Ненавижу отпуск и тебя

Глава 36

После того, как на меня навалилось осознание происходящего, я попыталась вспомнить, могла ли я как-то навредить ребенку. В том, чтобы оставить маленькую жизнь, сомнений не было. Я до сих пор испытываю странные ощущения. Как будто парю. Я очень счастлива.

Сразу стали ясны все мои перепады настроения, утренняя тошнота, страсть к клубнике в конце концов. Весь день глупая мечтательная улыбка не сходила с моего лица. И видимо выглядела я, как настоящая сумасшедшая, поскольку Настя не задавала никаких вопросов, не лезла в советами. Она вообще меня не трогала.

Сразу записалась к врачу. Нужно узнать, что с моим малышом, как он развивается.

На следующий день гинеколог обрадовала меня тем, что с моим маленьким чудом все в порядке. Мне выписали витамины. Выдали тонну направлений на анализы и отправили на работу.

— Так тебя можно поздравить? — Сходу спросила Настя, стоило только переступить порог кабинета.

Решительно кивнула и расплылась в глупой улыбке.

— Поздравляю, — Настя подлетела и постаралась задушить меня в объятиях, — я хочу знать всё-всё-всё.

— Ну, плод развивается согласно нормам, ему десять недель. Мне даже дали послушать сердцебиение! — радостно делюсь новостями.

— Я не об этом, — отмахивается Настя, — кто папаша?

Отец. У ребенка есть отец. У каждого. Почему я об этом не подумала вчера…

— Только не говори, что не знаешь, — коллега по-своему интерпретировала мое молчание.

— Знаю…

— Но?

— Но? — переспрашиваю.

— Ты так сказала, что «но» точно требовалось.

— Хорошо, — сдаюсь, — но я почему-то об этом не подумала.

Настя начинает смеяться.

— То ли еще будет. У меня к концу беременности обычно все мысли из головы испарялись. Я стирала тарелки и прятала огурцы в носки. А потом не могла объяснить, почему я это делаю.

Хмыкаю. Надеюсь меня минует эта участь.

— Так кто папка? И когда, мать, ты вообще успела? В отпуске? И почему я ничего не знаю о твоем курортном романе? Хотя бы имя знаешь? Имя скажи хотя бы. Я сама его найду. Так помнишь или нет? — вопросы из нее вылетали со скоростью света.

— Орлов. Макс Орлов. Только замолчи, прошу. Голова болит от твоей трескотни.

Настя падает на стул и, наконец, замолкает. Массирую виски, пытаясь прийти в себя.

— Макс, который Максимилиан? — через несколько минут спрашивает подруга, в ее голосе отчетливо читаются истеричные нотки.

Смотрю на коллегу, она снова изображает рыбу. И мне отчего-то становится очень смешно.

— Именно, — говорю, наблюдая за тем, какой спектр эмоций прокатывается по ее лицу.

— Ну ты и везучая, подруга, — ошеломленно произносит, потом смотрит на меня, — ты же сообщишь ему?

Задумываюсь на мгновение, а потом решительно киваю. Он имеет право знать.

— Ну и правильно, вместе делали, вместе и отвечать надо. Звони сейчас! — налетает Настя.

Нерешительно беру телефон. Палец зависает над кнопкой вызова. Хмурюсь, вспоминая о причинах, по которым мы разошлись и из-за которых не общались. Настя нажимает на вызов вместо меня. Сбрасываю.

— Ты чего? — удивляется коллега.

— А ничего, может и к лучшему, что он не знает.

В этот самый момент мой телефон оживает.

— О, перезванивает! Отвечай.

Беру трубку.

— Лина, — родной голос ласкает слух. По мне начинают бежать мурашки. Соскучилась. Очень. Несмотря ни на что, я скучала.

— Привет, Макс.

— Что-то случилось? — в голосе сквозит беспокойство.

— Нет…

Настя смешно округляет глаза и показывает на мой живот. Фыркаю. Макс терпеливо ждет, ничего не говорит.

— Мы можем встретиться? То есть, ты где сейчас? — откашлявшись, спрашиваю.

— В головном Лабеан. Могу подъехать…

— Нет! То есть… я сама подъеду. Когда сможешь уделить мне время?

— Сегодня в офисе до семи.

— Хорошо, скоро буду.

— Жду.

Макс первым сбрасывает вызов.

Через час я подъезжаю к современному офисному зданию. Захожу внутрь. Просторный холл, панорамные окна. Ничего общего с моим местом работы. За стойкой сидит девушка, красивая, ухоженная, одетая в стильный костюм.

— Здравствуйте. Я к Орлову.

Она мажет по мне быстрым взглядом и снова возвращается к своему компьютеру.

— Его нет.

— Он сказал, что будет в офисе до семи.

— Нет его, — она тяжело вздыхает и закатывает глаза.

Злит.

— Я Алина, может спросите?

— Мне позвать охрану? — раздражается.

Отхожу в сторону. Звоню Максу.

— Да.

