Непокорная для тирана (СИ)

Эпилог

КРИСТИНА

— Готовы узнать пол? Или, может, вы хотите оставить интригу и сделать гендер-пати? — спрашивает узист, водя прибором по моему ещё небольшому животу.

— Мы готовы, — уверенно говорю, стискивая пальца Валиева.

Давно уже обсудили этот момент. И оба сошлись, что ныне модные вечеринки по определению пола перед кучей народу — это всё от лукавого. Да и потом, у Саида пунктик на защите меня и нашего ребенка от всего, включая сглаза и порчи, в которое он особо не верит, но на всякий случай примет придерживается. Плюс ещё нана ему подкинула пару суеверных наставлений. И теперь мне нельзя стричься, красить волосы, заранее покупать вещи для младенца, даже расходники или крупногабаритную мебель, нельзя брать на руки кошку и гладить. Нельзя ругаться. Из всех этих «нельзя» мне нравится только один пункт: Нельзя отказывать беременным. Чем я нагло пользуюсь вот уже пять месяцев.

— У вас девочка, — бодро так заявляет врач и смотрит на молчаливого мужчину, что стоит каменным изваянием. Такой монументальный, с виду грозный и серьёзный. Но я знаю, как для него важны наши походы по врачам раз в месяц. Он не пропустил ещё ни одну консультацию. Как бы сильно ни был загружен, вырывался и сопровождал. И иногда это бесит, если честно, но я терплю ради него.

Валиев кивает, мол, принял к сведению, продолжайте осмотр. Закусив губу, стараюсь сдержать дурацкие слёзы. Очень уж я эмоциональная в последнее время.

Женщина явно ожидала других эмоций, смущённо переводит на меня взгляд. И наверняка считает Саида чёрствым деспотом, который, небось, ещё и сына хотел. Быстро рассказывает остальные показатели. Размеры плода и про развитие органов. Закончив осмотр, вручает салфетки и выходит, напоминая, что результаты можно забрать у стойки администрации.

Как только за ней закрывается дверь, Валиев на себя тянет. Стискивает в ручищах сильных. В губы целует. А я всё-таки плачу. Не из-за ребенка. Просто выражаю те самые эмоции, которые скрывает за толстой бронёй один тиранище. Мой тиранище.

— Теперь ты знаешь, в каком цвете покупать коляску, — шепчу явную глупость. Мы вообще решили, что не важен пол, мебель и одежду будем выбирать нейтральных светлых оттенков и бежевых тонов.

— Рано ещё, — опять рычит Валиев, выпуская и отступая.

Закатываю глаза. Рано… Знаю. Пятый месяц всего лишь. Впереди почти столько же. Но руки уже чешутся начать покупать приятные мелочи. Мы даже по этому поводу ругались с Саидом. Никак мне его не переубедить. Упёрся. Ещё мне говорит, что я за прошлое цепляюсь.

— Подбросишь меня в салон? — вздыхаю, прижимаясь к боку.

— Ты же вроде с Никой должна быть весь день? — прищуривается Саид.

— Так и буду, она меня уже в салоне ждёт.

— Сильно не напрягайся только. И не таскай Марата на руках! — сразу раздаёт ценные указания, киваю.

Саид превращается в жёсткого надсмотрщика, который с каждым месяцем и моим растущим пузом запрещает всё больше и больше вещей и лишает радостей жизни. Чувствую, скоро и секс запретит, уже перестал затаскивать меня в какие-то людные места.

Оставив меня перед салоном красоты, Валиев уезжает на работу. А я иду обниматься с лучшей подругой и её хвостиком — цветочком полевым.

— Привет, красота, готова? — целую Нику в щёку и играю бровями.

Дело в том, что сегодня у моей подруги свадьба. Та самая, долгожданная. Хотя официально она давно Асланова, но ребята разбирались с последствиями нарушения испытательного срока. Вот недавно закончилось последнее слушание, и от них отстали. К тому же эта парочка строила дом за чертой мегаполиса и растила сына. В общем, причин отложить столь грандиозное событие немало. Но наконец-то, не прошло и года. Мы дождались!

