Непобедимое Солнце

Глава 6 Принц Гастон

Надо сказать, что вопрос Зверят был отнюдь не праздным, ведь действительно Фея и сама толком не знала, куда надо идти. Дело в том, что она вообще только сегодня ночью узнала историю о Непобедимом Солнце, а в «Настольной книге» ничего толком о местонахождении Золотой Башни сказано не было. Следов же Принца найти даже Щенку оказалось не под силу. Такое впечатление, что он просто улетел из дома Феи по воздуху, а не ушел ногами. Так что пришлось приложить немало смекалки.

Тут ей помогли знания, полученные ещё в Школе фей. Она сделала простой логический вывод. Если гора, как сказано в «Настольной книге», — самая высокая, то располагаться она может только в Скалистых Горах, что по ту сторону Моря. Ведь все остальные горы Целестии не назовешь особенно высокими — так, жилище для чаек или ласточек, не больше. Была и ещё одна подсказка: если Башня на горе — золотая, значит, и заметить её будет нетрудно.

Сказано — сделано. Оставив детей на попечение Осленка, все трое отправились в путь.

Жаль, конечно, что Осленка не взяли, так как он бы пригодился для несения поклажи, но малышам он был нужнее. Кто же ещё знает столько сказок и песен, кроме него? Недаром Осленок записывал все, что поет Фея — теперь эти знания ему пригодятся. Да и потом, поклажу удалось взять с собой и без его помощи. Фея прочитала заклинание, и все необходимые сундуки и сумки отправились за ними вслед прямо по воздуху.

Да и Осленок, по правде говоря, особенно-то и не рвался в путь — он предпочитал быть героем в воображении, за книгой, и переживать опасные приключения предпочитал сидя у уютно потрескивающего камина, прихлебывая горячий шоколад.

Наоборот, Котенок и Щенок просто рвались вперед. Им так не терпелось поучаствовать в Настоящем, обязательно Смертельно Опасном, Приключении, выпавшем на их долю впервые за 10 000 лет их плюшевой жизни. Ведь другого такого случая может больше и не представится! После установления эры Порядка и Процветания в Целестии стало удивительно скучно жить… Ничего «опаснее» облавы на всюду шкодящих карликов Зверята в своей жизни не видели, а для ликвидации Прорывов из-за Предела Фея их не брала. А тут — Самое Настоящее Приключение! И притом, с их непосредственным участием!

Фея напоследок озаботилась послать пару знакомых ласточек передать остальным Хранительницам Предела новость о своем уходе, но куда — не сказала. Она, конечно, не испытывала иллюзий по поводу сокрытия цели и направления своего похода, но надеялась, что чем позже «наверху» узнают об этом, тем лучше — тем дальше они успеют уйти и остановить их будет труднее. Ведь если Фею возьмут под арест, начнут расследование — Принца уже, может, и в живых не будет!

Так они и отправились в путь…

Всю дорогу на душе у Феи было тревожно, она печально молчала. Котенок же и Щенок, чтобы отвлечь её от дурных мыслей, часто пели разные смешные песенки и рассказывали её любимые анекдоты, так что даже Фея иногда не могла удержаться от смеха.

Ночевали в густых зарослях или в пещерах, в избытке попадавшихся на холмистых берегах реки. На привалах Фея зажигала волшебный огонь, который горел сам, не требуя дров. Котенок и Щенок, привычные, как все Зверята, к природе, спали прямо на земле на надувном матраце в обнимку друг с другом — так было и теплее, и веселее. Фея — прямо в воздухе. При помощи волшебства она из сгущенного воздуха создавала своеобразную невидимую, но мягкую подушку или гамак.

Ели обычно фрукты и овощи, которые в изобилии росли самосевом. Правда, запас розовой пищи у Феи был весьма небольшим, но он употреблялся строго экономно, только для того, чтобы поддержать необходимым минимум причастности Силе Сообщества. Засушенный, мелко истолченный розовый порошок-концентрат разводили в воде и пили небольшими глотками. Конечно, это не могло удовлетворить аппетитов Котенка и Щенка. Они так скучали по волшебному розовому соку, но где уж его тут достать… Ведь появляться хозяйке на розовых облаках никак нельзя — там полно фей, которые начнут задавать разные «неудобные» вопросы. Так что пришлось друзьям привыкать к жиденькому розовому концентрату. Что поделаешь, любое Приключение требует жертв!

Фея редко останавливалась на привалы. Во-первых, она редко уставала, ведь все представительницы её расы необычно (по человеческим меркам) выносливы, благодаря употреблению розовой пищи, конечно. Во-вторых, у нее были крылья. Когда уставали ноги, она летела бреющим полетом над землей и за это время её ноги успевали хорошенько отдохнуть. Зато Котенку и Щенку досталось в этом походе! Они выматывались так, что во время привалов почти сразу же падали и засыпали.

По пути друзья старательно избегали людных мест, городов и деревень, шли строго лесом, и притом — по ведомым лишь феям тропкам. С одной стороны, из-за секретности. Ведь люди, особенно человеческие женщины, такие болтуши! Пройди они мимо них, тут же повсюду поползут слухи, что феи ходят тут под боком куда ни попадя, а это быстро бы стало известно вездесущему «ЖАЛУ» и их поход немедленно был бы пресечен директивой «сверху».

Но была и другая причина. Просто феям не пристало общаться с людьми — у них разные пути на этом свете. В самом деле, люди для фей — ужасные зануды — только и говорят, что о деньгах да о выпивке, феи от таких разговоров засыпают. Они больше любят петь, танцевать и рассказывать сказки (конечно, в свободное от Служения время). Это их родная стихия. Может, именно поэтому мало нынче фей выходят замуж за людей, которые век от века становятся все скучнее и скучнее, особенно в эру Порядка и Процветания…

«Да-а-а-а, — грустно подумала Фея. — Какое счастье, что мой Принц — не такой! Наверное, именно поэтому я его и полюбила и именно поэтому мне так его не хватает: всей его безалаберности, безрассудства и детской непосредственности! Где теперь среди людей такого найдешь?»

Фея надолго задумалась, и ей вспомнились разные эпизоды из истории их совместной жизни.

Так, однажды Принц чуть не утонул в болоте только для того, чтобы принести любимой Фее говорящие вечно живые цветы, которые звонко поют и всегда желают здоровья, доброго утра и доброй ночи хозяину. Он узнал об этих цветах от всезнающих подруг-русалок, а также о том, что росли они только на Болотном Острове. Он добрался до Острова, добыл цветы, а на обратном пути чуть не утонул. Слава Создателю, что тогда его сопровождал Щенок, который поднял такой вой, что на помощь приплыли русалки, которые все вместе еле вытащили Принца из трясины… А потом он пришел как ни в чем не бывало домой — грязный, вонючий, в изорванной (новой, только что сшитой Феей из солнечных волокон!) одежде, полуживой, но с цветами в руках! Фея как увидела его в таком виде, да ещё и узнала от Щенка о том, что Принц чуть не погиб, так сначала хотела просто надавать ему хорошенько по шее. Но потом вдруг рассмеялась и принялась его обнимать и целовать и сама извозилась в болотной грязи, так что им обоим пришлось идти купаться в баню, и это было так весело и здорово!

А в другой раз Принц пошел играть в прятки с русалками, да так увлекся, что уплыл невесть куда и не нашел дороги назад. Сидел трое суток на каком-то острове, голодал, так как рыбу ловить отказывался. Ведь он никого и никогда не убивал и всех жалел, за что и получил прозвище «Добрый Принц». А Фея обыскалась его. Пришлось организовывать целую спасательную экспедицию из окрестных Хранительниц. Насилу нашли. А Принц как ни в чем не бывало лежал себе на траве, грыз найденную самосевную морковку и считал облака, плывущие по небу! Фея подумала тогда, что сейчас огреет его палкой: она три дня не спит, а он лежит тут и спокойно грызет морковки! Но опять вместо этого она взяла его и расцеловала, а он сказал ей тихо: «А я знал, что ты меня найдешь…».

Но самой большой проказой Принца (которые он почему-то, к большому неудовольствию Феи, называл «подвигами») было, когда он сбежал из дома на целый месяц, чтобы пойти в Авалон поучаствовать в рыцарском турнире. Он хотел победить на нем и подарить Фее знак Дамы Сердца. Залез в долги к карликам под гарантии выплат процентов (бешеных, между прочим) из кармана Феи, купил себе доспехи, коня и давай мериться силами на ристалище. Конечно же, когда он столкнулся с по-настоящему серьезным противником, рыцарем Авалона, он тут же вылетел с седла, потерял все доспехи и коня (которые перешли по праву его победителю), остался ни с чем, да ещё заработал два перелома. Когда Фея благодаря настойчивым кредиторам, карликам, нашла Принца, прикованного к постели, то думала, что её хватит инфаркт. Фея выплатила все его долги, забрала его домой и в течение недели подняла на ноги. После чего сказала, что если Принц ещё раз выкинет такой фокус, она поставит магический замок, и он будет сидеть здесь, как собака на привязи. Но, конечно, Фея этого не сделала… Ведь она любила Принца таким, каков он есть — чудаковатым простофилей и безалаберным лентяем, вечным ребенком, которого она была почти на десять тысяч лет старше…

От этих воспоминаний сердце Феи наполнилось приятной теплотой, и она решила, что как только найдет Принца — все-все ему простит, только бы он оставался таким, как прежде, и в то же время оставался навсегда ЕЁ Принцем…

Внезапно прозрачный лесной воздух прорезал пронзительный звук. Фея тут же остановилась, паря в воздухе на крылышках. Остановились, насторожив ушки на макушке, и Зверята. А между тем звук повторился второй, третий, четвертый раз, а потом стал повторяться со всех сторон. Фея определила его источник сразу — охотничий рог!

«Проклятье! — подумала, всплеснув от досады ручками, она. — Как я хотела сохранить инкогнито, шла по самым глухим тропкам, и все зря! Сейчас здесь будет толпа людских охотников! Не имётся же им тут!»

«Хотя, собственно, — тут же остановила себя Фея, — что тут поделаешь? Я же нахожусь на землях, принадлежащих людям. Со своим уставом, как говорится, в чужое королевство не лезут!»

Скрепя сердце, Фея приготовилась к сотворению самого мощного из известных ей заклинаний невидимости, чтобы таким образом избежать встречи с ненавистными ей охотниками. Ведь, судя по звуку рожков, которые доносились со всех сторон все громче и громче, они несутся прямо сюда.

Конечно, все до одной феи ненавидели, когда проливается кровь живых существ. Именно поэтому они истребили ещё в незапамятные времена практически всех крупных и опасных хищников и всех без исключения чудовищ. Но запретить людям охотиться и есть мясо они, конечно же, не могли — это было бы уж слишком. Ведь «Опека» — это, прежде всего, обеспечение максимально безопасного и благополучного существования человеческого рода, любимейшего из творений Создателя. В нее входило обеспечение высокой урожайности сельскохозяйственных культур, поддержание благоприятного климата, пресечение войн и преступности, болезней. Охота, к сожалению, к этому почти не относилась.

«Почти», впрочем, сказано не случайно. Всеобщий Совет Фей ещё на заре Эры Порядка и Процветания настоял на том, чтобы люди резко ограничили объемы охоты и площади территории, где она совершается. Людям разрешалось убивать дичи и ловить рыбы в строго ограниченном количестве. Ведь люди не нуждались в такой пище, им просто хотелось поразвлекаться. А потому феи считали себя вправе вводить жесткие квоты. Кто злостно их превышал — тому грозили Цветы Забвения и принудительное перевоспитание. Отследить же объем охоты или улова вездесущему «ЖАЛУ» не составляло большого труда. Кроме того, существовала целая система заповедников, заказников, резерваций, где животным обеспечивалось гарантированное убежище.

А между тем Фея со Зверятами отошла подальше, в чащу густых елей. Там, под сенью самого большого, высокого и разлапистого дерева, она волшебной палочкой прочертила круг, который голубой, видимой только для Феи, линией, стал мерцать на земле. Внутрь него и встали наши путники, тут же исчезнув для взоров обычных смертных. Вдобавок Фея прыснула из пузырька какой-то зеленой жидкостью. Воздух наполнился таким ароматом хвои, что никакая собака их не учует. И вовремя! Так как рожки и лай охотничьих собак раздавались уже совсем рядом.

Может быть, благодаря хитроумному колдовству Феи, они бы и пробежали мимо и встречи с охотниками удалось бы избежать, но тут произошло непредвиденное…

На небольшую опушку, шагах в тридцати от ельника, ставшего укрытием для друзей, выскочила та самая белоснежная лань с золотыми копытцами! Фея от неожиданности даже закрыла ручками от удивления раскрывшийся ротик и сердце её заболело от жалости к этому прекрасному животному, кажется, обреченному быть растерзанному собаками!

Но сетованиями горю не поможешь. Фея заплакала, но твердо решила не покидать своего убежища. Зверята заплакали тоже, но просить Фею защитить лань не решались. А та, как на беду, совершенно не собиралась никуда уходить. Видимо, чутье лани, обострившееся от опасности, подсказывало, что только здесь она может получить помощь, ведь она была полностью окружена. Лань встала как вкопанная у самого ельника, а у Феи и Зверят, с глазами, полными слез, не было сил даже попытаться прогнать её. Лай собак и победный звук рожков приближались, а лань всё стояла и стояла рядом, робко переступая с ноги на ногу, и умоляюще глядела своими испуганными кроткими глазами прямо на Фею, которая, между прочим, было совершенно невидима для её глаз.

Наконец, на лужайку выскочила первая свора собак. Это были крупные рыжие благородные гончие. Горящие охотничьим азартом глаза, раззявленные пасти с белоснежными зубами и длинными розовыми языками, с которых слюна и пена падала на траву, сильные стройные поджарые тела, мускулистые лапы с длинными когтями, тонкие хвосты, задранные вверх… В общем, типичная охотничья свора, свидетельствующая о том, что их хозяин — человек благородного происхождения, состоятелен и большой ценитель охоты, так как лучшей породы для этого дела не найти. «Мне стыдно за то, что я — собака», — с трудом подавляя рыдание в груди, подумал Щенок, вытирая свои глазки кончиками висячих плюшевых ушек.

Собаки стремительно приближались огромными прыжками, красиво изгибая длинные подвижные спины и закидывая вперед мускулистые лапы, а лань всё стояла, не двигаясь с места. И вот, они уже оказались буквально в десяти шагах от беззащитной жертвы, начавшей уже храпеть от страха и, нетерпеливо стуча копытцами о корни елей, ронять пену на землю. Когда сердце Феи и Зверят готово было разорваться на кусочки, вдруг раздался пронзительный свист. Это загонщик останавливал собак, которые выполнили уже свою задачу.

Дрессированные собаки тут же остановились, всего в пяти шагах от лани, окружив её со всех сторон. Нетерпеливо бегая вокруг неё и звонко лая, они все же не решались наброситься на жертву вопреки воле загонщика. А вскоре показался и он сам.

На благородных черных конях на поляну прямо из леса ворвались два высоких стройных поджарых наездника в зеленых охотничьих куртках, таких же штанах, ботфортах и шляпах с перьями. Это были красивые крепкие мужчины среднего возраста, с коротко подстриженными бородами — у одного черного, у другого — огненно-рыжего цвета. За плечами у них были видны короткие арбалеты за плечами, на поясах висели длинные ножи, охотничьи рога и плетки. У рыжебородого на груди болтался серебряный свисток, из которого, видимо, и был произведен звук, спасший лань. Оба всадника остановились напротив ельника, недалеко от стаи беснующихся собак и трясущейся от страха лани.

А некоторое время спустя на поляну один за другим выскочили с десяток других охотников в «зеленом». Среди общей массы всадников выделялся только один. Этот непохожий на остальных охотник был в белом замшевом костюме, с золотой цепью и медальном на шее, и шпагой в серебристых ножнах на поясе. Гладко выбритое лицо его выглядело довольно юным (на вид ему было лет двадцать). Волосы, глаза и брови черны как смола, а в правом ухе у него красовалась золотая серьга с крупным бриллиантом.

Он ловко соскочил с белоснежного коня и бросился к рыжебородому. Тот, сняв шляпу, почтительно склонил свою голову перед господином.

— Ну, как, Рольф, жива?

— Да, Ваше Высочество. Слава Создателю, вовремя отняли собак, когда они её окружили…

— Молодчина! Недаром я сделал тебя старшим егерем из простого оруженосца! — юноша панибратски хлопнул по плечу рыжебородого мужчину. — Только ты можешь скакать быстрее ветра по чаще и только тебя так беспрекословно слушаются собаки!

— Ну-у-у, — покраснев как пион, смутился Рольф. — Вот, мой помощник тоже от меня не отставал… — сказал Рольф, указывая на склонившего голову перед господином чернобородого мужчину.

Юноша кивнул:

— Обоих вас ждет награда, как вернемся, не пожалеете! Затравить белоснежную лань — это поистине королевский подарок, достойный моего дня рождения! — его глаза по-мальчишески блеснули и, радостно потирая руки, он направился прямо к окруженной собаками лани.

В это время спутники молодого человека также спешились и пошли вслед за своим вождем, оживленно и шумно переговариваясь. Главным предметом этой болтовни был один-единственный вопрос — а правда ли то, что такая лань выбивает полноценные королевские дукаты из своих золотых копытец? Видимо, этот вопрос волновал и молодого человека.

— Вот теперь-то мы проверим! Если это так, то, клянусь небом, я стану самым богатым принцем Содружества! — и весело, по-ребячески, засмеялся. А за ним с готовностью засмеялась и вся окружавшая его толпа блестящих молодых людей, которые хоть и были одеты попроще, но и у них на поясах красовались изящно инкрустированные шпаги, а на пальцах — золотые перстни-печатки. Они явно были не из простолюдинов.

Чернобородый помощник Рольфа тем временем накинул веревочный аркан на тонкую белую шейку лани и крепко держал её, чтобы принц смог её осмотреть вблизи.

При слове «принц» сердце Феи забилось так, что у неё перехватило дыхание и потемнело в глазах. И дело было не только в воспоминании о ЕЕ Принце. Но и в том, что она впервые видела НАСТОЯЩЕГО принца, можно сказать, в действии: окруженного сворой раболепствующих слуг, при шпаге, атлетически сложенного и мужественного. Ведь, в общем-то, людей за все 10 000 лет своей жизни Фея видела только эпизодически, количество их можно было сосчитать буквально по пальцам обоих рук, а уж человеческих принцев во всем их великолепии, — ни разу.

— Красавица, нечего сказать! — довольно цокнул языком принц. — А ну-ка, посмотрим, сколько эта коровка даст нам молочка…

Глаза Феи расширились от ужаса, потому что черноволосый юноша, недолго думая, достал из-за пояса короткий хлыст и со всего размаху ударил лань по левому боку. На белоснежной драгоценной шкурке лани тут же образовался уродливый кровавый след. Бедное животное жалобно вскрикнуло от боли и дернулось было в сторону, но аркан, который держал в крепких мозолистых руках чернобородый слуга, удержал её и крепко натянулся на шее, так что лань захрипела от удушья. Её глаза, едва не выпадая из орбит от испуга, налились кровью. Но удар достиг цели: животное несколько раз ударило своими копытцами о землю. Однако никаких дукатов из-под них не посыпалось…

Ропот разочарования прокатился по толпе дворян, составлявших свиту принца. Лицо их господина тут же поскучнело. Видя это, Рольф тут же бросился к нему и, видимо опасаясь, как бы разочарование принца в захваченной добыче не сказалось на его награде, тут же заискивающе затараторил:

— Господин, господин, Ваше Высочество, я думаю, причина здесь в том, что животное должно бить копытцами по камню, а не по земле, и притом двумя передними лапами одновременно! Так говорят легенды…

Скука сразу слетела с лица юноши, и он тут же скомандовал:

— А ну, ребята, быстро собрать мне камней! А ты, Рольф, со своим помощником потуже натянешь аркан, чтобы животное встало на задние лапы, а потом, когда я ударю хлыстом, резко отпустишь его, чтобы оно попало копытами прямо на камни, понял?

— Так точно, Ваше Высочество, — по-военному отрапортовал Рольф, бросаясь к своему помощнику, а вся свита разбежалась собирать по округе камни покрупнее.

Сердце Феи закололо от одной мысли, какое издевательство теперь претерпит несчастное животное и решила — будь что будет, а лань она просто обязана спасти. Видимо, и Зверята тоже потеряли терпение. Они также не были избалованы общением с людьми (кроме Принца, разумеется) и им эта история тоже встала уже поперек горла. Котенок угрожающе выпустил коготки, а Щенок раскрыл свою пасть, показав острые зубки. Фея поняла, если она срочно что-нибудь не предпримет, то Зверята просто бросятся на этих извергов сами и ситуация окончательно выйдет из-под контроля.

А в это время первые молодцы возвратились уже с большими тяжелыми булыжниками, которые они стали складывать у передних лап лани. Бедное животное хрипело и неистово дергалось, сверкая испуганными глазами. Хлопья пены изо рта падали на траву. Принц поднял хлыст, а Рольф со своим помощником уже приготовились натянуть аркан…

Вдруг яркая вспышка, подобно молнии, совершенно ослепила их и черноволосый юноша уронил хлыст, а егери — аркан. Все охотники тут же попадали на землю, а лань, которую уже ничего не удерживало, бросилась прямо в раскрытые объятия Феи! Скрываться больше не было смысла, и волшебница вышла за пределы магического круга, а Зверята тут же стали снимать ненавистную веревку с шеи бедного животного.

Можно себе представить, какое было выражение лиц у охотников, ведь людям феи показываются крайне редко!

В самом деле, внезапно из облака яркого света появилась высокая, стройная, необыкновенной красоты девушка, с золотистыми длинными волосами с парой прозрачных крылышек за спиной. Она грозно смотрела на них, направив в их сторону волшебную палочку. Из её сверкающих яростным огнем небесно-голубых глаз, казалось, готовы были посыпаться искры и молнии. А рядом с ланью, закрывая её от охотников, стояли две плюшевые игрушки с ребенка величиной, смешно скаля на них свои маленькие острые зубки.

Но удивление длилось лишь пару мгновений, а потом — громкий мужской хохот, многократно усиливаемый эхом, огласил всю округу, так что лесные птахи, доселе не без любопытства наблюдавшие за этой сценой, в испуге поднялись в воздух с ветвей деревьев.

— Вот уж умора… ха-ха-ха… испугались… девчонки… в юбке… с игрушками… плюшевыми… — покатился со смеху Рольф. Остальные вообще не могли сказать ни слова, катаясь по траве и держась за животы. Только черноволосый юноша не смеялся, как то странно и понимающе уставившись на Фею. Он, в отличие от всех остальных, был грамотен — как и полагается принцу — и учителя читали ему лекции по истории Целестии. А потому, в отличие от прочих, он как раз знал — КТО перед ними явился. Глаза и рот принца широко раскрылись, ведь он впервые в жизни видел живую фею, но слова словно застряли в горле. От удивления он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Слушай, ты, — как там тебя звать, «принц» что ли? Хотя, а-ав, ты и не заслуживаешь такого высокого имени! Уйми своих звероедов и скажи им, что с нашей хозяйкой, а-ав, так не шутят! — угрожающе зарычал Щенок.

— Да какой он принц, мя-у-у?! — толкнул под бочок друга Котенок, сверкнув зелеными глазками. — Наш хозяин — вот кто настоящий принц, а этот — подделочный какой-то! — И презрительно фыркнул, как это могут делать только кошки.

Фея даже не соизволила к ним обратиться, с трудом удерживаясь от того, чтобы не наслать на всю эту ораву стаю шершней или ос или что-нибудь ещё похуже, типа недержания разных там жидкостей в организме. Однако она понимала, что это будет противоречить Общим принципам Опеки, которые строго-настрого воспрещали феям применять наступательные виды магии, если со стороны людей нет явной угрозы жизни, здоровью или чести феи.

Наконец, резкие слова Зверят привели принца в чувство и он, молниеносно вскочив на ноги, повернулся к своим товарищам и гневно закричал:

— Как вы смеете, собаки, смеяться над благородной дамой?! А ну заткнитесь, а то я сам вам глотки перегрызу, ещё быстрее, чем это сделает её плюшевая прислуга! — а потом, не долго думая, снял с перевязи шпагу, и, не вынимая её из ножен, плашмя огрел первых попавшихся прямо по шее. Ими, на свою беду, оказались как раз Рольф и его товарищ, которым светила сегодня от принца «королевская награда». Удары были настолько сильны, что те от боли громко застонали, схватившись за ушибленные места, а остальные виновато притихли.

Принц же, как этого требовал рыцарский этикет, встал на одно колено перед дамой, но при этом не решился поцеловать её руку, так как Фея ему её не предложила, а взять её самому было неприлично.

— Готов служить Вам, Прекрасная Леди! — резко выхватив из ножен шпагу и подав её эфесом Фее, воскликнул юноша. — Наследный принц суверенного королевства Авалон, Гастон, к Вашим услугам!

Фея, равно как и Зверята, здорово растерялась от такой перемены в его поведении и речи и совершенно не представляла, что ей делать дальше. В самом деле, людских нравов, особенно придворных, она не знала. Тем более, нравов славного города Авалона, который сохранил множество древних обычаев, давным-давно забытых в других королевствах Содружества. Например, только в Авалоне носили мечи, только в Авалоне устраивали псовые охоты, только в Авалоне совершались рыцарские турниры во имя прекрасных дам. Многие тысячи лет эры Порядка и Процветания (и настоятельные рекомендации Верховного Совета Сообщества, конечно же) отучили огромное большинство людей от оружия и куртуазности. В Авалоне же все это было святыней, поскольку было связано с нравами при дворе прославленного короля-рыцаря Роланда Древнего — друга Триединой Премудрости — и его прекрасной дамы — принцессы Элвин.

Все эти мысли в одно мгновение пронеслись в голове Феи, но как выйти из столь неловкой ситуации, они ей подсказать не могли. Она приготовилась к отражению нападения людей на неё, на лань, а тут вдруг — перед ней падают на колени, подают какую-то странную железяку и называют «Прекрасной Леди». Такое обращение любую фею застанет врасплох! Волшебница покраснела, как маковое поле, до самых кончиков ушей — её никто так раньше не называл и не обращался с ней так!

Выручил её, как всегда, особо сообразительный Котенок.

— Хозяйка, мя-у-у-у, — полушепотом нараспев промяукал он, дергая её за нижний край туники. — Я могу ошибаться, но, мне кажется, этот человек хочет, чтобы Вы взяли его железку в свои ручки и подали ему её обратно.

Фея, наконец, пришла в себя и осторожно взяла за ручку шпагу и строго сказала:

— Встаньте, Ваше Высочество, и возьмите свое оружие назад. Я принимаю Ваши услуги… — Не зная, что делать дальше с этой «железякой», она, властно схватив перевязь принца, резким движением воткнула её обратно в ножны, болтавшиеся у того на поясе. Удивленный ропот пронесся по толпе дворян, но тут же затих.

— … И первое, что я потребую от Вас — отпустите эту лань на свободу, тем более что никаких дукатов она Вам все равно не выбьет. Это самое обыкновенное животное, просто редкой породы — альбинос. А чтобы Вы не расстроились по этому поводу… Щенок, быстро, кошелек! Отдай им! Пусть считают, что они получили свою добычу!

Исполнительный Щенок тут же выхватил из-за пояса кошелек и презрительно швырнул его прямо в толпу охотников. Довольно увесистый мешочек упал на траву, и золотые монеты рассыпались по траве. Хозяйственный Котенок аж прикусил язык и цокнул от досады, глядя на такую нерациональную растрату их сбережений! Но ничего поделать не мог — хозяйка приказала…

Охотники тут же, забыв обо всем, бросились собирать золото, набивая им карманы. Даже Рольф с чернобородым, забыв о недавнем гневе принца, ползали по траве на четвереньках с жадным блеском в глазах. Тут уж было не до приказов господина! Полновесные дукаты у принца Гастона явно водились нечасто.

Но юноша даже не посмотрел на них. Он не сводил своих восхищенных глаз с лица Феи, которое в гневе казалось ещё более прекрасным.

— Конечно, конечно, лань Ваша, Прекрасная Леди! Вы уж простите, ради Создателя, что я предстал перед Вами в таком неприглядном свете. Но мы можем это исправить, и немедленно! — вдруг оживился принц Гастон, вскочив с колен, — он так и не дождался того, когда леди подаст ему свою ручку, как это предписывал этикет, для поцелуя. — Если Вы соблаговолите навестить мою скромную обитель здесь, неподалеку, Вы увидите настоящего принца, настоящего рыцаря, настоящего мужчину… В его истинном свете!

И принц Гастон сделал несколько шагов вперед, осторожно взяв в свои не по возрасту большие, «медвежьи» ладони тонкую ручку Феи. Фея обомлела от такой дерзости, но не подала виду, что сердится. Конечно, она могла бы легко, одним мановением мысли, положить на лопатки этого дерзкого мальчишку, но не сделала этого. Его поведение было настолько необычным, настолько… — Фея даже не могла подобрать слов для описания своих чувств — , что она просто не смогла ему отказать. С ней никогда так не обращались до Принца. А Принц — тем более. Он её немножко побаивался, наверное… Во всяком случае таких слов он ей никогда не говорил, руки её без спроса не брал и вообще был совсем-совсем другим.

И Фее на мгновение захотелось быть такой! Захотелось быть Прекрасной Леди, за которой ухаживает галантный кавалер, который провожает её за ручку в карету, за стол, который целует ей руки, говорит на «Вы»…

Обо всем этом она читала в детстве в книгах про королей и рыцарей древности и всегда представляла себя в роли чьей-нибудь дамы сердца. Но потом тысячелетия будней, ответственной руководящей работы заслонили все эти розовые мечты какой-то темной ширмой. А когда появился Принц… Он был таким беззащитным, таким израненным тогда, а когда выздоровел, таким робким и скромным, что Фея просто не могла вести себя иначе. Ей казалось, что если она не будет вести себя так, Принц обязательно куда-нибудь убежит от неё или попадет в какую-нибудь беду или… Да мало ли что с ним может приключиться (и приключалось же, в конце концов)! А тут — суровый, крепкий, атлетически сложенный юноша, на коне, со шпагой, говорит на «Вы», не боясь её, Феи-Хранительницы Предела 3-го ранга, дерзновенно берет за руку, приглашает к себе…

… И Фея не выдержала:

— Хорошо, Ваше Высочество, я согласна. Нам все равно надо где-то переночевать, уж скоро закат. Под крышей всё же лучше, чем на открытом воздухе… — и, резко повернувшись к Зверятам, повелительно сказала:

— Так, Котенок, обработай рану на боку лани и дай ей установку немедленно отправиться к нам, в сектор №3, там она будет навсегда в безопасности от охотников. Щенок, подготовь вещи к транспортировке, мы едем к этому благородному рыцарю в гости!

Щенок и Котенок недоуменно переглянулись, но перечить не осмелились. Котенок достал из одного из сундучков флакончик с белой, мгновенно заживляющей и обезболивающей мазью, и занялся ланью. А Щенок тут же наколдовал подъем феиных сундучков в воздух и мысленно приказал им выстроиться в стройный караван.

Но Фея уже ничего не замечала. Она позабыла о Зверятах, о лани и даже — о, ужас! — о Принце, как только Гастон взял её под ручку и осторожно повел к своей лошади. Она увлеченно слушала его утонченную великосветскую болтовню — что-то об особенностях поэзии «Песни о Роланде», о том, как там прекрасно изображен поединок легендарного короля с драконом Хмагом и спасение принцессы Элвин из плена.

Фея, конечно же, читавшая о Роланде Древнем ещё в детстве, была просто очарована такой интересной темой для разговора, ведь её так восхищали подвиги этого благородного рыцаря, друга Их Премудрости. Гастон же так увлекательно рассказывал, что она целиком ушла в беседу с ним и даже не заметила, как они дошли до прекрасной белой лошади. Не успела она и глазом моргнуть, как он тут же взял её на руки и посадил прямо на свое место, а сам сел на запасную лошадь, которую поспешно подвел под уздцы ему рыжебородый Рольф.

— О, простите, леди, что я Вам подаю эту жалкую лошадь! К сожалению, у нас нет здесь в данный момент золотой кареты, который Вы, несомненно, достойны, но уверяю Вас, когда мы приедем в мой скромный чертог, все будет иначе…

Фея просто таяла от таких слов и такого обращения, и уже совершенно не обижалась на Гастона и думать позабыла о том, что ещё полчаса назад хотела наслать на него рой шершней. Она только очаровательно улыбнулась, но сказать ничего не успела. Гастон уверенно взял её лошадь под уздцы и тронул поводья своей, ни на мгновение не прекращая разговор, не давая ей никакой возможности ответить. Вслед за ними вереницей потянулась конная свита, а сзади — унылые собаки, которые так и не дождались награды за свои труды.

Щенок, мысленно привязав движение каравана сундуков к Фее, поспешил догнать её и запрыгнуть на седло сзади, охватив своими лапками её талию. При этом он не смог удержаться от того, чтобы угрожающе не рыкнуть в сторону Гастона — мол, меня не обманешь, звероед, попробуй тронуть хозяйку! Но ни Фея, ни Гастон на него внимания, конечно же, не обратили…

Сзади всех плелся обиженный Котенок. Ему вообще не досталось места в этом конном поезде. Пока он обработал раны лани, пока он настроил сознание лани на маленький светящийся шарик, который должен был её проводить до владений Феи, где та будет в безопасности, поезд уже ушел далеко вперед и сесть на лошадь ему так никто и не предложил. Котенок аж прослезился от обиды, но сдержался — хозяйка важнее! Он бросился вдогонку за почти скрывшейся за поворотом кавалькадой. Добежав до одного из плывущих по воздуху сундуков, ловко, по-кошачьи, запрыгнул на его крышку и так проследовал за всей процессией.

Путь до замка был и в самом деле недолгим. То ли замок действительно располагался неподалеку, то ли беседа Гастона и Феи была настолько увлекательна, что им обоим показалось, что доехали они как то уж чересчур быстро. Гастон оказался не только галантным кавалером, но и замечательным собеседником. Он удивительно хорошо знал историю Целестии, классическую литературу, включая огромный набор рыцарского эпоса, имел достаточно большие для человека познания в области того, что касается фей.

По сравнению с Принцем, Гастон казался просто эрудитом. Принц знал только сказки, причем по большей части собственного сочинения, да и то только про травку, зверушек, птичек и все в таком духе. Гастон же мог поведать историю любого великого рыцаря или короля Темных Веков во всех подробностях, рассказать обо всех чудовищах той эпохи, их слабых и сильных местах, о прекрасных дамах той поры. Неудивительно, что Фея слушала его очень внимательно и никак не могла оторваться от этого приятного занятия, целиком погружаясь в нарисованные им в её воображении картины. Даже Щенок перестал скалить зубы и, хотя время от времени притворялся спящим или зевающим, но, тем не менее, всё чаще и чаще поднимал свое правое висячее плюшевое ухо, чтобы лучше слышать рассказ.

— … Одно только не пойму, моя прекрасная леди, — вдруг, рассказав очередную историю, негромко проговорил принц Гастон, — почему вы, феи, такие красивые, такие обаятельные и на вид такие хрупкие создания — ведь глядя на Вас, я могу себе представить и весь ваш род, ибо вы все, насколько я понимаю, сестры… Так вот, не понимаю, почему вы не берете себе в мужья нормальных мужчин — рыцарей, королей, воинов? Почему ваши мужья больше похоже на вот этих вот плюшевых Зверят? — указал Гастон на Щенка, так что тот от обиды чуть не свалился с лошади, а потом опять зарычал и даже показал ему свои острые зубки. — Неужели вам не нравятся настоящие мужчины?

Фея покраснела до корней волос. Перед её глазами сразу же встал образ Принца: тихий, спокойный, вечно мечтательно глядящий куда-то вдаль, за линию горизонта, с блаженной улыбкой на тонких губах, что-то про себя напевающий про травку и прыгающих по ней зайчат. Ей почему-то стало обидно за него, за то, что он оказался в числе «ненормальных» и «ненастоящих».

Её щёчки вспыхнули, глазки гневно сверкнули, а губки сжались в ниточку от обиды:

— Ваше Высочество, не зарывайтесь! Помните, с кем Вы говорите?! Я не позволю Вам посягать на основы образа жизни Сообщества, к которому я принадлежу. Вы знаете, что за подобные разговоры, если я о них донесу «ЖАЛУ», Вас ожидает…

— … усыпление на три года с принудительным перевоспитанием от трех до семи месяцев, — перебил её Гастон, скорчив кислую мину на лице, и махнул рукой от досады. — Знаю, знаю, леди, мне уже прочитали курс «Общая теория Священных Принципов Порядка и Процветания» и все эти статьи я знаю назубок. Не надо меня ими пугать. Я не мой жалкий братец… Я — воин и рыцарь, меня не запугаешь! Впрочем, леди, я Вас спросил доверительно, как очаровательную женщину, которой, как я вижу, нравится общество настоящих мужчин, а не как члена Сообщества…

— Я ценю Вашу смелость и Ваше доверие, принц, — уже смягчаясь и становясь вновь все более женственной, сказала Фея. — Откровенность за откровенность — только потому, что Вы произвели на меня положительное впечатление. Мы, феи, только телесно схожи с вами, людьми, и то не во всем, как Вы можете видеть, Ваше Высочество, — переходя на привычный тон учительницы, произнесла она, и демонстративно потрогала совершенно безволосой изящной ручкой свои прозрачные, сверкающие в лучах полуденного солнца, крылышки за спиной. — Мы — совершенно другая раса, которая была сотворена Создателем для внедрения Священных Принципов Порядка и Процветания в этом мире. Именно поэтому мы и должны быть не такими, как земные женщины. Мужчин мы тоже любим. У меня, например, есть муж и двое замечательных детишек, и я не считаю его «ненастоящим» или «ненормальным», хоть он и не бегает с мечом, как Вы. Сами посудите, зачем мне муж с мечом, если я сама могу себя защитить? И не только себя — но и мужа, и вас, и весь ваш город! А мужей, я повторяю, мы любим — мы их защищаем, мы о них заботимся, мы их опекаем… Феям без мужей трудно… Ну, а если Вы, Ваше Высочество, ещё раз назовете моего мужа «ненастоящим» или «ненормальным», я вызову Вас на поединок и за пару мгновений покажу Вам, что, в таком случае, и Вы тоже — «ненастоящий», потому что эту Вашу железку я выбью у Вас из рук одним щелчком вот этих вот своих тонких женских пальчиков… — и Фея, криво усмехнувшись, щелкнула ими. В тот же миг шпага принца Гастона стала медленно, сама собой выползать из ножен. Ещё немного, и она совсем бы покинула их, оставив, таким образом, своего хозяина безоружным. Но Гастон, покраснев от гнева, с силой всадил её обратно ударом своего пудового кулака.

— Весомый аргумент… — мрачно буркнул он и замолчал.

Неизвестно, сколько продлилось бы их молчание, если бы лесная тропинка не свернула резко в сторону, и, пропетляв в густых зарослях орешника, не вывела путников в перелесок из редко растущих тонких сосен. За перелеском, шагах в пятиста, на высоком холме, показался величественный древний каменный замок.

— Мое родовое гнездо — Кронбург, что по-нашему означает «крепость принца». Прошу любить и жаловать, прекрасная леди, — как ни в чем не бывало, галантно сказал принц Гастон. А вскоре конские копыта уже застучали по опущенному на настоящий ров настоящему подъемному мосту.

По пути принц Гастон рассказал, что по древней традиции, когда наследнику престола исполняется 17 лет, король Авалона передает ему во владение Кронбург со всеми прилегающими землями и тамошним войском. Это делается для того, чтобы будущий король на практике учился управлять настоящими людьми, настоящим войском.

— Правда, — при этом грустно вздохнул он, — если первое выполняется и до сих пор — у меня под началом достаточно большое количество людей и управлять ими я действительно учусь — , то вот с войском туговато…

Фея вопросительно посмотрела на него.

— Во-первых, по договору об Опеке между Содружеством суверенных королевств и Сообществом фей, я лично могу иметь при себе не более ста легковооруженных слуг, без артиллерии и всего прочего. Мой отец — втрое больше, а другие короли вообще всего по двадцати человек дворцовой охраны с парадными тупыми алебардами на руках! Мечи, копья, луки и арбалеты оставили только Авалону — и то только потому, что когда-то славный мой предок король Роланд Древний был другом и союзником Их Премудрости… — в голосе принца Гастона почувствовались нотки горечи, обиды и даже где-то в глубине подавленные слезы.

— А во-вторых?

— А, во-вторых, воевать-то все равно не с кем. Войны запрещены, разбойников нет, заговорщиков и мятежников — тоже нет, чудовищ нет… Вот и приходиться вымещать весь свой боевой пыл на турнирах да на охоте — хоть это нам оставили. И то — турниры только тупым оружием, а охота — один олень и 10 зайцев или куропаток в неделю! — голос принца Гастона резко оборвался, и он мрачно замолчал.

Между тем кони проехали через подъемный мост. Стража у ворот — красивые подтянутые высокие мужчины в настоящих кольчугах и начищенных до зеркального блеска стальных шлемах, в белых плащах с красными львами, стоящими на дыбах. Воины торжественно подняли алебарды, давая пройти конному поезду, и отсалютовали ими перед принцем и его Дамой. Выглядело достаточно эффектно. Глазки у Феи загорелись от восхищения:

— О, Создатель, настоящие подъемные ворота, настоящие кольчуги, настоящие шлемы и алебарды!.. Прямо как в сказке! — и захлопала в ладоши от восторга как маленькая девочка. — Жаль, я с собой не взяла запоминающего кристалла! Так бы оставила себе кое-что на память…

— Да, здесь все настоящее, — подтвердил принц Гастон. — Кронбург и Авалон — единственные города Содружества, сохранившиеся почти без изменений. У нас остались и древние крепостные стены, и подъемные мосты, и доспехи, и мечи… Все настоящее. Древние традиции блюдут у нас свято. Между прочим, феи даже включили два этих города в Красную Книгу памятников культурного наследия Целестии, там им присвоен статус «городов-музеев», — принц опять горько усмехнулся. — Теперь мы стали живой реликвией, которая подлежит сохранению ДАЖЕ по законам Сообщества фей, как засушенная бабочка под стеклом.

Тем временем поезд двигался уже по главной улице города. Она была такой же, как при Риккареде — старшем сыне короля Роланда Древнего, ставшим первым наследным принцем королевства, ради которого, собственно, и построили Кронбург. Узкая кривая улочка, вымощенная настоящим камнем, с узкими же тротуарами. Квадратные домики с красной черепичной крышей и трубами из разноцветного кирпича. Аккуратные яркие наличники и цветы в горшочках, на каждом подоконнике — разные.

Фея во все глаза смотрела на эту древнюю скромную красоту. Но не только она.

Сама она также стала предметом всеобщего любопытства. Женщины в чепчиках и разноцветных шелковых платках, в длинных юбках и не очень; мужчины в куртках, скрепленных архаическим способом — при помощи шнурков — , и таких же штанах, в деревянных или кожаных башмаках и шляпах с перьями, останавливались посреди улицы и во все глаза смотрели на проезжающую Фею и даже показывали на неё пальцами.

Женщины, конечно, тут же принялись осуждать её — какая неприлично короткая туника, распущенные волосы — как можно! Какая непристойность! Куда смотрит наследный принц?! Мужчины же, наоборот, отметили блестящую красоту гостьи — такая красавица, каких свет не видывал! Вот бы нам такую королеву!

Толпа собралась такая, что проехать было просто невозможно. Пришлось городской страже делать «дорогу» алебардами, а то и кулаками, чтобы кортеж мог беспрепятственно проехать.

«Да уж, теперь ни о каком инкогнито не может быть и речи, — печально подумала Фея, закусив губку, — а все из-за моей дурацкой игры в «прекрасную даму»… Впрочем, не каждый же день выпадает случай для такой игры! Да, авось, и пронесет. Даже «ЖАЛО» не часто жалует людские города проверками, а потому узнать о моем посещении Кронбурга смогут не сразу».

Между тем процессия миновала главную улицу и непосредственно подступила к замку принца, располагавшемуся в центре города. Замок был отделен от него своей довольно высокой стеной из серых монолитных каменных блоков. Он имел свои отдельные ворота и подъемный мост, свою стражу и свое знамя на флагштоке главной башни.

А потом они въехали во внутренний двор замка и к коням тут же подбежали многочисленные слуги в ливреях бело-красного цвета. Принц Гастон легко выскочил из седла и ловко спустил Фею на землю, взяв её одной рукой за таллию, а другой — за ноги, после чего повел прекрасную гостью в свои чертоги.

Щенку же пришлось спрыгивать самому. Он кувыркнулся вниз головой и едва не попал под копыта лошади. (Слава Создателю, что голова — плюшевая — не больно — ). А потом быстро побежал за хозяйкой: «нельзя оставлять её одну в лапах этого звероубийцы!» Котенок же остался сторожить багаж Феи — «знаем мы этих людей! Потом пол вещей не досчитаешься! Вон как золотые все порасхватали, хапуги!»

Войдя в замок, принц тут же спросил:

— Баня для леди готова? Ужин?

— Да, Ваше Высочество, гонец предупредил нас. Ужин будет через полчаса.

— Годится. Итак, леди, баня готова. Вы, наверное, устали с дороги?

— Благодарю, Ваше Высочество, Вы очень добры. Она мне как раз не помешает…

Баня в замке оказалась не хуже, чем в феином домике. Деревянная, из сосновых досок, пахнущих душистой смолой, горячая, с ароматной хвойной водой — одно удовольствие! И веники там были хорошие — березовые. Да ещё с целым ведром ледяного кваса, который можно было лить на раскаленные камни, для запаха и жара, чем Фея, любившая баню погорячее, охотно воспользовалась.

Это ей напомнило счастливые годы семейной жизни с Принцем, когда она любила так над ним подшутить: ка-а-ак задаст квасу на камни! А Принц, наоборот, не переносил большую жару. Покраснеет как помидор и захочет было «слинять» под благовидным предлогом, но Фея уже успевает запереть двери бани заклинанием, а потом берет веник пожестче и давай его парить! Принц так смешно жмурился, прямо как котенок, — это зрелище изрядно забавляло Фею, так что она смеялась до слез.

Правда, однажды она слишком уж увлеклась этой забавой. Принцу тогда стало плохо — все-таки он всего лишь человек! — , а потом вообще потерял сознание. Пришлось срочно вызывать Котенка. Насилу тогда откачали…

Правда и Принц тоже хорош! Как начнет её бить веником, да так, что просто дух вон выходит! Однажды Фея даже подумала, что он специально её так мутузит, в отместку за её шутки с температурой бани. Но она все вытерпела молча — фее ни при каких обстоятельствах нельзя показывать перед мужем своих слабостей. Она лишь утешала себя мыслью, что когда она начнет его парить, то ему уж точно не поздоровиться! И, кстати, помогало! После пары таких трепок Принц уже не рисковал применять излишнюю силу… «Да-а-а-а, весело же мы жили с Принцем все эти годы… — грустно подумала Фея. — А я ведь только сейчас понимаю, что мы были просто созданы друг для друга…».

От этих приятных воспоминаний Фею пробудил Котенок, который прибежал с феиными розовыми мыльными принадлежностями (ведь не могла же она мыть свою нежную кожу человеческими средствами!) — мочалками, духами, косметикой, одеждой и прочими женскими штучками. Что бы она без него делала! Котенок же и помог Фее как следует помыться и попариться, правда, слишком уж как-то мягко, щадяще, так что Фея опять с ностальгией вспомнила «трепки» Принца и грустно вздохнула. «Вот вернется Принц, — подумала Фея, — первым делом пойдем в баню и там я его попрошу бить меня вениками так, как раньше! А квасу буду лить поменьше, а то помрет ещё, бедняга…».

Пока Фея парилась в бане, Щенок ревниво проверял её будущую спальню и сервировку стола, поучал прислугу о том, как нужно обращаться с Её Высочеством. «Ведь она тоже жена Принца, — важно говорил Щенок, — и, между прочим, принца получше вашего, это уж точно!»

А после бани она облачилась в новый наряд, сменив форменную голубую тунику на тонкий, облегающий комбинезон из белого шелка, не скрывающий от посторонних глаз ни одной части её красивого тела. Котенок заплел ей волосы в косу, украсив её множеством золотых и серебряных нитей, переливавшихся всеми цветами радуги даже в темноте. На шею надел жемчужное ожерелье — подарок Принца на годовщину свадьбы. Ожерелье это он выиграл у русалок, плавая с ними наперегонки, ещё года три назад. Правда, ставкой с его стороны была 1000 поцелуев. Фея, узнав об этом у самих русалок, пришла в ярость и не хотела сначала принять подарка, выигранного такой ценой, но… как всегда простила. Вдобавок она опрыскала себя с ног до головы розовыми духами, так что, благоухая как настоящий королевский сад, была просто неотразима.

Придворные дамы при дворе принца просто полопались от зависти и тут же про себя назвали её «ведьмой» и «развратницей». Наоборот, все мужчины-дворяне — а их собралось не меньше полусотни — просто пожирали её глазами. Принц Гастон, судорожно сглотнув слюну, быстро встал и подошел к гостье, легко отстранив стоявших по бокам Зверят. Потом, взяв за руку, повел её к месту рядом со своим троном. Все кавалеры и придворные дамы при виде высокой гостьи встали и чопорно поклонились.

Принц тоже успел принять ванную. Он был одет парадные одежды: белоснежный короткий колет, такого же цвета плотно сидящие на ногах панталоны до колен, матерчатые туфли, по старинной моде с длинными загнутыми чуть вверх носами, короткий плащ до пояса, а на боку у него красовалась длинная, но легкая парадная шпага в блестящих, украшенных россыпью мелких бриллиантов серебряных ножнах.

Когда Фея воссела на высокое и мягкое кресло во главе стола, сел и сам принц, а следом — и все придворные. Верные Зверята встали позади хозяйки, готовые во всем услужить Фее. «Ведь эти громадины такие неуклюжие, им доверять точно нельзя!» Они сами подавали своей госпоже все блюда, сосуды для умывания рук и салфетки, а также приборы.

Заняв свое место, Фея смогла, наконец, повнимательнее осмотреть помещение, в котором она оказалась. В общем, все было как в сказках.

Её взору открылась огромная каменная зала с большущим камином на ближайшей к столу стороне. Наверное, он был построен ещё до эры Порядка и Процветания, когда в населенной части Целестии ещё были зимы. Сейчас он скорее играл роль музейного экспоната — и так было жарко, чтобы его ещё топить. Высокие стрельчатые окна по стенам, украшенные настоящими витражами, проникая через которые солнечный свет разбрасывал по полу и стенам цветные солнечные зайчики. Это делало в общем-то мрачные серые стены уютнее.

Все стены были завешаны гобеленами. И гобелены, и витражи были на одни и те же темы: вот рыцари бьются с драконами, вот — с волколаками, вот — с пауками, а вот — и между собой… А вот, например, псовая охота, вот и турнир… В общем, обычные рыцарские сюжеты Темных веков. Также стены украшали статуи в различных рыцарских доспехах, а также чучела волколаков и некоторых других чудовищ, некоторые — довольно свежие.

Фея с любопытством посмотрела на чучело, чья шкура ещё совсем не вылиняла. На груди у него остался разрез прямо у сердца.

Принц Гастон, перехватив её взгляд, был рад возникшему поводу поддержать разговор:

— Этого я сразил несколько месяцев назад в зоне Предела, прямо в сердце… Я периодически туда езжу поохотиться с добровольцами из моего отряда. К сожалению, всех взять не могу, феи разрешают вооруженным передвигаться группами не более, чем в двадцать человек… — Принц опять помрачнел и резким ударом воткнул вилку в тушу жаренного кабана, политого томатным соусом.

Фея с отвращением посмотрела на жареное мясо и сморщила носик, но ничего не сказала. Людям разрешалось есть мясо по Договору об Опеке, правда, не во все дни (такие дни люди в шутку прозвали «постные» — они охватывали почти половину дней в году). И, кроме того, есть можно было далеко не всех животных: нельзя было прикасаться к молодым самкам и детенышам, нельзя было употреблять в пищу также рыбью икру и яйца диких птиц. Самки и яйца — для воспроизводства, а детеныши — из гуманизма. Сегодня был, к сожалению для Феи, как раз «мясной» день.

— Я не понимаю, Гастон, — можно, я на «ты»? У нас у фей демократия, а потому мы не привыкли к громким титулам… — Фея аккуратно отправила себе в рот маленький кусочек нарезанного Котенком банана и запила его небольшим глоточком сильно разбавленного Щенком красного вина. — Чем вы, собственно, недовольны? — надула губки Фея. — Мы избавили вас от чудовищ и войн, уничтожили все вредные заболевания, навсегда устранили угрозу голода, в два раза продлили вам срок жизни, причем молодость вы сохраняете почти до конца жизни… В общем, дали вам Порядок и Процветание во всем…

— … Но отняли у нас при этом самое главное.

— И что же?

— Свободу… — с горечью ответил Гастон. — Свободу… — при этих словах в его мужественных, почти черных глазах впервые появился огонь некоторой мечтательности и неотмирности и он ей удивительно напомнил ЕЁ Принца…

«Создатель! — подумала Фея — они ведь так похожи… как две капли воды… Если бы Гастон был бы не таким мускулистым, а, наоборот, щупловатым, если бы у него были не темные волосы и глаза, а светлые и голубые, если бы у него было всегда такое же мечтательное выражение, как сейчас, он был бы вылитым Принцем!»

Тут её взгляд упал на медальон на его шее — буква «А» с короной, усыпанной бриллиантами.

— … Ну-у-у-у, свобода — понятие растяжимое, — между тем продолжила беседу Фея, отправив себе в рот ещё один кусочек банана. — Я вот, например, пять тысяч лет просидела на одном месте по месту службы — и только один раз за это время его покидала (не считая, конечно, служебных поездок на заседание Совета), когда ездила за моим раненым мужем в госпиталь года три назад.

— В какой госпиталь?

— На большом острове в милях тридцати от Авалона. Там проходил рыцарский турнир, в котором он принял участие и получил два перелома… Ох, если бы мне только попался тот, кто с ним это сделал, я бы ему сделала два десятка переломов! — и глаза Феи гневно сверкнули и она так сильно вонзила вилку в одну из долек разрезанного Котенком апельсина, что брызги оранжевого сока разлетелись далеко в стороны.

— Муж феи? На турнире? Никогда бы не поверил! — недоуменно воскликнул Гастон. — Они же кроме как цветы собирать и венки плести, после вашей — он указал пальцем наверх — Школы пажей ни на что не способны!

— Мой муж не заканчивал Школы пажей. Он — человек и, между прочим, принц — не хуже тебя! — обиженно произнесла Фея и угрожающе посмотрела на Гастона.

Гастон присвистнул.

— Интересно, откуда же он взялся, Ваш принц-то?

— Не знаю, — печально сказала Фея. — Я его подобрала тяжело раненым, у него отшибло память… — глаза Феи наполнились слезами при воспоминании о том, как выглядел её любимый тогда, весь в крови, без сознания, с переломами.

— А когда Вы его подобрали, леди, в каком году? — вдруг подозрительно сузил глаз Гастон, прекратив жевать и отложив вилку в сторону.

— Та-а-а-ак… Моему сыну через три месяца будет шесть лет, поженились мы, соответственно, тогда… — Фея закатила глазки и мысленно считала месяцы, загибая пальцы. — Ну, точно, шесть с половиной лет назад, а что?

— Похоже, миледи, я знаю, кто Ваш Принц. Но за эти бесценные сведения я потребую у Вас бо-о-ольшущий выкуп! — ухмыльнулся Гастон, теперь уже полностью повернувшись в сторону Феи, совершенно не обращая внимания на придворных.

В это время в зале заиграла красивая музыка. Оркестр из волынок, свирелей, лютен и гитар исполняли красивые танцевальные мелодии. Некоторые придворные дамы и кавалеры кружились в каком-то старинном красивом танце, состоящем по большей части из множества поклонов, перемен позиций и поцелуев рук дамы кавалером. Другие дамы и кавалеры сидели за столом и были увлечены беседой о преимуществах или недостатках фей. Конечно же, они при этом разделились на два лагеря — на дам и кавалеров. Одни их всячески осуждали, а другие — превозносили. Явно, что спор этот не мог быть разрешен дипломатическим путем, но при принце переводить спор в другую фазу ни одна из сторон не решалась, отложив это до того, как придут домой.

— И какой же выкуп… — внутри у Феи все похолодело, боясь самого худшего. О прошлом Принца ей жутко хотелось разузнать, и она готова была пожертвовать всем, но только не своей честью феи.

Гастон довольно рассмеялся. Он, наконец, почувствовал себя хозяином положения и был рад возможности отомстить Фее за горькие минуты унижения и неуверенности, которые он испытал ранее. Его белоснежно белые зубы ослепительно заблестели при свете заходящего солнца, а глаза, помутневшие от неразбавленного вина, хитро сощурились.

— Не беспокойтесь, леди, ничего бесчестного я от Вас не потребую, хоть я и не женат — рыцарская честь для меня — превыше всего.

— Ну же, не томите? Я все отдам, что только смогу, ради моего любимого!

— Первое условие, — загнув один палец, захлебываясь от чувства превосходства над Феей, сказал Гастон, — поклянитесь мне Престолом Их Премудрости — самой страшной вашей клятвой — что Вы никогда ему об этом не скажете.

— Ну-у-у, это как раз легко. Это в моих интересах. Я никогда не хотела, чтобы он помнил свое прошлое. Даже медальон его я уничтожила… Клянусь.

При этих словах Гастона передернуло. Но он сдержался.

— Второе, — загнув второй палец, продолжил Гастон. — Вы мне рассказываете о цели своего путешествия. Без утайки. Все. Я думаю, это справедливо: тайна на тайну. К тому же, у меня есть и другая причина, личная, знать об этом. В свою очередь, я клянусь Вам мечом Роланда Древнего, что никто об этом не узнает. А завтра объявлю народу, что тот, кто проболтается о Вашем посещении Кронбурга, тот будет изгнан из города раз и навсегда.

— Годится, — кивнула Фея. — Я доверяю Вам.

— Это ещё не все. Есть и третье условие…

— Какое же?

Принц Гастон опять криво усмехнулся и загнул третий палец.

— Вы мне подарите танец… Но не один. Весь вечер Вы будете моя — разговоры, прогулки, танцы и прочее — все включено. До 11 вечера. А утром Вы отправитесь по своим секретным делам… Ведь они же секретны, не правда ли?

— Благодарите Создателя, — еле сдерживаясь, побелев как мел, прошипела Фея, — что я не хочу унижать Ваш авторитет перед подданными, а то бы я Вам залепила такую затрещину, что Вы улетели бы отсюда до входа в зал!

— Воля Ваша, — деланно безразлично повернулся опять к столу Гастон, перекладывая себе в тарелку кусок жареной куропатки.

Но цепкая тонкая рука с длинными накрашенными перламутровым лаком ногтями уже схватила его за лацкан колета и притянула к себе. Ткань треснула.

— Слушай, ты, человек, если ты со мной будешь разговаривать таким тоном, как с публичной девкой, я тут камня на камне не оставлю, понял?! — небесно голубые глаза Феи почернели от гнева. Музыка, взвизгнув, замолкла, пламень факелов (солнце уже почти село) заколебался и почти затух, замок задрожал как от землетрясения, даже штукатурка посыпалась сверху, люстры закачались. — Ты ещё не видел фею в гневе, и, клянусь Создателем, тебе лучше не испытывать её терпение!

Но на Гастона это не произвело никакого впечатления. Он насмешливо посмотрел на Фею сверху вниз, оценивающе, и продолжал как ни в чем не бывало есть куропатку, сдунув с неё крошки просыпавшейся штукатурки.

— Милочка, — сказал он совершенно бесстрастно, даже не смотря на Фею, — Вы забываете, что говорите с мужчиной и рыцарем, а не выпускником Школы Пажей. Это раз. А если Вы обрушите здесь все — смерть десятков людей будет на Вашей совести. Это посерьезней будет, чем сегодняшняя белая лань. Впрочем, вы, феи, как известно, больше любите животных, чем людей. Их любить проще…

Такой ответ подействовал на Фею как холодный душ и трясение прекратилось. Она покраснела, опустила головку, рассеянно ковыряя вилкой разрезанную грушу. Выдержав непродолжительную паузу, тихо сказала:

— Я согласна.

— Ну вот и замечательно! — чуть не прихлопнув в ладоши от восторга, воскликнул Гастон, кидая недоеденную куропатку на тарелку и быстро вытирая руки салфеткой. — А теперь — милости просим — за мной, я Вам кое-что покажу такое, после чего Вы поймете, что потребовать от Вас танца и прогулки для меня было вполне законно.

Он бесцеремонно взял ручку Феи в свою большую шершавую ладонь и потащил её за собой, прямо в темный коридор залы, совершенно не обращая внимания на кавалеров и дам, расталкивая их в стороны своими большими и сильными руками, как медведь. Зверята едва успевали за ним вприпрыжку — мало ли что он там собирается сделать с ней, в темном-то коридоре!

Добравшись до темного коридора, он выхватил левой рукой факел из кольца на стене и двинулся вперед, по-прежнему волоча за собой еле поспевающую Фею.

Шли они довольно долго. Это был длинный коридор, точнее, галерея, соединявшая два крыла замка вместе. Галерея эта была вся, сверху донизу, с обеих сторон, увешана портретами. Некоторые из них были так стары, что слегка потрескались и заросли пылью. Пламя факела выхватывала из тьмы то одно лицо, то другое — бородатые, безбородые, с усами, с короткими или длинными волосами, разными формами носа, цветом глаз… Принц так стремительно проносился, что Фея толком не успевала рассмотреть ни один из них.

— Кто это? — пытаясь удержать ровным дыхание, еле выдавила из себя Фея.

— Это? Известно кто — все наследные принцы Кронбурга от самого Риккареда, сына Роланда Древнего до меня… А-а-а, вот он и я — совсем свежий портрет, всего трехлетней давности. Смотрите, леди!

Он вставил факел в пустующее кольцо — видимо, постоянной подсветки в длиннющей галерее не было для экономии. Фея ясно увидела лицо Гастона на портрете: ничего особенного — такое же мужественное лицо, цвета воронова крыла вьющиеся волосы, черные глаза, орлиный нос, волевые сжатые губы, легкая небритость — настоящий рыцарь, настоящий кондотьер, настоящий мужчина.

— Да, портрет довольно хороший, почти полное сходство с оригиналом…

— Да не туда смотрите, вот — смотрите сюда!

И Гастон указал своим толстым как сарделька пальцем на соседний портрет справа. Фея взглянула, слегка прищурившись — свет факела был слабоват, и… Схватилась за сердце рукой. Даже Зверята отреагировали позже, чем Гастон, тут же подхвативший падавшую Фею в свои сильные мужественные объятия.

Зверята посмотрели на портрет и… увидели ИХ Принца.

Да-да, он самый. В таких же, как и Гастон, одеждах, с медальоном. Светлые, слегка вьющиеся волосы, голубые мечтательные глаза, легкий пушок на щеках, слегка курносый нос, легкая мечтательная улыбка…

— Он… мой… П-п-принц… — прошептала Фея, все ещё держась за сердце, и вдруг залилась слезами.

— Т-ш-ш-ш… Тише-тише… Успокойся… Ну зачем плакать в такой радостный день? — утешал её Гастон, держа одной рукой за таллию, чтобы она не упала, а другой поглаживая по голове. — У меня тут радость, а ты — плачешь… Я тут узнал, что у меня есть племянники — целых двое! — невестка-фея, да ещё и братец, которого уже давно заочно отпели! — даже у Гастона дрогнул голос. А уж Зверята — те вообще разревелись — и бросились обнимать ноги человека, которого ещё недавно хотели покусать, как врага — звероеда и звероубийцу.

— Ка-а-ак… х-х-х-хоть… е-е-е-его… ззззвали… , сссскажи — всхлипывая, кое-как произнесла Фея.

— Как, как? Догадайся с трех раз сама…

— Р… рол… анд… что ли?

— Ну, конечно, а как же ещё? У нас в роду все старшие сыновья носят имя основателя династии, а второго — типа меня — называют уже как Создатель на душу положит… — грустно усмехнулся Гастон. — Мой отец — Роланд — 499-й, а братец должен был стать 500-м Роландом на престоле, если б однажды ночью не удрал в неизвестном направлении, прямо накануне своей свадьбы…

— Свадьбы?

— Ну да, должны были его женить на одной девице, из другого королевства, а он — по веревке вылез из окна и был таков. Искали-искали с собаками — нигде не могли найти. Он стащил, оказывается, целый мешок перцу и посыпал им следы. Собаки его не нашли… А когда добрались потом до «Королевской охоты» — там сказали, что он ушел однажды в лес и не вернулся. Я уж его с ребятами там искал, прочесал лес до самого Предела, зашел внутрь. Ну и жарко же мы тогда побились с этими тварями! А потом — на окраине леса я нашел его окровавленную шляпу… Вот её в гроб и положили… Мать умерла на второй день после похорон, отца хватил приступ — сейчас держится на ваших, феиных, лекарствах — но почти не ходит. Поэтому-то я и говорю — не говорите, леди, ему ни о чем, я ж его знаю, ещё утопится где-нибудь от чувства вины. А трон ему итак не нужен — он от него и сбежал, наверное, ещё больше, чем от женитьбы…

Лицо Феи просветлело.

— Эй, Гастон, а расскажи, какой он был в детстве?

— Об этом мы уже не договаривались, — усмехнулся он. — Это уже за отдельную плату! Ну, ладно, ладно, пошутил! Да таким же он и был в детстве, каким Вы его видели — лазил по деревьям, мог часами наблюдать за муравейником или ульем пчел. Выучился читать, а наукам учится не хотел, все больше таскался по лесам, да сказки сочинял — смешные такие, наивные. Сбегал с аудиенций и приемов, с балов и пиров, меча в руки не брал… Интересно, а в каких же доспехах он был на турнире? И кто же с ним тогда бился? Не я ли случайно?

— Это не важно, Гастон. Пойдем, теперь моя очередь исполнять договор.

Когда они вернулись в залу, придворных осталось уже немного. Было достаточно поздно. Но это вполне устраивало Гастона и Фею — чем меньше свидетелей, тем лучше. Фея не умела танцевать людских танцев, а Гастон — феиных, а потому им приходилось учиться друг у друга на ходу. Гастон оказался удивительно способным учеником, хотя феины танцы — сложнее. В них надо уметь двигать всеми частями тела — они удивительно пластичны. Но Гастон, даже и при видимой неповоротливости его фигуры, при квадратных плечах и кривых ногах, тем не менее, довольно неплохо изучил некоторые движения, и вот, когда Фея, хлопнув в воздухе ладошами, запустила в действие заклинания, игравшие феину музыку, оба закружились в танце.

— Вот видите, леди, я же говорил, что Вы поймете, почему я имею больше прав на танец с Вами, чем кто-либо? Не беспокойтесь, я с Вами могу потанцевать всего один вечер, а он — миллион. Я у него много не украду… — и рассмеялся.

Но Фея вдруг встала как вкопанная, а потом вылетела прямо в распахнутое окно, рыдая. Гастон, выхватив из кольца на стене пылающий факел, бросился вниз по лестнице в сад. Он застал её на скамейке, в аллее грушевых деревьев, под статуей одного из королей древности. Она сидела и плакала как девочка. От могущественной неприступной феи как будто бы ничего не осталось. Она вытирала себе слезы то косой, то прямо руками, пока верные Зверята не принесли пачку шелковых платочков.

Гастон присел и, прижав её голову к своей широкой груди, спросил:

— С ним что-то не так? Я верно догадался, да? Ведь ты бы не покинула место, в котором служишь пять тысяч лет, просто так, да ещё и инкогнито… Он опять сбежал, да?

— Не-е-ет, его похи-и-и-итили… Может быть, его уже и нет в живых… вот… — всхлипнула Фея.

— А ну, рассказывай, быстро. Я об этом сразу догадался, потому и потребовал от тебя клятвы все мне рассказать. Можешь мне верить, слово рыцаря: я — могила. Да и потом, я имею на это прямое право, я же его брат, в конце концов!

И Фея рассказала ему всю историю от начала до конца — от того дня, когда Принц изменился до настоящего момента. Зверята дополняли рассказ в той части, в которой непосредственно принимали участие. Гастон внимательно выслушал их рассказ, в котором ему особенно понравилась история о Верховном Тайном Совете всех Зверят. Он с улыбкой ласково потрепал обоих по головкам, похвалил их верность своим хозяевам.

Когда рассказ был окончен, было уже не меньше, чем пол одиннадцатого вечера.

Гастон, нахмурившись, мрачно задумался.

— Кое-что об этом я слышал, — сказал, наконец, он. — И о Скалистых горах, и о Золотом Чертоге, и о тайнах и опасностях тех жутких мест, хотя сам там не бывал. В Заморье людей не пускают, это ведь «карантинная зона»… Много действительно мужчин пропало, посмотрев в те колдовские зеркала. Сначала становились они нелюдимыми, замкнутыми, бесчувственными, потом исчезали без следа. Ничего утешительного сказать не могу на этот счет… Знаю только одно — я всегда чувствовал, даже когда я нашел его окровавленную шляпу, даже когда мы её опускали в гроб, я чувствовал, что он жив… И, как видите, не обманулся. Вот и сейчас я чувствую, что он жив…

— И я… и я это чувствую, — прошептала Фея, опуская свою головку на сильное мужественное плечо Гастона и закрывая глаза, — иначе бы я… не отравилась… в этот… поход… — Фея, несколько раз зевнув, окончательно перестала бороться с сонливостью и тут же уснула, прямо на плече Гастона.

Гастон аккуратно и нежно взял её на руки, как пушинку — Фея была легка и тонка, а Гастон был так силен, что мог в одиночку утащить на себе среднего размера медведя. Под бдительным наблюдением обоих Зверят отнес её в комнату.

Уходя, Гастон с сожалением посмотрел на Фею — во сне она была ещё прекраснее! Такое спокойное, такое величественное лицо, высокий умный лоб, правильные черты лица, благородно очерченный чувственный рот, разметавшиеся по подушке светящиеся золотом во тьме волосы…

«Эх, братец, кабы не ты — украл бы я её и увез на край света…». — подумал про себя Гастон, тяжело вдохнул и отправился отдавать распоряжения слугам на завтрашнее утро.

А Зверята осторожно освободили Фею от одежды, переодели в ночную рубашку, укрыли теплым пуховым одеялом и легли спать с нею рядом — Котенок по правую руку, Щенок — по левую. Оставлять Фею одну в чужом доме — а уж тем более отъявленных звероедов и звероубийц — ни, ни! А Фея, как в детстве, обняла Котенка обеими руками и блаженно улыбнулась во сне. Ей снилось, что Принц был рядом, и все у них было хорошо…

Утром, при первых лучах восходящего солнца, Фея проснулась, разбудила Зверят звонкой песней Рассвету и напомнила, что им желательно выйти из города как можно раньше. Гастон вызвался их проводить самым коротким путем.

После легкого завтрака Фея верхом на белой лошади, Гастон — на черной, Зверята и феин багаж, по-прежнему летящий в воздухе, тронулись в путь.

Гастон, облаченный в обычный зеленый костюм, ничем не выдававший его положения, проводил их через настоящий подземный ход. Восторгу Феи не было предела.

Выйдя за крепостные стены, путники скоро вышли на небольшую тропинку, пустившуюся вилять между густыми зарослями пушистых елей и лиственниц. Не прошло и получаса, как путники уже оказались в глубоком лесу без каких-либо следов пребывания человека.

Но вот тропинка довела их до большого камня с памятной надписью.

— Это граница моих владений, — с грустной улыбкой сказал Гастон. — Этот камень воздвиг ещё Роланд Древний для своего наследника — Риккареда.

— Спасибо тебе, принц Гастон, — последний раз опираясь на сильную руку рыцаря пока сходила с лошади, печально сказала Фея. — Ты даже не представляешь, как помог мне, мне очень понравилось с тобой общаться. Прости меня за необдуманные и резкие слова порой. Мне будет тебя не хватать… — голос Феи дрогнул и оборвался.

— Мне тоже… Я бы хотел отправиться с тобой освободить своего брата…

— … но это невозможно, Гастон, ты же знаешь, сам чувствуешь… Ты — мужественный рыцарь и великий воин, но битва с Непобедимым Солнцем будет не на мечах и даже не на волшебных палочках — даже все Сообщество фей вместе взятое бессильно перед нею.

— Я знаю, — грустно опустив голову, сказал Гастон, — я знаю… Это не моя война, это не война человеческого рода… И от этого мне ещё тяжелее…

— Не переживай, Гастон, — улыбнулась Фея и потрепала его за плечо, — придет и твой час. Если ты доверяешь феиной интуиции — самой сильной на свете — , ты ещё сыграешь свою роль в истории Целестии, и мы ещё обязательно встретимся, поверь… — И Фея вдруг совершенно неожиданно для себя поцеловала Гастона в щеку.

Гастон густо покраснел и, не глядя на Фею, ответил:

— Я тоже… верю…

И тут же резко вскочил на свою вороную лошадь, взяв под уздцы белую. Не оглядываясь, он поскакал прочь, пока не скрылся за поворотом тропинки.

— Только вот не встретиться бы с тобой, Гастон, по разные стороны баррикад… — прошептала Фея. Смахнув слезу и громко зажужжав крыльями, решительно полетела на восток — туда, куда вела тропинка, навстречу своей судьбе и своему счастью. А вслед за ней побежали трусцой её верные Зверята.

Глава 7 Заповедная Чаща

Путь Феи лежал дальше на северо-восток. Людские владения — так называемое Содружество суверенных королевств — оказались далеко позади, а потому таиться больше не было смысла.

К востоку от людских владений и до самого Моря тянулись лишь одни дикие леса. Это были владения не менее диких и опасных дриад, встречаться с которыми у Феи не было ни малейшего желания. Сказывалась тысячелетняя вражда обоих рас, их взаимное непонимание, но не в меньшей степени и личная обида. Фея не могла простить королеве дриад Коре девятимесячного пленения Принца в её Заповедной Чаще, которые показались Принцу длившимися всего три дня. Феина ревность, намного превосходящая человеческую, и отвращение к распущенным нравам обитательницам темных чащоб — весьма взрывоопасная надо сказать смесь.

Поэтому Фея, «загрузив» в свое сознание из коллективной памяти Сообщества фей карту местности при помощи Анализатора, заранее планировала путь так, чтобы избежать встреч с ними. А потому пришлось сойти с хорошо протоптанной тропинки, явно проложенной не людьми, и пойти через чащу и бурелом. Благо, у Феи есть крылышки. Она могла взлетать выше крон самых высоких деревьев и, глядя сверху, точнее определять свое местонахождение. А потому опасность заблудится, вроде бы, была совершенно исключена. Вроде бы…

Однако примерно через час после схода путников с основной тропинки начались проблемы. Редколесье сменилось непролазной чащей, причем не просто из еловых зарослей, а из можжевельника и колючей ежевики. Твердая почва постепенно совершенно исчезла. Куда ни кинь взор всюду было только чавкающее зловонное болото. Тучи комаров и мошкары тут же принялись есть Фею. Зверятам-то было хорошо — они плюшевые!

А уже к вечеру стало ясно, что дальнейший путь «напролом» закрыт. Окончательно к этому выводу пришла Фея, когда при последних лучах заходящего солнца они уткнулись в такую трясину, через которую переправиться было ну просто невозможно! Зверята были по уши в грязи, отчаянно воняли. С Феи градом катился пот от удушливой жары, она была вся искусана комарами и мошкарой, против которых не действовали отпугивающие заклинания, а убивать их рука у Феи не подымалась — животные же, в конец концов…

Конечно, можно попытаться перелететь эту трясину по воздуху, перетащив Зверят на себе… Но пока даже Фея не видела конца этой трясине. Её край терялся в полумраке чащи.

— … Ну все, Зверятки, вы как хотите, а у меня просто нет сил! — вздохнула Фея и повалилась на влажный и упругий мох. — Ни одного движения крылышком, ни рукой, ни ногой больше не сделаю — не могу-у-у-у!

— Подожди, Хозяйка, ну дай хоть плед-то постелю — замараешься ведь вся, ещё и простудишься, кто лечить-то тебя будет? Мя-у-у-у! — забеспокоился Котенок, лихорадочно роясь в одном из сундуков. Он сам весь был замызган от ушей до кончика хвоста грязью и тиной.

— Кто-кто… Ну, конечно, магистр медицины, специалист по женским болезням самого широкого профиля, — устало улыбнувшись, ласково посмотрела на заботливого Котенка Фея и потрепала его по плюшевой головке.

— Мр-р-р-р-мя-у-у! — довольно мяукнул Котенок, найдя в сундуке не просто плед, а ещё и складную палатку, и комплект шерстяного белья, и ещё много чего полезного. — Лучшее лечение — это профилактика, Ваше Высочество, а я — в отличие от Вас — не волшебник. Лучше не рисковать… Эй, Щенок, ты-то что развалился на травке, а ну давай помогай — палатку-то кто устанавливать будет? — И дал ему легкого подзатыльника, так что Щенок вскочил и тут же принялся за работу.

Пара минут — и палатка была разложена, застелена шерстяным теплым пледом. Котенок со Щенком разложили походную ванную для Феи, при помощи специальных таблеток очистили болотную воду и нагрели её до нужной температуры. Вдвоем они помогли Фее хорошенько помыться. Щенок лил воду из кувшина, а Котенок усердно работал мочалкой — ведь до спины даже Фея не дотянется!

Через какие-то полчаса Фея уже блаженно отдыхала в палатке, переодетая Котенком в свежую шерстяную тунику. А после уж и сами Зверята не отказалась от ванны, хорошенько натерев друг друга шампунем по очереди — ведь им предстоит спать рядом с Феей, а места-то вон, смотри, какие лихие!

А местность выглядела действительно зловеще. Днем этого было не заметно. Ну лес как лес — и всё тут. А как солнце закатилось, стало не по себе даже плюшевым Зверятам. Постоянно какие-то бульканья, какие-то вздохи, охи, утробные звуки, мелькающие вдали огоньки да подозрительно плещущаяся в трясине вода…

От всего этого даже у Зверят кровь стыла в жилах. А потому, в конце концов, они решили в палатку к Фее не лезть, а остаться здесь, прямо на берегу — мало ли кто может из этого болота появиться…

А Фея, наоборот, была совершенно спокойна и даже беспечна. Намывшись в ванной и натершись розовым ароматным маслом, она так разомлела, что тут же рухнула на мягкий шерстяной плед и сразу же уснула. Увидев её такой, безмятежно спящей, причмокивающей губками во сне как ребенок, Зверята ещё больше исполнились решимости не спать, а во что бы то ни стало сторожить Хозяйку.

Куда там! Уже через пару минут Котенок спал как убитый, сидя, облокотившись на сундук. Да и Щенок, больше привыкший к охранной службе, чем его товарищ, однако нет-нет да и сомкнет веки.

— Не спи, Щенок, не спи… — говорил сам себе Щенок. — Котенку-то что? Ему простительно… А тебе, сторожевому псу, позор заснуть на посту! Ты ведь собака, пес, природный сторож, у тебя же нюх, у тебя уши… у… тебя… же… а-а-а-ахххх!!!… хво… .с… .т… .

«А все-таки я — настоящая сторожевая собака, — самодовольно сквозь сон подумал он. — Все спят, а я один бодрствую. Все-таки и я пригодился в этом опасном путешествии, а не только Котенок… Вот!» — Щенок довольно потянулся, но вдруг что-то ёкнуло у него в сердце. Ему вдруг показалось, что кто-то на него смотрит… И не один…

Щенок протер кулачками глаза и остолбенел. Окружавшие их деревья — мохнатые ели, корявые и чахлые болотные березы, ветвистые ивы — как будто бы зашевелили своими ветвями, хотя никакого ветра он не чувствовал. Из болота раздался протяжный утробный звук, затем ещё, ещё… Послышалось булькание и чавканье, а по темной воде пошла мелкая зыбь.

Казалось, что болото оживало и вот-вот окончательно пробудится от своей вековечной дремы и начнет жить своей жизнью. Жизнью, в которой присутствие чужаков было совершенно нежелательным.

А тут ещё полная луна достигла зенита, и её мертвенно голубой свет залил весь островок, на котором располагались путники, но от этого потустороннего света Щенку стало ещё жутче, так что захотелось завыть от тоски.

Может быть, Щенок бы так и сделал, если бы болото вдруг не закипело, прямо как вода в чайнике, и из черной бездны не показались какие-то фигуры. Непроницаемо темными пятнами они стали выбираться из воды прямо на их островок, причем и со всех сторон сразу! Щенок не мог поверить своим глазам — кто мог жить в этих трясинах, ну кто?

«Мы-ы-ы-ы… Кто ж еще-е-е-е-ё???» — мертвенно и зловеще прошипело в его голове. И у Щенка от жуткого шепота стала дыбом шерстка — от хвоста до самой макушки.

Вот уже одна из теней вошла в пространство, освещенное лунным светом. Щенок явственно увидел покрытую зеленой ряской белесую фигуру с длинными руками и ногами, покрытыми длинными острыми зелеными ногтями. Синие вены змеились по мертвенно белой коже, а безжизненные белесые глаза горели нечеловеческой злобой. Длинные седые волосы твари опускались прямо до поясницы. Синие губы, осклабившись в ухмылке, обнажили ряд черных сгнивших зубов, а на пояснице Щенок отчетливо различил следы разложения.

А тварь, между тем, подбиралась все ближе и ближе. За ней, медленно, почти не касаясь поверхности земли, неслышно брели другие. А сзади — это Щенок чувствовал спиной — подкрадывались третьи.

Язык прилип к гортани от ужаса. Даже завыть в эту минуту Щенок, пожалуй, уже и не смог бы. Спасти их могло только чудо…

… Резкий удар опрокинул Щенка с ног на спину, и он завыл так, как никогда в жизни не выл — пронзительно, надрывно, визгливо. Удар развязал ему язык.

— Ты что, совсем с ума спятил, а?! С какого дуба ты упал, собачья ты голова?! Какого лешего ты лезешь в болото?!

Щенок оглянулся и увидел, что он по шее лежит в мутной жиже, а на нем сидит Котенок и держит его за лапы.

— Я… они… из болота…

— Э-э-э-х! Охранник — тоже мне, а ещё собака называется… — досадно махнул лапкой Котенок. — Из-за тебя вот вымазался весь опять! Пойдем, а то палатку надолго оставлять нельзя. Места тут дурные…

— А-а-а… ты же спал тоже, Котенок, я же видел! — пытался оправдаться Щенок, выгребая из болотной жижи на сушу и пытаясь отряхнуться.

— Столько живешь на свете, Щенок, а ума как не было у тебя, так и нету! — хлопнул его по спинке Котенок. — Если уж своего нету — так займи у соседа, что ли… Мы, кошки, никогда полностью не спим, садовая ты голова! Всегда нет-нет да и приоткроем глазок. Так вот, значит, приоткрыл я глазок и гляжу — ты вдруг встал и поперся прямо в трясину — как будто вел тебя туда кто-то… — Котенок испуганно поежился.

— А кто? Ну… кто меня вел…

— А леший его знает! Дурная это трясина, нутром чую…

И как бы в ответ трясина снова, на этот раз разочарованно утробно булькнула, и затихла.

После рассказа Щенка Котенок напрочь потерял всякий сон, да и Щенок тоже. И теперь они уже сторожили по-честному, без сна. Но ничего примечательного больше не произошло.

А как только показались первые лучи предрассветного солнца, Фея как обычно пробудилась и вышла из палатки отдохнувшая, бодрая, повеселевшая. Зверята теперь могли с чистой совестью прикорнуть — если Фея проснулась, то теперь они в полной безопасности.

За завтраком, услышав рассказ Щенка о ночном кошмаре, Фея нахмурилась.

— Та-а-а-ак, поня-я-я-ятно… Опять они за старое взялись! Ух, попадись они мне — все волосы повыдергаю! — и сжала кулачок так, что побелели костяшки.

— Ч-что? Ч-что, хозяйка? — забеспокоились Зверята.

— Что-что? Обычные проделки дриад! Они так развлекаются, заманивая путников в омуты. На меня-то им невозможно повлиять, а вот на вас… — мрачно сказала Фея. — Но ещё хуже другое. Если они это делали, значит, во-первых, они за нами уже следят, а во-вторых, они где-то рядом. Может быть, готовят засаду. Прятаться больше нет смысла. Мы раскрыты. Придется вернуться на тропинку и уже идти открыто — пусть уж будет открытый бой, чем игра в кошки-мышки… Айда, Зверятки, собираем вещички и возвращаемся на тропинку, и чем скорее — тем лучше!

Тропинка нашлась быстро — не прошло и часа. Как будто бы сама прыгнула, как змея, навстречу путникам и теперь путешествие пошло значительно легче и быстрее.

Да, путешествовать теперь стало значительно проще. Глухомань сменилась обыкновенным лесом, а тропинка вела их по твердой земле, щедро усыпанной мягким покровом из прошлогодних листьев и хвои. Зверята заметно повеселели и начали насвистывать разные плясовые мелодии, но Фея по-прежнему оставалась встревоженной. Она то и дело касалось рукой Анализатора на ободке, который то и дело вспыхивал тревожным зеленым светом, и оборачивалась вокруг.

— Они здесь, повсюду, готовят засаду… — прошептала Фея, очередной раз мысленно прощупав округу. — Так, Зверятки, в случае чего — прячьтесь за мою спину, плотно прижмитесь к земле — я вас прикрою. В лес не бегать. Понятно?

Зверята тут же прекратили насвистывать мелодии, испуганно кивнули и теперь шли строго за Феей, гуськом, как испуганные утята за мамой-уткой.

Действительно, вскоре опасность, нависшая над ними, стала очевидной и не оснащенному Анализатором уму.

Во-первых, состав леса стал опять меняться. Лиственные деревья постепенно сменились хвойными, притом высокими, старыми, разлапистыми, скрывавшими солнце. Гомон ворон и галок прекратился. Лес стал мертвяще тихим. Тропинка стала темной, чем-то напоминая чащи у самого Предела.

Во-вторых, тропинка постепенно стала отклоняться от курса. Вместо направления на северо-восток, нужного путникам (и указанного на карте, которую выдавал в уме Феи Анализатор) или хотя бы просто на восток, она стала стремительно забирать к югу, причем идти явно в ложбину.

Но самое главное — листья и ветви деревьев стали шевелиться, тихонько-тихонько колебаться без всякого ветра, как бы переговариваться друг с другом на каком-то непонятном языке. А пространство между деревьями стало покрываться хлопьями густого белесого тумана.

«Какой может быть туман в полдень?!» — тревожно подумали про себя Зверята.

— Но, Хозяйка, — прошептал дрожащим голосом испуганный Щенок, — зачем они готовят нам засаду, ну, дриады эти? Мы же свои, а-ав… Точнее, они же — бывшие феи!

Фея потрепала Щенка по плюшевой головке и грустно улыбнулась:

— Ну, во-первых, Лес в районе Заповедной Чащи, да и сама Чаща, гораздо древнее дриад. Он многие тысячи лет живет своей жизнью, как и обитающие тут твари. А, во-вторых, дриады давно уже не считают себя феями — они и крылья-то потеряли — и лютой ненавистью ненавидят нас. А потому задать одиноким путникам из Поднебесья трепку — для них великая радость.

— Но за что они нас так не любят, не понимаю? — не унимался Щенок. — Что мы им плохого сделали?

— Ты — ничего, и я — тоже, да и Котенок вряд ли им переходил дорогу, — улыбнулась Фея, — но Триединая Премудрость и Их политика в Целестии, откровенно говоря, далеко не всем по вкусу.

Но рассказать о том, ЧТО именно дриадам было не по вкусу, Фея не успела, потому что путешествие друзей внезапно закончилось. Просто и банально, как и следовало ожидать. За очередным поворотом тропинки путники натолкнулись на завал. Несколько огромных толстых елей лежали поперек дороги, не давая возможности идти дальше. Откуда образовался этот завал? Совершенно неясно. Ведь ураганов в населенной части Целестии давно нет, а никакой здравомыслящий лесоруб, даже нахальный карлик, сюда не сунется — кому охота попасть в лапы лесных ведьм?

Да уж, завал был действительно большой, даже Фее придется постараться, чтобы расчистить путь. В принципе, она без труда могла бы перелететь его, но как же быть со Зверятами?

Фея задумалась и упустила время, потому что в считанные мгновения туман, клубившийся по обочинам тропинки, вдруг, как будто бы гонимый каким-то неощущаемым ветром, заполнил все вокруг. Зверята и Фея буквально утонули в сплошном непроницаемом мареве, не видя ничего и на расстоянии вытянутой руки.

— Зверята, держитесь моей спины, они готовят удар! — крикнула Фея, но туман был такой плотный, что даже звук не проходил через него. Фея и сама еле услышала себя.

— Хо-о-озяйк-а-а-а! Ты где-е-е-е?

— Ко-о-о-тено-о-о-ок!

— Ще-е-ено-о-о-ок!

Закричали было Зверята, но и друг друга они уже не видели и не слышали. А из тумана на них резко надвинулись какие-то тени…

И тогда ударила Фея.

Она не видела куда бьет. Только улавливала при помощи Анализатора источники магического излучения и била по ним прямой наводкой. Сильные ветвящиеся молнии, огненные шары, тяжелые камни — эти заклинания были простыми, быстро произносились — счет ведь шел на мгновения, а потому не было времени придумывать что-нибудь экзотическое. Наиболее ретивые тени, пронзительно вскрикнув, провалились обратно в белесую тьму. Туман постепенно рассеивался.

— Фу-у-у-у! Кажется, отбились на первый раз… — вытерла Фея лоб, устало облокотившись о ствол поваленного дерева. — Ну-ка, посмотрим, кто это был?

На тропинке валялись несколько сраженных врагов.

Все ясно! Обугленные и обломанные тела деревянных существ, отдаленно напоминающих людей. Заросшие мхом и корой гиганты, в три средних человеческих роста. Длинные корявые пальцы, большие зубастые пасти, зеленые злобные глаза, мшистые зеленые бороды и широкополые шляпы из переплетенных древесных ветвей, покрытых густыми листьями…

«Ближайшие подельники дриад, — вспомнила Фея главу из учебника по сравнительной магической географии Целестии, — дреоны, которых люди называют обычно «лешие». Могут наводить морок, очень опасны. Попавших в их лапы разрывают на куски и превращают в питательный перегной. За ними следуют обитатели трясин — болотные хмары — , по-людскому «кикиморы»…».

«Ну, с этими мы уже познакомились в прошлый раз… Так, а где ж Зверята-то?» — спохватилась Фея. Зверят нигде не было…

«О, Создатель, упустила! Упустила!»

А в это время ветви и листья деревьев опять без всякого ветра зашевелились, гнусно злорадно хихикая.

Не успела Фея прийти в себя и придумать, что же теперь делать, где искать Зверят, как вдруг что-то вокруг изменилось. В воздухе раздался пронзительный свист, за ним резкий гогот и дикий ор, и тут же все вокруг зашевелилось. Такое впечатление, что окружающий тропинку лес вдруг опустел. Прятавшиеся в нем существа, бросив Фею, отвлеклись на что-то другое. Даже туман, клубившийся у корней деревьев, куда-то пропал, а деревья перестали «хихикать». Лес омертвел и затих.

А вслед за этим Фея услышала крик ужаса и громкий то ли плач, то ли стон. Судя по звуку, крики были человеческими.

«Проклятье! Ещё и люди сюда затесались! Не имётся же им! Ну зачем они сюда суются-то! Опасно же! — подумала с досадой Фея. — Мне тут Зверят искать и спасать надо, а тут ещё и люди!»

Но делать нечего. Кодекс основных законов страны фей, «Положение об Опеке» и другие нормативные акты четко говорят о том, что люди — самое любимое творение Создателя — это приоритетный предмет опеки. И если выбор стоит между спасением человека и животного или кого угодно другого, выбрать следует человека, даже с угрозой для жизни самой феи.

А потому Фея усилием воли заставила себя временно забыть о Зверятах (как когда-то о Принце), бросила весь свой драгоценный багаж на произвол судьбы и, жужжа как рассерженная пчела, полетела на звуки о помощи.

По мысленному приказу Феи Анализатор записал образцы звуков и помог определить их местоположение на карте, а также вычислил наиболее короткую траекторию полета.

Скорость полета феи могли развивать большую (правда, ненадолго, они ведь не орлы все-таки! — устают быстро). А потому Фея очень скоро достигла места происшествия.

Это была небольшая полянка посреди густого хвойного леса, на которой оставались следы костра. В траве вокруг были тут и там разбросаны куски жареного мяса, хлеба, котелок и топор.

«Явно кто-то из людей здесь расположился на обед. Хотела бы она знать кто! Разве люди не знают, что в эти леса нельзя им ходить? Вот утрясется все, — подумала Фея, — надо подать докладную записку «наверх» о том, чтобы установить заградительные барьеры по аналогии с Пределом и здесь. Хотя странно, почему это Их Премудрость до сих пор не позаботилась об этом?»

Но думать об этом было некогда. Предстояла опасная погоня. Фея тут же полетела дальше, по ещё свежему следу нападавших.

Пара минут быстрого полета, и Фея уже увидела их.

Ну, конечно, кто ещё это мог быть? Впереди отчетливо виднелись пять женских фигур с черными как смола волосами, развевающимися по ветру, в черных кожаных облегающих комбинезонах, верхом на метлах. Они летели линией, что дало возможность Фее увидеть, что к двум центральным метлам специальными ремнями за руки и за ноги прикреплены два человека, судя по всему молодые мужчины (у них не было бород).

«Теперь я понимаю, — подумала Фея, — почему дриады себя называют «ночные охотницы», а люди их — «ведьмами».

Видя, что расстояние сокращается, Фея стала готовить удар по наездницам с краю, чтобы люди в центре не пострадали. А пока в голове мысленно сплетались формулы заклинания, она, изо всех сил стараясь не потерять скорости, во весь голос закричала:

— Именем Триединой Премудрости, я приказываю вам остановиться! Похищение находящихся под Опекой Сообщества людей приравнивается к похищению членов Сообщества! Это влечет за собой наказание в виде усыпления на пятьсот лет с последующим принудительным перевоспитанием!

