Неспешная игра

Автор: Моника Мерфи

Книга: Неспешная игра

Серия: Правила #3 (про разных героев)

Главы: 31 глава

Переводчик: Кузьма Петрович

Редактор: ByTalis

Вычитка: Rina

Русификация обложки: BySashka

Специально для группы: Книжный червь / Переводы книг

Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

ГЛАВА 1

Алекс

В помещении жарко и настолько тесно от тел, которые, кажется, двигаются, как один, в такт, и я танцую вместе с ними. Закинув руки за голову, сжимаю в одной бутылку с водой, в другой — телефон, и пытаюсь забыться в… чём-то. Подойдёт всё, что угодно; лишь бы забыть, хотя бы ненадолго.

Парень, танцующий рядом со мной, небрежно двигается и размахивает руками, что особенно опасно, учитывая полную кружку пенистого пива, которую он держит.

Я это знаю, потому что с ужасом и изумлением наблюдаю, как он расплёскивает жидкость на пол и часть её капает на него. Если он прольёт хоть каплю этого дешёвого пойла на мой костюм, у него, чёрт возьми, будут большие неприятности.

С изящным поворотом, которым мой старый учитель балета мог бы гордиться, отворачиваюсь от него, заметив разочарованное выражение на его лице. Ну и ладно. Он совершенно не в моём вкусе. Ни один из этих парней не в моём вкусе.

Я здесь со своей новой подругой Келли. В течение первого месяца нам обеим трудно давалась статистика и на почве практически провала в тесте мы сошлись. Взаимные мучения — отличный способ завязать дружбу.

За последние несколько недель мы с Келли очень сблизились. Она познакомила меня с Джейд, одной из своих лучших подруг, а сегодня вечером та познакомила меня с Люси, которая встречается с лучшим другом парня Джейд.

Да уж, язык сломаешь, пока выговоришь. Но они все кажутся очень милыми, и парни супергорячие, и это, видимо, уже кое-что, верно? Я завожу новых подруг, избегаю горячих богатых парней. А эти парни богаты, судя по дому парня Джейд, в котором сейчас нахожусь, — это место просто огромное. В общем, веду себя как нормальная девушка, которую никто толком не знает.

Как раз так, как я предпочитаю.

Протискиваюсь мимо какого-то раздражающего меня качка, поймав на себе чей-то косой взгляд, чья идея костюма — надеть футболку — как оригинально, и направляюсь на кухню в поисках ещё одной бутылки воды или содовой, или чего-нибудь безалкогольного. Сегодня вечером я по собственному желанию «трезвый водитель». Когда наблюдаешь, как твои родители топят свои чувства в алкоголе, дабы это помогло им забыться, ты становишься склонна избегать спиртного.

По крайней мере, я так думаю.

— Александрия! — Джейд улыбается и машет мне рукой, а затем продолжает раскладывать на тарелке брауни, которые, судя по виду, только что из духовки. Скорее, даже по запаху. Насыщенный аромат шоколада витает в кухне, заглушая ужасное сочетание запахов тел, пива и травы, которыми пропитан воздух. — Не могу насмотреться, настолько твой костюм великолепен!

Кружусь и чувствую, как колышутся прикреплённые к спине пушистые белые крылья. Хлипкий нимб, кажется, вот-вот свалится с моей головы, и я протягиваю руку, чтобы поправить его. В прошлом году я хорошо потратилась на костюм, который сейчас на мне. Тогда, покупая его для другой вечеринки на Хэллоуин, я думала, что у меня есть деньги и никаких забот в мире. Другая вечеринка, другая жизнь.

Но я больше не та девушка.

И никогда больше ей не буду. Та девушка никогда не надела бы один и тот же костюм два Хэллоуина подряд.

— Особенно мне нравятся перья, — признаётся Джейд, кивая в их сторону. Она просто по-женски отпадно крутая в своём костюме Робин. А её парень Шеп — её партнёр в борьбе с преступностью. Он весь вечер разгуливает по дому и бормочет самым хриплым голосом, на который только способен: «Я Бэтмен».

Скорее всего, к завтрашнему дню горло будет убивать его.

— Спасибо, — наконец произношу я, протягивая руку через весь островок, чтобы взять с тарелки крошечный кусочек брауни. Откусываю немного и тут же стону от удовольствия. Он не только вкусный, но ещё и тёплый. Прямо из духовки, как я и надеялась. — О, Боже, как вкусно, — бормочу, проглотив кусок.

— Домашние, — хвастается Джейд, сияя от гордости. Она придвигает тарелку ближе ко мне. — Бери ещё один.

Я качаю головой и неэлегантно запихиваю остаток пирожного в рот, затем облизываю пальцы дочиста.

— Нет, спасибо. Обычно я не ем сладкое.

Джейд хмурится.

— Почему нет?

Потому что моя мать с юных лет вбила мне в голову, что сахар — зло, что всё, что хорошо на вкус или на ощупь, на самом деле вредно. Но её больше нет. Мне не нужно беспокоиться о том, что она следит за мной, контролируя каждую потребляемую мной калорию, каждую милю, которую я пробегаю, каждую сделанную страницу домашнего задания.

Теперь я сама по себе, так почему я всё ещё позволяю ей управлять мной?

— К чёрту, — бормочу я, хватая ещё один кусок пирожного и съедая его в два укуса.

Оно стоит каждой секунды.

Смеясь, Джейд берёт тарелку и направляется к французским дверям, ведущим на задний двор.

— Я иду на улицу. Присоединишься?

— Пожалуй, я побуду здесь, на кухне.

Почему-то сейчас здесь никого нет, и это странно. Бочонок снаружи, но и здесь есть, что выпить, плюс еда.

— Я вернусь через минуту. Эти брауни буквально разлетятся, — быстро улыбнувшись мне, Джейд поворачивается и проскальзывает через дверь, закрывая её за собой.

Я иду к ящикам со льдом, которые стоят у стены, роюсь в одном из них, пока не нахожу свежую бутылку воды. Откручиваю крышку и делаю большой глоток, чувствуя сильную жажду после съеденного сладкого. Из гостиной всё ещё доносится музыка, такая громкая, что я с трудом соображаю. Мимо проносится девушка в сексуальном костюме ведьмы, и в тот момент, когда она проходит мимо меня, направляясь на улицу, начинает безудержно хихикать.

Проведя свободной рукой по волосам, смотрю вниз на свою юбку, отмечая, насколько она короткая. В прошлом году я только и делала, что привлекала парней. В этом — вряд ли. Я пытаюсь быть сдержанной, а этот костюм с глубоким вырезом и едва прикрывающей бёдра юбкой — какой угодно, но только не сдержанный. Чуть раньше я заметила, что многие парни смотрели на меня, без сомнения, заинтригованные девственно-белым платьем и перистыми ангельскими крыльями. Выгляжу так, словно сошла с подиума Victoria’s Secret.

Почти. Я не настолько тщеславна, чтобы думать, что могу быть моделью. Кроме того, мои сиськи довольно маленькие…

— Вы посмотрите, кто это тут у нас?

Я замираю от звука мужского голоса, доносящегося из-за моей спины. Супер. Я привлекла мужское внимание, которого старалась избежать. Хотя, я идиотка, раз могла подумать, что с таким костюмом у меня это получится. Одно неверное движение, и моя задница будет выставлена на всеобщее обозрение.

Медленно поворачиваюсь и вижу перед собой высокого парня. Мне приходится приложить много усилий, чтобы не закатить глаза.

Большинство парней на этой вечеринке в честь Хэллоуина сегодня просто противны, либо носят самые нелепые костюмы, либо ведут себя как придурки. Есть что-то такое в маскараде и слишком большом количестве выпивки в самую жуткую ночь года, что пробуждает в них худшее.

Этот парень в своём дешёвом костюме сутенёра не исключение. И разве его наряд не изжил себя ещё несколько лет назад? Сшитый из дешёвого жатого фиолетового бархата, отделанного леопардовым принтом с широким воротником и расклешёнными брюками, увенчанный подходящей шляпой. На нём зеркальные солнцезащитные очки, поэтому я не вижу его глаз, что заставляет меня подумать, что в этом парне есть нечто жуликоватое. На его лице огромная ухмылка, такая широкая и самодовольная, какая бывает у красивых улыбающихся парней.

Потому что он такой и есть. Смазливый. И он знает об этом.

О, и у него есть трость, которой он целится прямо в меня, на уровне примерно середины бедра.

Словно он пытается приподнять подол моей юбки.

Я делаю шаг в сторону и посылаю ему свой самый злобный взгляд.

— Ты выглядишь смешно.

— А ты выглядишь чертовски сексуально, — он опускает трость и делает шаг ко мне, его уверенная усмешка идеально подходит к его ужасному костюму. Он похож на хищного сутенёра. Или как мы, обычные люди, представляем себе, как должен выглядеть хищный сутенёр.

— Как красноречиво, — цежу я, скрещивая руки на груди. Я игнорирую лёгкое шипение удовольствия, которое доставляет мне его комментарий. Мне не должно нравиться, что он назвал меня чертовски сексуальной. Это так грубо. Он свинья.

Парень наклоняет голову вниз и на самом деле тянется, чтобы сдвинуть очки на переносицу, чтобы… что? Разглядеть меня получше?

У него крепкие нервы.

— Отличное декольте, ангел.

У меня нет того, что составляет большое декольте, но каким-то образом он заставляет меня чувствовать себя грязной из-за низкого выреза. Должно быть, из-за тона его голоса. Или, что более вероятно, из-за похотливого взгляда, которым он меня оценивает. Неужели девушки действительно находят его поведение привлекательным? Конечно, он хорошо выглядит, насколько я могу судить, но его отношение — отвратное.

— Само собой, ты промышляешь грязными комментариями? Или ты добываешь пропитание костюмчиком? — я хлопаю ресницами, строя из себя саму невинность, как и подразумевает мой ореол.

Он снова надвигает тёмные очки, прикрывая неожиданно грозные голубые глаза. Казалось, всего минуту назад он был бесконечно доволен собой, ситуацией, в которой оказался, и я удивлена этой внезапной переменой.

— Клянусь Богом, сегодня с этим костюмом мои навыки флирта спущены в унитаз, — бормочет он.

От его грубоватой честности мне становится смешно, и он медленно улыбается в ответ.

— Новость дня: девушки не находят сутенёров настолько привлекательными. Нас с юных лет учат бежать в противоположном направлении, как только замечаем одного из них.

— Это я уже выяснил, — он потирает подбородок, обхватив его большим и указательным пальцами, и я с едва сдерживаемым восхищением наблюдаю, как двигаются эти пальцы. У него красивые руки. Широкие ладони, длинные пальцы…

— И часто ты наталкиваешься на сутенёров?

Его глубокий голос прерывает мои мысли, и я слегка качаю головой.

— Ты у меня первый.

И вот так слабая ухмылка возвращается. Внутри меня всё холодеет. Он слишком наглый, как по мне. Чересчур уверен в себе. Я уже имела дело с таким количеством подобных парней, которого мне хватит на всю жизнь.

— Что ж, позволь представиться…

— Тристан! Держись подальше от неё, — как по волшебству, рядом со мной материализуется Джейд. Я даже не слышала, как она вошла в кухню. — Серьёзно, она хорошая девушка. Я не позволю тебе дурить голову одной из моих подруг.

Я едва знаю Джейд, и мне приятно, что она так быстро бросилась на мою защиту. Мне почти хочется обнять её, но сдерживаюсь.

Тристан — имя ему не подходит, но думаю, что костюм сутенёра мешает мне мыслить — делает шаг назад, держа руки перед собой, словно защищаясь.

— Нет вреда, нет вины, Джейд. Серьёзно, — он вылетает из кухни, прежде чем мы успеваем сказать что-нибудь ещё.

— Да уж. Это было интересно, — подаю голос, сделав ещё один большой глоток из бутылки с водой.

Джейд ставит пустую тарелку на стойку и поворачивается ко мне.

— Ты не захочешь с этим парнем.

Я приподнимаю бровь.

— Не захочу что?

— Ничего, — подчёркивает она, качая головой. — Он игрок, который переплюнет всех. И с тех пор, как Гейб начал встречаться с Люси, он стал только хуже. Такое ощущение, что он пытается компенсировать отсутствие Гейба и Шепа на рынке, трахая каждую встречную цыпочку. — Джейд вздыхает. — Он двоюродный брат Шепа и, по большей части, неплохой парень, но, когда дело касается женщин? Забудь про это. Я бы не пожелала его своему злейшему врагу.

Морщусь.

— Я не собиралась позволять ему поиметь меня. Ты видела его костюм?

Джейд покатывается со смеху.

— Я знала, что мы прекрасно поладим. Но, определённо, держись от него подальше. С ним приятно флиртовать, но не более того.

— Я запомню это, — уверяю её, наблюдая, как она снуёт по кухне.

В общем, я прячусь. Раньше я жила ради вечеринок, но больше нет. Я согласилась прийти сюда, только потому что Келли, действительно, хотела, чтобы я поехала, а я даже не знаю, где она.

Учитывая, что хотелось бы уйти до того, как вечеринка выйдет из-под контроля, мне нужно её отыскать.

И как можно скорее.

Тристан

— Кто этот ангел? — кричу на ухо Шепу.

Мы стоим на краю импровизированного танцпола, музыка такая громкая, что едва слышу свои собственные мысли. Не то, чтобы я много думал, так как мой мозг онемел от слишком большого количества алкоголя.

Друг хмуро смотрит на меня.

— О каком именно ты говоришь? Только в этой комнате их пять.

Я оглядываюсь и с удивлением вижу, что он прав. Забавно, а я заметил только одного. Высокая, худая девушка с маленькой грудью и блестящими светлыми волосами. Подруга Джейд.

От этого напоминания я аж вздрагиваю. Джейд и я… мы либо ладим, либо нет. И большую часть времени последнее. О, мы вежливы друг с другом. Иногда мы смеёмся и хорошо проводим время. Иногда она бросает на меня злобные взгляды и уводит Шепа подальше. Она считает, что я плохо на него влияю.

И она, несомненно, права.

— Вот она, — указываю на девушку, заметив, что она выходит из кухни. У неё лицо манекенщицы, точнее, даже ангела. Изящные скулы и пухлые розовые губы, идеально очерченный нос и льдисто-голубые глаза. Одним словом — она прекрасна. Обычно мне нравятся весёлые и милые девушки, которые находят мои шутки забавными и цепляются за каждое моё слово. Хотя, разговаривая с этой конкретной девушкой, у меня было отчётливое чувство, что я показался ей каким-то посмешищем. Мой наряд не помог, но всё же…

Нет нужды говорить, что она меня заинтриговала.

— Ну… — кивает Шеп. — Я уже встречал её раньше. Вроде миленькая. Она подруга Келли.

