Неподходящее место для леди

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Судя по этому вечеру, мне подошла бы работа владельца магазина. Меня занимала суета, когда клиенты заходили, излагали свои нужды, выбирали товар. Всеобщей любимицей оказалась миссис Кларк, ей дали возможность первой выбрать то, что нужно для Джимми. Потребности ее были скромны: комод для детских вещей и пеленок. У нее был хороший вкус. Она выбрала небольшой, приятной формы комод, сказав:

— Вы не будете возражать, если я попрошу его, мисс Ирвинг? У Джимми голубое покрывало на кровати.

Мистер Батлер, который не отходил от нее ни на шаг, как верный пес, тут же поддержал просьбу:

— Один слой краски, и он будет как новый. Мисс Ирвинг не будет против.

Мисс Ирвинг не протестовала, а, напротив, предложила в тон полки для игрушек ребенка. Если их тоже покрасить, получился бы прекрасный гарнитур.

Мистер Батлер высматривал, что бы еще могло подойти для его возлюбленной. Не нужно было особой проницательности, чтобы заметить, что он без ума от девушки.

— Почему бы вам не взять еще один стул, Анни? — предложил он. — Когда мы садимся пить чай с мисс Лемон, приходится приносить стул из спальни.

— Обязательно возьмите стул, даже два, — горячо убеждала мисс Теккерей. — Стульев у нас предостаточно.

Уступая уговорам, миссис Кларк отобрала два стула, а мистер Батлер взял не меньше трех. Я не представляла, зачем ему так много. Пока я занималась с вдовой, профессор Вивальди осмотрел комнату и отобрал для себя письменный стол и два стула. Миссис Скадпол не могла упустить случая получить что-то бесплатно и хватала какие-то столики и прочую мелочь.

Муллард помогал переносить мебель из спальни в гостиную, переставлять вещи, чтобы люди могли лучше рассмотреть то, что было скрыто под завалами. Мебелью был завален весь холл, все суетились, возбужденно совещались. Мисс Лемон, не желая пропустить интересные события, спустилась вниз с Джимми на руках. Это была благообразного вида женщина средних лет, которая относилась к миссис Кларк со странной смесью материнской покровительности, услужливости служанки и заботы подруги.

— Джимми проснулся, миссис Кларк, — сказала она. — Я подумала, что не будет вреда, если я его принесу сюда. Он любит немного поиграть и побыть на людях, потом лучше спит. Вы помните, наверное, что мне нужна была бы тумбочка к кровати и лампа, если найдется лишняя.

Миссис Кларк взяла ребенка, чтобы мисс Лемон могла отобрать то, что ей нужно.

Джимми был как раз таким ребенком, каким полагалось быть сыну офицера. Его полное круглое личико обрамляли темные кудряшки, он разрумянился после сна и с любопытством оглядывал новое место большими синими глазами, улыбаясь и гулькая всем и каждому. Мисс Теккерей и я были в восторге от него, к удовольствию его заботливой мамаши. Все решили, что у него глаза матери, и приняли заверения, что волосы и уши он унаследовал от отца.

— Сегодня у него день рождения, — объяснила миссис Кларк. — Девять месяцев. Этот голубой костюмчик я сшила сама.

Казалось странным говорить о девяти месяцах как о дне рождения, но ребенок занимал такое место в ее жизни, что я подозревала, что он справлял день рождения двенадцать раз в году. Костюмчик был отлично сшит и вышит оранжевыми уточками вокруг шейки.

В тот момент, когда я восхищалась платьем ребенка, вернулся мистер Алджер и незаметно присоединился к сутолоке вокруг мебели. Толпа раздвинулась, принимая его, а профессор Вивальди подошел полюбоваться Джимми.

— Мой Хепплуайт-столик еще цел? — спросил мистер Алджер.

— Несомненно. Можете подобрать подходящий для него стул. Стулья сегодня пользуются особым спросом. Муллард насчитал добрых две дюжины, от которых предстоит избавиться.

— Предлагаю сделку: подбросьте еще лампу, и тогда я облегчу вашу задачу на целых два стула.

— Идет, скрепим сделку рукопожатием. Посмотрите в холле, — там вы найдете целый набор одинаковых стульев из орехового дерева. Некоторые даже стоят на всех четырех ногах. Они прекрасно подойдут к столу, но за их поведение не беру на себя ответственности — не уверена, насколько они выдержат ваш вес.

