Немийцы [СИ]

Глава 10 «Поверхности»

POV Вильмонт.

Не заметила, когда стемнело. В этой беседке, на самой высокой точке открывался вид на теплую аномальную зону, рядом с самой холодной. Ветер сильно стенал над ухом, но его ледяных прикосновений не ощущала, кажется благодаря своей личной грелке. Сидела у Димы на бедрах, а он крепко обхватывал своими длинными руками, как осьминог со всех сторон. Это было очень тепло и приятно, я как будто в теплом одеяле, спрятана ото всех. Мы не говорили, не смотрели друг на друга.

Я слушала дыхание и сердцебиение Димы.

А щеки немного горели от ощущения его близости со мной. Я забыла об этих эмоциях, они находились где-то на дне спящего вулкана, пока кажется вся лава не вылезла наружу сегодня. Я опустошена, нет ненависти. Я обещала забыть? В конце концов, значит жизнь этого засранца важнее, чем «лелеяние» собственной обиды и гордости.

Я боялась он расцепит руки и потеряю эти приятные прикосновения, поэтому молчала. И время шло, звезды становилась ярче на небе, в Белесье очень темное, синее небо. Подняла подбородок вверх, чтобы рассмотреть этот вид, а Дима пальцами погладил под подбородком, что вызвало невольный смешок.

— Щекотно, — нарушила очарование того момента и подняла плечо от груди своей грелки. Уселась на бедро. Мы очень близко с Димой и его глаза теперь пристально следили за мной. — Я хочу в домик.

— Пойдем.

Будто загипнотизированная слышала этот голос, тихий, почти на ухо.

Молчали пока спускались, шли по снегу, по асфальту, снимали теплые костюмы и разувались в таком же состоянии.

Что сделать и сказать?

— Ужин? — спросил Дима.

Я неуверенно стояла возле стола, ладонью опиралась на спинку стула наблюдала за мужской спиной. У нас горел светильник только при входе, здесь на кухне и в зале было темновато.

Дима разжигал камин, ясно, что для мерзлячки меня, и опять тратил энергию на поджигание поленьев. (Сначала на горках обогревал нас, теперь здесь, если не закончит в подобном русле вырубится на ходу.)

Или предпочтет пополнить энергию не едой или сном, а чем-то другим… Очень правильная мысль забилась тревожно со стуком сердца.

Пламя ярко загорелось в камине, стало потрескивать и освещать помещение чуть больше. Тень Димы четко обрисовалась на диване и подбиралась по полу почти до стола. Словно бы ко мне.

Я в сомнениях оставалась и даже не ответила на вопрос по поводу ужина.

Дима плавно развернулся, нашел мой взгляд. И начал движение, медленное, не спешное по ковру, вдоль дивана.

Хищник никогда не спешит… правильно… он выжидает, не торопится идет медленно, чтобы не спугнуть добычу. Один резкий шаг и она может сбежать.

Руки у Димы были спрятаны в карманах спортивных штанов вовремя ходьбы. Приблизился ко мне, на небольшом расстоянии остановился в гнетущем молчании. Мужское тело полностью закрывало меня от горящего камина и будто бы полностью поглощало собой.

Его шаг в мою сторону и наша одежда почти коснулась друг друга. Рефлекторно от резкого выпада хищника отступила назад.

Стандартная схема — он напирал, я отходила. Дима всегда заманивал в ловушку, чтобы не было путей к отступлению. Вновь его шаг вперед и мой назад. Второй… третий и я уперлась ногами в кухонную дверцу. Обернулась и удостоверилась, что дальше бежать некуда.

А Дима молчал и смотрел вновь без эмоций.

Не знаю, что хотела показать этим действом или может проверить догадки?

Но сделала шаг вправо, избегая этой ловушки Димы, еще шаг прочь от него. А потом остановилась плечом к его локтю, при этом мы были развернуты в противоположные стороны друг от друга.

И поняла одну истину, что Дима остался стоять сзади меня, с руками, спрятанными в карманах. Он не сдерживал моего бегства.