Блин! Келли. Возможно, как-то несколько месяцев назад мы с ней случайно поцеловались. Мы оба были пьяны, и, наверное, она оттолкнула меня от себя примерно через пять минут неуклюжих, неловких объятий. Определённо, не самое приятное воспоминание.

— Как её зовут?

Я всё ещё указываю на неё, и она замечает меня, встретившись со мною глазами. Я избавился от солнечных очков, как только вышел из кухни, и сейчас хотел бы, чтобы они снова были на мне. Чтобы я мог спрятаться от её пронизывающего насквозь взгляда. Такое чувство, что цыпочка может заглянуть прямо мне в душу или что-то в этом роде, и от этого как-то не по себе.

Судя по усмешке, появившейся на её идеальных губах, ей не нравится то, что она видит.

— Не знаю. Элисон? Алексис? — он щёлкает пальцами. — Александрия!

— Так как? — я не отвожу от неё глаз. Такое ощущение, что просто не могу. О, чёрт, она идёт прямо ко мне. Выпрямляюсь, чувствуя, как алкоголь струится по венам, а голова слегка кружится. Я пьян. Она всё ещё идёт к нам, перемещаясь по комнате очень плавно, и её оперённые ангельские крылья покачиваются в такт её шагов.

Я начинаю потеть, и не только потому, что здесь чертовски жарко.

— Александрия, — Шеп приветствует её, как старого доброго друга. Странно. Никогда до этого не видел эту цыпочку. Я бы точно её запомнил. — Ты знакома с моим кузеном?

— Привет, Шеп, — она улыбается ему, и её улыбка просто ослепительна. Но как только её взгляд останавливается на мне, улыбка исчезает. — Я только что встретила Тристана на кухне с Джейд.

— Удивительно. Джейд — поклонница Тристана номер один, — Шеп хлопает меня по спине, отчего я, спотыкаясь, подаюсь вперёд. И почти сталкиваюсь с девушкой, но она делает шаг в сторону, уклоняясь с моего пути. На один короткий, мучительный миг я оказался достаточно близко, чтобы почувствовать её запах.

И, чёрт возьми, она пахнет чертовски восхитительно.

— Я слышала, — сухо отвечает она, — вы двоюродные братья?

К нам подходит девушка в костюме развратного копа — не помню, как её зовут, — с дарами. Держа в каждой руке по красному пластиковому стаканчику, она протягивает один мне, другой — Шепу.

— Похоже, вы оба не прочь выпить, — вклинивается она, слегка шепелявя.

С благодарностью беру пиво и делаю большой глоток, хлебнув, в основном, пену.

— Ой, прости, милая, — бросает распутный коп Александрии, её снисходительный тон очевиден. — Я не заметила тебя, иначе принесла бы и тебе выпить.

Брехня.

Я собираюсь поступить правильно и предложить девушке глоток моего. Или ещё лучше — сам принесу ей напиток. Только я приоткрываю рот, собираясь стать настоящим джентльменом, как Шеп опережает меня.

— Хочешь мой? — Шеп протягивает Александрии свой стаканчик. Она берёт его, но не пьёт, а просто улыбается моему другу, словно он её герой.

Проклятье. Просто взял и всё испортил.

— Спасибо, — бормочет она, поднося стаканчик ко рту, чтобы сделать глоток. Я зачарованно смотрю, как она обхватывает розовыми губами край, откидывает голову назад и морщится, сделав глоток.

Нет ничего хуже пенного пива.

Но её влажные от напитка губы — лучшее, что я видел за весь вечер. Может, даже за месяц.

— Эй. — Шеп снова хлопает по спине, но на этот раз я удерживаюсь на месте. — Увидимся позже. Мне нужно найти свою девушку.

И, прежде чем мы успеваем сказать ещё хоть слово, Шеп уходит, а мне только и остаётся хмуро смотреть на то место, где он только что стоял. Мой кузен — абсолютный подкаблучник. Без понятия, как он выдерживает быть всё время с одной девушкой. Гейб тоже потерян с тех пор, как лишился рассудка из-за девчонки, что просто не укладывается у меня в голове. Я последний, кто ещё не сдаётся, последний истинно верующий в принцип одной ночи: поматросил и бросил.

Бред, конечно, но это правда.

— Ну, что ж, Тристан, — Развратная девушка-коп кладёт одну руку мне на грудь, а другой тянется за спину и вытаскивает пару наручников? О, блин. — Повеселимся позже?

Клянусь, я слышу смех Александрии и, повернув голову в её сторону, вижу, как она пальцами прикрывает улыбку, ладони же порочного копа скользят по моей голой груди — рубашка на мне расстёгнута практически до пупка. Я возвращаю своё внимание к ней, делая шаг назад, так что рука девушки падает.

— Я не сторонник наручников на первом свидании, — отвечаю ей.

Девушка-коп — проклятье, никак не вспомню её имени — упирает руки в бока и притворно надувает губы.

— Это не первое наше свидание.

Морщусь. Да уж. Я тот мудак, который спит с девушкой и не помнит этого. Казалось бы, я живу мечтой?

— А как насчёт того, что я вообще никогда не надеваю наручники?

— Умная тактика, — бормочет Александрия, от чего я улыбаюсь.

А развратный коп дымится от ярости.

— Тогда развлекайся со своим ангелочком, — ехидно бросает она, посылая нам обоим полный отвращения взгляд. — По крайней мере, ты знаешь: я не против перепихнуться.

Я смотрю, как она, покачивая бёдрами, уходит, маленькая чёрная юбка на ней неприлично короткая. Правильный ли выбор я сделал, позволив ей уйти? Эй, она стопроцентный вариант, в то время как Александрия выглядит так, как будто скорее даст мне по яйцам, чем ускользнёт в ванную для качественного обнажённого времяпрепровождения.

— Знаешь, ты мог бы догнать её, — предлагает она, и её насмешливый голос заставляет меня резко обернуться к ней.

— Ты о чём?

— Я видела, как в уголке твоего рта появилась слюна, — Александрия натянуто улыбается. Она что, ревнует? Не может быть. — Ты же в курсе, она согласна перепихнуться, так что…

— Она меня не интересует, — делаю шаг ближе к ней, радуясь, что она не убегает. С такого близкого расстояния замечаю, что самый кончик её носика изящно вздёрнут. Её пухлые губы идеальной формы. Кожа безупречна. Волосы выглядят такими мягкими, что мне хочется прикоснуться к ним, а её запах…

Я хочу зарыться лицом в любое место, которое она мне позволит, и просто вдыхать его.

Она выгибает бровь.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно, — позволяю себе пройтись взглядом по ней, отмечая плавный изгиб её груди. Да, она не очень большая, но ничего страшного, узкая талия и длинные-предлинные ноги компенсируют это. Обычно меня не привлекает такой тип телосложения, но я всецело за то, чтобы изменить свои вкусы.

— Теперь, я что, должна предположить, что ты вместо этого интересуешься мной? — она держит красный стаканчик перед собой так, словно это какой-то щит, но меня этим не остановить. Я не дам ей так легко сбежать.

— Ты заметила, а? — я наклоняюсь к ней и делаю глубокий вдох, на мгновение закрыв глаза. Полевые цветы. Пьяняще и сладко. Чертовски приятно.

Когда открываю глаза, она смотрит на меня так, словно думает, что я лишился грёбаного рассудка.

— Что это ты делал?

— Ты пахнешь потрясающе, — сознаюсь я ей. С ней я на сто процентов честен. Не совсем обычный для меня стиль поведения, но эта девушка — полная противоположность тем, за кем я обычно охочусь, действуя чисто инстинктивно.

— То есть, ты просто обнюхал меня.

— Ну… — мой голос срывается. Только не говорите мне, что она злится. — Да.

— Ты не в моём вкусе, — резко заявляет она.

Ауч!

— Конфетка, ты тоже не в моём вкусе, но из правил всегда есть исключения, — затем, чтобы добить, обнимаю её за талию. Стоит мне только положить руку на её бедро, как она вздрагивает. И сквозь тонкую ткань костюма чувствую тепло её кожи, тонкую нитку, которая, должно быть, резинка её трусиков.

И вот мой член оживает.

— Что ты себе позволяешь? — она вырывается из моих объятий.

— А что, по-твоему, я делаю? — снова пытаюсь обнять её, но она отмахивается свободной рукой. — Какого чёрта?

— Ты действительно думаешь, что можешь вот так запросто подкатить к какой-нибудь случайной девушке и облапать её?

Неужели она никогда раньше не была на вечеринке в университете?

— Ты не случайная. Мы уже познакомились.

Она смеётся.

— Я очень случайная. Как и ты. Мы не подходим друг другу.

— А разве нужно подходить друг другу, чтобы трахнуться? — спрашиваю скептически.

Шокированный, полный отвращения взгляд на её лице выглядит почти комично.

Почти.

— Ты полный придурок, — заявляет она, прежде чем поднять свой стаканчик с пивом и… вылить его весь мне на голову.

ГЛАВА 2

Тристан

— … определённо, не самый приятный твой момент, приятель, — заканчивает Шеп, и они с Гейбом тут же закатываются от смеха.

Ублюдки.

Я свирепо смотрю на них. Мы в нашем логове для завтрака. Утро понедельника, ни свет, ни заря, место заполнено такими же студентами колледжа, как и мы. Мы сидим в кабинке у дальней стены, у нас у всех троих занятия начинаются в девять, так что, как правило, мы встречаемся еженедельно.

Мне повезло: они стебутся над моей задницей из-за того, что случилось на вечеринке в честь Хэллоуина.

— Всё-таки, что ты ей сказал? — интересуется Гейб, как только успокаивается. Шеп всё ещё хихикает, и, прежде чем ответить, бросаю на него злобный взгляд.

— Я сказал ей, что для того, чтобы трахнуться, нам необязательно подходить друг другу, — невозмутимо признаюсь, отчего они снова ржут. — Слушайте, вы, придурки, это не так уж и смешно.

— Зато выражение твоего лица и то, как ты злишься, чертовски забавны, — заявляет Гейб, качая головой. — С чего ты вообще заявил это такой горячей девушке, как Алекс?

— Лучше бы Люси этого не слышала, — предупреждает Шеп, толкая Гейба локтем под рёбра. Тот пожимает плечами.

— У нас с Люси прочные отношения. Именно она в моей постели каждую ночь. Ей не о чем беспокоиться.

Сдерживаюсь, чтобы не скривиться или не сказать что-нибудь грубое. Он настолько запал на Люси, что за этим почти больно наблюдать. Стоит только упомянуть её имя, как в его глазах появляется мечтательное выражение.

Он жалок.

— Я бы не назвал Александрию горячей, — бурчу я, заставляя их обоих замолчать. Они смотрят на меня так, словно я сошёл с ума. — Она… красивая.

Улыбка, медленно расплывающаяся на губах Шепа, вызывает у меня желание стереть её.

— Ой-ой. У тебя что-то с подругой Келли?

— Разве ты не целовался с Келли? — спрашивает Гейб.

Я чуть ли не рычу от разочарования.

— Один раз. Единственная моя ошибка. Это длилось всего пять минут, а потом мы очень быстро поняли, что это не ведёт ни к чему, кроме сожаления.

— И ты думаешь, что мы драматизируем, — Шеп закатывает глаза. — Это ты целуешься с лучшей подругой Джейд, а её новая подруга выливает тебе на голову пиво.

— Мы с Келли целовались несколько месяцев назад, — подчёркиваю я. — Я едва это помню. Это ничего не значило.

Действительно, так оно и было. В этом плане я не заинтересован в Келли. Чёрт, какое-то время она засматривалась на Гейба. Девушка практически крутилась вокруг него, после того как её бросил бывший парень-неудачник.

Прекрасный пример того, почему отношения — отстой. Они никогда не заканчиваются хорошо, а когда заканчиваются? Кто-то — или оба — в конечном счёте становятся неуправляемыми.

— Ты пытался подцепить Алекс? — спрашивает Гейб.

— Алекс или Александрию? — не знаю, нравится ли мне думать о ней как об Алекс. Это какое-то мужское имя. А она совсем не напоминает парня.

Гейб пожимает плечами, в то время как Шеп объясняет:

— Обычно она откликается на Алекс. Так мне сказала Джейд.

— Ты её знаешь? — смотрю на Гейба.

— Перебросился парой слов с ней вчера вечером, — он ухмыляется. — После инцидента с пивным душем.

Предатель. Хочется спросить, говорила ли она что-нибудь обо мне, но я держу рот на замке.

— Она спросила, в чём твоя проблема, — добавляет Гейб.

Значит, она говорила обо мне. Ничего не могу поделать, я в восторге. Больше он ничего не говорит, и я тоже. Мы все трое набиваем рты едой, а потом пьём кофе маленькими глотками. Шеп выпивает стакан ледяной воды, и мы по-прежнему молчим.

Наконец, я больше не могу этого выносить.

— Что ты ей наплёл?

Гейб вытирает рот салфеткой.

— Я поведал ей, что ты похотливый кобель с большой буквы «П» и «К» и что ей следует держаться от тебя подальше.

Супер.

— Ты выставил меня полным засранцем.

— Ты и есть засранец, — друг указывает на меня. — Я не собираюсь бесить девочек, позволяя тебе заманить одну из их подруг в твою временную ловушку. Джейд и Люси — обе сказали, что она довольно милая. Келли упомянула, что Алекс мало говорит о себе и кажется одинокой, но она ей нравится. Они хотят взять её под своё крыло. Так что тебе не разрешается прикасаться ни к одной девушке в пределах стада.

— Я уже прикасался к Келли, — указываю я.

— И посмотри, что из этого вышло.

Молчу, потому что Гейб прав. Поцелуй с Келли был ошибкой. К счастью, она считала так же, и наши отношения из-за этого не стали странными.

— Это превратится в ситуацию «я-хочу-то-что-не-могу-иметь».

Вероятно, мне не следовало признаваться в этом, но, что сделано, то сделано. В моём словарном запасе нет такого слова, как отрицание. Они намекают мне, что Александрия под запретом? Этим они заставляют меня только ещё больше хотеть её, даже несмотря на инцидент с пивом, несмотря на её отвращение ко мне и к глупостям, которые я наговорил. Я ни о чём не жалею, но что такого я сказал Александрии, что она вылила мне на голову своё тёплое пенистое пиво?

Мне жаль, что так вышло. Это было жестоко и холодно, но не могу винить её за сделанное.

Гейб и Шеп обмениваются взглядами, прежде чем переключить своё внимание на меня.

— Мы в курсе, каково это, — медленно произносит Шеп.

— Точно, — фыркаю я, делая ещё один глоток всё ещё горячего кофе.

— Именно так я себя и чувствовал, когда начал влюбляться в Джейд, — добавляет Шеп.

У меня пропадает аппетит. Вот так просто.

