Необходимость

Не заинтересован.

Я вытаскиваю телефон, как только оказываюсь внутри, чтобы написать Кире.

И вот наверху лестницы вижу мою девочку.

Она поднимается на второй этаж. Мелькает юбка ее черного с розовым платья. Я мельком вижу подходящие кружевные трусики — черные со светло-розовой шнуровкой сзади.

Каждая мышца в моем теле сокращается. Волна жестокой энергии разрывает меня.

Мое самообладание исчезает.

Никому не позволено видеть это, кроме меня.

Я с трудом сглатываю, поднимаюсь решительнее, чем прежде. Настолько одержимый, что слышу, как тяжело мои шаги стучат по лестнице.

Кира не знала, что я буду здесь сегодня. Так для кого, черт возьми, она решила надеть эти сексуальные трусики? Я хочу прокричать ей этот вопрос. Я почти делаю это, но останавливаюсь, когда прохожу мимо другой группы людей, стоящих на втором этаже.

Гребаные свидетели. Прекрасно.

В ярости я пишу ей.

«Для кого ты надела эти трусики?»

Я подталкиваю ее сказать, что для Остина. Дразню ее.

Она на середине коридора, когда получает мое сообщение. Ее голова резко поднимается после прочтения, ее руки дрожат, держа телефон. Она поворачивается в поисках меня.

Я уже здесь.

— Я задал тебе вопрос, — шиплю ей на ухо, прижимаясь к ее спине и толкая ее вперед. Я не останавливаюсь, пока мы не оказываемся перед первой дверью, которую я вижу.

Моя комната.

Спасибо, черт возьми, что она пустая.

Кира вырывается из моих рук, резко поворачивается и ее красивые волосы вихрем взлетают на ее плечах.

— Ты чертов придурок. — Она, спотыкаясь, отходит от меня, ее грудь вздымается внутри кружевного верха черного платья.

— Тебе действительно наплевать на то, чего я хочу.

— Я знаю, чего ты хочешь, детка. Я здесь. Возьми меня. — Я подхожу к ней.

Она бьет меня.

Я хватаю ее и прижимаю ближе.

Она снова бьет меня, на этот раз сильнее.

Сжимая обе ее руки, я прижимаю ее к себе, наши носы соприкасаются.

Протягивая руку, она впивается ногтями в мои бицепсы, царапая меня через кожаную куртку, в которую я одет

Она высовывает язычок, облизывая свои сочные губы. Губы, которые я помню чертовски хорошо. Меня очень долго преследовало это ощущение. Убирая одну руку, я поглаживаю ее по линии челюсти, скользя ниже, пока наши губы не оказываются на одном уровне. Так близко, что я могу ощутить ее дыхание.

— Я ненавижу тебя, — шипит она, ее губы соприкасаются с моими.

Я прикусываю ее верхнюю губу.

— А я люблю тебя.

— Что, прости? — выдыхает она.

Наклонив голову, я прижимаюсь к ее рту, скользя языком по ее пухлым губам. Она тут же перестает сопротивляться, ее тело тает в моих объятиях. Ее маленький язычок соблазняет меня одурманивающими движениями, из-за чего мой член пульсирует в такт биению сердца.

Ее тело внезапно напрягается, я всем телом чувствую ее зарождающийся гнев. И отчаянно стону. Кира бьет меня, рычит, словно злой котенок, и я чувствую кровь.

— Черт, да, детка. — Я едва могу дышать. — Сделай мне больно, если хочешь, но не останавливайся. Позволь мне сделать это.

Она упирается в мою грудь своими маленькими кулачками.

— Ненавижу тебя. Я так чертовски сильно ненавижу тебя. — Ее ногти царапают мою грудь, двигаясь ниже к моему прессу.

Я толкаюсь в нее и сжимаю в кулак ее волосы, чтобы я мог прислониться лбом к ее лбу. Смотрю в ее глаза, говорю:

— И я говорю тебе: Я. Люблю. Тебя.

В ее глазах вспыхивает агония. Едва слышное рыдание срывается с ее полуоткрытых губ.

Обхватывая ее руками, я сильнее прижимаю ее к себе, зная, что она почувствует биение моего сердца.

— Правда, Кира. Я чертовски сильно люблю тебя. Безнадежно.

Она открывает рот, без сомнения, чтобы снова опровергнуть мои слова.

Я не позволяю ей.

Целуя ее, я скольжу рукой вниз по ее спине, под подол ее розового платья, чтобы сжать ее идеально округлую задницу. Кружево ее трусиков щекочет ладонь.