— Готова, — с улыбкой выдыхает блондинка. — Как прошёл медосмотр? Уже знаете кто?

— Девочка, — шёпотом признаюсь.

— Уи-ии-и! — визжит Ника и прыгает с бигуди на башке.

На нас недоумённо смотрят остальные присутствующие в салоне мастера и клиенты. Жасмин улыбается, услышала, ушастая невинность. Ладно, я придираюсь к ней, девчонка на самом деле неплохая. И я давно забыла всё, что она сделала и наговорила. Узнав получше прошлое цветочка, даже порадовалась, что предложила забрать её из тех лап. Девчонка, к слову, не сидит на шее у Валиева или Аслановых. Поступила в медицинский институт сама, без протекции. Хотя Саид и предлагал ей оплатить контракт в каком-нибудь более лёгком университете. И жильё отдельное снять, поближе к учебе. Но Жасмин проявила упрямство, от денег отказалась и поселилась в общежитии, сказав, что справится.

— Это ты её научила независимости, — обвинил меня тогда Саид и кулаком пригрозил, чтобы не развращала ребенка. Нормально?

Хорошо ещё, Ника присматривает за Жасмин и под предлогом помощи с ребенком платит ей как няне и помощнице.

До самого вечера мы с девчонками застреваем в салоне. Красим, пилим, наращиваем, закручиваем. В общем. К шести вечера мы превращаемся в жутко уставших, голодных, но чертовски красивых молодых девушек. А единственный наш джентльмен, семимесячный Марат, сладко спит в кроватке и выглядит единственным довольным существом в цветнике.

За нами приезжает белоснежный лимузин. И мы едем в новый загородный дом, который один мужчина построил для своей семьи. Что сказать, сына родил, дом построил, осталось дерево посадить и программу минимум Асланов выполнил.

Вся аллея вокруг дома украшена белым ковром из цветов. В длинных вазонах и на постаментах тоже стоят букеты цветов. Пока я рассматриваю эту ванильную красоту, Ника плачет от переизбытка чувств и к мужу своему, что открыл для нас дверь, тянется.

Ловлю взгляд Саида, что в роли шафера выступает. И глаза закатываю, выражая тем самым своё отношение к таким декорациям. Валиев улыбается с хитрым прищуром. Он знает, как я отношусь к браку и свадьбам. И на кольцо своё, висящее на цепочке у меня на шее, посматривает.

Около пяти месяцев назад мы заключили-таки ещё одну сделку. Если в течение этого года я не сниму кольцо, которое он подарил, то мы поженимся. Только не учли один момент. Мне, как мастеру по наращиванию ресниц, ногтей и прочей красоты, просто необходимы свободные руки, потому что перчатки на кольцо с камнем не налезают и рвутся. Да и потом надо постоянно руки мыть, дезинфицировать, с разными химикатами работать. Поэтому сделку немного изменили. И я ношу кольцо на шее, как кулон на цепочке.

— Привет, — шепчу, попадая в руки Валиева. — Гостей много набежало?

— Прилично. Вы опоздали, — ворчит он, целуя в висок и посматривая возбуждённо на моё платье, волосы, макияж. — Подстриглась?

— Нет, — вру, закатив глаза. Слегка кончики подравняла, это не считается.

— Врёшь ведь, — шипит тиранище и хлопает по моему бедному полупопию.

— Пару миллиметров! И нельзя отказывать беременным. Ты сам так говоришь, — фырчу и переплетаю с ним пальцы.

— То есть в эту примету ты веришь, а в то, что стрижка отнимает годы жизни нашей дочери, — нет? — ворчит беззлобно мужчина.

— Я вообще не страдаю суеверием. И тебе не советую.