Давал право выбора?

Всевышние силы… очень хотелось опустить лицо в ладони и смеяться. Он серьезно?

Какие-то мы оба с ним больные на голову. Выдала я вердикт и себе, и Диме, потому что добровольно сделала два шага обратно и встала напротив него. Подняла довольные, смеющиеся глаза на Диму вверх.

— Раз уж ты убил во мне желание быть с мужчиной, пожалуй будет справедливо, если ты его и оживишь, — не могла скрыть улыбку, прикусывала губу, боялась, что сама наброшусь на мужчину перед собой.

Сердце от предвкушения подпрыгнуло в груди, будто стремилось прорваться через ребра и выпрыгнуть этому человеку в руки, отдаться его власти.

Взгляд подняла от спортивной мужской куртки верх по шее, подбородку и этому нахмуренному взгляду из-под бровей. Раньше казалось, что подобным образом он передавал мне предупреждение или угрозу. Но изредка такое выражение встречала, когда Дима готовился отужинать мной, там в пианино, когда приходил с работы и утаскивал куда-нибудь в уголок.

А первый раз этот темный взгляд помню заметила, когда стояла на коленях в Рае и та фраза, от которой прострелило молнией по всем нервным окончаниям.

«Это даже более возбуждающе, чем когда клянутся в любви и лижут член»?

Меня крепко обхватили за бедра и подсадили на поверхность стола. На этот раз не стукнули о дверцу шкафчика, а поддержали за макушку, и зубы я успела спрятать, прежде чем знакомые губы вновь завладели мной, уже не настолько мягко, как в беседке. Там он целовал неспешно, боясь наверное, спугнуть напором, а сейчас я позволила добровольно зверю завладеть мной. Собственно, выбор сделан.

Мужские теплые руки были почти огненные, которые прижимали мою голову к себе, дыхание его горячим, я бы сказала воспламеняющим.

В этом спортивном костюме жарко, очень хотелось его побыстрее снять, избавиться от неудобной одежды.

Но прерывать поцелуй не хотелось и отсоединять грудь от Димы не было желания.

Со своеобразным свистом молния разъехалась, но нет, не на моей олимпийке, на его. Машинально открыла глаза, и оторвала губы, заметив как шустро у него получилось скинуть движением плеч олимпийку с себя, вниз под наши ноги. Пока разъединились, я решила и свою снять.

Все тело — один сплошной, оголенный провод. Пока снимала футболку через голову и выбрасывала чувствовала один внимательный взгляд на себе: на груди, на животе, шее. И на этих места, где прикасались его лазеры-глаза чувствовались будто огненные следы.

— Давай дальше, — услышала приказ, сказанный тихим голосом. — Без одежды ты красивее.

Пока кое-как стягивала штаны и носки с себя, находясь на этой поверхности, чувствовала, как ток от всех нервных окончаний искрился по телу, и по коже и по крови и, сосредотачивался в одном единственном месте — между ногами. Неуютно стало на жестком столе, поерзала поудобнее устраиваясь.

Дима оценил внимательным взглядом предложенное удовольствие поднял одну мою ногу, закинув стопой на стол. Полный разворот и открывшаяся картина на красные кружевные шорты, как вовремя одела я это белье. (Как чувствовала).

Дима положил ладонь сбоку на стол, слегка нависнув надо мной, вторую руку положил мне на ляжку левой ноги и пальцами провел по ткани шорт. Едва-едва, раздражающе медленно касался моей самой интимной части тела, при этом изучал внимательно мою реакцию на ласку. Шершавая ткань терла нежные складки, от этого я бедра сильнее раскрыла навстречу пальцам, чтобы сильнее трогал, жестче.

Почему медлит?

Очень хотелось ощутить его язык во рту, хотя бы его. Сама не заметила как бедра призывно начали повторять его движение пальцами вверх-вниз.

Дима слишком раздражительно медленно гладил, раззадоривал меня. И у него это великолепно получалось.