Конечно же, Фея не рассчитывала, что эти нахалки послушаются. Просто надо было, чтобы они сбавили скорость. Фея уже выдыхалась. Мышцы спины, отвечавшие за работу крылышек, отчаянно болели, а дриадам хоть бы что — они-то на метлах!

Ответом на угрозы Феи был только дикий смех и неприличные ругательства. Однако скорость полета похитительниц людей действительно заметно снизилась, так как они вынуждены были часть своих сил тратить на магическую защиту. Это позволило Фее значительно сократить расстояние.

Но и дриады не дремали. Три свободные метлы встали сзади, прикрывая две центральные с добычей, от нападения. А потому удар Феи — две большие ветвистые молнии, которые должны были сломать метлы и отправить дерзких похитительниц прямо в болото, над которым они пролетали, — пришелся впустую.

«А, промазала!» — с досады закусила губку Фея, подивившись быстроте реакции дриад.

Но теперь пришла очередь получать Фее. Все три летевшие в хвосте воровки кинули что-то в воздух и глаза Феи запорошило какой-то гадостью, вроде пепла или песка. Черные ведьмы злорадно закаркали, как стая ворон, а Фея вскрикнула от боли, стремительно теряя скорость. Пришлось срочно переключиться на магическое зрение через Анализатор, который как большой голубой глаз сканировал пространство и определял источники магической силы. Благодаря этому Фея могла безошибочно бить по ним и с закрытыми глазами.

Теперь она решила, что хватит шутить. Бить надо наверняка, тем более, что дриады увеличили разрыв и готовы были совсем исчезнуть с поля зрения. И она ударила.

Мысленный сигнал солнцу, и часть солнечных лучей причудливо переплелись между собой и образовали упругую, но прочную золотистую сеть, видимую только для Феи. Ещё чуть-чуть — и сеть оказалась прямо на пути воровок, которые со всей скорости в неё влетели, как мухи в паутину.

«Опа! Попались! — ликовала Фея. — Какая же я молодчинка! Недаром училась в Школе на одни пятерки!»

А незадачливые похитительницы, врезавшись во весь опор в сеть, в ней и застряли. Ещё один взмах волшебной палочкой — и концы сети сомкнулись. Дриады оказались в ловушке, плотно окутанные невидимыми солнечными волокнами, как рыба в неводе. Ещё взмах, и одна из нитей оказалась в руке Феи. Как удачливый рыболов, та, приземляясь на ближайшую прогалинку в лесу, потянула за собой и весь свой чудесный «улов».

— Ну как, будем говорить или в «молчанку» играть, а?! — властно и строго произнесла Фея, нахмурив лоб. Вот уже почти полчаса она ходила вокруг сети с пленниками, как тигрица по клетке.

— А что с тобой говорить, белобрысая? — наконец, раздался нахальный и резкий «каркающий» женский голос. — Все одно, сдашь нас своему «ЖАЛУ» и делу конец.

— А, может, и не сдам, откуда знаете? — вдруг остановилась Фея и пронзительно взглянула в черные как ночь глаза говорившей. — Отвечайте, что это за дела? Людей похищаете, — загнув первый палец на руке стала перечислять Фея, — на приказ остановится феи 3-го ранга не отвечаете, на меня нападаете — и уже не раз — , моих плюшевых друзей — тоже похищаете… А, ну, отвечайте, пока я тут вас не зажарила в сети, как рыбу! — и Фея выразительно подняла вверх палочку, голубой камень которой тут же стал излучать сильное тепло.

— Ой-ой-ой-ой! Не надо жарить, не надо, госпожа фея, мы-то тут при чем! — послышались голоса двух похищенных юношей. — И Фея поняла, что перегнула палку, но виду не подала.

— Так, быстро, людей отвязать, метлы сдать, магические предметы — тоже. Быстро! А то я не шучу! Одно мгновение — и сеть будет раскалена так, что вы все зажаритесь в ней, как рыба на сковороде! — Фея грозно взмахнула палочкой. В тот же миг золотистые нити стали быстро накаляться, как металлическая проволока на огне.

Послышалось сдавленное шипение черных наездниц и стоны попавших с ними в переплет людей.

— Прекрати, фея, все! Сдаемся! — взвизгнула говорившая ранее ведьма, видимо, главная в банде.

Фея снизила температуру нитей, сохранив немножко теплоты, чтобы напомнить, что в любой момент может вернуть жар. А сама подумала, что пленницы ей сейчас как раз кстати — будет на что обменивать похищенных Зверят!

Сквозь ячейки сети в её сторону были выброшены ремни, связывавшие людей, потом все пять летающих метел, потом — магические деревянные палочки, магические деревянные обручи. Фея их собрала и сложила в одну кучку, а потом повелительно крикнула:

— Так, на счет «три» я приказываю сети исчезнуть — не вздумайте выкидывать фокусов! Руки друг другу связать вот этими самыми ремнями — Фея ногой подтолкнула к сети ремни, которыми были связаны люди. — Так, связали? Ну вот и хорошо. Если вздумаете что-нибудь сколдовать, у меня уже все наготове… — и в самом деле, прямо над сетью вдруг появилась прямо из воздуха размером со среднего медведя тучка, по которой шли разряды молний. — Будете шутить — поджарю!

— Итак, считаю — «раз», «два», «три»! — Фея махнула палочкой и сеть исчезла также внезапно, как и появилась. На земле, покрытой густым слоем палой хвои, остались лежать со связанными ремнями руками пять незадачливых смуглых «охотниц» и двое совсем юных, лет по пятнадцать обоим, не менее незадачливых «охотников».

Фея не дремала. Она быстро схватила за шиворот обоих мальчишек и, усилив силу своих тонких ручек заклинанием, отбросила их в сторону от дриад. Те кувырком полетели к толстой сосне и, ударившись головами об ствол, вскрикнули. Сама же Фея не спускала глаз с ведьм, которые и без палочек и магических ободков были опасны.

— Быстро! Встать! К стволу, сюда, быстро! — она для верности дала сигнал «тучке» и та выпустила пару легких разрядов по задним местам пленниц, чтобы замотивировать их выполнять команды охотнее. Те взвизгнули и подбежали к стволу.

«Да уж, перестаралась…». — подумала Фея — удар вышел сильнее, чем она хотела. Кожа черных комбинезонов на задних местах ведьм немного расплавилась и приоткрыла для всеобщего обозрения не совсем приличную часть тела.

Фея густо покраснела и приказала:

— Задом… э-э-э-э, то есть спиной, к стволу, вот так! А теперь сесть, сесть говорю! Сидеть! Вот так, хорошо. Не шевелиться!

Ведьмы, злобно глядя на Фею, сели вокруг толстого ствола огромной старой сосны, а Фея уже быстро проводила палочкой магический круг по земле. Ещё мгновение, и её пленницы оказались под магическим «колпаком». Невидимое магическое поле теперь препятствовало им не то, что сколдовать что-нибудь на Фею, но и вообще покинуть его пределы. Они находились внутри него, как бабочки внутри стакана, повернутого вверх дном.

— Фу-у-у! Слава Создателю! — вытерла трудовой пот со лба Фея — теперь они уж точно не убегут и не сделают гадости. — А теперь отвечайте — почему напали на этих юношей, а? Быстро!

— Да никто на них и не нападал… — обиженно надув губки ответила старшая из ведьм. — Мы их давно знаем, они из соседней деревни, милях в двадцати отсюда, а взяли мы их на свадьбу. Две наши сестры за них замуж выходят сегодня в полночь, в Заповедной Чаще, вот и все…

У Феи перехватило дыхание. Голова у неё закружилась, и краска густо залила все лицо.

Сначала она ничего не понимала. И уж хотела было прикрикнуть на старшую, чтоб не дурила ей голову, но вдруг прикусила себе язык. Ведь и в самом деле, про обычаи дриад она ничего толком не знает. В Школе их не проходили, так как эти обычаи секретны.

В груди у неё все похолодело и она вопросительно взглянула на мальчишек.

Они тоже покраснели.

Наконец, один из них, чернявенький, с уже пробивавшейся растительностью на щеках и губе, не поднимая взгляда тихонько сказал:

— Это правда, госпожа, мы сбежали из дому на свадьбу… Нам назначили полянку эту… Для встречи… В общем… Невесты…

— А что за крики, ор, ремни? — нахмурилась Фея, все ещё надеясь, что её просто дурачат.

— А это наши обычаи такие, милочка, которые, между прочим, ваша Премудрость прекрасно знает! — все также нахально, с вызовом продолжала их старшая. — У нас обычай такой — мужей похищать. Они просто были не в курсе, испугались малость. Бывает… — и все впятером вдруг покатились со смеху.

— И… вы… вы… позволяете так с собой обращаться?! — с гневом воскликнула Фея. — Где же ваше человеческое достоинство?!

— А вы, что, не так что ли себе мужей добываете, а? — ехидно парировала старшая. — Замутите им голову так, что они как дрессированные кролики к вам в лапки так и бегут. У нас честнее все. У нас сила и притом без всякого обмана! — и опять все впятером покатились со смеху.

Фея поняла, что оказалась в дурацком положении. И в последний раз попыталась из него выкарабкаться, не потеряв лицо.

— Так, мальчики, пойдете со мной, я вас отведу в вашу деревню, к родителям, нечего вам с этими ненормальными водиться, понятно?

Но мальчишки исподлобья посмотрели на Фею, на её гневное, но при этом ещё более прекрасное, чем обычно лицо, и даже не пошевелились встать.

— Что? Непонятно сказано? Встать быстро!

Они оба встали, а чернявый опять, не смотря на Фею, сказал:

— Простите, госпожа, мы не для того убегали из дома, чтобы возвращаться. Мы полюбили тех девушек, которые нас ждут в эту полночь, и обратно не пойдем. Это наше право, на ком жениться и где жить. Вот, я все сказал.

Фее оставалось только прикусить губку от досады.

— Вот видишь, белобрысая, виновата-то оказалась ты! И жалобу «наверх» напишем мы, а не ты. Вмешиваешься в нашу внутреннюю жизнь, провоцируешь международные конфликты… Мальчики-то уже наши, а не ваши!

Фее стало вдруг гадко и мерзко на душе. Ей были омерзительны эти варварские обычаи дриад, но мальчишки спутали все карты. Действительно, если они согласны, что тут поделаешь? Закон об Опеке только защищает права людей от нарушения, но если они сами так хотят… Тут уж закон бессилен!

Но Фея не хотела сдаваться так просто.

— А почему вы на меня напали? Почему Зверят поймали?

— А нечего границу пересекать, дорогуша, нечего, — опять раздался грубый нахальный голос. — Границу не для того проводят, чтобы шастали тут всякие! Пропуск нужен от нашей королевы. Без пропуска — только с боем! Договоры-то, светлость ты наша, пишутся не для того, чтобы их нарушать, не так ли?! — И старшая, ехидно сощурив глаз, хищно ухмыльнулась.

И Фея покраснела ещё гуще. И тут они оказались правы. Да, Фея действительно шла по их территории, и было бы странно, если бы они на неё не напали.

Другое дело, что другого выбора у неё не было. К Морю напрямик попасть можно было только через Древляндию — страну дриад — , а обходить пришлось бы через все людское Содружество, делая значительный крюк к югу. Это заняло бы пару месяцев, не меньше. Да ещё идти пришлось не по окраине, а по густонаселенным сельскохозяйственным районам — там уж никакого инкогнито не сохранишь и в помине. Конечно, можно было выйти на самый «верх», те бы обратились лично к королеве Коре за пропуском… Но тогда было бы утрачено и время, и конспирация.

— Ладно. Хватит. Я вас поймала и вы — мои заложницы. Вернете мне Зверят, багаж и свободный проход к Морю — отпущу вас и ваших мальчишек. Нет — буду вас жарить, пока не согласитесь. Ясно?

— А чё ж не ясного-то? Кто сильнее, тот и прав. Дай нам только связаться с нашими. Вернем тебе твой зверинец в целости и сохранности, не боись…

Дело быстро пошло на лад.

Фея передала старшей её обруч, она быстро вышла по телепатической связи на старшую другого отряда.

— Все в порядке. Освобождай нас, и мы поведем тебя к твоим зверям. Они уже на месте. Не бойся. Обманывать не будем. Нам для этого нет никакого резона, нам самим поторапливаться пора, — старшая быстро взглянула на запад. — Закат уже, а у нас свадебная церемония горит в Чаще. К тому же Владычица Кора дает тебе пропуск. Она хочет иметь с тобой аудиенцию, так что война в любом случае закончилась, милочка.

«Да уж, попала! — с досадой подумала Фея. — Уж кого-кого, а эту похитительницу чужих мужей, да ещё и чужих детей, я бы хотела видеть только на магической дуэли! Но что поделаешь — Зверят и багаж спасать надо».

Видимо, сама судьба выстроила события так, что встречи с этой могущественной волшебницей не избежать, а феи всегда фанатично верили в судьбу, так что оставалось только ей покориться.

Глубоко вздохнув, Фея сняла магический «колпак» и вернула ведьмам трофейное имущество, мальчишек же оставила у себя:

— Отдам их, когда Зверят получу в целости и сохранности, понятно?

— Отчего ж… Справедливо, все по-честному, — пожала плечами старшая и, властно воздев руку с волшебной палочкой, пошла вперед.

Во мгновение ока чаща перед нею расступилась и вместо непролазных деревянных джунглей взору путников открылась широкая, гладкая и ровная тропинка, по которой идти было — одно удовольствие.

Однако вскоре лес опять стал меняться, и Фея поняла с чем это связано — они подходили к самому центру Древляндии — Заповедной Чаще.

Заповедная Чаща была действительно жутким местом. Деревья здесь были либо замшелые и крюковатые дубы, либо высохшие мертвые сосны, либо какие-то терновники и прочая гадость.

Никто толком и не знает, зачем эту Чащу назвали Заповедной. Возможно, эта традиция тянется ещё со времен Великого Раскола. Тогда единое сообщество крылатых волшебниц раскололось на Фей, Русалок и Дриад и началась между ними Тридцатилетняя война. В войне никто не победил, поскольку Дриады и Русалки заключили Вечный Союз между собой и оказались не менее сильными, чем Феи. В результате, волшебницы поделили мир на три части — феи взяли себе Поднебесье и населенные людьми территории Целестии, русалки — Море и лесные заводи, а дремучие леса и болота достались дриадам.

Заповедная Чаща с тех пор стала излюбленным местом сборищ дриад на тайные Полуночные Вечери, проводившиеся четыре раза в год — в летнее и зимнее солнцестояние и в весенний и осенний солнцеворот. По слухам, на этих Вечерях они пели свои похабные, плясали дикие танцы, пировали, катались на метлах и ступах и делали прочие странные вещи. Собственно, что именно — никто не знал, так как свидетелей этому не было. Именно поэтому Чащу и прозвали Заповедной — туда не ступала нога «Иных». Принц попал однажды на такую Вечерю исключительно благодаря Морской Королеве Лоре — родной сестры Коры.

Но сейчас тропа настойчиво вела Фею вместе с отрядом из бывших пленниц именно в самый центр Заповедной Чащи — к хижине Коры.

Наконец, последняя чащоба из переплетенных между собой ветвей замшелых дубов осталась позади, и путники вышли на круглую полянку. На полянке той стоял большой дом. Вернее, дом стоял на деревянной платформе, которая в свою очередь держалась за счет большого толстого бревна, одним концом вбитого в землю, а другим концом, подобно исполинской колонне, державшего на себе платформу и дом. Конструкция этого странного дома напоминала чем-то хижины, которые строят обитатели рек, чтобы избежать затопления в половодье.

Глядя на этот дом, Фея теперь только догадалась, откуда берутся у людей и даже у фей страшные сказки про «избушку на курьих ножках». Просто обычай строить дома на таком фундаменте был таким образом переосмыслен народной фантазией. Может, и все остальные россказни про ведьм и про Чащу имели такую же «достоверность», как и байки про «избушки на курьих ножках»?

Рядом с этой «избушкой» стоял большой круглый стол. Вернее, столом его можно было назвать весьма условно. Это был большой плоский гладко отполированный камень абсолютно черного цвета. Говорят, такие камни иногда падают с неба и зовутся феями-астрономами «метеоритами» и ничего в них такого нет. Но в некоторых из них, как считают многие феи, дремлет какая-то незнакомая магическая сила, свойства которой до конца не изучены, но которая превосходит все наши мыслимые представления. Один из таких камней был здесь. И дриады его прозвали «Черным Камнем». Он был их главной святыней. На нем проводились с незапамятных времен все их таинства и вечери, на нем клялись и давали обеты, на нем гадали и ворожили.

У камня-стола сидела высокая женщина. Как и все волшебницы, она с виду была юна, но исполненные многотысячелетней мудростью глаза выдавали её колоссальный возраст.

В отличие от фей и русалок, у которых волосы, соответственно, были светлые и зеленые, её волосы были иссиня-черного, цвета вороньего крыла, а кожа была смугла. Глаза также были черные, большие, обрамленные длинными черными ресницами. Нос был с горбинкой, напоминая чем-то клюв хищной птицы. На её голове красовался венок из вечно живых лесных цветов, а на шее — ожерелье из зубов пантеры. Женщина была облачена в черный облегающий комбинезон из шкуры пантеры и черный плащ из той же шкуры, причем капюшон этого плаща представляла собой голова пантеры. Даже ногти её, очень длинные, похожие на когти, были покрашены иссиня-черным лаком, как и её губы. Черный цвет вообще был любимым цветом дриад, за что их не любили феи.

Вообще, дриадами называли их феи «по-научному», по месту обитания — в лесах. А сами себя обитательницы лесов называли «ночными охотницами». Они, в отличие от фей, обожали убивать на охоте, пить кровь убитых жертв и устраивать экстатические праздники с плясками и песнями дикого характера, причем занимались этим именно ночью, при луне и звездах. В этом смысле они были антиподом фей, любивших день и ненавидевшим проливать кровь…

Итак, черная женщина, которая и была Темной Владычицей Корой, сидела на тростниковом кресле у Черного Камня и поджидала путников. На поверхности Черного Камня магическим образом высвечивалась карта Заповедной Чащи и на ней отображались все восемь путников, идущие в центр Чащи, прямо к «избушке на курьих ножках».

— Пришла, наконец, героиня-освободительница, — с усмешкой сказала Кора, прищурив свои черные, непроницаемые для постороннего взгляда, глаза. — Я вижу, с пути ты не сбилась.

— Зачем ты привела нас к себе, Кора? — спросила Фея. — К чему весь этот театр? Говори напрямую.

— Скажу, но не сейчас… Сначала давай покончим с формальностями! — Кора властно щелкнула пальцами и дверь избушки сама собой открылась. Из неё буквально вылетели Зверята и с радостными криками кинулись к Фее. Они запрыгнули ей прямо на ручки, обняли её и расцеловали.

— Ой, Зверятки вы мои дорогие! Ой, малышата! Ну как вы себя чувствуете? Что с вами было? — заохала Фея, улыбаясь во весь рот. Зверята выглядели отлично, как будто ничего не случилось.

— А мы и не знаем, хозяйка, сами не знаем, а-ав! — гавкнул Щенок, облизывая своим розовым мокрым язычком лицо своей любимой Хозяйки.

— М-р-р-р-мя-у-у! Просто в тумане что-то щелкнуло в голове, мы заснули, а проснулись только полчаса назад. Вот и все… — добавил Котенок.

— Ну и славно, ребятки, ну и славно! Слава Создателю! Все хорошо! — продолжала улыбаться Фея и опустила обоих Зверят на землю. А потом лицо её снова стало строгим, она повернулась к мальчишкам за своей спиной и сказала:

— Вы свободны, ступайте к вашим новым хозяйкам. Хотя на вашем месте, я бы ещё подумала, стоит ли…

Но к мальчишкам уже подбежали все пять «охотниц» и, взяв их за руки, с радостным смехом потащили их куда-то в чащу.

— Ну, теперь мы в расчете, — констатировала Кора. — Остальные взаимные претензии оставим на потом. Солнце уже зашло, а луна вот-вот появится. У нас священный обряд на носу. Милости просим поприсутствовать. Во всяком случае, мое присутствие там обязательно. Поговорим потом.

— О чем нам с тобой ещё говорить? — неприязненно сверкнув глазами, сказала Фея.

— Есть о чем, дорогая, есть о чем… Без меня ты все равно из Чащи не выберешься, да и, думаю, тебе самой может быть это небезынтересно. Пойдем. Нам ещё предстоит подъем на Лысую гору. Это не близко…

Что делать? Скрепя сердце, Фея со Зверятами отправилась в путь. А путь действительно оказался не близким.

От избушки тропинка действительно пошла резко вверх. В темноте почти ничего не было видно, а луна ещё не взошла, а потому сам факт подъема почувствовать было можно, но что это за гора такая, как она выглядела со стороны — можно было только догадываться. Другое дело, что то, что она действительно «Лысая», стало очевидно даже для бредших в кромешной темноте. Вскоре густой лес сменился редколесьем, редколесье — кустарником, а кустарник — голым камнем, кое-где покрытым редкими проплешинами жесткой и мелкой травы. Ближе к самой вершине даже травы не было, был один голый камень. Фея легко представила себе, как гора может выглядеть со стороны — снизу покрыта лесом, травой, а сверху абсолютно голая, как череп лысеющего человека, сбоку ещё покрытый волосами, а сверху совершенно безволосый.

Когда путники закончили подъем, луна уже почти достигла зенита и белый камень (то ли кварц, то ли мрамор), из которого состояла гора, заблестел множеством искорок. Гора стала действительно красивой, таинственной, какой-то сказочной. Фея широко раскрыла глаза и, глядя на это чудо, ахнула. Казалось, что камни были усыпаны множеством светлячков.

— Ну как, нравится? — торжествующе усмехнулась Кора, заметив выражение её глаз. — Лысая гора — наша главная святыня в Заповедной Чаще, хотя есть и другие святыни — священные рощи, источники, камни, омуты. Они тоже чудесны и обладают большой волшебной силой — силой леса и ночи. Но Лысая Гора — это особенное место. Все здесь пронизано волшебством, особенно в полнолуния…

Кора как-то загадочно и мечтательно улыбнулась, и в её черных как ночь миндалевидных глазах блеснул какой-то странный огонек, чего-то потустороннего и сладострастного. Но длилось это лишь мгновение, затем она продолжила своим обычным полунасмешливым, высокомерным тоном:

— Потому таинства брака мы совершаем именно на Лысой Горе, в период полнолуний, но это ещё не все… Посмотрите на её вершину, — Фея посмотрела туда, куда указала Кора и увидела там, на самой вершине, какое-то странное сооружение. Оно напоминало набор вертикально стоящих по кругу в несколько рядов больших камней. На вертикально стоящих камнях сверху были положены другие.

В центре этого сооружения стоял большой черный плоский камень — точь-в-точь такой же, как у избушки. Камни сооружения были из другого материала, чем гора — матово-белые. Они также светились, но каким-то матовым, мертвенным светом, как лицо мертвеца-утопленника при полной луне. Поэтому-то, глядя на эти камни, Фее и Зверятам стало немного жутковато. Они напоминали им ощерившиеся обломанные зубы (камни стояли неровно) на нижней челюсти какого-то доисторического черепа, только что вынутого из могилы.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Фея спросила:

— Что это за странное такое строение? Первый раз вижу такое…

— Неудивительно. Из фей ты первая, кто за многие тысячелетия ступил на эту гору. Это наша главная святыня на Лысой горе — храм Луны. Видишь, камни поставлены вкруговую — они повторяют силуэт полной луны. Здесь мы совершаем наши самые священные обряды — брак, договор, клятву (сказала Кора, выразительно посмотрев на Фею), которые носят нерушимый характер, как при жизни, так и по смерти. Но построили этот храм не мы. Это место — очень, очень древнее, не менее древнее, чем зона Предела. Его история нам до конца неизвестна, корни уходят вглубь Темных Веков, а о своих догадках я лучше умолчу…

И Кора действительно замолчала. Её взгляд опять принял мечтательный потусторонний вид и смотреть на её лицо было ещё более жутко, чем на само строение. Оно также как Луна отражало какой-то мертвенный потусторонний свет и казалось скорее лицом какого-то призрака, чем живого существа.

Фея отвернулась и зябко поежилась. Зверята тоскливо плелись у самых ног, боясь отойти от Хозяйки, чтобы не потеряться в этом странном жутком месте.

Наконец, подъем закончился и путники подошли к самим камням. Вблизи они оказались очень высокими, примерно в тридцать средних человеческих ростов.

«Стоя рядом с ними, — подумала про себя Фея, — невольно ощущаешь себя крошечной песчинкой, муравьишкой, который ничего не стоит перед могущественными стихийными силами природы. Кажется, что эти силы только до времени терпят тебя, но стоит им пробудиться, они прихлопнут тебя — и даже не заметят этого…».

Фее не хотелось идти внутрь круга камней, но их путь, судя по всему, лежал именно туда.

Внутри строения — между рядами камней, а также между внутренним кольцом камней и Черным плоским камнем — оказалось довольно большое расстояние — примерно шагов в тысячу. А потому там могло уместиться довольно много гостей. А их было действительно много…

С Корой пришло порядка пятидесяти ночных охотниц, на месте было не меньше пятидесяти, но гости продолжали прибывать. То и дело издали появлялись группы черных точек, которые, приближаясь, превращались в черных наездниц, лихо восседающих на каких-то чудных зверях, вроде черного борова или черного козла. Волшебные животные говорили человеческим языком и громко смеялись.

Всадницы были им под стать — черные распущенные волосы до плеч или даже до пояса, черные кожаные плотно облегающие тело комбинезоны, черные глаза, густо накрашенные черной тушью, черные губы. Ожерелья из зубов диких животных или черного жемчуга. А если добавить ещё дикий хохот, странные и грубые слова и обрывки песен, срывавшиеся с их уст, — у кого угодно могли сдать нервы.

«Теперь я, кажется, понимаю, мя-у-у-у! — подумал про себя Котенок, — почему они враждуют между собой — феи и ведьмы на этих чудищах. У них различий больше, чем у луны с солнцем, у дня с ночью… Жуть!»

Но впереди Зверят ожидало ещё более жуткое зрелище. Когда женщины приземлялись, тут же их странные животные — черные козлы, черные боровы, летучие черные обезьяны, черные волки и прочие — вдруг моментально превращались в… мужчин! Но каких странных мужчин! Смуглые, черноволосые, волосатые, мускулистые, приземистые, с длинной шевелюрой, с ног до головы в черной дубленой коже — они были под стать своим женам и напоминали больше волколаков, нежели людей. Вдобавок они говорили только односложно, резко, обрывисто, зато громко смеялись, да так, что их белые зубы ярко и зловеще блестели при свете полной луны.

У Феи было стойкое желание схватить Зверят под руки и улететь из этого «ведьминского шабаша» (так назывались у людей эти сборища) куда подальше, но она понимала, что это будет воспринято как трусость, а то и как оскорбление.

Кора заметила, что Фея нервничает, и ехидно, искоса посмотрев на неё, сказала:

— Странно… А твоему Принцу тут понравилось. Он быстро нашел общий язык и с охотницами, и с их мужьями…

Фея стала пунцовой от прилившей крови, но она промолчала. Кора между тем продолжала:

— Поэтому мы друг друга и не понимаем, дорогая, что мы — разные. Вы любите дневной свет, а мы — ночь, вы любите светлые чувства, а мы — дикие темные страсти. Поэтому мы и не смогли тогда ужиться вместе. Я хорошо помню, что мне сказала накануне Раскола Их Премудрость, после того, как «ЖАЛО» донесло до Их сведения, что мы здесь совершаем. Вы, говорят, отвернулись от света ко тьме, а потому вам нет места в стране света и добра… Света и добра! Гениально сказано! — Кора издевательски усмехнулась. — С каких это пор солнечные фотоны приобрели этическое содержание? Чушь! Мы не меньше любим природу, чем вы, и людей, между прочим, тоже, просто нам нравится другой аспект того и другого…

Фея не была сильна в диалектике, хотя и получила в Школе фей пятерку по этому предмету за старательность и усидчивость, а потому придумать, что возразить Коре она не смогла, хотя и чувствовала, что в её логике что-то не так. Помнится, преподавательница в Школе называла такие вещи «софизмами», но как разоблачить этот «софизм», Фея не знала, а потому закусила губку и промолчала.

А в это время луна достигла зенита и её мертвенный серебристо-голубоватый свет стал таким ярким, что можно было рассмотреть лица всех присутствующих, все детали одежды.

Впрочем, для охотниц и тьма не проблема — у них глаза как у кошек, приспособленные видеть в кромешной тьме.

Все пространство внутри камней было заполнено прибывшими, так что яблоку негде было упасть. Те же, кому места не хватило, взлетели на вершины камней и смотрели сверху. Фею же и Зверят Кора провела за собой, к северной части строения, где располагался большой трон из того же белого сверкающего при луне камня. На него воссела Кора, а рядом с ней встали Фея и Зверята.

Как только это произошло, словно откуда-то ударили раскаты грома. Это волосатые мужчины стали бить в большие бочкообразные обтянутые звериной кожей черные барабаны. Фея вспомнила, что именно такие барабаны используют для своих ритуальных плясок аборигены Дальнего Юга.

Вдруг также внезапно, как начался, шум прекратился. Воцарилось гробовое молчание.

Кора властно подняла правую руку и громким хрипловатым грудным голосом произнесла:

— Церемонию совершения великого таинства Любви и Единства, я, Ночная Королева, Владычица Заповедной Чащи, объявляю открытым. Ввести молодоженов! — и хлопнула в ладоши.

Опять забили дикую дробь барабаны. Фею и Зверят оглушило рукоплескание тысяч рук и вой и улюлюканье тысяч голосов. А затем толпа расступилась. Взору гостей открылась дорожка, усыпанная мелкой белой каменной крошкой, сверкающей при лунном свете. По ней к Черному Камню подступили молодожены.

Фея не без любопытства посмотрела было на них, но тут же густо покраснела и стыдливо отвернулась. Такого вопиющего нарушения нравственности и благочестия она не ожидала даже от дриад.

Молодожены были почти наги. Из одежды на них были только черные надбедренные повязки. Зато их тела от головы до пят были покрыты множеством синевато-фиолетовых татуировок. Сцены охоты на диких зверей, изображения хищных животных и птиц перемежались здесь с рисунками откровенно эротического характера.

Фея не знала куда прятать глаза, но, похоже, что остальным это зрелище было явно по вкусу. Крики одобрения и восторга просто оглушали её. Зверята же вообще попрятались за спину хозяйки, предпочитая вообще ничего не видеть.

Головы молодоженов украшали венки из дубовых листьев, а шеи — ожерелья с зубами каких-то диких животных.

Молодые люди — те самые, которых видела Фея днем — чувствовали себя немного скованно. Зато «невесты»… Впрочем, по мнению Феи, девицы эти были совершенно недостойны такого высокого звания, предполагающего целомудрие.

Так вот, зато «невесты» чувствовали себя в таком виде и в таком обществе как рыбы в воде. Они получали видимое наслаждение от того, что предстали перед гостями в таком виде — это было видно по их откровенно бесстыдным и развязанным движениям.

Но самым жутким в их внешнем виде, по мнению Феи, была не нагота, а сами их лица — горящие каким-то диким страстным огнем глаза, белые зубы с хищно выдающимися клыками, изгиб чувственных губ, запечатлевших в себе следы порока. Какой контраст по сравнению с этими полудетьми, которых и язык не повернеться назвать «женихами»!

В тот момент Фея горько пожалела, что не настояла на своем и силком не отправила их домой тогда, в лесу! Но теперь было поздно… Сейчас эти юноши уже часть сообщества лесных ведьм, а феи не властны вмешиваться во внутреннюю жизнь других обитателей Целестии…

Когда под гул барабанов молодожены подошли к Черному Камню, все стихло.

Кора встала со своего трона и медленно подошла к первой паре.

Затем на большом черном блюде ей поднесли два кубка из черного дерева и наполнили их какой-то багрово-фиолетовой жидкостью. После чего из рук служительниц Ночная Королева приняла черный нож с ручкой, на конце рукоятки которой была изображена ощерившая пасть пантера.

При гробовом молчании Кора взяла руку первого юноши, почти ещё мальчика с пушком на губе и щеках и резким и быстрым движением черного ножа перерезала ему вены у правого запястья.

Юноша вскрикнул от боли. Взвизгнули и Щенок с Котенком. Темно красная густая венозная кровь обильным потоком полилась прямо в подставленную чашу.

«Пожалуй, — отметила про себя Фея, — крови туда набралось как раз на четверть кубка…».

Наконец, посчитав, что крови в кубок набралось достаточно, Кора прикоснулась к ране рукой и что-то прошептала. Кровь сразу же остановилась, но на руке остался большой багровый рубец. Почему-то Фея подумала, что он останется у парня теперь на всю жизнь.

Те же самые действия она проделала и с «невестой», только в отличие от «жениха», та даже не шелохнулась. Наоборот, даже как-то сладострастно ухмыльнулась. Фее это не показалось странным. Она давно слышала о том, что кровь была излюбленным лакомством ночных охотниц.

То же самое было проделано и с другой парой.

Потом Кора подняла оба кубка над Черным Камнем, по которому пробежали багровые искры, и громко произнесла ритуальную фразу:

— Пейте же из Кубка Любви и Единения. Да станете отныне одной кровью, да не разлучитесь более никогда, пока светит эта Луна и стоят эти священные камни!

С этими словами она протянула кубок первому «жениху».

Тот сделал первый робкий глоток и тут же пошатнулся. Но, видимо, это было обычной реакцией человека на жуткую смесь колдовского пойла. Его тут же подхватили под руки две охотницы и что-то шепнули ему на ухо. Он молча кивнул и, как ребенок, зажмурив крепко-крепко глаза, одним махом опорожнил пол кубка под одобрительный гул и овации всего собрания.

Кора забрала кубок обратно — и вовремя! Потому что юноша опять зашатался и рухнул на руки стоявших позади дриад.

Но когда, через несколько мгновений он встал и открыл свои глаза, Фея ахнула — такой перемены за такой короткий срок она не ожидала! Глазные белки юноши стали красными, выражение лица — таким же хищным и страстным, как и у остальных, прямо на глазах руки, ноги и грудь стали покрываться жесткими черными волосами…

«Невеста» опорожнила свою часть кубка так, как будто это был стакан сладкой воды и громко и пронзительно засмеялась. Потом обняла своего жениха и поцеловала, да так, что из прокушенной губы прямо на подбородок потекла тонкая струйка крови, которую эта хищница с удовольствием слизала своим длинным красным язычком.

Примерно то же самое произошло и с другой парой.

Теперь настало время для самого главного.

Коре поднесли другой поднос. На нем находилась пара предметов. Это были большие браслеты из полированного негниющего дерева черного цвета. На них были вырезаны какие-то черные руны.

«Видимо, — подумала Фея, — это какой-то заговор, как и на наших кольцах, призывающий магическую силу способствовать сохранению брака».

Ночная Королева возложила браслеты на Черный Камень и торжественно произнесла:

— А теперь, на вас, ставших одной кровью между собою, а, значит, и со всеми нами, я призываю благословение этого священного места и Создателя тьмы, дабы стать вам едиными не только по крови, но и по плоти. Ваши руки, брат и сестра!

Жених и невеста осторожно возложили свои руки на Камень. По черной зеркальной поверхности пробежали темно-лиловые искры. Невидимая сила вошла в них и гримаса боли исказила лица обоих.

Затем Кора взяла первый браслет и надела его на запястье юноши. Браслет щелкнул невидимым замком, по нему пробежали лиловые искры. То же самое она проделала с рукой невесты.

— Хотя эти браслеты не связывают вас видимыми цепями, — торжественно произнесла Кора, — но, получив силу от Черного Камня, они связывают вас невидимо. Отныне вы всегда будете чувствовать друг друга на расстоянии, находить друг друга где угодно, обмениваться мыслями и чувствами. Но если вдруг вы захотите предать друг друга, сила Черного Камня вас самих превратит в камень. Такова судьба всех, осквернивших это великое таинство Любви и Единства во веки веков!

Как только она произнесла это, оглушительно грянул гром и по обеим браслетам опять пробежали лиловые искры.

То же самое произошло и с другой парой.

На Фею же эти слова произвели ужасное впечатление. Брак и у фей был священным, но не до такой же степени! Представить себе, чтобы кольца, благословленные Их Премудростью, могли убивать, она не могла. Хотя и они, безусловно, были не простой металлической игрушкой. Фея поймала себя на мысли, что с тех пор, как стала носить кольцо, она действительно чувствовала Принца лучше и острее, чем раньше. И, может быть, именно кольцо и подсказывало ей, что он действительно ещё жив…

Когда обряд обручения был завершен, Кора повернулась лицом к Камню и, воздев руки, громко произнесла:

— Во имя Создателя, который сотворил тьму, также как и свет, я, властью мне данной Черным Камнем — Источником силы и власти моей расы — объявляю вас мужьями и женами!

Голос её потонул в шуме и гвалте и все собравшиеся разом бросились поздравлять новобрачных. Они их обнимали, целовали, дергали, некоторые даже кусали и щипали, особенно юношей. Наверное, окажись молодожены одетыми к концу поздравлений они все равно оказались бы обнаженными как новорожденные дети.

Когда, наконец, первые страсти улеглись, гости гурьбой повалили из святилища наружу, прямо к накрытым длинным столам.

Фею и Зверят, как почетных гостей, посадили рядом с Корой.

Впрочем, тамошняя еда мало подходила для них. Оленина, зайчатина, мясо диких гусей и уток, вепрей, кроликов и прочей лесной живности. Все дымящееся, горячее, сочное, посыпанное какими-то странными приправами и политое ароматными соусами, от которых шли слюньки и хотелось есть как можно больше, хотя у Феи и Зверят все это, наоборот, вызывало отвращение. Напитком была та самая жидкость, которую пили молодожены, только, конечно, без их крови.

Гости жадно накинулись на угощение. Ели руками, жадно разрывая брызжущее соком мясо, глотая его большими кусками. Пили целыми кубками.

Молодожены сидели рядом с Корой.

Фее бросился в глаза забавный обычай — жены кормили и поили своих мужей прямо с рук. Пожалуй, это был единственный привлекательный и лирический эпизод этого дикого пиршества.

Любопытная Фея украдкой просканировала Анализатором багрово-фиолетовую бурду, которую они пили, и с удовлетворением отметила высокое содержание в ней амфетаминов и звериных гормонов, так что дальнейшее поведение представителей ночной расы не стало для неё большой неожиданностью…

Потому что когда первый голод был утолен, опять дико забили барабаны, к которым присоединились и пастушеские деревянные свирели. Мелодии, которые они издавали, были на редкость примитивны, безыскусны, но удивительно ритмичны и зажигательны. Не успела Фея и глазом моргнуть, как охотницы повытаскивали своих мужей из-за столов и пустились в пляс.

Что это были за пляски! Более дикого, более чувственного, если не сказать, эротического зрелища она ещё не видела.

Пляски состояли, в общем, из довольно-таки, на первый взгляд, простых, но трудно исполнимых без подготовки движений, в которых были задействованы все части тела одновременно.

Пары при этом постоянно норовили схватить друг друга за руки, за плечи, за бедра. Мужчины брали своих напарниц на руки, перекидывали их через голову, женщины бросались на грудь и шею мужчинам. В общем, создавалось впечатление полного хаоса, в котором имело значение только одно — это было выражение сплошной чувственности, ничем не сдерживаемой игры страстей, темного начала, освобожденного чудовищным напитком и магией этого странного места.

Фея в который уже раз густо покраснела и стыдливо отвела взгляд от этого беснования. А когда подняла посмотрела снова, то подумала, что лучше бы этого ей было не делать. Потому что некоторые пары уже повалились на землю, срывая друг с друга одежду и стали делать совсем уж неприличные вещи. Их примеру последовали другие — и вот уже все пространство Лысой Горы наполнилось возлежащими, дергающимися обнаженными телами. А гул барабанов и визг свирелей не только не утих, но ещё больше усилился. Но даже он не мог заглушить сладострастных стонов дошедших до крайней степени неистовства любовников.

Фея готова была провалиться под стол от стыда, но Кора, с любопытством и нескрываемым наслаждением наблюдавшая за её реакцией, наконец, решила, что с неё хватит.

— Ну что ж, дорогая, раз мы с тобой остались в меньшинстве, без пары, нам больше нет нужды здесь оставаться.

Фея готова была на все, лишь бы убежать, улететь, исчезнуть, испариться отсюда как можно быстрее. Красная как вареный рак она молча закивала в знак согласия. Зверята же давно сидели под столом, спрятавшись за скатертью, и закрыв свои ушки и глазки плюшевыми лапками.

Кора щелкнула пальцами и вдруг словно из-под земли перед ней появилась большая деревянная ступа, вроде тех, в которых крестьяне выжимают виноград. Она оказалась достаточно велика для того, чтобы в ней легко поместились все четверо. По слову Ночной Королевы ступа резко взмыла вверх.

Но даже и теперь Кора не смогла обойтись без издевки. Ступа трижды описала круг над вершиной Лысой Горы, чтобы Фея получше смогла рассмотреть ужасное зрелище внизу. Однако, когда ступа зашла на третий круг, внезапно туча закрыла полную луну, которая сама, казалось, устыдилось того, что происходило внизу, и Лысая гора погрузилась во тьму. Кора разочарованно вздохнула и направила полет ступы вниз, к «избушке на курьих ножках».

Полет — точнее, спуск, — был таким стремительным, что и у Феи, и у Зверят даже перехватило дыхание.

Один вопрос все время вертелся у Феи в голове, вопрос, на который она была бессильна найти ответ: «Принимал ли участие Принц в этих жутких оргиях, когда «гостил» у Ночной Королевы? Не составил ли он Коре «недостающую пару для наслаждения»?

Но спросить прямо об этом у Коры она не решалась, особенно при Зверятах, а лесная ведьма ничего об этом не сказала.

Наконец, ступа мягко приземлилась у другого Черного Камня, что стоял перед хижиной Коры. Кора опять заняла место на том же кресле возле Камня, что и при их первой встрече, жестом пригласив Фею и Зверят сесть на деревянные табуреты у противоположной части Камня. Выдержав длинную паузу, она мрачно сказала:

— Знаете ли вы о том, что идете на верную смерть и несете смерть тому, за кем идете, а, возможно, и всем нам?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Фея, которую больно укололо сомнение Коры, а также её поразительная осведомленность в столь секретном предприятии.

— Не притворяйся дурочкой. Конечно, я имею в виду твое безумное намерение идти прямо в лапы солнечной колдуньи.

— Я…

— Довольно! — резко оборвала Кора. — Не нужно мне здесь петь дифирамбы всемогущей любви и тому подобные бредни. Самое главное, на мой взгляд, в этом деле это, во-первых, полное непонимание с твоей стороны в какую историю ты попала…

— А во-вторых?

— А во-вторых, непонимание того, ПОЧЕМУ все это произошло.

— И почему же?

— Твой муж совершил тяжелейшее из возможных преступление — он нарушил Великое Равновесие. Из-за его проступка теперь под угрозой находится не только его и ваша жизнь, но и многие другие, возможно, само существование этого мира. Разве ты не знаешь, о, Премудрейшая из Фей, — с мрачной усмешкой сказала Кора, обнажив ярко белые, как у черной пантеры, зубы, — что нарушение клятвы может нарушить Весы Порядка и привести к катастрофе? Так, маленький снежок, брошенный с вершины горы, может вызвать лавину…

— Что ты имеешь в виду? — с замиранием сердца спросила Фея.

— Когда твой муж был у меня в гостях, он дал слово — отдать мне первое, что увидит рядом с тобой, когда найдет тебя на Острове Фей. Ты знаешь это, он рассказал тебе. Он поклялся на этом самом Черном Священном Камне — и я приняла его клятву, в обмен на помощь. Без меня он ни за что бы не добрался до Острова фей и уж тем более не сбежал бы оттуда с тобой. Я сдержала свое слово — он же не выполнил своего обещания. Равновесие мира пошатнулось. И обстоятельства сложились так, что он вышел на карлика, обладавшего одним из последних, ещё не уничтоженных зеркал Непобедимого Солнца. Посмотревшись в это зеркало, он вызвал к жизни древнее зло, которое было почти обезврежено и позабыто, и теперь это зло готовится нанести новый удар по Целестии. Опасность угрожает всей стране. И опасность, с которой, вполне возможно, не справиться ни Триединой Премудрости, ни даже всему Сообществу фей. Феи за время эры Порядка и Процветания изрядно поутратили свои боевые качества… — и в голосе Коры послышалась ничуть не скрываемая издевка.

Фея закрыла побледневшее личико руками.

«Создатель!» — подумала она, — «Создатель мой, ведь это правда! Я ведь знала, что невыполнение клятвы, данной у Черного Камня, может привести к таким последствиям, но даже и не попыталась исправить содеянное! Какая же я дура! А ещё — Хранительница Предела 3-го ранга… Допустила ошибку, как первокурсница».

В самом деле, когда Фея очнулась от сна в бутоне Цветка Забвения и вполне оправилась от перенесенных переживания, она задала Принцу вопрос, каким образом он проник на секретный Остров фей и сумел ускользнуть оттуда с нею на руках.

Сначала Принц принялся по обычаю выдумывать, но Фея тут же поставила его на место — никогда не лгущих фей невозможно обмануть. Тогда он признался и рассказал и о клятве, и обо всем. Тогда Фея устроила ему порядочную головомойку. И в самом деле, как он посмел поставить на кон судьбу их маленькой новорожденной дочурки! Она не выдержала и даже пару раз огрела его с досады полотенцем по шее, но что теперь сделаешь?

Да и Принц прав, когда говорил, что не знал наверняка, что первым встретит, когда увидит Фею — откуда он мог знать, что Фея там родит второго ребенка? Он думал, что речь идет о какой-нибудь магической безделушке или о чем-нибудь в этом роде. Мало ли что взбредет женщине в голову? Да и когда ему было думать обо всем этом, если другого способа попасть на остров Фей как волшебная метла не было?

И как обычно, самым «убойным» аргументом было «все это я сделал для тебя, любимая, честно-честно…»..

Ну как ей было не простить Принца?

Однако, что же в таком случае делать с клятвой? Конечно, можно было обратиться напрямую к Триединой Премудрости… Но это было чревато. Принца за такую клятву, а тем более за то, что он натворил на Острове фей, вообще могли усыпить лет эдак на пару тысяч, а потом ещё и память стереть, навсегда разлучить с семьей… А потому Фея тогда предпочла смолчать. Подумала, что обойдется, а вот теперь как все обернулось! Что теперь будет, когда узнают обо всем там, «наверху»? Фея предпочитала об этом не думать.

— … Но выход есть, — продолжила, как ни в чем не бывало, Кора, — если ты исполнишь клятву Принца, то Равновесие может восстановиться само собой…

— Да как ты смеешь, черная ворона, требовать, чтобы мы отдали тебе на съедение нашу малютку! — зарычал вдруг до того тихо сидевший на своем месте Щенок и, смешно оскалившись, вместе с Котенком бросился на Кору.

Кора даже не посмотрела на них. Оба Зверенка упали ниц, опутанные со всех сторон темно-зелеными вьющимися растениями.

— Во-первых, не на съедение, а на обучение, — невозмутимо сказала Кора. — Во-вторых, эта девочка предназначена мне Звездами, которые четко следят за Равновесием среди Основных Рас Целестии, а потому девочка все равно придет ко мне. В-третьих, как хотите, думайте сами, как восстановить Равновесие по-другому. А заодно и уйти от уголовной ответственности, которую заслужил Принц. Ведь его до сих пор не арестовали только потому, что его преступление против Порядка и Процветания Целестии ещё не предано огласке… — словно прочитав мысли Феи, злорадно ухмыльнулась Кора.

Внутри у Феи все похолодело.

Мало того, что из-за аферы Принца с клятвой у Черного Камня безопасность всей Целестии теперь под угрозой. Даже если Сообществу Фей и удастся освободить Принца из плена загадочной солнечной колдуньи, его могут тут же арестовать и предъявить ему страшное обвинение — преступление против Священных Принципов Порядка и Процветания Целестии. А по этой статье никаких послаблений не предусмотрено. И если скандал с хулиганским налетом Принца на Остров Фей ей удалось, в конце концов, замять, то нарушение клятвы, поставившее под угрозу равновесие всего мира — это уж слишком!

Оставив всякую гордость, Фея умоляюще подняла свои небесно голубые глаза, полные слез, на Кору и вопросительно взглянула на неё. Кора была на седьмом небе от счастья: ну разве теперь кто-нибудь может возразить, что эти феи не плаксы и слюнтяйки? Куда им до ночных охотниц!

— Впрочем, так уж и быть, — смягчилась она, — ради моей искренней симпатии к Доброму Принцу и моей сестре Лоре, которая за него постоянно просит, я подкину вам кое-какую информацию… — С этими словами Кора бросила щепотку какого-то белого порошка на черный камень, по которому тут же пробежал сноп черно-лиловых искр. На гладко отполированной поверхности проступили какие-то смутные образы.

… Кора долго не выходила из состояния магического транса, в котором она находилась, вглядываясь в черно-лиловые глубины Черного Камня. Когда же она наконец, пришла в себя, лицо её выглядело крайне усталым и изможденным. Под глазами появились черные тени, а переносицу пронизали тонкие морщинки. Ещё какое-то время она смотрела невидящими глазами как будто бы сквозь наших друзей. Потом, словно очнувшись, обвела их усталым и непонимающим взглядом, как будто впервые их увидела и не понимала, что же они здесь забыли. Однако через пару мгновений память вернулась к ней.

— Да-а-а, трудно вам будет выручить Принца в обход Закона Равновесия, тем более, что он все равно потребует от вас удовлетворения, но по-другому… Ну что ж, если это ваш выбор — дерзайте. Через Море вам помогут переправиться русалки — я дам им знать по своим каналам. Но потом помощи вам ниоткуда не будет. Ибо Заморье пустынно, там никто не живет, кроме диких зверей, и вообще — странные там места. Пустыня тянется на многие десятки миль, которую населяют призраки, смертельно опасные призраки… Какова их природа — я не знаю, но каким-то образом они связаны с сознанием самого путника. А потому я бы вам посоветовала, проходя через это гиблое место, не шуметь, ни о чем ни говорить и даже не думать. Возможно, это вам поможет преодолеть её. Потом будут Скалистые горы — это ещё хуже. Там обитают чудовища, разнообразие которых не перечесть, которые опасны ДАЖЕ для фей…

— Чудовища? — недоверчиво протянула Фея. — Разве таковые ещё остались? Про опасности Пустыни в Заморье я согласна. Что-то об этом мы проходили в Школе. Но вот чудовища? Ведь мы давным-давно истребили по всей Целестии, разве не так? Именно после этого было объявлено о наступлении эры Порядка и Процветания!

— Черный Камень никогда не лжет, дорогуша, в отличие от учебников, которыми потчуют вас в вашей хваленой «Школе», — резко оборвала Фею Кора. — А то, что ты ничего об этом не знаешь — не мудрено. Заморье — карантинная зона. Туда имеют допуск только феи из «ЖАЛА», и то — по служебной командировке. Прочие не допускаются — слишком опасно. Так что подумай ещё раз, моя дорогая, что тебе грозит, если ты нарушишь и это повеление Триединой Премудрости…

— Я нарушу любой закон ради спасения моего возлюбленного Принца! — дрожащим голосом проговорила Фея, а сама ощутила, как сердце пронзил какой-то холодный клинок, и оно предательски сжалось.

— И все-таки, почему там уцелели монстры, Кора? — стремясь как можно скорее уйти от развития этой крайне неприятной темы, спросила Фея.

— Нет ничего проще. В самом деле, когда-то феи объединились и истребили почти всех чудовищ в Целестии, но до Скалистых гор они так и не добрались. К тому времени произошел Великий раскол. Феям стало уже не до монстров. А после Тридцатилетней войны уже и силенок явно не хватало… С тех пор там и живут чудовища. Именно поэтому я советую вам по горам передвигаться только днем, а по ночам зажигать вокруг себя магический огонь — большинство чудовищ его боятся. Но самое главное — НИКОГДА НЕ ЛЕЗТЕ В ТАМОШНИЕ ПЕЩЕРЫ И НЕ НОЧУЙТЕ ВОЗЛЕ КАМЕННЫХ СТЕН, слышите? Только на открытом пространстве, окружив себя стеной пламени — даже, и ОСОБЕННО, сверху!!! Ведь никогда не знаешь, КТО может с них спуститься, понимаете?

Конечно, Фея ничего не поняла — и напрасно, ведь Черный Камень открывал не только отдаленное настоящее, но и возможное будущее. А Кора лишь покачала головой, вздохнула и продолжила дальше:

— Но самым тяжёлым испытанием для вас будет проникновение в саму Золотую Башню. Башня стоит на высочайшей в Целестии горе, которая к тому же абсолютно гладкая, а потому подняться на неё можно только по лестнице. Но лестница эта — волшебная, золотая — как только ступишь на неё, она может сжечь ступившего дотла. А потому подняться на гору сможет только фея, — сказала Кора, бросив выразительный взгляд на обоих лежащих на траве Зверят, — так как только у неё есть крылья.

При этих словах Котенок и Щенок понурили свои плюшевые головки и грустно вздохнули, а Фея ещё больше нахмурилась.

— Но это ещё не все, — продолжала Кора. — Даже если Фея и полетит, её сразу заметят с Башни никогда не спящие рабы Непобедимого Солнца — золотые големы. Они летают на золотых драконах, изрыгающих настоящее драконье пламя, от которого плавится даже гранит. Да и само Непобедимое Солнце постоянно озирает свои владения при помощи своих проклятых колдовских зеркал — она ведь тоже НИКОГДА НЕ СПИТ! А потому шансов пробраться незамеченной у тебя, дорогуша, нет…

— Значит, я пойду замеченной! — дерзко вставила свое слово Фея, пытаясь скрыть предательскую дрожь внутри. — Да, я с самого начала так и собиралась поступить. Я вызову эту сумасшедшую бывшую фею на бой и выиграю его!

— Безумная! — схватившись за голову, с нескрываемым ужасом прокричала Кора. — Бой с Непобедимым Солнцем один на один невозможен! Хотя она и потеряла свое тело, но взамен приобрела невиданную дотоле мощь. Подобно тому как увеличительное стекло, поймав солнечный луч, отражает его с многократной силой, так и Непобедимое Солнце, вобрав в себя часть энергии солнца, получила способность с невиданной силой отражать его. Она может превратить в горстку пепла любого, кто станет на её пути, одним только взглядом! Даже вся армия фей не рискнет сразиться с ней в открытом бою. Да, в прошлой войне феи разбили зеркало, которым эта безумная хотела поработить мир, но это стоило таких потерь, что продолжать войну они были не в состоянии и оставили солнечный призрак в покое на долгие века. Кроме того, владычица Золотой Башни — призрак, а как можно одолеть того, у кого нет ни плоти, ни крови, кто не знает боли и слабости, кто не подвластен самой смерти!

— А я и не стану тягаться с ней магией, — дрожащим голосом проговорила Фея. — Я… у меня другой план. Я приду без оружия и без оружия буду с ней сражаться, но как — я сказать тебе не могу, пока…

— Более безумной затеи мне ещё не доводилось видеть на своем, прямо скажем, очень долгом веку, — мрачно сказала Кора и надолго замолчала.

— Разве ты не поняла, безумная, — наконец, проговорила она, — что у тебя нет НИ ЕДИНОГО ШАНСА победить? Да что там победить — вернуться живой обратно. Твой поход в лапы солнечного чудовища — это самоубийство! Проще сразу засунуть голову в петлю или броситься в океанские бездны, чем проделывать такое опасное путешествие, финал которого будет таким же… Разве ты не поняла, что единственный твой шанс выйти из этой истории живой и спасти Принца — это восстановить нарушенное Равновесие? Ведь как только оно будет восстановлено, мировой порядок сам сложится так, что Принц выйдет из этой истории невредимым, и все — безо всяких приключений и опасностей!

— Нет, Кора, тебе меня не уговорить. Лучше умру я, но не позволю калечить моей дочери жизнь только из-за того, что мой муж когда-то дал опрометчивое обещание, — отчеканила Фея.

— Ну что ж, — не смогла скрыть своего разочарования Кора, — как хотите. Я должна была вас предупредить — и я свой долг исполнила. Единственное, чем я могу вам помочь — это дать вам вот это… — С этими словами она протянула им маленькую деревянную флейту.

— Что это? — хором спросили Котенок и Щенок — большие любители всяких таких штучек, на которых можно сыграть что-нибудь веселое.

— Не вздумайте с ним играть! — предупредив их намерения, строго заметила Кора. — Это не игрушка! Флейта — волшебная. Она может оказывать самое разнообразное воздействие на разных существ. Одних она может усыпить, других — развеселить, третьих — пустить в пляс, а четвертых — напугать. Будьте осторожны, действия ее непредсказуемы! Все её свойства не знаю даже я… Возьмите, быть может, она вам окажется полезной. И помните, — сделав «страшные глаза», мрачно добавила Кора, — НИКОГДА НЕ СМОТРИТЕ НЕПОБЕДИМОМУ СОЛНЦУ В ГЛАЗА — СГОРИТЕ или забудете сами себя. И ещё, — голос Коры вдруг как бы стал куда-то удаляться, становясь в тише и тише, — с тех пор как Оно потеряло тело, ОНО НИКОГДА НЕ ВИДЕЛО СВОЕГО ПОДЛИННОГО ОТРАЖЕНИЯ…

В этот момент что-то щелкнуло в ушах у друзей, а когда они пришли в себя, то с удивлением обнаружили, что находятся уже за границами Заповедной Чащи и идут по утоптанной тропинке вон из леса. На востоке занимался розовый рассвет, а воздухе отчетливо различался привкус соли — они подходили к побережью великого моря Тетис.

Глава 8 Морская королева Лора

Настроение у друзей заметно улучшилось.

В самом деле, хорошо утоптанная тропинка петляла посреди леса, который буквально на глазах становился все светлее и реже. Остались далеко позади мрачные ели и кедры, вовсю зачирикали птицы. По веткам деревьев то тут, то там пробегали белки и бурундуки, на прогалинах показывались даже зайцы. Лес словно ожил, из врага превратившись в друга.

Зверята тут же принялись насвистывать веселые мелодии — мрачные пророчества лесной ведьмы стали казаться им кошмарным сном, от которого они, наконец, счастливо пробудились. Даже Фея как-то разом воспрянула духом и, забыв о предосторожности, иногда подпевала Зверятам своим тонким красивым голоском.

Однако когда сквозь просветы между деревьями стали проглядывать прибрежные холмы и стал слышен отдаленный шум прибоя, до слуха путников донеслись резкие слова команды:

— Именем Триединой Премудрости, остановитесь!

Имя Триединой Премудрости — священное для любого, кто рожден в стране фей — вызвало у путников единственно возможную реакцию — они встали как вкопанные.

Откуда-то сверху на полянку спустились десять фей, сидящих верхом на волшебных крылатых животных: белокрылых грифонах, золотистых мантикорах и розовых пегасах. Туники и короткие плащи у наездниц были двух цветов — белые и золотистые, только у одной из них одежда была особого, кремово белого цвета. У всех фей на груди висели золотые медальоны с изображением рассерженной пчелы с воинственно обнаженным жалом. Такая же пчела была вышита и на повязках, которую все они носили на правой руке, и на груди туник. Все они были как на подбор высокого роста, идеально сложены, подтянуты, словом, идеальные воительницы.

Сердце Феи тревожно сжалось. Носить золотистые и белоснежные туники, а тем более передвигаться на крылатых животных имели право только феи 2-го и 1-го рангов. Эмблема же рассерженной пчелы не оставляла никаких сомнений в том, к какой касте Сообщества принадлежали эти феи.

Для Феи это означало одно — теперь все пропало! Биться с могущественным «ЖАЛОМ» для простой феи — верное самоубийство. Их мастерство и сила намного превосходит возможности обычных фей, а вооруженное сопротивление адептам Ордена — тягчайшее преступление, равносильное измене Сообществу и Священным Принципам.

— Хранительница Предела №3 и её свита, именем Триединой Премудрости остановитесь, — повторила «кремово белая» фея — видимо, она была главной.

Фея покорно приземлилась и отсалютовала ей, а Зверята пали ниц, как и полагалось поступать по Уставу.

— Чем я обязана столь высокой для меня чести, старшие сестры? — как ни в чем не бывало спросила Фея, как будто бы она удалилась не на добрые пять сотен миль от места своего постоянного служения, а гуляет рядом со своей хижиной.

— Хранительница Предела №3, предъявите, пожалуйста, пропуск, дающий Вам право покинуть территорию, доверенную Вам Сообществом, — бесстрастно ответила Кремово-белая.

Фея поняла, что попала в весьма затруднительное положение. Она рассчитывала, что успеет пересечь Море ещё до того, как «наверху» узнают об её авантюрном походе, но теперь она увидела, что просчиталась. Патруль явно все уже знал и намеренно приготовил ей засаду.

В это время остальные феи патруля «ЖАЛА» окружили путников плотным кольцом и держали наготове волшебные палочки.

— У меня нет никакого пропуска, — честно ответила Фея, ибо лгать она не умела. — Но я поставила других Хранительниц в известность о моем отъезде, — тут же добавила она, как будто это могло хоть как-то оправдать её проступок.

— В таком случае, Вы арестованы по обвинению в самовольной отлучке с места служения Порядку и Процветанию Целестии, временно лишаетесь статуса Хранительницы и права ношения знака отличия 3-го ранга вплоть до решения Трибунала, — также бесстрастно произнесла Кремово-белая.

— Пожалуйста… — непослушными губами через силу произнесла Фея, — возьмите… — И дрожащими руками сняла с себя знак 3-го ранга — трехглавого изумрудного дракона, висящего у неё на груди. После чего отдала одной из воительниц «ЖАЛА» и свою волшебную палочку.

— Ну и замечательно, сестра. Значит, силы применять не придется, — довольно произнесла Кремово белая. — Это для Вашего же блага, дорогая, для Вашего же блага… — внезапно изменившимся голосом, в котором прозвучали несвойственные для фей «ЖАЛА» доверительные нотки, прошептала она. — Поверьте моему многотысячелетнему опыту работы в Заморье — там Вам не место. Вы просто погибнете и своего мужа этим не спасете. Это не Ваше дело и… не Ваша война. — А потом, уже вслух, сухо скомандовала:

— Следуйте за нами, сестра, не вздумайте отстать. А вы, сестры, — обращаясь к двум золотистым, на мантикорах, — возьмите Зверят себе. Мы отправляемся на Остров немедленно.

Фея в отчаянии понурила голову и из её глаз по щекам поползли крупные, с горошину, слезы.

«Не может быть, — думала она — чтобы мое путешествие за Принцем так бесславно закончилось! Не может этого быть! Но что я могу поделать?»

А в это время «мантикоровые» феи подошли к Зверятам, чтобы отвести их на своих крылатых «коней».

И тут Зверят прорвало…

Вдруг Котенок и Щенок как по команде бросились к Кремово Белой и, обхватив лапками её ноги, наперебой заголосили:

— Умоляем Вас, о, премудрая госпожа, отпустите нас! Умоляе-е-е-ем! Мы не просто так ушли из места нашей службы! Мы идем спасать дорогого Принца, которого похитило Непобедимое Солнце и теперь только мы можем его спасти! Умоляем, отпустите н-а-а-а-ас!

При виде такого зрелища даже бесстрастная свита Кремово-белой не смогла сдержать улыбок. Только Кремово-белая не улыбалась, наоборот, выражение её лица стало ещё более суровым.

— Думаете, я не знаю, зачем и куда вы отправились? Заблуждаетесь! Это обстоятельство в ещё большей степени побуждает вас арестовать — не только за сам факт грубейшего должностного преступления, но и ради вашего же спасения! О вашем появлении в Заморье не может быть и речи. Шансов у вас нет. Принца вы не спасете. Вы даже не преодолеете Пустыню Желаний.

— Преодолеем, госпожа, преодоле-е-е-еем! — в один голос закричали Зверята. — Ведь без нас Принц погибнет!

— Хотелось бы вас обнадежить, но скорее всего, — вздохнула Кремово-белая, — он уже итак погиб. Непобедимое Солнце всех мужчин превращает в големов сразу же, как их похищает. Никто не возвращался живым из её проклятого Золотого Чертога. И ваш поход изначально обречен на неудачу. Мне очень жаль, поверьте… — добавила она, понизив голос.

Фея заплакала навзрыд. Даже Котенок опустил свою пушистую серую головку и готов был смириться, но не Щенок! Он не намерен был сдаваться.

Пользуясь тем, что на него никто не обращал внимания, он тихонечко полез в потайной кармашек, сделанный прямо в его плюшевой шкурке, и нащупал в нем деревянную флейту Коры.

«Осторожно, действия ее непредсказуемы! Все её свойства не знаю даже я. Возьмите, быть может, она вам окажется полезной…». — прозвучали её загадочные слова у него в голове. А потом он вместе с Котенком покорно отправился к мантикорам, чьи хозяйки уже забрались в седла.

Кремово-белая верхом на своем пегасе взмыла в воздух и готовилась уже дать команду к отлету…

Как вдруг Щенок резко выхватил деревянную флейту и изо всех сил в неё подул (играть на флейте он, конечно же, умел не больше, чем слон на фортепиано). Флейта издала такой пронзительный визг, что Фея с Котенком навзничь рухнули на землю, зажав уши от нестерпимой боли, а волшебные крылатые звери просто взбесились!

Во мгновение ока их как ветром сдуло, да так, что их наездницы чуть не послетали с седел! На полянке остались только Зверята, Фея, да пара белых перьев, выпавших в суматохе из крыльев незадачливых чудо-коней.

А потом Щенок засмеялся. Он катался по траве, сжимая плюшевыми лапками свой коричневый мохнатый животик, и никак не мог остановиться. Фея и Котенок бросились обнимать и целовать Щенка, не в силах выразить свою радость от такого чудесного избавления.

Первой пришла в себя Фея.

— Зверятки мои дорогие, а ну быстро прекратите веселье, вставайте! Очень скоро феи совладают со своими крылатыми конями и снова будут здесь. А ну, кто быстрее побежит за мной вприпрыжку? Кто первым наперегонки добежит до Моря? Спорим, Щенок?

— Ни за что, м-я-у-у! — гневно мяукнул Котенок и рванул как порядочный спринтер вперед. А вслед за ним, громко гавкая, побежал Щенок. Фея же просто взлетела в воздух и что есть силы полетела к Морю.

Через пару минут они уже были на Побережье, где их ждала помпезная встреча — сама Морская Королева Лора изволила пожаловать. А уж здесь, в её коронных владениях, Фея была в безопасности — как гласила поговорка, «с Моря выдачи нет». Это была территория морских волшебниц и сюда не распространялась власть Триединой Премудрости.

Через Море путники перебрались благополучно. Две большие морские черепахи на спинах-панцирях, к которым для удобства были прикреплены седла, перевезли Котенка и Щенка. А сама Фея проделала путь ну просто по-королевски — на личной морской колеснице Морской Королевы Лоры. Колесница представляла собой длинную вместительную ладью, выточенную целиком из красного дерева, инкрустированную красными, нежно-розовыми, аквамариновыми и голубыми кораллами. Кормовая часть колесницы была уставлена мягкими диванчиками и креслицами и закрыта от палящего солнца шелковым тентом. Двигалась она при помощи упряжки из 6 гигантских тритонов размером с крупного слона каждый.

Такой прием был оказан Фее, конечно же, ради Принца. Лора была самой близкой подругой Принца и их взаимных приключений не перечесть. Так, например, именно Лора научила его плавать, нырять и танцевать русалочьи танцы при луне. А он научил Лору разговаривать со зверями и птицами и рассказывал ей сказки.

Как повествуется в одной их Хроник («Остров Фей и Цветы Забвения»), все это кончилось большим скандалом — Фея порвала с Принцем и вместе с сыном сбежала на Остров Фей. Лора тогда помогла ему вернуть жену, познакомив со своей сестрой Корой, которая дала Принцу волшебную метлу. После побега с Острова Фей именно Лора дала беглецам укрытие от погони.

Потеря Принца и желание спасти его объединили двух соперниц так, как их раньше разъединяло присутствие Принца. К тому же о переправе Феи попросила Кора, а родной сестре Лора не могла отказать ни в чем.

Путешествие обещало быть не только безопасным и быстрым, но и приятным. Ведь благодаря волшебству Лоры стояла превосходная погода, ярко светило солнце, дул приятный теплый бриз. Сопровождавшая Морскую Королеву свита — русалки — пели свои чарующие песни под аккомпанемент морских раковин и арф, на которых играли веселые бородатые водяные.

Котенок и Щенок не могли нарадоваться — ведь они-то были в Море первый раз! Они с упоением слушали прекрасные мелодии, так созвучные музыке волн, и наслаждались игрой солнца на ярко-зеленых волнах Моря. Котенок уютно жмурился на солнышке и дремал, как дома на печке. Щенок довольно вилял хвостом и даже пытался подпевать, но его гавканье и подвывание никак не попадали в такт, что доставляло неудобство поющим, которые, однако, благодушно терпели. Черепахи везли их не торопясь, спокойно, и они почти не страдали от качки.

Но в королевской колеснице царило совершенно другое настроение.

Лора стояла прямо у носа Колесницы. Светло-зеленые волосы Морской Королевы развевались на ветру, как и её короткое платье. Она пристально смотрела куда-то за линию горизонта, словно стараясь увидеть далеко впереди контуры этой ужасной Золотой Башни, а может, и саму её Владычицу наверху — похитительницу её любимого Принца. Лицо её было тревожно и даже казалось немного испугано (чего за ней никогда не замечалось ранее). На её молочно-белой коже резко обозначились морщинки на переносице, а зеленые, как у кошки глаза, почти не моргали — она как будто спала на ходу. Она судорожно перебирала своими длинными тонкими пальцами с перепонками складки своего светло-зеленого платья, сплетенного из водорослевых волокон.

В таком же состоянии пребывала и Фея, которая полулежала на зеленом тростниковом кресле чуть поодаль.

Молчание затягивалось, становясь тягостным для обоих волшебниц.

— Опасное ты затеяла дело, — хмуро глядя в одну точку — на линию горизонта, проговорила, наконец, Лора. — Сунуться прямо в жерло пробудившегося вулкана было бы безопасней, чем идти к этой сумасшедшей, которая к тому же имеет такую силу, что с ней не могут потягаться все волшебницы Целестии.

— Ты же знаешь, Лора, что у меня нет другого выхода… — отозвалась Фея, почему-то внимательно рассматривая кончики тонких розовых ногтей. — Если не я, то кто же спасет моего Принца?

— Не говори чепухи! — парировала Лора. — Выход всегда есть. Ты знаешь, что стоит только исполнить обещанное…

— Это исключено, — оборвала её на полуслове Фея. — Да и потом… Непобедимое Солнце все равно надо остановить, рано или поздно. Возможно, что другого такого шанса больше не будет…

— Безумная! Неужели, ты думаешь, что можешь сделать то, чего не смогло сделать все Сообщество фей? Какое самомнение! — скривила в презрительной гримасе тонкие коралловые губки Лора.

— Не знаю, право… — как бы сквозь сон, медленно, проговорила Фея, — но какая-то внутренняя уверенность в этом у меня есть… Что все это не случайно так получилось… Я это чувствую, а интуиция фей никогда не обманывает!

— Ну что ж, поступай как считаешь нужным, — с деланным равнодушием сказала Лора, — но знай, что там тебе рассчитывать не на кого. И пути назад у тебя тоже не будет. Утром ко мне прилетела целая эскадрилья «ЖАЛА». Они требовали твоей выдачи. Пришлось их отправить восвояси, благо, тебя у нас действительно не было, а то бы пришлось изрядно повозиться… — прекрасное лицо Лоры исказила кровожадная гримаса.

— Я знаю, Лора, мы со Зверятами их уже встретили, насилу ноги унесли… И что они говорят?

— А ничего хорошего. Все ваше правительство на ушах стоит. Объявлено чрезвычайное положение. Собирают чрезвычайное заседание, на которое приглашены представители всех народов Целестии — неслыханное дело! — в том числе и я. Сегодня вечером я отправлюсь туда. Будут решать, что делать. Возможно, что-то и будет придумано, пока сказать ничего не могу.

— Ничего не понимаю, — озадаченно проговорила Фея. — Чрезвычайное положение из-за пропажи мужа рядовой феи… Не слишком ли мало для заседания такого уровня?

— Сама не знаю, — сказала Лора, — но Кремово-белая фея выглядела крайне озабоченной, как и моя сестричка, между прочим. Все говорят о нарушении равновесия… В общем, узнаю на Совете. А тебя, между прочим, — повернувшись, наконец, в сторону Феи и, хитро на неё посмотрев, сказала Лора, — они настоятельно просили задержать, если ты явишься, и не отпускать до прилета патруля. Как видишь, я всех их надула, — злорадно хмыкнула Королева, — не знаю уж почему. Может, на зло им, а может, твоя безумная вера как-то передалась и мне… Жаль мне Принца, может, действительно, это последний шанс его спасти… Я бы и сама пошла с тобой, но в отличие от тебя я трезво оцениваю свои силы. Превратиться в мокрую дымящуюся лужицу я пока не хочу…

С этими словами Лора замолчала, деловито перебирая пальцами коралловое ожерелье, которое держала в руках, как будто это были молитвенные четки. Фея понимала, что она сейчас чувствует. В Лоре бушевали взаимоисключающие страсти — чувство дружеской любви к Принцу и страх перед Непобедимым Солнцем, чувство привязанности к Фее (окрепшей за время её пребывания в Коралловых Чертогах) и неуверенность в успехе предпринимаемого ею дела. Наконец, чувство стыда от своего бездействия.

Когда борьба чувств стала невыносимой, Лора резко встала, подошла к большому сундуку из красного дерева, стоявшему поодаль, и стала в нем деловито копаться. Наконец, она что-то нашла там, радостно рассмеялась и вернулась к Фее, которая продолжала изучать кончики своих ногтей.

— На, возьми, может быть, пригодится, — с деланным равнодушием сказала Лора и протянула ей маленький блестящий предмет — самое обыкновенное металлическое зеркальце в простенькой медной оправе.

— Что это? Зеркальце? — удивилась Фея.

— Зеркальце, но не простое, — ответила Лора важно. — Я его добыла у одного чудака. Этот чудак мотался по свету в поисках «настоящего человека»…

Фея вопросительно посмотрела на Лору.

— … Дело в том, что он пришел к выводу, что большинство жителей Целестии — лжецы — говорят не то, что думают, ведут себя, не так, как хотят… Он во всем разочаровался. Он долгое время изучал разные магические науки, пока при помощи магии не изобрел это зеркало. Оно устроено так, что показывает, каков человек на самом деле — добр он или зол, лжет он или говорит правду. Зеркало все показывает… — с этими словами Лора задумчиво повертела зеркальце в руках и некоторое время что-то сосредоточено в рассматривала. Что она там увидела в зеркале так для Феи и осталась загадкой, потому что как только она собралась об этом спросить, Лора вышла из транса и с деланным безразличием продолжила:

— Но мне оно не нужно. Мы, русалки, итак всех видим насквозь. Так, забавная вещица, держала её для памяти, а тебе может пригодиться… Говорят, — перейдя на доверительный тон, почти шепотом, произнесла Лора, — скажу тебе по секрету, Непобедимое Солнце ни разу не смотрелось в настоящее зеркало, даже обычное, после того, как увидела, что солнце краше её… — Лора вдруг таинственно замолчала на полуслове и о чем-то опять задумалась, смотря куда-то сквозь Фею.

— А что стало с этим чудаком? — с тревогой в голосе спросила Фея — ведь ей было так жалко людей! (особенно попавших в цепкие перепончатые лапки русалок, из которых мало кто вырывался обратно… ).

— Бедняга! — с видимым сожалением ответила Лора. — Этот чудак полжизни потратил на изобретение этой штуковины, а когда стал смотреть на людей при помощи зеркала — просто сошел с ума. Даже самые хорошие с виду люди выглядели в нем ужасно! Он выбросился к нам, в море. Прям сиганул со скалы, да такой высокой, что мы его спасти не смогли… — Лора опять на какое-то время замолчала и поспешно отвернулась. Некоторое время она задумчиво смотрела веселую игру язычков морских волн, ласково толкавшихся о деревянные ребра Колесницы, а потом поспешно, как оправдываясь, сказала:

— Честное слово, к его гибели мы не причастны. Он умер на моих руках, и из его бреда я узнала все это… Несчастный… — голос её слегка дрогнул, и она поспешила перевести тему разговора. — Но штуковина эта уцелела — возьми, может, тебе она принесет больше пользы, чем её изобретателю.

На прекрасные голубые глаза Феи навернулись крупные, как горошина, слезы.

— Какие все-таки вы, феи, плаксы! — не выдержала Лора, — с вами вообще ни о чем разговаривать невозможно! Хорошо, что мы в свое время от вас отделились, а то бы померли с вами с тоски… А вот кстати и берег уже! — обрадовано произнесла Морская Королева, так как это спасало её от нелегкого выбора: успокаивать Фею или высмеивать её, что было одинаково малоприятным. — Ладно, перестань, скажу ещё нечто важное, — тут её голос опять стал доверительным, она перешла на шепот. Таким зловещим шепотом маленькие дети рассказывают друг другу «страшные истории» по ночам. — Не вздумай смотреть в её дворце в зеркала. Зеркала — это её сила. Они отражают и усиливают действие света, который приобретает убийственную силу и силу гипнотическую. Эти зеркала — лживы, они не показывают правды, это колдовские зеркала… — Внезапно её голос из доверительного стал насмешливым. Фея ничуть не удивилась, зная, как непостоянны настроения русалок. Они ведь дети морей. Как море — сегодня гневливы, а завтра ласковы, сегодня мирны, а завтра могут и утопить в пучине…

— Пусть же твое зеркальце нарушит безраздельную власть этой раззолоченной куклы на отражения в её собственном бастионе! — с этими словами Лора рассмеялась, и в её смехе можно было различить беспокойное биение прибоя о берег, прибоя, предвещавшего бурю.

Мрачные предчувствия Феи оправдались.

Как только Морская Колесница стала причаливать к берегу, как стало ясно, что их уже ждали. Все тот же патруль «ЖАЛА» из 10 фей верхом на крылатых зверях стоял в полной боевой готовности.

Фея тревожно обернулась в сторону Лоры, безмолвно выражая свое беспокойство. Но Лора уже все поняла и изготовилась к бою.

Как кошка, которая ещё минуту назад спокойно грелась на солнышке, блаженно полузакрыв глаза, вдруг, при виде мышки, моментально пробуждается от мнимой «спячки» и принимает охотничью стойку, так и Лора. Задумчивость её как ветром сдуло, её фигура приобрела какую-то хищную осанку. Казалось, все её мускулы сжались как пружины, готовые вот-вот разжаться, а на коралловых устах появилась хищная улыбка, обнажившая ослепительно белые, как у дикой кошки, зубы. Лора, как и все русалки, ненавидела фей и готова была использовать любой случай, чтобы показать им, где их подлинное «место». А случай представился самый подходящий…

— Во имя Порядка и Процветания, бывшая фея 3-го ранга, бывшая Хранительница Предела №3, выходите скорее на берег. Вы арестованы. Вам не уйти. Если Вы сдадитесь добровольно, Вы смягчите свое наказание. Подумайте, это в Ваших интересах, — раздался все тот же бесстрастный, если не безразличный, голос Кремово-Белой. Как будто бы не было того досадного конфуза на поляне, так подорвавшего авторитет элитного боевого спецподразделения Поднебесья!

— Ещё чего! — раздался резкий, пугающий голос Лоры, напоминавший рокочущие звуки предштормовых волн. — Фея находится на территории, принадлежащей Конфедерации обитателей Подводных Глубин. Ещё шаг — и я окачу всех вас такой волной, что мало не покажется! Смою всех вас, как крыс за борт корабля!

В знак того, что она не шутит, Морская Королева поднесла к губам большую морскую раковину и тихонько подула в неё. Раздался протяжный и красивый звук, напоминавший шум морского штормового ветра. Подобно тому, как охотник при помощи свиста зовет свою собаку, так и Лора, подув в волшебную раковину, призывала тем самым штормовой морской ветер. И ветер услышал свою хозяйку…

Сначала по морю пробежала легкая зыбь. Потом она стала нарастать всё больше и больше, и вот уже Колесницу закачало так, что Фея с трудом стояла на ногах, вцепившись за поручни на палубе. Грозовая туча медленно поползла по доселе безоблачному небосводу, грозя заслонить солнце. Грянул первый раскат грома и вспыхнула первая молния. Подул шквальный ветер. Ещё мгновение, и из пучины показались многочисленные темно зеленые щупальца и клешни — по зову Хозяйки Морей поднимался из глубин чудовищный морской десант, который волны готовились вскоре изрыгнуть на сушу.

Однако на фей это не произвело никакого впечатления. Они даже не шелохнулись, а лица их остались абсолютно бесстрастны. Они только придвинулись поближе друг к другу и взялись за руки, образуя «магическую цепь». Передавая по цепи Главной свою магическую энергию, они могли, таким образом, наносить магический удар поистине колоссальной силы.

— Не советую тебе, Морская Ведьма, биться с нами, — также бесстрастно, но так громко, что её голос был слышен даже несмотря на шум рокочущих штормовых волн, произнесла Кремово-Белая. — Ещё движение — и твоя жалкая скорлупка пойдет прямо ко дну. Не думаю, что твои гости умеют так хорошо плавать!

Но договорить ей не дали. Лора, видимо, давно ждала возможности помериться с силами с таким достойным контингентом соперниц, как воительницы «ЖАЛА», а потому явно торопилась. Да и вообще говоря, русалки никогда не отличались какими-то «рыцарскими» качествами. Их любимым делом было нападать внезапно, стремительно и вероломно, подобно коварной морской волне.

Прежде чем наша Фея оправилась от первого приступа морской болезни и смогла броситься к Лоре, чтобы остановить её, та нанесла свой удар.

Одно движение руки, и явившаяся на зов волшебной раковины первобытная сила древнего Моря, вырвалась на свободу. Колоссальное цунами как гигантский водяной молот с полмили высотой стремительно обрушилось на берег, чтобы разбить, раздробить, растерзать горстку дерзких фей.

Испуганные воздушные животные в панике разлетелись кто куда, но феи не последовали их примеру — трусливо улетать даже от превосходящего их мощью противника «ЖАЛО» не привыкло. Тысячелетия безраздельной власти над миром давно превратили их сердца в камень — безжалостный к врагу и нечувствительный к страху. Не случайно, что их девизами были «Победа или смерть». Они были готовы умереть тогда, когда не могли победить. «ЖАЛО» не любило признавать поражений…

Каким-то чудесным образом волна обошла Колесницу с Морской Королевой. Благо, догадливые морские черепахи со Зверятами, испуганно поджавшими ушки к макушке, спрятались за её кормой. Со всего маху колоссальная волна обрушилась на берег.

Фея, свалившись с ног от чудовищной качки, в ужасе закрыла глаза и уши. Её крик потонул в оглушающем шуме волн и поистине демоническом звуке хохота Морской Королевы. Удар напоминал сильный взрыв какой-то сверхмощной бомбы, из тех, что делают карлики для подрыва горных пород. Фея на миг оглохла и потеряла сознание.

А потому не увидела, как черно-синий с белогривой пеной на вершине циклопический молот ударил прямо в центр цепи даже не шелохнувшихся фей.

Казалось, от такого удара не уцелеет ничего. Вековые скалы разбивались в дребезги, в песке образовывались воронки в полумилю глубиной.

Однако когда чудовищная волна схлынула — феи остались стоять на прежнем месте. Разбушевавшаяся стихия наткнулся на непреодолимую преграду. Розовое силовое поле, защищавшее волшебниц, встретило удар достойно. Водяной молот разбился на миллиарды брызг, разлетевшихся во все стороны, но щит устоял. Правда, многие из фей, поддерживавших его, попадали на колени. Лица всех без исключения волшебниц исказила гримаса боли, которая неизбежно преследует того, кто сдерживает чье-то сильное колдовство. Этот эффект называется у магов «откатом». Ясно было, что даже таким сильным феям сдержать такой удар было трудно и, возможно, второго такого удара им уже не выдержать…

Схлынув, волна оставила на песке десятка полтора огромных, паукообразных краба, размером с доброго слона, и столько же багровых спрута со множеством извивающихся щупалец. Оказавшись на берегу, они бросились на фей, хищно протягивая к ним свои многочисленные щупальца и клешни.

Феи, однако, уже успели оправиться от самой сильной, первой волны «отката». Как всякий, окруженный со всех сторон отряд, они встали спиной к спине, крепко держа друг друга за руки. Щупальца и клешни морских чудовищ наткнулись на непреодолимую для них преграду и только бессильно клацали в воздухе.

Увидев, что обе её карты биты, Морская Королева взяла в руки волшебную арфу со струнами из русалочьих волос и провела по ним пальцами. Раздался на диво громкий и мелодичный звук, потом ещё и ещё.

В тот же миг и без того бурное от штормового ветра море забурлило ещё больше. Корабль так тряхануло, что Фея, едва встав, опять полетела кувырком и больно ударилась головой о мачту и на несколько минут потеряла сознание.

В это время, шагах в пятиста от корабля, вода вскипела и из самых из глубин показалась какая-то исполинская голова. Зеленая, покрытая чешуей, с огромной зубастой пастью, каждый зуб которой был в два человеческих роста. Уродливую змеиную голову венчали два рога. Огромный морской змей из заповедных глубин явился на помощь своей хозяйке.

Зверята, увидев такую страхолюдину, чуть не лишились чувств от страха. Как маленькие дети, они обняли друг дружку и в ужасе закрыли свои стеклянные глазки.

Змей же издал леденящий кровь визг, от которого едва не лопались перепонки в ушах, который, однако, не смог заглушить безумного торжествующего хохота Морской Владычицы.

— Ну что, белобрысые?! Что вы на это скажите?! Ату их, мой песик, ату! Ха-ха-ха!

И указала пальцем на группку упрямых фей.

Змей, увидев цель, стремительно бросился по направлению к своей жертве, вытянув вперед шею, раскрыв широко пасть. Ясно было, что сдержать удар такой махины магическим полем ослабевшим феям будет непросто!

Понимали это и феи. А потому лихорадочно искали себе союзника. Кто же им мог быть? Ведь вокруг не было ничего, кроме песка… Песка! Вот идея! И Кремово-Белая передала мысленный приказ остальным феям присоединиться к её удару.

Миллиарды песчинок с прибрежных пустынных дюн взметнулись вверх по действию незримой силы и как рой рассерженных пчел устремились навстречу морскому змею, попутно как тряпичные мячи выбрасывая далеко в море спрутов и крабов.

У самой береговой линии они столкнулись — чудовищный морской змей и туча песка из миллиардов и миллиардов песчинок.

Удар получился такой колоссальной силы, что от страшного грохота из ушей фей стала сочиться кровь. Змей, с выбитыми глазами и забитым носом и ртом, полетел обратно, в сторону моря и рухнул в воду замертво всего в каких-нибудь тысячи шагах от корабля. Остатки песка обрушились на корабль с такой силой, что он едва не перевернулся. Хорошо, что в последний момент он был смягчен силовым полем, спешно поставленным Лорой и другими русалками. Большая часть песка, ударившись о невидимую стену, как об стекло, отрикошетило в стороны.

Но и этого хватило. Корабль несколько раз крутануло вокруг своей оси, он накоренился, за борт попало много вода. А волна, поднявшаяся от падения змея, залила всю палубу. Морская колесница наполовину погрузилась в воду. Обнаружились течи, которые, впрочем, быстро взялись заделывать бородатые водяные.

Зато едва не погибла Фея. Едва успев схватиться за какую-то веревку, она чудом избежала участи быть смытой за борт. Морская вода залила нос и рот, она судорожно закашляла. Её тошнило, сильно кружилась и болела от чудовищной качки голова. Фея, свернувшись калачиком, лежала почти без сознания у правого борта.

Участь Зверят была бы не лучше, если бы черепахи благоразумно не нырнули на дно, так что волна и песок прошли поверху, не задев их. А потом черепахи, поняв, к чему идет дело, высадили своих пассажиров в более безопасное место.

Одна Морская Королева, казалось, чувствовала себя великолепно. Давно она так не развлекалась! Давно так не отводила душу! Контрудар фей только развеселил её, придал ей азарту. Она совсем забыла о причине боя, о Фее, о Принце, забыла вообще, где она находится. Подобно тому, как азартный карточный игрок видит только стол, карты и соперника и думает только о своих игровых комбинациях, так и Морская Королева видела только одно — песчаное побережье, где укрепился противник, и думала только о том, что ещё есть в её активе и что может предпринять враг. А что думала Кремово-белая фея из «ЖАЛА» так и осталось загадкой — Орден «ЖАЛО» никогда и ничем не обнаруживает своих тайных намерений и помыслов…

Морская Королева ещё сильнее захохотала от восторга. Её ничуть не расстроила гибель морского змея и её десанта. Как ничуть не расстраивается опытный игрок, видя, что его карта — какой-нибудь валет бубей или дама пик — бита, но уже берет новую карту из колоды, в надежде, что именно она и принесет ему окончательную победу.

Морская Королева взяла в руки маленький, вырезанный из нефрита, свисток. На третий по счету свист она получила ответ. Где-то недалеко ещё сильнее резко завыл ветер и огромная черная воронка самого настоящего тропического тайфуна поднялась до самых небес. Ветер с бешеной скоростью крутился вокруг незримой оси, вбирая в себя огромные массы воды, и вот он уже устремился на зов своей госпожи.

— Ах-ха-ха-ха! Ну что, белобрысые, вы теперь на это скажете, а?! Попробуйте-ка остановить его из своей песочницы!

Сильные порывы ветра разметали пышные зеленые волосы Лоры. В этот момент они напоминали какое-то боевое знамя, которое победно реет на флагштоке перед победоносным войском, которое вот-вот бросится в атаку. Прекрасные губы её уродливо исказила гримаса истерического смеха, а глаза метали настоящие молнии. Она опять повелительно воздела руку и указала чудовищному тайфуну его цель, и тот тут же устремился к ней.

Но и феи не дремали. Кремово-белая абсолютно бесстрастно и бесстрашно бросила взгляд на новую угрозу, подобно опытному дирижеру большого оркестра на новую партитуру, которую предстоит сыграть, после только что законченной. Она ещё крепче сжала ладони двух рядом стоящих фей, что для них было знаком сделать то же самое со своими соседками, и подала мысленную команду:

— Сосредоточьтесь, сестры, внимание… Подпускаем как можно ближе… Ближе… ближе… ещё… ещё… Бьем!

На этот раз решение магической задачи, поставленной перед Кремово-белой, было весьма и весьма оригинальным. Видели бы это её Старшая Сестра «ЖАЛА», наверное, за одну только оригинальность решения она бы представила её к высшей награде!

В самом деле, как остановить бешено крутящийся тайфун? Как остановить воронку из сжатого воздуха и воды, протянувшуюся почти до небес? Никакой защитный барьер такой удар не выдержит! Никакой! А потому приходится работать над оригинальными решениями.

Между прочим, тайфун поднял такую волну, что многострадальная Колесница, хотя и защищенная магическими барьерами, несколько раз крутанулась вокруг своей оси и завалилась на правый бок.

Когда же огромный тайфун подлетел к самому берегу, произошло что-то невообразимое.

Раздался такой гул, треск, гром, что у всех воительниц заложило уши. Феи упали на колени от ужасного землетрясения, но сохранили магическую цепь не разорванной. А в это время пласты земной коры с жутким грохотом стали расходиться в стороны, оставляя между собой бездонную черную бездну, в которую бурным потоком устремилась вода из Моря… вместе с тайфуном! Ибо бескрайние безвоздушные пустоты требовали своего заполнения. Тайфун просто засосало в образовавшуюся дыру…

Мало того, хлынувшие в образовавшуюся бездну воды Моря, увлекли за собой словно щепку и полузатопленный корабль с Феей и Лорой впридачу! Фея попыталась встать, но почти вертикально накренившаяся палуба не давала возможности удержать равновесие. С размаху ударившись головой о борт, она опять потеряла сознание. Упала и Лора, попадали все русалки.

Лицо Морской Королевы исказила гримаса досады и гнева. Тем не менее она сумела ухватиться за мачту веревку, сделала резкий взмах руки снизу вверх и что-то прокричала на своем непонятном русалочьем языке — резко и повелительно.

В тот же миг какая-то невиданная сила ударила дно многострадального корабля и он, как мяч, взлетел в воздух и завис. Подушка из необычайно плотно сжатого воздуха удерживала его на весу. Это и спасло Лору, Фею и русалок, находившихся на борту, от неминуемой гибели. А потом воды Моря заполнили образовавшуюся пустоту в земной коре и воронка исчезла. Отныне береговая линия Заморья в том месте стала иной, да общий уровень Моря немного понизился. А на морском дне образовалась новая гигантская впадина.

Но феи отнюдь не желали ждать, пока Лора оправится от удара. Они готовили очередной контрудар.

Огромные валуны, образовавшиеся от разбитых вдребезги бурей прибрежных скал вдруг, как бы сами собой, начали взлетать в воздух. Парящий на невидимой подушке, оборванный измученный корабль, и без того находившийся в весьма жалком состоянии, стал мишенью для пудовых каменных снарядов!

Недавно ещё гордая своей красотой морская колесница имел поистине жалкий вид. Мачты на ней были обломаны, от весел вообще не осталось ничего, вся палуба в дырах, борт изрешечен пробоинами словно кусок сыра, везде валялись какие-то веревки, обрывки парусины, обломки досок и прочий мусор. От шелкового тента, под которым ещё недавно сидели и разговаривали Фея с Лорой, вообще не осталось ничего, кроме обломков тростниковых креслиц, сиротливо плавающих в лужах морской воды. Сундуки, ковры и шкафы давно смыло за борт. Слава Создателю, что порвавшаяся узда позволила тритонам благополучно спастись бегством и уцелеть в этой сумасшедшей головомойке! Где-то в углу лежала без сознания Фея. Русалки с водяными, взявшись за руки, накладывали «швы» — магической энергией высокой концентрации сдерживая крепления, чтобы жалкое подобие корабля вообще не развалилось на куски…

И в такое-то жалкое подобие корабля, как в мишень на соревновании лучников, полетели десятки пудовых камней, как будто бы выпущенные десятками огромных баллист.