— Поумничай мне тут, — грозит кулаком. Но мне не страшно. Максимум, что он сделает, — это завалит и покажет, кто в наших отношениях власть и сила. Трахнет, в общем, до ярких искр и сорванного голоса.

Мы идём за молодожёнами на задний двор. Где накрыты столы, расставлены вазоны с цветами, постелены ковровые дорожки. Журчит фонтан из шампанского. Официанты с подносами разносят закуски и напитки. Немногочисленные гости расхаживают и общаются небольшими группками. Гостей и вправду не так уж и много, только самые близкие семье. Партнёры Асланова и друзья. Ни у Ники, ни у Дамира нет родственников. Точнее есть — мы.

— Я зверски голодна, — признаюсь, поглядывая на наполненные блюда и салаты.

— Сейчас принесу, — хмыкает Валиев и, оставив меня в компании Жасмин, уходит.

Мы с девушкой прогуливаемся, рассматриваем гостей и развешенную красоту. И садимся за небольшой столик, подальше от шума. К нам тут же подходит официант с шампанским.

— Да выпей ты бокальчик, — бурчу на Жасмин, которая тоже отказывается вместе со мной. — Давай, расслабься. Это всего лишь шампанское.

Цветочек неохотно берёт один фужер и морщится от пузырьков. Пять месяцев уже живёт, а всё такая же тихая, зажатая и кроткая. Хотя, если вывести из себя, показывает характер. Один раз на Саида наорала. Правда, тут же залилась румянцем и убежала. Боялась: он её отлупит.

— А тебе восемнадцать-то есть, чтобы пить взрослые напитки? — к нам подваливает один наглый адвокат и склоняется над Жасмин. Она тут же, поперхнувшись, кашляет и краснеет. Любит он её дразнить.

— Отстань от неё, — рычу, как настоящий тиран.

— Как скажешь, мамочка, — фыркает Натан и садится между нами.

Я замечаю, каким взглядом осматривает этот блядун девушку. И мне совершенно точно не нравятся эти взгляды. Подавшись вперёд, бью по предплечью и грожу кулаком. Варвар бровь выгибает, насмешливо усмехаясь, и руки поднимает, мол, я вообще не приделах, сижу тут весь такой правильный.

— У тебя явно гормоны шалят, — веселится, гад, внимание привлекая. Ловит взгляд моей подопечной и подмигивает. А цветочек полевой опять краснеет и отворачивается.

К нам возвращается Саид с двумя тарелками холодных закусок и салатов. Ставит на стол и ладонями на плечи Натана давит, заставляя его сидеть на месте. Мы с Жасмин переглядываемся.

— Полезешь к ней, заставлю жениться или оторву всё, что ниже пояса. Всё ясно? — склонившись прямо к уху адвоката, угрожающе тихо предупреждает Валиев.

— Предельно, — хмыкает Натан, а сам продолжает глазами стрелять в скромное декольте малышки.

Махнув рукой на мужчин, советую цветочку есть и не обращать внимания. Нам ещё весь вечер на ногах подле невесты крутиться. Силы нужны.

Чета Аслановых выходит, как раз когда мы, опустошив тарелки, расслабленно откидываемся на спинку стула. Ника красивая, вся светится. Дамир в кои-то веки улыбается с проснувшимся Маратом на руках.

Все гости поднимаются, подходят ближе. Они идут по проходу к главному столу. И мы с Жасмин идём к нашей невесте. Помогаем ей со шлейфом, фатой, цветами. Цветочек полевой забирает ребенка, чтобы дать родителям свободно погулять на собственной свадьбе.

Вечер проходит замечательно. Звучат громкие тосты, молодожёнов поздравляют, вручают разные подарки. Тамада вовсю отрабатывает свои деньги. Музыканты выступают.

Позабыв о своём положении, танцую с Никой и Жасмин. Саида тяну, правда, он не танцует. Слишком взрослый, тоже мне. Объедаюсь разными деликатесами и просто наслаждаюсь этим вечером вместе с невестой.

