Немийцы [СИ]

Глава 18 «Лучший друг»

POV Хаски.

Баттл был основан в те далекие времена, когда едва-едва сформировались наши семьи Вильмонт и Хаски. Основоположниками Баттлов считались Шмонт и Трески, они устраивали своего рода развлекательные игры на аренах этих помещений в нашу честь. А оказалось, что всё время эти двое без устали следили за нашим развитием, если становились слишком близки, они нас отвлекали бомбежками. Теракты в нашей истории случались периодически и мы всгда находили мнимого виновного, хотя главным подозреваемыми у нас были Вильмонты, у них — мы. Глупо, но так уже повелось с глубокой древности. Теракты пропускали мимо ушей и глаз, не желали накалять итак напряженную обстановку между двумя странами. И только сейчас, когда объединились под одну территорию, ненависть поутихла, как волна притихла возле берега. Прекрасная двойка Шмонт и Трески и мост наш пытались взорвать пару раз, а в январе все взрывы резко закончились, потому что видно Председатель объединенной Немии нашел получше вариант, чем пустая бомбежка — он решил занять этот пост и создать своих «зверят». И если они это сделали… это будет очень плохо.

Яхонт, умирая оставил нам послание на себе, скрещенные две линии, поначалу не могли понять к чему этот знак. Грешным делом думали означает букву Х. Младший Барс тоже подал мне улику в виде фотографий баттла Трески и Яхонта. Тогда мы и сделали вывод, что виноват Макс, как в убийстве Яхонта, так и в аварии Ани.

А сейчас, когда узнали, что доступ в лабораторию вполне вероятно был нарушен, и чтобы его нарушить надо было 30 людям быть заодно, сразу возникла мысль, что все они владельцы тех самых Баттлов. Это единственная связь, которая прослеживалась, но она опять же призрачная, но пока сходится. Одно не понятно, зачем им нужна моя Аня, если разработки они сперли раньше?

Мы располагались в «секретной комнате» Польски, он меня ни разу сюда не пускал, а теперь мы были допущены в святая святых. Словно на каком-то космическом корабле, повсюду голубоватые кнопочки, абсолютная тьма, а перед нами множество мини-компьютеров, они что-то сигналили, вопили. Издавали противные звуки. Я ходил сзади Санька и Виталика с Павлом. Они следили за процессом разведывательной операции, это любопытное зрелище, отовсюду к Польски на компы приходила информация, графики, схемы. У него потрясающая зрительная память — один взгляд и он знал каждую буковку на документе. Санек не наследник фамилии, но до Капрала дослужился сам.

— Можешь быстрее!? — поторопил его и одновременно вцепился в железную, черную спинку стула позади Санька.

— Я и так спешу, как могу! — оторвал руки от компов Польски и полуобернулся ко мне. Я бы за наглый язык ему по башке треснул, если бы от его мозгов не зависела продуктивность операции.

— Недостаточно спешишь… — прорычал я, но вовремя услышал веселый голос заводного Павла:

— О! Смотрите, Шмонтяра!

Вильмонт, как ребенок с вдохновением пальцем тыкал в один из мониторов справа в углу на белой бетонной стене.

Я прошел твердо к указанному месту, чуть выше моей головы находился экран. Внимательно присмотрелся: темнота, подворотня, какая-то клоака на окраине Арзонта, это то место, где проживали в основном Бастарды. Ни одной живой души в поздний час, Шмонт опирался на кирпичную кладку здания, потом присел на корточки, руки свесив вниз. Темная шевелюра закрывала его лицо, звуков не слышно, но я распознал по движению головы — рвотные рефлексы. Его рвало или скорее кашлял сильно.

Я видел подобные реакции!

— Есть! — довольно стукнул по стене кулаком рядом с экраном и заулыбался.

Чему доволен? — удивленно выпучил глаза Виталик, наш добряк. Естественно я же радовался, когда человеку плохо.

— Он умирает, — ответил я.

Он — ходячий труп. Чтобы полноценно владеть контролем над разумом, надо быть во-первых Аристократом, тела без вирусных барьеров не выдерживали воздействия Ик-а. Во-вторых, надо быть мертвым, в момент остановки сердца и до отмирания мозга, в течение семи минут внедряется Ик-а в их кровь. Тогда трупы становятся полноценными «зверятами».

