Неотвратимое возмездие (сборник)

2 ноября 1962 года в Будапеште органами госбезопасности Венгерской Народной Республики был арестован шпион-связник английский подданный Гревилл Мейнерд Винн. На следующий день, 3 ноября, в соответствии со статьей 54 Договора между СССР и ВНР «Об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам» он был передан советским властям.

А несколькими днями раньше, 22 октября того же года, в Москве был арестован советский гражданин О. В. Пеньковский, к решающей встрече с которым тщательно готовили Винна английская и американская разведки.

Встреча Винна и Пеньковекого все же произошла, но при обстоятельствах, которые ни тот, ни другой не предвидели: 7 мая 1963 года оба шпиона предстали перед судом Военной коллегии Верховного Суда СССР.

Печать западных стран пыталась использовать судебный процесс по делу Винна и Пеньковского в целях антисоветской пропаганды. Отрицая очевидные факты, опубликованные в советской прессе, она стремилась замести следы шпионской деятельности официальных дипломатических представителей в СССР. Но перекрасить матерого агента западной разведки Винна в «честного и добропорядочного» бизнесмена им не удалось. Официальным органам западных стран не оставалось ничего другого, как откреститься от провалившихся шпионов. Так поступил представитель госдепартамента США, поспешно заявивший, что сотрудники посольства США в Москве, о шпионской деятельности которых сообщила советская печать, дескать, не имеют отношения к Винну и Пеньковскому. А английское министерство иностранных дел ограничилось заявлением, что «правительство ее величества не собирается комментировать ни один из аспектов этого дела».

Между тем процесс по делу Пеньковского и Винна, проходивший в переполненном зале судебных заседаний Верховного Суда СССР в присутствии представителей общественности Москвы, а также корреспондентов советских и иностранных газет, со всей очевидностью показал, что предъявленное подсудимым обвинение основано на неоспоримых доказательствах.

...Закончено чтение обвинительного заключения. Председательствующий обращается к каждому из подсудимых с вопросом, признает ли он себя виновным в шпионаже против Советского Союза. Оба отвечают утвердительно.

Начинается допрос подсудимого Пеньковского. Он рассказывает, когда и при каких обстоятельствах оказался на службе английской и американской разведок, как и где проходили его встречи с иностранными агентами, какие материалы он собирал и передавал американцам и англичанам.

Но прежде чем перейти к изложению показаний Пеньковского, посмотрим, что же привело его к измене Родине.

У Пеньковского было две жизни: одна — показная, а другая — подлинная. Некоторые сослуживцы воспринимали его угодничество как человеческую доброту, а карьеризм — как служебное рвение. На самом же деле это был эгоистичный, тщеславный человек, ловкий карьерист, мечтавший только о личных выгодах, подчинивший им все. Он использовал любой случай, чтобы представить себя перед нужным человеком или начальником в выгодном свете. При этом он не останавливался даже перед тем, чтобы оговорить товарища то службе, если это давало ему возможность отличиться, укрепить за собой репутацию преданного делу работника.

В этом отношении характерен такой случай. Как-то Пеньковский поручил подчиненному сдать часть государственного имущества, оказавшегося ненужным. Тот выполнил это поручение и передал по назначению полученную им расписку о приеме имущества. Через некоторое время Пеньковский раздобыл подложную расписку. В ней не значились некоторые вещи, перечисленные в подлинной расписке, которую Пеньковский уничтожил. Чтобы прослыть в коллективе бдительным и принципиальным человеком, он сообщил вышестоящему начальству о том, что подчиненный присвоил государственное имущество.

Чтобы создать о себе мнение как о незаменимом работнике, Пеньковский выдавал успехи сослуживцев за свои. Он постоянно хвастал своей близостью к высокопоставленным лицам, хотя в действительности ее во многих случаях не существовало.

Лицемерие, двуличность, обман проявлял Пеньковский и по отношению к своей семье. Будучи предельно скупым в расходовании денег на содержание семьи, он в то же время сорил ими для удовлетворения собственных прихотей.