А я вцепилась пальцами в его плечи, то ли поглаживала одобрительно, то ли пыталась сделать ему больно, как и он мне.

— Верни мою бабочку, — услышала голос Димы. Почувствовала как мешавшую ткань белья убрали долой и мужские пальцы начали с энтузиазмом поглаживать меня там, и глубоко нырять внутрь.

Кровь кипела внутри, требовала что-то сделать, сотворить. С трудом отняла руки от мужских плеч и поставил их за собой сзади, отгибаясь чуть назад.

Палец Димы, тот что гладил меня между ног почувствовала на своих губах. Влага, моя собственная влага на устах. Дима мягко очерчивал контур моих губ, при этом жадно смотрел за этим процессом.

А я приостановила это действо и взяла наглый палец весь в рот. Облизала. Туда-сюда, сделала пару поступательных движений, где-то на грани животных инстинктов существовала. Языком облизывала его палец. В тот момент не думала, а делала то, что требовало мое тело и мужской взгляд.

Разъединила губы, выпуская палец изо рта.

Горячая мужская ладонь скользнула по мне вверх от открытого участка груди, до шеи в некоем поглаживающем, но твердом жесте, на секунду обхватила меня за шею. Как будто клеймо поставила. Затем эта же ладонь сжала мою голову на затылке… часть волос и потянула назад, не больно, но настойчиво, заставив отнять загипнотизированный взгляд от Димин губ и посмотреть на льдинки-глаза. Сейчас они очень сильно опаляли:

— Давай… влюбляйся в меня, — приказали его серьезные глаза без какого-либо намека на эмоцию, или просто очень старательно их скрывали.

— Как я могу поверить тебе? … опять? — волосы по-прежнему были убраны его рукой назад, от этого кожа немного натянулась на голове. А Дима вынуждал смотреть на себя. Левая его рука опасно легла на шею, на бугрившиеся жилы. Мужские пальцы поглаживали эту нервно бьющуюся ниточку под кожей, будто контролировали.

— Я за тебя… любому шею… сверну… — прикоснулся большим пальцем к моей открытой шее.

— Сам-то не свернешь мне? — перебила я. Его пальцы поглаживали кожу, но и порой обхватывали не сильно за шею. Доверить ему свою шею опять?

— Я не умственно-отсталый и в состоянии проанализировать полученный отрицательный опыт, — рассказывал Дима явно не мне, а моим губам. Очень старательно смотрел, как я дышала или вздымалась грудь, скрытая лифчиком.

— Понятно… — о добавила после некоего раздумья. — Значит, ты любишь меня? — подняла руку и ладонь прислонила к его футболке, к месту, где билось его сердце. Есть оно у него или нет? Даже не пришлось прислушиваться, послушно билось, стучалось в ладонь и довольно часто, что с удовлетворением отметила.

Волосы Димы отпустил. А сам голову опустил немного вниз мне на грудь. Сразу почувствовала, как одну чашечку лифчика стянул, ухватил полностью полученную добычу, и язык на соске начал поглаживать, облизывать аккуратно.

— Твое тоже сильно бьется, — расслышала, прежде чем увидела довольные глаза перед собой. Тогда поняла, что целовал-то Дима левую грудь.

— Больше не стриги волосы без моего ведома, — улыбки убрал и последовал грубоватый приказ. — Это мое тело, ясно? — и я задохнулась в водовороте его поцелуя. Воздуха не было, или он был не важен. Были его губы, его запах, его тело рядом с моим.

Потом мое тело аккуратно перенесли на обеденный стол, положили лопатками на прохладную поверхность. От этого мурашки пробежались по телу волной.

Лишили меня нижнего белья без особого труда и сопротивления. И я с раздвинутыми ногами… вся в его власти. Во всем помещении горел только яркий красный огонь и тени наши на потолке отсвечивались, пока я лежала на горизонтальной поверхности. Добровольно согласная хоть вечно полыхать в огне Димы.