— Я слишком долго отказывался бегать за Люси, — говорит Гейб, качая головой. — Мы играли в кошки-мышки. Я так хотел её, что это сводило меня с ума.

Последнее, что хотелось услышать. Отталкиваю от себя тарелку.

— С меня хватит.

В любое другое время было бы забавно видеть одинаково скептичное выражение на их лицах. Но не сейчас. Ничего из того дерьма, которым они делятся, не смешно.

— Но ты же почти ничего не съел, — замечает Шеп. Блин, такое ощущение, что я слышу свою мать.

— Потерял аппетит, — бормочу я, бросая салфетку на тарелку. — Мне пора. Увидимся позже, парни?

— Да, — соглашаются они оба, когда я выскальзываю из кабинки и покидаю закусочную.

Как только выхожу на улицу, мне в лицо ударяет холодный ноябрьский воздух, напоминая, что зима, действительно, не за горами. Насколько возможно, кутаюсь в толстовку и спешу через кампус, направляясь в аудиторию. Девушки улыбаются и кивают мне, когда я прохожу мимо, и я делаю то же самое в ответ. Моя репутация следует за мной повсюду, куда бы я ни пошёл, и обычно я в восторге. Я распускаю хвост, как грёбаный павлин, желая, чтобы девушки слетались ко мне. Все они говорят одно и то же, снова и снова.

Он гуляка. У него большой член. Он хорош в постели. Он бог секса. Он очаровашка. Он забавный.

Это, что касается хорошего. Но также они говорят и другое.

Он эгоист. Он использует девушек, как туалетную бумагу. У него нет сердца. Он аморален. Он слишком много пьёт. Он использует девушек и отбрасывает их в сторону.

Меня охватывает стыд, но я мысленно прогоняю его прочь. Я студент. Если хочу быть эгоистом и трахаться направо и налево, то имею на это полное право. Меня не должно волновать, что думают другие люди, особенно ревнивые, мстительные девушки, которые злятся на меня за то, что не был с ними достаточно долго, чтобы захотеть остаться.

Мой взгляд цепляется за блондинку впереди, я замедляю шаги, рассматривая её. Она тонкая и гибкая, совсем как Александрия. Её волосы струятся по спине, переливаясь медово-золотистыми нитями на утреннем солнце, и, клянусь Богом, моё сердце учащённо бьётся, когда я думаю, что это может быть она.

Но, когда у следующего здания она поворачивает налево, разочарование грозит поглотить меня. Это не Александрия. Моя реакция на такую возможность была чересчур бурной.

Что чертовски пугает.

Алекс

— Можно спросить кое о чём? — наклонив голову, дёргаю воображаемую нитку на внутреннем шве моих джинсов. Чувствую себя очень глупо, спрашивая про это, но слова вертелись у меня на языке с вечера вечеринки. Я просто не знала, как подступиться к данному вопросу. Как подойти к ней.

— Давай, — Келли замолкает, и я поднимаю глаза, встречаясь с ней взглядом. — Речь ведь не о последней главе, да? Потому что я вообще не врубаюсь в новую формулу. — она вздыхает и откидывается на спинку сиденья. — Я завалю этот дурацкий предмет, абсолютно уверена.

Мы сидим в библиотеке, спрятанной на четвёртом этаже, на столе перед нами разложены книги по статистике. Мы пока не знаем, что, чёрт возьми, делаем, но продолжаем с трудом продираться. В конце недели у нас тест, и очевидно, что Келли нервничает из-за этого.

Как и я. Но ещё больше я боюсь спросить у неё о том, что у меня на уме. Надеюсь, она не возненавидит меня за это.

— Да, дело не в главе, — морщась, машу рукой на наши книги. Господи, ненавижу математику. — Речь идёт о… Тристане Прескотте.

Теперь я полностью завладела вниманием Келли. Её глаза сужаются, а губы кривятся в озорной улыбке, от которой у меня сжимается желудок.

— Что ты хочешь знать?

С трудом сглатываю, в горле пересохло. Я говорила сама себе, что не хочу ничего знать. Он так разозлил меня, когда сделал едкое замечание вскользь в субботу вечером. Кто вообще говорит такое?

А разве нужно подходить друг другу, чтобы трахнуться?

Как подумаю об этом, тут же закипаю.

— Вы двое когда-нибудь были… вместе? — мои слова звучат робко, неуверенно, и мне хочется дать себе пощёчину. Прежняя Алекс никогда бы не стала колебаться, задавая подруге вопрос о парне. Я всегда была решительной. Временами даже чересчур. Я ко всему относилась очень наплевательски, и не раз из-за этого нарывалась на неприятности.

Но сейчас я зажатая. Сдержанная. Скрытная. Не хочу, чтобы люди пытались узнать меня. Лучше сказать им то, что они хотят знать, или вообще ничего не говорить?

А посему, им не стоит ничего знать.

Келли — другое дело. В некотором роде. Её подруги Джейд и Люси? Они мне тоже нравятся, но я знаю их ещё недостаточно хорошо, чтобы начать откровенничать.

Так что держу свой рот на замке. Пока что.

Келли хихикает и качает головой.

— Никто никогда не бывает «вместе» с Тристаном. Он развлекается с девушками, но никогда не встречается с ними.

Ну, конечно же. Его замечание становится более понятным. Надеюсь, его волосы — его густые, тёмно-каштановые, мягкие на вид волосы — всё ещё пахнут пивом.

— Тогда вы двое… — я машу рукой, чувствуя себя полной дурой. Так не хочется произносить эти слова вслух. Это могло бы сделать их реальными. Потому что, если Келли когда-нибудь… тьфу, трахалась с Тристаном Прескоттом, тогда надо просто забыть.

Забыть. Его.

— Нет. Никогда, — Келли машет рукой так же, как я только что. — Дело вот в чём. Как-то вечером я была в отчаянии из-за того, что мой парень порвал со мной. Тристан флиртовал со мной всю ночь, пытаясь заставить меня почувствовать себя лучше. Мы выпили. Хорошо выпили. Я повисла на нём, и в следующее мгновение он уже целовал меня.

Я жду продолжения, но она молчит. Просто возобновляет работу над домашним заданием, в тишине нашей секции библиотеки скрежет от карандаша по бумаге звучит раздражающе громко.

— И это всё? — спрашиваю, когда больше нет сил терпеть.

Келли смеётся и поворачивается ко мне.

— А что ещё можно сказать? Поцелуй был… ужасным. Неловкий и странный, и мы быстро пришли к выводу, что лучше нам быть просто друзьями.

— Он плохо целуется? — я хмурюсь. У него красивые губы. И ещё лучше, когда он держит их закрытыми, потому что, боже, он говорит просто отвратительные вещи.

— Нет, просто… это было неправильно. Не было ни искры, ни химии. Словно поцелуй с братом. — она театрально вздрагивает, чтобы подчеркнуть это.

У меня же нет никаких братских чувств к Тристану Прескотту. Лёгкое раздражение — да. Удовольствие — и оно тоже. Безумный гнев — о, да, который охватил меня, стоило ему отпустить тот грёбаный комментарий.

Но больше я не злюсь. Я бы не прочь с ним поговорить. Узнать его поближе.

Он последний человек, с которым стоит знакомиться. Он такой же засранец, как и все остальные, с кем ты встречалась в прошлом. Тебе не нужен ещё один богатый, надменный придурок, указывающий тебе, что делать.

Выпрямившись, подтягиваю книгу к себе, готовая сосредоточиться на том, что действительно нужно сделать — на домашнем задании.

— Почему ты спрашиваешь о нём? — я смотрю на Келли, а она на меня. — Он тебе понравился?

— Нет, — твёрдо отвечаю я. Честно. Маленькая ободряющая речь в моей голове сделала своё дело. — Он симпатичный. Но не в моём вкусе.

— Раньше это никого не останавливало, — сухо замечает она.

Поднимаю глаза и встречаюсь с ней взглядом.

— Я сыта по горло дерзкими богатыми парнями, — отвечаю я ей. — Он из тех, кто только болтает и ничего не делает.

Келли смеётся так громко, что тут же зажимает рот рукой.

— Он много говорит и делает, — уверяет она, как только опускает руку. — По крайней мере, я так слышала.

Да уж. Мне не нужно это слышать. Не помогает и то, что у меня не было секса, кажется, целую вечность. Когда вокруг тебя всё рушится, как-то забываешь об удовлетворении своих потребностей. Не то, чтобы какой-то парень, которого я знала до крушения жизни моей семьи, прикоснулся бы ко мне после всего, что случилось. Я быстро стала пáрией¹ заодно с родителями.

Спасибо вам, мама и папа.

— Ты ни с кем не встречаешься на данный момент? — интересуется Келли спустя какое-то время обоюдного молчания.

Я так сильно прижимаю карандаш к бумаге, что графитовый кончик ломается.

— Я пытаюсь сосредоточиться на учёбе.

— Мы все так говорим, когда нечем похвастаться, — пристально смотрю на неё, и она показывает мне язык, чем смешит меня. — Тебе стоит составить мне компанию завтра и развеяться. Запойный вторник.

— Разве это не должен быть четверг? — спрашиваю я.

— Завтра вторник, — медленно произносит она, как будто я не понимаю. — А в моём любимом баре запойные и вторник, и четверг. Двойной удар. — её лицо проясняется. — Сегодня Дамский вечер. Мы должны пойти.

— Уже так поздно… — мой голос срывается. Я так ждала, когда вечером свернусь в своей постели калачиком и посмотрю старые эпизоды «Друзей» на Netflix. Или, может, «Секс в большом городе».

— Ты что, старушенция? Пойдём. — и подталкивает меня локтем.

— Да, пойдёмте. Ночь для девушек — самая крутая.

Глубокий мужской голос заставляет нас обеих одновременно вскинуть головы. У меня сердце в пятки уходит, но стоит увидеть, кто это, как оно начинает колотиться.

Тристан Прескотт.

— Ты заболел? Что ты здесь делаешь? — спрашивает Келли скептически.

— Мне нужно написать работу. И предполагается, что я должен включить в список использованной литературы настоящую печатную книгу, — он показывает книгу. — Профессор пытается научить нас ценить жизнь без интернета.

Келли фыркает.

— Как бы не так. Забавно, что ты здесь оказался. Мы с Алекс только что говорили о тебе.

Я пинаю её ногой под столом. Сильно. Она бормочет проклятия и посылает мне свирепый взгляд, в то время как я безмятежно улыбаюсь Тристану, который откровенно на меня пялится.

Под его пристальным взглядом мне становится жарко, и в ответ я точно так же откровенно разглядываю его. На нём джинсы и тёмно-синяя толстовка с капюшоном. Волосы взлохмачены ветром, а челюсть покрыта щетиной. Всё в нём буквально кричит о сексуальности. Мои же чёрный оверсайз-свитер и потрёпанные джинсы не кричат о сексуальности. Скорее, они кричат, что мне всё равно. Ну, и небрежный пучок на голове и отсутствие макияжа тоже кричат, что мне на всё плевать.

Супер.

— Так значит, говорили обо мне, да? — он улыбается, при этом смотрит на меня. — Звучит многообещающе.

— Она хотела знать, были ли мы когда-нибудь…

Я снова пинаю Келли, и на этот раз она ругается. Громко.

— Чёрт, Алекс, больно же.

— Заткнись, — шикаю я.

Тристан начинает смеяться.

— Это была ошибка, — объясняет он мне, не отводя взгляда. — Поцелуй. Без обид, Кел.

— Я и не обижаюсь, — быстро соглашается она.

— Тебе стоит сходить куда-нибудь сегодня вечером, — говорит он, засовывая руки в карманы. — Я угощаю.

— Выпивка за полцены, — вставляет Келли. — Поэтому-то он и предлагает.

— Думаю, мне не стоит идти, — указываю дрожащей рукой на сборник по статистике. — Я ещё не скоро закончу.

— Я помогу тебе, — он отодвигает ближайший ко мне стул и устраивается поудобнее, затем подтягивает к себе книгу. — У меня был этот предмет.

— Ты завалил его? — злорадствует Келли.

— Я получил «А»², — отвечает он легко, выхватывая бумагу из моих рук и просматривая её, прежде чем поднять на меня взгляд. — Я могу вам помочь. Обеим, — добавляет он.

— Было бы здорово, — выпаливает Келли, придвигая стул поближе. — Мы с Алекс окончательно запутались.

— Ты не возражаешь? — спрашивает он меня тихим голосом.

Я смотрю в его голубые глаза, на серьёзное выражение его лица. Он пытается загладить свой предыдущий промах на вечеринке? Помочь мне с этим дерьмовым предметом было бы здорово, но смогу ли я сосредоточиться, когда он сидит так близко? А что, если он и дальше захочет помогать нам? Я имею в виду, с чего бы ему хотеть мучить себя статистикой. Может быть, он какой-то чокнутый, который действительно любит математику.

— Я не против, — наконец, соглашаюсь тихим голосом. — Нам действительно нужна помощь. — особо подчеркиваю «нам».

— Я был бы рад помочь, — говорит Тристан. — Но после ты должна пойти с нами на Дамский вечер.

— Ему нравится подкатывать ко всем дамам, — вставляет Келли.

— Заткнись, Кел, — рычит Тристан. — Что скажешь, Александрия?

Мне нравится, как он произносит моё полное имя. Мне нравится, как он на меня смотрит. Но это неправильно. Мне стоило бы послать его, чтобы он свалил отсюда. Но мне нужна помощь с этим дурацким предметом…

— Ладно, — я облизываю губы, замечая, как его глаза следят за каждым моим движением. Сжав бёдра вместе, наклоняюсь вперёд и сосредотачиваюсь на раскрытом учебнике. — Но никаких обещаний, пока не объяснишь мне всё вплоть до последней формулы. Я на самом деле не понимаю.

— Я научу тебя, — уверенно произносит он. — Я хорошо разбираюсь в математике, особенно в статистике.

Он один из этих математических чудаков. Брр.

— Уверена, ты мог бы многому меня научить, — саркастически бросаю я, явно крадя его реплику. Некоторые из парней уже раз или два укоряли меня в этом.

— Мог бы, — его губы изгибаются в едва заметной улыбке, и моё сердце трепещет. — Повторяй за мной.

ГЛАВА 3

Алекс

Каким-то образом я смогла сосредоточиться, пока Тристан читал главу, на которой мы с Келли застряли. После того, как он разложил по полочкам несколько примеров, показывая нам шаг за шагом, как получить ответ, кажется, я, действительно, всё поняла. Пока я решала одно задание самостоятельно — Келли всё это время была слишком занята перепиской с кем-то, вместо того чтобы потрудиться и на самом деле попытаться разобраться — он коснулся меня, когда увидел правильный ответ.