Но Лора и на этот раз не растерялась. Сделав прямо перед собой несколько круговых движений руками, она усилила незримый щит. В результате пара каменных снарядов, летевших прямо в корабль, отлетели от него, как мячи от стены. Теперь самим феям пришлось защищаться, потому что отбитые камни полетели прямо на них, и им самим пришлось поставить дополнительный магический щит. Обоим сторонам это давалось нелегко — ведь камни были колоссального размера, а потому сила их удара об щит была такой, что откаты были особенно болезненными. И у Лоры, и у Кремово-белой потекла носом кровь, на лбу проступила холодная испарина. Вновь возникла патовая ситуация. И «игру в мяч» пришлось прекратить.

А в это время к месту боя уже подплывали подкрепления, и подкрепления — значительные! Сотни русалок и водяных, кто своим ходом, кто на морских черепахах, дельфинах и даже небольших китах спешили на помощь своей хозяйке.

Лора взглянула вниз и довольно расхохоталась.

— А-а-а-а! Моего полку прибыло! Ну что ж, этого как раз хватит, чтобы решить исход боя в мою пользу.

Она взмахнула рукой и невидимая подушка стала медленно и мягко опускать многострадальную посудину опять на воду, правда, чуть подальше от берега, прямо к тому месту, куда подплывали пополнения.

Впрочем, русалки уже позаботились о том, чтобы их Королева смогла должным образом воспользоваться численным преимуществом. Они взялись за руки и составили вместе с зеленобородыми водяными одну гигантскую магическую цепь — в добрых сотни три звеньев — и море опять забурлило под ними.

Огромные пласты земной коры отрывались от дна и поднимались наверх. И вот уже небольшой весь покрытый водорослями и илом остров буквально на глазах возник на поверхности. Вот на него то и приземлился многострадальный корабль.

Лора со свитой оказалась на нем вместе с тремя сотнями морских воителей и воительниц и тут же образовали магический круг.

«Мощность удара теперь будет поистине колоссальной» — подумала Лора и рассмеялась. Исход боя был предсказуем.

Это понимали и феи. Вдобавок ко всему состояние их было ужасным. Из носа и ушей текли тоненькие струйки крови. Туники все залиты кровью и потом, кое-где порвались, обнажая различные части тела. Волосы спутаны, глаза — в красных прожилках, лица бледны как смерть. Но — самое главное — не нужно было быть экспертом в теории и практике магического боя, чтобы заметить, что они были истощены до предела. Руки и ноги у них дрожали так, что они едва могли стоять. Конечно, Кремово-Белая выглядела лучше, но… Ясно было, что бой близиться к концу. Какому — и так понятно. Ведь магический бой, как и бой обычным оружием, требует огромных затрат магической энергии и сил, а они ни у кого не бесконечны. Как самый искусный воин, если он бьется достаточно долго, рано или поздно, пропустит удар и будет убит, так и маг. А если к врагу ещё поступают и свежие подкрепления…

— Старшая сестра, а у нас будет подкрепление? — не выдержала самая юная из воительниц «ЖАЛА», «мантикоровая». Её когда-то золотистая туника превратилась в грязно-желтую рваную тряпку, покрытую пятнами морской соли, крови и пота.

Кремово-белая, сжав губы в ниточку, снисходительно посмотрела на неё и мысленно ответила:

— Ну как же ты учила географию в Школе, глупышка? Неужели ты не знаешь, что Пустыня Желаний глушит тонкую связь на длинных частотах? Только если какой-то патруль случайно увидит нас.

Юная фея густо покраснела. Ей стало стыдно и за свою ошибку, и за свой малодушный вопрос. Она ещё крепче сжала руки сестер, понимая, что, возможно, этот их совместный бой будет последним. Подкрепления ждать неоткуда и не от кого…

Измученные, шатающиеся от усталости, бледные как призраки феи готовились нанести последний удар. Они понимали, что атаки морских ведьм им уже не выдержать…

А в это время Морская Королева действительно готовила последний удар. Она опять поднесла к губам морскую раковину. Такие же раковины появились в руках у всех остальных морских воителей и воительниц.

Лора не мудрствовала лукаво. Ей уже не хотелось напрягать свою фантазию в поисках новых заклинаний. Эта игра ей уже порядком надоела — пора с ними кончать. Да и колоссальное численное превосходство, как известно, не поощряет к развитию военного мастерство — проще задавить противника массой. Как какой-нибудь царек с Дальнего Юга, владея воинством в сотни тысяч, не задумываясь отправит их всей толпой на хорошо укрепленный город с хорошо вооруженным, но небольшим гарнизоном, не выдумывая никак ухищрений, просто с одними лестницами наперевес. Он ведь знает, что пусть и погибнет с десяток тысяч его рабов, остальные все равно затопят защитников своей массой. Так решила поступить и Лора. Чего проще — послать очередное цунами, но теперь силой не двадцати, а трехста волшебниц! От фей теперь и мокрого места не останется!

Но мстительная Королева не предусмотрели одного.

Как рассерженная пчела, звонко жужжа крыльями, стремительно взлетела Фея и направилась прямо в центр предполагаемого удара. В одно мгновение она оказалась над «магическим кругом» своих сестер и во всю мощь своих легких закричала:

— Прекрати, Лора! Слышишь? Прекрати! Во имя Доброго Принца, прекрати! Я не допущу пролития крови моих сестер здесь! Если убьешь их — убей тогда и меня!

Лора, уже подносившая раковину к губам, остановилась и удивленно посмотрела на Фею — она словно впервые увидела её. Увлекшись битвой, она совсем забыла о ней… Русалки и водяные также замерли в ожидании, что же решит делать их госпожа.

— Немедленно вставай в круг, Хранительница Предела №3, я тебе приказываю, — послала мысленный приказ Фее Кремово-Белая. Казалось, она совершенно не удивлена её внезапному появлению — как будто так и было запланировано изначально. — Иначе ты будешь уязвима для удара. Мы уже не можем поднять щит так высоко!

— Нет, сестры, я не буду драться, довольно крови и вражды! — закричала в ответ Фея. — Я умру здесь, но не пролью ни крови русалок, сделавших мне так много добра, ни крови своих сестер, которых я люблю как родных. Бей же Лора и скажи потом Принцу, что я не подняла своих рук для убийства!

— Морской змей тебя побери, сумасшедшая! — с досадой прокричала Лора. — Какой прекрасный удар пропадает! — И резко отвернувшись, отдала приказ «отставить». Бурлившее Море мгновенно стихло, тучи растаяли, вода вновь приобрела спокойный, зеленовато-бирюзовый оттенок.

Феи же, как ни в чем не бывало, внешне совершенно не выражая своей радости, разомкнули магический круг. Наша же Фея опустилась на песок и встала рядом с Кремово-Белой лицом к лицу, покраснев от смущения до корней волос. Она даже не заметила, как изменился взгляд Кремово-Белой, ставший из бесстрастного, холодного и властного таким теплым и нежным.

— Глупышка моя! — первой прервала неудобную паузу Кремово-Белая. — Я ведь уже была феей 1-го ранга, когда ты была в колыбели… Я знала твою мать, которая погибла при атаке на Зеркало Непобедимого Солнца, знала твоего отца, который умер от горя вскоре после её смерти, знала тебя, когда ты ходила в Школу фей и училась читать по слогам… Для чего, ты думаешь, я погналась за тобой? Для чего я пыталась арестовать тебя? Для чего я предприняла этот безнадежный для меня бой?

— Я знаю, старшая сестра… Чтобы спасти меня… — еле произнесла непослушными губами Фея и зарыдала навзрыд. Её тонкие плечики лихорадочно тряслись, а по щекам поползли голубоватые струйки. — Прости меня, старшая сестра, простите меня, сестры, — произнесла Фея, упав на колени.

— И нас, и нас простите — закричали жалобно в один голос Котенок и Щенок, уже выбравшиеся из укромного места на берегу, где они до сих пор прятались. Они тоже припали к ногам Кремово-Белой рядом с хозяйкой.

— Это я, я во всем виноват! — проскулил Щенок. — Я подул в свисток, — и виновато опустил свою плюшевую головку, словно готовился получить оплеуху.

— Глупые Зверята, — улыбнулась Кремово-Белая, — вы верно служили хозяйке и достойны всяческой похвалы. — Она покровительственно погладила их плюшевые головки. А потом быстро спросила, обращаясь к Фее: — И что ты намерена теперь делать?

— Идти до конца, старшая сестра, прямо до Башни Непобедимого Солнца. До самого конца…

— Я знала, что таков будет твой ответ, — печально произнесла Кремово-Белая, слегка улыбнувшись уголком губ, — ты прям вся в мать. Я её всеми силами пыталась оставить дома, но она так рвалась в бой, что я под конец сдалась… Она все говорила: «Как я могу сидеть дома, если весь мир на краю пропасти?» И даже мужа своего любимого не послушала, куда уж меня, старую?

— Да, это точно… — эхом ответила Фея. — Как я могу остаться дома, если мой любимый Принц находится в смертельной опасности? Ведь он же не погиб, нет? — и она умоляюще взглянула прямо в глаза Кремово-белой.

— Нет, он жив, — слегка кивнув, уверенно сказала она.

— Да, и я это чувствую, — с улыбкой произнесла Фея. — Интуиция…

— Ну что ж. Ты сделала свой выбор, каким бы он ни был, — тихо, с нескрываемой горечью произнесла Кремово-Белая. — Теперь иди. Я отпускаю тебя… — а потом, помолчав немного, шепотом, почти неслышно добавила:

— Может, ты и есть наша последняя надежда…

Но Фея уже не слышала ничего. После слова «иди» она тут же взмыла в воздух и как снаряд, выпущенный из катапульты, стремительно полетела вперед, не дожидаясь повторного приглашения. Кто знает, вдруг «Главная» передумает?

Котенок же и Щенок тут же припустили вслед за хозяйкой, которая позволила себе приземлиться только пролетев добрый десяток миль.

А феи, не дожидаясь своих сбежавших крылатых зверей, поднялись в воздух на своих крыльях. Как небольшой рой пчел, закончивших свой трудовой день на лугу, они правильным порядком полетели в родной улей, даже не взглянув на своих врагов.

А Лора, наблюдавшая за всей этой сценой, только покрутила перепончатым пальцем у виска, и пробормотала себе под нос:

— Я всегда знала, что все эти феи — просто чокнутые. Что Принц в них нашел? Остался бы лучше с нами, и был бы нашим королем… — И, вздохнув от досады, она нырнула в море и скрылась в его бескрайних водах. За нею стайкой последовала и вся её многочисленная свита.

И только изрытый глубокими воронками мокрый песок, усыпанный то тут, то там колоссального размера камнями, да пустынный новорожденный остров с уродливым остовом разбитого корабля на нем остались немыми свидетелями разгоревшейся здесь драмы.

Глава 9 Радушная Хозяйка

Принц проснулся и с удивлением обнаружил, что лежит он на роскошной золотой кровати, покрытой шелковым балдахином. Мягкая простынь была сплетена из тончайших золотых нитей. В изголовье ложа, сделавшему честь и королю, лежали золотистые шелковые подушки. Все они были украшены изящно вышитыми изображениями солнца с женскими чертами лица.

Голова у Принца гудела и кружилась. Он с трудом вспоминал, что произошло вчера. Что-то неприятное, болезненное, но что — он не помнил.

Когда ему надоело валяться в кровати, он привстал и осмотрелся. Первое, что он заметил, это свою наготу. От этого ему стало немножко не по себе. Благо, на глаза ему попался шкаф, сделанный целиком из зеркальных золотых пластин. Открыв дверцу, он обнаружил внутри несколько комплектов, впрочем, совершенно одинаковой одежды — так что проблемы выбора перед ним не стояло. Это были туники из золотистого шелка с вышивкой посередине в виде, конечно же, женообразного солнца. К туникам прилагались кожаные ремни, обшитые золотыми платинами, с золотой бляхой с изображением солнца, золотистые шелковые плащи, короткие, до пояса. Внизу на полочке стояли пары деревянных сандалий, также обшитые золотыми пластинами. На верхней полке он нашел большой золотой ларец, в котором на бархатной подкладке находились золотые запястья и золотая цепь с эмблемой солнца, золотой перстень печатка также с эмблемой солнца, а также золотой обруч с солнцем на лбу.

Принц хотел было одеться, но тут вдруг подумал, что хорошо было бы вначале помыться. В тот же миг, словно повинуясь мысленному приказу, одна из «стен» мягко отъехала в сторону. Принц увидел роскошную ванную комнату. Однако стоило только ему переступить порог комнаты, как «стена» тут же закрылась за ним. Отовсюду хлынули длинные упругие струйки теплой воды, деловито подлетела пенная мочалка, принявшаяся осторожно, но в то же время настойчиво мыть его тело.

Принц сначала пробовал сопротивляться, но после того, как мочалка больно стеганула его по шее, он решил покориться судьбе и не шевелился, пока искусно запрограммированный механизм ванной комнаты не сделал все сам. После чего вода перестала течь, а на Принца напали сразу три полотенца, а из невидимых отверстий пошел теплый воздух.

Лишь когда Принц окончательно высох, стена вновь неслышно отъехала в сторону, выпуская своего пленника обратно в комнату.

«Ну, дела-а-а! — почесал затылок Принц, — даже у моей Феи такого не было! Да, тазики сами набирали воду и грели её, но мылся я все-таки сам! Ну… или почти всегда. По крайней мере, иногда это любила делать Фея…».

После этого Принц почувствовал себя вправе облачиться в новые одежды. Когда он посмотрелся в зеркальную поверхность шкафа, то не узнал себя — перед ним стоял настоящий сказочный принц: весь с ног до головы в золоте, ухоженный, царственного вида.

Одевшись, Принц решил тщательно исследовать те хоромы, в которых он оказался.

Это была довольно просторная комната с большим стрельчатым окном, украшенным прекрасным узором из разноцветных стекол. Сюжет был предсказуем: солнце с женскими чертами лица, греющее своими длинными лучами, напоминающие властно протянутые во все стороны руки, клумбу с кустами роз.

Принц подошел к окну и осмотрел его. Так он и знал — окно было с решеткой, правда, золотой, а высота до земли была приличная — наверное, с полмили. Даже если и удастся каким-либо образом перепилить решетку, выбраться живым из комнаты все равно невозможно.

Тогда Принц стал искать двери, и, как можно догадаться, их не нашел.

«Золотой попугай в золотой клетке», — грустно подумал Принц.

Если бы не это обстоятельство, Принц мог бы подумать, что он в гостях у какого-то сказочно богатого короля. Стены комнаты были из полированного до зеркального блеска золота, идеально ровные и гладкие, без какого-либо намека на неровность — так что найти дверь не было никакой возможности.

Солнце ярко освещало комнату. Его лучи отражались от полированных стен-зеркал, отчего свет усиливался до невозможности и резал глаза до слез.

Вся эта обстановка кричащей роскоши и несвободы пробудила в его голове воспоминания о событиях в зале. Принц вспомнил теперь все — и металлический властный голос, и это странное отражение с глазами-прожекторами, и эти ужасные живые статуи, и самозакрывающиеся двери… Принц вспомнил все, и ему стало тоскливо и одиноко.

«Так и подохну здесь, в этой золотой клетке… — с горечью подумал он. — Даже поесть тут нечего — одно сплошное золото!» Он с тоской вспомнил вкусные обеды, которые ему готовила Фея.

Но стоило ему только подумать об этом, как вдруг часть стены сама собой отъехала в сторону. В открывшемся проеме показался золотой человек, который катил тележку, всю уставленную блюдами — полноценный горячий обед с напитками. Принц не стал объявлять голодовку и основательно поел — в конце концов, он никогда не страдал отсутствием аппетита, а также потому, что ему нужны силы. Хотя бы для того, чтобы понять, где же слабое место этого золотого чудовища, которое захватило его в плен, и чего, собственно, оно добивается.

— И правильно сделал, — возник в его сознании знакомый голосок с металлическими нотками. — Тебе пока ещё нужна еда для восстановления сил, но скоро ты будешь свободен. Ибо когда ты вольёшься в Поток, ты будешь совершенным, ты будешь свободным от нечистоты плоти, всех этих жидкостей, которые оскверняют твое тело, делают тебя похожим на животных, и ты сам поймешь, что сделал правильный выбор…

— А разве у меня он был? — осторожно осведомился Принц, боясь опять получить огненного тумака, как вчера. Но в этот раз его не было.

— Конечно, ты ведь сам посмотрел в Мое зеркало. Мое зеркало притягивает только тех, кто стремится к совершенству. И Я предоставляю им такую возможность!

— Что такое «влиться в Поток»? — спросил Принц, желая сменить тему.

— Поймешь, скоро поймешь… Это не объяснить. Это как новое рождение, рождение светом и от света. Это как брак, но лучше и чище. Я покажу тебе это, когда ты созреешь. Я хочу, чтобы ты сам захотел войти в Него — это обязательное условие. Иначе я просто бы сожгла твое сердце и ты стал бы одним из моих големов. Но мне не нужны рабы — у меня их достаточно — мне нужен… К тому же, ты явно способен на большее, чем только носить подносы с едой… — Принцу показалось, что в металлическом голосе послышалось что-то похожее на металлический перезвон, перезвон золотых колокольчиков… Неужели это Существо ещё может смеяться?

«Ну, если оно смеется, — рассудил Принц, — значит, бить точно не будет». И от этой мысли ему стало легче. Он настолько осмелел, что опять дерзнул спросить:

— Не понимаю, Хозяйка, почему Ты вчера называла меня «трупным червем», чуть меня не убила, говорила, что Тебе от меня ничего не нужно. А теперь обращаешься со мной как с дорогим гостем, помещаешь в роскошную комнату, в которой у нас и короли не могут себе позволить жить, кормишь вкусным обедом…

— «Много будешь знать — скоро состаришься», — не так ли говорят у вас? — ответил как-то удивительно по-женски Голос, и опять зазвенели золотые колокольчики ушах. — Пока тебе позволено знать одно, Добрый Принц — так, кажется, тебя называла жена? — ты должен делать то, что Я тебе говорю и не задавать лишних вопросов. Понятно? — Принц неопределенно мотнул головой, поглощая уже третье блюдо.

— Вот и чудненько, насыщайся, пока дают, поросеночек, — снова перезвон невидимых колокольчиков. — Впрочем, скажу тебе, что пока ты спал, Я изучила всю твою биографию с пеленок, вскрыла все тайники твоей памяти и то, что Я там увидела, оказалось, надо сказать, в твою пользу. Ты явно не похож на всех остальных, воистину трупных червей… Взять хотя бы то, что фея третьего ранга решила выйти за тебя замуж — это довольно редкий случай!.. Впрочем, — оборвала сама себя невидимая Хозяйка, — довольно, ты уже поел и пора приниматься за дело.

— Какое такое «дело»? — недоуменно проговорил Принц.

— Такое. Я хочу показать тебе твои будущие владения. Идем, Добрый Принц, ты увидишь то, чего не видел никто из смертных. То, что непременно пробудит в тебе желание остаться здесь навеки и разделить со Мной Мое Вечное Совершенство, как ты это сделал с этой твоей феей. В конце концов, Мои чертоги и Мое Совершенство не сравняться с жалкой хижиной и доморощенной красотой твоей провинциальной прелестницы!

С этими словами двери вновь открылись и что-то горячее подтолкнуло Принца в спину. Принц оглянулся назад, но никого не увидел. Зато, посмотрев вправо, на зеркальную поверхность стены, он увидел, что там отражается фигура высокой красивой женщины в золотых королевских одеждах. Она была облачена в пышное платье с куполообразной юбкой до щиколоток и открытыми плечами. С плеч ниспадала длинная пурпурная мантия. Голову её венчала королевская диадема. Округлое лицо её обрамлялось копной прямых золотистых волос, а из пустых глазниц её лились потоки яркого слепящего и жгущего до слез света.

Это была та самая незнакомка из зеркала. Но только теперь Принцу бросилось в глаза, что в этом зеркале она ничем не отличается от реальной женщины. Если бы он смотрел только на отражение, он совершенно был бы уверен, что она реальна, что к ней можно даже прикоснуться. В зеркале же карлика он видел именно призрак. От этой «реальности» отражения ему стало жутко не по себе, тем более, что рядом с ним на самом деле никого не было…

— Ну что ты застрял? — нетерпеливо произнес в его голове Голос. — Нам пора — мне так много тебе предстоит ещё показать! Ты будешь первым моим гостем за двадцать тысяч лет! Я вся в нетерпении!

— Прости, прекрасная Хозяйка. Я просто залюбовался на твое отражение… — попробовал пошутить Принц, но Непобедимое Солнце восприняло его слова вполне серьезно.

— Прощаю. Это уважительная причина. Пожалуй, единственная уважительная причина, которую я вообще допускаю для тебя. Скоро, очень скоро ты не сможешь больше никогда, ни на одно мгновение оторваться от моей совершенной красоты, а потом будешь без ума и от моей совершенной премудрости. Ты будешь так покорен моими совершенствами, что забудешь все — даже свою любимую женушку. Ты будешь благословлять тот день, в который ты здесь оказался. Скоро, Принц, скоро! Но не сейчас… Ещё рано… . Я хочу сначала показать тебе все, что я сделала, а потом уже показать себя во всем своем величии и красоте! Вперед, Добрый Принц, вперед, тебя ожидают великие открытия!

С этими словами отражение Непобедимого Солнца побежало вперед, как девочка, которая жаждет поскорей показать свои «достижения» — какие-нибудь детские рисунки или поделки — понравившемуся ей взрослому дяде. И Принцу оставалось только следовать за ним, ориентируясь на отражения в зеркалах и на звук золотых колокольчиков у себя в голове.

Непобедимое Солнце теперь совершенно было невозможно узнать. В самом деле, из холодной властной жестокой королевы она превратилась в радушную хозяйку. Куда только Она его не водила! Казалось, владения Непобедимого Солнца были поистине беспредельны.

Одна зала следовала за другой. Одинаковым в них было только одно — золото в качестве материала, золотые стены-зеркала повсюду.

Как догадался Принц, зеркала нужны были Ей только для того, чтобы в них отражаться — ведь она была призраком. Но зеркала эти были необычные, волшебные. Только через них она могла проявлять себя в этом мире. Поскольку зеркала были сплошные (т. е. тянулись во всю стену без перерывов), то создавалось ощущение её реального присутствия повсюду, куда ступала нога Принца. Принц идет по одну сторону зеркал, а Она — по другую. Так могло показаться со стороны. А на самом деле шел только Принц, а Она — только отражалась. Но видимо, этого для Непобедимого Солнца было достаточно, ведь она-то себя видела реальной, в какую бы сторону ни повернулась…

Кроме золота и зеркал, все остальное было разное.

Первая зала была украшена одними изумрудами.

— Изумрудная комната, моя любимая, — похвасталась Она.

Принц, осмотрев её, аж присвистнул от удивления.

Огромная зала, также вся из золота, с высоким потолком, таким высоким, что приходилось очень сильно задирать голову вверх, чтобы его увидеть. Но главное в ней было то, что все украшения залы состояли из чистых изумрудов. Оконные рамы, люстры, кресла, рамы для картин, глаза статуй, вышивки на гобеленах — все были украшены крупными и мелкими зелеными камнями. Они были так искусно огранены, что отражая солнечный свет, который проникал через многочисленные окна, разбрасывали по всей зале мириады зеленых искр.

— Слушай, Непобедимое Солнце, а откуда ты добыла столько золота и изумрудов? — по-детски непосредственно спросил Принц.

В ответ раздался уже знакомый перезвон золотых колокольчиков.

— Где взяла, там уже и нет! — с детским лукавством ответил Голос. И опять — золотистый перезвон.

— Ну, серьезно? Любопытно же! — даже притопнул ногой Принц, совершенно забыв, что он пленник, а не гость. Но, похоже, Непобедимому Солнцу пришлась по нраву эта игра — и она только рассмеялась.

— А-а-а-а-а! Понравилось?

— Ещё бы! — сказал Принц, внимательно рассматривая подлокотники большого трона, сделанные в виде большущих золотых львов с распущенными гривами и отверстыми пастями. В глазных проемах у них также сияли искусно обточенные зеленые камни.

Вдруг Принц случайно нажал на глаз золотого чудовища и что-то щелкнуло. Раздался громоподобный львиный рык такой силы, что у Принца заложило уши и зазвенели стекла на окнах. Сами львы вдруг встали на дыбы, выставив вперед огромные лапы с острыми когтями, а их изумрудные глаза загорелись хищным зеленым пламенем.

Принц от ужаса аж отпрыгнул — он ведь никогда в жизни не видел крупных хищников и не слышал их рева, а потом, не удержавшись на ногах, рухнул на спину и больно ударился головой об пол.

Непобедимое Солнце зазвенело своими колокольчиками так, что их звук перекрыл даже львиный рык. Потом, просмеявшись, она удивленно посмотрела на Принца — тот был без чувств.

Тогда Она тронула своей невидимой — но вполне, надо сказать, осязаемой! — ножкой его плечо и Принц тут же вскочил с пола как ошпаренный, держась за обожженное плечо.

— Ой, я, кажется, тебя обожгла… — и опять рассмеялась.

Но Принцу было не до смеха. Он насупился и посмотрел в зеркало исподлобья — ему не столько было обидно за ожог, сколько за то, что он так опозорился со львом.

— Не люблю я таких шуток! Что это за такое обращение с гостями? Всё — я с тобой больше не играю! Я пойду к себе в комнату, и больше ты меня не увидишь! — Принц и впрямь тут же направился к выходу, про себя подумав, будет ли она его опять жечь или нет.

Но, похоже, что Непобедимое Солнце решило принять правила игры — ведь она ей так понравилась!

— Эй, Принц, не уходи, я больше не буду! Давай, я полечу тебя! Правда, я не хотела…

Вдруг рукав туники сам собой пополз вверх, и к красному пятну на коже прикоснулось что-то нежное, мягкое, прохладное. Боль тут же стихла, а рукав туники опять сам собой опустился на свое место.

— Ну, как?

— Теперь хорошо… А зачем эти чудища так зарычали?

Громкий звон колокольчиков.

— А-а-а! Испугался, трусишка! Это я специально сделала, чтобы гостей пугать. Здорово сработало, правда? Ты только представь что это такое — двадцать тысяч лет ждать, чтобы кто-нибудь вот так вот как ты бухнулся со страху на пол от моей шутки! — и опять засмеялась.

Но Принцу это вовсе не показалось смешным. Оказаться в таком идиотском положении первым и единственным было сомнительной честью, и он промолчал.

— Эй, ну не обижайся! Мне понравилось с тобой играть! Думаю, мы с тобой поладим! Пойдем, я тебе покажу другую залу, там тоже интересно. — И солнечный призрак опять побежал вперед, к двери напротив трона. Принцу ничего не оставалось, как последовать за нею.

Другая зала была алмазной.

— Алмазная палата, — с нескрываемой гордостью произнесло Непобедимое Солнце. — Сколько карликов пришлось сюда согнать, чтобы они все это сделали для меня — жуть просто!

— А-а-а! — протянул Принц разочарованно. — Значит, это карлики все делали!

— Ну а кто же ещё? — недоуменно ответил Голос. — Но все чертежи делала я сама, они только выполняли техническую работу, обтачивали камни… Фи! Да разве бы карлики догадались делать такие изразцы на окнах? А такие узоры и картины? А гобелены? В своем ли ты уме, человечек! Только Я могла такое сделать — и никто больше! — призрак топнул ножкой по полу — по крайней мере, так показали стены-зеркала.

Принц понял, что лучше не злить «радушную хозяйку» — так он назвал её нынешнюю роль. А то, что она расстроилась, было понятно потому, что она опять назвала его «человечек» вместо «Принц».

— Прости меня, Непобедимое Солнце, я не хотел тебя обидеть… — поспешно извинился Принц.

— Да ладно! Сразу видно, деревня! Ничего не смыслишь в высоком искусстве! Небось, ничего кроме дешевеньких акварельных пейзажиков и не видел. Так уж и быть, прощаю. Если б смыслил, понял бы, что ТАКОЕ карлики не сделают. У них фантазии хватает только чтобы обвешивать простофиль-фей на рынке, продавая им камни втридорога, а на такое… Ну, уж нет! Вот, посмотри!

Легкое прикосновение горячего ветерка к лопаткам и Принца подтолкнула вперед какая-то сила. Он оказался у длинной стены, увешанной гобеленами.

Все гобелены были сплетены из золотистых нитей, сиявших на солнце. Но главное было не в этом.

— Смотри, сколько нитей! Блестят всеми цветами радуги. Мне приходилось их вытаскивать прямо из алмазов специальными заклинаниями. Потрудилась тогда на славу!

— Да уж, действительно, здорово!

И верно, на золотистом шелковом фоне переливающимися на солнце всеми цветами радуги нитями были вышиты разнообразные пейзажи. Тут были и заливные зеленые луга, на которых паслись упитанные коровки; и зеленые рощицы, по которым прыгали веселые зайчата; и синие пруды, по которым плавали уточки; горные ущелья, над которыми гордо реяли орлы и многое, многое другое. Но все эти разрозненные сюжеты объединяло одно — везде, на безоблачном небе царственно сияло крупное яркое золотое солнце с женскими чертами лица.

Принцу эти гобелены понравились больше, чем львы с изумрудными глазами. Его лицо просияло, как у ребенка, которому показали новую игрушку. Он внимательно стал изучать каждый рисунок, нежно трогая изображенных зверят.

— Ой, какой зайчонок хорошенький! А какие коровки! А лягушата… Ну, точь-в-точь как настоящие! — то и дело раздавались его восхищенные возгласы.

Солнечный призрак с замиранием сердца стоял позади Принца. Он явно не ожидал такой искренней похвалы и такой детской непосредственной радости.

— Хочешь, Принц, я тебе подарю парочку таких штучек — раз они тебе так понравились? У меня ещё есть! — наконец, по-детски непосредственно произнесло Непобедимое Солнце.

— Правда?! — от радости Принц захлопал в ладоши и повернулся к Непобедимому Солнцу. — Вот моя Фея будет рада — она тоже так любит…

— Какая такая Фея?! — резко изменился Голос. И Принц почувствовал невыносимое жжение в груди и голове. Голова закружилась и заболела, как бывает при перегреве на солнце, сильно затошнило. Пот покатил градом по всему телу, ноги подогнулись и он рухнул на пол. Принц хотел что-то сказать, но не в силах был издать ни звука. Он раскрывал рот как рыба, выброшенная на берег. Перед глазами поплыли оранжевые круги. Он стал стремительно падать в какую-то огненно-оранжевую бездну…

Впрочем, падение быстро прекратилось. Он почувствовал, что кто-то словно схватил его рукой за шиворот и резко потащил обратно из этой бездны.

— Эй, человечек, ты жив? А ну отвечай, а то хуже будет!

Принц с трудом открыл глаза.

— Ещё раз скажешь мне про эту Фею, я сожгу твою память так, что и пепла не останется, понял?

Принц насупился.

— Слышишь?

Молчание.

— Эй, не молчи! Отвечай, когда с тобой говорю Я! Немедленно! Кто тут пленник — я или ты?

Принц уныло посмотрел на кончики своих сандалий, а потом медленно ответил:

— А я думал, что я здесь добровольно, что я — гость, которому показывает достопримечательности радушная хозяйка… — и в деланном недоумении развел руками.

Возникла неловкая пауза.

— Ну, в общем, конечно, да, но подразумевается всё-таки, что ты уже отсюда никуда не уйдешь, вот… Неужели после всего этого великолепия и совершенства тебе может хотеться вернуться обратно в свою берлогу?! — с чувством праведного возмущения проговорил Голос. — Не понимаю! Я-то имела ввиду, что я твою новую комнату (ведь, правда, она хороша?) украшу своими подарками, что ты будешь ими вот так вот как сейчас любоваться, думать обо мне… Сам рассуди — как бы оправдываясь, сказало Непобедимое Солнце, — каково мне слышать про эту… деревенскую гусыню в моих-то чертогах?

— Она не гусыня, — обиженно произнес Принц, — а моя жена и мать моих детишек, которых я очень и очень люблю…

— Фи! Подумаешь! — парировал Голос. — Вот увидишь, когда ты сольешься с Потоком, ты о них даже и не вспомнишь! Это такое блаженство, что все земное кажется чепухой! Впрочем, у тебя ещё будет возможность это оценить, а пока… Пока пойдем осмотрим сапфировую!

И призрак поспешил вперед, словно убегая от дальнейшего продолжения разговора, принявшего такой неприятный для него оборот.

Общий вид сапфировой залы был примерно такой же. Такой же высокий потолок, такие же золотые литые колонны, такие же канделябры, статуи и люстры. Только украшено все здесь были темно-синими сапфирами.

— Я сама делала эскиз и заказывала поставку камней и их огранку — прихвастнула хозяйка, довольно глядя на то, как Принц удивленно осматривал редкие камушки, искусно украсившие одну из колонн.

— Вот, смотри, этого ты ещё не видел, — и опять между лопаток Принц ощутил горячее прикосновение, подтолкнувшее его одной из стен.

Принц подошел туда и… ахнул. Вся стена была увешана превосходными картинами, чьи золотые рамы были украшены синими сапфирами совершенно разного размера и разной формы огранки. Такого нерационального употребления богатства Принц ещё не видел.

Но самое красивое, конечно же, в этих картинах были сами картины. Все они были довольно большого размера, в три, а то и четыре человеческих роста, так что, чтобы их рассмотреть полностью, Принцу приходилось отступать далеко назад. Написаны они были масляной краской — очень яркие и живые. В общем, это были сплошь пейзажи и на те же темы, что и гобелены — луга, сады, леса, горы, пруды с самыми разнообразными животными. На всех картинах как живое ярко сияло женообразное солнце с лучами-ручками, которые, казалось, хотят объять все и вся в этом мире.

Но Принцу-то именно пейзажи и нравились больше всего! Удивительно даже, насколько совпадали вкусы Непобедимого Солнца и Принца! Даже Фея все-таки любила и портреты, и художественные композиции, а потому настаивала на полезности и семейных портретов, и всяких зарисовок из их жизни для домашней картинной галереи. А тут — одни пейзажи — и больше ничего!

Но самым удивительным на этих картинах было то, что изображенные там персонажи казались совсем как живые. Ветви деревьев, например, казалось, колебались от дуновения ветерка, реки — текли, а пчелы почти как живые роились над цветами.

Принца это привело в такой восторг, что он даже забыл закрыть рот, жадно рассматривая очередную зверушку.

— У-у-у! А моя-то Фея так рисовать не умеет… — прошептал Принц и тут же осекся — сейчас ка-а-а-ак получу опять по шее! Но ничего не произошло.

— Ещё бы! — снисходительно произнес Голос. — Она, небось, все картинки делает при помощи запоминающих кристаллов! Фи! Тут и карлик понаделает сколько угодно картин, а попробуй-ка масляной краской!

— Ой! — вдруг воскликнул Принц, — а на этом источнике я был… Да, да, я ошибиться не могу! Там ещё живут мои старые знакомые ивы — они так любят болтать друг с другом без умолку! А ещё на них живут две большие улитки, такие смешные, с рожками… Я любил их щекотать травинкой по брюшку! Да и эта речка мне знакома… Я ведь там плаваю всегда с русалками, на перегонки! Да-да, вот тут ещё песчаный пляж за поворотом, я обычно там обсыхал. И тут я был… и тут… Слушай, Непобедимое Солнце, а откуда у тебя эти сюжеты? Откуда ты знаешь про наши места?

— Мне многое, Принц, известно, многое… — загадочно проговорил Голос.

— Ты прям как моя Фея! — гневно топнул ногой Принц. — Все время что-то от меня скрываешь! Мне это не нравится! Разве я не твой гость?! Сама же говорила! — В ответ ему опять мелодично зазвонили колокольчики.

— А ты разве до сих пор не понял, что МЫ ВСЕ ТАКИЕ? Да, мы любим помыкать другими, чувствовать свое превосходство. Это — наша стихия! Даже твоя провинциальная красотка не может не проявлять свойства своей расы!

— Ну и сидите с вашими секретами! Очень надо! — и Принц как ребенок обиженно махнул рукой и отвернулся спиной к картинам.

Некоторое время оба молчали.

— Эй, Принц, а ну вернись ко мне! Мне скучно! Мы так не договаривались! Давай! Я тебе показываю мои сокровища, а ты должен восхищаться, понял? А то поджарю тебе одно место, быстро заговоришь!

Молчание.

— Э-э-э-й, Принц, а ну, сделай ещё такое лицо, как раньше, когда ты на зверюшек смотрел. Мне понравилось! Ну, давай, я хочу продолжить игру! Да-а-а-а-ва-а-а-ай! — Принц ощутил, как его кто-то щекочет, как будто какой-то травинкой то в ухе, то по животу, то по спине. Принц не выдержал и засмеялся.

— Аг-а-а-а-а! Засмеялся! Это хорошо! Теперь я знаю, чем тебя доставать, когда ты будешь кукситься. А ну, пошли в другую залу, я тебе покажу ещё кое-что интересненькое… — Солнечный Призрак, бросив щекотать Принца, стремглав пустился вперед, а Принцу ничего не оставалось, как последовать прямо за ним.

Следующая зала была рубиновой. Как можно было догадаться, все здесь было украшено кроваво-красными рубинами.

Но тут внимание Принца привлекли странные узоры на стенах, сделанные из какого-то незнакомого цветного материала, наклеенного на золотистый фон.

— Что это? — удивленно спросил Принц, указывая на них пальцем.

— Эх ты, деревня! — насмешливо произнес Голос. — Это ж мозаика, разве не знаешь?

— Нет, я знаю только витражи. В Авалоне, на турнире, я их много видел, а вот это вижу в первый раз, — недоуменно сказал Принц. Он внимательно ковырял пальцем рубиново-красную розу, которая росла посреди сада из персиковых и грушевых деревьев. При свете солнца она переливалась рубиново-красными искрами. — Это какие-то крошки…

— Вот если бы ты у королевы Лоры поменьше бы занимался ерундой, то увидел бы, что в её дворце много мозаики. Русалки собирают разноцветные раковины на дне Моря, а потом их толкут в крошку в специальных ступах. На досках, при помощи специальных трубочек выдувают узоры, а потом заклинаниями прикрепляют их к доске и получается картина.

Принц густо покраснел. Да, что-то подобное он, помнится, мельком видел во дворце Морской Королевы, но как-то не удосужился выделить время толком рассмотреть их — его тянуло то туда, то сюда. Русалки, как известно, на диво общительный народ…

— И ты тоже все это вытолкла из раковин? — удивился Принц. Он стоял как раз перед большой мозаичной картиной, на которой был изображен кроваво-красный закат над Морем. Красноватое солнце и красноватые отблески заходящего солнца на воде переливались рубиновыми искрами.

— Нет, конечно, — ответил Голос. — Откуда мне их взять здесь? В основном, я использовала разные цвета стекла, разбитого в крошки, но рубиновые тона, которые ты видишь на каждой картине, — это перетертые в крошку рубины…

Тут уж Принц не выдержал.

— Слушай, Непобедимое Солнце, да ты прям художница какая-то! Я и не думал, что ты такая…

— … А что же ты думал? — вдруг с нескрываемым любопытством спросил Голос.

— Н-у-у-у, что ты — могущественная волшебница, властная, жестокая, беспощадная, опасная…

Голос Принца прервал громкий металлический перезвон.

— Ну и правильно ты думал, я действительно такая! Но, как видишь, и другая тоже… А тебе… действительно… нравится?..

— Очень! — и Принц не соврал. Картины действительно были великолепны.

Опять оба замолчали. А потом Принц вдруг ощутил, как что-то жгуче-горячее прикоснулось к его шее и губам. Он почувствовал, как все тело его становится мягким — такое чувство бывает, когда погружаешься в горячую ванну. Волна жгучего удовольствия прокатилась по всему телу — от макушки до пят. От наслаждения у него так бешено забилось сердце, что, казалось, вот-вот вырвется из груди, дыхание перехватило, перед глазами поплыли разноцветные круги…

Но в тот момент, когда наслаждение стало совершенно невыносимым, прикосновение прекратилось. Принц едва успел облокотиться на литую золотую колонну, чтобы не упасть.

— Нет… Тебе ещё нельзя… — раздался в голове страстный шепот. — Твоя плоть слишком слаба, чтобы выдержать меня… Умрешь ещё раньше времени…

— Ч-ч-что? Что это… было? — судорожно глотая воздух, облизывая обожженные потрескавшиеся губы, недоуменно спросил Принц.

— Поцелуй… Всего лишь маленький поцелуйчик Непобедимого Солнца, вот и все… — зазвенел колокольчик. — Ну как, понравилось? Да? Вот когда ты пройдешь чрез Врата Потока, ты станешь таким же сильным, как я, и тогда ничего уже не помешает нам, ни-че-го… Ладно, хорошего помаленьку, побежали, покажу тебе и витражи тоже — такие, что авалонские покажутся тебе просто жалкими стекляшками!

И, продолжая звенеть колокольчиками, призрак побежал в следующую залу.

— … А это зала — Стеклянная! — торжествующе воскликнула Хозяйка.

Тут уж Принц и вовсе не мог вымолвить ни слова. Вся зала была сплошь из литого разноцветного стекла. Стеклянными были колонны, стеклянными были статуи, стеклянными был трон и кресла, канделябры и все остальное.

— Стекла подобраны таких цветов, которые входят в спектр солнечного луча. Помнишь? «Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан»? — и опять зазвенели золотые колокольчики.

«Да-а-а», — подумал Принц, «ведь эту запоминалку феи заучивают ещё в первом классе Школе фей, неужели Она все ещё её помнит? Значит, солнце не полностью сожгло её память…».

Стекло отражало и преломляло солнечные лучи так, что зала просто утопала в разноцветных солнечных зайчиках, которые, вдобавок, постоянные прыгали и бегали по комнате, как настоящие. Принц сначала не мог понять почему, а потом заметил, что и колонны и все другие предметы медленно вращались по разным осям.

— Вот здорово-то! Слушай, Непобедимое Солнце, но ведь настоящее-то солнце уже зашло за тучку, а у тебя стекло по-прежнему все отражает!

— А у меня в Башне солнце никогда и не заходит, даже ночью, — последовал тут же ответ. — Мои зеркала, как ты заметил, наверное, волшебные. Они накапливают солнечную энергию, а потом, когда солнце садится или прячется за облака, начинают эту энергию излучать. Так что обрати внимание сегодня ночью, если, конечно, опять не уснешь сегодня как сурок (звон колокольчиков) — все будет светится здесь и повсюду… Правда, ночью, когда всходит луна и звезды, мои зеркала опять переходят на режим отражения и отражают уже лунный и звездный свет… Впрочем, увидишь! Имей в виду — не надейся — сегодня я тебе спать не дам! — И опять радостно-мелодичный перезвон колокольчиков.

— «Что-то уж больно часто она стала смеяться, — недоуменно подумал Принц. — А при первой встрече — червь да червь и глазищами — зырк-зырк! А теперь — ну прям радушная хозяйка какая-то… Что с ней произошло такое? Не понимаю… Все эти женщины-колдуньи такие непонятные!»

— Э-э-й, Принц, ты что — опять задумался? Пойдем, покажу тебе витражи… — и что-то горячее опять подтолкнуло Принца в спину.

Он подошел к окнам. Они здесь были намного больше, чем в других залах. Вся стеклянная часть окон, больших — в несколько человеческих ростов, была выложена из кусков цветного стекла на те же пейзажные темы.

Впрочем, Принц обратил особое внимание на закономерность. На витражах, как и на прочих видах картин, кроме зверят, большое место занимали цветы — розы, нарциссы, хризантемы, орхидеи, даже васильки и ромашки. Правда, везде это было к месту. Например, где ромашки — тут же были изображены пчелы, их опыляющие, где розы — тут же изображен роскошный сад, по которому летают цветные попугаи и бегают шаловливые обезьянки, где эдельвейсы — высокие горы с редкой растительностью и орлами, парящими в высоте.

— Создатель! — опять не выдержал Принц. — Да ведь на одно такое окно у тебя ушла, наверное, уйма времени!

— Года полтора, не меньше, — тут же отозвался Голос. — Пока созреет в голове образ, пока я его нарисую, пока подберу материалы…

— И тебе не скучно было?! Ведь тут сделано столько всего!

— Знаешь, если у тебя будет лишние двадцать тысяч лет свободного времени — посмотрю, что ты будешь с ним делать, — поддел его Голос.

Принц почесал макушку и присвистнул — такие цифры не умещались в его голове.

— Даже не знаю… Наверное, я бы обошел все лужайки, лески, речки и горы Целестии и перезнакомился бы со всеми её обитателями. Витражи мне не сделать — это уж точно… — но тут озадаченное лицо Принца вдруг просияло — Зато я люблю записывать зверушек и пейзажи на запоминающий кристалл, для меня его…

— … Знаю-знаю, — поспешно прервал его Голос. Всю твою память я изучила досконально. Думаешь, стала бы я показывать тебе все это, если бы не знала, что ты такой…

— Какой?

Он опять почувствовал легкое прикосновение к щеке — как будто какая-то невидимая рука дотронулась до неё.

— Такой, какой надо! Что это за глупые вопросы? Пойдем, нам ещё много чего предстоит посмотреть…

Но тут желудок у Принца предательски заурчал. Ведь солнце уже перевалило давно за полдень, а он ещё даже не обедал. Не успел он ничего сказать, как Непобедимое Солнце уже засмеялось:

— Ой, извини, я совсем тебя затаскала, как игрушку, а ведь ты же ещё не обедал! А ну пойдем обратно в Изумрудную! Я велю для тебя накрыть стол — будем обедать!

— А разве ты… ешь? — удивленно захлопав ресницами, спросил Принц.

— Ну, конечно же, нет, глупыш! Просто посижу с тобой за компанию, покормлю тебя! — и опять перезвон колокольчиков. А потом что-то схватило Принца за руку и потащило обратно, в Изумрудную Залу.

Действительно, в Изумрудной Зале уже был накрыт длинный стол, также целиком вылитый из золота, который был накрыт золотистой шелковой скатертью. Золотые големы молча раскладывали последние блюда. Меню включало только те блюда, которые любил Принц — чисто вегетарианская еда. Здесь были и клубника со сливками, и салаты из свежих овощей, и многое другое, только розовой пищи не было.

— Ну как? — торжествующе спросил Голос.

— Мои вкусы ты тоже взяла из моей памяти, да?

— Конечно, а где же ещё! Только розовой пищи у меня нет, уж не обессудь — розовые облака даже для меня недоступны.

Но Принц ничуть не расстроился. За время экскурсии он изрядно проголодался и теперь готов был съесть все, что угодно. Но только он потянулся к еде, как услышал Голос.

— Эй, эй, подожди, мне хочется самой тебя покормить, я ведь здесь Хозяйка, не так ли?

И с этими словами один из золотых стульев, украшенных на спинке большими изумрудами, сам «подъехал» к Принцу и остановился рядом. Блюдо с клубникой поднялось в воздух и ягоды одна за другой стали сами собой взлетать в воздух.

— А ну, открывай-ка ротик, давай, не капризничай! — мелодично зазвенел колокольчик.

— Что это за шутки такие? — обиделся он. — Дай я поем как нормальный человек!

— Ну-ну, давай, не капризничай! Я, может, хочу сама тебя покормить! А моя воля тут закон, понял? В конце концов, ты мой первый гость за двадцать тысяч лет! Так что давай — наслаждайся гостеприимством! — И с этими словами Принц опять ощутил жгучее прикосновение к щеке и рот, против его воли, сам открылся. После чего в него влетела солидная порция клубники.

— Ну, вот и хорошо! Вот и умница! Наедайся, поросеночек! — зазвенели металлические колокольчики.

Принц чувствовал себя в идиотском положении, ему хотелось обидеться и выплюнуть все съеденное. Но почему-то он этого не делал. Нет, не столько из-за страха перечить воле властной и могущественной хозяйки, сколько…

— Слушай, Непобедимое Солнце, — едва прожевав порцию каких-то овощей, спросил Принц, — а почему ты не вышла замуж, почему у тебя нет детей?

Опять на какое-то время повисла тягостная пауза. А потом вдруг в воздух взлетела золотая ложка и легонько хлопнула Принца по лбу, опять раздался металлический смех.

— А ты оказывается не такой простачок, как кажешься! Ничего… все это поправимо… А теперь попробуй-ка этот фрукт. Готова поспорить, что ты его вообще никогда не ел — он растет только на Дальнем Юге. Специально для тебя их доставил мой золотой слуга.

И из золотого блюда поднялся довольно большой кусок разрезанного на части мясистого красного плода, покрытого тоненькой кожицей. Казалось, диковинный фрукт состоял из одного красного сока, пропитавшего мякоть, как вода — губку. Он подлетел прямо ко рту Принца и с трудом в него влез. Ароматный сладкий сок и нежная мякоть наполнили ротовую полость — фрукт оказался действительно очень вкусным. У Принца надулись щеки как у хомячка и металлический смех оглушил его.

— Ну, ты просто хомячок какой-то! Видел бы ты себя со стороны! Ну, ты жуй-жуй получше, а то подавишься ещё…

… - Так, пообедал? Ну, все, пошли дальше, а то до заката не успеем.

— А почему именно до заката?

— Потому что после заката у меня для тебя — другая программа, вот почему, — и опять Принц получил ложкой по лбу. — Пошли быстро, пока я не заскучала! Вперед!

На этот раз их путь лежал в Библиотеку.

«Что это за громадина, Создатель?!» — подумал про себя Принц.

Высотой с порядочный 10-этажный дом. Стилажи, стилажи, стилажи… до самого потолка! Огромные толстые фолианты — красные, зеленые, голубые, черные, желтые… Кожаные переплеты, обшитые золотыми пластинами и защелками.

— Неужели ты все это прочитала? Ни за что не поверю! — спросил, задирая голову вверх, Принц.

— Конечно. Впрочем… Мне не нужно читать книгу, как тебе. Мне достаточно посмотреть на книгу, и я уже вижу её насквозь. Ты забываешь, человечек, с Кем ты имеешь дело! Я уже не простая фея, Я — представительница и родоначальница совершенно другой расы, расы божественной и совершенной во всех отношениях, Я…

Но Принц уже не слушал её философских излияний. Её голос звучал где-то на периферии его сознания. Внимание Принца целиком поглотили книги. Снимая их с полок одну за другой и пытаясь хотя бы по названию понять, что в ней написано. Ведь сам Принц был большим любителем почитать.

Вот, Принц взял одну книгу в зеленом переплете. На обложке золотыми буквами было написано: «О превращениях» и чуть ниже — «Магистр транзитологии, фея 3-го ранга, ведущий научный сотрудник отдела №1-14».

Принц открыл первую попавшуюся страницу и с трепетом неофита вслух прочитал название подзаголовка: «Как превратить осла в козла». Пункт первый. «Прежде чем заняться превращением осла в козла, необходимо ответить на вопрос, насколько это превращение актуально с точки зрения поставленной феей магической задачи… .»

«Ну-у-у, это не интересно, — подумал Принц, — а дальше-то что? Ах, вот»: «Начертите при помощи подручных средств фигуру №1 (Приложение 15, стр. 414), затем поместите объект в центральном секторе фигуры (Приложение 16, стр. 515). Мысленно произнесите формулу №5 (см. Приложение 27, на стр. 577)».

«Ну, вот», — подумал Принц, — «ещё и страницу искать нужно! Ну, где же она?»

— Я вижу, тебя заинтересовала магия, мой Добрый Принц? — опять раздался в голове металлический голос. — Не сильно же тебя баловала этим твоя дорогая женушка, не правда ли?

Принц чуть не лопнул от досады. Непобедимое Солнце опять бессовестно использует его мысли и воспоминания! Ему стало жутко обидно и за себя, и за Фею и желание читать дальше у него начисто пропало. Он захлопнул книгу и поставил её на место.

— А Я, между прочим, — словно не замечая его негодования, продолжало Непобедимое Солнце, — в отличие от твоей завистливой женушки, могу обучать тебя магии. Все эти чертежи, формулы, заговоры — это все вчерашний день. Очень скоро ты сможешь все это проделывать одним движением мысли. А феи эти никогда тебе ничего не откроют, потому что для них магия — это власть!

— Неправда! — не выдержал Принц. — Феи — Хранительницы нашего мира! Они используют волшебную силу для поддержания в нем Порядка и Процветания! Они защищают нас от зла!

— Да, да, да, конечно, мой дорогой! — и металлические колокольчики задребезжали так, что у Принца заболели уши. — Меня этим тридцать лет кормили в Школе Фей, наелась до тошноты! А скажи-ка мне, мой дорогой Принц, а почему это волшебству не учат людей, раз оно такое полезное? Ну-ка отвечай!

— Ну-у-у-у… — замялся Принц, который, если честно, и сам задавал себе этот вопрос неоднократно. — Мы, люди, мало живем — учиться ведь долго надо! — выпалил он первое, что пришло в голову.

— Но не ты, Принц, — парировала с издевкой Непобедимое Солнце. — Тебе дали такую же жизнь, как и феям — это раз. А почему бы, кстати, не дать такую же вечную жизнь и другим людям, не состоящим в браке с феей, как ты?

Принц замолчал и насупился. Ответить было нечего.

— То-то же! — торжествовал Голос. — А я отвечу тебе, причем на все эти вопросы сразу. Феям просто нужна власть. Власть над Целестией. Власть неограниченная и вечная. Люди им нужны — смертные и бессильные, чтобы по сравнению с ними особенно бросалась в глаза их вечная юность и необыкновенная сила. Быть этакими сказочными «принцесскам»! Ха, неплохо придумано, правда? А если и берут они себе, для размножения и развлечения, пару-тройку сотен человечков за несколько тысяч лет, — продолжила солнечная колдунья. — То и их они не посвящают в свои тайны, делая из них что-то среднее между трутнями в улье и плюшевыми зверенышами, годными только столы накрывать да тапочки к постели подносить. Разве не так, а, дорогой ты мой счастливый Принц?

От жестоких слов Непобедимого Солнца, звучавших в голове, Принцу стало не по себе. Он хотел зажать уши руками, убежать на край света, но знал, что это бессмысленно. Ответить же ей он ничего не мог… Трутень… плюшевый звереныш… — вертелось у Принца в голове. Ком обиды подступил к горлу, а руки инстинктивно сжались в кулаки.

— Но Фея любит меня! — наконец, не выдержал и закричал во всю глотку Принц. — Я для неё не трутень, не игрушка, нет! — И, схватив первую попавшуюся книгу, бросил её в золотистое отражение в зеркале. Книга глухо ударилась о металл и отлетела в сторону, а отражение лица в зеркале продолжало смеяться.

— Любовь? Ха-ха-ха! А ты думаешь, феям известно, что такое любовь?! Ха-ха-ха! Ну ты и развеселил меня! Я теперь совсем не жалею, что оставила тебя в живых! Давно я так не веселилась, ха-ха-ха!

— Прекрати, Рыжее Солнце! Фея меня спасала от смерти, Фея меня лечила, Фея меня жалела, Фея обо мне заботилась, Фея любит меня!..

— … Фея использует тебя, простофиля! — резко и властно оборвал его Голос. — Ей просто скучно сидеть тысячами лет на одном месте! Сам подумай, ей надо же чем-то заниматься, дурачок. Да и себе подобных плодить, исполняя бессмертные заветы опьяневшей от власти трехголовой Премудрости! И все они такие, все! Люди для них — что скот для пастухов. И не только они — все обитатели этого чокнутого мира!

— Я больше не хочу тебя слушать! — закричал Принц и бросился вон из Библиотеки. Он выбежал через открытую дверь на свежий воздух. В этот раз ему уже никто не препятствовал этого делать.

Он добежал до открытой площадки, с которой был удивительный вид на горы, на догорающий закат, и жадно глотал бодрящий горный воздух. По щекам Принца ползли влажные струйки слез, слезы обиды и горечи, которых ему было стыдно.

— Не переживай, мой милый маленький Принц, — уже спокойно произнес Голос. — Правда всегда режет глаза. Но ведь правда делает нас сильнее, не так ли?

— Я не верю тебе… — всхлипнул Принц.

— Наконец-то ты поумнел, Принц! Значит, не зря все-таки ты тут очутился, — торжествующе произнес Голос. — Начинаешь понимать, что к чему. Я ведь тоже фея, и мне тоже верить нельзя. Никому верить нельзя! Мы все — колдуньи. Природа у нас такая — всех околдовывать, — и колокольчики снова зазвенели в ушах, но уже более сдержанно. — Ты взрослеешь, Принц, и Я тобой довольна. Глядишь, и станешь достойным Меня учеником, а, может, и больше… Ну, раз уже ты выбежал наружу сам, пойдем посмотрим теперь мои сады — думаю, тебе будет небезынтересно.

Сады были действительно сказочно прекрасны. Они целиком состояли из золотых деревьев, очень похожих на настоящие. Тут были и персики, и яблони, и груши, и вишня, и даже пальмы… Листья на деревьях — сплошь серебряные, трава — изумрудной, а цветы — рубиновые розы и сапфировые васильки.

— Я специально вывела такие сорта. Потребовалось много экспериментов с магией — и очень, очень много драгоценных металлов и камней, конечно же, — опять похвасталось Непобедимое Солнце. — А розы и васильки — мои любимые цветы, как ты, наверное, догадался.

Трава и листья шевелились на ветру как живые. Но самое удивительное — они пели песни. А по ветвям прыгали певчие птички, разноцветные попугаи и веселые обезьянки. Они также были сделаны из золота, глаза у них были из драгоценных камней. Они весело болтали, пели песни, а обезьянки, вдобавок, уморительно верещали и играли друг с дружкой в догонялки.

— Мне потребовалось много потрудиться, чтобы запрограммировать их на непосредственность. Первые образцы у меня просто бегали взад и вперед, как тупые механические машинки карликов. А теперь они у меня как живые! Между прочим, мои мартышки могут даже запоминать разговоры, выполнять команды, подражать и даже передразнивать, как настоящие обезьянки! Вот, смотри!

Вдруг одна из обезьянок соскочила на дорожку, посыпанную золотым песком, и скорчила уморительную рожицу. Она раскрыла рот, высунула кончик языка, вылупила глазищи, подошла медленным неуверенным шагом, шаркая по дорожке, к первому попавшемуся цветочку и стала его рассматривать с идиотским выражением мордашки. При этом она медлительно, нараспев, приговаривала дребезжащим голоском: «цветочек мой красивенький, давай-ка я расскажу тебе сказку…».

Непобедимое Солнце снова залилось металлическим смехом, но Принцу было не до веселья. Он даже и подумать не мог, что может выглядеть со стороны таким кретином.

— Ну, ладно, ладно, не обижайся, не такой уж ты идиот (новый взрыв смеха)! Ну, не интеллектуал, конечно, да и не король Роланд… Хотя что мешает тебе им стать?

— Я такой, какой я есть! — гневно закричал Принц. — И, между прочим, моя Фея любит меня таким, какой я есть! Я её муж, а не твой, так что оставь свои пожелания при себе, также как и своих искусственных обезьян тоже!

Принц развернулся и быстрым шагом пошел обратно к Башне. Его терпение лопнуло! Издевательства этого Непобедимого Солнца были просто невыносимы. То она одна, то другая, то чуть не вешается ему на шею, то высмеивает его, то изображает из себя радушную хозяйку, то высокомерную владычицу. Надоело!

Но не тут-то было! Стая золотых обезьян вдруг, с диким гоготом прыгая с ветки на ветку, обгоняя друг друга, перекрыли дорогу Принцу. И та обезьяна, которая его высмеивала, встала впереди остальных и, упав на колени перед Принцем, заголосила жалобным голоском:

— О, Ваше Высочество, простите меня, недостойную мартышку! — и жалобно завыла, пресмыкаясь по земле, а за ней и вся стая, пытаясь схватить сандалии Принца и поцеловать их.

— Я думаю, они достойны прощения, не правда ли? — раздался сзади насмешливый Голос. — Что с них взять? Они ведь всего лишь обезьяны, хоть и золотые.

Но Принц её не слушал. Он так поразился их «живоподобности», как он про себя окрестил их манеру поведения. Забыв свою обиду, удивленно спросил, как ни в чем не бывало:

— Слушай, Непобедимое Солнце, а почему во всех этих садах у тебя нет живых птиц и зверей, живых растений и травы?

— А зачем они мне? — тут же последовал ответ. — Они мерзкие, плотские, нечистые. Золото совершенно. Моё совершенство не терпит грязи рядом с собой.

— Но зачем тогда тебе золотые?

— Потому что Я так хочу, ясно? Не задавай глупых вопросов! — Принц опять было ощутил сильный жар в сердце, но только на мгновение.

— Лучше посмотри на это, — вдруг, как ни в чем не бывало, спокойно произнес Голос, и невидимая сила подтолкнула его обратно, в глубину сада.

Там в укромной тенистой рощице, тоже, впрочем, золотой, сидели на гигантских (в три или четыре человеческих роста) золотых тронах две огромные золотые статуи Мужчины и Женщины. Они были одеты в короткие золотые туники. С плеч их ниспадали роскошные золотые мантии. Головы венчали королевские диадемы. Они держались за руки и смотрели друг на друга с каким-то сладострастным вожделением.

— Как тебе?

— Где-то я уже это видел, — сказал простодушно Принц, оглядывая их с ног до головы.

— Дурак, эти статуи сделаны по моему эскизу, их не мог придумать больше никто! Разве ты не узнаешь их?

Принц внимательно посмотрел… и ему на миг стало плохо. Женщина в этой композиции была красива и прекрасно знакома ему — это была все та же круглолицая золотоволосая красавица с зияющими дырами вместо глаз, из которых струился солнечный свет.

Но мужчина…

«Создатель!» — вдруг дошло до Принца. Ведь это же был ОН и — не он одновременно.

Вроде, все черты лица и фигуры, как у него. Но выражение лица… странное, если не сказать, страшное. Выражение лица было каким-то НЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ, отталкивающим, но что в нем было такого, Принц никак не мог понять.

Наконец, он все понял. Смотря на самого себя, он испытывал примерно такое же чувство, как если бы увидел самого себя мертвым! Это был Принц, все черты лица были его, но это был мертвый Принц, как чучело когда-то живой птицы. На лице у него не было ничего живого. Вместо него — какая-то бездушная маска. Такое впечатление, что у Золотого Принца была начисто сожжена душа, сожжено сердце, сожжена его любовь к Прекрасной Фее. Это был уже НЕ человек, но какой-то бездушный идол, кумир, тень настоящего Принца…

— Ну как, тебе нравится? — вновь возник в сознании нетерпеливый голос Непобедимого Солнца.

— Лучшего и представить невозможно, — солгал Принц. — Но откуда такое сходство со мной?

— А-а-а-га-а-а! — металлические колокольчики зазвенели с усиленной частотой. — Догадался? Когда я создавала эскиз, я об этом не думала. Но потом, когда увидела тебя в зеркале, сразу узнала. По большому счету, только поэтому ты и остался жив, — как бы между прочим простодушно сказала Она. — Это уже потом я оценила твои душевные качества…

— Это судьба, Принц, — наконец, после некоторого молчания, добавил Она. — Ты пришел ко мне вовремя, ты даже сам не подозреваешь, насколько… Впрочем, всему свое время!

Тем временем последний луч умирающего солнца погас за горизонтом.

Однако сад при этом не погрузился во тьму. Наоборот, он стал ещё прекраснее. Каждое дерево, каждый листочек, каждый цветок вдруг изнутри загорелся присущим ему светом: золотые деревья — солнечно-желтым, серебряные листья — лунно-серебристым, цветы — сапфирово-синим и рубиново-красным, трава — изумрудно-зеленым. Это было поистине потрясающее зрелище!

Принц сразу вспомнил новогоднюю ночь. Ведь Новый год — это самый любимый праздник у фей. На этот праздник они тоже зажигают магические огоньки, украшают дома иллюзиями деревьев, трав и цветов, поют песни, посвященные Новому Году. В эту ночь обычно идут гулять в лес и там тоже украшают деревья и траву огоньками, зажигают магический огонь и у этого огня устраивают танцы, с музыкой и фейерверками. Но кульминация праздника — это живые сказки! При помощи специальных заклинаний к гостям приходят яркие светящиеся иллюзии сказочных героев и начинают показывать им свою историю. Принц с детишками просто обожали этот праздник. Особенно — просмотр сказок. Обычно он брал на колени обоих и они все втроем смотрели сказочное представление, оживленное Феей…

— Как красиво! — ахнул Принц и хлопнул в ладоши. — Прям как в новогоднюю ночь, не хуже!

— Старалась, — довольно произнес Голос. — Я тебе уже говорила, что за день они накапливают свет, а потом всю ночь его излучают. Ты кстати ничего не замечаешь?

Принц внимательно осмотрелся.

— Обезьянки перестали верещать, и попугаи с птичками тоже…

— Да, я заложила в них программу спать по ночам, как у настоящих. Зато сейчас тебя ожидает сюрприз…

И верно. Через некоторое время запели самые настоящие ночные соловьи, раздался цокот настоящих цикад, а по воздуху стали летать ночные мотыльки. Правда, присмотревшись, Принц разочарованно вздохнул — соловьи, цикады и мотыльки оказались сделанными из серебра. Ему вдруг нестерпимо захотелось уйти из этого искусственного рая. Он устал от всего этого мертвого великолепия, захотелось побыть одному.

— Эй! Мы так не договаривались! Чего ты опять скуксился? Я тебе ещё не все показала!

Принц устало улыбнулся.

— Я просто немножко устал, Непобедимое Солнце. Мне хочется отдохнуть… Я ведь пока ещё человек, из плоти и крови, — и Принц зевнул как можно шире.

— Эх ты-ы-ы-ы… А я только настроилась продолжить играть, а ты… Ну ладно, пойдем. Так уж и быть, я тебя уложу, а самое главное покажу тебе завтра.

С этими словами невидимая сила снова подтолкнула его в спину, а дорожка, усыпанная золотым песком, мягко засверкала во тьме.

Наконец, оказавшись в комнате, в которой проснулся утром, Принц первым делом направился в баню. Двери, как и утром, бесшумно отворились.

Когда прием ванны был окончен, магические зеркала сами собой почти погасли. Они излучали лишь самый слабый мягкий золотистый свет, чтобы не раздражать глаза и не мешать Принцу заснуть. На стуле Принц нашел золотистую шелковую пижаму, в которую немедленно переоделся.

Однако стоило только Принцу прилечь, как он почувствовал, что на постели находится кто-то ещё…

— Ты что это, спать что ли собрался? — и в голове его опять раздался перезвон золотых колокольчиков. Принц от досады чуть не прокусил себе губу — даже в комнате он не один!

В самом деле, а чего ещё он мог ожидать? Ведь и в прошлую ночь Непобедимое Солнце было здесь, читало его мысли и воспоминания, как раскрытую книгу, просто он этого не замечал во сне.

— Да, Непобедимое Солнце, я уже хочу спать. Разве ты не можешь оставить меня хоть на ночь в покое? — не смог скрыть раздражения Принц.

— Не могу. Мне скучно! — в её голосе прозвучали капризные нотки. — Я ведь, в отличие от тебя, НИКОГДА НЕ СПЛЮ!

— Ну и что я могу с этим поделать?

— Как что — не спать со мной! Ты у меня в гостях, ты и должен меня развлекать!

Но Принц повернулся к Непобедимому Солнцу спиной (он чувствовал жар с правой стороны широкой двуспальной кровати) и закутался в одеяло. Голову спрятал под подушку.

Но не тут-то было! Горячее прикосновение, словно дуновение раскаленного ветерка в пустыне, прошло по спине от основания шеи до пояса.

— Э-эй! При-и-инц! Не спи-и-и-и! А ну не спи — тебе говорят! Не спи-и-и! А то защекочу до смерти! — раздавался настойчивый голос и не менее настойчивые прикосновения к спине и плечам. — Хочешь, пойдем, я тебе устрою ночной ужин с настоящими свечами, вином и музыкой… Потанцуем…

— Я спать хочу! — отчаянно закутывался Принц в одеяло, как будто бы оно могло укрыть его от навязчивых приставаний хозяйки Золотой Башни.

— Ну все, ты сам напросился! — и тут Принц ощутил, что его начинают щекотать по всему телу, как будто пара десятков надоедливых мурашей стали бегать по коже.

Принц неистово засмеялся, дергаясь всем телом.

— Прекрати-и-и! Прекрати-и-и! Я боюсь щекотки-и-и-и!

— А я знаю и буду тебя щекотать, пока ты не скажешь, что не будешь спать!

— Не буд-у-у! Не буд-у-у-у! — и щекотка тут же прекратилась.

— Давай, ложись обратно… вот так… а я буду рассказывать тебе сказку…

Принц лег и почувствовал легкое прикосновение чего-то воздушного к своим вискам и ушам. И поток мыслей и образов закружился в его голове…

… Он увидел прекрасную девушку на лавочке в тени вишневого сада. Всё пространство рядом с лавочкой было усыпано ковром опавших нежно-розовых лепестков. Девушка сидела и что-то напевала себе под нос. Она была действительно очень красива и… печальна. У неё было чудесное округлое личико, миндалевидные небесно-голубые глаза, пухленькие губки и немного курносый носик. На золотистой коже лица виднелись веснушки. Самым же удивительным у неё были её роскошные золотые волосы…

Принц не выдержал и спросил её:

— Эй, почему ты так печальна, красавица? С твоей ли красотой быть такой грустной!

Она внимательно посмотрела на него и перестала петь себе под нос. Только теперь Принц заметил в её руках маленькую куколку. Такая же куколка была у его дочурки, она её называла «пупсик». Это была куколка-младенчик в младенческой распашонке с соской-пустышкой во рту…

— Эй, красавица, а что это у тебя в руках? — опять спросил Принц.

— Это мой пупсик, — сказала девушка.

— Хороший… — одобрительно сказал Принц.

— Нет, не хороший! — вдруг с плачем воскликнула девушка. — Не хороший! Он не живой! Он не плачет! Он не ест и не пьет! Он — МЕРТВЫЙ! — и в истерике кинула «пупсика» вглубь сада.

Принцу стало жалко девушки. Он сел рядом с ней на лавочку и взял её за руку. Она оказалась такой горячей! Как полежавший на жарком летнем солнце металлический предмет.

— Эй, не плачь… — прошептал Принц и утер руками слезы с её полных щечек. — Давай, я с тобой поиграю! Вот увидишь, тебе станет лучше…

— Давай! — вдруг обрадовано сказала девушка, и глаза её загорелись странным огнем, от которого Принцу стало немножко жутко. — Только играть с тобой буду Я, а ты теперь будешь МОИМ ПУПСИКОМ, понятно?!

Лицо девушки на глазах стало стремительно меняться. Из глаз хлынул поток ослепительного солнечного света. Само лицо стало излучать свет, как настоящий солнечный диск. У Принца заслезились и заболели глаза. Он было отпрянул, но девушка стремительно, как змея, бросилась ему на шею — руки её оказались не по-девически сильными. Она обхватила его, прижала к спинке лавочки и буквально впилась своими огненными губами в его губы. Принц опять почувствовал слабость и дряблость во всем теле, острое чувство наслаждения пронзило каждую клеточку его тела и он почувствовал, что проваливается в какую-то огненную бездну…

Глава 10 Тайный Замысел

Принц проснулся оттого, что солнечные лучи уже высоко поднявшегося солнца мешали ему спать. Принц захотел, как он это обычно делал, спрятать лицо под подушку, отвернутся, но… не смог! Тело отказалось его слушаться. Принц тревожно открыл глаза, но даже повернуть шеей он не смог. Все тело было ватным, дряблым, слабым. Такое впечатление, что из его мышц кто-то высосал всю жизненную силу. Да вдобавок и голова болела, мысли путались.

— Ну как ты себя чувствуешь? — в тот же миг послышался в голове знакомый металлический Голос.

— Я… я… не могу… сил нет… — еле прошептал почти не двигающимися, запекшимися губами Принц. Даже это усилие далось ему с большим трудом, потому что он едва опять не потерял сознание. Не в силах удерживать больше веки открытыми, он закрыл глаза.

— Понятно… — мрачно произнес Голос. — Похоже, я вчера не сдержалась и переусердствовала…

— Как? — подумал Принц.

— А ты что, ничего не помнишь? — удивленно спросила Она.

Принц попытался вспомнить. Всё, что было до того, как Непобедимое Солнце решило «рассказывать ему сказку», он помнил хорошо. А потом… Перед глазами стояло какое-то сплошное огненное марево, разрывающее внутренности чувство огненного наслаждения, от которого помутнялся разум и… все. Чернота.

— Понятно… — ещё мрачней подытожило Непобедимое Солнце. — Ты оказался слабее, чем я думала. У тебя был тепловой шок, который вызвал потерю сознания и частичную потерю памяти, да ещё и, судя по всему, частичный паралич нервной системы, атрофирование мышц и многое-многое другое… Проклятье! Говорила же я себе, остановись, но так и не смогла… Ну, ничего, мы тебя быстро поставим на ноги, ещё не поздно…

Голос в сознании Принца прекратился, но даже мыслить ему было тяжело. И как только он остался один, то почувствовал, что его сознание куда-то «уезжает». В голове запрыгали какие-то обрывки образов — лиц, предметов, силуэтов — и он снова стал проваливаться в какую-то бездну…

… Из которой его вывела резкая боль в груди.

Принц содрогнулся всем телом. Он с трудом открыл глаза и увидел прямо над собой белобородое лицо с большим курносым красным носом, в круглых очках и белой шапочке. Белобородый держал в руках какую-то штуковину, напоминавшую кочергу, в носовой части которой что-то потрескивало.

— Мастер, кажется, он очнулся… — раздался голос откуда-то справа, вне пределов досягаемости глаз Принца, так как головой повернуть он не мог.

— Вижу, Нульф, вижу… И хорошо — электрошоком злоупотреблять, запомни, нельзя — сердце может не выдержать, — подняв кверху толстый как сарделька палец, назидательно произнес бородач. А потом обратился к Принцу. — Ваше Высочество, сколько пальцев видите?

Седобородый карлик — а это был именно карлик, ведь их длинные окладистые бороды и курносые носы не спутаешь ни с чем — показал ему три пальца. Но Принц почему-то увидел сразу девять.

— Де-вять — прошептал непослушными губами Принц.

— Понятно… Надо срочно везти его в лабораторию, Нульф. Сколько у него температура, замерил?

— Выше нормы в пять раз, почти как у горячего чайника — и прыснул, но тут же получил по шее от седобородого. — Носилки, быстро, надо срочно везти его в лабораторию. Тут не до смеха. Если он умрет, Желтая Королева из нас с тобой сделает две новые золотые статуи для своего сада, понял?

Ответа не последовало. Было ясно, что невидимый собеседник седобородого, скорее всего, только испуганно кивнул головой. Послышались торопливые шаги и грохот подъезжавшей тележки.

— Эй, ты, железяка, а ну быстро переложи Его Высочество на тележку! Да аккуратнее, а то на запчасти разберу, живо! — прикрикнул Нульф.

Принц почувствовал, как его осторожно, как младенца, взяли на руки и перенесли на тележку. В зеркале он увидел, как высокий золотой голем взялся за ручки тележки и осторожно покатил её по коридору.

В глазах у Принца опять все поплыло. Он видел бесконечно тянущиеся зеркальные потолки, стены, дверцы, которые как в калейдоскопе меняли постоянно свое положение, но от вида всех этих прыгающих стен, потолков и дверей ему стало ещё хуже, голова заболела, а потому он закрыл глаза и снова погрузился во тьму…

… На этот раз из тьмы его вытащил ослепительно-яркий свет, бивший прямо в глаза. Чьи-то руки в белых эластичных перчатках, напоминавших феины, подняли ему веки и чем-то светили в них.

— Ну как, Нульф? — раздался знакомый голос.

— Зрачок сужается, вроде в сознании, мастер.

— З-218, давай его в физиораствор, быстро!

Опять чьи-то сильные руки подняли Принца и погрузили в какую-то теплую ванну.

Принцу сразу же стало лучше, да так, что он самостоятельно смог открыть глаза и разомкнуть губы и даже немного пошевелить головой.

Принц осмотрелся. Он лежал в цилиндрической ванной, наполненной какой-то мутной теплой жидкостью, напоминавшей мясной бульон, которая походила на него ещё в том, что кипела, как суп на плите. Правда, так только могло показаться. Как вскоре заметил Принц, на самом деле жидкость не кипела. Просто в ней было много-много пузырьков, которые под давлением воздуха снизу всплывают и таким образом массируют все части тела. Находиться в такой ванной было очень приятно. Принц блаженно потянулся.

— Нульф, ну как?

— Ему значительно лучше, мастер, начал шевелиться.

— Я же говорил, что сработает! — торжествующе воскликнул седобородый, который, как увидел Принц, возился у стола, уставленного пробирками и ретортами. А рядом с ним неподвижно стоял золотой истукан, видимо, ожидая дальнейших распоряжений. — Та-а-а-ак… , вроде бы готово…

Седобородый, наконец, вылил какую-то смесь, над которой колдовал доселе, в длинную тонкую мензурку и подошел вплотную к Принцу.

— Ну, Ваше Высочество, откройте-ка свой рот, вот так… так… та-а-а-к… Видите, можете же! А теперь… хлоп! — и все! — карлик быстрым движением влил в рот Принцу какую-то горькую бурду. Принц судорожно закашлялся и состроил гримасу. Желудок обожгло как огнем, но при этом в голове резко прояснилось, а тело почувствовало прилив сил.

— Ну вот теперь совсем другое дело! Совсем другое дело! — довольно потер руки белобродый карлик и хлопнул Нульфа по плечу. Им оказался молодой карлик-ученик, у которого борода только-только начинала расти. — Дело в шляпе, мой дорогой. Если он так отреагировал, значит, мой метод оказался верен. Ничего — поставим его на ноги! Через пару суток будет бегать как суслик по полю!

В этот момент что-то переменилось. Принц сначала не понял, что именно.

Оба карлика вдруг резко повернулись в другую сторону и упали на колени, склонив головы, а золотой голем встал по стойке «смирно». Потом уже Принц увидел знакомое отражение в зеркале, которые, конечно, были повсюду, даже в лаборатории.

— Ну как он себя чувствует? — с нотками тревоги в голос, спросила солнечная колдунья.

— Все в порядке, госпожа, все в порядке, — поспешно затараторил седобородый, не вставая с колен. — Двигательные рефлексы возвращаются, реакция на свет в норме. Пару суток в физиорастворе — и мы накачаем его мышцы заново. Будет бегать как молодой олень, госпожа!

— Смотри у меня! За его голову отвечаешь своей, ты меня знаешь. А поставишь на ноги — дам столько золота, что мало не покажется. А теперь — брысь отсюда — я позову вас сама!

Оба карлика и золотой голем буквально вылетели из лаборатории и Принц ощутил ЕЁ приближение.

— Ну как ты, Принц?

— Лучше… — произнес он шепотом. — Могу уже шевелить пальцами…

— Ну и замечательно, — облегченно вздохнул Голос. — Прости меня за мое поведение тогда, особенно ночью… После двадцати тысяч лет одиночества впервые появляется человек, с которым мне по-настоящему захотелось быть вместе… Ты понимаешь, о чем Я?

— Значит, я уже не… «трупный червь»? — устало улыбнувшись, спросил Принц.

Возникла короткая пауза.

— Не вздумай умирать, слышишь? Ты мне нужен живой. Так что я тебе приказываю жить, понял? Приказываю! — а потом Она исчезла…

Вновь пришли доктора и начались бесконечные приемы лекарств, уколы. Время от времени его доставали из ванной и белобородный с Нульфом начинали массировать его тело, а потом погружали обратно в раствор. Кормили из ложечки. Так длилось довольно долго. Сколько — Принц не знал. Часов здесь не было, а определить время по солнцу тоже было невозможно, так как лаборатория, судя по всему, располагалась в каком-то глубоком подземелье. Свет сюда поступал только через волшебные зеркала.

Однажды Принц предпринял попытку поговорить с карликами, узнать, как они здесь живут. Но белобородый прикоснулся пальцем к губам и жалобным голосом проговорил:

— Ваше Высочество, Вам нельзя сейчас говорить и даже слушать. Поймите меня, у меня семья, дети… Если Вы умрете, Желтая Королева нас всех превратит в золотые слитки! Умоляю Вас! Побольше спите, побольше ешьте, побольше лежите, особенно с закрытыми глазами! Чем скорее Вы пойдете на поправку, тем для нас — лучше, понимаете?

И Принц больше ни о чем карликов не спрашивал. Он покорно закрывал глаза и ждал, пока ему вколют очередную порцию снотворного.

Долго ли коротко ли, но однажды, проснувшись после очередной порции снотворного, Принц почувствовал себя хорошо. Карликов не было — куда-то они отлучились. Стоял только голем — руки по швам, глаза закрыты, только на золотом шлеме мигает какой-то огонек.

Принц вышел из ванны с раствором, но тут же огонек на шлеме голема ярко загорелся. Он тут же открыл глаза и быстрыми шагами подошел к Принцу.

— З-218 к Вашим услугам, Ваше Высочество, — проговорил он безжизненным механическим голосом, поднося руку в золотой перчатке к шлему. — У меня приказ не выпускать Вас из ванной. Прошу вернуться, иначе я вынужден буду отнести Вас туда силой. Приказ не подлежит обжалованию, — Голем протянул к Принцу свои сильные металлические руки и Принц понял, что он не шутит.

Но в этот момент дверь в лабораторию открылась и показались оба карлика.

— Мастер! Он встал! — закричал во весь голос Нульф и подпрыгнул в восторге. — Значит, вы проспорили, а я оказался прав! С вас теперь тридцать королевских дукатов, как договаривались! — Хлопнул учителя по спине молодой ученик.

Но, казалось, проигрыш в споре совершенно не расстроил белобородого.

Его умные карие глаза весело сверкнули из-под стекол круглых очков. Он довольно потер руки и отдал приказ:

— З-218 — приготовить ванную для Его Высочества. Его надо отмыть от физиораствора. Нульф — быстро неси комплект одежды, да не забудь анализатор — все равно на всякий случай надо его просканировать! Живо!

Через полчаса Принц был уже отмыт и одет. Белобородый просканировал Принца анализатором — таким же, какой он видел у фей — и довольно кивнул головой. А потом он поклонился Принцу и сказал:

— Ну, вот и все, теперь Вы в норме, Ваше Высочество!

А потом, вдруг быстро посмотрев по сторонам, подошел к Принцу вплотную и прошептал ему на ухо:

— Не советую Вам допускать Её к себе. Поймите, для обычного человека прикосновения Преображенного смертельно опасно! Это я Вам говорю, как магистр медицины. Ваш случай, конечно, уникальный и я обязательно его опишу — для науки он бесценен — , но он едва не стоил Вам головы… И нам, кстати, тоже. Вы поймите, ещё чуть-чуть — и у вас могло остановиться сердце, умереть мозг! Будьте осторожны на будущее, умоляю вас! — и карлик молитвенно сложил свои коричневые жилистые ручки на груди.

— Но, почтенный карлик, я тут вообще не причём! Я даже не знаю, о чем вы мне говорите…

— Знаете вы все! Знаете! Наша Желтая Королева, — продолжал быстро шептать белобородый, — Она, хоть и Преображенная, но на самом деле гораздо больше женщина, чем Вам может показаться с первого раза… А Вы — мужчина… Понимаете? Вы можете на неё повлиять! Можете… Впрочем, я Вам ничего не говорил, молчок! — карлик прижал палец к губам и заговорщицки подмигнул. Ещё раз поклонился и был таков, вместе со своим учеником и големом.

Принц встал и, наконец, смог осмотреть лабораторию целиком. С виду, это была обычная комната с золотыми зеркальными стенами. Но уставлена она была множеством золотых шкафов с разного рода книгами, пробирками, ретортами, столами. Окон здесь вообще не было.

На одном из столов были аккуратно сложены разные хирургические приборы, от одного вида которых Принцу стало не по себе. Особенно его напугало большое металлическое сверло и пила, а также тиски для рук и ног. Принц осторожно пощупал тиски и в этот момент ощутил Её присутствие.

— Я вижу, ты чувствуешь себя превосходно, мой добрый Принц. Даже интересуешься моей лабораторией… Это хорошо. Тем более, что сегодня наша экскурсия будет носить уже не эстетический, а как раз практический характер.

— Значит, мы больше не будем смотреть картины? — разочарованно спросил Принц.

— Как-нибудь потом. У нас есть дела поважнее… Твое пребывание в двух шагах от смерти в последние дни напоминают мне, что надо действовать быстрее. Если Я ещё раз не сдержусь, это может закончится твоей смертью, а это совершенно не входит в мои планы.

— Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь… — недоуменно развел руками Принц.

— Потом… потом… поймешь потом… А сейчас — следуй за мной. Мне нужно многое тебе показать…

Внезапно сплошная стена лаборатории отъехала в сторону, и Принц увидел винтовую лестницу в проеме, ведущую куда-то вверх.

Принц явно был озадачен. Серьезный, озабоченный чем-то тон Непобедимого Солнца, её странная торопливость, нескрываемая заинтересованность в нем — все это настораживало и пугало Принца. Он на миг задержался у прохода.

— Принц, ну что ты там застрял? А ну, за мной, немедленно!

И Принц поспешил вслед за Голосом в проем в сплошной зеркальной стене…

Подъем был довольно долгим. Сколько он продолжался — Принц не знал — здесь не было, ни часов, ни солнца. Но когда он действительно устал, подъем прекратился и они вошли в длинный просторный зеркальный коридор.

Наконец, Принц остановился у большой зеркальной плиты, перегораживающей проход. При их приближении, плита стала медленно и бесшумно подниматься. Принц оказался в просторном ангаре. Такие ангары, вспомнил Принц, есть у карликов в подземельях, там они хранят свою горнодобывающую технику. Ангар был зеркальным, как и все остальные помещения, а пол был покрыт облицованной золотой плиткой.

Но не размеры помещения поразили Принца. Стоило только ему переступить его порог, как он услышал оглушительный лязг металла. Присмотревшись, он увидел десятки и десятки правильных шеренг из сотен высоких золотых фигур.

При виде входящих, сотни големов одновременно прикоснулись своими правыми руками к шлемам и встали по стойке «смирно». Один из них вышел вперед и отрапортовал:

— Ваше Совершенство, Золотой легион к смотру готов! Докладывает исполнительный командующий, капитан № З-001.

— Вольно, капитан, — властно и четко прозвучал Голос.

Големы одновременно опустили поднятые руки.

Теперь Принц, со смешанным чувством восхищения и страха, мог, наконец, рассмотреть невиданное воинство. Конечно, големов он видел и раньше, правда, только в книгах, не в таком количестве, да и не из золота, а из более дешевых материалов. Но не это поразило Принца. Он впервые видел големов в качестве войска. А то, что это было именно войско, Принц не сомневался.

Сколько шеренг всего было в этом удивительном войске, Принц сосчитать, конечно же, не мог — для этого надо было взлететь в воздух и посмотреть сверху. Но их было явно не пять и даже не десять.

Между шеренгами были видны интервалы, так что ясно было, что «легион» этот был разбит на ровные квадраты отрядов. Принц не был военным, но благодаря множеству книг по истории, которые он успел прочесть за свою жизнь, он помнил, что войско всегда делится на отряды, которыми командуют офицеры. Каждый отряд должен иметь свой номер и свое знамя.

Внимательно приглядевшись, он заметил, что действительно, чуть впереди каждого отряда стояло по голему, которые отличались от всех остальных тем, что на их шлемах было цветное оперение, на плечах — разноцветные плащи. В остальном големы были абсолютно одинаковы. Все они были высокого роста, облаченные в золотые пластинчатые доспехи с ног до головы. На головах — сплошные шлемы, полностью закрывающие голову и лицо. На груди у них была отчеканена уже знакомая Принцу эмблема солнечного диска с женскими чертами лица. А над эмблемой — порядковый номер. Та же эмблема и порядковый номер были выбиты на их зеркальных щитах, прямоугольных, выгнутых вперед, в три четверти человеческого роста.

Хоть Принц и не был по натуре военным человеком, но, как и всякий мальчишка — а любой мужчина, наверное, в душе всегда остается мальчишкой — он обожал играть в солдатики. Глаза его загорелись, он восхищенно крикнул и, не выдержав, тут же побежал вперед, прямо к строю замерших на месте золотых солдат.

Подбежав к первому попавшемуся голему, в плаще и с плюмажем на шлеме, он с удовольствием стал ощупывать его гладкую блестящую броню. Офицер даже не шелохнулся.

— Нравится? — торжествующе спросил Голос, примерно таким тоном, каким спросила бы мама, подарившая сыну новый набор оловянных солдатиков.

— Невероятно… — прошептал Принц.

— Доспехи и всю структуру войска придумала я сама. Прообразом для меня послужила армия Содружества времен короля Роланда Древнего в период его наивысшего могущества, но я её значительно усовершенствовала…

Принц её уже не слушал. Внешний вид войска полностью поглотил его внимание.

— Слушай, Непобедимое Солнце, а как же они видят, если у них полностью закрыто лицо? — проговорил Принц, ощупывая лицевую часть шлема.

— А они и не видят ничего. Они реагируют на тепло, а те поверхности, что не излучают тепло, например, камень, они определяют, испуская специальные волны. По скорости и частоте их отражения они определяют расстояние, форму и другие характеристики объекта.

Принц, конечно же, ничего не понял, но это-то его и завораживало.

— Слушай, а как же они воюют? Я не вижу у них оружия! На картинках в книжках я видел, что у воинов были мечи…

В голове у Принца опять зазвенели колокольчики.

— А ну, мой дорогой, брысь ко мне! З-001 — покажи-ка Его Высочеству, как вы умеете сражаться!

— Так точно, — гулко отчеканил капитан, подняв опять руку к шлему. Прямо на месте он развернулся кругом. — ЗЛ-1 и ЗЛ-2 — на исходную.

Первые два квадрата, стоявшие в центре, тут же гулко, чеканя шаг, пошли прямо на Принца. Принц едва успел отбежать назад, иначе бы эти неумолимо идущие человеко-машины просто-напросто раздавили бы его.

Непобедимое Солнце отвела Принца в укромное место ближе к двери ангара, поставив незримый магический щит.

Тем временем, дойдя до некой невидимой линии, оба квадрата тут же встали на месте. Затем один квадрат повернулся влево, другой — вправо и они разошлись в разные стороны, после чего повернулись друг к другу лицом. По какому-то невидимому приказу, первые два ряда големов одновременно нажали на какие-то кнопки у себя на груди и пластины на их правом бедре разъехались в стороны. Из образовавшегося «кармана» они достали по черному предмету. Ещё мгновение — и из него вылетело яркое солнечное пламя, образовав что-то наподобие светового меча. Затем солнечные меченосцы выдвинулись вперед, образовав между собой интервал в три-четыре шага.

Другие две линии квадрата также увеличили интервалы между бойцами. Они также нажали на скрытые от глаз кнопки, только с другой стороны груди, и на их спинах также открылись «карманы». Из них они извлекли длинные золотые трубки с курком, как у арбалета. Они поставили трубки на верхнюю часть щита, в котором была соответствующая выемка, и прицелились.

Принц вытаращил глаза от удивления. Такого оружия он ещё не видел! Мечи, пусть даже и огненные, это знакомо, а о таких трубках он не читал ни в одной книге…

— И не прочитаешь, — опять беззастенчиво прочитав его мысли, сказал Голос. — Это целиком мое изобретение. Оружие заряжено солнечной энергией от специальных батарей. От его лучей плавиться даже камень. От такого оружия не бывает ранений. Оно убивает сразу наповал… З-001 — приказываю приступить к демонстрации.

З-001 подал знак рукой и один из отрядов, размахивая мечами, бросился на другой. При этом стоявшие сзади стрелки тут же открыли огонь по обороняющимся, а обороняющиеся — по наступающим — через интервалы между меченосцами. Из золотых трубок полетели ослепительные лучи, похожие на солнечные, только короткие. Запахло горелым. Принц едва не оглох от грохота сотен металлических ног и едва не ослеп от ярких вспышек из трубок.

Половина наступающих была сразу же скошена залпами стрелков обороняющихся и дергалась в конвульсиях. Потери обороняющихся были значительно меньше. Стрелки никогда не промахивались и били четко в цель. Однако и меченосцы не дремали — они ловко защищались щитами, которые отражали смертоносные лучи благодаря своей зеркальной поверхности, так что многие из них рикошетили и били по своим же. Если бы не щиты, потери наступающих были бы значительно больше, также как если бы расстояние между отрядами было бы больше. Стрелки успели поразить ровно столько целей, сколько им позволило время, за которое наступающие покрыли бегом расстояние примерно в три тысячи шагов. А потом наступающие достигли обороняющихся и в дело вступили меченосцы. При этом стрелки наступающих как по команде прекратили стрелять, вернули свои трубки обратно в заплечные «карманы», достали мечи и присоединились к своим собратьям.

Бой на мечах был не менее восхитителен. Удары были четкие, сильные, размеренные. Мечи перекрещивались друг с другом или со щитами или с пластинами доспеха, пуская сине-зеленые искры. Кроме этого, големы били друг друга щитами, толкали, ставили подножки, а если теряли мечи, били и кулаками. Успех удара мечом зависел от того, удавалось ли им нащупать слабое место в панцире или отрубить какую-либо конечность — палец, кисть, стопу. Огромную роль играла и сила удара — удавалось ли сбить противника с ног. Бились големы четко, слаженно, никто не обращался в бегство, не просил пощады. Вскоре пол был завален отрубленными конечностями, а то и головами… Наконец, нападавшие, у которых потери были больше с самого начала, стали проигрывать. Их стало намного меньше. Из отряда в триста машин, осталось около пятидесяти. Все они были окружены.

Наконец, Принц не выдержал:

— Да что же это такое! Они же бьют им в спины — это же нечестно! А ну прекратить бой, немедленно! — И в то же мгновение големы встали по стойке смирно, как будто бы никакой битвы и не было.

Принц раскрыл рот от удивления. Он крикнул сгоряча, но даже и не мог подумать, что его команда будет исполнена.