А этот сученыш умирал, его убивал ИК-а изнутри, значит он внедрил в себя вирус будучи еще живым. Он умеет приказывать, но это не полноценные приказы. После того как приказал нам, теперь будет несколько часов блевать кровью, и тело три дня восстанавливаться, это в лучшем случае. И значит, вполне может оказаться, что наши разработки они до конца не скачали и Шмонт ввел себе вирус раньше. И это очень хорошо, если они не успели украсть наш секрет, потому что если Баттл создал своих «зверят» мы скорее всего будем трупы. У нас «зверят» создано по минимуму исключительно ради охраны своих семей, не больше.

POV Вильмонт.

Долгое было плавание во сне или нет, не понимала точно. Шум в ушах не давал понять, что умерла. И внезапно я вздрогнула так бывало во сне, я пыталась встать, нащупать опору, закричать. Раскрывала губы, чтобы произнести звуки, но как у рыбы, только тишина вырывалась изо рта. Напрягала мысленно кулаки, стараясь поднять тело в вертикальное положение, да хотя бы спину. Но тщетно, оно ватное, желейное не реагировало на приказы мозга. Вроде разум проснулся, а остальное — нет. Странное пробуждение, как пьяное.

И через секунду мое тело резко поднялось вверх, я присела на чем-то мягком. Руки дернулись вслед за мной, а потом в обратном направлении упали под силой сжатия. Мои запястья в легкой проволоке обвиты по коже, а вторыми концами уходили вниз под кровать.

Оглядела кровать — полуторка, я сидела сейчас на покрывале темно-коричневом в странном платье. Разве я так вчера был одета? Шелк, если ощущения на теле не подводили. Легкий струящийся шелк по моим ногам вплоть до щиколоток, лиф на груди поддерживал ее, украшенный стразами в виде нашивки цветов. Что за безвкусица? Стебли цветов скреплялись брошью на бедре сзади на пояснице, что я обнаружила чуть повернув тело назад. Шлейф платья каскадом спускался с кровати на черный пол. Это подвенечное платье.

Комната не моя. Совершенно неизвестная. Ну не могла я вчера напиться со Шмонтом и проснуться у кого-нибудь дома. Хотя, все может быть… В желудке неприятно завертелось после того, как поднялась. Перепила что ли? Я была расстроена из-за Димы, Лёня догнал меня, я сказала ему не провожать, а он все равно догнал и увязался. Потом с другом сели на корабль, захотелось ему поплавать и поговорить, как в старые добрые времена.

Еще один насущный вопрос — КАК я могла поцеловать Лёню? Вот как? И зачем главное? Лёня, конечно, нормально целуется умело, но для меня это все равно что стену целовать, также «эмоционально». Ну если пол часа целоваться, а эмоций ноль. Как еще это назвать? С Димой у нас поцелуй длится пять секунд, потом приступаем к раздеванию и поиску поверхности. Это как будто ты спичка подходишь к источнику жара, моментально вспыхиваешь от него и горишь пока угольками не рассыпешься.

Итак возвращаемся к ночи.

С Лёней сели на корабль, решили поплавать, выпили еще немного и все приплыли… теперь я здесь связанная. Мне не снится? Нет, судя по ощущениям на запястьях, проволока вшита под кожу, я двигалась и они доставляли неудобство коже.

— Вот твари! — прокомментировала громко на всю комнату. Может разозлятся и придут выяснять отношения. Здесь ни окон ни дверей, не знала какое приблизительное время. День или ночь, но по ощущениям выспалась. Светильники на стенах озаряли просторную комнату.

Сдвинуться с места не представлялось возможным, проволока не давала пошевелиться. К тому же голова, словно в тумане. Не похоже на похмелье, смахивало на какой-то наркотик. И как я могла не прочувствовать запах в алкоголе? Они всегда имели примеси, на самозащите нас научили отличать основные наркотические средства в еде и напитках.

Шмонт, где он? С ним всё в порядке? Нас похитили? А если это тот «похититель» и он убил Лёню?

Повинуясь моему вопросу, через несколько минут дверь тихонько растворилась, впуская поднос с едой, кофе и следом Лёню. А его мальчишеская улыбочка а-ля дурачок порой выбешивала, и сейчас внезапно тоже напрягла.

— Доброе утро, соня! Выспалась? Я завтрак принес, — друг довольный смотрел на поднос подходя ко мне, как ни в чем не бывало.