— Молодец, — похвалил он и на короткое и волнующее мгновение накрыл своей рукой мою. От этого быстрого прикосновения у меня чуть не случился сердечный приступ.

Знаю: это глупо.

Как только мы закончили домашнее задание, я сбежала, пообещав Келли и Тристану встретиться с ними в баре «Преимущество», расположенном недалеко от кампуса. Никогда там не была. С момента моего приезда в Сент-Огастин, я не высовывалась и была сосредоточена только на учёбе. Универ, домашние задания, дом. Несмотря на финансовый крах, разрушивший мою семью, у меня был траст, предназначенный для моего образования, которого никто не мог коснуться благодаря моей бабушке.

Но деньги утекают. Высшее образование стоит дорого, а первые два года я училась в частном колледже. Я перевелась в государственный университет, нашла дом, который делю с тремя другими соседками, и через сайты реализации люксовых вещей тайно продаю свои дизайнерские сумочки. На этом я зарабатываю кучу денег. У меня много сумок от Луи Виттона и Шанель. Дизайнерской одежды и обуви тоже хватает, но кое-чем из этого я дорожу.

Даже не знаю зачем. Не то, чтобы мне было где носить эти вещи. Мне довольно трудно определиться, в чём пойти в бар. Не хотелось бы, чтобы Тристан подумал, будто я пытаюсь произвести на него впечатление, но и жуткой неряхой выглядеть тоже не хочется.

Поэтому выбираю самые обтягивающие джинсы и облегающий чёрный свитер, а также чёрные кожаные сапоги до колен, купленные в «Саксе» во время похода по магазинам с мамой.

Пока я вертелась перед зеркалом в полный рост, которое купила по дешёвке в «Уолмарте», меня переполняла тоска. Я скучаю по ней. И по папе тоже. Несмотря на то, какими ужасными они были для меня в конце. Когда всё только пошло наперекосяк, я отчаянно мечтала о брате или сестре. Чтобы хоть кто-то разделил со мной это бремя.

А теперь всё это в прошлом. Никому бы не пожелала того, через что я прошла.

В бар я иду пешком, так как это недалеко от моего дома, и, конечно, первый человек, которого вижу, это Тристан, стоящий снаружи на крыльце, его рука сложена чашечкой вокруг рта, он прикуривает сигарету.

Фу.

— Ты куришь? — приветствую я, поднимаясь по ступенькам. Я, вроде как, зла.

И разочарована. В смысле, он, действительно, курит? Как… мерзко.

Как будто, мне не всё равно.

Он гасит зажигалку и засовывает её в карман, сигарета свисает из его чувственного рта. Я бы не сказала, что курение сексапильно. Абсолютно нет. Но, стоя на улице с развевающимися на ветру волосами, одетый в серую тёплую рубашку с длинными рукавами и джинсы, он похож на по-настоящему плохого парня. Он без куртки. Ткань облегает его плечи и грудь почти любовно, и мой взгляд задерживается на его торсе слишком долго.

— Ты одна? — похоже, Тристан так же зол, как и я. — Мне не нравится это.

От его тона моя спина деревенеет.

— Я живу буквально в трёх кварталах отсюда, — указываю в том направлении, откуда пришла, прежде чем снова повернуться к нему лицом. Он втягивает сигарету так, словно от этого зависит его жизнь, и выпускает дым из уголка рта, прежде чем снова затянуться.

— Не важно, — отвечает он, вытаскивая изо рта раковую палочку. — Такая красивая девушка как ты не должна ходить одна.

— Я не беззащитная, — возражаю ему, уперев руки в бока. Он раздражающе сексуален. Его беспокойство о моей безопасности не должно заставлять меня чувствовать себя защищённой. Скорее, я должна злиться из-за того, что он считает меня беспомощной.

— А я и не утверждал этого, — Тристан вдыхает так сильно, что, клянусь, я слышу, как шелестит бумага горящей сигареты. Да уж.

— Ты в порядке? — вглядываюсь в него, замечая его волнение.

— Я курю, только когда нервничаю, — он одаривает меня мимолетной улыбкой, вытаскивает сигарету изо рта, отщипывает пальцами горящий кончик и бросает в ближайший мусорный контейнер. — Готова зайти?

Умираю от желания спросить, почему он нервничает, но, не утруждая себя протестами, вхожу в бар, а он придерживает для меня дверь. Тристан идёт прямо за мной, касаясь рукой моей поясницы, ведя меня через переполненный бар. Его пальцы, кажется, прожигают ткань моего тонкого свитера, и мне хочется стряхнуть их, но это было бы грубо. Вместо этого я поворачиваюсь к нему лицом, его рука скользит по моему боку и животу, вызывая дрожь в моём теле.

— Г-где Келли? — спрашиваю дрожащим голосом.

Тристан наклоняется ближе, его губы приоткрыты. Я вижу, как у него во рту мелькает белая квадратная мятная конфета, и мне интересно, когда он её вытащил.

— Что ты сказала? Я тебя не слышу, — его губы у самого моего уха, так близко, что чувствую его тёплое дыхание.

Кто-то проходит мимо нас, толкая меня прямо на Тристана, и мы сталкиваемся, я вскидываю руку и упираюсь ему в грудь. Его сердце под моей ладонью бьётся ровно и быстро, я смотрю на него, и, без сомнения, в моём взгляде он замечает проблеск изумления и удивления.

— Я спросила, где Келли, — кричу ему.

Он улыбается. Боже, он такой сексуальный. И привлекательный. Пугающе привлекательный. От него слегка пахнет мылом, воздухом и сигаретным дымом. Как бы удивительно ни звучало, это опьяняющее сочетание. Каким-то образом его рука вновь оказывается на моей пояснице, пальцы растопырены, ладонь крепко прижата. Я пытаюсь отойти, но идти больше некуда, если только не хочу врезаться прямо в его грудь.

Это явно та ситуация, где нет ни победителей, ни проигравших.

— Она написала мне, что опаздывает, но скоро будет, — Тристан опускает голову, его рот снова у моего уха, и клянусь, что чувствую, как его губы касаются моей кожи. — Она тебя не предупреждала?

Я убираю руку с его груди и достаю телефон из заднего кармана джинсов. Да, есть сообщение от Келли, в котором она просит прощения и пишет, что опаздывает.

Оставив меня наедине с Тристаном, ей придётся сделать нечто большее, чем попросить прощения.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спрашивает он и я киваю. — А что будешь?

— Удиви меня, — отвечаю, крича так, чтобы меня было слышно сквозь толпу.

Он убирает руку с моей спины и начинает уходить, но я останавливаю его, обхватив пальцами его толстое запястье. Он поворачивается и смотрит на меня с удивлением, его взгляд опускается туда, где я касаюсь его, прежде чем вернуться к моему.

— Только не отравляй мой напиток, — предупреждаю его, чувствуя себя глупо, произнося эти слова вслух. Не то, чтобы я думала, что он так поступит, но я его совсем не знаю. И по кампусу ходит достаточно историй о том, как парни пользуются девушками, подсыпав что-то в их напитки без их ведома, не говоря уже об историях по всей стране на эту же тему.

Тристан переворачивает руку запястьем вверх и сжимает пальцы, так что у меня нет выбора, кроме как смотреть, как моя рука скользит в его.

— Я бы никогда так с тобой не поступил, — высокомерно кричит он.

Я не представляла, что кто-то действительно может кричать так высокомерно, но Тристан только что доказал, что он может.

— Спасибо, — отвечаю я, выдёргивая руку, и он отпускает её.

— Оставайся здесь, — приказывает он, прежде чем повернуться и направиться к бару.

Я провожаю его взглядом, замечая поблизости девушек, которые тоже наблюдают за ним. Он останавливается и разговаривает с одной из них, потом с другой, потом с группой парней, которые выкрикивают его имя, когда он приближается, и я понимаю, что Тристан чрезвычайно популярен. Все его знают, и он приветствует их так, словно они дружат всю жизнь. Он притягивает людей, как девушек, так и парней, как будто его магнетизм просто нельзя сдержать.

К нему подходит симпатичная брюнетка с длинными волосами, струящимися волнами, которые выглядят прямо как из рекламы шампуня. Она обнимает его за шею, прижимается всем телом и целует прямо в губы.

И он тоже не отстраняется от неё.

Я сжимаю руки в кулаки, наблюдая за ними, изо всех сил пытаясь бороться с волнами ревности, охватившими меня. Меня не должно это волновать. Я здесь не ради Тристана и не для того, чтобы произвести на него впечатление. Он не для меня. С меня хватит токсичных отношений, которые у меня были, на всю оставшуюся жизнь. Не стоит добавлять ещё одни.

— И кто эта чёртова брюнетка?

Узнаю голос Келли и чуть не плачу от облегчения, когда понимаю, что она стоит рядом со мной. На секунду я испугалась, что мне только показалось, как она это сказала.

— Без понятия, — отвечаю я, не отрывая взгляда от Тристана и девушки. Она всё ещё целует его, и этот ублюдок позволяет. — Она просто вцепилась в него и не отпускает.

— Пустая трата моего времени, — бормочет она, качая головой. — А теперь я должна получить своё пиво.

— Ты о чём? — поворачиваюсь и смотрю на неё.

— О, ты ещё не догадалась? Тристан попросил меня появиться минут через пятнадцать после вас. — в шоке у меня открывается рот, а она ухмыляется. — Я же предупреждала — он мудак. Наверное, он верил, что сможет убедить тебя снять трусики меньше чем за пятнадцать минут. Не знаю, говорит ли это о его экстраординарных навыках убеждения или о том, что он основательно планировал заставить тебя снять трусики менее чем за пятнадцать минут, поэтому не уверена, следует тебе оскорбляться или нет.

— Ты серьёзно? — я смотрю на Тристана ещё раз — никаких сомнений, брюнетка вонзила в него свои когти, так как она всё ещё крепко сжимает его — и моё зрение затуманивается. В глазах красная пелена.

Боже, прямо сейчас я бы придушила его голыми руками. Парень чертовски самонадеян.

— Как сердечный приступ. Он хочет тебя. Я уже видела его в действии. Стоит ему только положить глаз на девушку, и он сделает всё, чтобы заполучить её.

— Ну, судя по всему, он даже не собирается. Ну и ладно! — добавляю я, когда она просто смотрит на меня своими полными сомнения глазами. — Что? Я серьёзно! Он меня не интересует в этом плане.

Признание Келли только что излечило меня от этой конкретной проблемы, большое спасибо.

Тристан

Эта девушка словно осьминог. Она не может держать свои чёртовы руки подальше от меня.

— Лейла, пожалуйста. Прекрати.

Похоже, она не собирается останавливаться. Даже наоборот, она ещё сильнее прижимается ко мне, обнимая за шею. Она улыбается, хотя, клянусь, её глаза вот-вот закатятся. Она в стельку пьяна.

Самый последний тип людей, с которыми мне следовало бы тусоваться. Не говоря уже о том, что, расплющив сиськи о мою грудь и пытаясь трахнуть мой вялый член, она абсолютно меня не возбуждает.

— Отведи меня в ванную, Трис, — шепчет она, опасно приблизив свои губы к моим. Они накрашены тёмно-красной помадой, которая выглядит не сексуально, а просто пугающе. Хэллоуин был несколько дней назад. Девушке стоит снять костюмчик. — Давай я сделаю тебе минет.

М-да. Нет ничего лучше недвусмысленного предложения, чтобы сделать ночь намного интереснее, хотя я и не принимаю её предложение.

— Пожалуй, не стоит, — начинаю я, кладя руки ей на бёдра, чтобы оттолкнуть.

Она ещё крепче вцепляется в мои волосы, дёргая их так сильно, что становится больно.

— Да ладно тебе. Тебе же понравилось, когда я в прошлый раз сосала твой член, — она облизывает губы, тёмная помада блестит в тусклом свете бара. Я даже не помню, когда она в последний раз сосала мой член. Чёрт, она может лгать, кто её знает. — Слушай, тебе же нравится, когда я глубоко заглатываю тебя.

Наверное, она думает, что её слова меня заводят. Она ошибается.

— Не сегодня, — твёрдо говорю я, хватая её за бёдра и отстраняя от себя. Её руки падают с моей шеи, разочарование на её лице совершенно очевидно. Она выглядит подавленной. — Хотя, мне всегда приятно такое предложение, — заканчиваю, чтобы смягчить удар.

Лейла сердито смотрит на меня.

— Ты лишаешь себя чего-то потрясающего.

— Это шанс, который я не могу упустить, — бормочу я, оглядывая комнату в поисках Александрии. Я нигде не вижу её. Определённо, не там, где оставил её. Чёрт, знал же, что оставить её одну было ошибкой. Наверняка, какой-нибудь другой придурок приметил её.

— Ты даже не смотришь на меня, — она хватает меня за рубашку и тянет, заставляя сердито посмотреть на неё. — Ну и мудак же ты.

— Ты только сейчас это поняла? — приподнимаю бровь.

Она с неожиданной силой толкает меня в грудь, отчего я делаю несколько шагов назад.

— Надеюсь, твой член отвалится, — бросает она, прежде чем уйти.

Я слышу женский смех позади себя и вздрагиваю в предвкушении того, что, когда повернусь, увижу стоящую там Александрию, но это не она.

Это чёртова Келли.

— Браво, — восклицает она, медленно хлопая в ладоши. — Ты сегодня лажаешь на каждом шагу, а я только пришла.

Игнорирую её замечание.

— Где Александрия?

Келли скрещивает руки на груди.

— Почему ты зовешь её Александрией? Её зовут Алекс.

— Это мужское имя, — морщусь я. — А она далеко не мужчина.

Келли смеётся.

— Согласна. А ещё она злится на тебя за то, что ты её обманул.

— Я её не обманывал.

— Я рассказала ей, что ты просил меня задержаться на пятнадцать минут после её появления.

Блин. Зашибись.

— Зачем ты это сделала? — сегодня всё идёт наперекосяк. — Думал, мы друзья.

— Я приехала немного раньше, а на улице так холодно, что я не захотела больше ждать и зашла. Я была права, что вы двое меня не увидите, учитывая, как здесь тесно, — она пожимает плечами. — И сразу же увидела Алекс, совсем одну. Потом я увидела тебя с какой-то горячей цыпочкой, которая пыталась обслюнявить всё твоё лицо. Излишне говорить, что я решила: твои возможные отношения с Алекс пошли коту под хвост.

— Дерьмо, — цежу я, проводя рукой по волосам. — Где она?

— Болтает с каким-то парнем, — Келли кивает в ту сторону, где, могу только предполагать, стоит Александрия. Я резко поворачиваю голову вправо и сразу же замечаю её. Чёрт возьми, какая же она красивая. Она оживленно разговаривает с каким-то коротышкой, и, когда она откидывает голову назад и смеётся, я чувствую боль в груди.