Свидетели Рудовский и Финкельштейн, собутыльники Пеньковского, показали на суде, что он был близок со многими женщинами, прожигал жизнь в питейных заведениях.

Пеньковский был человеком с ограниченными интересами, с крайне узким кругозором, он не проявлял интереса ни к литературе, ни к музыке, ни к искусству. Он не читал книг, а если читал, то только то, что модно.

Пеньковский во всем искал для себя выгоду и для этого пускал в ход все средства, начиная от раздаривания дешевых сувениров, которые он в бесчисленном количестве привозил из заграничных командировок, до клеветы на своих товарищей.

Авантюристические наклонности Пеньковского не оставались незамеченными. Еще в 1955–1956 годах один из его начальников указывал на них в его служебной характеристике. Угодничество и подхалимство, разгульная жизнь сделали свое дело. В Пеньковском постепенно созрели те качества, которые и привели его к измене Родине.

Пеньковский решил установить контакт с американской разведкой. Хотя по роду своей работы он имел широкие связи с иностранцами, однако из предосторожности не решился обратиться к кому-либо из них лично. Изложив свои намерения в письме, Пеньковский в октябре 1960 года пытался вручить его кому-нибудь из персонала американского посольства в Москве, но это ему не удалось. Тогда он передал письмо одному из иностранцев, посещавших американский клуб в Москве. В письме он выразил намерение сотрудничать с американской разведкой, сообщил номер своего телефона и домашний адрес, написал, что будет ждать звонка по воскресеньям до десяти часов утра, а каждый вторник прогуливаться в районе переулка Турчаниновых и даже указал пароль: «Ваш друг письмо получил, я от него». Однако ответа не последовало. (Как потом Пеньковскому стало известно от американских разведчиков, они длительное время выясняли, насколько серьезны его намерения.)

Тогда Пеньковский решил установить связь с английской разведкой. Этому способствовал приезд в декабре 1960 года в Москву вместе с делегацией английских специалистов Гревилла Винна. Поняв из разговоров с Винном, что он именно тот, кому можно довериться, Пеньковский при следующей встрече в первых числах апреля 1961 года выложил ему все начистоту.

Прокурор. При каких обстоятельствах?

Пеньковский. Я был с ним в ресторане, а потом у него в номере гостиницы «Националь».

Прокурор. Каково содержание этой вашей беседы с Гревиллом Винном?

Пеньковский. Я рассказал Винну о себе, о своей работе, о моем желании сотрудничать с ним, попросил его передать письмо представителям английской разведки.

20 апреля 1961 года Пеньковский выехал в командировку в Англию. В Лондонском аэропорту его встретил Винн, которому Пеньковский вручил два пакета с различной информацией. Вечером того же дня в номере лондонской гостиницы «Маунтройял» Пеньковский встретился с английскими и американскими разведчиками. Был письменно оформлен акт вербовки, в котором Пеньковский написал, что «в случае необходимости» он просит предоставить ему гражданство Соединенных Штатов Америки или подданство Великобритании.

Так началась шпионская деятельность Пенъковского против своей Родины. Перед ним была поставлена задача собирать самые разнообразные сведения политического, экономического и военного характера. Он был снабжен транзисторным радиоприемником, шифровальными блокнотами, средствами тайнописи, фотоаппаратами «Минокс» и фотопленками к ним, инструкциями и т. д. Для хранения этого шпионского снаряжения он оборудовал у себя дома в письменном столе тайник.

Английская и американская разведки решили сделать из Пеньковского профессионального шпиона. Во время командировок в Лондон и Париж Пеньковский почти каждый вечер посещал конспиративные квартиры, где его обучали приему и передаче по радио шпионских сообщений, фотографированию, шифровальному делу, оборудованию тайников, безличной связи и т. д. Пеньковский в суде показал, что каждое посещение конспиративной квартиры продолжалось по десяти часов кряду. Чтобы не слишком его переутомить, во время встреч делались перерывы, которые проводились у сервированного стола в компании женщин легкого поведения.

