Неподходящее место для леди

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

— Куда мы направляемся, мисс? — спросил Муллард.

— Сент-Джонс-Вуд. Скорее.

— Где это?

Я осеклась.

— Не знаю.

До этого момента я не задумывалась, как туда ехать. У меня в голове было только одно — Алджернон в опасности, и я должна его спасти. Ни я, ни Муллард не знали, куда ехать.

— Забыл про карту, — радостно воскликнул Муллард и вытащил ее откуда-то из-под скамейки.

При свете фонарей мы старались найти нужное место. Мне казалось, что ушло полвека, пока мы не засекли Сент-Джонс-Вуд в верхнем левом углу, почти за пределами карты.

— Похоже, что это очень далеко, — сказала я тихо, сердце мое упало.

— Да, но зато по прямой, — отметил Муллард.

Мы еще раз повторили маршрут на карте, пока не запомнили его. Самое трудное было доехать до Оксфорд-Стрит, оттуда было легче. Когда мы уже были в дороге, поняли, что в действительности улицы располагались совсем не так, как на карте, Мулларду пришлось дважды остановиться и спросить, как проехать, каждый раз меня бросало в жар, казалось, что мы теряем решающие минуты. Оставалось сожалеть, что человек не может расправить крылья и лететь над этими запутанными дорогами, как птица.

Однако мы все же выбрались на Оксфорд-Стрит и оттуда свернули на Эджвар-Роуд. Там было меньше экипажей, можно было продвигаться с большей скоростью и дорога пошла лучше. Я взобралась на сиденье рядом с Муллардом и стала рассказывать, что произошло. Разговор несколько снял напряжение, ясное небо и легкий свежий ветерок тоже подбодрили. До этого у меня было ощущение пленницы, запертой внутри темной кареты.

— Вам не следовало ехать, мисси, — сказал Муллард, узнав, в чем дело. — Если бы я знал, что вы затеяли, я бы не повез вас. Мог бы поехать один. Что скажет ваш батюшка, когда узнает.

— От меня он не узнает, Муллард.

Мы обменялись понимающими взглядами, как заговорщики.

— От меня тоже, если только не придется давать отчет о вашей гибели. Но постараюсь, чтобы этого не произошло. Вы останетесь в карете, а я предупрежу лорда Алджернона.

— Если не опоздаем. Эти старые клячи плетутся как неживые.

— Это вам кажется. Они отдохнули и сыты и бегут резво, — сказал он, подстегнув лошадей. Когда мы выехали на открытое шоссе, лошади уже неслись во весь опор.

По мере того, как мы удалялись от города, деревьев становилось больше. Временами приходилось ехать через настоящий лес, потом вдруг деревья кончались, открывалось поле. Экипажей почти не попадалось. Иногда впереди что-то мелькало, Муллард гнал лошадей быстрее, но это оказывались тяжелые фермерские повозки. Никаких следов ни Алджернона, ни Альфонса. Показался знак с надписью «Сент-Джеймс-Вуд». Местность была лесистая, но город уже наступал на предместье — то там, то тут мелькали жилые дома и магазины. У Гров-Энд-Роуд Муллард свернул налево.

— Теперь не пропустите Эбби-Роуд, — сказал он. — Если карта не врет, это где-то в полумиле отсюда.

— Если дом там, то Алджернон оставил лошадей где-то поблизости, он не стал бы подъезжать к самому дому, скорее всего оставил карету под деревьями.

— Мы поступим так же. Вы останетесь в карете, я же пошарю по местности — поищу дом.

— Но, Муллард, я не могу остаться здесь одна. Если явится какой-нибудь шаромыжник воровать лошадей… Нет уж, я пойду с тобой, так безопаснее.

— Где вы подцепили такие выражения? Что сказал бы ваш батюшка, если бы услышал, какие слова вы употребляете? — но он все же согласился взять меня с собой.

Мы проехали еще сотню-другую ярдов, наконец облюбовали старый развесистый вяз и решили оставить под ним лошадей — место было удобное, вдали от дороги, незаметное для случайного прохожего. Привязав к дереву упряжку, мы двинулись дальше пешком — я с кочергой в руках, Муллард с толстым суком вместо дубины, подобранным на дороге. Дорожный знак указывал на Эбби-Роуд, это было то, что нам нужно, но на углу стояли два дома, а не один, как мы ожидали.

— Которой из них? — гадал Муллард.

— Вон тот, — сказала я, показывая на деревянный оштукатуренный снаружи коттедж. За ним как раз простиралось голое поле, откуда, как утверждал Джокко, запускают воздушные шары.

Мы остановились и присмотрелись к дому, стараясь обнаружить какое-то движение внутри. В нижних окнах горел свет. Задняя часть первого этажа и верхний этаж не были освещены.

