Неподвижная луна

8 ЛЕЧЕНИЕ ЗУБОВ

Меня привели в чувство чьи-то рыдания. Оказывается, это служанка причитала над своей хозяйкой.

— Мисс Шэйн! О, мисс Шэйн, пожалуйста, не умирайте! Ну пожалуйста…

Я выкарабкался из-под очаровательного, но безжизненного тела Сандры.

— Вы не могли бы немного побеспокоиться и обо мне? — рассердился я. В голове словно работал насос, по лицу тоненькой струйкой стекала кровь. Наверное, я выглядел неважно, потому что, увидев меня, девушка грохнулась в обморок.

Я выругался и, шатаясь, как пьяный, переступил через служанку и склонился над телом её хозяйки. Увидев, что та жива, я облегченно вздохнул. Она просто была в шоке от легкой раны в левом плече. Из царапины сочилась кровь. Пуля застряла в противоположной стене.

Я бросился к окну. На крыше никого не было, но неподалеку я нашел две гильзы. Судя по всему, отсюда и стреляли. Самого стрелка и след простыл.

Наверное, он скрылся через одну из выходящих на крышу-солярий квартир. Однако был и второй путь к бегству — перебраться по пожарной лестнице на соседний участок крыши и через коридор попасть в лифт. Естественно, он ни у кого не вызвал подозрений. И теперь уже далеко.

А может быть, нет?

Я вернулся в квартиру Сандры Шэйн и, хлопая дверьми, бросился в ванную. Там я окунул свою раскалывающуюся голову в холодную воду. Затем наполнил стакан, вернулся в гостиную и выплеснул содержимое в лицо служанки.

— Проснись, сестренка.

Она что-то пробормотала, фыркнула и открыла глаза.

— Ч-что, ч-что?

— Слушай. Твоя хозяйка жива. С ней все в порядке. Она просто потеряла сознание от шока. Позвони в «скорую помощь» и отправь её в больницу. Поняла?

— Н-но… н-но вы…

— У меня много дел, — проворчал я.

Когда я спускался из квартиры Сандры Шэйн, в моей больной голове роилось множество версий. Я сел в желтое такси. Ни боль, ни мысли все не оставляли меня. Взявшись за руль, я помчался на Карсон-стрит к Алексею Соронову.

Неужели ему удалось выбраться из своей берлоги и проследить меня до квартиры Шэйн? Неужели, чтобы его не опознали, он решил избавиться от нас с девушкой? Как же, в таком случае, он избавился от моего таксиста?

Я до отказа выжимал педаль «газ» и проклинал таксомоторные компании за то, что они ставят на свои колымаги ограничители скорости. А может быть, это даже к лучшему — меня не задержали за превышение. Если бы меня сейчас сцапали, все пропало бы.

Несмотря на все помехи, я доехал очень быстро. Остановившись у дома Соронова, я бросился к крыльцу и распахнул дверь. Когда я ворвался па кухню, мои глаза чуть не вылезли из орбит. Я заорал:

— Эй, что…

Мой напарник валялся на полу и казался холоднее, чем декабрь в Швеции. Его макушку украшала шишка величиной с Тадж-Махал. Валявшиеся вокруг обломки стула свидетельствовали о том, что он был оглушен именно этим предметом. Рядом с ним со счастливым видом сидел в наручниках Алексей Соронов и горланил песню о Волге. Он с видимым удовольствием выдергивал своей огромной лапой зубы изо рта бесчувственного таксиста.

На полу уже валялись три клыка.

Соронов радостно мне улыбнулся.

— Перед тем, как стать актер, я в России учился на зубодер, — гордо объявил он. — У этого пупсика есть дырка в зубах. Я ему лечу зубы.

— Так же, как ты настраивал пианино?

Я схватил с пола ножку стула и ударил его по макушке. Русский, похоже, жаде не почувствовал удара, хотя грохот разнесся на весь город.

— Ха, хочешь поиграть? — он медленно поднялся. Я ударил его ещё раз. На этот раз Соронов пошатнулся. Оп испустил радостный вопль и тоже схватил ножку стула.

— Будем драться на дуэль?

Он нанес мне страшный удар, но промахнулся. Меня чуть не сбило с ног воздушной волной. Я собрался с силами и треснул его по лбу. На мгновение он замер, затем несколько раз икнул. Надеюсь, что я больше никогда не услышу эти мелодичные и приятные звуки. Он с грохотом рухнул на пол, будто дымовая труба. Когда Соронов упал, дом, наверное, подскочил на пятнадцать дюймов.

Гигант лежал, не двигаясь.

Мой таксист зашевелился. Его разбудил грохот, и он ошалело заозирался по сторонам.

— Что произошло? Кто это… о, Боже, мои зубы!

— Не принимай это близко к сердцу, парень. Тебе просто бесплатно удалили несколько больных клыков.

Он пробежал языком по голым деснам, и на его физиономии появилась недоуменно-обиженная мина.

— Я даже ничего не почувствовал. Я так боялся идти к зубному. Эй, кто их вырвал?

— Русский, — ответил я.

— Черт побери! Теперь я вспомнил. Так вот зачем он треснул меня стулом! Он просто хотел оказать мне услугу после того, как я отказался от водки. Я сказал, что спиртное вредит моим клыкам. Больше я ничего не помню.