Играть он видимо у меня научился. Я сжала пальцы в кулак, мгновенной вспышкой боли загорелись запястья. Проволока, как змея, медленно поползла под кожей, натягивая и разрывая ее постепенно. Крови почти не было, нарушался только кожный покров. Проволока продолжала передвигаться по пальцу правой руки, которым теперь было больно пошевелить. Поэтому перестала двигаться, чтобы не ухудшать себе раны. И тогда железяка перестала перемещаться.

Шмонт присел на краешек кровати, поднос поставил на тумбочку рядом.

— Аккуратнее не порань тело, — заботливо Леня зажал мне пальцы рук, поглаживая. — Поменьше двигайся, эта колючка реагирует на движения тела. Она покроет все твое тело, если будешь сопротивляться. На мозговую активность она тоже реагирует, — потыкал в лоб мне указательным пальцем. — Ты сегодня особенно прелестна!

— Что за цирк? — сквозь неприятное жжение в руках озвучила ему в лицо. Пальцем Лёня попытался сжать мне подбородок. Я резко вырвала челюсть из его пальцев, от отвращения передернувшись, и опять колючая проволока продолжила сжигать мою кожу трением… поднялась от локтя и сошлась на ключице и дальше… дальше за спиной успокоилась на мгновение. Это как заноза, которая вошла под кожу, также и проволока нарушила целостность сверху, до ужаса неприятно и от боли перед глазами белые блики вспыхивали, но пока было терпимо. Я буду опять изуродована, правда, Если выберусь отсюда. Панику отставить! Но я всё равно в заднице!

— Если будешь активно сопротивляться единственной подвижной частью тела для тебя останется низ живота. — Шмонт подпер подбородок ладонью и улыбнулся во весь рот, натянуто не показывая зубы. Это всегда означало, что он напряжен.

— Что происходит? Скажешь или нет? — взорвалась я. — Ты меня похитил, идиот? Лень, скажи ты чокнулся? — я сама не поверила то, что озвучила Леня меня похитил.

Мой друг меня похитил.

Мой лучший друг с детства связал.

Бред. Я усмехнулась сама над собой.

Вероятно бредила, может иллюзия? Тряхнула головой — прочь наваждение! Я спала или пьяна!

— Эй! — показывая ровный блеск идеальной улыбки модели, Шмонт неожиданно залез на кровать правым коленом, его левую руку почувствовала у себя на бедре, мало того она стала задирать подол платья. — Перейдем сразу к сути дела?

Я в ужасе попыталась туловище сдвинуть с места, но руки как замерли, так не двигались с места. И только вновь передвижение металла на спине почувствовала. Железяка опять пришла в движение.

— Шмонт, хватит прикалываться! Мы вчера договорились никаких больше приставаний. Прошла любовь завяли помидоры. Сейчас пну тебя по яйцам, если не отвалишь! — пригрозила.

— Пфф, — засмеялся Шмонт и перевалился через меня. Распластался на остатке половины кровати, словно важный человек, как Председатель, наверное, объединенной Немии на боку, подпирая голову ладонью, локоть его смотрел в покрывало. — А с таким будешь?

И я не поверила… Проморгалась, прогоняя наваждение очередное. Очертания Лени сменялись, волной вибрировали, искажались, будто кто-то расстроил объектив моих глазных линз, и через несколько секунд знакомое лицо перестало быть таковым. Только темные волосы остались неизменными и примерный оттенок глаз. Передо мной Ангельский собственной персоной. Это как? Одежда на нем, как и была, рубаха и джинсы, примерно по размерам мужчины одинаковы оказались.

— Можем итак, Анечка, мне непринципиально в каком виде тебя трахать, — ответил «милый» Ангельский, при этом обратно закинул ногу через мои колени. Руку положил мне на шею, а второй очень медленно начал поднимать шелк ткани вверх. Я по возможности избегала поднятия ткани, зажимала ее пальцами, докуда доставала, но пальцы в проволоке с трудом сгибались.

— Ну ладно. Хочешь с таким? — я замерла. Руки приостановились, когда моих губ коснулись его губы… Димы. Его язык провел по моим сомкнутым губам. Рефлекторно хотелось открыть, но настырно сжала. Очнись дура. Это не Дима!

Хаски передо мной заржал не своей улыбкой. У моего появлялись ямочки-разрезы у этого какой-то странный оскал, полуулыбка одной стороной.