В голове Принца раздался довольный мелодично-металлический смех.

— Ты делаешь успехи, мой добрый Принц. Прямо как настоящий генерал! Я знала, что из тебя выйдет хороший главнокомандующий.

— Ничего не понимаю… — развел руками Принц.

— Просто я уже запрограммировала их на тебя. Если твой приказ не противоречит отданному Мной, он мгновенно исполняется. Теперь ты будешь их главнокомандующим, разве не понятно?

Принц вышел из укрытия, куда его спрятало Непобедимое Солнце, и подбежал к полю боя. В воздухе пахло расплавленным металлом.

Когда вблизи он посмотрел на последствия боя, ему стало не по себе. Повсюду обрубленные конечности, головы, щиты, дергающиеся в конвульсиях, пытающиеся встать големы, а то и их части — ноги без туловища или шевелящиеся обрубленные руки… Ему стало жутко и в груди у него сжалось сердце — даже металлических истуканов ему стало жалко.

— Они что…

— Не волнуйся, завтра же будут как новенькие. Карлики-механики соберут их заново.

Принц облегченно вздохнул.

А в это время, четко печатая шаг, подошел к Принцу З-001, встал по стойке «смирно» и отдал честь:

— Ваше Высочество, докладывает капитан З-001. Каковы будут дальнейшие распоряжения?

Принц тут же приосанился, сделал величественное лицо, и спросил:

— Капитан, почему наступающий отряд так быстро потерпел поражение?

— Это было закономерно, Ваше Высочество. При равной численности и вооружении, всегда побеждает обороняющийся. Для победы необходимо было бы увеличить наступающий отряд до соотношения 3:1, тогда шансы были бы одинаковы.

— Вольно, капитан. Приказываю Вам отставить учения, собрать раненых и убитых с поля боя. Объявляю Вам свою благодарность.

— Рады стараться, Ваше Высочество, — отчеканил офицер и тут же големы пришли в движение. Они стали собирать куски своих порубленных и пострелянных товарищей, складывать их в тележки и отвозить куда-то в глубину ангара.

А Принц недоуменно спросил:

— Откуда они такие умные, эти железки-то?

— О, нет, далеко не все… — с легким сожалением ответил Голос. — Капитан З-001, как и все остальные офицеры, — это бывшие люди. Они утратили все человеческие качества, кроме интеллекта. А рядовые — это просто машины. Они, к сожалению, способны выполнять только простейшие операции — бить, стрелять, бегать и так далее. Они идеально повинуются приказам, но сами командовать не способны. Я ещё не придумала искусственный интеллект такой силы, чтобы он мог полностью заменить человеческий…

От этих слов Принцу снова стало не по себе. Одно дело — машина, другое дело — бывший человек… Даже само выражение — «бывший человек» — показалось Принцу жутким и отвратительным. А отвратительней всего был этот бесстрастный металлический голос этой жуткой женщины.

— Ну, неужели тебе их было не жалко, а?! Сделать живых людей машинами?! — в сердцах воскликнул Принц, сжав руки в кулаки.

— А делать живых нормальных мужчин домашними животными — это, по-твоему, хорошо? А ведь я сделала своими рабами всего несколько сотен человек, а феи делают их десятками тысяч на протяжении хваленой «Эры Порядка и Процветания»! — парировал Голос. — Ты слишком слабо знаешь устройство Страны Фей! А твоя женушка от тебя это намеренно скрывает, пичкая тебя идиотскими книжками с живыми картинками и розовой пищей, от которой у тебя вечно «розовое настроение»!

— Ну и что?! А разве тебя это оправдывает?!

— Да, мой дорогой, оправдывает И ещё как!! Мне нужно иметь оружие для самообороны и я его добываю средствами, какие мне доступны! Когда тирания Триединой Премудрости будет уничтожена…

… Но Принц уже не слушал этих философских тирад. Он молча поднял с пола отрубленную мечом голову в шлеме с плюмажем, говорившую о том, что это был офицер, а, значит, «бывший человек». Сплошной шлем скрывал его лицо, но внимательно ощупывав его, Принц нашел скрытую кнопку.

Лицевая часть шлема с легким жужжанием поползла вверх и Принц увидел его лицо. Красивое, мужественное, благородное лицо, волевой подбородок, тонкий резко очерченный нос, высокий лоб. Правда, глаз не видно, они закрыты. Но Принц прикоснулся к его векам и поднял их пальцами вверх. И из груди его раздался сдавленный стон — проклятье!!! Вместо глаз — какие-то светящиеся пластины.

Плечи Принца затряслись от рыданий, он прижал к своей груди отрубленную голову и упал на колени.

Кем был этот человек? Как его звали? В каком из двадцати тысячелетий он жил? Из какого города или села Содружества был родом? Была ли у него жена, дети, родители? А может, он не успел жениться и у него была невеста, с которой его разлучило беспощадное Непобедимое Солнце?

Поток беспокойных мыслей как навязчивая мошкара роился в голове Принца. Ему было невыносимо жалко людей, ставших металлическими солдатиками, игрушками, «пупсиками», в руках этих бессердечных волшебниц и он не понимал только одного — как люди докатились до такой судьбы? И как это терпит всемилосердный и всевидящий Создатель? Ведь все феи говорят, что они-то и есть подлинные исполнители Его воли! Но неужели Создатель сотворил «свое любимейшее творение» для такой вот судьбы?!

— Взрослеешь, очень быстро взрослеешь, мой маленький Принц… Просто не по дням, а по часам… — опять раздался в его голове Голос.

— Оставь меня в покое, чудовище! — сквозь слезы прокричал Принц.

— Ну-у-у, не такое уж я и чудовище, — совершенно не обижаясь, ответил Голос. — По крайней мере, не такое, как некоторые…

— А про этого человека я тебе могу сказать, что жил он шестнадцать тысяч лет назад, в маленькой деревне в районе Великих Озер, служил егерем у одного из королей Содружества. На охоте в лесу нашел мое зеркало и стал моим слугой. У него была жена, маленький ребенок и родители. Какова их судьба — не знаю. Ну уж с голоду они точно не померли — сейчас это физически невозможно. А жена, между прочим, вполне могла выйти замуж за другого — у людей это сплошь и рядом…

— Ладно, отдай голову, её приделают обратно и завтра будет как новенький. Пойдем, я тебе покажу оружие почище этого. Это, можно сказать, просто дворцовая стража. Для наступления у меня есть нечто гораздо более интересное…

Принц почувствовал, как металлическая рука взяла его за плечо и резко подняла на ноги, так что отрубленная голова выпала из его рук и покатилась по полу.

— Ваше Высочество, прошу за мной. Её Совершенство велит Вас проводить в ангар №2, - золотая рука взяла его за локоть, и Принцу волей-неволей пришлось подчиниться…

Следующий ангар был больше прежнего раза в три. Стены и потолки — такие же зеркальные. Но самое интересное здесь было другое…

Весь ангар был заставлен какими-то большими золотыми машинами, стоящими во много рядов. Приглядевшись, Принц увидел, что пол был размечен разноцветными линиями, и каждая машина стояла в своем, отведенном для неё месте.

Когда Принц подошел поближе, он увидел, что эти машины не что иное как… огромные золотые драконы! Самые настоящие драконы, про которых он читал в сказках.

В голове возникли какие-то обрывки воспоминаний и он вспомнил, что на таком драконе его, вроде бы, и доставили сюда…

Огромные, в пять человеческих ростов, с гигантскими перепончатыми крыльями, большой пастью, утыканной острыми зубами, огромными зелеными глазами. Правда, сейчас глаза были закрыты. Тела исполинских чудовищ покрывала золотая чешуя.

— Они механические, работают на специальном топливе, идентичному по своему химическому составу настоящему драконьему огню. Оно же служит источником их главного, традиционного для древних драконов, оружия. В общем-то, по большому счету, — это летающие механические огнеметы. Но очень мощные — их пламя плавит даже гранит. А управляют ими специально обученные големы.

З-001 подошел к ближайшему дракону и нажал на незаметную с виду кнопку в боку. Часть чешуи бесшумно отъехала в сторону и в боку появилось некое подобие лестницы. Голем ловко по ней забрался и панель опять встала на свое место. Потом он стал что-то нажимать на шее дракона, дергать какие-то рычаги. Наконец, внутри у него что-то загудело, и из задней части вырвался столп жаркого пламени. Глаза дракона открылись и засветились изумрудным огнем, из ноздрей повалил едкий дым.

— Ну как, прокатимся с ветерком, а? — раздался озорной голос в сознании Принца. — Давай, быстрее! К сожалению, всю эскадрилью мы вывести наружу не сможем — их у меня около пятисот. Проклятые феи постоянно шпионят за мной и мне бы не хотелось себя раньше времени обнаруживать. Но даже одна эта зверюга покажет тебе много интересного. Пошли! — Принца подтолкнула под лопатки невидимая сила и он со всех ног побежал к дракону.

Когда он вскарабкался на его спину, то увидел, что на спине дракона есть хорошо оборудованные сиденья. Это были выемки в спине, куда можно было сесть и даже совершенно спокойно положить и ноги. У сиденьев имелись ручки, за которые можно было держаться в полете.

Чуть только Принц сел, как З-001 потянул один из рычагов на себя, и рев пламени стал ещё сильнее. Пламя стало вырываться и из брюшной части дракона. Он стал медленно подниматься вверх, махая своими большими золотыми крыльями.

— Крылья нужны, конечно, просто так, для красоты, реально он двигается за счет раскаленных газов…

Но Принц не слушал её лекцию об устройстве драконьих двигателей, просто потому, что он все равно не смог бы этого понять. Зато он во все глаза смотрел вниз, глядя как стремительно уплывает земля из-под ног. Далеко внизу он видел множество длинных рядов таких же золотых драконов, становящихся все меньше и меньше…

А потом он посмотрел наверх и увидел, как зеркальный потолок стремительно приближается к ним.

«Ой! Сейчас к-а-а-а-ак врежемся в него!» — подумал Принц и инстинктивно втянул голову в плечи.

Но стоило им долететь почти до самого потолка, как в одно мгновение он также бесшумно отъехал в сторону, и дракон влетел в какой-то каменный тоннель, в конце которого уже виднелся кусочек голубого неба.

Ещё несколько мгновений и дракон вылетел на свободу.

У Принца захватило дыхание от холодного высокогорного воздуха, от огромной скорости, которую набрал дракон и дикой высоты. Даже Золотая Башня оказалась где-то далеко внизу. И от всего этого он радостно, во всю глотку, засмеялся. Его смех многократно отразился от окрестных скал громким эхом.

— Куда летим? — просмеявшись, спросил Принц.

— Совершим небольшую десантную операцию в районе скопления пещерных дэвов. Это самые крупные монстры Скалистых гор — на них интересно охотиться. Вот увидишь — будет интересно! — и золотые колокольчики опять зазвучали в голове Принца.

Пещера у быстрого ручья в северных, самых диких отрогах Скалистых гор, ничем не отличалась от всех остальных. Круглая, темная…

Огромный, больше человеческого роста молодой пещерный медведь как раз устремился к ней. Он только-только начал жить самостоятельно и поэтому, возможно, подумал, что эта пещера как раз подходит для того, чтобы устроить здесь свое логово.

Правда, у устья пещеры его некоторое время одолевали сомнения. Нет, запаха другого медведя он не чуял. Но что-то ему здесь явно не нравилось…

Он долго принюхивался своим большим черным влажным носом, шевелил круглыми ушами, но изобличить пещеру в каком-то подвохе не мог. Да и с виду она была довольно привлекательная — воздух там сухой, теплый… Это в конце концов решило сомнения медведя и он переступил порог пещеры. И зря…

Потому что тут же, с темного потолка на него устремились десятки тонких, но упругих когтистых щупалец с влажными черными присосками. В один миг они опутали его плотной сетью, больно впились в мощное медвежье тело и намертво присосались к нему. Медведь бешено завыл, предчувствуя погибель. Дико вращая налившимися кровью маленькими карими глазами, пытался бить щупальца своими мощными лапами с длинными когтями-ножами, которые одним способны сломать хребет даже льву, грыз их зубами. Но на месте оборванных десятков щупалец появлялись все новые и новые, а с каждой присоской и коготком, впрыскивавших в кровь медведя свою порцию яда, его сопротивление становилось все слабее и слабее. Наконец, исполинское тело пещерного медведя обмякло и щупальца победно стали поднимать его куда-то наверх, в свое черное логово. В этот раз трапеза обещала быть обильной.

Однако чуть только туша медведя скрылась под потолком пещеры, как воздух загудел от рева пламени и прямо у устья пещеры показался огромный золотой дракон. Он завис, изрыгая клубы дыма и раскаленных газов, а в это время из нижней части его брюха опустилась одним концом на землю золотая пластина. Один за другим по ней, как по своеобразному мостику, из чрева золотого чудовища выехали четыре большие золотые коробки, чем-то напоминающие огромных жуков, только без голов — выпуклые, гладкие, без единого зазора или щелки. Они передвигались на колесах, спрятанных где-то под туловищем, и были высотой в полтора человеческих роста. Следом за ними шли золотые големы, числом по пять на машину, с огненными мечами и лучевыми трубками в руках, но без щитов. Для боя с этим противником они были бесполезны.

Подойдя к устью пещеры, они разделились на два одинаковых отряда и заняли позиции у краев. Зависший у самой земли дракон подлетел к отверстию и выпустил подряд пять длинных струй оранжевого, сильно отдающего серой, пламени.

Дикий визг раздался из пещеры и откуда-то сверху на пол упал недоеденный труп медведя. Бедное животное было почти полностью высосано изнутри. Целой осталась лишь шкура да кости…

Затем дракон резко сдал назад, и в дело вступил десант. Один за другим в пещеру влетели все четыре «жука», за каждым из которых бежали с мечами и трубками наперевес приписанные к ним големы. Забежав в пещеру, стрелки, не останавливаясь, стали без остановки палить вверх. Пластина в верхней части панцирей «жуков» бесшумно открылась. Из отверстия показалась такая же, как и у големов, трубка, но больше калибром — она пускала вдвое чаще и втрое более мощные заряды. «Жуки» присоединились к стрельбе пехотинцев.

Пронзительный визг, казалось, заставил содрогнуться все окрестные горы. С потолка пещеры сверху закапала какая-то зеленая пенная жидкость. Попадая на панцири големов и «жуков», она их разъедала, как кислота. Двое големов, на которых упало особенно много этой жидкости, уже вышли из строя. Но остальные продолжали палить вверх.

Тогда на них устремились сотни тех же тонких щупалец, что растерзали громадного пещерного медведя. И вот тут-то вступили в дело меченосцы! Они стали рубить эти щупальца направо и налево своими световыми мечами, в то время как стрелки и «жуки» продолжали вести огонь. Из открывшихся клапанов в боках «жуков» показались длинные, острые как бритвы, лопасти, которые стали бешено вращаться по разным осям и траекториям, перерубая щупальца десятками.

Весь пол пещеры залили потоками зеленой крови, которая разъедала камень, так что в нем уже образовались большие ямы. В одну из таких ям, наполненных доверху зеленой жижей, споткнувшись, упали пара стрелков. Судорожно дернувшись, они затихли. Их золотые тела быстро стали грязно-зелеными и от них пошел зловонный ядовитый дым. А через несколько мгновений они без остатка растворились в зеленой жиже.

Наконец, щупальцам все-таки удалось схватить пару големов и, разбив их на куски сильными ударами об стены, утащить наверх.

А потом была дана команда отступать. Прячась за черепахи, в полном порядке отходили уцелевшие големы. Правда, последний жук, отчаянно отстреливаясь, все-таки угодил в яму с кислотой и исчез в ней безвозвратно.

Но это было не все. Щупальца были слишком взбешены дерзким налетом на облюбованное ими логово, чтобы так легко отпустить нападавших! За те две тысячи лет, что они обитали здесь, ни одна жертва ещё не уходила от них!

Но именно на это и рассчитывал десант! Бешено отстреливаясь и рубя направо и налево щупальца, они шаг за шагом отступали все дальше и дальше от пещеры, а потом как по команде разбежались в стороны.

Из пещеры вслед за ними, наконец, показался сам хозяин хищных щупалец…

У Принца чуть волосы не встали дыбом от ужаса. Он все это время сидел в своей кабине на спине дракона и с огромным интересом наблюдал за боем и даже немножко сочувствовал твари в пещере. Но то, что он увидел сейчас… Такое он не видел даже в кошмарных снах!

Вслед за сотнями тонких щупалец, змеями ползавших по земле, из пещеры показался их хозяин. Он кое-как протиснулся через узкое для него устье пещеры, хотя оно было в десять человеческих ростов в диаметре.

Первая ассоциация, которая возникла у Принца при виде чудовища, — что это огромный шар. Только мохнатый, склизкий, темный. Шар этот просто кишел щупальцами, которых на нем было столько же, сколько, скажем, у кошки волос. Только в отличие от волос, щупальца эти вытягивались в какую угодно длину и жадно тянулись к жертве своими мерзкими черными коготками и грязными мокрыми присосками. А ещё на шаре были черные бусинки множества глаз, смотревших по-насекомьему холодно и хищно.

Чудище передвигалось за счет щупалец, которые впивались присосками и коготками в землю и подтягивали за собой все тело. Другая же часть щупалец продолжала преследовать ускользающую добычу.

Но десантники теперь отходили в разные стороны, выманивая чудовище на открытое пространство, не переставая стрелять и перерубать щупальца. Но лучи, испускаемые даже крупнокалиберными трубками жуков, причиняли чудищу болезненные, но не смертельные раны. А обрубаемые световыми мечами и лопастями «жуков» щупальца через какое-то время отрастали вновь.

— Это одна из самых опасных, сильных и живучих тварей Скалистых гор, — как всегда бесстрастно прокомментировало происходящее Непобедимое Солнце. — Оно необыкновенно быстро регенерирует. Сила его такова, что она способна свернуть шею настоящему дракону. Живет оно десятки тысяч лет, может обходиться без пищи столетиями. Я люблю на них охотиться, когда мне скучно. Давным-давно феям пришлось изрядно попотеть, чтобы вывести их из населенной части Целестии, а вот досюда ручки-то у них и не дошли…

Принц хотел было спросить, как феи умудрились их вывести, но не успел.

Только З-001 потянулся рукой к красному рычагу, чтобы облить эту тварь потоком драконьего пламени (что и было целью операции) — как произошло нечто невероятное. Тварь оказалась гораздо хитрее, чем думали о ней «охотники».

Может, она догадалась, что её дурачат. А может — почуяла, что все её враги, кроме одного, — не живые. Во всяком случае, вместо того, чтобы играть отпущенную ей роль, она сама поставила «охотников» в трудное положение.

Внезапно добрый десяток щупалец выстрелил высоко вверх. Так обычно делают ловцы зверей, когда кидают лассо, на оленя или дикую лошадь. Щупальца эти полетели прямо на Принца! Даже у Непобедимого Солнца реакция оказалась не такой быстрой.

Щупальца впились в Принца сразу в нескольких местах — в руки, ноги, туловище, шею — и с невероятной силище потянули его к чудовищу.

Горы огласил дикий крик, перешедший в пронзительный визг:

— Прекратить огонь! Немедленно! Только мечи! З-001 отставить огонь! Вы мне его сейчас спалите! Прекратить огонь!

Рука З-001 остановилась. «Жуки» и големы с трубками перестали стрелять. Стрелки вытащили из своих «карманов» мечи и тут же как по команде бросились спасать Принца.

Но не тут-то было! Тварь поняла, что угодила в засаду и полезла обратно в пещеру, увлекая за собой свою добычу. А на Принца уже стал действовать яд чудища. В голове зашумело, слабость разлилась по всему телу, стало клонить в сон. Присоски громко захлюпали, высасывая из Принца кровь.

Глядя назад полузакрытыми глазами, Принц видел, как во сне, бегущие вслед за ним золотые фигурки, но щупальца тащили его так быстро, что даже они не поспевали. Вдобавок им приходилось буквально прорубаться вперед.

Добравшись, наконец, до пещеры, тварь выстрелила частью щупалец вверх, чтобы опять забраться в своё логово и там уже полакомится своей новой жертвой.

Поднимаясь на упругих щупальцах вверх, во тьму, Принц успел увидеть — или ему показалось, что он увидел — золотистый силуэт с копной развевающихся волос, круглым лицом и горящими безглазыми глазницами. Она летела быстрее ветра. Оказавшись внизу, под тварью, она воздела руки и ударила потоком солнечной энергии огромной силы прямо в центр твари, в скопление её черных холодных глазок.

Судя по всему, ей посчастливилось попасть прямо в нервный узел, спрятавшийся за ними, который связывал нервную систему твари с её жирным белым мозгом. Снова раздался невероятно пронзительный, оглушающий душераздирающий визг, и щупальца, на мгновение парализованные, разжались. Но этого Ей оказалось достаточно. Солнечный призрак схватил Принца и быстрее ветра устремился назад, к дракону. Но со стороны это выглядело так, будто Принц летел по воздуху сам.

Не успела колдунья добежать до дракона, как тварь опомнилась от паралитического шока. Издав злобное утробное рычание, она опять устремилась вдогонку за ускользающей жертвой, которую оно, вдобавок, уже начало пробовать и которая оказалась намного вкуснее медведя!

Опять поток щупалец выстрелил из пещеры, опять жирная туша вылезла, но теперь З-001 один сработал безотказно. Золотая рука отжала красный рычаг на шее дракона до отказа и поток драконьего пламени, плавящего даже гранит, накрыл чудовище.

Визг был такой, что с вершин гор стали падать камни, где-то высоко сошла лавина. Чудовищный кишащий щупальцами шар вспыхнул как стог сена, в который попала молния, и закатался по земле, пытаясь судорожными ударами щупалец затушить пламя. Но тщетно. Пламя дракона не способна затушить даже вода. А тем более, что дракон посылал ещё и ещё…

Наконец, чудище затихло, а З-001 отжал рычаг обратно. Операция закончена. Объект уничтожен. Приказ Её Совершенства выполнен. Затихшее чудище горело ещё с полчаса, пока от него не осталось ничего, только черное оплавленное пятно на горной породе.

А в это время Непобедимое Солнце положило Принца на небольшой островок жесткой травы у подножия горы. К ней уже подбегали големы.

— Быстро! Аптечку! — последовала молниеносная мысленная команда.

Один из големов нажал кнопку и пластины на левом бедре разошлись. В его руках оказалась небольшая металлическая коробочка.

Непобедимое Солнце сорвало пломбу и вытащила шприц, набрала в него какой-то синей жидкости, а потом ввела в вену Принца. Это было универсальное обеззараживающее средство, разлагающее любой органический яд. Он должен очистить кровь от яда всего за пару часов, если только он уже не отравил основные жизненно-важные центры.

Несколько минут томительно ожидания. Наконец, Принц медленно открыл глаза и слабо улыбнулся:

— Опять я влип в историю, правда?

Обратный полет они совершили почти в полном молчании. Принц с трудом приходил в себя и говорить ему после всего пережитого не хотелось. Он чувствовал, что Непобедимое Солнце тоже о чем-то сильно задумалось. Когда впереди показалась Золотая Башня, Принц, наконец, через силу сказал:

— Спасибо тебе… Ты ведь спасла мне жизнь… Я и не думал, что ты можешь быть… такой…

Но Непобедимое Солнце не ответило ничего. О чем Оно думало, было известно, наверное, одному Создателю.

На следующее утро, когда Принц как следует отоспался, его разбудил как ни в чем не бывало нетерпеливый Голос:

— А теперь — пойдем в мои мастерские. Я тебе покажу нечто такое, что потрясет твое воображение и ты поймешь, что Я не просто так сидела здесь все эти тысячелетия…

По пути лекция продолжилась:

— Все эти мозаики, сады и все прочее, включая золотых драконов — это просто так, развлечение. По-настоящему я работала над другим, и если ты не упадешь в обморок от удивления, я буду считать, что все это время потратила впустую… — и снова проклятый перезвон колокольчиков в голове.

А потом Принц шагнул в очередной тоннель, лестница в которой вела под землю. Отражение с двумя прожекторами вместо глаз юркнуло за ним.

Казалось, что лестница, по которой спускался Принц все ниже и ниже под землю, будет виться до бесконечности. Принц устал и неоднократно намеревался присесть, но всякий раз в голове его раздавался голос: «Ещё не время, вперед, вперед…». и он снова ощущал горячее прикосновение в области лопаток, которое так его обжигало, что волей-неволей приходилось поторапливаться.

Даже здесь, в глубинах подземелья, все стены были из золота. А потому внутри Горы было светло, как днем.

Наконец, утомляющий спуск был закончен. Судя по жаре и по спертому воздуху, Принц подумал, что здесь явно проводились какие-то кузнечные работы.

Вскоре откуда-то спереди донесся приглушенный лязг, грохот, шипение.

Вновь горячее дыхание коснулось его спины и Принц, едва переведя дух, двинулся по широкому тоннелю вперед. Вскоре и он закончился.

Принц очутился в огромной зале-пещере, которая, казалось, вообще не имела потолка. По крайней мере, Принц его не видел. Все пространство гигантской мастерской было заставлено всяческим оборудованием, лесами, кранами, лестницами, тележками на рельсах. Везде сновали знакомые уже Принцу карлики и золотые големы. Они не обращали на него внимания, сновали тут и там, то и дело что-то отвозя, относя, карабкаясь по лестницам.

«Сущие муравьи», — подумал Принц с невольным уважением и страхом о Той, что организовала глубоко под землей весь этот чудовищный муравейник.

— Конечно, — ответил ему Голос. — Подобно тому, как муравьи безоговорочно подчиняются своей царице, так и они — мне. Это мое царство, здесь Я — царь и бог, точнее, царица и богиня. И это царство может быть твоим, стоит только захотеть… Представь, как это прекрасно, — тысячи, десятки, сотни тысяч рабов, готовых выполнить ЛЮБОЕ твое желание. И ты среди них — Царь и Бог… Ради этого немало великих героев и героинь древности сложили свои головы, а ты можешь иметь это даром… Как тебе?

— Впечатляет… — неопределенно сказал Принц, пытаясь скрыть подальше в тайниках души возникшее в ней отвращение к таким блистательным перспективам. — Но скажи мне, госпожа, какой из меня царь, а тем более — бог? Я всего лишь Безымянный Принц — без — Королевства, обыкновенный человек. Я гожусь для прогулок по лесным лужайкам и речным долинам, для пикников и песен на природе, а не для управления миллионами рабов…

— Это поправимо, — снисходительно ответил Голос. — Думаешь, я всегда была такой, как сейчас? Я тоже… Впрочем, неважно. Когда ты войдешь в Поток — все изменится, ты станешь другим, ты заново родишься. И тогда ты захочешь быть тем, о ком я говорю… Впрочем, мы уже пришли.

Они стояли возле очередной стены, которая бесшумно отъехала в сторону, повинуясь мысленной команде хозяйке этих мест.

«Есть ли вообще в этом месте нормальные двери с ручками и петлями?» — подумал Принц — и оказался внутри странной комнаты.

— Это Малахитовая комната. Мой штаб, если угодно.

Комната полностью соответствовала своему названию. Из этого красивого зеленого камня были сделаны все стены, потолки и даже пол. Кроме того, большой полированный стол и стулья также были малахитовыми, как и большой шар, установленный на подставке посредине стола.

Принц с большим облегчением присел на один из стульев. Он смертельно устал от бесконечного спуска по витым лестницам.

— Отсюда я управляю всей системой безопасности Золотого Чертога и даже всей Горы. Смотри.

Малахитовый шар загорелся изнутри и его зеленые лучи в воздухе образовали какой-то большой рисунок.

Всмотревшись в него, Принц с удивлением узнал и Гору, и Золотую Башню на ней, но только уменьшенные и в разрезе. И внутри горы, и внутри башни было множество разных ходов, переходов, тоннелей, лестниц… Сущий муравейник! Принц присвистнул от удивления.

Но самое интересное — это большое количество светящихся пульсирующих точек в разных местах.

— Что это? — удивленно спросил Принц.

— Это силовые точки. Здесь скапливается собираемая зеркалами с поверхности энергия солнца, а потом распределяется по всем зеркалам.

— Это чтобы в подземельях было светло? — наивно спросил Принц, чем опять вызвал приступ смеха Хозяйки.

— Догадливый, нечего сказать! Подсветка — эта самая ничтожная функция зеркал. Главная заключается в другом… Ты что, думаешь, я держу этих големов да драконов для самообороны, да?

— А для чего ещё?

Опять перезвон металлических колокольчиков.

— Глупый! Думаешь, натиск фей остановит такая ничтожная армия? Ими только людей пугать да на чудовищ в горах охотиться. Они мне нужны в основном для разведки, для вылазок всяких, диверсий… Реальную войну с их помощью не выиграть.

— А как можно выиграть?

— Смотри.

Принц увидел на светящейся в воздухе карте-схеме увеличенный силуэт Золотой Башни. Во многих местах Башни Принц отчетливо видел пульсирующие светящиеся «силовые точки».

Внезапно откуда-то из-за горизонта показался орел. По-видимому, его привлекла Смотровая Площадка Золотой Башни. Может быть, в его птичьей голове зародилась мысль, что неплохо было бы на такой высокой блестящей горе свить свое гнездышко…

Так это или не так, но орел летел прямиком к Башне.

Но стоило ему пересечь незримую границу, отделявшую Гору от Ущелья, как вдруг силовые точки вспыхнули ярким светом и соединились в одну цепь. Светящаяся энергия в одно мгновение наполнила всю поверхность Башни. Ещё мгновение — и сразу множество лучей, отразившись от зеркальной поверхности Башни, устремились на несчастную птицу, мгновенная вспышка и… — только горстка пепла тонкими хлопьями посыпалась на землю…

— За… за… зачем! — вскричал Принц, чуть не плача. — Бедная птичка!

— Ну, ну, что ты за плакса такая! Не мужчина, а неизвестно что! Мне ж надо было на ком-то продемонстрировать тебе то, что делает меня неуязвимой для армии фей! Между прочим, мои зеркала могут спалить все что угодно, даже камень и металл, а не то, что горстку каких-то там перьев!

Но Принц её уже не слушал.

— Все, я больше не могу! Я устал от всех твоих оружий, орудий, войск и всего прочего! Я не военный человек, зачем мне все это? Оставь меня в покое!

— Ладно, не капризничай, давай тебе покажу самое последнее мое изобретение, и отпущу тебя. Идем обратно в мастерские.

Непобедимое Солнце подвела Принца к огромному, исполинскому металлическому сосуду, похожему на гигантскую доменную печь, который стоял посередине пещеры.

— Что это?

— Увидишь. Вон там — лифт.

Принц вошел в небольшую деревянную кабинку, к плоской крыше которой был прикреплен стальной трос. Тут же заработал механизм, и Принц стал подниматься наверх. Принц со все возрастающим страхом смотрел вниз — высота была поистине головокружительной. Копошащиеся внизу карлики и големы стали казаться величиной не больше муравья.

Но вот кабинка остановилась на самом верху. Принц вышел на деревянный помост и посмотрел вниз. Внутри сосуда светилась и булькала какая-то жидкость, от которой шел такой жар, что Принцу показалось, что он стоит у жерла действующего вулкана, который вот-вот готов извергнуться. Светящаяся жидкость была на уровне чуть более четверти сосуда, но постоянно, хотя и медленно, прибывала.

Сверху, через отверстие в скале, как через исполинское окно в сосуд падали солнечные лучи. Проходя через какое-то сито, сплетенное из тончайших золотых прутьев, уже в виде капель кипящей сверкающей влаги они падали внутрь сосуда, постепенно наполняя его.

— Что это? — в недоумении спросил Принц.

— А разве ты не догадался? Это солнечный сок — высококонцентрированной консистенции. Самой высокой, какой только можно достичь. Я сама, — тут в её голосе прозвучали нотки нескрываемой гордости, — открыла способ производства из солнечных лучей сока при помощи изобретенного мною магического фильтра. Гордись, смертный человечек, ты знаешь теперь то, чего не знает более никто, хотя, признаться, мне даже жаль, что это так. Вот уж полопались бы от зависти все эти гордячки из Верховного Совета Поднебесья, которые только и умеют, что болтать, а на изобретение новых магических технологий не способны. Но скоро все ощутят его последствия… — тут металлические колокольчики в голове зазвенели особенно долго и пронзительно, но как-то резко и неприятно.

— Зачем тебе столько сока? — недоуменно спросил Принц, а голос его при этом предательски дрогнул. Он, кажется, начинал догадываться — зачем…

— Все элементарно просто, — тоном «умного профессора» ответило Непобедимое Солнце. — Как только у меня будет достаточно сока, я смогу при помощи эскадрильи золотых драконов поднять этот сосуд высоко в небо и спустить его прямо в центр Целестии. Я уже проделала все необходимые расчеты. Предельно концентрированный сок, спущенный с определенной высоты, вызовет сильнейший выброс солнечной энергии. Произойдет взрыв величайшей мощности, который вызовет гибель всего населения страны. Сила взрыва будет такой, что сгорит все — даже небо и атмосфера, кислород и облака. Все. Останется одна обугленная поверхность. Даже моря — и те все высохнут…

У Принца от этих слов подкосились ноги. К горлу подступил комок, а к глазам — слезы. Он учащенно задышал, и некоторое время ему не хватало воздуха. Голова кружилась. Но Непобедимое Солнце, находясь в каком-то лихорадочном экстазе, не обратила на него никакого внимания.

— Если ты думаешь, что Я хочу просто уничтожить этот мир — ты ошибаешься. Дурак и глупец, зачем мне их смерть? Нет, моя цель — возвышенна и благородна. Я хочу осчастливить весь мир. Сгорят только их тела, но останутся души. Предельная концентрация солнечной энергии, по моим расчетам, вызовет необратимую мутацию в их душах, и души станут пронизанными солнечной энергией и светом, подобно тому, как серебрится металл, если его поместить в посеребрянный раствор под действием электроэнергии. Души станут покрыты тончайшим эфиром солнечного света, который и станет их новыми телами. Они обретут, таким образом, новые совершенные солнечные тела, наполненные новой силой, бесконечно красивые. Разве это не здорово? Кроме того, взрыв солнечной энергии и вызванный этим сильнейший шок сожжет в их душах все лишнее — эмоции, чувства, страсти, воспоминания, воображение. Уйдет источник для душевных терзаний, сомнений, чувств, мучений. Они станут одинаково спокойными и довольными…

— А я… а я-то тут… причем? Зачем ты мне это все это говоришь… показываешь? — непослушные губы и язык Принца едва позволяли ему произносить эти слова.

— Какие вы все-таки слабаки, глупые человечки! — не выдержав, не скрыла своего презрения Непобедимое Солнце. — Недаром феи крутят вами, как хотят! Ну, да, ладно, скоро все изменится, — сама себя успокоила солнечная колдунья. — Так вот, когда всё это произойдет — Мы с тобой явимся к ним, и благодарные преображенные жители Целестии поклонятся нам как богам и будут нам служить! Ведь сам посуди, будучи так осчастливлены, они просто обязаны будут вернуть нам свой долг! Хорошо придумано, правда? — И, не дожидаясь ответа, она продолжила. — Я трудилась над этим Замыслом тысячелетия и мой труд близок к завершению, благодаря тебе!

— Не понимаю, а я-то тут при чем?

— А притом, что быть Богом одной — весьма скучная вещь. Мне нужен Соправитель, с которым Я могу разделить бремя Власти, Блаженства и Совершенства. Ведь и Солнцу нужна Луна, чтобы отражать её божественный свет и восполнять его там, где это необходимо, не правда ли? Ты явился как нельзя вовремя. Сосуд полон уже на четверть. Ещё неделя — и он будет наполнен полностью. Можно будет начинать операцию. Не будь тебя, я бы отложила её на неопределенный срок. Но ты явился как раз вовремя. И в этом я вижу перст судьбы, знак того, что все получится… Ну как, ты согласен принять участие в моем деле?

— Я так понимаю, согласившись на это, я должен остаться здесь навсегда…

— Конечно, а как ты думал? Ты думаешь, показав тебе все мои секреты, я отпущу тебя? — Металлические колокольчики зазвенели ещё сильнее, но и ещё неприятней.

— Но мне нужно… попрощаться… с моей женой… хотя бы… Хоть в последний раз увидеть её, посмотреть в глаза… Я без этого не могу… — сквозь слезы, с трудом, прошептал Принц.

— Какие же вы люди сопляки и слюнтяи, — презрительно прозвучал Голос. — Но не беспокойся, так уж и быть — я предоставлю тебе такую возможность.

— Как?! Ты меня отпустишь?! — не веря своим ушам, воскликнул Принц.

— Нет, конечно, просто твоя жена как раз подходит к моим владениям, так что мне не придется тебя никуда отпускать. «На ловца и зверь бежит», так, кажется, у вас говорят?

— Не может быть! — вскричал Принц.

— Может, может… — и вновь зазвенели эти проклятые металлические колокольчики. — Она идет сюда с двумя плюшевыми зверями — и даже без волшебной палочки, своего законного оружия! Безумная… Но, как бы то ни было, прощание состоится. Скоро она будет здесь — в целости и сохранности. Об этом я позабочусь… А сейчас, Принц, — покровительственным тоном, какой бывает у воспитательниц, обращающихся к своим несмышленным ученикам, — я думаю, тебе надо отдохнуть, прежде чем мы пойдем на вершину Золотой Башни, где тебе предстоит влиться в Поток. Время не ждет. У меня уже все готово. Завтра, по моим наблюдениям, солнце будет особенно активно, так что твое преображение произойдет быстро и почти безболезненно — не так, как это было со мной… Мне пришлось тогда немного помучиться… Пойдем. Тебе предстоит ещё долгий подъем.

Принц не помнил, как он спускался и как он поднимался. Все было как бы в каком-то тонком тумане… А может — это слезы застилали его глаза?

«Фея, моя прекрасная добрая Фея, — думал про себя Принц, и сердце его разрывалось от беззвучного плача. — Ты ради меня пошла на такой безумный поступок, полезла прямо в пасть дракону, и для чего? Чтобы только увидеть, как я превращусь в такую же жестокую машину для убийства как это Существо, которое у меня язык не поворачивается назвать женщиной! Создатель, лучше мне или тебе умереть раньше, чтобы только не увидеть этого! Но как хочется хотя бы раз взглянуть в твои цвета ясного неба глаза, как хочется последний раз обнять твои хрупкие, такие хрупкие плечи, и поцеловать… И сказать последний раз: «Любимая, прости меня за все», ведь я так нехорошо ушел из дома, причинив тебе столько боли! Сказать последний раз, что люблю и всегда любил только тебя, а там уж и на смерть пойти не страшно. Спрыгнуть со скалы и умереть хотя бы человеком!»

И вдруг Принцу стало не по себе: а вдруг Непобедимое Солнце опять читает его мысли?

Но Непобедимое Солнце не ответило ничего.

Глава 11 Пустыня Желаний

Когда Зверята добежали до ожидавшей их на одной из песчаных дюн Феи, они просто выбились из сил. Но Фея не бездействовала. Она уже разложила на песке белую скатерть, расставив на ней нехитрые блюда их походного рациона, чтобы запыхавшиеся Зверята смогли отдохнуть и перекусить. Благо, Морская Королева позаботилась дать им припасов, ведь свой багаж-караван они потеряли ещё по ту сторону Моря.

В основном, их скудный припас состоял из морской капусты — самого любимого лакомства русалок. Это чудесное растение помогало им всегда быть энергичными и здоровыми, а также соблюдать идеальную фигуру на протяжении многих тысячелетий. От рыбы и моллюсков, правда, Фея отказалась, ибо феи никогда не употребляют в пищу одушевленных живых существ.

Когда скудный вегетарианский обед подошел к концу, путники выпили по скромному глотку воды с «розовым концентратом» и отправились вглубь материка. Уже ближе к ночи прибрежные песчаные дюны превратились в настоящие барханы. Они начали переход через огромную пустыню, пользовавшуюся самой дурной славой в Целестии — Пустыню желаний.

Да, слава об этой странной и страшной пустыне давно облетела всю страну, и очень мало находилось желающих туда попасть, несмотря на такое, казалось бы, привлекательное название.

Природа этой пустыни была изучена любознательными феями достаточно хорошо. А она состояла в том, что песок, из которого она состояла, обладал весьма необычными свойствами. Как и всякий песок, он накапливал и отражал солнечный свет, так что днем он слепил глаза и накалялся. Но было у него свойство не только отражать и накапливать свет и тепло. Он мог накапливать человеческие желания. Всех тех, кто там когда-то ходил и особенно тех, кто идет сейчас. То, о чем человек грезит, мечтает, чего он хочет — все остается там, все обретает форму — и иногда форму весьма зловещую…

Большинство из тех, кто уходил в Пустыню Желаний, погибали или возвращались сумасшедшими. Суровая статистика, которую вели всезнающие феи, была такова — 9:1 — девять погибших и один сумасшедший. Пройти же пустыню не удавалось никому.

Это-то обстоятельство и привело к тому, что феи объявили Заморье карантинной зоной и всегда выставляли особый охранный патруль «ЖАЛА», чтобы не пропускать туда случайных путников. Это позволило резко сократить смертность в этом регионе. Даже феям доступ в Заморье был ограничен. В Пустыню разрешалось летать только бойцам «ЖАЛА» и только с определенной целью (охрана, исследование, разведка).

Если же им необходимо было попасть в Скалистые горы, то они предпочитали перелетать пустыню на специально натренированных крылатых зверях, так как сил обычной феи не хватит перелететь без посадки такое большое расстояние. А если им надо было изучать магические свойства самой Пустыни Желаний, то они брали образцы волшебного песка при помощи специально сконструированных големов. Кстати, свойства-то песка изучить — изучили, а вот внятно ответить на вопрос, почему все-таки никто из Пустыни не возвращается живым-здоровым — ответить феи-ученые так и не смогли. Сумасшедшие ответить на это не могли, а мертвые и подавно.

И вот в это-то проклятое место и держали свой путь наши отважные путешественники. Ведь другого пути в Скалистые горы не было.

Сначала ничего особенного не происходило. Ну, пустыня и пустыня — много песка, жарко, хочется пить. Фее пришлось немало потрудиться, чтобы вызывать легкий ветерок, который бы их прохлаждал, но поддерживать его постоянно было выше её сил. Попытка же наколдовать хоть какую-нибудь тучку вообще провалилась.

Во-первых, это было связано с тем, что у феи не было волшебной палочки, изъятой у нее Кремово-Белой феей, а без неё эффективность волшебства была намного ниже. Колдовать без палочки — это все равно как для человека, например, копать землю голыми руками, а не лопатой. А, во-вторых, сама пустыня как будто противилась любому колдовству — магические формулы путались в голове, губы не хотели их произносить, руки не хотели двигаться, а поддержка готового заклинания становилась с каждой минутой все труднее. Так что скоро Фея смирилась, и ей пришлось продолжить путь под солнцем без ветерка.

Хорошо ещё, что самые простые заклинания, направленные на поиск воды, ещё работали. Пару раз им удалось найти источники и наполнить фляги доверху. Но все равно старались экономить. Кто знает, что ещё дальше выкинет эта пустыня?! Но пустыня почему-то упорно не хотела ничего больше выкидывать, как будто заманивая путников все дальше и дальше, чтоб уж потом расправиться с ними одним махом…

— Не нравится мне эта тишина, а-ав, — со вздохом проворчал Щенок. — Ни ветерка, ни тучки, ни птички, ни змеи или тушканчика. Все как будто вымерло!

Котенок промолчал и ещё крепче зажмурился, чтобы помешать проклятому песку попадать в глаза.

«Что тут скажешь? Одно ясно, гиблое место», — подумал он, но вслух ничего не сказал.

Фея тоже молчала и упорно пыталась вспомнить главы учебника по магической географии Целестии, посвященных Пустыне Желаний. Но пять тысяч лет, которые прошли свое, давали знать свое — ничего, кроме названия, она уже не помнила. Фея так хорошо училась, что ей часто ставили оценки автоматом. Это избавляло её от зубрежки лекций перед экзаменом, но и пройденный материал быстро выветривался из головы. «Сейчас бы он мне пригодился…»., — подумала она с сожалением.

Так, худо-бедно, прошел день, настала пора готовиться к ночлегу.

Фея без сил упала на песок, магический огонь она разжечь уже не могла. Все ушло на эти проклятые ветерки и тучки. Пришлось достать неприкосновенный запас из сухих веток, собранных по пути Котенком и Щенком, и разжечь небольшой костерок. Ведь в этой пустыне, как и во всякой другой, ночь была холодной. Разряженный воздух, как известно, быстро нагревается, но и быстро остывает.

Фея, Котенок и Щенок были полумертвыми от усталости и даже не подумали поставить караул. И, как выяснилось, напрасно…

Фея расположилась на надувном матраце, который ей едва успели постелить Зверята. От палатки она отказалась — пока они будут её устанавливать, она просто умрет от усталости! Благо, погода стояла безветренная, небо безоблачно. Да и Зверят Фее напрягать не хотелось — они тоже едва держались на ногах.

Однако самое удивительное было в том, что как только Фея легла, сон как рукой сняло. Да, тело продолжало болеть и ныть от усталости, но спать при этом совершенно не хотелось. Такое действительно бывает, когда сильно устанешь и перенервничаешь, а потому Фею это ничуть не удивило. Шутка ли — сначала эта сумасшедшая бессонная ночь у Коры — и это после двух дней тяжелого прорыва сквозь Древляндию! Потом столкновение с «ЖАЛОМ», потом — бой на побережье и вдобавок — весь день на ногах по пустыне!

Однако, что же делать? Как скоротать время до сна?

В голове крутились впечатления последних дней. Пустыня, Кремово-Белая, Море, Лора, Кора… Принц! Ну как же без него? Ведь ради него она пустилось в это безумное странствие!

Некоторое время Фея пыталась завладеть своими мыслями, остановить их безудержное течение, но, не выдержав неравной борьбы, сдалась. Она вновь позволила себе помечтать о Принце. О том, что было бы, если бы он… Да, да, если бы он каким-то чудесным образом оказался рядом…

Кто-то незаметно, но довольно настойчиво вложил в голову Феи мысль — только помечтай, только представь, только подумай об этом…

Тоска по Принцу и скука от вынужденной бессонницы одолели Фею и она всей душой отдалась этому желанию.

«Да, пусть здесь, прямо сейчас Принц придет ко мне. Да! Не важно, как он тут окажется, не важно, главное, чтобы эту случилось прямо сейчас!»

Ещё немножко, легкое напряжение памяти и… Вот он, такой же как тогда, накануне своего исчезновения. Зеленая непромокаемая куртка и штаны на шнурках, ботфорты, круглая шляпа с пером, немного продолговатое длинное лицо, светлые короткие слегка вьющиеся волосы, тонкий благородный нос, плотно сжатые губы, мечтательные голубые, немножко на выкате глаза, покатый лоб… «Полное совпадение! И пусть он придет и будет не таким, как в тот проклятый день, а таким, каким он был раньше…».

Фея крепко зажмурила глаза, сложила руки на груди и приготовилась к встрече со своей мечтой.

Фея встала с надувного матраца, чтобы размять затекшие ноги и немного проветриться.

Зверята спали как убитые. Бедняжки! Они так намучились! Фея хоть летала время от времени, давая отдыхать ногам, а они весь путь проделали на своих двоих…

Она с любовью посмотрела на своих плюшевых друзей (именно друзей, самых близких и родных, а не слуг!) и умилительно вздохнула. Они спали в обнимку на надувном матраце как маленькие ребятишки. Фее хотелось погладить, приласкать Зверят, но она побоялась, что разбудит их, ведь они заслужили сон. Пусть отдохнут с дороги, наконец.

Она сделала несколько шагов вглубь пустыни и остановилась. Было зябко, прохладно. Как ей хотелось бы, чтобы кто-нибудь обнял её, прижал к своей груди, согрел своим дыханием… Как ей не хватало Принца! Сердце защемило от тоски, и она тихонько всхлипнула, роняя на песок слезы.

Да, феи — могущественная раса волшебниц. Каждая из них одним движением пальчика способна положить на лопатки закованного с ног до головы в броню рыцаря Авалона. Но при всем этом внешнем могуществе они так одиноки! Им так не хватает обычного земного человеческого тепла! Обычной ласки, обычной нежности, обычной заботы, обычной любви… Фея ещё раз зябко поежилась и уже хотела вернуться обратно в постель, как с вершины бархана увидела вдали… Ну, конечно же, Его!!!

Ему тоже было холодно, ему тоже было одиноко. Принц затянул до предела все шнурки на куртке и с головой закутался в плащ, наверное, поэтому он и не заметил Фею.

Фея захотела позвать его, но крик застрял у неё в груди. Она волновалась, а волнение — плохой помощник…

И тогда Фея сама побежала к нему, совершенно забыв про то, что у неё есть крылья. Её тонкие белые ножки увязали в глубоком и рассыпчатом песке. Она споткнулась и упала, издав пронзительный крик.

Но Принц уже заметил её и бросился навстречу. Он подбежал к ней и нежно взял Фею на руки. Он осторожно отнес её обратно, на вершину бархана, положил на мягкий, ещё теплый песок.

Фея чуть приоткрыла глаза и увидела прямо над собой встревоженное лицо Принца. Но Фее доставляло такое удовольствие его внимание, что она сделала вид будто ушиблась и легонько застонала.

Взяв её за руку, он дрогнувшим голосом произнес:

— Дорогая, что с тобой? Ты не ушиблась? Это я виноват, не заметил тебя сразу! Мне было так одиноко, так плохо, что я никого и ничего не замечал вокруг… Какой же я осел! Ну, что же с тобой, дорогая? Ну, ответь мне, умоляю, скажи хоть слово!

С этими словами Принц, положив её голову к себе на колени, наклонился, чтобы лучше слышать её дыхание. А Фея, не выдержав, открыла глаза, и стремительно обхватив своими тонкими ручками его шею, с силой привлекла к себе. Он растерялся и легко попал в её коварно расставленные сети. Фея жадно захватила его губы своими губами, как истомившийся от жажды путник стакан воды, и не могла насытиться поцелуем. А через некоторое время они оба уже лежали на песке и не могли и не хотели разжать свои объятия…

— Как же я тебя ждала, дорогой, как надеялась, как верила, и вот, ты опять со мной! — наконец, насытившись любовью, прошептала Фея. Она лежала рядом с ним на песке и гладила его по голове, как тогда, в хижине…

— И я ведь пришел, — ответил Принц, не открывая закрытых от блаженства глаз. — Твоя вера, твоя надежда, твоя любовь привела меня к тебе, я снова с тобой… как раньше… как всегда…

Фея лежала и считала на небе звезды. Сколько их было на этом бескрайнем, иссиня-черном небосводе! Ещё теплый песок приятно грел обнаженную спину.

Фея хотела что-то сказать ему, но передумала. Ей было так хорошо, что не хотелось нарушать эту блаженную тишину. Она нащупала справа от себя его руку и крепко сжала её. Больше ей не нужно было ничего…

Внезапно, она почувствовала тревогу. Фея открыла глаза и увидела, что Принц уже встал и начинает быстро одеваться.

— Ты куда это, дорогой? — встревожено спросила Фея. — Ещё вся ночь впереди, давай полежим вместе ещё! Куда это ты собрался на ночь глядя, а-а-а?

— Мне пора обратно, дорогая, к Непобедимому Солнцу. Я ведь теперь её гость, её пленник… Теперь Она — моя хозяйка, а не ты…

— ЧТО-О-О-О? — Фея тут же вскочила на ноги, не замечая своей наготы. — Ты что, с ума, что ли, сошел?!

Принц затягивал последние шнурки на куртке.

— Но ведь я же у Неё, меня же нет с тобой, дорогая! Ты ведь прекрасно это знаешь! — и посмотрел на неё так участливо, так жалостливо, как на какую-то умалишенную, которая в силу болезни не может понять простейших вещей, очевидных и ребенку.

— Но… — упавшим голосом произнесла Фея, все ещё цепляясь за соломинку. — Я-то вижу тебя, мы же вместе… тут… как раньше… с тобой…

Принц грустно улыбнулся, крепко обнял её, а потом посмотрел ей прямо в глаза:

— Просто мы оба с тобой спим, понимаешь? Ты во сне позвала меня к себе, и я пришел. Но я не могу остаться с тобой даже до утра — мне предстоит ещё долгий путь назад. Я должен оказаться у Неё до рассвета. Ты это понимаешь?

Но тут Фея не выдержала.

— Нет, не понимаю, и никогда не пойму! Немедленно оставайся! Я так хочу, я приказываю тебе, я тебе повелеваю, я… — Фея хотела сказать что-то ещё, но тут Принц повернулся к ней спиной. Грустно понурив голову, он тихонько зашагал назад, осторожно спускаясь по бархану. И только сейчас Фея заметила, что его ноги ни оставляли на рыхлом песке следов и закричала на всю пустыню…

Фея вскочила с надувного матраца и долго не могла прийти в себя. Все тело её было мокрым от пота, сердце билось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Фея ощупала себя — одежда была на месте.

— Ой! Я, наверное, всех Зверят перебудила своими воплями, истеричка несчастная! — Фея кинулась к Зверятам, но… Их матрац был пуст!

Фея хотела было пойти на их поиски, как вдруг её окликнул чей-то до боли знакомый голос.

Фея резко обернулась и увидела… Принца! Да-да, самого настоящего, дорогого Принца. Вот его короткие светлые слегка вьющиеся волосы, голубые задумчивые глаза, тонкая линия сжатых губ, подбородок… плащ… сшитая самой Феей непромокаемая зеленая куртка… Точь-в-точь как накануне исчезновения из дома…

Его лицо озарила мягкая улыбка, руки раскрылись, чтобы заключить Фею в объятия, а глаза загорелись страстным огнем. Принц сделал шаг вперед и мягким нежным голосом произнес:

— Как я рад, что тебя вижу, дорогая! Я так истосковался по тебе… Обними меня, Прекрасная Фея, я так устал от одиночества, от нашей разлуки, но теперь все кончено. Мы вместе… навсегда… — И с этими словами он сделал ещё один шаг к ней навстречу.

Первым желанием Феи было бросится в его объятия, крепко-крепко прижаться к его груди и заплакать. Ведь Фея так тосковала по Принцу! Особенно сейчас, когда он ей приснился таким настоящим, таким реальным, таким любящим, пылким и страстным… А потом это ужасное расставание, эта новая потеря!

О, Создатель, как же тосковала Фея по Принцу! Хотя они были женаты всего ничего — каких-то пять лет из десяти тысяч лет, что она жила на белом свете, но за это время она успела привыкнуть к Принцу. Когда ты не одна, когда тебе есть о ком позаботиться, есть кого приласкать и обнять, есть с кем разделить ужин или прогулку, поделиться своими мыслями и чувствами, кому спеть песню и, самое главное, с кем воспитывать маленьких детишек — это величайшее блаженство. Особенно для обреченных на вечность волшебниц. Семь лет пробежали для Феи как мгновение, прекрасное, искрометное, но всего лишь мгновение, а потому ей так невыносимо трудно было смириться с разлукой.

Чувство щемящей тоски подтолкнуло её вперед. Она потянула свои тонкие белые ручки к Принцу и была готова броситься в его раскрытые объятия, как вдруг что-то остановило её. В голове возникла мысль: «А откуда он здесь? Как он попал сюда, в эту пустыню?»

То, что казалось ей таким естественным, пока она грезила, теперь выглядело странным, если не сказать, страшным. Сердце иглой пронзила тревога, на лбу выступил холодный пот. Фея инстинктивно отпрянула назад:

— Как ты попал сюда, дорогой мой Принц? Что ты здесь делаешь? Разве ты не в плену?

— Ах, да… Не все ли равно!? — в голосе Принца мелькнула нотка раздражения. — Да, я бежал, бежал, за мной гнались… И теперь я здесь, с тобой, навсегда… — последние слова Принц прошептал с какой-то несвойственной ему страстностью.

А потом, с каким-то странным нетерпением продолжал:

— Ну, обними же меня, дорогая, защити меня от погони, от этого холода, от этого страха, обними же меня скорей! — И сделал ещё несколько шагов вперед.

Интуиция подсказывала Фее, что ей угрожает опасность, но разум её не в силах был объяснить, что происходит. Может, она снова заснула и ей сняться кошмары?

И тут Фею осенило.

— Дорогой Принц, прости меня, я забыла, а как зовут наших маленьких детишек?

— Детишек? — недоуменно переспросил он. — Ну, какое сейчас это имеет значение, глупая женщина! — повысил голос «Принц». — Ты же видишь, я замерзаю, мне холодно, я устал, к чему все эти вопросы?! Просто обними меня, дорогая! — И с этими словами он сделал ещё несколько шагов навстречу.

Внезапно Фея ощутила какую-то предательскую слабость во всем теле. Она почувствовала, земля уходит из-под ног. Голова наполнялась каким-то свинцовым туманом, к горлу подступила тошнота. Пронзительный немигающий взгляд «Принца» смотрел в одну точку, чуть повыше уровня глаз Феи, а монотонный голос действовал усыпляюще.

Вдруг в руки Феи попал какой-то гладкий и холодный как лед предмет. В голове сразу прояснилось.

«Зеркальце! Волшебное зеркальце Королевы Лоры!»

Но времени на раздумья не было.

— А ну, самозванец, — посмотрись-ка сюда! Посмотрись, похож ли ты на моего дорогого Принца!!! — не своим голосом прокричала она и направила зеркальце на Лже-Принца.

Раздался жуткий, заунывный крик и вместо Принца Фея увидела омерзительно-уродливую черную тень, чем-то напоминающая огромного жирного мохнатого паука, который хищно протягивал к Фее свои уродливые щупальца…

Фея вскрикнула от ужаса и отвращения, но страх придал ей силы. Она взлетела в воздух, в последний момент увернувшись от смертельных «объятий» чудовища. Но улететь далеко не смогла — в теле ещё ощущалась предательская слабость. Чувствуя, что ей не протянуть долго в воздухе, она произнесла заклинание и камнем упала вниз, прямо в центр образовавшегося спасительного круга магического пламени.

Щупальца попытались было достать её и там, но языки магического огня, безвредные для заклинателя, оказались не по зубам врагу. Лишившись части своих мерзких щупалец, плотоядный пустынный призрак отпрянул назад. Ибо внутрь круга магического огня не способны проникнуть даже призраки…

Оставшийся голодным призрак дико взвыл и вынужден был удалиться восвояси, а Фея, у которой пережитый ужас и поддержка заклинания отняли последние силы, рухнула на песок без сознания.

… Когда Фея, наконец, пришла в себя, она увидела, что магический огненный круг наполовину потух, теперь едва достигая половины человеческого роста.

В этот момент пустыню огласил истошный пронзительный вой и мяуканье. У Феи даже сердце заболело — что же стало с её верными друзьями?! А потом она пронзительно закричала:

— Зверятки мои дорогие, а ну ко мне, сюда! У меня безопасно! Бегите на огонь! — и с этими словами она влила новую порцию магической энергии в начинавшее уже угасать пламя. Голубовато-зеленые языки волшебного огня взметнулись высоко вверх, так что увидеть их теперь можно было издалека.

Фее не потребовалось кричать дважды. Из тьмы вынырнули оба Зверенка, которые на всех четырех лапках бежали по направлению к огню, их по пятам преследовали какие-то чудовищные тени.

Фея разомкнула сплошной круг огненной стены и, воздев руки, ударила тем же самым огнем прямо поверх плюшевых голов. Сквозь пальцы Феи вылетели язычки магического пламени и попали точно в цель. Призраки взвыли и на мгновение отпрянули в сторону. Этого мгновения как раз и хватило Зверятам для того, чтобы через открытый Феей проход забежать внутрь круга, после чего магический круг вновь замкнулся.

Пустыню огласил разочарованный утробный рык, а потом все стихло. Зверята тяжело дыша повалились наземь и долго ещё тряслись от страха. Только через добрые полчаса, придя, наконец, в себя, они, перебивая друг друга, смогли рассказать, что же с ними произошло…

Котенку не спалось в эту ночь по той же причине, что и Фее. Усталость была такой, что заснуть никак не удавалось. И тогда Котенок стал утешать себя воспоминаниями о том, как хорошо было дома.

Удивительное дело! Ещё совсем недавно Котенок мечтал отправится в настоящее Путешествие с Приключениями, обязательно Чрезвычайно Опасными и Особо Секретными, ну, вроде таких, которые случаются с отважными разведчицами из «ЖАЛА». Размеренная жизнь в домике у Феи казалось ему немножко скучноватой. Правда, был Щенок, был Осленок, были феины детишки, но всё же… Хотелось чего-то необычного, чего-то нового.

Но когда Котенок вплотную столкнулся с настоящими Приключениями, ему снова захотелось вернуться обратно, в тихий уютный мирок под опекой Прекрасной и Могущественной Феи. Как хорошо спать на настоящей кровати, а не на матраце или даже на голой земле, бегать только для развлечения, а не спасая свою жизнь, ходить не до упаду, есть вкусную «розовую» пищу, а не эту пресную морскую капусту…

Котенок протяжно зевнул и решил немножко, совсем чуть-чуть помечтать о том, что было бы, если бы он оказался дома… Эта мысль сама непонятно откуда прыгнула ему в голову, но она совершенно не показалась ему странной.

А дома Котенку больше всего на свете нравились… мышки!

Нет, наш Котенок никогда не ел мышей. Он, как и все Зверята, никогда не питался последствиями убийства. Но он жутко любил играть с мышками и прочими грызунами, как и всякий котенок.

Подобно тому, как Принц уходил на «охоту» в лес, которая для него означала просто болтать с деревьями и травами, бегать наперегонки с зайцами и белками, кататься на спинах оленей и лосей, похожим образом поступал и Котенок.

Если он видел на лугу суслика или хомячка или мышку, он тут же бросался в погоню за зверьком. Но не для того, чтобы его съесть, а чтобы просто поймать — так сказать, ради спортивного интереса. Поймав же зверька, он облизывал ему мордочку своим шершавым розовым язычком и выпускал его опять на волю, и снова ловил и снова отпускал… Если же зверек говорил, что он устала или ему пора домой, Котенок не возражал. Но часто зверькам самим нравилась эта игра — ведь они так любят бегать наперегонки и играть в прятки! — что охотно играли с Котенком по полдня напролет…

Вот об этом сейчас и решил немного помечтать Котенок. Он блаженно закрыл свои большие зеленые глазки, положил пушистые серенькие лапки под голову и целиком погрузился в такие сладкие, такие приятные грезы…

… Котенок лежал на мягкой шелковистой и ароматной травке на лугу, недалеко от их дома. Домашние дела были закончены, Фея куда-то улетела, Щенок ушел «на охоту» с Принцем, а Осленок как всегда возился с детишками. А потому Котенок решил, что имеет полное право устроить себе отдых. Он завалился на травку и наслаждался тем, как теплые лучики полуденного солнца греют его пушистую кошачью шкурку. Чего ещё нужно кошке для счастья? Поесть, да поспать на теплом солнышке! Но даже когда Котенок спал, его ушки — как и у всякой кошки — были «на макушке».

Вдруг до его слуха донеслось знакомое шебуршание и легкое попискивание где-то рядом, в траве.

Котенок, не подавая виду, что слышит, лишь чуть-чуть приоткрыл правый глаз. Сквозь тоненькую щелку его зоркий кошачий глаз заметил маленькую серенькую мышку, которая рыла лапками землю, видимо, выкапывая какой-то корешок или семечку. Котенок подождал немножко, потом ещё немножко, потом ещё… Наконец, мышка что-то вытащила из ямки, взяла в зубки и осторожно, стараясь не разбудить Котенка, на цыпочках отправилась домой. Но как только она оказалась в двух шагах от Котенка, он тут же — цап-царап! — схватил её своими ловкими серенькими лапками!

Мышка выронила из зубов семечку и испуганно заверещала, но Котенок миролюбиво облизнул её розовенькую мордочку своим шершавым язычком и сказал:

— М-м-я-я-у! Да не бойся ты, глупышка! Я тебе ничего не сделаю — я не ем мышей! Я даже дам тебе столько вкусных подсолнуховых семечек, сколько тебе надо. Давай лучше знакомится! Как тебя зовут?

Мышка сначала недоуменно моргала своими глазками-бусинками и даже раскрыла свой розовенький ротик от удивления, обнажив маленькие беленькие, но остренькие как бритва зубки. Потом она пошевелила своим черненьким мокрым носиком, принюхиваясь, и… успокоилась. Добродушная физиономия Котенка не внушала никакого страха мышонку.

— Меня зовут мышонок Ушастик, — важно представился он и поклонился — ведь не каждый же день с тобой знакомятся такие важные персоны, как плюшевые друзья самой Хозяйки Леса! — Так меня прозвала мама. Пока я ещё живу с ней, но скоро подрасту и вырою свою норку!

— А меня — Котенок, — представился Котенок и ещё раз лизнул Ушастика так, что тот запищал от удовольствия. — Ну, вот и замечательно! Смеешься — значит, уже не боишься, — с облегчением подытожил Котенок. — Ну, а теперь давай играть, если, конечно, у тебя есть время!

— Давай! — радостно согласился Ушастик. — Только через час мне надо быть дома и принести что-нибудь поесть…

— Не беспокойся! — махнул лапкой Котенок. — Я тебе принесу целый мешочек подсолнуховых семечек — вам на неделю хватит — не меньше!

Ушастика обрадовался ещё больше, ведь вместо скучного поиска еды, он может поиграть, а потом ещё и накормить всю свою семью без всякого труда! Он довольно пискнул, забавно пошевелив тонкими усиками на щечках, а Котенок опустил свою «добычу» на землю.

— А во что мы будем играть? — поинтересовался Ушастик.

— Ну, конечно же, в «кошки-мышки»! — ответил Котенок.

— А как это?

— Очень даже просто. Ты от меня убегаешь, а я тебя — догоняю! Здорово, правда?

— Здорово! — согласился Ушастик.

И, не дожидаясь команды, к-а-а-а-ак припустил вперед, что аж пятки засверкали! Но Котенка так просто не проведешь! Он слишком хорошо знает характер мышек — уж десять тысяч лет как живет на белом свете! Котенок прыгнул как можно выше и — приземлился аккурат перед мышонком!

— Ага-а-а-а! Попа-а-а-ался! — закричал довольный Котенок, а Ушастик так заверещал от восторга, что оба покатились со смеху. Но пока Котенок смеялся, хитрый Ушастик уже побежал в другую сторону, причем зигзагом — чтобы сбить Котенка со следа. Но Котенок уже был готов к такому повороту событий. Наметанным глазом он быстро прикинул, где мышонок окажется в этот раз и прыгнул. Хлоп! — и мягкая лапка Котенка уже поймала Ушастика за хвостик.

Сколько смеху было у обоих! Как им было весело, как здорово! У Ушастика захватывало дух от восторга, когда его ловил Котенок, а Котенок ликовал, что обыгрывает Ушастика…

Но вот, когда в очередной раз стремительно убегавший Ушастик с налету врезался своим черным мокрым носиком прямо в мягкий пушистый животик Котенка, который уже стоял на пути, Ушастик, задыхаясь от бега, сказал:

— Ну… все… мне… пора…

— Ка-а-а-а-к пора, м-я-у-у!? — расстроился Котенок. — Ты же сказал, что только через час, а мы играем ещё не больше получаса… Так нечестно, Ушастик, это не по правилам!

— Ну, какие правила, достоуважаемый Котенок, — недоуменно сверкнув черными-бусинками глазками, махнул лапкой Ушастик, — ведь мы с тобой друг другу снимся, разве не так?

— Сни-и-и-имся?! — воскликнул Котенок и потер лапками глаза, а когда открыл их вновь — ни Ушастика, ни луга, ни солнышка уже не было. Вместо черненького мокренького носика мышонка рядом с ним сопел большой мокрый нос Щенка…

Щенок во сне повизгивал, подергивал лапками, как будто куда-то бежал, и даже пытался лаять.

«Видимо, — с сожалением подумал Котенок, — ему тоже снится, что он с кем-то играет… Бедняга! Какое его ожидает разочарование, когда он проснется, как и я…». — И Котенок грустно вздохнул.

Ему было тоскливо смотреть на эту мертвую пустыню, слушать эту мертвую тишину — даже ветерка тут нет! Ему стало так одиноко, так плохо на душе, что хоть плачь! Котенок подошел к Фее — посмотреть, все ли с ней в порядке — и увидел, что она спокойно спит и блаженно улыбается во сне и даже чуть причмокивает губками.

«Наверное, — опять подумал Котенок, — ей снится Принц. Такое счастливое лицо у неё бывает только тогда, когда она его видит… Ну и пусть отдохнет, не буду ей мешать», — решил Котенок и хотел было опять прилечь и попытаться заснуть.

Но тут зоркий глаз Котенка уловил еле заметное движение какой-то тени. Она бегала то слева направо, то справа налево, и это напрочь отбило у него желание спать. Ведь он, как и всякая кошка, болезненно реагировал на всякое движение.

Прищурившись, Котенок увидел, что это не тень, а… самая настоящая мышка, которая бегает туда и сюда.

— Ушастик! Ты здесь! — чуть не закричал в восторге Котенок и стал внимательно вглядываться своими зоркими, как у всякой кошки, зелеными глазами во тьму.

Действительно, это был мышонок, точь-в-точь такой же, какого только что видел во сне на лугу возле феиного домика — маленький, серенький, с большими круглыми ушками и длинным хвостиком.

Котенок не смог удержаться, ведь его так захватила игра с Ушастиком, он так к нему успел привязаться, да и потом — Ушастик остался должен ему ещё полчаса игры!

Его большие зеленые глазки загорелись, плюшевая шерстка на спинке встала дыбом, хвост — трубой. Он опустился на четвереньки (что делал только во время «охоты») и… бросился вперед!

Каково же было удивление Котенка, когда «Ушастик» вдруг с чудовищной скоростью рванул прямо во тьму — никогда ещё от Котенка так быстро мышки не бегали! Тем более, что «того» Ушастика, что был во сне, Котенок без всякого труда обгонял…

Но это обстоятельство ничуть не насторожило его, а, наоборот, только обрадовало — ведь так охотиться было намного интереснее! Котенок вприпрыжку побежал за Ушастиком, но когда ему удалось приблизиться к нему на расстояние пары десятков человеческих шагов, Ушастик внезапно остановился как вкопанный и обернулся к Котенку мордочкой.

Котенок с размаху едва не налетел на него, однако в его плюшевой головке отчетливо прозвенел сигнал тревоги: «Так не бывает! Это совершенно не похоже на Ушастика!» — и он инстинктивно затормозил… И вовремя!

Потому что «Ушастик» вдруг стал стремительно расти, как будто бы его, как тряпичный шарик, надували насосом. За какие-то пару мгновений перед Котенком уже стояла отвратительная черная с серыми полосами крыса, размером с порядочного тигра. Её злющие хищные глаза налились кровью. Из огромной пасти показались острыми зубами-кинжалами и сабли-клыки. Длинные когти её не уступали размером клыкам, а на хвосте свирепо зашипела змеиная голова.

Если бы Котенок вовремя не затормозил, он прямиком бы угодил ей в лапы. Ещё мгновение — и Котенок припустил назад, совершенно неосознанно, а за ним следом погналась ещё недавно бывшая «Ушастиком» гигантская тигровидная саблезубая крыса.

Каково же было удивление Котенка, когда, обернувшись вправо, он увидел улепетывающего во все лопатки Щенка!

Щенку в ту ночь тоже не спалось. Он очень устал, мышцы болели, даже говорить не было сил, да и как-то совестно было мешать спать другим. И Щенку тоже совершенно неожиданно пришла в голову мысль немножко помечтать, совсем чуть-чуть, авось, и заснешь незаметно…

Вопрос только — о чем?

У Щенка самым близким другом был Котенок. С ним он обычно играл в догоняшки, в прятки и прочие интересные игры. А ещё ему нравилось подтрунивать над зазнайкой Осленком. Например, прятать рано поутру его круглые старушачьи очки или круглую с объеденными мышами полями соломенную шляпу. А потом весело наблюдать, как он их ищет, хлопая своими большими близорукими глазами.

Но все-таки не игры с другими Зверятами были предметом мечтаний Щенка. Да, он любил и с Принцем ходить на «охоту» в лес. Лазить с ним по каким-нибудь болотам, увязая в грязи, облаивать белок и галок в лесу, выискивать барсуков и бобров. Но и это не было пределом мечтаний Щенка.

А что же им было?

Ну, конечно же, больше всего на свете Щенок мечтал о другом щенке! Как и всякая собака, он мог обрести равноценного себе друга только в собаке. Да, Принца он любил, как и Фею — они его хозяева. Но хозяин — это другое. Дети — это дети хозяйские. С ними можно поиграть, поразвлекать их, но и это — другое. А Котенок и Осленок — его приятели, любимые, хорошие, но… Настоящую собаку, щенка они, конечно же, не заменят…

Раньше Щенок не осознавал потребности в другом щенке. Но однажды в лесу, когда он сопровождал Принца на очередной «охоте», они забрели так далеко, что пересекли границу сектора №3 и попали в соседний сектор №4. И не куда-то, а набрели прямо на домик тамошней феи!

Тамошняя фея была ещё не замужем, а потому она очень обрадовалась такому счастливому для неё визиту Принца, ведь феи редко ходили друг к другу в гости. Почему это так, Щенок, если честно, не знал, но скорее всего это связано с тем, что феи просто всегда очень и очень заняты. Но когда у домика Хранительницы Предела №4 появился Принц… все дела, конечно же, были отложены.

Фея тут же широко заулыбалась, пригласила его к себе домой, переоделась в новое роскошное платье, уставила стол самыми лучшими блюдами и напитками. Трапезную наполнили стайки волшебных канареек и попугаев. Воздух наполнился ароматами роз. Фея достала арфу, чтобы исполнить Принцу свои любимые мелодии и… Но что было дальше, Щенок уже не помнил. Потому что в этот момент в комнату вошел… ДРУГОЙ ЩЕНОК!

Да, да, глаза его не обманули — это был другой щенок. Он тоже был плюшевый, но меньше ростиком и другой породы. У Щенка были висячие ушки, а у того — остренькие, у Щенка была коричневая шерстка, а у того — белая с рыжими пятнышками, у Щенка была мохнатая шерстка, а у того — гладкая шкурка почти без шерсти. Вдобавок, на шее у него был повязан какой-то смешной розовый шелковый шарфик.

Оба щенка сначала остолбенели от неожиданности, а потом, одновременно тявкнув, стали друг друга обнюхивать, махая радостно хвостами как настоящие собаки! А потом радости обоих не было предела! Пользуясь тем, что хозяева про них совершенно позабыли, оба Щенка, заговорщицки подмигнув друг другу, тихонько сбежали из дома на лужайку и давай играть!

Им даже не нужно было говорить, они понимали друг друга без слов. А играть они стали, ну, конечно же, в догоняшки — самую любимую игру любых собачек!

Сначала убегал Малыш — так звала нового друга Щенка его хозяйка, видимо, за его маленький рост — он был всего по пояс Щенку. Потом убегал Щенок. Вся лужайка наполнилась звонким радостным лаем, топотом собачьих лапок, шелестом травы, треском кустов и горячим прерывистым дыханием. Оба друга изрядно вымотались, роняя пену прямо на траву, но при этом были такие счастливые!

Особенно Щенку нравилось, догоняя Малыша, хватать его за развевающийся кончик его шелкового шарфика зубами, а также то, что Малыш так озорно повизгивал, когда его ловили! А ещё ему нравился его маленький тоненький, как у мышонка, хвостик…

Потом Малыш предложил другую, похожую на догоняшки, игру — «заберишку». Правила её были просты: один щенок хватал в зубы палочку и убегал, а другому, помимо того, чтобы его догнать, надо было ещё и палочку забрать. Эта игра привела Щенка в восторг, тем более, что раньше он в неё не играл.

Как было здорово Щенку догонять Малыша, а потом, на бегу, хватать зубами конец палочки и вырывать его! Малыш так умилительно рычал — конечно же, понарошку, — и тянул палочку на себя прямо на бегу. Однажды они так увлеклись её перетягиванием, что не заметили, как врезались прямо в розовый куст! Ох, и больно же было уколоться о шипы! А в другой раз друзья залетели прямо в реку и промокли до нитки. Но чаще всего они кубарем падали на травку и кувыркались, забирая друг у друга палочку! Щенок был сильнее Малыша, но поддавался, действуя не в полную силу. Малыш был слабее, но хитрее — иногда он щекотал Щенка своим хвостиком по пузу, и пока тот смеялся, выхватывал палочку и пускался наутек…

В общем, это был самый счастливый день в жизни Щенка, и он бы, конечно, хотел, чтобы этот день длился вечно. Ведь другого такого друга как Малыш он ещё не встречал. Они понимали друг друга без слов…

Но счастье их внезапно закончилось — на лужайку вдруг прилетела Прекрасная Фея. Малыш тут же прекратил игру, вскочил на задние лапки и почтительно поклонился Хозяйке. Фея велела ему проводить её до дома, и грозное выражение её лица не предвещало ничего хорошего… А дальше Щенок уже смутно помнил. Был какой-то серьезный разговор между его Хозяйкой и хозяйкой Малыша, а потом она взяла за руку Принца и повела его за собой. Принц по пути что-то виновато ей объяснял, не глядя на Щенка. Причем шли они так быстро, что Щенку пришлось чуть ли не бежать за ними, а потому он даже не успел толком попрощаться с Малышом. Он только видел, как Малыш робко идет следом за ними, тихонько помахивает своим хвостиком и грустно смотрит в след Щенку…

А потом он исчез за поворотом тропинки… и больше Щенок его уже никогда не видел, потому что Принцу было строго-настрого запрещено ходить в эту сторону. Границы с соседними секторами были плотно закрыты специальными заклинаниями, а без Хозяина или Хозяйки Щенок, конечно же, не мог навестить Малыша…

С тех пор прошло уже почти пять лет, но Щенок частенько с тоской вспоминал своего маленького друга. Ему несколько раз хотелось попросить Фею отпустить его одного, без Принца, чтобы встретиться с Малышом, но всякий раз отвлекали какие-то дела, заботы — то с Принцем надо куда-то идти, то с детишками поиграть, то по дому что-то делать, то Котенок… Только иногда, по ночам, избавившись от бремени дневных забот, Щенок вспоминал о своем плюшевом друге, да иногда он ему снился во сне…

Вот и теперь Щенок решил немножко помечтать. Что время зря терять, в самом деле? И он представил, что однажды он пошел по какому-то делу в лес и вдруг, из-за поворота лесной тропинки прямо на него с радостным лаем бросился… ну, конечно же, Малыш!

Щенок не спутал бы его ни с кем на свете! Радости Щенка не было предела.

— Малы-ы-ыш! Дружище! Не могу поверить! Как ты здесь оказался? А-ав!

Но Малыш ему не ответил, а только залился радостным лаем и бросился прямо на Щенка, стал лизать его мордочку своим длинным и ласковым розовым язычком. И в самом деле, к чему слова, если и так все ясно? Они вместе — и это самое главное!

Не теряя больше времени даром, оба друга тут же бросились играть в недоигранные тогда «догоняшки» и «забирашки», как будто бы и не было пяти лет разлуки! И опять — Малыш убегает, а Щенок догоняет, хватая зубками смешно развевающийся кончик розового шелкового шарфика.

А Малыш так смешно в восторге верещит! Так смешно дергает тоненьким мышиным хвостиком! А потом Малыш бежит вдогонку, а теперь верещит в восторге Щенок. И это было так здорово! А потом тоже самое — но уже с палочкой!

Вволю наигравшись и в догоняшки, и в забирашки, они решили вместе заняться не менее интересным собачьим делом — облаивать белок и галок, искать норки барсуков и мышек и, конечно же, вволю набегаться по всякого рода болотистым лужицам, обязательно забрызгавшись по самую шею в вонючей грязи! В результате, розовый шелковый шарфик Малыша было просто не узнать — из розового он стал грязно-коричневым…

— Ой, Малыш, а тебя Хозяйка не будет ругать за шарфик-то? — тревожась за судьбу друга, спросил Щенок.

— Не-е-е-е! — махнул рукой Малыш. — Моя хозяйка такая мягкая, такая спокойная… Она никогда не ругается, больше молчит, книжки читает да мечтает. А ещё любит меня гладить, когда я сажусь к ней на коленки…

— А моя Хозяйка тоже меня не ругает, вот! Правда вот Хозяину моему от нее достается, когда он вывозиться в грязи, вот это да-а-а-а!

— Да уж, твоя Хозяйка действительно спуску не даст… — согласился Малыш, явно намекая на ту сцену. — Моя хозяйка от твоей потом всю ночь рыдала, бедняжка!

— Твоя молодая просто ещё, — снисходительно ответил Щенок. — Моя тоже такая была в её возрасте. Вот выйдет замуж, станет такая же, как моя. Они все, наши хозяйки, такие — спуску никому не дают, — философски заметил Щенок. Ему нравилось чувствовать свое превосходство перед Малышом — наконец-то он нашел кого-то младше себя!

Малышу тоже хотелось хоть чем-то выделиться перед Щенком, а потому он внезапно вернулся к теме шарфика:

— А шарфик отстирать — не проблема. Знаешь, сколько я уже этих шарфиков-то за свою жизнь замарал? А-а-в! Миллион!

— Мил-ли-он? — не доверчиво тявкнул Щенок. — Да ну, брешешь, не может у тебя быть столько шарфиков!

— Да не шарфиков, глупыш, а стирок было — миллион, — покрутил лапкой у виска Малыш.

— Да не может такого быть, Малыш, ты что — за дурачка меня держишь?! Я хоть и не магистр никакой, в отличие от некоторых, но считать меня хозяйка научила. Если тебе всего две тысячи лет, а ты их марал миллион раз, это что же получается? — задумался на мгновение Щенок, производя подсчеты в голове. — Ты их марал по пятьсот раз каждый день что ли? — и тут же залился смехом, довольный тем, что так ловко разоблачил выдумку своего товарища. Малыш тоже засмеялся, потому что живо себе представил, как он будет стирать по 500 раз в день свой розовый шарфик. Оба друга попадали на траву и стали кататься по ней, обхватив лапками животики, не в силах остановиться.

А потом, отсмеявшись, Щенок сказал:

— Ну, ты даешь, Малыш, ну и выдумщик ты, почище моего Хозяина! Уж на что тот выдумщик, но до тебя ему далеко-о-о-о!

— А что ж не выдумывать-то, дружище, мы же все равно с тобой — во сне! — ответил Малыш, хлопнув лапкой по спине Щенку.

— Как… во сне? — недоуменно произнес Щенок, тут же перестав смеяться. — Значит, ты — не настоящий…

— Ну почему, я — настоящий, я — Малыш, только мы с тобой друг другу снимся, вот и все!

— Но это значит, что скоро не будет… ни тебя, ни этого леса, ни твоего шарфика… — упавшим голосом произнес Щенок, уныло опустив плюшевую головку.

А когда он её поднял, действительно, ни Малыша, ни леса, ни шарфика уже не было. Только темная холодная подозрительно беззвучная пустыня без конца и без края. Даже Котенка рядом не было.

Щенок грустно посмотрел по сторонам, свернулся на матраце калачиком и решил опять крепко-крепко зажмуриться и представить себе Малыша — вдруг, он ему снова присниться и тогда они смогут продолжить начатый разговор!

Но стоило ему только зажмурить глаза, как ему послышались какие-то странные голоса. Подняв плюшевое висячее ухо, Щенок прислушался и своим тонким собачьим слухом различил… звонкое тявканье!

Да, да, тявканье какого-то маленького щенка, и не просто щенка, а Малыша — уж его-то звонкий голосок он не перепутает ни с кем на свете! Как захотелось нашему Щенку снова броситься ему навстречу и наиграться вволю со своим маленьким «коллегой».

«Долой скуку и тоску, да здравствует игра!» — и Щенок, даже не подумав о том, откуда Малышу взяться в ночной безжизненной пустыне, радостно замахал хвостиком и звучно лая, на четвереньках вприпрыжку побежал во тьму.

Но каково же было его удивление, когда Малыш, вместо того, чтобы броситься Щенку навстречу, вдруг так припустил от него, что Щенок никак не мог его догнать! Это тем более было странно, потому что в игре Щенок всегда догонял Малыша, а тут его розовый шарф все время развевался где-то далеко впереди и расстояние это никак не сокращалось…

А дальше произошло то же, что и с Котенком.

Внезапно Малыш вдруг остановился, но Щенок был так удивлен такой резкой переменой игры, ведь по правилам Малышу нужно было продолжать убегать что есть сил, что резко остановился сам. Это его и спасло.

Потому что «Малыш» стал вдруг резко расти, как будто его надували изнутри насосом, и превратился в огромного черного зубастого волка, похожего на тех, что живут в чащобах за Пределом. Он ощерил свою хищную клыкастую пасть и с воем бросился прямо на Щенка. Но Щенок уже бежал назад, догнав по пути своего товарища по несчастью — Котенка…

Слава Создателю, что они знали куда бежать, потому что услышали голос Феи и увидели горящий вдали столп голубого пламени…

Так, спрятавшись за стеной огня, до самого утра путники дрожали от страха, боясь как бы огонь не угас. А навязчивые голодные призраки бродили вокруг да около и своими голосами сводили их с ума. «Принц» все время скулил, что ему холодно и голодно, что он устал и только хочет, чтобы его обняли, «Малыш» заливисто лаял, а «Ушастик» пищал. Но наши путники им уже не верили и с нетерпением ждали рассвета…

Рассвет наступил и призраки пропали. Все трое двинулись дальше, стараясь помалкивать и не вспоминать ужасы прошедшей ночи. Однако день только показался избавлением — он принес другие испытания.

У путников кончилась вода. Жутко хотелось пить. А на небе — ни облачка, ни ветерка… Беспощадное солнце посылало огненные лучи, которые испаряли остатки влаги в телах несчастных путников.

— О, Создатель! — первым сдался Щенок, — жизнь бы отдал за кружечку холодненькой водички!

Только он это сказал, как на тебе — посреди пустыни прямо на песке — кружка, полная холодной воды со льдом. Не успели Фея и Котенок и слова сказать, как Щенок стремглав подлетел к кружке.

— Стой! — пронзительно прокричала Фея, — это же ловушка!

Но Щенок уже схватил кружку за ручку, намереваясь одним глотком её опорожнить.

Но тут в кружку попал метко выпущенный камень, и она выскользнула из плюшевых лапок Щенка. Камень был брошен Котенком — точности глазомера ему было не занимать.

Кружка, упав на песок, пролила драгоценную влагу, но… Вместо того, чтобы просто впитаться в песок, как и подобает всякой воде, она зашипела, завоняла, как серная кислота, и на желтом песке появилась ужасно уродливая черная проплешина…

Щенка вырвало прямо на песок…

Дальше шли молча. Щенок плелся, понурив голову. Говорить боялись. Каждый думал о своем.

Вдруг, то тут, то там вокруг них стали вырастать финиковые пальмы, бить ручьи, появляться озера, пруды, а на пальмах весело заверещали разноцветные попугаи. Путников неодолимо потянуло пойти туда — полежать в теньке, напиться свежей воды, но теперь уже все трое знали, что за всем этим стоит…

— Я ничего не говорил, — поспешно с тревогой в голосе проговорил Щенок.

— Я знаю, — испуганно сказала Фея — но может быть, кто-то об этом подумал?

— Я… — виновато признался Котенок, — я просто хотел немножко помечтать, а то очень пить хочется и скучно идти…

— Все ясно. Эта пустыня реагирует даже на мысли. Зверята, помните, что нам сказала Кора, во время пути по пустыне старайтесь не думать! Не думайте, не мечтайте, не говорите! Только в этом наш шанс выжить! А ну, быстро считаем в голове: раз, два, три, четыре, пять… И больше — ничего, поняли?

Зверята испуганно закивали плюшевыми головками. И теперь наш маленький отряд погрузился в перечисление цифр: 1,2,3,4,5… .10… .100… .10000… .100000…

И помогло! Оазисы, попугаи, озера тут же пропали, а пустыня, злобно рыкнув, успокоилась. Пока. Ведь числа — это не плоды воображения, и их трудно назвать желаниями, а потому превратиться в опасные призраки они не могли.

Так прошел день, и путники опять расположились на ночлег. Теперь задача усложнялась. Ведь пока бодрствуешь, можно занять свой ум считалками, а когда спишь? Вот тогда-то фантазии и скрытые желания и выходят наружу! Что же делать?

И тут Фею осенила гениальная мысль.

— Эй, Щенок, ну-ка доставай-ка свой музыкальный инструмент, тот самый, каким ты напугал фей, помнишь?

— Да, госпожа, помню, но зачем? — недоуменно спросил Щенок, — ведь я и играть-то на ней не умею…

— Значит, будешь петь, а играть будет Котенок, он, помнится, был большой мастер насвистывать мелодии!

И действительно, Котенок умел насвистывать мелодии и даже играть их на губной гармошке. Но все-таки играть на флейте — гораздо сложнее… Однако Котенок не осмелился перечить Фее и взял у Щенка деревянную флейту.

— Не переживай ты так, Котенок, — улыбнулась Фея, погладив его по серенькой плюшевой шерстке на голове. — Флейта-то у нас не обычная, а волшебная. Помнишь, как маститые феи от испуга сиганули? Такое простой флейте сделать не под силу! А если она волшебная, то и играть на ней не надо уметь, она сама заиграет, стоит только нам со Щенком напеть мелодию. Ты только дуй в неё — и все! — Тут Фея обернулась к Щенку, широко улыбнулась и заговорщицки подмигнула ему. — А ну, Щенок, давай-ка споем нашу с тобой любимую песенку! Будем всю ночь петь, играть и веселиться!

Зверята недоуменно переглянулись, но перечить не осмелились.

— А что будем петь, Прекрасная Фея? — спросил Щенок.

— Самую добрую, самую светлую, самую жизнерадостную из наших сказок! — с улыбкой сказала Фея и, вооружившись своей любимой лютней, начала задавать главную мелодию песни.

Мелодия была простая, звучная и хорошо знакомая Зверятам, так что Котенок, сначала просвистев её про себя, начал выдувать её на деревянной флейте. Выдувал он её просто, как будто играл на губной гармошке, совершенно не касаясь пальцами воздушных клапанов флейты. Флейта, как бы «запомнив» мелодию, вдруг заиграла сама.

Да как играть! — так, что ножки Щенка и Котенка сами пустились в пляс. Им нестерпимо захотелось прыгать, бегать, веселиться, играть и, самое главное, петь!

Вот так чудо флейта! Вот так подарок Коры! И в самом деле, её свойства оказались совершенно непредсказуемы!

И Зверята действительно пустились в пляс и запели, правда, пока без слов — одну мелодию. А флейта, вырвавшись из лапок Котенка, продолжала играть, при этом как бы пританцовывая в воздухе.

— Ай, да, флейта! Ай, да, подарочек! — улыбнулась Фея и, закончив играть вступительную часть песни, вдруг запела своим нежным, высоким голоском, который так нравился Принцу!

За ней слова песни подхватили Котенок и Щенок, да так весело и энергично, как они не пели никогда. Как будто какая-то сверхъестественная сила придавала им и радости, и энергии. А Щенок, никогда не отличавшийся ни слухом, ни голосом, вдруг запел не хуже самой Феи — также звонко, музыкально и радостно…

Песнь-поэму сочинила сама Фея в соавторстве с Осленком (он ей подсказал кое-где рифмы и некоторые темы), по мотивам сказок самого Принца. В ней говорилось о красоте и гармонии природы.

О том, как золотистое солнышко дает жизнь всему мирозданию, пробуждая к жизни самую маленькую травинку или цветочек. Как цветочки тянутся к солнышку, протягивая свои лепесточки к нему, как дети свои ручки к мамочке. Как речки и ручейки несут свои животворящие хрустально чистые воды, орошая зеленые луга. Изумрудную травку едят упитанные коровы, которые дают теплое парное молоко розовощеким деткам. Маленькие зайчата и белочки бегают по лесу и играют в салки.

А вот и работяга ежик. Он на себе тащит непомерный груз — два больших белых гриба и один подосиновик на своих иголках. Он готовит на зиму запасы. А вот нежно воркующие голубки свили гнездышко, в котором скоро появятся маленькие длинноклювые птенцы. Трудолюбивые пчелки перелетают с цветка на цветок, чтобы потом из пыльцы сделать душистый золотистый мед, который мишка косолапый придет отведать. У него такой здоровый аппетит! Ведь он уже большой, ему исполнился год, и он почти обходится без мамы…

О многом другом пелось в этой песне — о чуде природы, о её красоте и разумном порядке устройства, обо всем добром и светлом, что есть под солнцем, и не только — о звездах, луне, других планетах, бескрайних далях межзвездного пространства.

Фея пела, аккомпанируя на лютне, а волшебная флейта не отставала от неё ни на такт. Зверята как зачарованные подпевали и подтанцовывали — ведь это была их любимая песня!

И о, чудо! Зловеще темная, холодная пустыня вдруг куда-то пропала, а вокруг них действительно расцвели луга, залитые мягким солнечным светом, появились мишки, соты, голубки, коровы, зайчата и бельчата. Запахло клевером, ромашкой и хвоей. Всюду заструились голубые прохладные ручейки…

— Ну а теперь, — улыбаясь во весь рот, воскликнула Фея, — вперед, мои Зверята, а петь — не прекращаем! Пусть наш переход будет с песней и улыбкой!

Так они и шли. Благо, песня была длинной, ведь эта была целая поэма, однако по пути пришлось её повторять раз пять.

И откуда только силы взялись!? Ведь не спали же…

Конечно же все это было благодаря чудесному подарку Коры — от её волшебной игры не хотелось ни спать, ни сидеть, а хотелось бежать, бежать и бежать не останавливаясь, а на бегу — танцевать и петь. А тут ещё этот мягкий луг, покрытый ковром из ароматных цветов (пусть и не настоящих), гудящие пчелки, мишки, зайчики, бельчата… Ну как тут можно унывать?

Но самое удивительное, что вся эта призрачная красота, спроецированная пустыней в ответ на песню, была совершенно не опасна. Медвежата и пчелы, коровки и зайчата отнюдь не спешили превращаться в кровожадных плотоядных призраков. Они мирно занимались всеми теми делами, которые им полагались по сюжету поэмы. Пчелки собирали нектар, зайчата ели травку, медвежата собирали мед… Злобные призраки, подавленные волшебной силой флейты, не могли перестать играть предписанные им роли. Воистину, свойства чудо-флейты были непредсказуемы!

