Непобедимое Солнце

Глава 1 Происшествие в лесу

В тот день Принц проснулся намного позже обычного. Дело в том, что вот уже на протяжении пяти лет его пробуждала ото сна утренняя песня Прекрасной Феи. В ней пелось о том, каким чудесным обещает быть предстоящий день, сколько можно сделать в этот день доброго и замечательного. Фея пела эту песню своим высоким и нежным голоском под звуки волшебной лютни, перебирая тонкими и гибкими пальчиками звонкие струны из русалочьих волос. Обычно под эти звуки просыпались все сразу — и Принц, и Зверята, и дети, — без ворчания и скандалов, без капризов и недовольства, потому что от этой светлой и радостной песни возникала в голове только одна мысль — поскорее встать, чтобы постараться сделать этот мир чуть-чуть лучше, чем он был вчера.

Но в то утро все вышло совершенно иначе. Принц почему-то проснулся не от песни Феи, как всегда, а от яркого солнечного света, бившего ему прямо в глаза. Внизу, в трапезной, уже слышался звон передвигаемой посуды и мелодичный женский голосок. Это Фея, которая просыпалась, как и все представительницы её рода, с рассветом, уже накрывала на стол. В этом ей помогали верные Зверята. Принц слегка завидовал Фее, ведь он никак не мог заставить себя вставать так же, как она, с рассветом.

«А зачем тебе? — ответила однажды вопросом на вопрос Фея, игриво щелкнув его по носу пальчиками. — Ты спи, лежебока, ты же человек, да ещё и мужчина, а мы, феи, иначе не можем. Солнышко само зовет нас, как и птичек, воспеть ему гимн! Такова наша природа…».

«А тут ещё мало того, что с рассветом — даже в обычное для всех нормальных людей время умудрился проспать!» — подумал Принц, и эта мысль почему-то ещё больше его опечалила.

Принц уныло зевнул во весь рот и отправился умываться. В ванной заботливый Щенок уже приготовил ароматный розовый зубной порошок, теплую розовую воду и свежую одежду.

«Ну что бы я без них делал! — подумал облегченно Принц, вяло принимаясь за чистку зубов. — Без Феи, без Зверят? Живу-живу, а ни в чем, кроме как в сочинении сказок, не преуспел… Как Фея вообще меня терпит? Зачем ей такой муж?» От этих мыслей, которые, между прочим, появились в его голове в первый раз за всё время их совместной жизни, Принцу стало не по себе. Он посмотрел на свое отражение в зеркале и, не удержавшись, как ребенок скорчил рожицу.

Затем, одев свежую рубашку и штаны, Принц спустился в трапезную. Фея, как заботливая пчелка, сходство с которой ей придавала пара прозрачных крыльев за спиной, уже накладывала розовую кашу и разливала по стаканам розовый сок. Посуду ей подавали Котенок и Щенок. Осленка нигде не было видно. Наверное, он умывал детей.

«Ну, вот, — опять мрачно подумал Принц, — все при делах, один я тут живу, как трутень! Неужели я нужен Фее только для того, чтобы её развлекать да детишек рожать?.. Какие странные, однако, посещают меня сегодня мысли!»

Трапезная представляла собой довольно большую комнату, обклеенную розовыми обоями, с длинным столом, накрытым розовой скатертью. В ней было много больших круглых окон, по два с каждой стороны стены, а потому в трапезной всегда было светло и свежо. По стенам было развешено множество красивых картин с изображениями разнообразных зверей, птиц, деревьев и растений. Картины эти были сделаны Принцем при помощи подаренного Феей волшебного кристалла, который мог запоминать образ любого предмета, а потом отображать его на любом материале — будь то холст или дерево. Фея иногда давала специальные задания Принцу снять то или иное животное или растение, иногда это было задание на весь день, а то и на два… Попробуй-ка сними какого-нибудь пугливого зайчонка — побегать придется изрядно!

На окнах трапезной, как и во всем доме, висели розовые занавески. Вообще, этот цвет был любимым у Феи, а Принц никогда не дерзал оспаривать её мнение в вопросах домоустройства. Но в этот раз засилье розового в обстановке дома неприятно резануло ему глаза.

«В самом деле, ну почему розовый?! А я, между прочим, люблю голубой и синий! — опять недовольно подумал Принц. — Почему она всегда делает так, как хочет?! А я что и кто вообще в этом доме? Собачка для игры или трутень для размножения?!»

На потолке трапезной залы висело несколько люстр. Они горели по вечерам разноцветными мигающими фонариками, каждый из которых был сделан в виде феи с крылышками, которые волшебным образом передвигались по окружности люстры, как будто бы летали. Но и это в то утро не понравилось Принцу.

«Ну почему и тут феи? Ну неужели нельзя сделать люстру со зверьками или птичками?! Везде одни феи — на подушках, на простынях, на занавесках… Надоело! Хочу зверюшек и птичек! Вот!» — опять гневно подумал Принц и сам не заметил, как очутился за столом.

А ещё в трапезной стояли несколько шкафов с книгами, но все они запирались на волшебный замок, кроме одного, в котором содержались книжки по флоре, фауне и истории Целестии. У всех этих книг на первой странице было написано крупными красными буквами «одобрено для назидательного чтения». Книжки эти были интересно и захватывающе написаны. На каждой кремово-розовой, терпко пахнущей медом странице помещались красочные самодвижущиеся картинки. А если прочесть нужные заклинания, написанные на форзаце книг, — то и со звуковым сопровождением. Принц мог часами, как ребенок, смотреть на эти движущиеся картинки, водя по ним пальцами, и слушать как по-настоящему ревут слоны, носороги или другие редкие животные или птицы, которых он отродясь никогда не видывал. Фее нравилось наблюдать за ним в эти минуты. Она любила в Принце наивное и по-детски удивленное выражение его глаз, которое у него возникало при чтении книг, а потому с большим удовольствием заказывала для него из Поднебесья книжные новинки.

Но теперь Принц подумал не об этом, а о том, что другие шкафы были от него наглухо закрыты. «Ну что я — ребенок, что ли, чтобы прятать от меня книжки?!»

Ответ Феи на его возражение, высказанное однажды, не допускал иного мнения: «тебе же скучно будет их читать, там нет картинок… Смотри лучше, какую я тебе новую книгу заказала, — здесь все про пчел! Видишь, какие здесь яркие картинки!?» И Принц тут же обо всем забывал — занятие на ближайшие дни было найдено… Но сейчас Принц подумал: «Ну что она — за ребенка, что ли, меня держит? Я, может, тоже хочу быть волшебником, не хуже её!»

Вдобавок Принц некстати вспомнил, что и книги по истории были далеко не за весь период. Они охватывали только события Эры Порядка и Процветания, а то, что было раньше — «Темные Века», как это время называли феи — в этих книгах не было отражено. А ведь интересно же знать, как люди жили тогда! Конечно, Принцу нравились и те книги, которые были ему доступны. Они тоже изобиловали красивыми движущимися картинками со звуковым сопровождением. Принца в них особенно привлекали яркие костюмы и прически, различные в разных королевствах Содружества, а также обитатели других стран — тут были и чудные циклопы из Заморья, и ходячие деревья Древляндии, и карлики Подземья и многие, многие другие.

Но когда Принц как-то спросил «а что было раньше, ну, до Порядка и Процветания?», Фея как-то странно и серьезно посмотрела на него. А потом вдруг резко перейдя на свой обычный снисходительно-веселый тон, сказала, пренебрежительно махнув ручкой: «а-а-а! да там было все неинтересно: люди ходили в звериных шкурах, ели сырое мясо, не мылись и вдобавок в их грязных и нечесаных волосах водились отвратительные вши, так что картинки из таких книг тебе самому не захочется смотреть». И, как всегда, вдруг внезапно вспомнила, что совсем недавно она привезла ему новую книгу, и не просто по истории, а по истории самой Страны Фей, со множеством красивых картинок! Книгу, которую могут читать только те люди, которым необыкновенно повезло стать мужьями фей! Глаза у Принца загорелись, и он как-то сразу забыл про свой интерес к Темным Векам… Но сейчас он вспомнил об этом эпизоде и ему стало весьма и весьма неприятно на душе.

Да, Принц был сегодня явно не в духе! Даже стена, где были развешены их совместные портреты с Феей, детишками и Зверятами не порадовала его. С какой стороны ни смотри на эти портреты везде Фея была в центре, а он… Он все время то с одного боку, то с другого… Принц скорчил кислую мину и отвернулся.

— Дорогой, с тобой все в порядке? Ты как будто сегодня не с той ноги встал! — озабоченно спросила Фея, разливая последние порции розового сока по стаканам.

Принц не успел ответить, поскольку тут же с визгом в комнату ворвались маленькие детишки, видимо, значительно обогнавшие Осленка, и тут же принялись галдеть, хватать со стола сладости, качаться на стульях, греметь ложками — в общем, делать все то, что обычно делают маленькие дети. Фея тут же принялась их успокаивать, благо ей на помощь подоспел Осленок. А Принц грустно подумал ещё и о том, что и отец он никудышный: дети его не слушаются, водятся только с Феей да Осленком…

«Нет, хватит! — в сердцах подумал Принц. — С такой жизнью пора кончать! Надо срочно пойти сегодня в лес и совершить какой-нибудь подвиг! Я чувствую, что сегодня обязательно должен совершить что-то из ряда вон выходящее! Подвиг, подвиг и ещё раз подвиг!» — и от этой мысли ему сразу полегчало.

Это было уже, наверное, 1001-е его намерение, которое редко заканчивалось успехом. В результате подобных предприятий Принц обычно попадал в самые нелепые и даже опасные переделки. Последняя случилась всего месяц назад — тогда он попытался переплыть реку в самом глубоком и широком месте. В результате он нахлебался воды так, что чуть не утонул. Благо, русалки его вытащили и сделали искусственное дыхание. Фея тогда очень расстроилась, хотя он её и убеждал, что, если бы не судорога — вода оказалась очень холодной — , ему бы удалось сделать невозможное для человека. Но она ему не поверила. «Ты мне дорог без всяких подвигов», — сказала Фея и поцеловала его в лоб, а потом тихо заплакала. И Принц опять слезно обещал ей (и себе самому тоже) не совершать больше подвигов, но знал, что когда-нибудь обязательно не выдержит и что-нибудь опять выкинет.

Вот и теперь он во что бы то ни стало решил совершить подвиг, твердо, по-мужски, и сам не заметил, как в мечтах об этом он хлопнул кулаком по столу так, что с него едва не попадала посуда.

— Дорогой, да что с тобой сегодня такое? — уже не на шутку встревожилась Фея. — Ты что, опять решил подвиги совершать, а? — Фей интуиция никогда не обманывает…

Принц был немного обескуражен тем, что так нелепо выдал себя и покраснел как мак.

— Нет, нет, дорогая, я просто придумывал рифму для моей новой песни о пчелках и никак не мог придумать, а тут вдруг — нашел…

— Ну, зачем же так переживать? Ты скажи Осленку — он у нас поэт первостатейный. Он тебе любую рифму придумает, — сказала Фея и протянула было ручку, чтобы погладить Принца по голове… .

Но тут тщательно подавляемый Принцем гнев вырвался наружу.

— Ну почему Осленок?! Ну почему?! А может, я сам хочу, САМ! Почему все за меня делают другие?! Детьми занимаются другие, домашнюю работу — другие, подвиги — и те совершают другие! А я на что? Все, хватит, ухожу жить в лес! Буду жить один: сам себе добывать еду, сам себя кормить, поить, одевать, отращу бороду и буду жить в пещере, как медведь! На-до-е-ло! А лучше уйду в Авалон, наймусь в ученики рыцарю и буду потом участвовать в турнирах! Вот! — и ещё раз хлопнул, уже намеренно, по столу кулаком.

Даже детишки, которые, пользуясь тем, что Фея отвернулась от них, принялись дергать сидевшего рядом Осленка за уши, недоуменно посмотрели на Принца и отвлеклись от своего столь занимательного занятия. А Котенок и Щенок, расстилавшие салфетки, замерли на месте.

— Принц, да что с тобой? Уж не заболел ли ты? — также мягко проговорила Фея. — Ты садись, попей розового сока — у тебя сразу улучшится настроение! Давай, скажи мне, что тебя тревожит?

На Принца спокойный и мелодичный звук феиного голоса подействовал успокаивающе. Он сел на стул, а Фея — рядом. Она взяла его за руку и сказала:

— Ну, говори, что тебя тревожит? Опять тебя тянет на подвиги, да?

Принц молча кивнул.

— Давай так, Принц. Мне действительно нужна твоя помощь. У меня почти закончился запас лечебных снадобий, а сейчас самый сезон. Я тебе дам список, а ты сходишь и наберешь их в лесу. Согласись, что это самый лучший подвиг! Ведь при помощи этих травок, ты знаешь, я лечу попадающих в беду зверьков и птичек, а также некоторых особо стремящихся совершать подвиги человечков — добавила она, ласково улыбнувшись и игриво потрепав Принца за ухо. — А то мне действительно некогда — у меня сегодня много других дел.

Принца всегда умиротворял голос Феи. Сколько «подвигов» совершил за эти годы Принц — можно пересчитать по пальцам рук и ног, а сколько он не совершил под действием волшебного голоса своей любимой жены — пересчитать невозможно. Он послушно кивнул головой и Фея, довольная собой, встала, чтобы отправиться к своему месту за столом, рядом с детьми. Завтрак пошел своим чередом, но Фею всё время не покидало неприятное чувство, что сегодня обязательно случится что-то нехорошее.

«Ну, конечно! — вдруг подумала про себя Фея. — Ещё бы! Ведь впервые за все эти годы я не пропела утреннюю песню Принцу! А я-то думаю, что это он прямо с утра такой мрачный? Ведь утренняя песня настраивает его на нужные мысли, нужные чувства, а без неё — мало ли что начнет приходить ему в голову? Ведь эти люди — такие слабенькие, такие непостоянные…».

Фее вдруг даже стало как-то не по себе — ну как она могла не пропеть ему утреннюю песню?.. Но потом она вспомнила: просто вчера она с Принцем легла спать очень поздно. По случаю годовщины их свадьбы она впервые за пять лет отступила от неизменного распорядка дня, решив дать Принцу выспаться, и пропела песню только для Зверят и детишек. И, судя по всему, зря…

Но эта ошибка только укрепила её во мнении, что сегодня должно произойти что-то плохое, ведь обычно все дурные события предваряются какими-нибудь сбоями в привычном распорядке дня — это очевидно для каждой нормальной феи. Она даже хотела было отменить задание Принцу, но, взглянув на его сразу повеселевшее лицо, подумала, что это будет слишком жестоко.

«Да, — подумала Фея, отпивая из стакана прохладный розовый сок и наблюдая за тем, как Принц набивает себе полные щеки сладкой розовой ватой, его любимым лакомством, — человеку не просто быть мужем феи. Мы ведь совсем-совсем не такие, как людские женщины: мы слишком сильны, слишком подавляем мужское самомнение… Бедный мой Принц! Он чувствует себя со мной совсем затертым в тень! Какая я все-таки эгоистка! Ну, ничего, сходит в лес, а потом я ему дам более ответственное задание, чтоб не скучал больше!» Однако какой-то неприятный осадок остался в душе Феи все равно…

А Принц действительно был доволен. «Наконец-то и на мою долю выпал маленький подвиг! Ведь целебные травы в нежных ручках моей любимой Феи спасут столько жизней, принесут столько облегчений от страданий!» — думал радостно Принц. Он знал это доподлинно и на собственной, так сказать, шкуре. Фея почти ежедневно пользовала какое-нибудь животное и ей всегда нужны были мази и отвары из целебных трав.

Да и розовая пища сыграла свою роль. От неё всегда улучшалось настроение, всегда хотелось напевать под нос какую-нибудь песенку, всегда хотелось предпринять какое-нибудь доброе дело. Принц называл это «розовым настроением», потому что от неё даже в глазах появлялась какая-то легкая розовая дымка. Удивительно всё-таки, хотя они в основном ели одну и ту же розовую пищу, та совершенно не приедалась Принцу и каждый раз была по-новому удивительно вкусной и сочной. Вкусом и сочностью она напоминала что-то среднее между спелыми апельсинами, клубникой, арбузом и манго. Фея готовила её в разных видах: то суп из розовых одуванчиков, то каша из розовых хлопьев, то розовый сок или сладкая вата к соку. Вкусовая гамма немножко различалась, но незначительно.

Вот и сейчас: стоило Принцу, успокоившись, приняться за еду, как он уже обо всем позабыл. Розовая пища буквально таяла во рту, а в груди уже росло ощущение радости, восторга, готовности взяться после еды за какое-нибудь доброе дело.

«Хотя почему это, — подумалось вдруг Принцу, — Фея кормит меня именно розовой пищей?» Конечно, за столом периодически появлялось и молоко из молочных деревьев, и овощи, и фрукты, но розовая пища была обязательным компонентом ежедневного рациона.

Однажды, вспомнил Принц, он как-то сказал Фее: «Я сегодня не голоден, съем только пару вон тех сладких груш и все…». Но Фея тогда как-то странно на него посмотрела, и как всегда погладила своей ручкой по голове, отчего по всему телу разлилось ощущение покоя и тихой радости — так она делала всегда, когда Принц ей возражал. А потом сказала: «Хотя бы стакан розового сока надо выпить обязательно! Он придаст тебе сил, а то в лесу ослабеешь ещё… Давай, ради меня! Глоточек, ма-а-алюсенький, хорошо?» И с этими словами она сама взяла стакан сока и протянула Принцу, при этом так на него посмотрела, как это могут делать только женщины, так что он просто не в силах был ей отказать. Но как только стакан сока был выпит, Принц уже просто не мог остановиться, настолько вкус розовой пищи был притягателен, что, вкусив её один раз, хотелось есть ещё и ещё, до самого насыщения.

«Странно, зачем всё-таки есть её в обязательном порядке?» — не раз думал Принц. Да и вообще, его любимая Фея, при всей своей общительности и веселости, когда дело касается разных феиных штучек была всегда неизменно закрыта и немногословна: «Дорогой, не суй свой любопытный нос куда не следует, а то без носа останешься, так, кажется, у вас говорят?» И, щелкнув его по этому самому любопытному носу пальчиками, переводила разговор на другую тему.

«Наверное, я сегодня что-то совсем какой-то излишне подозрительный», — подумал Принц и выбросил из головы все посторонние мысли. «Розовое настроение» уже вступило в свои права: в груди росло чувство радости, покоя, бодрости, солнышко стало казаться ярче, лица Феи, детишек и мордочки Зверят — ещё милее, и Принц весело рассмеялся. В конце концов, сегодня ему предстоит совершить в лесу настоящий подвиг, а это уже не мало!

После ухода Принца, Фея, поручив все домашние дела Зверятам, полетела на службу. Или, выражаясь буквой Устава, «осуществлять Бескорыстное и Самоотверженное Служение Священным Принципам Порядка и Процветания на вверенной (ей) Сообществом территории».

Следует заметить, что это служение для любой феи начинается с того самого момента, когда она заканчивает тридцатилетнее обучение в Школе и длится всю оставшуюся жизнь. В тот день юная фея торжественно клянется перед престолом Их Премудрости защищать слабых, творить добро, помогать нуждающимся, познавать, совершенствовать и украшать окружающий мир. Защита, таким образом, даже для Хранительниц Предела была только одной из многих задач, которую они выполняли в рамках своего Служения.

А потому и теперь, когда на границах с Пределом вроде бы все спокойно, Фея ничуть не была свободна от исполнения своих должностных обязанностей. Она просто могла переключиться на другие, не менее важные дела. Самым насущным из них в данный момент была помощь выводку маленьких медвежат, чья мать серьезно поранила себе лапу об острый сук и временно не могла ходить. Накормить маленьких медвежат могла теперь только Фея.

С этой работой она успешно справилась. Фея быстро нашла спрятанную в густом сосновом бору берлогу, в которой жил весь выводок, и приземлилась рядом с нею. Медвежата, учуяв аромат только что распустившихся роз — неизменный признак приближения всякой феи — радостной гурьбой, как грибы из лукошка, высыпали навстречу и окружили крылатую гостью в нетерпеливом ожидании кормежки. Они так настойчиво терлись об её стройные точёные ножки и с таким удовольствием лизали их, что Фея от души рассмеялась. Расцеловав и немного потискав каждого из медвежат, она решила, что позаботиться, в первую очередь, следует об их раненой матери. Она протиснулась прямо в берлогу и ещё раз обработала раны на лапе медведицы специально приготовленной заживляющей мазью. Медведица не сопротивлялась. Как известно, все животные любили фей и доверяли им, как самим себе. Наоборот, она даже облегченно заревела и ласково облизала личико Феи своим большим розовым языком. А медвежат Фея покормила молоком. Они так забавно пили его из большой бутылки с соской, жадно выпучив свои большие, карие, ещё такие несмышленые, глазки, как будто боялись, что им не достанется. От этого густая белая жидкость обильно лилась по их бурой шерстке прямо на траву.

Фея весело смеялась, гладила их по мохнатым головкам и думала о том, как же она всё-таки любит свою работу. Помогать нуждающимся, заботиться о совершенстве мира ей действительно очень и очень нравилось. Правда, раньше она была одинока, но теперь у неё есть Принц и двое замечательных детишек. Помогать нуждающимся ей стало вдвойне приятно, ведь когда у тебя в душе царит мир и любовь — ты охотнее делишься ими с другими!

Внезапно Фея ощутила, как что-то кольнуло её в сердце, и тут же перестала смеяться. Интуиция подсказывала ей: с Принцем опять стряслась какая-то беда!

«Неужели он опять полез совершать какой-то очередной подвиг?! — едва не вскрикнув вслух от досады, подумала Фея. — Ну как Принц не поймет, что не нужны мне его подвиги! От них только беспокойство, только слезы и переживания! Нет, это просто невыносимо! Надо срочно его найти, пока не поздно!»

Недолго думая, Фея поднесла ручку к небесно-голубому камню-анализатору, что находится посредине серебряного обруча на её голове, чтобы запустить поисковое заклинание, как произошло непредвиденное…

ПРОРЫВ! Прорыв из-за Предела! Немыслимо!

Фея отчетливо услышала дикий свист, донесшийся откуда-то с востока, со стороны Предела, а потом — не менее дикие крики, визг, ор, хрюканье, мычание и другие пронзительные нечленораздельные звуки.

«Только не сейчас! — подумала она. — Только не сейчас! Ведь уже лет пять не было никаких прорывов, все тихо и спокойно было, и именно тогда, когда я получаю тревожные сигналы от Принца…». — И Фея от досады притопнула ножкой.

А ещё через мгновение она почувствовала, как Анализатор на её обруче завибрировал:

— Хранительница Предела №3, Хранительница Предела №3, вызывает Старшая Хранительница Предела… — понеслись в её голове мыслеобразы. — У нас беспрецедентный Прорыв по всем четырем направлениям. Немедленно возьмите на себя направление 3: сектор 3-07 и 3-08. Там уже работают сестры № 1 и №2. Немедленно подключайтесь. Да пребудет с вами Создатель!

— Так точно, старшая сестра! Немедленно приступаю к исполнению задания! — отрапортовала Фея, ведь ослушаться приказа Старшей Хранительницы было нельзя.

По Уставу любая фея должна была пренебречь всем, даже детьми, если это было необходимо для защиты Священных Принципов Порядка и Процветания. Для каждой обитательницы Поднебесья было очевидно, что благополучие всего мира важнее, чем благополучие отдельной особи. «Вместе мы — все, порознь — ничто!», «сама погибай, а доверенный тебе Создателем мир — выручай!», «ты для Сообщества, а не Сообщество для тебя!» — вспомнила Фея прописные истины, которые им внушали на каждом уроке в первом классе Школы. Пойти против них она не могла.

Кроме того, твари из-за Предела могли добраться до населенных районов, а это было совершенно недопустимо. Как известно каждой фее со школьной скамьи, люди — главнейший объект Опеки Сообщества в Целестии. Человек — это самое любимое творение Создателя, а сами феи сотворены, чтобы выполнять Его волю, в этом смысл их существования. Так их учили в Школе, так верила и сама Фея…

А потому, скрепя сердце, она отложила свое первоначальное намерение немедленно найти Принца. В краткой молитве Создателю доверив его судьбу высшему Промыслу, она полетела в указанные сектора для ликвидации так не вовремя образовавшегося Прорыва.

Когда Фея подлетала к месту назначения, она увидела, что дело действительно жаркое. То и дело впереди как зарницы виднелись ослепительно яркие вспышки света, гремел гром разрывов и дикий ор, хрюканье и визг прорвавшихся тварей.

Не успела она долететь до расположения сестер, как из густой поросли орешника и малины прямо на неё вылетели пять здоровущих тварей. Две из них были с головами свиней, изо рта которых почему-то торчали волчьи зубы. Тела монстров напоминали человеческие, только за спиной у них виднелись большие перепончатые как у летучих мышей крылья. Остальные три — большие серые горгульи, также с перепончатыми крыльями, когтистыми лапами, кошачьими хвостами и злобными харями. Фее они чем-то напомнили рожи ведьм из детских книжек: сморщенные, с длинными крючковатыми носами, острыми зубами-кинжалами, маленькими красными глазками и острыми ушами.

«Откуда здесь берутся такие твари?», — в очередной раз подивилась Фея, — «как они размножаются? Непонятно…».

Природа зоны Предела и населяющих её тварей была совершенно не известна Хранительницам, им даже запрещено было там появляться. Почему? Наверное, знает только сама Триединая Премудрость, издавшая некогда этот запрет. Только в одном-единственном случае феям разрешалось посещать зону Предела: если туда случайно попал человек или животное, и то только для того, чтобы быстро его спасти и тут же покинуть опасное место. Именно такой случай и имел место быть несколько лет назад, когда Фея ради спасения Принца нарушила незримую границу.

Такие мысли мелькали в голове Феи всего пару мгновений, пока она подпускала бешено визжащих тварей поближе. Наконец, резкий взмах палочкой на всю длину руки и… Вот уже все пять тварей со всего размаха ударились, как рой разъяренных ос об стекло, в поставленный Феей незримый магический щит и попадали, совершенно оглушенные, прямо к её ногам. Фея же подняла палочку вверх, к солнцу, поймала чувствительным небесно-голубым волшебным камнем солнечный луч. Затем она произнесла нужную формулу на феином магическом языке, и вот уже у неё в руках — подобие длинного острого жгущего солнечным пламенем клинка. Один взмах — и все пять тварей лишились своих голов с одного удара.

Черная кровь потекла из перерезанных шей на траву, шипя и растворяя её подобно кислоте. Уродливые тела чудовищ прямо на глазах стали съеживаться, пока не превратились в маленькие зловонные лужицы, но и те вскоре испарились, черным облаком улетев прочь. На земле остались только черные пропалины. На эти пропалины придется потом накладывать магические «заплатки» из специально обработанного розовым соком дерна — иначе здесь ничего и никогда расти не будет, до самого конца мира, наверное…

Но бой был ещё далек от завершения. Взрывы и вспышки за зарослями орешника и малины продолжались. Фея, расправившись с прорвавшимися тварями, перелетела через заросли и оказалась на довольно просторной лужайке.