В суде Пеньковский подробно рассказал об этих встречах, о своем старании постигнуть тайны шпионского ремесла.

Прокурор. Вы добросовестно стремились усвоить уроки, преподаваемые вам иностранными разведчиками?

Пеньковский. Да, это меня интересовало, и я старался все изучить детально.

При аресте Пеньковского из оборудованного в его квартире тайника была изъята следующая инструкция, которую он получил от иностранных разведчиков[9]:

«А. Радио — связь. Мы считаем, что этот способ имеет большие преимущества с точки зрения безопасности и надежности, и кроме того, Вы уже имеете все средства при себе. Судя по тому, что Вы нам сообщили, у Вас не хватает достаточного опыта в приеме сообщений, чтобы мы могли считать этот способ надежным в настоящий момент. Вам очень важно натренироваться, чтобы Вы могли узнать и записать цифры при передаче, а не записывать их сначала как точки и тире. Для этого нужно просто регулярно практиковаться. «Болваны» дают Вам возможность заниматься такой практикой. Списывая тот же «болван» несколько вечеров подряд, Вы можете сравнивать конечные результаты и таким образом проверять себя. Настоящие радиограммы будут всегда содержать важные для Вас известия и Вы должны придать все старания, чтобы записывать их правильно. Если это Вам не удастся с первого раза, попробуйте опять в следующую ночь. Пожалуйста, сохраните копии «болванов» и настоящих радиограмм в течение будущих двух месяцев для показа нам, так как мы хотим быть уверены, что Вы усвоили это трудное дело...

Б. Тайники. Они будут основным способом для посылки сообщений и материалов Вами. Для оперативности этого способа нам необходимы описания тайников, обещанные Вами. Вам придется в будущем находить и другие. При выборе тайников имейте в виду, что они должны находиться в местах нормально доступных иностранцам. Мы считаем, что будет лучше, если мы будем заранее согласовать день и час, в который Вы будете заряжать условленный тайник, чтобы мы могли его сразу же опустошить, не дожидаясь сигнала. Мы предлагаем следующий основной план:

1) Вы будете заряжать тайник не чаще, чем раз в месяц.

2) Каждый тайник может быть употреблен только раз (мы будем считать тайник употребленным, раз мы его проверили для материала, даже если Вы его не заполнили).

3) Вы сообщите нам заранее числа и времена, когда Вы будете заряжать тайники, и какие это будут (т, е. № 2, 3, 4 и т. д.). В течение следующих трех месяцев. Пожалуйста, не забывайте, что суббота и воскресенье самые для нас подходящие дни для опустошения.

4) Мы посетили первый тайник, указанный Вами (например, № 2) в установленный день и как можно ближе к указанному времени. В следующий месяц мы посетим следующий тайник, и так далее. Если Вы не смогли или не успели зарядить один из тайников, беды не будет, в следующий месяц мы посетим очередной тайник, в соответствии с планом, представленным Вами.

5) В течение трехмесячного периода мы будем ждать от Вас сообщения с описанием трех новых тайников и указывая порядок, в котором они будут использованы в следующие три месяца.

6) Мы подтвердим по радио очистку тайника. В нормальных обстоятельствах вы получите сведения о нашем осмотре на следующую ночь или через ночь».

Пеньковский с рвением приступил к выполнению заданий иностранных разведок. Он фотографировал технические отчеты и другие секретные материалы, выуживал данные военного характера у своих знакомых военнослужащих, фиксировал те сведения о советском вооружении, которые он получил в период службы в армии.

Суд подробно выясняет, какие именно и в каком объеме сведения передал Пеньковский иностранным разведкам.

Прокурор. Подсудимый Пеньковский, сколько в общей сложности фотопленок со шпионскими материалами вы передали английской и американской разведкам за время вашей связи с ними?

Пеньковский. За все это время я передал им 105–106 пленок.

Прокурор. Сколько кадров в каждой пленке?

