Невероятно прекрасна

Бека сама бы вышла раньше, но она ждала Маркуса, который так и не появился.

В любом случае, она чувствовала себя не в своей тарелке, усталой, больной, Бабу даже немного подташнивало, так что она передвигалась немного медленнее, чем обычно. Но на воде ей станет лучше. Так было всегда. С Маркусом или без него.

Быстрым рывком Бека застегнула молнию на гидрокостюме и, сунув доску под мышку, направилась по влажному песку к кромке воды. Время промокнуть.

— Эй, подожди!

Баба обернулась и увидела Маркуса, спешащего к ней с дороги. Мускулистой рукой он удерживал ее запасную доску, а обтягивающий водолазный костюм лип к его высокой, шикарной фигуре, словно вторая кожа. Пульс Беки участился, словно она уже каталась по волнам, и девушка не смогла сдержать широкой улыбки, осветившей ее лицо.

— Я думала, ты не придешь, — сказала она, когда Маркус подошел к ней.

Он выглядел необычайно взволнованным, его вьющиеся волосы торчали в разные стороны, а дыхание было тяжелым, как будто Маркус бежал, опаздывая на очень важную встречу.

— Извини, — сказал он, — я хотел прийти раньше, но у моего отца было отвратительное настроение с утра, и мы сцепились, потому что я настаивал на том, чтобы он дождался меня, прежде чем спускать лодку на воду.

Он замолчал, чтобы сделать глубокий вздох и криво улыбнуться.

— И признаюсь, я до последней минуты решал, а стоит ли мне вообще ехать.

Бека просто радовалась, что он был здесь с ней, и испытывала еще какое-то глубокое чувство, которое она решила не анализировать.

— Вижу, ты нашел неплохую доску.

Бека достала доску на случай, если он все же появится и, когда этого не произошло, так и ушла, прислонив ее к автобусу.

Карие глаза Маркуса блеснули зеленовато-медным оттенком.

— Твоя собака сказала, что ничего страшного, если я позаимствую ее.

Бека застыла в шоке.

— Чуи говорил с тобой?

Она собиралась убить этого дракона.

Маркус рассмеялся. Бека поймала себя на том, что чуть ли не впервые слышит, как он смеется. Несмотря на ссору с отцом, парень уже казался более расслабленным, чем обычно, так что, может быть, ее план сработал.

— Ну, он подтолкнул доску носом, и она упала прямо на меня. Я воспринял это как разрешение. — Маркус покачал головой. — Я не уверен, должна ли твоя собака разгуливать так свободно. Ты не боишься, что он сбежит или кто-то похитит его?

Фуух.

— Нет, совсем нет, — ответила Бека.

Чуи серьезно относился к своим обязанностям хранителя Живой и Мертвой Воды, поэтому он редко уходил далеко от автобуса, хотя волшебный эликсир был хорошо спрятан в секретном отсеке и заперт мощным заклинанием. Время от времени Чуи совершал короткие прогулки, чтобы поплескаться в воде, которую он так любил, но никогда не уходил далеко и надолго. Тем не менее, она точно не могла рассказать об этом Маркусу.

— Он очень хорошо обучен, — вместо этого пояснила Бека, полагая, что это не ложь, если она не договаривает чему именно Чуи обучен. — И ты видел мою собаку? Ты действительно думаешь, что кто-нибудь может забрать его, если он не захочет идти?

Маркус, вероятно, весил по меньшей мере 225 фунтов (ок. 102 кг — прим. ред.), хотя все это были чистые мышцы, без лишней унции жира. Но даже не смотря на это, Чуи был на 20–30 фунтов (ок. 9-13 кг — прим. ред.) тяжелее его. К тому же он был чертовым драконом. О чем Бека так же не могла сообщить Маркусу.

Бывший морской пехотинец искоса взглянул на нее.

— Ты права. Я был рад, что он позволил мне взять доску и не облаял меня. — Маркус многозначительно приподнял доску. — Должны ли мы проверить, помню ли я что-нибудь из того, что знал раньше? Надеюсь, я не стану посмешищем. Прошло слишком много времени.

Бека улыбнулась ему.

— Не переживай. Это как падение с велосипеда.

— Я боялся, что ты скажешь именно это, — ответил Маркус, но все равно улыбнулся в ответ, спускаясь вслед за ней к прибою.

* * *

Маркус не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так хорошо. Очень давно, наверное. Сейчас он не оглядывался в поисках врага, способного незаметно подкрасться к нему, не беспокоился об отце, и не пытался разобраться, что, черт возьми, он собирается делать со своей дальнейшей жизнью. Раннее утреннее Солнце наполнило небо сиянием, а беспечные волны смыли все ненужные мысли, пока не остались лишь вода, человек и доска в идеальном равновесии.

Или нет, подумал Маркус, когда неожиданно волна ударила по нему сбоку, и он упал в море. Смеясь, парень вынырнул на поверхность, сплюнул соленую воду и снова взобрался на доску. Он никогда не признался бы в этом Беке, но это была блестящая идея.

Маркус опасался, что здесь, в размытых брызгах воды, его будет преследовать призрак брата, но вместо этого он практически ощущал, что дух Кайла соединился с ним, как эхо добрых денечков, окрашенных в сине-зеленый цвет, как вода, и золотые, подсвеченные Солнцем облака над головой.

— Веселишься? — Рядом с ним появилась Бека и, так же как и он, устремилась к подступающей волне.

Маркус кивнул, как всегда поразившись тому, насколько ускорилось его сердцебиение при виде нее. Даже сейчас, когда ее волосы были заплетены в мокрую небрежную косу, перекинутую через одно плечо, а голубые глаза щурились от брызг, она была более привлекательна, чем любая из ухоженных кинозвезд. В ней ощущалось нечто реальное. Конечно, Бека все еще была не в его вкусе, но он должен был признать, что привык к тому, что она рядом.

И даже если Маркус и мечтал снова поцеловать ее, то не собирался что-то предпринимать.

Маркус открыл уже рот, чтобы ответить ей, может быть, даже согласиться с тем, что ему действительно весело, но слова так и не слетели с его губ. Незнакомый ему серфер скользнул по другую сторону от Беки, сделав это с легкой непринужденностью.

— Бека, дорогая, какая неожиданная радость повстречать тебя в это прекрасное утро. Несомненно, Боги благоволят мне сегодня. — Незнакомец каким-то непостижимым образом умудрился одновременно грести и поклониться Беке, при этом выглядел он чертовски очаровательным.

У Маркуса появилось иррациональное желание сбросить этого щеголя с доски и удерживать его под водой минуту… или даже десять.

— Кеш! — воскликнула Бека, как казалось, восторженно. — Я не ожидала увидеть тебя раньше вечера.

О, великолепно. Этот был тот парень, с которым Бека виделась. Тот, с которым, как утверждала Бека, она не встречается. Может быть, кто-то должен сказать ему об этом, потому что Кеш смотрел на нее так, словно она принадлежала ему. Забавно, что он должен был появиться именно сейчас. А утро так хорошо начиналось.

На воде они провели еще час или около того. Сначала просто плавали, а затем снова катались на волнах, хотя было ясно, что Бека и Кеш гораздо более опытные, чем Маркус. Умом он понимал, что этого следовало ожидать. Черт, Маркус не стоял на доске целую вечность; на самом деле, черт возьми, он неплохо справлялся, учитывая, что последние двенадцать лет большую часть времени провел в пустыне. И тем не менее, Маркуса изводила мысль, что другой мужчина превзошел его, совершая причудливые повороты и сальто, и, вообще, был ослепителен, красив и очарователен.

Маркус откинул голову, убирая с глаз мокрые волосы, и направился к берегу. Он знал, что вел себя неразумно. Они с Бекой не были парой и не станут когда-нибудь. Она заслуживала кого-то получше, чем уставший от жизни морской пехотинец с вечно брюзжащим больным отцом. И, ради бога, в его жизни не было места для девчонки-хиппи, которая занималась серфингом и жила в разрисованном автобусе. Не то, чтобы Маркус всерьез размышлял о совместном будущем с Бекой. Он просто не хотел, чтобы рядом с ней был какой-то красавчик с британским акцентом и блестящей белозубой улыбкой.

Сжав челюсти, Маркус воткнул одолженную доску в песок и ждал, пока Бека закончит кататься. Ее грациозная фигурка рассекала волны, как будто девушка была частью воды, и мгновение он просто восхищенно наблюдал за ней. Как только она выйдет из воды, Маркус сообщит ей, что должен вернуться на лодку и перезвонит днем.

— Разве она не чудо? — раздался веселый голос у его уха.

Маркус практически выпрыгнул из штанов. Как, черт возьми, парень смог подкрасться к нему так незаметно? На мгновение его сердце бешено застучало, он будто снова очутился в раскаленной узкой улочке в Афганистане в компании мужчины с блестящими черными глазами и злобно изогнутым ножом, который тихо выскользнул из дверного проема, окутанный запахом чеснока и экзотических специй. Маркус ощущал пыль под ногами и собственную кровь, капающую на землю, пока они сражались. Затем он сжал кулаки и усилием воли вернулся в реальность. Маркус был дома в безопасности. Более или менее.

— Да, так и есть, — ответил он ровным тоном. Но у Маркуса было чувство, что парень почувствовал, насколько выбил его из колеи, и наслаждался этим.

«Ты идиот, — отругал себя Маркус. — Он тебе не нравится всего лишь потому, что интересуется Бекой. А это вряд ли справедливо.»

— Было любезно предоставить ей место на вашем с отцом судне, — сказал Кеш тем же небрежным тоном, что и Маркус ранее. Его глаза были направлены в море и на Беку, но внимание было приковано к берегу. — Однако, я нахожу ее занятие бессмысленным и, думаю, что было бы лучше, чтобы вы больше не поощряли Беку.

Маркус сложил руки на груди.

— Я думаю это вопрос к ней, разве нет?

Кеш повернул голову и впился взглядов в Маркуса. Несмотря на то, что Маркус был примерно на сорок фунтов тяжелее своего собеседника и, по меньшей мере, на три дюйма выше его, по спине пробежал легкий холодок. Не страх, нет. Кеш не пугал его, как бы сильно он ни старался. Больше похоже на то чувство, которое он испытывал, когда видел скорпиона, свернувшуюся кольцом змею или большую белую акулу; инстинктивная реакция рядом с хищником.

— Было бы мудро с твоей стороны не интересоваться Бекой, — сказал Кеш. — Она принадлежит мне.

Что за бред ты несешь, подумал Маркус. Но вслух сказал:

— Похоже, она не в курсе этого. И Бека кажется мне девушкой, которая сама принимает решения.

Кеш издал гортанный звук, похожий на рычание, когда женщина, о которой шла речь, поймала высокую волну и теперь прыгала по пляжу, безумно улыбаясь им обоим.

— Ты это видел? — крикнула она, все еще находясь в нескольких ярдах. — Эта волна принадлежала мне! Это было потрясающе! Невероятно!

— Оставь ее мне, рыбак. Или пожалеешь об этом. — Кеш зашагал в сторону Беки и страстно обнял ее.

— Определенно невероятно, — пробормотал Маркус себе под нос. Не так он планировал провести это утро.

Глава 13

Следующие несколько дней Бека провела, пытаясь найти ответы, но все безуспешно.

Она позвонила своему другу из университета, в надежде, что кто-то из студентов мог вспомнить, какие результаты они получили до пожара. Это был телефонный разговор полный разочарования.

— Все, — ответил Бран.

— Что, черт возьми, это значит? — спросила она. — Как они могли найти все?

Она практически видела его пожатие плечами через телефон.

— На сегодняшний день, океан — это грязное место, Бека, — сказал он. — Они обнаружили следы пестицидов, нефтяных дистиллятов, тяжелых металлов и даже радиации.

— Радиация! — Бека вдруг представила себя светящейся в темноте.

Ее друг рассмеялся. — Тут не о чем беспокоиться. Небольшое количество радиации было обнаружено еще примерно год назад, попавшее через Тихий океан после взрыва на Фукусиме в Японии. Я предполагаю, что ты еще не нашла свою «отправную точку». — Его голос стал более серьезным, и он добавил: — Будь осторожна, Бека. Что бы ни было причиной этого, оно явно способно нанести серьезный ущерб растительной и животной жизни. Ты, возможно, и выносливее, чем любая другая девушка, но это не значит, что ты будешь невосприимчива к его воздействию. Может, даже стоит сообщить об этой проблеме правительству и позволить им позаботиться об этом.

Она поблагодарила его и с грохотом положила трубку. Если бы только она могла. К сожалению, правительство, которому она доложила, уже пригласило своего предполагаемого эксперта — и им была она.

Что еще хуже: и Маркус, и Кеш вели себя странно. Слишком странно, если быть точной.