— Этого того стоило, Вильмонт. Увидеть такое личико у тебя. Восемь лет ждал способа поквитаться с тобой, моя хорошая! — никаких мыслей пустота на его слова. Восемь лет? — Мы давно знакомы, госпожа Вильмонт, росли вместе, по соседству, — какие-то наводящие рассказы.

Я не понимала, что происходит. Создание передо мной встало вновь на пол и в процессе того как лжеХаски поворачивался, рябью пошло опять изображение. Когда вернулся лицом ко мне, я увидела Ивана, живого, не с пробитым ртом от пистолета Хаски. Живого и здорового с этой кривой улыбкой.

Воспоминание всколыхнулось в голове.

Путешествие с Димой на яхте в шкуре Ананиной, когда Трески домогался, я на секунду увидела профиль Ивана, но списала на мираж, желание видеть этого ублюдка, за чью жизнь себя корила. Там был еще с ним Ангельский, наверное, настоящий. Причем тут восемь лет и взрослели вместе? Ивана я знала полтора года от силы.

— Та-дам! — передо мной стукнули мужские ладони друг об друга.

И через секунду перед глазами не настолько красивые черты, как у предыдущих. Низкий рост, худощавый скелет, шрам, рассекавший левую сторону его лица, и глаз, косящий в одну из сторон, был слишком заметным. Правая рука согнута в районе локтя, как будто сломана и прислонена к груди. Одежда на этом человеке была одна и та же все время, но растягивалась иногда, а порой висела тряпкой.

— Помнишь меня, Аня? — его кривой глаз пытался посмотреть на меня — прямо, но все время подрагивал в глазнице, никак не мог повернуться ко мне. Левый глаз смотрел ровно. — Олег. Наверное, даже имени моего не узнала, правда? Эти шрамы я приобрел благодаря твоему папочке, Вильмонт. Хотя, на тебе тоже есть мои шрамы, давай посмотрим? Только правда не в таком обличии. Меня самого тошнит от этого тела, — он вновь превратился в Ангельского Мишу.

На мое теле только один шрам не поддался восстановлению после операции регенерации кожных покровов, давнишний шрам под грудью, когда неизвестный бастард признался мне в любви, а я… а я посмеялась над ним, сказав, чтобы он посмотрел на свою рожу и мою и сравнил. Такие, как я, ему поперек горла встанут. А он подкараулил меня возле дома и попытался изнасиловать, кастетом единственное успел продырявить мне грудь. К слову, у меня и груди почти не было.

О всевышние силы! Как это могло случиться?

— Это ты меня смс-ми забрасывал и дышал в трубку? — мужчина лишь повел снисходительно бровью. — Думаешь живым уйдешь после того, как мой папа или Дима узнают, что ты меня изнасиловал. Ты идиот? — я совсем забыла, что в таких случаях следовало поддакивать насильнику и ни в коем случае не заводить его животную натуру. Была настолько в подчинении страха, что он полностью заволок разум. Пыталась думать, но бесполезно.

— Ты пару раз едва избежала участи, чтобы я тебе не приказал. Но проблема — твой гребаный охранник за тобой присматривал, ходил по пятам, а так бы давно нагнул. Мог и приказать, но к сожалению после того, как отдаю приказы временно дезориентирован, и вместо секса блевал бы в туалете. Поэтому пришлось методом ухаживаний тебя очаровывать!

Какая гнилая у него улыбка, от нее за версту фальшью веяло. Эту улыбку хотелось кулаком стереть и размозжить об стену.

— Это ты на вечере вместо Лёньки был? — поинтересовалась.

Я. Я не хочу, чтобы в наши отношения вмешивался какой-то Хаски, ты и так слишком много ему уделяла моего внимания. Видишь, какой я галантный, милый мальчик для тебя был, ухаживал всегда в лице Ангельского! Прекрасный принц, как любят девочки!

— Знаешь, что, — процедила сквозь зубы, бояться могла сколько угодно, но это бесполезно сейчас. Побояться всегда будет время потом, а пока надо искать пути отступления.

— К Бастардам в зад прекрасных принцев на белом коне, которые строят из себя одуванчиков, а после свадьбы оказываются ничуть не лучше остальных. Я лучше познакомлюсь со зверем до свадьбы, так будет честнее знать друг друга в лицо!

В момент прыжок на кровати, мужские руки зажали мои плечи и повалили лопатками на кровать. Я взвизгнула, когда прутья проволоки вошли в кожу на спине, разъедая словно ядом нежную кожу. Закусила изнутри губу, ощущая на себе вес Ангельского.