Пеньковский. В каждой пленке 50 кадров, но я экспонировал не все, а 42–46, в зависимости от того, как кончался материал.

Прокурор. В общей сложности сколько кадров вы передали иностранным разведкам?

Пеньковский. 5 тысяч кадров.

За время своей шпионской деятельности Пеньковский лишь три раза был в заграничных командировках — один раз в Париже и два раза в Лондоне. При встречах с представителями английской и американской разведок во время этих командировок он мог передать только часть собранных им сведений. Нужна была постоянная и надежная связь. И вот главным связующим звеном между английской и американской разведками и Пеньковским становится Гревилл Винн. Почему именно он?

Ответ на этот вопрос дает Винн в своей книге «Человек из Москвы», вышедшей в 1967 году в Америке. Как утверждает Винн, английская разведка считала, что постоянный агент в Советском Союзе для контактов с Пеньковским не годился. «Требовался совершенно новый человек, который мог бы передвигаться, не вызывая подозрений, и работа которого в Советском Союзе была освящена доброй волей, — пишет Винн. — Выбор со всей очевидностью падал на бизнесмена, преимущественно такого, который уже много путешествовал и приезд которого в Советский Союз был бы естественным делом. Таких людей было много, но они не были подготовлены для разведки, и никакая поспешная подготовка не может дать человеку того, в чем он больше всего нуждается в момент кризиса, — опыта».

С точки зрения английской разведки Винн удовлетворял этим требованиям полностью. Он родился в Англии в 1919 году в семье инженера-конструктора, работавшего на шахтах Среднего Уэлльса. Окончил школу, получил высшее образование. В начале второй мировой войны был мобилизован в армию и, по его признанию, сделанному в книге, служил в английской разведке. С окончанием войны Винн занялся коммерческой деятельностью. Со временем он основал две компании — «Гревилл Винн лимитед» и «Мобайл Экзебишенз лимитед». Будучи представителем нескольких английских фирм, Винн колесил по всей Европе, не раз приезжал в Советский Союз.

В 1955 году, как пишет Винн, ему было предложено возобновить сотрудничество с Интеллидженс сервис. Пока ставилась задача — продолжать торговые визиты в европейские социалистические страны, в Москву. Одновременно он проходит шпионскую подготовку на специальных курсах. Его обучают кодированию, магнитофонной записи, пользованию средствами связи, запоминанию примет людей, их имен и рода занятий, способам передачи секретных материалов, подбору тайников, изучению и запоминанию фотографий советских граждан, интересующих английскую разведку.

Все это свидетельствует о том, что Винн являлся профессиональным разведчиком. Однако он всячески старался это скрыть и на предварительном следствии, и на суде.

На первый вопрос следователя после ареста о характере шпионской деятельности против СССР Винн ответил, что к шпионажу не имеет никакого отношения.

Но под давлением бесспорных улик он вынужден был полностью признать свою вину.

Винн продуманно и изворотливо защищался на суде. Этому его тоже обучила английская разведка. «Как мне втолковывали на занятиях, — пишет он в своей книге, — никогда не надо отрицать того, что допрашивающим достоверно известно. Мы договорились, что если Алекса (Пеньковского) и меня схватят, мы расскажем то, что будет и без того известно, но будем твердо придерживаться линии, что я только бизнесмен, и ничего больше».

Этой линии Винн пытался придерживаться на всем протяжении предварительного и судебного следствия.

В суде он твердит одно и то же: он — коммерсант и, кроме бизнеса, для него ничего не существует, и если он оказал кое-какие услуги английской разведке, то только по неведению и под влиянием угроз. Вот его показания в суде об обстоятельствах, относящихся к моменту повторной вербовки Интеллидженс сервис:

— В начале нашей беседы Кинг (английский разведчик. — В. С.) был вполне дружелюбен и вежлив. Он старался создать у меня впечатление, что в связи с Пеньковским и в моей поездке ничего опасного нет, а затем, когда он понял мое настроение, начал угрожать и заявил мне, что мое дело пострадает, если я не буду помогать ему. Он действительно грозил последствиями, если я откажусь от оказания этой помощи. Я знал, что в Англии достаточно телефонного звонка должностного лица директору какой-либо фирмы — и моя репутация как делового человека понесла бы значительный урон, а я никак не хотел этого.