Она думала, что утренний серфинг прошел очень хорошо, и Маркус, казалось, отлично провел время. Но с тех пор он стал еще более грубым и отстраненным, чем обычно, и почти не разговаривал с ней, когда они выходили на лодке в море.

И Кеш… она понятия не имела, что с ним творилось. И почему-то он постоянно оказывался рядом. Ни с того, ни с сего он появился утром, чтобы проводить ее до пристани, сказав, что тогда ей не нужно будет искать место для парковки ее автомобиля Karmann Ghia (Volkswagen Karmann-Ghia Typ 14 — спортивный автомобиль на шасси Volkswagen 1200 с кузовами «купе» и «кабриолет», выпускавшийся в ФРГ с 1955 по 1974 год. — прим. перев.) (как будто она не могла засунуть крошечную машину в угол и затем спрятать ее с помощью магии, чтобы она не получила штраф), а затем пришел, чтобы забрать ее, когда она закончила все свои дела. Он носил ее водолазное снаряжение, как будто она была школьницей, и приносил ей маленькие подарки вроде цветов или какой-нибудь старинной безделушки, которую он нашел на дне моря.

Казалось, их пляжные пикники на закате тоже стали ежедневным делом. Она знала, что должна быть благодарна ему за внимание — в конце концов, он был принцем, и к тому же очень красивым, — но она уже дошла до того, что стала скучать по тихим ночам, когда они с Чуи жарили зефир у костра перед автобусом.

Но она не могла придумать, как сказать Кешу, что хочет отдохнуть от его компании, не обидев его чувства (или оскорбив его королевского отца, что было бы еще хуже). Поэтому она проводила утро с ворчливым бывшим морским пехотинцем, а вечера с чересчур обаятельным Шелки, и ей все это начинало ей надоедать.

На самом деле, она не очень хорошо себя чувствовала. Наверно дело было в частых ныряниях, глубже чем следовало бы, даже для нее, и надо было есть меньше на этих пирушках у моря. Не говоря уже о том, что слишком много ночей она провела без сна, уставившись в обшитый панелями потолок автобуса, пытаясь понять, что же ей делать, если она не сможет решить эту проблему и оправдать свое звание Бабы Яги. Или хочет ли она вообще быть Бабой Ягой. Ее тридцатый день рождения стремительно приближался, а она все еще не приняла решение. Хотя она уже пару раз пропустила прием Живой и Мертвой Воды, в основном потому, что не чувствовала себя достойной пить волшебный эликсир, который поддерживал ее молодость и повышал магические способности.

* * *

Кеш сидел в обшарпанном деревянном кресле, словно на троне, его черная шелковая рубашка и дорогие льняные брюки были так же неуместны в грязном, маленьком офисе, как орхидея в поле одуванчиков. На стенах выцветшие карты рыболовных маршрутов перемежались фотографиями многочисленных поколений людей в лодках, мужчин, демонстрирующих гигантских рыб, и само здание, когда оно было новым и блестящим.

Лео Коетке устало покачал головой, сидя за столь же потрепанным металлическим столом, заваленным счетами, квитанциями и разными другими бумажками, на которых лежали обломки, извлеченные из моря.

— Я уже говорил вам, мистер Кеш, что не заинтересован в продаже перерабатывающего завода. Мой дед начал это дело вместе со своими братьями, мой отец управлял им до самой смерти, и я не собираюсь отказываться от фамильной собственности. Да, последние пара лет были непростыми, жестокая конкуренция с заграничными компаниями, и еще этот экономический кризис, но мы все еще держимся. Так что, боюсь, Вам придется искать другое место, чтобы построить свои роскошные квартиры.

Кеш откинулся на спинку стула, который протестующе заскрипел, и добродушно улыбнулся своему собеседнику. Ни слегка обветшалое окружение, ни их невысокий лысеющий хозяин не произвели на него особого впечатления. Но у него были планы, которые могли все изменить. Власть на Земле была связана с деньгами, и Кеш обнаружил, что ему нравится играть в игры, которые приносят ему больше того и другого.

— Я слышал, что рыба в этом году не очень хорошо ловится, и Вам пришлось провести сокращение персонала, — сказал Кеш.

Лео пожал плечами, его мозолистые пальцы беспокойно теребили кусок старого железа, который когда-то мог быть частью якоря.

— В какие-то годы рыба идет хорошо, в какие-то нет. Такова природа бизнеса. Через пару недель все может измениться. — Он начал подниматься со своего места. — Если мы здесь закончили, я должен вернуться к работе. Нужно проверить оснастку лодок, и это не будет сделано, пока я сижу здесь и разговариваю с Вами. Как я уже упоминал, я не собираюсь ничего продавать.

Кеш не двинулся с места, продолжая улыбаться. Но в его серых глазах светилась злоба.

— Я также слышал, что Вы не выплачиваете работникам зарплату, Вы должны деньги поставщикам, и Вам пришлось взять большой кредит под залог имущества. Какой позор, когда Ваша семья так долго владеет зданием.

Невысокий мужчина откинулся на спинку кресла и окинул взглядом захламленное пространство своего стола.

— Я не знаю, откуда Вы берете информацию, но это не Ваше дело.

Кеш поднял одну бровь.

— Но ведь это правда, не так ли? Точно так же верно и то, что если рыба в скором времени не вернется, Вы будете вынуждены закрыть свое предприятие, хотите Вы этого или нет. — Он наклонился ближе, излучая ауру угрозы, которая ранее была скрыта от глаз. — Не лучше ли будет сейчас продать Ваш бизнес мне, чем ждать, пока Вы будете вынуждены закрыться и ничего не получите?

Лео прикусил губу, проводя рукой по уже взъерошенным волосам.

— Я не могу просто так все продать. Дело не только в том, что бизнес был в семье в течение трех поколений. Я один из крупнейших работодателей в этом районе; если я закроюсь, где мои люди получат работу? Они зависят от меня, от этого места. Ваши квартиры могут дать работу только садовникам да горничным. Я не могу продать производство. — Железяка, с которой он играл, выскользнула из его пальцев и незаметно упала на выщербленный линолеум.

— О, я уверен, мы могли бы найти работу для нескольких ваших работников, — усмехнулся Кеш. — Я заметил несколько довольно привлекательных женщин, когда проходил мимо. У меня есть новое начинание — плавучие казино, расположенные на лодках прямо за береговой линией, в международных водах. Это оказалось на удивление прибыльным делом, и я частенько использую хорошеньких женщин для развлечения моей преимущественно мужской и богатой клиентуры.

— Вы хотите использовать моих работниц в качестве проституток? — Лео вскочил так быстро, что стул с грохотом опрокинулся. — Вы с ума сошли!

Кеш поднял руки в воздух.

— Разве быть партнером в таком бизнесе хуже, чем зарабатывать на жизнь чисткой рыбы? — Он неторопливо встал и направился к двери, обернувшись перед тем, как выйти, чтобы добавить: — Для Вас было бы лучше принять мое предложение раньше, чем позже, господин Коетке. Цена будет снижаться каждый день, пока Вы медлите с ответом. И думаю, у Вас осталось не так много времени.

Тихо закрыв за собой дверь, он остановился, чтобы подмигнуть симпатичной рыжеволосой девушке, сидевшей за стойкой ресепшн. Она густо покраснела, и ее щеки стали такого же оттенка розового жемчуга, которые она носила на шее. Ее пальцы непроизвольно потянулись вверх, чтобы коснуться их.

— Встреча прошла удачно, мистер Кеш? — спросила она.

— Все мои встречи проходят удачно, — с усмешкой ответил он, становясь еще более очаровательным, чем обычно. — Другого исхода быть в принципе не может, дорогая.

Секретарша хихикнула и посмотрела на него с нескрываемым восхищением.

— Наверное, именно поэтому Вы так успешны?

Кеш наклонился и легонько поцеловал ее в алые губы.

— Это помогает иметь друзей в нужных местах, — сказал он, едва скрывая свое отвращение. Женщина была намного ниже его, и не в его вкусе, но была бесконечным источником полезной информации.

Она снова хихикнула.

— Мы скоро увидимся снова? Тот последний ресторан, куда Вы меня водили, был такой шикарный. — Вздохнула она, вспоминая.

— Можешь не сомневаться, дорогая, — сказал Кеш. «И также можешь быть уверена, что ты будешь первой, кого я отправлю на работу в казино после того, как сравняю эту свалку с землей». — Ты даже не представляешь, как я этого жду.

* * *

Наконец, наступило воскресенье, а это значит, «Хитрый Змей» не выйдет сегодня в залив. Вчера она заявила Кешу, что ей нужно побыть наедине с собой, чтобы поработать с магией, и он согласился, хоть и неохотно, дать ей время.

Итак, после завтрака из тостов и чая, единственного, что ее желудок мог терпеть в эти дни, она достала кучу тайных припасов, кусочков и фрагментов, необходимых для работы с силами Земли, Воздуха, Огня и Воды, и дюжину пробирок с различными образцами, которые она собирала последнюю неделю. Чуи сидел в стороне и «присматривал» (после того как он чихнул и расплавил зачарованное ожерелье, которое она готовила как свадебный подарок для Барбары, она ввела правило: он должен был находиться от нее на расстоянии как минимум трех футов (ок. 91 см) во время сложных магических ритуалов).

В основном колдовство Бабы Яги было мгновенным и относительно естественным; щелчком пальцев она могла призвать книгу с другого конца комнаты или превратить облачный день в мгновенный дождь. Но она пыталась достичь чего-то гораздо более тонкого, исследуя сущность каждой веточки водорослей или рыбьего плавника, поэтому она решила пойти более традиционным путем: сделать ритуальный круг и сложить туда все, что обнаружила во время исследований, чтобы сосредоточить свою силу.

Было бы проще сделать работу снаружи, в более просторном месте, но Бека была не в настроении тащить все в уединенное местечко, а потом еще больше колдовать, чтобы какой-нибудь турист не наткнулся на нее и не застал врасплох. (Окна автобуса уже были заколдованы так, что никто не мог заглянуть внутрь; подарочек от ее наставницы Бренны.)

Поэтому она просто устроилась на полу перед диваном, посыпав себя и свои предметы морской солью, чтобы создать ритуальный круг. Как только все было готово, она запечатала круг каплей своей крови, используя один из своих самых острых ножей, чтобы уколоть большой палец.

Вибрация по телу, очень тихая, чтобы расслышать, подсказала, что круг готов. Это означало, что можно было смело призывать элементалей: кружащуюся раскаленную саламандру, олицетворяющую Огонь, мифическую золотую Райскую Птицу, олицетворяющую Воздух, крошечного козлоногого Фавна, олицетворяющего Землю, и чуткого морского конька, плавающего в собственном пузыре морской воды, олицетворяющего Воду.

— Благодарю вас, что откликнулись на мой зов, — произнесла она, слегка поклонившись элементалям. — Добро пожаловать.

Все элементали поклонились в ответ, каждый со своего места: Воздух расположился на западе, Вода — на востоке, Огонь — на юге, Земля — на севере.

Бека указала на пробирки, в которых хранились образцы со дна моря, которые были повреждены и мутировали.

— Вы можете сказать мне, что послужило причиной этого? — спросила она.

Каждый элементаль осмотрел содержимое пробирок, посылая ту же самую подсознательную вибрацию по телу Беки. Наконец, саламандра произнесла суровым шипящим голосом, почти слишком высоким, чтобы расслышать, — Вот этот пришел от Солнца, великого котла.

— Вот это пришло из глубин Земли, Баба Яга, из огромных неиспользованных рудных жил. — Нерешительно произнес Фавн, голосом звонким, словно колокольчики на лесной поляне.

Элементали Воды и Воздуха лишь покачали головами.

Бека заставила себя улыбнуться и поблагодарить элементалей за помощь, подарив им крошечные подарки, которые собрала для них — кусочки блестящего хрусталя для Фавна, идеальную миниатюрную раковину для морского конька, маленькую свечку для саламандры, а для Райской Птицы, пузырек воздуха с момента, когда первые лучи Солнца коснулись океана, одно из ее любимых блюд.

Она понятия не имела, что означают их слова, но, по крайней мере, они попытались.

Пока элементали изучали свои дары, Бека положила несколько образцов в черную мраморную ступку и пестик, доставшиеся ей от Бренны. Конечно, для Бабы Яги это было чем-то вроде «шутки», поскольку давным-давно древние Бабы на Руси и в соседних славянских странах действительно разъезжали в зачарованных ступах, управляемых огромными пестами, но к тому же это был и удобный инструмент для магической работы.

