Теперь в городе или деревне мы едва ли можем встретить человека, который откровенно бы признался, что не любит книги. И высказал бы нечто дремучее:
— Книги? Да пропади они пропадом! От них пыль одна в доме. Из-за них мебель некуда приткнуть.
Нет, не услышишь такое и книгоненавистника такого не встретишь. А если и встретишь, то сочтешь белой вороной. Однако спросите любую ворону: хочет ли она стать белой? Ни за что на свете! То-то и оно!
Признаваться в равнодушном, а тем более отрицательном отношении к печатному слову опасно, можно попасть в разряд невежд и даже воинствующих. А с другой стороны, высказать какое-нибудь, пускай даже не свое, мнение о той или иной книге, уметь завязать разговор о книжной новинке или, наоборот, старинной, но редкой публикации престижно, сразу же рекомендует вас как культурного человека с широким кругозором.
Но, чтобы рассуждать о книгах, надо как минимум иметь их. Создание, накопление личных библиотек в наши дни стало повальным увлечением. Люди охотятся за редкими книгами, словно за исчезающими с лица земли животными, выстаивают длинные очереди за подписными изданиями, собирают по листику бумажную макулатуру. Иные любители нанесли в свои квартиры столько «Мушкетеров» по макулатурным талончикам, сколько их никогда и не было в королевской гвардии!
Книги теперь не только не мешают расстановке мебели, но в некоторых случаях и сами превратились в предмет комнатного интерьера. По цвету книжных обложек и корешков подбирают расцветку обоев. Или наоборот, в зависимости от вкуса.
Появились книголюбы, превращающие книгу — источник знания в источник нетрудовых доходов. Или такие, кто выносит из читального зала не только глубокое впечатление от прочитанного, но и саму книгу. Приходится наблюдать и такой феномен, когда любитель книги из-за собственной неряшливости, дурных привычек и наклонностей превращается в ее врага.
Короче, много странного, — наносного можно обнаружить в книжном мире. И кажется совсем не случайным, но назревшим, оправданным такой вопрос:
— А все ли книголюбы книгам любы?
Даже самая подробная аннотация не заменяет самой книги.
Патология в книжном мире: пухлый роман.
Медики установили, что за год человек съедает не меньше пуда соли, которую он расходует при чтении пресных книг.
Домашняя библиотека открыта круглые сутки.
Когда закрываешь плохую книгу, то невольно ищешь гвозди, чтобы наглухо заколотить ее.
Чем ординарнее текст, тем выше сорт бумаги.
Бойкость пера — явление, при котором движение авторучки намного опережает авторскую мысль.
Иные отлитые из свинца строки оказываются тверже стали.
Подчас заметки на полях бывают глубокомысленнее расположенного рядом с ними текста.
Библиотекари могут читать и на работе.
Книга — лучший подарок автору.
Я читаю — значит, я существую.
Сначала люди научились читать за обедом, а потом уже приобрели все остальные дурные привычки.
Самое безвредное снотворное — нудная книга.
Роскошный переплет подобен парадной двери: не исключено, что за ним скрывается убогость.
И очень сухой человек может писать водянистые книги.
Вступление в члены Всероссийского общества книголюбов не освобождает от необходимости читать книги.
Собрание сочинений — единственное собрание, где не принимают никаких резолюций.
Книжную полку можно сравнить с клубом, где подбираются интересные собеседники.
Типографы считают, что замечать допущенные опечатки — дурной тон.
Ее самой любимой книгой был телефонный справочник.
Редакционные примечания были такими интересными, что хотелось, пропуская авторский текст, читать только их.
Предисловие начиналось так: «Автору, человеку средних способностей, при всей узости его кругозора удалось, однако…»
Красочные вкладки жаловались: «Опять нас вклеили в серый текст!»
Плагиаторы не читают книг — они их переписывают.
От талантливых иллюстраций книга нисколько не утратила своей первозданной бездарности.
Крупные мысли можно воспроизводить и мелким шрифтом.
Книжный голод может возникнуть даже в годы, богатые хлебом.
Книжное издательство напоминало осажденную крепость: каждого нового автора тут обливали кипящей смолой.
Книга — продукт, подлежащий длительному хранению.
«Поваренная книга» была написана так талантливо, что у автора рецензии под конец потекли слюнки.
Собираясь в дорогу, не клади книгу на дно чемодана.
Правление диктаторов обычно начинается со сжигания книг.
Критик вооружился пером-автоматом и отправился на отстрел книг-скороспелок.
У букинистов весь товар лежалый!
Коллектив авторов завершил работу над книгой жалоб.
Наивно полагать, что все расхитители народного добра увлекались в детстве детективной литературой.
Магазин продавал подарочные книги по весу.