— Теперь признай, что ты надела их для меня. — Кожа к коже, дразнящий, тонкий материал, который мне так хочется сорвать с нее.

— Это чушь собачья. — Ее голос низкий, дыхание становится тяжелее с каждым выдохом.

— Тогда скажи мне, для кого. — Сладкие, гладкие половые губы, чертовски обжигающие под моими пальцами. Она уже мокрая, но это не удивительно — я всегда возбуждаю мою девочку.

— Зачем? Чтобы ты мог… черт подери… избить их?

— Да. — Я двигаю бедрами вперед, прижимаясь к ней членом. Я стону от удовольствия, наблюдая, как ее ресницы трепещут от этого звука, и напрягаюсь, пытаясь сдержаться из последних сил.

— Ты моя, все ублюдки должны знать, что ты вне досягаемости.

И я нахожу его, это местечко, первое, где я оставил свою метку, и прижимаюсь губами к ее коже. Облизываю, кусаю, показывая всем, что она занята.

Моя.

Мои пальцы, а не каких-то придурков, вонзаются в нее. Из-за пронзительного стона у моего уха по моей спине бегут мурашки, отдаваясь пульсацией в моих яйцах, заставляя мой член встать. Маленькие ручки сжимают мою куртку, двигаются вверх по моим плечам, пока не хватают меня за волосы, отталкивая от ее шеи.

— Я надела их, потому что они подходят к моему платью, — шипит она, и когда я начинаю двигать в ней пальцами, ее глаза закрываются.

Я улыбаюсь. Такая упрямая.

Такая сладкая.

Я разворачиваю нас и веду в сторону закрытой двери, все время толкаясь в нее пальцами.

Ее спина прижимается к двери.

Я опускаюсь на колени, не думая о том, что собираюсь сделать, когда облизываю свои пальцы. Ее вкус — черт. Я двигаю бедрами, и на кончике моего члена выступает влага, намочив мои боксеры.

Спина Киры выгибается у стены.

Рыча, я свободной рукой сжимаю ее бедра, крепко удерживая на случай, если она решит сбежать.

— Отпусти меня, — шепчет она.

Это всего лишь моя рука на ее бедре — она может оттолкнуть меня, если действительно захочет. Освободиться одним легким движением, если действительно попытается. Но я знаю, что на самом деле скрывается под этим заявлением, о чем она просит меня.

Я вытаскиваю пальцы изо рта и сжимаю ее бедра обеими руками. Наклоняя голову, чтобы посмотреть на нее, я шепчу:

— Никогда. — Мои пальцы скользят по внутренней стороне ее бедра, ее жар манит.

В момент уязвимости на ее лице отражается мука, делая меня безвольным.

Придвинувшись ближе, я качаю головой, умоляя ее своим выражением отпустить боль. Впустить меня.

— Я люблю тебя, Кира. — Я стою на коленях, как образно, так и буквально — поклоняясь так, как только человек может поклоняться чему-либо — и три этих жалких слова — единственное, что я должен сказать, чтобы доказать ей, насколько она необходима мне.

Моя упрямая кошечка сжимает челюсть и качает головой.

Отрицание.

Ну и ладно.

Я трусь о ее киску, облизывая влажный материал ее трусиков, издавая низкий стон. Сжимая ее бедра, я притягиваю ее ближе, прижимаясь языком к источнику этого восхитительного аромата.

Она борется с этим, но ничто не может скрыть, движения ее тела напротив двери, то как ее напряженные ноги раздвигаются для меня. Я провожу языком вдоль ее трусиков, нежно посасывая ее киску.

Ее бедра резко дергаются, предоставляя мне еще больший доступ к ее сочной киске.

Я рычу и поворачиваю голову, чтобы сжать внутреннюю часть ее бедра. Укусить ее. Лизнуть.

Оставить на ней отметку.

Трахнуть то, что принадлежит мне.

Скользя большим пальцем по ее трусикам, я сдвигаю их в сторону, обнажая бархатную розовую набухшую плоть. Она уже влажная, ее клитор пульсирует.

— Я скучал по этой киске, детка. Ты даже не представляешь, как сильно. — Я чертовски задыхаюсь от желания.

Кира ничего не говорит. В ее глазах горит ярость и потребность, когда она смотрит на меня. Розовые щечки. Приоткрытые губы. Задыхающаяся также сильно, как и я.

Это наша правда. Единственная истина, которую я когда-либо знал, даже когда я делал все, что было в моих силах, чтобы отрицать это. Ни один из нас не может избежать электрического импульса, который связывает нас на самом первобытном уровне.

