Нептун (ЛП)

Глава 25

Я наблюдаю, как Рид накалывает свою глазунью и размешивает ее вилкой, превращая в кашу. Все это время он удерживает в руке поднятую чашку кофе, готовый отхлебнуть из нее в любой момент. Настоящий мастер завтраков.

— У нас нет времени на еду. — Я размазываю по тарелку свою яичницу.

Шериф со своими подручными так ничего и не выяснили во время вчерашних поисков. А это означает, что сегодня — и каждый день, пока я не достигну свое цели — будет посвящен поискам Галена. Сейчас не время для игр в Нептуне.

Особенно теперь, когда Ридер считает меня кем-то вроде Избранной. Но я и словом не обмолвилась об этом Риду. Не то чтобы я не хотела помочь или не хотела видеть мирного сосуществования Нептуна и подводных королевств. Просто у меня напрочь отсутствует какое-либо влияние или связи в океане. Уверенность, которую я чувствовала в себе (и Ридер во мне) однозначно поблекла с прошлого вечера, когда мы обговорили все за кружкой горячего шоколада. В смысле, если говорить о пользе для дела, то толку с меня как с козла молока. Какой черт меня дернул пообещать помочь со всей этой эпопеей? Я даже не знаю, с чего начать.

Пожалуй, мне просто нужно больше времени, чтобы все обдумать. Решить, что я скорее всего скажу маме, когда позвоню ей и поведаю, чем я на самом деле здесь занимаюсь. И что между делом я потеряла Галена.

Гален.

Гален поймет, что с этим делать. Он может все еще быть зол на меня, но это касается королевств. Он проглотит обиду и уладит все с Громом. Исправит промах, которые я сделала под давлением. Надо сказать, еще тот косяк. На виду у десятков свидетелей, своим молчанием на Собрании я согласилась помочь Нептуну наладить мир с подводными королевствами. И затем еще раз, наедине с Ридером, я на словах согласилась помочь. Прямым текстом. Я пообещала.

Ведь Ридер поставил меня в тупик. Что мне оставалось делать? Рассмеяться ему в лицо на глазах у всего Собрания? О, нет. Кроме того, он раздражающе резонен.

— Нам нужно съесть завтрак, — отзывается Рид, запихивая свою мешанину себе в рот и абсолютно не замечая моего внутреннего замешательства. — Во-первых, нам понадобятся силы, если мы собираемся весь день прочесывать леса. И во-вторых, снаружи еще слишком темно. У нас есть еще полчаса, прежде чем в лесу станет достаточно светло, чтобы видеть.

Все верно. И все равно, я не могу усидеть на месте. Мне нужен сейчас Гален больше, чем когда-либо. Я уже хочу поторопить Рида, когда на диванчике за ним к нам оборачивается мистер Кеннеди. — Рид, я тут случайно услышал, что вы направляетесь сегодня в лес, — говорит он, вытирая уголок рта салфеткой.

Рид садится в пол-оборота, чуть меньше на пару градусов — и наклон вышел бы грубым. — Все верно, мистер Кеннеди. — Рид не добавляет «И что с этого?», но это и так написано у него на лице. Я вожусь со своей вилкой, видя, как терпение Рида доживает свои последние минуты. Полагаю, он может быть раздражен тем, что сегодня мы можем найти Галена, и это могут быть его последние мгновения, проведенные со мной наедине.

— Ну, — протягивает мистер Кеннеди, очевидно выбитый из колеи скрытым, но пренебрежительным отношением Рида. — Чувствую, что должен поделиться с вами, что я видел огромного медведя — черного, я думаю, — хотя, как вы знаете, животные не мой конек. Я умывался на северном берегу реки, а он точил когти о скалы на южном прямо перед бобровой плотиной. И хвала звездам за это! Может, так и не скажешь, но в молодости я был в гоночной команде университета. Тогда у меня был бы шанс унести ноги, но сейчас… — Он вздрагивает. Когда Рид не кажется впечатленным, мистер Кеннеди продолжает. Я наклоняюсь поближе, пытаясь изобразить живой интерес и скрасить отсутствие энтузиазма у Рида. — Конечно, ты родился и вырос здесь. Полагаю, ты бы знал если бы черные медведи представляли опасность, но я подумал, что было бы лучше поделиться с вами, вместо того чтобы позволить вам слепо бродить по лесам.

Рид ухмыляется. — Позволить нам слепо бродить по лесам, не зная, что в Теннесси водятся черные медведи? — Я бью Рида под столом, но он меня игнорирует.