Но ни Фея, ни Зверята об этом не задумывались. Они были всецело захвачены песней, звонким и мелодичным звуком волшебной флейты, видом на глазах расцветающей пустыни. Они шли, пели и пританцовывали по пути, и больше им ничего не было нужно.

И так им было весело, так хорошо бежать и петь, петь и танцевать, что совершенно неожиданно луг закончился. Путники вплотную подступили к цепи высоких гор с настоящими снежными шапками на вершинах.

Песня смолкла, флейта послушно вернулась в плюшевые лапки Щенка, из живой плясуньи превратившись в обыкновенный музыкальный инструмент. Разом исчезли и луг, и мишка, и пчелки… Позади оставалась мертвая, злобная, но — побежденная Пустыня Желаний.

Глава 12 Скалистые горы

Скалистые горы встретили путников весьма неприветливо. Холодный ветер пробирал до костей. То и дело с круч срывались какие-то камни, ледяные глыбы, раздавались утробные звуки и клекот гигантских орлов, паривших за облаками. Но днем никто не нападал на путников.

Силы Феи быстро восстановились, и она вновь могла зажигать полноценный магический огонь, так что путники с удовольствием грелись у него время от времени. Особенно доволен был сильно тосковавший по домашнему комфорту Котенок. Щенок не показывал видимой усталости от долгого пути, но тоже был рад возможности сушить свою лохматую шубку, которая от снега промокала насквозь.

На привалах Фея пела им свои песни или рассказывала о том времени, когда все они вместе с Принцем вернутся назад, как они вновь будут устраивать веселые обеды, пикники, игры, песенные турниры… О каком-то другом исходе событий не хотелось и думать.

Запасы морской капусты подходили к концу, и надо было что-то думать насчет еды. Однако здешние горы были практически лишены какой бы то ни было растительности, а наши друзья были вегетарианцами. А потому возможность охоты для них была исключена.

Сначала путь пролегал по относительно ровному ущелью. Правда, тут и там попадалось множество довольно крупных валунов, так что необходимо было внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.

Вскоре ущелье закончилось и начался длительный подъем.

Кто проложил этот путь в горах — оставалось только догадываться, но то, что сделали это сознательно — было совершенно ясным. Тропинка была узкая, так что идти по ней можно было только гуськом. Чем выше друзья поднимались в горы, тем холоднее становилась наверху, тем чаще тропинку заносило снегом или, хуже того, она покрывалась наледью, что создавало опасность сорваться вниз. Конечно, для наших путников это было не так страшно, как для людей. Фея могла пустить в ход свои крылышки, а Зверята все равно были плюшевыми — для них падение с любой высоты болезненно и страшно, но не смертельно. Но всё же…

Щенок старался не смотреть вниз — он жутко боялся высоты, а высота действительно была головокружительной. Котенку же, наоборот, все это было нипочем — он как всякая кошка совершенно не боялся высоты и время от времени подтрунивал над оробевшим Щенком, угрожая рассказать потом Осленку, как он трусил в горах, что для Щенка, конечно же, было совершенно недопустимо.

Фея же в дороге старалась помалкивать. Высоты она, понятно, не боялась — на своих крылышках она летала и выше облаков, а от холода ей помогали спастись специальные обогревающие заклинания, так что по снегу она шла в простой тунике и сандалиях. Лицо Феи постоянно отягощали недоступные для Зверят думы. Она не обращала на Зверят внимания даже тогда, когда они от скуки начинали шалить — кидать друг в друга снежками. Время от времени она касалась кончиками пальцев камня Анализатора, сверяя свой путь с картой, загруженной из коллективной памяти Сообщества.

Так проходили день за днем, но никаких приключений не происходило. Монстры, которыми их так пугала Кора, почему-то не появлялись. Но Зверята этому были только рады — после призраков Пустыни Желаний они окончательно охладели ко всякого рода «Опасным Приключениям» и хотели дойти до конца пути спокойно. Что будет ТАМ, НА МЕСТЕ, Зверята старались не думать и жили только сегодняшним днем.

Но когда они уже свыклись с таким положением дел, их иллюзии растаяли, как зимний снег — весной.

В тот день — а это был четвертый день перехода через Скалистые горы — погода неожиданно переменилась, подул сильный ветер, началась метель. Путники поднялись уже так высоко, что земля окончательно скрылась из виду и даже отдельные птицы, попадавшиеся им по пути, летали у них, что называется, «под ногами».

Метель эта была совершенно не кстати. Хотя Фея поставила воздушный щит, о который разбивался, как морская волна о волнорез, снежный ветер, но тропинку так замело, Зверята едва пробивались через толщи снега. Между тем ветер все усиливался, путникам грозил настоящий буран и надо было что-то делать. Чашу терпения переполнил случай со Щенком. От сильного порыва ветра откуда-то сверху прямо на тропинку упала солидная шапка обледеневшего снега. Щенок поскользнулся и едва не упал с обрыва. От падения его спас только намертво вцепившийся в его шкурку Котенок.

— Так, Зверятки мои дорогие, — не выдержала, наконец, Фея, — дальше идти по такому бурану нельзя. Ветер крепчает, тучи заволокли почти все небо — скоро всех нас просто сдует в пропасть. А я не смогу удержать такую массу ветра и снега без волшебной палочки… Что будем делать?

— Как что, м-я-у-у! — мяукнул Котенок, облизывая шершавым розовым язычком мокрую шкурку, — искать какую-нибудь пещеру и переждать буран.

— Гениально, а-ав! — поддел его Щенок. — А где ж ты её найдешь тут? Сколько шли — ни одной до сих пор не видели! А если и найдем, а вдруг там кто-то сидит? Думаешь, пещеры в таком месте могут быть необитаемы?

Фея задумалась. Слова Щенка озвучили её собственные опасения. Если пещеру в принципе можно было найти, если постараться, то надеяться на то, что она будет необитаема…

Фея начала уже догадываться, с чем связана безопасность их пути на протяжении всех четырех дней. Им необыкновенно повезло. Они попали в Скалистые горы в зимний период, причем как раз во время наступления сильных холодов. В такой холод, все более или менее опасные обитатели гор просто-напросто попрятались. А где ещё они могли найти убежище от непогоды, как не в пещерах? Но, с другой стороны, прав и Котенок, пещера — единственно возможное для них спасение в такой буран.

Фея прикоснулась к зеленому камню Анализатора у себя на лбу и начала сканировать окружающее пространство. Анализатор запустил магические лучи во стороны на предмет поиска пустот в горной породе. Большая часть лучей на расстоянии двадцати тысяч шагов отразилась от твердой поверхности, но некоторые нащупали пустоты, ближайшая из которых располагалась всего в тысяче шагов.

— Зверята! Мы спасены! — воскликнула Фея, с тревогой глядя на собирающиеся над ними черные грозовые тучи. — Анализатор показывает ближайшую пещеру всего в тысяче шагов отсюда, причем прямо по курсу — мы можем дойти до неё своим ходом!

— Ур-р-р-а! — обрадовался Котенок. — Наконец-то я смогу обсохнуть по-человечески!

Но у Щенка было дурное предчувствие, а потому он не разделил веселья Котенка — собаки, как известно, более чувствительны к возможной опасности, чем кошки.

А между тем тучи собрались довольно серьезные и вместо отдельных снежинок повалили крупные хлопья снега, подгоняемые ветром, который стремительно набирал силу. Путники заторопились и передвигались по тропинке почти бегом, хотя это было и опасно. Но что поделать! Иначе их просто сдует в пропасть, когда начнется настоящий шторм.

Бледное, не дающее тепла солнце окончательно скрылась за тучами, а снег повалил так, что и в двух шагах ничего не было видно. Фее пришлось зажечь летающий ярко светящийся магический огонек, чтобы Зверята не потеряли её из виду и ненароком не свалились в бескрайнюю бездну.

Когда снег стал достигать колен Феи, Зверята (которым он был по пояс!) вынуждены были взгромоздиться на хрупкие плечи Феи, так как идти дальше своим ходом они уже не могли. Воздушный щит уже почти не сдерживал дикого напора, так что легкие плюшевые Зверята едва удерживались на шее Феи. Наконец, тропинка резко свернула вправо и они, следуя по ней, наткнулись на большую круглую пещеру. В её темном чреве было сухо и тепло.

Недолго думая Фея со Зверятами на плечах забежала в неё… и вовремя! Потому что как раз в этот момент огромные шапки снега с жутким грохотом упали на тропинку на всем протяжении их пути. Если бы они ещё чуть-чуть задержались на ней, их бы увлекли в пропасть массы лежалого высокогорного снега…

Фея облегченно вздохнула и, нагнувшись, дала возможность Зверятам спрыгнуть на каменный пол. А потом она хлопнула в ладоши — волшебный огненный шарик появился вновь и ярко осветил устье пещеры. Вроде бы никого не было. Пещера была необитаема, что несказанно обрадовало путников — теперь можно, наконец, по-настоящему отдохнуть и обсохнуть!

Котенок тут же бросился надувать матрацы, которые достал из заплечной котомки, чтобы у всех троих была возможность прилечь. Фея занялась разведением магического огня, а Щенок…

Щенок, обычно при первом же привале старавшийся поскорее завалиться на боковую, за что неоднократно получал нарекания от Котенка, теперь остался на страже. Что-то в этой пещере Щенку не нравилось, но что — он не мог понять. Нюх ничего не говорил ему — подозрительных запахов он не чувствовал. Слух тоже — как он ни поднимал свои коричневые висячие ушки и не вертел головой в разные стороны — ничего подозрительного он не услышал. Но пещера ему все равно не нравилась. Все-таки Щенок был сторожевой собакой — чутье у него было отменное.

А в это время Котенок закончил надувать матрацы. Фея развела огонь, и все трое сели у огня. Фея достала из сундучка по небольшой порции морской капусты — всего по пять ложек на каждого — и разлила на донышке немного «розового» концентрата, три-четыре глотка на каждого. Котенок и Щенок уныло посмотрели на эти жалкие порции, но ничего не сказали. В конце концов, сами вызвались пойти на поиски Приключений, значит, надо терпеть. Вообще, если бы не «розовый концентрат», они давно бы уже не могли передвигаться, потому что на крошечных порциях морской капусты, как известно, далеко не уедешь…

Зверята вздохнули и принялись за еду, а Фея, чтобы хоть как-то поднять настроение своих друзей, решила завести какую-нибудь приятную беседу. И, конечно же, это беседа была о том, что будет, когда вся эта история, наконец, закончится…

— … как только мы отпразднуем возвращение моего дорогого Принца домой, нам с вами, наверное, надо будет уже подумывать о нашем сынишке…

— Мр-р-р-р-мяу! — одобрительно мяукнул Котенок. Кончиками острых коготков он цеплял стебельки водорослей по одному и, медленно поднося их ко рту, тщательно жевал — так он пытался продлить удовольствие от скудной трапезы. — Мальчика пора отдавать в Школу пажей — ему уж седьмой годок…

— А-ав! Уже совсем, совсем взрослый, — поддакнул Щенок, вылизывая свою тарелку — он, в отличие от Котенка, съел все одним махом. — А ведь был совсем недавно такой кроха! Будто вчера пуповину ему вот этими вот лапками перерезал!

— Да уж, — мечтательно глядя в огонь, проворковала Фея, — совсем взрослый… Надо усиленно его готовить к поступлению, Зверятки, и мне и вам тоже помогать Осленку, а то ещё опозоримся, если он ни диктант написать не сможет, ни задачки на сложение и вычитание решить… — Фея озабоченно замолчала. — А он ведь у меня такой… глупенький… — расстроено произнесла Фея. — Осленок жалуется, что учиться, в отличие от дочурки, не хочет. Та уже в четыре года свободно и читает, и считает, а этот… Писать до сих пор почти не умеет, читает — с грехом пополам… — голос её оборвался на полуслове. — Откуда у него это? Видимо, в Принца пошел — тому тоже, дай только по лесу побегать, а даже сказки его записывает Осленок…

— Ну, Хозяйка, об этом даже не беспокойся! — махнул лапкой Котенок, который съел уже последний листочек капусты и теперь, смакуя, мелкими глотками пил концентрат. — Я разговаривал с другими зверятами пару раз, когда мы летали с тобой в Поднебесье, на советы (Котенок очень этим гордился и при первом удобном случае упоминал о своем особом положении при Фее — к вящей зависти Щенка). Так вот, они говорят, что в Школе пажей все эти экзамены не играют никакой роли. Мальчишек так мало, что их берут с руками и ногами и так. И, по секрету, скажу вам почему… — заговорщицки подмигнул Котенок.

— Почему? — в один голос спросили Щенок и Фея.

— А потому, — полушепотом произнес Котенок, как будто бы вездесущие разведчицы из «ЖАЛА» могли и тут его подслушать, — что мальчишек становится все меньше и меньше, а ведь они — основные кандидаты в мужья для выпускниц из Школы фей…

— Да, это вполне вероятно, — грустно вздохнув, сказала Фея. — В мое время, когда я заканчивала Школу, — вы помните — их было тоже немного… Только двадцати сестрам из нашего курса достались… И это из ста учениц! Помню, я так ревела, когда на выпускном бале мне не с кем было танцевать!

— Тебе-е-е-е, не-е-е-е с кем!!!??? — в один голос воскликнули Котенок и Щенок. Хотя они прекрасно помнили истерику Феи в тот вечер, но сделали вид, что слышат эту историю впервые.

— С твоей-то красотой, с твоим-то голосом, благородными манерами! — возмущенно воскликнул Котенок.

— С твоим умением красиво танцевать, а-ав! — поддакнул Щенок.

Фея сделала вид, что поверила в их несколько грубоватую лесть и улыбнулась — ведь Зверята делали это из любви к ней…

— Дело в том, что эти двадцать пажей распределялись среди сестер по жребию — чтоб никому не обидно было — так что… мое умение танцевать, петь и прочее тут никакой роли не играли, — грустно улыбнувшись, сказала Фея и ласково потрепала плюшевые головки верных друзей. — Вы же знаете, мои дорогие Зверятки, что в нашем Сообществе все всегда делается по справедливости. Их Премудрость — да пребудет Она благословенна во веки веков — никогда не допустит никаких нарушений!

При славословии Их Премудрости Зверята благоговейно склонили головы. А потом Котенок сказал:

— Зато благодаря тому, что тебе тогда не достался паж, ты вышла замуж за Принца!

Фея улыбнулась и погладила Котенка по голове, отчего он довольно замурлыкал, а Щенок подумал, что всегда все ласки достаются этому серому подхалиму:

— Точно! Именно об этом и я подумала. Все в нашем мире закономерно и все происходит ровно так, как должно произойти. Хвала Создателю! — сказала Фея и набожно сложила ручки на своей груди.

— А главное, — опять с улыбкой добавил Котенок, — что у нашего малыша отбою не будет в невестах… — За это Котенок получил от Феи поцелуй.

Тепло, сухость, а пуще того — усталость от многотрудного пути сделали свое дело — всех троих разморило окончательно.

Стоило только Фее и Котенку лечь на матрацы, как оба сразу заснули как убитые. Фея по своей обычной самонадеянности даже не поставила — как заметил Щенок — магического силового поля. Слава Создателю, хоть огонь не потушила, и то — из соображений комфорта, нежели безопасности.

Щенка это изрядно встревожило, а потому у него начисто пропала охота спать. Как тут заснешь, мало ли кто может вылезти их этой кромешной тьмы! Ведь даже пещеру Фея не удосужилась проверить целиком, а при этом спит как младенец!

Котенок на этот раз лег с ней на один матрац — как это бывало частенько, когда Фея была не замужем — и они спали теперь в обнимку.

«Все время все хорошее достается этому серому подхалиму!» — обиженно подумал Щенок, отвернулся от спящих. Смотреть в темноту ему скоро стало скучно, и он тоже понемногу стал клевать носом…

Вдруг ему почудилось какое-то шевеление во тьме. Щенок тут же проснулся и навострил уши.

— Странно… Ничего не слышу и не чую, — пробурчал под нос Щенок. — Может, я все-таки задремал и мне это приснилось? — Он ещё раз понюхал мокрым влажным носом воздух, но нет — ничего не учуял.

Он оглянулся назад и увидел, что волшебное голубое пламя потихоньку угасает.

«Ох-х-х! Госпожа моя даже не удосужилась заклинание запрограммировать на всю ночь… А что, если огонь потухнет и все погрузится во тьму?» — озабоченно подумал Щенок.

Пока Щенок грустно смотрел на медленно, но верно затухающее пламя, в глубине пещеры что-то упало с потолка, какой-то камешек. Щенок аж подпрыгнул на месте, но Котенок и Фея только ещё сильнее прижались друг к другу — в пещере становилось прохладнее — и опять засопели.

На этот раз Щенок был совершенно уверен, что это уже не сон. Хотя во тьме по-прежнему ничего не было видно, в этот раз его по-собачьи чуткий слух уловил еле слышные шорохи. Какие-то поскребывания, поглаживания по камню… Но определить, что и где производит такие звуки в такой кромешной темноте было, конечно же, невозможно, а лезть туда вглубь пещеры небезопасно.

Наконец, Щенка осенило. Вернувшись ко входу в пещеру, он взял горсть снега, сделал снежок. Прицелившись в ту часть пещеры, откуда, как ему показалось, доносились звуки, он кинул туда снежок.

Каково же было удивление Щенка, когда снежок… не долетел ни до стены, ни до пола. Щенок заметил лишь, что где-то во тьме что-то шевельнулось и… снежка не стало! Звука падения Щенок так и не дождался. Зато в глубине пещеры что-то начало приходить в движение, что-то стремительно стало приближаться к ним…

И тогда Щенок завыл на всю пещеру и что было сил побежал под защиту магического огня, а на место, где он только что стоял, откуда-то сверху упали какие-то странные щупальца. От воя Щенка во мгновение ока, как воительницы «ЖАЛА» по учебной тревоге, вскочили с лежанки и Фея и Котенок. Раздался громкий хлопок. Это надувной матрац, на котором они только что лежали, лопнул от того, что в него вонзились чьи-то черные когти.

— За спину, Зверята, прячьтесь за мою спину! — истошно закричала Фея, попутно посылая магическому пламени мысленный приказ вспыхнуть как можно ярче — благо после приема «розового концентрата» и за время сна её магические силы восстановились!

Огонь вспыхнул так, как будто в него вылили ведро масла. Языки пламени взметнулись почти под потолок пещеры. Раздался истошный визг — и пара десятков щупалец моментально сгорела.

— Создатель! Защити! — в ужасе воскликнула Фея, инстинктивно прижимая к себе Зверят, как бы защищая их от страшного видения, которое видит она сама.

В свете пламени Фея увидела, что весь потолок, пол и стены кишмя кишат сотнями отвратительных склизких щупалец с когтями и влажными присосками. Они стремительно ползут к ним откуда-то из глубины пещеры и если бы не огонь… Но об этом Фея предпочитала не думать. Надо было срочно что-то предпринять, потому что, отпрянув на какое-то время от вспыхнувшего огня, они готовились теперь возобновить атаку.

— Зверята, быстро, наружу, я их задержу! Бросайте все здесь, быстро! Жизнь дороже припасов и багажа! — и с этими словами, она нанесла первые удары по нападающим щупальцам.

Тонкие язычки пламени вырывались из её пальцев. Этим пламенем она начала поливать наступающие щупальца. Щупальца трепыхались, чернели, скручивались в трубочки и отваливались, от отвратительного визга закладывало уши, пробегал мороз по коже. Но на место сожжённых щупалец приходили все новые и новые…

Зверята уже выбежали наружу — слава Создателю, ветер дул уже не штормовой, хотя метель все равно была приличная. А Фея, шаг за шагом пятясь, продолжала поливать струями жидкого пламени остервенело ползущие к ней со всех сторон щупальца. Пламя огня в центре пещеры помогало тем, что щупальцам приходилось его обходить — по потолку, по стенам — , а потому они не могли броситься на Фею напрямую. А обходить — значило терять скорость движения, что давало возможность Фее эффективно отстреливаться.

Но вот, когда Фея уже почти добралась до выхода из пещеры, действие заклинания, поддерживавшего волшебный огонь, стало иссякать, и тот уменьшился сразу же почти вдвое. И тогда-то и началось самое страшное…

Пара десятков щупалец вдруг «выстрелила» откуда-то из глубины пещеры. Не сдерживаемые более стеной огня, они, описав в воздухе дугу, впились в руки, плечи и шею Феи. Фея вскрикнула от боли и поток огня из её рук прекратился. Оживились и другие щупальца, победно устремившись к Фее. А те, что уже впились, с нечеловеческой силой потянули её в глубь пещеры. Яд, который впрыснули в тело Феи когти, затуманил её сознание. В глазах все поплыло. В членах тела возникла предательская слабость и Фея, не удержавшись на ногах, упала…

Но тут в пещеру влетели Зверята. Они бросились к Фее и стали зубами и когтями остервенело рвать проклятые щупальца. Щупальца набросились на них, но яд на плюшевых зверей не действовал, а кровожадные мокрые присоски закашлялись, втянув в себя ворсинки искусственной шерсти.

Этого мгновенного замешательства щупалец хватило, чтобы схватить Фею за руки и за ноги и вытащить на снег у входа в пещеру…

Пока Щенок караулил, Котенок схватил полные пригоршни снега и стал растирать ими щеки, шею и грудь Феи.

— Очнись, хозяйка, м-м-мя-у-у! Иначе нам всем тут конец придет, очни-и-и-ись!.. Что там, Щенок? Давай оттащим её подальше, а то эти щупальца сейчас за нами полезут!

— Да вроде бы не лезут, а-ав! Похоже, они боятся холода.

Но Котенок не верил в такую трусость щупалец, но и привести в чувство Фею было нечем. Все медикаменты остались в пещере.

— Щенок! Быстро, мя-у-у! Я не успокоюсь, пока мы не уберемся отсюда куда подальше!

Щенок с Котенком кое-как взвалили на себя обмякшую Фею и понесли её по узкой тропинке, сквозь густую метель, дальше, как можно дальше от этого зловещего места.

А щупальца так и не бросились им вдогонку. Они действительно боялись холода. И именно это, как потом догадался Щенок, их спасло от неминуемой гибели. Хозяин щупалец из-за наступивших в горах холодов впал в спячку в глубинах пещеры. Благодаря этому он не бросился на них сразу же, когда они так опрометчиво, без разведки, переступили порог его логова. А потом тепло от огня согрело пещеру, древнее чудовище пробудилось, и если бы не бдительность Щенка, исход их похода был бы весьма и весьма печален…

Однако положение друзей оставалось отчаянным. Жизнь свою они спасли, но оказались одни высоко в безлюдных диких горах, в страшную метель, в темноте, без припасов, без огня, на узкой скользкой тропинке, с раненой Феей за плечами!

— Проклятье, м-я-я-у-у! — в сердцах воскликнул Котенок. — Щенок, ты понимаешь, в какую переделку мы попали!? Мы-то с тобой в теплых шубках, а Фея-то наша — в одной тунике, почти голышом! Она же замерзнет, не приходя в сознание, ты это понимаешь?

— А-ав! А что ж делать-то? Ты же у нас самый умный, ты ж магистр медицины! Подскажи!

— Болван! Тут и такой слабоумной голове, как твоя, ясно, что делать! Быстро ищи дрова какие-нибудь! Я знаю заклинания на разжигание костра. Хозяйку надо согреть немедленно, иначе мы её потеряем!

— А-ав! Сейчас, я мигом! — и Щенок скрылся в кромешной ледяной мгле…

В это время Котенок бешено растирал руки и ноги Феи лапками, стараясь её согреть. А потом просто лег на неё всем телом, обнял как можно крепче, чтобы его теплая шерстка хоть как-то защитила её от холода. Котенок запоздало выругал себя за то, что отправил Щенка на бесполезные поиски — лучше бы он остался здесь и помог своей мохнатой шкуркой согреть умирающую Фею!

А Фея действительно умирала…

Впрочем, яд пещерного дэва не был смертельным. Он действовал скорее как сильное снотворное. В больших количествах он мог, конечно, вызвать остановку сердца или паралич нервной системы, но Фея не так долго побыла в лапах чудовища. А потому она просто заснула.

Гораздо хуже было то, что у неё не было теплой зимней одежды. До этого Фея согревалась благодаря специальному заклинанию — тепловому щиту, а потому могла гулять даже в сильный мороз в лёгонькой коротенькой шелковой тунике и сандалиях. Но теперь, когда она погрузилась в глубокий сон, некому было сотворить и поддерживать такое сложное заклинание. Фея была обречена…

Она умирала от холода. Но куда ни кинь взгляд, вокруг была только тьма и лед, снег и тьма. Ни гор, ни лесов, одна плоская ледяная пустыня и хлопья снега, падающие с растворившихся во тьме невидимых небес.

Она присмотрелась и увидела, что стоит на большой заснеженной льдине, которая, казалось, вот-вот оторвется от суши и, увлекаемая течением, унесет её в открытое море. Впереди — только тьма, только вьюга, только тысячи холодных заснеженных льдин, айсбергов, и бесконечные просторы ледовитого океана. А на небе — ни звезды, ни луны, ни северного сияния — только один кромешный мрак. Да ещё пронизывающий до костей холод…

— Да-а-а, — подумала грустно Она, — холодно, как в могиле… Как не хочется туда, но именно туда меня сейчас и понесет моя холодная заснеженная льдинка — в бесконечный черный океан…

Вдруг до Неё донесся смутно знакомый голос. Она с трудом оторвалась от гипнотически завораживающего зрелища на горизонте и посмотрела назад. Там на берегу в отчаянии бегал какой-то зверек, вроде бы котенок, отчаянно махал лапками и звал Её. Почему-то этот зверек показался Ей смутно знакомым…

— Госпожа, госпожа моя Фея! Не спите, только не спите! Идите ко мне! Не уходите! Не смейте уходить!

Он плакал, от сильного мороза слезы тут же превращались в крошечные льдинки на серых пушистых щеках. Он нелепо тряс лапками как сломанная заводная игрушка, так что смотреть на него было жалко.

— Ну что ты так суетишься и плачешь, зверек! — недоуменно ответила Она. — Ведь я всего лишь льдинка, одна из миллиардов в этом бесконечном холодном океане! Я должна уплыть, как и все остальные. Почему это, ты говоришь, мне нужно вернуться? Чем я хуже других таких льдинок?

— Госпожа, умоляю, вернитесь ко мне, сюда, не смейте спать! Проснитесь! Только Вы можете это сделать! Умоляю Вас!!! — и зверек упал на колени и протянул к Ней молитвенно сложенные лапки. А потом горько зарыдал.

Ей опять стало жалко зверька, но что Она могла поделать? Ведь Её ноги намертво примерзли ко льдине, да и сама Она целиком состоит из прозрачного льда. Правда, не совсем. Оглядев себя, Она с удивлением заметила, что внутри прозрачного как слеза ледяного тела бьется что-то розовое, плотное и теплое.

«Это мое сердце!» — удивленно отметила про себя Она. — «Странно, что оно не из льда… Впрочем, это ненадолго».

И в самом деле, сердце сокращалось все медленнее и медленнее. Его насыщенно розовый цвет постепенно становился все бледнее и бледнее.

Ей опять захотелось повернуться лицом к бескрайнему черному океану, тем более что льдинка, на которой Она стояла, уже почти совсем отделилась от материка. Ещё чуть-чуть, и невидимое подводное течение подхватит её и, закружив, понесет в холодную темную бездну вместе с другими сестрами-льдинками. В бездну, из которой уже нет и не может быть возврата…

Жаль только этого звереныша… Но что поделаешь? Изменить все равно уже ничего нельзя…

А между тем зверек, перестав плакать, вдруг как-то встрепенулся, как будто его осенила какая-то мысль, и закричал:

— Принц! Принц! Госпожа, не уплывай, прыгай сюда, ко мне! Ведь ты же не хочешь оставить навсегда Принца! Он любит тебя и ждет! Не уплывай! Ради него!

Что означало слово «принц» Она не знала. Голову её наполнял лед, в толще которого, где-то на самом дне, что-то таилось. Но что и где — кто сможет теперь разобраться?

И все же это слово показалось ей чем-то знакомым. Во всяком случае, Она заколебалась и отложила первоначальное намерение повернуться к ледяной бездне немедленно.

А лед между тем угрожающе затрещал, скрипучим старческим голосом напоминая своей «пассажирке», что время не ждет, пора отправляться в путь.

Но вдруг что-то изменилось.

В воздухе возникло какое-то странное существо, целиком сотканное из света. Крылья у него — языки пламени, лицо — расплавленный металл, руки — раскаленные в печи металлические прутья.

Оно медленно опустилось на Её льдину и подошло к Ней вплотную. От нестерпимого жара лед в её голове стал таять. Подобно тому как из освободившейся от оков зимней стужи земли начинают прорастать весенние подснежники, в Её голове стали просыпаться какие-то мысли, какие-то воспоминания…

А потом существо воздело другую руку и… на горизонте вдруг показался какой-то человек на лыжах. Он с головы до ног был одет в меховую одежду, лицо его закрывал меховой капюшон.

В его фигуре и манере двигаться Ей показалось что-то знакомое. Она даже хотела спросить у светлого существа кто он. Однако крылатый гигант пропал, словно растворился в воздухе. Может быть, Ей вообще померещилось?

А тем временем человек снял, несмотря на метель и холод, свой меховой капюшон и обратился к ней:

— Дорогая, не уходи, я тебя умоляю! Я люблю тебя! Подумай обо мне, о наших чудных детишках, как им будет без тебя? Как я буду теперь без тебя? ОН сказал мне, что все зависит только от тебя! Понимаешь, если ты захочешь, ты сможешь остаться здесь… — и человек поспешно вытер свои глаза и нос меховой варежкой.

Она молчала. Человек этот Ей был знаком. Она помнила его — домик у речки, двое детишек — мальчик и девочка — у него на коленях… И Она хотела было уже ответить ему, но вдруг черная волна каких-то других, тяжелых воспоминаний захлестнула Её разум.

Вот этот же самый человек приходит домой таким безразличным, таким холодным, таким бессердечным… Вот она тянется к нему, пытается его обнять, а он — уходит куда-то во тьму, в ночь… Вот она плачет и говорит, что не хочет больше жить… И снова её потянуло повернуться в сторону бесконечного ледовитого океана. Да, там холодно, темно, зато спокойно, там тишина… Вечная тишина…

Льдина опять предательски затрещала.

Но в этот момент человек бросился к ней. Не успела она и глазом моргнуть, как он обнял её, крепко прижал к себе — к такой горячей, такой наполненной жизнью, груди — и поцеловал…

Поток животворящего тепла затопил Её сердце. Исчез лед, исчез снег. Внутри как будто что-то разорвалось и тепло распространилось по всему телу, наполнив каждую клеточку, отовсюду изгоняя ледяной сумрак.

Она вспомнила все — свое имя, свое прошлое, Принца — их первую встречу, ночи при луне, свадьбу на Острове Фей, рождение первого ребенка, второго…

— Принц! Ты вернулся! — воскликнула Фея, с трудом отрываясь от его губ.

— Как видишь… — улыбнулся он.

— Но как? Где я? Откуда этот лед? Снег? Откуда здесь ты?

— Слушай, дорогая, давай-ка сойдем с этой льдины, пока мы с тобой не уплыли невесть куда!

Он взял её за руку, и они вместе сошли на берег, а льдина, с хрустом отделившись от берега, медленно поплыла в бескрайние бездны черного океана.

От избытка чувств ноги Феи ослабели и она без сил упала на снег. Принц опустился на колени и ласково гладил её лицо. А Фея, в свою очередь, не могла оторвать взгляда от глаз любимого.

— Какое счастье, что ты вернулась! Какое счастье! — радостно проговорил Принц.

Вдруг лицо Принца на глазах стало меняться. Оно стало съеживаться, из щек, носа и лба вдруг полезли серые волосы, глаза из голубых стали зелеными, а меховая одежда превратилась в серую кошачью шубку!

Вместо Принца Фея увидела ликующую мордашку Котенка!

— Какое счастье, что ты вернулась, какое счастье! — в восторге кричал Котенок и в который уже раз облизал её лицо и губы горячим шершавым язычком…

— Где я? — чуть слышно прошептала Фея. — Где Принц? Что со мной было?

Она не без труда повернула голову и увидела, что рядом с ней догорает небольшой костерок. На ясном голубом небе — ни тучи, ни облака. От яркого, по-весеннему припекающего солнца кое-где начал подтаивать снег.

— Не беспокойтесь, госпожа, все в порядке. Просто Вас укусила эта тварь из пещеры, Вы заснули и едва не замерзли… Я уж думал, Вас не спасти… — всхлипнул Котенок и торопливо смахнул слезинку с глаза, — но тут…

— … но тут, — вставил Щенок, поднося очередную вязанку дров к затухающему костру, — ветер вдруг внезапно утих, тучи разогнало, метель прекратилось, взошло солнышко и стало теплее. А я немного подальше отсюда нашел пару сухих деревьев, и мы с Котенком развели костер, вскипятили в кружке воду и отогрели Вас немножко!

— Какие вы молодцы, мои дорогие Зверятки! — улыбнулась Фея. — Ну что бы я без вас делала! — и украдкой смахнула слезы.

— Значит, Принца и того огненного человека не было… — разочарованно добавила, немного помолчав, Фея.

— Какого такого огненного человека? — вдруг не на шутку встревожился Котенок.

— Ну-у-у, такого, из света весь, и руки — как языки пламени тоже… — пояснила Фея.

Котенок со Щенком переглянулись. Им стало немножко не по себе. Они оба изрядно испугались, когда увидели этого страхолюда там, на вершине скалы, по ту сторону бездны. Своими огненными щупальцами он производил какие-то странные пассы, от которых резко изменилась к лучшему погода. Без этого даже дрова, которые сумел отыскать Щенок, никогда бы не загорелись…

— Нет, госпожа, никакого человека из огня мы не видели. Вы были в бреду… Но теперь все будет хорошо! — не моргнув глазом, «честно соврал» Котенок, как поступает всякий врач, стремящийся отвлечь пациента от опасных для здоровья дурных мыслей. — Вам надо немножко поспать. Я нашел у Вас в кармашке немного розового концентрата и развел его талой водой. Вот, выпейте, это придаст Вам сил… Мы со Щенком Вас крепко-крепко обнимем, и Вы поспите в тепле, как под шерстяным одеялом. А теперь нате, выпейте… — и Котенок протянул Фее походную жестяную кружку с сладковатой розовой горячей водичкой. Фея выпила её и почувствовала себя значительно лучше.

Фея проснулась уже после обеда и чувствовала себя превосходно. «Розовый концентрат» восстановил её силы, а потому она смогла теперь обогревать себя своими силами. Глядя на такие положительные перемены у Феи, Зверята повеселели и стали думать, что самое плохое уже позади и впереди их ожидает только хорошее. Да и конец пути был уже не за горами. Путники достигли седловины перевала и благодаря ясной погоде отчетливо видели далеко впереди сияющий на солнце шпиль золотой башни. До места назначения оставалось каких-нибудь 4–5 дней пути.

Погода была действительно замечательной. На ясном голубом небе не было ни тучки, дул легкий ветерок, солнце припекало по-весеннему, так что идти стало легко. Вдобавок тропинка пошла на спуск. Фея по-прежнему шла впереди, Зверята за нею. Котенок и Щенок насвистывали песенки, а Фея им иногда подпевала.

Однако очень скоро стало ясно, что мрачные предсказания Коры — не шутка, а хорошая погода хоть и облегчила путь по горам, но и пробудила от зимней спячки страшных обитателей этих диких мест.

Неприятности начались уже через пару часов после того, как путники начали спуск. Все началось с того, что Котенок и Щенок, радуясь ясному небу и теплому солнышку, разыгрались как малые дети. Щенок взял в свои плюшевые лапки полную горсть тающего на жарком солнце снега и запустил в Котенка, угодив ему прямо по голове. Котенок, конечно, не остался в долгу, и понеслось…

Щенок, спасаясь от Котенка, побежал впереди Феи, а Котенок припустил за ним. Фея хотела было прикрикнуть на них, напомнить об опасности, но почему-то этого не сделала. Ей было жалко прерывать их веселье. После всех тех опасностей и трудностей, что они пережили, хотелось, чтобы они хоть немножко расслабились.

В результате, Щенок убежал так далеко вперед, что Фея совершенно потеряла его из виду. А когда крики Зверят стихли где-то вдали, она встревожилась не на шутку. Вдобавок, она заметила, что на этой тропинке они не одни…

Наверное, любая женщина прекрасно чувствует, когда на неё кто-то смотрит, особенно, если взгляд незнакомца — нехороший. А феи с их врожденной интуицией — тем более!

Фея сразу почувствовала, что за ними кто-то наблюдает. Но кто? Она несколько раз оглядывалась по сторонам, но ничего странного не заметила. Тогда она запустила Анализатор, определявший уровень излучения тепловой и магической энергии. Анализатор показал нулевой уровень магической энергии, зато тепловое излучение зашкаливало. Однако когда Фея попыталась определить местонахождение источников тепловой энергии по карте — ничего не удавалось. Она чувствовала такие сильные помехи, от которых между прочим сильно начинала болеть голова, что она вынуждена была прекратить поиск.

А между тем Зверята все не возвращались и не возвращались.

Тогда Фея встревожено закричала:

— Коте-е-е-ено-о-о-к! Щено-о-ок! Вы где? А ну прекратите играть! Быстро ко мне! Тут опасно!

В ответ она сначала ничего не услышала. А потом где-то далеко впереди раздался дикий вой Щенка и мяуканье Котенка. Фея бросилась на крик, но не успела пробежать и пары десятков шагов, как откуда-то снизу промелькнули черные тени с большими кожистыми крыльями, в лапах которых были… ЕЁ ЛЮБИМЫЕ ЗВЕРЯТА!!!

— Хо-о-о-о-о-зя-я-я-яйк-а-а-а-а! На п-о-о-ом-о-о-о-щь!!! — только и услышала она.

Фея среагировала мгновенно. Крылышки за её спиной зажужжали, как у рассерженной пчелы — благо «розовый концентрат» придал ей сил. Фея бросилась на выручку своих друзей.

Надо сказать, Фея сразу поняла, что это именно те твари, что следили за ней, но, видимо, не решались напасть. Потому что как только Фея направила луч Анализатора на похитителей, она почувствовала острую головную боль, и ей пришлось опять прекратить магический анализ. Несмотря на то, что Фея летела на самой высокой для неё скорости, но угнаться за крылатыми тварями не могла, наоборот, разрыв все увеличивался. Фея боялась бить по ним боевыми заклинаниями, чтобы не повредить Зверятам, но можно было попробовать поймать их в сети, как Ночных Охотниц в Древляндии.

Правда, заклинание «солнечная сеть» было достаточно трудным — это тебе не какие-нибудь молнии пускать! — и на его создание могло уйти время.

Фея целиком ушла в работу, но пока она сплетала золотую сеть в своем сознании, что-то резко ударило ей в спину. Фея на миг растерялась и, потеряв равновесие, стала резко терять высоту. А потом получила ещё удар и ещё.

Фея посмотрела вверх и увидела, что пара таких же черных тварей летят прямо над ней. Судя по тому, что у них не было заметно никакого оружия, они, видимо, камнем падали на неё и больно били её по спине когтистыми лапами. Ещё пара таких ударов, и её крылышки могли повредиться, а тогда она упадет прямо на землю!

Фея резко сдала в сторону и странные крылатые монстры в последний момент промахнулись. Зато Фея, рассмотрев их вблизи, чуть не вскрикнула от удивления. Это были странные существа ростом с невысокого человека, необыкновенно мускулистые, покрытые густой черной шерстью, с кожаными перепончатыми как у летучей мыши крыльями. Но самое главное было не в этом. А в том, что и морда, и лапы у этих существ были — обезьяньи!

— «Создатель!» — подумала Фея — «да ведь это же доисторические летучие обезьяны, вымерший вид, как нас учили на уроках биологии. Как же они могли здесь оказаться?»

Но подумать об этом Фея уже не успела. Потому что обе твари опять спикировали на Фею, готовясь протаранить её ударом своих мускулистых лап.

Но на этот раз Фея знала, чем их встретить! Ей было, конечно, жалко этих чудных животных — все-таки это не отвратительные склизкие щупальца из пещеры. А потому она не стала поливать их жидким огнем. Вместо этого она ударила молнией, довольно слабенького разряда — может, от легкого электрошока они придут в себя!

Она ловко сманеврировала в сторону и увернулась от очередного удара крылатых таранов. Пользуясь тем, что летучие обезьяны улетели вниз, она вдогонку ударила каскадом молний. Правда, попала она только в одну, второй удалось увернуться, но и этого хватило! Несчастная обезьяна пронзительно взвизгнула и полетела камнем вниз!

У Феи сердце екнуло в груди! «Вот я дура набитая! Это же несчастное животное сейчас разобьется!» А ведь кодекс фей строго-настрого предписывает им не убивать животных, если только они не чудовища!

Недолго думая, Фея сложила крылышки и камнем полетела вниз — спасать парализованную летучую обезьяну. Однако несмотря на это, догнать её не получалось, видимо потому, что масса тела обезьяны была больше, чем у Феи, а потому и скорость падения её была выше. И тогда Фея решила довершить уже начатое заклинание «солнечная сеть», но уже ради спасения животного.

Ещё пара мгновений — и парализованная крылатая обезьяна упала, не долетев каких-то 300 шагов до земли, на появившийся в воздухе золотистый гамак, а сам гамак плавно опустился на землю, в глубокое каменистое ущелье.

Фея приземлилась рядом и подошла к обезьяне. Она слабо шевелила большими кожистыми крыльями и губами, на которых показались хлопья белой пены. Вторая обезьяна кружилась над нею и истошно вопила.

«Сейчас их тут будет целая стая…». — обеспокоенно подумала Фея.

«Ожога вроде бы нет, крыльями двигает — значит, нервная система в порядке. Разряд был щадящий. Видимо, просто не пришла в себя от падения с большой высоты» — пришла к выводу Фея, а потом внимательно ощупала черную косматую шерсть обезьяны, замерила пульс.

«Пульс есть, но неровный. Ничего, полежит пару минут — и все будет в порядке. А пока для верности надо её связать — будет заложник для обмена на Зверят. Судя по всему, она из одной стаи с похитителями».

Фея быстро совершила несколько пассов руками и сеть сама опутала пленную обезьяну так, что та не могла свободно двигаться. А тем временем ко второй обезьяне, оставшейся на свободе, подходили подкрепления…

Два десятка крылатых животных подлетели к голосившей, но не с пустыми руками. В лапах они держали довольно большие валуны. А у некоторых имелись даже примитивные луки и копья.

«Ого!» — подумала Фея. — «Да у них даже есть зачатки цивилизации! Думаю, научное сообщество Поднебесья будет весьма заинтересовано моим докладом…».

От интересных наблюдений Фею отвлекли истошные визги пленной обезьяны, которая, видимо, уже оправилась от шока.

— Ага! — торжествующе воскликнула Фея. — Не нравится быть в плену! А пинать меня в спину — нравится?!

Но обезьяна продолжала истерически верещать, как обычно кричит жертва, предчувствующая приближение хищника. Фее начинало это не нравиться.

«Может, она так призывает своих друзей броситься в атаку? Но почему в её голосе такой животный ужас?»

Долго ждать ответа на этот вопрос не пришлось. Гигантская черная тень закрыла Фею вместе с пленной обезьяной. Фея в ужасе подняла голову и… все внутри у неё похолодело! Из узкой расщелины сзади прямо на неё ползла мерзкая отвратительная тварь исполинского размера — ещё один подарочек Скалистых гор.

С виду она походила чем-то на медведя, только очень большого — размером с пятиэтажный дом. От лап до макушки она была покрыта мохнатой всклокоченной грязно-белой шерстью. Тварь стояла чуть согнувшись на мощных кривых лапах с невероятно длинными, размером в три человеческих локтя, ножевидными когтями. Чудовищная пасть её была усеяна острыми желтыми зубами в локоть величиной. Тварь эта была явно знакома обезьяне!

Но не успела Фея оправиться от ужаса, как с другой стороны ущелья также раздался утробный вой. И оттуда вылезла ещё одна тварь, ничуть не симпатичнее первой. Огромный ящер на четырех лапах, с пастью, усеянной длинными зубами-кинжалами, и мощным хвостом, который, судя по всему, играл у него роль ударного оружия. Два острых рога венчали омерзительную морду древнего ящера, а длинный язык, вероятно, мог хватать жертву на расстоянии.

Конечно, ни одна из этих тварей реально не могла угрожать Фее. Стоило ей только взлететь и, как говорится, ищи ветра в поле. Но бросить на произвол судьбы эту несчастную пленную обезьяну она была не способна. В конце концов, ведь по её, феиной, вине она не могла спастись от чудовищ благодаря своим крыльям! Но и развязать её и дать ей бежать Фея тоже не могла — обе твари слишком стремительно приближались…

Оставалось одно — быстро поставить щит.

Но только Фея воздела руки для того, чтобы сплести заклинание, как гигантский ящер вдруг «выстрелил» своим длинным красным языком и обе руки Феи оказались связаны им как арканом! Ещё мгновение — и ящер поволок её прямо к себе в пасть, как исполинская лягушка! Фея больно билась о камни, которые раздирали её нежную белую кожу, рвали тунику. Но хуже всего пришлось её голове. От боли Фея никак не могла сосредоточиться на заклинаниях. А в это время другая, грязно-белая тварь, уже приближалась к пленной обезьяне, истошно верещавшей в предчувствии своей погибели…

Но в этот момент произошло нечто невероятное. Целый камнепад из обломков скал обрушился на ущелье, а за ними полетели дротики и стрелы. Один камень угодил прямо в череп ящера. Однако костяные пластины смягчили удар и он остался жив, но его липкий красный язык на мгновение выпустил свою жертву — всего в пяти шагах от пасти! Этого хватило Фее, чтобы вскочить на ноги и взлететь в воздух. Другой камень попал по черепу грязно-белого чудища, но тот, видимо, был настолько толст, что для него эти камни были, все ровно что сосновые шишки для медведя! Он только недовольно почесал голову косматой лапищей и двинулся дальше. Зато попавший ему прямо в глаз дротик сделал свое дело — тварь дико завыла и остановилась всего в паре шагов от пленной обезьяны.

Однако обстрел не прекращался! Обезьян уже было почти сорок и они то и дело отлетали куда-то за новыми камнями, стрелами и дротиками. Фея, конечно, была благодарна за такую неожиданную помощь — особенно своей персоне — но теперь этот камнепад угрожал и ей, и той, кого он был призван спасти. Похоже, нежданные «спасители» чего доброго угробят их обоих вместе с хищниками!

Между тем и ящер, и грязно-белое чудище, казалось, совсем потеряли интерес к своей добыче, поскольку каждое попадание вызывало у них, мягко говоря, сильное недовольство. Они поднимали свои уродливые головы вверх и издавали ужасные крики.

Пользуясь этим, Фея подлетела к пленной обезьяне, зависла над ней и быстро поставила самый простой магический щит.

И вовремя! Потому что пара камней тут же отскочили от щита, едва не угодив по голове «спасаемой» обезьяны! А оба хищника, наконец, поняв, что бесполезно рычать на недосягаемых стрелков, решили расправиться с более доступными жертвами внизу. Но тут как раз наткнулись на непреодолимую и невидимую для них преграду.

И тогда произошло совсем уж невероятное! Раздраженные камнями твари, наткнувшись на невидимую преграду, которая мешала им добраться до своей законной добычи, кинулись в ярости друг на друга!

Ящер, ловким ударом своего мускулистого хвоста-бича, сбил с ног грязно-белого и бросился ему прямо на грудь с явным намерением перегрызть ему горло. Но грязно-белый лягнул нападавшего левой лапой, длинные когти-кинжалы которой распороли брюхо ящера, не защищенное, в отличие от спины, костяными доспехами. Ящер отлетел аж на тридцать шагов назад, упал на спину и, истекая кровью, издох. Но и грязно-белый пострадал. Похоже, удар мощного хвоста был так силен, что сломал ему правую лапу, потому что монстр больше не мог встать на обе лапы. Тяжело хромая, он волочил её за собой. Вдобавок сверху на него упало ещё пара камней и около десяти — поблизости. Однако тварь явно решила не уходить с места охоты не солоно нахлебавши!

Она схватила один из самых больших камней и прицельно кинула их в стаю обезьян. Сила удара была такой чудовищной, что Фее показалось, что кусок скалы весом с крупного человека полетел с такой скоростью, будто это была галька. Обезьяны едва успели разлететься в стороны. Но тварь метнула в них ещё штук пять таких камней. Обезьяны, явно не ожидая такой сообразительности от твари, испуганно спрятались за скалу. Видимо, этого и ожидала грязно-белая тварь. Яростно посмотрев теперь в сторону Феи своим единственным кроваво-красным глазом, роняя розовую слюну, она схватила самый большой камень и со всей силы ударила по щиту!

Удар был такой силы, на какую простенький щит явно не был рассчитан. Хотя он и выдержал и камень разбился на мельчайшие кусочки, но Фею поразил такой откат, что, казалось, голова её чуть не лопнула. Она упала прямо на продолжавшую истошно верещать пленную обезьяну и потеряла сознание, а щит, естественно, пропал.

Видимо, тварь это каким-то образом почувствовала, потому что издала победный крик и, схватив обезьяну за лапу, потащила её в свое логово. Почему ей больше понравилась обезьяна, а не Фея, трудно сказать, может, этот вид пищи для неё был более привычен, а может, она побрезговала «дохлятиной»…

Крылатые собратья потерпевшей тут же ринулись ей вдогонку, кидая камни, но тварь уже нырнула под защиту каменных стен ущелья и была вне досягаемости от обстрела. И тогда крылатые обезьяны издали дикий визг — визг боли и сострадания своему родичу, но сделать уже ничего не могли. Похоже, метать камни с большой высоты было их единственным средством борьбы против таких монстров…

Но Фея не собиралась сдаваться. Она кое-как оправилась от последствий отката и застала уже финальную сцену представления. Быстро прошептав стандартное обезболивающее, она кинулась вдогонку. Счет шел на мгновения. Видимо, достигнув логова, тварь не будет долго церемониться со своей жертвой. А потому Фея, которая всю жизнь жалела животных и ненавидела всё, что связано с плотоядением — без промедления ударила всей своей мощью.

Воздев руки, она сплела из солнечных лучей светящееся копье. Взяв копье в правую руку, она стремительно побежала вслед за тварью, подобно какой-то языческой богине охоты. Вычислив при помощи Анализатора траекторию полета копья с таким расчетом, чтобы оно поразило тварь прямо в самое уязвимое место, она совершила бросок. Будь здесь преподаватель физической культуры из Школы, он без сомнения поставил бы ей высший балл.

Копье, описав дугу, воткнулось прямо в основание черепа твари, пронзив его навылет. Ведь оружие, сделанное из солнечного света, способно пробить любой доспех и даже толстые кости доисторического чудовища.

Раздался протяжный хриплый вой и тварь рухнула как подкошенная, а летучие обезьяны издали торжествующие вопли — вопли доисторических охотников, которым удалось загнать в ловушку крупное и опасное животное.

Не обращая на них внимания, Фея быстро подбежала к убитой твари и одним движением руки освободила несчастную обезьяну от солнечных пут. Та, оказавшись, наконец, на свободе, тут же полетела к своим собратьям. Фее было совестно использовать её как заложницу после того, что по её вине эта несчастная пережила.

Между тем её соплеменники, подобно стае птиц-падальщиков, дико гогоча, слетелась к мертвому ящеру. Они достали большие каменные топоры и стали увлеченно расчленять его тело. Острыми камнями они выбивали у него зубы и выламывали когти, костяные пластины на спине, видимо, на трофеи. Фея заметила, что у некоторых обезьян на шее висели ожерелья, а на руках — браслеты из когтей и зубов хищников. Другие обезьяны полетели к грязно-белой твари и стали то же самое проделывать с ней, без зазрения совести пользуясь плодами чужой победы.

«Значит, они все-таки разумны», — решила Фея. — «Они поняли, что если я защитила их товарища, то я им не враг…».

И только она об этом подумала, как сразу с десяток обезьян подлетели к ней. Одни несли в руках куски мяса грязно-белой твари, сочащиеся ещё теплой кровью. Другие — выбитые зубы и кинжаловидные когти. Издавая какие-то угукающие звуки, они протянули ей свои трофеи, знаками предлагая поучаствовать в разделе добычи. Но Фея, не скрывая гримасы отвращения на своем прекрасном личике, отрицательно закивала головой. Летучие обезьяны отлично поняли её, во всяком случае, больше не настаивали.

Вскоре к месту боя подтянулись ещё одна группа обезьян. Те, что были раньше, встретили их громким верещанием. Они махали лапами, языком мимики и жестов забавно описывали им случившееся. Видимо, такая успешная охота не так часто выпадала на их долю. При этом они то и дело указывали пальцами то на пострадавшую обезьяну, то на Фею. Вновь прилетевшие сородичи, в свою очередь, скакали и верещали от радости. В общем, вели себя как обычные обезьяны — общительные, говорливые, шебутные…

Наконец, им удалось дочиста разобрать оба трупа, и большая часть обезьян отправилась домой. Фею же охватило разочарование — про неё-то забыли! Она тут воевала, билась, чуть сама не погибла, да вдобавок отпустила на свободу единственного заложника и — не получила ничего…

В этот момент к ней подлетели три самые крупные, самые косматые обезьяны, а с ними — недавно плененная Феей обезьяна. Бывшая пленница осторожно приблизилась вплотную к Фее и, припав на колени, принялась облизывать своим розовым языком пальцы её ножек.

Фее стало жутко щекотно и она рассмеялась. Обезьяны, дотоле молчавшие, в ответ загоготали и запрыгали от радости. Видимо, её смех был воспринят ими как добрый знак. Обезьяны явно зауважали Фею после её великолепного броска копья, ведь они и сами отлично владели таким оружием! А потом стоявший посередине самый крупный самец махнул лапой вверх, видимо, предлагая ей полететь. Фея кивнула головой в знак согласия и обезьяны опять довольно загоготали.

А потом Фея, зажужжав крылышками, поднялась в воздух, за ней взлетели и её новые друзья. Три обезьяны с луками и дротиками полетели чуть впереди, видимо, указывая дорогу, а бывшая пленница, которая была заметно менее крупная по размеру, может быть, самка, полетела рядом с Феей. Языка их Фея не понимала, так что ей оставалось только догадываться, о чем они говорили между собой. Но ясно было одно — то, что произошло в ущелье было для них совершенно исключительным событием, поразившим их воображение до самой глубины их темной обезьяньей души.

Вскоре они набрали достаточную высоту, так что горы оказались далеко внизу. И летели они строго на северо-восток. «Хоть в этом повезло, нам потом меньше придется идти до Обители Непобедимого Солнца» — подумала Фея.

Наконец, сделав резкий поворот направо и обогнув последний снежный пик, Фея увидела большую, с почти плоской вершиной, как будто её срезал какой-то исполинский нож, серую скалу. Вся скала была испещрена множеством черных дыр, что придавало ей сходство с куском сыра или с гигантским муравейником. И в эти-то «дыры» то залетали, то вылетали крылатые обезьяны.

— «Ого!» — подумала Фея. — «Да тут их целая колония, не меньше чем у муравьев!»

Но на самом деле, подлетев поближе, Фея заметила, что обезьян было не так много, потому что залетали внутрь и вылетали оттуда почти одни и те же обезьяны. Немного присмотревшись, Фея увидела — почему. Оказывается, свои охотничьи трофеи обезьяны сложили на соседнем плато, а теперь перетаскивали их внутрь по частям.

Когда Фея с сопровождавшими подлетела к одному из отверстий, из него уже повалили любопытные. Они окружили их плотным кольцом и загоготали, указывая пальцами на Фею и на бывшую пленницу, но средний из трех сопровождавших что-то рыкнул, и любопытные расступились. И Фея смогла, наконец, войти внутрь пещер.

Пещеры эти были явно рукотворными — таких не может сделать природа. С высокими потолками, ровные, с правильно пересекавшимися коридорами… Видимо, гора состояла из какой-то относительно мягкой породы, возможно, известняка, позволявшего прорубать такие длинные пещеры.

Фея углублялась по переходам все дальше и дальше. Вскоре солнечный свет совершенно иссяк, но тут, на её удивление, то тут, то там в глубине коридоров стали появляться небольшие огоньки. Грубые керамические плошки, наполненные животным жиром, стояли на высеченных в скале выступах, и кое-как освещали темные тоннели.

Наконец, тоннель повел их куда-то вниз и вывел Фею в большой каменный зал. Там уже собралось все население пещер. В противоположном конце его виднелось невысокое скалистое возвышение, на котором уже собрались самые крупные обезьяны. К ним присоединились и трое сопровождавших. Остальные же собирались в тесный полукруг у подножия.

На возвышении стояли белые троны, вырезанные из костей каких-то местных чудовищ — возможно и тех, с которыми билась Фея. На эти троны с важным видом царственных особ воссели крупные обезьяны, деловито расправив свои кожаные крылья. Остальные стояли молча. Видимо, знака говорить им никто не давал. Бывшая пленница взяла Фею под руку и показала пальцем в центр круга, куда они потом и приземлились.

В просторной зале воздух был не таким спертым, чем в коридорах — видимо, действовала какая-то система вентиляции — а множество глиняных светильников по стенам и на люстрах давали кое-какой свет. Обезьян здесь собралось, по меньшей мере, три-четыре сотни.

Бывшая пленница по знаку одной из восседавших обезьян взлетела на возвышение и начала свой рассказ.

Фее не могла без смеха смотреть на неё и она с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться вовсю. Рассказ её состоял из множества разных движений — то она взлетала, то приземлялась, то прыгала — , подкрепляя их пронзительным верещанием и уморительной мимикой. Она то и дело указывала пальцем на Фею и тогда все обезьяны удивленно смотрели на неё.

Особенно смешно она повествовала о бое с монстрами. Чтобы показать нападение ящера на Фею, ей пришлось во всю длину выплюнуть язык, причем так сильно, что она попала слюной на самого главного председателя, а потом стукнула себе кулаком по черепу и прикусила язык, и, резко подпрыгнув в воздух, взлетела. А когда понадобилось описать поединок Феи с грязно-белым, ей пришлось вырвать копье у другого председателя и метнуть его прямо в здоровый скелет какого-то монстра, украшавший противоположную стену пещеры…

В общем, рассказ обезьяны был красноречивым и имел несомненный успех. Как только она закончила, молчавшие дотоле обезьяны оглушительно загоготали, запрыгали, стали взлетать вверх и приземляться, бить друг друга по плечам и щипаться. Фея чуть не оглохла от шума и гама, наполнившего своды подземного грота. Но председательствующие сидели, как и подобает важным персонам, с достоинством, молча.

Наконец, главный председатель, сидевший в самом центре, поднял вверх лапу и все тут же замолчали. Он указал рукой на Фею и что-то сказал. Фея поняла, что он зовет её к себе и взлетела на возвышение. Верховный вождь летучих обезьян встал и, указывая на рассказчицу пальцем, что-то сказал. Фея догадалась, что он спрашивает, наверное, чего она хочет за жизнь спасенной. И Фея к такому вопросу оказалась готова.

Она шепотом произнесла заклинание — и в тот же миг из камня Анализатора вырвался ярко-зеленый луч, который, упав на землю, стал расти, превратившись в голограмму из двух фигур — Котенка и Щенка. Обезьяны в страхе шарахнулись от внезапно появившегося изображения, некоторые даже взлетели, но председатели даже не шелохнулись, сохраняя свое достоинство. Фея указала пальцем на Зверят, а потом — на себя. Председатель кивнул, понимая, о чем идет речь.

Он что-то сказал другим и те тоже согласно кивнули, а потом тоже сказал бывшей пленнице. Та взяла Фею за руку и вместе с ней полетела в один из боковых проходов в пещере. Видимо, летели они в жилой блок, потому что по пути им встречалось множество крылатых обезьян, значительно мельче тех, что собрались в зале. «Наверное, это самки» — догадалась Фея. — «Видимо, у летучих обезьян, как и у всех низших рас, особи женского пола играют меньшую роль, чем мужские… Фи, какая дикость!» — подумала Фея и в который раз возблагодарила судьбу о том, что родилась разумным существом, а не животным, женщиной, а не мужчиной, и в высшей расе Целестии, а не в низшей.

Обезьянки, встречавшиеся Фее, часто бывали не одни. Многие из них носили на руках маленьких обезьенышей, а иногда маленькие обезьянки — такие хорошенькие, лысенькие, покрытые сморщенной розовенькой кожицей, с маленькими пальчиками на лапках — сидели у них прямо на плечах. Все они с удивлением останавливались и во все глаза таращились на Фею, потом начинали верещать от восторга и гоготать, а маленькие обезьянки даже плакать от страха.

В коридоре то и дело возникали проходы в жилые комнаты, в одной из которых исчезла Феина проводница.

«Комнатой» оказалось небольшое углубление в горе, с низким потолком. Посередине темного пространства горел костер, за которым следили сразу несколько обезьяних самок. Они жарили на огне куски мяса на вертелах. Рядом с ними ползали детеныши. В комнате стоял невыносимый чад, трудно было дышать, а глаза щипало от дыма. Но большую часть дыма все-таки вытягивало сквозняком. Пол был устлан шкурами каких-то волосатых животных, на которых спали несколько обезьенков. Вообще, как поняла Фея, эта комната была, по-видимому, специально предназначена для детей. Их здесь было больше чем взрослых, вдобавок на полу валялись какие-то грубые игрушки в виде вырезанных из костей обезьенков или зверьков. Так, одна из игрушек была точь-в-точь похожа на зверозубого ящера, с которым познакомилась сегодня Фея.

Наконец, одна из самок сняла вертел с жареным мясом и стала будить спящих обезьенышей. Их там спало пятеро. Трое подскочили сразу, один даже взлетел в воздух, и жадно накинулись на еду. Они снимали с вертела шипящие куски мяса, ловко перебрасывая их с ладошки на ладошку, чтобы остудить, а потом жадно пожирали их, громко чавкая и пуская слюну.

Но другие два детеныша не просыпались. Тогда самка с остатками мяса, дав по шее особо ретивым желающим полакомиться чужой долей, присела на край мохнатой шкуры и стала силком всовывать пищу двум оставшимся в рот — может, они были больные? Но те упорно отворачивали свои мордочки и плевались. Но самка, видимо, решила их накормить несмотря ни на что, потому что взяла одного из них за горло и надавила на него так, что тот вынужден был широко открыть рот, но в это время другой ка-а-а-а-а-к заголосит!

— Ой, ой, ой, ой, ой! Да что же вы делаете, мартышки несчастные, звероубийцы и звероеды! Да сколько же вы будете издеваться над нами тут! Да не едим мы мяса, ну поймите вы! — и ка-а-а-ак ударит лапой по вертелу с мясом, что тот взлетел вверх к самому потолку и упал на пол, а на разлетевшиеся по всей комнате куски тут же налетела орда маленьких обезьенышей и расхватала их в один момент!

Обезьянья самка расстроилась, но предпринять уже ничего не успела. Фея, узнав голос Котенка, громко жужжа крыльями, тут же бросилась к шкуре:

— Зверятки мои дорогие! Я тут, я с вами, ко мне! — и обняла обоих.

Сколько было радости, сколько ликования! Зверята просто прыгали от счастья! Обезьяны — и самки, и детеныши — видя их радость, сами заверещали, а ещё они как всякие обезьяны стали им подражать — тут же сами бросились обнимать и целовать друг друга.

Оказалось, как, перебивая друг друга, рассказали Фее Зверята, крылатые обезьяны — очень мирные и добрые существа. Пока Зверята играли как детишки, бегая друг за другом по горам, обезьяны, видя их мохнатые шубки, приняли их за своих детенышей, заблудившихся в горах, а потому забрали их к себе. Тут Фея догадалась, почему они совершили нападение на неё — да они просто защищали от неё «своих» детенышей, вот и все! А так крылатые обезьяны — милейшие и добрейшие существа на свете, очень общительные и умные, в отличие от своих бескрылых сородичей. Они никогда не бросают своих в беде — не случайно они всей стаей принялись отбивать раненую самку от чудовищ, чем спасли и Фею от смертельной опасности! Теперь Фее все стало ясно, и она возблагодарила Создателя, что через это нежданное приключение она познакомилась с совершенно неизвестной ей доселе уникальной полуразумной расой Целестии.

Летучие обезьяны долго не хотели отпускать друзей.

Сначала они протаскали их по всей пещере, показывая её достопримечательности: множество скелетов разных чудовищ, которые, видимо, были когда-то ими съедены, разноцветные наскальные рисунки.

Рисунки особенно заинтересовали Фею. Они состояли из различных сцен охот на разных тварей. Между прочим, в одной из сцен Фея узнала охоту даже на страшные щупальца! Присмотревшись, Фея увидела, как крылатые охотники сначала выманивали монстра из пещеры, притворяясь нелетающими. Потом, заманив его к обрыву, стремительно взлетали, а монстр падал вниз и разбивался всмятку. Из рисунков Фея впервые увидела, как это чудовище выглядит на самом деле: гигантский глазастый шар, кишащий щупальцами. По сравнению с ним крылатые обезьянки были все равно что муравьи перед собакой. Фея возблагодарила ещё раз Создателя, за то, что так легко отделалась от этой смертельно опасной твари, о существовании которой она даже не подозревала! А ещё она подумала, что когда вернется, обязательно сообщит в Отдел Сообщества по сохранности Флоры и Фауны Целестии о том, чтобы взять под Опеку Сообщества этот чудный народец, находящий на пограничье между разумными и неразумными видами.

Но больше всего её поразил другой рисунок.

На отдельной стене она увидела изображение гигантского желтого солнцевидного лика. Внутри солнечного диска можно было отчетливо рассмотреть губы, рот, нос, глаза, правда, без зрачков и радужной оболочки, какие бывают у масок. Множество лучей-рук властно тянулись во все стороны, словно хотели охватить все мироздание. Фея так и ахнула, догадавшись, КТО здесь изображена!

Рядом с солнцем пали ниц, воздев в молитвенном жесте лапы, множество летучих обезьян. А между солнечной головой и летучими обезьянками стояли какие-то странные черные существа, напоминающие то ли пауков, какими они были в далеком прошлом Целестии, то ли муравьев. Этим омерзительным монстрам обезьяны тоже кланялись и — о, ужас! (Фея даже закрыла лицо руками) — приносили им своих детенышей, которых те разрывали на куски…

Фея указала пальцем на эту сцену и окружавшие её обезьяны благоговейно сложили лапы на груди и встали на колени, в страхе опустив глаза. Фея поняла, что религия Создателя — единственно разрешенная Сообществом для разумных обитателей Целестии — так и не дошла до этой дикой, отсталой страны, а несчастные аборигены поклоняются как богам Непобедимому Солнцу и её странным, совершенно незнакомым для Феи черным слугам.

«Все это обязательно надо довести до сведения Их Премудрости», — твердо решила про себя Фея. — «Этот несчастный народ должен быть освобожден от своих религиозных предрассудков, избавлен от монстров и приобщен к цивилизации и единственно истинной религии — и я сделаю все возможное для этого, обещаю!»

А потом обезьяны все-таки уговорили свою гостью и её друзей остаться на пиршество. Конечно, Фея и Зверята не ели мяса. Но зато им предложили вдоволь другой пищи — овощей и особенно фруктов — как же обезьяны, пусть и летучие, и без фруктов! — это были, в основном, дикие кислые яблоки и груши, а также множество земляных орехов.

Насытившись, обезьяны стали лихо танцевать под стук больших барабанов и вой костяных флейт, причем в отдельные моменты танца они взлетали прямо под потолок и исполняли отдельные па в полете, и вообще — показали себя жизнерадостными, общительными и беззлобными существами. Особенно Фею умиляли отношения между самцами и самками и между самками и детенышами. Самцы и самки любили держать друг друга за руки, вычесывать друг другу шерстку и даже целоваться! А детеныши — сидеть на плечах у мамаш и крепко обнимать их за шею — это смотрелось так умилительно!

В общем, покидать это веселое сообщество не хотелось, но Принц ведь по-прежнему в плену, а пока это так — Фея никогда не почувствует себя спокойной…

А потому наутро гостеприимные крылатые обезьяны проводили их до выхода из пещер, надавали им приличный запас сушеных яблок и груш, земляных орехов и прочей вегетарианской снеди, а также приличный запас воды в кожаном мехе, и помогли Фее перевезти Зверят вниз, чтобы сэкономить время на спуске.

Башня Непобедимого Солнца была совсем рядом, её можно было увидеть невооруженным глазом — «погоня» за Зверятами сильно приблизила путников к конечной цели их путешествия. Судя по всему, идти оставалось всего ничего — два, от силы три дня.

Обезьяны со страхом поглядывали на Башню. А бывшая пленница даже подошла к Фее и что-то стала ей говорить, указывая на окружающие скалы, но Фея не понимала, что она имеет в виду. Но в глазах обезьянки царил страх…

Фея только отмахнулась.

«Понятно и так, что эти горы кишат разного рода чудовищами. Но что поделаешь? Вот если все-таки борьба с Непобедимым Солнцем закончится победой фей, мы быстро сделаем из этого места заповедник, и вас уже никто не посмеет ни обижать, ни запугивать», — подумала Фея. Но как все это можно объяснить обезьянам?

А потому Фея ещё раз улыбнулась, протянула обезьянкам по блестящей пуговке от своей туники — к их, надо сказать, величайшей радости — взяла Зверят под мышки и решительно зашагала по дну ущелья вперед, прямо к виднеющейся вдали Золотой Башне — сердцу диких и ещё не тронутых цивилизацией доисторических Скалистых гор.

Глава 13 Исчадия мрака

Переход следовал за переходом и ущелье, по которому пробирались путники, становилось все уже и уже и все выше и выше надвигались холодные и темные его стены. Казалось, что они идут по какому-то рукотворному лабиринту, которые сужается лишь для того, чтобы в один прекрасный момент закончится тупиком…

На ночлег расположились в небольшой впадине у правой стороны ущелья. Фея позаботилась об огне — ведь только он мог отпугнуть опасных пришельцев — и наколдовала волшебные воздушные подушки (взамен потерянных в пещере надувных матрацев) для всех троих — ведь спать на голых холодных камнях даже Щенок бы не смог! А после того, как друзья наскоро перекусили обезьяньими сухофруктами, Щенок и Котенок моментально уснули, покачиваясь в воздухе, как в невидимом гамаке. А вот Фее опять не спалось…

Ночь была на удивление тихой и темной — луну и звезды закрывали темные тучи. На душе было неспокойно, тревожно и тоскливо.

Как Фея тосковала по Принцу! Вот уж сколько недель прошло с тех пор, как он пропал, а надежды на его спасение с каждым днем становились все призрачнее и призрачнее. Будущее беспросветно. Ведь хотя до обители Непобедимого Солнца рукой подать, но исход её поединка с нею весьма и весьма сомнителен. В конце концов, если эту желтую колдунью в свое время не смогла одолеть даже Их Премудрость во главе всего Сообщества фей, то что может сделать одна хрупкая, пусть и очень сильно любящая, обычная фея! Фея старалась не думать об этом. Лучше уж тосковать по Принцу, чем страшиться предстоящих трудностей!

Фея с тоской вспоминала, как они, бывало, всю ночь напролет, лежа на кровати, держась за руки, рассказывали друг другу интересные истории или гуляли при полной луне по берегу реки, особенно там, где росли густые заросли ив, чьи листья так нежно переговаривались друг с другом, когда дул теплый летний ветерок. Это были необыкновенные, незабываемые минуты.

Только теперь, когда Фея была одна, вся тяжесть десяти тысяч лет одиночества навалилась на её грудь.

Зачем вечное бессмертие и юность фей, если ты одна? Да, конечно, есть дети, и по ним она тоже скучала, но дети — это другое…

Такие грустные размышления мучили Фею, когда она качалась на воздушной подушке, не в силах заснуть. Внезапно она почувствовала какое-то сильное беспокойство, хотя при этом она не услышала и не увидела ничего подозрительного. Но привычка доверять своей интуиции сработала. Фея встала и огляделась — никого и ничего. Никакого шума, никакого движения…

Вдруг, словно по какому-то внушению свыше, она взглянула вверх на почти вертикальную каменную стену ущелья и — о, ужас — заметила какие-то черные тени спускающиеся по отвесной круче!

«Это наверное какие-то жуткие насекомые», — подумала Фея, — «ведь только у них есть способность передвигаться по вертикальным поверхностям!»

Фея быстро пробормотала заклинание и огненный шар, управляемый её взглядом, полетел вверх, навстречу странным существам. Чудовища зафыркали и отпрянули, но ненадолго. Вскоре черные комочки продолжили спускаться вниз.

Однако яркий свет магического шара позволил Фее внимательно их рассмотреть…

О, до чего же они были омерзительны!

Размером с крупную овчарку, они одновременно напоминали и кошку, и паука, и скорпиона. Спина у них была как у черной кошки — изогнутая, подвижная, черная. Лапы — как у паука, только их было шесть, а не восемь. Хвост с острым жалом как у скорпиона поднят над туловищем. Но хуже всего ей показалась их морда: маленькая, как у кошки, с омерзительной пастью, из которой торчали непрерывно сокращающиеся насекомьи жвала, и страшными, мертвенно мерцающими во тьме фасеточными насекомьими глазами.

Между тем твари, сообразив, что их дерзкий замысел напасть на спящих раскрыт, резко увеличили скорость спуска.

— Зверята, ну-ка быстро просыпайтесь, лежебоки! — спокойным и ровным голосом позвала Зверят Фея, как будто им угрожали не монстры, а просто пора было завтракать. — Спрячьтесь за меня, за спину и не высовывайтесь!

Полусонные Зверята, ничего ещё не понимая, спрятались за Фею, а Фея приготовилась к бою. Фея никого не хотела убивать, даже этих мерзких тварей, ведь несмотря на свой ужасный вид, они были всего лишь животными! А потому она решила просто их напугать.

Она прицелилась, и ветвистые голубые молнии ударили по первым двум существам. Фея видела, как щадящие разряды тока пробежали по их черным телам. Сила заклинания была достаточной для того, чтобы испугать животное и заставить убежать. Даже волколаки из-за Предела не решились бы на нападение после такого удара…

Но каково же было удивление Феи, когда эти твари лишь фыркнули, поморщились и продолжили спускаться дальше как ни в чем не бывало!

Тогда Фея повысила мощность заряда, потом ещё и ещё, но все было тщетно! А ведь таких разрядов хватило бы для того, чтобы чудовища Предела лишились бы возможности передвигаться, не говоря уже о менее крупных животных. Но для этих тварей, видимо, закон был не писан. Наоборот, после каждого удара они, пусть и морщась, увеличивали скорость спуска. Создавалось впечатление, что испускаемая Феей энергия просто поглощалась ими и делала их ещё сильнее!

Сначала Фея ничего не могла понять, а потом холодная игла страха пронзила её сердце: «Вот глупая, ведь без палочки все мое колдовство — это просто безобидное фокусничество, а эти монстры видимо очень устойчивы к магии! Но, — остановила сама себя Фея, — разве могут быть животные устойчивыми к магии? Это же невозможно! Значит, это не животные, а…».

Но додумывать мысль было некогда, твари разогнались не на шутку и были всего в сотне шагов от Феи.

— Так, Зверятки, похоже, нам пора сматывать удочки! — попробовала пошутить Фея. И взяв их под лапки, оттащила подальше от стены. Но и с противоположной стены ущелья спускалась другая партия монстров!

Фея подхватила Зверят под мышки и полетела вперед как можно быстрее. Лететь с двумя Зверятами было неудобно, а потому большой высоты набрать не удалось, но опасное место она покинула довольно быстро. Пауко-скорпионы остались где-то далеко позади, и Фея вздохнула облегченно. Но, как выяснилось, слишком рано…

Когда, немного погодя, она долетела до самой узкой части ущелья, как горлышко бутылки запиравшей выход в горную долину, она разочарованно вскрикнула. Это место было перегорожено какой-то липкой сетью из белесых нитей. Это была ловушка!

Фея ударила по паутине жидким пламенем, от которого сгорит дотла даже мокрое дерево, но сеть даже не задымилась.

— Проклятье! Следовало бы догадаться, что она не биологического происхождения…

— Хозяйка! Смотри! Смотри! — наперебой заверещали Зверята.

Фея тревожно осмотрелась — твари спускались с обоих стен ущелья, а путь назад был отрезан. Надо было либо принимать бой здесь, поставив магический щит, либо попытаться взлететь выше уровня скал. Другого выхода не было.

Принимать бой с таким количеством врагов, тем более настолько устойчивых к магии, было чревато. Ну, а щит… Сколько она продержит его? Час, два, пять? Надо прорываться, и немедленно!

— Так, Зверятки, крепко держимся за меня, взлетаем! — и сама для верности обхватила Зверят покрепче и, громко зажужжав крыльями, стала стремительно набирать высоту.

Но тут произошло то, чего она совершенно не ожидала. Одна из тех тварей, что спускалась с правой стороны ущелья и была ближе всех к Фее, вдруг изо всех сил оттолкнулась от скалы и разом прыгнула прямо на взлетающую Фею. Фея моментально стала терять высоту, так как тварь наступила ей своими лапками прямо на крылышки, и рухнула на землю. Благо, достаточно высоко подняться она не успела! Но удар все равно получился такой силы, что она потеряла сознание.

Зверята выпали из рук Феи и кубарем покатились по земле. Когда они вскочили на задние лапки, то с ужасом увидели, как эта омерзительная тварь оседлала потерявшую сознание Фею, как все шесть тонких и ловких лапок впились в её нежные ручки и плечи, обвили тело, длинный скорпионий хвост вонзился в правую ногу чуть повыше колена…

Зверята, взвизгнув от ужаса и омерзения, бросились на тварь, но в это время остальные последовали примеру первой — отталкиваясь от скалы, они приземлились прямо на спины Котенка и Щенка. Котенок и Щенок и пикнуть не успели, как все было кончено. Хотя яд на них не действовал, но липкая студенистая белесая жижа опутала их верхние и нижние лапки и они оказались в совершенно неподвижном состоянии, как муха, опутанная паутиной. А потом оба Зверенка потеряли сознание от ужаса и омерзения…

Котенок очнулся от холода и от того, что что-то било его по голове. Он с трудом открыл глаза, залепленные какой-то клейкой гадостью и благодаря своей кошачьей способности видеть во тьме, убедился, что его действительно что-то бьет по голове. Точнее не что-то бьет, а он сам головой бьется о стену! Он висел вверх ногами, привязанный чем-то липким к своду пещеры, а холодный ветер из её темного чрева сильно раскачивал веревку, что и приводило к тому, что он ударялся о стену головой.

— «Где я?» — недоуменно подумал Котенок.

— Где, где, у нас в гостях, пушистая тварь, — заскрежетал гаденький мерзкий голосочек.

Котенок с недоумением посмотрел направо и увидел, что на потолке, также «вверх ногами», сидит одна из нападавших на них тварей и мерзкими белесыми глазами насекомого смотрит на него с каким-то гнусным вожделением.

— Ты что — мысли мои можешь читать, что ли? — подумал опять Котенок.

— А как же, и не только мысли… Ты что же думал, мы насекомые что ли какие? Ха! Да мы поразумней вас, усатых тварей, мы не только мысли читать можем…

— Зачем же вы нас тогда захватили? — сонно подумал про себя Котенок, что, однако, не помешало ему включить свою «логику» (это слово Котенок как-то подслушал, присутствуя на заседании Совета фей). — Если вы — разумные существа, то зачем вы на нас напали? А если вы такие злые, что напали, то зачем вы нас не сожрали? Не логично как-то…

— Много будешь знать, скоро состаришься, — злобно просипел голосочек.

Заказ на вас есть, а то б давно уже вас сожрали с потрохами, да много за вас обещано.

— А-а-а! — с облегчением подумал Котенок, — значит, нас выкупят… — И тут он вспомнил, что рассказывала ему Фея. Когда-то давным-давно, в Темные века, когда ещё не было Содружества, людские королевства часто устраивали между собой войны, цель которых была захватить как можно больше пленных рыцарей, чтобы потом можно было за них получить этот самый выкуп. Правда с тех пор минули многие тысячелетия и в эру Порядка и Процветания войны прекратились. Всех вояк усыпили Цветами Забвения и перевоспитали. Но все равно при мысли о «выкупе» ему стало как-то легче на душе, и он снова заснул.

… Сознание к Фее возвращалось толчками — она то видела кусочек пасмурного неба над головой, ощущала дуновение легкого ветерка, слышала обрывки каких-то голосов, то опять теряла сознание и ей мерещились какие-то страшные липкие мерзкие существа с щупальцами, жвалами и белесыми насекомьими глазами.

Сколько длились эти переходы туда и обратно, она не помнила, но вдруг сильный удар в висок привел в ясность её сознание. Она открыла глаза и увидела, что качается из стороны в сторону, привязанная чем-то липким за ноги к потолку пещеры. Холодный сквозняк, который вырывался из сокрытых вечной тьмой бездн, раскачивал её, заставляя биться головой об стену.

Фея попыталась остановить раскачивание, но не смогла — руки были крепко приклеены (да-да, именно приклеены) к торсу какой-то слизисто-белесой мерзостью. Голова жутко болела. Кровь приливала к вискам. Это было невыносимо!

— Эй, кто-нибудь, отвяжите меня, мне больно!

Голос получился неожиданно тихим, сил кричать не было. Эхо подхватило и многократно усилило звук. Но ответа не последовало.

— Кто-нибудь меня слышит, а-а-а?

Но и теперь ответом ей была гробовая тишина.

Фее стало невыносимо тоскливо и одиноко. Погибнуть вот так глупо, в какой-то замызганной темной холодной норе с отвратительным сквозняком, в двух шагах от Принца — что может быть хуже?

На глаза Феи навернулись слезы — слезы отчаяния и досады. Она оглянулась по сторонам и увидела, что рядом с ней качаются ещё два «кулька» — обмотанные слизистой дрянью её плюшевые друзья. «И их не спасла…». — с горечью подумала Фея, вспомнив вчерашний бой с паукообразными тварями. «Сейчас они придут сюда — и все будет кончено»…

«Стоп!» — вдруг сама себя мысленно остановила Фея. — «Но ведь животные так не поступают! Почему они сохранили нам жизнь? Почему не сожрали там, внизу? Ведь даже пауки, — вспомнила Фея свои познания в палеобиологии, — хотя и не съедают сразу жертву, тем не менее, убивают её, впрыскивая в неё свой ядовитый желудочный сок, который медленно разлагает жертву!»

Тут она припомнила и странное свойство этих тварей — сопротивляться ударам магической энергии и даже впитывать её в себя, а также полную невосприимчивость их «паутины» магическому жидкому огню. Такое явно не под силу ни одному из животных Целестии!

«Значит, это все-таки не животные, а какие-то разумные твари, знакомые с магией. А если они разумны, значит, с ними можно договориться. Имя Триединой Премудрости должно быть знакомо любому обитателю Целестии!»

— Эй, вы, именем Триединой Премудрости, немедленно освободите нас! Если вы сделаете это, за нас будет заплачен большой выкуп — какой только захотите! А если не сделаете, нас все равно найдут. За нами следует отряд «ЖАЛА». И если он прибудет сюда, тогда вам несдобровать! — как можно громче и четче попыталась прокричать Фея, но из её горла вырвался лишь сдавленный хрип или стон. Силы совершенно иссякли, грудь давила какая-то тяжесть, перед глазами плавали какие-то красные круги.

Фея уже отчаялась получить ответ, как вдруг в глубине пещеры послышалось какое-то шебуршание и сдавленное кряхтение. И в сознании Феи вдруг возник какой-то кряхтящий и шипящий омерзительнейший голосок:

— Давненько-ссс, ох, как давненько-ссс не слыш-ш-ш-шал я этого мерз-с-с-с-ского имени, кхе, кхе! Ох, как давненько-ссс! Любопытненько, оч-ч-чень любопытненько, однако!

И с этими словами из темноты показалось вчерашнее паукообразное насекомое, которое ползло к Фее прямо по потолку. Оно остановилось рядом с Феей, которая от омерзения и ужаса едва ли не лишилась чувств снова, и стало потирать передние лапки, как это делали в далеком прошлом мухи. А глазища, огромные белесые фасеточные насекомьи глазища так и впились в лицо Феи, жадно осматривая его с каким-то невыразимо отвратным вожделением…

— Давненько-ссс, ох, как давненько-ссс не видел я таких с-с-с-симпатичненьких мордаш-ш-ш-шек, дорогуш-ш-ша! Не слыш-ш-ш-шал я таких голос-с-с-сочков, таких с-с-с-с-ловечек, ох, давненько-ссс! — опять зашепелявил и заюлил голос.

— Кто ты, разумная ли тварь? Вижу, разумная, — подумала Фея, ибо сил говорить совсем не было, а тварь, судя по всему, владела запредельным искусством телепатии. — Если ты разумная и тебе знакомо священное имя Триединой Премудрости и Священных Принципов Порядка и Процветания — так отпусти же меня! И ты будешь щедро вознаграждена. Чего ты хочешь — золота, драгоценных камней, драгоценных тканей? Говори, всё получишь!

— Кхе-кхе-кхе, — закашляла, а потом мерзко захихикала, вернее, заскрежетала тварь. — Ты ш-ш-ш-то, белобрыс-с-с-сая летунья, за дураков нас-с-с-с держиш-ш-шь, а-а-а? Кхе-кхе-кхе… За тупоумных карликов-с-с-с ш-ш-ш-што ли или за летучих обез-з-з-зьян, а-а-а? Кхе-кхе-кхе… Малыш-ш-ш-шка, м-м-м, да мы тебе с-с-с-сами, кхе, дадим этого добра с-с-с-столько, ш-ш-ш-то девать некуда будет, да-ссс!

— Что же вам тогда нужно, а? Отвечай! — подумала Фея, сама интуитивно догадываясь, ЧТО им от них может быть нужным и содрогнувшись от этой мысли.

— Это не твоя з-з-з-з-ззабота, белобрыс-с-с-сая, кхе, не твоя з-з-з-ззаботка это… Вис-с-с-си, пока не придут за тобой, дорогуш-ш-ш-ша, с-с-с-с-ладенькая, вкус-с-с-с-ненькая, как груш-ш-ш-ша, кхе-кхе-кхе, — закашляла мерзкая образина, довольная видимо своим нелепым каламбуром и повернувшись задом к Фее, засеменила по потолку к противоположной стене, чтобы там, в темном углу, скрыться и стать невидимой, как раньше.

Но Фее совершенно не улыбалось вновь остаться одной. Хотя тварь была на редкость мерзка, но она была разумна и не просто разумна, а чрезвычайно умна и на диво осведомлена, а мысль о том, что «кто-то придет» за ними, пугала её своей неопределенностью. Фея не выдержала и мысленно позвала уползающего «собеседника»:

— Эй, ты, как тебя там зовут? Вернись, не уходи! Лучше скажи мне, кто ты и зачем ты меня тут держишь? Ну, пожалуйста, ведь я совершенно ничего о тебе не знаю, а ведь мне скоро исполниться десять тысяч лет и я — фея 3-го ранга, да и в Школе фей я училась всегда наотлично!

Тварь приостановилась, а при слове «фея третьего ранга» и «Школа фей» даже как-то вздрогнула всем телом. Она развернулась мордой к Фее и опять стала тереть передние лапки (видимо, этот жест означал у них выражение удовольствия, — догадалась Фея):

— Аххх, чудненько, чудес-с-с-сненько, расчудес-с-с-сненько! Аххх-с-с-с, давненько же мы не слыш-ш-шали таких чудес-с-с-с-сненьких с-с-с-с-словечек!!! Мммм, сколько вос-с-с-с-споминаний, да-ссс, сколько чудненьких вос-с-споминаньиц, да-ссс!!!! «Шш-ш-ш-школа», «р-р-р-ранги», «ф-ф-ф-фея»… Чудес-с-с-сненькие вос-с-с-споминаньица, да-ссс!

— Ты не ответил на мой вопрос, чудо-юдо, кто вы такие? Почему я о вас ничего не знаю?

— Кхе, кхе, кхе, а откуда, с-с-с-сспрашивается, белес-с-с-с-сой девчонке о нас-с-с-с знать, да-сссс? Белобрыс-с-с-с-сые всегда все с-с-с-сскрывают, никому никогда не говорят правды, разве не так-с, да-ссс? Они всегда-ссс были такими, с-с-с-с-сколько я их помню-ссс, да-ссс, всегда-ссс, кхе-кхе-кхе! Всегда-сссс!

С этими словами тварь подползла прямо к лицу Феи и до неё донеслась струйка зловонного дыхания из открытых жвал твари. Прекрасное личико Феи исказила гримаса отвращения. По белым щечкам Феи поползли, ощупывая кожу, тонкие насекомьи усики-вибриссы.

— Что скрывают, скажи, я хочу знать! — с трудом преодолевая рвотный позыв, мысленно потребовала Фея.

— Так прям и с-с-с-с-скаж-ж-ж-жем ей, да-а-а-сссс? Так прям и с-с-с-скаж-ж-ж-ж-ем-ссс… Да-ссс, с-с-с-сскажем-ссс, пусть белобрыс-с-с-с-сые лопаются от злос-с-с-с-сти. Пус-с-с-сть! — И ещё ближе придвинувшись к лицу Феи, тварь вдруг резким движением воткнула свои длинные тонкие чувствительные усики прямо в её уши и та закричала скорее от отвращения, чем от боли. Но боль тут же утихла, а Фея вдруг ощутила, как в её сознание стал проникать какой-то нескончаемый поток образов.

Сознание Феи, оторвавшись от тела, как сухой лист гонимый ветром, вдруг понеслось куда-то вглубь пещеры, в самую глубь. По темным узким норам, тоннелям, проходам, все вниз, вниз и вниз.

«Создатель! Да это какой-то гигантский подземный муравейник!» — подумала с ужасом Фея.

Длинные изогнутые темные переходы в глубине скал, глубоко под землей кишмя кишели бегающими по ним паукообразными тварями. Одни бежали вверх, другие вниз — никто не стоял на месте. Иногда, правда, они останавливались, но лишь для того, чтобы соприкоснувшись усиками, что-то передать друг другу при помощи телепатии. И потом опять разбегались.

Но чем ниже опускалось сознание Феи вглубь «Муравейника» (так про себя она решила называть это место), тем жутче ей становилось. Теперь тоннели часто заканчивались просторными темными пещерами, наполненными паукообразными. Но это были не просто пещеры. Создатель! Это было… что-то среднее между пыточными камерами и мрачными капищами какой-то ужасной черной религии!

Повсюду стояли окровавленные столы, напоминающие операционные, уставленными острыми, сделанными из черной стали, хирургическими инструментами — пилами, ланцетами, сверлами… Среди них попадались и другие столы, черные каменные жертвенники, «украшенные» уродливыми барельефами: ужасные морды с красными глазами, черными рогами и ощеренными клыкастыми пастями с высунутыми наружу черными змеиными языками. На жертвенниках лежали окровавленные, ещё дергающиеся в предсмертных конвульсиях тушки животных, причем преимущественно юных — щенят, ослят, котят… И эти твари снуют посреди них, что-то режут, что-то пьют, что-то льют на них, что-то щупают…

«Что-то до боли знакомое», — подумала Фея, — «где-то я уже это видела…».

Дальше шли «жертвенники» с другими детенышами — карличьими, обезьяньими и даже… ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ! Это были настоящие человеческие младенцы, их окровавленные тельца ещё шевелились, их рты раскрывались ещё в плаче, а твари все щупали, все лили, все резали, все измеряли…

Фея захотела закричать, выключить сознание, но не могла — её сознание вела какая-то внешняя, чуждая ей сила и свернуть с этого пути она уже не могла.

Дальше — дальше — дальше…

Теперь она видела другие пещеры, уставленные ретортами, колбами, стеллажами с книгами. Твари что-то переливают, что-то наблюдают, что-то вычисляют…

Дальше, дальше, дальше. Много, много комнат, много лабораторий, много операционных, много жертвенников, много крови, много тварей, много несчастных страдающих жертв. Голова кружится, смотреть уж мочи нет.

Дальше, дальше, дальше по темным переходам бесконечного «Муравейника». Стоп! Вот перед нею — длинный зал с черными колоннами, «украшенными» такими же жуткими барельефами, как и жертвенники. Блестящий полированный черный стол с огромным черным шаром посередине. У стола — много тварей особо крупного размера, но с тремя головами. Дальше стоят другие — помельче, с двумя головами. О чем-то шушукаются. Все они сидят на черных креслах, сделанных из человеческих костей, спинку которых венчали человеческие черепа.

Но вот одна из трехглавых тварей, каждую из которых венчала корона, вдруг подняла все три своих омерзительных головы и посмотрела прямо на Фею:

— Тиш-ш-ш-ш-е, братья, тиш-ш-ш-ш-е! У нас-с-с-с с-с-с-с-с-егодня гос-с-с-стья — впервые за с-с-с-с-только тыс-с-с-сячелетий. Пречудненько-с-с-с-с-с, пречудесненько-с-с-с-с, не правда ли?

— Ж-ж-ж-женщ-щ-щ-щина, нас-с-с-стоящ-щ-щ-щ-щая ж-ж-ж-женщ-щ-щ-щина, неуж-ж-ж-ж-ели-с-сс-с? — зашебуршились твари, а их лапки и усики стали совершать какие-то странные круговые движения, тереться друг о друга, твари явно были взволнованны.

— Давай её с-с-с-с-юда, твоя Премудрос-с-с-сть, мы быс-с-с-с-тро найдем ей применение, да-ссс! — зашушукали твари, обводя своими мерзкими кошачьими головками залу в поисках невидимой «гостьи». Видимо, только «коронованный» трехглавый мог её видеть…

— Ну, з-з-з-зачем же братья-ссс так обиж-ж-ж-жать наш-ш-ш-у гос-с-с-с-тью? Ну, з-з-з-з-зачем ж-ж-ж-ж-же, кхе-кхе-кхе! Она ж мож-ж-жж-ет обидеться и не прийти больш-ш-ш-ше к нам, братья, да-ссс!