Мрамор был красивым — черный пористый камень с белыми завитками, похожими на облака в полуночном небе — но он был также зачарован так, что все, что было в нем, сливалось воедино новыми и мощными способами. Бека надеялась, что если она объединит некоторые из образцов, которые подняла со дна моря, во время своих погружений, они расскажут ей нечто такое, чего она не смогла различить по отдельным кусочкам самостоятельно.

Бека перемолола несколько сероватых водорослей и добавила соленые остатки крошечного криля (Криль — собирательное название мелких морских планктонных ракообразных промысловых размеров, образующих промысловые скопления в поверхностных слоях воды умеренных и высоких широт океанов обоих полушарий — прим. перев.). Но когда она потянулась за увядшей оранжевой веткой коралла, Чуи внезапно встал и посмотрел на дверь.

— У тебя гости, — произнес он низким голосом.

«Да, ёшкин-матрешкин». Бека подавила стон. Если Кеш решился прервать ее уединение очередным идиотским пикником, она превратит его в страшную жабу, сын он Короля Шелки, или нет.

За резким стуком в дверь последовал еще один более неуверенный.

— Бека? — Но голос принадлежал не Кешу. Это был Маркус.

От неожиданности она со стуком уронила пестик, и это оказалось явно слишком для элементалей, а они ведь очень застенчивые создания. Каждый из них исчез из виду с легким хлопком и жужжанием, от которого у Беки зазвенело в ушах. Чуи закатил свои большие карие глаза, глядя на Беку, хотя она не могла точно сказать, на их поведение или на ее.

— Бека? Ты дома? — Он снова постучался, на этот раз громче.

Вздохнув, она провела ладонью по ближайшей к ней линии соли, так что сила круга исчезла со слегка разочарованным свистом, словно занавес упал после не вполне успешной пьесы.

— Иду, — прокричала она в ответ, беспомощно глядя на кучу эзотерических инструментов перед собой. Это выглядело именно так, как и было: ритуальный круг ведьмы. Как это объяснить, она понятия не имела. Надо просто не впускать его внутрь.

Она пошла к двери автобуса, Чуи шел на своих огромных мохнатых черных лапах позади нее, словно тень надвигающейся гибели. Прежде чем она открыла дверь, ее желудок на мгновение сжался, но она не могла сказать, было ли это из-за нервов или предвкушения. Или, может быть, просто разочарования; она почти достигла чего-то. Или вообще не продвинулась.

— Привет, — сказал Маркус, когда она открыла дверь и посмотрела на него. Как обычно, он выглядел высоким, сильным и спокойным, и на мгновение ее сердце забилось до смешного быстро. — Мы ничему не помешали?

— Мы? — переспросила она, затем улыбнулась, увидев Тито, мнущегося рядом с Маркусом, тощий мальчишка практически потерялся на фоне огромного бывшего морпеха. — Тито, дружок! Вот так сюрприз! — Она подняла руку, и он радостно дал ей пять.

— Привет, Бека, — сказал он, его голос дрогнул на последнем слоге ее имени. — Надеюсь, ничего страшного, что мы заглянули к тебе в гости. — Он оглядел автобус. — Кстати, очень круто. Я вообще-то не верил, что ты живешь в автобусе.

— Мы были на пляже с мамой Тито, — сказал Маркус своим гораздо более глубоким голосом. — И я рассказывал Тито, как мы на днях катались на досках, и он сказал, что никогда не пробовал серфить, но очень хочет попробовать. Поэтому я подумал, что мы могли бы одолжить ему доску, если это не проблематично.

Бека с трудом сглотнула, подавляя приступ ревности. Она знала, что мать мальчика не замужем, и пыталась убедить себя, что они просто проводят время вместе ради Тито. Но даже если это не так, это не ее дело.

Потом она встретилась взглядом с Маркусом, увидела в его глазах печаль и с дрожью поняла, что он боится, что если Тито в ближайшее время не попробует заняться серфингом, то мальчик никогда не сможет этого сделать. Глядя на Тито, она видела тот же самый страх, храбро скрытый глубоко внутри, но все же присутствующий.

— Ну конечно вы можете взять доску, — сказала она, внезапно забыв о своем неудачном магическом эксперименте. — У меня есть одна поменьше, с которой тебе будет легче начать. Я уверена, что ты быстро научишься кататься на ней.

Лицо Тито просияло, словно он проглотил Солнце.

— Круто! Маркус сказал, что он учил своего брата, когда они были моложе, так что он определенно может научить меня.

Бека подняла бровь, глядя на Маркуса. У нее сложилось впечатление, что он мало говорит о своем брате. Тито, должно быть, и впрямь затронул его сердце.

— Я уверена, что Маркус отлично научит тебя серфить. — Она озорно улыбнулась. — Он очень терпелив.

Бывший морпех прищурил глаза на нее.

— Ха, — сказал он. — То, что некоторые люди сводят меня с ума, еще не значит, что это происходит с каждым. — Он протянул руку в приглашении. — Почему бы тебе не пойти с нами? Ты можешь познакомиться с мамой Тито и дать ему указания, если я упущу что-нибудь важное. — Он выглядел почти так, будто хотел, чтобы она пошла, хотя она была уверена, что он просто был вежлив перед мальчиком.

— Ну, пожалуйста, Бека, идем с нами! — Умолял Тито, практически подпрыгивая от возбуждения. — Это будет здорово! Моя мама даже упаковала нам еды, чтобы поесть на пляже.

При этой мысли, желудок Беки сделал акробатические сальто. Или, может быть, от идеи провести день на берегу моря, наблюдая за общением матери Тито и Маркуса, которая, несомненно, была прекрасна, немагична и абсолютно человечна.

— Звучит здорово, — сказала она. — Но пожалуй, я откажусь. Не хочу портить вам выходной.

Ее предатель пес-дракон ударил ее сзади по коленям своей огромной головой, чуть не сбросив с лестницы. Маркус протянул свою большую руку, чтобы поддержать ее. Он смеялся и от этого исчезли тени, которые скрывались в его карих глазах.

— Похоже, Чуи хочет, чтобы ты пошла с нами, — произнес он, ухмыльнувшись. — А я отлично знаю, что с Чуи лучше не спорить.

На лице Тито отразилось изумление, когда он взглянул на спутника Беки.

— Что это за странная порода собаки? Он же просто огромный!

— Он Ньюфаундленд, — сказал Маркус.

— Это потому что он наполовину дракон. — одновременно с ним сказала Бека. Они все рассмеялись.

— А он может пойти с нами? — немного задумчиво спросил Тито. — Мы с мамой не можем завести собаку, но я их обожаю.

Бека с сожалением погладила Чуи по голове.

— Извини, дружок, но кто-то должен остаться здесь и охранять автобус от мародеров-пиратов. Кроме того, он действительно слишком большой, чтобы выводить его на прогулку, когда есть невинные свидетели. Хотите верьте, хотите нет, но некоторые люди находят его немного пугающим.

Чуи возмущенно фыркнул, словно поезд в длинном извилистом туннеле.

— Может, в другой раз, — обратился Маркус к Чуи. — А сегодня, мы одолжим Беку, если ты не против.

Чуи снова фыркнул и дал Беке еще один не очень легкий толчок. Она впилась в него взглядом, но без всякого заметного эффекта.

— Похоже, у меня нет выбора, — сказала она таким тоном, словно ей это не доставляло никакого удовольствия. — Я принесу тебе доску. — Она не смогла дать Тито сокровища, которые он хотел, в тот день, когда они были на лодке, но, по крайней мере, она могла дать ему это.

— Уу-ху! — обрадовался Тито.

Маркус лукаво улыбнулся ей.

Бека закатила глаза. Это будет долгий день.

* * *

Придя на пляж, Бека увидела мать Тито. Кэндис была красавицей, собственно, как она себе и представляла, несмотря на то, что под карими глазами залегли черные тени, а вокруг губ были морщинки, которые появились от тревоги. Но ее энтузиазм, когда она поприветствовала Беку, казался вполне искренним, а благодарность не вызывала у нее неприязни.

— Очень любезно с вашей стороны позволить Тито попользоваться вашей доской для серфинга, — сказала Кэндис мягким голосом, который почти терялся за шумом огромного количества людей, отдыхающих на пляже.

Бека так привыкла к более тихой утренней обстановке, когда единственными людьми на улице были серьезные серферы, люди, выгуливающие своих собак, и несколько человек, практикующих Тай-Чи на плотно утрамбованном песке, что шум и суматоха дневной толпы застали ее врасплох. Дети бегали взад и вперед по пляжу, визжа и смеясь, а группы женщин, сгрудившихся под зонтиками, болтали, сравнивая рецепты или рассказывая о последних книгах на своих Kindles. Чайки кружили над головой, соревнуясь за обильные угощения, едва ли не громче, чем собравшиеся на пляже люди. Запах солнцезащитного крема заглушал более нежный соленый морской воздух. Это было похоже на пребывание в другой вселенной.

Беке это не очень нравилось. Но она была здесь не для себя, так что это не имело особого значения.

Они с Кэндис сидели на полосатом пляжном одеяле, наблюдая, как Маркус показывает Тито основы того, как ловить волну и балансировать на доске. Ребята все еще тренировались на влажном песке у кромки воды; сам океан подождет, пока Тито освоится, но даже тогда они останутся на мелководье на сегодня. Тито, похоже, отлично проводил время.

— Ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума, позволив ребенку, проходящему курс химиотерапии, учиться серфингу, — сказала Кэндис. Ее плечи были сгорблены, и она с тревогой смотрела на сына, когда он снова упал, безумно хихикая.

Бека покачала головой.

— Совсем нет. Ты только посмотри, как ему весело. Думаю, ты была бы сумасшедшей, если бы не позволила ему наслаждаться сегодняшним днем. — Она глубоко вздохнула, вдыхая влажный и соленый воздух. — Кроме того, я не могу придумать более подходящего места, чем это.

Кэндис благодарно улыбнулась ей, немного расслабившись.

— Это уж точно лучше больниц, — сказала она, печально глядя на Тито. — У тебя есть дети, Бека?

— Нет, — сказала Бека, наблюдая, как дети резвятся вокруг них. Как всегда, это зрелище заставило ее сердце сжаться при мысли о том, что у нее никогда не будет своих детей.

— Понятно, — сказала Кэндис. — Я и сама не собиралась их заводить. Тито был большим сюрпризом. Его отец даже не удосужился встретиться с ним. Иногда довольно тяжело, делать что-то самостоятельно. Но я бы не променяла его ни на что. — Слезы заблестели в ее глазах, отказываясь падать. — Маркус очень хорошо относится к нам с тех пор, как встретил нас с Тито в приемной химиотерапевтического центра. Он очень милый. Тебе повезло, что он у тебя есть.

Бека смотрела, как Маркус помогает Тито занять правильную позицию на доске, положив одну большую руку на узкое плечо мальчика, а другой указывая на море. Она старалась не смотреть на его широкие плечи и подтянутую задницу, радуясь темным очкам, которые скрывали ее взгляд. Маркус мог быть раздражительным и жестким с ней, но он был олицетворением терпения, когда дело касалось Тито.

— Эм. Вообще-то нет. В смысле, мы с ним не пара. — Бека почувствовала, что краснеет и понадеялась, что Кэндис спишет это на жару. — Я просто плачу ему и его отцу за пользование их лодкой, вот и все.

Кэндис выгнула темную бровь.

— Неужели? Мне показалось, что я уловила вибрации.

Бека играла с песком рядом с их одеялом, строя крошечный замок с непроходимым рвом. Некоторые вещи возможны только в сказках. И не в тех сказках, в которых фигурирует Баба Яга; у них, как правило, не бывает счастливого конца.

— Не-а. Никаких вибраций, — легко ответила она. — Если тебе интересно, можешь действовать.

Кэндис выпучила на нее глаза.

— Мне? Боже, нет! Я имею в виду, он отличный парень и все такое, но не в моем вкусе. Слишком много хорошего, если ты понимаешь, что я имею в виду. Я предпочитаю, чтобы мои парни были тощими и эксцентричными, если честно. — Она рассмеялась. — Тито выглядит точно так же, как его отец, за вычетом примерно фута роста и карманного протектора.

Бека пыталась убедить себя, что ей не стало легче. В конце концов, это не имело никакого значения. Черт возьми, там был целый пляж, полный женщин, которые, вероятно, все любили высокий грубый невероятно мужественный тип мужчин. Не его вина, что он был самым сексуальным парнем на пляже.

— Никаких вибраций, ага, — пробурчала Кэндис, фыркнув. — Лучше скажи это своим гормонам, дорогая, потому что все то время, что я сижу, я так и ощущаю вибрацию вокруг нас.

— Мама! Эй, мама! — У Тито явно наметился прогресс, и он бешенно замахал ей руками. — Иди сюда и посмотри, как я могу!