Пока он раздевался, мне казалось это настолько долгим и болезненным, встала локтями на стол, чтобы быть выше собственных задранных ног и заявила почти твердо:

— Тогда это тело мое. Ясно? — кивнула на него. На что Дима насмешливо взглянул на меня, потом на себя.

— Бери сколько хочешь, — показал себя во всей красе. Член в полной боевой готовности. Сразу вспомнились те моменты, когда Дима входил в меня, отчего между ног от предвкушения, от желания болезненно начало пульсировать. Там пусто, так очень мокро и очень необходимо, чтобы меня там заполнили всю. Немедленно..

Прикрыла от предвкушения веки, спрятавшись от яркого огня в камине, и почувствовала как член едва-едва с нажимом погладил меня между ногами. Еще… и еще раз.

— Дима… — вырвалось у меня. Не знаю, что это было просьба, но было сказано очень жалобно, и в завершение подала бедра вперед к нему, потеревшись о член.

Дыхание жалобно выскочило из меня, когда почувствовала мощный рывок в себе.

— Бастард тебя раздери, наконец-то! — расслышала сквозь темноту перед глазами. Выгнулась вверх грудью от ощущения давления, от того как меня заполнил его член, до конца, до самого основания, растягивая, раздвигая внутри, освобождая место для себя. Нажимал до упора, как будто соединял нас.

— Можно было без мата… — прошептала еле слышно, пальцами и спиной ощущала прохладу стола. Везде холодно, только нашим телам горячо, везде очень горячо.

— Это я еще сдержался! — у него тоже хриплый голос отметила про себя. Дима вытащил полностью член из меня, едва-едва чувствовала прикосновение головки к влажному и явно его жаждущему лону. Мужские руки держали мои бедра, чтобы не ускользнула, когда вновь жестко сделал рывок во мне. Опять ощущение полного заполнения, полного владения.

— Ты мне ответишь… — заявил грубовато, пока делал очередной рывок, выходил из меня намеренно медленно, поглаживал внутри стенки. А потом резко возвращался еще сильнее, чем прежде раздвигая меня.

— За… все… мои мучения, — опять движение резкое, мучительно-глубокое. — За мои долбаные…

Тело стало очень горячим и невероятно остро реагирующим на воздух в помещении, который казался холодным по сравнению с членом внутри меня и бедрами, которые время от времени прикасались к моим ягодицам. Во мне огненная лава кипела и очень хотела взорваться, наконец.

— Ты ответишь за мои бессонные ночи… за не возможность трогать тебя.

Мое тело само выгибалось навстречу, как будто повинуясь голосу.

В полусознательном состоянии оказалась в вертикальном положении, как будто в жутком пьяном угаре, ногами обхватила Диму за талию, руками за плечи. Пространство как-то покачивалось перед глазами, лицо огнем горело.

Как одурманенная смотрела в эти глаза, которые часто преследовали среди прохожих. А Дима целовал и целовал меня, словно приводил в сознание, давал кислород или наоборот еще больше дурманил. А потом наши губы разъединились, когда меня насадили за бедра на головку члена в подвешенном состоянии и отпустили резко вниз. И я впервые позорно ахнула, довольно протяжно, как будто получила самое желанное удовольствие. Дима за бедра контролировал мое свободное падение на член. Со шлепком ягодицы ударились о его тело. Я полностью на нем.

Думала глубже нельзя, оказывается можно… еще как можно… С трудом держала веки открытыми, так и норовили утонуть в удовольствии… в темноте.

Второй… третий такой полет и я простонала от высвобождения. Наконец, ощутила эти нервные, приятные разряды между ног, по бедрам, по ляжкам, по животу.

Мои внутренние мышцы очень сильно сокращались, обхватывая его член еще сильнее, а Дима перестал двигаться, только целовал и целовал. Мои сокращения довели и его до поспешной разрядки.

Дима везде во мне. Всю меня взял: язык во рту, член внутри и руки полностью обхватывали за бедра, как бы подтверждая, что я теперь в его власти.

Как два узника, привязанные тяжелыми кандалами один к другому, и мы не в силах избавиться от этой связи.