Дверь раскрылась с громким хлопком об стену.

— Твою мать, урод гребаный! — я открыла глаза на знакомый голос. Шмонт!? Он ворвался в помещение, как вихрь, мало на меня смотрел, лишь взглядом скользнул, всё внимание дарил мужчине сверху. — Уберись от нее урод! Говорил тебя, сука, еще в Белесье надо было убрать! Шизанутый на голову, хоть представляешь, что натворил!!! — Леня почти за шкирку вытолкнул с меня Ангельского и пинком под ребра добавил. Михаил откатился чуть-чуть в стену, но поднялся на коленях.

— Что они с тобой сделали, идиоты? — оглядел помещение Леня. — Отключай колючку, — махнул рукой в направлении мне за спину. Я оглянулась машинально, проверяя что там? Стена светло-бежевая и цветы в кадках, картина еще. Аккуратно мои руки стали высвобождать от колючки.

— Потерпи, родная, чуть-чуть больно будет, — и когда вынимали провода я ощущала легкое беспокойство, но это ничто по сравнению с тем, что наблюдала перед собой Шмонта. Этой мой Шмонт. Заботливый подхалим, подкаблучник, исполнявший мои приказы. Мой пес, как его называли. Или это я была его псина?

Проволока с кровавыми наконечниками полетела вниз на пол, под кровать, мое платье подернулось легкими капельками крови. Моей собственной.

А Шмонт встал рядом с кроватью и начал орать:

— Ты урод меня рассекретил! И вся наша операция столь долго вынашиваемая пошла Бастарду в зад! Мы не успели, мать твою, достроить этот гребаный центр!

На крики Бастард пожал равнодушно плечами и рассматривал пальцы на руках, потом глухо ответил:

— Да мне срать как-то на вас. Мне она нужна, — указал на меня большим пальцем. — Кольца приготовил женушке своей будущей. Нас здесь никто не найдет и ты, кстати, мне мешаешь, Шмонт?

Я потерла запястья на руках, дырки небольшие кровоточили. Погладила раздраженную кожу, прогоняя ощущение постороннего холодного вмешательства, но то не исчезало.

— Ты его знаешь? Да, Шмонт? — смотрела на Лёню теперь, как на на грязь, на жалкое ничтожество под ногами. В эту грязь и наступить боязно, и давить его противно. Враньё! В его глазах было одно вранье.

— Аня, — Лёня как-то обреченно уселся рядом вновь, подвинулся ко мне ближе, на что я резко убралась к изголовью кровати, приподняв юбки платья и колени к себе.

— Не трожь меня, мразь! — приказала. — Ничтожество!

С трудом сдерживала желание ударить человека перед собой, а лицо было изуродовано гневом, словно ломанное, не такое, наверное, идеальное.

— Ань… — Лёня положил ладонь рядом на коричневое покрывало, но на меня больше не смотрел. Раньше я бы поверила, что он сожалеет, но не теперь. Теперь с трудом могла лицезреть это противное лицо.

— Помнишь когда мой отец спас тебя от него, — продолжал тихо Лёня рассказывать покрывалу или моим ногам, прикрытым широким подолом платья.

— День, когда ты получила, свой шрам, мы пытались эту мразь убить, но он не убиенен практически. Невероятная регенерация всех органов. Отец решил поэкспериментировать на нем. Отличная подопытная крыса. Он полигеном: обертыш и к тому же невероятная регенерация всего тела. Года полтора назад мы совершенно случайно обнаружили, как Ик-а влияет на тела Аристократов, они становятся способны воздействовать на мозг людей. Это было поразительно, неужели мы получили ваш секрет? Но примерно тогда тебя Аня спрятал папа в Арзонте и этот выродок, — Шмонт грубо выразился, при этом обратился к Михаилу, а тот на потолок со скучавшим выражением на лице. — Исчез, сука, вместе с тобой. Я и не понял сначала с чем это связано. А потом это уродец объявился у тебя в универе и приставал к тебе. Тогда его нашел Макс у вас на парковке и тогда этот придурок опять попытался тебя похитить. Там-то мы и догадались, что он шизик, который на тебе повернут. Обнаружили это место…

Леня окинул комнату внимательным взглядом.