Пока мы выбирали стулья и испытывали их на прочность, парадная дверь открылась и в прихожую впорхнул очень маленький человечек с всклокоченной, каштанового цвета, шевелюрой. Он был ниже среднего роста, но не совсем карлик, на пару дюймов ниже меня — моих пяти футов четырех дюймов. Его глубоко посаженные карие глаза диссонировали с одутловатым лицом, не бритым последние сутки или двое. Одежда была не только плохого покроя, но и не очень опрятна. Сюртук с подложенными массивными плечами был застегнут на большие латунные пуговицы и не шел к его фигуре. На шейном платке выступали подозрительные пятна, похожие на засохшую кровь. Он был похож на беглого каторжника, не столько по одежде, сколько из-за испуганного выражения лица. Затравленным взглядом он обвел толпу, словно ждал, что сейчас раздастся выстрел.

— Господи, помилуй, кто это? — воскликнула я.

— Вы еще не знакомы с мистером Шарки? — пришел на помощь мистер Алджер, с улыбкой наблюдавший мое недоумение. — Разрешите представить вашего квартиранта.

Мистер Шарки пробрался к нам.

— Что здесь, черт возьми, происходит, Алджер? — решительно спросил он. — В доме полиция?

Мистер Алджер представил нас и объяснил ситуацию.

— Вы говорите, что можно взять мебель бесплатно? — жадность и недоверие боролись на его лице.

— Я разрешаю взять в пользование мебель, к которой прикреплены белые ярлыки, — пояснила я.

Он бросился отбирать вещи.

— Не забудьте потребовать квартплату, — напомнил мистер Алджер и отошел поиграть с Джимми.

Я последовала за мистером Шарки и застала его в салоне. Он не отбирал мебель, а стоял у столика, на котором были свалены различные безделушки, от которых я тоже хотела избавиться: дешевые статуэтки, треснутые чаши и вазы, подсвечники из имитации меди, каминные часы без стрелок и прочие бесполезные вещи.

— Можно это взять? — спросил он.

— Конечно, мистер Шарки, если у вас найдется для этого место. Что касается вашей ренты…

Он схватил меня за рукав и потянул в темный угол.

— Как раз об этом я хотел поговорить с вами, мисс Ирвинг. Сейчас я могу заплатить только половину. Дела идут плохо — клиенты не платят. Вы сами деловая женщина и неплохо справляетесь, должен вам заметить. И вам не нужно объяснять, как это бывает.

Его рот растянулся в неискренней улыбке, напоминающей пасть крокодила.

— Да, в самом деле, — заметила я, взглядом давая понять, что меня нелегко провести.

— Кхе-кхе. Я в деньгах аккуратен, спросите любого. Алджеру всегда отдаю долги.

— Чем вы занимаетесь, мистер Шарки?

— Я посредничаю в оптовой продаже товаров.

— А! — я в замешательстве заморгала глазами.

— Позвольте объяснить. — Ему казалось, что объяснять легче, если он ухватится за мой рукав короткими пальцами. — Я занимаюсь сбытом товаров обанкротившихся владельцев. Скупаю товары у обанкротившихся магазинов и перепродаю в другие магазины. В частных домах тоже скупаю вещи — в основном после смерти владельцев. Жаль, что вы не посоветовались со мной, прежде чем раздать мебель, — сказал он, махнув рукой в сторону сваленных в кучу вещей. — Я бы их продал для вас. У меня есть свой фургон, я бы вам немало выручил.

Я взглянула на крупные латунные пуговицы, тускло поблескивающие в углу, и поняла, где я его видела раньше.

— Это ваш фургон отъезжал утром от дома?

— Я вернулся ночью и поставил его на вашей аллее. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

— Я против того, что ваш кучер не сказал правду, когда я спросила. В будущем я бы предпочла, чтобы вы припарковывались в другом месте. Если бы мне или мистеру Алджеру понадобилось воспользоваться подъездной аллеей, мы бы не смогли — она была полностью загорожена.

— Правильное замечание. Я поговорю с кучером. Вернемся к ренте. Я могу заплатить половину сейчас, а вторую половину к концу недели. Вы согласны? — его скрюченные пальцы пытались завладеть моей рукой для скрепления сделки.

— Думаю, что смогу подождать до конца недели, — сказала я, отдергивая руку. С другим жильцом я бы не колебалась, но этот не внушал доверия, во всем его облике было что-то нечистоплотное.

Одутловатое лицо расплылось в улыбке, обнажив два ряда мелких желтых зубов.