Создатель, что здесь творилось?! Три десятка — не меньше! — самых разнообразных уродливых черных тварей бегали и летали по кругу, пытаясь найти выход из поставленного феями невидимого глазу магического поля. Со стороны они напоминали чем-то ос, оказавшихся в комнате с закрытыми окнами, которые бешено жужжа, летают в поисках выхода по периметру и тщетно бьются о стекло.

У южной и северной оконечности лужайки, упираясь спинами в толстые коричневые стволы старых сосен, из которых состояла эта часть леса, стояли две феи. Это были Хранительницы Предела №1 и №2, одетые в форменные голубые туники, обязательные для ношения во время службы феями 3-го ранга. Фея, взглянув на них, покраснела — из-за инцидента с Принцем она совершенно забыла переодеться! Но сражающимся Хранительницам было явно не до оценки её внешнего вида…

— Привет, сестра! — телепатически обратилась к ней «южная», не отрывая взгляда от мечущихся внутри круга тварей. — Мы взяли их под контроль! Нам осталось только пережечь их внутри ловушки. Мы справимся. У нас другая проблема: пока мы делали круг, штук пятнадцать тварей выскользнули…

— … Пятерых я уже уничтожила! — быстро вставила Фея.

— Отлично, молодец! Остальных надо выследить, пока они далеко не улетели и не расползлись по лесу, а то не миновать беды!

— Хорошо, сестра, я сделаю! — выкинув правую руку вверх в уставном салюте, бодро ответила Фея, и бросилась в погоню.

Обнаружить беглецов не составило большого труда. Фея мысленно направила луч Анализатора на одну из мечущихся внутри круга тварей, скопировала её образ, а потом запустила поисковое заклинание — искать подобных в ближайшей округе. Ответ пришел через пару мгновений: твари всей толпой двигались строго на запад. Согласно данным Анализатора, они успели оторваться уже довольно сильно. Фея с досадой подумала, что нагнать теперь их будет не так-то просто.

Самое плохое было в том, что твари летели прямо к единственному в этой глуши населенному людьми месту. Об этом свидетельствовали их гнусные помыслы, телепатически прочитанные Феей. Правда, до поселка было ещё далеко, но сама мысль о том, что впервые за столько тысячелетий твари из-за Предела могут нанести вред людям, была для Феи невыносимой!

А потому она, недолго думая, набрала большую высоту, поскольку лететь над верхушками деревьев можно было намного быстрее, и устремилась что было сил вперед.

Маленькая деревушка с таверной на восточной окраине под вывеской «Королевская охота», была единственным поселением людей, которая располагалась так близко к зоне Предела. Люди боялись этих мест, а потому опасались селиться здесь. Только отдельные смельчаки, рыцари из Авалона, дерзали подходить близко к границам Предела и даже переходить их: надо же им на ком-то оттачивать свое мастерство!

А вот почему «Королевская охота», как называли свой хуторок поселяне, располагалась так близко от этого гиблого места, никто не знал. Ходили легенды, что поселение было построено одним древним королем — то ли самим основателем Авалона, то ли одним из его ближайших потомков, — который любил охотиться на тварей Предела. Однако точно никто ничего толком не знал. Историю вообще люди знали плохо, да и грамотных было немного среди сельских жителей. Выжил же хуторок, скорее всего, только благодаря тому, что феи так крепко стерегли границы Предел, что за многие тысячи лет тварям ни разу не удалось прорваться к людям и навредить им. А потому никто и не спешил оставить насиженное место.

Хутор состоял всего из пары десятков ухоженных двухэтажных деревянных домов с соломенными крышами. Добротные крепкие стены и заборы, наличники, крылечки и веранды домов были покрыты яркой краской теплых тонов. Таверна по своему внешнему виду ничем не отличалась от жилых домов, кроме вывески у входа. На ней был изображен бравый мужчина в доспехах и на коне, у которого на шлеме красовалась королевская корона. На рисунке было отчетливо видно, как он поднес одной рукой охотничий рог к своим губам, а другой поднял длинное копье. Впереди наездника бежала стая собак, а ещё дальше — крупный олень с ветвистыми рогами.

Жители хутора, как и во всех остальных городах и селах Содружества, явно не бедствовали. Круглый год здесь царило лето, все культуры созревают самосевом — знай только собирай — , урожайность — десять крат, неурожаев нет никогда, дожди вовремя, как по заказу, войн да воров нет — живи да радуйся! Оттого-то у всех поселян и были упитанные розовощекие лица. Мужчины носили обычно солидные кожаные сапоги, ремни и щегольские шляпы с перьями, а женщины — разноцветные платья из ситца и льна с красивой вышивкой золотыми и серебряными нитями и даже платки из шелка. Эра Порядка и Процветания давно стала реальностью для всех, даже самых простых, жителей Целестии.

Правда, вот уж который год в «Королевской охоте» не могли найти ответа на вопрос, куда подевался один странный юноша, который жил на хуторе больше месяца. Он прославился у поселян тем, что рассказывал какие-то чудные истории по вечерам в таверне, а потом пропал без вести, как в воду канул…

— Да говорю я тебе: феи его утащили, фе-и! — хлопнул крепкой мозолистой рукой по гладко отполированной поверхности стола рослый мужик с длинными висячими усами. Он явно перебрал свежего пива нового урожая, которое здесь подавалось, и громко икнул. — Известно же, что они мужиков наших похищают, своих-то у них нету!

— Давай-давай бреши дальше, дуралей! Где ж это видано, чтоб бабы жили одни-то, без мужиков! В своем ли ты уме, а-а-а? — покрутив пальцами у виска, ответил, также громко икнув, его собеседник. Им был молодой человек в щегольской кожаной охотничьей куртке и охотничьей шляпе с пером. — Сколько не охочусь в здешнем лесу — ни разу твоих фей не видал!

— Э-э-э-х, сопляк, доживешь до моих годков-то… — сказал усатый мужичина, а потом взял кружку пива и, сделав большой глоток, смачно рыгнул. Затем, хитро прищурив правый глаз, посмотрел на молодого охотника и продолжил. — Ты, видать, не по нраву им пришелся: они охотников не любят, хе-хе. Они зверушек холят и лелеят, что мамка дитятю…

— Да брось ты! — раздраженно махнув рукой, перебил усатого молодой охотник. — Утащили его, наверное, твари из Леса, вот это точно! Я сам однажды видел одну такую. Рожа черная, рога как у козла, а глазища-а-а-а — ВО! — красные. И вылупились на меня… А я как из лука — ба-а-ац! — прямо в шар ему! А он — на тебе! — исчез! — Молодой охотник, оживленно жестикулируя, при слове «бац!» так ударил пудовым кулаком по крышке стола, что кружка пива подпрыгнула и часть ароматного напитка пролилась. Привлеченные шумом посетители прыснули от смеха — смекнули, парень явно перебрал…

К столу подошла дородная молодая девица в аккуратном белом накрахмаленном переднике и таком же чепчике на голове и принялась вытирать образовавшуюся лужицу тряпкой.

— А, по-моему, и фей-то никаких нету и в помине, — с деланной ленцой проворковала она низким грудным голосом. — «Феи всё феи», а где они? Сколько живу уже в «Охоте» — ни разу не видела! А даже если они и есть… Наши-то девки их нисколько не хуже, а, пожалуй, и получше будут… — И стрельнула глазками в сторону молодца в кожаной куртке.

— Уйди, глупая, уйди с глаз! — рассердился усатый мужичина. — Не знаешь ничо, а туда же! Вот доживи до моих годков — будешь говорить. А я-то фею видел — во! — когда пацаном ещё бегал по лесу! Сам! Сам видел! — и гордо ударил кулаком в волосатую грудь, показавшуюся из расстегнутой от жары рубахи.

Вся таверна притихла, и даже вытиравший стаканы за стойкой хозяин застыл на месте, прислушиваясь. Дородная девка, стараясь не потерять из виду парня, отошла к стойке налить новые кружки, но наливала их заведомо медленно, прислушиваясь к разговору.

— И… и-и-и-к… как же она? Похожа на наших-то девок, а? — хитро прищурившись, ухмыльнулся охотник.

— Не-е-е-е! — замотал головой его собутыльник. — Нашим девкам до них далеко-о-о-о-о, не чета-а-а-а!!! Как пегой деревенской кобыле до белых лошадок господ из Авалона, ха-ха! У них во! Во! И во! — красноречивыми жестами показал усатый пропорции воображаемой феи, которые оказались явно не в пользу стоявшей у стойки дородной девицы. Весь зал покатился со смеху, как и собеседник в кожаной куртке.

— А что же ты, старый козел, — не стесняясь в выражениях, воскликнула обиженно она, — на нашенской-то женился, а не на своей крылатой-то?! Небось, не подошел ей мордой своей конопатой! (лицо мужика действительно все было в веснушках).

— Э-э-э, дурында, ну тебя! — опять махнул рукой мужик с досады. — Што с бабами разговаривать? Ума-то у них нету! Я ж тогда малец был, годков десять было мне тогда! Залез, помнится, на дерево яйца у куропаток-то потаскать — любил их сырыми лопать в детстве. Да фея-то взлетела: в голубом вся, крассявая… Жуть! И так пальчиком-то мне погрозила, мол, не балуй, малец, а потом палочкой мне по голове бу-у-умсь… Очнулся я, значит, уже на берегу речки, прям на песочке лежу, а в голове личико-то её так и вертится, так и вертится — беленькое, глазки голубенькие, волосики золотистые, губки розовенькие… На всю жизнь запомнил, но ни разу больше-то и не видел! Так что вот и пришлось… — поворачиваясь гневно в сторону дородной — … и пришлось жениться на нашенской-то. А то б не отказался и я… от феи!

При этих словах вся таверна покатилась со смеху. Слышались реплики: «ну, старый пень дает», «перегрелся на солнышке на бережку, да и все тут», «напился, старый хрен, и брешет» и все в таком духе. А охотник, между тем, также просмеявшись вдоволь, вдруг уставился в окно:

— Смотри… отец… она… — указывая пальцем куда-то, еле выдавил из себя он.

— Хто, она? — нехотя отрываясь от своих пьяных грез, пробормотал усатый.

— Кто, кто, фея, дурак!

— Фея-я-я-я-я?????!!!!!!!

Длинноусый мужчина стремглав бросился к окну. Там, у стогов со свежевыкошенным сеном, за низкой деревянной изгородью, разделяющей двор таверны и расположенный за ней общественный луг, в воздухе парила… Настоящая фея! В белоснежной тунике, вышитой синими васильками, легких сандалиях на миниатюрных ножках, с распущенными длинными сверкающими на солнце золотистыми волосами и серебряным ободком на голове. Она парила в воздухе и совершала какие-то пассы палочкой, совершенно не обращая внимания на людей.

На крик охотника и усатого мужика выбежала вся таверна, таращились во все окна, кое-кто забрался на крышу и поднялся такой галдеж, что не слышно было никого и ничего — все слова смешивались в какую-то кашу.

Тут Фея, наконец, повернула к ним свою прекрасную головку, отчего длинноусый мужик сразу же схватился за сердце «Она!» Затем прекрасная гостья прикоснулась своим тонким пальчиком к розовым губкам и в то же миг все посетители таверны враз замолчали, не в силах произнести ни звука.

А уже мгновение спустя раздался дикий вой, и десять уродливых тварей беспорядочной толпой вылетели из леса. Пять черных как сажа свиней с перепончатыми как у летучих мышей крыльями и волчьими клыками, которые хищно торчали из раззявленных пастей. На них верхом — черные полулюди-полукозлы: мохнатые, с острыми рогами, красными глазами и длинными ножевидными прямыми когтями.

Парень в кожаной куртке дрожащим пальцем указал на них, пихая локтем длинноусого под бок, но тот лишь отмахнулся, не в силах оторвать своего восторженного взгляда от точеной стройной фигурки Феи.

Твари с диким свистом летели прямо на таверну, но у деревянной ограды они вдруг со всего размаху врезались в невидимую стену и попадали, оглушенные, прямо на деревянные брусья. Дальше Фея с ними не церемонилась. Вырвавшийся из камня на палочке луч как острый клинок в одно мгновение разрезал ошеломленных тварей напополам. Тела их прямо на глазах у пораженной публики скукоживались и испарялись, пока у ограды остались лишь уродливые черные проплешины, впоследствии прозванные жителями «Чертовы копытца».

Фея же повернулась вновь к восхищенным зрителям, провела по своим устам пальцем, и, громко жужжа как исполинская пчела, быстро набрала высоту и исчезла за горизонтом. Толпа зрителей обрела дар речи и, наконец, смогла вволю выразить свой восторг.

Долго ещё хутор после этого случая не мог прийти в себя от такого потрясения. И длинноусый мужчина, и молодой охотник в кожаной куртке тут же были единогласно признаны всеми поселянами знатоками таинственного мира по ту сторону леса и стали «первыми парнями на деревне». А «чертовы копытца» потом долго показывали всем приезжим как главную достопримечательность этих мест. О пропавшем же молодом чудаке, о котором судачили в последние несколько лет, теперь основательно позабыли. В самом деле, тут произошло ТАКОЕ!.. А мало ли кто куда пропадает? Может, спьяну в реке утонул — и такое бывает…

Но Фею людская суета уже не волновала. Главное было сделано — люди были ограждены от чудовищ, возложенная на неё Сообществом миссия была успешно выполнена. А тут ещё и Старшая Хранительница вышла на связь:

— Хранительница Предела №3, Хранительница Предела №3… Как Ваши дела?

— Отлично, старшая сестра. Люди не пострадали, прорвавшаяся группировка ликвидирована.

— Спасибо за работу, сестра. Твоя миссия была самой сложной и ответственной. Люди — главный предмет нашей Опеки, они не должны пострадать ни в коем случае! Впрочем, остальные сработали тоже неплохо. Прорыв ликвидирован, Предел восстановлен, причины Прорыва будут тщательно расследованы и устранены…

— В таком случае, старшая сестра, могу ли я отлучиться? — воспользовавшись моментом, спросила Фея. — У меня есть срочные дела дома.

— Да, конечно, ты хорошо поработала. Я обязательно отражу твой подвиг по спасению людей в рапорте. Ты свободна, сестра, да пребудет с тобой Создатель.

И Фея, резко изменив траекторию полета, направилась прямо к своему домику. Она чувствовала, что Принц уже на подходе, а потому разумнее встретить его там.

«Видимо, опасность миновала и все обошлось», — подумала, сама себя успокаивая, она, но внутреннее чувство говорило обратное. Интуиция фей, как известно, никогда, никогда не подводит…

Когда Принц оказался в лесу, он уже окончательно позабыл о своих дурных чувствах, ведь природа была его родной стихией. Родными для него были травы и цветы, деревья и кустарник, звери и птицы, речушки и ручейки, пруды и овраги. Больше всего на свете Принц любил гулять на природе и, если бы не Фея, мало-помалу приучавшая мужа к дисциплине, эти прогулки давно стали бы круглосуточными. При этом каждая прогулка для Принца была особенной. То он часами мог наблюдать за кропотливой работой тружениц-пчел или неуклюжих увальней-шмелей, от которых венчики цветов колебались, словно приветствуя Принца вежливыми поклонами (Принц тогда смеялся и сам снимал шляпу и галантно кланялся цветам в ответ). То он мог полдня слушать, лежа под развесистым деревом, переливчатые трели певчих птиц, пытаясь подражать их песням игрой на своей тростниковой флейте — неизменной спутнице всех пастухов и лесных бродяг. То — вдыхать аромат лесных цветов или пускать горячие круглые «блинчики» у пруда или петь собственного сочинения смешные стишата пугливым белкам и бурундукам, которые с любопытством таращились на него из-за стволов деревьев, а потом бегать наперегонки с быстроногими зайцами или косулями…

Сколько Принц себя помнил, он всегда любил природу, всегда ощущал себя неотъемлемой её частью, здесь ему было легко и привольно дышать. И природа, надо сказать, никогда не оставалась перед ним в долгу. Зайцы и кролики его не боялись, но спокойно принимали морковки из его нежных, тонких, как у девушки, рук, птицы садились ему на плечи и голову и пили воду прямо из его уст, пчелы и шмели его не кусали, а деревья и травы всегда расступались, когда он шел через чащобу. А Принцу никогда не надоедал лес. Наоборот, каждый раз он находил в нем что-то новое, каждый раз лес приоткрывал перед ним какую-то толику своих тайн: то рождение выводка бельчат, который удалось заснять Принцу при помощи запоминающего кристалла, то брачные игры златокрылых бабочек, которые бывают лишь раз в году, то таинственный островок посреди дремучего болота, где растут волшебные говорящие цветы.

Надо заметить, что во время своих многочасовых прогулок Принц никогда попусту не срывал ни цветка, ни травинки, никогда не ломал веток, только лишь для какой-то большой нужды. И даже когда у Принца возникала такая необходимость, он всегда вежливо просил разрешения у того растения, которое намерен был сорвать или срезать.

Например, если ему нужен был цветок для венка, он простодушно говорил: «Прости меня, брат-цветок, что я срываю тебя, но ты мне нужен для чудесного венка. Позволь мне тебя сорвать, ведь тебе будет так хорошо вечно красоваться на золотоволосой головке моей возлюбленной Феи!» Ну как такой просьбе можно было отказать? Или — «прости меня, сестра-трава, но ты мне нужна для лечебного снадобья. Позволь мне тебя сорвать, ведь тебе будет так хорошо своими целебными соками излечить больного!» И трава сама тянулась к его ладоням.

Самым же любимым занятием Принца в лесу было разговаривать с его обитателями: с зайцами и кроликами, с белками и куропатками, с деревьями и травами, с камнями и источниками — и притом без всяких заклинаний! Например, чтобы поговорить со стариком-дубом, Принцу достаточно было лишь обнять его ствол, крепко прислониться ухом к его жесткой шершавой замшелой коре и полностью остановить поток мыслей у себя в голове. И тогда через пару мгновений он уже начинал ощущать, как в той пустоте, что образовалась в его голове, начинают появляться чьи-то мысли, странные мысли… Именно таким образом Принцу было легко находить целебные травы или прекрасные цветы для своей возлюбленной Феи: деревья, камни, земля, источники, животные и птицы сами подсказывали ему дорогу.

Так Принц гулял по лесу и собирал целебные травы для своей милой Феи, пока не вышел из чащи на небольшую поляну. Посередине поляны, покрытой невысокой зеленой и сочной травой, располагался широкий пень. Принц наметанным взглядом сразу увидел, что у его узловатых корней растет то, что ему нужно: несколько цветков растения, которое феи называют «заячьими глазками». В высушенном виде феи делают из него отвар, чтобы лечит болезни глаз, и не только. Оно достаточно редко встречается в лесу и потому Принц очень обрадовался, что смог его найти, ведь именно этого растения ему не хватало из списка, данного ему Прекрасной Феей.

Принц ускорил шаг и вскоре подошел к пеньку. Произнеся обычное заклинание, аккуратно срезал складным ножом послушно наклонившие свои головки цветы и бережно положил их в корзину.

Он уже собирался уходить, как вдруг заметил тщательно замаскированную норку в ложбине между кореньями пня. Подумав, а не навестить ли ему ушастого трусишку в его домике, Принц запустил туда руку, но вместо пушистого кролика нащупал мягкую бархатистую поверхность какой-то ткани. Судя по всему, это был небольшой мешочек, туго набитый какими-то предметами. Недолго думая, он вытащил его из тайника. Каково же было удивление Принца, когда он увидел, что тот весь был наполнен драгоценными камнями: там были алмазы и изумруды, сапфиры и рубины, а также множество других камней, названий которых Принц не знал.

Первой мыслью Принца была: «как здорово, что я их нашел! Какие прекрасные вещи из них можно сделать, чтобы украсить мою Прекрасную Фею! Как Фея будет довольна моей драгоценной находке! Вот это и есть — настоящий подвиг!» И с этими мыслями Принц положил камни обратно в мешочек и собрался было спрятать его к себе в корзину…

Но тут же остановился как вкопанный от пронзительного крика, чем-то напоминавшего одновременно карканье ворона и визг кошки, которой наступили на лапу:

— Ах, ты, негодяй, немедленно оставь сокровища в покое! Они принадлежат не тебе, а мне!

Принцу стало неприятно, что кто-то мог допустить саму мысль о том, что он способен на воровство. Он считал себя очень порядочным человеком и привык делать окружающим только добро, как постоянно учила его Фея.

— Ещё раз повторяю, лапы прочь от моей собственности, ворюга проклятый, или тебе не поздоровится! Мои сокровища заколдованы, и ты заболеешь чумой и подохнешь, как собака, если вздумаешь их себе захапать!

Принц стал беспокойно озираться по сторонам в поисках источника неприятного голоса и вдруг впереди себя он заметил маленького человечка с седой как лунь головой и длинной, до пят, бородой, одетого в красный атласный кафтан с золотыми пуговицами. На голове его красовался колпак с белым помпончиком, на ножках — щегольские красные сафьяновые сапожки с золотыми пряжками. Он сидел у подножия большой сосны на другой стороне поляны и с искаженным злобой пунцовым лицом смотрел на него.

По внешнему виду злобного человечка Принц догадался, что это — карлик — одно из самых неприятных существ в Целестии.

Феи не очень ладили с карликами, потому что они были антиподами друга для друга. Феи любили петь песни и сочинять сказки, танцевать и веселиться, пировать и наряжаться, изучать природу и охранять её. Карлики были совершенно другими. Больше всего на свете они любили золото, серебро и драгоценные камни. Ради них они готовы были перерыть всю землю вдоль и поперек, изрыть подземельями тысячи миль только для того, чтобы добывать и добывать все новые ископаемые. Иногда можно было подумать, что карлики — это машины по рытью земли, как кроты или муравьи — так усердно они выполняли свою работу. Они могли трудиться по 15–17 часов в сутки, лишь бы завладеть ещё одним самородком или алмазом.

Но для фей было непонятно не это. Они тоже любили золото и украшения и были основными покупателями драгоценностей у карликов, ведь последние не только добывали ископаемые, но и изготавливали замечательные украшения из них. Золотые пряжки, бриллиантовые диадемы, серебряные браслеты фей были изготовлены именно карликами, равно как и различные хитроумные машины и механизмы, которые также находили большой спрос у фей. Непонятным было то, что карлики почти никогда добытыми такими трудами сокровищами не пользовались и были жутко жадными. Для них величайшим удовольствием было перебирать целыми днями напролет добытые камушки или горсти золотого песка, не используя их впрок. Продавали они только незначительную часть добытого — ради мяса, рыбы (фрукты и овощи итак можно было собирать сколько хочешь) или пряжи для одежды. И то надо было зорко следить за тем, как бы карлики тебя не облапошили — они норовили отдать гораздо меньше того, о чем договорились. Подсунуть в сумочку что-то не то или торговаться до хрипоты из-за сущих мелочей у них считалось вполне в порядке вещей. И поэтому феи вступали с ними в сношения крайне неохотно, только когда это было действительно необходимо.

Жили карлики в своих подземных лабиринтах, напоминавших большие муравейники, со множеством различных ловушек, тупиков, в которых легко можно было заблудиться, и как они жили — не знал точно ровным счетом никто. Они никого не пускали к себе, не приглашали в гости и торг вели строго на поверхности, а система их замаскированных выходов наружу вообще была строго секретна и её не знал никто, кроме самих карликов. Хотя на самом деле это как раз было их большим заблуждением. Вездесущие феи, конечно, все и так знали. Ведь Хранительницам Порядка и Процветания Целестии полагается знать такие вещи, так сказать, «по должности». Но феи делали вид, что не знают (и довольно успешно, надо сказать). Они предпочитали не вмешиваться попусту в дела опекаемых ими народов, только когда те сами нуждались в их помощи или когда они угрожали правам других народов. Да и карлики им, попросту говоря, были неинтересны. Ну, зачем, скажите пожалуйста, феям эти скучные жадины и занудные скопидомы? Пусть себе живут да копают полезные ископаемые, лишь бы другим жить не мешали!

— Простите, пожалуйста, достопочтенный карлик, — с обидой в голосе подчеркнуто вежливо ответил Принц, вспоминая уроки хороших манер, которые ему так долго преподавала Прекрасная Фея. — Я и не знал, что это Ваше. Возьмите их себе, мне не нужно чужого!

— Дурак! — злобно ответил карлик. — Разве ты не видишь, что я застрял у этого проклятого дерева и не могу забрать свое сокровище?! Безмозглый болван, помоги же мне!

Принц, сделав вид, что не обиделся, посмотрел повнимательнее на карлика и только сейчас заметил то, что совершенно выпало у него из поля зрения ранее. Карлик действительно не мог оторваться от дерева: его длинная пушистая белая борода запуталась в нижних ветвях сосны, а руки были слишком коротки, чтобы дотянуться до них.

Принц, недолго думая, ловко вскарабкался на нижние ветки дерева с намерением помочь несчастному существу. Но, сколько он ни прилагал усилий, освободить бороду карлика из зеленых объятий ему никак не удавалось. Создавалось такое впечатление, что она приклеилась к ним намертво.

«Как это карлик умудрился так запутаться?» — озадаченно подумал Принц. Но тут его осенила догадка. Принц прислонился ухом к шершавой сухой коре дерева и шепотом произнес: «Сестра-сосна, скажи, что здесь произошло? Зачем ты обижаешь это несчастное существо?»

В ответ на его просьбу в голове Принца закружился поток мыслеобразов и он всё понял. Дело в том, что карлики довольно скверно обращались с деревьями и вообще с природой: они рубили их без необходимости, ломали ветви, вырезали ножами свои каракули или просто хамили. За это им часто попадало от фей, но не всегда феям удавалось их поймать на месте преступления — зачастую они вынуждены были исправлять только последствия: лечить исковерканные деревья, выращивать новые вслед срубленных. Подобное произошло и здесь.

Принц мысленно увидел, как этот карлик подошел к дереву, ловко вскарабкался на его вершину и что-то высматривал вдали. Затем он стал слазить и так добрался до нижней толстой ветви сосны. Здесь он остановился, достал из кармана нож и деловито стал вырезать на коре несчастного дерева банальную надпись, что-то вроде «Здесь был карлик Хнум — самый лучший в мире охотник за сокровищами». Лицо карлика сморщилось от напряжения, даже кончик красного язычка высунулся у него изо рта — так он старался, вырезая эту идиотскую надпись. Дерево, между тем, задрожало от возмущения, оскорбления и боли, а потом его ветка вдруг закачалась, как бы от сильного ветра, и карлик свалился прямо на землю. При падении его борода зацепилась и намертво запуталась в ветвях. Так карлик остался пленником дерева на много часов.