Я принадлежу ей, а она мне.

И наши тела знают это. Знали это задолго до того, как наш разум смог окончательно осознать это.

— Это киска создана, чтобы ее любили. Лизали. — Я слегка щелкаю языком по ее клитору. — Сосали, — стону, прикасаясь к ней губами.

Она выкрикивает мое имя, сжимая мои волосы, чтобы притянуть поближе, так как ей того хочется.

Мой член становится мокрым. Я стону прямо во влажную жемчужинку ее тела, теряя контроль. Мой язык медленно выводит круги на ее мокрой киске.

Она задыхается от громкого крика, сжимая мои волосы.

Я рычу и посасываю ее еще яростнее.

Я заставлю ее кричать, хочет она того или нет. Сведу ее с ума своим членом так, что крики с ее мольбой будут слышны внизу сквозь несносную музыку, из-за которой сейчас дрожат стены. Мне наплевать, если нас застукают. В данный момент моя единственная цель — заставить ее кончить от моего языка.

— Я столько лет думал об этой маленькой киске, — признаюсь я, поддразнивая ее вход кончиком пальца. Ее тело трепещет, давая мне понять обо всем, о чем она молчит. Ее киска сжимает мой палец.

Тугая.

Невероятно горячая.

Ее глаза закрыты, тело снова выгибается у двери. Помоги мне, Боже, она самая сексуальная девушка из всех, кого я видел. Чувственная. Я теряю контроль с каждым сладким вздохом и стоном, что исходит от нее, от этого мой член пульсирует все сильнее.

Она готова, чтобы ее трахнули. Требуется каждая частичка моей воли, чтобы игнорировать болезненные пульсации моего члена. Я прижимаю открытый рот между ее ног, медленно упиваясь ее клитором, одновременно вводя в нее еще один палец.

— О, Господи, Брайден.

Черт. Она тут же сжимается вокруг них, ее киска такая ненасытная. Я смотрю на нее, пока поглощаю ее. Она потеряна, взгляд расфокусирован, ее тело двигается, такое ищущее, нуждающееся. Я начинаю толкаться в нее пальцами, медленно и жестко. Именно так, как планировал трахнуть ее своим членом.

У нее вырывается еще один стон, когда она упирается головой в дверь. Эти сексуальные звуки становятся громче, интенсивней. Мышцы напрягаются, стеночки ее киски так сильно сжимаются, что я едва могу двигать пальцами. Ее ноги дрожат.

Так близко. Я так близко к тому, что ее соки окажутся на моей руке, языке, покроют мой член.

— Вот так, детка. Я хочу, чтобы ты кончила. — Я ускоряюсь, толкаясь сильнее.

Ее голова наклоняется вперед, и я поражаюсь этому красивому, блаженному выражению на ее лице. Ее взгляд задерживается на мне. Прерывистые стоны вырываются из ее полуоткрытых губ.

— Да, детка. Вот так. Смотри на меня, когда кончаешь. — Я снова втягиваю ее клитор ртом.

Она замирает, оргазм проносится сквозь нее так сильно, что она едва может двигаться. Мое имя срывается с ее губ, прерывисто, из-за чего мои бедра дрожат, едва не кончив прямо там.

Она все еще под действием оргазма, когда я поднимаюсь на ноги и обнимаю ее, пока ее продолжает сотрясать дрожь. Ее зубы впиваются в мою шею, прерывая ее беспомощные стоны, но они отдаются в моем теле.

Осознанно или нет, она кусает меня, оставляя отметины.

Мне нравится это.

Ее тело обмякло, она перестает бороться. Стеночки ее киски продолжают сжиматься вокруг моих пальцев.

Она скучала по этому — нуждалась в этом контакте — также как и я.

Ее голова покоится на моем плече. Я чувствую каждый прерывистый вздох, исходящий от нее.

За моей спиной кровать. Моя старая кровать. Та самая, где я провел бесчисленное количество ночей, мечтая о ней. Я обещал себе, что не трахну ее здесь, в этом доме, где нас могут услышать или прервать. Поэтому я снял комнату. Но я не могу выйти из этого дома вместе с ней. Мой член настолько возбужден, что готов взорваться.

На этот раз я испачкаю ее стеночки собой. Не ее платье, ее кожу. Она примет все до последней капли.

Я прижимаю Киру сильнее. В ответ ее стеночки лишь сильнее сжимаются вокруг моих пальцев, и из меня вырывается шипение. Я поворачиваю пальцы внутри нее, мне нравятся ее слабые пронзительные вздохи, и я могу слышать какая она влажная для меня. Она двигается напротив меня, ее тело разомлело в моих руках.