POV Хаски.

Огонь приятно потрескивал в камине, полыхал очень красиво, но не так красиво, чтобы я мог оторваться от зрелища перед собой. Мы развалились на мягком ковре, я подсунул подушку по голову и наблюдал за моей Аней, сейчас она нас развлекала, а я наслаждался зрелищем. Да, я мать вашу, полтора года мечтал чтобы она скакала на мне, она конечно не скакала, она скорее танцевала на моем члене. А это в миллиарды раз круче и сексуальнее! Правда сразу возник вопрос — ОТКУДА такие познания? Вроде успокоила, сказала что Волчица — кладезь полезной информации. Ладно, согласен помириться с ее подругами, если эта дамочка будет подобные секреты Ане рассказывать, лишь бы правда в свой притон не таскала.

Я без отрыва наблюдал за ее неспешными движениями на мне. Тело Ани почти темное от недостатка света, но я видел всё необходимое. И видел отчетливо сам процесс, как она садилась на член. Ее бедра выворачивали какие-то неизвестные пируэты, так что член касался самых невообразимых уголков внутри нее, от которых мы оба время от времени невольно задерживали дыхание.

Я говорил, что Аня изящная девочка. Вот здесь это очень сильно проявилось. Ее идеальные изгибы очень призывно покачивались передо мной, дразнили как будто, а я словно под воздействием наркотиков не мог оторвать взгляда от этого тела, которое мне предоставили в личное пользование.

— Нравится? — расслышала тихий ее голос и внимательный, но смущенный взгляд.

— А то… — я с позором расслышал свой хрипой, дрогнувший голос. Потом мысленно собрался и ответил чуть увереннее. — Кол каменный и падать не собирается сегодня явно. Твоя заслуга…

Аня смущенно на секунду отвернулась, готов поклясться, что она покраснела, но поскольку ее лицо почти в тени — прямых доказательств не имел. Потом она опять на меня посмотрела:

— Романтик из тебя — так себе, — ответила Аня и улыбнулась, но вовсе не обижена, что я отчетливо понял.

Это моё… всё мое… она вся моя. В голове настойчиво звенело от этой пьянящей мысли.

Ее бедра… ноги… эта темноватая, сладкая кожа… живот… грудь, возбужденные соски…

Аня будто услышала мои мысли, наклонила тело ко мне, поставив руки от подушки по бокам. Темные, волнистые волосы закрыли нас обоих окончательно от света камина. На губах я почувствовал сосок, как он призывно скользнул по моей верхней, потом нижней.

Хорошая девочка…

Закусил ей сосок, который она любезно предложила испробовать. Почувствовала, как Аня сбилась с темпа и с силой присела на меня глубже, как будто пытаясь прогнать боль. А мне-то как больно, ты даже не представляешь… как я устал ждать тебя.

Снял ее с себя, на что Аня чуть не завалилась в бок. Я ее за ноги придержал и направил по своему телу… выше к себе… к губам.

Аня коленями по бокам от моей головы, отличный вид ее раздвинутых ног. Аня плохо себя контролировала, видел как она взъерошила волосы. Как выгнула тело невольно, и грудь ее четче обрисовалась надо мной.

А я, собственно, принялся за дело, языком провел по каждой ее складочке, закусил их между собой, протер слегка, вызвав в Ане явный отклик, потому что бедрами она активно задвигала помогая мне. Поехали… язык засунул в нее, моя девочка сильнее присела позволяя делать это с собой.

Как я обожаю ее отклик, как обожаю секс с ней… как обожаю трогать ее везде… как я ее обожаю. Не удержался вылез из-под Ани, присел, взяв за шею, поцеловал свою наконец-то пойманную добычу. Ее вкус на наших языках, на наших губах, в нашем горячем, бешеном поцелуе.

Чувствуешь, какая ты жаждущая меня, Аня? Какая ты вкусная для меня?

Удивился, когда ее губы покинули меня, недовольно поймал ее взгляд, на что Аня медленно наклонилась к моим ногам, и я на члене почувствовал маленькие пальчики, которые, как бы играясь, пробежались по всей длине.