Из состояния мысленной беседы с сосной Принца опять вывел резкий окрик:

— Ну, что ты там, заснул что ли? Немедленно освободи меня, слышишь?! Или я за себя не отвечаю!

— Успокойтесь, добрый карлик, — стараясь сделать свой голос как можно более спокойным, сказал Принц, помня наставления Феи о том, что даже в самых конфликтных ситуациях надо держать себя с достоинством, а спокойный и вежливый тон успокаивающе подействует на самого разгневанного собеседника. — Сейчас я попрошу за Вас у этого чудесного дерева, ибо освободить Вас сможет только тот, кто лишил Вас свободы.

А потом Принц нарочито громко воскликнул, обращаясь к сосне:

— Сестра-сосна, отпусти этого карлика на свободу, во имя Прекрасной Феи — хозяйки этого леса и моей любимой супруги!

Сосна пошевелила ветвями, как бы от дуновения легкого ветерка, но не отпустила своего пленника на свободу.

— Да будет проклята эта гнилая коряга, годная только на дрова! — злобно взвизгнул карлик, но Принц его не слушал: он углубился опять в чтение мыслеобразов.

Сосна ответила, что признает власть Прекрасной Феи и очень любит её, ибо она постоянно заботиться о деревьях и лечит их от нанесенных им ран. Принц мысленно увидел следующую картину. Прекрасная Фея подошла к этой самой сосне, которой кто-то нанес рану топором, и, встав на колени, роняя при этом на розовые щечки крупные, с горошину, слезы, поцеловала рану на стволе сосны. Потом достала из кармашка туники волшебную палочку и прошептала какие-то незнакомые слова на феином языке, после чего перламутровая палочка изнутри засветилась мягким сиянием. Фея прикоснулась ею к ране на стволе и тут же, прямо на глазах, та за несколько мгновений затянулась как бы новой кожей слоем свежей древесины и коры. Все дерево задрожало от удовольствия и радости, а нижние ветви сосны обняли светловолосую головку Феи. Фея поцеловала мягкие зеленые иголки, пожелала сосне здоровья и, довольная собой, отправилась дальше, на поиски новых обитателей леса, которым требовалась помощь.

Видение пропало, но вместо него в сознание Принца проник новый поток мыслеобразов.

— Достоуважаемый господин Хнум! — обратился к карлику Принц, выслушав сосну до конца. — Оскорбленная и израненная Вами сосна сказала, что, несмотря на мою просьбу, она не отпустит Вас из своего зеленого плена, пока лично не передаст Вас как злостного нарушителя Священных Принципов Порядка и Процветания Хозяйке этого леса.

— Только этого ещё мне не хватало! — провизжал в ответ противный голосок. — Слушай, ты, тихоня, если ты такой добренький, вытащи меня поскорее отсюда! Вон там, — показал карлик глазами, — лежит мой заговоренный топорик, который и камень может перерубить. Сруби эти вонючие ветки — и весь разговор! Ну же! А я в долгу не останусь!

Но Принца такой оборот дел явно не устраивал.

— Ну, и сиди здесь до завтрашнего утра, глупый упрямец! — наконец, не выдержал он, нарушив кодекс вежливости фей. — Я пойду сейчас домой, а то меня там уже ждут. Завтра я вернусь вместе с Прекрасной Феей, и она тебя освободит, а ты за это время подумаешь о своем недостойном поведении!

С этими словами Принц развернулся, взял в руки корзинку с травами и зашагал к той тропинке, по которой сюда пришел. Но стоило Принцу только дойти до пня с сокровищем, как его остановил пронзительный жалобный крик:

— Ой-ой-ой-ой-ой, дорогой мой человек! Не оставляй меня пожалуйста здесь! Не передавай меня в руки лесной Хозяйки! Умоляю! Феи усыпят меня на долгие годы, сотрут мою память, а ведь меня дома тоже ждут дети! Милый, добрый человек, помоги мне, умоляя-я-я-я-ю!

Голос карлика действительно изменился до неузнаваемости. Он жалобно скулил и визжал, как маленький щенок, которого хозяин оставляет дома одного, уходя по делам, так что невозможно было поверить, что ещё несколько минут назад эти же самые уста изрыгали злобные и ядовитые речи. Карлик встал на колени, воздел в молитвенном жесте коричневые ручонки и глазами полными слез умоляюще смотрел на Принца.

И сердце Принца не выдержало! Он не мог оставить даже такое существо, как злобный карлик, в беде, ведь не зря же Прекрасная Фея, за неимением у него другого имени, называла его «Добрым Принцем»!

Но как было иначе освободить карлика? Ведь сосна его не отпустит…

И тут Принца осенило.

Он стремительно вынул из-за пояса острый нож и одним махом перерезал у основания бороду карлика. В результате, борода осталась в плену у сосны, а несчастный карлик теперь оказался на свободе!

Все это произошло так стремительно и неожиданно, что карлик, до этого изо всех сил пытавшийся оторвать бороду, кубарем покатился на землю. Потом он с удивлением, как бы не понимая, что же с ним произошло, медленно ощупал свой осиротевший подбородок обеими, покрытыми сморщенной коричневой кожей с длинными грязными ногтями, ручонками. Вместо длинной белой роскошной бороды остались лишь жалкие неровные и рваные пучки волос…

— Ну, уж не думал, что ты настолько безмозглый кретин, — злобно закричал во всю глотку карлик, — что додумаешься лишить меня моей прекрасной белой бороды! За что, ну за что ты меня так наказал!? — брызжа слюной бесновался карлик, одновременно торопливо пряча мешочек с драгоценными камнями за пазуху. — Какого лешего я встретил такого кретина на своем пути!? Лишить меня моей бороды, которую я растил столетиями, моей замечательной, пушистой, белоснежной бороды! И ради чего? Ради проклятого дерева! Вот уж точно кретин, так кретин! Как я теперь явлюсь своим соплеменникам и родным?! Кретин, дуралей, тупица и сопляк!

Эти ругательства как ядовитый поток изрыгали маленькие злобные уста карлика довольно долго, при этом сам он успел отойти на довольно приличное расстояние от Принца и дерева, чтобы ни тот, ни другое не смогли его проучить.

— Ну, вот тебе и благодарность! — не смог скрыть своего разочарования Принц. — Вот и помогай после этого карликам! Скажи спасибо, что хоть цел остался! — и с этими словами он повернулся спиной к неблагодарному коротышке. Но дойти успел опять-таки только до пня посредине поляны, потому что карлик вдруг стремительно подбежал к нему сзади, и, схватив его за руку, внезапно изменившимся голоском ласково проворковал:

— Ну что ты сразу обижаться! Не смог стерпеть ворчания старого, больного коротышки! Не обижайся! Я благодарен, что ты меня спас! Только вот в бороде была вся моя волшебная сила, а теперь я на много лет буду лишен её…

Услышав эти слова, Принц покраснел до корней волос.

«Ну и дела-а-а! Говорила же мне Фея: «семь раз отмерь, а один раз отрежь», — подумал он и мысленно выбранил себя за неуместную торопливость, а потом со стыдом припомнил, что когда-то читал в книжках о народах Целестии. Карлики действительно имеют длинные бороды не просто для красоты или авторитета, их бороды — волшебные. Каждый волосок в них содержит определенную часть магической силы их расы. Собственно, колдовство карликов и состоит в выдергивании волосков при произнесении соответствующих заклинаний. Нет бороды, нет и колдовства. «Вот почему, — догадался Принц, — карлик не смог сам освободиться от дерева: запутавшаяся насмерть в ветвях сосны борода делала его карличье колдовство бессильным!»

— Простите меня, пожалуйста, достопочтенный Хнум! — сдавленным от искреннего раскаяния голосом проговорил Принц. — Я совершенно не подумал об этом! Честное слово, я действительно хотел Вам помочь!

Но карлик, казалось, не обратил на это внимания. Он махнул своей маленькой, коричневой ручкой, как бы говоря этим жестом «пустяки, дело житейское», и сказал:

— Ну да ладно, что поделаешь, жизнь — важнее… — а потом залез норовистой ручонкой в один из множества кармашков, усеивавших его роскошный алый атласный камзол.

Надо сказать, что роскошь камзола, как и обилие в них кармашков, были непременным, так сказать, атрибутом всех уважающих себя карликов. Какое только количество вещиц не таскали в этих карманцах они! Начиная от самородков золота и золотых монет до кусочков сахару или печеньица, которые они любили грызть в перерывах между работой, а потому для всех, кто видел карликов, было загадкой, как они умудрялись ориентироваться в таком большом количестве кармашков и твердо знать, где что лежит! И карлики действительно никогда ничего не забывали…

Так вот, карлик залез в один из множества внутренних кармашков своего роскошного атласного камзола и вынул какой-то большой (для карлика, конечно) и блестящий предмет, который моментально привлек к себе внимание Принца.

— Позволь мне преподнести тебе эту скромную вещицу, о, возлюбленный супруг дивной хозяйки этого леса! — на удивление торжественно и напыщенно произнес карлик, отвесил глубокий поклон Принцу, шаркнув при этом правой ножкой — ну, прям как придворный вельможа перед королем! — Ты спас меня от неминуемой гибели и за это я хочу тебя отблагодарить! — С этими словами карлик протянул Принцу какой-то блестящий предмет.

— Вот, возьми это зеркальце, — продолжал он. — Оно золотое и драгоценное. Мне жаль его отдавать тебе, но ведь ты спас мне жизнь… Возьми и ступай с Создателем! — а потом, вдруг резко понизив голос, быстрым заговорщицким шепотом добавил. — Только никому-никому не говори про эту поляну, про мешочек, про меня и, особенно, про этот тоннель, из которого я вылез. — Тут только Принц заметил небольшое, правильной формы отверстие у подножия большого развесистого дуба на другом конце поляны.

— Ну, конечно, честное слово Принца! Хотя, что тут секретного, признаться, не понимаю… — а сам, механически произнося эти слова, не мог оторвать взгляда от чудесного зеркальца, оказавшегося в его руках. И не мудрено — оно было необыкновенно красивым. Отражающая поверхность из полированного, идеально гладкого листового золота правильной овальной формы, с ручкой и ободком из редкого красного дерева. Чудесная вещица как будто сама прыгнула в руки Принца, притянулась как железо к магниту, и вот он уже не мог представить себя без обладания этим сокровищем.

Принц немедленно спрятал его во внутренний карман своей куртки, а про себя радостно подумал, что это будет самый лучший подарок для его Прекрасной Феи! Принц мечтательно закрыл глаза и представил. Вот его возлюбленная Фея встает с первыми лучами солнца и, омывшись в холодной прозрачной воде ручья, садится на большой камень рядом. Потом она достает это зеркальце и начинает расчесывать свои длинные золотистые волосы волшебным гребнем, любуется красотой своего личика, которое, отражаясь от золотой полированной поверхности, кажется ещё краше. А ещё Принц представил, как она обрадуется подарку, как радостно обнимет и поцелует его, ведь он действительно совершил самый настоящий подвиг!

Принц второпях попрощался с карликом и пошел своей дорогой — благо все необходимые травы были уже собраны. Карлик между тем нырнул в свой тоннель, радостно потирая свои маленькие, коричневые, как кора дуба, ручонки, что-то довольно бормоча себе под нос.

Некоторое время Принц бодро шагал домой, в душе радуясь такому счастливому окончанию затянувшегося приключения. Только одно обстоятельство омрачало его приподнятое настроение — непонятно откуда возникшее навязчивое желание посмотреть в зеркало, сравнимое с чувством сильного голода. Сначала он не придавал этому желанию значения, продолжая идти по лесной тропинке обратно, и старался сосредоточить свои мысли целиком на красоте окружающего леса, как он это делал обычно, но ничего не помогало. В голове с каждым разом все сильнее и сильнее пульсировала одна и та же навязчивая мысль: «Посмотри! Посмотри! Немедленно посмотри!» и с каждой минутой Принц чувствовал, что сопротивляться этому странному желанию ему становится всё труднее и труднее…

Когда желание стало совершенно неодолимым, Принц решил остановиться.

«Да», — подумал он, — «я просто очень устал, имею же я право немножко посидеть! Интересно, а как же я буду выглядеть в этом зеркальце? Наверное, от такой прогулки у меня совершенно растрепались волосы. Не могу же я явиться перед Прекрасной Феей непричесанным! Надо срочно привести себя в порядок!»

В глубине души Принц понимал, что это довольно нелепые оправдания — и про усталость, и про прическу — , но почему-то ему было неприятно признавать, даже наедине с самим собой, что ему нестерпимо хочется посмотреть именно в зеркало, что зеркало почему-то, всего за каких-нибудь полчаса, приобрело над ним такую необъяснимую власть.

Кроме того, Принца беспокоила мысль о весьма подозрительной щедрости карлика, ведь эти жадины и скопидомы никогда и ничего не отдавали просто так, особенно драгоценности, да и благодарность не относилась к числу их достоинств.

Вдобавок ко всему ему на память пришел один похожий случай со странной находкой…

Однажды Принц плескался в реке и увидел на дне большое перламутровое ожерелье из крупного жемчуга, видимо, кем-то оброненное. Он тут же решил его подобрать и подарить его своей драгоценной возлюбленной Фее. Несказанно обрадовавшись, он бегом, даже как следует не обсохнув, побежал домой.

Но каково же было удивление Принца, когда он, торжественно вручив ей ожерелье, вдруг увидел выражение тревоги и даже испуга на её прекрасном лице. Фея подозрительно посмотрела на украшение, а потом вдруг быстро достала из кармана туники перчатки из тонкой материи. Одев их на руки, она осторожно взяла его, как будто это было не ожерелье, а змея какая-то, и стала внимательно его изучать. Небесно-голубой камешек на её серебряном ободке тревожно замерцал. Принц тогда, помнится, жутко обиделся.

— Ну, дорогая, тебе никогда не угодишь! Сколько я ни совершаю подвигов ради тебя, ты все время недовольна! В кои-то веки я смог сделать тебе достойный подарок, а ты…

Фея же, не отрывая внимательного взгляда от ожерелья, как сквозь сон медленно проговорила:

— Дорогой, я тебя люблю без всяких подвигов и подарков, ты же знаешь… Подожди… Что-то тут не так… Ты ведь знаешь, драгоценности просто так не плывут тебе прямо в руки… Их всегда… кто-то… подбрасывает… — последние слова Фея произнесла особенно медленно, внимательно ощупывая застежку серебристой нити, на которой держалось ожерелье.

Вдруг раздалось какое-то пронзительное шипение, свист, и Фея, вдруг резко вскрикнула:

— Ну-ка, дорогой, быстро, прыгай отсюда!

— Чего-о-о-о?

— Быстро-о-о-о, говорю!!! — и резко оттолкнула Принца в сторону, одновременно брезгливо удерживая кончиками пальцев «ожерелье». Принц получил такой сильный удар, что кувырком перелетел через деревянные перильца веранды прямо на лужайку. Фея, между тем, отбросила ожерелье на пол так, как будто это какая-то ядовитая змея, сама же взмыла прямо под потолок. Драгоценная вещица с жалобным стуком упала на пол и тут же превратилась в перламутрово белую змею. Отвратительная тварь хищно зашипела, ощерив пасть, в которой явственно были видны два больших ядовитых зуба!

Принц, едва поднявшись с земли, застыл как парализованный, а Фея, направив на неё свою палочку, произнесла слова заклятия. Змея вспыхнула волшебным сине-зеленым пламенем и в тот же миг превратилась в горсточку пепла.

Лицо Принца мертвенно побледнело. Он задрожал всем телом. Фея с испугом подбежала к мужу, обняла его и поцеловала в лоб, на котором уже красовался большой синяк:

— Ну что, дорогой, ты не ушибся? С тобой все в порядке? Прости меня, просто надо было действовать быстро, а то бы она тебя ужалила…

Принц же встал на колени и, закрыв лицо руками, запричитал:

— О, Создатель, я едва не погубил тебя, моя ненаглядная Фея! Я едва не погубил тебя! Какой я осел!

— Тише-тише-тише, дорогой, все хорошо, я ведь жива, не правда ли? — утешала его Фея, поднимая с колен и ласково гладя его по голове. — Меня так легко не убить, у меня интуиция… Я все чувствую…

Принц, немного успокоившись, сел за стол на веранде. А Фея, как ни в чем не бывало, сказала нежным и в то же время, как обычно, наставительным тоном учительницы:

— Принц, дорогой ты мой, на будущее, знай, что даже самые на первый взгляд обычные предметы и вещицы могут оказаться волшебными. А волшебные предметы могут обладать совершенно непредсказуемыми, а подчас и опасными свойствами, особенно для людей, которые так уязвимы для любого колдовства! А потому я настоятельно тебе рекомендую: ЛЮБЫЕ подозрительные предметы либо сразу показывать мне, если ты их где-либо нашел или, вернее, они сами «прыгнули» тебе в руки, либо лучше ВООБЩЕ их не трогать, пока я сама не приду и не осмотрю их. Понимаешь?

Принц, испуганно глядя в её серьезные и такие проницательные, такие исполненные нечеловеческой мудростью и сокровенным знанием глаза, лишь молча кивал головой в знак согласия.

— ЛЮБЫЕ предметы, понял? ЛЮБЫЕ. И ВООБЩЕ их не трогай, ВООБЩЕ, слышишь? — Фея несколько раз повторила эти слова как заклинания, внимательно глядя в глаза Принцу так, что он не в силах был отвести взгляд.

— Да, моя дорогая Фея, я больше не буду трогать ВООБЩЕ НИКАКИЕ подозрительные предметы, честное слово, — медленно, как во сне, повторил Принц.

Чуть только он это сказал, как лицо Феи в одно мгновение переменилось. Серьезность и загадочная премудрость куда-то исчезли, её лицо снова стало юным, веселым и женственным. Она улыбнулась и игриво потрепала Принца за ухо:

— Ну, вот и замечательно, милый, все хорошо. Ты не пострадал — и это для меня самое главное!

В этот момент у Принца само собой пропало сонное состояние, и он улыбнулся в ответ.

— Понимаешь, дорогой, я же боюсь-то за тебя, а не за себя! Мы, феи, за милю чувствуем опасность. У нас — интуиция, у нас — анализаторы, — коснувшись небесно-голубого камня на ободке, сказала Фея. — Вы, люди, такие хрупкие, такие беззащитные, так легко поддаетесь внушению и колдовству… — на её прекрасных глазах показались слезы. — Вам в первую очередь угрожает опасность! Представь, если бы ты нажал на тот рычажок раньше меня, что было бы? Эта змея укусила бы тебя, а твоя бедная жена умерла бы от разрыва сердца!.. — и Фея тихонько заплакала.

Тогда Принц в очередной раз поклялся себе — никогда больше не расстраивать Фею, прекратить все свои подвиги, собирать подозрительные предметы и вообще, пореже уходить из дома. А Фея, утерев свои глазки шелковым платочком, улыбнулась и сказала:

— Был у меня один подобный случай. Пожалуй, — задумчиво сощурив глазки, — лет эдак пару тысяч прошло с тех пор… Один путешественник в моем лесу совершенно случайно нашел золотую подкову. Потом он заснул, а проснулся уже… Представь себе, дорогой, кем? Ослом! Пока он спал, в полнолуние подкова проявила, так сказать, свои волшебный свойства. Хорошо ещё, что я тогда как раз делала обход территории и увидела этого «осла». Мне тогда показалось подозрительным, что может делать домашнее животное в такой глуши!

— И… что же ты сделала? — с любопытством спросил Принц.

— Я просканировала Анализатором животное и увидела, что душа-то у него — человеческая! Пришлось тогда с этим «ослом», конечно, повозиться, потому что превращение одного вида в другой — это высший пилотаж в магии. Позвала на помощь всех сестер с округи, даже Старшую Хранительницу…

— И?

— Ну, насилу расколдовали тогда его, конечно… — Фея задумчиво посмотрела куда-то вдаль, а потом рассмеялась.

— Представляешь, любимый, этот бедняга потом со страху ещё пару суток не мог говорить по-человечески и пытался есть траву! Такой забавный был чудак… Мы его с сестрами несколько дней приучали к пище, учили говорить.

Принц почувствовал себя как-то неловко. В его душе стала подниматься волна жгучей ревности.

— И что потом стало с тем… ну-у-у-у… с тем, человеком?

— А-а-а, ревнуешь… — хитро посмотрев на него, с улыбкой сказала Фея и ласково потрепала Принца за щеку. — Он женился потом на моей соседке, с сектора №1. Полюбил её одну из всех сестер — между прочим, всех незамужних…

— Да уж… Интересная история… Слушай, Фея, а ведь если бы ты смогла его расколдовать одна, он бы, получается, жил тогда у тебя и может быть женился бы тогда на тебе… Ты об этом не думала? — не унимался Принц.

— Глупый! Мы, феи, в отличие от вас, людей, знаем, что все всегда происходит так, как должно произойти. Ты должен был стать моим мужем, а я — твоей женой, а он — мужем Хранительницы Предела №1. Промысел Создателя таков, а мы — просто Его смиренные служительницы, которые этому Промыслу подчиняемся…

Видение пропало. Принц вновь осознал, что он сидит на пеньке посреди леса, а рука его ощупывает в кармане куртки золотое зеркальце. Но в голове у него остался настойчивый мысленный приказ Феи: «Не трогать! ВООБЩЕ ничего не трогать! ЛЮБЫЕ предметы! Не трогать!». В его голове возник мысленный образ: строгие глаза Феи с расширенными почти на всю радужную оболочку зрачками, проникающие в самую глубину его души. И неизменный мысленный приказ: «Не трогать! ВООБЩЕ ничего не трогать! ЛЮБЫЕ предметы! Не трогать!»

Принцу сразу полегчало. На некоторое время его перестало тянуть посмотреть в зеркало, но он решил во что бы то ни стало донести его до Феи.

Однако это состояние длилось недолго. Затем навязчивое жжение в груди вновь дало о себе знать и чем дальше, тем оно становилось сильнее. Доводы Феи отступали все дальше в глубины сознания, пока совершенно не исчезли. Таинственное сокровище оказалась сильнее магии Прекрасной Феи.

И все же признавать свое поражение перед желанием Принцу было как-то неудобно, а потому он сделал вид, что действительно хочет просто немножко отдохнуть и привести в порядок свою прическу. Для этого он даже достал из своего нагрудного кармана гребешок, сделанный из перламутровой раковины, и положил рядом с собой. И только после этого он всё-таки достал само зеркало и начал в него смотреть…

Глава 2 Принц изменился

Сначала Принц ничего не увидел в зеркале, кроме своего собственного отражения, и уже хотел было разочарованно отставить драгоценную безделушку в сторону, как вдруг плоская золотистая поверхность дрогнула, подобно водной глади, в которую бросили камень. По ней хаотически замелькали обрывки изображений, точь-в-точь как в объективе калейдоскопа, только намного быстрее. Какие-то незнакомые лица, части городов, каких-то неизвестных пейзажей, животных и растений, неизведанных солнц и созвездий… От всего этого у Принца закружилась голова. Но вот внезапно хаотическое движение прекратилось и, как это бывает при остановке трубы калейдоскопа, перед его взором сформировалось одно-единственное изображение.

Принц увидел остроконечную башню на вершине крутой скалы, которая ярко блистала на фоне ослепительно голубого неба так, как будто бы целиком была сделана из золота. Башню венчала наблюдательная площадка в виде диска, на которой кто-то находился. Но кто — Принц разобрать не мог: какая-то маленькая и ослепительно яркая желтая точка.

Вдруг сознание Принца резко потянуло в её сторону, да так, что он не мог противиться этому влечению, подобно тому, как железо не может противиться притяжению магнита. Принц хотел было перестать смотреться в зеркало, но он был не в силах отвести свой взгляд от его сверкающей поверхности. Душу его охватило такое нестерпимое жжение, как если бы в неё вливали расплавленное золото. Принц чувствовал, что источником и притяжения, и жжения была та самая маленькая светлая точка на вершине башни. Она мысленно звала его, властно приказывала прийти к ней, — и сознание Принца тут же откликнулось на беззвучный зов новой хозяйки.

По мере приближения точка увеличивалась в размерах до тех пор, пока Принц не увидел перед собой достаточно четко оформленную фигуру, с виду напоминающая женскую, но всю как бы сделанную из золота. Однако больше всего Принца поразило не это, а то, что фигура скорее напоминала призрак, нежели живое существо. Всё в ней было — от черт лица до деталей одежд — каким-то нереальным, тонким, воздушным, прозрачным.

Одета она была в золотые, по-королевски роскошные, одежды: длинное платье с мантией, прикрепленной к плечам застежками в виде солнечных дисков, украшенные бриллиантами туфельки на высоком каблуке. На голове её красовалась блистающая россыпью кроваво-красных рубинов диадема, напоминающая чем-то нимб какого-то древнего языческого божества. Идеально округлый овал её лица напоминал чем-то солнечный диск, а золотые струи её прямых, сверкающих ярче солнца волос, волнами ниспадавших на плечи, — поток солнечных лучей. Золотой была и её кожа, золотыми были даже её глаза…

Вернее, глаз в обычном смысле этого слова у неё не было. Были пустые глазницы, как на театральной маске, из которых изливался яркими пучками солнечный свет. Глазницы, таким образом, напоминали ярко-освещенные ночью окна домов, сквозь которые на улицы брызжет свет. Только свет, изливающийся из ЭТИХ глаз, был совершенно невыносим. Он жег душу, причиняя ей боль ещё большую, чем глазам причиняет боль свет видимого солнца, и в то же время он тянул её к себе, как тот свет, что притягивает к себе мотыльков, чтобы затем погубить их. При этом лицо этой золотой призрачной женщины было абсолютно неподвижно, бесстрастно, по-королевски величественно и… беспощадно, как беспощадно прекрасно и губительно бывает солнце в безжизненной пустыне.

Когда Принц оказался на дискообразной площадке, солнечное существо внимательно взглянула на него примерно так же, как люди обычно смотрят на летающее вокруг них насекомое — со смешанной долей любопытства, чувства собственного превосходства и брезгливости.

«Откуда у тебя Мое зеркало? Кто дал его тебе?», — возник в сознании Принца мысленный вопрос.

Контроль над собственным сознанием давался Принцу неимоверным усилием воли, примерно с таким же трудом, как если бы он задумал держать в руках стакан с кипятком. Но, несмотря на эти муки, он всё же гнал, как мог, из своей головы воспоминания о карлике Хнуме, ведь он пообещал его не выдавать, а обещания Принц привык сдерживать…

«Ах, молчишь, трупный червь!» — после некоторой паузы вновь проговорил беззвучный Голос в его сознании. — «Ну, да, ладно, это сейчас неважно. Знай, смертный, что если раньше ты владел Моим зеркалом, то теперь Мое зеркало будет владеть тобой!» От яркой вспышки золотого света глаза Принца резануло, как ножом. У него перехватило дыхание, на миг он совершенно ослеп. А потом его душа погрузилась в огненную пучину, в которой утонули последние остатки сознания…

Очнулся он лежащим плашмя прямо на траве. В обоих руках он судорожно сжимал золотое зеркало.