— Кто вы? — не в силах больше сдержаться, направила она мысленный вопрос коронованной трехглавой «премудрости». — Я никогда о вас нигде не читала, хотя училась наотлично в Школе фей, — повторила свою просьбу Фея. В этот миг она забыла обо всем, забыла о боли в голове, о затекших руках, о спящих Зверятах, о неопределенности, о темных кошмарах и даже, о, ужас, о Принце! Любознательность охватила все её существо, необыкновенно развитой интуицией феи она чувствовала, что находится у запретной черты, перейдя которую, она уже станет чем-то совершенно другим, и мир изменится в её глазах.

— Кхе-кхе-кхе, с-с-с-слыш-ш-ш-ш-шали, братья-ссс, она, видите ли, о нас-с-с-с-с «не читала», да-ссс! Кхе-кхе-кхе! Я с-с-с-сейчас-с-с-с умру от с-с-с-с-с-смех-х-х-ха — давненько-ссс я так не вес-с-с-с-селился, уххх!

Окружающие его твари — трехглавые и двухглавые затряслись всеми своими омерзительными черными телами и опять стали отвратительно потирать свои черные передние лапки.

— Не понимаю, что здесь смешного? Почему вы не хотите ответить на мой прямой вопрос, заклинаю вас священным для всех рас Целестии именем Триединой Премудрости!

— О-о-о!!! Какие я с-с-с-с-слыш-ш-ш-шу с-с-с-с-слова, братья, да-ссс! Как чудес-с-с-с-сненько! — опять закряхтел, заскрежетал, зашепелявил Главный. — Давненько уж их не с-с-с-с-лыш-ш-ш-шал! Вс-с-с-с-споминаю, братья, времена моей юнос-с-с-сти, да-ссс… Помниться, с-с-с-слыш-ш-ш-шал я это премерз-с-с-с-ское имя когда-то, кхе-кхе-кхе! Помнитс-с-с-ся, было время, когда при мне наз-з-з-зывали какую-то премудрос-с-с-с-сть, кхе, а я с-с-с-с-с-праш-ш-ш-шиваю — а кто такая премудрос-с-с-с-с-ть, а-а-а? Ведь уже есть одна премудрос-с-с-с-сть, куда нам больш-ш-ш-ше, а-а-а?

— Нам не нуж-ж-ж-ж-жно больш-ш-ш-ше премудрос-с-с-с-сти, чем ты, о Трехглавая Премудрос-с-с-сть! — заголосили, закряхтели со всех сторон.

— Пус-с-с-с-ть эти белобрыс-с-с-с-сые убираются со с-с-с-с-своей премудрос-с-с-с-тью, пус-с-с-с-сть! Проклятые выс-с-с-с-скочки! Обманщ-щ-щ-щицы! Да-ссс!

— Пус-с-с-с-сть! Пус-с-с-с-сть! Пус-с-с-с-ть убираютс-с-с-ся! Белобрыс-с-с-с-ые бабы, пус-с-с-с-с-ть!

— Тиш-ш-ш-ш-е, ти-ш-ш-ш-е, братья-ссс! — вновь взял слово коронованный монстр. — Наш-ш-ш-ша гос-с-с-с-стья ведь ничегош-ш-ш-ш-шеньки не з-з-з-знает, правда ведь? Зачем нам её ос-с-скорблять попус-с-с-с-ту, не правда ли?

— Я совершенно не понимаю, о чем вы вообще здесь говорите! У меня уже голова идет кругом — либо говорите, либо молчите! — не выдержала Фея.

— С-с-с-с-скаж-ж-ж-жу, дорогуш-ш-ш-ша, с-с-с-с-скаж-ж-ж-жу, не торопис-с-с-сь… — и с этими словами трехглавый коронованный монстр вдруг коснулся своими усиками черного шара в центре стола, который тут же вспыхнул фиолетово-лиловым светом. Фея вдруг почувствовала, что её сознание затягивает в этот шар, как в воронку…

Вспышка, яркая слепящая вспышка, а потом…

Фея увидела что-то смутно ей знакомое… О, Создатель! Да ведь это же… Сады Прозрений!!!..

Сады Прозрений по праву считались самым прекрасным, самым заповедным местом на Острове Фей. Залитые солнцем тщательно ухоженные аллеи, дорожки которых посыпаны сверкающим на солнце жемчужно-белым песком. По обеим сторонам дорожек парили на расстоянии 5-10 шагов над землей прозрачные, словно вылитые из стекла, летающие деревья. Они были розового цвета и красиво преломляли солнечные лучи в розовые солнечные зайчики, прыгавшие тут и там. Листва же на этих деревьях была золотая.

Там повсюду росло множество причудливых, совершенно не похожих на земные, цветов и трав. Волшебным образом они постоянно меняют окраску, переливаясь всеми цветами радуги. Но самое удивительное в них было то, что они тихим, но удивительно приятным и мелодичным шепотом вели между собой нескончаемую беседу, пели странные мелодичные песни на незнакомом языке. Причудливые трехголовые попугаи, порхали с ветки на ветку, на три разных голоса рассказывали какие-то чудесные истории. Кроме попугаев, по воздуху там летали ласковые как кошечки летучие змеи и розовые осьминоги, которые так и норовили обнять и расцеловать гуляющих, а также гонимые легким теплым ветерком розовые пузырьки. Врезаясь в стволы деревьев, они звонко и мелодично лопались, наполняя воздух чудными ароматами распустившихся весенних цветов. А ещё по воздуху там летал вкусный розовый пух, который можно было есть — он таял на языке как сахарная вата, оставляя во рту вкус спелой клубники.

Сады Прозрений назывались так потому, что феи любят, гуляя по ним, отдыхать от земных забот, наслаждаясь покоем, и набираться творческих сил и вдохновения для своего созидательного труда на благо Целестии.

… От чудесных и радостных воспоминаний, нахлынувших на Фею, её вдруг пробудила тревожная мысль: «Создатель, откуда этим тварям знать об этом сокровенном месте фей, которое создано феями и только для фей?»

Но ответ на этот вопрос не заставил её долго ждать, потому что она вдруг увидела, что по одной из дорожек идет… Красивый сероглазый юноша! Вьющиеся золотистого цвета короткие волосы, стянутые золотым ободком с огромным кроваво-красным рубином посередине, высокий умный лоб и орлиный с горбинкой нос. Одет он был в жемчужно-белую тунику, опоясанную таким же жемчужно-белым ремнем. Ноги его были обуты в белые сандалии, за спиной — короткий белый плащ.

«Создатель!» — в ужасе подумала Фея. — «Да ведь на нем — одежда феи первого ранга!!! А вон и знаки отличия… А вот и пара прозрачных крылышек за спиной, таких же, как у фей!»

Действительно, у юноши на шее висел знак феи этого ранга — белый единорог — и пара переливающихся на солнце прозрачных крылышек за спиной…

Но юноша был не один. Из-за поворота дорожки вслед за ним показалась толпа таких же красивых юношей, но в туниках и плащах другого цвета — золотистого и голубого, которые Фея привыкла видеть на феях второго и третьего ранга. На серебряных цепочках на груди виднелись знакомые кулоны — двуглавые золотистые орлы и трехглавые зеленые драконы.

У жемчужно-белого юноши на голове — венок из золотых листьев чудных летающих деревьев, а в руках — белый магический жезл с жемчужного цвета камнем. На головах других — такие же венки из серебряных листьев и жезлы золотистого или голубого цвета с сапфировыми и изумрудными камнями.

Юноши беззаботно смеялись, обменивались шутками. Их блестящие жемчужно-белые зубы блестели при ярких лучах солнца. Они были счастливы. Что-то весело обсуждали. Игриво били друг друга кулачками в грудь и плечи, как бы провоцируя на драку, и, вообще, — вели себя как озорные мальчишки.

«Мальчишки… Где-е-е-е?! В заповедных Садах Прозрений на Острове фей, куда от века не ступала нога мужчины!!!! Ничего не понимаю!» — подумала Фея и ей стало не по себе. Мир, который она знала и в котором привыкла жить, рушился как замок из песка.

Вспышка, другая…

И вот навстречу юношам идет группка… фей! Да-да, самых обычных фей, и среди них — три, в пурпурных туниках и сандалиях, в золотых диадемах, стягивающих золотистые, переливающиеся на солнце длинные волосы.

«Триединая Премудрость!» — хотела воскликнуть Фея, но тут же осеклась. Ведь все три Премудрости всегда ходят как одно существо — шаг в шаг, Они всегда держатся за руки, Они всегда едины. А тут… Просто три феи высшего ранга, не более. Идут порознь и выглядят как три разные феи. Даже плащи у них, как и у всех, — короткие. Не видно знакомых Фее длинных пурпурных мантий, которые обычно несут сзади юные феи-пажи…

«Пурпурные» представляли собой контраст по сравнению с веселыми юношами. Они были задумчивы, величественны, бесстрастны, как и окружавшая их толпа других фей. Но это как раз ничуть не удивило Фею. Ведь все волшебницы высших рангов такие — они всегда погружены в размышления о судьбах Целестии, в установлении Священных Принципов Порядка и Процветания среди её обитателей.

Но вот, наконец, обе группы сошлись посередине аллеи. Жемчужно-белый юноша с золотистыми волосами вышел вперед и шутливо поклонился феям в пурпуре:

— О, Премудрейшие из фей, мое вам почтение! Я так рад вас видеть, так рад… Тем более, что мы не встречались с вами почти вечность, не правда ли? Впрочем, не хотите ли вы знать, отчего мне вдруг так захотелось вас увидеть? — с этими словами Жемчужно-белый вопросительно посмотрел на Вторую из пурпурных, глаза в глаза. Но та выдержала его взгляд — и взор её был по-королевски величественен, не по-женски властен и… бесстрастен. Возникла пауза. Пурпурная упорно молчала, не отводя своего взгляда от глаз юноши, так, что он, в конце концов, отвел его, слегка покраснев.

Впрочем, растерялся он ненадолго.

— Дело все в том, о, премудрейшие из фей, что я решил смиренно припасть к вашим ногам с просьбой о помощи! — и тут юноша, скорчив комически умоляющую гримасу, действительно упал на колени перед пурпурными и в молитвенном жесте протянул к ним руки. Юноши из его свиты сразу же покатились со смеху, но остались совершенно бесстрастными и холодными лица фей. — Мы тут с братьями как раз бились над загадкой, да никак не смогли её разгадать, не правда ли, братья? — При этом он вскочил с земли и повернул свое насмешливое лицо к юношам и хитро им подмигнул. — Ну, куда уж нам обойтись без Премудрости, да ещё и Троекратной? — И не дожидаясь реакции, первый залился смехом. Ему вторили все остальные из его компании.

— Не вижу ничего смешного, Азаил, — строго заметила Вторая из пурпурных фей. — Твое поведение в последнее время меня настораживает. Ты совершенно не слушаешься предписаний Совета!

— Ох, как я виноват! — скорчил опять насмешливую гримасу Азаил, схватился якобы в отчаянии за голову, а потом в шутовском покаянии припал на колени перед Второй пурпурной феей, хватая её за нижний край туники. — Ах, как я виноват, о, Премудрая моя женушка, как я виноват, о мать моих детей! Пощади! Только не усыпляй меня, умоляю! Я не выдержу без тебя, помру прямо во сне! — С этими словами Азаил упал на песок и притворился мертвым, притом скорчив такую потешную рожу, что вся его компания снова прыснула от смеха. А пурпурная, досадно прикусив губку, покраснела до корней волос. Ей было стыдно за поведение своего мужа перед её свитой. Но остальные феи сделали вид, будто ничего не заметили.

Наконец, Азаил встал, и опять отвесив поклон, сделал виноватое выражение лица, как у нашкодившей собаки, и спросил:

— Ну и что же, дорогая, было на Совете? Я, признаться, уже давно туда не ходок, после того, как пару раз там чуть заснул от скуки…

И вновь — взрыв хохота за спиной.

Вторая пурпурная побелела от ярости, сжав полы туники в кулачках, но сдержалась.

— На Совете было единогласно провозглашено наступление эры Порядка и Процветания, Азаил.

— Чего-чего? — опять скорчив шутовскую рожу, спросил Азаил, поворачиваясь правым ухом к Второй Пурпурной, якобы чтобы лучше слышать её.

— Порядка и Процветания, — повторила пурпурная фея торжественно. — Отныне феи отказываются от своего затворничества в Поднебесье и приступают к осуществлению великой миссии по преображению всей подсолнечной Целестии. И первое, что мы сделаем, — это уничтожим всех чудовищ в населенной людьми части этого мира, сделав их жизнь полностью безопасной…

— А-а-а! Мудрое решение, ничего не скажешь, — сделав серьезную мину, перебил Азаил. — А потом, я знаю, что вы сделаете — вы посадите людей в люльки, вставите им во рты соски, перепеленаете их и будете рассказывать им целыми днями сказки и петь колыбельные… Ой, как здорово, братья! Моя женушка так давно не рожала, что теперь ей просто необходимы новые приемные детишки — ведь ей так хочется обязательно кого-то пеленать и купать в ванночке!

Взрыв смеха заглушил голос Азаила. А один из юношей даже схватился рукой за дерево, чтобы не упасть — так он закатывался от смеха.

— Мне жаль тебя, Азаил, гордость погубила тебя! — с нотками искренней жалости произнесла вторая пурпурная — в её глазах действительно блеснули слезы! — Ты завидуешь нам, что мы, феи, в заботах о мире, достигли высот магического мастерства, а ты, пребывая в праздности, деградируешь и превращаешься в шута, годного развлекать праздную толпу. Мне жаль тебя, Азаил, ты был талантливым магом, достойным мужем, а теперь ты — всего лишь сорное растение…

— … которое надо выдрать и сжечь! Да-да, непременно выдрать с корнем, растоптать и сжечь!!! Не правда ли, женушка? — В шутовской ярости Азаил сорвал с себя плащ, бросил его на землю и выразительно принялся его топтать ногами под громкий гогот толпы сзади.

— Отец, ты зарываешься! Кто тебе дал право так разговаривать с матерью? Замолчи немедленно! Или мы тебя вышвырнем отсюда силой! — одновременно, голос в голос, произнесли две других пурпурных феи, похожих друг на друга как две капли воды. В подтверждение своих слов они угрожающе подняли свои магические жезлы. Другие феи тоже приготовились к бою.

— О, как это похоже на мою женушку! Она и дочерей моих настроила против меня и ещё и оклеветала! — маска шута сползла с лица юноши и оно покраснело от звериной ярости, став отвратительным и страшным. Он повернулся к своей свите и возмущенно прокричал:

— Слышали, братья мои, меня уже изобразили празднолюбцем и невеждой!

Гул возмущения прокатил по толпе юношей. Из толпы выделился самый юный из них, в голубой тунике и плаще, и возмущенно закричал, размахивая в воздухе руками:

— И это после того, как ты, о, Премудрый Азаил, изобрел три сотни новых заклинаний, сконструировал десятки магических артефактов, написал два десятка новых книг по высшей магии! Да они просто завидуют тебе, несчастные посредственности! А чего только стоит твое изобретение магических зеркал? Одно это открытие изменит всю вселенную! Одно это дает тебе право войти в историю Целестии навечно!

— Правильно! — подхватил юноша с золотистым жезлом и двуглавым орлом на шее, также возмущенно размахивая руками. — Они всегда завидовали тебе, Премудрый Старший брат, им бы только младенцев няньчить, а туда же!

— А пока мы трудились в поте лица, — закричал третий, в голубом одеянии и голубым жезлом, — они захватили все места в Совете и принимают решения без нас, да ещё хотят вмешиваться в жизнь низших рас! Власти им захотелось! Скоро и до нас доберутся!

— Точно! — закричал четвертый, тоже весь в голубом. — Того и гляди, усыпят Цветами Забвения и задушат во сне! Оставят только парочку трутней — для размножения!

Взрыв оглушительного смеха охватил всю толпу.

Но Азаил, вновь «одев» на свое лицо шутовскую маску, вдруг поднял вверх палец и все замолчали.

— Братья, не отвлекайте! Мы ведь здесь встретились с нашими возлюбленными сестрами не для драки, не правда ли? А для того, чтобы они своей божественной премудростью открыли нам решение загадки, ведь мы своими скудными мужскими, отупевшими от праздности, умишками просто не в силах её разгадать!

— Верно, верно, скажи, Азаил, пусть разгадают! — загалдели все.

— Итак, дамы, внимание вопрос! — торжественно произнес Азаил и поднял правую руку с вытянутым указательным пальцем вверх. — Может ли быть одновременно ДВЕ Премудрости в Поднебесье? Ведь «премудрость» — это существительное в превосходной степени, а двух превосходств по определению одновременно быть не может. Если есть одна Премудрость, зачем тогда нужна вторая? Ведь если нужна вторая, значит первая — не превосходно мудра, а если нужна первая — то вторая не премудра… Так как же быть? — с этими словами Азаил присел на камень у обочины дорожки и схватился обеими руками за голову, как будто она разваливается у него на куски от решения сложнейшей задачи.

— Я тебе говорю без зависти и злобы, Азаил, — опять бесстрастно произнесла «пурпурная». — Мне тебя жаль. Ты был всегда способней меня во всем — я это признаю перед всеми. Я всегда восторгалась тобой, гордилась, что ты мой муж, думала, что всю вечность буду лишь твоей тенью. Я любила тебя за твой ум и твою красоту. Ты был для меня больше, чем муж — ты был моим наставником и учителем… — Она ненадолго замолчала, как будто бы вспоминая прошлое. Её лицо на миг просветлело, стало каким-то детским, мечтательным, по-настоящему юным. А потом она почти умоляюще посмотрела на своего мужа и в глазах её опять — уже второй раз! — показались слезы… — И я в последний раз призываю тебя — вернись к нам, в Совет, займись делом, примени свой ум для совершенствования этого мира, для просвещения низших рас, которые пребывают во тьме невежества и страданий. Возьмись за дело — и все будет по-прежнему! Оставь свою гордость, она тебе мешает. Вот, я, твоя жена, протягиваю тебе свою руку — ради меня, ради нашей любви, ради наших дочерей, ради всего доброго и светлого в этом мире. Вернись к нам, и прекрати настраивать против нас мужскую половину Сообщества! — С этими словами она действительно протянула свою тонкую нежную ручку Азаилу и умоляюще посмотрела на него.

Пауза затянулась. Феи бесстрастно молчали как изваяния. Юноши вопросительно посмотрели на «Премудрого Старшего брата Азаила» и ждали, что он предпримет.

Азаил прекратил корчить рожи, встал и посмотрел прямо в глаза Второй Пурпурной. Его лицо было серьезным, и от этого стало ещё прекрасней. Его мужественные серые глаза светились нечеловеческим умом и мудростью. Благородный, с горбинкой, нос придавал его лицу сходство с благородным орлом. Волевой подбородок с ложбинкой посередине, широкий умный лоб, мужественно сжатые губы, курчавые переливающиеся на солнце золотистыми искрами волосы… Он был прекрасен как бог, напоминая чем-то какое-то древнее языческое солнечное божество во всем своем величии.

Но это длилось лишь мгновение. Затем его лицо опять словно съежилось, взгляд помутнел, губы скривились в издевательской усмешке. Кривляясь, он стал нелепо кланяться перед той, которую ранее назвал своей женой.

— О, Ваше Величество! Вы уже правите! Вы уже царствуете! Вы уже повелеваете! Но без нас! Куда уж нам, червям, до Вашего величия? Зачем нам осквернять своим присутствием Ваши премудрые заседания? Ну, зачем же? В Поднебесье может быть только одна Премудрость, и это Вы! Ах, да, забыл, — цеоых Три премудрости, ведь Ваши дочери — просто копия Вас. Куда уж мне? Куда уж? — и, юродствуя, Азаил сделал реверанс всем троим.

Лицо же пурпурной опять стало таким же бесстрастным и величественным, как и раньше. Как будто бы показавшееся на мгновение живое лицо опять спряталось за прекрасную, но лишенную жизни маску.

Закончив кривляться, Жемчужно-белый юноша повернулся спиной к своей жене и пошел прочь. А толпа молодых людей — следом за ним. Также перешептываясь, пересмеиваясь между собой, как прежде, словно ничего и не произошло.

— Куда ты, Азаил?! — воскликнула вторая пурпурная фея, протягивая вслед уходящему руки в умоляющем жесте. И в голосе её опять что-то дрогнуло.

— Туда, где свет твоей, точнее, Вашей, премудрости, не слепит мне очи! Туда, где я буду свободен от Ваших неустанных забот о моей персоне, дорогая, — произнес Азаил, не оборачиваясь.

— Отец, учти, если ты покинешь нашу страну, ты больше сюда не вернешься, и мы отныне не будем считать тебя больше нашим отцом, слышишь?! — в один голос прокричали две других «пурпурных» феи.

— Слыхали, братья, нас уже выгоняют?!

— Не слыхано! Мы создали тут все, а нас теперь выгоняют те, кто вообще ничего не делал, только детей рожал да цветочки сажал!

— Не бери в голову, Натаэль, что нам стоит создать тысячу таких миров, как этот? Пусть берут себе — не жалко… Пусть берут его в качестве уплаты за алименты!

И толпа опять разразилась бурным смехом.

Щелк! Щелк! Щелк! Яркая вспышка… Ничего не видно… Совсем ничего… Свет теряет яркость, ещё… ещё… И вот перед глазами Феи… Создатель! Да ведь это же Лысая Гора!!!

И действительно, прямо перед её взором возникли знакомые очертания горы, чья вершина совершенно была лишена растительности — ни единой травинки, ни единого деревца.

Только успела Фея подумать, куда подевалось странное нагромождение обломков белых камней, которое как корона венчала Гору… Как вместо него она увидела величественное белоснежно-сверкающее здание, огромный просторный дворец — во много раз больше тех жалких развалин, что видела она на свадьбе Ночных Охотниц.

Дворец состоял из множества белоснежных сверкающих колонн, блестящих, словно светящихся изнутри. Они как будто впитывали в себя и отражали мягкий серебристый лунный свет. Колонны соединялись друг с другом положенными на них сверху такими же светящимися каменными блоками и образовывали множество концентрических кругов, сходящихся к черному камню посередине. Чудесный дворец — без окон, без дверей — точная копия Зала Собраний на Острове Фей, только сделанный из другого материала.

В самом центре белоснежного дворца — зала, в её центре — знакомый Фее иссиня-черный камень, а рядом с ним стоит белоснежный каменный трон. На троне сидит кто-то величественный, могущественный.

Полная луна, выглянувшая из-за тучи, озарила своим светом сидящую на троне фигуру. Фея пригляделась и… «Да ведь это тот самый юноша, что был в Саду Прозрений! Азаил, кажется, его зовут… Но, Создатель, как он изменился!»

Хотя Азаил был по-прежнему в жемчужно-белом, но костюм его стал совершенно другим. На нем была куртка и штаны на шнурках, мягкие сапоги, жемчужно-белый длинный плащ, завязанный на груди, с большим капюшоном, способным закрыть собой пол лица. Такую одежду, — подумала Фея, — носят обычно люди, точнее, человеческие мужчины — охотники и воины, но никак не обитатели Поднебесья. Только золотой венец на голове с кроваво-красным рубином в центре да серебряная цепь с единорогом на груди остались от прежнего облачения Азаила.

Но больше всего Фею поразил не костюм, а его лицо. На нем не было более шутовского выражения, наоборот, оно стало мрачным как грозовая туча. Губы сжаты, на щеках выступили желваки от сжатых крепко челюстей. Кисти рук хищно вцепились в круглые набалдашники на подлокотниках трона, сделанных в виде ощеренных пастей полярных белых волков. А само лицо было бледным как у мертвеца.

Мрачный вид Азаила резко контрастировал как с его прекрасным жемчужно-белым одеянием, так и с его божественно красивым, словно выточенным тонким резцом из слоновой кости лицом с золотистыми волосами.

— Что говорит Лунный Камень, о, Премудрый Азаил? — раздался голос откуда-то с другого конца залы.

— Пока ничего… Его действие заблокировано… — мрачно сказал Сидящий. — Да разве ты и сам не видишь, что он уже совсем не лунный! Он почернел…

— Что это значит?

— Это значит, что кто-то обнаружил источники его питания и перекрыл их — разве не ясно? — раздраженно сказал Сидящий и подпер рукой усталую голову.

— Но это невозможно, Премудрый, камень же настроен прямо на луну и звезды! Кто может воспрепятствовать небесным светилам! — с гневом ответил невидимый собеседник.

— Все возможно, мой юный ученик, всё возможно, если знать, как это работает… — мрачно откликнулся Азаил, вперив задумчивый взгляд покрасневших от бессонницы глаз в потухшую черную безжизненную поверхность когда-то серебристо-белого Лунного камня, как будто ещё надеясь, что он оживет. — Скорее всего, моя женушка оказалась не так глупа, как я думал. Возможно, они догадались, как проникнуть на самый высокий, астральный, уровень и как сломать Зеркало — вот и все…

— Но это невозможно, Премудрый, до такого мог додуматься только ты! Это твое открытие! И только твое! — возмущенно прокричал голос.

— Слушай, прекрати мне льстить! — брезгливо сморщился Азаил. — Мы здесь одни, изволь говорить по-мужски! — А потом не выдержал и вскочил со своего места и стал нервно ходить из одного конца залы в другой. Фея, наконец, увидела его собеседника. Это был тот самый веселый юноша в золотистой тунике, больше всех смеявшийся тогда, в Саду Прозрений. Теперь же он был в одежде такого же покроя, что и Азаил, а лицо его выглядело мрачным и встревоженным.

— Ну что стоишь? — вдруг остановился Азаил и пронзительно посмотрел на юношу. — Давай, собирай всех наших братьев, из тех, кто посильнее — будем пробиваться. Ты ведь знаешь, что без Камня…

— Да, я все понял, Премудрый, я одной ногой здесь, другой — там… — юноша быстро поклонился и исчез за лесом белоснежных светящихся колонн.

Ещё несколько щелчков, вспышка…

… И вот уже несколько сотен прекрасных юношей в золотистых и голубых развевающихся длинных плащах с надвинутыми на лоб капюшонами, оставлявшими открытой только нижнюю часть лица, поднимаются вверх, как стая каких-то разноцветных летучих мышей. Всё выше и выше, выше облаков, на самый верх.

Вот уже где-то далеко виднеется розовый Остров Фей — столица Поднебесья и самый крупный из плеяды розовых островов — весь утопающий в садах, цветах и розовых пузырьках. А наверху — на Розовом Холме — виднеется роскошный Зал Собраний.

Внезапно из здания Зала Собраний подобно рою пчел из улья вылетело множество золотоволосых фигурок и двинулись наперерез закутанным в плащи юношам. Несколько мгновений — и они заняли оборонительные позиции на всех розовых облаках, перекрывая им доступ и наверх, и направо — в сторону Острова Фей.

— Ни с места! Ещё шаг — и мы откроем по вам огонь! — раздался звонкий голосок с ближайшего розового облака. Там, на самом краю облака, стояла высокая фея в жемчужно-белой тунике и плаще с пепельными волосами, которая показалась Фее удивительно знакомой…

По толпе юношей прокатил ропот недоумения. Азаил выступил вперед и подал знак рукой, давая понять, что намерен говорить:

— Что все это значит? Мы не обнажали оружия и мы пришли сюда не с войной, милые сестры. Я требую объяснений!

— Ваш доступ к розовым облакам, равно как и выше — в Астрал — заблокирован — немедленно возвращайтесь назад либо сдавайтесь! — прозвучал звонкий голос, в котором отчетливо различались неприятные металлические нотки.

Лицо Азаила побелело как бумага, а губы, как и кулаки, плотно сжались.

— По какому праву?! Розовые облака — собственность всей нашей расы, а Астрал — это моя собственная обитель по праву Первооткрывателя! Я первый проторил тропку в его бесконечных лабиринтах! — в его голосе прозвучала обида и еле сдерживаемая ярость.

— Всеобщий Чрезвычайный Совет всех Фей Поднебесья единогласным решением исключил всех вас из числа высшей расы, как недостойных входить более в её состав и носить её священное имя, — раздался такой же бесстрастный, лаконичный и жесткий ответ Жемчужно-Белой. — Вы извергнуты. Теперь у вас только два варианта — либо возвращайтесь, откуда пришли, до дальнейших решений Совета, либо сдавайтесь без всяких условий — добровольное признание вами своей вины и искреннее покаяние будет благосклонно принято судом Сообщества и облегчит вам меру пресечения.

Тут уж гнев юношей невозможно было сдержать. Они закричали в один голос, замахали кулаками, так что разобрать что-то в этой каше было совершенно невозможно. Но Азаил опять воздел руку, и все тут же замолчали.

— Я требую вызвать сюда Стеллу, мою жену, по праву мужа — и немедленно! Мне нужно с ней поговорить. Если вы этого не сделаете — предупреждаю — я буду вынужден прорываться силой! Прольется кровь, за которую вы будете нести ответственность, ясно?! Я сказал — немедленно!

— Это невозможно, — тут же последовал бесстрастный ответ Жемчужно-Белой. — Феи с таким именем у нас нет. А прорываться не советуем — вы у нас на прицеле и мы выстрелим раньше, так что прольется ваша кровь, а не…

Но договорить она не успела.

Из распростертых рук Азаила вырвались ослепительно сверкнувшие ветвистые молнии, ударившие прямо в грудь говорившей. Та упала как подкошенная с розового облака, на котором она мгновение назад с таким важным видом стояла, и камнем полетела вниз. Благо, что под этим облаком, всего в шагах пятиста ниже, было другое, на которое лишившаяся чувств (разряд был щадящий) Жемчужно-Белая упала. Но именно этот удар и спас жизнь будущей бессменной Старшей Сестре всемогущего «ЖАЛА»…

… Потому что феи, явно не ожидавшие такого оборота событий, замешкались, а вся толпа закутанных с ног до головы в плащи юношей в тот же миг с диким воем, уже не слушая никаких команд и не обращая внимания на Азаила, устремилась вперед, на штурм розовых облаков. Ситуация вышла из-под контроля. Несколько сотен пылающих оранжево-желтых шаров полетели в разные стороны. Раздалась серия оглушительных взрывов, криков боли и ужаса и… Первые три облака были полностью очищены от находившихся там фей, а юноши тут же, с торжествующим воплем, приземлились на захваченных рубежах. Облака были буквально усеяны телами раненых и умирающих фей. Фее было невыносимо смотреть на их обгоревшие, окровавленные, изуродованные тела, искаженные болью лица. Но видение не отпускало её, властно приказывая смотреть и слушать дальше…

Не успели юноши осознать масштаб того, что произошло, как остальные феи опомнились и ударили. Огненные шары, длинные сверкающие ветвистые молнии полетели на них со всех сторон. То тут, то там раздавались оглушающие хлопки взрывов. Несколько десятков юношей упали замертво, ещё несколько десятков — в сильных ожогах корчились на ватной поверхности только что захваченных облаков. Наконец, Азаилу и его товарищам удалось поставить достаточно мощный щит, отражавший все пущенные против них заряды. Видимо, подумала Фея, сказалась неопытность — ведь это был первый бой в их жизни, равно как и в жизни их бывших жен и дочерей…

Но зато, пользуясь тем, что юноши занялись сооружением щита, феи, благодаря своему значительному численному превосходству, смогли окружить три захваченных облака и перенести огонь непосредственно с юношей — на сами облака. Несколько крупных разрывных шаров попали в одно из розовых облаков, и оно тут же вспыхнуло, как стог сена, и стало таять на глазах. Добрый десяток юношей, из стоявших на нем, тут же превратились в живые костры. Другим все же удалось вовремя взлететь в воздух и спастись от огня.

— За мной! В атаку! Бросайте эти дурацкие облака, пока мы тут все не сгорели! Впере-е-е-ед! — страшным голосом взвыл Азаил. Лицо его исказилось от гнева и злобы, глаза стали красными, а длинные пальцы рук скрючились наподобие когтей хищного животного.

Он воздел руки вперед и стремительно полетел вверх. За ним устремились остальные. На ходу юноши перестроились клином, нацелившим свое острие прямо на центр позиций фей, выстроившихся полукругом. По пути «клин» плевался огненными разрывными шарами и молниями, но феи уже успели поставить щит и они им не причиняли вреда.

Тогда Азаил опустил руку куда-то за складки плаща и торжествующе вынул оттуда искрящийся серебристыми искрами, подобно камням его дворца на Лысой горе, длинный тонкий меч. Долетев до края защитного поля, он рубанул его, что есть силы. Раздался оглушающий грохот, и фей, державших щит, разметало по облакам сильнейшим откатом. Из ушей и носа их текли струйки крови и на несколько мгновений они все вышли из строя. Защитное поле лопнуло и орда крылатых юношей, также вынувших из-за пояса такие же клинки, ворвались на четыре розовых облака, располагавшимся в центре позиций противника, и устроили кровавую резню. Облака из розовых в несколько мгновений стали кроваво-красными…

Остальные же феи, едва очнувшись, ударили по захваченным облакам фонтанами жидкого огня и те опять вспыхнули и снова далеко не все успели вовремя его покинуть — около тридцати юношей превратились в горстку черного пепла…

Но дело, видимо, было сделано. Кордон был прорван и отряд Азаила, оставив бесполезные позиции, уже беспрепятственно поднимался всё выше и выше.

Вскоре голубое небо осталось далеко внизу. Отряд двигался среди странного скопления серебристого тумана. Фея, едва оправившись от ужаса от кровавой бойни на розовых облаках, с расширившимися от удивления глазами смотрела на это совершенно незнакомое ей царство…

Видимость была практически нулевая, везде — одна бесконечная серебристая вата. Каким образом в ней можно хоть как-то ориентироваться — оставалась загадкой. Не было видно не то, что дороги вперед, но даже и путь назад был закрыт. Невозможно было определить, где север, а где юг, где лево, а где право. Жуткое и воистину страшное место!

Оказавшись в таком месте, любой бы запаниковал и впал в отчаяние, но не Азаил. Он как раз, судя по всему, чувствовал себя здесь как рыба в воде, чутьем определяя направление в этом туманном хаосе. Он летел то влево, то вправо, то останавливался, определяя направление дальнейшего движения, то стремительно летел дальше. Он чем-то напоминал собаку, которая пробирается по чаще леса в кромешной тьме исключительно при помощи своего нюха. Оставалось только удивляться поистине удивительным способностям этого могущественного Волшебника — прирожденного лидера и изобретателя, бесстрашного первооткрывателя и гениального полководца.

Наконец, серебристый туман закончился, и крылатые юноши вылетели на открытое пространство.

Это было плоская как блюдо долина из клубящегося серебристого тумана под ногами и черным небом над головой — без солнца, но с большими, размером с человеческую голову, звездами и луной в полный человеческий рост.

Посреди этой серебристой пустыни на горизонте виднелась высокая башня из какого-то желтовато-белого материала, напоминающего слоновую кость. На вершине башни было закреплено какое-то чашеобразное устройство со светящейся серебристой поверхностью.

Юноши полетели прямо к нему, но довольно странным образом — двигаясь не вперед, а назад. И чем медленнее они двигали своими прозрачными крыльями, тем быстрее они летели…

Но чем ближе они подлетали к Башне, тем отчетливей было видно, что чашеобразное устройство с зеркальной поверхностью было разбито.

— Проклятье! Учитель! — закричал в ярости Белоснежно-Белый. — Они испортили твое гениальное Зеркало! Но как? Это же невозможно! Да и как они могли сюда проникнуть? И где Хранитель?

Азаил мрачно молчал. Его глаза по-прежнему были кроваво-красными, его кисть ещё сильнее сжала рукоятку серебристого меча — так, что костяшки пальцев побелели.

Он стремительно летел вперед (точнее, назад), намного быстрее других — видимо, он лучше других освоил особенности движения в Астрале.

Но не успел он достичь Башни, как прямо из серебристого тумана стало подниматься что-то белое и большое. Азаил остановился (до предела заработав крыльями) и стал ждать. Наконец, Фея увидела огромную белую голову, как бы целиком сотканную из серебристого тумана, с серебристой же длинной бородой и огромными глазницами без глаз, сквозь которые струился мягкий серебристый свет. Постепенно из тумана выросло поистине колоссальное, высотой с башню, тело богатыря.

Великан спокойно и величественно сложил руки на груди и немного заторможено, растягивая слоги, громыхнул громоподобным басом:

— Приве-е-е-е-етствую тебя, мой маленький дру-у-у-уг, волшебник Азаил! Ра-а-а-а-ад тебя ви-и-и-и-идеть…

Азаил подлетел прямо к лицу великана — по сравнению с ним он был не больше комара:

— Что здесь происходит, Хранитель? Почему зеркало разбито? Кто здесь был?

— Ну-у-у-у, ха-ха-ха! — рассмеялся великан, причем так, что ветер, вырвавшийся из его уст, чуть не опрокинул Азаила на землю, — это поня-я-я-я-я-ятно. Зе-е-е-еркало разби-и-и-и-и-л Я — у кого ж ещё хватит на это сил?

— Ш-ш-ш-ш-ш-т-о-о-о-о?! — заорал Азаил не своим голосом, схватившись руками за голову. — Да как ты посмел сделать такое, чудовище?! Я ж создал тебя вот этими вот руками (он потряс перед лицом Хранителя ладонями), ты должен служить только мне-е-е-е!!! Кто ж тебя надоумил на это, не моя сумасшедшая женушка случайно?

— Да-а-а… Была-а-а-а у меня она-а-а-а, ве-е-е-ерно-о-о-о… — также медленно и протяжно произнес великан. — Точнее, все три-и-и-и, да-а-а-а, три-и-и-и…

— И ты их послушал???!!! Отвечай, немедленно!

— Аа-а-а-а-а ка-а-а-а-ак же-е-е-е-е… Ты-ы-ы-ы теперь на стороне-е-е-е-е тьмы-ы-ы-ы, зла-а-а-а, а Они-и-и-и — слу-у-у-ужительницы Создателя-я-я-я!

— Пещерный дэв тебя подери! Ты, белый кретин! — бесился Азаил, на его губах показались хлопья пены. — Я — твой создатель, Я! Я! Я сделал тебя из этой белесой гадости, Я вдохнул в тебя жизнь, Я дал тебе такие силы, что вся орда этих белобрысых обманщиц не сможет тебе ничего сделать, Я для тебя создатель, Я! Я! Я! Я! Я-а-а-а-а-а!!!! — истерически бил себя в грудь Азаил.

Но Великан в ответ только протяжно рассмеялся и кашлянул так, что ураганным ветром Азаила снесло далеко назад.

— Не беснуйся, Азаил, — раздался бесстрастный голос из Башни и на её вершине показались три феи в пурпурных одеждах и с золотыми обручами головах. — Твоя власть в Астрале закончена, надеюсь, навсегда. Кровавая бойня, которую ты учинил внизу, была бессмысленна и ты навеки осквернен кровью убитых по твоей вине и проклят. Хранитель больше тебе неподвластен и все тайны Башни из Слоновой Кости — тоже.

— Ка-а-а-ак? — недоуменно воскликнул Азаил.

— Ты всегда слыл Премудрым — догадайся сам, — с легкой издевкой сказала Вторая из Трех. — А теперь возвращайся в Целестию. Мы даем тебе и всей твоей банде убийц и мятежников срок шесть месяцев — на раздумья. Если ты смиришься и явишься с повинной, мы примем тебя, даже несмотря на то, что ты смешал розовые облака с кровью. Благодари Создателя, что у нас есть способ дать тебе и твоим сообщникам возможность исправиться, не прибегая к физическому уничтожению.

— И какая же? — еле сдерживая гнев, почти прошипел Азаил, впрочем, уже зная, каков будет ответ.

— Цветы Забвения. Они погрузят вас в глубокий сон, который очистит вашу память от всякой скверны, какую вы приобрели за это время. Когда ваша память будет очищена, Мы лично примем участие в вашем перевоспитании и поможем вам, уже не отягощенным дурными воспоминаниями, стать достойными членами нового Сообщества, — продолжала так же спокойно, величественно и абсолютно бесстрастно говорить Вторая.

— Отец, мы советуем тебе подумать над этим. Ещё не поздно все поправить! — одновременно, голос в голос, сказали Первая и Третья.

Гул возмущения и брани прокатил по рядам стоявших поодаль сторонников Азаила. А сам Азаил в бешенстве плюнул в сторону трех пурпурных фей, но попал прямо в лицо Великану. Но тот даже не обиделся — вытер плевок огромной серебристой ручищей и добродушно улыбнулся.

— Ну-у-у-у-у, как же та-а-а-ак, мой ма-а-а-але-е-е-нький Азаи-и-и-ил! Такой у-у-у-умный, а веде-е-е-шь себя, как ма-а-а-а-альчишка-а-а-а!

— Тьфу на тебя, подлый предатель! — рявкнул Азаил, плюнув на него ещё раз. — А тебе, моя милая Стеллочка, я отвечу вот так — не дождешься! — и показал ей сжатый кулак. — Я вызываю тебя при всех на магическую дуэль! И тогда мы посмотрим, кто сильней или мудрей! А делать из меня дурака при всех я не позволю! Что ты думаешь, я не понял, что к этому все и шло? Сделать из меня овцу решила, домашнее животное, да?! Чтобы самой всем владеть, самой быть во главе Сообщества, чтобы завладеть тайнами Башни из Слоновой Кости, не так ли?! Вычистить меня полностью, превратить в живую куклу, украсть у меня самое дорогое — мои знания, мои мысли, мои изобретения! Тьфу, тьфу, тьфу на тебя! — и Азаил трижды плюнул в их сторону, опять попав в добродушное, беззлобное лицо Великана.

— Жаль, нам искренне жаль, — глубоко вздохнув, с нотками искренней печали в голосе сказала Вторая — и в её глазах — уже в третий раз! — блеснула влага. — И особенно жаль видеть, как ты деградируешь, что называется, не по дням, а по часам… Мы уже с трудом узнаем тебя, Азаил. Ты стал черным, злобным, кровожадным, ты стал ругаться, плеваться, вести себя совершенно неподобающе мудрому волшебнику…

— … А я вижу, что вы стали слишком высокомерны, и с вашей высоты вы уже ничем не напоминаете ни мою любимую жену Стеллу, ни моих дочерей — Астру и Эстер! — задыхаясь от ненависти, закричал каркающим голосом Азаил. — Вы стали похожи на какое-то трехглавое чудовище из Скалистых гор! Вы уже не женщины, а бездушные холодные статуи, которым не нужно ничего, кроме власти! Так подавитесь же ею до смерти! — И Азаил выпустил из своих рук струю жидкого пламени прямо в пурпурных фей, но они даже не шелохнулись. Великан-Хранитель открыл рот и огненный вихрь засосало в бездну его исполинского чрева. Великан утробно рыгнул и довольно улыбнулся, потирая рукой объемистый живот, а потом к-а-а-ак дунул во всю мощь своих легких на Азаила, что тот полетел прочь как осенний лист, гонимый ветром.

— Мы советуем вам покинуть Астрал, пока Хранитель не выкинул вас отсюда силой, — повысила голос Вторая. — И помните — у вас есть шесть месяцев на раздумье. После этого мы начнем против вас войну — и пощады больше вам уже не будет. Вы будете вырваны как сорные растения из грядки!

Ещё щелчок, ещё…

Все пространство Лысой горы озарилось яркими вспышками. Взрывы, от которых плавится камень, рушатся перекрытия исполинского дворца из бело-серебристого камня. Горит как сухие щепки лес. Оплавленные по краям глубокие, в несколько человеческих ростов, воронки, которыми изрыта как оспинами гора… А потом — колоссальный по мощности взрыв. Большая часть дворца разлетелась в прах. Когда пыль осела, Фея увидела уже знакомые ей жалкие развалины, ставшие священным местом для Ночных Охотниц.

Повсюду — кучами валяются изуродованные окровавленные мертвые тела и куски тел, некоторые — совершенно не поддаются опознанию. Как ржавчиной, камни покрыты запекшейся кровью. Черный дым валит клубами…

— Проклятье! Учитель! Наш защитный барьер не выдержал! Мы так ослабели за это время! — закричал Белоснежно-белый, поднимаясь со дна воронки, куда упал, отброшенный взрывной волной. Хотя «белоснежно-белым» Фея называла его скорее по привычке, поскольку плащ и одежда его были черными от сажи. Лицо его было залито кровью, кое-где на теле виднелись сильные ожоги. — Учитель! Азаил! Что с вами?

Азаил лежал на земле, лицо его было смертельно бледным, вся правая часть головы была в крови, мокрыми от крови были волосы. Его правая рука судорожно дергалась. На кисти не доставало двух пальцев.

Грохот взрывов был такой, что в ушах стоял непрерывный звон. Белоснежно-Белому приходилось кричать во всю глотку.

— Премудрый Азаил! Ответьте хоть что-нибудь! — кричал он, тряся Азаила за плечи.

— Не кричи, я все слышу, — спокойно и тихо сказал Азаил, с трудом открывая глаза. — Где остальные, докладывай!

— Не знаю, твоя премудрость! Пока мы держали щит, все были в замке, а потом он рухнул и…

Грохот взрыва, грохот падающих каменных блоков. Множество мелких острых каменных осколков накрыло обоих.

— Свяжись по тонкой связи… у меня нет сил уже… вели отступать, пока нас не окружили… пусть пробиваются… путают следы… малыми группами… в Заморье… туда они пока не сунутся… — тихий голос Азаила перекрыл гул ещё одного взрыва, грянувшего совсем рядом с ними.

Белоснежно-Белый прикоснулся к камню Анализатора на лбу, и по его такому сосредоточенному, напряженному лицу было видно, что он передает приказы по телепатической связи. А потом, закончив, обхватил обмякшее тело вождя, взвалил его на плечи, как мешок с овощами, и потащил на себе до ближайшей глубокой воронки, в которую и нырнул.

Воронка была так глубока, что с её дна не было видно ничего, кроме небольшого кусочка черного ночного неба над головой. Дно и стенки её были скользкими — огненные снаряды фей оплавляли камень, превращая его в стекло.

— И как это они так быстро сумели завладеть секретом искусственного драконьего огня, известный только Учителю, — недовольно пробормотал Белоснежно-Белый. — Проклятые белобрысые обманщицы! Жалкие посредственности! Только и умеют, что воровать чужие изобретения! — и стиснул зубы от досады.

Немного погодя в воронку спустились ещё несколько фигур в обугленных и прожженных плащах, чей цвет уже невозможно было определить.

— Ну как он? — спросил один из них, подходя к лежащему Азаилу.

— Ранен, разве не видишь? Пальцы оторвало, в голове осколок, много крови потерял, откат был очень сильным… Как там наши?

— Прорываются. Две большие группы пошли на восток, три на юг, остальные — на север. Все идут по разным траекториям, путают следы, как приказано.

И в самом деле, гул взрывов потихоньку удалялся от Лысой горы.

— Ну и здорово, значит, здесь будет поспокойней… — облегченно выдохнул Белоснежно-Белый.

— Не-е-ет, — мрачно ухмыльнувшись сказал юноша с вытекшим правым глазом. — Сейчас будет самое серьезное… Зачистка!

И в самом деле, хотя гул взрывов совершенно прекратился и воцарилась тишина, немного погодя отчетливо послышалось жужжание крыльев, звонкие голоса и смех множества летящих фей.

— Прямо сюда летят, — прошептал Одноглазый и приложил палец к губам. — Они нас вычислили, сейчас будет облава!

— К бою, братья! — хищно сверкнул глазами Белоснежно-Белый. — По крайней мере, умрем достойно, как подобает мужчинам! — И поднял руки вперед. По его растопыренным пальцам пробежали сине-зеленые электрические искры.

— Подожди, брат! — остановил его Одноглазый. — Есть идея… А что если…

С этими словами он быстро провел рукой по бледному лицу потерявшего сознание Азаила. По его ладоням пробежала струйка света. После чего он также провел ладонью по своему лицу и… Одноглазый воин стал в точь-в-точь похож на Азаила — ничем не отличишь! — даже потерянный глаз к нему «вернулся»!

Все остальные воины ахнули.

— Итак, слушайте меня внимательно! Я выхожу к ним, отсчитайте до десяти. А потом летите с Его Премудростью во весь дух на восток, поняли?

Все воины согласно закивали головами, но лица у всех выражали недоумение. Лже-Азаил снял с головы капюшон и стремительно взлетел на край воронки.

— Не стрелять! Не стрелять, говорю! — раздался резкий и высокий женский голос. — Вы что, не видите, это же Азаил! Приказ Их Премудрости доставить его живым! А ну стоять! Ни с места! Руки за голову! Так! Сестры! Ну-ка, окружить! Вот так… Руки! Руки сюда, говорю!

— Подожди, старшая сестра, смотри, у него что-то странное в руке!

— А ну-ка…

Но в этот момент раздался оглушительный взрыв, который, однако, не смог заглушить дикий женский визг. Не теряя понапрасну времени, Белоснежно-Белый с Азаилом на руках в сопровождении свиты, громко жужжа крыльями, стремительно полетел на восток. А у воронки остались лежать десяток судорожно бьющихся в агонии женских тел с некогда прозрачными, а теперь кроваво-красными крылышками, да окровавленные и обожженные обрывки каких-то темных тряпок — единственное, что осталось от Одноглазого лже-Азаила…

Щелк, щелк, щелк… Ещё вспышка…

Бой идет на самом верху, на подступах к Поднебесью. Все воздушное пространство покрыто яркими вспышками разрывов, от грохота болят барабанные перепонки.

Лицо Белоснежно-Белого искажено от ярости, в его руке — окровавленный серебристый клинок. За ним — почти пятьдесят крылатых воинов в золотистых, голубых, зеленых, оранжевых и ярко-красных плащах, в серебристых доспехах под плащами. Они бешено бросаются из стороны в сторону, то влево, то вправо, уворачиваясь от потока разрывных огненных шаров. Строй то рассыпается, то собирается вновь. Как рой озлобленных разноцветных шершней они стремительно летят к группе розовых облаков, на которых укрепились вражеские стрелки.

Но вот один из шаров попадает в группу из пяти воинов. Взрыв — и обрывки обожженной одежды, как перья вороны, разлетелись по ветру. Ещё, ещё — и две пятерки других воинов постигла та же участь. Но остальным удалось-таки долететь до облака. Взмах меча — окровавленное тело феи, как бездушная кукла, упало на облако — из ужасной раны на шее хлынула потоком кровь. Ещё пятерых постигла та же участь. Остальные успели взлететь в воздух и пуститься наутек.

Белоснежно-Белый обратился к оранжевому:

— Быстро! Набирай розовой ваты с остальными, а мы прикроем!

И тут же взлетел в воздух с десятком храбрецов, поливая отступающих фей потоком жидкого пламени из своих скрюченных как у хищной птицы, пальцев. Остальные во главе с оранжевым бросились собирать воздушные розовые хлопья в кожаные мешки.

Когда мешки были почти наполнены, к облаку подлетел Азаил с окружавшими его телохранителями.

— Сколько собрали? Мало… — А потом обратился к воинам из своего окружения. — Быстро присоединяйтесь, у нас мало времени! Скоро их тут будет — не счесть!

Вскоре взрывы стали звучать совсем рядом, громыхая то тут, то там. На облако опять приземлился Белоснежно-Белый, но воинов с ним было уже семеро, а белоснежный плащ на нем был порван и обожжен в нескольких местах, замаран черной сажей и кровью.

— Что там? — отрывисто спросил Азаил.

— Идут, учитель! Пора сматываться! — отрапортовал Белоснежно-Белый. — С ними Их Премудрость пожаловали… — понизив голос и заговорщицки подмигнув, добавил он.

Лицо Азаила загорелось странным, кровожадным сиянием, глаза бешено блеснули, а по устам зазмеилась жестокая улыбка.

— На ловца, как говорится… — и вынул из ножен длинный серебристый сверкающий при полной луне меч. — Уходите, и скажите остальным уходить тоже — сколько собрали, столько собрали! Это уже моя война, мой бой, возможно, последний…

И тут же, не дожидаясь ответа, быстро полетел вверх.

Шквал огненных снарядов, от разрывов которых ночь превратилась в яркий день. Но Азаил так ловко от них уклонялся, бешено бросаясь то влево, то вправо, то ныряя вниз, то вверх, что никто не мог в него попасть. Он летел как пущенная из чудовищного лука серебряная стрела. Жемчужно-белый плащ, серебристый меч — фигура его вызывала страх и невольное восхищение. Как сверкающая молния он летел навстречу своей жертве.

— Прекратить огонь! Немедленно! Прекратить! — раздался голос всех Трех одновременно. — Взять живым! Сеть! Быстро!

На одном из розовых облаков стояли три феи в пурпуре и три руки одновременно были направлены в сторону летящей одушевленной молнии. Лица бесстрастны, величественны и бесстрашны. Совершенно не боятся смерти. Просто созданы для того, чтобы быть вождем, Триединым вождем Сообщества.

Остальной рой фей уже натягивал большую золотую сеть между розовым облаком и серебристым Азаилом.

Но тщетно! Сеть, сотканную из прочнейших солнечных лучей, которая выдержит вес доброго десятка китов и которую не перегрызут зубы даже морского змея, Азаил одним ударом чудесного серебристого меча разрубил надвое как паутинку, так что державшие её феи полетели в стороны верх тормашками — и продолжил стремительно приближаться прямо к Триединой Премудрости.

— Безумец! — в унисон прокричали все три голоса одновременно. — Неужели ты не понял, что Мы теперь намного сильнее тебя?! Неужели ты не понял, что твое время прошло?!

Но Азаил упрямо продолжал лететь вперед, а потом… ударил. В этот раз это было уже другое, совершенно другое заклинание. Поток темной, почти черной энергии полетел в сторону пурпурных фей. По пути эта черная клякса оформилась в три больших — с человеческий рост — черных черепа, хищно раззявивших свой рот, утыканный черными острыми зубами.

Но на Триединую Премудрость, казалось, это не произвело никакого впечатления. Их лица были также бесстрастны, также величественны, также бесстрашны, как и раньше. Они одновременно воздели руки и все три черепа, не долетев до них, разорвались в воздухе. Азаил от удивления даже остановил свой полет и широко раскрытыми глазами посмотрел на своих противниц. Явно, что ТАКОЙ силы от них он не ожидал.

А потом волна чего-то желто-розового, пахнущего медом, полетела в Азаила и вязкая жижа, попав ему прямо на крылья, полностью парализовала их работу. Тот камнем полетел вниз, как подстреленная охотником белоснежная птица…

Что-то снова щелкнуло в голове у Феи и видение пропало. Она вновь висела вверх ногами в грязной неуютной пещере, а рядом с ней никого не было.

Не успела Фея прийти в себя от всего пережитого, как в пещеру вошло Существо, с головы до ног укутанное в сверкающий золотистый плащ с капюшоном, закрывавшим пол лица. Со всех сторон к нему тут же бросились паукообразные твари, скрывавшиеся в темных углах пещеры.

Но он властно воздел руку — и в руке его вспыхнул зеркально-золотой щит.

Луч яркого света пронзил спертый мрак пещеры, и паукообразные в ужасе заверещали и бросились врассыпную как тараканы. На зеркальной поверхности щита появилось лицо — округлое, с копной густыми золотистых волос, на котором вместо глаз были пустые глазницы, сквозь которых лились струи невыносимого солнечного пламени.

Лицо исказилось в презрительной гримасе:

— Мерзкие исчадья тьмы, недоношенные ублюдки вечной ночи, узнаете ли вы меня?

— Да, о, Желтая Королева, узнаем — со всех сторон раздалось сдавленное шипение.

— Добыли ли Вы мне то, что Я повелела?

— Да, о Желтая Королева. Все в целости и сохранности…

— Добро, — удовлетворенно ответил громогласный металлический голос, — завтра в это же время ждите мой подарок — сотня карликов и сотня летучих обезьян придет сюда… Думаю, за одну крылатую девку и двух плюшевых зверенышей вполне достаточно, не так ли?

— Да, о Желтая Королева, Ты как всегда божественно справедлива и щедра, — просипели со всех сторон паукообразные.

— А теперь передайте их моему посланцу и смотрите — если вздумаете обмануть, знайте — спалю всю вашу помойку — никого не оставлю!

После этого Лицо на золотом щите вспыхнуло и погасло, озарив тьму пещеры нестерпимо ярким светом. Существо в плаще деловито достало из кармана черный предмет, из которого вырвался длинный язык желтого солнечного пламени, напоминая чем-то лезвие меча. Этим мечом он в одно мгновение перерубил густую клеющуюся массу, которая привязывала пленников к потолку.

Котенок и Щенок упали на каменный пол, как обычные плюшевые игрушки — мягко и не слышно, а Фея — прямо на руки Существа.

При падении она задела руками его капюшон. Он спал с головы, и она увидела… Нет не лицо, а золотую маску, из глазниц которой струился ослепительно яркий солнечный свет.

— Ну, вот, похоже, я во владениях Непобедимого Солнца, — подумала Фея и лишилась опять чувств…

Глава 14 Неожиданная встреча

Фея очнулась от яркого света.

Она лежала на широкой кровати, застеленной пуховыми перинами желтого цвета. Над кроватью — роскошный золотой шелковый балдахин. Подушки тоже были пуховые и желтые, а одеяла не было, так как температура в комнате была как в знойное лето. На Фее была одета белоснежно-белая ночная рубашка, также из тончайшего шелка, волосы помыты и аккуратно причесаны, да и все тело сияло свежестью и чистотой, умащено каким-то ароматическим пахнущим маслом.

В первую минуту Фея не могла понять, где она находится и что с ней произошло. В голове мелькали отрывочные образы — страшные насекомьи глаза, щупальца, жвала, паучьи лапы — и они никак не вязались с роскошной обстановкой, окружавшей её в этих солнечных палатах. Казалось, все, что произошло раньше — это был не более чем кошмарный сон… Если бы не… Принц!

Взгляд Феи упал на обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки, и она сразу вспомнила все — исчезновение Принца, одиночество, тяжелый путь на поиски пропавшего счастья… Ей снова захотелось заплакать от тоски, но не успела она этого сделать, как услышала в своей голове Голос. Мягкий, приятный, музыкальный, но с еле различимыми металлическими нотками.

— Я рада приветствовать тебя, отважная Фея, в моем скромном жилище. Не бойся, теперь ты в безопасности. Твои кошмары позади. Ты в надежных руках…

— Кто это? — также мысленно задала вопрос Фея.

— А как ты думаешь? — отозвался Голос.

— Непобедимое Солнце?!

— Оно самое. У меня так редко бывают гости, а тут — ко мне словно по мановению волшебной палочки пожаловала фея из Поднебесья, да ещё из высших рангов! Давненько ко мне не приходили такие гости! Признаюсь, Я польщена и удивлена и даже… заинтригована… — и где-то далеко зазвенели металлические колокольчики.

— Почему ты оставила меня в живых? Я ведь твой враг! И где мои друзья — Котенок и Щенок? И вообще, как я здесь оказалась? Где эти страшные чудовища и что… с Принцем?

— О, не все сразу, не все сразу, дорогая! — опять зазвенели в голове золотые колокольчики. — Ты ещё очень слаба — яд Обитателей мрака не так быстро выводится — даже мне не по силам излечить тебя всего за пару суток… Впрочем, успокойся, с твоими друзьями все в порядке — посмотри в окно.

Фея встала, отодвинула шелковый балдахин, и оказалась в просторной богато украшенной комнате. Стены из золотого кирпича, покрытые полированными до зеркального блеска золотыми пластинами, в которые можно было смотреться как в зеркало. Большой шкаф и тумбочка из красного дерева, пол застелен пушистым дорогим ковром с изображением луга, залитого солнечными лучами.

Подивившись неслыханной роскоши комнаты, она подошла к золотому окну и выглянула на улицу. Там, на лужайке из золотой травы, среди золотых деревьев с золотыми поющими попугаями и веселыми золотыми мартышкам уже резвились довольные Котенок и Щенок. Они беззаботно играли друг с другом в догоняшки. Было видно, что они уже порядком отдохнули и отъелись — у них были довольные мордочки, горящие от восторга глаза и упругая блестящая шерстка. Их визг заполнял всю округу.

— Ничего не понимаю, — подумала Фея. И в самом деле, как-то это не вязалось с образом Непобедимого Солнца, который нарисовала ей «Настольная книга фей»: жестокой безумной колдуньи, стремящейся лишь к власти, и готовой ради нее пролить реки крови…

— … А ничего удивительного здесь нет… — отозвался Голос, не скрывая, что читает все её мысли. — Ваша «Настольная книга фей» написана моими врагами, а точнее, не врагами — у меня лично врагов нет — а завистницами. Давным-давно феи завидовали моим знаниям и моей красоте, а потом — позавидовали и моим силам. Они сплели сети заговора против меня, а когда мне удалось победить их в честном бою, они оболгали меня в своих учебных книжках и тем самым и по сей день настраивают против меня всё новые и новые поколения фей. Но теперь-то ты видишь, что это не так…

Фея от удивления не нашлась, что ответить на такую совершенно, мягко говоря, весьма неожиданную интерпретацию событий, а потому промолчала. А металлический Голос в её голове, немного подождав и так и не дождавшись ответа, продолжил дальше:

— … А потому — добро пожаловать, моя Прекрасная Фея, в Мои скромные чертоги! Во мне ты найдешь не беспощадную Владычицу, как обо мне лживо писали, а добрую подругу и, возможно, мудрую наставницу, — металлические нотки в её голосе становились все мягче и мягче. Казалось, с феей говорит не властная и беспощадная колдунья, а классная руководительница из Школы фей.

Фею была буквально очарована красотой её голоса. Она поймала себя на мысли, что не может уже думать ни о чем, кроме как о том, «как красив Её голос, как красива Она, как добра, как чудесна, ведь Она — Само совершенство…». Эти мысли проносились в сознании Феи навязчивым рефреном, пока она слушала Её, но внезапно взгляд Феи опять упал на обручальное кольцо, и словно пелена спала с её глаз.

— А где же Принц? Где мой любимый Принц? Куда он пропал? Где ты его прячешь?

— Ну, что с тобой делать! — с легким упреком проворковал Голос, с каким обычно говорит нежная мать или бабушка, огорченная тем, что больной ребенок так и порывается раньше времени встать с постели. — Ты же совершенно погубишь себя, так безразлично относясь к своему здоровью. Ты ведь не хуже меня знаешь, что после вторых родов здоровье фей подрывается безвозвратно на всю оставшуюся жизнь. В таком состоянии им вообще опасно пускаться в любые путешествия, тем более в такое опасное, какое затеяла ты…

— Мне все равно, каково мое здоровье! — не выдержала Фея. — Без Принца мне и жизнь не мила, я лучше умру преждевременно, чем останусь без него хоть на мгновение. Покажи мне его! Немедленно!

— Правда? Удивительно… Ради смертного — умереть… Очень странно… — как бы рассуждая сам с собой вслух, пробормотал Голос. — Видимо, за время моего отсутствия в Поднебесье у фей произошли какие-то непредвиденные мутации… — А потом, как бы спохватившись, что выдала невзначай свои мысли, вдруг резко перешла на официально-елейный тон. — Ну что ж. Как хочешь. Я пришлю Принца к тебе совсем скоро. Запомни, я жду вас обоих через час в Изумрудной зале. Принц знает о ней. До встречи, дорогая Фея, до скорой встречи!

И Фея осталась одна. В душе её была буря. Она ничего не понимала. Она шла вызвать Непобедимое Солнце на бой, а встретила в её лице спасительницу и радушную хозяйку. Она шла отвоевать своего Принца и бежать отсюда, а теперь Непобедимое Солнце само посылает к ней Принца. Она не верила ни единому слову Непобедимого Солнца, но у нее не было ни одного основания уличить её во лжи… Фея ничего не понимала, ибо она была не готова к такому развитию событий.

Ход её мыслей внезапно прервал легкий мягкий шум — часть с виду сплошной зеркальной стены отошла в сторону. В покои Феи вошел высокий мужчина в золотой тунике до колен, перевязанной по талии золотым ремнем с пряжкой в виде солнца, и золотых сандалиях, на голове у него сиял золотой обруч с изумрудом, а лицо скрыто за золотой маской.

Фея смутно вспомнила человека в плаще с капюшоном и маске в пещере этих ужасных паукомонстров.

— Кто ты? — настороженно спросила Фея, инстинктивно отпрянув от незнакомца. — Почему ты в маске? А ну сними её быстро, иначе я нанесу по тебе магический удар!

— Ну, ну, ну, только без жертв! — раздался мягкий, нежный, такой до боли знакомый голос. И с этими словами мужчина снял маску, и она увидела… лицо дорогого Принца! Он приветливо улыбнулся, подошел, сел на край кровати рядом с Феей.

— Добро пожаловать в Золотой Чертог, дорогая. Теперь ты в безопасности, — сказал он, повторив раза три-четыре последнюю фразу, нежно проводя руками по волосам Феи.

— Почему ты был в маске? — недоверчиво отстраняясь от него проговорила Фея. — Почему ты был в пещере в таком странном виде?

— Ничего странного, дорогая. Для таких, как мы, привыкших к сумеркам, а то и ко тьме и холоду земной плотской жизни, здесь слишком яркий свет и жар. Маска помогает глазам не слепнуть от большого количества света, особенно при встречах с Её Совершенством, а коже лица не потеть от жара. К тому же она светится во тьме, а потому немало пригодилась мне, когда я отправился от имени Её Совершенства спасать тебя от мурин.

Почему-то Фея не поверила ни единому его слову, хотя и в самом деле здесь был уж слишком яркий свет и достаточно жарко. Но она сделала вид, что все хорошо.

— Ну и слава Создателю! — притворно облегченно сказала Фея — ведь все женщины природные мастерицы всякого рода притворства, и наша Фея не исключение из этого правила. — Я рада, дорогой Принц, что ты жив и здоров. Ну что, давай поблагодарим Хозяйку за прием и пойдем домой. — С этими словами она взяла руки Принца в свои ладони (они были так горячи, что Фея поморщилась от боли, но стерпела). — Нас ждут наши дети, Осленок… Да и Котенок и Щенок хотят уже, небось, домой. Соскучились…

— Зачем домой?! — вдруг как-то странно встрепенулся Принц, как будто услышал какую-то совершенную нелепицу. — Разве тебе здесь плохо, дорогая? Давай погостим ещё немного. Её Совершенство так добра и так гостеприимна, мне у нее так хорошо и тебе понравится тоже. Кстати, если мы захотим (ведь для нее нет ничего невозможного, она могущественна как само Солнце), она за пару часов перенесет сюда и наших детишек, и Осленка — как перенесла меня.

Фее стало не по себе — Принца как подменили. Сначала эта маска, этот плащ, скрывавший фигуру, потом невыносимый жар ладоней, теперь разговоры о том, чтобы остаться. Да и сама мысль о том, что её любимые дети станут заложниками в логове этого страшного солнечного призрака, была для неё отвратительной.

Но Фея ничем не выдала своих чувств. Наоборот, притворившись внимательно слушающей, Фея встала с постели, подошла к шкафу, где были аккуратно повешены её вещи, и достала из кармашка постиранной и поглаженной туники подаренное ей Лорой Зеркальце Правды и как бы невзначай посмотрелась в него, якобы для того, чтобы поправить прическу. При этом она повернула зеркало так, чтобы в нем отражалось и лицо Принца. Увиденное в зеркале заставило её содрогнуться — Принц был с ног до головы объят пламенем, из его уст и глаз вырывались клубы солнечного пламени, а вокруг головы сиял огненный нимб, напоминавший королевскую корону.

Фея быстренько спрятала зеркальце под подушку и, как ни в чем не бывало, обняла Принца, прижала его горячее лицо к своей груди, с трудом терпя боль, и прошептала:

— Да, да, конечно, мой дорогой Принц, все хорошо, теперь все будет хорошо. Мы обязательно останемся и погостим у Её Совершенства столько, сколько нужно. Теперь все будет хорошо. — А в это время мысленно считала — раз, два, три, четыре… десять… двадцать. Только бы её не выдали мысли — кто знает, может и сейчас Непобедимое Солнце их читает. Одна мысль при этом ей не давала покоя — что же стало с Принцем? И ответа на её вопрос не было…

А потом Фея отстранила его и сказала:

— Ну, все, дорогой, мне надо привести себя в порядок. Её Совершенство ждет нас в Изумрудной Зале.

— Да, да, конечно, — закивал головой Принц, протягивая руку к своей ужасной маске. — Я зайду за тобой ровно через час. — И тут же вышел в открывшийся проем в стене.

Наконец-то Фея осталась в комнате одна! Хотя, конечно, никакой гарантии в этом не было — Непобедимое Солнце могло ничем не выдавать своего невидимого присутствия. А потому Фея старалась ни о чем серьезном не думать, а сосредоточиться на обычных женских штучках.

В первую очередь, она решила сходить в баню. Хотя она была чистой, но ей хотелось помыться ещё раз, самой. Этого ей, конечно же, сделать не удалось, так как мало того, что при одной мысли об этом дверь в баню открылась сама собой. Так ещё стоило ей войти внутрь, как на неё набросилась целая стая летающих мочалок, пузырьки с шампунями и прочих банных принадлежностей. А когда её окатили со всех сторон струи горячей воды, она поняла, что помыться самостоятельно ей не дадут.

Впрочем, Фее это даже понравилось. «Надо будет то же самое сделать у себя дома. Только режим сделать помягче, потому что иногда хочется сходить в баню с Принцем, а тогда все эти самомоющие мочалки будут только мешать…».

Поэтому она спокойно прошла к деревянным настилам, легла на них и позволила мочалкам сколько угодно мыть себя. Надо сказать, делали они это мастерски. Аккуратно, ненавязчиво, нежно… Фее оставалось только подставлять ту или иную часть тела — и больше ничего!

Голову её мыли специальные, сделанные из какого-то мягкого и упругого материала, руки (точнее, только кисти рук). Шампуни же были совершенно необычны. Такое впечатление, что это было не мыло, а только что собранный нектар из свежих цветов. От такого запаха даже хотелось их попробовать на вкус — Фея с трудом от этого удержалась. Когда же струи горячей воды смыли с неё пену, вода прекратила течь, тут же зашумел поток теплого воздуха, проникавший в баню, видимо, из тех же отверстий, что и вода.

«А массаж?» — подумала Фея, ведь она так любила после бани эту ужасно приятную лечебную процедуру, которую с таким искусством делал Котенок!

Стоило ей только об этом подумать, как к ней тут же откуда-то подлетели целых шесть рук из того же материала, что и первые две, и принялись массировать все части её тонкого, порозовевшего от бани, тела. Фея закрыла глаза от удовольствия и подумала, что после всех ужасов, а самое главное — трудностей этого путешествия, из которых самое трудное было — отказ от обязательного для всякой феи комфорта, это — её законная награда!

Когда массаж был, наконец, закончен, эти же руки стали смазывать её тело розовым пахучим маслом, от которого кожа становилась нежной, как у младенца.

В общем, из бани Фея вышла совершенно преображенной. Так хорошо она себя давно не чувствовала! Жаль только, что в зеркало не посмотришься — здешние зеркала заколдованы — лучше не рисковать…

Потом Фея подошла к шкафу из красного дерева и хотела было взять свою старую одежду… Но тут открылась другая дверца этого же шкафа и из него вылетела совершенно другая…

Фея ахнула от удивления! Таких дорогих нарядов, она, помнится, не носила ещё никогда…

Длинное платье, целиком сотканное из золотых нитей, с большим вырезом на груди и без рукавов, обшитое по краям мелкими бриллиантами (что и делало платье необыкновенно ценным и красивым).

Вместе с ним из ящика шкафа вылетело бриллиантовое ожерелье на золотой нити и бриллиантовая же диадема. А немного погодя появились уже знакомые «руки», вооруженные гребешками и золотыми заколками разного калибра, мотками золотых нитей. Они тут же принялись заплетать золотистые длинные волосы Феи в длинную косу, вплетая туда золотые нити. Работали они настолько аккуратно и осторожно, что Фея ни разу не вскрикнула от боли — чего не скажешь о том, как ей заплетал волосы Котенок! — и Фея подумала, что было бы неплохо и в своем домике завести такого магического слугу… Совсем неплохо бы!

А потом также, откуда ни возьмись, появились другие «руки» — с полным набором всевозможной косметики в шкатулках из красного и черного дерева. Золотой стул сам подъехал к ногам Феи, и, как шаловливый барашек, легонько боднул её в заднее место, приглашая сесть. Фея села — и руки тут же принялись накладывать макияж…

Фее пришлось довериться им полностью, потому что смотреть в зеркало она упорно не хотела. Но «руки» свое дело знали. Их программа была составлена самим Непобедимым Солнцем, когда оно ещё имело тело, и была составлена с учетом всех возможных факторов — и типа кожи, и оттенка волос, и пропорций лица, и цвета глаз и… многого-многого другого. «Руки» сразу просчитали, какие цвета, тона и полутона более всего подойдут именно к такому лицу и принялись за работу.

Когда работа была окончена, Фея сгорала от нетерпения — так хотелось посмотреться хоть куда-нибудь! Но колдовских зеркал она опасалась, а Зеркала Правды — тем более. Мало ли, как оно отреагирует на такую дерзкую попытку использовать его не по назначению! Судьба его несчастного создателя до сих пор не выходила из головы Феи…

Как только приведение «в порядок» Феи было, наконец, закончено, тут же неслышно открылась зеркальная панель и вошел Принц — слава Создателю, без этой ужасной маски. Он внимательно осмотрел Фею с ног до головы и удовлетворенно кивнул, как будто удостоверившись, что теперь-то она, наконец, достойна предстать перед Её Совершенством. Фею, конечно, такая реакция никак не обрадовала. Принц явно был не тем, что раньше…

Раньше, стоило Фее вместо своего домашнего платьица или рабочей туники, одеть что-нибудь новенькое — в честь, например, выходного дня (даже у Хранительниц Предела они есть!) или «свидания» (когда супруги уходили куда-нибудь вместе, отдельно от детей) или праздника (вроде Нового Года). Какую-нибудь пустяковину, вроде дешевенького медальончика из обычного средней пробы серебра, нового платья, сделать новую прическу или немного подкраситься (Фея не очень любила косметику, предпочитая природные цвета), Принц уже пожирал её своими такими по-детски удивленными и восхищенными глазами, как будто увидел какое-нибудь волшебство. А тут… Её облачили и намастили так, как и Их Премудрости не одеваются, а он… Посмотрел на неё как лакей, определяющий, подходит ли внешний вид посетителя для того, чтобы допустить его до аудиенции у госпожи…

Её женское самолюбие было так задето за живое, что она не выдержала:

— Дорогой мой Принц, что же это ты ничего не говоришь мне, как я выгляжу?! — и надула губки.

— Ты прекрасна, моя дорогая, — тут же механически вежливо и металлически ласково ответил Принц. — Но нам пора — Её Совершенство уже ждет нас!

Принц и Фея шли рука об руку в Изумрудную залу. Фея внутренне собирала все свои силы в кулак — она понимала, что она идет туда именно для того, для чего она отправилась в этот опасный путь — сразиться с Непобедимым Солнцем и спасти Принца. В этом она нисколько не сомневалась. Да, она шла без оружия — и это было досадно, но, с другой стороны, ведь всё равно оружием победить колдунью невозможно — даже вся совокупная мощь Сообщества фей здесь бессильна. Её мучило другое — перерождение Принца было слишком очевидным, но всё-таки надежда ещё была…

Принц все время болтал с ней о чем-то. Да, он, кажется, плел что-то о бесконечных совершенствах Владычицы — её мудрости, красоте, доброте, справедливости и т. д. Но Фея не слушала его, лишь механически кивала головой в знак согласия, и старалась смотреть только себе под ноги — ни в коем случае не смотреть в колдовские зеркала, тянущиеся вдоль стен. Она готовила себя для поединка, ради которого проделала весь этот многотрудный, опасный путь.

Изумрудная зала действительно была прекрасна. Высокий зеркальный золотистый потолок, огромные золотые люстры, зеркальные стены, полы — и все это было украшено крупными изумрудами. Изумрудно зелеными были витражи на окнах, изумрудными были рамы зеркал и окон, изумрудами были украшены кресла и колонны, люстры и другие предметы роскоши и обихода.

Зеленые изумруды удивительно хорошо сочетались с золотом, а сиявший отовсюду золотистый свет играл на гранях драгоценных камней. Он причудливо преломлялся в светло-зеленые лучи, которые зелеными солнечными зайчиками прыгали тут и там, придавая зале поистине сказочный вид.

Принц и Фея подошли к изумрудному трону в дальнем конце залы.

Там, конечно же, никого не было (ведь колдунья не имела тела), но зато в обоих настенных зеркалах отражалась иная картина. На троне величественно восседала словно выточенная из цельного куска золота статуя, неподвижная, исполненная достоинства, с округлым лицом, гривой ниспадающих на плечи прямых золотистых волос и пустыми глазницами, из которых струились лучи яркого света.

Как только супруги подошли к трону, раздался пронзительный и в то же время величественный звук невидимых фанфар. Золотые львы у подлокотников, так напугавшие Принца в свое время, внезапно стали на дыбы и оглушительно рыкнули.

Но Фея даже не шелохнулась, а, наоборот, слегка покраснела — такого торжественного приема она считала себя совершенно недостойной. Она склонилась в глубоком реверансе перед Владычицей Золотого Чертога…

— Приветствую Вас, мои дорогие друзья, в своей тронной зале, — прозвучал в сознании Феи торжественный Голос. — Как отрадно мне видеть Вас здесь, у меня в гостях, после стольких тысячелетий вынужденного одиночества! — при этих словах Принц припал на одно колено и склонил голову, а Фея снова сделала глубокий реверанс. При этом она старалась смотреть только на кончики своих туфель, дабы, следуя совету Коры, не попасть под очарование колдовских зеркал.

— Приветствую тебя и я, скромная фея третьего ранга, Хранительница Предела №3. И от всего сердца благодарю тебя за то, что ты спасла мне жизнь в Скалистых горах, оказала мне такое гостеприимство и помогла мне вновь воссоединиться с моим дорогим и любимым мужем, которого благодаря тебе я вновь обрела… — торжественно и почти искренне проговорила Фея.

— Ну-у-у, это пустяки, дорогая, — снисходительно, с нотками осознания своего превосходства, прозвучал Голос. — Мне это ничего не стоило. Ты же, наоборот, проделала такой длинный и опасный путь ради своего мужа. Это вызывает во мне уважение, восхищение, хотя я до конца и не могу понять мотивов этого поступка…

— Что же здесь непонятного, о, великодушная госпожа? — с деланным недоумением проговорила Фея. — Я люблю своего мужа и не представляю себе жизни без него! Когда любишь — можно пойти на все ради любимого!

— Прекрасные, восхитительные, замечательные слова! — в восторге воскликнуло — непонятно — искренне или нет — Непобедимое Солнце. Колдунья даже привстала с трона и захлопала призрачными руками в ладоши. — И особенно замечательны они тем, что исходят из уст феи, от которых нечасто такое можно услышать!

Фея не нашлась, что ответить. Конечно, можно было бы что-нибудь соврать… Но она врать не умела, а историй о том, что феи ради своих мужей шли на смертельную опасность — она действительно не слышала. Может, потому что мужья у фей обычно в опасности не попадали, а может, Фея, сидя у себя в глуши, мало была сведуща в событиях, происходящих в Сообществе — близких подруг у неё никогда не было…

— Ну и, — продолжило наступление Непобедимое Солнце, — как тебе у Меня? Я вижу, мои банщики и парикмахеры хорошо постарались! Выглядишь ты просто изумительно! Просто настоящая принцесса! — и голос её еле заметно дрогнул.

— О! Огромное Вам спасибо! Мне очень, очень понравилось! Я даже хотела бы у Вас попросить формулы этих заклинаний, чтобы сделать то же самое у себя дома, если это, конечно, не секрет…

— Никакого секрета, милочка, никакого! Для тебя — ничего секретного! — замахал ручками призрак. — Только о доме, милочка, ты что-то рано заговорила…

— Нет, Ваше совершенство, не рано… — воспользовавшись подвернувшейся возможностью, сказала Фея. — Потому что после того, как я благодаря тебе встретила своего мужа, разреши мне забрать его и вернуться домой. Скажи, чем бы я могла отблагодарить тебя за сделанное нам добро…

— … Тем, что останетесь погостить у меня ещё, — тут же нашелся Голос.

Я так долго пребывала в полнейшем одиночестве, что мне просто необходимо общение с вами. Я хочу узнать обо всем: о том, что творится в мире, как дела в Поднебесье, что нового произошло у людей… А если вы скучаете по детям, я распоряжусь, чтобы они были доставлены ко двору немедленно. Поживите у меня ещё немного…

— Да, действительно, — словно очнулся ото сна Принц, так как это время он только и занят был тем, что пожирал глазами отражение в Зеркале. — Дорогая, давай останемся у Её Совершенства ещё немного. Здесь так хорошо, она так добра, что было бы непростительной глупостью покинуть её гостеприимный чертог сейчас!

Фея поняла, что проигрывает этот бой. Расчет её соперницы для Феи был ясен — она будет скрывать свои подлинные намерения за личиной дружелюбия, а потому не даст возможности применить Фее заготовленный ею удар. А то, что Принц заколдован — только облегчает ей достижение своих коварных планов…

И Фея решила сыграть ва-банк.

— Нам было бы очень лестно принять твое приглашение, госпожа. Но у нас дома много дел и мы не можем у тебя остаться…

— Дорогой, — обернулась Фея к Принцу и сделала ему «большие глаза». — Мы немедленно отправляемся домой, не правда ли? Я — твоя жена и мать твоих детей, и я приказываю тебе отправиться со мной и попрощаться с нашей великодушной хозяйкой, приказываю тебе как жена, любимая и мать твоих детей, слышишь? Детей? Ты ведь помнишь их — мальчика и девочку — ты ведь помнишь их? — И вдруг Фея провела перед глазами Принца руками, неслышно прошептав заклинание. Перед взором Принца возник, словно в призрачной дымке, зеленый луг, по которому бегают два малыша — мальчик и девочка — , которые беззаботно играли с Осленком в догоняшки, даже послышались их свежие радостные детские голоса…

В глазах Принца что-то промелькнуло, он как будто бы начал пробуждаться.

В глазах появилось осмысленное выражение, что-то человеческое…

— Да, дети, они так милы, мои маленькие дети, как маленькие солнышки на лугу… — Но при слове «солнышки» в его сознании опять включилась какая-то программа. Изменившимся металлическим голосом, он произнес:

— Но, дорогая, мы можем вызвать детей сюда и жить здесь все вместе.

Её Совершенство обучит детей своим тайнам, и они станут совершенными, как солнышки, новыми людьми нового солнечного мира!

Фея поняла, что разговор не завязывается, он словно кружится вокруг одного и того же. Она почувствовала себя осой, которая, попав в запертую комнату, впустую бьется о стекло и не может найти выхода. Она поняла, что не сможет ничего сделать до тех пор, пока Непобедимое Солнце будет разыгрывать из себя радушную хозяйку. И ей придется смириться с этим и выжидать, какой следующий ход сделает её соперница, а потому…

— Хорошо, дорогой, ты прав, давай останемся ещё на какое-то время, но за детьми посылать пока не будем.

— Ну и чудесно! — раздался Голос в её голове. — А если так, мы с Принцем просто обязаны показать тебе мои владения. Пойдем. Тебя ожидает много, много неожиданных находок… — с этими словами призрак сошел с трона и направился к выходу из залы, а следом за ней последовали Принц и Фея.

Двуличная игра солнечной колдуньи раздражала её не на шутку и пугала: что же она готовит? В какую ловушку ведет? Но ей не оставалось ничего иного, как ждать, пока Непобедимое Солнце не сделает свой первый ход в этой партии, на кону которой лежат две жизни — её собственная и Принца…

Первая ночь на новом месте прошла для Феи на редкость тревожной. Ей не спалось. Принц не остался ночевать с ней, но, поцеловав её в лоб своими обжигающе горячими губами, сказал, что у него важные дела, которые ему поручило Её Совершенство, и отлучился.

«Какие такие у него важные дела?» — подумала Фея. Что-то здесь было явно не так… Не нравилось это Фее, не нравилось…

Вдобавок поселили её отдельно от Зверят, и с ними даже поговорить было нельзя, посоветоваться. Сразу после ужина у Её Совершенства, Зверят увели золотые големы-прислужники в отдельные комнаты, где-то в противоположном крыле Золотого Чертога. И это ей тоже очень не нравилось…

Фея тщетно переворачивалась с одного бока на другой, но заснуть не могла. Надо было что-то делать, но что?

Вдруг Фея почувствовала, что на неё кто-то смотрит. Наверное, всякая женщина особенно чувствительна к посторонним взглядам. А этот взгляд был пронизывающ и неприятен. Странно, кто мог наблюдать за ней в этом Чертоге?! Ведь у Непобедимого Солнца здесь все под контролем!

— Нет, не всё-ссс, далеко не всё-ссс… под контролем, не всё-сссс — прошептал в сознании Феи до боли знакомый тонкий мерзкий голосочек.

— Кто вы? Опять мурины? Что вы здесь делаете? — испуганно прошептала Фея. — Ещё шаг — и я закричу!

— Не надо-ссс, не надо-ссс, дорогу-ш-ш-ш-а, не надо-ссс. Не в ваш-ш-ш-ших интере-с-с-сах, не в ваш-ш-ш-ших, да-ссс!

— Почему это? — перешла на диалог при помощи мысли Фея.

— Зачем вам терять друга-ссс? Особенно в доме ваш-ш-шего врага, да-с-с-с-с-с, лютого, коварного-с-с-с-с-с как ядовитая з-з-з-з-змея-сссс, врага! Правильно говорю-с-с-с?

— Интересно, — недоуменно подумала Фея. — А какая с вами может быть дружба? Вы меня похитили, чуть не убили, вы мучаете зверенышей и младенцев, вы служите Непобедимому Солнцу, вы…

— Тиш-ш-ш-ш-е, тиш-ш-ш-ш-е, дорогу-ш-ш-ша, ти-ш-ш-ш-ше, молчок! — опять зашепелявил голосок. — Не знающ-щ-щ-щий ничего да молчит, пока не узнает-с-с-с-с-с, да-сссс, да-сссс!

— Кто ты, представься, ну, иначе разговора не будет! И почему это я ничего не знаю? Говори немедленно!

— А мы ведь уж-ж-ж-же з-з-з-з-знакомы, дорогу-ш-ш-ша, з-з-з-з-знакомы, да-с-с-с, — с этими словами из вентиляционного отверстия на противоположной стене комнаты вылезла огромная трехголовая тварь с шестью паучьими лапами, хищными жвалами, насекомьими глазами и огромным хвостом с жалом. От отвращения и ужаса Фея закрыла лицо подушкой.

— Ох-х-х-х-с-с-с-с, з-з-з-знаем-с-с-с, отвратительны, оч-ч-ч-ень отвратительны мы на вид, но что поделаеш-ш-ш-ш-шь — питалис-с-с-с-ь вс-с-с-с-сякой гадос-с-с-с-стью, ж-ж-ж-ж-жили во тьме, вот и с-с-с-с-стали такими, да-с-с-с, да-с-с-с!

— Кто ты, говори немедленно, или я вызываю Непобедимое Солнце — и пусть оно с тобой тут разбирается!

— Ну, что ж так с-с-с-сраз-з-зу, дорогу-ш-ш-ша, что ж так с-с-с-сраз-з-зу-то, нервничать, да-ссс! Молчок-с, молчок-с… — Тварь тем временем спустилась по стене на пол и стала рядом с кроватью, потирая передние лапки и жадно водя усами-вибриссами.

— Ну, долго будем играть в кошки-мышки? Говори, кто ты и зачем пришел, и почему ты здесь без ведома твоей Хозяйки?

— Ф-ф-ф-ф-фу, гадос-с-с-с-ть, фффу! Какая она мне х-х-х-оз-з-з-зяйка-с-с-с-с?! Ф-ф-ф-ф-ф-у! Как тигру дрес-с-с-с-с-с-сировщик в цирке-с! Мы с-с-с-с ней с-с-с-сотрудничаем, иногда-с, да-ссс, иногда-с… А имя мое тебе извес-с-с-стно, оч-ч-ч-ень извес-с-с-стно, не зачем произ-з-з-зносить-с, да-ссс…

— Азаил?! — забыв о «конспирации» вскрикнула Фея, и в груди у неё похолодело, стало невыносимо тяжело.

«Создатель! — подумала она. — Неужели, эта мерзкое трехглавое насекомое имеет общее имя с тем сероглазым и золотоволосым красавцем?! Н-н-нет, не может быть!»

— Мож-ж-ж-ж-ет, мож-ж-ж-ж-ет, дорогу-ш-ш-ш-а, мож-ж-ж-жет… — и Фее показалось, что его черное тело как-то дрогнуло, а в фасеточных глазах мелькнуло что-то похожее на чувство боли…

— Но как? Как? Почему? О, Создатель! Почему? Ты — муж и отец… Триединой Премудрости?! Ты!!!!

— Да-ссс, да-ссс, я-ссс, — грустно пошевелил усиками трехголовый монстр и содрогнулся всем телом ещё раз. — С-с-с-стеллы, Ас-с-с-с-тры и Эс-с-с-с-стер, да-ссс, которые е-щ-щ-щ-щё не были никакой Премудрос-с-с-стью, а тем более, Триединой, да-ссс, да-ссс… — и в фасеточных глазах твари опять мелькнули какие-то давно забытые чувства. Видимо, она вспомнила что-то светлое, доброе, бесконечно дорогое, глубоко похороненное в темных безднах души — и эти воспоминания были ей приятны…

Этого Фея уже не выдержала! Её небесно-голубые глаза наполнились слезами. Крупными горошинами они потекли по её розовым щечкам. Она беззвучно зарыдала и… бросилась к паукомонстру. Забыв про отвращение, про страх, вдруг стала гладить его безобразные полукошачьи головы, его изогнутое черное, покрытое твердым панцирем, тело, его усы и лапы и целовать их, содрогаясь всем телом от жалости и душевной боли.

«О, если бы я могла, если бы я могла что-то сделать для этого несчастного существа, если бы я могла вернуть ему прежний облик, вернуть его в Поднебесье к жене и дочерям! О, если бы я могла!» — думала про себя Фея и рыдала, рыдала, рыдала, уже не сдерживаясь…

А тварь стояла не шелохнувшись. Только кончики усов и лапок чуть подрагивали — то ли от волнения от пробуждения давно забытых тысячелетия назад чувств, то ли от возбуждения от приблизившейся вплотную добычи…

Потом тварь резко отпрыгнула в сторону.

— Не надо-ссс, не надо-сссс, дорогу-ш-ш-ша, я — хищ-щ-щ-щ-ник, да-с-с-с, хищ-щ-щ-щник, могу укус-с-с-сить, да-с-с-с!. Я с-с-с-себя контролирую, пока-с, да-с-с-с, но трудно-с-с-с, трудно-с-с-с…

— Зачем ты пришел ко мне, несчастный?! — утирая манжетами ночной рубашки глаза, сквозь слезы прошептала Фея, — Что я могу для тебя сделать, бедное ты существо!

— Берегис-с-с-сь, берегис-с-с-сь, Ж-ж-ж-ж-елтая Ведьма готовит тебе погибель, да-с-с-с!!! Мы вс-с-с-с-с-е знаем-с-с-с, вс-с-с-с-се знаем-с-с-с… Беги-с-с-с, с-с-с-со мной-с-с-с. Прох-х-х-х-ход… вентиляция… выведу тебя-с-с-с, прямо к морю-с-с-с… Там твои друзья-с-с-с!

— Но я не могу уйти без Принца! Он мой любимый муж, я люблю его, я пришла спасти его и не уйду без него отсюда никуда! Лучше помоги спасти и его!

При словах «люблю» существо, которое просто язык не поворачивается назвать «Азаил», опять содрогнулся всем телом и усики задрожжали сильнее.

— Ахххх, ахххх, как давно-ссс мы не с-с-с-с-слыш-ш-ш-ш-шали таких-с с-с-с-с-словечек… Чудненьких, чудес-с-с-с-сненьких с-с-с-словечек! Ахххх, как давно-ссс… — но тут его голос оборвался и стал опять жестким, исполненным ядом ненависти и злобы. — Твоего муж-ж-ж-жа не вернуть, нет-ссс, он уж-ж-ж-же преображ-ж-ж-ж-жен, он преображж-ж-ж-жен, вс-с-с-с-се с-с-с-с-сгорело, все-ссс, да-ссс! Он уж-ж-ж-же не человек, он — чудовищ-щ-щ-ще, лж-ж-ж-ж-живое, с-с-с-с-сильное, мертвое, как с-с-с-с-ама Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма-ссс, да-ссс!

— Откуда ты знаешь, Азаил? Я не верю тебе! — воскликнула Фея в испуге.

— Кхе-кхе-кхе… Кого ты с-с-с-спраш-ш-ш-шиваеш-ш-ш-шь, дорогуш-ш-ш-ша, кого-ссс? Я с-с-с-ам разработал тех-х-х-хнологию-с. Эта Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма обманом выз-з-з-знала её! Посредс-с-с-с-ственнос-с-с-с-сть!

— Все равно я не верю тебе, Азаил! Я тебе очень благодарна за то, что ты хочешь мне помочь, но я не верю. У фей сильная интуиция, а Принц мой муж и я чувствую в нем человеческое, живое, и в Непобедимом Солнце тоже — в них есть добро! Как и в тебе самом… В вас всех есть добро, и вас можно спасти, и тебя тоже — я верю в это! — почти закричала Фея опять бросилась к темному пауку, бывшему когда-то Азаилом Премудрым и Прекрасным.

Но чудовище быстро вскарабкалось по стене на уровень потолка, словно боясь снова попасть в объятия Прекрасной Феи.

— Добрая, добрая белес-с-с-с-сая девчоночка-с… Как мои дочурки-с-с-с, да-ссс, — просипелявил Азаил. — Я с-с-сраз-з-з-зу понял, кто ты такая, с-с-сраз-з-з-з-у… Ш-ш-ш-ш, ти-ш-ш-ше, тут вез-з-з-з-зде у-ш-ш-ши! Молчок, ти-ш-ш-ш-е! Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма НИКОГДА НЕ С-С-С-С-СПИТ и вс-с-с-с-сегда думает, думает, думает, да-ссс, как бы с-с-с-с-сделать кому-нибудь з-з-з-зло!