— Я знал, что вы разумная леди. Послушайте, — продолжал он, снова уцепившись за мой рукав. — Если вам нужны какие-нибудь безделушки, обратитесь сначала ко мне. Я могу все достать по низкой цене. Спросите Алджера или Батлера. Я достал Батлеру прекрасные золотые часы за сорок процентов стоимости. Мне часто попадаются хорошие вещи — такова моя работа.

— Безделушки мне не нужны.

— У меня есть очень красивое кольцо с гранатом, оно как раз при мне, — сказал он, доставая из кармана перстень с красным камнем. Он сунул кольцо мне в руку, я осмотрела его. Это была действительно красивая вещь. — Я его берег для матери, — сказал он, пристально следя за выражением моего лица, чтобы убедиться, что я поверила выдумке. — Могу предложить его вам за месячную ренту, если…

— Спасибо, предпочту наличные, мистер Шарки.

Он спрятал кольцо в карман и вынул дамские часики.

— А это? Вам нравится? — он повертел их перед моим носом.

Это была красивая вещица. Мне вторые часы были не нужны, но мисс Теккерей обронила свои в прошлом году на дороге, во время прогулки в карете. Когда она, наконец, их отыскала, они были раздавлены колесом и восстановить их было невозможно.

— Где вы их взяли? — спросила я.

— При продаже с аукциона личных вещей одного умершего джентльмена в Кенте. Последние несколько дней я был в Кенте.

Я поднесла часы к свету. Они были из золота или, по крайней мере, выглядели золотыми. Крышка была украшена выгравированными цветами, циферблат из белой эмали был украшен крошечными букетиками роз, искусно нарисованными по краю — превосходная ручная работа.

— Они производят впечатление ценной вещи, мистер Шарки. Боюсь, их стоимость намного выше месячной ренты.

— Пусть будет за два месяца. Значит, я заплачу за месяц вперед.

— Должна вас предупредить, что собираюсь продать дом. Это может произойти раньше, чем пройдет следующий месяц.

— Если это случится раньше, вы сможете заплатить мне разницу. Я вам доверяю, — произнес он с сальной улыбочкой. — Окажите любезность, мисс Ирвинг. Я сейчас стеснен в средствах.

— Ну что ж, хорошо, — согласилась я, вовсе не уверенная, что это так уж хорошо. — Не вижу вреда в подобном бартере.

— Пусть это останется между нами, не будем никого посвящать, — сказал он. — Если другие узнают, то они тоже захотят получить по дешевой цене вещи и будут надоедать просьбами.

Подошел профессор Вивальди узнать, можно ли ему взять прикроватный столик. Я предоставила мистеру Шарки отбирать вещи для себя. В прихожей совещались, как лучше поступить с оставшейся мебелью.

Батлер и Алджер ухватили с двух концов комод миссис Кларк и поднимали его наверх. Мисс Лемон несла Джимми, я предложила помочь перенести полки. Признаюсь, мне было любопытно посмотреть комнаты, которые я сдавала. Гостиная миссис Кларк была обставлена скромно, но привлекательно: обои светло-горчичного цвета несколько потускнели, мебель была довольно старая, но хозяйке удалось оживить картину несколькими приятными рисунками, развешенными по стенам, красиво вышитыми диванными подушками и еще какими-то штрихами, которые заменяют деньги женщине с хорошим вкусом. Старые деревянные вещи блестели чистотой и заботливым уходом.

Она горячо поблагодарила меня за помощь, повторив изысканные выражения признательности три или четыре раза, и предложила чай. Но мне нужно было проследить, как идут дела внизу, и я спустилась в холл. Мистер Батлер и Алджер тоже сошли вниз, чтобы перенести стулья, которые мне удалось устроить к вдовушке.

На лестнице нам встретились профессор Вивальди и Шарки, помогавший профессору перенести его добычу. Вскоре Шарки вернулся в салон и начал складывать в картонку полученные от меня безделушки.

— Алджер, можно вас на минутку? — позвал он и мистер Алджер подошел к нему.

Я заглянула в салон, чтобы подсказать Батлеру, какие стулья нужно отнести миссис Кларк, и заметила, что Шарки показывает Алджеру перстень с красным камнем, а тот отрицательно качает головой. Алджер не купил у него кольцо, но у меня не возникло сомнений, что Шарки удалось сбыть ему что-то другое или одолжить у него денег, ибо Алджер достал портмоне и отсчитал несколько банкнот. Шарки, довольный, побежал вприпрыжку к себе.

— Все устраивается, как нельзя лучше, мисс Ирвинг, — сказал Алджер, вернувшись в холл. — Когда я заберу стол и стулья, в гостиной станет просторно. Будет, где яблоку упасть.

