Несущая пламя. Огненный ирис

Глава 7. Печать смерти

Ирисия

Ночная улица совсем опустела. Пока увлеченные перепалкой посетители таверны не повалили прочь из увеселительного заведения и не озадачились моими поисками, нужно было уходить из города. Но только я совсем не знала, куда податься. Разве что мне оставалось попытаться выйти на окраину города, а оттуда направиться через поля к хуторам, многие из которых опустели после войны и вирнальских налетов. Может быть, там я смогу хотя бы ненадолго найти убежище.

Лес, о котором сказал великий инквизитор, теперь пойдут прочесывать вдоль и поперек, и не только таинственные рыцари-убийцы, но и все, кому не лень и кого манит сияние золотых монет. Да и сам мессир Григир наверняка уже в пути с отрядом воинов инквизиции, и они скоро прибудут в здешние края.

Государственная валюта королевства Алиндор делилась на три вида. Тиграрий, псарий и суркорий. На монетах были отчеканены головы животных: рычащего тигра, вислоухой мордатой собаки и степного сурка. В народе ходила поговорка: “Сурок монетки копит, пес их стережет, а тигр власть дарует над людьми”. Тиграрии делали из благородных металлов, как правило, владели ими самые богатые и знатные жители королевства, а бедняки таких монет могли за всю жизнь в глаза не увидеть. Один золотой тиграрий равнялся миллиону суркориев и пятистам тысячам псариев. Нетрудно представить, что миллион золотых тиграриев – это целое состояние, на которое его счастливый обладатель сможет купить не одно роскошное поместье на южном побережье и всю оставшуюся жизнь себе не отказывать в дорогих удовольствиях.

Я понимала, что на мои поиски бросятся не только наемники и разбойники, хотя те пойдут в первых рядах вместе со стражами порядка. Весь честной и не очень люд станет отныне присматриваться ко всем встречным женщинам, и даже мужчинам, а вдруг беглянка решит переодеться в мужской костюм. А если мой след сможет поймать великий инквизитор, вот от него меня точно не укроет зачарованный алый наряд. Мессир Григир видит сквозь любую иллюзию и разрушает сильнейшие чары одним легким мановением руки.

Мне вспомнилось, как в начале года великий инквизитор со своими верными рыцарями жестоко расправился с опасной сектой, искоренив эту ересь под ноль. Предводитель еретиков с приспешниками призывали людей к самосожжению. На собраниях прихожан самопровозглашенной церкви опаивали дурманящими разум зельями, подавляющими свободную волю. Повинуясь повелению своего “великого учителя и божественного просветителя”, почтенные главы семейств отдавали ему все имущество, а потом сжигали жен, детей и самих себя.

Магвизор показал, как мессир Григир во время казни лично зажег огромные кострища, на которых были привязаны раздетые до нижнего белья основатель секты и его сообщники.

– Что-то я не вижу радостной улыбки на твоем светлом лике, учитель Комотронд, – злорадно усмехнулся великий инквизитор.

Прищурив пересеченный шрамом светлый глаз, он поднес пылающий факел к разукрашенному ссадинами и синяками толстощекому лицу основателя секты.

– Разве не к этому ты призывал своих преданных почитателей? Не к искупительному преданию себя огню ради великого вознесения на небеса? Ты должен радоваться скорой встрече с придуманными тобой богами. А не хныкать и скулить, как побитая дворовая псина. Ну ничего, нравится тебе или нет, а участь, на которую ты обрекал даже невинных детей и беременных женщин, тебя скоро постигнет. И всю твою шайку мошенников.

Мессир Григир обошел ряд привязанных к деревянным столбам приговоренных, подпалив хворост и солому каждого кострища.

– Помните и трепещите, нечестивцы! – обратившись к народу, во весь свой зычный голос прокричал он, заглушая жуткие вопли горящих заживо сектантов. – Всех злодеев ждет бесславный конец! Ни одно преступление против веры и отечества не пройдет мимо моих зорких глаз!

Подмигнув пришедшим на публичную казнь зевакам невредимым, черным как ночь глазом, великий инквизитор удалился с площади в сопровождении верных рыцарей.

Прокрутив все это в памяти, я поежилась от леденящего душу страха и плотнее закуталась в алый плащ. Мне в кошмарном сне привидеться не могло, что меня однажды поставят в один ряд с убийцами и мошенниками. Даже говорить обо мне будут не как о человеке, а как о бешеном звере, называя тварью и чудовищем. Разве я все это заслужила? Чем я могла прогневать короля? Почему его величество ни с того ни с сего решил натравить на меня инквизицию и все народы огромной страны? Сколько бы ни напрягала мозг до пронизывающей виски боли, все равно ничего не могла понять.

Малость утешало то, что у меня нашлись защитники среди простых горожан. Те, кто верил в мою невиновность и даже за треть казны не согласился бы принести мою отрубленную голову к королевскому трону. Может быть, способность тонко чувствовать людей позволит мне найти тех, кто укроет и защитит от рыцарей-убийц, отрядов инквизиторов, наемников, разбойников и новоявленных охотников за наживой. Это была моя последняя надежда. Долго скрываться, когда меня будут искать все подряд и везде, где только можно и нельзя, вряд ли получится без посторонней помощи.

– Будь осторожна, Малка, – за скрипом двери я услышала взволнованный старческий голос.

Скосив глаза, увидела, как седой длиннобородый пекарь провожает за порог лавки молодую помощницу.

– Эх, и принесла же нелегкая проверяющих на ночь глядя, – закряхтел старый пекарь. – Кабы не они, я бы не посмел тебя задержать. Помню про твоего маленького сынишку. Но один бы до зари не разобрался со всеми этими бумагами да новыми нормативами.

– Не волнуйтесь обо мне, почтенный Беренгильт, – улыбнулась ему высокая полноватая женщина, забирая из его рук бумажный пакет с торчащим оттуда батоном белого хлеба. – Я быстренько добегу до дома. А за сыном у меня соседка присматривает. Приплачиваю ей как няньке.

Женщина пустилась почти бегом. Помахав старику, пронеслась мимо меня, не обратила на женщину в алом наряде блудницы никакого внимания. Она пребывала вся в своих мыслях, тревожащих и подгоняющих спешить домой. Уголок цветастой косынки на ее голове взлетел от ветра, и я чуть не упала от нового видения. Печать смерти, начертанная невидимым для обычных людей узором на ее затылке, врезалась мне в глаза, словно блик яркого солнца, который еще долго мелькает под закрытыми веками после того, как уже не смотришь на светило. Мистическая печать, предупреждающая о скорой кончине женщины, мерцала, то пропадая на мгновение, то снова являясь моему духовному взору. Как будто бы давала мне намек на то, что женщину еще не поздно спасти. Ее скорая смерть не была отмечена как неотвратимая, судьбу еще не поздно изменить в лучшую сторону.

Подумав об этой молодой, здоровой, полной сил женщине, у которой еще вся жизнь впереди, и о ее маленьком сыне, который не должен остаться сиротой, я приняла опасное решение. Ускорила шаг, чтобы поспевать за ней, не упускать из вида. Раз мне подан знак, я могу предотвратить то, что должно случиться с Малкой. Пока по всему городу и окрестностям не разнеслась весть о моем розыске, еще не потеряна возможность рискнуть ради спасения этой семьи. Может, разбойник, притаившийся в кустах, не станет нападать, увидев, что по дороге женщина идет не одна.