— И все-таки, Азаил, — опять перешла на уровень мысли Фея, — чего ты хочешь от меня? Говори! Ведь не только это ты хотел мне сказать!

— Не только, да-ссс, не только, дорогу-ш-ш-ш-а, не только… Ес-с-с-с-ли Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма падет, да-ссс, падет — не с-с-спраш-ш-ш-ивай, откуда з-з-ззнаю, мне многое открыто, да-ссс, многое, что вам и не с-с-с-с-нилос-с-с-ь, да-сссс! Ес-с-с-сли белобрыс-с-с-сые летуньи ворвутьс-с-с-с-ся в Муравейник-с — нам конец-с-с-с-с, да-ссс, конец-с-с-с-с, щ-щ-щ-щ-щадить не будут, да-ссс! Прес-с-с-с-ступления, да-ссс, над нами, пресс-с-с-с-с-ступления-с-с-с, много крови, много ж-ж-ж-ж-из-з-з-з-зней… Вс-с-с-с-помни тогда обо мне! Как я с-с-с-с-пас-ссс-с тебя в пещере и з-з-з-з-з-з-здес-с-с-сь, и ещё помогу, потом…

— Но ведь мы никого не казним, только усыпляем, очищаем память и перевоспитываем, разве не так?! — недоуменно воскликнула Фея — она всегда гордилась гуманными законами Сообщества, в отличие от жестоких и варварских порядков Темных веков, с их бесчисленными изуверскими казнями и пытками, даже вспоминать о которых Фея не хотела.

— Так-ссс, так-ссс, дорогуш-ш-ша, так-сссс, — согласился Азаил. — Только не мурин, да-ссс, только не мурин-ссс… Мурины уничтож-ж-ж-ж-жаются бес-с-спощ-щ-щ-щадно, да-ссс, бес-с-с-с-спощ-щ-щ-щ-щадно-ссс…

Фее стало грустно. Она замолчала. Замолчал и её отвратительный собеседник. Сколько времени длилась эта пауза — неизвестно. Фея не знала, чем помочь этой несчастной твари, а тварь задумчиво смотрела на Фею, о чем-то думая или, быть может, что-то вспоминая.

Наконец, Фея не выдержала и спросила:

— Скажи, Азаил, я одного не пойму, как ты смог превратиться из Волшебника божественной красоты в такое чудовище?

— С-с-с-смог, с-с-с-мог, дорогу-ш-ш-ш-ша, с-с-с-смог… — просипелявил голосочек, а потом медленно подполз к Фее и резко воткнул свои усики ей в уши. На этот раз Фея уже не вскрикнула и не испугалась, а боли почти и не чувствовала. Поток образов, как и в прошлый раз накрыл её сознание с головой и Фея увидела…

Множество красивых юношей с прозрачными крыльями за спиной, на открытом большом каменном плато где-то в Скалистых горах. Все горячо что-то обсуждают, много разноголосицы, споров. Юноши облачены в блестящие доспехи, у них на поясах — оружие, а в руках — разноцветные посохи. Они одеты в разноцветные длинные плащи с капюшонами.

Посредине, на возвышении, стоит юноша в серебристо-белых доспехах и серебристо-белом, почти жемчужном, плаще, с золотистыми волосами и светло-серыми глазами. Его лицо возвышенно прекрасно, грозно и воинственно, а его нос с горбинкой придавал ему сходство с благородной хищной птицей.

— Тише, братья, тише, прекратите базар, вы как человеческие бабы на рыночной площади, а не создатели Поднебесья! — раздался его чистый и ясный голос.

— А что нам прикажешь делать, о, Премудрый Азаил?! — раздался голос из толпы. — Ты обещал нам создать тысячу новых миров, а мы торчим здесь, в диких безжизненных скалах, а наши бывшие женушки и дочки ловят нас как крыс и усыпляют как безнадежно больных животных! Ты обещал нам могущество, а мы здесь не имеем даже еды! Где наша пыльца, дающая нам молодость? Где сладкая вата из розовых облаков, дающая силы? У меня уже появились морщины на лбу — вот, посмотри — и несколько седых волос! Я голоден и устал, я начал СТАРЕТЬ, а что будет дальше? Все сражения мы проиграли — эти женщины оказались сильнее нас! Ты обманул нас, Азаил!

— Не верещи, как баба, Натаэль, будь мужчиной, будь воином! — пробасил голос другого юноши, с белоснежно-белым жезлом и в белоснежно-белых одеждах. — Если хочешь, иди, сдавайся этим белобрысым дурам! Пусть они тебя усыпят, сотрут у тебя память и превратят тебя в трутня! Тебе, судя по всему, только такая роль и подходит! — слова оратора заглушил дружный смех доброй половины юношей; остальные угрюмо молчали, не решаясь поддержать ни того, ни другого.

— Как ты смеешь так говорить со мной, недоносок! Я — из числа Перворожденных! Я помню время, когда даже Азаил и Стелла были не женаты и у них ещё не было детей, когда они ещё играли в куклы и учились читать по азбуке, а ты кто? — закричал гневно Натаэль — юноша в серебристо-белых одеждах. — Только и умеешь пресмыкаться перед Азаилом и лизать ему одно место — «о, Премудрый Азаил», «о, Старший Брат…»., «о, Учитель» — как будто других слов не знаешь! Ещё одно слово — и я всажу тебе меч в глотку! — В подтверждение своих он обнажил свой блестящий серебристо-белый клинок, как и добрая сотня его сторонников.

Но Белоснежно-Белый не растерялся. Молниеносным движением руки он схватил тонкое серебристое копье и метнул его в Натаэля. Копье попало ему прямо «яблочко», в углубление у основания шеи. Натаэль, захрипел и, судорожно взмахнув руками, как подстреленная птица рухнул на каменный пол плато.

Ещё мгновение, и завязалась ожесточенная схватка. Воины во главе с Белоснежно-Белым напали на сторонников убитого Натаэля. Остальные юноши отшатнулись от места боя, оставив горстку отважных в одиночестве. А поскольку у Белоснежного было значительное численное преимущество — едва ли не 10 к 1, сторонники Натаэля были быстро взяты в кольцо и скоро всё было кончено. Все обнажившие вслед за Натаэлем мечи были изрублены на куски, хотя и много сторонников Белоснежного остались навсегда лежать на каменистом плато…

Азаил стоял и смотрел на разворачивающиеся события и как будто не видел ничего. Казалось, происходившее внизу его совершенно не волновало. Он думал о чем-то запредельном и, хотя телом присутствовал здесь, но душа его парила где-то далеко-далеко…

— Премудрый Азаил, да благословится твое имя во веки веков! — с пафосом воскликнул Белоснежно-Белый, поднимая вверх окровавленное, ещё дымящееся от свежей крови острие копья, только что выдернутое из убитого Натаэля. — Повелевай нами, Премудрый Азаил! Ты открыл нам дорогу в светлое будущее, ты повел нас вперед, к Свободе и Знанию. И я, от всего нашего народа, клянусь тебе, что мы либо умрем с тобой, либо с тобой победим, и из черепов наших врагов мы сделаем чаши для праздничного пира! Не так ли, братья?! — и Белоснежно-Белый повернул свое раскрасневшееся от боя, свирепое и кровожадное лицо к толпе.

По сборищу произнесся гул одобрения, но какой-то не очень уверенный и подхваченный далеко не всеми. Громко орали только первые десять сотен юношей, которые стояли непосредственно за Белоснежно-Белым и приняли непосредственное участие в расправе.

А Азаил, только сейчас как бы очнувшийся ото сна, вновь воздел руку и взял слово:

— Я благодарю вас, братья, за оказанное мне доверие в эту трудную годину испытаний. И тебя — мой юный ученик — ты достоин уже получить все привилегии Перворожденных, хотя и не принадлежишь к их числу по праву рождения. Возьми отличительный знак у убитого тобой предателя, Я разрешаю… Но, благодаря вас за доверие, я осознаю, что дела наши плохи. Разве я скрывал от вас, братья, что мы стоим на краю пропасти? Разве я вводил вас в заблуждение? Разве я обманывал вас? — Азаил сделал многозначительную паузу, но ответом ему было только гробовое молчание. А потому он продолжил:

— Да, братья, мы окружены, как волки флажками. Тиранический узурпаторский режим так называемой «Триединой Премудрости», от родственных связей с которой я торжественно отрекаюсь, как от величайшей мерзости, поставил нас вне закона, наши силы тают. Разве я отрицаю это? А все потому, что нам перерезан доступ к источникам магической энергии нашей расы — к розовым облакам, а также потому, что альтернативный источник энергии — изобретенный лично мною, через Лунный Камень — также предательски уничтожен… А феи, между тем, имеют неограниченный доступ к розовым облакам и они сильны как никогда. При этом их силы постоянно растут, а наши — постоянно уменьшаются. В результате, братья, нам грозит не только полное магическое бессилие, но и быстрое старение и дряхление, симптомы которого мы уже можем наблюдать на себе — у нас у всех появляются первые морщины и первые седые волосы… Но даже до старости мы с вами не доживем — окруженные в этих безжизненных горах, мы просто умрем от голода. Здесь ничего не растет — ни овощей, ни фруктов, ни даже желудей, которыми питаются свиньи! А за последние шесть месяцев боев — ни один из которых мы не выиграли — нам всякий раз не хватало магической силы, чтобы сдержать неистовый напор противника, имевшего её в избытке. Мы потеряли две трети лучших воинов… — с этими словами Азаил понурил свою прекрасную мужественную голову и по его щекам поползли две скупые мужские слезы. Все остальные воины также уныло понурили головы. Горечь потерь и уничижения ещё была так сильна… На лице Азаила резко обозначились морщины, а в его волосах можно было различить проседи, резко обнажились шрамы от полученных ран. Но вот он вновь поднял лицо и правую руку, на которой не хватало двух пальцев.

— Но мы отомстим, братья, за наши беды и уничижения! Мы отомстим, и месть наша будет страшна! Мы так хлопнем дверью, что весь их сытый и тупой мирок сотрясется!

По толпе прогудел одобрительный ропот, но какой-то неуверенный. Все ждали конкретных предложений.

— Да, братья, надежда есть. Две последних недели я, как вы знаете, был в затворе, и думал. Я провел серию экспериментов, и мне удалось открыть ещё один альтернативный источник магической энергии. В соседних горах я обнаружил глубокие пещеры с длинными ходами, где мы можем спрятаться, и никакие белобрысые летуньи до нас не доберутся — они ведь такие «неженки»! — тут его лицо скорчило презрительную гримасу.

Взрыв радости потряс каменистое плато. Впервые за долгие месяцы бесплодных боев и унизительных поражений у них появилась надежда…

— Но чем же мы будем там питаться, да и как мы будем жить в кромешной тьме? — выкрикнул какой-то смельчак (после расправы над Натаэлем это был прямо-таки подвиг).

Но расправы не последовало. Наоборот, Азаил повернул к вопрошавшему свое мужественное, покрытое шрамами лицо и мягко ответил:

— И эта проблема решена, брат. Мне удалось открыть доселе неизвестные свойства магических зеркал, изобретенных мною ещё в Поднебесье. Зеркала могут преобразовывать животную энергию, энергию жизни, в магическую. Притом чем более юное, а, следовательно, полное жизненных сил животное, и чем более оно разумно, тем в нем энергии больше. Мы соберем детенышей животных и даже, если повезет, и человеческих детенышей тоже, и при помощи зеркал получим новый, поистине неиссякаемый источник энергии. Отныне мы займемся охотой! (взрыв восторга). Да, братья, настоящей охотой! (взрыв восторга ещё больший). А кровь этих животных станет, помимо всего прочего, нашим источником пищи, ибо в ней много, много жизни! (крики восторга переходят в протяжный вой, чем-то напоминающий вой голодной волчьей стаи). Что касается тьмы, то, думаю, мы быстро адаптируемся, ведь наш организм при употреблении крови неизбежно будет мутировать… и очень, очень сильно и непредсказуемо… — Последние несколько слов он произнес практически шепотом, так что их уже никто не услышал.

Плато взорвалось от криков восторга. Воины, потрясая магическими жезлами и оружием, благодарили небеса за премудрость Азаила, благословляли его имя на многие лета и посылали проклятия «белобрысым летуньям», которые теперь поплатятся за все! Потом Белоснежно-Белый, уже успевший нацепить на себя новый знак отличия — серебряного человечка с крылышками — знак всех Перворожденных, и некоторые другие, ворвались на возвышение, схватили Азаила и посадили его на помост из поднятых вверх щитов, и понесли его через всю толпу по плато. А остальные кричали, потрясая обнаженными клинками:

— Слава Азаилу Премудрому, Спасителю!

— Азаил — наш вождь навеки!

— Азаил — наш создатель и повелитель!

— Нет Создателя, кроме Азаила Премудрого!

А потом на его голову одели откуда-то взявшийся золотой венец и, припав перед ним на колени, прокричали:

— Повелевай, Владыка, повелевай нами, наша Премудрость, наш Господь и наш Создатель!

Щелк!

Кадры бегут, бегут не останавливаясь… Стоп!

Вот во тьме пещер сооружены жертвенники, горят смрадные и дымные факелы, на жертвенниках горят разложенные дрова. Потоки крови льются по ним. Вот Азаил, облаченный во все черное, берет черный нож с черной ручкой, на конце которой — отвратительная харя с клыками и длинным языком. Вот он режет горло маленькому олененку и пьет его кровь…

Глаза Азаила пылают пламенем, зрачки — во все глаза, а белоснежные зубы окрашиваются в кроваво-красный цвет, часть крови льется по губам прямо вниз, на пол. Дикий смех вырывается из его уст от приятного и пьянящего ощущения, как дикой, животной энергией наливаются его мышцы, как крепнет его сила! Крылья за спиной становятся все более дряблыми — вот-вот опадут, как осенние листья с деревьев. Вот, его примеру следуют другие…

Бегут-бегут кадры, бегут… Стоп!

Азаил идет все глубже и глубже на самое дно мрачного подземелья. Вот он встает у узкого прохода в недоумении. Что делать? Темно, узко… Азаил встает на четвереньки и ползет. Крылья зацепились за низкий потолок, не пролазают. Азаил дергается и… крылья опадают, как желтая осенняя листва с веток деревьев, сорванная порывом ветра, и остаются на полу — измятые, скомканные, как грязное постельное белье.

Азаил ползет дальше. Темно, ничего не видно. Вдруг в его глазах загораются красные огоньки — он начинает видеть во тьме! Его предсказания, основанные на научном анализе природы Поднебесных существ, подтвердились! Мутация пошла — и пошла чрезвычайно быстрыми темпами! Непредсказуемо быстрыми… А это внушает уверенность, что они выживут в этих неприспособленных для жизни каменных лабиринтах! Но вот, когда узкий проход закончился, и можно было встать на ноги, Азаил этого сделать почему-то не смог — так и остался бегать на четвереньках…

Бегут-бегут кадры, быстрее, быстрее… Стоп!

Азаил напился крови седьмой по счету жертвы. Он доволен. Лицо его выражает удовлетворение. Он хочет опробовать свои новые силы. Он начинает прыгать прямо на четвереньках. О, чудо, его прыжок на 10 человеческих ростов! До самого верха подземного грота! А ну, попробуем зацепиться за потолок, вдруг получиться? Хоп, Азаил подпрыгнул и, перевернувшись в воздухе, уцепился руками и ногами за потолок, как настоящее насекомое! Чудо! Мутации происходят стремительнее, чем он думал!..

Бегут-бегут кадры… Стоп!

Создатель! У Азаила выпали все зубы! Ведь у нас нет ни розового зубного порошка, ни розовой пасты… Все сгнили, все вывалились… Что же делать? Как принимать пищу? Ах, вот и одежда рассыпалась на нитки, сгнила на корню от сырости, а доспехи заржавели и распались в рыжую крошку… Ах, выпадают волосы, ноги уже не разогнуть, ползая на четвереньках! А пальцы так скрючились, что невозможно разогнуть, а нестриженные ногти уже напоминают когти…

Бегут-бегут кадры… Стоп!

Как не хватает ещё пары лапок — с четырьмя так неудобно бегать! А над головой столько камней и всяких неровностей — как узнать их — нужны какие-нибудь чувствительные органы и для этого! Аххх, вот и кожа чернеет, не получая света от солнца… Зарастает волосами — ведь тут холодно, так холодно! А вот от грязи вместо кожи — корка… Да нет же, не корка, настоящий панцирь, как у жука — и непробиваемый!!.. А как бы хотелось смотреть сразу в несколько сторон, чтобы все вокруг видеть — спереди, и сзади, и в стороны!!!

Бегут-бегут кадры… Стоп!

Огромная зала с колоннами, в центре — большой черный круглый стол с черным камнем посередине. На троне перед черным столом, украшенным человеческими черепами, — страшное паукообразное существо с тремя головами, шестью лапами, насекомьими фасеточными, тускло светящимися во тьме глазами, хищными, острыми как бритва жвалами и чувствительными усами-вибриссами. Оно смотрит в камень и видит свое отражение в нем. Несколько мгновений повисает тяжелая пауза, а потом…

Страшный вопль потряс своды пещеры, да такой, что сверху едва не посыпались камни!

— Не-е-е-е-ет, не-е-е-е-ет, не-е-е-ет!!! Это не я, не я, не я, ЭТО — НЕ Я!!!! Я не хотел этого!!!! Не хотел!!!! Будь они прокляты, будь все они прокляты! Обманщицы… да-сссс, подлые обманщ-щ-щ-щицы-сссс! Ненавиж-ж-ж-жу, ненавиж-ж-ж-у! Белобрыс-с-с-с-сые летуньи, ненави-ж-ж-ж-у!!!

Щелк! Видение исчезло.

Фея лежала одна, на своей постели. Голова — на заботливо взбитой кем-то подушке, укутанная одеялом по самый подбородок, как ребенок. Кто бы мог это сделать? Азаила не было. Нигде. Может, ей все это приснилось?

Все следующее утро Фея была погружена в мысли о произошедшем с ней вчера — о странном поведении Принца, Непобедимого Солнца и ещё более странном разговоре с Азаилом и совсем уж уму не постижимом видении…

Это беспокойство не утаилось от вездесущего Непобедимого Солнца.

— Доброе утро, дорогая! Как спалось? Никто тебя не потревожил? — как в воду глядела, Желтая Ведьма!

— Нет, нет, Ваше Совершенство, — постаралась отогнать любые мысли о ночном визите из своей головы, чтобы их не прочитало Оно, — все в порядке…

— Пра-а-а-авда-а-а-а? — подозрительно спросил Голос. — Ты, между прочим, неважно выглядишь…

— Мне просто приснился дурной сон… кошмар… Видимо, это от потрясений последних двух месяцев пути. Ничего, пройдет, — быстро проговорила Фея, продолжая отгонять любые опасные мысли из головы и стараясь не смотреть в Зеркала.

— Я же говорила тебе, милочка, что ты слишком рано встала с постели. У тебя же здоровье слабое… — тоном заботливой мамочки произнесло Непобедимое Солнце. — Советую тебе немедленно принять успокаивающую ванную с ароматическими маслами и массаж — это поможет тебе. Я распоряжусь! А потом — прогуляться на свежем воздухе по Золотому Саду, хорошо?

— А Вы… Принц?

— К сожалению, мы встретимся с тобой только за ужином. У нас очень много дел, но, думаю, ты не заскучаешь — у меня в Чертоге ты найдешь все — и богатую библиотеку, и салон красоты со всевозможными женскими прелестями, и залы отдыха с самыми богатыми в Целестии коллекциями консервированных грез, с красивейшим в мире магическим генератором музыки, с бассейнами, с спортивными тренажерами… В общем, стоит тебе о чем-нибудь подумать, и мои слуги проводят тебя в любой уголок моего скромного Чертога, в котором ты найдешь всё… Идет? А потом расскажешь нам с Принцем за ужином, как ты провела день, хорошо?

«Нам с Принцем, мы…»., — недовольно подумала Фея, но тут же отогнала эти мысли как ненужные и опасные.

— Конечно, Ваше Совершенство, я обещаю Вам, что отдохну сегодня и полезно, и приятно! — улыбнулась во весь рот Фея, внутренне радуясь тому, что сегодня может побыть одна. Хотя при этом она поняла почти неприкрытый намек на то, что за нею будут следить и принимать отчеты обо всем, что она сделала за день. И она практически не сомневалась, что эти отчеты будут тщательнейшим образом проверяться…

— Ну и замечательно, дорогая, а теперь — в баню, немедленно! Я уже запустила программу самого оздоровительного из сеансов, который только имеется в моем богатом арсенале, — подчеркнуто ласково и мягко сказал Голос и смолк.

А Фея, недолго думая, отправилась в баню. И на этот раз программа и мытья, и массажа понравились ей ещё больше…

После бани и легкого завтрака, который она съела вместе со Зверятами, которые также беззаботно шутили и болтали, как обычно, Фея действительно решила самостоятельно обойти окрестности, отпустив Зверят поиграть, как обычно, на улицу. Она ощущала сильную потребность побыть одной, разобраться в себе, принять решение, как действовать дальше в свете таких неожиданных перемен.

А потому Фея решила пойти не в салон красоты, не в залы отдыха, где она будет под постоянным надзором магических зеркал, а в золотые сады, где их не было, по крайней мере, поблизости. Тем более, что поход в сад не был подозрительным для вездесущего Непобедимого Солнца — она ведь сама порекомендовала сходить туда.

И действительно, Фее стало значительно лучше, когда она оказалась посреди тенистых золотых деревьев и кустарника, проходя по дорожкам, усыпанным золотым песком, слушая веселое чириканье золотых птиц, забавные истории золотых попугаев и мартышек. Она впервые почувствовала себя достаточно свободной от внешнего надзора и вздохнула спокойно. Когда она дошла до края главной аллеи, она увидела обрыв, перегороженный золотыми перильцами, а у самого обрыва — скамеечку из красного дерева, и с облегчением присела. Здесь она могла вволю любоваться на прекрасный вид заснеженных пиков Скалистых гор, над которыми парили гигантские орлы, подышать свежим бодрящим горным воздухом, красиво развевавшим её золотистые волосы, и подумать о своем.

Вдруг в своем сознании она неожиданно ощутила чье-то присутствие…

— Ч-ш-ш-ш-ш! Ч-ш-ш-ш-ш! Ти-х-х-х-х-о! С-с-с-с-смотри, куда с-с-с-с-смотри-ш-ш-ш-шь! Не подавай виду, не отвечай, да-с-с-с-с… Зде-с-с-с-сь везде ш-ш-ш-ш-шпионы, с-с-с-с-соглятаи, да-ссс! Мерз-з-з-з-зкие обез-з-з-зьяны, попугаи… Да-ссс! Но мы-с-с-с-ли читать не умеют, да-ссс!

— Азаил?! — чуть не вскрикнула от неожиданности Фея, но вовремя осеклась. А потом как опытная разведчица «ЖАЛА» со стажем, непринужденно облокотилась на спинку лавочки, закинула ногу на ногу и блаженно закрыла глаза, повернув лицо к солнцу, как бы для того, чтобы немножко позагорать. А сама переключилась целиком на мысленный диалог с Азаилом.

— Ты где?

— Здес-с-с-сь! Под обрывом, на с-с-с-с-кале! У меня тут вез-з-з-зде с-с-с-с-вои ходы ес-с-с-сть, как у тараканц-с-с-с-с-са, хи-хи! — и он гнусно захихикал, заскрежетал.

— Чего тебе нужно от меня, Азаил? — опять мысленно спросила Фея.

— Это тебе нуж-ж-ж-ж-но, тебе! Надо беж-ж-ж-ать отсюда, беж-ж-ж-ать… Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма убьет тебя, очень, очень с-с-с-с-коро, я з-з-з-з-наю…

— Азаил, — опять мысленно ответила ему Фея, — мы же уже говорили с тобой об этом… Я прекрасно знаю о её подлинных намерениях и не для того я преодолела такой путь, чтобы возвращаться обратно с пустыми руками. Либо я уйду отсюда с Принцем, либо…

— Глупыш-ш-ш-ш-шка, глупыш-ш-ш-ш-шка… Влюбленная дурочка, да-ссс… Его уже не вернеш-ш-ш-шь, он вош-ш-ш-шел в Поток, да-ссс…

— Мне надоели твои загадки, Азаил! Надоели! Либо ты говоришь, что произошло с Принцем, либо не говори ничего, понял?

— Ладно, ладно, с-с-с-слуш-ш-ш-шай… Я боль-ш-ш-ш-ше не могу рис-с-с-с-ковать подходить к тебе, да-ссс… Иди в Зал Отдых-х-х-х-ха и Раз-з-з-з-влечений, воз-з-з-з-зьми там ш-ш-ш-ш-ар №38–69. Там его полож-ж-ж-ж-или мои братья… Убедиш-ш-ш-шься с-с-с-сама… — и голос Азаила в сознании стих также внезапно, как и появился.

Фея подождала ещё некоторое время, продолжая лежать с закрытыми глазами на ласковом и теплом солнышке, но так ничего больше не дождалась. А потому также непринужденно, как и раньше, встала и, как бы насытившись прогулкой по свежему воздуху, отправилась назад, в Золотой Чертог.

Уже на подходе к одному из порталов — полукруглым золотым воротам с изображением женоликого солнца — она специально подумала о том, что хотела бы посетить Зал Отдыха и Развлечений. Стоило только ей подумать об этом, как ворота сами распахнулись и на пороге её уже ждал золотой голем, который знаком попросил следовать за ним.

Путь был недолгим. Они прошли Золотой чертог поперек и вышли через ворота к противоположной части Башни, которая упиралась в вертикальную скалу. Там голем нажал на скрытую в скале панель, замаскированная дверь бесшумно отодвинулась в сторону и Фея вошла в просторную залу, освещенную ярким светом колдовских зеркал.

Почти всю залу занимал огромный бассейн, наполненный горячей булькающей ароматной розовой жидкостью. Слева от бассейна стояла невысокая золотая тумбочка, заканчивающая сверху небольшим углублением. Справа — золотые стеллажи, на которых в специальных ячейках лежали разноцветные шары с номерами. Одни были прозрачными как слеза, другие — матовыми, третьи — с узорами. Стеллажи, в каждом из которых насчитывалось по пять полок, тянулись на многие тысячи шагов вперед, если не больше — во всяком случае, конца их Фея не увидела.

Взглянув на это богатство, Фея ахнула. Такой огромной коллекции не было даже на Острове Фей! Хотя откуда грезы с Острова Фей могли оказаться здесь — совершенно непонятно…

Устройство Бассейнов Грез Фея знала хорошо.

В шарах были законсервированы грезы самого разного жанра. Голубые и синие — это грезы о детстве и детях, зеленые — о природе, красные — о войне и опасных приключениях, желтые — удовольствия, оранжевые и розовые — о любви и так далее.

Бывали шары с узорами из разных цветов — это означало то, что здесь содержатся грезы смешанного характера. Прозрачные позволяли управлять сном, на ходу меняя его сюжет; матовые означали, что сюжет неизменен.

Для того, чтобы погрузиться в тот или иной сон, шар необходимо было вставить в углубление трансформатора, который через специальный канал подсоединялся к Бассейну. Таким образом, когда фея опускалась в воду, оказывающую усыпляющее воздействие, ей снился «нужный» сон.

Как записывали и консервировали эти грезы — Фея не знала и знакомых, служивших по этой части, у неё не было. Но она знала, что этим занимается специальный отдел внутри Сообщества, который так и назывался, — «Фабрика Грез». Грезы были нужны феям, чтобы отдохнуть от стресса, одиночества, скуки. А потому отдел был всегда загружен, что называется, «по уши». Были любительницы, которые вообще не покидали эти бассейнов, которые сами по себе оказывали тонизирующее и оздоровительное воздействие на тело, сутками напролет.

Сама Фея не была любительницей Грез. Точнее, ей не нужно было прибегать к такому хитроумному устройству, чтобы помечтать. В юности, ещё учась в Школе, она часто посещала такие бассейны, но потом предпочитала обходиться своей фантазией, от природы богатой. Но теперь она шла в этот Зал с особенной целью.

Повернувшись к ней, голем ровным металлическим голосом произнес:

— Чего изволите, госпожа? Красный, розовый, зеленый…

— Можно, я выберу сама? — прервала его на полуслове Фея.

Голем кивнул и пошел запускать трансформатор, пока Фея будет выбирать шар. Действительно, хотя шары различались только цветами и номерами, краткое содержание грезы можно было узнать — достаточно было прикоснуться рукой к шару и в голове появлялись образы будущего сновидения.

Конечно, Фее нужен был только номер, который она заранее знала, но все же необходимо было сделать вид, что она нашла его случайно, тем более что с другой стороны зала к ней уже шел другой голем, с явным намерением «помочь» гостье Её Совершенства.

А потому Фея быстро подошла к стеллажу №30, а потом, как бы случайно, стала ощупывать разные шары.

Стеллаж № 30 состоял почти исключительно из синих и голубых шаров. Фея прощупала некоторые из них. Это были довольно забавные истории о детях. В синих шарах можно было самой вернуться в детство, а в голубых — побыть, наоборот, матерью.

Так, в одном из синих шаров ей предлагалось побыть маленькой девочкой, которая учится в первом классе Школы Фей и вновь пережить опыт знакомства с азами магии, а также со своими первыми Зверятами, которых учат оживлять на этих занятиях. В другом синем шаре ей предлагалось пережить опыт внутриутробного развития, родов и питания грудью — то, что все младенцы обычно забывают, было вполне возможно пережить при помощи волшебных сновидений. А в одном из голубых шаров — самой побыть матерью — от начальной стадии беременности и родов до конца периода кормления грудью.

Следует заметить, что сны, навеваемые Бассейном Грез, никак нельзя сравнивать с обычными снами. Бассейн воздействует сразу на все пять чувств — ты видишь, слышишь, обоняешь, осязаешь и нюхаешь, как по-настоящему. Грезящий полностью входит в сознание главного героя той или иной грезы. А потому переживаемый во сне опыт ничем не отличается от реально пережитого.

Так, незамужние и бездетные феи вполне реально могут пережить опыт беременности, материнства также, как и замужние. Те феи, что уже родили троих детей и больше не могут рожать могли повторить свой опыт рождения и воспитания ребенка, преодолевая препятствия своей природы.

«Все-таки как премудро устроила жизнь Сообщества Их Премудрость! Ведь Бассейны Грез — это одно из бесчисленных Их изобретений!» — благоговейно сложила ручки на груди Фея, как и полагалось делать при произнесении, даже мысленном, Их священного Имени.

Стеллаж №31 состоял почти исключительно из зеленых шаров. Здесь были самые разнообразные грезы. В одной предлагалось опуститься на самое дно океана на спине огромной морской черепахе. В другой — попутешествовать по диким живым джунглям Дальнего Юга и даже пообщаться с местными аборигенами — черными как сажа. Живые джунгли там говорят и поют песни и даже приятно гладят и щекочут своих посетителей. Когда-то они были кровожадными и пожирали людей, но Триединая Премудрость, чтобы не истреблять такой ценный образец флоры Целестии, как полуразумные растения, смогла найти способ их перевоспитать. В третьем — посетить загадочные Блистающие Пещеры, тоже на Дальнем Юге. Стены этих пещер усыпаны драгоценными камнями, чем и объясняется их название.

Грезы этого жанра создавались для того, чтобы феи, вынужденные, как правило, долгими тысячелетиями находиться по месту службы, могли пережить то, что им было недоступно в реальной жизни.

Стеллаж №32 — из красных шаров. Эти шары Фея просмотрела только для вида — она не любила битвы, хотя порой у Предела было достаточно жарко! В это время второй голем как раз увязался за нею, подсматривая, какой же шар выберет она…

Здесь предлагались все формы боя. Тут были и бои с монстрами — саблезубыми тигрокрысами, ящерами, гигантскими спрутами и крабами, волколаками и другими тварями Зоны Предела, сражения с циклопами и оглоедами — до сих пор противящимися власти фей — и так далее. Фею они не интересовали. В основном, потребителями таких грез были феи низших рангов, которые никогда в бою не бывали — служительницы библиотек, воспитательных полигонов, младшие научные сотрудницы, которым от их скучной и обыденной жизни хотелось вкусить чего-нибудь «погорячее». Фея же на боях с тварями Предела собаку съела и больше, как говорится, не хотелось. Однако грезы этого разряда часто используют как учебно-тренировочные в младших классах Школы.

Стеллаж №33 состоял из желтых шаров. Их Фея «прощупывала» уже с гримасой отвращения — но что поделаешь, надо же доигрывать роль до конца! Они предоставляла возможность переживать самые разнообразные удовольствия. Тут были и всякого рода качели и аттракционы, вроде таких, когда тебя сбрасывают со связанными крыльями с высоты в сотни тысяч шагов, а ты летишь с диким визгом, чтобы потом тебя поймали в последний момент в золотые упругие сети у самой земли, утыканной острыми в пять-шесть человеческих ростов металлическими шипами. Или когда тебя специальными искусственными торнадо поднимает с земли до самого неба и вертит там как в центрифуге. А были удовольствия и более низменного плана. Например, весьма экзотическая пища с Дальнего Юга. Некоторые фрукты, например, вызревавшие только раз в пятьдесят лет, и то — в ограниченном количестве — штук 20–30, а потому остро дефицитные, тут были доступны. Особенно отвратительны были шары, где предлагалось есть жареное мясо животных и птиц, щедро политое острыми соусами, жареную рыбу и прочие животные блюда. Любопытно же феям узнать, каково это — есть животных! — ведь им это строго-настрого запрещено! Но самыми гнусными были шары с сексуальными удовольствиями самого разного плана. К сожалению, для многих фей такие грезы являются единственным выходом из десятков тысяч лет одинокой жизни. Эти шары, правда, доступны только совершеннолетним феям и наша Фея ими никогда не пользовалась.

Стеллаж № 34 состоял из оранжевых и розовых шаров. О, эти шары были самыми любимыми у Феи, когда она была ещё школьницей! У этого стеллажа Фея остановилась надолго. Они напомнили ей юность. Тогда, едва дождавшись выходного дня, она бежала из комнаты «Улья» (так называлось на их девчачьем сленге школьное общежитие) в Бассейны, чтобы на полдня погрузиться в грезы, навеваемые именно такими шарами…

Оранжевые шары предлагали любовные истории добрачного периода. Здесь были первые свидания при луне, первые признания, любовные записки, приключения на любовной почве — все красиво, романтично, целомудренно. Обычно все они заканчивались замужеством (если только это не оранжевые шары с темными узорами, конечно, для любителей любовных трагедий). Их-то особенно любила Фея в юности.

Розовые шары — это жизнь после замужества. Здесь были семейные праздники, совместная бытовая жизнь и все прочее. Если ты выбираешь однотонный (без голубых или желтых узоров) шар, то там показана семейная жизнь ещё без детей и без известных сцен супружеской жизни.

Может показаться удивительным, но в Школе Фея смотрела грезы только с оранжевых шаров. Однажды, правда, она посмотрела розовый шар с голубыми узорами (но не с желтыми! — их в Школе никому не давали), но он ей тогда не очень понравился. Почему-то там муж больше напоминал лакея, чем настоящего мужчину — накрывал на стол, застилал постель, все время целовал ручки… — это Фею тогда здорово взбесило. А детей там было двое — мальчик и девочка. Девочка ещё ничего — такая умненькая, подвижненькая. А мальчик получился какой-то умственно отсталый, квелый. Не учился, не умел ни писать, ни читать, все больше бегал по травке, как игривый ласковый козленок, и все… — это довело Фею тогда до истерики. Самое интересное, что хотя шар был прозрачным, но при этом Фея никак не могла повлиять на поведение мужа и мальчика — на все, что угодно, только не на них! С тех пор Фея всегда смотрела только оранжевые шары.

А здесь в оранжевых шарах содержались особенно интересные грезы. В одном была показана история на выпускном бале в Школе, где тебе по жребию выпадает танцевать с выпускником Школы пажей — такое везенье может быть только в грезах, это уж точно! — ведь пажей раз в пять меньше, чем выпускниц Школы Фей… В другом как раз встреча с юношей в лесу. В третьем — при деловом визите в одно из подопечных суверенных королевств Содружества. Там был показан прием у какого-то короля и при приеме произошла встреча с сыном короля — юным принцем… В общем, все истории были здесь на редкость удачными, романтическими, так что Фея даже подумала, что надо будет навестить этот Бассейн ещё раз, уже по-настоящему…

Так Фея проходила стеллаж за стеллажом, пробуя и прощупывая по паре десятков шаров с каждого, пока с замиранием сердца, не дошла до 38-го.

Этот стеллаж был уставлен шарами матового золотого цвета. Таких шаров Фея раньше не видела. Она прикоснулась к одному из них и увидела, что речь там идет о… Золотом Чертоге. Здесь можно было познакомиться со всеми достопримечательностями Чертога. В другом шаре подробно описывалась война между Непобедимым Солнцем и феями из-за Зеркала, причем принять участие в ней можно было только на стороне Непобедимого Солнца. В третьем подробно описано возведение Чертога. Фею поразили десятки тысяч рабов — големов и карликов — , трудившихся над его возведением. В четвертом — с алыми узорами — подробно описывались боевые походы армии Непобедимого Солнца на окрестных жителей — на летучих обезьян, пещерных дэвов, огров, монстров различного вида. Наконец, настало время «совершенно случайно» прикоснуться к шару №38–69.

Фея дрожащей рукой прикоснулась к шару, ничем с виду не отличавшемуся от других по цвету, но… ничего не увидела. Шар был закрыт для предварительно просмотра. И это-то как раз и свидетельствовало о том, что он был чужеродным элементом в этой коллекции.

— Вы совершили свой выбор, госпожа? — тут же раздался механический голос у левого уха.

— Да… пожалуй… — задумчиво проговорила Фея. — Вот этот, пожалуйста.

— Как прикажете, госпожа, — также бесстрастно произнес голем и специальными магнитными позолоченными щипцами подцепил нужный шар и понес его к трансформатору, уже запущенному первым големом. Фея отправилась в раздевалку. Там она, не торопясь, чтобы не выдать своего нетерпения, скинула драгоценное платье — подарок Непобедимого Солнца — и по лестнице спустилась в Бассейн.

Фею обдала волна приятного тепла, она ощутила терпкий сладковатый аромат только что распустившихся роз. В голове приятно зашумело и захотелось спать. Бурлящая от подаваемого из пола бассейна воздуха вода приятно ласкала и массировала тело. Один из големов подошел к Фее и аккуратно закрепил на её шее специальный воротник, чтобы во сне она случайно не утонула и не захлебнулась в бассейне. С его помощью голова всегда остается на поверхности. А в это время другой голем уже поставил шар в углубление на крышке трансформатора, а длинный розовый шнур от него погрузил в розовую воду бассейна. Шар засветился красивым золотистым светом изнутри, а вода стала бурлить ещё больше, из неё повалили клубы розового пара. Голова и веки Феи отяжелели, и она стала проваливаться в глубокий, глубокий сон…

Внезапно облака пара рассеялись. Фея проснулась рано утром, ещё до рассвета, от жаркого прикосновения к своей щеке — её обожгло какое-то невидимое пламя. Она вздрогнула и резко отдернулась в сторону.

— Тише, тише, Принц, — прозвучал в её голове голос, — это Я, твоя Владычица. Нам пора, скоро рассвет, пора влиться в Поток… — И Фея поняла, что на какое-то время она стала Принцем, и ей стало жутко, жутко любопытно — и не только потому, что теперь она узнает, что же произошло с Принцем, но и потому, что впервые в жизни ей предоставляется возможность побыть мужчиной…

Глава 15 Преображение Принца

Принц проснулся рано утром, ещё до рассвета от жаркого прикосновения к своей щеке — его обожгло какое-то невидимое пламя. Принц вздрогнул и резко отдернулся в сторону.

— Тише, тише, Принц, — прозвучал в голове голос, — это Я, твоя Владычица. Нам пора, скоро рассвет, пора влиться в Поток.

Принц нехотя встал, оделся и последовал за отражающимся в колдовских зеркалах призраком по лестнице — на вершину Золотой Башни. Мысли в голове путались. Он, как приговоренный на казнь, судорожно пытался представить, что же ему делать. Но ничего в голову не шло — ведь Непобедимое Солнце совершенно неуязвимо, да и убежать от неё невозможно, а потому остается только одно — в решительный момент разбежаться как следует и броситься со скалы, чтобы хотя бы благодаря смерти остаться живым человеком…

— Если ты думаешь, что ты перестанешь быть человеком — ты ошибаешься, — беззастенчиво прочитав его мысли, сказал Голос. — Ты останешься таким же человеком, у тебя даже будет, в отличие от меня, тело. Я усовершенствовала технологию слияния с Потоком и устранила все недочеты. Более того, ты будешь больше чем человеком — сверхчеловеком, Человеком-Солнцем, у тебя будут неограниченные возможности: ты сможешь летать, сжигать и палить все, что захочешь, контролировать сознание смертных и читать их мысли, ты будешь бессмертным и вечно юным, в общем, ты будешь богом этого мира, таким же как я…

— Но ведь у тебя нет тела… — заметил Принц.

— Пока… Но эта проблема решаема… — загадочно произнес Голос.

Остальной путь они проделали молча. Принц был углублен в себя и не хотел говорить ни о чем.

Вскоре подъем закончился. Они оказались на том самом месте, которое Принц впервые увидел ещё в магическом зеркале карлика Хнума: плоская как блюдце наблюдательная площадка на самой вершине Золотой Башни. Она нависала над самым краем Бездонного Ущелья. Прямо на смотровой площадке возвышалось огромное золотое зеркало, к которому были прикреплены несколько золотых цепей, заканчивавшимся браслетами, тоже из золота, соответственно для шеи, лба, запястья, щиколоток. Рядом с зеркалом стоял трон, тоже из золота.

— Ну, вот мы и пришли, — торжественно пропел мелодичный голос Непобедимого Солнца. — Через полчаса начнется рассвет. Мое магическое зеркало сфокусирует лучи и преобразует их в магическую энергию, которая благодаря цепям проникнет в твое тело и душу и сожжет в нем все несовершенное, тленное, падшее, наполнив тебя новой жизнью, новой силой. Ты станешь первым человеком новой расы, Расы Богов и Господ, Детей Солнца, родится новый вид человека — HOMO SOLIS, а его Праматерью буду Я — Непобедимое Солнце — Совершеннейшее из существ Целестии! Чудно звучит, не так ли?

— Но ты же сказала, — недоуменно спросил Принц, — что слияние с Потоком может быть только добровольным?

— А разве это не так? — парировало Непобедимое Солнце.

— Да! Не так! Я не хочу быть никаким новым человеком, я хочу остаться тем, кто я есть — Безымянным Принцем без Королевства! Вот!

И с этими словами Принц побежал. Он рассчитал верно, до низкого парапета на Смотровой площадке Золотой Башни было всего пять шагов. Ещё шаг — и он свободен, навсегда свободен…

Сердце замерло от ужаса, когда его тело камнем полетело вниз, прямо на дно Ущелья. Дикий ветер оглушил Принца своим неистовым воем, дыхание перехватило, как будто чья-то рука стянула ему горло, сердце в груди затрепетало как раненая птичка.

Страх куда-то пропал. Чувство дикого восторга охватило его душу — наконец-то, он свободен, по-настоящему свободен! И Принц дико засмеялся… Единственное, о чем он жалел в тот момент, что так и не увиделся со своей Феей и не попрощался с любимыми детишками…

Внезапно, когда до камней на дне Ущелья оставались считанные мгновения полета, скорость его падения вдруг резко стала замедляться — словно, какая-то титаническая сила потянула его назад. И вот — буквально в трех шагах от камней его падение окончательно остановилось. Как мяч, привязанный веревкой к стволу дерева, если кинуть его с горы, со временем остановится, так и тело Принца остановилось, едва не долетев до края бездны. Какой-то незримый канат словно удерживал его от дальнейшего падения.

Принц посмотрел наверх и увидел призрачную золотую фигурку на вершине утеса, властно простершую к нему свои руки. На секунду ему показалось, что он даже видит её лицо — властное, спокойное, исполненное величия и силы, совершенно прекрасное и — беспощадное, как палящее солнце пустыни. Движение рук снизу вверх — и тело Принца стало послушно подниматься обратно. А в голове звучал торжествующий голос:

— Глупец, неужели ты мог подумать, что Я не предусмотрю этого? Ты забываешься, безумец, твой жалкий мозжечок — это лишь миллионная доля моего разума. Впрочем, и ты станешь таким, как Я. Уже совсем скоро…

Принц, будучи поднят на вершину скалы какой-то титанической магнетической силой, без сил повалился на пол площадки.

— Зачем ты мучаешь меня? — со стоном прошептал Принц — голос отказывался ему служить.

— Идем, — вместо ответа раздался Голос. — Я тебе покажу кое-что.

Какая-то сила подняла его с ног и повела его обратно к вершине Башни, там, где стояло проклятое колдовское зеркало.

— Смотри.

Принц с трудом разлепил веки и увидел, что золотая полированная поверхность зеркала дрогнула, как водная гладь, если в неё бросить камень. На ней появились картины каких-то гор. Внимательно присмотревшись, Принц увидел какие-то знакомые фигурки…

«Создатель! Да это же моя Фея со Зверятами!»

Принц словно прирос к Зеркалу, жадно наблюдая за тем, что оно показывает. Он увидел, как Прекрасная Фея бессильно отбивается от нападавших на неё страшных паукообразных чудовищ, как робко прячутся Котенок и Щенок за её хрупкую спину, как чудовища медленно, но верно спускаются со скалы. А потом — её полет к устью ущелья, всего опутанного липкой дрянью, и десятки и десятки этих тварей появившихся на вершинах окружающих Фею скал…

— Что это значит? — непонимающе прошептал Принц.

— Твоя жена и твои друзья — в двух шагах от гибели. Мурины необыкновенно устойчивы к колдовству, только магия Непобедимого Солнца способна их одолеть. Они голодны, очень голодны… Твои друзья могут стать легкой добычей этих беспощадных тварей!

— Зачем все это?! Зачем ты мне все это говоришь?! Зачем показываешь?! — в истерике закричал Принц.

— Я думаю, судьба их тебе не безразлична, вот и все. Твоя жена решилась на безумный поступок. Сама. Она отправилась в это безнадежное путешествие, на верную гибель, ради тебя. И теперь её жизнь, как и жизнь её плюшевых друзей — в твоих руках, мой Добрый Принц, — и металлические колокольчики прозвенели в его голове торжествующе.

Внутри у Принца похолодело.

— Но что же я могу сделать?! — в отчаянии всплеснул он руками.

— Ты? Ничего. Я — все. Стоит мне послать им сигнал — и мурины ничего им не сделают. Они мои верные сторожевые псы, а сторожевые псы всегда откликаются на зов хозяйки!

В это время мурины начали спрыгивать со скалы. И одна уже запрыгнула на спину Феи, когда та взлетала, крепко обхватив её таллию тонкими черными паучьими лапками.

Лицо Принца побелело как бумага. Ноги его задрожали, и он упал на колени.

— Я согласен на все… — упавшим голосом прошептал Принц. — Только спаси её и моих друзей. Моя жизнь — за их жизнь. Умоляю… — и потерял сознание.

Очнулся Принц уже на троне. На голове его был золотой обруч, похожий на корону. Обручи были на шее, запястьях, щиколотках, а за вершинами гор уже появлялись первые золотистые лучи солнца. Никогда рассвет не внушал Принцу такого ужаса!

Первые же лучи солнца, попав на золотую полированную поверхность Зеркала, вызвали удар необыкновенной силы. Жар, сжигавший тело и душу, был непереносим, а свет, слепящий глаза, ещё непереносимей. Ослепительный свет и жгучий жар наполняли все его существо — тело, душу, разум. Боль была так непереносима, что он не мог кричать, а только судорожно открывал рот, как рыба, выброшенная на сушу. Тело судорожно содрогалось под все новыми и новыми разрядами солнечного пламени. Глаза ослепли, и больше не видели ничего, кроме желтого пламени, пылавшего повсюду. Постепенно за зрением отмерли и остальные чувства. Принц перестал слышать, перестал ощущать. Казалось, он потерял все, чем был раньше. Только огонь, только свет отныне наполняли все его существо!

Внезапно Принц почувствовал, как его тело наполняется какой-то чуждой ему исполинской силой. Казалось, он одним мановением руки может свернуть даже горы. Разум его наполняется такой мощью, что, казалось, он может сосчитать, сколько в мире звезд и сколько песчинок на дне моря. И это чувство могущества продолжало расти. Принц уже не чувствовал, что он человек. Он стал больше, чем человек. Он стал богом!

А потом все кончилось. Также внезапно, как началось. Браслеты сами спали с его рук, шеи и ног. Он встал и посмотрелся в зеркало. Перед ним стояло совершенно незнакомое существо — светящееся как звезда, как солнце — исполинское, могущественное, прекрасное. На голове его — солнечный нимб, корона. На лице же его — маска, сквозь пустые глазницы которой лились потоки ослепительного света…

— Добро пожаловать в дивный, новый мир, мой дорогой солнцеокий супруг, — раздался в сознании такой знакомый, такой милый ему металлический Голос и поток ответной любви к Нему заполнил до краев все его огненное сердце и весь его солнечный разум.

Голос между тем продолжал:

— … добро пожаловать в новый мир, мир добра и справедливости, мир красоты и совершенства, мир Непобедимого Солнца — в наш дивный новый мир, в котором мы с тобой будем Владыками и Богами. Одни. Надо всеми. И навсегда.

Принц повернулся назад, к Источнику Голоса, и сквозь прорези маски он увидел Её Лицо, точнее, Лик — округлое как солнечный диск, ослепительно прекрасное и — беспощадное, как палящее солнце безжизненной пустыни. Увидел лицом к лицу, непосредственно, не как призрак, отражавшийся в колдовском зеркале, а реально, как существо, к которому можно прикоснуться, обнять…

А потом он сделал шаг навстречу Ей, не в силах противиться охватившему все его существо Желанию, и обнял Её. Поток неописуемого наслаждения от прикосновения к этому сгустку концентрированной энергии захватил все сознание, все существо Принца. Когда его губы прикоснулись к Её губам — таким настоящим, таким реальным, таким огненно-горячим — он окончательно потерял способность контролировать себя. Огонь наслаждения поглотил его мозг и больше Принц уже ничего не помнил… Брак двух солнечных божеств совершился.

Да, Принц изменился. Он почувствовал это сразу, он стал другим…

Первые два дня после своего преображения он чувствовал себя просто младенцем, который осваивает новый мир. Все было ново, все было интересно и захватывающе.

Первое, что он заметил, это гигантский поток силы, струившийся по его мышцам. Принц даже поймал себя на мысли, а не иллюзия ли эта сила? Тогда он подошел к здоровому валуну на горном склоне и со всей силы ударил ничем не защищенным кулаком по его каменной поверхности — валун рассыпался на куски, а Принц даже не почувствовал боли, на руке не осталось ни синяка, ни царапины.

— А, ну-ка, попробуем-ка себя в воздухе, — подумал Принц и со всего размаху сиганул со скалы. Сначала его тело полетело вниз, подчиняясь законам природы. Но стоило Принцу взмахнуть руками, как птица, и мысленно приказать себе взлететь, как он тут же стремительно взмыл в воздух. Скоро он увидел, что руками махать и не обязательно — достаточно мысленного желания: посмотреть на определенный предмет и «потянуться» к нему силой воли, — и он тут же летел к нему как стрела, пущенная из туго натянутого лука.

Подлетая обратно к своему каменистому плато, он заметил на его окраине чахлое горное деревце. Стоило Принцу направить мысленный взор на него — и в то же мгновение дерево превратилось в пылающий факел, в несколько мгновений сгоревший дотла, как будто его облили маслом.

Принц понял, что все эти действия он может совершать силой одной только мысли.

Даже с некогда грозным пещерным дэвом, встреча с которым в прошлой жизни, едва не стоила ему головы, Принц расправился без труда. Он специально полетел один, без посторонней помощи, не имея при себе ни доспехов, ни оружия. Он легко, без всяких карт, нашел ту самую пещеру: стоило ему лишь вспомнить её — и невиданная сила солнца сама как железо магнит привела его к ней.

Когда он вошел в пещеру, сотни щупалец с острыми когтями и присосками стремительно обвили его тело, одетое лишь в шелковую тунику. Когти вцепились в тело с намерением впрыснуть ему усыпляющий яд, а присоски — чтобы высосать без остатка кровь. Но впрыснутый яд мгновенно сгорел, попав в его огненную, как расплавленный металл, кровь, а вкусив такой крови, огненные присоски тут же вспыхнули и сгорели дотла. Оставшиеся в живых щупальца с диким визгом бросились наутек. Жирное тело дэва прижалось к дальнему углу пещеры, как испуганный котенок, но Принц воздел руки вверх и взлетел под самый потолок.

Черное, жирное, шарообразное тело, все покрытое тысячами шевелящихся щупалец в испуге заверещало, предчувствуя свою погибель. И предчувствия его не обманули…

Потому что Принц одной своей рукой схватил сразу пару десятков тонких щупалец и потащил их за собой, как ребенок, балуясь, тащит за хвост кошку. Чудовище дико заверещало, вырываясь, но хватка Солнечного Сверхчеловека была железной. Он вытащил тварь из пещеры, а потом стремительно взлетел вместе с нею в воздух и поднялся до самых облаков. Тварь верещала, судорожно билась, пуская зеленую слюну-кислоту вниз, но вырваться не могла…

Громоподобный голос сотряс снежные пики гор:

— Слушайте, горы, внимайте, облака, смотрите, горные орлы и вы — вездесущие шпионы «ЖАЛА» — какая участь ждет каждого, кто будет врагом Моего Совершенства!

А потом, с диким металлическим хохотом, от которого сотряслись горы и кое-где сошли вниз лавины, отпустил несчастную тварь.

Огромная туша в двадцать человеческих ростов в диаметре, полетела вниз с диким визгом и с грохотом лопнула, как надутый воздухом шар, оставив на камне лишь зелено-бурое выжженное пятно и обрывки зеленой кожи. Самый грозный монстр Скалистых гор был раздавлен без боя и без труда, как досадное насекомое…

А ещё Принц заметил, что стоит ему взглянуть на небо, и он сможет мгновенно сказать, сколько там звезд, сколько миль до соседнего горного пика и сколько миль он высотой, насколько глубоко Ущелье под Золотой Горой, где прячется ближайшая колония огров и каков диаметр Золотой Башни…

Эти знания не требовали напряжения ума — он просто знал и все, как мы знаем, сколько будет 2*2 или 3*3. Стоило ему направить свой мысленный взор — и он уже знал ответ. Так, когда Принц зашел в огромную библиотеку Непобедимого Солнца, ему хватало одного лишь взгляда, чтобы узнать содержание всех хранящихся там книг. Он за несколько мгновений изучил всю многотысячелетнюю Историю Целестии, ещё за несколько мгновений — всю магическую премудрость, а ещё — всю географию и биологию. Интерес к чтению сразу пропал, как и интерес к тайнам окружающего мира.

— Ну, как, дорогой, освоился с новым телом?

— Да, Мое Совершенство…

— Я рада, очень рада. Ты стал таким…

— … каким, Мое Совершенство?

— Таким… Привлекательным… Я просто не могу оторваться от тебя, мне хочется быть с тобой постоянно, каждое мгновение… Всегда…

— Мне тоже, Мое Совершенство… Мне тоже…

Непобедимое Солнце… Трудно поверить, но даже Он не мог описать, какое значение теперь Оно имело для него! Казалось, Принц чувствует Её присутствие везде, Оно как будто бы поселилось в самом его сердце. Он ходил и постоянно видел перед собой Её Лицо — Лик древней языческой солнечной богини. Круглое, как солнечный диск, лицо-лик, пустые глазницы с изливающимися оттуда фонтанами слепящего света и копну золотистых прямых волос, как водопад солнечных лучей ниспадающих на плечи… Он видел Её всюду и готов был постоянно повторять как молитву: «О, Мое Совершенство, Ты открыла мне вечное Блаженство!» Любое слово Её Совершенства стало для него законом, любое желание — приказом, который требует неукоснительного исполнения.

Но близость к Непобедимому Солнцу ощущалась не только на уровне воспоминаний, мыслей и чувств. Это было что-то неуловимое, что-то глубоко личное, мистическое. Это напоминало брак, точнее, брачную близость, только намного глубже, сильнее, острее. Когда Принц приходил в их любимую Изумрудную залу и видел Её на троне, он не мог не трепетать всем телом от восторга и ощущения сильного возбуждения во всем теле. Такое чувство он никогда не испытывал к Фее. Собственно, чувства к Фее вообще куда-то ушли. Он уже не помнил ни тоски по ней, ни влечения. Фея стала призраком, как неделю назад приснившийся сон. А Её Совершенство — всегда была рядом, сиюминутно возбуждая горячее, огненное, ненасытное желание видеть Её, прикасаться к Ней, быть с Нею рядом.

Когда Принц смотрел на Неё — на Её величественную осанку, на Её длинные золотистые одежды, на Её идеально округлое лицо и искрящиеся чистым золотом волосы он испытывал чувство невыразимого восторга. На его глаза наворачивались слезы, как у человека, смотрящего невооруженным глазом на солнечный диск, сердце учащенно билось, в груди загорался невыносимый, но необыкновенно приятный жар. Ему хотелось ловить каждое Её слово, Её жест, Её взгляд и смотреть, смотреть, смотреть, бесконечно восторгаясь Её Совершенству.

Но было ещё кое-что. Принц перестал нуждаться в еде и в отдыхе. Он перестал спать. Каждую ночь он уходил в Их Тайную Малахитовую Комнату в глубоких подземельях, чтобы оставаться наедине с обожаемым Совершенством. Здесь они садились друг напротив друга и Принц протягивал свои руки к Её рукам.

Конечно, никаких рук у призрака не было, хотя Принц через прорези маски их видел. Прекрасные тонкие с длинными, покрашенными золотистым лаком, ногтями золотистые ручки, унизанные золотыми перстнями с бриллиантами, с золотыми браслетами на запястьях. Но когда руки Принца прикасались к «рукам» Непобедимого Солнца, он чувствовал нечто невообразимое: его тело пронизывала какая-то энергия, энергия неодолимой силы, которая причиняла ему неземное, какое-то запредельное и запретное наслаждение, от которого, казались, начинал плавиться разум. Он чувствовал в эти ночи, что они становятся чем-то единым с Непобедимым Солнцем, и что этот союз, лишь отдаленно напоминая супружеский, бесконечно превосходит его по глубине переживаний. В эти моменты он не видел ничего — ни комнаты, ни стола. Его сознание улетало в какое-то таинственное место, наполненное светом, где он погружался в объятия бесконечного, такого осязаемого, такого упругого, такого нежного и мягкого солнечного света, который пронизывает все его существо, причиняя неизреченное и непостижимое наслаждение…

— Что это, Мое Совершенство? Что со мной происходит?

— Ты входишь в Поток, мой дорогой…

— А разве я уже не в Потоке?

— Глупый, — золотые колокольчики зазвенели нежно и игриво, — Поток бесконечен, и вхождение в Него также бесконечно… Мы становимся с тобой одним целым, но мы ещё не слились…

— Значит, мы — муж и жена?

Опять звон колокольчиков…

— Тебе ещё многое предстоит понять и постичь, дорогой. Но если ты хочешь, думай так, но знай, что на самом деле — это выше, бесконечно выше… Скоро, скоро ты все поймешь… Доверься мне…

И она снова брала его руки в свои и Принц опять улетал в страну неизреченных наслаждений, забывая обо всем на свете.

А наутро после этих сеансов, он был полон сил и энергии — он готов был служить Непобедимому Солнцу до конца. Он чувствовал, что его связь с Нею становится все глубже и глубже. Непобедимое Солнце отныне живет в нем, а он — внутри Неё. И от этой мысли, и от этих ощущений все его существо наливалось восторгом. А когда садилось солнце, его неодолимо влекло опять в Малахитовую комнату. Он понимал, что обойтись без этого больше не может. Он стал рабом Её Совершенства и тех запретных наслаждений, которые Она ему открывала. А мысли и воспоминания о Фее с каждым разом все больше и больше бледнели и уходили все дальше и дальше в глубины подсознания.

А ещё Принц по поручению Её Совершенства взял на себя все заботы по подготовке нужного количества солнечного сока. Он спускался в подземелья и руководил работой рабов Непобедимого Солнца. Големы и карлики слушались одного движения его мысли. Стоило ему посмотреть в глаза или на переносицу раба, и он тут же получал от него мысленный сигнал и со всех ног его исполнял.

Также Принц занимался инспектированием вооруженных сил армии Непобедимого Солнца. Боевые големы исправно проводили учения под его руководством, а большие золотые драконы совершали учебные вылеты по окрестности. Карлики заправляли их через ротовые отверстия солнечным соком и драконы изрыгали сжигавшее даже камень пламя. Принц совершил несколько пробных вылетов по окрестностям и сжег несколько десятков колоний диких огров. Ему доставляло наслаждение, когда эти неуклюжие зубастые твари превращались в пылающие факелы, выбегая из своих подожженных драконами пещер, и падали с обрывов вниз. Принц любил представлять на их месте врагов Её Совершенства, которых будет ожидать точно такая же участь. Эта мысль поднимала ему настроение. Драконами управляли сидевшими верхом големами-воинами. А Принцу дракон был не нужен — он летал сам, без посторонней помощи. А управлял он своими воинами также при помощи мысли.

Принцу хотелось совершить и более серьезный вылет, но Её Совершенство пока не позволяла этого делать:

— Ещё не время, дорогой, ещё не время… Нельзя выдать себя раньше срока… У тебя ещё будет возможность проявить свою любовь ко Мне… Я обещаю…

И сердце Принца наполнялось безудержным восторгом. Да, он обязательно проявит свою любовь к Её Совершенству, любой ценой!

— Мое Совершенство, вчера мои разведчики засекли отряд «ЖАЛА» на северной окраине Скалистых гор. По-моему, они шпионили за нами. Мне очень хотелось сразиться с ними, но Ты мне запретила.

— Да, дорогой, они шпионят здесь повсюду. Близится война.

— Почему феи так не любят тебя? Ведь Ты так добра, так прекрасна, так совершенна… Не понимаю! Каким надо быть неблагодарным злодеем, чтобы поднять на Тебя руку?! О, если только они посмеют сделать это, я во мгновение ока отсеку её, клянусь Тебе!

— Да, дорогой, именно поэтому они и ненавидят меня — из зависти. Они завидуют моему Совершенству…

А ещё Её Совершенство посвящала Принца в свои тайны.

— Знаешь ли ты, мой дорогой Принц, как устроен тот мир, в котором ты живешь?

— Не понимаю твоего вопроса. Я могу посчитать расстояние до ближайшей звезды или песчинок вон на той дорожке…

— Это не то, не то! Лучше посмотри сюда!

Принц посмотрел в малахитовый камень на столе и он засветился изнутри зеленым светом и в этом свете Принц увидел…

Принц увидел зеленую полусферу. На самом верху её — скопление облаков, на которых стояли воздушные замки фей, разбиты роскошные сады, а розовые облака, как барашки на пастбище, скопились на самом верху, ещё выше обиталищ фей. Туда большими группками летали феи, чтобы что-то взять и принести обратно.

«Сущие пчелы, которые собирают нектар из цветов, а потом относят его в улей», — подумал Принц.

— Да, дорогой, они действительно напоминают пчел. Только жадных и завистливых!

— Почему? Феи ведь никому не делают зла!

— Смотри…

Принц увидел, как феи приносят розовую массу в свои дома, делают из неё кушанья, а потом с большим удовольствием съедают их. И, о, чудо! Мановение руки Её Совершенства — и Принц видит тело феи прозрачным. Он видит, как розовая масса проникает в желудок феи и тело её изнутри наполняется каким-то мягким розовым светом. Едва наметившиеся морщинки разглаживаются, едва потемневшее лицо становится розовым и румяным как у младенца, а попавшие внутрь организма черные палочки бактерий тут же исчезают, мышцы и голова наполняются новыми силами.

— Видишь, дорогой, в чем секрет могущества фей?

— Да, Мое Совершенство. Теперь я понимаю, почему моя жена заставляла меня каждый день есть эту розовую массу и сама ела её каждый день. Но что здесь такого?

— Посмотри сюда.

Взгляд Принца потянулся к другой части сферы — надземной. Он увидел кладбище у людского города. Стоит открытый гроб, в нем лежит покойник, его лицо неподвижно, хотя и на коже у него — ни одной морщинки, ни одного седого волоса на его голове. Вокруг — рыдающие родственники. Священник произносит слова утешения. Взрослая женщина с красивым лицом упала на колени и целует сложенные на груди руки покойного, который выглядит таким здоровым, таким молодым — совсем как живой! Юноша, мало чем отличающийся от женщины, такой же молодой, с розовой кожей и без единой морщинки, оттаскивает женщину от гроба и двое бородатых мужчин опускают гроб в могилу на веревках, после этого принявшись деловито забрасывать землю лопатами.

— Зачем ты показываешь мне это, Мое Совершенство?

— А разве ты не понял, дорогой? Феи наслаждаются вечной жизнью, поедая розовые облака, а смертные люди, которые НИЧЕМ НЕ ХУЖЕ, а может, и во многих отношениях ДАЖЕ ЛУЧШЕ фей, вынуждены умирать — ты не находишь в этом ничего странного?

— Пожалуй. Но почему так происходит? Почему феи не могут дать им пыльцы и ваты из розовых облаков и прекратить это? Ведь мне же они давали!

В ушах Принца мелодично зазвучали золотые колокольчики.

— Ты им был нужен для размножения их рода, для того, чтобы твоя фея не умерла со скуки тысячелетиями сидя на одном месте, как привязанная сторожевая собака. А эти несчастные — им нужны для того, чтобы ими управлять. Если люди будут бессмертными и могущественными, как феи, кто потерпит тогда их власть над собой?

— Но ведь этот покойник хорошо выглядит, несмотря на то, что имеет уже взрослого сына, да и жена его тоже…

— Это не удивительно, мой солнцеокий супруг. Овощи и фрукты, которые растут самосевом, специально модифицированы для того, чтобы замедлять процесс старения у людей. Теперь они живут до ста лет, а в эпоху, которую феи называют Темными веками, они едва доживали до пятидесяти. У людей почти нет морщин и седины. У них нет болезней, кроме механических травм. Но тем горше им умирать — в расцвете сил, угаснув за пару дней.

— А разве раньше было иначе?

— Было. Человек подготавливался к смерти долгой болезнью и старостью. Теперь он умирает внезапно от совершенного истощения организма, который до последнего искусственно стимулируется тратить все свои силы на поддержание «хорошей формы».

— Возмутительно! — воскликнул Принц. — Так давай же поскорее взорвем нашу солнечную бомбу и подарим этому миру бесконечное счастье! Пусть люди аннигилируют и станут вечно золотыми и вечно блаженными!

— Ещё не время… не время, мой солнцеокий супруг… Ещё не время…

Её Совершенство стало для Принца всем, но стал ли Принц для Неё таковым? Принц хотел верить, что это так. Но он не мог читать Её мыслей. Мысли карликов, мысли животных, даже механические команды в головах големов он читал свободно. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто что думает. А в мысли Непобедимого Солнца он проникнуть не мог, равно как в Её сокровенные планы.

Однажды Принц почувствовал призыв Непобедимого Солнца прийти в их любимую Малахитовую Комнату. Через прорези Маски он отчетливо увидел, как Непобедимое Солнце всматривается в голограмму на поверхности Малахитового стола, спроецированную малахитовым шаром, горящим изнутри ярким зеленым огнем.

— Дорогой, у Меня к тебе есть важное дело, — сказала Она, не глядя на Принца.

— Да, Мое Совершенство?

— Пришла пора испытать себя в настоящем бою, ты не находишь? Испытать все твои боевые возможности! — и Она пронзительно посмотрела прямо на него — потоки солнечного огня, вырывающиеся из Её пустых глазниц, спалили бы его мозг за одно мгновение, не будь он Преображенным, не будь на его лице Маски.

— Что? Мы начинаем войну против фей за освобождение человеческого рода?

Пронзительно зазвенел металлический колокольчик в его голове.

— Не-е-е-ет, ещё рано, но бой все равно будет серьезным. Это тебе не огров с пещерным дэвом гонять. Иди сюда!

Принц подошел вплотную к столу. На зеркально отполированной поверхности стола отображалась пока ещё малознакомая ему карта Заморья. В центре была видна величиной с мизинец Золотая Башня. Вокруг — Скалистые горы, а внешний желтый круг вокруг гор — Пустыня Желаний.

— Смотри, дорогой, мы здесь, в центре, а в-о-о-о-от здесь — она указала тонким пальчиком на юго-восточное побережье Заморья, где, довольно далеко от континента, располагалась группа из пяти больших островов — Острова циклопов.

— Острова циклопов? Интересно, а что они сделали Моему Совершенству, ведь они довольно далеко от нас.

— Они отказались платить мне дань и зажарили себе на обед моих послов-карликов. Дань, между прочим, для нас с тобой принципиально важную — золото. Эти острова исключительно богаты им. В частности, по моим расчетам, в горах Островов циклопов хранится почти четверть мировых запасов золота. Карлики давно пытаются наладить торговлю с циклопами, чтобы иметь к ним доступ, но обычно это заканчивается тем, что они становятся первым блюдом на их трапезе, — и Непобедимое Солнце опять рассмеялось.

— Я сделаю все, как велишь ты, Мое Совершенство, но как мне поступить, если вмешаются феи — они ведь постоянно следят за нами!

— Они не вмешаются. Циклопы отвергли конвенцию о снижении употребления мяса и, вдобавок, их обоснованно подозревают в каннибализме, так что феи только скажут нам спасибо, если мы наведем порядок там, куда они не могут сунуть свой длинный нос. Другое дело — Морская Конфедерация…

— А что с ней?

— Циклопы — любимые игрушки русалок. Они их всячески опекают и периодически подкармливают ненавистными им категориями людишек — всякого рода рыбаками, китобоями, ловцами устриц и жемчуга. А потому они не допустят ничьего вмешательства в дела Островов. Если бы это было не так, феи давно бы отомстили циклопам за их злостное мясоядение и каннибализм, но поскольку это территория Морской Конфедерации, то даже «ЖАЛО» туда не имеет право сунуться без угрозы спровоцировать большую войну. Потому я и говорю тебе, что операция будет достаточно серьезной, чтобы ты смог показать себя во всей красе. Ведь если вмешается Морская Королева Лора со всем своим перепончатым зеленоволосым воинством…

— Будь уверена, Мое Совершенство, я расправлюсь со всеми твоими врагами, кто бы они ни были! — бесстрастно и твердо сказал Принц, радуясь, что наконец-то может делом доказать свою огненную любовь к Её Совершенству.

— Замечательно! А я буду наблюдать за боем отсюда, но подсказывать не буду — не надейся! Я хочу, чтобы это был только твой бой, твоя победа, твой триумф! Ты меня понял? — и опять опалила душу Принца глазами-прожекторами. Волна жгучего наслаждения пронзила все тело Принца. Он не удержался и… взял её за руку. Огненное блаженство едва не вынудило его сесть на стул, так как ноги сразу ослабели, но Непобедимое Солнце отстранилась.

— Сейчас не время… Тебе лететь — полночи… — томно прошептало Оно. — Ты должен быть на месте к рассвету — русалки в это время уходят на дно спать, циклопы много едят на ночь и ночь спят беспробудно, так что твой удар будет внезапным. И помни! — уничтожаешь только первые два острова — остальные не тронь! Думаю, после гибели первых двух, они станут посговорчивее.

Принц мерным печатным шагом шел к Ангару. При его появлении золотая стена бесшумно отъехала в сторону, а стоявшие уже плотным строем боевые големы одновременно в знак приветствия воздели правые руки. Из строя вышел З-001, в шлеме с алым плюмажем, закутанный в алый плащ. Громко печатая шаг, подошел к Принцу и отдал честь:

— Ваше Высочество, эскадрилья «А» к вылету готова. «Драконы» заправлены, «жуки» загружены в брюшные отсеки и также заправлены, десант ждет команды.

— Благодарю тебя, капитан. А теперь приказываю всем занять позиции. Готовность №1.

— Есть, готовность №1!

Капитан З-001 отдал честь и отдал приказ занимать места.

Солдаты бегом бросились к «драконам». Одни поднимались на «спины» по лестницам, другие занимали места внутри их золотого «чрева».

Не успел Принц досчитать и до десяти, как все солдаты были на своих местах. Загудели чрева пятидесяти «драконов» эскадрильи «А» и из ноздрей и задней части золотых механических чудовищ вырвались клубы едкого огня и дыма.

Принц с капитаном З-001 заняли места на флагманском, самом крупном «драконе», чтобы возглавить экспедицию. Когда Принц сел на заднее кресло в углублении в спине «дракона», З-001 уже потянул на себя запускающий рычаг. Испустив облако черного зловонного дыма, дракон стал медленно взлетать вертикально вверх, пока не достиг потолка. Потолочный люк бесшумно открылся, и дракон влетел в горизонтальную шахту и, переключившись на хвостовой двигатель, стремительно, как выпущенная из лука стрела, полетел вперед. За ним уже летели другие драконы эскадрильи. Покинув гору, в открытом воздушном пространстве они на ходу перестроились в боевой порядок в виде огромного равнобедренного треугольника. Флагман взял курс сначала на юг, а потом — на юго-восток.

Эта ночь была безлунной и беззвездной — просто созданной для ночной вылазки. Тучи закрывали почти весь небосвод, вдобавок туман застилал белым маревом землю и горы. Но големы в полете ориентировались только на свои датчики. Посылаемые ими радиоволны отражались от твердых поверхностей, а потому они безошибочно определяли путь.

Огни на драконах были погашены, лишь из хвостового сопла иногда вырывались клубы пламени, но их можно было заметить только с довольно близкого расстояния. Летели они бесшумно, мерно размахивая своими большими золотыми перепончатыми крыльями.

Конечно, от Принца не могло укрыться, что феи «ЖАЛА» уже на хвосте. Он видел это своим мысленным взором. Он даже мог сказать, сколько их, какое до них расстояние, с какой скоростью они летят, на каких животных и даже что у них лежит в седельных сумочках. Но все это его мало волновало. Пусть только попробуют атаковать! Он им покажет все, на что он способен! Но никакой атаки не было, и Принц перестал об этом думать.

Жаль, что этой ночью не получилось остаться наедине с Её Совершенством! Это, конечно, сама по себе большая потеря. Впервые за все время после Преображения, они не вместе. Принцу стало как-то тоскливо и неуютно на душе.

«Ну ничего, — утешил сам себя Принц, — зато я докажу ей, как я Её люблю. Все Её враги будут уничтожены беспощадно!» И Принц полностью погрузился в приятные воспоминания о Её Совершенстве и о том, что он сделает со всеми её врагами, когда они попадут в его руки.

На самом северном из Островов циклопов этой ночью был праздник. У них был сегодня ужин с мясом, и не просто мясом, а мясом деликатесным — человеческим.

Русалкам удалось наколдовать сегодня большую бурю, и целый корабль ненавистных русалкам китобоев — киты были одними из самых любимых животных Морского Народа — разбился у их берегов. Такое теперь случалось нечасто — феи обычно зорко следят за этим районом, не допуская в него людей.

Феи, конечно же, и сами были не в восторге от истребления китов, но, как и в случае с лесной охотой, они позволяли людям убивать китов и ловить рыбу и устриц по квотам. Не более 10 000 устриц, 5000 крупных рыб в месяц, не более одного кита в полгода — на 10 000 человек. А корабли рыбаков и китобоев всегда сопровождали патрули «ЖАЛА». Но в этот раз они не уследили. Назревала большая война с Солнечной Ведьмой и все силы фей стянуты туда, так что деликатесное мясо перепало и циклопам.

На острове были устроены огромные костры, на огромные вертела нанизаны несчастные китобои (или, как их с ненавистью называли русалки — «китоубийцы»), и ароматный запах жареного мяса возбуждал у ликующих циклопов неистовый аппетит. Собрались все. Не только волосатые и косматые гиганты, но и их менее крупные подруги, маленькие по их меркам детеныши (каждый из которых был на голову выше взрослого человека). Из детенышей мало кто ещё пробовал человечины — им должна достаться особенно крупная доля!

А потом окрестные джунгли и горы огласились стуком больших деревянных барабанов, обтянутых человеческой кожей, и флейт из человеческих берцовых костей — праздник начался!

Один за другим с костров снимались вертелы с жареными «человеками». Взрослые циклопы ели их с вертелов прямо с костями, которые так аппетитно хрустели во рту! Для детенышей матерям приходилось снимать туши с вертелов руками и разрывать на части, чтобы никто не подавился. Дети с таким аппетитом хрустели, что старики умилялись до слез — они ещё помнили рассказы о том, что когда-то вкусная человечина была также доступна, как баранина, а сейчас приходилось радоваться, если уж хоть раз в столетие удастся полакомиться ею.

Запивали человечину циклопы трофейным вином, добытым из трюмов кораблей. Вино тоже доставалось редко, так что циклопы быстро опьянели и под грохот барабанов и визг флейт пустились в пляс вокруг костров. Они схватили друг друга за плечи и такой змейкой стали, громко смеясь, прыгать вокруг костров, высоко задирая в такт свои большие волосатые ноги.

Когда горизонт стал светлеть, праздник подходил к концу. Циклопы тщательно затоптали тлеющие угли и в обнимку с женами отправились по своим пещерам. Оставшиеся на берегу охранники с завистью посмотрели им вслед — им-то хорошо, они сейчас после такой вкуснятины и винца выспятся как следует, а мы тут, под этим омерзительным солнцем, будем сидеть до смены караула!

Впрочем, долго негодовать караульным не пришлось. Головы их отяжелели от съеденного и выпитого, так что один за другим они повалились на землю и крепко заснули.

А потому не видели, как на горизонте, там, где небо подернулось розовой дымкой, появились какие-то движущиеся точки. Одна, вторая, третья… И увеличивались в размерах. Они летели, как стая черных птиц, в ровном порядке, правильным равнобедренным треугольником.

Когда они долетели до острова, треугольник разделился на две части, а каждая из них — ещё на три. Один отряд полетел дальше, а второй стал стремительно снижаться волнами. Сначала пошла на заход одна «волна», вслед за ней другая, а потом третья.

Один из циклопов, дернувшись во сне, напоролся щекой на камень и проснулся. Он открыл свой единственный глаз на лбу и… его огромный толстогубый клыкастый рот раскрылся, не в силах издать ни звука. Прямо на него, стремительно снижаясь, летело пять сверкающих при лучах восходящего солнца самых настоящих драконов — с выпученными зелеными глазами, ощеренными зубастыми пастями, из которых вырываются клубы дыма, махая своими огромными крыльями, только почему-то эти драконы были не черные или зеленые, как обычно, а золотые.

Но задаться вопросом, почему это так, циклоп уже не смог, так как все пять драконов одновременно выпустили по длинной струе зловонного пламени и все десять циклопов охраны в одно мгновение превратились в пылающие с ног до головы головни, и тогда циклоп дико закричал от страшной боли…

— Ваше Высочество, подлетаем. До цели — полторы мили, — донесся в голове Принца бесстрастный механический голос.

Это вывело Принца из мечтательного состояния. Он взглянул вниз и увидел, что туман уже почти рассеялся, занимался рассвет, внизу отчетливо проглядывает плеяда из пяти островов. Силуэты трех дальних островов терялись в туманной дымке на горизонте. Первые два можно было рассмотреть отчетливо. Это были довольно большие куски суши, каждый миль по пятьдесят в диаметре. В центре каждого из них виднелись заросшие джунглями горы, ближе к берегу, в низине — сплошной ковер густой тропической растительности.

Тепловые датчики, встроенные в Маску, указали на скрывавшихся в зарослях охранников.

— Капитан, видите цель?

— Так точно, Ваше Высочество. Цели обнаружены и будут уничтожены, как только попадут в радиус поражения.

— Отлично. Телепатируйте З-002, чтобы вел свой дивизион на другой остров, а мы займемся этим. Разделяемся на три эскадрильи, будем жарить волнами. Когда все сожжем — начнем высадку. Задание понятно?

— Так точно, Ваше Высочество. Приступаю к исполнению.

Через пару мгновений треугольник стал перестраиваться в две колонны. Одна из колонн, во главе с З-002, полетела дальше, к другому острову, а вторая с флагманом в центре стала на лету перестраиваться в три линии с четкими интервалами. Атаку начала первая линия.

З-001 выжал рычаг до отказа, и «дракон» резко пошел на снижение. Остров стал стремительно расти в размерах. В зеленой массе джунглей маленькие красные фигурки, выдаваемые тепловизорами Маски, стали превращаться в огромные, в пять человеческих ростов, чудовищ с единственным глазом на лбу.

— Цель в пределах досягаемости, Ваше Высочество.

— Да постигнет их судьба всех врагов Её Совершенства, капитан. Огонь!

И в тот же миг рука З-001 нажала на ярко-красный рычаг до предела. Пасть дракона изрыгнула из золотой утробы длинный язык пламени и лежащие в зарослях циклопы в одно мгновение превратились в горящие головни. С диким криком они вскочили и принялись бегать и кататься по земле в тщетной попытке погасить охватившее их пламя, но уже через пару минут бессильно рухнули на землю. Вскоре от них не останется даже и пепла — драконий огонь не чета обычному — он сжигает все дотла.

Но это было только начало. Ни капитан З-001, ни другие солдаты, уже не останавливали чудовищный огненный поток. Драконы летели и сжигали на своем пути все, что только им попадалось. Сплошной ковер жидкого оранжевого пламени покрыл всю площадь острова, ведь за первой волной огненосных драконов шла вторая, за второй — третья.

Горели джунгли, горели сараи с овцами и коровами, горела трава, горели даже камни и песок, в пар превратилось большое озеро вместе с рыбой… Весь остров превратился в пылающую печь. Несчастные овцы и коровы, которым удалось выбежать из загонов, проломив горящие двери рогами, сгорали с диким воем прямо на бегу. Даже те, кто забегал в воду моря, сгорали даже под водой — драконий огонь нельзя было потушить и водой. То же самое творилось на другом острове.

Три линии драконов сделали три захода тремя волнами поочередно и острова, на которых ещё недавно паслись мычащие коровы, весело болтали попугаи и мартышки, летали красивые тропические бабочки, превратились в выжженные пустыни, безжизненные, черные, покрытые оплавленной коркой расплавленного золота, ведь даже песок и камни здесь были золотые.

Наконец, когда флагман выходил из пике в третий раз, Принц услышал:

— 100 % растительности и движущихся объектов в открытой части острова поражено, Ваше Высочество.

— Отлично, капитан, телепатируйте — готовим десант в пещеры. Переходим в фазу зачистки. Я лично возглавлю атаку.

В это время огонь стал стремительно угасать. Сжигая свои жертвы очень быстро, он, не находя себе пищи, быстро и гаснет.

Драконьи линии вновь спикировали, пилоты потянулись к рычагам, открывающим брюшные люки.

— Ваше Высочество, мы засекли патруль «ЖАЛА». Он в двух милях к северу. Каковы будут распоряжения?

— Я знаю, капитан. Они висели у нас на хвосте с самого начала, я их чувствовал… Ничего не предпринимайте. Её Совершенство не давала нам инструкций связываться с ними. Они не будут нападать. Циклопы — враги Сообщества.

— Вас понял. Телепатирую другим. Идем на снижение. Десант будет выпущен через пару минут.

Флагман стремительно приближался к земле. Наконец, когда он уже летел на низкой скорости всего в тридцати шагах от поверхности, З-001 потянул на себя желтый рычаг, брюшные люки открылись и из них прямо на лету стали выпрыгивать золотые големы со щитами, огненными мечами или лучевыми трубками, а вслед за ними — «жуки», на ходу выпуская из своих «панцирей» лучевые трубки более крупного калибра.

Опорожнив свои золотые чрева, золотые драконы полетели по направлению к пещерам, чтобы зачистить их до подхода десанта. «Жуки» выстроились в две линии и поехали вперед, позади них, прячась за желтые горбатые панцири, шли, закрывшись ростовыми щитами с головы до ног големы. Принц спрыгнул с флагмана и полетел по воздуху, обогнав наступающее войско. Затем он приземлился и, взмахнув огненным мечом, возглавил атаку.

Через отверстия Маски Принц видел, как драконы подлетели к пещерам, подобно гигантским стрекозам зависли в воздухе и залили тремя длинными струями жидкого пламени каждую из пещер. Укрылись ли враги Её Совершенства в глубинах пещер, достало ли их пламя — неизвестно. Во всяком случае, это позволило десанту беспрепятственно приблизиться на расстояние примерно трехсот шагов до пещер.

Сделав свое дело, драконы резко развернулись в сторону моря, освобождая пространство для тех, кто будет зачищать сами пещеры. Десантники с Принцем во главе перешли на бег.

Но когда до пещер оставалась какая-нибудь сотня шагов, вдруг в широких устьях пещер — до 7 человеческих ростов в диаметре — показались циклопы с огромными камнями в когтистых лапах. Лица их были искажены от ярости, измазаны сажей, на их телах виднелись сильные ожоги. Они издавали дикие крики и потрясали камнями над головой.

«Пожалуй, они полны решимости сражаться, — подумал Принц. — Ну что ж, тем лучше».

Только Принц подумал об этом, как циклопы стали швырять каменные глыбы в наступающих солдат. Один из камней упал прямо перед Принцем, другой Принц остановил прямо в воздухе и отбросил в сторону.

Камни стали падать все чаще и чаще. Видимо, к бою подключились почти все взрослые члены племени. Теперь их можно было заметить не только в устьях пещер, но и на вершинах гор, в расщелинах, на тропинках. Начался самый настоящий каменный дождь. Десяток големов были раздавлены всмятку, некоторые — серьезно повреждены. Но остановить наступление, они, конечно, не могли.

Вперед вышли големы-щитоносцы, за спинами которых прятались все остальные. Своими большими золотыми щитами, как ракетками, они легко отбивали падающие камни. Другие големы прятались за бронированными спинами «жуков», которым камни не могли причинить серьезного вреда. Это существенно сократило потери.

А потом «жуки» и големы открыли такой шквальный огонь из лучеметов, что все основные огневые точки противника были вскоре подавлены, ведь стреляли големы без промаха, попадая точно в цель — в единственный глаз циклопов на лбу. Оставшиеся в живых горные чудовища снова попрятались в пещерах.

Принц, конечно, мог бы и один перебить всех циклопов, без своего механического войска. Однако миссия на Острове преследовала цель не только проявить физические, но и командные, полководческие навыки Принца. С циклопами могли справиться големы, он и позволял им это делать, умело на телепатическом уровне управляя их действиями. Он приказывал щитоносцам делать одно, стрелкам — другое, корректируя их огонь, регулировал скорость и огонь «жуков». Для применения своих физических способностей, Принц знал, придет ещё время. Именно там, где големы окажутся бессильными, он и проявит себя во всем своем могуществе!

Добравшись до устьев пещер, десантники, включив фонарики на своих шлемах, отправились дальше, щедро поливая пульсирующими лучами любую движущуюся цель, даже если это была всего-навсего летучая мышь. Ясно было, что циклопы спрятались в глубине пещер и теперь их придется выкуривать оттуда по одному.

— Ваше Высочество, — раздался в голове Принца знакомый механический голос З-001. — У нас здесь проблемы. Из моря выплывает множество каких-то объектов. Что прикажете предпринимать?

— Подождите, я иду к вам. Пока не предпринимайте ничего!

Принц повернулся к ближайшему старшему офицеру, З-007.

— Продолжайте зачистку. Приказ — уничтожить всех без остатка. Понятно?

— Так, точно, Ваше Высочество, — отдал честь З-007.

Принц развернулся, воздел руки и стремительно полетел к берегу, а З-007 махнул рукой, и щитоносцы осторожно пошли вперед, стараясь не отставать от въехавших в пещеры «жуков». Вслед за ними пошли меченосцы с огненными мечами, а потом — воины с лучевыми трубками, поливая лучами каждую щель, каждую нишу в пещере.

Тем временем Принц уже подлетел к побережью. Там действительно творилось что-то неладное. Море грозно бушевало, огромные волны накатывали на сожженный берег и разбивались о камни, небо затянуло черными тучами, заблистали молнии, грянул гром. Посреди моря всплыла огромная рыбина, в десятки раз больше самого крупного кита, со пастью, в которой бы мог уместиться не один корабль, усеянной длинными острыми зубами. На зеленой чешуйчатой спине рыбины сидела красивая высокая женщина с длинными зелеными волосами в коротком, до колен, зеленом платье. Рядом с ней — несколько десятков таких же зеленоволосых молодых женщин и зеленобородых мужчин. А сотни и сотни таких же существ подплывали со всех сторон — на дельфинах, касатках, морских черепахах, кашалотах. В общем, Морская Конфедерация готовилась ударить по-настоящему…

Как только Принц оказался на берегу, он приземлился и стал ждать. И ждать ему пришлось недолго:

— Кто посмел так дерзко посягнуть на территорию Морской Конфедерации?! Я тебя спрашиваю, кто ты?! Отвечай! И по какому праву тут творится такой кошмар! — донесся до слуха высокий и сильный женский голос. В унисон ему угрожающе зарокотало бескрайнее Море.

Но вместо ответа Принц махнул рукой и двадцать пять золотых драконов одновременно полетели в сторону Морской Королевы.

Но не тут-то было! Морская Королева что-то прошептала огромной рыбине, и та мгновенно погрузилась в морскую пучину, то же самое сделали сотни её слуг, так что огненный шквал не причинил никакого вреда Морскому Народу. Но стоило драконам начать набирать высоту на выходе из пике, как море заволновалось ещё сильнее, и из бездонных глубин на поверхность вынырнула гигантская тварь. Её рогатая уродливая голова с зелеными глазами ящерицы смотрелась поистине устрашающе, гигантская пасть, диаметром в десять человеческих ростов, была усеяна огромными, в человеческий рост, зубами. Не успел Принц моргнуть глазом, как морское чудовище мощным ударом рогов сбил сразу пятерых драконов, летевших последними. Драконы потеряли равновесие и рухнули в воду, навсегда исчезнув в морских волнах. Остальным все же удалось взлететь в воздух и они уже готовились пойти на второй заход, но З-001 получил мысленный приказ Принца:

— Капитан, отводите драконов на остров. С морскими чудовищами вам не справиться. Это мой бой. Продолжайте зачистку пещер.

— Как прикажете, Ваше Высочество.

И драконы, набрав достаточную высоту, чтобы быть неуязвимыми для морского змея, стройной цепочкой полетели в сторону суши. Принц, опять воздев руки, точь-в-точь как это делает ныряльщик перед прыжком в воду, оторвался от земли и полетел навстречу Змею, на ходу вынимая из «кармана» на бедре два черных предмета, из которых полыхнули огненные лезвия.

Морская Королева Лора уже всплыла на поверхность и с удивлением смотрела на этого никогда не виданного ею раньше воина. Весь закованный в золотую полированную броню, с длинным пурпурным плащом за плечами, в сплошном шлеме с пурпурным плюмажем и наглухо закрывающей лицо золотой маске, с двумя пламенными мечами в руках он казался каким-то древним солнечным божеством, прилетевшим сюда вершить свой грозный суд.

— Кто ты, солнечный незнакомец, кто?! — восхищенно закричала Лора. Но незнакомец ей не ответил, продолжая лететь прямо навстречу морскому змею.

Змей, подпустив его поближе, резко выбросил вперед длинную шею с ощерившейся пастью, намереваясь на лету проглотить дерзкого противника, который по сравнению с ним был что комар перед удавом. И… ему это удалось!

Но тут-то и началось самое интересное!

Внезапно Змей содрогнулся всем телом, ещё, ещё, ещё. Изо рта его потекли потоки крови. Змей пронзительно завизжал и стал биться головой об воду, а потом — о берег, до тех пор, пока последний раз не дернувшись, не выбросился на обожженную почерневшую сушу, как это делают больные киты. Его чрево вдруг распалось и из него, весь в какой-то зеленовато-желтой дряни, вышел, как ни в чем не бывало, золотой воин с двумя мечами в руках. Только плюмаж его шлема и плащ выцвели, да доспехи кое-где почернели.

Морская Королева не могла поверить своим глазам, видя такую бесславную кончину её змея, а потом — пришла в дикую ярость.

— Ах ты желтая железка! Ну ты у меня сейчас научишься плавать — на дне! — И вместе с окружающими её сотнями зеленоволосых девушек с перепончатыми пальцами и зеленобородых мужчин она поднесла к губам морские раковины и раздался протяжный гулкий звук.

Море забурлило, зашумело, тучи заполнили собой все небо, раздалось несколько громких ударов грома, заблистали молнии, подул шквальный ветер, затряслась земля под морем, и вызванная им огромная волна — в пять десятков человеческих ростов — понеслась прямо на желтого человека. Сила удара такой волны, вызванной сотнями весьма неслабых представителей Морского Народа во главе со своей Королевой, которая могла бы поспорить с самой Триединой Премудростью, могла бы разбить на куски даже гранитную скалу, смыть в море целый город, утопить флот из сотен кораблей в одно мгновение. Так с удовольствием и злорадством думала Лора, видя, как чудовищный молот из морской воды приближается к дерзкому выскочке, бросившему вызов Ей, главе могущественной Морской Конфедерации.

Когда волна уже подходила к берегу, Принц стремительно взлетел в воздух и сделал движение руками, как бы отталкивая её от себя. И действительно, волна тут же остановилась, как будто натолкнулась на какую-то невидимую преграду…

Морская Королева Лора не могла поверить своим глазам. Ладно, если десяток фей «ЖАЛА» могли поставить щит и выжить от удара волны. Но чтобы одно существо одним мановением рук остановило гигантское цунами!!! Такое за многотысячелетнюю жизнь Лора видела впервые.

Но она не собиралась так просто сдаваться. Морская Королева взялась за руки с другими русалками и тритонами — а их были сотни. Вместе они образовали длинную магическую цепь и попытались «протолкнуть» застывшую в воздухе волну дальше, но всякий раз натыкались на какую-то невидимую непреодолимую преграду.