Мистер Кеннеди поджимает губы. — Твоя правда. Но… Конечно, здесь водятся черные медведи. Просто… Просто этот показался мне довольно большим. — Смущенный ученый резко отворачивается на своем сиденье, осознавая, что мы пренебрегли его советами. Через секунду он встает с чеком в руках, и я выжидаю, когда кассир его рассчитает, прежде чем напуститься на Рида.

— Он просто пытался помочь, — шиплю я на Рида, запихивающегося печеньем с белым соусом. — И если медведь действительно огромный, не помешает избегать местности, где он его видел.

Тот пожимает плечами. — Там повсюду медведи, — говорит он, понизив голос. — А мне кажется, что мистер Кеннеди не знает, что подразумевает слово «большой». Но если тебе от этого полегчает, то мы будем держаться подальше от южной стороны. Это просто сократит нашу поисковую зону.

Чего я тоже не хочу.

— Я просто говорю, что поиски будут сложными и без встречи с…

— Эмма, успокойся. Все в порядке. Мы не пойдем на юг. — Он допивает свой кофе. — Ты так нервничаешь из-за того, о чем вы с папой говорили вчера вечером?

— Ты думаешь?

Рид улыбается. — Послушай, он же не попросил тебя повернуть реки вспять. Он просто надеется, что если тебя приняли жители океана, то, возможно, ты смогла бы открыть путь к принятию и всех нас. Однажды. А не завтра или в следующий вторник.

У меня отвисает челюсть. — Ты знал, что вчера он собирался попросить меня об этом. О помощи всем. Как давно ты об этом узнал?

Рид кривится с виноватым видом. — С того вечера, как вы с Галеном ужинали с нами. Мои родители так радовались после вашего ухода.

— Наверное, они были рады избавиться от присутствия Галена в своем доме.

— Ну, и это тоже, — соглашается Рид. — Он ужасный лгун, между прочим. Они знали что он принц Тритона. А если принц Тритона проводит время на суше с полукровкой, что-то должно было измениться. Эмма, каким-то образом тебе удалось их изменить.

Я качаю головой. — Вы слишком на меня полагаетесь. Архивы… Они нуждались во мне, вот и все. Думаю, все дело во времени и обстоятельствах.

На самом деле, им нужен был Дар Галена и Рейны чтобы помочь спасти пойманную людьми Сирену — и мое принятие Сиренами шло довеском к этому уговору, от которого они не могли отказаться. Ах, да — сами же Архивы не нуждались во мне никоим образом.

Но я не расскажу об этом Риду. Во-первых, я чувствую себя немного пойманной врасплох тем, что он держал всю эту затею с «Эмма-Наша-Спасительница» в секрете от меня. Его глаза сейчас напоминают мне воздушные шарики, заполненные надеждой. А разве я не знаю, каково это цепляться за что-то столь переменчивое, как надежда?

Рид сминает салфетку в кулак, затем бросает ее на пустую тарелку перед собой. — Тогда объясни мне, зачем твой дед прислал тебя сюда.

Почему этот вопрос продолжает меня удивлять? Пора бы мне уже придумать ответ на него по умолчанию. — Чтобы я могла найти подходящее для себя место, — выпаливаю я. — Чтобы я знала, что я не одинока.

Рид картинно оглядывается по сторонам. — Может он отправил тебя сюда найти меня. Ты об этом говоришь?

— Да. Нет. Не совсем. — Я взбалтываю апельсиновый сок в своем стакане, пока он не превращается в миниатюрный водоворот. — Не тебя как человека. Но я думаю, он хотел предложить мне другой выбор.

— Выбор? В смысле, вместо Галена?

Ладно, вот это уже действительно не смешно. Что еще хуже, Гален мог подумать тоже самое, когда мы приехали в Нептун. И это может быть одной из причин, почему он сразу же стал враждебно настроенным. — Я имею в виду другой образ жизни, вместо того, чтобы быть изгоем в мире Сирен и уродом в мире людей.

Рид не выглядит убежденным. — Я так не думаю. Нет, не пойми меня неправильно. Я уверен, что отчасти так и было. Но Антонис познакомился с моим папой много лет назад, когда искал твою маму. Папа говорил тебе, верно? Они были друзьями. И связываются друг с другом, каждые несколько лет или около того. Как предположение, я бы сказал, что это меньшая часть из их большого плана по объединению всего нашего вида, не только тех, у кого есть плавник. Кстати, ты связывалась со своей мамой с последнего раза несколько дней назад?

Я пожимаю плечами. Я звонила, но она не ответила, а значит, она все еще на территории Тритона. К счастью, она скоро выйдет на связь. Но опять же, я надеюсь, этого не случится, потому что Ридер ожидает, что я поговорю с ней обо всем. Он ясно дал это понять. А я еще не знаю, как это все ей преподнести.