Вся комната как будто в огне, мы опять с ней все мокрые, я чувствовал как начало тело повышать температуру тела самостоятельно, не возможно контролировать этот процесс. Моя грудь, плечи уже вспотели. И Аня на шее, за копной волос.

Резко прикрыл глаза и протяжный стон у меня все-таки вырвался, когда Аня взяла в рот мой член. Не удержал порыва и подал бедра глубже. Аня удивилась, на секунду разъединила обхват губ. После некоторой заминки языком коснулась головки члена, а потом и вовсе по всей длине провела, снимая мой вкус.

Я сдох наконец-то и попал куда-то, куда там в экстазе люди попадают… Хотел максимально чувствовать каждую минуту нашей близости. Удивился, когда мне в рот скользнул шустрый язычок.

Теперь и мой вкус на наших губах и в нашем поцелуе.

У нас всё теперь на двоих. И секс и дыхание… и наверное, боль.

Я люблю бокал ледяной воды с утра пораньше, отменяю это утверждение. Бокал стоял на тумбочке, холодный, ледяной, я его принес Ане. Проснется захочет, а сам и забыл об этой жажде.

У меня теперь одна жажда. И это Аня.

Шторы закрыл, когда проснулся, мне не спалось в одной кровати с ней, я хотел не спать…

Не знаю, какая всевышняя сила узнала, что мне донельзя плохо без этой девчонки, кто смилостивился, но я до бесконечности рад, что Аня здесь со мной, и более тога она не боялась моих прикосновений, она отвечала мне. Наконец-то, она не прятала глаза, она улыбалась.

Сидел в кресле и пялился на разобранную кровать: смятые простыни и, как кстати, белье съехало. Полумрак, двуспальная кровать и округлая попка в ажурных шортиках. И это все великолепие так и напрашивалось, чтобы его помяли вот прям в эту минуту. Это самое лучшее второе января в моей жизни и лучший подарок на Новый Год, который я получал. Пожалуй, я влюбился в Польски. Он все-таки лучше, чем я, меня знает.

Посмотрел на часы. Нормально два часа поспала, достаточно для восстановления. Мы сюда не спать приехали. Нельзя это священное время подобным образом тратить.

Стартанул с кресла, я спать совсем не хотел, энергия хлестала из тела. Колено поставил на кровать и правой рукой собственно сделал то, о чем постоянно мечтал. Помял свою любимую задницу, в эти жутко сексуальных и откровенных шортах. Какая кожа у нее упругая, нежная, идеальная для моей ладони. Мог обхватить с легкостью и сжать.

— Ммм. Дим, — промычала в подушку, руку подняла и небрежно помахала почти возле моего лица, едва не задела. — Дай поспать.

— Не-а, — двумя коленями встал, взял ее за ноги и раздвинул ей в разные стороны. Отличный вид, встал сзади нее, двумя руками теперь погладил мои любимые, упругие ягодицы.

— Дим… я поняла, что ты супер… не волнуйся… — начала поганка бубнить в подушку, но я слышал хихиканье. Вот мелкая, ну было дело среди ночи.

Вылизывал ее, и….до вылизывался… кончил раньше времени, а нечего было так призывно стонать. Позорнейший случай в моей сексуальной биографии. Хорошо хоть ее успел до оргазма довести раньше.

Поганка чуть со смеху не лопнула, пришлось пол ночи доказывать, что я не состарился еще и вполне молод.

— Дай хоть проснуться, — не довольно расслышал, а ее пальчики попытались убрать мои, когда я отодвинул ткань ненужного белья. Поздно, Аня, я на взводе… Перехватил ее руку и прислонил к шортам, к напрягшемуся члену с целью показать, что — шутки в сторону.

Хочу утренний секс. Хочу утренний, дневной, ночной, любой, бесконечный, чтобы она всегда была в моей кровати, в моей комнате, в моем доме, на расстоянии вытянутой руки. Чтобы всегда мог поцеловать, услышать или прикоснуться.