Обстоятельно, шаг за шагом выясняет суд деятельность Винна как шпиона-связника. Он устанавливает, что подсудимый, находясь в апреле 1961 года в Москве, сообщил о своих беседах с Пеньковским одному из ответственных дипломатических работников посольства Великобритании в Советском Союзе, а по возвращении в Лондон передал сотруднику английской разведки, назвавшемуся Аккройдом, письмо Пеньковского о намерении последнего сотрудничать с английской разведкой и изложил содержание своих бесед с ним. В последующем Винн организовал встречи Пеньковского с английскими и американскими разведчиками в Москве, Лондоне и Париже, получал от него пакеты с отснятыми фотопленками и другими материалами и передавал их по назначению, знакомил Пеньковского с фотографиями иностранных разведчиков в Москве, с которыми он должен был поддерживать связь, обучал его пользованию специальным контейнером для закладки в него шпионских материалов.

Винн признает фактическую сторону дела, но утверждает, что сначала не понимал значения выполняемых заданий и «узнал очень многое лишь за последние шесть месяцев». А его заявление «Мне все это дело не нравится» вызывает общий смех присутствующих в зале. И все же он продолжает стоять на своем.

Адвокат. С какими целями вы приезжали в Москву?

Винн. С коммерческими на сто процентов.

Однако факты — упрямая вещь, и он в конце концов заявляет: «Я никогда не хотел принимать участия в этих грязных делах и, конечно, впредь никогда не буду. Сейчас у меня широко открылись глаза».

Сейчас в свете откровенных признаний Винна, сделанных им в своей книге, многие его заявления и факты так называемой «коммерческой» деятельности выглядят совсем по-другому.

В июне 1962 года Винн затеял оживленную переписку с Государственным комитетом по координации научно-исследовательских работ. В письме в комитет от 12 июня он писал, что оборудует несколько фургонов для демонстрации фильмов, показа диапозитивов и чтения лекций на технические темы. «Я бы очень хотел, чтобы в список городов, предназначенных для посещения, была бы включена и Москва. Мне доставило бы большое удовольствие сопровождать эти фургоны в Москву...»

Вскоре он отправляет в комитет телеграмму: «Вниманию г-на Пеньковского. Ссылаясь на свое письмо от 12 июня, прошу подтвердить приемлемость моего приезда, а также поддержать мою просьбу о выдаче визы».

Идея Винна о поездке в Москву со своими фургонами была даже разрекламирована в английской печати. Например, газета «Файнэшнл таймс» подчеркивала важность этого предприятия Винна.

Теперь же Винн без всякого стеснения пишет о том, что в одном из фургонов был устроен тайник, в котором он по заданию английской разведки должен был вывезти на Запад Пеньковского.

В судебном заседании Пеньковский показал, что иностранные разведчики собирались организовать его выезд из Советского Союза. Обсуждались разные варианты: побег на подводной лодке, рыболовецкой шхуне, на самолете. Ему даже прислали фальшивый паспорт, с тем чтобы в нужный момент он мог перейти на нелегальное положение. Эта забота иностранных разведчиков так растрогала Пеньковского, что он разразился письмом: «Мои дорогие друзья! Получил ваше письмо с паспортом и описанием к нему... Крепко жму ваши руки, большое спасибо за заботу обо мне, я всегда чувствую вас рядом с собой. Ваш друг. 5 сентября 1962 года».

Пеньковскому сулили золотые горы, и он лез из кожи вон, чтобы выполнить задания иностранных разведок. Ему были обещаны чин полковника английской и американской армий (находясь в Лондоне, он даже примерял форму и фотографировался в ней), ответственная должность в центральном разведывательном органе США или Англии с месячным окладом в две тысячи долларов и с выплатой по тысяче долларов за каждый месяц предшествующей шпионской работы. Его расхваливали, ему пели дифирамбы.