Кэндис ухмыльнулась Беке, но когда она пошла к воде, чтобы присоединиться к Тито и Маркусу, ее походка стала пружинистой. Было ясно, что этот день ей нужен не меньше, чем сыну.

Бека не могла себе представить, каково это иметь больного ребенка и не быть способной помочь ему. Материнство — тяжелая работа. Конечно, Кэндис показалась ей довольно выносливой, но все же. Бека не была уверена, как бы она справилась с ситуацией при таких же обстоятельствах.

Она смотрела, как они втроем плещутся в воде. Маркус, Тито и Кэндис выглядели не такой уж необычной калифорнийской семьей: темнокожий мальчик и его мать резвились рядом с загорелым моряком. Бека задумалась, каково это иметь семью; у нее такого никогда не было. Конечно, ни одна семья не была идеальной; у Тито была только мама, и она очень обожала его, а Маркус и его отец почти не разговаривали. Тем не менее, Маркус вернулся домой, чтобы позаботиться о пожилом человеке, когда ему понадобилась помощь, потому что именно так делается в семье.

Бека не могла себе представить, чтобы кто-то сделал нечто подобное для нее. Она потеряла свою семью много лет назад. Однажды, двадцать пять лет назад, Бренна последовала безмолвному зову магии и обнаружила Беку, жалобно плачущую рядом с окоченевшим телом ее покойной матери в дальнем углу сырого заброшенного здания, полного пустоглазых наркоманов. Никто не знал, кто отец Беки, и не беспокоился о том, что Бренна увозит ее. Даже ее настоящее имя терялось в туманных воспоминаниях о голоде, одиночестве и неясных страхах, которые, вероятно, что-то значили для ее четырехлетнего возраста.

Бренна дала ей имя Бека и вырастила в ярко раскрашенном автобусе, в котором они путешествовали по стране. Старая Баба Яга обучила Беку быть ее преемницей и научила всему, что она считала важным для Бабы — но не научила ее ничему о том, что значит быть частью человеческой семьи. Иногда Бека думала, что для нее уже слишком поздно разбираться в этом самой.

* * *

Маркус наблюдал, как Тито и его мама веселятся, сбрасывая друг друга с доски в воду. Он обернулся, чтобы помахать Беке, и увидел нечто очень грустное в том, как она сидела одна на одеяле, наблюдая за их возней, что он пошел к ней, даже не задумавшись, притягиваемый к ней, словно к магниту.

Ее глаза были скрыты за темными стеклами солнцезащитных очков, а мысли за обычным веселым выражением лица, но что-то в том, как она сидела, неподвижная и молчаливая, заставило его осознать, что ее мысли были далеко не приятными. Он не знал почему, но ведь и не спрашивал.

— Чего грустим? — спросил он, плюхаясь рядом с ней на широкое одеяло. Оно было в ярко-желтую и черную полоску, и глядя на нее казалось, что она сидит верхом на огромном шмеле. Учитывая странный эффект, который она производила на него, возможно, было бы более уместно представить ее верхом на метле. Видит бог, она наложила на него какое-то заклятие; он не переставал думать о ней с того самого дня, как они вытащили ее из сети, словно русалку, пойманную в объятиях моря.

— Да так, — сказала она в ответ, вытягивая свои длинные ноги перед собой и отвлекая его еще больше видом всей этой загорелой, гладкой кожи.

— Пенни за твои мысли, — сказал он, доставая из переносного охладителя бутылку холодного чая. Неуловимый аромат клубники на мгновение возобладал над запахом лосьона для загара, исходящим от запекающихся тел рядом с ними, а затем исчез, как мираж. Он заглянул поглубже в охладитель. Никакой клубники.

— Не уверена, что они настолько дорогие, — сострила Бека, и на губах даже появилось подобие ее обыкновенной ухмылки.

— Я серьезно, о чем ты думаешь?

Она наклонила голову в сторону пляжа, глядя на Тито и его маму.

— Только то, что они хорошие люди.

— Так и есть, — согласился Маркус. Его тянуло к мальчику с того самого дня, как они встретились. Военный психиатр, вероятно, сказал бы, что это как-то связано с потерей брата в возрасте не намного старше, чем сейчас Тито, и, возможно, это было правдой. Но он уважал то, как ребенок справлялся с трудной ситуацией; он не погряз в жалости к себе, старался сохранять позитивный настрой и беспокоился больше о своей матери, чем о себе. Неплохо для того, кто еще не достиг половой зрелости.

Бека стащила у Маркуса чай со льдом и прижала холодную бутылку к горлу, позволяя каплям конденсата стекать вниз, в ложбинку между грудями. Он заерзал, его джинсовые шорты вдруг стали ему тесноваты. К счастью, Бека все еще смотрела на воду и, казалось, не замечала, какое впечатление она на него производит. Конечно, она никогда этого не видела. Очевидно, сильное физическое влечение было лишь у него. Что к лучшему, учитывая обстоятельства, хотя трудно было не почувствовать укол разочарованного мужского самолюбия.

Он взял другую бутылку с чаем, и они некоторое время сидели молча.

— Ты тоже хороший человек, — произнесла Бека. — Думаю, то, что ты для них делаешь, действительно, потрясающе. Я знаю, что у тебя и так хватает забот с твоим больным отцом, лодкой и всем остальным. Здорово, что ты нашел время, чтобы провести с ними день на пляже. Бедняжка Кэндис выглядит так, словно не веселилась многие годы, и Тито явно очень доволен.

— Сборище хороших людей, да уж, — Маркус почувствовал, как уголки его рта изогнулись в улыбке, и заставил себя сдержаться, вместо этого, бросив на Беку преувеличенно хмурый взгляд. — Я думал, ты считаешь меня чокнутым и противным. Думаю, термин «задира» мог бы быть также использован.

Она фыркнула.

— Ты должен признать, что начало у нас было сложным. Но ты, вроде как, растешь в моих глазах.

Улыбка сползла с его лица, несмотря на самые лучшие намерения.

— Да, ты вроде тоже ничего.

Маркус увидел, что Тито и Кэндис готовы вернуться к одеялу, и ему вдруг захотелось продлить этот редкий момент разрядки напряжения.

— Ты планируешь завтра понырять? — спросил он. — Мы выходим из дока на рассвете. У моего отца есть ощущение, что улов будет рядом с тем местом, где ты обычно ныряешь, так что не проблема, если ты захочешь присоединиться.

Она пожала загорелыми плечами.

— Там где я ныряю, не нахожу того, что ищу. В следующий раз мне придется нырять немного глубже, а это означает более длительное погружение, так как мне придется возвращаться медленно, чтобы компенсировать это. Это будет проблемой? (Экономичные движения при всплытии крайне важны для сохранения кислорода и поддержания медленного сердцебиения. В поворотной точке необходимы терпение, спокойствие и экономия усилий. Во время всплытия не следует торопиться — двигайтесь размеренно, — прим. ред.).

«Только для его нервов, ведь все это время он ждет, когда она вернется из темных и коварных глубин океана».

— Нет, вовсе нет. Если я вернусь на борт вовремя, чтобы помочь им вытащить сети, когда они закончат, ребята и мой отец смогут справиться с остальным без меня.

Краем глаза он следил за продвижением Тито, пытаясь прикинуть, сколько времени у него осталось до того, как их уединение будет прервано.

— У тебя есть какие-нибудь планы на завтрашний вечер? — Он собрался с духом, чтобы услышать ее слова о том, что она снова встречается с этим парнем Кешем; казалось, он всегда был где-то поблизости в последние дни. Следил за своей территорией, в которую, по всей видимости, входила и Бека.

— Ничего конкретного, — ответила она. — А что?

— Ничего особенного, просто пара ребят, которых я знал по школе, попросили меня встретиться с ними завтра вечером в Санта-Кармелите. На пляже будет что-то вроде барбекю с фейерверками и прочим, а они просили меня собраться вместе с тех пор, как я вернулся, так что я не мог им отказать. — Он сделал глубокий вдох. — Дело в том, что сейчас я не очень хорошо справляюсь с толпами людей, а взрывы салютов… ну, они меня напрягают. И я подумал, что если ты поедешь со мной, это напомнит мне, что я больше не в Афганистане.

Она вопросительно подняла бровь, но он не знал, как объяснить ей, что когда она была рядом, казалось, это успокаивало его — даже когда она выводила его из себя. Как будто солнечный свет ее души освещал темные уголки его. Но он никак не мог выразить это словами, чтобы не показаться полным идиотом.

— Пожалуйста? — вместо этого сказал он. — Это может быть даже забавно. Нам не обязательно все время тусоваться с моими друзьями.

Бека кивнула в сторону Кэндис и ее сына, которые почти вернулись к тому месту, где они сидели.

— Почему бы тебе не пригласить их? Уверена, Тито понравятся фейерверки.

Маркус покачал головой.

— Мальчику пора спать, а Кэндис нужно на работу. Я хочу пойти с тобой. Мой приход с великолепной блондинкой произведет ошеломляющий эффект.

Бека закатила глаза, он едва заметил это за солнцезащитными очками, но широкая улыбка скользнула по ее лицу, и легкий румянец коснулся верхней части ее высоких скул.

— Полагаю, ты хочешь, чтобы я надела что-нибудь с низким вырезом и короткую юбку, — сказала она, подавляя смех.

— Ну, если ты настаиваешь, — усмехнулся Маркус. — Я бы не стал тебя отговаривать. — Он затаил дыхание, пытаясь убедить себя, что на самом деле ему было все равно, пойдет она или нет, что это было только для того, чтобы он не подпрыгивал каждый раз, когда будут запускаться салюты. — Так ты пойдешь?

Ее улыбка посрамила бы самый эффектный фейерверк.

— Звучит неплохо, — сказала она. — И у меня есть отличное платье. Оно просто сногсшибательно.

Маркус не был уверен: хорошо это или плохо, но ему не терпелось узнать.

Глава 14

Вернувшись в автобус, Бека почувствовала себя до смешного бодрой. В ее крови бурлили предвкушение и возбуждение, словно пузырьки в бокале шампанского; искрились и лопались по краям ее ауры. Розовое сияние, казалось, наполняло ее зрение, делая мир вокруг необычайно ярким. Хриплый крик чайки звучал словно прекрасная мелодия, когда она взбиралась по крутому обрыву с доской для серфинга на плече, и неприметные сорняки, которые росли по обе стороны дорожки, вдруг стали красивее самых красивых оранжерейных орхидей.

«Клянусь бородой морского бога, ты должна взять себя в руки», — строго сказала она себе. — «Это не свидание. Маркус просто нуждается в ком-то, чтобы его могли подстраховать в сложной ситуации, и ты была самой подходящей для этого персоной». Но ведь это неважно. Глупая ухмылка все равно не сходила с ее лица.

Она убрала доску на полку под автобусом и, поддавшись порыву, закружилась в импровизированном танце на поляне, остановившись только тогда, когда у нее закружилась голова.

— Что, черт возьми, на тебя нашло? — Чуи сидел в открытом дверном проеме автобуса, разинув рот, демонстрируя впечатляющий набор очень острых, очень белых зубов и высунутый черный язык. — Ты что, пьяная? Или, я там не знаю… одержимая?

Беку даже не волновало, что ее дракон смеется над ней, вот в каком она была хорошем настроении.

— Со мной все нормально, — ответила она, отталкивая его с дороги, чтобы войти внутрь. — Я просто хорошо провела день, вот и все. Было очень весело наблюдать, как Маркус учит Тито основам серфинга. Он великолепен. — Она плюхнулась на диван, мимоходом заметив, что Чуи действительно убрал все ее магические принадлежности. Сегодня точно счастливый день.

— А кто великолепен? — медленно спросил Чуи. — Маркус или Тито?

Бека резко выпрямилась.

— Тито. Конечно, я говорила о Тито.

— Ну, конечно.

— Хотя оказывается, Маркус, возможно, не такая уж и большая заноза в заднице, как я думала. — Бека теребила сине-зеленую подушку, расшитую ярко-оранжевыми рыбками. — Он был очень терпелив с Тито сегодня.

— Угу.

— И он вроде как попросил меня поехать с ним в Санта-Кармелиту завтра вечером на барбекю, которое устраивают его друзья на пляже, — добавила Бека, как она надеялась, убедительно небрежным тоном. — Они пригласили его прийти, и он, очевидно, не слишком доволен перспективой любоваться фейерверками, которые они устраивают позже вечером, и поэтому решил, что ему будет лучше, если кто-то будет держать его за руку. Образно говоря.

— Ага, — сухо ответил Чуи. — Метафорическое рукопожатие. Ты хороша в этом. До тех пор, пока дело не доходит до фактического рукопожатия. — Он фыркнул, отчего вспыхнули крошечные язычки пламени, опалив край дивана. Бека погасила пламя и восстановила повреждения, даже не задумываясь об этом, поскольку такие вещи были обычным делом для того, кто жил с собакой, которая на самом деле была драконом.