Где-то рядом с моим ледяным сердцем.

Твою мать. Я хотел бы услышать её смех, увидеть улыбку, которая изгибает её губы, адресованную мне.

— Даже не думай об этом, — бормочет Келли, хватая меня за руку и останавливая. — Она в бешенстве. Ты позволил той цыпочке измочалить себя.

— У меня не было выбора. Она просто вцепилась в меня, — возражаю я, выдёргивая свою руку из её хватки. — Мне нужно извиниться.

— Тебе? Извиниться? — Келли качает головой. — Ты никогда не извиняешься.

— Всё когда-нибудь бывает в первый раз, — отвечаю, отходя от неё и направляясь прямо туда, где Александрия болтает с тем чуваком. Он едва ли выше её, с коротко подстриженными тёмными волосами и тёмными глазами, с широкой улыбкой на лице, за которую я не могу его винить, потому что, чёрт возьми, да. Он разговаривает с самой горячей девушкой во всём баре. Естественно, он лыбится от уха до уха. Я бы делал то же самое.

— Привет, — вмешиваюсь я, останавливаясь рядом с Александрией. Она бросает на меня испепеляющий взгляд, прежде чем снова обратить внимание на коротышку, словно я какой-то раздражающий жук, жужжащий ей в ухо. — Ты бросила меня.

Коротышка смотрит на меня с любопытством, но при этом не произносит ни слова.

— Это ты целовался с другой девушкой, — она улыбается, но натянуто. Зубов тоже не видно, только слегка приподнятые уголки губ. — Где мой напиток?

— Я принесу тебе выпить, — подаёт голос коротышка со всё ещё не исчезающей улыбкой на лице. Он поворачивается ко мне и протягивает руку. — Привет. Я Стивен.

— Тристан, — коротко пожимаю ему руку. Достаточно дружелюбный парень, хотя я ненавижу его за то, что он завладел всем вниманием Александрии. — Ты всё ещё чего-то хочешь? — спрашиваю её. Мне хочется сказать ей, что я сожалею о Лейле, но не сейчас, когда рядом Стивен.

Александрия качает головой, улыбаясь Стивену по-настоящему, с зубами и всем остальным.

— Думаю, Стивен мне принесёт, — она даже не смотрит в мою сторону.

Гнев бурлит в моих венах, и я делаю глубокий вдох. Всё понятно. Я ради этой девушки отказываюсь от предложения минета, а она посылает меня лесом. Женщины. Все они одинаковые.

Чертовски раздражают…

— Да пофиг, — цежу я, прежде чем повернуться и уйти. Я отказываюсь оглядываться назад. Если Александрия заинтересована во мне, пусть сама и бежит за мной. Хотя сомневаюсь, что она это сделает. Я дважды выводил её из себя. Держу пари — третьего шанса она не даст.

— Приятно было познакомиться, — кричит мне вслед Стивен.

Меня так и подмывает отшвырнуть его, но держу себя в руках. Он просто старается быть вежливым, я же понятия не имею, каково это. Меня очень трудно назвать милым. Шеп терпит меня, потому что мы родственники, а Гейб держится рядом, потому что они с Шепом лучшие друзья. Большую часть времени я — третий лишний.

Теперь же, когда у них появились подружки, стало ещё хуже. Господи, я с трудом выношу их присутствие. Я с трудом выношу, когда рядом вообще кто-то есть.

Единственный человек, который меня интригует, — Александрия. И большую часть времени она ведёт себя так, будто ненавидит меня.

Я в безвыходной ситуации.

Решив, что лучше зализывать раны в одиночестве, толкаю входную дверь бара и выхожу в холодную ночь, закуриваю ещё одну сигарету и направляюсь к машине. Мне это дерьмо не нужно.

Мне никто не нужен.

ГЛАВА 4

Алекс

Захожу в крошечный офис мини-хранилища и улыбаюсь Бетти, которая по телефону даёт данные, какие есть по размерам хранилища и ежемесячные тарифы на них. Она управляет этим местом вместе со своим мужем Дэрилом, и они всегда добры ко мне. Бетти даёт мне советы; например, когда лучше заскочить сюда и покопаться в своих вещах.

— Приходить сюда ночью — плохая идея, — хмуро сказала она, застав меня как-то на закате, роющейся в своём отсеке. — В это время здесь околачиваются сомнительные личности, надеясь прокрасться и поживиться чем-нибудь. Нужно быть начеку.

Я прислушалась к её совету, хотя и нашла термин «сомнительные личности» довольно забавным. Так можно было бы описать моих родителей, учитывая то, что они сделали. Не то, чтобы я когда-нибудь ей об этом расскажу.

Бетти и бровью не ведёт, что я прихожу хотя бы раз в неделю разбирать свои вещи. Когда я только начала приходить, мне казалось это немного странным, но я заметила, что другие люди тоже так делают, поэтому просто продолжила заниматься своим делом. Кроме того, распродажа своих старых вещей практически превращается для меня в бизнес. Способ быстро заработать деньги.

А с неизменно тающими трастовыми средствами мне нужно столько быстрых денег, сколько возможно получить.

— Не задерживайся слишком долго, — советует Бетти, вешая трубку. Я вручаю ей квитанцию о платеже за месяц, и она кладёт его в кассу. Это место чересчур старомодное. Они даже принимают чеки, хотя у меня нет чековой книжки. — Надвигается шторм. Очень сильный, судя по всему.

Я выглядываю в окно. Небо, действительно, тёмное и полное грозных туч, но мы в Калифорнии. Здесь нет такого понятия, как дождь.

— Я всё же рискну.

— Избавляешься от ненужного? — весело спрашивает Бетти. Я рассказала ей, как продала через Интернет кое-что из вещей и несколько очень красивых сумочек. Она никогда не суёт нос, никогда не спрашивает, откуда у меня столько дорогих вещей. Просто мило улыбается и повторяет, что нужно делать всё возможное, чтобы выжить в этот день и век.

Её точные слова.

— Да. У меня есть несколько великолепных платьев, которые я никогда не ношу.

Мне больно думать о тех вечерних платьях, которые я собирала годами. С различных мероприятий с моей семьёй, с выпускных и официальных танцевальных вечеров; одно — когда я была королевой бала выпускников… все эти выходы требовали вечерних или коктейльных платьев, блестящих красивых вещей, которые стоили кучу денег. В то время я не смотрела на ценники и покупала то, что считала красивым или стильным. Деньги не были для меня проблемой, и я покупала лучшее, но теперь я скряга, который лишнего не заплатит.

Вместо этого я продаю.

Какой смысл иметь все эти красивые платья, если я не собираюсь их носить? Я не состою ни в одном сестринстве (старая Алекс состояла бы), так что дни танцев практически закончились. Наряды просто лежат в моём хранилище, занимая место, и, чем дольше пылятся в защитных чехлах, тем больше ветшают и выходят из моды. Несколько дней назад я приметила в центре города классный винтажный магазин. Идеальное место для моих платьев, чтобы продать их кому-то, кто действительно будет носить их, а не прятать.

— Жаль, что тебе некуда выйти в этих нарядных платьях. Ты такая красивая девочка, — вздыхает Бетти, и от её слов я краснею. Да, я слышала это раньше, но не чувствую себя красивой. Больше нет. Хорошенькой Александрии Макинтош больше не существует. Уже несколько месяцев, а может, и год.

Теперь я Алекс Ашер — я взяла мамину девичью фамилию. Мне нравится, как она звучит. Мне начинает нравиться, какой я стала, будучи Алекс Ашер. Прилежной, спокойной, практичной. Старая Алекс не обратила бы внимания на Стивена, с которым познакомилась в баре.

Новая Алекс даже дала Стивену свой номер телефона. Вчера вечером он написал мне, спрашивая, не хочу ли я поужинать.

Я согласилась. Может, он не мой обычный типаж, но в моей жизни больше нет ничего обычного. Встречаться с милым, среднестатистическим парнем — это как раз то, что мне нужно.

По крайней мере, он не такой сексуальный, как Тристан Прескотт.

— Вы слишком добры, Бетти, — я сильнее прижимаю сумочку к боку и иду к двери. — И вы очень красивая. Увидимся.

Дверь захлопывается за кудахтающим смехом Бетти — думаю, ей понравилось, что я назвала её красавицей, — и я направляюсь по узкой подъездной дорожке к своему складу. Она кажется бесконечной, всё выглядит одинаково. Как и предупреждала Бетти, на улице темно, небо, кажется, мрачнеет с каждой минутой. Я ускоряю шаг, намереваясь взять платья и уйти, не мешкая.

Я складываю одежду в сумки, когда поднимается ветер, такой сильный, что он захлопывает дверь помещения, окутывая меня темнотой. Я спешу разогнать её, дёргая за цепочку, чтобы включить единственную лампочку, свисающую с потолка. Я ношусь туда-сюда по узкому пространству, чуть не спотыкаясь о груды ящиков, набитых моими вещами. Вещами, которые связывают меня с прежней жизнью, вещами, с которыми до сих пор не могу расстаться.

В конце концов, придётся отпустить все это.

В считанные минуты у меня в руках столько платьев, что, скорее всего, буду выглядеть нелепо, запрыгивая в автобус, чтобы вернуться домой, но мне, действительно, всё равно. Девушка должна делать то, что должна, и, в любом случае, у меня нет машины. Я, наверное, могла бы попросить Келли помочь — она купила симпатичный подержанный лаймово-зелёный «фольксваген-жук» прямо перед началом семестра, но не хочу рассказывать про свои дела. Она подумает, что я странная.

А потом начнёт задавать вопросы. Вопросы, на которые я не хочу отвечать.

Как только запираю склад, борясь с сильным ветром, начинается дождь. Накинув капюшон толстовки на голову, бегу к крытой автобусной остановке, которая находится перед складом, радуясь, что платья защищены пластиком. Я быстро перепрыгиваю через лужи, разбрызгивая воду повсюду, и всё время ругаясь себе под нос. Когда я, наконец, падаю на влажную скамью, прячу лицо в складках своей толстовки, молясь, чтобы автобус скоро появился.

Но, конечно же, это не так. Проходит пятнадцать минут, я уже чертовски мокрая. Мои «конверсы» промокли до носков, как и леггинсы до колен. Дождь стучит по пластиковым пакетам для одежды и скатывается, капая прямо на меня. Становится холодно, навес — слабая защита против усиливающегося ветра. У меня дрожат ноги, я прижимаю платья ближе к себе, застонав, когда все бисерные капли дождя падают с сумок на мою толстовку.

Великолепно.

Встаю и подхожу к краю тротуара, надеясь увидеть приближающийся автобус. От движения капюшон соскальзывает с моей головы в то же самое время, когда мимо проносится машина, так близко, что разбрызгивает скопившуюся вокруг близлежащего засоренного стока воду. Вода попадает мне прямо в лицо, заставляя визжать от шока.

Прямо как в каком-то нелепом, «не-могу-сделать-это-правильно», «самый-худший-день» комедийном фильме.

Я изо всех сил вытираю воду с лица, уговаривая себя не плакать. Я сильнее этого. Ну и что, что промокла под сумасшедшим ливнем? Мне приходилось сталкиваться и с худшим. Как только вернусь домой, сброшу всю одежду и отмокну под потрясающим горячим душем. Это должно меня согреть. Заставить забыть о бедах.

Надеюсь.

Подъезжает ещё одна машина, и я делаю шаг назад, натягивая на голову капюшон толстовки. Автомобиль замедляет ход и останавливается прямо перед тем местом, где стою; я хмурюсь, надеясь, что это не какой-нибудь извращенец, спрашивающий дорогу. Или ещё хуже: не подвезти ли меня. С тех пор, как начала ездить на общественном транспорте, уже не раз сталкивалась с подобным: жуткие парни останавливались и спрашивали, не подвезти ли меня, а это отстой.

Стекло со стороны пассажира опускается, и я вижу, как в него кто-то выглядывает. Кто-то очень знакомый с густыми каштановыми волосами и чересчур красивым лицом.

Тристан Прескотт.

У меня в животе завязывается узел, когда слышу его глубокий, слегка хрипловатый, сексуальный голос.

— Александрия? Это, действительно, ты?

Я испепеляю его взглядом.

— Убирайся.

— Это, и в правду, ты, — он ухмыляется, как дебил. — Залезай. Я подброшу тебя.

— Нет, — я задираю подбородок, стараясь выглядеть как можно более достойно, прекрасно понимая, что похожа на промокшую крысу. — Я дождусь автобуса.

— Ты вся промокла. В моей машине тепло и уютно. Ну же, — в его голосе слышится раздражение, которое только ещё больше бесит меня.

Ну почему он должен был увидеть меня в самый неподходящий момент? Я выгляжу ужасно. Мне холодно. И я просто хочу домой.

Тристан может отвезти меня домой…

Плотно сжимаю губы. Ни за что.

— Закрой окно и уезжай. Найди себе другую девушку, чтобы целоваться, — я вздрагиваю в ту же секунду, как слова срываются с моих губ. Говорю, как ревнивая злючка. А я не такая, клянусь. Он может целоваться, с кем хочет.

До тех пор, пока это не я.

Ложь, ложь, ложь.

— Ты ведёшь себя глупо, — он ставит машину на паркинг и поднимает стекло, прежде чем выйти, бросаясь ко мне под проливным дождем, смехотворно красивый с прилипающей от дождя на плечах и груди рубашкой, демонстрируя все эти восхитительные мышцы. И вот так, ни с того ни с сего, у меня начинает гудеть кровь. Тьфу ты. — Давай мне то, что ты держишь, я положу всё в багажник.

Я пихаю мокрую кучу платьев ему в руки и бегу к пассажирской двери, проскальзываю на сиденье и запираю себя внутри. В машине тепло и слабо пахнет пряностями и мужчиной.

Не делай этого. Ты же не чокнутая. Ты же не…

Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза. Чёртов Тристан пахнет потрясающе. Он слушает какую-то гранж-станцию девяностых по спутниковому радио, но звук приглушён. Интерьер безупречен. Чёрные кожаные сиденья с серебряной отделкой. Я представляла его машину свалкой, заваленной пустыми пивными банками, но, похоже, ошибалась.

Не знаю почему, но это делает меня счастливой.

Скинув мокрый капюшон, пытаюсь пригладить влажные, спутанные волосы, опускаю козырек, чтобы рассмотреть себя в освещённом зеркале.

Да уж… Выгляжу просто кошмарно. Волосы растрёпаны, щёки ярко-розовые от холода, под глазами чёрные пятна туши. Я вытираю их, как могу, и захлопываю козырёк, когда водительская дверь открывается и Тристан садится в машину. Он поворачивается и смотрит на меня, не говоря ни слова, я изучаю его, и у меня перехватывает дыхание.