— Ну и балбес же ты! — заорал я. — Ты понимаешь, что ты позволил ему оглушить себя, когда я приказал тебе не спускать с него глаз!

— О, черт! Что же теперь делать? Я все испортил.

— Да уж, помог ты мне! — проворчал я. — Что произошло с твоей пушкой?

— Ну, я… не знаю. Наверное, когда он заехал мне стулом, я выронил её. Да вот она, — он проковылял через кухню, поднял с пола револьвер и торжествующе протянул его мне.

Я был так зол, что мог бы свернуть ему шею.

— Безмозглый болван! Теперь ты затер на нем чужие отпечатки и оставил свои.

— Отпечатки? Чьи отпечатки?

— Соронова! — гаркнул я. Я выхватил у него револьвер и понюхал дула. Никакого запаха пороха не было. В нос мне ударил только запах смазки. Ствол был чист, барабан — полон.

Но это ещё ничего не доказывало. Русский мог выстрелить из этой пушки, а потом вычистить её. Черт возьми, пока мой горе-помощник валялся без сознания, он мог перестрелять пол-Голливуда.

— Когда он тебя треснул? — спросил я.

— Не знаю. Кажется, через несколько минут после твоего ухода.

— Сколько ты пробыл в отключке?

Он сделал протестующий жест.

— Это несправедливый вопрос, Шерлок. Как можно знать, сколько времени ты пробыл в отключке? Может, несколько минут, а может, несколько часов. На такой вопрос невозможно ответить точно, разве не так?

— Да, — согласился я. — Но стрельба могла начаться как раз в то время, когда ты был без сознания. Даже не могла, а началась.

Алексей Соронов слабо застонал и пошевелился. Я подошел к нему и уже собирался пнуть его ногой по голове, когда мой таксист остановил меня.

— Подожди.

— Чего?

— На тебе мягкие туфли, а на мне колодки. Дай-ка, я попробую вместо тебя. — Он размахнулся и ударил верзилу по голове. Соронов опять тихо, как младенец, погрузился в сон.

Я поблагодарил таксиста. Затем нагнулся над русским и открыл один наручник, схватил таксиста и пристегнул наручник к его левому запястью. Теперь он был прикован к этому бесчувственному типу.

— Так-то оно лучше, — проворчал я. — Ты не сможешь смыться с этой тушей. А если он проснется и попробует улизнуть, ему придется взять тебя с собой. Вот будет смех.

— Так ты поступаешь с товарищем? А что, если, очнувшись, он решит оторвать мне руку, чтобы освободиться?

— Если он откроет глаза, врежь ему ещё раз. Это твой единственный шанс.

Я выскочил в гостиную. Там я нашел телефон. Набрав помер полиции, я спросил Дэйва Дональдсона. Через минуту в трубке раздался его голос:

— Кто, что, откуда и зачем?

— Это Тернер, — ответил я. — Послушай…

— Ах, ты, скотина! — из трубки полился поток ругательств. Дональдсон прошелся по мне и всем моим родственникам, покойным и ныне здравствующим. Затем замолчал и прикрыл трубку ладонью.

— Ты хочешь, чтобы выяснили, откуда я звоню? Не беспокойся, я сам дам тебе адрес. Я на Карсон-стрит, — и я назвал номер дома.

В его голосе послышалось удивление.

— Ты что, собираешься сдаться?

— Нет. Я собираюсь передать тебе убийцу.

— Хм…

— Послушай, — терпеливо продолжал я. — Тебе известно что-нибудь о Сандре Шэйн?

Он опять взорвался, как бочка с порохом.

— Известно. Да, черт бы тебя побрал, известно. Ее только что отвезли в больницу с пробитым плечом, а её служанка сказала, что ты был…

— Да, когда это произошло, я был там. Меня самого слегка поцарапало. А теперь слушай внимательно. Пошли по этому адресу машину с людьми забрать одного типа — я тебе его упаковал. Его зовут Алексей Соронов. Он сейчас без сознания. Я пристегнул его к маленькому безвредному таксисту. Забери их обоих, понимаешь? Но скажи своим орлам, чтобы они захватили дубинки.

— Зачем дубинки? В чем дело?

— Этот русский больше сарая и сильнее медведя, — объяснил я. — Может, у него игривое настроение, и, если твоя шайка не будет к этому готова, он их просто уничтожит.

— Да? Твердый орешек?

— Еще какой твердый. И, кроме того, лысый и с круглой физиономией.

— Похож на Джоша Дельброка.

— В этом-то все дело. При тусклом свете его можно принять за Дельброка.

— Ага! — голос Дэйва посуровел. — Вот куда ты клонишь! Ты утверждаешь, что мисс Шэйн видела на лестнице не Дельброка, а Соронова?

— Пусть девчонка сама скажет, — парировал я. — Подержи этого славянина в своей Бастилии, пока я не приеду. Затем мы покажем его Сандре Шэйн и посмотрим, не запоет ли она другую песню. Понятно?

— Понятно. А ещё я подержу там тебя, потому что с меня хватит, черт побери. Скоро приедешь? Значит, когда я прибуду по этому адресу, тебя там не будет?

— Правильно, приятель. Я уезжаю. — Я повесил трубку, прежде чем он возобновил брань по поводу частных сыщиков вообще и меня в частности.

Я вышел из дома, сел в такси и уехал.