Аня развернулась на лопатки, глаза блестели ехидством, кажется она научилась получать удовольствие от моих чувств к ней. Ноги приподняла и ступни прислонила к моей груди.

Намек понятен, мне иногда кажется, я знаю о чем она думает, а она в курсе о моих мыслях.

Взял ее за край шортов и повел их медленно, задевая ее кожу ажурным материалом. Покрыл поцелуями ее бедра, колени, голень, пока убирал белье.

Наконец, раздвинул ее бедра для себя. Обожаю, когда она в моей власти, добровольно покоряется. Встал, пока снимал свои шорты, а сам не отрывал от улыбки Ани взгляда. Если ее улыбка пропадет — уничтожу любого, кто будет виновником.

Вес тела подал на руки рядом с ее плечами, жутко мечтал оказаться в ней. И оба вздрогнули, когда на всю комнату заорала музыка телефона. Что за? Почему звонил вообще телефон? У нас нет сети? Кажется, этот же вопрос был виден в глазах Ани. Она с такой злостью на меня взглянула, что я поспешил ретироваться к шкафу, где хранилось средство связи из-за не надобности.

— Я не в курсе! — ответил, вставая.

Бастард подери, со стояком крайне не удобно разговаривать и вообще нет такого стремления. Есть стремление одно… Взял трубку, развернулся и углядел, как моя добыча сверкнула попкой в проеме двери. Да что за!?

Взмахнул раздраженно рукой. Какой урод отвлек меня?

— Алло!

— Алло! — ответил Саньку. Он мне, урод, утренний секс обломал. — Че надо? — Крайне не любезно поинтересовался. — Ты что сеть включил? — вдруг с ужасом понял.

— И тебе доброе утро! — начал веселый голос Польски.

— Выруби сеть еще на пару деньков, — зашептал в трубку, прислушиваясь к шуму воды в ванной. — У нас еще два дня до открытия.

— ООО, неужели сработало? — засмеялся мой личный клоун-весельчак. — Я гениален, друг мой!

— Ты просто супер, — зашептал я. — За мной должок. Только будь добр свали еще на пару дней!

Трубку положил, а мне пора в душ, судя по всему Аня там.

И наконец-то, мать Вашу! Меня не шарахнули по башке полотенцем, и Аня не разоралась, а раскрыла дверцы в душе, демонстрируя себя полностью обнаженную. Капли коды разливались и ласкали ее тело, которое теперь моё, нагло эти капли скользили по возбужденным соскам, туго сжатым. Аккуратная дорожка воды скатывалась вдоль пупка и заканчивалась между ее ногами.

Там так же мокро? Никак не удавалось отнять взгляда оттуда. Она абсолютно там гладенькая, а я хочу бабочку! Запустил пальцы между ее ногами, поигрался и проверил, ждет она меня или нет.

Хорошая девочка всегда жаждет моей ласки… вошел внутрь душа. Я Аню сейчас сожру… надо продлевать отпуск.

Если бы не этот остров Х и W, непременно бы замуровал нас здесь на несколько недель под лавиной снега.

POV Вильмонт.

Лежали мы под вечер, солнце село давным давно. А мы в кровати, сегодня день горизонтальных поверхностей? А нет… вру… вертикальные тоже были.

Мы и сейчас лежали боком обнявшись, целовались, моя левая нога была закинута на его бедро, а член во мне. Дима не спеша то направлял его в меня, то вынимал. Вот, пожалуй, сейчас у нас случилось таки занятие любовью. Обнимались и тихонько любили друг друга.

В результате целого дня секса я вчера себе на ковре колени стесала. Они у меня теперь позорно красные и взрослый человек способен понять, где я себе ссадины могла получить. Я не на каждом шагу падаю. На спине в душе стесала кожу на позвоночнике об лейку, видимо. Во время секса и не заметила, что билась об нее. У меня болели губы, язык, все тело ныло, скулило, между ног особенно жестко отдавалось. Мои нервы накалены, как раскаленное железо, Я постоянно возбуждена, и на малейшее прикосновение реагировала полу стоном полу вскриком.