— Я думаю, что у него посттравматическое стрессовое расстройство, хотя он никогда бы в этом не признался, — объяснила Бека. — Мистер крутой парень. Но, очевидно, он чувствует мою Бабью натуру и подсознательно понимает, что я могу помочь ему сохранить контроль над собой. — Она чувствовала, что эта глупая улыбка все еще мелькает на ее лице, как солнечные пятна во время вспышки; пытаться скрыть ее было так же невозможно, как поймать радугу. Возможно, Чуи этого не заметит.

Но не тут то было.

— Ага, а еще он не обошел вниманием твои большие сиськи и потрясающие ноги, — сказал Чуи, глядя на нее с усмешкой.

— О, заткнись, — фыркнула Бека. Но не тут-то было.

Чуи окинул ее долгим оценивающим взглядом.

— Ох, ох, — сказал он.

— Что? — Бека оглянулась через плечо, гадая, не пробралось ли что-нибудь сквозь защиту хижины-автобуса. В последнее время она пренебрегала своей защитной магией, как впрочем, и всем остальным, что происходило вокруг.

— Я в это не верю, — отчеканил Чуи. — Ты влюбилась в него.

Это стерло усмешку с ее лица.

— Я что? Не говори глупостей.

— Так и есть, — настаивал дракон. — Ты наконец-то влюбилась. Сейчас самое подходящее время.

— Ты опять съел мой шалфей? — спросила Бека. — Потому что у тебя явно галлюцинации.

— Думай, что хочешь, — сказал Чуи. — Я видел тебя — ты танцевала. Это классический симптом. Ты влюблена.

— Быть этого не может, — пробормотала Бека. — Он Человек. Смертный, которому не нравится все, за что я борюсь и отстаиваю.

Чуи пожал плечами, опрокинув при этом стул.

— Уж лучше он, чем этот проклятый принц Шелки. И к тому же, откуда ты знаешь наверняка. С Барбарой же сработало. Она и ее шериф поселились вместе, и она вполне счастлива. Теперь она обучает молодых Баб, чтобы те в будущем стали полноценными Бабами Ягами. Если это может случиться с ней, то почему с тобой не может?

«Потому что я не Барбара», — подумала Бека. И Лиам, возможно, научился справляться с тем фактом, что женщина, которую он любит, была могущественной ведьмой, вышедшей прямо из русских сказок, но почему-то она не могла себе представить, что Маркус сможет принять ее способности так же хорошо.

— Все это неважно, — твердо заявила она. — Ты ошибаешься. Я не влюблена в Маркуса. И вообще ни в кого не влюблена. У меня просто было хорошее настроение. Которое ты только что испортил, спасибо большое.

Она подошла к холодильнику и смотрела на него до тех пор, пока он не предложил ей приятно охлажденную бутылку Совиньон Блан. Затем она сняла со стены пару своих любимых ножей и принялась точить их, пока они практически не засветились.

Чуи очень благоразумно постарался скрыться.

* * *

Маркус был поражен. Ему пришлось побороть желание встать еще прямее и отдать честь.

Бека выглядела потрясающе.

В медленно сгущающихся сумерках летнего вечера было что-то прекрасное и волшебное в ее платье. Как и было обещано, декольте было довольно-таки низким, подчеркивая ее великолепные женские изгибы. Укороченные рукава заканчивались широкими шелковыми лентами, которые были одного цвета со вставками на юбке внизу и, казалось, струились вокруг нее, как будто платье было живым существом. Длина юбки создавала иллюзию скромности, пока она не сделала шаг вперед, и ткань раздвинулась и закружилась, открывая взору длинные стройные ноги.

Сама ткань представляла собой акварельный водоворот желтого, золотого и янтарного цветов, которым он даже не знал названия, словно восход солнца в туманный день. Цвета прекрасно оттеняли великолепный блестящий водопад ее светлых волос, которые свободно струились по плечам и спускались по спине. Единственным украшением на ней было простое золотое ожерелье в форме дракона и такие же серьги, которые он заметил в первый день, когда увидел ее. Тогда он думал, что она была каким-то чудесным морским созданием. Теперь он считал ее богиней. Слишком хороша для такого простого смертного, как он, — но, черт возьми, неужели не круто будет хвалиться ею?

— Ты пялишься, — произнесла Бека, между бровей залегла хмурая складка. — Не слишком? Я могу переодеться.

— Даже не думай, — выдохнул Маркус. — Ты выглядишь умопомрачительно. Я просто пытался понять, не стоит ли брать с людей плату за то, что они просто находятся рядом с тобой на пляже.

— Оу. Спасибо, наверное.

Впервые, с тех пор, как он встретил ее, Бека не нашла, что ответить. Если бы он не знал ее лучше, то сказал бы, что она беспокоилась о том, что он думает. Но это была Бека, и было ясно, что это не так.

— Ну что, пойдем? — спросил он, указывая на свой джип. — Мне жаль, что у меня нет кареты, которая соответствовала бы этому платью, но я не ожидал увидеть Золушку.

Бека рассмеялась и погладила Чуи по голове, прежде чем направиться к машине.

— Я больше похожа на фею-крестную, чем на Золушку, но все в порядке — я все равно сегодня не в настроении для прекрасного принца.

«Выкуси, симпатичный ирландский серфер». Маркус почувствовал, как непривычная струйка счастья закружилась вокруг его сердца, словно платье Беки закружилось и потекло по земле. Ее рука была теплой, когда он помог ей сесть на пассажирское сиденье.

— Это хорошо, — сказал он. — Потому что я не прекрасный принц. Но я сделаю все возможное, чтобы быть менее раздражительным, чем обычно.

— Именно на это я и надеялась, — рассмеявшись, сказала она, — Принц Чуть-чуть Не Угрюмый. Приятель, это будет отличная ночь.

* * *

Итак, понеслась. Маркус не ожидал ничего большего, чем просто пережить этот вечер. Показать себя, быть настолько общительным, насколько он мог, притвориться, что у него все еще есть что-то общее с парнями, которых он не видел с тех пор, как был подростком, попытаться не делать из себя осла перед Бекой, съесть немного еды, выпить пива или два и пойти домой.

До сих пор все шло не так, как он ожидал, за исключением еды и пива. Может быть, волшебное платье Беки превратило его в Золушку, потому что у него был настоящий бал. Даже толпа не беспокоила его так сильно, как он думал, возможно, потому что он был слишком занят наблюдением за Бекой, чтобы обращать внимание на кого-то еще.

Его старые школьные друзья оказались все еще довольно милыми парнями, женатыми на привлекательных и приятных женщинах, которые изо всех сил старались сделать его желанным гостем в этой явно сплоченной группе. Он боялся, что у него не будет ничего общего с этими людьми, поскольку их жизнь пошла совсем по другому пути, нежели его. Он был совершенно уверен, что никто из них никогда не убивал врага в бою, или наблюдал, как жизнь вытекает из его тела.

Но все остальные были рады поддержать разговор, иногда останавливаясь, чтобы задать ему вопрос о здоровье отца или о том, каково это вернуться после стольких лет. Таких вопросов он старался избегать, чтобы не испортить настроение. Тем не менее, вечер был гораздо веселее, чем он ожидал. Болтаться на пляже и есть приличное барбекю с холодным пивом в руке, и плюс с ним была Бека, заставляя его хорошо чувствовать себя, просто находясь рядом.

Если быть честным с самим собой до конца, Бека была главной причиной того, что вечер проходил так хорошо. Она уже успела очаровать всех его друзей и их жен и тонко заполняла пробелы в разговоре, когда он не мог придумать приемлемого ответа на такие вещи, как: «Итак, как вы с отцом ладите в эти дни?». Одна из женщин узнала ее. Она видела ее на ярмарке ремесел, где Бека каждый год продавала свою бижутерию, и они стали болтать на всевозможные женские темы, в которые Маркус не вникал.

Вместо этого он изучал красивую женщину рядом с собой. В мерцающем свете факелов, расставленных возле ресторана, где устроили барбекю, она казалась почти бесплотной, словно могла исчезнуть в промежутке между одним мгновением и другим. Она делала вид, что хорошо проводит время, но он заметил, что она почти ничего не ест, передвигая еду по тарелке, но редко поднося вилку к губам. Ему показалось, что она побледнела, хотя в трепетном свете факела это было трудно утверждать.

Конечно, может быть, она просто думала о своей работе и своем отсутствии прогресса в поиске ответов. Дэйв, парень, который пригласил Маркуса, уже упоминал, что планирует, наконец, отказаться от рыбацкой лодки, которую он унаследовал от своего отца — слишком мало рыбы, чтобы продолжать это дело, сказал он. И Фрэнк, который любил море почти так же сильно, как отец Маркуса, признался, что беспокоится о деньгах, на которые планировал отправить своего ребенка в колледж, так как он уже взял второй кредит, оставив в залог дом. Жена Фрэнка, Нэнси, рассмеялась и сказала, что в случае необходимости она всегда может заняться проституцией. Но можно было отчетливо сказать, что сквозь их жизнерадостный настрой, угадывалась тревога.

Их беседа перешла к более приятным темам, но Бека выглядела все мрачнее и мрачнее. Маркус не мог понять, в чем причина.

Когда разговор прервался, он наклонился и тихо сказал ей на ухо:

— Если ты не очень хорошо проводишь время, нам не обязательно торчать здесь из-за фейерверка.

Она удивленно посмотрела на него, широко раскрыв голубые глаза.

— Я отлично провожу время, — запротестовала она. — Просто немного устала после погружения. Наверное, это отняло у меня больше сил, чем я думала.

Маркус не удивился. Он не был уверен, насколько глубоко она опустилась, но ее обратный путь на поверхность, казалось, занял целую вечность. К тому времени, как ее голова появилась на поверхности воды у шлюпки, он уже был готов прыгнуть в воду, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Только ее периодические подергивания веревки удерживали его от этого, а к концу от ожидания он вспотел и разволновался.

— Тебе, наверное, стоит взять пару дней и отдохнуть, — предложил он, хотя ему была ненавистна мысль о том, что ее не будет на лодке. И когда это он успел так привыкнуть к ее обществу?

— Может быть, — сказала она. — Я могла бы воспользоваться перерывом, чтобы провести кое-какие исследования. В любом случае, я уже не уверена, что смогу выяснить что-то с помощью дайвинга. Я заменила все образцы, которые собрала первоначально, и не могу погрузиться глубже, чем сегодня.

То, что она не стала с ним спорить, еще больше встревожило его. Бека всегда спорила с ним. Должно быть, она действительно чувствует себя паршиво. Может быть, она заболела одной из тех летних простуд, которые были повсюду. В больнице его отца предупредили, чтобы он держался подальше от тех, кто проявляет признаки болезни. Черт возьми, тем больше причин держать ее подальше от лодки.

Маркусу вдруг надоело быть общительным.

— Это было здорово, — сказал он группе, с которой они сидели. — Было очень приятно снова увидеть вас всех. Но, думаю, нам пора отчаливать. Еще раз спасибо, что пригласили нас. — Он встал, и Бека встала вместе с ним, улыбаясь всем и добавляя слова благодарности.

— Разве вы не хотите остаться на фейерверк? — Спросил Фрэнк. — Они начнутся совсем скоро.

Его жена Нэнси толкнула его локтем в бок.

— Думаю, Маркус хотел бы провести немного времени с Бекой без того, чтобы все мы, давно женатые люди, стесняли их. — Она кивнула в сторону костра, где местный оркестр играл эклектичную смесь рока, свинга и джаза. Дюжина пар сбросила туфли и танцевала на песке. — Предполагаю, он предпочел бы танцевать со своей прекрасной дамой, чем сидеть и болтать о старых добрых временах и историях, большинство из которых вы, ребята, все равно придумали.

Фрэнк вглядывался в Беку чересчур серьезно, примерно на одну кружку пива больше положенного.

— Да, да, черт возьми, я понимаю, что ты имеешь в виду. — Нэнси снова толкнула его локтем, на этот раз сильнее, и все остальные захохотали. В конце концов, им удалось уйти, и Маркус почувствовал, что его лицо горит, как огонь, к которому они направлялись.

— Извини за это, — прошептал он. — Они хотели, как лучше. Конечно, нам не обязательно танцевать.

Бека остановилась и положила руку ему на плечо. Разряд молнии пронзил его там, где ее кожа касалась его.

— Признайся, ты просто не умеешь танцевать? — спросила она с лукавым огоньком в глазах.