Принц совершенно не понимал, что с ним происходит. Он просто почувствовал, что в его душе с некоторого момента поселилось какое-то иное, чужеродное начало, и это иное начало жгло его душу ненасытно-страстным желанием — ещё хотя бы раз взглянуть в пустые золотые глазницы той незнакомки, ощутить непереносимо жгучее сладостное прикосновение её солнечного взгляда к своему сердцу. Тяжелая тоска черным покрывалом окутала душу Принца, но, сколько он ни вглядывался вновь и вновь в металлическую поверхность зеркала, он видел в нем лишь свое отражение…

Принц не помнил, как пришел домой.

Прекрасная Фея встретила его, как всегда, радостно. Она обняла и поцеловала его, поблагодарив за собранные травы. Сынишка и дочурка прибежали и бросились прямо на руки к своему папе, показывая, какие красивые венки они сплели сегодня, гуляя по лугу под бдительным руководством Осленка, а Котенок и Щенок так и вились рядом у его ног, ожидая, когда он их потреплет по мягкой шкурке.

Вскоре вся счастливая семья, как обычно, уже сидела за обеденным столом. Хозяйка ставила на стол все новые и новые блюда. Тут были и сладкая и полезная каша из розовой пыльцы, дававшая здоровье и вечную молодость, а детям — силы для роста, и суп из розовых одуванчиков, от которого всегда хотелось петь веселые песни, и сладкая вата из розовых облаков, — самое любимое лакомство детворы и самого Принца. Помимо основных, «розовых», блюд были многочисленные овощи и фрукты, а также сладкое и ароматное молоко из молочных деревьев.

Все были веселы и настроены на общение. В самом деле, обычно за обедом велись самые веселые разговоры, а после него пелись песни и рассказывались сказки. Фея предпочитала сказки петь под лютню, а Ослёнок их тщательно записывал, так как мечтал когда-нибудь издать их отдельным сборником. Принц же рассказывал их прозой, но очень интересно, так как он любил всякого рода острые сюжетные повороты, которые захватывали воображение. А Щенок и Котенок любили рассказывать анекдоты — где они их только набирались в такой глуши? — , сопровождая их почти цирковыми номерами, так что все смеялись до упаду.

Но каково же удивление было у всех, когда в этот раз привычный порядок оказался нарушенным. Принц молчал, не смотрел на Фею и вообще был каким-то чужим, потерянным, как забытый кем-то на стуле плащ. Он видел перед собой только два ослепительно сверкающих солнечных шара и слышал только металлический бездушный голос в своей голове: «Приди, приди ко Мне, расплавься в Потоке, стань совершенно золотым, стань Солнцем!». И от этих видений ничего не хотелось Принцу. Он не видел Феи, не видел плюшевых друзей, да и еда не лезла ему в горло.

Сначала Фея ничего не понимала.

«Наверное», — подумала с тревогой Фея, — «его опять тянет на подвиги. Видимо, предложенный мною подвиг оказался ему не по нраву. Надо накормить его розовой пищей — она отгоняет любую хандру, а уж потом мы вместе решим, какой другой подвиг он сможет совершить, чтобы вернуть уверенность в себе и прекрасное расположение духа».

Подумав так, Фея решила применить все тот же метод, что и обычно: она села рядом с Принцем, упорно смотревшим куда-то под стол, и сказала:

— Дорогой, ты что-то совсем ничего не ешь и не пьешь. Ты так останешься совсем без сил! На, выпей хотя бы стакан розового сока: он такой вкусный, такой питательный, такой бодрящий… Вот увидишь, тебе сразу станет легче! — И Фея, взяв стакан сока в одну руку, как обычно в таких случаях, другой рукой ласково погладила Принца по голове. Раньше это всегда приводило его в умиротворенное состояние и делало покорным, как ягненок. Ведь прикасаясь к волосам Принца, Фея мысленно читала специальные заклинания, которые запускали в действие невидимые лучи Анализатора. Они и оказывали воздействие на определенные центры головного мозга.

Но в этот раз ничего подобного не произошло: она почувствовала в сознании Принца какой-то странный и очень сильный барьер, который, подобно зеркалу, отражал лучи Анализатора, не давая проникнуть им в его мозг. Наоборот, у самой Феи сильно разболелась голова. А Принц так и не стал пить розовый сок.

Фея ничего не понимала и цеплялась за соломинку.

«Может быть, все можно объяснить проще», — подумала она. — «Принц простудился в лесу и приболел или прогулка утомила его. А может, он просто встретил по пути какое-то несчастье: мало ли, вдруг эти неуемные карлики вырубили целую рощу молодняка или чудовища, вырвавшиеся сегодня из-за Предела, загрызли по пути какое-нибудь животное — всякое бывает!».

Фея осторожно потрогала лоб Принца. Он оказался таким горячим, что она сморщилась от боли.

«Но такой температуры не может быть у человека!» — подумала Фея — и это ещё больше укрепило её в мысли, что что-то здесь не так.

— Дорогой мой Принц, что с тобой? — озабоченно спросила его Фея. — Ты какой-то потерянный сегодня, совершенно не слушаешь меня и ничего не ешь и на детишек и Зверят совсем не смотришь… С тобой что-нибудь произошло в лесу? Тебе никто случайно не встретился там?

— В лесу… — эхом откликнулся Принц, не отрывая глаз от своих колен. — В лесу… Она…

— Кто такая «она»? — голос Феи предательски дрогнул, а внутри у нее все сжалось и похолодело. — Я тебя совсем не понимаю, дорогой!

— Божественная красота… Само совершенство… Зеркала… Много-много зеркал… Много-много золота… Поток… Блаженство… Бесконечное совершенство и красота… Она… Бесконечное совершенство… — различные сочетания этих слов Принц произносил все снова и снова, как будто сидел не за столом, а лежал тяжело больной в постели и бредил. Принц совершенно не реагировал на окружающее. Его немигающие глаза остекленели, как у куклы.

А Фея тихо заплакала. И всем стало грустно.

Фея почувствовала, что сердце Принца кто-то похитил и перед нею сидит пустая оболочка. Но она совершенно не понимала, кто и как мог это сделать. Интуиция подсказывала ей, что что-то тут не так. Наверное, Фея бы напала на какой-нибудь след, но слово «она», в сочетании с «красота» и «совершенство» подействовали на неё, как и на всякую другую женщину.

Лицо Феи залила яркая краска, глаза стали мутными от наполнивших их слез, а на сердце тяжелым камнем легла обида: «она»… «красота»… «совершенство»… Какой ещё могла сделать вывод Фея из этих слов? Ну, конечно, тот же самый, что сделала бы и всякая другая жена на её месте! Пламень ревности, обиды и праведного гнева охватил все её существо, глаза зажглись яростным огнем, щеки запылали румянцем, а пальцы сами собой сжались в кулачки, не предвещавшие Принцу ничего хорошего…

Конечно, сохрани Фея свое обычное самообладание, она принесла бы свою магическую книгу и попыталась бы более обстоятельно исследовать сознание Принца на предмет колдовского воздействия, обнаружить следы колдовства… Но ревность и обида совершенно омрачили её разум и впервые в своей жизни она не сдержалась. Когда Принц в очередной раз произнес «Она… — бесконечное совершенство и красота», Фея залепила ему такую пощечину, что Принц покатился со стула прямо на пол и только тогда его глаза приняли осмысленное выражение.

— Что со мной происходит? Где я? — произнес Принц дрожащим голосом, с трудом поднимаясь на ноги. Лицо его выражало чувство совершенной растерянности, какое бывает у человека, который после буйной попойки проснулся в совершенно незнакомом месте.

— Это я должна тебя спросить, что с тобой происходит, муж! — не в силах сдержать гнев, прошипела Фея.

Назревала бурная семейная сцена.

Зверята, до того взгрустнувшие, теперь поприжали свои плюшевые ушки и боялись пошевелиться. Они были в ужасе: никогда за всю свою долгую жизнь они не видели Фею такой и теперь даже не знали, что делать — тихонько уйти или, вернее, убежать, или помочь, опять-таки, непонятно кому — Фее или Принцу.

Положение спасли детишки, которые вдруг взвыли в один голос как две маленькие сирены, так что Зверята, не дожидаясь команды, схватили обоих и бросились прочь из дома на лужайку. В душе Зверята были даже благодарны этому случаю, получив благовидный предлог смыться из этого грозившего скорым извержением жерла вулкана. Однако любопытный Котенок, предоставив детей Осленку и Щенку, остался стоять под окном, чтобы узнать, что произойдет дальше.

А в это время Принц, казалось, немного пришел в себя.

— Дорогая, я сам не понимаю, что со мной происходит. Мне надо побыть одному. Мне очень тоскливо и я не могу с тобой сейчас говорить… — смущенно проговорил Принц, не глядя в глаза Феи, краснея все больше и больше. Ему действительно хотелось уйти как можно дальше от жены и в одиночестве, наедине с собой, ещё раз вспомнить огненный взгляд солнцеокой незнакомки, который так больно и так сладостно пронзил его душу, и попытаться разобраться в самом себе.

— Нет, ты никуда не пойдешь, — твердо и властно сказала Фея, — пока не скажешь, где ты был, с кем говорил, и кто такая «она»! — С этими словами Фея встала между дверью и Принцем, отрезая ему путь к возможному отступлению.

Принц хотел было открыть рот, чтобы все рассказать любимой жене, от которой он никогда и ничего не скрывал, но почему-то в последний момент ему вдруг расхотелось это делать. Он почувствовал как зеркальце, бывшее у него во внутреннем кармане куртки, начинает еле заметно вибрировать. В его голове отчетливо сформировалась мысль: «молчи, молчи, молчи…».. И вместо того, чтобы рассказать все как было на самом деле и вдобавок протянуть Фее зеркальце, полученное от злосчастного карлика Хнума, он, сам того не желая, стал плести какую-то откровенную ахинею. И откуда только всё это бралось в голове Принца?

— Дорогая, все в порядке, не сердись! — развел руками Принц и попытался дружелюбно улыбнуться, но поднять взгляда на Фею так и не смог. — Все очень просто объясняется. «Она» — это прекрасная и стройная лань — я её встретил в лесу, у Заячьего Оврага. Представляешь, это была лань, которую ты ещё никогда в жизни не видела, честное слово: абсолютно черная, без единого пятнышка, с копытцами цвета чистого золота, необыкновенно стройная и грациозная… Клянусь Создателем!

— Ну и… ?! — угрожающе прорычала Фея.

— Так вот… Эта лань была не простая: при каждом ударе копытца о камень она выбивала по полновесному королевскому дукату, честное слово не вру! Я хотел было её заснять, но не выдержал — и бросился собирать золотые и пока набивал ими карманы — она уже — тю-тю! — побежала от меня прочь! — Принц оживленно жестикулировал, махал руками в воздухе как ветряная мельница, даже лоб его весь покрылся потом. Он привлек на помощь всю свою фантазию, всю силу воображения. Но лицо Феи, по мере продолжения рассказа, все сильнее багровело от гнева, а взгляд становился прямо-таки свирепым.

— Ну и, положим, снять ты её не успел, а где же дукаты? — вопрос Феей был задан с явным расчетом изобличить мужа во лжи, тем более что никаких своих дукатов у Принца быть не могло — все имеющиеся в доме деньги были только у Феи.

— Дукаты? Ах, да, дука-а-а-аты-ы-ы-ы… — торопливо произнес Принц, лихорадочно облизывая пересохшие губы и на ходу соображая, куда же они, в самом деле, могли подеваться. Но мысли упорно не хотели собираться вместе, а разбегались в голове как стадо испуганных барашков. — Вспомнил! — наконец, звонко хлопнув ладонью по лбу, воскликнул Принц. — Да они же утонули в реке, дорогая!

— Ах, утону-у-у-у-ли… Ну, конечно, утонули, куда ж они ещё, в самом деле, могли подеваться, — с горькой иронией усмехнулась Фея, судорожно сжимая и разжимая кулачки.

— Да, да, совершенно верно, утонули! Дело в том, что эта чудная лань бросилась от меня в реку и стала её переплывать, ну а я, конечно же, — за ней в погоню, прямо в одежде, ну и дукаты вывалились у меня из кармана и утонули в реке. А лань — будь она неладна, такая красивая, самая красивая на свете, — была такова! — и Принц махнул рукой в сторону предполагаемого бегства лани.

Фея смерила Принца свирепым взглядом. Губы побелели и сжались в одну ниточку. В этот момент Фея напоминала чем-то разгневанную пантеру: казалось, вот-вот можно было увидеть хвост, которым она гневно бьет по своим бокам. Ясно было одно: такое положение не могло продолжаться бесконечно. Гнев, дойдя до определенной точки кипения, непременно должен был выплеснуться наружу…

Принц, конечно же, продолжал бы говорить ещё и ещё, и неизвестно, сколько бы времени продлилась эта странная беседа, если бы не получил вторую затрещину прямо в правое ухо. Не устояв на ногах, Принц рухнул на крышку стола, который под ним сломался, опрокидывая с великим грохотом на пол всю еду, посуду и напитки.

Котенок, сидя под окном, от страха даже икнул: он даже и не подозревал, что его хозяйка, обычно сдержанная и ласковая, может вытворять такие вещи! Но что не сделает с любой женщиной ревность, даже если она и фея?! Наоборот, именно потому, что она — фея — эффект от её затрещин и был таким сокрушительным. Ведь любое её неконтролируемое движение могло вызвать действие почившей на ней великой магической силы…

— Ты что, милый мой, за дурочку меня принимаешь?! — как змея прошипела она. — Ты что, пьян, что ли?! Зачем ты плетешь мне эту ахинею?! Разве ты не знаешь, что феи чувствуют ложь за милю, потому что сами никогда не лгут?!

— Хочешь, верь, а хочешь не верь, а все это правда, — сам себя не узнавая, невозмутимо сказал Принц, с трудом выбираясь из-под обломков стола.

После такого ответа от третьего удара Принц отлетел в противоположный конец залы, словно тряпичный мяч, если по нему с силой пнуть ногой. Раздался громкий звук разбиваемого стекла. И Принц, вылетев в окно, на лету увлекая за собой розовую занавеску, упал прямо на землю, а на прятавшегося там Котенка посыпался целый дождь разноцветных осколков. Весь исцарапанный, тот пустился наутек и спрятался за углом дома.

Фея же увидела, что она явно перестаралась — так ведь и убить можно! Её сердце в страхе сжалось, и она стремглав побежала на улицу, чтобы посмотреть, что с Принцем. Принц уже не вставал. Он лежал весь исцарапанный осколками стекла прямо на траве, закутанный с ног до головы в розовую ткань занавесок, как мертвец в саван. Вся правая часть лица — от виска до челюсти — представляла из себя один большой кровоподтек.

Фея подбежала к Принцу, присела рядом, положив его голову к себе на колени. Она достала из нагрудного кармашка платья волшебную мгновенно заживляющую мазь и стала смазывать ею лицо мужа.

Принц постепенно приходил в себя. Он медленно открыл глаза и грустно посмотрел на Фею.

— Дорогой, с тобой все в порядке?

— Оставь меня в покое, Прекрасная Фея, — уныло сказал Принц. — Мне нужно побыть одному. — С этими словами он встал и, немного пошатываясь, побрел к реке. Фея хотела было броситься за ним вслед, но в последний момент удержалась.

Принц действительно ушел на реку и весь день бесцельно бродил по берегу, с тоской глядя на отражение солнца в воде. Он несколько раз доставал из кармана зеркальце, но таинственная незнакомка в нем больше не появлялась: зеркало просто отражало его лицо — грустное и скучное.

Принц искал, но нигде не находил утешения. Мир окружавшей его природы, — вся эта изумрудная трава, качающиеся на ветру камыши, плеск прозрачной воды у берега и шелест ветвей ив — мир, который он боготворил и с которым он всегда был на «ты», стал казаться ему каким-то ненастоящим, призрачным, черно-белым. Настоящим было только одно — золотое Существо из зеркала. И обрести это настоящее он не мог. И от этого смертная тоска окутала черным саваном его сердце.

А Фея, в свою очередь, также не могла найти себе места. Сначала она ходила по дому из угла в угол и пыталась найти разумное объяснение произошедшему.

Во-первых, ей стало жутко стыдно за свое поведение.

«Создатель! Опуститься до рукоприкладства, до закатывания скандала, причем при детях и Зверятах! Будто я не Фея, а какая-то простая деревенская баба или торговка рыбой на базаре!» От этих мыслей она мучительно покраснела до самых корней волос, закрыв ладошками свое прекрасное личико.

«И это после того, как я сама учила детей и Принца дипломатичности и сдержанности, что грубая сила — это не решение проблемы, что зло нужно побеждать добром, а ненависть и злобу — любовью и нежностью…».

«Но я же люблю Принца! — попыталась мысленно оправдаться перед самой собою Фея. — Он — смысл моей жизни, он для меня — все, и даже сама мысль о том, что я его потеряю, для меня была невыносима, вот почему я и потеряла контроль над собой!»

Эта мысль помогла ей выйти из замкнутого круга самоосуждения. В голове сразу возник другой вопрос: кто же такая «она»?

В самом деле, а кто? Ведь в этой глуши, у самого Предела, нет никого: ближайшие города людей — за сотню миль отсюда. Правда, было небольшое поселение неподалеку, но там Принца точно не было — она бы обязательно почувствовала его присутствие там или где-нибудь неподалеку. А дальше, вглубь Леса, вряд ли человеческая девушка осмелилась бы зайти. Да и не тянут, прямо скажем, деревенские прелестницы на «само совершенство»…

Карлики тоже не в счет — их женщины тем более не могли бы претендовать на «совершенную красоту». Соседние Хранительницы были за многие десятки миль отсюда.

И вдруг Фею осенило: «Проклятье! Ну, как же я не подумала об этом сразу!? Опять эти русалки взялись за старое! Либо они, либо лесные ведьмы вновь зашевелились! С них станется воровать чужих мужей и пускать в ход приворотное колдовство, особенно чтобы посмеяться над нами и над нашими священными таинствами и обычаями! И не мудрено, ведь у этих «падших» совершенно нет понятия о священных узах брака и для них законы Триединой Премудрости — пустой звук! А что касается «совершенства» — то и тут все ясно: приворотное колдовство может сделать «самим совершенством» и дождевого червя, не то что довольно миловидных обитательниц лесных омутов и чащоб…».

Теперь, придя к мнению, которое показалось Фее правдоподобным, она стала думать, как же выйти из этой ситуации. Решение её было простым: на любой приворот всегда найдется контрприворот и тогда Принц обязательно вернется к ней. А уж потом она разберется с этими наглыми девками… От этой мысли Фее действительно стало легче, она даже повеселела и бойко принялась за дело.

В первую очередь, она стала заколдовывать дом и особенно тщательно — спальную комнату.

Немного манипуляций с зельями, и он наполнился приторно-сладким пьянящим благоуханием Цветов Любви. Эти цветы растут только в Поднебесье, в стране фей, и используются для того, чтобы феи, обычно по горло занятые работой могли время от времени отвлекаться от своего многотрудного служения и уделять внимание мужьям. Чудесный аромат этих цветов волей-неволей навевал мысли о любви, первых свиданиях при полной луне и многом другом подобном — набор ассоциаций был тщательно запрограммирован Феей.

Потом она поработала над убранством.

Одно мановение волшебной палочки, и скромная хижина украсилась живыми цветами, оплетавшими сверху до низу невесть откуда взявшиеся белые колонны. Простенькие деревянные стены стали бело-мраморными, инкрустированными дивными узорами, мозаиками на романтические темы. Забили появившиеся буквально из ниоткуда фонтаны, а под потолком стали летать и щебетать разноцветные канарейки и попугаи. Простая деревянная постель превратилась в большую королевскую ложу с балдахином из тончайшего шёлка, а обеденный стол — в длинный из слоновой кости, усыпанный множеством королевских яств и вин. Вина кстати тоже были не простые. Один бокал такого вина мог отключить разум любого «книжного червя» и заставить его вместо математических формул декламировать стихи о любви и петь романсы.

Теперь осталось поработать над собой.

Взмах волшебной палочки, и скромное домашнее платьице Феи превратилось в серебристо-белую шелковую тунику до колен, скрепленную на поясе серебристым поясом с луной и звездами на пряжке. Наряд был целиком скопирован со свадебного специально для того, чтобы напомнить Принцу самый счастливый день в их жизни. Обыкновенный серебряный ободок на её волосах превратился в сверкающую диадему, украшенную бриллиантами, ярко переливавшимися на свету, а деревянные сандалии стали изящными серебристыми туфельками. Ещё одна формула, и лицо Феи засияло яркими красками. Бледные от переживаний щеки разрумянились, опухшие от слез глаза — сверкающими и томными, губы наполнились чувственной припухлостью, а на ушах появились сережки с бриллиантами.

Наконец, осмотрев все вокруг и самую себя, Фея аж покраснела от самодовольства: все-таки за годы супружества она не потеряла свой безупречный вкус и волшебную сноровку! Конечно, все это иллюзия, мираж, который растает с первыми лучами восходящего солнца, но зато как сделано! Почти как настоящее! Конечно, Фея могла бы все это сделать и настоящим, но на это потребовалось бы больше времени, сил, подготовки, да и потом — зачем? Ведь сердцу Феи был милее её скромный домик, простая деревянная кровать, обычное платьице… Весь этот шик был нужен только для того, чтобы расколдовать Принца, привлечь его внимание к себе, не более. А потом, когда цель будет достигнута, пусть все это пропадет пропадом!

«Ах, да, ещё кое-что забыла», — подумала Фея. Музыка!

Ещё один взмах волшебной палочки — и словно бы ниоткуда раздался мягкий приглушенный звук струнно-духового оркестра, игравшего романтические мелодии, те самые, что были тогда, на их свадьбе, под которые они танцевали свой первый танец…

В это время дверь отворилась, и в комнату вошли, неловко расшаркиваясь и покашливая, Котенок и Щенок. Они были просто потрясены, увидев такие перемены в доме, и чувствовали себя явно не в своей тарелке.

— Милостивая госпожа, позвольте доложить Вам, — робко произнес Котенок, пугливо озираясь по сторонам и не узнавая своего родного дома, — что мы накормили и уложили спать детишек. С ними все хорошо. Осленок остался дежурить в детской. Будут ли у Вас какие-нибудь распоряжения относительно нас?

— Милые мои Зверята! — с улыбкой произнесла Фея. — Как я вам благодарна за всё! Что бы я без вас делала! — Она раскрыла свои объятья и по очереди заключила в них каждого Зверенка, обдав ароматом множества различных цветов — от роз, хризантем и ромашек до совершенно экзотических и незнакомых Зверятам.

Зверята от этого ещё больше смутились и попятились к дверям, понимая, что их дальнейшее присутствие здесь нежелательно. А Фея тем временем обратилась к столу и стала сервировать его «вручную» (ну не все же делать волшебной палочкой!), с нетерпением ожидая Принца.

А Принц, между тем, уныло сидел на берегу реки, наблюдая, как угасает в облаках кроваво-красный закат. Тоска по солнечной незнакомке пронзала его сердце раскаленной стальной иглой всё сильнее и сильнее. Когда же погас последний луч заходящего солнца и сумерки темным покрывалом опустились на реку и прибрежные долины, Принц решил, что пора идти домой. Не спать же ему на голой земле, в самом деле! Часы одиночества, которые он так страстно хотел получить для размышления, ничего особенного ему не дали: он так и не понял, что с ним происходит и что ему делать дальше.

В таком состоянии полной неопределенности Принц переступил порог дома. Каково же было его удивление, когда вместо скромной хижины его взору предстал роскошный мраморный дворец с колоннами, увитыми цветами, источавшими какой-то необыкновенный приторно-сладкий аромат, с попугаями и канарейками, щебетавшими вокруг. Повсюду звучала спокойная и мягкая романтическая музыка.

— Что здесь происходит? Не понимаю, — пробормотал себе под нос Принц, никого не замечая (Фея специально спряталась за одну из колонн, чтобы, будучи незамеченной, сполна насладиться своим триумфом мастерицы приворотного волшебства). — Впрочем, все это не имеет никакого значения. Разве все это можно сравнить с совершенной красотой Золотой Башни и её дивной хозяйки? — добавил вслух Принц и, грустно вздохнув, побрел в спальню.

Сказать, что Фея была шокирована, значит, ничего не сказать. Некоторое время она не могла прийти в себя. Фраза «золотая башня» совершенно разрушила её гипотезу о кознях русалок и дриад, которые ненавидели золото, как и любой другой металл, а полная невосприимчивость Принца к её магии — между прочим, не самой слабой в Целестии! — больно уколола её самолюбие.

Но Фея не отчаивалась.

«Пусть вся эта мишура не произвела на него впечатление, но ведь, в конце концов, есть я!» — подумала она. — «Я лучше всей этой бутафорской прелести и уж мимо меня Принц так просто не пройдет!»

Она последовала за мужем в спальню.

Принц стоял, как ни в чем не бывало, у открытого окна и смотрел на только что показавшуюся на темном горизонте полную луну. Он совершенно не обращал внимания ни на балдахин, ни на лепестки роз, покрывавших брачное ложе.

Желто-серебристый свет падал прямо на его искаженное каким-то внутренним страданием лицо. Его измазанные речным илом зеленые ботфорты валялись у порога. Охотничья куртка беспощадно портила шелковые простыни кровати из слоновой кости, валяясь на них бесформенной зеленой кучей.

Фея только вздохнула, глядя на такое варварское отношение к так тщательно создаваемому романтическому образу супружеской спальни, но как раз к такому поведению Принца она уже давно привыкла. Эти мужчины всегда такие грязнули! И мужья прекрасных фей, к сожалению, не исключение…

Фея неслышно, как кошечка, подошла к мужу сзади и нежно положила свою тонкую белую ручку ему на плечо. Принц даже не вздрогнул, продолжая, как зачарованный, смотреть на луну.

— Дорогой мой Принц, прости меня за этот скандал, за то, что я сделала тебе больно…

— Не надо. Я все понимаю, Прекрасная Фея, и не сержусь на тебя, — бесстрастным и каким-то чужим голосом проговорил Принц, не отрывая взгляда от полной луны.

— Ну, вот и хорошо, дорогой. Пойдем, уже поздно, нам пора лечь в постель. — И с этими словами она взяла Принца за руку и повела за собой. Принц не противился. Он был похож на мягкую тряпичную куклу — безвольную, послушную, безответную, но и — бесчувственную. Сознание Принца было где-то далеко, скованное путами гипнотического сна.