Вот это сейчас полная капитуляция ее тела, все годы этого дерьма стоили результата.

Я утыкаюсь носом в ее волосы, вдыхаю их аромат, мое лицо неотрывно следует к ее сладкой шее, и я начинаю ее лизать.

— Черт, детка, — мямлю я, посасывая мочку ее уха. — Хотел бы я увезти тебя отсюда в комнату, которую я снял для нас на этот вечер. — Она двигается. Я хватаю ее за руки, мои бедра толкаются в нее. — Но я не могу дождаться, чтобы трахнуть тебя. Ты нужна мне. Сейчас.

Сначала я не понимаю, что это за звук, спутав его со стоном.

Еще одно движение моих губ, мое тело ищет хоть какое-нибудь трение для моего изнывающего члена.

И опять этот звук. Низкий.

Печальный.

Кира вновь шевелится.

Она хочет, чтобы я отпустил ее.

Этот звук...

Она, черт подери, рыдает.

Из-за шока мои руки ослабевают. Я отпускаю ее, не потому, что хочу, а потому что не могу вспомнить последний раз, когда я слышал, чтобы она издавала эти звуки.

Нет. Я раньше видел, как Кира плачет, но я никогда не слышал конкретно этот звук. Не для таких случаев.

Мои пальцы выскальзывают из нее. Теперь она прямо напротив меня, еще один звук вырывается из нее, из-за чего я сжимаю руки в кулаки, и они свисают по бокам, потому что это неправильно, так чертовски неправильно.

Одинокая слезинка вытекает из ее глаз и я стою здесь, как гребаный идиот, зациклившись на том, как она скатывается вниз по ее щеке, неспособный оторвать взгляд, потому что внезапно я понимаю, что там увижу.

— Разве ты не понимаешь? — Голос Киры хриплый, дрожащий. Она гневно вытирает слезу. — Ты можешь взять мое тело против моей воли, тысячи раз, если захочешь, но это ничего не меняет.

Это удар ниже пояса, желудок скручивает, разрывая меня на части. Ее слова...

Я никогда не слышал, чтобы она говорила таким тоном. В нем нет злости. Нет боли. Только равнодушие. Простое изложение фактов.

Я качаю головой, прежде чем она снова заговорит, потому что знаю, что она собирается сказать. Я уже слышал это, но никогда в таком тоне. Это делает все реальным, а я, черт побери, не согласен с этим...

— Уже слишком поздно, Брайден. Слишком. Поздно.

Я стискиваю челюсть и сильнее качаю головой.

— Нет.

— Но это так. Даже если я сдамся и пересплю с тобой, ты никогда меня не получишь.

Я приближаюсь к ней.

— Тогда позволь мне переспать с тобой. Возьми меня, Кира. Позволь мне доказать, что ты ошибаешься.

Вся эта дрянь засела так глубоко в ней, слишком для кого-то ее возраста. Мерзость, которой я позволил запустить в нее свои лапы.

— Стать еще одним достижением в постели для Брайдена Ханта? Нет уж, спасибо.

Я снова качаю головой.

— Нет. Ты не очередная насечка. Никогда. Я говорил тебе, что люблю тебя, Кира.

Мое лицо даже не чувствует боли, когда она бьет меня.

— Ты понятия не имеешь, что такое любовь, Брайден, так что не парь мне мозги.

Я не могу поспорить с этим, потому что мы оба знаем мою историю. Моя неполноценность, когда дело доходит до любви, является настоящей причиной того, что из-за меня моя девочка превратилась в эту ожесточенную, убитую горем женщину. А вовсе не тот факт, что она моя сводная сестра.

Это все из-за меня и моих глупых страхов.

— Может быть, ты права в этом, но я знаю, что это единственное слово, даже близко не похоже на то, что, черт возьми, душит меня каждый раз, когда я думаю о тебе. Вижу тебя. Слышу твое имя.

Она выглядит так, словно едва сдерживается от того, чтобы ударить меня снова.

— Сделай это, — шепчу я ей. — Я же говорил, бей меня, сколько хочешь. Сделай мне больно. Но перестань отталкивать меня.

— Ты хочешь этого, не так ли? — Она щурит глаза, изучает меня. — Ты хочешь, чтобы я причинила тебе боль, потому что где-то в твоем больном сознании это будет означать, что мне все еще не наплевать.

— Тебе не наплевать, — выдаю я, но тихий голосок неуверенности в собственных словах пробуждается у меня в голове. Ее глаза слишком безжизненны. Бесчувственны.