— Даже двум — мисс Уэйтли тоже отобрала кое-что. Она выразила пожелание, чтобы кто-нибудь из джентльменов перенес вещи в ее комнату.

— Она проводит вечер с полковником Джеком, не так ли? — поинтересовался Алджер.

— Да, они обедают в отеле Кларендон, если вам интересно.

— Устрицы для Рини!

— Вижу, что вы хорошо знакомы с ходом событий.

— Только с первой частью вечера, — поправил он меня с дерзкой ухмылкой.

— Не думаю, что полковник способен на особые подвиги в наиболее интимные вечерние часы. Он еле передвигается без посторонней помощи.

— Как знать, что может произойти после дюжины устриц. Они отлично тонизируют. Что нужно отнести к Рини? Попрошу Батлера помочь. Мы оставим вещи у ее двери.

— У меня есть ключи. Она разрешила открыть, — попросив его о помощи, я пошла за ключом, чтобы отпереть дверь.

— На столике возле софы есть лампа и лучина, — подсказал Алджер, когда я почти наощупь искала замочную скважину в тусклом освещении лестничной площадки.

Я оценила его хорошее знакомство с обстановкой комнаты, но от замечаний воздержалась. В темноте я нашла лампу и лучину и осветила комнату. Она была полной противоположностью гостиной миссис Кларк — светлая и веселая, но неряшливо заваленная всевозможными вещами. На стенах красовались старые афиши десятилетней давности, на которых крупными буквами выделялось имя Айрен Уэйтли. Это были афиши не Друри Лейн и не Ковент Гарден, а каких-то небольших провинциальных театров, названия которых мне были незнакомы.

На софе валялись яркие шали, шляпы, перчатки. На столике рядом стоял графин с вином и использованные бокалы. Я подумала, что она, наверное, читала, лежа на диване, потягивая вино, но ни книг, ни журналов в комнате не было. Тут мне на память пришла фраза об очках, которые она якобы оставила в комнате. Я еще тогда подумала, что она неграмотна, но теперь еще больше убедилась, что была права — иначе трудно было найти объяснение отсутствию печатных изданий или хотя бы писем в комнате одинокой женщины. Посреди комнаты валялись домашние туфли, я убрала их с дороги, чтобы джентльмены на них не наступили.

— Поставьте шкафчик на свободное место, мисс Уэйтли поместит его, куда ей нужно, — распорядилась я.

Мы снова спустились вниз: Батлер, чтобы забрать свои стулья, Алджер — за столиком. Чтобы ускорить дело, я понесла наверх один из стульев Алджера, мисс Теккерей взяла другой. Мне не терпелось посмотреть, как Алджер содержал свою гостиную. Все комнаты как-то характеризовали своих хозяев. Может быть, комната поможет мне раскрыть загадку этого человека.

Меня ожидало разочарование. Комната была настолько стерильной, что была почти безлика. Очень чистая, но помимо минимума обстановки, предоставленной тетушкой, в комнате ничего не оказалось. Исключение составляли несколько книг в кожаных тисненых с позолотой переплетах, ворох бумаг и папок на придиванном столике и несколько изысканных безделушек, которые существовали как бы сами по себе и не вписывались в обстановку. Графин для вина и бокалы на серебряном подносе отливали блеском тонкого хрусталя. На столике у стены стояли элегантные шахматные фигурки, расставленные на поле из темных и светлых пород мрамора. Партия была уже начата, но приостановлена. Там же находилась хрустальная чернильница и ряд принадлежностей для письма, не менее элегантных.

— Вот видите, мне очень не хватает письменного стола, — сказал Алджер, подойдя ко мне сзади. — Шарки мой постоянный партнер по шахматам. Боюсь, он намного сильнее меня в игре. Кстати, он рассчитался за квартиру?

— Да, — сказала я и покраснела, вспомнив, что ему удалось уговорить меня взять вместо денег ценные часы.

— Рубиновый перстень? — спросил он озабоченно.

— Рубиновый? Он сказал, что гранатовый.

— Мне показалось, что это был рубин. Я вам не советую принимать от него вещи, только деньги, мисс Ирвинг. Нехорошо злословить о человеке за его спиной, но у меня есть горький опыт — однажды я купил у него часы и потом горько пожалел об этом.

— Почему? — спросила я, не скрывая тревоги.