Под самый конец вечера организатор мероприятия объявляет танец молодожёнов. Гости опять встают, Дамир выводит жену на импровизированный танцпол.

Ника подмигивает мне и вручает свой букет невесты. Дурочка ещё одна, которая в приметы верит. Растроганно прижимаюсь к боку Валиева, нос в цветах прячу. Саид меня обнимает тут же. В висок целует. Согревает и заботой укутывает. Всегда так делает. И мне это нравится.

Именно сейчас, в эту минуту, секунду, миг, я понимаю, что хочу, чтобы он всю жизнь был рядом. Согревал. Заботой окружал. Обнимал просто так. Целовал. По клиникам со мной ездил и доставал гиперопекой. Рычал и приказывал грозно. Кулаком по столу бил с громким: «Я так сказал!».

— Помоги с замочком, — прошу, развернувшись к нему спиной и убирая волосы на одно плечо.

— Зачем? — напрягается, а у меня мурашки просыпаются только от прикосновений шершавых пальцев к холке. — Снять хочешь? — в голосе холод сквозит. Мы ведь сделку заключили. Сниму — значит, никакого замужества.

— Просто расстегни цепочку, Валиев, — стараюсь не выдать волнения.

Саид выполняет просьбу, и на мою ладонь опускается кольцо. Безумно красивое: белое золото с квадратным бриллиантом. Намного лучше, чем он давал для фальшивой невесты.

Разворачиваюсь к нему и голову задираю, смотря в хмурое лицо любимого мужчины. Да, любимого. Мне понадобилось меньше года, чтобы понять это.

— Сделка аннулирована. Хочу предложение получше. Только на колено не опускайся, такое клише не для меня, — лепечу, вкладывая в его ладонь кольцо.

— Предложение хочешь, значит?

Заметно расслабляется, сжимая в кулаке драгоценность. Киваю с улыбкой.

— Замуж за меня выйдешь? — спрашивает, хмурясь, но уголки губ подрагивают в еле сдерживаемой улыбке.

— И всё? Суховато, Валиев. Ты можешь лучше, — шепчу. Явно нарываюсь.

— Люблю тебя, Крис. Буду любить до гробовой доски. Подохну, если откажешь, — склонившись, заявляет без всякой нежности, даже немного рычит.

— Ладно, я согласна. Не дам тебе помереть во цвете лет. Потому что тоже люблю тебя, тиранище деспотичный.

Протягиваю чуть подрагивающую руку. Саид надевает кольцо на палец. И рывком к себе притягивает. Припечатывает к своей каменной груди, слегка платье задирает, шпаря прикосновением обнажённую кожу бедра, выглядывающую из разреза.

— Пиздец тебе, куколка. Нарвалась, — выдыхает прямо в губы и целует, не оставляя больше ни шанса на протест и возмущение.

САИД

— Где эта женщина, что женой зовётся⁈ — рявкаю с порога, злой как сто чертей. Придушу сейчас Крис к херам! За то, что опять трубки не берет. Меня всего лишь сутки не было в городе. Все нервы истрепала, сучка.

— Добрый день, Саид Тимурович, — щебечет домработница, выходя из кухни.

— Папа! — кричит громогласно дочь.

Со второго этажа срывается, прыгает прямо с предпоследней ступеньки, еле успеваю поймать егозу. Оплетает ручками шею и в глаза заглядывает. Сама невинность. Вся в мать!

— Ты только на маму не ругайся, ладно? — шепчет, будто секрет выдаёт.

— А есть повод? — прищуриваюсь и перевожу взгляд на нашу помощницу.

— Она в клинику уехала с утра, — замечает женщина.

— Зачем? — напрягаюсь, сильнее стискиваю ребенка, она аж пищит.

— Простите, Кристина не сказала, — пожимает плечами домработница и удаляется обратно на кухню.

Спускаю с рук дочь, выуживаю телефон и набираю ещё раз. Если и сейчас не ответит. Отлуплю. Сразу после того, как придушу.