— Разведчики говорили, что я провожу большую работу, и высоко оценивали ее как с точки зрения объема, так и с точки зрения важности полученных материалов. По этой их оценке можно сказать, что я работал не зря, — цинично заявил в суде Пеньковский.

...10 мая 1963 года. Идет четвертый день судебного заседания Военной коллегии Верховного Суда СССР. Суд допросил подсудимых, свидетелей, огласил документы, осмотрел вещественные доказательства.

В ходе исследования материалов дела было установлено, что сотрудники посольства Великобритании в Москве А. Рауселл, Г. Кауэлл, его жена П. Кауэлл, Р. Чизхолм, его жена А. Чизхолм, Д. Варлей, Ф. Стюарт и сотрудники посольства США в Москве А. Дэвисон, X. Монтгомери, Р. Карлсон, Р. Джекоб, В. Джонс, используя свое официальное положение, содействовали Пеньковскому и Винну в их шпионской работе. Союз империалистических разведок, направивших острие своей подрывной работы против СССР и других социалистических стран, оказался прикованным к позорному столбу. Американская и английская разведки, объединившие свои усилия, расчитывали на то, что деятельность дипломатов-шпионов останется нераскрытой. Однако разведывательному альянсу был нанесен сокрушительный удар. Английский журнал «Тайм» вынужден был признать, что судебный процесс над Пеньковским и Винном явился «подтверждением подозрений и заявлений русских о двойной роли западных визитеров — бизнесменов, журналистов и дипломатов в Советском Союзе».

На суде выяснилась деталь, характеризующая методы работы английской разведки. Пеньковский передал часть шпионских материалов через жену английского дипломата Анну Чизхолм. Суд выясняет обстоятельства встреч Пеньковского с этой женщиной.

Прокурор. Вы выполнили указание иностранных разведок о передаче сведений через Анну Чизхолм?

Пеньковский. Да, я это указание выполнил, я передал ей коробку конфет с четырьмя фотопленками, на которых сфотографировал четыре отчета Комитета по координации научно-исследовательских работ.

Прокурор. Где это было?

Пеньковский. Это было на Цветном бульваре, в Москве, где Анна Чизхолм обычно гуляла с детьми. Это место, как я уже говорил, мне было показано на плане Москвы. Я знал, что мне нужно идти в сторону Самотечной площади, там в сквере клумба и ящик с песком, в котором играют дети.

Прокурор. Расскажите об обстоятельствах передачи коробки.

Пеньковский. В какой-то день, не помню, воскресный или рабочий, в первых числах сентября, в обусловленное время — 16 часов — я прибыл в этот район. Без всякого труда нашел указанное место и увидел там Анну, гуляющую с детьми. Я сел на скамейку, где сидели дети, один ребенок или двое, сейчас не помню, а один играл в песке. Я потрепал ребенка по щеке, погладил по голове и сказал: «Вот тебе конфеты, кушай». Анна все это видела.

Председательствующий. Сколько лет на вид было ребенку?

Пеньковский. Дети были маленькие, примерно от 4 до 8 лет. Старший ребенок был школьного возраста, а остальные дошкольного.

Прокурор. Таким образом, для маскировки шпионских связей использовались даже дети?

Пеньковский. Да, выходит, так.

Суд снова и снова проверяет доказательства преступной деятельности Пеньковского. Для подтверждения правильности его показаний о способе использования тайника № 1 оглашается протокол следственного эксперимента.

В ночь на 2 ноября 1962 года на столбе № 35 на Кутузовском проспекте в Москве была сделана ранее описанная Пеньковским метка. В это же время в подъезде дома № 5/6 по Пушкинской улице был заложен тайник в виде спичечной коробки, обмотанной медной проволокой, при помощи которой она крепилась к костылю, поддерживающему отопительную батарею. В коробку было вложено донесение, изъятое у Пеньковского при аресте. Подъезд был оборудован специальной аппаратурой, позволяющей видеть и фотографировать действия человека, изымающего содержимое тайника.