Фея сняла с Принца потную и грязную одежду и повела его в баню. Там она, не торопясь, омыла его тело теплой водой, умастила благовонным розовым маслом и вытерла душистым полотенцем. Фея делала это с большим удовольствием, ей всегда безумно нравилось заботиться о Принце.

Перед мысленным взором Феи светлой вереницей пробежали те прекрасные дни, когда она подобрала Принца в лесу — израненного, окровавленного, грязного, в изорванной одежде, больного — и хоть и при помощи магии, но, в немалой степени, своей любовью и заботой поставила его на ноги. Сколько ночей она провела тогда без сна у его постели, изгоняя из его души черное колдовство добрым волшебством, сколько часов она омывала его раны целебными растворами, втирала в его кожу целебные мази — не перечесть! И это были самые лучшие дни и часы в её жизни, — это она теперь понимала отчетливо. Ведь творить добро во имя любви — лучше этой доли нет ничего на свете!

И теперь Фее на мгновение показалось, что те времена вернулись… Но нет — Принц не реагировал ни на что, как тряпичная кукла, и у Феи возникло даже ощущение, что она омывает не тело любимого мужа, а труп, готовя его к похоронам.

Потом она накинула на Принца ночную рубашку и повела его в постель. Он шел послушно, как собачка, полностью углубленный в себя. Фея уложила его на шелковую простыню и накрыла пуховым одеялом и легла рядом. Некоторое время она молча думала, что же делать дальше. Принц лежал с открытыми, почти немигающими глазами и смотрел в потолок, в одну точку, не проявляя никаких признаков активности, и даже не спал (что было бы, по крайней мере, объяснимо!). Фее даже показалось, что она лежит не с любящим супругом, а с бревном, куклой или даже с трупом и от этого ей стало немного не по себе. Конечно, Принц и раньше отличался довольно скромным и робким характером — и это сказывалось на супружеских отношениях — , но ТАКОГО не было никогда!

Наконец, Фея не выдержала и сама обняла Принца и поцеловала его. Её губы опять обжег невыносимый жар, а Принц остался неподвижен. В его голове звучало один и то же рефрен: «Приди, приди, стань Солнцем, стань чистым потоком, оставь эту грязь, эту мерзость и нечистоту смертной плоти! Очистись, расплавься в вечно сияющем Потоке…».. Перед глазами неотступно стояли два невыносимо ярких шара и жар, исходивший от них, снедал душу и тело дотла. Принц просто не чувствовал прикосновений Феи, как не чувствует их человек с отмороженными конечностями. Он был один на один с тоской по объятиям странного солнечного Существа.

А Фея тихо заплакала. Она уткнулась в подушку как девочка, чьё сердце разбила первая неразделенная любовь — громко, навзрыд, с всхлипываниями. Её тонкое белое тело тряслось от рыданий, и из небесно-голубых глаз на шелковую подушку катились такие же небесно-голубые слезы.

Глава 3 Скрытая угроза

ОНА могла быть довольна. Птичка попалась в сети, и птичка, судя по всему, не простая. Не какой-то жалкий карлик, годный только на мелкую техническую работу. Не хлебороб, торговец или даже дворянин-рыцарь, который мог стать очередным золотым истуканом, а кто-то иной, совершенно непохожий на остальных. Для НЕЁ было достаточно бросить всего лишь один взгляд, чтобы увидеть, как в зеркале, всю глубину души очередной жертвы. И теперь то, что ОНА увидела в душе этого странноватого человечка, пришлось ЕЙ по нраву.

Да, это был человек, но не простой, а муж феи. Это видно потому, что его душа и тело покрыты как каким-то защитным покровом легкой розовой дымкой.

«Оно и понятно», — подумала про себя ОНА, — «вступая в брак с феей, люди приобретают розовый субстрат для сохранения вечной молодости и здоровья, а заодно их сознание становится почти полностью подконтрольным феям, их влиянию… За столько тысяч лет они совершенно не изменились — всё также жаждут власти над людьми!»

«Но, с другой стороны», — тут же мысленно возразила сама себе ОНА, — «феи просто так не берут себе кого попало, нет! К ним попадают лучшие представители слабой человеческой расы, а это уже неплохо».

Но больше всего ЕЙ пришлось по нраву, что в этом человеке не было того, что ЕЙ было особенно отвратительно: ни безумного корыстолюбия карликов, ни тщательно прикрытого лицемерным альтруизмом властолюбия фей, ни ненасытной жажды чувственных удовольствий обычных людей. Наоборот, все мысли этого человека состояли из довольно странных образов: из зверей и птиц, бегающих по лесам и полям, из цветов и деревьев, неизведанных островов в синем море и прекрасных кораблей, плывущих куда-то вдаль по поверхности морских глубин, наполненных сокровищами, и таинственных лесных чащоб, исполненных загадок…

«Довольно странные, надо сказать, мысли для взрослой человеческой особи мужского пола!» — подумала ОНА. — «Такое впечатление, что он до сих пор не вышел из детского возраста…».

Да, бывало такое, что в пойманных в ЕЁ сети были мечтатели, но их грёзы были намного более предсказуемы: роскошные дома, кучи золота, красивые полуобнаженные девицы, пресмыкающиеся толпы рабов — все избито и скучно… Такие пленники годились только для того, чтобы стать послушными рабами ЕЁ Золотого Чертога, а тут… Если бы не взрослое тело мужчины, ОНА могла бы подумать, что в её сети попался ребенок.

«Интересный экземпляр, но надо прощупать его на месте, поближе, может быть, он и подойдет для исполнения Замысла…».

Мысленный сигнал — и в то же мгновение дверь малахитовой комнаты отворилась. В неё вошел большой, высокий и стройный голем, целиком сделанный из чистого золота. Свет, проникавший в комнату через специальные, невидимые глазу оконца, приятно отражался на отполированной до зеркального блеска поверхности его тела.

Судя по выправке, голем был военным. Тело его представляло собой сплошной воинский доспех, а голову закрывал непроницаемый шлем с глухим забралом. Только меча у него не было — видимо, он владел каким-то другим, более совершенным оружием. На лобной части шлема и на нагрудной пластине был выгравирован золотой солнечный диск с женскими чертами лица и пустыми глазницами. Верхнюю часть солнца венчала королевская корона, над которой были написаны две литеры — Н и С.

Золотой рыцарь поклонился невидимой глазу госпоже.

— Вы вызывали меня, Ваше Совершенство? — раздался глухой, по-военному четкий, но в то же время безжизненно-механический голос.

— Собирайся в дорогу. Возьми самого быстрого дракона и больше никого — не надо привлекать лишнего внимания. Проберешься через Муравейник, в обход Кольца. Мне нужен этот человек, срочно, местонахождение — сектор 45–98, - при этих словах в голове голема возник четкий мысленный образ объекта.

— А на месте назначения?

— Я сделаю так, что он сам подойдет к тебе. Лети как можно быстрее и тише, понял?

— Так точно, Ваше Совершенство.

Принцу действительно было не по себе. Он почти ничего не видел и не чувствовал. Все внутри у него горело нестерпимым огнем, кровь закипала в жилах. Два больших слепящих солнца непрестанно стояли перед его глазами, а в ушах все звучал и звучал один и тот же рефрен: «Приди, приди, влейся в Поток, стань совершенным!» От этого навязчивого металлического голоса у него жутко болела голова, и, вообще, Принц чувствовал себя как тяжело больной лихорадкой. Он истекал потом, его бил озноб, но при этом он не мог пошевелиться, как парализованный.

Когда же Принцу показалось, что его мучения длятся уже целую вечность, внезапно всё закончилось. Он почувствовал себя значительно лучше и по какому-то необъяснимому побуждению быстро встал и подошел к распахнутому окну.

На фоне черного, без единой звезды и облака, неба горела полная луна — яркая, серебристая, круглая. Принцу сразу же бросилось в глаза, что луна была совершенно необыкновенной — размером почти во все небо. Странным было и то, что у неё были самые настоящие глаза — точнее, пустые глазницы, залитые изнутри ярким светом, — а также рот, нос и подбородок. Всё это придавало ей сходство с какой-то чудовищной серебряной маской, подвешенной на иссиня-черных декорациях в каком-то заброшенном и пустом театре.

— Но ведь такой луны не бывает! — подумал Принц. — Она не может быть такой большой! К тому же у неё не может быть ни глаз, ни рта…

— Отчего же? — совершенно неожиданно вопросом на вопрос ответила Луна таким знакомым ему металлическим голосом.

— Не бывает и все тут! — почему-то обиделся Принц. — Я ни разу такой не видел, вот!

Луна засмеялась, обнажив ослепительно белые зубы.

— Ты многое чего не видел, человечек, а, между тем, оно существует! Ты как дождевой червячок живешь в своей маленькой норке и ничего кроме неё не видишь и не знаешь. Мне же известно такое, что и не снилось тебе. То, что от тебя сокрыто теми, кто не хочет, чтобы ты слишком много знал! — и опять в голове зазвучал металлический перезвон неприятного холодного смеха.

Принца разобрало любопытство. Ему вдруг неодолимо захотелось во что бы то ни стало узнать сокрытые от него тайны. Постоянные недомолвки и утайки Феи, закрытые шкафы с книгами, навязчивые просьбы сделать то и не делать этого — все это в один миг всплыло в сознании Принца, и ему показалось, что вот-вот на все эти утайки, запреты и недомолвки он найдет ответ у этой странной смеющейся луны. И только у Неё!

— Эй, ты, луна, я согласен! Открой мне неведомое, я хочу это знать, я не хочу быть больше слепым червяком, нет!

— А кем ты хочешь быть, человечек? — с любопытством, лукаво прищурив глаз, спросила странная луна.

— Я… я… я… — Принц не знал, что и ответить, как вдруг в его сознание откуда-то возник образ. Высокий сильный мужчина в инкрустированных золотом доспехах, в сплошном шлеме стоял на вершине высокой горы. Лицо его было полностью закрыто маской. На шлеме красуется пышный пурпурный султан. Пурпурный плащ развевается за его плечами, как у великих властителей древнего мира. «Золотой Рыцарь» казался таким могущественным, таким сильным, таким величавым, что Принцу вдруг во что бы то ни стало захотелось стать таким же, стать Воином, Рыцарем, Повелителем…

— Я хочу быть Повелителем, бесконечно мудрым и сильным. Я хочу знать и уметь все, хочу, чтобы передо мной трепетали и мне подчинялись. Хочу… хочу… хочу…

— … И ты будешь всем тем, кем ты хочешь быть… — вкрадчиво произнес металлический голос.

— Но как?

— Ничего нет проще! Просто ступай прямо на лунную дорожку и иди ко мне!

В это же мгновение из огромной светящейся луны к Принцу протянулись подобно тончайшим рукам множество лучей, которые, причудливо переплетаясь между собой, соединились в длинную серебристую лунную дорожку, какая бывает обычно на воде. Она вела от Луны прямо к подоконнику, у которого стоял Принц.

— Ступай, не бойся, глупыш… — снисходительным тоном произнесла Луна и опять засмеялась.

А Принц, встав ногами на подоконник, сделал первый робкий шаг…

И о, чудо! Его нога как будто бы встала не на лунные лучи, пронзавшие ночной воздух, а действительно на настоящую дорожку, вроде тех, что белеют по ночам в парке.

— Ух ты! — восхищенно воскликнул Принц, и на его лице появилось то же выражение почти детского наивного восторга, что не раз приводило в умиление Прекрасную Фею. — Вот это чудеса! — И Принц поставил вторую ногу на лунную дорожку.

— Ты увидел это чудо — увидишь ещё больше, если захочешь… Иди ко мне, маленький человечек, смелее, смелее!

И Принц, недолго думая, побежал по этой волшебной лунной дорожке навстречу странному и загадочному Лицу-Луне.

Внезапно на миг он остановился и оглянулся назад. Он увидел, как его любимая Фея лежит на кровати, на груди, по-детски обняв подушку и, утопив в ней свое лицо, горько плачет. Её спина так сотряслась в рыданиях, что ему стало жалко плакавшую Фею, жалко до слез.

Принц повернул было назад, но Голос сзади его остановил:

— Куда ты, человечек? Ты уже сделал свой выбор.

— Мне жаль мою Прекрасную Фею! Она плачет из-за меня, и я не могу её оставить… Я люблю её!

Но не успел Принц договорить, как лунная дорожка под ним вдруг пришла в движение. Окно с плачущей Феей стало стремительно удаляться от него. Принц протянул было к ней руки и закричал от тупой боли, пронзившей сердце:

— Фе-е-е-е-я-я-я!!! Не-е-е-ет!!!

Но вернуться назад, в комнату, было для него уже невозможно. Окно стало таким маленьким, размером не более мизинца, притом что расстояние между ним и Принцем продолжало возрастать. И Принц заплакал от тоски и бессилия.

Тогда он повернулся было к Луне с лицом, не выражавшем ничего, кроме ненависти и праведного гнева, но… Никакой Луны не увидел! Вместо неё перед его взором предстало непроницаемое металлическое лицо высокого человека, с ног до головы закованного в золотые доспехи. Рядом с великаном лежал на брюхе огромный, покрытый сверкающей золотой чешуей дракон. Из его зубастой пасти и ноздрей вырывались язычки оранжевого пламени и смрадного серного дыма.

— Что-о-о-о? — непонимающе вытаращил глаза Принц на невесть откуда взявшихся пришельцев. Но ничего другого сказать уже не успел, так как получил такой сильный удар металлическим кулаком в живот, что у него перехватило дыхание, а перед глазами забегали разноцветные огни. Принц упал, задыхаясь, прямо на траву.

Ещё мгновение — и прямо в шею Принца вонзилось что-то очень холодное и острое. По телу тут же разлилось приятное ощущение покоя. Тело стало мягким, безвольным, как у куклы, и Принцу стало безразлично все на свете.

Сильные металлические руки легко, как перышко, подхватили его тело. Принц смутно видел, как его, как тряпичный мешок, опускают на спину золотого дракона, как прикрепляют ремнями к ней, как золотой воин садится впереди. А потом дракон с силой отталкивается от земли лапами.

Принц, в полусне-полуяви смотрел вниз и видел, как такой до боли любимый и родной дом становился все меньше и меньше, пока и вовсе не скрылся за большими черными облаками.

— Прощай мой милый дом, прощай! Когда-то я снова увижу тебя? — прошептал Принц, и тяжелая дрема завладела им, наконец, полностью. Что-то щелкнуло у него в голове, и он погрузился в кромешную тьму беспамятства.

Эта ночь была особенно светлой и приятной. Полная луна, ярко мерцающие звезды усыпали иссиня-черный небосвод. Прохладный ночной ветерок ласково развевал длинные золотистые волосы фей патруля «ЖАЛА», вылетевших на сигнал тревоги.

Орден «ЖАЛО» было самым элитным соединением Сил Правопорядка Сообщества фей. Ему поручались самые ответственные, самые опасные задания. И не случайно — в него попадали только особо избранные представительницы Поднебесной страны: самые знающие, самые дисциплинированные, самые храбрые и безоговорочно преданные Священным Принципам Порядка и Процветания феи. Члены этого ордена никогда не выходят замуж, строго сохраняя целомудрие, и непосредственно подчиняются самой Триединой Премудрости. Эти феи сразу, по результатам экзаменов, получают самые высшие у фей степени — 1 и 2 ранга — и право носить специальный знак отличия — нашивки с изображением рассерженной пчелы с угрожающе высунутым острым жалом.

В основном, в задачи «ЖАЛА» входила разведка и контрразведка, диверсии и рейды по тылам противника, устранение и арест враждебных Священным Принципам лиц, поиск и кража секретной информации и тому подобное. В открытых боях они участвовали редко — для этого сгодятся и обычные феи… Кроме того, в задачу Ордена входила и охрана Их Премудрости, и исполнение Их личной воли, ведь девиз «ЖАЛА» — «НИЧЕГО КРОМЕ» (что для посвященных означало, «ничего кроме воли Их Премудрости»).

Вот и в эту ночь патруль «ЖАЛА» — три феи 2-го ранга, облаченные в золотистые туники с символикой ордена, — был поднят не зря. Анализаторы на Летающем Острове, ответственном за Порядок и Процветание западной части Хартленда, главного материка Целестии, донесли о странном возмущении энергетического поля в районе Предела. Мгновение — и вот уже три золотистых быстроходных грифона, искусственно сотворенные при помощи генной магии животные, с наездницами на спинах стремительно понеслись к месту возмущения.

Анализаторы сразу донесли, что в воздухе разлита необычная смесь с сильным выделением радиации. Они не смогли пока полностью идентифицировать её, но, похоже, что это выхлопы какого-то странного топлива. Одна из фей достала из седельной сумки небольшой черный контейнер и взяла образцы воздуха для дальнейшего лабораторного анализа экспертами Ордена. Анализаторы были настроены на поиск, и через мгновение в сознании фей уже отобразилась вероятная траектория движения объекта.

Через некоторое время феи подлетели и «зависли» над лесной опушкой в районе Предела, сектор №3. И одна из них едва не присвистнула от удивления:

— Смотрите, сестры, вот это да-а-а-а… — и указала на что-то длинным тонким пальчиком.

Обе её соратницы посмотрели вниз и увидели большую черную проплешину с неровными краями, выжженную чем-то прямо посреди леса, обломанные, лишенные листьев кривые сучья изуродованных деревьев вокруг неё.

Грифоны мягко приземлились. Феи слезли со своих крылатых скакунов и, надев защитные перчатки и респираторы, стали исследовать полянку. Трава и ветви были сожжены в уголь, в золу, даже верхний слой почвы сгорел. Сестры торопливо брали образцы анализов.

— Что бы это могло быть, сестры? — задумчиво сказала одна из них, принюхиваясь. — Пахнет вроде бы серой со смолой… Неужели драконы?

— Ты что, сестра, в своем ли ты уме! — ответила тут же вторая. — Не может быть! Они же давным-давно истреблены безвозвратно!

— Не знаю, не знаю, сестричка, боюсь, эта загадка под силу только Триединой Премудрости…

— Слушайте, сестры, а чья эта территория? — спросила третья, пряча контейнер в седельную сумку на спине грифона.

— Хранительницы Предела №3. Опытная фея, на хорошем счету, замужем, двое детей, имеет благодарности от Триединой Премудрости, порочащих её связей не имеет, повышения в ранге получала досрочно, учеба в Школе — строго наотлично… — механически четко воспроизвела первая данные досье, которое есть на каждую фею в Коллективной Памяти «ЖАЛА».

— Может, опросим тогда её? Замечала ли она в последнее время аномалии на своем участке? — спросила опять третья.

— Нет, сестра, нельзя, наша операция строго секретна — обычные феи знать о ней не должны. Старшая Сестра дала четкую директиву — секретность высшей категории.

— И что же нам тогда делать?

— Что-что? Идти по следу, конечно! А ну-ка, запускаем Анализаторы на поиск, высчитываем траекторию движения и — в погоню! — с улыбкой сказала первая, прикоснувшись пальчиком правой руки к янтарно-желтому камешку на серебряном ободке. Камешек замерцал, и феи увидели перед своим мысленным взором карту Целестии с высчитанной траекторией движения объекта, выбросившего такое странное вещество в атмосферу. А потом феи, по-военному собранно одновременно вскочили на своих крылатых коней и стремительно набрали высоту.

Конечно, сил обычных грифоновых крыльев им ни за что не хватило бы, чтобы догнать далеко оторвавшийся от них объект. Пришлось изрядно поманипулировать заклинаниями из области высшей магии.

Дело в том, что феи «ЖАЛА» мастерски умели при помощи магии находить невидимые глазу разрывы в материи, из которой состоит Целестия. Зная их расположение и взаимосвязь, можно, проходя через них, в мгновение ока пересекать огромные расстояния. Принцип получался примерно такой же, как если бы один человек бежал кругу стадиона, а другой перебегал бы стадион не по периметру, т. е. не по беговой дорожке, а через середину, наперерез.

Конечно, теория разрывного пространства и расчет расположения точек разрыва — это высший пилотаж научной магии, который известен только разведчицам «ЖАЛА». Только их сверхмощные анализаторы способны делать такие сложные расчеты. Это связано с тем, что точки разрыва непрерывно меняются, так как материя Целестии непрерывно «дышит», и если ошибиться в расчётах расположения точки выхода, можно выйти «не там», скажем, на южном полюсе вместо северного. Или, того хуже, не выйти совсем…

Но этому патрулю расчеты удалось провести безошибочно. Нырнув в одну из бесчисленных невидимых точек разрыва, они буквально через мгновение оказались как раз шагах в пятиста от объекта. Вынырнув, сестры мысленно возблагодарили Создателя, что они не запрограммировали выход ближе к объекту. Даже на таком расстоянии они едва не задохнулись от удушливого серного дыма, а кожа их едва не получила серьезные ожоги от раскаленных газов, вырывавшихся из задней части объекта.

Телепатически посланный сигнал — и все три сестры разделились. Наложив на себя глазоотводящее заклинание, они полетели разными курсами. Одна стала огибать объект с левого фланга, вторая — с правого, третья — сверху. Каково же было удивление сестер «ЖАЛА», когда они увидели, что объект действительно оказался драконом, правда, не настоящим, а сделанным целиком из полированных золотых пластин. Теперь стало понятно, причем здесь сера и газы… За счет чего ещё, спрашивается, такая тяжелая громадина будет летать, как не за счет какого-то двигателя внутри неё, использующего энергию сгорающего топлива? Что-то подобное используют карлики, делая хитроумные машины для бурения горных пород. Это было известно воительницам «ЖАЛА». Значит, и карлики здесь замешаны! Надо запомнить…

Кроме того, на спине дракона сидел золотой голем, державший в руках какие-то рычаги, при помощи которых он управлял полетом громадины, а сзади безвольным неподвижным «мешком» лежал какой-то человек.

— Просканируй «груз», сестра, поищи в Коллективной Памяти, может, он есть в базе, — послала телепатический сигнал старшая сестра патруля.

Та, что летела сверху, направила луч Анализатора на лежащего человека и начала сканировать его. Вот, аккуратно снимаем видимый спектр, вот, постепенно освобождаем невидимое излучение… О, Создатель, излучение розового цвета! Это наш, этот человек — член нашего Сообщества! Мгновение — и интенсивность излучения загоняется в Коллективную Память «ЖАЛА».

— Сестра, это муж Хранительницы Предела №3. Отец двоих детей, характер уравновешенный, спокойный, в порочащих связях не замечен, водит, правда, подозрительную дружбу с русалками, но без политического подтекста, сочиняет сказки, бродит по лесу, бездельничает… В общем, обычный представитель мужской части Сообщества, безобиден и не представляет опасности для Священных Принципов Порядка и Процветания.

— Что же он делает здесь?

— В крови обнаружена большая доза морфия, а на кожном покрове кровоподтеки и синяки… Похоже, сестра, он взят в плен.

— Интересненько, сестра, интересненько… Дело становится очень любопытным. Зачем это голему понадобилось похищать мужа одной из наших сестер? Дело явно политическое, возможно, какая-то диверсия врагов Сообщества и Священных Принципов. Нужно сделать срочный доклад Их Премудрости!

— Подожди, сестра, нужно проследить, куда они летят…

— … А, по-моему, и так все ясно — смотри!

И сестры увидели вдали, в лучах восходящего солнца блестящие зубцы необыкновенно высокой башни из полированного золотого кирпича, и им сразу все стало ясно.

— Все, сестры, отбой, летим на базу — дело принимает серьезный оборот. ОНА опять зашевелилась! Их Премудрость нужно срочно поставить в известность. Как подсказывает мне моя интуиция, сестры, грядет что-то из ряда вон выходящее. Может быть новая война, а может, ещё похуже… Айда, за мной!

— А разве мы не будем отбивать похищенного? Это будет несложно сделать… — возразила мысленно летевшая сверху.

— А у нас есть на то инструкции, сестра? Нет. Наш рейд целиком разведывательный и свою миссию мы выполнили. Послушание, сестра, беспрекословное послушание — главная добродетель Ордена, не забывай об этом! Да и потом — если мы его отобьем, мы никогда не узнаем тех намерений, ради которых ОНА совершила похищение. В этой партии ОНА должна сделать первый ход!

На этом телепатическая связь воительниц «ЖАЛА» прервалась и все три неслышно отстали от курса следования «объекта» и резко набрали высоту. Им предстояло лететь прямо на Остров Фей — столицу Поднебесья.

Резиденция Их Премудрости — «Розовый Чертог» — располагалась на высокой розовой горе, прямо в центре Острова Фей.

Остров Фей представлял из себя большое, миль 50 в диаметре, пространство тверди, парящее прямо в воздухе, намного выше обычных атмосферных облаков. Благодаря наложенным на него глазоотводящим заклинаниям самого сильного уровня Остров Фей был совершенно невидим для обитателей Нижней Целестии, как, например, ультрафиолетовое или инфракрасное излучение в световом спектре.

Сам Остров был похож на благоухающий райский сад. Каждая пядь благословенной земли была покрыта цветущими экзотическими растениями, населенными поражающими воображение обитателями.

Именно там — и только там — водились чудные трехголовые говорящие попугаи, летающие по воздуху крылатые змеи. Здесь произрастали Цветы Забвения, в огромных бутонах которых могла поместиться взрослая фея целиком. Растут там и другие волшебные цветы, одни из них рассказывают сказки, другие — поют песни, третьи — танцуют. В зависимости от содержания сказки, песни или танцевальной мелодии они меняют цветовую гамму на лепестках: от пунцово-красного до салатно-зеленого. Благодаря им по вечерам Остров Фей становится похожим на огромную новогоднюю елку с её мигающими в темноте разноцветными огнями гирлянд. Так светятся чудесные цветы.

На Острове обитают и сказочные парящие в воздухе деревья, которые передвигаются, отталкиваясь корнями от земли, как рыбы плавниками и многие другие чудные вещи, которых нигде более не встретишь.

Но самое главное чудо Острова — это, безусловно, сам Розовый Чертог, колоссальный дворец-лабиринт.

Чертог не был чем-то искусственным. Он дышал, он ощущал, он двигался. Двигались и пульсировали его стены, колонны, балконы и балюстрады. Каждая из них была увита живыми цветами, питавшимися животворящими соками пористого розового волокна, из которого состоял Чертог. А стекол, окон и дверей там вообще не было, так что свежий розовый воздух без стеснения проникал в его покои, наполняя благоуханием дивных цветов, чьи названия не имеют аналогов на земле.

Если посмотреть на Розовый Чертог с высоты птичьего полета, то он представлял из себя совокупность сужающихся концентрических кругов, так что откуда бы ты ни зашел в него — все равно придешь к его центру — Залу Собраний. В этой Зале от века заседает Всеобщий Совет Сообщества — верховный орган власти семьи поднебесных владычиц.

Зала Собраний, в свою очередь, состояла из высоких трибун, которые, поднимаясь всё выше и выше, окружали пьедестал с тремя пурпурными тронами.