— К твоему сведению я лучший танцор среди бывший морпехов на этом пляже, — решительно заявил Маркус. Тот факт, что он, вероятно, был единственным таким, не уменьшало вероятности того, что он наступит ей на ноги, но если музыка будет звучать достаточно медленно, он, возможно, сможет не отставать, не выставляя себя дураком.

Ее смех легко переливался над нотами флейтиста, взлетая в ночное небо, словно рой светлячков. Когда они достигли круга вокруг группы, мелодия сменилась на что-то тихое и немного печальное из восьмидесятых; может быть, Билли Джоэл. Он не был уверен. Все, что он знал наверняка, это то, как хорошо Бека чувствовала себя в его объятиях, ее лицо было повернуто к нему с улыбкой, шелк ее волос касался его кожи, когда он кружил ее.

Весь остальной мир исчез, пока не осталось ничего, кроме соленого бриза с океана, тепла присутствия Беки и музыки, которая, казалось, исходила столько же от звезд и Луны и редкого пузыря счастья в его груди, сколько и от человеческих рук.

Пока кто-то не похлопал его по плечу и знакомый голос не произнес, — Могу я вмешаться?

Глава 15

«Какого черта он здесь делает?» Маркус развернулся лицом к Кешу, его руки сжались в кулаки, пока он боролся с почти неконтролируемым желанием превратить другого человека в пыль.

— Кеш! — Воскликнула Бека, но Маркусу показалось, что он уловил в ее голосе больше удивления, чем удовольствия.

— Ты пригласила его присоединиться к нам? — Спросил Маркус сквозь стиснутые зубы. Это выводило фразу «третий лишний» на совершенно новый уровень.

Бека покачала головой.

— Нет. На самом деле, я не видела его с позавчерашнего дня; и даже не представляю, как он узнал, что я буду здесь. — Выражение ее лица было явно недружелюбным, что заставило Маркуса расслабиться ровно настолько, чтобы начать думать, а не просто реагировать.

— Ты следил за нами? — спросил он, вставая перед Бекой. «Отлично. Этот парень был сталкером. Что ж, он получит Беку только через мой труп».

Кеш изящно пожал плечами.

— Я забеспокоился, когда Бека не пришла на наш обычный ужин на пляже, — сказал он. — Когда я приехал к ней домой, чтобы убедиться, что она не больна, то увидел, как вы уезжаете. Так что, да, я последовал за ней. Но только для того, чтобы обеспечить ее безопасность.

Бека нахмурилась, на этот раз явно не впечатленная его обаянием.

— У нас нет никакого «обычного ужина», Кеш. Просто потому, что мы встречались несколько вечеров подряд, не означает, что это будет происходить каждый день. — Она скрестила руки на груди, заставляя это волшебное платье творить опасные вещи. — И я, конечно, не нуждаюсь в твоей защите. — Она окинула его взглядом, который отчетливо дал понять: «Ты что, забыл, кто я?».

Маркус ощутил, что явно что-то упускает, но он подумает об этом потом.

— Бека, этот парень преследует тебя. Возможно, он опасен. Может тебе заявить на него в полицию. — «Или просто позволить мне выбить из него все дерьмо».

Бека покачала головой, в свете Луны ее волосы сияли белым золотом.

— Ты слишком остро реагируешь, Маркус. Он из той среды, что… отличается от нашей. Он просто не знает, где границы, вот и все.

Насколько другой может быть Ирландия? Маркус выдохнул через нос, пытаясь обуздать свой гнев.

— Так вот почему он велел мне держаться от тебя подальше? И сказал, что ты принадлежишь ему? Это не культурная разница, Бека, это просто высокомерие.

Она скользнула по песку и встала между двумя мужчинами, ее взгляд метался от одного к другому.

— Он что? Когда?

— В то утро, когда мы все вместе занимались серфингом. — «Если припомнить, тогда он тоже появился из ниоткуда».

Бека прищурилась, глядя на него, и он вдруг подумал, что, возможно, ему следовало просто держать рот на замке.

— Хочешь сказать, что именно поэтому ты был так груб и раздражен? Потому что Кеш тебе угрожал? — Она закатила глаза, а затем обратила свой пронзительно синий взгляд на Кеша. Температура на пляже, казалось, упала на десять градусов, и Маркус понял, что те несколько раз, когда он думал, что видел ее сердитой, она просто была немного раздражена. Вот это была сердитая Бека, и это было действительно впечатляющее зрелище.

— К вашему сведению, Ваше Высочество, — выплюнула она, ткнув пальцем в грудь Кеша. — Я не принадлежу тебе. Я не принадлежу никому, кроме самой себя, и тебе не мешало бы помнить об этом. Ты не мой правитель. Ты не мой любовник. И если ты еще раз выкинешь что-нибудь подобное, ты также не будешь моим другом. Я достаточно ясно выразилась?

Кеш даже отступил на шаг назад, на его красивом лице промелькнула тревога, прежде чем она сменилась его обычным спокойствием, а затем тем, что, без сомнения, должно было быть милой застенчивой улыбкой.

— Ты совершенно права, моя дорогая Бека. Я переступил черту, и за это сильно раскаиваюсь. — Он склонился над ее рукой и поцеловал ее пальцы.

Маркус стиснул зубы так, что ему показалось, будто он вот-вот сломает коренной зуб.

Лицо Кеша было несуразным с этими большими карими глазами с нелепо длинными темными ресницами и легкой улыбочкой.

— Умоляю, скажи, что прощаешь меня, Бека. Иначе я буду раздавлен.

Бека долго смотрела на Кеша, пока ее гнев не улетучился, как мороз осенним утром.

— Ладно, ты прощен.

Маркус открыл было рот, чтобы возразить, но тут же снова закрыл его. Она тоже не принадлежала ему, и он не мог указывать ей, что делать. Вот тебе и отличный вечер.

Кеш исподтишка бросил на него торжествующий взгляд и повернулся, чтобы снова поклониться Беке.

— Тогда позвольте пригласить Вас на танец, миледи.

— Нет, — отрезала она.

Маркус не был уверен, кто из них был больше удивлен, он или Кеш.

— Нет? — повторил Кеш, с озадаченным выражением лица. — Но я же извинился.

— И я приняла твои извинения, — сказала Бека спокойным голосом. — Но я обещала этот вечер Маркусу, так что я не собираюсь делиться им с тобой. В конце концов, тебе ведь не понравится, если я приглашу его присоединиться к нашим пикникам на пляже?

Маркус чуть не рассмеялся, наблюдая, как Кеш пытается найти способ выкрутиться из этой ситуации. Ему пришлось прикусить губу, когда Кеш пробормотал начало трех разных предложений, но, в конце концов, он произнес с менее привычным спокойствием, — Как пожелаешь. Может быть, ты пообедаешь со мной завтра, — и, не оглядываясь, зашагал по песку, едва не сбив с ног женщину, оказавшуюся у него на пути.

— Извини, — сказала Бека, снова беря его за руку и возобновляя прерванный танец. Группа переключилась на что-то более быстрое с латинским ритмом, в то время как все трое были поглощены другими делами, но Маркус продолжал медленно раскачиваться, что в принципе было его единственной скоростью.

— Не страшно, — ответил Маркус. В конце концов, именно он связался с этой девушкой. Он мог позволить себе быть милостивым в победе. Хотя Маркус не смог удержаться и добавил, — Но я все еще беспокоюсь об этом парне, Бека. Он может быть опасен.

— Кеш просто из несколько другой реальности, — сказала Бека, хотя она смягчила противоречия, придвинувшись еще ближе, пока они танцевали. — Там, откуда он родом, он вроде как привилегированный, поэтому не привык, что ему отказывают. Но Кеш никогда не причинит мне вред. — Посмотрев ему в глаза, она улыбнулась. — Хотя с твоей стороны очень мило волноваться.

Когда Бека находилась в его объятьях, Маркус чувствовал себя очень хорошо. Она воспламенила его кровь, и ему захотелось схватить ее и унести в какое-нибудь уединенное и темное место. Часть его действительно сочувствовала Кешу, но все же парень просто избалованный богач. Что-то в нем было не так, но сейчас было не время обсуждать этот вопрос. Не тогда, когда можно было провести время более позитивно.

— Мне жаль, что Кеш прервал такой прекрасный вечер, — сказала Бека, вторя его мыслям. — Давай просто притворимся, что он никогда не появлялся, и мы сможем перейти к тому, что было дальше на повестке дня.

Маркус одарил ее медленной, лукавой улыбкой, чувствуя, как тлеющий жар поднимается на поверхность, словно расплавленная лава, неодолимая, как сила природы.

— Если ты настаиваешь, — прошептал он, и, склонив голову, захватил ее губы своими. Он вложил всю свою страсть, всю свою признательность за то, что она делала для него, весь этот жар, бурлящий внутри него, в поцелуй, чувствуя, как ее губы поддаются его напору.

Она ответила на его огонь огнем, целуя его в ответ с дикой страстью, которая оставила их обоих дрожащими и восхищенными, тесно прижимающихся друг к другу посреди толпы, сосредоточенными только друг на друге.

Над головой небо осветил фейерверк, но никто из них этого не заметил.

* * *

Кеш наблюдал за тем, как они обнимаются, стоя на берегу среди чахлых деревьев, и думал о смерти.

Достаточно того, что Бека опозорила его перед этим крестьянином. Но чтобы она предпочла ему простого смертного рыбака — этого он простить не мог. Или оставить это безнаказанным.

Да, он уже отравлял ее зараженной радиацией рыбой, которой кормил на каждом романтическом ужине при луне. Но на самом деле Кеш никогда не собирался убивать ее. Когда бы она заболела, ослабела и уступила его желаниям, он просто предложил бы ей принять большую дозу Живой и Мертвой Воды. Она была Бабой Ягой; этого должно было хватить, чтобы изгнать яд из ее тела. Тогда, еще более благодарная, она стала бы его, и он использовал бы ее для своего удовольствия.

Теперь же холодная ярость заполнила то место, где должна была находиться его душа, если бы он захотел обладать такой бесполезной вещью. У нее хватило наглости отвергнуть его. Его — Принца народа Шелки. Может, она и Баба Яга, но все-таки всего лишь женщина, и притом глупая. Посмотрите, как она попалась на его ложь, искаженную правду, когда он медленно использовал ее собственную слабость против нее. У него были такие надежды на их будущее; он должен был стать королем этих земель, с ее силами в его полном распоряжении.

Но ему придется найти другой способ. Ему не нужна была ее магия. Только не после сегодняшнего вечера. Нет, теперь ему нужно было только одно от Бабы Яги — ее крики, когда она будет умирать в агонии, зовя его по имени.

* * *

Бека позвала Маркуса по имени, когда на следующее утро увидела «Хитрый Змей», и он поднял руку в знак приветствия, его обычный хмурый взгляд сменился чем-то похожим на улыбку.

Она наклонила голову, пряча собственную улыбку, и покачивая своим снаряжением. Чико и Маркус-старший уже были на лодке, проверяя сети еще раз, прежде чем отправиться в путь.

— Доброе утро, Бека, — хрипло сказал отец Маркуса. — Вижу, ты снова присоединилась к нам. — Несмотря на бледность и темные круги под глазами, он определенно оставался капитаном корабля. Он притворялся раздраженным, но это была всего лишь игра, в которую они играли. Чико подмигнул ей, когда она проходила мимо; ее присутствие на корабле всегда поднимало настроение старика, и это облегчало всем жизнь.

За исключением Маркуса, который только немного смягчился, когда дело касалось его отца, а вот он как раз-таки, если честно, даже не пытался смягчиться по отношению к сыну. Они, по крайней мере, стали более вежливы друг с другом, чего нельзя было сказать о том, когда она впервые начала работать с ними, но было похоже, что ни один из них не хотел быть первым, кто склонится и покажет свою привязанность к другому.

Бека вздохнула, но не позволила старым ранам между двумя мужчинами испортить ее прекрасное настроение. Несмотря на неожиданный приезд Кеша, они с Маркусом провели чудесный вечер, намного превосходящий все, что она себе представляла, когда согласилась пойти с ним на барбекю. Она все еще думала, что Чуи сошел с ума, предположив, что она влюбилась, но она должна была признать, что поцелуй на пляже, был… удивительным.

В легендах все не так многообещающе.

Он снова поцеловал ее, когда привез домой около полуночи, но на этот раз все было мягче и спокойнее. Может быть, он начал сожалеть о страсти, которую проявил в том первом поцелуе. Или, может быть, это было из-за присутствия Чуи, стоящего у двери автобуса, ожидая ее, как гигантская мохнатая компаньонка, его темная масса едва была видна на фоне летней ночи.

В любом случае, в его голосе прозвучало что-то вроде надежды, когда он небрежно спросил ее, — Так ты поплывешь с нами завтра утром?