В 8 часов 50 минут были набраны номера телефонов, названных Пеньковским, а в 9 часов 20 минут у столба с меткой появился помощник военно-воздушного атташе посольства США в Москве А. X. Дэвисон. Он дважды прошел мимо столба, внимательно осматривая его.

В 15 часов 15 минут в подъезд дома № 5/6 по Пушкинской улице зашел человек, который в момент изъятия содержимого тайника был задержан сотрудниками органов госбезопасности. При проверке документов этот человек оказался сотрудником американского посольства в Москве Р. К. Джэкобом.

Суду предъявляются фотографии, сделанные во время следственного эксперимента.

Заслушиваются заключения экспертов о том, что сведения, переданные Пеньковским иностранным разведкам, являются секретными и совершенно секретными, а часть из них составляет важную государственную и военную тайну Советского Союза; ряд шпионских документов, изъятых у него при аресте, исполнен им самим; изъятые у Пеньковского фотоаппараты и фотопленки пригодны для фотографирования; радиоприемники позволяют вести прием радиопрограмм на частотах, указанных подсудимым, и т. д.

...Закончено судебное следствие. Произносит речь государственный обвинитель. Он подвел итог всему, что было установлено в ходе четырехдневного судебного заседания, проанализировал каждое доказательство вины подсудимых, причины, которые привели их к преступлению, дал юридическую оценку действиям подсудимых, сурово осудил незаконную деятельность некоторых сотрудников посольств США и Великобритании в Москве, несовместимую с нормами поведения иностранных дипломатов.

— Учитывая степень участия подсудимого Гревилла Винна в совершенных тяжких преступлениях против Советского Союза, — сказал в конце своей речи государственный обвинитель, — я не считаю возможным требовать применения максимальных мер наказания, предусмотренных статьей 65 Уголовного кодекса РСФСР, и прошу приговорить Винна к десяти годам лишения свободы.

Что касается подсудимого Пеньковского, то где найти меру тяжести и подлости совершенных им деяний? Конечно, защита будет искать смягчающие его вину обстоятельства, будет ссылаться на его участие в войне, на его признание и раскаяние, но я не могу с ней согласиться. Есть такие преступления, которые уже нельзя ничем искупить. Я не вижу в этом вопросе никакой альтернативы, никакого выбора. Предателю и шпиону, продавшему свое Отечество, нет места на земле, и я требую приговорить Пеньковского к смертной казни. (Присутствующие в зале встречают это требование бурными, продолжительными аплодисментами.)

Своим приговором, товарищи судьи, вы пригвоздите к позорному столбу американских и английских организаторов подрывной деятельности и шпионажа и воздадите по заслугам их агентам, сидящим на скамье подсудимых.

После речей защитников суд заслушивает последние слова подсудимых. Все еще не сознавая тяжести содеянного, Пеньковский просит суд дать ему возможность «искупить свою вину и своими добрыми делами еще заслужить благодарность Родины». Винн также просит снисхождения, опять ссылаясь на свою неосведомленность и на запугивания разведчиков. «Меня на скамью подсудимых путем интриг, угроз и разных маневров посадили американская и британская разведки, — говорит он. — Я начал эту грязную работу, не зная истинного положения дел. Если бы я знал истинное положение дел, я никогда бы этого не сделал».

Суд удаляется на совещание.

11 мая 1963 года, 16 часов 05 минут. Оглашается приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР.

Суд приговорил изменника Родины Пеньковского к расстрелу, а Винна — к 8 годам лишения свободы.

Суд вынес частное определение о незаконной деятельности ряда сотрудников посольств США и Великобритании в Москве.

Судебное заседание Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу агента английской и американской разведок гражданина СССР Пеньковского О. В. и шпиона-связника подданного Великобритании Винна Г. М. закончено.