Лора чувствовала, что силы её иссякают. Сильное жжение охватило грудь и голову — она больше не могла бороться с незнакомцем и опустила руки. Огромная волна, вместо того, чтобы обрушиться на берег, раздавив одетого в маску человечка, вопреки всем законам природы, покатилась обратно и накрыла саму Лору и все её морское воинство. Лора едва успела нырнуть вместе с остальными русалками и тритонами вглубь океана, а вот рыбина и многие сотни брошенных на произвол судьбы животных (кроме, пожалуй, морских черепах, которые тоже успели глубоко нырнуть) были насмерть раздавлены водяным молотом, который переломал им все кости. Чудовищная рыбина, а также множество дельфинов, касаток и кашалотов всплыли кверху брюхом на поверхности бушующего Моря.

Не давая опомнится Морскому Народу, Принц перешел в контрнаступление. Недолго думая, он нырнул прямо в океан и поплыл вдогонку за Лорой. Обернувшись, Лора с ужасом увидела, как ловко плывет её золотой враг, рассекая толщи зеленой воды своим золотым телом.

«Создатель! Да человек ли это вообще?! Да кто же это?! Кто?!» — и прибавила ходу. Но даже её скорости не хватало. Враг плыл быстрее и неумолимо приближался к ней. Хотя сказать, что он плыл, значит, ничего не сказать. Он плыл примерно также, как и летел. Казалось, его просто толкает вперед какая-то невиданная сила, а сами его руки и ноги при этом оставались совершенно неподвижными.

Лора в отчаянии звала своих подданных на помощь. Но куда там! Большую их часть раскидало гигантской волной кого куда, многие из них до сих пор не могли прийти в себя от удара волны и отката. Лишь горстка фрейлин Морской Королевы, бывших рядом, попытались было перегородить ему дорогу, соорудив щит, но он одним взмахом горящего даже под водой меча разрубил его, а русалки разлетелись в стороны, отброшенные мощнейшим откатом.

Больше остановить его было некому и некогда, так как в следующий момент он нагнал Лору и, спрятав мечи, схватил её за руку так крепко и больно, что она закричала:

— Больно! Отпусти! Я сдаюсь!

А потом Принц стал также стремительно всплывать на поверхность, таща за руку за собой коронованную пленницу, а потом вместе с ней взлетел в воздух и полетел по направлению к берегу. Русалки — свидетельницы этого святотатства заплакали от горя и жалости к своей госпоже, но поделать уже ничего не могли.

Море же, лишившись своей хозяйки, тут же успокоилось, тучи — рассеялись, ветер — прекратился. Солнце почти достигло зенита, но от его появления безрадостная картина опустошенных островов Циклопов стала ещё более удручающей.

Принц приземлился на берегу вместе с Лорой и отпустил её руку. На тонком изящном молочно-белом запястье остался уродливый красный ожог. Она со слезами на глазах потирала раненую руку и бросала испуганные и яростные взгляды на незнакомца.

— Кто ты — золотое чудовище?! Кто ты и зачем сюда пришел?! Что тебе от нас надо?! — закричала она сквозь слезы. — Почему ты не убил меня?!

Но в это время один из драконов — флагман — приземлился. Капитан З-001 подбежал к Принцу и отрапортовал:

— Ваше Высочество, объекты полностью уничтожены, не осталось ни одного, уничтожены все — даже самки и детеныши. Наши потери — пятеро уничтожено, один «жук» разбит, пятеро повреждены. Мы собрали их части для дальнейшего восстановления.

— Благодарю за службу, капитан, — сухо ответил Принц.

— И ещё, господин. Её Совершенство вызывает Вас.

— Я знаю, капитан, я знаю…

По его знаку подошел один из големов, неся в руках большой зеркальный щит. Его поверхность заискрилась золотистым светом, а потом на ней показалось круглое лицо с глазницами-прожекторами.

Глаза пленной Лоры расширились от удивления. Она прижала пальцы к губам и воскликнула:

— Ч-то??? Непобедимое Солнце!

— Оно самое, твое величество, оно самое, — раздался насмешливый Голос. — Как видишь, я тебя переиграла и ты теперь в моих руках. Радуйся, что вообще осталась жива!

Морская королева мрачно понурила голову.

— Что тебе от меня нужно? Какой ты потребуешь за меня выкуп?

— О-о-о! Вот это уже деловой разговор, это я понимаю, — и золотые колокольчики переливчато зазвенели. — Итак, мои условия таковы: ты отдаешь эти два острова, очищенные от циклопов, в собственность компании «Пять подземных королей», в которой я имею контрольный пакет акций. Все добытые здесь ископаемые — мои. Остальные три острова остаются твоими, но ты прикажешь твоим одноглазым уродам не трогать агентов названной компании — 50 % добытого будет принадлежать им, 50 — тебе. Идет?

Лора стиснула зубы и кулаки. Такого унизительного договора ей ещё никто не навязывал. И это после блестящих побед в Тридцатилетней войне!!! Вдобавок уничтожены две жемчужины её морских владений, а три будут беспощадно разрыты алчными карликами ради их ненасытной жажды до золота и драгоценностей! Но делать было нечего…

— По рукам — прошипела она, опять сжимая кулачки.

Тут же из флагманского дракона, стоявшего всего в пару шагах от побережья, выскочил карлик, весь бой просидевший в безопасности в золотом чреве на мягком креслице, с длинной белой бородой, в круглых очках, красном атласном кафтане и штанишках, коричневых ботинках из натуральной кожи. В руках он нес кожаный портфель с договором. Големы принесли раскладной стол и стулья. Лора присела на один, карлик на другой, достав из портфеля бумагу, перо и чернила.

— Смею вам представится, Ваше Величество, я представитель правления компании «Пять подземных королей», купец первой гильдии Крафт. Вот, извольте, договорчик, вот тут подпишитесь, вот тут… и тут… Замечательно. Эти два острова мы получаем аренду на 1000 лет, а на те три — концессии на тот же срок, с правом продления. Средства будут переводиться через наш банк на счет Морской Конфедерации, поступления будут производиться через шесть месяцев после начала разработки…

Карлик говорил что-то ещё, но Лора его не слушала. Она как-то потерянно смотрела своими зелеными, как у кошки, глазами на эту странную бумажку, озаглавленную «Договор о взаимном пользовании Островами циклопов компанией «Пять подземных королей» и Морской Конфедерации», на стоящего неподвижно золотого истукана в маске, на этих закованных в панцири големов и совершенно ничего не понимала.

— Слушай, Непобедимое Солнце, я требую ответить мне, где ты взяла такое непобедимое оружие? Кто он? Ответь, немедленно! — наконец едва не закричала в истерике Лора. — С виду он голем, но големы не могут иметь такой силы!

Лицо скорчило издевательскую гримасу.

— Так я тебе и сказала. Сиди у себя в Море и думай теперь об этом всю вечность. Ну что, Крафт, с договором все в порядке?

— Да, Ваше Совершенство, все в порядке.

— Ну и замечательно, — удовлетворенно ответила солнечная колдунья. — Ну что ж, Лора, ты свободна! Мои слуги прибудут уже завтра, так что советую тебе предупредить циклопов не высовываться больше из своих нор. А если ты попробуешь хоть что-то против них предпринять, пленом ты уже не отделаешься — станешь кормом для рыб, как твой змей. Я ясно выражаюсь?

Лора поспешно кивнула головой, не отрывая глаз от кончиков пальцев на ногах. А потом встала со стула и, печально посмотрев на распоротое брюхо Змея и на выжженную землю острова, смахнув пару слезинок со щек, с разбегу бросилась в воду и исчезла в волнах.

— Дорогой, я благодарю тебя за проделанную работу. Операция закончена. Можешь возвращаться. Я… с нетерпением… жду тебя… как обычно… в Малахитовой…

Принц, доселе стоявший как статуя и совершенно не реагировавший на происходящее, вдруг ожил и преклонил колена перед лицом в щите:

— Я приду, Мое Совершенство, только лично проверю качество зачистки.

— Хорошо. Давай. Только поскорее. Я жду тебя.

И изображение на щите погасло.

Принц, отдав приказ готовиться к отлету, отправился в пещеры.

Почему ему вдруг понадобилось проверять «качество зачистки»? Он даже сам себе не мог ответить на этот вопрос. Ведь он прекрасно знал, что големы никогда не врут, да и ошибиться они не могли — в их головы встроены анализаторы, которые позволяют им сканировать пространство в десятки миль в диаметре, определяя наличие живых существ. А потому, если они сказали, что объекты уничтожены, значит, так оно и есть.

Но тем не менее ему хотелось ЛИЧНО проверить. И он понял, наконец, почему. Ему хотелось ЛИЧНО увидеть, какую кару понесли враги Её Совершенства, хотелось насладиться видом поверженных тварей, осмелившихся бросить вызов Его, Принца, Повелительнице.

И он наслаждался! Ему доставляло огромное удовольствие видеть эту черную стеклянную от расплавленного песка пустыню, на которой не осталось ни травинки, ни ручейка. Только голая выжженная пустошь.

А потом Принц зашел в одну из пещер. Сразу у порога — три застреленных циклопа. У всех троих — множество обуглившихся на концах дыр на теле. Дальше — больше. То там, то здесь в пещере лежат циклопы. Валяются их здоровенные каменные палицы, которыми им все-таки удалось разбить головы пятерым големам и повредить один «жук». Рядом с палицами лежат их хозяева, также изрешеченные черными рваными ранами. У двоих даже выбиты глаза. У одного — отрублены огненным мечом обе ноги. Принц даже пожалел, что бой с Морской Королевой отвлек его — он бы хотел, чтобы именно его меч отсек эти мерзкие поросшие густым волосом лапы! Гнусная тварь! Ты осмелилась бросить вызов Моему Совершенству и тебя постигла заслуженная кара! Жаль, что не я сделал это, жаль, что не я…

Циклопы валялись в разных местах и в разных позах. То на спинах, то на груди, то на боку. То изрешечены черными рваными дырами, то искромсаны мечами. Лежат отрубленные конечности…

Но, наконец, Принц добрался до самых глубин подземелья. До жилых пещер. Здесь трупы лежали уже вповалку, кучами. Видимо, их расстреливали и рубили уже даже и не целясь. Сразу было видно, что это женские и детские особи. Некоторые женские особи так и остались лежать, цепко прижав к себе своих маленьких одноглазых уродцев.

«Смешно! — подумал Принц. — Неужели эти недоразвитые твари могли подумать, что, прижав его к себе покрепче, они спасут их от лучеметов! Ха! Да они прожигают даже камень, не то, что волосатую спину!

А вот группка детенышей пыталась забиться в угол, и они были буквально на куски порублены мечами — узнать их можно только по тому, что кисть руки, лежащая сверху этой кучи потрохов — небольшого размера. А вот один пытался спрятаться в какой-то нише под потолком — видимо, воздухоотвод.

«Как же он туда залез? — подумал Принц. — Наверное, мамаша подбросила. Но его это не спасло», — глядя на черную дыру в черепе. — «Вон, его руки и голова свисают, даже отсюда видно».

Принц пошел дальше по коридору. Везде, везде горы трупов, приходится идти по ним и марать золотые сандалии в их мерзкой темной крови.

Стоп! — Принц отчетливо услышал какой-то звук из глубины пещеры. «Неужели не всех добили? — подумал он. — Я так и знал! Я чувствовал это! Даже големы несовершенны! Совершенна только Она…». Принц мысленно включил тепловизор.

Да, где-то впереди тепловая точка. Принц включил огненные мечи и пошел, аккуратно переступая через трупы, вперед.

Ещё шаг, ещё, поворот, ещё… Ага, опять жилая комната. Огромная. Посредине комнаты — грубый очаг из камней, обугленные головешки, перевернутый котел размером с человека, обрывки какие-то… уродливые деревянные игрушки…

«Любопытно…». — Принц взял в руки одну. Куколка, размером в пол человеческого роста, с большим глазом на лбу, но пропорции явно детские — большая голова, пухлое тельце… Откуда-то в голове всплыло слово «пупсик».

Раздалось глухое звериное рычание и из-под закрытого какой-то тряпкой прохода вылетело существо, ростом с человека, но с детскими чертами лица и пропорциями тела. Оно вылетело так стремительно, что даже Принц не успел среагировать, выхватило из его рук куколку и побежало было обратно, но вдруг остановился возле одного из тел. Это была крупная самка, убитая выстрелом в голову. Она лежала рядом с очагом, широко раскинув руки. Детеныш, увидев её, завизжал во весь голос и, продолжая крепко сжимать куколку в руках, опустился на колени перед убитой.

Фея уже не могла больше выносить этого ужасного зрелища. Она закричала во весь голос, совершенно забыв про то, что она видит то, что уже прошло, что изменить уже не может никто, даже Триединая Премудрость, даже — страшно подумать — Сам Создатель:

— Да остановись же ты, чудовище! Пощади хотя бы это дитя!!!

Принц поднял руку, чтобы нанести удар… Но тут в его сознание возник знакомый Голос:

— Дорогой, ты слишком долго ходишь! Я жду тебя С НЕТЕРПЕНИЕМ! Немедленно возвращайся! Я тебе приказываю — НЕМЕДЛЕННО, СЕЙЧАС ЖЕ, ты меня слышишь?

Принц мгновение поколебался, а потом выключил оба меча и быстро зашагал к выходу из пещеры.

На площадке его уже ждали заведенные драконы. Он быстро вскарабкался на спину флагмана, и тот стремительно взлетел, а за ним следом — и все остальные.

Через какую-то пару минут их уже не было. Остров был пуст, тих и… мертв. Только откуда-то из глубины пещер раздался пронзительный рев единственного выжившего детеныша…

Фея очнулась в Бассейне Грез вся в слезах. Голем аккуратно снял с её шеи предохраняющий «воротник» и она, продолжая рыдать, вышла из бассейна. Быстро оделась и вернулась на то же самое место, на площадку над пропастью, там, где состоялся её последний разговор с Азаилом. Стоило ей облокотиться на золотые перильца, как она услышала голос:

— Ну как-ссс, убедилас-с-с-с-сь? Принца нет-сссс больш-ш-ш-ш-ше, он — преображ-ж-ж-ж-жен, да-сссс. Это другое с-с-с-с-сущ-щ-щ-щество, другая рас-с-с-с-са. Другая мораль, да-сссс, вс-с-с-се другое-ссс…

Но Фея ничего не ответила ему, продолжая беззвучно рыдать — и тонкие её плечики тряслись, как от приступа лихорадки. Она размазывала слезы по щекам, утирала их кончиками волос, но остановить этот плач она не могла.

А Азаил ещё долго сидел на отвесной стене под перильцами, как паук или таракан, и не мог оторвать взгляда своих насекомьих глаз от её заплаканного лица. Он не мог понять почему, но ему было невыразимо приятно смотреть на неё. В её поведении было что-то такое, чего он был лишен многие тысячелетия, и ему не хотелось уходить… И он и не уходил. Он сидел и смотрел, смотрел и наслаждался. Ему хотелось лишь, чтобы это наслаждение он испытывал вечно.

Глава 16 Кошки-мышки

Два последующих дня Фея жила в Золотой Башне вполне спокойно и с поистине королевским комфортом. Казалось, она просто гостила у хороших людей, и все. Словно не было вовсе никакого исчезновения Принца, никакого опасного пути за тридевять земель, смертельной угрозы… Как будто бы ничего не случилось.

Фея часами спокойно гуляла по прекрасным зеркальным залам Золотой Башни, по садам с золотыми деревьями и попугаями. Между прочим, она все-таки ещё пару раз посетила Бассейн Грез и посмотрела там свои любимые оранжевые шары. Не остались без её внимания ни спортивные залы, ни библиотека, ни, конечно же, салон красоты.

В самом деле, а что ей ещё было делать? Ведь Принца-то она почти не видела! У него постоянно были какие-то дела — как будто бы он у Её Совершенства стал чем-то вроде премьер-министра — постоянно с ней совещался, выполнял какие-то поручения и всегда был занят. Только приходил на ночь. И то — лишь для того, чтобы пожелать Фее спокойной ночи, обжечь раскаленными губами её лоб и уйти обратно — опять по своим делам…

Фея беспокоилась и ревновала, но ничего пока не могла поделать — Непобедимое Солнце разговаривала с ней ежедневно, но как с гостьей, совершенно не посвящая её в свои планы. Фея нервничала, а Котенок и Щенок как ни в чем не бывало затеивали игру в лапту или в прятки, как будто были у себя дома. Их ничего не беспокоило, кроме теплого солнца, свежего ветерка и вкусного обеда (а обеды здесь были действительно на редкость вкусные!).

И вот однажды как ни в чем не бывало Котенок и Щенок решили сыграть в прятки. Поскольку Котенок постоянно проигрывал, он в этот раз решил спрятаться так, чтоб Щенок его уж точно его не нашел!

Котенок долго выбирал место и, наконец, решил спрятаться в одну очень узкую и неприметную дыру прямо под скалой в конце Золотого сада. Недолго думая, Котенок нырнул туда и стал ждать.

Щенка все не было и не было.

«Видимо, он потерял мой след», — подумал Котенок. Но стоило ему успокоиться, как на горизонте появился Щенок — тот ловко шел по следу Котенка, улавливая его запах своим большим черным мокрым носом!

«Ах, ты подлец! — подумал Котенок, гневно сжимая серые кулачки. — Вот как ты находил меня до этого! Ведь это нечестно!»

От обиды Котенку захотелось во что бы то ни стало выиграть у Щенка, несмотря на весь его собачий нюх. И Котенок полез в дыру глубже и глубже, лишь бы оставить Щенка буквально «с носом».

Однако к удивлению Котенка лаз оказался пещерой и довольно прохладной и свежей, в которой вполне можно было встать во весь рост.

«Видимо, она используется для вентиляции», — догадался Котенок, и, встав на задние лапки, пошел дальше. Он уже забыл о первоначальной цели своего путешествия — спастись от Щенка — , ему просто стало интересно — куда ведет этот лаз и где он закончится? На этот вопрос Котенок долго не получал ответа — шел он час, а может, и больше.

Тоннель постепенно становился все шире и в нем становилось все жарче.

«Видимо, он ведет в какие-то подземные кузницы», — подумал Котенок, — и оказался прав — вскоре он услышал отдаленный грохот молотов, скрежет металла и другие промышленные звуки.

Но вот, в конце концов, тоннель стал опять сужаться и разветвляться в стороны. Котенку пришлось вновь встать на четвереньки (Зверятам ведь не привыкать — они и на четырех лапках передвигаются также уверенно, как и на двух). Из множества развилок он выбрал ту, что вела вниз, в самый жар, в самый грохот.

Наконец, лаз закончился вентиляционной решеткой. Котенок взглянул через ее стальные прутья и увидел комнату. Довольно странную и красивую комнату. Она была сделана целиком из какого-то зеленого красивого камня с черными прожилками, из этого же камня был сделан длинный полированный стол и на нем — большой полированный шар.

Почему-то Котенку так понравилась эта комната, что он захотел её исследовать, так сказать, на месте, а потому он хотел было подцепить коготками замок на решетке и открыть её, но тут услышал легкий шум открываемой двери, кто-то вошел.

Котенку не потребовалось много времени, чтобы опознать в этом человеке Принца — такого роскошного золотого одеяния здесь не было ни у кого.

Принц подошел столу и сел в кресло. А через некоторое время Котенок увидел солнечный призрак, отразившийся от полированной поверхности каменного стола — он сидел на кресле, рядом с Принцем.

— Приветствую тебя, мой дорогой божественный солнцеоокий супруг! — отчетливо услышал Котенок голос Непобедимого Солнца и поразился при этом его интонации — Голос сказал это приветствие с придыханием, с чувством, с какой-то странной, чисто женской, нежностью, которую Котенок от этого существа никогда до этого не слышал.

— Приветствую тебя, Мое Совершенство, — с подобной же нежностью ответил ей Принц.

— Все ли готово внизу?

— Почти. Объем солнечного сока почти дошел до нужного уровня — осталось всего несколько часов, и после этого можно будет запаивать сосуд.

— О, не так скоро, не так скоро… — прервал его Голос. — Прежде чем начать войну, необходимо сделать ещё одно очень важное дело…

Принц вопросительно посмотрел на неё.

— Видишь ли, сразу после нанесения удара и Великого Очищения мы с тобой должны явиться обновленным расам Целестии в виде Божественной Четы Богов-Солнц, понимаешь? Но мы до сих пор с тобой не сочетались настоящим Божественным браком… — Голос еле слышно дрогнул. — И это мешает Мне приступить к осуществлению плана.

— Но мы ведь итак муж и жена! Я ведь слился с Потоком и мы с тобой… здесь… столько раз… были… вместе… — задыхаясь от нахлынувшего на него возбуждения, проговорил Принц.

— Да, духовно — мы одно целое — это верно. И моя духовная сила сочеталась с твоей, — согласился Голос. — Но брак — это не только духовное единство, но и телесное, а у меня пока нет тела… — Голос дрогнул опять.

— Но ведь оно у тебя будет после Аннигиляции, ты ведь сама мне говорила!

— Да, проклятье! — вдруг в одно мгновение Голос изменился до неузнаваемости. — Будет!!! Но оно будет духовным, и только! А я хочу иметь тело, как у тебя, ощутимым, чувственным, подвижным. Я не хочу быть духом! Я хочу иметь тело, чтобы быть с тобой одним целым, как настоящие муж и жена! Понимаешь?

— Понимаю… — медленно проговорил Принц, кивнув головой. — Значит, мое тело переживет Великое Очищение?

— Ну, конечно! Оно ведь уже очищено, оно совершенно! Никакая солнечная бомба ему не угроза.

— И что же ты предлагаешь, Мое Совершенство?

Наступила некоторая пауза. Казалось, Непобедимое Солнце собирается с мыслями, чтобы выразить что-то необыкновенно важное для неё, сокровенное, для чего ей самой не хватает слов.

— Ещё до Великого Очищения, — каким-то отстраненным, потусторонним тихим голосом сказала Она, — Я должна получить тело, чтобы сочетаться с тобой настоящим божественным телесным браком и родить сына, Люцифера, что на феином языке означает «Несущий Свет». Так предсказано было в пророчествах мурин…

— Мурин?! — удивленно спросил Принц. — Этих мерзких тараканов!?

— Тараканов?! Ха! — возмутился Голос. — Да мурины разумнее всех фей Поднебесья вместе взятых! Это главная, самая творческая, самая одаренная часть населения Целестии! Если хочешь знать — именно они передали мне секреты черной магии, благодаря которым я смогла построить Врата Потока, через которые прошла сама и провела тебя. Они когда-то были повелителями Поднебесья и выглядели иначе. Однако глупые феи позавидовали их могуществу, постепенно вызнали у них секреты волшебства, а потом обманом завладели источниками магической силы и стали против них воевать. Тогда эта гордая раса была вынуждена сойти в бездны, чтобы спастись самим и спасти свои сокровенные знания. Так как есть им там было нечего, они стали пожирать сырьем дичь, питаться кровью. От такой пищи и вечной темноты они мутировали и стали такими, какими ты их видишь сейчас, но сохранили и даже увеличили свои познания. И не забыли о мести… — на некоторое время наступила пауза, казалось, Непобедимое Солнце о чем-то задумалось, что-то вспоминает.

— Безумцы! — высокомерно усмехнулась она. — Они рассчитывали использовать для мести Меня, но Я их перехитрила и стала значительно сильнее их и превратила их в послушных стражей Моих внешних границ, от чего они, конечно, не в восторге, но ничего сделать не могут — куда им до меня, Желтой Королевы! — и она неприятно рассмеялась. Котенку стало не по себе от этого смеха — в нем была такая фантастическая гордость, самодовольство, высокомерие и жестокость, что от всей этой «гремучей смеси» его едва не стошнило.

— И что же гласят пророчества? — с нескрываемым нетерпением напомнил Принц.

— О том, что Желтая Королева, пришедшая с Запада, родит Несущего Свет, который принесет в этот мир свет. Он снимет покрывало тьмы с мурин, в которое они укутаны доселе… — Голос опять на некоторое время смолк. Наверное, Непобедимое Солнце представила себе тот момент, когда пророчество сбудется и позволила себе некоторое время насладиться приятным видением. — Я сразу поняла, что это пророчество обо Мне и стала ждать своего супруга. Я сумела с помощью магии заглянуть в будущее и увидеть твое лицо, которое я потом начертала на статуе и поместила в Аллее Влюбленных, помнишь её? — Принц утвердительно кивнул. — А потом стала разрабатывать более совершенную модель Врат, чтобы при слиянии с Потоком тело не сгорало, а преображалось. После трех тысяч лет исследований, Мне удалось это сделать. И теперь, вслед за тобой, Я тоже могу обрести тело — совершенное тело для совершенного супружества и рождения Наследника Моего могущества и совершенства!

— Но где ты возьмешь это тело? — недоуменно спросил Принц.

— А разве ты не догадался ещё?

— Фея?! — в ужасе воскликнул Принц и вскочил со своего кресла.

— Ну, да, конечно, — невозмутимо ответило Непобедимое Солнце. — А зачем, по-твоему, Я её сюда привела? Видишь, как все хорошо получается! Я обрету тело, а ты — свою любимую жену, в новом, намного лучшем качестве! Не правда ли, хорошо придумано? — раздался перезвон металлических колокольчиков.

Принц на мгновение замолчал и понурил голову.

— Но, дорогая, почему бы тебе не взять тело любой другой феи?! — вдруг с какой-то необычной настойчивостью и торопливостью заговорил Принц, вскочив с кресла. — Я добуду для тебя фею из патруля «ЖАЛА», которые постоянно шпионят за нами, или русалки… Да хоть самой Морской Королевы Лоры, клянусь!

В воздухе повисла напряженная тишина. Не дождавшись ответа, Принц снова сел на свое место. Лишь после долгой паузы медленно и жестко, четко подбирая слова, Голос ответил ему:

— Вот именно поэтому Я и хочу взять её тело! Я могла бы обрести тело и без тебя тысячи лет назад, но тогда оно мне было не нужно — Тебя со Мной ещё не было. А теперь… когда появился Ты… и она… — опять пауза.

— Помнишь, ты хотел доказать Мне свою любовь? Помнишь? — Принц молча кивнул головой. — Вот это — торжествующе воскликнул Голос — и будет твоим самым лучшим доказательством твоей любви ко Мне! Уничтожить пещерного дэва, морского змея, остановить морские волны одним жестом руки, принести к Моим ногам пленную морскую королеву — да даже саму Триединую Премудрость! — это всего лишь свидетельство твоего внешнего преображения. Я же хочу получить свидетельство того, что ты преобразился внутри, стал частью Меня, стал одним целым со Мной! Именно поэтому ТЫ САМ принесешь её Мне в жертву, сам закуешь её ручки в цепи у Трансформатора, САМ, понимаешь? И тогда, тогда Ты будешь полностью Моим, а Я — Твоей, и Мы вместе, рука об руку, пойдем вперед, навстречу вечному светлому будущему — пара совершенных солнечных божеств, родоначальников нового мира, Страны Солнца…

— А что же будет с её душой? — не слушая Её, с беспокойством спросил Принц.

— Не беспокойся! Я переселю её в специальное хранилище до поры до времени, а как настанет час Великого Очищения она аннигилируется и станет таким же светоносным духом в духовном теле, как и все прочие. Бесполым, спокойным, бесстрастным и — совершенным. Телесными будем только мы вдвоем (должны же боги чем-то отличаться от своих рабов!). И, конечно же, наши светоносные наследники и наследницы, которых будет очень, очень много! Ведь Люцифер будет только первым, не так ли? — последние слова Непобедимое Солнце произнесло с каким-то сладострастным придыханием.

А Принц опустил голову, правда всего лишь на несколько мгновений, чтобы потом вновь поднять её и, посмотрев в сторону солнечного призрака, произнести:

— Да будет трижды благословенны твои премудрые слова, Мое Совершенство!

— Ну и замечательно! — с радостным облегчение произнес Голос. — Тогда завтра на рассвете произойдет Перевоплощение, а следующий рассвет жители Целестии уже не увидят, ибо их новыми Солнцами будем Мы с Тобой, Мой божественный солнцеокий Супруг…

Котенок не помнил, как он добежал до спальни Феи. Зато очень хорошо помнил это Щенок. Обескураженный тем, что впервые в жизни не нашел Котенка в убежище, он полез за ним вглубь пещеры, улавливая запах Котенка своим большим мокрым черным носом. Щенок уже проделал добрую треть пути, как вдруг из противоположного конца пещеры на него вылетел какой-то черный вздыбленный шар и сбил его с ног. Щенок упал, ударился плюшевой головой о камень и взвизгнул, а «шар», споткнувшись об него, сам повалился навзничь.

— Котенок, ты что, совсем свихнулся? Ну, нельзя же так расстраиваться от того, что я тебя нашел! В конце концов, надо уметь проигрывать достойно! — обиженно воскликнул Щенок, потирая ушибленную голову.

Котенок же вскочил и дикими сумасшедшими глазами, ярко горящими во тьме зеленым огнем, непонимающе посмотрел на Щенка и бросился бежать дальше по коридору.

— Стой, дурачина, ну куда же ты так бежишь, будто ведро кипятку тебе на хвост вылили, а ну-ка остановись! — закричал Щенок.

Но куда там! Котенок уже скрылся за поворотом. Пришлось Щенку вспомнить веселые времена, когда они с Котенком бегали взапуски на спор или просто играли в догоняшки.

— Ну, Котенок, если я тебя не догоню, я буду недостоин высокого звания собаки! — сказал про себя Щенок и рванул что было сил за Котенком.

Конечно же, как быстро ни бежал Котенок, он был всего лишь кошкой, а кошке ни за что не обогнать собаки! Щенок скоро догнал Котенка и, прыгнув ему прямо на спину, свалил его на пол, крепко прижал плюшевыми лапками к полу и закричал:

— Очнись, Котенок! Это я, твой друг, Щенок, скажи, что с тобой случилось?! Ты что, белены объелся что ли?!

Котенок, будучи не в силах вырваться из сильных лап Щенка, несколько раз тщетно дернулся, вдруг дико посмотрел на Щенка и прокричал:

— Фея!.. Опасность!.. Умрет!.. Спасти!.. Мяу-у-у-у!!! Отпусти же меня!

Это единственное, что удалось выудить Щенку у Котенка, но этого было достаточно, чтобы оценить всю важность имеющихся у Котенка сведений. Щенок тут же отпустил его, и Котенок опять рванул что было сил к феиным покоям, а Щенок побежал следом, уже не мешая ему.

Так они выбежали из пещеры и понеслись по золотому саду. Карлики и големы на их беготню даже не обратили внимания — они давно привыкли к тому, что эти озорники постоянно носятся друг за другом целыми днями напролет.

Так друзья незамеченными добежали до комнаты Феи. Но какое же их ожидало разочарование, когда они увидели, что её комната пуста. Фея уже куда-то ушла. И Котенок, обессиленный от длительного бега и от разочарования, упал на пушистый ковер у её кровати.

— Все пропало, мяу! — со сдавленным стоном произнес Котенок.

— Не бери в голову, дружище! — хлопнул его по плечу Щенок. — Посмотри на часы — сейчас время ужина. Наверное, наша Хозяйка пошла на трапезу в Изумрудную залу. Если мы поторопимся, то и нам достанется — авось не все ещё съедят! — шутливо подмигнув, сказал Щенок.

Но Котенку было не до шуток.

— Пойдем, а то наше отсутствие там будет подозрительным…

И взявши друг друга за лапки, Зверята отправились трапезничать, предварительно договорившись вести себя там, как обычно, чтобы не подать повода подумать, что им известны замыслы Непобедимого Солнца.

А Фея действительно была на трапезе, которая совершалась в установленное время, в семь часов вечера.

Странными были эта трапезы! Ели только Фея и Зверята — Непобедимое Солнце же и Принц даже не прикасались к еде. Иногда Фея думала, зачем они вообще здесь сидят? Ей было даже неудобно при них есть — когда на тебя смотрят, как ты ешь, пара пронизывающих взглядов, кто угодно засмущается.

Благо, Зверята здорово разряжали атмосферу. Они так аппетитно ели, измазывая свои плюшевые мордочки медом, сливками и томатным соком, что без смеха просто невозможно было на них смотреть. Фея от всей души смеялась и, отерев их мордочки салфеткой, сама с удовольствием принималась за еду. Особенно её забавляло то, что стоило ей отвернуться, как Зверята тут же бросали на стол ложки, вилки, столовые ножи, и принимались за еду прямо лапками! Когда же Фея вдруг видела это, она делала «страшные глаза» и грозила им своим тонким пальчиком и притворно строго говорила:

— Ну, что вы, Зверятки мои, позорите меня перед Её Совершенством! Где же ваш этикет? Где хорошие манеры? Как будто бы вы пришли сюда не из благородного дома феи, а из разбойничьего притона!

Зверята тогда смущались, понурив плюшевые головки, и прижимали ушки — ну, просто как настоящие нашкодившие котята и щенята! Но Фея не могла на них долго сердиться. Она заботливо вытирала им салфетками лапки, и они вновь, взяв вилки и ножи, принимались за ужасно неудобную процедуру разрезания какого-нибудь помидора или огурца.

Все подобные сцены, казалось, не производили никакого впечатления на Принца. Сам прежде любитель пошутить и посмеяться над проделками Зверят, он молча смотрел в сторону пустого трона солнечного призрака и молчал, а золотая маска, которую он снимал все реже и реже (чтобы иметь возможность непрестанно видеть Непобедимое Солнце), делала его похожим на одного из бесчисленных бездушных големов.

Но Непобедимое Солнце вело себя совершенно иначе. Оно то и дело смеялось над проделками Зверят (хотя и не понятно, насколько искренно), постоянно защищала их перед Феей («дорогая, не ругайте их так сильно, они же почти как дети…»., «пусть едят, как им нравится…»., «ничего страшного, это пустяки, милочка») и постоянно вело вежливую высокосветскую беседу с Феей — точь-в-точь такую же, какую обычно и ведут между собой феи в Поднебесье — , стараясь ни на минуту не оставить её наедине со своими мыслями.

Вот и теперь в Изумрудной Зале был такой же странный ужин, тем более странный, что, поскольку Зверят на нем не было, есть его предстояло одной Фее, а Принц и Непобедимое Солнце сидели рядом и смотрели на неё немигающими глазами. Правда, и теперь Непобедимое Солнце не допускало неловких пауз.

— Ну, как, дорогая, Вам здесь живется? Все ли Вас здесь устраивает?

— Да, Ваше Совершенство, все хорошо. Таких роскошных покоев и такого радушного приема я ещё нигде не встречала. Да и Зверятам здесь нравится — после всех тягот нашего пути они просто блаженствуют, играя в ваших прекрасных золотых садах… — немного скованно отвечала Фея, не решаясь приняться за еду без Зверят — немигающие взгляды обоих «сотрапезников» отбивали всякий аппетит.

— Ну и замечательно, дорогая… Вы ешьте, ешьте, не стесняйтесь, вам нужны силы. Завтра на рассвете я хотела бы вам, как опытной волшебнице, показать одно свое изобретение, аналога которому нет во всей Целестии. Я его изобрела давно, но оценить его пока было некому — ведь феи ни с того, ни с сего объявили мне войну. О чем, признаться, я постоянно сожалею…

— А почему именно на рассвете? — обеспокоенно спросила Фея, почуяв что-то неладное. Мрачные предупреждения Азаила мгновенно всплыли перед её мысленным взором.

— Ничего странного, — послышался опять звон золотых колокольчиков. — Просто Мое устройство работает именно на рассвете. Я хотела бы, чтобы Вы, моя дорогая, увидели его в действии…

Фея внимательно посмотрела на Принца, про себя медленно считая, 1… 2… 3… 4… 10… 20… , успокаивая мысли, и увидела, как Принц при этих словах Непобедимого Солнца слегка дернул, почти совсем незаметно, своей головой. Но этого Фее было достаточно, чтобы убедиться в том, ЧТО собирается ей показать эта Желтая Ведьма. Возможно, это и было то самое, на что ей уже дважды намекал Азаил. Но считалка помогла Фее не обнаружить своих мыслей.

Вместо этого она улыбнулась и, сделав заинтересованное лицо и постаравшись пошире открыть глаза, изобразив искреннее удивление и восхищение, сказала:

— О, Ваше Совершенство, я так благодарна, что Вы оказываете мне такое доверие! Мне было бы очень интересно посмотреть на Ваше изобретение, ведь я всегда так люблю узнавать что-то новое! — и в восторге захлопала в ладоши. — Но я не уверена, что смогу по достоинству оценить Ваше открытие, ведь я малоспособна, простая посредственность. Я, как ремесленник, способна только воспроизводить готовые образцы, ничего нового творить не умею…

— Ну что Вы, ну что Вы! — торопливо прервал её Голос. — Не скромничайте, дорогая, Вы очень талантливы, Я же вижу! Преодолеть Пустыню Желаний таким способом, каким сделали это Вы… А так ловко войти в доверие Летучим Обезьянам и использовать их помощь в своих целях… Я уж не говорю про этот весьма интересный бой у Побережья… Признаться, Вы меня поразили своей находчивостью! — сказало Непобедимое Солнце, опять обнаруживая, что вся память Феи давно и тщательно ею изучена. — Вы очень, очень творческая молодая волшебница. И я думаю, что под моим руководством, Вы достигнете ещё больших высот…

Фее порядком надоела эта великосветская болтовня. Она уже поняла, к чему клонит Непобедимое Солнце, и теперь откладывать осуществление её плана было смерти подобно. Другого шанса у неё уже не будет. Это и есть тот ход, которого так ждала все эти дни Фея. И она решила пойти ва-банк (так как сработает ли её план — у неё не было ни малейшей уверенности) и начала действовать. Подобно тому, как карточный игрок, припертый, что называется, к стенке ходами сильного противника, в отчаянии выкладывает на стол единственный имеющийся у него, тщательно сберегаемый «на черный день» козырь, так и Фея перешла в свое последнее, отчаянное наступление.

— Ваше Совершенство, Вы так осведомлены о жизни страны фей, что мне иногда так кажется, что Вы и сами имеете к ней отношение, может быть, я ошибаюсь? — таким же великосветским тоном произнесла Фея, деловито разрезая ножичком большой ароматный ярко-красный экзотический фрукт, при этом внутренне содрогаясь от того, что в любой момент её намерения могут быть раскрыты.

Наступила неловкая пауза. Обычно словоохотливое Непобедимое Солнце вдруг замолчало. То ли решая, как ответить, то ли слова Феи пробудили в ней какие-то воспоминания.

Паузу прервал Принц.

— Дорогая, ну что ты? Разве может Её Совершенство относиться к феям? Она, несомненно, существо высшего порядка… — бесстрастным и каким-то сонным голосом произнес Принц.

Вмешательство Принца было для Феи явно не кстати, и она с досады хотела было огреть его хорошенько ногой под столом, но сдержалась. Разговор опять может не завязаться, как в тот раз. Но совершенно неожиданно для Феи Непобедимое Солнце ответило.

— Нет, почему, твоя догадка верна. Я действительно когда-то была в числе фей Сообщества. Это было так давно, что мне трудно даже вспомнить, когда это было…

— Я так и знала, Ваше совершенство, что это так! — изо всех сил пытаясь изобразить восторг, воскликнула Фея и захлопала в ладоши. — Мне так приятно было узнать, что мы с Вами сестры! Но скажите, пожалуйста, Ваше Совершенство, в каком ранге Вы служили в стране фей?

На этот раз пауза тянулась гораздо дольше. И опять этот противный Принц вмешался, когда его никто об этом не просил!

— Дорогая, ну, конечно, Её Совершенство была феей высшего ранга, разве это не очевидно? — говорил он опять тем же полусонным безжизненным голосом.

«Ох, как его хочется огреть, о, Создатель! Ну, зачем же он лезет, куда его не просят!?»

Но Непобедимое Солнце ответило, хотя и неохотно.

— Нет… — Голос еле заметно дрогнул. — Я была феей третьего ранга… не самого высшего… Впрочем, это было так давно!

— О, Ваше Совершенство, — притворяясь совершенной дурочкой, в восторге прокричала Фея, захлопав в ладоши, — как здорово, что у нас оказалось так много общего! Мне так отрадно знать, что такая могущественная волшебница вышла именно из фей моего ранга! А скажите, пожалуйста, а как Вас зовут, ну, как Ваше имя, то, которое было у Вас в стране фей, ещё до таинства отречения, то имя, которым Вас звала мама, помните?

На этот раз ответом ей было лишь молчание. В отражении в зеркале можно было видеть, как Непобедимое Солнце отвело взгляд от Феи и от Принца, и потупила взор, целиком уйдя в себя. И тут Принц не выдержал:

— Дорогая, ты видишь, что Её Совершенство не хочет говорить на эти темы! Какая разница, кем Она была раньше? Кому нужно это прошлое, ведь после того как феи дерзко напали на Её Совершенство, возврата к нему уже нет!

А потом, несколько сбавив обороты, уже спокойно продолжил:

— Ты, я вижу, уже поужинала, тебе пора отдохнуть, ведь тебе завтра рано вставать. Давай, я провожу тебя в твои покои и пожелаю тебе добрых снов… — С этими словами Принц встал и взял было Фею за руку…

Как вдруг в залу ворвались Котенок и Щенок и, как всегда непосредственно, прыгнули на свои места и как ни в чем не бывало сразу же стали уплетать разложенные на столе яства, как будто бы неделю ничего не ели, и притом опять голыми лапками!

В другой бы раз Фея со стыда умерла от такого вопиющего нарушения этикета, но в этот раз она облегченно вздохнула — неожиданный приход Зверят давал повод остаться ей за столом ещё на какое-то время. Но все-таки внешне Фея сделала «грозный» вид и, покраснев, строго сказала:

— Зверятки мои дорогие, что это вы себе позволяете, а-а-а?! Сколько ж вы будете меня позорить перед нашей Хозяйкой?! Создатель, ну, когда же вы научитесь правилам поведения в приличных домах?!

— Тише, тише, дорогая, — раздался неожиданно мягкий голос Непобедимого Солнца. — Пусть едят, как они привыкли, не надо их отчитывать. В их непосредственности есть что-то забавное, детское…

— А у Вас, Ваше Совершенство, когда Вы были феей, — воспользовавшись репликой Непобедимого Солнца, тут же перешла в атаку Фея, — тоже, наверное, были Зверята, да? Интересно, а какие они у Вас были? Тоже Щенок и Котенок или какие-нибудь другие? Мне так интересно обо всем об этом узнать, ведь, оказалось, что мы так с Вами похожи!

На этот раз неловкого молчания на её вопрос не было.

— Признаться, дорогая, на эти вопросы я уже ответить не смогу… — металлический голос едва дрогнул, а потом как-то уж слишком торопливо продолжил. — Дело в том, что это было так давно, что Я уже и не помню, совсем не помню… Мне ведь так много лет, я так давно не было в Поднебесье, все забывается…

Этого и ждала от Непобедимого Солнца Фея. На это и был весь её расчет. И она не замедлила воспользоваться минутой, применяя давно заготовленный для этого случая удар.

— Но ведь это не трудно, Ваше Совершенство! Вот, посмотрите сюда, и Вы сразу все вспомните! — и с этими словами Фея неожиданно стремительно выхватила из лифа платья Зеркало Правды, направив отражающую поверхность прямо в лицо Непобедимого Солнца, НИКОГДА НЕ СМОТРЕВШЕГОСЯ В НАСТОЯЩЕЕ ЗЕРКАЛО!

Внезапно всю залу затрясло, как от землетрясения. Трон Непобедимого Солнца рухнул на пол. Все колдовские зеркала в один момент почернели и потухли. Принц, вскочив было сначала, чтобы отобрать у Феи Зеркало Правды, согнулся от боли и рухнул на землю в диких судорогах. А весь дворец огласил такой нечеловеческий вой, от которого Зверята попадали со стульев на пол и спрятались прямо под стол от страха, заткнув уши лапками. Фею же прошиб холодный пот, она на какое-то время совершенно оглохла, но хватку не отпустила и даже удержалась на стуле. Ровный золотистый свет, всегда освещавший залу, погас, и все погрузилось в кромешную тьму.

Что было дальше, Фея не помнила, потому что её силы иссякли, и она упала без чувств.

Изумрудно зеленая лужайка была небольшой, всего шагов в тридцать в диаметре, но для маленькой малышки Лили она казалась целым миром. Взрослая фея пройдет её и не заметит, но малышка Лили проводила на этой лужайке дни напролет.

Создатель! Сколько всего здесь было интересного! Вот большой муравей тащит на себе вдвое превосходящую его деревянную былинку — какой работяга! А вот бабочка с белыми крылышками порхает от цветка к цветку — она собирает сладкий нектар своим пушистым длинным хоботком, напоминающим соломинку, через которую обычно Лили пьет розовый сок. А вот и шмель как маленький медвежонок сердито жужжит, перелетая с одного клевера на другой, — какой он забавный толстячок! Такой неуклюжий, такой важный! А вот маленькая гусеница ползет по травке — ей нужно много кушать, чтобы стать потом бабочкой!

Как все это было притягательно для любознательной крошки Лили! Целыми днями напролет она готова была наблюдать за этими такими крохотными, такими милыми существами!

— Ли-и-и-и-ли-и-и-и! Дорогая моя, дочурка, ты пропустишь обед! Пойдем, я сделала для тебя стакан вкусного розового сока и суп из розовых одуванчиков, иди ко мне, дорогая! — позвал откуда-то маленькую исследовательницу нежный женский голосок.

— Мам, я не хочу! Можно я ещё погуляю? Я совершенно не хочу есть!

— Не капризничай, детка, — с легким укором произнес материнский голос. — Ты же знаешь, что маленькие девочки должны слушаться маму! Идем, тебя ждет обед!

Лили очень любила свою маму. Как звали маму, Лили не знала — только её номер, но свою маму она не могла перепутать ни с кем! Такая красивая, такая стройная, с длинными вьющимися золотистыми волосами и круглым лицом с золотистой кожей, покрытом веснушками. А какие у нее были глаза! Как большие горные озерца, темно-синие и яркие! Лили очень гордилась красотой своей мамы и хотела быть во всем похожей на неё. «Моя мама — самая лучшая!» — любила говорить Лили.

А мама, в свою очередь, души не чаяла Лили. Они были как две подруги, тем более, что Лили как две капли воды похожа на свою маму.

Мама для Лили была больше, чем мама — она для неё была всем. Ведь отца Лили никогда не знала и братиков и сестричек у неё почему-то тоже не было. Зато были мамины Зверята! Их было трое — Щенок, Котенок и Осленок. Один из коричневого, другой из серого, а третий из черного плюша. Такие забавные! С глазками из цветных пуговиц! С такими длинными ушками и круглыми лапками! Просто прелесть. Лили очень любила с ними возиться и посвящать их в свои маленькие детские тайны и даже спать с ними на одной постельке! Они так умилительно обнимали её со всех сторон своими плюшевыми лапками! Правда, сейчас все трое Зверят остались дома помогать мамочке накрывать на стол — да и в деле исследований разных лесных букашек они вряд ли могли ей чем-то помочь.

Да, Лили очень любила свою мамочку, очень… Но почему-то сейчас ей захотелось настоять на своем — во что бы то ни стало.

— Я не детка и не маленькая девочка, мама, я — фея, и обедать я не пойду-у-у-у! — прокричала крошка Лили — желтенькая, хорошенькая, как одуванчик, с лицом, усыпанным розовыми веснушками, в желтеньком ситцевом платьице в красный горошек. С этими словами она расправила маленькие крылышки и, как тот самый неуклюжий шмель, громко жужжа взлетела в воздух и что есть сил полетела прочь.

— Лили, детка, где же ты? Куда ты подевалась, дочка моя? — раздался встревоженный материнский голос. — Лили, ну, где же ты?!

Но Лили и свет простыл…

Она сразу же взяла большую высоту, чтобы лететь над кронами деревьев — так быстрее. Лили почему-то захотелось улететь как можно дальше от мамы, чтобы её надоедливый голос больше не отвлекал её от наблюдения за всеми этими букашками, не мешал ей находиться в своем уютном маленьком мире!

Вдруг лес стал стремительно меняться. Светлые березы, липы и осины сменились темными елями и кедрами. Эта часть леса была совершенно незнакома Лили! Тут ей стало страшно.

«Куда же я залетела?» — с тревогой подумала она. Вдобавок, и лететь она устала, и надо было срочно передохнуть.

Недолго думая, Лили пошла на снижение и приземлилась на небольшой островок посреди болота. Высокие ели и кедры полностью заслоняли солнце и внизу царил пугающий полумрак. Вдобавок от болота исходили неприятные гнилостные запахи, и оно периодически издавало протяжные пугающие звуки вырывающихся на свободу болотных газов. Лили стало жутко и она заплакала, позвала маму. Но никто не отозвался. Только болото продолжало издавать пугающие утробные звуки.

Лили плакала недолго. Вскоре она услышала какое-то легкое шебуршание, затем шорох превратился в треск — как будто кто-то продирался сквозь чащу. Малышка до смерти испугалась и замерла, не в силах шелохнуться.

Вдруг она увидела, как на полянку выбрался маленький олененок, такой ещё юный, на тоненьких ножках, весь покрытый светлым пушком. От феи его отделяла только мутная болотная жижа.

— Ой, олененочек! — в восторге ахнула Лили и протянула к нему свои маленькие, ещё по-младенчески пухленькие ручки. — Какой красивенький, какая лапочка!

Олененок, увидев её, сначала испуганно шарахнулся в сторону, но затем, увидев, что фея ещё ребенок сам потянулся к ней. Робко переступая с ноги на ногу, он подошел к самому краю болотной жижи и удивленно уставился на фею своими карими, ещё по-детски несмышлеными глазками. Это длилось всего несколько мгновений, но для Лили не было мгновений счастливей! Такой хорошенький, такой чудненький, такой маленький олененочек! Такие кроткие карие глазки, такие тонкие неуверенно стоящие на земле ножки с маленькими коричневенькими копытцами, такая светло-коричневая шубка!

— Какой хорошенький… — только и успела прошептать маленькая фея.

Но тут послышался треск. Сначала Лили подумала, что это мама олененка бежит за своим детенышем и уже приготовилась наблюдать умилительную сцену их встречи.

Однако олененок всхрапнул, дико выпучив свои большие круглые карие глазки, взвизгнул и опрометью бросился бежать, но было уже поздно. С трех сторон, перерезав ему пути к бегству, на поляну выскочили три огромных страшных волка — ростом с порядочного дога. Шерсть на их спинах поднялась дыбом, страшными желтыми голодными глаза и отверстые пасти, утыканные большими белыми острыми зубами, не предвещали ничего хорошего. От ужаса Лили не могла пошевелить и пальцем. Крик застрял в горле, так и не вырвавшись наружу. Она впервые видела этих лесных чудовищ, ведь она даже и не подозревала об их существовании!

Олененок, видя, что он окружен, встал прямо у кромки трясины и жалобно посмотрел в сторону Лили, как бы моля её о помощи, издавал какие-то странные звуки, напоминающие то ли мычание, то ли блеяние. А Лили, не понимая, что делает, протянула к олененку свои ручки и произнесла единственное заклинание, которому её успела обучить мама — раздался хлопок и воздух вокруг олененка наполнился ароматом роз и жасминов, а сверху на него посыпался ворох лепестков… Это единственное, что могла сделать юная фея… А в следующее мгновение волки набросились на олененка — один из них перегрыз ему глотку, из которой тут же фонтаном полилась кровь, а двое других стали рвать на куски ещё живое, судорожно дергающееся тельце.

И тогда Лили закричала — так громко, как никогда в жизни!

Волки только теперь заметили её присутствие. Испустив утробный рык, волколаки подошли прямо к кромке болотной воды, отделявшей от них Лили. Даже для этих быстрых и умелых хищников прыжок на такое расстояние мог закончиться гибелью. А потому на прыжок они и не решались — нетерпеливо бродя по кругу, бросая злобные взгляды на фею и щеря свои страшные окровавленные пасти.

А Лили все кричала и кричала своим высоким тонким пронзительным голоском — пока хватало сил, слезы градом текли по её бледным от переживаний щекам. Наконец, силы оставили её и она не потеряла сознание, мешком рухнув на болотный мох.

Очнулась Лили в своей маленькой деревянной кроватке, у себя дома. Она лежала, плотно укутанная по самый подбородок ватным одеялом, сшитым мамой из разноцветных лоскутков. Головка и горлышко её были заботливо перевязаны полотенцем.

— Как же ты нас напугала, детка! — мягко, с укором, произнес такой знакомый, такой нежный материнский голос. Лба Лили коснулись теплые и ласковые материнские руки. — Хорошо ещё Зверята заметили, куда ты улетела! Мы с ног сбились тебя искать! Пришлось мне поднимать на ноги всех Хранительниц! Создатель, у меня сердце чуть не разорвалось, когда я увидела, что ты там, на этом острове, лежишь как мертвая, а эти ужасные волколаки ходят рядом! — По щекам матери поползли крупные с горошину слезы.

— Мамочка, почему так… Почему так, мамочка… Почему олененок… Почему… — тельце Лили содрогалось от рыданий. Она отвернулась к стене и беззвучно рыдала.

— Прости меня, детка… Это я не уследила… Этим тварям опять удалось прорваться за Предел…

— Мамочка… Почему олененок… Почему, мамочка… ПОЧЕМУ!!! Ответь, мамочка! Он ведь такой хорошенький, мамочка! Почему!!!

— Тише, тише, деточка, тише… Сейчас придут Зверята, тебе почитают сказку, все будет хорошо… Тише, тише… А вот и они!

К кровати тихонько, на цыпочках подошли все три Зверенка.

— А какую мы тебе сказку сейчас споем, Лили, какую интересную! — в один голос закричали деланно задорными голосками Зверята. Котенок и Щенок тут же достали из-за спины губную гармошку и дудочку, а Осленок — книжку с нотами.

— Не хочу сказку, не хочу, оставьте меня в покое! Мамочка, почему олененок умер, почему, ответь мне мамочка! Не хочу сказку! Не хочу! — в истерике закричала Лили. Её кругленькое личико опухло от плача, как и её веки. Ручки сжали пальчики в кулачки, как бы угрожая кому-то.

— Доченька, милая, тише-тише… — нежные материнские руки гладят растрепавшиеся золотистые локоны, вытирают слезки со щечек, а материнские губы целуют кулачки. — Такова жизнь, доченька… Одни умирают, другие рождаются. Такова жизнь. И сказки не всегда кончаются хорошо… И добрых героев иногда побеждают злые… Такова жизнь…

— А я не хочу так, я не хочу, не хочу слушать таких сказок, НЕ ХОЧУ!!! Я не хочу, чтобы оленята погибали, не хочу! ХОЧУ, чтобы все жили, ХОЧУ, ХОЧУ, ХОЧУ, ХОЧУ, ХОЧ-У-У-У-У!!!! — забилась Лили в истерике, а потом, громко зажужжав крыльями как рассерженная пчела, взлетела в воздух и закричала. — Когда я стану взрослой феей, я сделаю так, чтобы оленята не умирали и никто не умирал, я так ХОЧУ, ХОЧУ, ХОЧУ, ХОЧУ-У-У-У!!! — и, метнув в Зверят подушку, Лили спряталась под одеяло, отвернулась к стенке и громко-громко зарыдала. Её маленькие пухленькие плечики мелко затряслись.

Тогда мама, повернувшись к Зверятам и подмигнув им, достала свой волшебный деревянный гребешок, который навевал сладкие добрые сны, и стала причесывать золотистые, ещё такие короткие волосики малышки Лили. А в это время Котенок и Щенок заиграли на своих музыкальных инструментах простую и спокойную мелодию, а под эту мелодию Осленок запел своим немножко гнусоватым, но таким забавным и добрым голоском добрую-предобрую сказку.

Плечики маленькой Феи перестали дергаться, дыхание стало ровным, она перевернулась на спину и погрузилась в глубокий сон, где ей снилось, что тот самый олененок с кроткими коричневыми глазками и тонкими ножками остался жив и по-прежнему весело прыгал по лужайке. И малышка Лили засмеялась прямо во сне…

Все это в один миг промелькнуло в сознании Непобедимого Солнца, когда Её взгляд скользнул по поверхности волшебного Зеркала Правды, но этого мига хватило с избытком. Давно забытые воспоминания, спрятанные в самых дальних уголках Её сознания, давно ушедшая в неизвестность жизнь, расплавленная в солнечном Потоке, забытый, похороненный за золотыми, бездушными, как гробовые доски, плитами мир. Мир, который не умер, мир, который никогда и не умирал, мир, который вырвался на свободу под действием чудесной силы Зеркала Правды. Мир, который НИКОГДА Ей больше не даст покоя. И никогда Она уже не будет прежним, пылающим, беспощадным, как палящее солнце пустыни — Непобедимым Солнцем!

Глава 17 Закат Непобедимого Солнца

Фея очнулась от забвения на той же самой постели, в тех же самых покоях, что и пять дней тому назад, после чудесного спасения из лап мурин. Но в этот раз она довольно быстро, практически сразу же, вспомнила все произошедшее вчера и была немало поражена. Во-первых, почему она в постели, а не, в лучшем случае, в погрузившейся во мрак трапезной, а в худшем, в тюрьме в кандалах или в золотых цепях у магического трансформатора. А во-вторых, куда пропало Непобедимое Солнце, которое обычно обнаруживало себя сразу же по пробуждении Феи, по крайней мере, так было все последние три утра.

Фея не торопясь встала с постели и ахнула от удивления: магические зеркала погасли! Покрытая по всему периметру магическими зеркалами комната стала совершенно другой — зеркала не действовали — ничего не освещали и ничего не отражали. Более того, все до сих пор закрытые потайные двери стояли настежь раскрытыми, так что теперь можно было совершенно беспрепятственно покинуть комнату, не дожидаясь разрешения Непобедимого Солнца!

Фея бросилась к окну и увидела, что золотые некогда деревья в саду также поблекли, золотая листва с них опала, а золотые попугаи, мартышки и канарейки лежали под деревьями неподвижно, подобно механическим игрушкам, у которых кончился завод.

Не успела Фея как следует осмыслить происходящее, как к ней в комнату ввалились довольные Зверята. Они были крайне возбуждены, их глазки горели ярким радостным огнем:

— Хозяйка, хозяйка, что-то случилось… что-то случилось… все зеркала погасли… все двери открыты… Колдуньи нигде нет… Попугаи подохли… Големы стоят неподвижно… Ур-р-р-р-а! — наконец, проорали оба. — Мы победили! — И пустились в пляс прямо у кровати Феи.

— А где Принц? — с тревогой спросила Фея, сжимая ручки замком на груди — в её груди все похолодело: а вдруг вместе с магией Непобедимого Солнца погибнет и сам Принц. Совершая свой дерзкий выпад против Непобедимого Солнца, она об этом даже и не подумала! — Что с Принцем? Говорите!

Зверята тут же прекратили плясать и тоже с тревогой посмотрели на Фею.

— Не знаем… Мы нигде… мы нигде его не видели, хозяйка, нигде-нигде… — замотали они своими смешными плюшевыми головками.

— А как я оказалась здесь, на кровати? — с ещё большей тревогой спросила Фея.

— Не знаю, — ответил Щенок. — Мы с Котенком очнулись недавно под столом, куда и спрятались от её воя, потом пробежались по центральным залам, вышли на улицу, а потом — сразу к тебе.

— Понятно, — мрачно сказала Фея, — точнее, ничего не понятно… Ну что ж, Зверята, идемте искать Принца и Непобедимое Солнце — что ж ещё нам остается делать?

— В один миг, хозяйка! — подхватил Котенок. — Пусть чуткий нюх Щенка выведет нас на Принца!

— А-ав! Мой нос меня ещё никогда не подводил! — с гордостью сказал Щенок и принялся деловито обнюхивать комнату в поисках запаха Принца. И результат долго не заставил себя ждать.

Поиск Принца не занял у друзей много времени. Щенок быстро взял след, и Фее с Котенком осталось только следовать за их плюшевым поводырем. След вел через все центральные залы прямо вниз, в Малахитовую комнату. По пути Фея везде видела одну и ту же картину — потухшие блеклые ничего не отражающие зеркала (как старое, уже не блестящее, золото), полумрак, гробовая тишина. Золотые големы, ещё недавно сновавшие из стороны в сторону с различными предметами и поручениями, стояли как неподвижные статуи. Драгоценные камни не сверкали, лишенные источника света. Анимационные картины — неподвижны. Мозаики, витражи и гобелены также поблекли и как-то разом постарели. Вообще, из Золотого Чертога как будто бы ушла какая-то невидимая струйка жизни, питавшая его. Так бывает, когда душа покидает тело. Тело ещё сохраняет остатки тепла, ещё не начало разлагаться и смердеть, сохранив знакомые черты, но в них уже нет жизни, что-то невидимое покинуло его. Ходить по такому чертогу было скучно, неуютно и немножко жутковато. Он более стал напоминать дом с привидениями, склеп, мавзолей, а не королевский дворец.

Щенок дошел до Изумрудной Залы, потом они прошли к Лестнице, ведущей на подземные этажи, потом спустились на 20 ярусов вниз, затем прошли по пустынным мастерским (даже вездесущие карлики куда-то попрятались!) и в конце концов добрались до небольшой зеленой дверцы, ведущей в малахитовую комнату — любимое местопребывание Принца. Дверца была, как и все остальные когда-то неприступные двери Чертога, не заперта.

Когда Фея переступила порог комнаты, она ахнула от удивления. За круглым малахитовым столом — таким знакомым Котенку! — сидел Принц. Правда, сказать, что он сидел, значит, ничего не сказать. Он действительно сидел на стуле, но всем телом облокотился на поверхность стола, как спящий ученик на скучном уроке, положив голову на руки. Золотая маска валялась на полу. Было непонятно, жив вообще Принц или он просто спит.

Фея, сведущая во врачебном искусстве, едва сдерживая волнение и тревогу, подошла к Принцу и пощупала пульс на его шее. Пощупав, она облегченно вздохнула. Пульс был, хотя и очень слабый. Да и температура тела резко упала — теперь прикосновение к коже Принца уже не обжигало.

«Слава Создателю! — подумала Фея. — Принц остывает — значит, есть надежда».

— Эй, Зверята, помогите мне поднять Принца — он такой тяжелый! — и положить его на стол. Мне нужно его осмотреть! — сказала Фея.

Зверята взяли Принца под руки и при помощи Феи положили его на поверхность стола, как кладут больного на операционный стол. Тело его было обмякшим и безвольным, как у человека в состоянии глубокого сна или в коме.

Однако, перевернув при помощи Зверят Принца лицом вверх, Фея ахнула от ужаса и закрыла руками глаза. Лицо Принца было мертвенно бледным, даже каким-то сероватым, почти как у покойника. Губы подернуты легкой синевой, словно от холода, а под глазами показались глубокие, почти черные тени. Руки были холодными, почти ледяными, также мертвенно-белого цвета.

Фея приоткрыла веко и провела огарком свечи рядом с глазом — глаза не реагировали на свет. Принц находился в глубокой коме.

Фея совершенно не знала, что делать. При полном отсутствии на теле каких-либо повреждений или температуры, Принц почти не подавал признаков жизни.

И тут нервы Феи не выдержали. Она присела на стул и заплакала. Она впервые не знала, что делать, как спасти Принца!

— Хозяйка, не плачь, Прекрасная Фея, не плачь, — подергал её за плечо пушистой плюшевой лапкой Котенок — самый сообразительный из Зверят. — Я, кажется, знаю, что делать — надо найти Непобедимое Солнце! Может, она знает, как оживить Принца!

— А где я найду её, скажите на милость? — сквозь слезы проговорила Фея.

— Мы со Щенком пробежимся по всем комнатам и залам, — и мигом её найдем! — С этими словами Зверята, недолго думая, тут же скрылись за дверью.

На этот раз поиск затянулся. Зверят не было добрых пару часов.

За это время Фея предприняла не одну попытку поставить на ноги Принца, но все они закончились неудачей. Во-первых, у Феи попросту с собой ничего не было — ни Волшебной книги, ни «Настольной книги Фей», ни магических предметов, ни волшебной палочки. Фея могла бы при помощи Анализатора проникнуть в сознание Принца и попытаться изнутри выяснить причины болезни, но Анализатор бесследно исчез после нападения мурин, а без него она была совершенно безоружна. Ну что тут поделаешь!? Чего нет — того нет!

Попытка же бить его электрошоком или тепловыми ударами ни к чему не привела. Его тело дергалось, как тряпичная кукла, но сердце чаще биться не стало.

Первым прибежал Щенок.

— Хозяйка, а-ав, я нашел её, я нашел! — тявкнул, тяжело дыша, Щенок, как и все собаки после долгой пробежки вытащив почти на всю длину розовый мокрый язык.

— Где?

— В Библиотеке, там много-много книг, аж потолка не видно. Я видел. В одном месте одна книга висела в воздухе и сама собой перелистывалась! Я сам видел. Сначала я подумал, что за чудо, а потом догадался — это Она её листает! Бежим скорее, пока она не ушла оттуда! А-ав! — И с этими словами итак запыхавшийся Щенок побежал наверх, а следом за ним — Фея.

Прибежав в Библиотеку, Фея действительно увидела чудную картину. Большая толстая книга в кожаном переплете, страниц этак под тысячу, висела в воздухе посреди зала и сама собой медленно листалась. Такого Фея отродясь не видывала!

Некоторое время Фея не могла произнести ни звука. Но её опередил Голос:

— Я вижу, с Вами все в порядке, дорогая. Отрадно видеть, что Вы не пострадали.

— Да, Ваше Совершенство, мне…

— Не называй меня так больше, прекрати! — резко оборвал её Голос. — Ты ведь не хуже меня знаешь, что никакое я не совершенство!

— Как прикажете, Госпожа, — робко пролепетала Фея.

— Удивительно устроено сознание разумных существ, не находите, дорогая? — проговорил уже спокойнее Голос. — Оно может тысячелетиями думать об одном и не думать о другом, а потом вдруг в один момент все меняется и нас уже не интересует первое…

— А что же Вас интересует, Госпожа? Что Вы читаете? — воспользовалась поводом задать вопрос Фея.

— Подробную хронику истории Острова Фей, том №850, он как раз описывает события периода моего детства. Ищу и никак не могу найти имя моей матери… А ведь она была феей 3-го ранга — упоминания о ней обязательно должны быть где-то здесь! Но не могу их найти, не могу! А ведь не выяснив её имя, я не смогу узнать, жива ли она до сих пор…

От удивления Фею бросило в жар. Она впервые воочию убедилась в действенности своего плана. Шанс победить Непобедимое Солнце через возвращение ей забытого ею прошлого был один на тысячу, и он сработал (правда, только благодаря случайно попавшему в её ручки Зеркалу Правды… )! Да только результат оказался не совсем тем, какой она ожидала…

— Осмелюсь Вас потревожить, Госпожа, — опять робко вставила Фея, вставая на цыпочки, чтобы видеть летающую где-то под потолком и листающуюся саму собой книгу. — Мы можем вместе немного погодя отправиться на Остров Фей, и я уверена, что Триединая Премудрость откроет Вам имя Вашей матушки — от неё ничего не сокрыто…

В ушах отвратительно забренчал металлический колокольчик.

— Милочка, о чем ты говоришь? На Острове Фей меня ожидает не матушка, а моментальное распыление на атомы, а может и на кварки. — И металлические колокольчики зазвенели ещё громче. — Я давно объявлена в международный розыск, многие тысячи лет назад, дорогуша! Назад мне дороги уже нет…

— Есть, Госпожа, есть! Я завтра же отправлюсь на Остров, упаду на колени перед Их Премудростью и буду умолять Их простить Вас, ведь Вы покаялись и полностью исправились! Я умолю её! Я скажу, что Вы — хорошая, Вы — добрая, Вы — самая лучшая фея на свете, Вы… — Фея уже не знала, как ещё положительно охарактеризовать свою недавнюю соперницу.

Повисла неловкая пауза. Даже висящая в воздухе под потолком библиотеки книга перестала листаться.

Затем тишину нарушил сдавленный тихий голос.

— Ты… ты… действительно… .ну, действительно… считаешь, что… что… И это после всего того, что я тебе сделала?

— Да, ты — добрая, хорошая, ты — самая красивая фея на свете! — затараторила вдруг Фея, словно боясь, что её вот-вот прервут или уличат во лжи, и слова из её уст полились как из рога изобилия. — Ты могла меня и моего Принца тысячу раз спалить огнем, но не тронула нас, ты спасла меня от кровожадных мурин, ты приютила у себя дома и вела со мной такие добрые беседы, ты… — очень хорошая, добрая, ты — настоящая, моя единственная подруга, с которой мне так хорошо было общаться, правда! Большинство фей даже не способны на такую дружбу как ты, правда!

Но Голос, вопреки её ожиданиям, не прерывал её. Казалось, Невидимая Собеседница ловила каждое её слово, а, может, выжидала?

— Признаюсь, что ты тоже… мне понравилась, Фея, — медленно и задумчиво проговорил Голос. — Ты вернула мне воспоминания, такие дорогие, самые дорогие на свете воспоминания, ты и… твои Зверята — они ведь в точь-в-точь, как мои… когда-то… То, что украл у меня солнечный поток тогда… на вершине Золотой Горы… Ты… вернула… Ты думаешь, у меня есть ещё шанс? Вернуться… ну… на Остров фей… вернуть… тело?

— Ну, конечно! Я в этом уверена! Я обо всем договорюсь, мы обязательно найдем способ вернуть тебе тело! Ты вернешься, мы будем друзьями, ты будешь жить с нами, на лужайке, в моем домике, с Принцем! — опять затараторила Фея, как бы в молитвенном жесте сцепив ручки на груди, как бы говоря этим — только бы это чудо не прекратилось, только бы Непобедимое Солнце никогда снова не стало прежним!

— Ах, с Принцем?!

— Да, с Принцем, ведь он так любит твое общество! Он так ценит твою дружбу! Правда!

— Да-а-а-а, Принц… — мрачно произнес Голос. — Здесь я вряд ли могу тебя обнадежить, милочка… Принц вряд ли останется жив, а если и останется — то из комы не выйдет уже никогда…

— ЧТО-О-О?! — прекрасные голубые глаза Феи наполнились слезами.

— К сожалению, это так… — упавшим, печальным голосом сказала «лучшая подруга». — Видишь ли, слияние с Потоком привело к сильной мутации природы Принца. Он уже не может жить как обычный человек. Он должен питаться силой Солнца… Я, в отличие от него, тела не имею, а потому я не так не завишу от этого (хотя и мне тоже плохо, даже сейчас чувствую себя отвратительно, но умереть я всё-таки не могу), а его тело уже преображено, он не может без питания…

— И… ч-что же… б-б-удет… — дрожащими губами прошептала, хватаясь руками за сердце, Фея.

— А ничего, моя дорогая, ничего. Он просто скоро умрет. Более того, даже раньше, чем от голода, он умрет от тоски, ибо слияние с Потоком вызывает сильное привыкание на самом глубинном уровне, без стимуляции центра удовольствия в его головном мозге он просто не выйдет из глубочайшей депрессии, никогда… Прости, но я ничем уже не могу ему помочь…

— Но… как… — рот Феи открывался, но произнести ничего она не могла.

— Ты думаешь, почему же я тогда отключила его от Потока, как, впрочем, и себя? — с горькой усмешкой произнес Голос. — А как иначе? Или ты хочешь, чтобы твой дорогой Принц продолжал быть слепой машиной, исполняющей мою волю, сверхчеловеком, который может летать без всяких крыльев со скоростью 500 миль в час, плавить горы одним взглядом и высчитывать расстояние до ближайшей звезды за мгновение и притом думать только обо мне, моих совершенствах, моей красоте и мечтать только о том, как бы очередной ночью не получить через меня очередную дозу слияния с Потоком, да? Или ты хочешь, чтобы я опять держала тебя в плену и готовилась завладеть твоим телом?! — И металлические колокольчики просто оглушили Фею и Щенка.

Фея упала на колени и закрыла лицо ручками. А Щенок уже не скрывал, что во весь голос рыдает, жалобно подергивая длинными коричневыми плюшевыми ушками и плюшевым хвостиком. Ему было до слез жалко и бедного хозяина, и несчастную хозяйку.

— Мне очень жаль… — также печально, каким-то замогильным голосом сказало Непобедимое Солнце. — Но такова жизнь… Разве ты об этом не думала, «моя единственная подруга»? О том, что борьба со злом может окончиться успешно, но только не для тебя? Разве ты не думала, что ценой спасения мира будет твое личное счастье с Принцем? Радуйся ещё, что у тебя остались дети. У моей матери, после моего побега из страны фей, вообще не осталось ни мужа, ни детей, а я вдобавок к этому не имею и тела…

Наступила тяжелая и долгая пауза, прерываемая только всхлипываниями Щенка и Феи.

— Ну, ладно, прекратите! Не могу на вас смотреть, тошно! Есть одна надежда. Если Принца вынести на яркий солнечный свет, ему будет лучше. Возможно, он не так быстро умрет. А если его тело прогревать у горячей печки, ему будет ещё лучше…

Не успела она договорить до конца, как Фея и Щенок тут же вскочили и вприпрыжку побежали в Малахитовую комнату.

— Эй, вы куда? — удивленно окрикнуло их Непобедимое Солнце. — Вы же не поднимите его снизу, он тяжелый!

Но куда там! Хлипкая, но все же надежда спасти Принца окрылила обоих и они, не останавливаясь, бежали до самой Малахитовой комнаты. А потухший солнечный призрак, вздохнув и положив книгу обратно на полку, не торопясь отправился следом.

Как и предсказывал Призрак, вытащить Принца наверх оказалось делом далеко нелегким. Его тяжелое и обмякшее тело совсем не слушалось. Даже подхваченный по пути Котенок не помог решить эту задачу. Вспотев до нитки, трое друзей сумели протащить Принца только на один ярус вверх — Фея держала его за руки, а Зверята за обе ноги. Но и в таком виде они несколько раз падали, перемазавшись в строительной грязи мастерских с ног до головы. Когда силы были совсем на исходе, тело Принца вдруг само собой поднялось в воздух и полетело вверх по лестнице. Сначала у друзей глаза полезли на лоб от удивления, а потом они поняли, кому они обязаны так своевременно пришедшей помощью.

Вскоре тело Принца уже лежало на каменистом плато Золотой Горы. Солнце, на их счастье, было в самом зените и палило необыкновенно горячо. Принц сразу же стал подавать признаки жизни. Его дыхание участилось, щеки чуть порозовели, тени под глазами стали меньше.

Зверята, недолго думая, наломали дров из окрестных горных кустарников, разожгли большой костер и положили Принца рядом, а на костер поставили чан с водой и накипятили воды. Кипятком они стали смачивать его лицо, грудь, руки и ноги. Обычный человек не смог бы выдержать такого ни минуты. Но Принц, наоборот, стал понемногу оживать — из его груди раздался то ли вздох, то ли стон. Но в сознание Принц так и не пришел.

— Ну, неужели совсем ничего нельзя сделать!? — в отчаянии всплеснув руками, воскликнула Фея.

— Ну почему же, — спокойно сказал Голос, — можно попытаться вывести его душу из этого тела и переместить в другое — скажем, в голема или в плюшевого Зверенка, или в какое-нибудь животное или в магическое зеркало. Тогда он будет жить, как я, без своего тела. Советую, кстати, подумать над этим вариантом, и поскорее. Другого способа не существует.

Но в этот момент Фея, не дослушав до конца высокоумный монолог солнечной колдуньи, поддавшись сиюминутному озарению феиной интуиции (а может быть, любящей женщины и жены… ), вдруг подбежала к Принцу и принялась стаскивать с него остатки одежды. Зверята недоуменно вытаращили глаза на происходящее. А как отреагировало Непобедимое Солнце так и осталось неизвестным, поскольку оно не было видимо, а никакими звуками свое присутствие Оно не обнаруживало.

Наконец, когда Принц был полностью обнажен, Фея в один момент скинула с себя свою одежду и, припав к груди Принца, обхватила его шею руками и, приподняв его голову, поцеловала.

Зверята от смущения отвернулись, но комментировать происходившее на их глазах невиданное дело, а тем более перечить хозяйке не решились.

Сколько длился поцелуй Феи — не известно — никто и не засекал времени. Только Фея так крепко прижалась своими губами к губам Принца, что, казалось, приросла к ним, а потом и сама легла всем своим обнаженным телом на обнаженное тело Принца — так, чтобы её ноги касались ног Принца, её грудь касалась груди Принца и так далее — чтобы каждая часть её тела прикоснулась к соответствующей части тела Принца, чтобы стать с ним одним целым. Фея словно стремилась передать все свое тепло, всю свою жизненную энергию Принцу.

А вскоре это стало видно и невооруженным глазом. Тело Феи становилось все мягче, каким-то дряблым, безжизненным, бледным, оно действительно как бы утрачивало природную силу жизни, а тело Принца, наоборот, розовело, становилось более упругим, а дыхание — более глубоким. И, наконец, Принц зашевелился!

Фея с трудом оторвала свои губы от его губ, она была сильно бледна и еле дышала. Она без сил свалилась с Принца на землю. Перевернувшись на спину, тяжело дыша, она некоторое время лежала с полузакрытыми глазами, а верные Зверята, тут же подскочив к Фее, принялись заботливо одевать её.

А тем временем Принц медленно встал, держась обеими руками за голову, и непонимающим взглядом обвел Зверят, Фею, обнаженные золотые деревья без листьев, плато, совершенно притом не замечая своей наготы.

— Где я? — со стоном произнес Принц. Потом его взгляд упал на Фею, его глаза расширились от удивления. — Фея? Дорогая! Где мы? Где наши дети? Где Осленок? Что со мной? Мне так жарко, так душно! У меня все внутри горит! Дорогая, что с тобой? — а, взглянув на себя, покраснел как рак и принялся торопливо одеваться при помощи подскочивших к нему Зверят.

— Ничего… мой милый Принц… ничего… — Фея, кое-как, шатаясь, встала с земли и обняла Принца. — Просто я так переволновалась за тебя, что мне стало немножко не по себе… Все будет хорошо… Теперь все будет только хорошо… — пробормотала непослушными губами Фея и упала в обморок прямо в любящие объятия Принца.

Торжественный ужин в Изумрудной Зале теперь был совершенно не похож на те, что были раньше. Хотя в зале было темно, но это была чепуха. Фея с Лили (именно так теперь все звали Хозяйку Золотого Чертога) при помощи обычной магии зажгли разноцветные летающие огоньки, по размеру не больше пламени свечей, которые летали под самым потолком, освещали, как яркие гирлянды, залу таким уютным и таким праздничным светом!

Все сидели за большим столом. Ели овощи и фрукты, пили вино и громко-громко смеялись. Котенок и Щенок снова рассказывали свои любимые анекдоты, снова выполняли разные цирковые номера и смешили всех вокруг. Даже Принц смеялся. Иногда. Когда его глаза отрывались от любимой Феи.

Фея же, словно боясь, что Принц опять куда-нибудь исчезнет, сидя рядом, держала его руку обоими руками, не сводя с него влюбленного взгляда. Да, Принц снова стал прежним. Хотя он был ещё немного бледен и веки глаз были опухшими, но он смеялся над шутками и сам шутил — а это означало, что с ним все в порядке.

Лили не было видно — ведь магические зеркала не работали — но все знали, что она была здесь, на своем троне. Она тоже вовсю смеялась и шутила — проделки Зверят так напоминали ей её детство! — и, казалось, совершенно не была расстроена тем, что Принц опять стал уделять внимание Фее. Впрочем, о чем думала Хозяйка здешних мест, остается для нас загадкой.

— И все-таки, дорогая, ты меня уже в который раз удивляешь до глубины души! — проговорила Лили, когда Зверята блестяще выполнили свой последний трюк — хождение вниз головой на передних лапках. — Ведь тело Принца было полностью изменено, ПОЛНОСТЬЮ, каким образом тебе удалось вернуть его к жизни?

— Не знаю, право… — задумчиво сказала Фея, оторвав, наконец, свой любящий взгляд от Принца. — Просто… Я почувствовала, что я должна это сделать… Я просто… мысленно обратилась к Создателю сущего… Моя жизнь — за его жизнь… И мне прям в голову пришел ответ — крепко-крепко прижмись всем телом к его телу и передай ему всю себя, без остатка… . И все… Даже не знаю, как все получилось…

— А я знаю, — тихо сказал Принц, краснея и также смущенно отводя взгляд. — Я находился где-то на дне, как бы в ледяной пустыне и мне было так холодно, так холодно… — тут его лицо побледнело и содрогнулось от этих воспоминаний, а Фея обняла его голову и прижала к своей груди, поглаживая по волосам, но Принц отстранился и продолжил.

— … А потом я увидел какое-то существо, огненное, яркое, сияющее, что глазам смотреть на него было больно, а вместо рук у него были языки пламени, а ещё — крылья такие же (тут Фея и Зверята многозначительно переглянулись)… Оно вдруг прикоснулось ко мне и лед растаял. А потом оно сказало таким громовым голосом, что я едва не оглох: «ты свободен, человек, благодари твою супругу и её великую любовь к тебе», и после этого я открыл глаза и увидел всех вас.

— Чудеса какие-то! — не выдержала Лили. — Сколько заклинаний я ни выучила, сколько книг ни перечитала, сколько всего сама ни научилась делать, но ТАКОГО — никогда не смогу! Чтобы человека превратить в кусок золота — это да, я могу, но чтобы кусок золота превратить в человека… Клянусь Цветами Забвения, даже Триединой Премудрости это не под силу!

— А по мне, все тут понятно, — тихо сказала, краснея как девочка-школьница, Фея. — Любовь и не такие чудеса может творить, а Создатель наш — Он хоть и далеко от нас, но любовь для Него — самое ценное сокровище, которое только существует в этом мире, а потому Он не может не услышать призыв любящего сердца!

— Ну-у, я ни в каких «создателей» не верю, — поспешно отмахнулась Лили. — Просто любое заклинание имеет свой дефект, свою «дыру». Если эту «дыру» нащупать — можно деактивировать всё заклинание, словно ткань — по ниточке, вот и все. Ты просто случайно нащупала эту «ниточку» и дала обратный ход. А «создателя» вашего, на мой взгляд, вообще нет и в помине. Его выдумала Триединая Премудрость — я в этом уверена абсолютно, — чтобы его авторитетом прикрывать свои весьма сомнительные распоряжения. Например, возьмите то же разрешение феям брать в мужья человеческих мужчин или постановление о том, что розовыми облаками могут питаться лишь феи. Посудите сами, все эти якобы откровения от «создателя» просто выгодны феям — и размножаться им как-то надо после того, как они угробили всех своих мужиков, и доступ к вечной жизни сохранить только за собой, чтобы…

— … А я верю в Создателя, — неожиданно для всех вставил Щенок, прервав философско-теологические излияния Лили. — Как-то Осленок мне про Него говорил — у него даже какая-то книжка про Него была… черненькая такая, с странным рисунком из двух перекрещенных палочек… Он её любил читать на ночь, и детишкам тоже… Ой! — вдруг неожиданно прервал сам себя Щенок и стал мелко подрагивать плюшевыми плечиками, — не могу… говорить… больше… Я так… по Осленку… Соскучилс-я-я! Как он там без меня-то с детишками возится, а-а-а? Ведь ему ни в лапту не с кем теперь поиграть, ни в городки, ни в догоняшки, ни в прятки! — и ни с того ни с сего Щенок вдруг зарыдал во весь свой щенячий голос, и крупные слезы потекли по коричневой плюшевой мордочке. А вслед за ним взвыл и Котенок, который тоже заскучал и по Осленку, и по детишкам.

В этот момент и Зверята, и Принц, и Фея вспомнили об Осленке и детишках — как-то они там!? Вспомнили, как Осленок своим гнусавым в нос голосом читал детишкам сказки, напялив на свой большой белый нос круглые как у старушки очки, какие кроткие, какие добрые у него были сделанные из стеклянных пуговиц глаза! Как он всегда с умным видом что-нибудь декламировал за обедом, какие-нибудь стихи, пословицы или афоризмы. Как он смешно дергал своим хвостиком, на кончике которого был привязан большой розовый бант, когда катал детишек по лугу — это очень забавляло Зверят, а ведь Осленок так делал из заботы о детишках — он, таким образом, отгонял от них назойливых бабочек…

Иногда Зверят бесило его всезнайство, а также некоторая заторможенность (так что Котенку порой так и хотелось дать ему пинка под зад, чтобы быстрее соображал), но теперь именно эти черты его характера показались такими милыми, что они готовы были просто расцеловать Осленка, а после этого тут же отправиться играть в догоняшки и поддаваться ему, чтобы только он один их в этот день выигрывал! (обычно, из-за своей заторможенности он, наоборот, всегда проигрывал, к большому веселью Зверят, что Осленок очень болезненно всегда переносил, грустно вздыхая после каждого проигрыша).

А ещё Осленок любил на лугу, в полдень, пока дети спали на покрывале, своими большими толстыми зубами рвать траву и цветы и делать из них венки — один себе, а остальные детишкам, и когда они спали, тихонько одевать их им на головки, чтобы потом сказать Принцу — «смотрите, хозяин, какие красивые венки сделали для вас детишки!» — ведь Осленок был таким скромным! Никогда не выставлялся.

А ещё Осленок был таким воспитанным — он всегда за обедом подвязывался салфеткой, снимал свою любимую соломенную широкополую шляпу, в которой ходил на прогулки с детьми, ел только с ножом и вилкой, аккуратно вытирал губы кусочком салфетки, всегда говорил на «вы», «пожалуйста», «спасибо», «будьте так добры», «добрый день» и прочее. Это всегда резало уши и глаза Котенку и Щенку, так что они, когда никто не видел, норовили подсунуть ему на стул маленький гвоздик или запульнуть в него тихонько чем-нибудь, пока никто не видит, но Осленок всегда все терпел и говорил: «Ну что вы, друзья, ну зачем вы так» и кротко беззлобно улыбался, обнажая свои крупные белоснежные зубы.

А теперь Котенок и Щенок готовы были просить у него прощения за все сделанное ими и больше никогда не доводить милого Осленка!

От этих воспоминаний Котенок и Щенок взвыли ещё больше и никто их не мог успокоить. Фея и Принц удивленно переглянулись и тоже грустно вздохнули — они вспомнили своих малышей, которых так давно уже не видели, — и также заскучали.

— Ну что ж, как бы мне и не хотелось, но придется вас отпустить по домам, мои дорогие друзья! — неохотно произнесла Лили. — Хотя, признаться, я бы хотела, чтобы вы ещё погостили у меня хотя бы недельку… Честно говоря, такую любовь друг ко другу, которую я вижу у вас, я никогда раньше не встречала. Хотя нет, встречала… но очень-очень давно… в детстве…

— Лили, дорогая, но ведь ты можешь пойти с нами! — воскликнула Фея. — Зачем тебе этот золотой склеп? Пойдем с нами! Погостишь у нас! Вот увидишь, тебе будет у нас хорошо! Познакомишься с детишками, с Осленком… Ведь в тех местах прошло и твое детство!

— Ты вправду меня приглашаешь? — удивился Голос.

— Ну, конечно! Мы с Принцем будем рады твоей компании. Мы ведь теперь друзья, не правда ли?

— Друзья… Любовь… А другие феи? Они ведь скоро узнают, что я у вас и устроят мне облаву…

— Да нет же, Лили, я ж говорю тебе, я сама лично поговорю и все улажу, честно! — замахала руками Фея. — Ведь и Принца, после того, как он меня силой украл с Острова Фей, хотели усыпить, но я настояла на том, что мое перевоспитание, домашнее, будет действеннее усыпления — и мне разрешили взять его на поруки. Ну как, согласна?

И Фея, и Принц одновременно умоляюще посмотрели на пустое кресло Лили, продолжая крепко держать друг друга за руки.

— Хорошо, уговорили, — мягко сказала Лили.

— Ур-р-р-ра!!! Домо-о-о-й!!! — завопили во весь голос Котенок и Щенок, и, схватив за лапки друг друга, чуть не перевернули весь обеденный стол — так они подпрыгнули вверх! — И тут же побежали собирать вещи.

Сборы были недолгими. Благо, вещей с собой у путников было немного. Зато Лили настояла, чтобы они взяли с собой множество разных подарков — золотых тканей, золотых украшений, драгоценных камней. Ну, как же уйти из гостей без подарков! Пришлось нагрузить всем этим добром множество сумок, которые при помощи феиной магии как нагруженные верблюды плыли за ними караваном по воздуху.

— Жаль, перевезти по воздуху вас не могу — на драконах это было бы всего за час-полтора. С отключением от Потока я потеряла почти всю свою силу и драконы мои, как и големы, теперь уснули. Так что придется добираться пешком — а это и опасно, и долго.

— Ничего — улыбнулась Фея и, повернувшись лицом к Зверятам, хитро им подмигнула, — нам со Зверятами не впервой! Ведь теперь с нами дорогой Принц и лучшая моя подружка Лили! Теперь нам будет идти совсем не страшно и совершенно не скучно! — И всем стало так весело на душе, что все разом рассмеялись.

Так друзья прямо на рассвете вышли со всем скарбом на плоское плато Золотой Горы, на котором и стояла Башня.

— Ну, вот, впервые за многие тысячелетия я покидаю свою Башню, — торжественным голосом сказала Лили. — И впервые за это время у меня появились настоящие друзья! И я совершенно не одинока!

— Да, теперь у тебя есть настоящие друзья! — эхом повторила за ней Фея, а Принц, взяв за руку Фею, широко, во весь рот улыбнулся и кивнул головой в знак согласия.

— Да-ссс, теперь-то уж точно-ссс у тебя появилис-сссь друз-з-з-з-зья, кхе-кхе-кхе! — вдруг откуда-то сзади раздался знакомый насмешливый скрипучий голосок. — Да только-ссс ведут-ссс-то они тебя не к с-с-с-с-себе домой, а прямо-ссс в лапки-ссс правосссудию-ссс, да-ссс! Теперь-то ты ответиш-ш-ш-ш-шь за вс-с-с-с-се с-с-с-с-свои преступления-ссс, да-ссс, Ж-ж-ж-ж-желтая Ведьма! По вс-с-с-с-сей, так с-с-с-с-с-каз-з-з-з-зать, с-с-с-с-с-трого-с-с-с-сти з-з-з-з-з-закона, кхе-кхе-кхе!!!

— Азаил! Что ты такое несешь?! Замолчи сейчас же! — возмутилась Фея. — Зачем ты клевещешь на нас?! Да как ты смеешь так врать!

— Это я-то, дорогуш-ш-ш-ша, да-ссс? — с деланным недоумением переспросил он. — Нет-ссс, не вру-ссс, я никогда не вру-ссс, только белобрыс-с-с-с-сые летуньи вс-с-с-с-сегда врут-ссс, да-ссс, всегда-ссс, и даже наш-ш-ш-ш-ша Фея-ссс — такая ж-ж-ж-же врунья, белобрыс-с-с-с-сая врунья, обманщ-щ-щ-щ-щица-ссс, как и вс-с-с-с-се ос-с-с-с-тальные-ссс, вот! Одна гнилая порода-ссс, гниль, застарелая гниль, да-ссс! — засипел Азаил — все три отвратительные морды которого выглянули из-за утеса.

— Не верь ему, Лили, никакой ловушки нет, он лжет, пойдем с нами! Пойдем! — в отчаянии заламывая руки, закричала Фея.

— Аххх, не верите-ссс Азаилу? Не верите-ссс… Ну, пос-с-с-смотрите-ссс, пос-с-с-смотрите-ссс… Во-о-о-он туда-ссс, пос-с-с-с-смотрите-ссс, во-о-о-о-н, туда-ссс, — и с этими словами он вытянул все три свои шеи сразу в три разные стороны.

Фея и Принц посмотрели туда же и… Сердце Феи замерло от страха — со всех трех сторон — с севера, с запада и с юга — Золотую Гору окружали полчища — тьмы-тем — огромное войско…

Кого там только не было!!! Грифоны, мантикоры, трехглавые и двухглавые орлы, огромные великаны с большими крыльями за спиной с огромными палицами в руках, летучие обезьяны с большими палками с какими-то причудливыми камнями наверху и многие-многие другие — крылатые твари самых невообразимых видов и размеров. А внизу — у самой Лестницы на гору — уже стояли легионы каменных мраморных и гранитных големов с большими каменными дубинками, готовых пойти на штурм Золотой Горы, а также гигантские каменные циклопы, уже отрывавшие от ближайших гор куски скал, и прочие твари — их было так много, что все подножие горы было покрыто словно каким-то шевелящимся ковром.

Глаза Феи наполнились слезами от досады и ужаса, а Принц просто развел руками — ему нечего было сказать. Котенок и Щенок прижали ушки к плюшевым головкам и охнули от страха, а мерзкий Азаил только довольно потирал передние лапки друг о друга, мерзко бормоча себе под нос: «Аз-з-з-заил никогда не врет-ссс… да-ссс… никогда-ссс, только белобрыс-с-с-с-сые врут-ссс вс-с-с-с-сегда-ссс, обманщицы-ссс, да-ссс… Я ж-ж-ж-же говорил-ссс, а вы не послушали-ссс… Аз-з-з-заил никогда-ссс не врет-ссс… Да-ссс…».. Реакция же Лили опять была не известна, ибо как узнаешь её по лицу, которого не видишь?

И тут раздался голос, такой же громкий, ясный и четкий, как гром, оглашающий небеса перед бурей:

— Ни с места! Ни с места! Именем Триединой Премудрости! Во имя Священных Принципов Порядка и Процветания Целестии!!! Ты, дерзко называющая себя «Непобедимым Солнцем», и ты, проклятая мурина, чье имя проклято на небе и на земле, вы оба арестованы. Немедленно отпустите пленников и сдавайтесь — только при этом условии на бесстрастном и справедливом суде Сообщества вы сможете рассчитывать на милосердие!

И тогда Фея со Зверятами уже второй раз услышали душераздирающий вопль, от которого они опять попадали на каменный пол, зажимая обоими руками уши.

А в это самое время орды крылатых тварей стремительно полетели в сторону Золотой Башни, не защищенной более непроницаемым щитом колдовских зеркал, а войска снизу бросились бегом к потухшей, а потому совершенно беззащитной Лестнице.

Решающая битва Сообщества фей с Непобедимым Солнцем НАЧАЛАСЬ!