— Я клянусь хотел его убить, но отец не дал. Первый звереныш был очень важен. В те же времена я и себе влил Ик-а, а потом оказалось, что пошла ответная реакция. Поэтому я и не стал настаивать на нашем сексе, помнишь? Честно говоря испугался, как Ик-а в моем теле на тебя повлияет. Вас он убивает за несколько дней. Меня вот уже год убивает. И на свадьбе поэтому не стал настаивать, вряд ли ты хотела бы стать вдовой слишком рано, — Лёня улыбнулся, но теперь не той улыбкой звезды, а доброй, руку протянул ко мне, пальцы развернул будто желал погладить по щеке. Я отрицательно покачала головой и спрятала лицо в коленях, обняв себя, как можно сильнее.

— Мы наделили этого урода безграничной властью, но я не думал, что он будет действовать против тебя. Четыре раза пытался умыкнуть тебя, а я и не знал, что это он. Думали очередной соперник твоего папаши хотел дочь, как выкуп использовать. Аварию он тоже подстроил, узнал что ты забеременела от Хаски и нечаянно подставил Макса или специально, я так и не понял. Но в принципе это не было проблемой для нас. Макс уехал к Баллийцам и продолжил строительство медицинского центра на том конце света…

Лёня закончил рассказ и настала идеальная тишина на некоторое время.

Нас тряхнуло не сильно, как будто машина проехалась неподалеку или поезд. Ангельский покачнулся, хватаясь за стену. Поднос на тумбочке зазвенел, кофе разлилось на нем черноватой лужей.

Лёня аккуратно поднялся, встав ко мне спиной.

— Прости, Ань, — сказал тихо, позволяя рассмотреть получше свою спину в легкой, кожаной куртке и темную макушку. И пошел по полу прочь от меня, тяжело ступая. А мне казалось что мужская подошва давила сильно на грудь и сердце, которое очень сильно заболело от этого воздействия. Уходил. Просто уходил… оставлял с этой мразью в одной комнате. Злые слезы. Злые слезы душили, в горле стало противно душно, а перед глазами поплыла эта яркая комната.

Вот так ты со мной… мой дорогой друг. Дверь хлопнула, отсекая мои прежние воспоминания об этом человеке. Как будто этим хлопком и своим уходом он навсегда отделил того Лёньку, моего друга детства и этого отныне мужчины.

На полу возле кровати увидела острые концы проволоки с капельками крови.

— Аняяяя, — услышала рядом… почти рядом с плечом, возле уха… дыхание на коже, неприятное прикосновение его дыхания ко мне. Омерзительные мурашки по всему телу неприятно завладели телом.

Резко дернулась вниз, подхватив острие проволоки, и с разворота всадила в шею уроду сбоку от себя. Попала в яблочку, прямо в хлипкую шею. На секунду услышала болезненный хрип. Мужчина оскалился, клыки-зубы показал мне, обнажил будто готовясь к атаке.

— Плохо, Аня, — услышала обращение, прежде чем Бастард схватил за конец проволоки двумя руками и поытался явно вытащить из шеи.

Я, воспользовавшись секундной заминкой, вскочила твердо на ноги, подхватив этот чертов подол со шлейфом.

Всего пару секунд надо было. Сердце стремилось вырваться из груди, бежало быстрее чем, я сама. Мне надо было пару секунд, чтобы подключиться к потоку. Почувствовала холодок от движений, тело покрылось приятными пузырьками голубоватого цвета. Быстрее… быстрее перемещайся!

Тело сковало намертво в тяжелом обхвате. Сзади мужчина прижал к себе очень близко. От ужаса захлебывалась в дыхании, глотала его ускоренно.

— Отпусти. Отпусти! — пыталась вырваться или руки развести, которые сжали мою грудь.

Бастард ухитрился развернуть меня и швырнуть на кровать позади нас. Я перекатилась невольно по ней и ощутила, как в макушке стрельнуло от удара об стену, будто плоть раскроили. Вцепилась в волосы на затылке, прикрыв на секунду глаза.

А когда открыла стала ощущать руки на теле, ползающие как мерзкие змеи, которые причиняли только боль своим ядом. Внезапно поняла, что свет стал слишком тусклый, лицо надо мной размывалось, уплывало словно в другую реальность. Мужские ноги зажимали мои бедра, а свадебное платье быстро задиралось вверх по ногам, чтобы не мешалось. А я видела смутный улыбавшийся силуэт перед лицом. Я теряла сознание. Только не это… только не тьма вновь перед глазами. Я только выбралась из этой тьмы.

Больше не хочу возвращаться туда.