— Привет еще раз, я подъела, меня не пускают. Ты уже уехал?

Тишина на том конце провода.

— Жди.

Макс сбрасывает звонок. Ну подождать, так подождать. Не больше пятнадцати минут. Дыхание переведу и в обратный путь. Прикрываю глаза.

— Алина? — ко мне подходит представительный мужчина средних лет. Неужели все-таки вызвали охрану?

— Да, уже ухожу, — начинаю подниматься.

— Мне велено сопроводить вас к Орлову.

Хлопаю глазами, но следую в направлении, которое указывает мне мой провожатый. Мы минуем стойку регистрации, за которой сидит все та же девушка, лицо бледное. Она прижимает трубку к уху и пытается что-то сказать. Потом замечает меня и кидает испуганный взгляд.

Мой молчаливый охранник заводит меня в лифт и нажимает кнопку верхнего этажа. Кто бы сомневался. Очень быстро мы оказываемся наверху и следуем по коридору. Неосознанно замедляю шаг, пытаюсь оттянуть неизбежное. Что я ему скажу? Как? Наконец мы останавливаемся, мужчина стучит в одну из дверей.

— Войдите, — раздается суровое, голосом Макса.

Охранник открывает дверь и подталкивает меня внутрь. Видимо надоело ему мое промедление.

— Лина.

— Макс.

Панорамные окна, минимум мебели, большой стеклянный стол. Макс сидит за компьютером. Он в костюме. Постригся. Ему идет. Похудел. Лицо бледное, хотя загар еще не полностью сошел. Побрился. Мои глаза жадно подмечают даже самые незначительные изменения.

Решительно прохожу и сажусь в кресло напротив стола.

— Я по делу.

— Я не сомневался, — хмыкает мужчина, — я скучал, — добавляет серьезно.

По мне вмиг разбегаются мурашки.

— Макс, я… — выдыхаю, — я не за этим сюда пришла. А за тем, чтобы…

Он молча кидает передо мной увесистую папку с документами. В тишине кабинета грохот от этого жеста разносится как от падения шкафа. Вздрагиваю.

— Это тебе. Подарок.

Под его пристальным взглядом нерешительно беру документы, открываю, опускаю глаза. Мне послышалось, или он облегченно выдохнул?

Начинаю листать документы.

— Макс, что это? — ошеломленно спрашиваю минут через десять.

— Это подарок.

— Но… как такое возможно? Каждип Икюрб перешло под управление Кей-Кей. Снова открылась сеть КедиКэт. Еноты. Они переехали, — как я не пытаюсь говорить спокойно, голос срывается.

— Я ничего не знал.

Молчу. Мне нужно переварить новую информацию. Прикрываю глаза.

— Как только я узнал, в чем проблема сразу начал работать над ее решением. Слежка за нормативами была обязанностью Стрелецкого, с которой он не справился. Сначала я разозлился, что ты не пришла с этим ко мне. Но во время благотворительного вечера, я понял, почему ты этого не сделала. Ты выиграла столько дел против Лабеан, а мы все продолжали совершать нарушения. Честно говоря, я думал, что ты придешь раньше. Я специально засветился во всех СМИ. Я скучал, Лина. Серьезно. Очень.

Макс замолкает.

Я тоже скучала. По щеке стекает одинокая слезинка. Быстро ее смахиваю.

— Я понимаю, что прошу невозможного, но, давай попробуем начать все заново, с чистого листа, без прошлого? — в его глазах столько надежды.

Качаю головой.

— Не получится, — его лицо застывает, я вижу, как все теплое покрывается холодной корочкой льда, — Без прошлого не получится. Макс, я ведь пришла не просто так.

— Я слушаю.

Выдыхаю.

— Я беременна, — резко выдаю и зажмуриваюсь.

Приоткрываю сначала один глаз, Макс напоминает статую.

— Я в любом случае оставлю ребенка, просто решила, что ты должен знать. Я ничего не требую. И не буду ни на что претендовать. Просто мне показалось, что сообщить тебе, это правильно, — тараторю я.

— Какой срок?

— Десять недель. По всему получается, что это наш первый раз, знаю, что мы вроде были осторожны, но ведь всякое бывает…

Макс резко встает и подходит к окну. Запускает руку в волосы. Замолкаю. А чего я ожидала? Ему не нужны дети.

— Ты прости, что побеспокоила. Я пойду.

Направляюсь к выходу. Кладу руку на живот и говорю сама себе, что со всем справлюсь и одна.

— Лина?

Замираю и медленно оборачиваюсь. Макс все также стоит около окна, только уже к нему спиной. Руки в карманах.

— Я буду участвовать в жизни ребёнка, — припечатывает, ждёт возражений, не встречает их и продолжает, — И в твоей. Ты выйдешь за меня.

Что я испытываю? Шок. Все, что только что умерло, возрождается вновь. Он не спрашивает. Это не в его стиле. Констатирует. Кажется, я попала. На лице расцветает счастливая улыбка.