Его присутствие, кажется, заполняет всё небольшое пространство машины, я сжимаю губы, пытаясь что-то выдавить из себя. Но слов нет. Всё, что могу делать, это пялиться, пожирая его взглядом. Его влажные волосы, то, как они вьются вокруг ушей и шеи. Щетина на скулах и подбородке, форма рта. Его губы… завораживают. Почти одинакового размера, нижняя губа немного полнее, и когда его язык проскальзывает, чтобы лизнуть самый центр этой идеальной нижней губы, мой мозг просто отключается.

— Отвезти тебя домой? — его голос прорывается сквозь туман, окутывающий мой разум, и я выпрямляюсь, приглаживая слабой рукой безнадёжные волосы.

— Да, гм. Было бы здорово, — я смотрю прямо перед собой, желая сосредоточиться на ритмичном движении дворников, а не губах Тристана.

— Где ты живёшь? — спрашивает он, забавляясь за мой счёт. Или, может, я просто защищаюсь.

Выпаливаю на одном дыхании свой адрес, он останавливается на светофоре и спрашивает ещё раз, чтобы ввести его в свой навигатор. Я обхватываю себя руками за талию, пока мы ждём смены света, дрожь пробегает по мне, Тристан мимоходом окидывает меня взглядом, прежде чем протянуть руку и практически схватить меня за колено.

Но он тянется к какому-то переключателю, который настраивает на максимум.

— Подогрев сиденья, — объясняет он, когда встречаюсь с ним взглядом. — Ты замёрзла.

— Спасибо, — мямлю я.

— И промокла, — добавляет он. Я бросаю на него быстрый взгляд, чтобы понять, нет ли здесь двойного смысла — может, я единственный извращенец, — но он выглядит совершенно невинным. И очень обеспокоенным. — Тебе стоит снять толстовку.

— Да, конечно. Ты просто хочешь посмотреть, как я раздеваюсь.

— Эта толстовка выглядит довольно тяжёлой.

Ничего не говорю, потому что он прав. Толстовка холодная, мокрая, тяжёлая и чертовски жалкая. Когда загорается зелёный свет и его внимание полностью сосредотачивается на вождении, я выбираюсь из промокшей одежды и позволяю упасть ей на пол с хлюпающим шлепком.

— Господи, — бормочет он, качая головой.

— Извини, что намочила твои коврики, — мужчины довольно сильно трясутся над своими машинами, а эта машина очень красивая. Такая, какой восхищался бы мой отец, если бы не владел, при условии, что мог бы.

Но он не может. Ему пришлось продать все свои шикарные машины, чтобы вернуть деньги, которые он присвоил от своих клиентов.

— Не беспокойся о воде. Я просто не могу поверить, что твоя толстовка настолько мокрая. Ты, должно быть, окоченела, — он наклоняется и увеличивает температуру в салоне.

— Спасибо, — я расслабляюсь в кресле, подогрев вкупе с обогревателем творят чудеса, обдувая горячим воздухом моё лицо, отчего понемногу начинаю ощущать сонливость. Я смотрю в окно, наблюдая за частым и сильным дождём, и радуюсь, что не еду в вонючем городском автобусе или ещё хуже — всё ещё жду появления этого дурацкого автобуса.

Вместо этого я сижу в очень хорошей, очень дорогой машине Тристана, и он везёт меня домой.

Жизнь странная штука.

ГЛАВА 5

Тристан

Я останавливаюсь перед маленьким неприметным домиком по адресу, который дала мне Александрия, в старом районе недалеко от кампуса, с отстойным двором и разросшимися под окнами вдоль фасада розовыми кустами. Типичное жильё за пределами кампуса, уверен — у неё куча соседок и никакой личной жизни.

Другими словами, она живёт как дикарка.

— Дорогая, мы дома, — бормочу я, сворачивая на подъездную дорожку.

Александрия не издаёт ни звука.

Поставив машину на паркинг, оборачиваюсь и вижу, что её тело расслаблено, голова повёрнута в сторону окна, волосы падают на щёку. Глаза закрыты, губы приоткрыты. Она крепко спит.

Миленькая. Тихая. Не грубит, не спорит и не хмурится на меня. Такой она мне нравится. Я без тени смущения изучаю её, блуждая взглядом по тёмно-русым волосам, безупречной кремовой коже, розовым губам, которые соблазнили бы и святого поцеловать их. Только один раз.

Просто узнать, какая она на вкус.

Я откидываюсь на спинку сиденья и делаю глубокий вдох. Мне в голову приходят чертовски безумные мысли. Она ненавидит меня. От неё больше проблем, чем пользы. Я бы всё равно только трахнул её и бросил, а она возненавидит меня ещё больше, когда всё будет сказано и сделано.

Как любили повторять Шеп и Гейб перед тем, как забили на меня, я не вступаю в отношения. И никто не заставит меня передумать. Эти два придурка, так называемые мои лучшие друзья, могут продолжать так и дальше и ещё сильнее влюбиться в своих девчонок. Обручиться, жениться, завести парочку сопляков и жить той скучной и никчемной жизнью, которую, по мнению любого другого болвана, хотят.

Но это не про меня. Мои родители всё ещё вместе, но не так давно они были в довольно шатком положении. Чёрт возьми, почти два года назад мою мать пришлось отправить в реабилитационный центр, после того как она потеряла кучу денег из-за неудачных инвестиций.

И когда я говорю о куче денег, я говорю не о паре тысяч долларов. Скорее о сотнях тысяч долларов — или даже о сумме, близкой к миллиону. Это был небольшой урон для семейного банковского счёта, но что хуже всего оказалось в этой ситуации? Чувак, который убедил маму сделать эти инвестиции. Он оказался ещё и её любовником.

Излишне говорить, что она почти лишилась рассудка, когда потеряла и деньги, и своего тайного любовника. Падение вниз по наклонной плоскости было болезненным, но каким-то образом мои родители выкарабкались. Маме сейчас лучше. Папа играет в гольф. Они теперь редко проводят время вместе, и их это устраивает.

Их сдержанные отношения лишний раз убеждают меня, что во всём этом нет смысла. Мои родители не такие ужасные, как у Шепа, с его амбициозной сучкой-матерью и жёстким, как чёрт, отцом, которые, кажется, упиваются своей ненавистью друг к другу. Но они ещё один яркий пример того, почему я не хочу быть в отношениях.

Они все плохо заканчиваются. Все без исключения. Мне всё равно, насколько счастливыми и влюблёнными люди себя считают, если в конце концов всё идёт к чертям.

Александрия шевелится, привлекая моё внимание, я глушу двигатель, и внезапная тишина заставляет её проснуться. Она быстро садится и, убирая волосы с лица, растерянно оглядывается. Поворачивает ко мне голову, и наши взгляды встречаются. Сцепляются.

— Я заснула, — объясняет она очевидное, её голос мягкий и сексуальный.

— Я заметил, — киваю и протягиваю руку, чтобы отключить подогрев сидений, при этом касаясь пальцами её бедра. Искры пробегают в том месте, где я касаюсь её. Отдёргиваю руку, возвращая её на нижнюю часть руля. — Тебе помочь с вещами?

Она отрицательно качает головой.

— Я могу сама достать их, если ты откроешь багажник.

Проклятье, я действительно хочу ей помочь. Почему с ней так трудно?

— Дождь всё ещё идёт.

— Думаю, я справлюсь, — шутливо говорит она, берясь за дверную ручку. Замерев, она долго и напряжённо сидит ко мне спиной, а потом оглядывается через плечо, и её настороженные голубые глаза встречаются с моими. — Спасибо, что подвёз.

— В любое время, — отвечаю, имея в виду именно это. Чёрт, я говорю серьёзно, но зря. Это отстой. Я не хочу, чтобы она мне нравилась, но мои пальцы всё ещё гудят от прикосновения к ней ранее.

Даже говорить такое смешно.

Она выходит из машины, я делаю то же самое, захлопывая дверцу и бросаясь к багажнику, который уже приоткрылся. Я распахиваю его прежде, чем она подходит, и тянусь внутрь за кучей мешков с одеждой, которые туда бросил. Она появляется рядом со мной и пытается забрать их у меня, но я не позволяю.

— Я донесу, — предлагаю, повышая голос, чтобы меня было слышно сквозь шум дождя.

Александрия пытается вырвать их из моих рук, но я не отпускаю.

— Ты такой раздражающий, — кричит она, вызывая у меня смех.

Захлопываю багажник и следую за ней к входной двери, не упуская из виду, как она смотрит на меня, когда я ныряю под крошечный навес, чтобы встать рядом с ней.

— Отдай, — требует она, а я качаю головой. — Боже, — бубнит она, открывая дверь и врываясь внутрь. Я следую за ней, мой взгляд блуждает повсюду, находя гостиную довольно стандартной. Гигантский коричневый замшевый диван, видавший виды кофейный столик перед ним и дешёвый, но большой телевизор с плоским экраном, висящий на стене, в то время как Playstation 4, Wii U и различные джойстики лежат брошенными на полу.

— Ты играешь? — интересуюсь, кивая в сторону игровых систем.

— Конечно, нет, — резко возражает она, закрывая дверь. — Но мои соседи играют.

Я поднимаю бровь.

— Сколько ещё человек здесь живёт?

— Три.

Девушка не отступает ни на дюйм, когда речь заходит о личной информации.

— И как их зовут?

— Можно подумать, ты их знаешь, — парирует она, и я посылаю ей взгляд, который заставляет её закатить глаза. — Если скажу, ты уйдёшь?

— Только если увижу твою комнату.

— Напомни, сколько нам лет?

— Мне двадцать один. Почти двадцать два, — сообщаю я ей с самой очаровательной улыбкой. Кажется, это её совсем не впечатляет. — А тебе сколько?

— Если я скажу тебе, ты уйдёшь? — с надеждой спрашивает Александрия.

— Давай я отнесу это в твою комнату, а ты пока ответишь на мои вопросы. После этого я уйду отсюда, — обещаю.

Она взмахивает рукой и идёт по короткому коридору. Я следую за ней, перекладывая пакеты с одеждой из одной руки в другую. Что бы там ни было, оно довольно тяжёлое.

— Мне двадцать один, — говорит она, останавливаясь перед дверью в конце коридора. Она открывает её и отходит в сторону, чтобы я мог войти перед ней. — А мои соседи — Фелиша, Конрад и Джефф. А теперь уходи.

— Конрад? — недоверчиво спрашиваю я, поворачиваясь к ней. Я игнорирую её реплику «а теперь уходи». Выражение её лица говорит мне, что она вне себя от раздражения.

— Да. Конрад. Он настоящий душка, — она кивает, указывая на плетёное кресло в углу комнаты. — Ты можешь положить сумки с одеждой вон там, спасибо.

Делаю, как просит Александрия, оглядываю её комнату в поисках чего-нибудь… чего, не знаю. Какого-нибудь знака? Намёка на её личность в том, что может висеть на стенах, или сидеть на комоде, или лежать на прикроватном столике? Может, даже старые фотографии, по которым я смогу узнать прежнюю Александрию?

Но нигде ничего нет. Стандартная белая мебель, которая выглядит, как из каталога Икеа, идеально застеленная кровать, покрытая бледно-голубым и белым набивным одеялом, и слишком много подушек, чтобы я мог с этим справиться.

Цыпочки и их подушки. Это словно грёбаная болезнь.

— Значит, ты живёшь с парнями? — любопытствую я, поворачиваясь к ней лицом. Она тут же подходит к комоду и выдвигает ящик, вытаскивая оттуда что-то аккуратно сложенное и чёрное, прежде чем закрыть его. Надежда заставляет меня сделать шаг ближе. Если она откроет ящик, полный трусиков или бюстгальтеров, я буду считать это маленькой победой.

— Да, — она резко поворачивается, прижимая к груди что-то похожее на леггинсы. — А теперь ты должен уйти.

Я хмурюсь.

— Нет «спасибо, Тристан, что помог мне после тяжёлого дня, когда я попала под дождь»?

Она закатывает глаза. Снова.

— Я уже поблагодарила тебя, но на случай, если ты не расслышал в первый раз… спасибо тебе, Тристан. Спасибо, что подвёз, хотя я и говорила, что не стоит.

Эта девушка — крепкий орешек. Я помню, как Джейд заставляла Шепа помучиться, и он, похоже, был в восторге, больной ублюдок.

Но я не такой. Я выяснил, что ненавижу подобные вещи. Отношения не должны быть такими сложными. Если Александрия думает, что будет строить из себя недотрогу, а я продолжу бегать за ней, она ошибается.

— Не за что, — салютую ей. — Ещё увидимся, Александрия.

Выхожу из её спальни, не сказав больше ни слова, и, о чудо, она следует за мной. Всю дорогу до входной двери, которую она даже открывает для меня.

— Зови меня Алекс, — говорит она, когда я выхожу на улицу.

Остановившись, поворачиваюсь к ней лицом.

— Это мужское имя, — замечаю я.

— Твоё красноречие не знает границ, — парирует она, и я, прищурившись, смотрю на неё. Дождь капает с края навеса, ветер бросает эти капли в мою и без того влажную рубашку, но я не двигаюсь.

— Я не хотел тебя обидеть. Ты слишком хорошенькая для Алекс, — плотно сжимаю губы. Находясь рядом с ней, я почему-то говорю самые глупые вещи на свете. Словно она мне нравится.

Её щеки розовеют, и она отводит от меня взгляд.

— Ну, это моё уменьшительное имя.

— Как-то оно не очень.

Александрия поднимает голову, глаза сверкают, как будто она серьёзно разозлилась.

— Ты невероятно груб.

— Как и ты.

Она упирает руки в бока.

— Тебе лучше уйти.

— Поверь мне, я ухожу, — не двигаюсь. Мои ноги словно приклеены к земле.

— Я захлопну дверь у тебя перед носом, — грозит она, жестикулируя так, будто собирается закрыть её.

Протянув руку и прижав ладонь к толстому дереву, останавливаю это движение.

— Ну и кто тут груб? — выгибаю бровь.

— Ты меня бесишь, — она издаёт какой-то сексуальный рычащий звук, и я приказываю себе не обращать на него внимания. Не обращай на неё внимания. Она злится на меня. Нет ни малейшего шанса, что это к чему-то приведёт, всё, чего я хочу, — это залезть к ней в трусики.

— Ты должна пойти со мной, — слова вылетают из моего рта, словно я не контролирую себя. Я идиот. — В пятницу вечером. Я отвезу тебя на ужин.

Улыбка, которая появляется на её лице, не что иное, как самодовольство.

— Прости. У меня уже есть планы. Свидание. Со Стивеном.

Стивен? О. Твою мать! Стивен. Чувак из бара. Серьёзно? Она может найти кого-то намного лучше.

Например, меня.