На самом деле, она не собиралась этого делать; странная слабость и усталость, которые она чувствовала, начинали затруднять погружение, и она имела это в виду, когда сказала ему ранее, что ничего не добьется, собирая больше образцов. Но мысль о том, что она будет лишена его компании, была почти болезненной, поэтому она решила, что, возможно, еще один день исследования вблизи поверхности не повредит. Она всегда может начать свои изучения, когда вернется домой ближе к вечеру.

Маркус спустился с носа судна, чтобы помочь ей с оборудованием. В принципе, в этом не было необходимости, но он сделал это, лукаво улыбнувшись.

— Мы отправляемся в то же место, что и вчера, — сказал он, когда лодка отчалила от причала. — Мой отец был очень доволен уловом макрели, который мы привезли, поэтому он решил еще раз вернуться туда.

Огромный улов тоже обрадовал Беку, главным образом потому, что Кеш сделал то, о чем она просила, и перестал гонять рыбу от лодок людей. Она надеялась, что он не обиделся на нее после того, как она заставила его уйти прошлой ночью. И все же Бека считала, что была права, а он окажется разумным мужчиной. На самом деле, она не интересовала его; просто у них с Маркусом возник конфликт интересов на почве обостренного самомнения и переизбытка тестостерона.

Бека не была уверена, действительно ли нравилась Маркусу, но изо всех сил старалась убедить себя, что ей все равно. Совсем.

Как обычно, они с Маркусом надели водолазное снаряжение и спустили шлюпку на воду. «Хитрый Змей» медленно двинулся прочь, опустив сети, чтобы скользить по ближайшим водам в поисках рыбы. Вместо того, чтобы попытаться завязать неловкий разговор, она сразу же скользнула в воду, засунув несколько мешочков для образцов в сумку на поясе. Маркус показал ей большой палец, и она нырнула вниз, хотя и не так глубоко, как собиралась.

До сих пор не было никаких признаков, возникшей проблемы так близко к поверхности, кроме обычных обломков, которые относило от берега или они были сброшены неосторожными лодочниками. Это была хорошая новость для рыбаков вроде Маркуса, но это означало, что отравление почти наверняка ограничивалось впадиной, в которой обитали Шелки и Морской народ глубоко внизу.

Это озадачило ее, так как мистические создания обычно были превосходными хранителями своего водного царства; это был буквально весь их мир, и им просто некуда было идти. Не то чтобы это останавливало Людей от разрушения их собственной окружающей среды, но морские создания имели тесную связь с океаном, в котором они жили, и обычно относились к нему с уважением и заботой.

Бека лениво поплыла обратно к шлюпке, размышляя, не мог ли кто-нибудь из придворных магов совершить какое-то магическое действие, которое пошло не так, а потом побоялся признаться в этом своему правителю. Она не горела желанием обсуждать этот вопрос ни с Королем Шелки, ни с Королевой Морского народа, но, похоже, этого не избежать.

Несмотря на богатую кислородную смесь в баллонах, даже после этого короткого погружения Бека почувствовала усталость и одышку. Может быть, она рискнет создать потенциально неспокойную атмосферу, застряв в крошечной лодке с Маркусом, и даст себе передышку. Или может даже позволить ему заняться дайвингом, хотя он будет делать это для удовольствия, а не пытаться выполнить невыполнимое обещание и спасти сверхъестественных обитателей.

Огромная тень на мгновение заслонила свет от поверхности, и она взглянула вверх, чтобы проверить, не ошиблась ли она в местоположении шлюпки. То, что она увидела, вызвало прилив адреналина в ее венах и заставило сердце замереть. Бека схватилась за нож, который всегда носила в водонепроницаемых ножнах, пристегнутых к ее икре.

Над ней кружила огромная белая акула, ее брюхо находилось всего в шести футах от ее головы, а массивное тело отделяло ее от поверхности.

Глава 16

Акула плыла по течению, широко раскрыв пасть, словно пробуя воду на вкус в поисках чего-то съедобного. Бека отчаянно надеялась, что хищник найдет что-нибудь еще, кроме нее, и уплывет.

Но не тут-то было.

Вместо этого она повернула свою морду в ее сторону, обнажив несколько рядов остро зазубренных зубов. Бека застыла с ножом в руке, пытаясь прикинуть свои шансы проскользнуть мимо зверя на поверхность незамеченной. Учитывая, что она была, по меньшей мере, двадцати футов длиной (ок. 6 м) и обладала способностью чувствовать электромагнитные поля, а также движение, шансы в ее пользу были минимальными.

Короткая, полная сожаления мысль о Маркусе и о том, что могло бы быть, промелькнула в ее голове, а затем она сосредоточила все свое внимание на попытке остаться в живых.

Акула кружила, приближаясь к ней в постоянно затягивающейся петле. Бека сжала нож с такой силой, что у нее заболели пальцы, а звук ее собственного дыхания громко отдавался через регулятор во рту. Ей приходилось заставлять себя дышать медленно и спокойно; паника под водой убила бы ее и без помощи акулы.

Что-то в ее поведении показалось ей необычным: акулы обычно быстро подбирались к своей добыче, нападая снизу. Несмотря на то, что вы видели в фильмах, они обычно не выплывают из ниоткуда, угрожающе нависая. Может быть, эта акула какая-то неправильная, потому что она была чертовски внезапна.

На мгновение ей почудилось, что она заметила невероятную странность — тонкую золотую цепочку на ее массивной шее. А потом рыбина напала, и Бека перестала думать и просто отреагировала.

Акула бросилась на нее, как реактивный самолет, эта громада с силой разрезала воду, челюсти широко раскрылись, один темный глаз словно уставился прямо ей в душу. От силы ее маневра Беку закружило, и она в миг осталась дезориентированной, неспособной отличить верх от низа в темных глубинах. Но нетронутой.

Как только Бека заметила намек на солнечный свет сверху, акула вернулась снова. Массивное тело акулы было единственным, что спасало Беку на данный момент; необходимость широкого разворота рыбины дало девушке возможность вонзить нож сквозь ее жабры. Акула заметалась в воде, едва не сбив Беку. Но все же зазубренный край одного зуба прорвал гидрокостюм и кожу, оставив кровоточащую рану на левой икре.

Но и этого хватило, чтобы акула уплыла восвояси.

* * *

Маркус сел в шлюпку и в третий раз посмотрел на свои водонепроницаемые часы. Судя по часам, которые до сих пор всегда были надежными, у Беки оставалось еще четыре минуты до того, как она потянет за веревку, и он поймет, что все нормально. Слишком долго, прежде чем ее баллоны начнут опустошаться, и ей нужно будет выныривать.

Но кожу на затылке покалывало так, как не бывало со времен Афганистана. Солдат на собственном горьком опыте научился не игнорировать это чувство. Нет, если он хочет выжить, чтобы сражаться еще один день, и все его друзья вместе с ним.

Бормоча проклятия, Маркус натянул маску, схватил ружье для подводной охоты, которое на всякий случай спрятал в шлюпке, и соскользнул в воду. Лучше выглядеть глупо, чем провести еще одну минуту в этой крошечной лодке, уверенный, что что-то пошло не так в сине-зеленых глубинах.

Направляясь прямо вниз, по веревке, по которой Бека должна была плыть обратно, он не успел далеко уйти, как наткнулся на сцену, которая опалила его мозг, присоединившись к худшим ужасам поля боя, чтобы навсегда преследовать его во снах, как катушки черно-белых фильмов.

Самая большая акула, которую он когда-либо видел, была прямо перед ним, ее громадное тело почти скрывало Беку из виду. Девушка прижалась спиной к скале, в одной руке держа нож, в то время как другая отчаянно сжимала кровоточащую рану на ноге. Кровь вязко сочилась в воду, как краска с акварельной кисти, брошенной в банку.

Через мгновение, она заметила его. Сквозь прозрачную морскую воду он видел, как глаза Беки расширились за маской, сначала в надежде, потом в ужасе, когда морда акулы тяжело качнулась в его сторону.

Взведя ружье для подводной охоты, Маркус поднял вверх три пальца, а затем указал на поверхность. Бека отчаянно замотала головой, привлекая к себе внимание огромного белого монстра. Огромная голова двигалась взад и вперед между ними, колеблясь, и Маркус снова поднял три пальца, указывая на ее кровоточащую ногу. Она неохотно кивнула и прислонилась к скале.

Он нацелил гарпун на акулу, снял предохранитель и поднял один палец, потом два, потом третий. Когда Бека бросилась к поверхности, плывя так быстро, как только могла, Маркус придвинулся еще ближе к акуле и выстрелил прямо в ее темный и злобный глаз. Она тяжело заметалась в бешеном танце зубов, плавников и хвоста, по спирали опускаясь на дно океана. В сумеречных глубинах воду окрасила серо-черная кровь.

Как только Маркус убедился, что акула не преследует их, он поспешил к поверхности. Бека вцепилась в борт шлюпки, судорожно хватая ртом воздух, и выражение почти комического облегчения осветило ее лицо, когда он вынырнул рядом с ней. Он бросил гарпун на дно лодки и затем поднял Беку на борт. Адреналин вытащил его из воды почти без усилий, хотя, как только они оба оказались в безопасности, он почувствовал последствия, пульсирующие в его организме. Битва всегда была такой — порыв, за которым следовал ответный удар.

Его сердце готово было выскочить из груди, когда он смотрел на окровавленную ногу Беки. При ближайшем рассмотрении оказалось, что рана глубокая, но ничего жизненно важного не задето. Им повезло. Очень, очень повезло.

— Вот это было приключение, — сказала Бека дрожащим голосом, когда он вытащил аптечку, собираясь обрабатывать ее ногу, отмахиваясь от протеста девушки, когда он разрезал дорогой гидрокостюм, чтобы обнажить рану. Костюм все равно был испорчен. — Да, кстати, спасибо, что спас мне жизнь.

— Без проблем, — ответил Маркус, стараясь говорить небрежным тоном и не сводя глаз с ее раны, чтобы она не заметила эмоции, которые он не мог скрыть. — Эта услуга входит в сервис гостеприимного обслуживания. Но не удивляйся, если мой отец добавит дополнительную плату.

— Хорошо, что барбекю было вчера, — сказала она с неуверенным смехом. — Не уверена, что буду много танцевать в ближайшем будущем.

Маркус надежно закрепил конец повязки и потянулся к рации, собираясь вызвать своего отца, чтобы тот развернул лодку и пришел за ними. Но сначала он поддался непреодолимому порыву и поцеловал Беку так крепко, что их зубы лязгнули.

— Только если ты оставишь для меня танец, — сказал он. — Я буду ждать столько, сколько потребуется.

* * *

Маркус настоял на том, чтобы отвезти ее домой, хотя Бека неоднократно говорила ему, что с ней все в порядке. Обширная аптечка первой помощи на борту «Хитрого Змея» прекрасно справилась с раной, которая выглядела еще хуже, чем была на самом деле, но Бека отказалась ехать в больницу, чтобы осмотреть ее. Как Баба Яга она выздоравливала значительно быстрее, чем большинство людей, и как только ей удастся нанести на рану немного травяного крема Барбары, та исчезнет мгновенно.

Конечно, отец Маркуса был недоволен тем, что они прервали его рыбалку, и пригрозил выставить ей счет за убытки. Но так как сети были пусты, казалось, что рыба все равно ушла в другое место. Бека виновато подумала о своем споре с Кешем и понадеялась, что это не ее вина. Маркус-старший все еще выглядел усталым и изможденным, а на этой неделе ему предстоял еще один сеанс химиотерапии, так что он не выразил ничего, кроме символического протеста, когда Маркус предложил вернуть лодку на берег.

Вернувшись в автобус, Бека вошла внутрь, едва прихрамывая, пока Маркус выгружал ее вещи.

— Какого черта с тобой стряслось? — рявкнул Чуи.

— Ничего. Просто немного покусала акула, — ответила Бека, усевшись на диван и проведя рукой по его мягкой шерсти.

— Укус акулы не звучит как «ничего», — сказал Чуи. — По факту это звучит как большая проблема. И мне это не нравится.

— Ну, по-честному, мне тоже, — сказала Бека. — Напомни мне не повторять подобный опыт. — Она подумала, не стоит ли упомянуть о золотой цепочке, которую, как ей показалось, она заметила на шее акулы, но, должно быть, ей это померещилось в пылу схватки.

Маркус поднялся по ступенькам в автобус, тряся головой.

— Знаешь, со стороны кажется, что вы оба действительно разговариваете. Жаль я не говорю по-собачьи.

— Я как раз рассказывала Чуи, какой ты герой, — сказала она. — Он спас мне жизнь, — сказала она Чуи. — Выстрелил в акулу из гарпуна, чтобы я смогла выбраться оттуда живой.