— Давай подойдем ближе и заглянем в окна, — предложила я. — Только очень осторожно, у них может быть снаружи патруль.

— Иного пути нет, — согласился Муллард.

Мы подкрались ближе, прячась за деревьями, он бросил камешек, тот упал у порога с весьма громким стуком. Из-за деревьев никто не вышел. Он бросил еще несколько камешков и, убедившись, что снаружи дом не охраняется, подошел ближе. Портьеры были задернуты, разглядеть, что происходило внутри, не представлялось возможным.

— Похоже, что мы опередили наших, — предположил Муллард.

— Не думаю, — возразила я. — Мы так медленно тащились через Лондон. Они, наверное, уже внутри. Странно, что все так тихо. — Я замолчала, сжавшись от страха, представив самые невероятные сцены.

— Ну-ну, мисс. Сейчас не время для переживаний, надо действовать. Я проберусь в дом через заднюю дверь.

— Сначала послушаем, может быть, что-нибудь услышим, — сказала я.

Теперь, когда отступать было некуда, и опасность смотрела в лицо, я чувствовала, что в мыслях готова к бою, но тело ослабело, ноги не слушались. От дочери священника обычно не требуется физической смелости, к этому событию я чувствовала себя не готовой. Самый мужественный поступок в моей жизни был случай, когда мне пришлось спасать Джинни Симпсон от собаки, кусавшей ее за лодыжку. Тогда мне было десять лет.

— Интересно, где они держат душечку Анни, — печально произнес Муллард. — Наверное, заперли наверху, в темной комнате.

Мысль о храбрости Анни и опасности, которой подвергался Алджернон, придала мне силы, я встряхнулась и подползла к передней двери. Не успела я приложить ухо, как внутри раздался звук, похожий на взрыв. Не выстрел, а что-то другое, похожее на стук рухнувшего на пол тела.

Я сразу вообразила, что они убили Алджи. За первым последовал второй подобный стук, только более резкий — сломанный стул или что-то в этом роде.

— Нужно войти, Муллард, — сказала я решительно и хотела повернуть ручку.

Дверь оказалась запертой изнутри.

— Попробую через заднюю дверь, вы оставайтесь здесь, — заявил Муллард.

Я знала, что он просто не хочет подвергать меня лишней опасности, и пошла за ним. Задняя дверь не была заперта. Я была уверена, что над ней уже поработал Шарки, потому что замок висел, словно его пытались сорвать. Звуки побоища внутри дома стали намного громче. Кричала какая-то женщина на французском языке. Прогремел выстрел, потом другой. Я бросилась через кухню в гостиную и увидела Алджернона, тузившего кулаками Вивальди, а женщина-блондинка визжала изо всех сил и пыталась стукнуть Алджи графином для воды. Вивальди не мог серьезно соперничать в силе с Алджерноном, но, оглядев поле сражения, я сразу поняла, откуда грозила реальная опасность: в обоих целился из пистолета красивый темноволосый мужчина, Альфонс, как я предположила, ожидая, когда представится возможность выстрелить в Алджернона, не задев Вивальди.

Когда я увидела направленное на Алджи, дуло пистолета, страх тут же улетучился. Я бросилась на Альфонса, размахивая кочергой. Он заметил меня и повернул пистолет в мою сторону. Алджернон закричал «Кейти» на таких высоких нечеловеческих нотах, что на мгновение наступило полное молчание. Меня спасло, вероятно, замешательство Альфонса — секунду он колебался, не решаясь выстрелить в леди. Этого оказалось достаточно — я подлетела, как одержимая, и стукнула его кочергой по голове. Он не упал, он был оглушен и закачался, потеряв соображение. Это позволило Мулларду подлететь и скрутить ему руки за спиной. Пистолет упал на пол, я схватила его.

— Нужна веревка, — крикнул Муллард.

Я сорвала с Альфонса шейный платок и держала его под дулом пистолета, пока Муллард прикручивал ему руки. Мадам перешла с визга на слезы. Вивальди лежал на полу обессиленный. Он издавал канонаду французских ругательств. Алджернон усадил его в кресло и привязал кружевной шалью мадам Лалонд. Они не стали связывать женщину. Она накинулась на Альфонса, то осыпая его ругательствами, то неистово целуя.

— Где Анни? — спросила я Алджернона.

— Шарки и Батлер ищут ее наверху. Они пошли вдвоем, неизвестно, сколько там людей. Мы надеялись умыкнуть ее незаметно, но Альфонс, видимо, наблюдал за домом снаружи и видел, как мы вошли.

— Он ехал за вами через весь Лондон.

— А… Теперь понимаю, как вы оказались здесь. Но это вас не оправдывает. Какого черта…

Звук быстрых шагов, приближавшихся со стороны лестницы, прервал его. Появился Шарки и сказал:

— Вижу, вам не нужна моя помощь, ребята. Там наверху еще один связанный. Я его оставил на кровати, куда они положили миссис Кларк. Что? Мисс Ирвинг?