С минуту мы молча смотрим друг на друга. Может, даже две. Наконец, поворачиваюсь и иду по тротуару к своей машине, иду медленно, как ни в чём не бывало. Мне всё равно, что дождь промочил мою одежду. К чёрту.

— Твоя потеря, — кричу ей через плечо.

— Мудак! — кричит она в ответ.

Успеваю мельком увидеть её сердитое лицо как раз перед тем, как Александрия захлопывает дверь. Я открываю свою машину, забираюсь внутрь и вдыхаю её стойкий аромат. Почему перед этой девушкой так чертовски трудно устоять?

Ударив кулаком по рулю, шумно выдыхаю. Смотрю на приборную панель и стискиваю зубы. Я не должен позволять ей задеть меня. Меня не волнует, что она идёт на свидание с каким-то хорошим парнем, который, вероятно, понятия не имеет, как с ней обращаться. Скорее всего, он так чертовски ошеломлён, что красивая девушка действительно хочет пойти с ним на свидание, что, в конечном итоге, будет целовать её задницу всю ночь.

А она вытрет о него ноги. Они стоят друг друга.

Протягиваю руку и завожу машину, убираясь к чёртовой матери, пока не натворил ещё больших глупостей.

Например, бросился за ней и сказал, чтобы она забыла этого Стивена. И что должна встречаться со мной.

ГЛАВА 6

Алекс

Ресторан, в который Стивен привёл меня, хороший, не слишком дорогой, но со вкусной едой. Наш разговор протекает легко, он не раз заставляет меня смеяться, и он такой невероятно милый. Внимательный. С неподдельным интересом слушает то, что я говорю, и я стараюсь изо всех сил отвечать ему тем же.

Я сижу, киваю, улыбаюсь и смеюсь во всех нужных местах, но мои мысли постоянно возвращаются к Тристану. Что ужасно и несправедливо по отношению к Стивену, потому что он хороший. Милый, в непритязательном смысле. Немного ботаник, который любит видеоигры, — когда он приехал, чтобы забрать меня на наше свидание, выяснилось, что он знаком с Конрадом, и они договорились встретиться в другой раз и сыграть в последнюю версию Call of Duty.

Парни и их видеоигры, всё ясно. Но, клянусь, Стивен казался более взволнованным, узнав, что я живу с его другом, а не тем, что идёт на свидание со мной. С Тристаном, по крайней мере, я знаю, что он запал бы на меня до такой степени, что мне, вероятно, захотелось бы оттолкнуть его и посоветовать принять таблетку, дабы остыть.

Может быть.

А может, и нет.

— Тебе нравятся азартные игры? — интересуется Стивен после того, как официант уносит наши тарелки.

— Нет, не люблю рисковать своими деньгами, — и богом клянусь, это чистая правда. После всего, через что я прошла, я стала бережливой. Слово, о существовании которого до недавнего времени даже не подозревала.

Лицо Стивена немного вытягивается, как будто мой ответ полностью разочаровал его.

— Эх, недалеко от кампуса есть нелегальный игорный дом, — он делает паузу.

— Слышала, — киваю ему. А кто не слышал? Об этом шепчутся повсюду, но я никогда там не была.

— Нам с друзьями нравится бывать там время от времени, и мне только что заплатили, так что… — Он улыбается. — Я подумал, тебе захочется побывать там. Но если нет, ничего страшного. Мы можем заняться чем-нибудь другим. Может, сходить в кино или выпить чего-нибудь. Ты ведь пьёшь, правда? Я имею в виду, мы встретились в баре, поэтому я предположил, что ты любишь выпить, и мы можем…

Я кладу свою руку поверх его, и он замолкает, его глаза расширяются, когда он смотрит на наши соединённые руки. Я прикоснулась к нему только для того, чтобы он заткнулся. Парни болтают чепуху, когда нервничают.

— Давай проиграем твою зарплату, — предлагаю я.

Он смеётся, но это звучит принуждённо. Кажется, я напугала его своим замечанием.

— Только не всю мою зарплату. У меня есть около ста долларов, чтобы поиграть сегодня вечером.

Всего? Прежняя Алекс посмеялась бы над ним. Прежняя Алекс потратила бы сто долларов на аперитив, даже не моргнув глазом.

Нынешняя Алекс не стала бы выбрасывать сто долларов, играя в блэк-джек или что-то в этом роде. На эти деньги можно купить продуктов на неделю, а может, и на две, если действительно растянуть их.

— Пойдём. Звучит весело, — я улыбаюсь Стивену, отпускаю его руку и кладу ладонь на колени.

Он смотрит на меня, покусывая нижнюю губу. Выглядит болезненно.

— Могу я кое в чём признаться?

Оу. Я мысленно готовлюсь.

— Конечно. Давай.

— Помнишь тот вечер в баре? Мой друг заставил меня поговорить с тобой, — щёки Стивена краснеют, и он опускает взгляд на стол. — Я всё говорил и говорил о том, какая ты великолепная, ему это надоело, поэтому он сказал мне, что если я считаю тебя настолько горячей, то должен просто пойти и пригласить тебя на свидание.

Мои щёки тоже горят. Бедный, милый Стив и его тупой дружок.

— Я рада, что ты подошёл ко мне. Я хорошо провела время сегодня вечером.

Он поднимает голову, его взгляд встречается с моим, и он улыбается.

— Правда?

Бедняга. Он кажется удивлённым.

— Абсолютная, — киваю. — С тобой весело.

— Со мной? — он выпрямляется. — То есть, да. С тобой тоже. То есть весело… И хорошо. Дерьмо. Я говорю, как идиот.

Я начинаю смеяться, но не над ним.

— Остановись, от греха подальше. Ты очарователен, когда волнуешься.

Довольное выражение его лица стоило комплимента. А Стивен такой милый, когда волнуется. Не такой ослепительный, как Тристан, но милый.

Тьфу. Надо перестать думать о Тристане.

Решительно прогоняю его из своих мыслей и сосредотачиваюсь на парне передо мной. Он достаёт бумажник, просматривая чек, и я автоматически хватаю свою сумочку.

— Хочешь, я помогу с оплатой? — спрашиваю.

Стивен поднимает взгляд, его лицо хмурится.

— Ни в коем случае. Это я пригласил тебя, Алекс. Я оплачу счет.

— Спасибо, — тихо произношу я. С тех пор, как я приехала сюда учиться, у меня было ровно одно свидание, и мы разделили счёт за ужин. И я сама заплатила за билет в кино. Он также предложил пополам заплатить за попкорн, но мне не хотелось его, поэтому я отказалась. Молодому человеку это не понравилось.

Больше я его не видела. Скатертью дорожка.

Неужели Тристан на самом деле пригласил бы меня на свидание? Или он хотел просто затащить меня в свою спальню и переспать? Скорее, последнее. Он не похож на того, кто купил бы мне ужин, чтобы раздеть меня. Не то, чтобы я разделась на первом свидании с ним. Ни в коем случае.

— Ты готова?

Голос Стивена врывается в мои мысли, и я киваю, поднимаясь, очень недовольная собой. С моей стороны нечестно постоянно думать о Тристане в то время, когда я на свидании с другим парнем. Действительно хорошим парнем, который кажется, мне симпатизирует, а не просто использует. Как часто это происходит? Мне нужно сосредоточиться на Стивене. С ним легко общаться. Весело. У него хороший вкус в одежде — он одет в симпатичную тёмно-зеленую и чёрную клетчатую фланелевую рубашку и джинсы. Вежливый и джентльмен, он придерживает для меня дверь, когда мы покидаем ресторан и выходим в холодную ночь.

Дождь прекратился в среду вечером, оставив после себя прохладные и пасмурные дни. На мне толстый синий свитер, но всё равно достаточно холодно, и меня пробирает дрожь, когда на нас налетает ветер. Мы идём бок о бок по стоянке к его машине, болтая о пустяках. Я чувствую, как Стивен смотрит на меня, и мне интересно, о чём он думает. Но ещё интереснее, что делает Тристан…

Я морщусь. Он вторгается в мои мысли. Мне даже не нравится этот парень, но выкинуть его из головы никак не получается. Прямо безумие какое-то. Я вспоминаю о том, как он вошёл в мою комнату, заполняя всё пространство одним своим присутствием, пытаясь узнать информацию обо мне, когда на деле непонятно, почему его это должно волновать? Я для него не что иное, как завоевание. Уверена. Так почему же я всё ещё думаю о нём?

Почему он меня всё ещё интересует?

Проклятье, мне это не нужно.

— Если ты не хочешь идти в игорный дом, ничего страшного, — ни с того ни с сего заявляет Стивен.

Я смотрю на него и улыбаюсь.

— Хочу, — искренне говорю я. — Давай выиграем тебе немного денег.

Он смеётся.

— Звучит как план.

Тристан

— Думаю, нам стоит закрыться пораньше, — бормочу я Шепу.

Мы сидим за пустым столом для блэк-джека, за которым нет крупье, и обозреваем сцену перед нами. Это крах, учитывая, что сегодня вечер пятницы. Это место постепенно теряет свою привлекательность для масс, а Гейб особенно переживает из-за того, что всё происходит в его доме. Он предпочёл бы прильнуть к Люси, чем отработать смену.

— Ты прав. Сегодня тихо, — соглашается Шеп. Обычно, это моя смена, но около часа назад появился Шеп, сообщив, что у Джейд какой-то девичник со своими подружками, поэтому он решил помочь мне.

Я еле сдерживался, чтобы не спросить, была ли Александрия среди подружек, с которыми Джейд зависала сегодня вечером. Хотя, я знал, что у неё было свидание с тем чуваком из бара, но надеялся, что она отменила его. Я был чертовски горд собой за то, что держал рот на замке. Хотя, её имя всё ещё вертится на кончике моего языка.

Наша небольшая стычка после того, как подобрал её под дождем, была своего рода странной прелюдией, которую никак не получается выбросить из головы. Уехав от неё, я отправился домой и дрочил в душе, вспоминая, как она заснула в моей машине, как она пыталась вытолкать меня из своего дома, сердитое выражение на её лице перед тем, как она захлопнула дверь.

Ага. Меня заводит, когда Александрия злится на меня. Какого чёрта?

— Думаю, нам стоит окончательно закрыть это место, — говорю я Шепу, который удивлённо поднимает брови.

— Ты серьёзно?

Я киваю.

— Мы и так планируем закрыть его в конце учебного года. Мы зарабатываем достаточно денег, чтобы сделать это возможным, — поначалу мы открыли игорный дом ради развлечения. Хотелось чем-то заняться — то, что это было что-то незаконное, делало это ещё более заманчивым. Дело было не в деньгах. Речь шла о том, чтобы играть в покер, блэк-джек, да во всё, что угодно, во что можно играть на большие деньги, и при этом безнаказанно. Речь шла о высоких ставках, сексапильных девушках и любой выпивке, которую мы когда-либо хотели.

Не думаю, что когда-нибудь признаюсь в этом кому-то, особенно Шепу или Гейбу, но я устал. Устал управлять этим местом, устал, что оно поглощает всё моё время. Может, мне просто хочется отдохнуть в одиночестве и выпить пива, понимаете? Я даже больше не тусуюсь в доме братства. Даже если требуется, чтобы все пошли на танцы, запланированные с одним из женских клубов.

У меня появляется грёбаная сыпь, когда просто думаю о том, чтобы надеть костюм и пригласить на танцы какую-нибудь девчонку, у которой, в конечном итоге, будут большие ожидания в отношении меня. И мне придётся её разочаровать.

В этом я лучший.

— Точно, — Шеп оглядывает комнату, на его лице появляется страдальческое выражение. — С этим местом у меня связаны хорошие воспоминания. Здесь я познакомился с Джейд.

Он и сюда приплетает свою девушку. Он всегда так делает.

— Ты хочешь построить здесь святилище? Как оду в честь ваших отношений?

— Не будь мудаком, — бормочет он.

— Это ты постоянно вспоминаешь о ней. Это всегда Джейд, Джейд то, Джейд сё. И Гейб туда же. Они всего-то встречаются… сколько? Месяц? — без понятия, и мне на самом деле всё равно, я просто знаю, что это началось не так давно. — А он уже попросил Люси переехать к нему. — качаю головой. Эти двое такие подкаблучники, что просто невероятно.

— Ты просто завидуешь, — парирует Шеп, отводя взгляд, как будто не может вынести моего вида.

— Это последнее, что можно сказать про меня, чёрт возьми, — яростно протестую я. — Мне не нужно, чтобы какая-то дражайшая ноша тянула за собой, желая постоянно проводить со мной время. Это звучит как кошмар. Разве ты не скучаешь по разнообразию? Вокруг так много девушек, и все они твои, парень.

— Верно, учитывая, что ты постоянно окружён бесконечным множеством кисок, — острый взгляд, который бросает на меня Шеп, чертовски раздражает. — Ты практически спотыкаешься о них.

Я даже не утруждаюсь оглянуться по сторонам, потому что и без этого знаю, что вокруг полно парней, не считая тех двух цыпочек, Эмили и Эммы, которые всегда болтаются поблизости. Эм и Эм, как они сами себя называют. Одеваются одинаково, словно они близняшки, и здесь они только для того, чтобы приударить за парнями.

Умный ход с их стороны, но у меня нет желания даже прикоснуться к этим девушкам, не говоря уже о том, чтобы переспать с ними. Они всегда где-то рядом. Как оковы, которые никому не принадлежат, но находятся в постоянной охоте, чтобы прицепиться к какому-нибудь ничего не подозревающему олуху.

— Пофиг! — бормочу я.

Шеп начинает смеяться.

— Если ты думаешь, что ты король кисок, тогда давай заключим пари, — вот это другое дело. — Следующую девушку, которая войдёт в дверь, ты должен обольстить.

— Обольстить? Какой витиеватый выбор слов, — усмехаюсь я. — Как насчёт такого? Следующая цыпочка, которая войдёт в дверь, будет голой и задыхающейся подо мной, гарантирую.

— Если Джейд поймает меня на этом, она надерёт мне задницу, — бормочет Шеп себе под нос. Но потом он выдаёт, как будто ничего не может с собой поделать. — Сто баксов на то, что ты проиграешь.

— Тысяча, и я в деле, — я потираю руки, адреналин заставляет мою кровь циркулировать быстрее. Вот, ради чего я живу. Вызов, только что брошенный Шепом, трепет неизвестности.

— Ты даже не знаешь, кто войдёт следующим, — говорит Шеп, всё ещё посмеиваясь. — Она может оказаться полной крокодилицей.

— Она может оказаться настоящей красоткой, — я таращусь на входную дверь, буквально желая, чтобы та открылась.

— Для тебя все женщины сексуальны. Пока у неё есть пульс и сиськи, всё в порядке.

Он не далёк от истины с этим заявлением.