— Саид, привет, — радостно так вздыхает куколка одна. — Ты уже прилетел? Я бы тебя встретила, но мы тут сюрприз готовим.

— С кем ты там сюрприз готовишь, что аж с утра трубки не поднимаешь? — цежу сквозь зубы, сдерживая злость и напоминая себе, что мы не материмся при ребенке.

— С дочкой, — самым честным тоном врёт, зараза мелкая.

— У тебя ещё одна дочь, о которой я ни х… ни черта не знаю? Потому что Мия сейчас со мной.

— Твою мать, — обреченно бурчит Крис. — Ладно, я… Скоро буду, в общем.

— Адрес клиники давай и быстро! И лучше дождись меня.

Жена тяжко вздыхает, бормочет себе под нос проклятья и скидывает геолокацию. Отключаю связь, подхватываю нашу пятилетку.

— К маме поедем? — улыбается малышка, обнимая крепко.

— Угу, сюрприз ей наш покажем, — хмыкаю и выхожу из дома.

— А какой у нас сюрприз? — Мия удобнее устраивается в детском кресле, позволяет себя пристегнуть, вертит головой.

— Не знаю, будем импровизировать, — пожимаю плечами и сажусь за руль.

Девочка хмурит брови, смотрит на меня своими серыми, как у мамы, глазами. Бросаю взгляд в зеркало заднего вида и аккуратно выезжаю на дорогу. С появлением Мии я вообще превратился в ужасного параноика и самого законопослушного водителя. Пять лет уже ни одного штрафа, ни одного обгона и подрезания чужих машин.

— Что такое «импровизировать»? — по слогам повторяет малышка.

— Придумаем на ходу, — отвечаю тут же. — А ты не знаешь, что мне мать твоя женщина приготовила?

— Знаю, — кивает дочь, грызя ноготь.

— Скажешь? — сжимаю руль, знаю, что Мия умеет хранить секреты. Во всяком случае, мои от Крис хранит.

— Не-а, — мотает головой так резво, что два хвостика по щекам бьются.

Точно отлуплю. Сначала узнаю, что с ней случилось и почему понадобилась клиника, а потом отлуплю. Слишком самостоятельной стала! С ума меня сведет!

Оставляю машину прямо на крыльце клиники, не задумываясь о парковке. Хватаю Мию из автокресла и, перепрыгивая ступени, влетаю в здание. У регистратуры уточняю, в каком кабинете Валиева, и вызываю лифт.

Крис сидит в коридоре на диванчике. Вертит в руках бумажки какие-то. С виду выглядит здоровой, поэтому слегка расслабляюсь и замедляюсь.

— Мамочка, сюрприз! — кричит Мия и вертится. Спускаю ребенка, и та бежит к Крис.

Куколка поднимается, глазами по мне пробегается. Губы свои пухлые облизывает.

— А мы с папой приготовили импорвизацию, — коверкая слово, гордо выдает пятилетка.

— Угу, называется: готовь жопу для ремня, — хмыкаю, подходя ближе.

— Валиев! — шипит Крис. — Мы решили: никаких ругательств при ребенке!

— Так я и не ругался ещё. Малышка, посиди тут, — подхватив ребенка, сажаю на диванчик, осматриваюсь, ловлю взглядом медсестру: — Присмотрите пять минут за дочерью?

— Конечно, — кивает девушка с улыбкой, направляясь к ребенку.

Подхватываю жену под локоть и толкаю в ближайший кабинет. Куколка шипит и возмущённо сверкает очами. А сидящий медперсонал просит покинуть помещение.

— Лучше вы погуляйте, мы ненадолго, — хмыкаю, пихая купюру женщине средних лет.

— Валиев, ты совсем офигел! — рычит Крис.

— А теперь говори, что ты тут делаешь, женщина, и почему не отвечаешь на мои звонки? — перебиваю, когда одни остаёмся. Всем корпусом прижимаю её к стене, не даю отойти. Нависаю, ещё и руки выставляю, полностью запирая.