— Пришел полицейский и освободил меня от этой благоприобретенной собственности. Я едва избежал ареста. Насколько помню, меня пытались обвинить в сокрытии краденного. Мне, однако, удалось убедить их в своей невиновности.

— Вы хотите сказать, что он вор? Он сказал, что скупает вещи у обанкротившихся магазинов и частных лиц.

— Этим он тоже занимается, когда подвернется случай. — Очевидно, мое лицо выдавало охватившее меня отчаяние, потому что он сказал: — Мисс Ирвинг, вы ведь не…

— Часы, — угадала я его вопрос и вынула их из кармана. Теперь мне стало ясно, почему Шарки настаивал на секретности сделки. Я не испытывала чувства вины, выдав наш бартер. — Я взяла их, чтобы подарить мисс Теккерей на день рождения. Она потеряла свои часы. О, Боже! Надо сейчас же их вернуть. Почему вы не предупредили меня, мистер Алджер?

— Я собирался предупредить Шарки, чтобы он не смел сбывать вам вещи. Я даже… — он осекся и нахмурился.

— Вы дали ему деньги, чтобы заплатить за квартиру? Я знаю, признайтесь. Я видела, как вы давали ему деньги.

— От вас ничего не ускользнет! Это только в долг. Он всегда отдает долги, только разными способами.

— Очень любезно с вашей стороны, но боюсь, что он не ценит одолжений. Надо попросить его освободить комнаты.

— Я бы не торопился, мисс Ирвинг, — сказал он с обольстительной улыбкой. — Кто знает, кто придет на его место. Сейчас он переживает трудности, но он всегда платит полностью. Видите ли, он содержит мать и четырех младших сестер.

— Мило с его стороны, но часы я ему все равно верну.

Мы подошли к двери Шарки и постучали. Ответа не было. Мы сбежали вниз, но узнали, что Шарки ушел.

— Верну завтра утром, как только встану, — сказала я, — а пока я спрячу их в вазе, на случай, если придет полиция и захочет обыскать меня.

— Они не имеют права производить обыск в доме без письменного разрешения, — сказал мистер Алджер. Видно он прочел подозрительность на моем лице, потому что счел нужным пояснить, откуда ему известны такие детали. — Если вы будете продолжать знакомство с Шарки, вы скоро станете знатоком гражданского кодекса. Никогда не вредно знать, как живет другая половина человечества, не так ли?

— Это называется «жизненным опытом», но можно подобрать и другое слово.

— Однако не стоит переживать из-за подобных пустяков, мисс Ирвинг.

— Пустяков! Я стала скупщицей краденого! За это сажают в тюрьму.

— Есть какая-то вероятность, что он приобрел часы законным путем. В худшем случае у меня есть отличный адвокат. Он добьется самого мягкого приговора, отделаетесь парой годочков. Ну что вы, мисс Ирвинг, я же шучу, — добавил он, увидев, вероятно, как я побледнела. — Выпейте вина.

Он налил бокал мне и другой себе. Я видела, что он чем-то расстроен, потягивает вино молча, сдвинув брови. Но вскоре он овладел собой и попытался проявить больше учтивости.

— Вы не забыли, что завтра мы идем в Сомерсет Хаус?

— Нет. Я пригласила мисс Теккерей присоединиться к нам. Надеюсь, вы не будете возражать?

— Я должен был предложить вам пригласить ее. Это моя ошибка.

Именно так и должен был отреагировать джентльмен, но я почувствовала легкую досаду оттого, что он не высказал разочарования от невозможности остаться наедине со мной. Он вскоре удалился к себе, а мисс Теккерей присоединилась ко мне. Она приготовила чай и принесла поднос в салон. Мы начали обсуждать, какую перестановку произведем в комнате завтра, ведь большая часть ненужной мебели была вынесена. Я попрошу Мулларда порубить остальное на дрова. Мисс Уэйтли можно было отдать один из трех ковров, другой с удовольствием возьмет кто-нибудь еще.

Мисс Теккерей заметила, что графин опустел и попросила миссис Скадпол принести неначатую бутылку вина. Она повиновалась, но сказала ворчливо:

— Это последняя. Больше в доме вина нет.

— Но я уверена, что у тетушки был целый погребок. Вы смотрели в подвале?

— Эту я принесла из погреба. Последнюю, — она злобно посмотрела на нас и удалилась.

Я не рассказала мисс Теккерей о часах, боясь, что она будет настаивать, чтобы я выгнала Шарки из дома. Мысль об этом бедолаге, однако, не покидала меня. Подумать только, содержать себя и еще пять человек. Мне было его искренне жаль.