Сейчас трибуны пустовали, но троны были заняты. Три вечно юные феи в золотых диадемах и пурпурных мантиях застыли на них подобно каменным изваяниям, целиком погруженные в недоступную для простых смертных мысленную беседу друг с другом. Хотя обычно вслух говорила только Вторая из Трех, но любое её высказывание было согласовано и обдумано всеми Тремя. А потому те слова или распоряжения, что исходили из уст Второй, были, на самом деле, выражением единой воли, единой мысли, единой Премудрости.

В предрассветный час, когда поднимающееся из-за горизонта солнце только-только начинало золотить вершины колонн Розового Чертога, в тронную залу влетела облаченная в жемчужно-белую тунику фея со сверкающими пепельно-белыми волосами и жемчужно-белой палочкой в руках. На рукаве и на груди её туники были отчетливо видны знаки принадлежности к Ордену «ЖАЛО».

— Да пребывает вовеки твоя безграничная триединая Премудрость! — выкинув правую руку в уставном жесте приветствия, выкрикнула ритуальную фразу приветствия Жемчужно-Белая. После чего преклонила голову перед тремя престолами.

— Встань, сестра, мы здесь одни. Обойдемся без формальностей. Ну что донесла разведка? — спокойно и величественно произнесла Вторая.

— Результаты разведки — прелюбопытные. ОНА снова зашевелилась. Мы засекли факт похищения ЕЮ одного из членов Сообщества.

— Это мужчина?

— Да, мужчина, муж Хранительницы Предела №3.

— Что ж тут удивительного? Насколько Нам известно, она испокон веков их похищает, чтобы превратить в своих золотых рабов…

— Осмелюсь доложить, что в этот раз ОНА стала действовать иначе. Раньше она сразу сжигала душу и разум человека, а потом уже повелевала явится к НЕЙ. Теперь же, что бесспорно следует из донесения нашей разведки, она почему-то сохранила его душу и разум целыми.

— На чем основан такой вывод?

— Она осмелилась пойти на большой риск, послав за ним своего раба верхом на ранее не известном нам чуде техники — искусственном драконе, оснащенном сверхмощным двигателем. Мало того, что она рисковала тем, что её новое секретное оружие попадет к нам в руки, так она ещё отправила его за многие тысячи миль от места постоянной дислокации! Этим она ещё больше увеличивала вероятность его потери. Ну а самое главное, в крови человека обнаружена большая доза морфия.

— Твоя версия, сестра?

— Моя версия такова. ОНА почему-то боится раньше времени сжечь душу и разум своей новой жертвы, а потому прибегает к воздействию на его сознание осторожно, щадяще. Отсюда — пресловутый морфий и необходимость организации рискованного похищения.

— Интересно, сестра, интересно… — сказала Вторая и погрузилась в раздумья. Жемчужно-Белая замолчала, с трепетом дожидаясь, пока закончится телепатический совет Трех.

— Твои аналитические способности, сестра, безусловно, заслуживают похвалы, — наконец, произнесла Вторая. — Мы в очередной раз убедились, что не ошиблись, назначив тебя на высший пост Священной Иерархии Сообщества. Действительно, ЕЁ поведение весьма нетипично. В совокупности с другими тревожными известиями налицо подготовка с ЕЁ стороны новой авантюры, которая опять грозит поставить под угрозу Священные Принципы Порядка и Процветания. А, может быть, и само существование доверенного нам Создателем мира… — Вторая сделала многозначительную паузу, опять погрузившись в мысленный диалог с Двумя Другими и даже на некоторое время закрыла глаза. Жемчужно-Белая не спускала глаз с прекрасных и премудрых лиц своих Повелительниц.

Наконец, Вторая из Трех снова открыла глаза и сказала, также медленно, бесстрастно и торжественно.

— Ну что ж, пока ЕЁ намерения Нам до конца не ясны, а потому дадим ЕЙ возможность сделать первый ход в этой партии. В этот раз мы не должны ошибиться, как тогда — слишком дорого обошлись нам наши ошибки… Усильте пока кольцо наблюдения за территорией Золотого Чертога и приготовьтесь терпеливо ждать, сестра. Набравшись терпения, ждать и надеяться, что Создатель, Которому все мы преданно служим, — тут все три Премудрости благоговейно сложили руки на груди, что не преминула сделать и Жемчужно-Белая, — даст нам знак, как поступить.

— А как же быть с женой похищенного, Ваша Премудрость? — напомнила Жемчужно-Белая.

— Да-а-а, жаль её, конечно. Мы наслышаны о её преданности нашему Служению и блестящих показателях в работе, а также о её горячей любви к этому человеку… Достойный пример, между прочим, для всех остальных фей Сообщества! Впрочем, может, её любовь к нему может оказаться нам на руку…

— Как это? — недоуменно подняла брови Жемчужно-Белая.

— Ну-у-у, хотя бы тем, что Создатель очень ценит это чувство и часто бывает так, что Он совершает дивные чудеса, чтобы помочь любящим соединится — Мы неоднократно бывали тому свидетелями. Но не только. Её энергия в поиске любимого может быть нам полезна ещё и тем, что, возможно, сможет подтолкнуть ЕЁ сделать необдуманный ход, смешать ЕЁ планы и, быть может, тогда-то у нас появится шанс нанести удар, от которого ОНА уже никогда не оправится!

— Ваша премудрость меня потрясает, а Ваша способность предвидеть неведомое — восхищает… — с искренним благоговением произнесла Жемчужно-Белая, склоняя свою пепельно-белую голову перед тремя Владычицами.

— Ступай, сестра, продолжай наблюдение за Золотым Чертогом, но…

— «Но»?

— … Не спускай глаз и с Хранительницы Предела №3. Ты понимаешь, что Мы имеем в виду?

— Так точно, Ваша Премудрость, все будет сделано в наилучшем виде!

С этими словами Жемчужно-Белая взлетела и, отдав честь, громко жужжа крыльями вылетела из Розового Чертога прямо через верх — воинам «ЖАЛА» такое вопиющие нарушение этикета разрешалось.

А Вторая из Трех опять погрузилась в привычный диалог с другими двумя Премудростями.

Когда же все важные вопросы между Ними были решены, все три Премудрости мысленно вызвали образ Хранительницы Предела №3. Необходимо было незримо войти в сознание этой феи и направить её поведение в нужном для Них русле. Триединая Премудрость интуитивно почувствовала, что в предстоящей великой войне эта скромная, с виду ничем не отличающаяся от других фея, может стать Их козырной картой. Возможно, единственной козырной картой, которая у Них будет в предстоящей игре. А потому все надо было сделать особенно тщательно.

Глава 4 Куда исчез Принц?

Фея проснулась под утро. Впервые в своей жизни она ощущала какую-то неприятную тяжесть на сердце. Всю ночь ей снились кошмары.

Какие-то черные паукообразные существа с отвратительными жвалами и немигающими холодными насекомьими глазами лезли прямо на неё, обхватывали отвратительными щупальцами её тонкое тело, сосали её кровь.

Принц стоял рядом, но пребывал в таком состоянии отрешенности, что не замечал её. Он больше походил на какой-то манекен или даже труп, чем на её любимого супруга. Но, самое главное, — вместо глаз у Принца были пустые глазницы, из которых лился такой нестерпимо жгучий, такой убийственно яркий свет. Он на разные лады повторял одно и то же: «Она», «бесконечное совершенство», «совершенная красота», так что от его слов начинала болеть голова, а особенно от звука его абсолютно безжизненного голоса.

Жвалы и когти отвратительных существ впивались в её тело все больнее и больнее. Они тащили Фею куда-то под землю. Она тянула руки к Принцу, а Принц смотрел куда-то мимо неё и говорил и говорил одну и ту же бессмыслицу. Наконец, Фею почти по самую шею затянули в какую-то черную нору насекомообразные существа. Она из последних сил цеплялась за верхний край норы, но сил оставалось все меньше и меньше, а лапы все тянули и тянули её вниз. Наконец, не выдержав, Фея отпустила пальцы и полетела в самую бездну…

Фея с трудом разлепила опухшие и мокрые от слез веки и посмотрела в открытое окно. Рассвета ещё не было, край горизонта только-только начинал светлеть. Ночную рубашку, равно как простыню и подушку можно было хоть выжимать. Сердце сдавила свинцовая тяжесть, дыхание никак не могло прийти в норму. Такого раньше никогда не было.

Интуиция Феи подсказывала, что произошло что-то ужасное. Её опасения через мгновение подтвердились, когда она не увидела рядом с собой на постели Принца. Это было тем более странно, что Принц никогда, за всю их совместную жизнь, не просыпался раньше неё!

Первой же мыслью Феи была самая очевидная — Принц ушел, а точнее, сбежал! Волна тупой боли сдавила её сердце, кровь застучала в висках, в глазах потемнело. Фея механически встала, по привычке спустилась вниз и подошла к Источнику, что бил ключом рядом с домом.

Дело в том, что каждое утро Фея вставала всегда на заре, при первых лучах утреннего солнца. Первый же ещё не яркий, розовый луч пробуждал её ото сна. Осторожно, стараясь не разбудить раньше времени Принца, который был большой охотник поспать, она вставала с постели. Бросив нежный взгляд на спящее, такое спокойное и по-детски простодушное лицо Доброго Принца, она любовно поправляла одеяло у него на груди и шла к волшебному Источнику, что бил ключом недалеко от дома. Там она умывалась и пела, воздев высоко к небу свои тонкие белые ручки, гимн Рассвету. Эта волшебная песнь, которую пели все члены Сообщества, призывала силы природы помогать феям в их нелегком труде по служению Священным Принципам Порядка и Процветания Целестии.

Затем она шла на речку и купалась там. После чего, умастив тело розовым маслом, облачалось в новые одежды. Затем Фея отправлялась к ближайшему скоплению розовых облаков за волшебной пыльцой и сладкой ватой, которые составляли основную пищу для прекрасных представительниц её расы и были источником всегда бодрого настроения, вечной молодости и цветущего здоровья. Когда же завтрак был готов, Фея будила Принца, детишек и Зверят. Таков был неизменный распорядок жизни на протяжении пяти лет совместной жизни Прекрасной Феи и Доброго Принца.

И этот незыблемый порядок был сегодня нарушен.

В самом деле, зачем умываться, если ещё нет солнечных лучей? Зачем петь гимн, если тоска, как рука мертвеца, ледяной хваткой вцепилась в сердце? Зачем готовить завтрак и будить Принца, если Принца больше нет и, возможно, уже никогда не будет? При этой мысли Фея развернулась, и, зябко поежившись от предрассветного холода, вернулась домой.

Бездумно, совершенно механически, она, как привидение, обошла все комнаты дома, заглянула в детскую, даже в подвал и на чердак, обошла окрестности дома в робкой надежде найти Принца, но его нигде не было. Потом она, хлопнув себя по лбу со словами «Вот, глупая!», взяла свой волшебный хрустальный шар и, за доли секунды сформировав у себя в голове образ Принца, послала мысленный сигнал шару команду: «Искать!» Шар несколько раз мигнул и погас. Он даже не попытался ничего показать Фее. А это означало одно: Принца в её владениях не было.

И тогда Фея не выдержала. Шар выпал из её рук и, гулко стукнувшись об пол, закатился за кровать осиротевшей супружеской спальни. Фея рухнула на постель и, уткнувшись лицом в подушку, громко зарыдала…

Первым среди Зверят проснулся, как всегда, многозаботливый Котенок.

Он со Щенком и Осленком спал на самом верху, на чердаке дома. Но чердаком его можно было назвать только условно. На самом деле, это была полноценная комната, довольно просторная, также обклеенная розовыми обоями, с парой шкафов, несколькими картинами и розовыми занавесками на окошках и розовым же мохнатым и мягким паласом.

Все стены были украшены картинами с изображением самих Зверят.

Вот Котенок и Щенок играют в догоняшки — мордочки веселые, языки наружу, глазки выпучены — довольные! Вот Осленок читает детишкам сказку, держа книжку на коленках, а сам поглядывает поверх круглых старушачьих очков на них — не уснули ли? А глазки у Осленка такие кроткие, такие добрые, прямо как у любящей внучков бабушки… Вот все Зверята вместе, сидят обнявшись, а Щенок — вот не имётся ему! — поставил рожки Осленку… Были и другие картинки из их совместного быта, созданные Принцем при помощи магии запоминающего кристалла.

Спали Зверята на одной большой кровати — а зачем им разные-то? — обнявшись, как детишки, вместе. Когда Фея была не замужем, они спали, как и полагается плюшевым зверькам, вместе с Феей. Но когда она вышла замуж — тут уж началась совсем другая жизнь…

Котенок проснулся от странного ощущения. Ему снилось, будто он слышит какие-то приглушенные стоны. Во сне он так и подумал: «А не привидение ли случайно у нас завелось какое?» Но когда проснулся, стоны никуда не исчезли.

«Надо пойти проверить, что происходит», — подумал про себя Котенок и бросил неодобрительный взгляд на своих спящих друзей: Осленок со Щенком такие изрядные лежебоки!

Котенок встал, одел на лапки мягкие махровые розовые тапочки, вышитые голубенькими цветочками (сам вышивал, старался!), и пошел потихоньку на лестничную площадку.

Сначала он спустился в детскую на втором этаже. Нет, здесь всё было в порядке. Котенок смахнул слезу умиления: малыши сладко спали, крепко обнявшись. Оба ребенка были одеты в одинаковые белоснежные ночные рубашки с кружевами, на которых были вышиты коричневые медвежата с забавными добрыми мордашками (Котенок же вышивал, кто ж ещё?!).

Между тем, стоны опять возобновились.

Тогда он спустился на первый этаж и посмотрел на настенные механические часы. «Создатель! Половина девятого! Завтрак!!!», — и Котенок схватился серенькими лапками за щечки. Ведь обычно они с Феей и Щенком начинали раскладывать завтрак в восемь, а в пол девятого уже садились за стол, а тут… Завтраком даже и не пахнет!

«Ах, я, соня — засоня, да как же я с завтраком-то… Стоп! Подожди! — сам себя оборвал Котенок. — Так ведь Фея-то нас со Щенком НЕ РАЗБУДИЛА!!! О, Создатель, да что же с ней произошло???!!!»

Котенок быстренько, как ужаленный в одно место осой, полетел в комнату Феи, ведь если она, ВПЕРВЫЕ ЗА ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ, что живет здесь, пропустила завтрак, значит, и в самом деле произошло нечто ужасное!

По пути Котенок, поднимаясь на второй этаж в противоположной части дома, аж дважды упал, чуть не расшиб себе нос и лоб, потерял на ходу свои рукодельные тапочки — так он торопился узнать, что стряслось с Феей!

Но как раз перед дверью в её спальню опять услышал тяжкий стон. «А вдруг она умирает?! Никогда себе этого не прощу!» — подумал в отчаянии Котенок и влетел без стука (что никогда себе не позволял ранее) в комнату. И чуть не упал от удивления!

На кровати лежала Фея, в ночной рубашке, с неприбранными волосами, охватив подушку двумя руками и уткнувшись в неё лицом, и даже не рыдала, а ревела как раненое животное.

Котенок на цыпочках, бесшумно, как может только кошка, подошел к кровати Феи и погладил её по спине:

— Хозяйк-а-а-а, хозяйка милая, что с тобой, тебе плохо? Может, принести чего?

Плач на миг прекратился, но потом продолжился с новой силой.

Тогда Котенок прилег рядом с хозяйкой и уютно замурчал, пытаясь согреть её своим теплом, своей любовью лаской, как обычно поступают все кошки, когда чувствуют, что с хозяевами что-то не так. Но и это оказалось тщетным.

Наконец, Котенок встал — и только теперь заметил, что Принца-то тоже нет!

Куда исчез Принц?

Его место на кровати пустовало, простыня и подушка были смяты, а в доме его Котенок тоже не видел. И тут до него дошло…

«Вот я-голова-то садовая, ну как же я не догадался? — хлопнул себя лапкой по лбу Котенок. — Отчего же ещё Фея может плакать-то, как не из-за Принца? Ведь и вчера был такой скандал…».

Окрыленный своей догадкой, Котенок потрогал хозяйку за плечо и спросил:

— Хозяйка-а-а-а, дорогая моя Фея, ты из-за Принца так убиваешься, да?

Рыдание на миг смолкло, а потом ещё сильнее возобновилось.

— Все ясно, — вслух подытожил Котенок, — теперь мне все ясно. Медицина, здесь, к сожалению, бессильна… — развел лапками он и, понурив голову, пошел к выходу. Там уже в раскрытую щель заглядывали любопытные мордашки Щенка и Осленка.

Котенок вышел на лестничную площадку и, плотно прикрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной, защищая Фею от нежеланных посетителей.

В тот же миг на него посыпался град вопросов.

— Котенок, что произошло? Фея заболела? Куда девался Принц? А завтрак-то будет?.. — И так далее и тому подобное.

Но Котенок и не думал отвечать на этот шквал вопросов, сосредоточенно глядя куда-то вдаль, терпеливо ожидая конца этого словесного обстрела. Когда же поток вопросов иссяк, Котенок решил взять всю инициативу в чрезвычайной ситуации на себя:

— Щенок, быстро, в погреб за домашними заготовками! Осленок, буди детишек и умывай их! А ну, живо! Вопросы тут задаете, а дети не умыты да не кормлены! И не стыдно вам, а-а-а? Тоже мне, Зверята! — и, сложив лапки на груди, гневно сверкнул блестящими зелеными глазами. — Живо! Мя-у-у-у!!!

И Щенка, и Осленка как ветром сдуло. Авторитет Котенка как самого предприимчивого и самого сообразительного Зверенка был непререкаем.

Фея рыдала три дня подряд. Не ела, не спала и даже на детей не могла смотреть, когда они робко входили в комнату и гладили своими тонкими детскими пальчиками голову и плечи мамы, чтобы «пожалеть» её. Смысл жизни был утрачен. Фея больше не могла жить одна, без Принца.

Хорошо ещё, что в эти самые страшные три дня Осленок, Котенок и Щенок полностью взяли на себя заботу о детишках. Сначала они кормили их домашними заготовками и заботились о них — умывали, водили гулять, рассказывали сказки, стараясь по возможности держать их подальше от дома, чтобы они не слышали горького плача их мамы.

Потом Осленок сумел найти феину волшебную книгу и прочитать-таки нужные заклинания для запуска волшебной печки, которая сама стала готовить еду. Другие заклинания заставили волшебные тарелки самим накладывать её, а волшебную одежду самой стираться. А то бы пропали детки без мамы!

Однако обеспечить детишек всем необходимым оказалось гораздо проще, чем объяснить им, почему мама плачет и не идет к ним и почему папа куда-то пропал. Пришлось Осленку приложить всю свою богатую фантазию, чтобы придумать устраивающее детские головки объяснение.

Оказалось, что мама очень серьезно заболела, а папа отправился в лес собрать целебные травки, чтобы её вылечить и вот-вот вернется. Детишки тут же загорелись желанием самим отправиться в лес, чтобы найти эти травки и вылечить маму. Пока Осленок их отвлекал от этого намерения разными уловками, вроде сказок, песен, прогулок, но с каждым разом делать это становилось все труднее и труднее.

В самом деле, когда папа не пришел на второй, а потом и на третий день — это даже детским умишкам показалось подозрительным. Так что на исходе третьего дня дети устроили такой концерт, что Зверятам стало, наконец, ясно: если и дальше ничего не предпринимать, то они либо сами заревут от горя вместе со всеми, либо Фея умрет от истощения. Ведь она уже три дня ничегошеньки не ела и даже не пила…

Первым не выдержал Щенок — самый бойкий и шустрый из всей их веселой компашки. Когда дети отказались обедать и навзрыд заревели за столом, требуя к себе маму и папу, его терпение лопнуло:

— Вы как хотите, др-р-р-рузья, но с меня хватит, а-ав! Я больше этого терпеть не намерен! Наша Хозяйка, от которой мы не видели ничего, кроме добра, трое суток не ест и не пьет и того и гляди вообще умрет. Наш Хозяин, который тоже всегда был добр к нам, куда-то испарился. Их милые детишки тоже скоро помрут от разлуки с родителями. А мы пр-р-р-р-и этом совершенно ничего не делаем, а-ав! — гневно проговорил Щенок, упираясь лапками в свои мохнатые коричневые бока.

— Не знаю как вы, и-а! — обиженно и деловито произнес Осленок, — а я-то как раз делаю все возможное! Кто нашел заклинания для печки, посуды и белья? Кто рассказывал сказки детишкам? Кто их катал на своей спинке?

— Ну и какой результат? Дети в истер-р-р-рике и есть не хотят, а-ав! — парировал Щенок.

Осленок аж покраснел от возмущения и собирался было уже что-то гневно ответить, как Котенок примирительно замахал на обоих лапками:

— Мя-у! Прекратите, дурачки! Время ли сейчас спорить и ругаться? Давайте немедленно соберем «Чрезвычайный Тайный Совет Всех Зверят»! Согласны?

— Какой такой Чрезвычайный Тайный Совет? — в один голос недоуменно произнесли Щенок и Осленок.

— Да-да, именно «Чрезвычайный Тайный Совет всех Зверят»! — напыщенно произнес Котенок, любивший всякие такие пышные названия. — А возглавит его неизменный Председатель Совета — Премудрый Котенок!

Идея с Чрезвычайным Тайным Советом, к которому причастны только и исключительно Зверята, так понравилась Щенку и Осленку, что они тут же перестали спорить. Они даже не обратили внимания на то, что этот выскочка Котенок так ловко присвоил себе полномочия Председателя Совета.

— А где и когда соберется «Чрезвычайный Тайный Совет всех Зверят», и-а-а? — не в силах скрыть свое любопытство проговорил Осленок.

— Здесь и сейчас, немедленно! Ибо Совет — чрезвычайный и дело, выносимое на его рассмотрение, не требует отлагательств, м-я-у! — важно проговорил Котенок. — Прошу за стол, господа тайные советники, нам предстоит нелегкое заседание!

С этими словами он сделал приглашающий жест в сторону стола и первый, без зазрения совести, уселся на месте, где обычно сидела Фея. Ведь теперь он по праву был самым главным в доме!

Осленок же и Щенок сели по левую и правую стороны от него. Причем вид всех троих был таким важным, что никак не вязалось с их добродушными, забавными игрушечными мордашками, так что даже детишки перестали плакать и удивленно уставились на чудесно преобразившихся Зверят.

Невесть откуда у Котенка в пушистых лапках появился серебряный колокольчик. Он трижды в него прозвонил и, предварительно кашлянув в серенький кулачок, подчеркнуто торжественным голосом объявил:

— С позволения всех собравшихся, объявляю первое заседание Чрезвычайного Тайного Совета всех Зверят открытым! Повестка дня включает в себя решение следующих вопросов: 1) выяснить, куда пропал Принц? 2) как нам привести в чувство нашу Хозяйку? 3) разное.

— А что такое «разное», а-ав? — недоуменно почесывая в затылке, спросил Щенок.

— Ну-у-у-у… — замялся на мгновение Котенок, — дойдем — увидим. Просто на всех важных заседаниях, на которых мне доводилось бывать — а их было, прямо-таки, немало на моем веку — всегда было «разное», а чем наше заседание хуже?

Осленок и Щенок после этих слов с нескрываемым уважением и завистью посмотрели на Котенка — везет же некоторым! Действительно, когда Фею вызывали на заседания Верховного Совета Сообщества, где она имела право присутствовать как Хранительница Предела, Прекрасная Фея всегда в качестве своего сопровождающего почему-то брала именно Котенка. По этому случаю ему подобало облачиться в белый камзол, штанишки, ботфорты и, к пущей зависти других Зверят, белые перчатки и шапочку. Почему Фея так поступала, никому точно не было известно. Однако это давало основание Котенку считать, что это связано с его исключительными интеллектуальными способностями, а другие Зверята ничего возразить на это не могли. На этих заседаниях Котенок, как правило, засыпал прямо на коленках Прекрасной Феи. Однако это не мешало ему запоминать всякие такие «заседательские штуки», типа «разное», «повестка дня», «заслушивали и постановили» и т. д. и т. п. А потом выдавать себя перед Зверятами как «посвященного в особо секретные тайны» правительства фей.

Объяснение, данное из такого авторитетного источника как Котенок, всех устроило и заседание продолжилось.

— А разве первый и второй вопрос — это не одно и то же, и-а? — сумничал грамотей Осленок. — Ведь если мы найдем Принца, то и Фея перестанет так плакать. Разве не так?

— А если мы его не найдем? Мя-у! Что тогда прикажете делать? — огрызнулся Котенок, которому стало досадно, что Осленок пытается оспорить у него первенство на придуманном им Тайном Совете.

— Найдем, а-ав! — вставил свое слово Щенок. — У меня такой нюх, что я найду даже блоху на теле у слона, если мне дадут её перед этим обнюхать!

Щенку было досадно, что все лавры достаются другим и ему тоже хотелось внести решающий вклад в заседание «Чрезвычайного Тайного Совета всех Зверят», а потому он был рад возможности вставить свое веское слово.

— Это дело, и-а! — согласился Осленок. — У нас есть вещи Принца и Щенок действительно легко может взять его след. Только вот есть одно маленькое «но», — деловито поднял лапку вверх Осленок. — Когда я приводил детишек к Фее в спальню, я обратил внимание, что вся одежда Принца так и осталась в шкафу и даже его ботфорты я видел стоящими у порога. Как будто бы он не ушел, и-и-а, а просто растворился в воздухе! Разве наш Щенок может взять след того, кто растворился в воздухе, и-а?

Котенок и Щенок озадаченно переглянулись. Какого бы мнения не был о своих «собачьих» талантах Щенок, но взять след призрака — это было уж слишком…

Но тут Котенка осенило. Он хлопнул лапкой себя по лбу и вскочил из-за стола.

— М-я-у-у! В самом деле, друзья, а зачем нам искать, куда пропал Принц? — Осленок и Щенок недоуменно посмотрели на Котенка. — Давайте лучше ответим на вопрос, почему он пропал? Ведь Фея-то убивается, что он её бросил! А если мы докажем, что что-то плохое с ним случилось в лесу — ведь до того, как он ушел собирать лечебные травы, с ним все было в порядке! — то Фея перестанет плакать и сама найдет Принца. Ведь она такая могущественная и мудрая — куда нам до неё, м-я-у-у!

Осленок и Щенок одобрительно закивали своими мохнатыми длинноухими головками.

— Итак, м-я-у, — уже спокойным и деловым тоном продолжил Котенок, снова садясь на свое место. — Я, как наделенный полномочиями Председателя Чрезвычайного Тайного Совета всех Зверят, объявляю от имени Совета предписать Щенку взять след Принца, которым оный пошел третьего дня назад в лес. Котенку же, именуемому далее в протоколе как «Председатель», — проконтролировать исполнение данного Советом поручения, — с этими словами Котенок хлопнул опять-таки невесть откуда взявшимся у него молоточком о крышку стола. — Объявляю заседание Совета закрытым, мя-у!