...17 мая 1963 года в газете «Правда» было опубликовано сообщение:

Этот судебный процесс, разоблачивший перед всем миром подлинное лицо американского и английского империализма, стремящегося всеми средствами, в том числе и путем шпионажа, подорвать могущество СССР, вызвал замешательство на Западе. Провал шпионских акций Центрального разведывательного управления и Интеллидженс сервис привел в состояние шока заправил этих снискавших недобрую славу учреждений. И вот, чтобы смягчить удар, нанесенный советскими органами госбезопасности и советским судом, на свет появляются мемуары Винна «Человек из Москвы», которые в конце 1964 года начали публиковать английские газеты «Санди таймс» и «Санди телеграф».

В этой книжонке, состряпанной явно не без участия его хозяев, Винн, сбросив маску наивного, запутавшегося в ловко расставленных сетях человека, изображает себя чуть ли не главным действующим лицом событий, связанных с предательской деятельностью Пеньковского. «Я был тем самым агентом, — самодовольно пишет Винн, — которого отыскала и подготовила английская разведка для первой встречи с Пеньковским. Я организовал его поездку в Лондон с секретными материалами и был в течение 18 месяцев его близким сообщником в Москве, Лондоне, Париже».

Эти признания Винна, конечно, лишний раз подтверждают обоснованность предъявленных ему советским судом обвинений и сводят на нет его неуклюжие попытки в ходе предварительного и судебного следствия изобразить из себя невинную овечку. Но вместе с тем Винн явно преувеличивает свою роль с очевидной целью пусть даже задним числом угодить своим потерпевшим фиаско хозяевам.

Откровения Винна почти ничего не прибавили к тому, что было установлено советским судом. И тогда Центральное разведывательное управление решило прибегнуть к фальшивке. «Записки Пеньковского! Захватывающий рассказ о советской разведке, потрясающая история друга Запада из Москвы! Один против всех!» — с явным накалом писали американские газеты. Изданная в ноябре 1965 года в США солидным издательством книга под названием «Записки Пеньковского» была рассчитана на то, чтобы поднять авторитет руководителей ЦРУ в глазах американского правительства, которое «начало сомневаться в их дееспособности». Но не только эти цели преследовали издатели «Записок». Они были «подготовлены американской разведывательной службой, — отмечала каирская газета «Журналь д'Эжипт», — для разжигания антисоветских настроений с целью опорочить Советский Союз, оправдать действия ЦРУ против СССР и стран социалистического содружества. Эти документы содержат грубую фальсификацию, вымыслы и клевету на СССР».

В том, что «Записки» — это грубая фальшивка, убедиться нетрудно. Даже буржуазная печать отмечала, что только круглый идиот может поверить в то, что шпион вел подобные дневники да еще рассуждал о советской политике конца 1965 года, то есть спустя два с лишним года после судебного процесса.

Бывший сотрудник американской разведки Пол Плэкстон в журнале «Уикли ревью» писал, что утверждение издателей «Записок» о том, что Пеньковский передал рукопись на Запад еще осенью 1962 года, звучит нелепо, так как он, зная о том, что за ним внимательно следят, не стал бы подвергать себя опасности разоблачения. Небезызвестный «специалист по русскому вопросу» из английской газеты «Гардиан» Зорза тоже считает книгу фальшивкой, так как обратившимся в ЦРУ за ее русским текстом некоторым западным газетам и издательствам штаб американской разведки не смог предъявить оригинала.

Реакционная бельгийская газета «Стандард» писала, что «книга является поддельной. Часть сведений, содержащихся в ней, просто преувеличена, а другая часть сфальсифицирована американской разведкой». Шведская газета «Афтонбладет» недвусмысленно отмечала, что «Центральному разведывательному управлению следовало бы поработать лучше».

Появление на свет «Записок Пеньковского» вызвало возмущение мировой общественности. Расчеты ЦРУ поднять свой престиж с помощью этой фальшивки провалились. Мир снова убедился в том, что любые попытки опорочить суровый, но справедливый приговор советского суда по делу шпионов Пеньковского и Винна обречены на провал.