— Вот не даёшь ты мне нормальный сюрприз тебе устроить, — вздыхает обреченно девчонка.

Тридцать лет исполнилось, а ведет себя как малолетка. Что-то там скрывает, умалчивает и, сучка, звонки игнорирует!

— Я беременна! И хотела сегодня вечером тебе красиво это преподнести.

Протягивает чёрно-белый снимок и лбом в грудь утыкается. Весь дух выбивает и злость мою на корню тумблером вырубает.

Почти шесть лет женаты, и мы как-то не особо старались. Крис таблетки пила, бизнес свой строила. Куколка задирает голову, следит за мной, пока я снимок рассматриваю.

— Там двойня, если ты не разглядел, — бурчит, окончательно добивая.

— Пиздец, Валиева, — выдыхаю.

— Согласна. В декрете будешь сидеть сам, — хмыкает и, подтянувшись, целует в щёку. — Поздравляю, Валиев, ты скоро станешь ещё раз папой.

В волосы зарываюсь и к себе притягиваю. Обнимаю и успокаиваю натянутые с раннего утра нервы. Крис царапает торс, забирается под пиджак и трётся щекой о грудь.

— Я испугался за тебя, — признаюсь, стискивая. И это правда.

Каждый раз, как мне нужно ехать в командировку, так меня страх сковывает за дочь и жену. Крис знает и чаще всего сопровождает меня. А в этот раз — один день же всего — оставил их. Так учудила, чуть в могилу не загнала.

— Прости. Совсем из головы вылетело, и я об этом не подумала, — задирает голову девчонка. Выглядит действительно раскаивающейся.

— Дурная… Моя, — вздыхаю, целуя в лоб.

— Поехали домой? — спрашивает куколка, на носочках поднимаясь.

— Угу, но жопу всё равно готовь. Ждёт тебя наказание, — бурчу и отпускаю.

— У меня были другие планы, Валиев, — улыбается соблазнительно и ладонью гладит по груди и животу, ведет до самого паха. — Вечером к нам приедет Жасмин и присмотрит за Мией. А я заказала для нас столик в том ресторанчике у речки.

Облизнув губы, Крис легко уворачивается и выходит из кабинета. Вертит мной, маленькая зараза, только так. Научилась играть со мной теми же методами, что я с ней.

Выхожу следом. Подхватываю на руки дочь, обнимаю жену. Кристина охотно льнёт к моему боку.

— Как думаешь, кто у нас будет на этот раз? — спрашиваю, заходя в лифт, и хлопаю по ягодице, напоминая, чтоб не расслаблялась.

— Кто бы ни был, они точно унаследуют твои гены, — фыркает, стреляя глазами в Мию. Дочь и вправду на меня похожа. Чернобровая, черноволосая, смуглая. Только глаза серые, словно расплавленное серебро.

— Характер твой, — хмыкаю.

— Нет, — мотает головой ребенок. — Нана говорит, я вся в тебя!

— Ну всё, с наной не спорим.

Целую в тёмные макушки моих девочек. Глупо улыбаюсь, чувствуя себя чертовски счастливым от осознания, что жизнь не останавливается и совсем скоро у нас будут ещё два неугомонных энерджайзера.

— Люблю тебя, куколка, — шепчу, целуя в губы.

— И я тебя, Валиев, — отвечает Крис.

— А меня? — тут же капризно тянет Мия.

— Вас обоих люблю, мои две самые прекрасные куколки.

— Очень-преочень? — сунув палец в рот, уточняет ребенок.

— Три миллиона раз «очень», — усмехаюсь и получаю счастливую улыбку.

Крис тоже улыбается, смотрит на меня не отрываясь, как и шесть лет назад. Лукаво и влюблённо. Красивая. Совершенно не изменилась за эти годы. Зацепила меня и до сих пор не отпускает. И я бы прошёл ещё раз весь свой путь, чтобы встретить её на Новый год и присвоить на всю жизнь.