— А как же… и-а-а… как же… «разное»? — робко вставил Осленок, который немного обиделся, что ему не досталось никакого важного поручения.

— А «разное» состоит в том, что ты, Осленок, останешься здесь следить за детишками и за Феей, понятно? — важно ответил Котенок.

— Ур-р-р-а-а-а! — закричал Осленок, подпрыгнув на месте. — И мне Совет поручил важное дело, и-а!

Сказано — сделано. Осленок, сам робкий, в общем-то, по характеру, с удовольствием остался дома, следить за домашними делами. В душе он был рад уклониться, таким образом, от участия в Опасном Приключении (о чем непрестанно с восторгом твердили Котенок и Щенок, как будто бы они отправлялись не в лес, а на войну). Но ему было совестно в этом признаться.

А Котенок и Щенок между тем собрались в путь-дорогу.

Щенку не составило большого труда отыскать след Принца, предварительно тщательно обнюхав его ботфорты и куртку. Для пущей важности он даже встал на четвереньки, чтобы больше походить на «настоящую» собаку. Ведь известно, что все Зверята всегда ходили на задних лапках, поскольку это были не обычные, а волшебные животные.

Долго шли Котенок и Щенок по старому следу Принца. Щенок приложил немало усилий, чтобы своим большим и мокрым черным носом улавливать малейшие струйки запаха на траве, камнях и песке. Но собака есть собака, даже если она и сделана из плюша. Скоро друзья вышли на ту самую поляну, где Добрый Принц повстречал когда-то злополучного карлика. Котенок и Щенок, как и положено Зверятам, двигались бесшумно, а потому их появление оказалось совершенно неожиданным — для карлика…

Проклятый обманщик как ни в чем не бывало сидел у корней дуба, где была вырыта его нора, и занимался своим излюбленным делом — перебирал драгоценные камешки из своего мешочка. Карлик имел весьма довольный вид и вполголоса мурлыкал себе под нос странные слова: «Мерзкий, гадкий человечиш-ш-ш-шка, хотел похитить мои камуш-ш-ш-шки, обрезал мою замечательную бороду, лишил меня почти всех моих сил, но теперь получил по заслугам, ха-ха! Непобедимое Солнце никого и никогда не выпускает из своих жарких загребущих ручек! Пусть теперь попляшет, пусть помучается, пусть за все, что мне сделал поплатиться, гнус-с-с-сный человечек!»

Так, на разные лады переиначивая слова, бормотал он непрестанно, не отрывая жадного похотливого взгляда своих маленьких черных глазок от драгоценных камней, перебирая их по очереди и складывая обратно в мешочек, а потом опять доставая и опять складывая.

Шустрый Котенок сразу все понял: речь идет именно об их хозяине. К тому же, как сообщил Щенок, и след его прерывался именно здесь. И в голове у Котенка созрел дерзкий план…

Скрываясь в высокой траве, Котенок и Щенок, с разных сторон обойдя поляну, подкрались к ничего не подозревающему карлику поближе и одновременно бросились на него. Но не тут-то было!

Хотя карлика они и впрямь застали врасплох, но этот проныра был так ловок, так хитер и сообразителен, что, извиваясь угрем, сумел ускользать даже от острых коготков Котенка и Щенка. Ему уже почти удалось освободиться от их цепких объятий и броситься к своей норке, как Щенок вдруг вспомнил заветное заклинание Принца, которое он неоднократно слышал во время совместных прогулок в лесу.

«Брат-дуб, помоги задержать этого обманщика, во имя хозяйки этого леса и её любви к Доброму Принцу!» И в тот же миг крепкие корни и суковатые ветви старого дерева оплели карлика со всех сторон так, что он не мог и шевельнутся. Тогда довольные Котенок и Щенок, дав ему пару раз по шее, взялись за обстоятельный допрос с пристрастием.

Карлик держался до последнего, упорно отрицая свое знакомство с Принцем. Глядя на Зверят «честными» глазами, он пытался убедить их, что и имя его он слышит впервые. Возможно, упрямый карлик мог бы выдержать даже пытки, хотя Зверята никогда бы на это и не пошли. Но тут вдруг Котенку пришла в голову гениальная мысль:

— Мя-у-у! Слушай, ты, коротышка несчастный, облезлая твоя борода! Вот смотри, что мы с тобой сделаем: оставим тебя здесь греться на солнышке, а твои дурацкие камушки заберем и продадим их феям — они уж дадут за них будь здоров! А денежки мы со Щенком, — тут Котенок быстро подмигнул Щенку, — раздадим маленьким детишкам, чтобы они целый год подряд катались на аттракционах, сосали леденцы, ели мороженое и ходили бесплатно на детские представления. Представь теперь, сколько добра принесут эти твои жалкие камушки, которые у тебя только даром пропадают!

Лицо карлика, доселе злобное и неприступное, побелело как мел, губы предательски задрожали.

Ещё бы! Мало того, что драгоценные камни у него заберут, их ещё и потратят на всякую чепуху — не на рытье новой шахты и закупку оборудования, а на каких-то городских оборванцев и шалопаев!

— Вы не посмеете! — сдавленно зашипел карлик. — Они заколдованы!

— Феи снимут все чары, — невозмутимо глядя на кончики своих коготков, сказал Котенок.

— Есть законы, я буду жаловаться!

— Сколько угодно, но сначала тебе придется каким-то образом отсюда выбраться, — с деланным безразличием ответил Котенок. — Брат-дуб, ты позаботишься об этом? — Толстые суковатые ветви столетнего дуба, увешанные тяжелой темно-зеленой листвой, в ответ качнулись. Лицо карлика побелело ещё сильнее, а Котенок непринужденно взял бархатный мешочек с камушками и, повернувшись к Щенку, как бы между делом сказал: — Ну, что, Щенок, пойдем что ли? Надо ещё успеть, м-я-у, к сегодняшней ярмарке у Зеленых Холмов.

И с этими словами Котенок и Щенок отправились было в обратную дорогу, но стоило им сделать всего несколько шагов, как карлик сломался…

— Ой-ой-ой-ой-ой, дорогие мои Зверятки, не уходите, умоляю! Всё-всё расскажу, только не продавайте мои камушки, умоляя-я-я-ю-ю-ю-ю!!! — И бедный карлик громко и навзрыд заплакал. — Пожалейте бедного старого человечка, пожалейте его голодных деток!

Котенок и Щенок, чьи плюшевые сердца сжались от жалости, вернулись обратно и карлик рассказал им все. А рассказывать ему было что…

А в это время к Доброму Принцу, наконец, вернулось сознание.

Последнее, что он помнил, было странное золотое существо в шлеме и огромный золотой дракон. Потом вдруг ему стало очень и очень больно, он потерял сознание и очнулся уже здесь, в Золотом Чертоге. Так Принц про себя назвал это место, потому что оно и в самом деле было сделано из золота: стены — из золотого кирпича, окна — облицованы золотыми пластинами, пол — из натертых до блеска золотых плит. Все это сверкало и сияло золотым светом, от которого нестерпимо болели глаза.

И в самом деле, из глаз Принца потекли слезы — то ли от света, то ли от тоски, ведь только сейчас он вновь почувствовал себя прежним, до того, как он посмотрел в это проклятое зеркало.

Стоп! А зеркало-то куда пропало!? Принц помнил, что положил его в карман куртки. Он внимательно осмотрел себя и заметил, что на нем нет его прежней одежды. Вместо кожаной охотничьей куртки — золотистая шелковая туника до колен, скрепленная на поясе ремнем, покрытым золотыми пластинами. Скреплялся ремень золотой бляхой в виде лица-солнца, у которого вместо глаз были вставлены два больших изумруда. На ногах вместо ботфорт — позолоченные сандалии. Вместо шляпы на голове — диадема из золота с большим изумрудом в центре, на лбу. На плечах его красовался щегольской золотистый короткий плащ до пояса. Одежда была роскошной, под стать королю, хотя и самые могущественные из гордых владык королевств Содружества не носили такую одежду.

Несмотря на все окружавшее его со всех сторон золотое великолепие, сердце Принца сдавила нестерпимая тоска. Он почувствовал себя здесь особенно одиноким и потерянным без Феи. Разом к нему вернулись воспоминания о произошедшем вчера, и это только усилило боль в его душе.

«Бедная, дорогая, любимая моя Фея! — в отчаянии подумал Принц. — Что же я натворил? Как я мог поступить так жестоко?!».

Он вспомнил искаженное от ревности и обиды её лицо, он вспомнил и её слезы, и её трогательное желание привлечь его внимание такими милыми женскими фокусами. Он вспомнил все это, и от боли и стыда ему захотелось закричать и заплакать!

Чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей и чувств и заодно понять, что же с ним происходит, Принц стал внимательно изучать то место, где он оказался.

Он стоял посередине огромной залы.

Но если сначала Принц был так ослеплен обилием в ней золота, что ничего другого не увидел, то теперь, когда его глаза немного привыкли яркому свету, ему удалось многое заметить.

Он заметил, что зала была не столько широкой, сколько длинной. По обеим сторонам залы возвышались изящные, инкрустированные самоцветами, золотые колонны. У колонн стояло множество золотых статуй — одни мужские фигуры и ни одной женской! Все эти фигуры были сплошь воины: мужественного вида, в сплошных золотых латах и шлемах, с длинными копьями в руках и широкими мечами на поясе. Они чем-то напоминали оловянных солдатиков, которые были в детстве у каждого, наверное, мальчишки Содружества. Только «солдатики» эти были размером в человеческий рост и выполнены с большим искусством. Их лица были сделаны так мастерски натурально, что от их грозного и воинственного их вида Принцу стало даже как-то не по себе. Казалось, это были не статуи, а настоящие воины, только на мгновение застывшие на месте. Но стоит только забить в барабаны, затрубить в трубы, как они тут же оживут и продолжат привычное для них дело — рубить, колоть, убивать…

В конце залы на солнцевидном пьедестале возвышался высокий золотой трон, который на данный момент пустовал. Посреди круглых чашеобразных бассейнов били несколько фонтанов, извергавших из себя, однако, не воду, а какую-то золотистую жидкость. Задрав голову вверх, Принц увидел золотые перила: зала, видимо, имела второй этаж. На перилах висели красочные гобелены, на которых изображались разнообразные пейзажи, сплетенные из разноцветных, очень ярких нитей, которые объединяла одна общая тема — золотое Солнце. Почему-то везде Солнце имело лицо с пустыми глазницами, из которых струился солнечный свет. Чудные, в общем, были гобелены…

Вдруг совершенно внезапно в голове Принца телепатически прозвучал какой-то мелодичный и красивый женский Голос, в котором, однако, отчетливо различались неприятные металлические нотки:

— Тебе нравится Мое скромное жилище, не правда ли? Оно может стать твоим. И оно будет твоим, если ты захочешь…

— Кто ты? — спросил Принц, недоуменно глядя на пустой трон.

— Я? Я-то кто? Смешной. Это ты должен спросить себя, кто ты! — прозвучал высокомерный ответ. — Ты — пресмыкающийся в зловонной куче навоза трупный червь, которого случайно вытащили из этой кучи наружу и который чудом увидел солнечный свет. Ну, а Я? Я — Само Совершенство. Я — Непобедимое Солнце, чью красоту ничто не способно затмить. Я — Солнце, над которым не властна никакая тьма. Я — Сама Вечность, Само Могущество, Сама Красота. Ничто не может встать на моем пути. Я все сожгу, все расплавлю своим золотым взглядом и превращу в Самое Себя. Я — это Всепожирающий Пламень Любви, над которым не властно ни время, ни пространство…

— … А покороче нельзя? — попробовал пошутить Принц, но тут же понял, что этого как раз делать и не стоило. В тот же миг он ощутил такое невыносимое жжение в груди и глазах, что упал на колени, закрывая ладонями пылающее лицо.

— Молчи, трупный червь, и радуйся, что тебе дали возможность созерцать то, чего ты недостоин, и благодари Меня, что ты всё ещё жив, а не стал, как они! — Тут лицо Принца повернула в сторону какая-то невидимая сила и он посмотрел на те самые статуи, которые стояли по обоим сторонам залы Золотого Чертога. — Никто из них не удостоился твоей участи — остаться живым, но Я в любой момент могу передумать и сжечь твое сердце и разум, а потом превратить тебя в бездушного голема, — прозвучал в сознании Принца красивый, звучный, мелодичный, но такой бессердечный и высокомерный голос.

Все существо Принца объял ужас.

Из подаренных его любимой Феей книжек с картинками он прекрасно знал, что феи пользовались услугами големов — искусственных людей из металла или камня — для различных целей. Например, именно големов отправляли для экспедиций в пучины Мирового Океана или в жерла потухших вулканов, то есть в те места, куда самим спускаться опасно. Он видел этих големов на движущихся картинках: это были образцово послушные, необыкновенно выносливые парни, абсолютно бездушные и неразумные. Но такого, чтобы живых людей превращали в големов из золота — этого Принцу не могло присниться даже в страшном сне, а уж тем более то, что он сам может стать таким.

Принц подумал, что и в самом деле лучше придержать язык за зубами, ведь становиться навеки големом ему вовсе не хотелось.

— Что тебе от меня нужно, о, прекрасное Непобедимое Солнце? — почти искренне произнес Принц. — Зачем тебе такой жалкий трупный червь, как я? Верни меня в мою зловонную кучу навоза, чтобы мой отвратительно-мерзкий облик не оскорблял более твоего лучезарного взора! — Конечно, Принц не верил, что такая детская уловка сработает, ведь для чего-то это чудовище привело его в свой Чертог, и явно не для того, чтобы потом просто так отпустить, но все же…

— Не льсти себе, трупный червь, Мне от тебя ничего не нужно, — раздался опять высокомерный металлический Голос. — Какое дело Непобедимому Солнцу до червей, копошащихся в навозе? Это Я тебе нужна. Ты заглянул в Мое Зеркало, и увидел там Мое Совершенную Красоту, а потому ты должен остаться у меня навсегда, в этом Чертоге. Не может увидевший Величайшее Совершенство вернуться обратно, в свою кучу навоза, в кромешную зловонную тьму. Ты должен влиться в Поток, расплавиться во Мне и стать частью Непобедимого Солнца. Это закон, и закон — непреложный.

— А если я не захочу, если я уйду, убегу?! — закричал Принц, озираясь вокруг в поисках выхода из Чертога. Наконец, он заметил в другой конце залы арку, ведущую наружу. В её проеме были отчетливо видны какие-то деревья.

— Попробуй, — ответил с издевкой Голос.

Не долго думая, Принц сделал шаг по направлению к арке, второй, третий… Осмелев, он побежал изо всех сил, но стоило ему достичь проема арки, как двери, открытые доселе, сами собой с шумом захлопнулись. На их золотых, до зеркального блеска отполированных поверхностях отразилась невесть откуда взявшаяся высокая фигура той самой солнечной незнакомки из зеркальца карлика Хнума.

Два сияющих прожектора из её пустых глазниц как огненные стрелы пронзили сердце Принца. Вновь нестерпимый жар охватил его душу, вновь как от солнечного удара помутилось в голове, вновь во всех членах тела возникла слабость, колени подогнулись, и он упал и лишился чувств.

Глава 5 Тайна раскрыта

Прекрасная Фея пришла в себя только к исходу третьего дня. Это произошло оттого, что ей приснился странный и неприятный сон. Она увидела, что её маленькие дети сидят на дне какого-то черного и холодного колодца, пустого внутри, и плачут. Потом Фея увидела себя как бы со стороны. Она стояла у колодца и смотрела невидящими глазами куда-то в сторону, при этом лицо её было как у восковой куклы. А дети, между тем, звали на помощь. Пустой колодец многократно усиливал звук их плача, который был до того невыносим, что у Феи просто разрывалось сердце, и тогда она, наконец, не выдержала и — проснулась.

Фея тут же встала, накинула на себя легкий плащ и пошла в детскую.

Нет, дети спокойно спали. Рядом, на раскладушке, сопел верный Осленок, который, видимо, до ночи рассказывал им сказки и пел колыбельные. Фея тихо подошла к постели малышей и погладила их шелковые пряди, которые разметались по подушке россыпью чистого золота.

«Ну, как я могла бросить детей, как я могла забыть о них!? Ведь они так нуждаются во мне — такие милые, хрупкие, беззащитные… Наверное, я — плохая мать, — подумала Фея, — а все от присущего нам, феям, эгоизма. Мы слишком самодовольны, слишком ищем своих радостей… Ах, да, а что же с любимым Принцем?»

Эта мысль как острое жало пронзило её сердце, и оно опять нестерпимо заболело, как будто ядовитое вещество, проникнув под кожу, быстро заполнило все пространство груди пульсирующей болью. Опять навернулись на глаза слезы, но теперь уже они не приводили к отчаянию. Наоборот, в груди зрела решимость: «ради детей я должна жить и выжить; я не могу больше желать смерти, ради них я должна бороться и — непременно победить!»

С этой мыслью Фея, не откладывая дела в долгий ящик, решила предпринять свое собственное расследование того, что произошло с Принцем. Это показалось ей вполне логичным: во-первых, детям нужен отец, во-вторых, даже если Принц ушел к другой, нужно в любом случае узнать причину его ухода.

Такие мысли вселили в Фею уверенность в своих силах. Она вернулась в свою комнату, села за стол и стала тщательно перебирать в памяти события того рокового дня.

Первые же воспоминания о нём только укрепили в Фее с таким трудом обретенную уверенность, что разгадка будет найдена. В самом деле, до своего злосчастного ухода в лес Принц был таким, каким был и всегда — беззаботным лентяем, которому только и дай возможность целыми днями плавать наперегонки с русалками или болтать с деревьями, рассказывать сказки или заниматься ещё какой-нибудь безобидной чепухой.

Правда, в картину, сложившуюся в голове Феи, не совсем укладывался утренний инцидент в трапезной. Но это как раз было вполне объяснимо. «Я просто не пропела ему утреннюю песню, вот и все. В этом моя ошибка. В следующий раз я никогда так не поступлю и никаких депрессий у него я больше не допущу!»

Оставались ещё, правда, странные и совершенно необъяснимые с этой точки зрения время от времени возникающие у Принца желания совершать «подвиги», попытки узнать больше, чем полагалось обычному мужу феи. И это — несмотря на розовую пищу, феины песни и прочие хитрости, которые, как правило, не позволяли этим необъяснимым желаниям перейти в нечто большее.

«Но и это, в общем-то, не проблема, — подумала Фея. — Просто мой любимый Принц родился вне Сообщества, к тому же он королевского происхождения, а потому в его крови сохранилась рудиментарная наследственность предков. Ведь у всех королей отдаленные предки когда-то были воинами. К тому же мой Принц очень талантливый, творческий человек, а потому…».

«Нет», — решительно отбросила все сомнения Фея, — «тяга моего Принца к «подвигам» и прочим несуразностям здесь не-при-чем. Ни разу она не делала его неуязвимым к моему колдовству и к моему внушению, не делала его таким замкнутым и бессердечным!»

«Но, с другой стороны», — тут же мысленно возразила сама себе Фея, — «это можно объяснить тем, что Принц кого-то встретил и полюбил…».

— «Не похоже», — оборвала мысленно возразила себе самой Фея, — «ведь он бормотал себе под нос про какой-то «Золотой Чертог», а где, скажите на милость, у нас, в Зоне Предела, можно вообще встретить какой-то «чертог», не говоря уже о «золотом»? Нигде! Даже в самых богатых людских королевствах Содружества нет ничего подобного. Морская Королева и Королева лесных дриад терпеть не могут золото и чертоги их совсем не золотые. Карлики вообще скупердяи известные, они предпочитают золото копить, а не строить из него чертоги. А соседние Хранительницы Предела живут в таких же деревянных хижинах, что и я. Что-то тут у нас явно не так… А ну, дорогая Фея, давай-ка посмотрим, не принес ли наш дорогой муженек из лесу чего-нибудь золотого!?»

С этими словами Фея открыла дверцы шкафа, достала одежду Принца и стала тщательно её обыскивать. Конечно, находка не заставила себя ждать. Во внутреннем нагрудном кармане куртки Фея, ахнув от удивления, обнаружила искомое: овальное зеркальце с отражающей поверхностью из золота.

Конечно же, она с первого взгляда поняла, что зеркальце это — явно непростое, ведь у всех фей — врожденное чутье на присутствие любого колдовства. Как собаки чуют неуловимые для человека запахи, как кошки видят невидимое человеческому глазу, так и феи чувствуют малейшие и слабейшие волны магической энергии — невидимой и неощущаемой человеком. И, конечно, они сразу могут определить — какая это магия — добрая или злая…

Фея сразу же ощутила поток разрушительной, злой силы, которую источало зеркало, и от облегчения впервые за столько дней рассмеялась. Да, она ещё не знала, что это за артефакт и кто за ним стоит, но для неё уже стало очевидным одно — Принц был просто заколдован, а не бросил её ради другой! И это открытие произвело такое впечатление на неё, что Фея чуть было не пустилась в пляс, совершенно забыв про то, что рядом с ней находится опаснейший для всех обитателей дома магический артефакт. Теперь, наконец, настала пора приступить к исследованию «сокровища» по всем правилам магической науки, которую она изучала в Школе Фей.

Фея достала из сундучка свою толстую магическую книгу, принесла два прибора, измерявших уровень магического излучения и его направленность, защитные антимагические очки и перчатки, а также одела на голову Анализатор (который обычно снимала перед сном) и принялась за работу. Сначала она аккуратно надела очки и перчатки, чтобы не повредить глаза и кожу рук, а затем включила чувствительные приборы.

Первый прибор назывался Коллектор. Он представлял собой металлический ящик с датчиками, в верхней части которого была труба, расширяющаяся к концу, так что конечная часть напоминала нечто вроде воронки. Он был предназначен для улавливания и определения силы магического излучения.

При первом же замере, Фею прошиб холодный пот. Датчики Коллектора просто зашкаливали, так что делений на приборах просто не хватало, чтобы отобразить его реальный уровень! Такое Фея видела впервые: обычно любой магический предмет имел ограниченный потенциал излучения, он был заряжен на определенную сумму энергии, но этот… Создавалось впечатление, что его потенциал был просто бесконечен или — он черпал энергию из какого-то другого источника, скрывающегося по ту сторону зеркала…

Другой прибор определял и показывал направленность и характер энергии. Фея посмотрела в прозрачный кристалл магического Отражателя. Этот прибор также имел вид металлического ящика, но от которого шли две трубы — одна с воронкой, как у Коллектора, а другая — с плоским отражающим кристаллом. В нем-то как раз Фея увидела модель мозга, на которую оказывают воздействие пучки энергии, испускаемой зеркалом. Эти пучки через зрительные органы чувств проникали прямо в мозг, причем в зоны, ответственные за воображение, мышление и удовольствие. Насколько поняла Фея, стимулирование центра удовольствия такой энергией могло породить устойчивую зависимость от неё у реципиента, похожую на наркотическую, а стимулирование центра мышления и воображения — контроль над сознанием человека.

Для проверки своей гипотезы Фея прикоснулась к камню Анализатора у себя на лбу и направила его луч прямо на исследуемый объект. После чего она сразу же отчетливо почувствовала, как мощный поток энергии с поверхности зеркала пытается проникнуть и в её сознание, но не может преодолеть сопротивления волшебных стекол очков, отражающих эти лучи обратно.

Итак, предварительный анализ показал, что зеркальце действительно представляет собой сильнейший магический артефакт колоссальной разрушительной силы. Смотреть в него было смертельно опасно даже для фей, не то, что для людей, которые вообще не имеют никакой природной защиты от магии. Однако посмотреть в него Фее всё же крайне необходимо, иначе она останется лишь на полдороге к разгадке…

А потому, получше укрепив очки на переносице и потуже завязав веревочки защитных перчаток, она с головой погрузилась в опасное предприятие.

Сначала волшебное зеркальце «заработало» как полагается. Поверхность его покрылась мелкой рябью, какая бывает на водной глади, если бросить в нее камень. Казалось, сейчас оно, наконец, покажет то, что прячется по ту сторону…

Но не тут-то было! Видимо, зеркало и в самом деле было не простым, а очень искусно сконструированным устройством. Как только оно «смекнуло», что его лучи не проникают в сознание наблюдателя через глаза, защищенные волшебными очками, оно тут же закрыло входные врата и не пустило сознание Феи внутрь.

Тогда Фея решила, что если не получается проникнуть через двери открыто, то надо попробовать их сломать. Она послала через Анализатор мысленный приказ дверям открыться, а магический камень усилил этот приказ в тысячи крат и преобразовал в луч мощнейшей энергии, ударившей прямо в центр отражающей поверхности зеркала. Зеркало заколебалось, но не сдавалось. Фея ясно почувствовала сильное сопротивление. Её приказ сталкивался с чем-то твердым и упругим, как если бы человек пытался открыть дверь «вовнутрь», когда кто-то очень сильный изнутри толкал её в противоположную сторону. Это напомнило ей тот момент, когда она пыталась проникнуть в сознание Принца тогда, за обеденным столом.

От напряжения Фея даже вспотела, почувствовала сильную головную боль и усталость, но преодолеть сопротивление зеркала все равно не смогла.

Тогда она решила пойти на крайнюю меру. Она достала Проектор — большой хрустальный шар, подключенный потоками магической энергии к другим таким же шарам у соседних Хранительниц Предела. Пользуясь им, она быстро вышла на связь с пятью из двенадцати Хранительниц (остальные, видимо, были вне дома, на обходе своих секторов).

— Хранительница Предела № 3 вызывает Хранительниц остальных секторов, — послала мысленный вызов Фея, направляя луч Анализатора на серебристую поверхность шара.

— Тебя видно и слышно, номер 3, - дошел первый ответ. — Номер 10 тебя видит и слышит.

— Номер 12… номер 7… номер 1… номер 2… тебя видит и слышит.

— Благодарю вас, сестры. На территории Предела мною обнаружен опасный магический артефакт, чувствую сильное сопротивление, не поддается анализу, требуется помощь.

— Конечно, сестра, если подождем до рассвета, все Хранительницы будут в сборе, а к обеду можем собраться все вместе в условленном месте, — ответила номер 7.

— Нет, сестры, дело срочной важности, нужно исследовать прямо сейчас. Ждать нельзя. Оденьте Анализаторы самой большой мощности, какие только имеются, обязательно защитные очки и перчатки. Сейчас вы увидите на поверхности своих Проекторов обнаруженный мной артефакт.

С этими словами Фея положила зеркальце рядом с шаром и все сестры тут же увидели его проекцию в своем сознании.

— Начинаю обратный отчет. На слове «0» одновременно направляем Анализаторы на поверхность зеркала. Добиваемся взлома магического замка и исследуем. Итак, 5..4… 3… 2… 1… 0… !