— Они… положили? — закричала я. — Шарки, они ее?…

— Усыпили. Батлер сейчас снесет ее вниз. Вот и он. Помочь вам, Батлер?

Батлер осторожно нес свою возлюбленную Анни, укачивая на руках, как ребенка. Его левый глаз заплыл, но он не скрывал счастливой улыбки.

— Она очнется, — объявил он. — Нужно срочно отвезти ее к доктору.

— Сейчас подгоню экипаж, — сказал Муллард и вышел.

Мы усадили Батлера с Анни на руках на диван, я осмотрела ее. Она дышала ровно, цвет лица не изменился, но она все еще была без сознания. Я подумала, что Батлер прав, и к утру она придет в себя.

— Может быть, после всего случившегося она согласится выйти за меня замуж, — сказал он робко. — Я, конечно, не бравый солдат, как ее муж, но, черт возьми, я готов пройти сквозь огонь и воду ради нее.

— Она, несомненно, оценит то, что вы для нее сделали, — успокоила я его.

Затем подошла к Алджернону.

— Что вы сделаете с этими французами? — спросила я его.

— Джокко обещал привезти полицию. Это не в его принципах самому идти навстречу закону, но так как на этот раз ему даны не ворованные лошади, он согласился помочь. Вы, Кейти, пожалуйста, отвезите Анни домой. Нет, отвезите ее лучше к моему отцу, там о ней позаботятся должным образом.

— Нет, Алджи ей будет лучше с Джимми.

— Вы правы, конечно. Дом там, где твое сердце. Я приеду, как только освобожусь.

— Вы уверены, что вам ничто не угрожает?

Вмешался Шарки:

— Я же говорил, мисс Ирвинг, что доставлю его целым и невредимым. Вы еще не поставили чайник на плиту. К черту чайник, откройте лучше бутылочку лучшего вина вашей тетушки.

— У меня не осталось вина, мистер Шарки.

— Лучшее вино она хранила во втором отделении своего погреба, под грудой дров. Я оставил пару бутылок, — сказал он, рассмеявшись.

— Так это вы выкрали мое вино!

— Я просто пошутил, мисс Ирвинг. Разве я стал бы красть у вас?

— Почему бы и нет? Ведь у других вы крадете.

— У друзей — нет. А ведь мы приятели, не так ли?

Я неохотно улыбнулась.

— Тогда, может быть, вы сочтете нужным вернуть вино?

— Слишком поздно. Его уже продали. Я выкуплю его для вас по низкой цене.

Муллард подкатил экипаж к дому. Алджернон помог устроить Анни на мягкое диванное сиденье, Батлер сел рядом, придерживая ее. Повернувшись ко мне, Алджернон сказал:

— Как глупо было приезжать сюда, Кейти. Зачем вы это сделали? — голос его звенел от напряжения.

— Вы не догадываетесь?

— Чтобы спасти Анни?

— И поэтому тоже.

Его красивое лицо приняло выражение полного удовлетворения, даже триумфа. Он взял мои руки в свои, затем отвел от дверцы кареты в неосвещенное место.

— Я пытался, но не могу ждать, пока вернусь на благословенную Дикую улицу. Хочу сказать прямо сейчас, как я люблю вас, Катрин, — голос его стал хриплым от волнения. Я обратила внимание, что он, как и мисс Теккерей, называл меня полным именем в особо торжественные минуты.

В темноте ночи он не отводил глаз от моего лица, словно хотел навечно запечатлеть в памяти мои черты. Медленно притянул меня к себе и его губы коснулись моих. Я закрыла глаза. Сердце билось трепетно, как крылья пойманной птицы, по телу прошла дрожь.

Затем он крепко сжал меня в объятиях и тысячи колокольчиков мелодично зазвенели вокруг, напевая нежную и страстную мелодию. Я забыла голос осторожности, сдерживавший мои чувства прежде. Если уж я сочла возможным рисковать ради него жизнью, то рискнуть сердцем было просто естественно. Пути к отступлению не было. Его губы требовали полной отдачи и обещали то же в ответ. В его поцелуе была неизбежность и слово «навсегда» отдавалось эхом в глубине моего существа. Теперь в нем не было и тени флирта.

Любовь переполняла мое сердце, легкость и беззаботность окрыляли и я готова была взлететь в небо от счастья. Но руки Алджернона держали меня крепко. Потом он медленно разжал объятия, погладил меня нежно по щеке и поцеловал мои глаза, нос, щеки, словно хотел благословить.

— Очень скоро мы продолжим это восхитительное занятие, — сказал он.

Мы вернулись к карете и тронулись по направлению к дому. Алджернон смотрел нам вслед.