— Что я могу сказать? — пожимаю плечами, не отрывая взгляда от двери. — Я люблю разнообразие. Любая форма, любой размер. Без разницы. — вообще-то, обычно это имеет значение. Меня всегда тянуло к пышным брюнеткам.

Хотя есть одна особенная блондинка, которая в последнее время засела у меня в голове…

Забудь о ней. Прочь из моих мыслей раз и навсегда.

— Не могу дождаться, чтобы посмотреть на это, — Шеп поворачивает свой стул лицом к двери. — Вечер официально стал более интересным.

— Да, чёрт возьми, ты прав, — потираю руки, чувствуя, что собираюсь поставить на что-то большее.

Как мой член.

Из меня вырывается смех от одной этой мысли, заставив Шепа тоже рассмеяться.

— Ты чёртов псих, — бросает он, качая головой.

— Тебе это известно, — соглашаюсь я, потому что так оно и есть. Лучше быть грёбаным психом, чем скучным до чёртиков. Предвкушение гудит в моих венах, пока жду, когда откроется дверь. Я бы даже воспользовался одной из машин скорой помощи, только чтобы было кого завоевать. Эмили или Эмма была бы гарантированной любовницей…

Дверь приоткрывается, Шеп наклоняется вперед, уперев локти в колени и прижав кулаки ко рту, ожидая, кто появится. Я встаю со стула, моё тело напряжено и готово броситься в бой при первом взгляде на неё.

Кем бы она ни была.

В дверь входит парень, и я сразу узнаю его. Откуда, не уверен, но точно знаю, что видел это лицо раньше.

Шеп поворачивается и улыбается мне, словно маньяк.

— Собираешься трахнуть его?

— Отвали, — бормочу я, не отрывая взгляда от двери.

А потом в помещение входит она, поглощая весь кислород одним своим присутствием, такая красивая, что на неё чертовски больно смотреть. Шеп начинает истерически смеяться, и я придвигаюсь к нему ближе, чтобы влепить ему подзатыльник.

— Ой, — он потирает голову, бросая на меня сердитый взгляд, но я игнорирую его.

Я так взбешён, так чертовски раздосадован тем, с кем мне придётся перепихнуться, чтобы выиграть это дурацкое пари, потому что уверен: я потерплю неудачу. Каковы мои шансы сейчас?

ГЛАВА 7

Алекс

Комната похожа на огромную пещеру, в ней полно игровых столов, хотя большинство из них пусты. Место довольно тихое для вечера пятницы.

— Народу не много, — удивляется Стивен, словно читая мои мысли.

— Ну, это значит, что у тебя есть выбор, во что играть, — говорю ему с улыбкой, оглядывая комнату. Мой взгляд цепляется — и задерживается — на Шепе Прескотте.

Он улыбается мне, словно я лучшее, что он видел за последние дни.

Я машу ему, и он поднимается на ноги, размашисто шагает ко мне и приветствует меня, как давно потерянного друга.

— Алекс, — он сжимает меня в восторженных объятиях, прижимая так близко, что я чувствую его твёрдую, мускулистую грудь. Если бы Джейд увидела это объятие, она, скорее всего, захотела бы выцарапать мне глаза. — Я так рад тебя видеть. Рад, что ты здесь, в нашем скромном маленьком казино, — ухмыляется он, отстраняясь от меня. Он поворачивается и дружелюбно улыбается Стивену, в то время как я стою в полушоке. Шеп управляет игорным домом? Понятия не имела. — Кто твой друг?

Я знакомлю их, они пожимают друг другу руки, Шеп снова смотрит на меня и качает головой, улыбка навсегда приклеилась к его лицу.

— Ты последний человек, которого я ожидал увидеть сегодня вечером.

— Это хорошо или плохо?

— О, это интересно, скажем так, — его глаза сверкают, он хлопает Стивена по спине, практически толкая его вперёд. — Вы здесь, чтобы поиграть?

— Именно, — твёрдо заявляет Стивен, доставая бумажник. Шеп протягивает руку, останавливая его.

— Не спеши пока расстаться с деньгами. Держи себя в руках, — советует он низким голосом. — На что настроен сегодня?

— Покер.

Шеп обращает своё внимание на меня.

— Алекс. Хочешь чего-нибудь выпить?

Я киваю, встречаясь взглядом со Стивеном.

— А ты что-нибудь будешь?

— Пиво было бы неплохо. Спасибо, — произносит Стивен, уже разглядывая покерный стол неподалеку. — Я буду там, — заканчивает он с кивком, направляясь к столу.

Хм. Наблюдаю, как он уходит. Мой взгляд встречается со взглядом Шепа, который всё ещё смотрит на меня, словно понимает скрытый смысл шутки, а я пропустила её кульминацию.

— Вы двое встречаетесь?

— Это наше первое свидание.

— Ясно, — кивает он. — Я видел его здесь раньше. Он всегда проигрывает. Каждый раз.

Естественно. Уверена, это происходит почти со всеми, кто заходит в это место.

— Так это твоё?

— Ну, моё совместно с моими партнёрами.

— И кто твои партнеры? — я почти боюсь спросить.

— У твоего парня неприятности. Мой крупье сегодня в ударе, — меняет тему Шеп.

Хм.

— Полегче с ним, — мягко прошу я.

— От меня это не зависит, — он кивает в сторону крупье, который берёт стодолларовую купюру Стивена и обналичивает её на фишки. — Хочешь, я принесу тебе выпить? Что предпочитаешь?

— Будь любезен, два пива. Любое, какое есть.

— Одно для тебя и одно для твоего друга? — Шеп поднимает брови.

— Да, — медленно подтверждаю я. Сейчас Шеп по-настоящему шевелит бровями, как какой-то сумасшедший мультяшный персонаж. — Да что с тобой?

— Сегодняшний вечер чертовски забавный, — на его лице появляется кривая улыбка. — Извини.

Та-ак.

— Пустяки, — машу я рукой. — Что такого смешного?

— Просто происходят странные вещи. Я схожу за твоим пивом. Сейчас вернусь, — он уходит, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь ещё. Я смотрю ему вслед, качая головой.

Парни такие странные. Шеп ведёт себя странно. Надеюсь, он не делает ничего такого, чего не должен делать. Не хочу знать. Вдруг, он изменяет Джейд? Казалось, на вечеринке в честь Хэллоуина они были так увлечены друг другом, но, чёрт возьми, я, действительно, не знаю его.

Я вообще здесь никого не знаю. Ни Шепа, ни Стивена, ни Джейд, ни Люси, ни Гейба. Келли — единственный близкий мне человек, и сегодня её здесь нет. Она пошла на встречу с остальными девушками. Они пригласили и меня, но я уже согласилась на свидание со Стивеном, так что пришлось отказаться.

Облом, конечно, но я не могла пойти. А было бы здорово познакомиться с ними поближе.

Решив, что мне нужно в туалет, прежде чем открою пиво, я иду по тёмному коридору и замечаю полоску света, сияющую из-под закрытой двери. Только собираюсь постучать, чтобы посмотреть, есть ли кто-нибудь внутри, как чувствую, что моё плечо сжимает большая тёплая рука. У меня вырывается крик, я оборачиваюсь и вижу прямо перед собой не кого иного, как Тристана, мрачно глядящего и стоящего так близко ко мне, что слышно его дыхание.

— Александрия, — с подчёркнутой медлительностью произносит он, словно высокомерный ублюдок, которым и является. — Что ты здесь делаешь?

Моё сердце бьётся так сильно, что, клянусь, он, наверное, видит, как оно колотится под моим свитером.

— То же самое можно спросить и у тебя, — у меня перехватило дыхание, и, Боже, я ненавижу это. Он не заставит меня задыхаться.

Так почему же я так рада его видеть? Потому что так оно и есть, но я ни за что не признаюсь ему в этом, потому что он станет ещё более высокомерным, до невозможности.

Ладно. Он и так невыносим. Я просто хотела быть милой.

Он ухмыляется и придвигается ближе, не оставляя мне другого выбора, кроме как отступить, пока моя попа не упирается в стену.

— Это место принадлежит мне, — он замолкает, наклоняя ко мне голову. — И не пытайся сказать мне, что ты этого не знала.

— Я этого не знала, — немедленно отвечаю я. Неудивительно, что Шеп не хотел говорить, кто его партнеры.

— Этот дом принадлежит Гейбу. Мы трое — партнёры, — он упирается рукой в стену рядом с моей головой, придвигаясь ещё ближе. — Что ты здесь делаешь, Александрия?

Морщусь.

— Только моя бабушка называет меня Александрией, — это правда. Она умерла десять лет назад, но это правда. Никто не называет меня полным именем, если только я не на приёме или это не первый день занятий.

— Я отказываюсь называть тебя Алекс, — он приподнимает пальцем мой подбородок, заставляя меня поднять глаза и встретиться с ним взглядом. — Как насчёт Али?

Мою кожу покалывает там, где он прикасается ко мне. Милое сокращение. Гораздо женственнее. Но я отказываюсь позволять ему называть меня хоть как-то интимно и мило. Я пытаюсь найти в этом больше смысла, чем есть на самом деле, а кому это нужно?

— Мне нужно вернуться к своему парню, — выдыхаю я.

С понимающей улыбкой он наклоняется ещё ближе, его губы прямо у моего уха.

— Гарантирую, он даже не догадывается, что ты ушла. Этот мудак не ценит тебя, и ты это знаешь.

— А ты прям ценишь? — растопырив пальцы, поднимаю руку и прижимаю ладонь к его груди, чтобы остановить его. Его сердце бешено колотится, я чувствую, как оно бьётся — бум, бум, бум — о мою руку, и, словно мои пальцы живут своей жизнью, я вцепляюсь ими в ткань его рубашки. Притягивая его ближе…

— Ты же знаешь, что мечтаешь о большом «Ч», — шепчет он, наклоняя голову, его губы чуть выше моих. — Просто поддайся своим желаниям, детка. Я буду тем, кто тебе нужен.

Его слова, подобно ведру ледяной воды, вылитому на голову, вырывают меня из вызванного Тристаном тумана, в который я проваливалась. Отпускаю его рубашку и отталкиваю его, затем ныряю под его руку, чтобы уйти от него как можно быстрее.

— Держись от меня подальше, — требую я, собираясь уходить.

Тристан хватает меня за руку, разворачивая так, чтобы я снова оказалась лицом к нему.

— Куда, чёрт возьми, ты идёшь?

Я вырываюсь из его хватки, потирая руку в том месте, где он коснулся меня. Как будто его пальцы отпечатались на моей коже.

— Ты действительно думаешь, что сможешь завоевать меня, заявив, что я мечтаю о большом «Ч»? — кричу я, но мне всё равно. Пусть все слышат. Это он та задница, кто сказал это, а не я. — Несмотря на то, что тебе говорят все остальные девушки, меня не интересует твой член, Тристан.

Он моргает, выглядя шокированным.

— Я не имел в виду…

— Заткнись, именно это ты и имел в виду, — подбегаю к нему и бью прямо по лицу. Кто-нибудь когда-нибудь давал пощёчину этому парню раньше? Сомневаюсь. Он самоуверенный засранец, которому слишком долго сходило с рук всё, что он хотел. Ну, больше нет. Со мной этот номер не пройдёт. Я больше никогда не подпущу его к себе. К чёрту меня-так-тянет-к-нему-и-я-не-знаю-почему.

Определённо, я была в бреду.

— Серьёзно, Ал…

— Просто. Заткнись. Тристан, — я прижимаю пальцы к его рту, заставляя замолчать. Его губы мягкие и тёплые, и, чёрт возьми, я должна сопротивляться желанию очертить их, узнать их форму. Он полный придурок. Сексуальный придурок, но это сути не меняет.

И не имеет значения.

— Не говори больше ни слова, — произношу тихо, почти шёпотом. — Ты будешь стоять молча и слушать? — когда он кивает, убираю руку от его рта и делаю глубокий вдох. — Девушки не хотят, чтобы парень подходил к ним, как будто он самый большой слизняк в мире. Если ты действительно хочешь завоевать её, не говори, что знаешь, что она хочет большой «Ч». Это просто отвратительно.

Он молчит, его тёмно-синие глаза смотрят на меня так, словно он не может поверить в то, что я говорю. Хорошо. Ему нужно переварить информацию. Уверена, это крайне необходимый совет.

С какими бы девушками он ни общался, если всё, о чём они любят говорить, это его так называемый гигантский член, тогда им нужно найти хобби, и быстро.

— И не называй девушку, которую едва знаешь, деткой. Это заставляет её думать, что ты не можешь вспомнить имя, а это очень оскорбительно.

Тристан по-прежнему молчит, поэтому я продолжаю.

— Караулить в коридоре рядом с ванной тоже не лучшая идея для разговора с девушкой. Без понятия нравлюсь я тебе или нет. Но то, что ты готов перепихнуться, это очевидно. Но знаешь, что? Я абсолютно уверена, что ты готов трахнуть любую, кто войдёт в это место с приличным лицом и вагиной. Не так ли? — когда он молчит, я продолжаю. — Если тебе нравится пустой трах с безымянными, безликими девушками, продолжай в том же духе. Уверена, ты отлично проведёшь время, трахаясь со всем кампусом, если ты ещё этого не сделал.

Скорее всего, так оно и есть. Он выпускник, как Шеп и Гейб. Они в этом кампусе уже три года, а то и четыре. Это чересчур большое количество девушек для него, чтобы со всеми переспать.

Очень много.

Он засовывает руки в передние карманы джинсов, туго натягивая их на бёдрах. Не могу не обратить внимание, потому что, чёрт бы всё побрал, этот парень прекрасен. Большое мускулистое тело с сексуальными руками и этим лицом, этими красивыми всезнающими голубыми глазами и красивым ртом. Но стоит ему открыть этот красивый, сексуальный рот и выдать все эти вкрадчивые слова, как это всё перечёркивает.

— Просто знай это, — Шепчу ему на ухо, положив руки ему на плечи и приподнявшись на цыпочки, нарушая его личное пространство. — Между нами могло бы быть что-то удивительное, Тристан. Но ты всё испортил ещё до того, как у нас появился шанс.

Тристан

Александрия отпускает мои плечи и, не отрывая от меня взгляда, отступает. На мгновение замечаю всю накопившуюся страсть, которую она испытывает ко мне, и это точно соответствует тому, что я чувствую, но потом она исчезает. Как будто её никогда и не существовало.

Потухла, как спичка. В одно мгновение огонь, в следующее…

Ничего.

— Пока, Тристан, — шепчет она, прежде чем повернуться и уйти, оставив меня одного в коридоре, как какого-то неудачника.

А я такой и есть. Неудачник. Мало того, что я только что проиграл в пари Шепу тысячу грёбаных долларов, так ещё и девушку упустил. Чёртову девчонку, которая одним только взглядом парализует меня так, что не могу ни двигаться, ни дышать.