Совокупная сила пяти Хранительниц третьего ранга (более низшие ранги на Предел не допускались — слишком опасно) с Анализаторами соответствующей мощности, конечно, было не тем, на что рассчитывал создатель зеркала. Блестящая металлическая поверхность опять покрылась мелкой рябью, хотя зеркало продолжало борьбу. Но мощь совокупного удара пяти фей, пяти Анализаторов давала о себе знать — сопротивление зеркала медленно, но верно слабело. Фея торжествовала! Сейчас, наконец, тайна зеркала будет открыта!

Вот уже рябь постепенно пошла на убыль, вот Фея уже видит где-то вдалеке высокую гору, а вот и золотая башня с круглой наблюдательной площадкой, вот какая-то яркая точка на ее вершине, вот точка становится все больше и больше и уже обретает силуэт, чем-то напоминающий женскую фигуру…

Но в этот момент из этой точки вышло излучение такой силы, что все феи разом попадали со стульев, а из ушей их и носов потекли тонкие кровавые струйки. Камни Анализаторов разбились на куски, равно как и Проекторы, лишив их, таким образом, всякой связи между собой.

Несколько минут Фея не могла прийти в себя. Она лежала на полу, голова кружилась так, что, казалось, потолок, окна и занавески пустились в пляс, и болела так, будто её огрели со всего размаху железной рыцарской перчаткой.

Когда же первый шок прошел, Фея быстренько прочитала первые пришедшие на ум болеутоляющие и кровеостанавливающие заклинания и подошла к столу.

Все приборы валялись на полу, стол перевернулся, шар разбился, разбились и защитные очки, но, самое главное, — не уцелело и зеркало! Единственная зацепка для разгадки истории с исчезновением Принца! Оно лежало тут же, на полу, золотой ободок на деревянной ручке и множество мелких металлических осколков, которые были сильно оплавлены по краям, как будто их коснулось что-то очень и очень горячее…

Не нужно было приборов, а достаточно простой феиной интуиции, чтобы почувствовать, что зеркало больше магически неактивно. Оно сломалось и превратилось просто в золотой лом, годный лишь для сдачи карликам-ювелирам на переплавку.

И все же основания для оптимизма оставались. Фея узнала, что Принц был заколдован очень сильной колдуньей, живущей в какой-то золотой башне. Обнаружить эту башню — это уже дело времени. «Ведь не может же быть, чтобы такая драгоценная штуковина, — думала Фея, — совершенно неизвестна в Целестии!»

Итак, для Феи теперь стало очевидно, что хотя Принц и ушел, но ушел явно не по своей воле.

«Да, мы нередко ссорились, — подумала облегченно она, — но никогда Принц не был таким. Он не мог бросить меня по своей воле, он просто был заколдован».

Придя к такой мысли, Фея разом успокоилась. Она наскоро прибралась в комнате, поставила на место стол. Потом достала из сундучка довольно объемную, обитую золотыми пластинами, книгу алого цвета в твердом переплете, в центре которой располагалась небольшая выемка в виде трехглавого дракона. В эту выемку Фея вложила свой медальон, висевший у нее на груди, также в виде трехглавого дракона, и защелки на книге сами собой раскрылись.

На первой, желтой от старости, странице можно было прочитать аккуратно отпечатанную на секретном магическом языке Сообщества надпись: «НАСТОЛЬНАЯ КНИГА ФЕЙ». И ниже в скобках красной киноварью — «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО! Только для личного употребления членов Сообщества». И ещё ниже — «одобрено Высшим Советом Сообщества».

Да, давно Фея не открывала эту книгу, наверное, пару тысяч лет точно! Не потому, конечно же, что книга была бесполезна. Просто за время служения Хранительницей Предела у Феи не было нужды ею пользоваться. Задачи, стоявшие перед нею, были довольно рутинны и однообразны — ставить ловушки против тварей у Предела, гонять хулиганящих карликов, лечить деревья и животных… Все это не требует иметь «семь пядей во лбу», как говорят люди. Да, многие тысячелетия Эры Порядка и Процветания, установленной Триединой Премудростью и совокупными усилиями всего Сообщества, не прошли даром — никаких сложных случаев для практикующих фей просто не возникало. Тогда как «Настольная книга» была написана именно для таковых. Все рутинное и обыкновенное они прошли ещё в Школе…

Зато сейчас у Феи была надежда только на Книгу. Конечно, можно было бы слетать в Поднебесье за консультацией, но пока соберется Всеобщий Совет, пока вопрос будет рассмотрен тамошней бюрократией… Принц за это время может погибнуть!

Ведь колдовство той золотой волшебницы необыкновенно опасно! Шутка ли — ПЯТЬ фей ТРЕТЬЕГО (из 14) ранга не смогли его одолеть. Человека же такая силища просто раскатает в лепешку, если вообще не распылит на атомы!

К тому же Фее там, «наверху», начали бы задавать очень неудобные вопросы, вроде: «А почему это вы, Хранительница Предела №3, за пять тысяч лет Служения не сумели обнаружить такого опасного артефакта на вверенной вам Советом территории? Почему вы так слабо совершали Обход? Или, может быть, вы так увлеклись личной жизнью, что забыли о своих должностных обязанностях?» (самое страшное преступление для члена Сообщества!). От одной этой мысли ей стало не по себе. Могли, конечно, спустить это дело на тормозах и просто сделать выговор, а могли и отстранить от должности, понизить в ранге, отправить, скажем, преподавать в первый класс Школы фей или торговым представителем к карликам или, того хуже, сослать на работу в каком-нибудь архиве. А могли и оставить, но под условием разлуки с мужем и детьми на многие годы… Да мало ли что может придумать Трибунал Сообщества!

«Нет! — твердо решила про себя Фея. — Я сама заварила кашу, сама и должна её расхлебывать! Чего бы это мне не стоило!». А потому, недолго думая, она мысленно задала книге набор ключевых слов: «золотая башня», «золотая женщина», «совершенная красота», «золотой чертог», и — о, чудо! — массивные пожелтевшие от старости страницы стали стремительно перелистываться сами собой, как бывает, если оставить открытой книгу на ветру…

Наконец, ближе к середине, перелистывание само собой прекратилось, и Фея увидела написанный ярко-красной киноварью заголовок — «SOL INVICTUS». Далее шел текст, написанный тем же секретным магическим языком Сообщества, а на другой странице рядом располагалась большая движущаяся иллюстрация. Фея аж ахнула от неожиданности, увидев на ней высокую гору, золотую башню, на вершине которой стояла та самая золотоволосая женщина, которую она заметила при взломе замка магического зеркала. Только в зеркале она больше смахивала на призрак, на отражение в воде, а здесь — выглядела вполне реальной женщиной. Но только почему-то прикованной золотыми цепями к огромному металлическому зеркалу, стоявшему на вершине Башни, и объятой сильным пламенем. Она буквально сгорала заживо, и тело её изгибалось в ужасных судорогах от невыносимой боли, как и её лицо и губы, но вырваться из цепей, ей, видимо, никак не удавалось…

Поскольку картинка была движущейся, Фея как вживую видела бешено рвущиеся вверх языки пламени, охватившие большую часть необыкновенно красивого тела незнакомки, судорожно изгибающиеся в цепях руки, капающую из прокусанных губ кровь… Звук и запах, по понятным соображениям, Фея решила не включать.

Заинтригованная таким заголовком и ещё более — картинкой, она жадно принялась читать и провела за этим занятием весь остаток ночи.

Карлик рассказывал долго и путанно, постоянно переходя от одного предмета к другому и снова возвращаясь назад, мешая друг с другом разные по времени события и причинно-следственные связи. Котенку и Щенку с трудом удавалось понять, что же он собственно имеет в виду, тем более, что он постоянно использовал какие-то непонятные слова для обозначения каких-то ещё более непонятных вещей. Они промучились с ним весь день до самой ночи, а потом и всю ночь до самого утра, но все-таки кое-что наши Зверята поняли…

И поняли они то, что Принцу угрожает смертельная опасность, потому что он попал под действие очень сильного колдовства. Колдовства, которое со временем сжигает в человеке все живое и превращает его в золотого бездушного истукана. Источник его — могущественная волшебница по имени, которым она сама себя называет, «Непобедимое Солнце».

Когда-то, давным-давно, она захотела стать богиней и повелительницей всей Целестии. Чтобы достичь этой цели, она призвала себе на помощь своих рабов — золотых големов и карликов. Ведь карлики — величайшие мастера в любом деле, особенно в том, что касается ювелирных украшений и магических штуковин — не без гордости вставил Хнум. Они-то и должны были отлить огромное зеркало, которое должно было отразить в себе весь мир.

Зеркало было таких колоссальных размеров, что его делали несколько десятков лет. На его выплавку ушло столько тонн чистейшего золота, что во всей Целестии пришлось перейти для торговых операций на серебряную монету, а карлики, торговавшие этим благородным металлом с «Желтой Королевой» (так они ее называли между собой), неслыханно обогатились.

Исполинское зеркало было не простым, а колдовским. Его должна была поднять целая эскадрилья золотых драконов, число которых измерялось тысячами, на самое небо. А на рассвете жители Целестии, взглянув вверх, вместо неба увидели бы одно золотое зеркало, а в нем — отразившейся лик Желтой Королевы вместо солнца. Увидев его, обитатели всего мира стали бы рабами её золотого, пылающего взгляда.

Но тайна зеркала стала известна. В самом деле, такой огромный недостаток золота в Целестии не мог не вызвать беспокойства у вездесущего «ЖАЛА». Агенты «ЖАЛА» взялись расследовать его причины и один подкупленный ими карлик выдал тайну. Феи забили тревогу, объединились в одно большое войско и вышли на бой с «Желтой Королевой». Когда драконы стали поднимать исполинское колдовское зеркало и почти достигли нужной высоты, феи внезапно нанесли сокрушительный удар великой магической силы и разбили его вдребезги, так что бесчисленные его осколки нескончаемым дождем попадали на землю.

Правда, большую часть из них феям удалось найти и обезвредить, но очень много осколков не нашли — их растаскали жадные до золота карлики. Часть карликов, наделав из осколков зеркал и посмотревшись в них, также стали рабами Непобедимого Солнца, пополнив её и без того большую трудовую армию. А другие счастливые обладатели магических зеркал смекнули, что их можно использовать для устранения своих врагов, как своего рода пирожные с ядовитой начинкой.

Так поступил и наш незадачливый герой, которому зеркальце это досталось от пра-пра-пра-прадедушки. А очередной жертвой его коварства стал спасший его на свою голову Принц — «ведь этот негодяй лишил меня моей волшебной бороды, моей замечательной, белоснежной, шелковистой бороды, которую я растил столько сотен лет!!!.. Ну и, вдобавок, узнал секретный вход в Подземье, а потому его по нашим законам непременно надо было устранить!»

Это оправдание не спасло, правда, карлика, от пары оплеух, но главное теперь было известно — Принц пал жертвой коварного колдовства какой-то весьма могущественной колдуньи, давным-давно забытой в Целестии, а не потому, что разлюбил Прекрасную Фею. А узнав главное, Зверятам не оставалось ничего другого, как отпустить карлика восвояси — ну не убивать же его! Пусть себе идет со своими камушками, ведь магического зеркала он уже лишился, так что теперь он уже никому не принесет зла, пока не отрастет его борода. А это произойдет ой как не скоро…

— Скорее, бежим, Щенок! — закричал, поворачиваясь к другу Котенок. — Мы должны как можно скорей рассказать обо всем Фее! Пусть знает, что Принц в беде и спасти его может только она!

И оба Зверенка, недолго думая, пустились наперегонки обратно в феину хижину. А карлик, довольный, что так легко отделался, залез в свою норку и был таков. И в его темной карличьей душе не было никакого сожалению о содеянном, а только радость оттого, что его камушки, после всей этой свистопляски, остались всё-таки при нем…

Прибежав рано утром домой, Котенок и Щенок застали, к своему величайшему удивлению, Прекрасную Фею в добром здравии, за чтением «Настольной книги фей». Она сидела за столом, целиком погруженная в свои мысли, так что от сосредоточенности у неё появилась на лбу, у переносицы, глубокая складка. Такой Зверята не видели свою хозяйку ни разу.

Котенок и Щенок радостно, перебивая друг друга, рассказали ей о своем открытии. Фея задумчиво посмотрела на них и сказала:

— Да, милые мои Зверята, то, что вы сейчас мне открыли, было последним звеном разгадки этой тайны. Большую часть её я уже узнала из моей книги…

С этими словами, прошептав короткое заклинание, Фея взмахнула волшебной палочкой. Перед глазами Котенка и Щенка вдруг появилось золотистое облачко, которое, вращаясь вокруг своей оси, стало стремительно расти до тех пор, пока не заполнило полкомнаты. После чего, ослепительно вспыхнуло — и перед мысленным взором Котенка и Щенка возник поток образов, напоминавших те, что бывают у нас во время сновидения.

Вот они видят какую-то фею, необыкновенно красивую фею с округлым, напоминавшим чем-то солнечный диск лицо.

Дальше в сознании Зверят проносится поток событий, которые сменяли друг друга с большой скоростью.

Вот они видят эту фею с одним мужчиной (кажется, судя по внешнему виду, это был гордый рыцарь из Авалона), потом с другим (этот вообще был в королевской короне), с третьим, четвертым… Но все они отходили от феи с опущенными вниз головами и печальным выражением лица. Явно, что она считала всех этих мужчин недостойными себя.

Но вот бег невидимых кадров прекратился. Зверята увидели высокий холм, покрытый изумрудно-зеленой травой, а на безоблачно голубом небе сияло яркое солнце. Затем на его вершине показалась эта самая фея и стала, что-то напевая под нос, смотреться в зеркало, довольно долго смотреться. И так повернет его, и эдак, и обнажит жемчужно-белые зубки, и поправит рукой прическу…

Наконец, обращаясь к себе самой, она произносит тонким и мелодичным голоском: «Интересно всё-таки, а есть ли кто-то краше меня на всем этом белом свете?» И вдруг, в очередной раз повернув зеркало, она случайно поймала в него отражение солнца.

С минуту ничего не происходило, но вертеть зеркалом фея перестала. Затем выражение её лица стало стремительно меняться. Её прекрасное солнцевидное личико вдруг помрачнело, как небосвод, когда солнце заслоняет грозовая туча, хищно сверкнули белые зубки, по золотистой коже пошли отвратительные красные пятна.

«Проклятье! — услышали Зверята каркающий, как у вороны, голос, так не похожий на тот, что слышали они из уст феи раньше. — Солнце краше меня! Золото солнца гораздо ярче моих золотистых волос и кожи!» — воскликнула в ярости она и, размахнувшись, бросила свое зеркальце с вершины холма. Зеркальце, упав на камни у его подножия, вдребезги разбилось.

Затем она вскочила и стала беспокойно ходить из стороны в сторону, что-то глухо бормоча себе под нос. А потом резко остановилась и, повернув свое лицо к солнцу и угрожающе подняв кулак в его направлении, прокричала всё тем же неприятным каркающим голосом: «Если ты, солнце, краше меня, то Я сама стану солнцем и тогда уж точно буду прекраснее всех!»

Вновь стремительно побежал своим чередом поток образов-кадров.

Вот фея читает то одну книгу, то другую, то сидит за столом, уставленными ретортами и пробирками и что-то в них смешивает, вот чертит на песке какие-то геометрические фигуры или измеряет углы восхода и захода солнца… Видно было, что она что-то ищет.

Затем бег образов, также внезапно, как начался, остановился.

Фея сидит и читает какую-то черную книгу с изображением причудливых геометрических фигур на страницах. На обложке книги, обитой пластинами из вороненой стали, вытеснен серебром портрет какого-то красивого молодого светловолосого человека с высоким умным лбом. Под портретом надпись: Azailus, magister magicus. Tractatus de speculorum magicorum.

На иллюстрации, на той самой странице, что читала фея, изображено огромное зеркало. Оно располагалось на вершине горы и солнечные лучи падали на его поверхность, а внизу стояла одинокая фигурка, прикованная к нему цепями…

«Гениально!.. Гениально!.. Просто замечательно!.. — шептала себе под нос фея. — Ну, конечно, как же я сразу не догадалась! Зеркало. Магическое зеркало, которое будет поглощать солнечную энергию и передавать её мне…»..

С этими словами она вскочила из-за стола и зашагала по комнате взад и вперед. Потом вдруг остановилась, быстро подошла к окну, через которое можно было наблюдать необыкновенно красивый закат. Солнце уже почти полностью зашло за линию горизонта и всю поверхность Целестии окутали сумерки, и только отдаленное красное марево, испускаемое последними солнечными лучами, ещё препятствовало окончательно восторжествовать ночной тьме.

«Да, если я сделаю его, — глядя на картину умирающего заката, продолжала возбужденно шептать фея, — то солнце постепенно потухнет, мир погрузится во тьму, народы восплачут, и… — тут её шепот, постепенно усиливаясь, дошел до пронзительного каркающего крика, от которого закладывало уши и становилось больно на сердце, — … Я… Я Сама стану Солнцем, Непобедимым Солнцем, божеством для всего этого подсолнечного мира! И все поклоняться Мне Одной, будут служить Мне вечно и ВЕЧНО ВОСХИЩАТЬСЯ ТОЛЬКО МОЕЙ БОЖЕСТВЕННОЙ СОЛНЕЧНОЙ КРАСОТОЙ!» При этих словах солнце окончательно зашло за линию горизонта и, действительно, свет погас, а во тьме раздался торжествующий смех сумасшедшей колдуньи.

Кадры бежали все быстрее и быстрее…

Стоп! Вот картинка вновь остановилась.

Фея спускается в какую-то преисподнюю. Её окружают какие-то исчадия мрака, невыразимо уродливые и страшные, напоминающие каких-то то ли пауков, то ли скорпионов, только в полтора человеческих роста. Движения феи властны, в её руках волшебная палочка и яркий свет от неё заставляет темные существа отшатываться и угодливо складывать передние лапки на манер богомола в жесте, выражающем смирение и повиновение.

Ещё бегут и бегут кадры-образы…

Вот Зверята видят огромный черный каменный алтарь в мрачном подземелье и в этом алтаре высечены черные желоба, ведущие куда-то. Все они покрыты засохшей бурой кровью.

Вот стоит фея. В её руках — черный жертвенный нож с кривым зубастым лезвием и черной деревянной ручкой, на конце которой — отвратительная зубастая насекомья харя со жвалами. Фея облачена в черные одежды, а на лбу у нее — черный обруч с такой же харей на лбу, что и на ноже. Её длинные ногти покрашены черным лаком, а золотистые волосы убраны под черным платком. Губы черны от помады, а глаза щедро накрашены такого же цвета тушью.

Вот левой рукой она берет маленького котенка. Он совсем мал, только-только открыл свои слепые глазки. Он жалобно мяукает, пищит, зовет маму, поднимая кверху трубой свой тоненький маленький хвостик. Но фея безжалостно бросает его на жертвенник и медленно режет его на куски. Котенок истошно кричит и дергается в конвульсиях, кровь потоками льется по желобкам куда-то, а движение и писк постепенно затихают. Наконец, фея бросает то, что осталось от тушки котенка в сторону, а мрачное мерзкое существо с насекомьими лапами приносит ей клетку с маленьким щеночком. Щенок повизгивает и забавно трясет своей выпуклой головкой с большими висячими ушками…

Зверята содрогались от ужаса и отвращения, видя, какая судьба постигает всех этих котят, щенят, зайчат, бельчат и прочих невинных созданий.

Снова бегут и бегут кадры-образы…

Вот они видят, как кровь животных течет по желобкам и стекает по трубам вниз, в большой чан с расплавленным золотом и сливается с ним. Потом эта раскаленная масса прокатывается на каком-то подземном заводе по огромным металлическим валикам под оглушающими ударами металлических прессов. В результате постепенно превращается в длинный тонкий золотой лист, который полируют тысячи краснорожих карликов, пока он не приобретает форму огромного Зеркала.

Снова бегут кадры…

И вот, Зверята видят перед собой высочайшую гору, на вершине которой тысячи копошащихся как муравьи золотых големов и карликов строят из золотых кирпичей, зеркально отполированных, Башню, которая становится все выше и выше, гордо поднимаясь к небесам. На ней, в свою очередь, возводится широкая и массивная наблюдательная площадка в виде диска. Общий вид Башни со стороны напоминал чем-то чудовищный кулак, поднятый в угрожающем жесте голубому небу и ярко сияющему на нем солнцу.

Ещё бег кадров-образов…

Зверята видят, наконец, водруженное на вершине смотровой площадки огромное зеркало. К нему карлики приковывают золотыми цепями круглолицую фею, а на горизонте между тем занимается заря, хотя солнца ещё не видно. После этого они в ужасе удаляются и фея оказывается одна.

Зверята поразились выражению её лица — высокомерное, по-королевски величественное, холодное, бесстрастное и… беспощадное. Она с вызовом смотрит в сторону наступающего рассвета.

Вот губы её медленно открываются и она произносит, громко и властно: «Приветствую тебя, последний рассвет старого солнца. Отныне для этого мира Я буду новым солнцем! Закончилась эра Порядка и Процветания. Да здравствует эра Непобедимого Солнца!»

В этот момент первые лучи восходящего солнца коснулись золотой полированной поверхности зеркала и — началось!

Зверята увидели, как сине-желтый поток искр заструился по золотым цепям и словно электрический ток ударил в тело феи — оно затряслась так сильно, что вскоре от него даже пошел пар, а волосы на её голове стали дыбом.

Но каково же было удивление Зверят, когда фея не испугалась, а, наоборот, истошно захохотала, воздевая руки к небу.

— ДА! ДА! ДА! ЕЩЁ! ЕЩЁ! — хохоча во всю глотку, кричала она каким-то уже даже не вороньим, а демоническим голосом. — Как это прекрасно, как божественно, какое невыразимое наслаждение! О, какое это наслаждение! Каждое мгновение прибывает во мне сила, сила солнца! Я становлюсь все сильнее, все красивей, все мудрей! Я сама становлюсь Солнцем, воистину НЕПОБЕДИМЫМ СОЛНЦЕМ!»

И, действительно, фигура феи стала буквально на глазах стремительно изменяться. Она прибавляла в объеме, её глаза становились все ярче и ярче, из них уже сыпались ярко-желтые искры, вот они стали излучать какой-то сильный свет, прямо как прожекторы маяка в ночи, из уст показались язычки пламени. Лицо её стало напоминать абажур лампы — так оно засияло изнутри каким-то нестерпимо-ярким огнем. Это лицо действительно было божественно прекрасно. А глаза, наоборот, стали приобретать совершенно другое выражение — они старели стремительно, за мгновения — на тысячелетия.

Но вот, по мере восхода солнца и увеличения лучей, падающих на поверхность колдовского зеркала, поток искр и электрических ударов стремительно возрастал. Фею уже не трясло, а просто болтало из стороны в сторону, да так, что она и не устояла бы на ногах, если бы не цепи. Голова её качалась как у игрушки и разобрать черты лица было просто уже невозможно. От тела валил даже не пар, а черный дым, а за дымом показался и… Огонь!

Первые язычки пламени вырвались из глаз, которые мгновенно сгорели. Затем они охватили её густые золотистые волосы, которые в доли секунды скрутились в черные ниточки и рассыпались в прах. Пламя охватило её одежду, лизало кожу её тела так сильно и так густо, что из-за него не было видно даже её наготы. Её тело напоминало пылающий стог сена или вязанку хвороста, объятую со всех сторон огнем.

Все это произошло буквально за несколько мгновений, а потом Зверята услышали истошный вой, который вообще невозможно соотнести ни с чем из ранее слышанного ими — пронзительный, не человеческий и не звериный вой.

«А-а-а! Проклятье! Так не должно быть!!!! Не хочу-у-у-у-у-у!!!!!»

А потом раздался громкий хлопок и пламя исчезло. Остался только клубок белесого пара. Исчезла и фея. Не осталось больше ничего, даже пепла, а через мгновение рассеялся и пар…

А солнце, достигнув зенита, продолжало светить, как и прежде, и дарить всему миру свое животворящее тепло и свет.

Видение закончилось, и Зверята, буквально падали с ног от пережитого. Добрых полчаса они не в силах были произнести ни слова.

Фея тоже молчала. Она задумчиво смотрела на иллюстрацию в книге, где как раз была изображена сцена горящей феи, и о чем-то думала.

Наконец, Зверята пришли в себя и, кое-как встав, сели на краешек кровати.

— И что же было дальше? — спросили они в один голос. — Что же стало с этой гордой феей? Она погибла?

— Нет, к счастью для нее, нет… — все так же медленно и задумчиво произнесла Прекрасная Фея, отрешенно глядя куда-то сквозь Зверят, как бы даже не замечая их. — Остался призрак, огненная душа, которая только и может, что отражаться в специально сконструированных колдовских зеркалах. Через эти зеркала она приобрела ужасную способность порабощать и сжигать приобретенным невиданной силы огнем души своих жертв… — После недолгой паузы Фея опять продолжила. — Так и остался высокомерный призрак бывшей феи жить в Самой Высокой Башне на Самой Высокой Горе. А поскольку Башня была построена из идеально отполированных и специально заколдованных золотых пластин и кирпичей, которые отражали этот так и неуспокоившийся призрак, Непобедимое Солнце имело возможность быть хоть отчасти видимой — как отражение в зеркале. Но вне Самой Высокой Башни и вне Зеркал она жить уже не могла.

— И что, и-а! — вдруг раздался голосок из-за дверного проема, — там больше ничего не написано?

Это Осленок-шалопай, оказывается, подсматривавший сквозь замочную скважину, не выдержал и выдал себя.

Но Фея лишь перелистнула пару страниц книги и отрицательно помотала головой.

— Нет, к сожалению, больше ничего нет… А потому ваш рассказ, мои милые Зверятки, — с улыбкой обратилась к Котенку и Щенку Фея, — необыкновенно важен и ценен. Он хорошо дополняет историю, описанную в «Настольной книге фей»… — и ласково потрепала Зверят, к их, надо сказать, величайшему удовольствию, по мягким плюшевым головкам.

Про себя же Фея с удивлением подумала о том, почему это в «Настольной книге фей» совершенно отсутствовала история, известная даже карликам, и почему, живя уже 10 000 лет на свете, она совершенно ничего не знала о солнечной колдунье…

Но эта мысль очень скоро была вытеснена из её сознания другой, гораздо более важной: ПРИНЦ!!! В какой смертельной опасности находится он! Подумать только! Ведь эта безумная может в два счета превратить его в безжизненный слиток золота!

Сердце Феи ёкнуло. «А вдруг он уже…».

«Не может быть! — мысленно возразила самой себе она. — Я чувствую, он жив! Интуиция феи не может ошибаться!»

— Итак, Зверята, хватит тут разговоры разводить. Теперь настала пора действовать. Надо идти и спасать Принца! — решительно сказала Фея.

— Ур-р-р-р-а-а-а-а! — в один голос закричали Котенок и Щенок и запрыгали от восторга. — А куда идти-то?..