Холодны.

Кира слабо, невесело смеется.

— Продолжай обманывать себя. Как кого-то до сих пор может заботить то, что произошло? После всего, что ты сделал?

Она врет. Точно врет. Я знаю, что все просрал, но, черт побери, я не соглашусь с тем, что это конец.

— Поразмысли над этим своей тупой башкой, Брайден. Я не хочу быть с тобой. Мы никогда не сможем это исправить. Живи своей жизнью и убирайся с моего пути, чтобы я могла сделать тоже самое.

— Но в том, что ты говоришь, есть небольшая проблема, Кира. — Я сжимаю по бокам свои мокрые пальцы. — Ты все еще нуждаешься во мне, доказательство тому все еще на моих пальцах. Вкус на губах. И тебе достался бы и мой член, позволь я этому произойти.

— Говорю тебе, это всего лишь мое тело! Ничего более!

О, этот сладкий оттенок отрицания.

Моя надежда вновь пробуждается.

— Я не откажусь от тебя, маленькая лгунья. Это не конец. Ничего не закончено, если у меня будет право голоса. — Пусть она делает с этой финальной частью все, что пожелает. В любом случае, это правда. Может быть мне не суждено трахнуть ее сегодня. Ничего страшного.

Теперь ясно, что я ничего от нее не получу, пока не докажу свою любовь.

Так тому и быть. Вызов принят.

Кира поправляет свое платье и фыркает.

— Ладно, так даже лучше, ведь у тебя его нет.

О, но это неправда. Она может отрицать это — бороться с этим, но на самом деле все совсем не так.

Когда она мечется, чтобы выйти из комнаты, у меня возникает соблазн преградить ей путь.

Но я не делаю этого.

Наблюдая за ней через плечо, я жду, пока она откроет дверь и почти выйдет в коридор, прежде чем заговорить.

— Я, черт возьми, ничего не сделаю, детка. Ты моя. И я сделаю все необходимое, чтобы доказать это.

Выходя, она хлопает дверью.

Она может возвести вокруг себя стены, чтобы защититься от меня и всего того дерьма, через которое я ее провел. Но я гребаный шаровой таран, непреодолимая сила и я собираюсь их все разрушить.

Я уже принял решение.

И мне наплевать, если она думает, что у нее есть выбор.

Продолжение следует…

Notes

[

←1

]

«PS3» (PlayStation 3) — игровая приставка седьмого поколения.

[

←2

]

«Университет Пердью» (англ. Purdue University) — общественный исследовательский университет в США, расположенный в городе Уэст-Лафейетт, штат Индиана, главный из шести кампусов Системы университетов Пердью.

[

←3

]

Тедди — элемент женского белья, представляющий собой единство бюстгальтера и трусиков. Тедди стали носить вместо комбинации, когда в моду вошли брюки и мини-юбки. Сегодня тедди — предмет эротического белья, поэтому оформляется в соответствующем стиле.

[

←4

]

Чудо-женщина — вымышленная супергероиня комиксов DC Comics.

[

←5

]

Каталог «Аберкромби и Фитч» — каталог мужской, женской и детской одежды. По сути, можно сказать о том, что компания «Abercrombie & Fitch» продает не только и не столько одежду, сколько образ жизни. Одежда «Abercrombie & Fitch» подразумевает активность, спорт, стремление к успеху, желание постоянно изменять мир вокруг себя в лучшую сторону.

[

←6

]

Начос — закуска мексиканской кухни, представляющая собой чипсы из кукурузной тортильи с различными добавками. С начос подают соусы, заправки, салаты, их также добавляют в различные блюда.

[

←7

]

Елена Джейн Голдинг - более известная как Элли Голдинг — британская певица и композитор. Приобрела известность после того, как заняла первую строчку в опросе BBC Sound of 2010 и победила в номинации «Выбор критиков» в конкурсе BRIT Awards 2010 года. После подписания контракта с Polydor Records в 2009 году выпустила свой первый EP «An Introduction to Ellie Goulding», за которым последовал дебютный студийный альбом, «Lights».

[

←8

]

«Джек Дэниэлс» или просто «Джек» (англ. Jack Daniel’s) — вид американского виски. Выпускается в винокурнях города Линчберг, штат Теннесси, США, с XIX века.

[

←9

]

«‎Университет штата Огайо» — государственный исследовательский университет, расположенный в городе Колумбус, штат Огайо. Третий по величине университет США, после университета штата Аризона и Университета Центральной Флориды.