И еще, я не прочь убить дедушку.

— Тебе стоит пригласить ее приехать. И деда тоже. Я знаю, папа был бы рад снова его увидеть.

Теперь уже меня переполняет надежда. — Просто мамин спутник, Гром, он никогда не согласится приехать. — Даже Гален сказал тоже самое, перед тем как уехать.

— Кто говорит, что он приглашен? Он ведь просто король Тритона, верно? — ухмыляется Рид. Затем его лицо становится серьезным. — Один шаг за один раз, окей? Не беги впереди паровоза.

Один шаг за один раз. Почему бы и нет? Это был наш план для меня, как влиться в общество Сирен, после того как я стану спутницей Галена. Если я стану спутницей Галена… — Нам пора идти. Солнце уже взошло.

— Просто подумай над этим, Эмма. Это не значит, что тебе нужно требовать Суда в ближайшие десять минут. Просто начни продумывать пути, как мы можем общаться с жителями океана. Как мы можем показать им, что мы не демоны и не чудовища.

Я задираю нос. — Зачем вам что-то им показывать? Что не так с тем, что у вас уже есть здесь? Вы все прекрасно обходитесь без них. — Я говорю резче, чем хотелось бы и тут же жалею о сказанном, но, тем не менее, это правда. Как по мне, Нептун вобрал в себя лучшее из двух миров. Зачем чинить что-то, что работает исправно? Преуменьшение потенциала Нептуна напоминает мне варварство по отношению к чему-то девственно чистому и бесценному.

Снова же, я знаю, какого это хотеть чего-то, что для тебя недоступно. И мне нужно взглянуть на это с точки зрения Нептуна: они видят океаны как нечто положенное им по наследству. Дело не в том, что в океанах есть то, чего нет у Нептуна. Просто Нептун должен получить то, что ему принадлежит.

Официантка кладет чек перед Ридом. Я тянусь взять его, но рука Рида молниеносно накрывает собой мою. — Я никогда не видел океан, Эмма, — говорит он, не убирая руки. — Я хочу знать, какова на вкус морская вода. Я хочу видеть цвета всех рыб вне аквариума. Я хочу стать лучшим другом киту по имени Голиаф. Куда бы ты ни отправилась, я хочу иметь возможность пойти за тобой.

— Рид…

— Послушай, я не говорю, что это только из-за тебя. Я всегда хотел увидеть океан, увидеть, что он может дать. Но теперь, когда я знаю, что он дает… — Он сжимает мою руку. — Мне ужасно хочется его попробовать. Взглянуть на то, что я упускаю. — Его глаза впиваются в мои, и я не могу отвести взгляд.

— Но я не из океана, — говорю я мягко. Слишком мягко.

— Но станешь. Если выйдешь замуж за Галена. Он найдет способ украсть тебя.

Эти слова эхом отдаются во мне. Я не могу позволить Риду узнать, что Гален уже предполагал провернуть подобное. Он может использовать это против меня, в свою пользу, в пользу Нептуна. И так уж ли это неверно? Не должны ли быть у меня варианты? Очевидно, дедушка подумал так же. Не поступаю ли я опрометчиво, делая выбор так рано?

Затем я вспоминаю о Галене, о вкусе его губ, о том, как его улыбка превращает все внутри меня в трепет куда более сильный, нежели невинное порхание бабочек. То, как его тело дополняет мое, словно недостающая часть, и как его смех окрыляет меня, будто пьянящий напиток.

Я не поступаю опрометчиво, выбирая Галена.

Но когда я сказала «да» Галену, я сказала «нет» любой другой возможности. Даже до того, как я узнала о ее существовании. Я была бы идиоткой, если бы не замечала, что прямо сейчас я сижу напротив шанса новой жизни, а не просто симпатичного парня с выразительными фиолетовыми глазами, который не сводит с меня пристального взгляда.

Этот шанс идет вместе с признанием в обществе, окружением из людей моего вида, жизнью на земле и в воде. И насколько я могу судить, этот выбор идет без бонусов. Например, вроде ношения невидимой надписи на лбу каждый раз, когда я посещаю подводные королевства с Галеном.

Но Галена со мной не будет.

Рид вздыхает. Очевидно, по его меркам я не умею принимать ключевые решения своей жизни достаточно быстро. Он вытягивает двадцатку и оставляет ее на столе для расчета. — Идем, красотка. Нам предстоит исследовать огромную территорию.

И мы уходим.