Оргазмы с каждым разом все сильнее и сильнее. Их труднее получить, больше времени проходило между ними, но каждый последующий настолько жарок, что казалось еще чуть-чуть и отключусь от его мощи. Пламя между ногами не потухало, а наоборот сильнее разгоралось и распространялось по крови.

Дима остановился только после того, как довел нас до очередного оргазма. Испугался, когда я разрыдалась. Не смогла контролировать этот буйный поток эмоций в себе. Настолько острый был оргазм, что я не закричала во всё горло, а разрыдалась. Позорно не проконтролировала слезы из глаз. Позорище!

После этого Дима обнимал и дал, наконец, уснуть.

Эх..перепугала его знатно. Я и сама испугалась, не ожидала от себя.

Поговорить, мы так ни о чем не поговорили. Ночью я вырубилась и проспала свои десять заслуженных часов. Тело полностью без сил, чувствовала себя разбитой когда проснулась, но счастливой. Улыбка не сходила с лица. Мылась и улыбка не исчезала. Сама себе, как глупая, улыбалась. Посторонние подумали бы, что я совсем умом тронулась. Может быть и так.

Тело приятно покалывало, чувствовала Димины руки на себе, его поцелуи. Хранила его запах, невероятно возбуждало, что я отныне принадлежала ему. Что он любит меня, хоть и не говорил никогда этого в лоб, но сегодня узнала это чувство в его нетерпеливых руках, в порой нежных поцелуях.

Я влюблена по самые ушки на макушке. Сказать ему или не сказать? Или чуть помучить? И надо как-нибудь о Леньке поговорить, да и о Мише, да и о его крале?

А Дима ведь не узнал, что я полигеном? Об это знает, кажется только мой папа, врач, я и теперь Польски. Ну и девочки знают. Мне, наверное, надо Диме сообщить эту новость. Он меня пристрелит. Поставит к стенке и в лоб пулю выпустит, что я от него скрывала. Всевышние, опять баламутить воду и вытаскивать всё черное со дна? Как же не хочется портить отдых, ведь остался последний денек.

Я поняла, зачем Дима прятал все эти дни руки в карманах, часто видела этот жест у него. Похоже это он себе в рефлекс вводил, когда начинал злиться (или испытывал какие-то бурные эмоции, хорошие или плохие), руки прятал в карманах.

Это правильно, мы выяснили, что я готова мириться с его эгоизмом, вспыльчивостью и замашками деспота, но только не с насилием. Это терпеть не буду.

Кстати, еще одно стало открытием — Дима действовал грубо, резко, чтобы замаскировать эмоциональный раздрай. К примеру, когда брал меня на столе — был немного груб, но это ничто по сравнению с тем возбуждением, которое отравляло кровь и тело. Зато вчера ну тот последний секс, который я назвала занятием любовью, когда мы целовались Дима прислонил пальцы к моей щеке и погладил. И его пальцы дрогнули на моей щеке. Я ощутила это дрожание на коже.

Может быть из-за этого разрыдалась чуть позже во время оргазма.

Очень настойчиво какая-то мысль меня донимала вчера целый день. Сплюнула в раковину зубную пасту, подняла взгляд на себя в зеркале. Глаза счастливо поблескивали и улыбка во все лицо. И тут у меня улыбка сломалась, в два раза уменьшилась по длине.

Не… не… не… не… я не могла второй раз так опростоволоситься. Не могла… нет… нет. Где эти дурацкие противозачаточные таблетки? Я вчера забыла принять таблетку. В результате прошло сорок восемь часов… и был секс… несколько раз. Где эти таблетки? Рванула из ванной к своей сумке.

Теперь сидеть молиться до наступления критических дней?

Ну не реально же с одного промаха забеременеть, правда ведь? Всего лишь одну таблеточку пропустила.

А если подумает, что я специально промолчала. И таблетку намеренно не выпила? Ужас….