— О, ерунда, ничего такого не было, — с улыбкой сказал Маркус, подходя и садясь рядом с Бекой.

Чуи издал звук, будто подавился.

— Не думаю, что смогу вынести это, — сказал он, ласково проводя языком по щеке Беки, прежде чем подняться в ореоле темного меха и пылинок. — Я собираюсь выйти и пописать на что-нибудь. — Он подошел и открыл дверь зубами, радуясь, что Маркус не может его понять.

— Какой талантливый пес, — прокомментировал Маркус.

— Даже не представляешь насколько, — произнесла Бека. Она снова села рядом с Маркусом и некоторое время молча смотрела в его карие глаза. Каждый раз, когда она смотрела на них, они были разными. В рассеянном послеполуденном свете, льющемся через окна автобуса, они казались почти зелеными, с оттенками коричневого, медного и янтарного, как кусочек полированного агата, выброшенный на берег морем.

— Спасибо еще раз, — медленно произнесла она. — Ну, знаешь, за то, что спас меня. Ты действительно мой герой.

— Я рад, что подоспел вовремя, — ответил Маркус. В этом простом заявлении таилось невысказанное воспоминание обо всех тех временах и о людях, которых он не смог спасти. Она видела боль в его прекрасных глазах, хотя он никогда не говорил об этом ни слова. — Я вроде как привык к тому, что ты рядом. — Он протянул руку и взял ее за руку, слегка сжав.

Бека почувствовала, как уголки ее губ тронула улыбка.

— У меня сложилось впечатление, что ты принял меня за чокнутую хиппи.

— Ну а ты считала, что я капризный, жесткий, заносчивый бывший морской пехотинец. — Рассмеялся он. — Как ни странно, но мне на самом деле нравятся чокнутые хиппи.

Бека почувствовала, как ее сердце забилось быстрее, порхающие бабочки, казалось, гонялись друг за другом внутри ее живота.

— Неужели? — спросила она дразнящим тоном. — Все-привсе чокнутые хиппи?

Маркус помолчал, словно раздумывая.

— Нет. На самом деле, есть одна особенная, которая каким-то образом проникла мне под кожу. — Он наклонился ближе, как будто собирался поцеловать ее, но затем отстранился, оставив ее чувствовать себя потерянной. Улыбка соскользнула с его лица, сменившись серьезным выражением.

— Могу я задать тебе вопрос?

Она посмотрела вниз на их соединенные руки, обдумывая все вопросы, которые он мог бы задать, на которые она не смогла бы ответить — по крайней мере, всей правды. Посмотрев на него, она глубоко вздохнула.

— Конечно, в чем вопрос?

Маркус вгляделся в ее лицо, как будто мог прочитать ответ еще до того, как сформулировал вопрос.

— Между тобой и этим парнем Кешем что-то есть?

Бека чуть не захихикала от облегчения. Да, был момент, когда она подумала, что между ними может что-то получиться… но этот момент давно забыт. Если быть честной с самой собой, она не могла представить, что будет с кем-то, кроме Маркуса. Она ни на секунду не поверила, что у них есть какой-то способ наладить отношения, но он был единственным, о ком она думала. Кеш даже не входил в уравнение.

— Нет, — решительно заявила она. — Мы просто друзья. Ничего больше, ни в прошлом, ни в будущем.

— Хороший ответ, — сказал Маркус и поцеловал ее, наклонившись, чтобы коснуться ее губ своими, сначала нежно, а затем более настойчиво, заставив ее ответить на поцелуй. Так она и сделала, скользнув вперед в защитное кольцо его рук, которые сжались вокруг нее в ответ.

Его пьянящий запах заполнил ее ноздри, та особая смесь соли, моря и мускуса, которая принадлежала только ему. От одного его запаха кровь прилила к низу ее живота; ощущение его сильных рук, сладкий вкус его рта заставляли все ее тело пульсировать от страсти и желания.

Маркус издал глубокий горловой стон и начал отстраняться.

— Не смей, — прошептала она ему на ухо. — Если ты перестанешь меня целовать, тогда я… Я тебя укушу.

— Ты все равно можешь укусить меня, — предложил он, покусывая ее шею и посылая дрожь предвкушения вниз по ее спине. — Но мы должны остановиться. У тебя болит нога. — Он неохотно разжал руки.

Бека смотрела в его глаза, такие темные от желания, что они были словно бездны вечности, захватывая ее душу в свои глубины.

— Моя нога в порядке, — сказала она, вставая, чтобы показать ему. — Смотри, я не хромаю.

— Что ты делаешь? — Хрипло спросил Маркус, тоже вставая. Он выглядел так, словно хотел схватить ее и притянуть обратно в свои объятия, но не осмеливался.

— Я покажу тебе фокус, — сказала она, улыбаясь.

— Что?

Она жестом попросила его отойти и наклонилась, чтобы потянуть потянувшись за петлю на диване, раздвинув его.

— Вуаля, — сказала Бека. — Кровать.

— О, слава богу, — сказал Маркус, подхватывая ее на руки и укладывая на кровать, а затем быстрым движением стягивая через голову рубашку, прежде чем присоединиться к ней. — Я хочу тебя так сильно, что мне кажется, сейчас взорвусь.

— Я слышала, что морские пехотинцы хорошо управляются со взрывами, — сказала Бека, поворачиваясь на бок, лицом к Маркусу. Она нетерпеливо провела ладонями по его груди, вверх по плечам и вниз по его сильным мускулистым рукам. Его губы снова нашли ее, и все растворилось в безумном тумане прикосновений, вкуса и блаженного эротического ощущения; его пальцы и язык исследовали ее, открывая тайны, о существовании которых она даже не подозревала.

Их одежда разлетелась в разные стороны, словно зачарованная, и ощущение его обнаженного тела на своем сводило ее с ума от желания. Когда они соединились, она почувствовала, как ее ногти впились в его спину, но это только заставило его двигаться глубже и быстрее внутри нее. Волны страсти поднимались вверх, чтобы утопить их обоих в вихрях наслаждения, усиливаясь и убывая, кружась и мчась, все выше, все сильнее, пока вместе они не достигли вершины со стонущим, пульсирующим оргазмом, которое сделало их тела одним целым, объединенным в радостном торжестве.

После этого они лежали в объятиях друг друга, тяжело дыша и смеясь. Бека положила голову на грудь Маркуса, прислушиваясь к сильному биению его сердца, и внезапно до нее дошло: Чуи был прав. Каким-то непонятным, невероятным образом она влюбилась в этого человека. А это означало, что у нее не было выбора — она должна была сказать ему правду. Даже если это означало, что она потеряет его навсегда.

Глава 17

Маркус попытался вспомнить, когда в последний раз он чувствовал себя хотя бы отдаленно так же хорошо, как сейчас, но тщетно. Лежа с Бекой в объятиях, он изнемогал после страстной ночи любви, а летнее Солнце скользило сквозь косые тени, омывая их обоих маслянисто-желтым теплом. Маркус был так близок к нирване, как никогда прежде.

До сих пор его жизнь в основном сводилась к выживанию, не более того. Он пережил то, что мать бросила его, пережил суровый и жестокий подход отца к воспитанию детей, пережил потерю любимого младшего брата — хотя и с большим трудом. Затем он пошел служить в морскую пехоту и пережил учебный лагерь и двенадцать лет в суровой пустыне.

Впервые с тех пор, как он был ребенком, он почувствовал что-то похожее… на надежду. Проблеск счастья, проблеск множества возможностей. Очевидно, Бека была не самой чокнутой в этой комнате. И все же, несмотря на все то, что он увидел и узнал за годы, проведенные на этой планете, ему вдруг показалось, что открылся занавес и замаячило будущее, на которое он никогда не надеялся.

И все из-за Беки.

Он посмотрел на нее сверху вниз; на это неожиданное чудо. Ее голова покоилась на его плече, эти восхитительные белокурые волосы ниспадали водопадом шелковых прядей на их обнаженные тела. Одна загорелая нога была заброшена поверх его в удобной позе, а ее рука была перекинута через его грудь, как будто ей не хватало сил, чтобы пошевелить ею. К такому положению вещей он мог быстро привыкнуть.

С долей некоторого шока он понял, что может привыкнуть ко всему, что связано с ней: к самой Беке, сексу, объятьям… навсегда.

Навсегда… никогда прежде он не задумывался над этим словом. Все в его жизни всегда было временным. Он жил с отцом, пока не стал достаточно взрослым, чтобы уйти, служил в морской пехоте, пока не перестал терпеть убийства, вернулся домой, чтобы заботиться о своем больном отце, пока старик не умрет или не поправится настолько, чтобы обходиться без него. Но внезапно он поймал себя на том, что думает о долгосрочной перспективе: остепениться, найти какое-то занятие на всю оставшуюся жизнь, которое действительно что-то значило для него, и, возможно, просто возможно, разделить с кем-то жизнь.

Он слегка рассмеялся, понимая, что забегает вперед. Далеко вперед, ведь еще нужно учитывать мнение одной совершенно чокнутой, но завораживающей хиппи-серфингистки. Не было ни одной разумной причины, почему они могли бы быть вместе. Они были такими разными, а он вернулся с таким тяжелым грузом на душе. Зачем женщине, полной света и жизни, интересоваться таким темным и преследуемым призраками прошлого мужчиной, как он?

И все же на мгновение он осмелился надеяться. В Беке было что-то настолько реальное и правдивое, что ему казалось, будто он может найти в себе что-то настоящее и истинное и вынести это наружу. Ему часто говорили, что у него проблемы с доверием — и неудивительно, ведь его собственная мать бросила его, когда он был ребенком, отец был повинен в смерти горячо любимого брата, а последнюю дюжину лет он провел в зоне боевых действий. Но с Бекой он чувствовал, что, каким-то образом, сможет научиться доверять. И снова в его голове появилась безумная мысль.

— Над чем смеешься? — спросила Бека. Странная тень промелькнула в ее восхитительно синих глазах, когда она откинулась назад, глядя на него. — Ничем ни хочешь поделиться с общественностью?

Маркус улыбнулся ей.

— Просто размышляю. По большей части о том, какая ты чудесная.

Она покраснела, а он с удовольствием наблюдал, как ее лицо и шея становятся розовыми.

— Я не чудесная, — сказала она. — Хотя в этом есть доля истины.

Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее.

— Конечно, ведь ты самое настоящее чудо, Бека. Я знаю, что не всегда ценю твою причудливую сторону, но я не хочу, чтобы ты думала, что ты мне не нравишься такой, какая ты есть.

По какой-то причине, которую он не понимал, ее лицо стало еще печальнее, тени переместились с ее глаз на эти сочные губы, которые больше не улыбались в расслабленном удовлетворении.

— В чем дело? — тревожно спросил он, приподнимаясь на локте. — Бека, милая, я просто пытаюсь сказать тебе, как много ты для меня значишь. Знаю, что не очень хорошо это показываю, но не думай, что все, что между нами произошло, это просто выброс адреналина. Это многое значит для меня. — Он улыбнулся ей, потянув за один золотистый локон. — Клянусь, ты околдовала меня. Я никогда не чувствовал себя так хорошо раньше.

Бека вздохнула, садясь в постели и натягивая легкое одеяло, наброшенное на спинку дивана, чтобы прикрыть большую часть своего удивительного тела. С которым он только что занимался любовью. Дважды.

— Для протокола, — сказала она, — я хотела бы прояснить, что не накладывала на тебя заклятие.

Маркус моргнул, чувствуя, что что-то упустил.

— О чем ты говоришь, Бека?

— Я должна тебе кое-что сказать, — начала она, расправляя плечи, словно перед расстрелом. — Но сначала я хочу, чтобы ты знал, что для меня это тоже многое значит. Что ты много значишь. И я определенно не околдовала тебя, ни в коем случае.

Он начинал немного нервничать и даже волноваться.

— Бека, заклинаний не существует — мы оба это знаем. О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Я кое-что от тебя скрываю, — сказала она. — Нечто важное. Я не говорила тебе раньше, потому что знала, что тебе это не понравится, и на самом деле, это не то, что тебе нужно было знать. Но теперь все изменилось. — Она прикусила губу, уже красную и распухшую от их любовных ласк. — Надеюсь, после разговора ты и дальше будешь с уверенностью говорить, что я нравлюсь тебе такой, какая я есть.

— Бека, — сказал Маркус, — ты меня пугаешь. Пожалуйста, не говори мне, что ты замужем. Или умираешь от неизлечимой болезни. Или что ты… лесбиянка, или кто-то еще. — Он с тревогой посмотрел на нее.

Она хихикнула, улыбка на мгновение смыла мрачное выражение, появившееся на ее лице. Затем она вздохнула, все ее тело поникло.

— Нет, ничего подобного. И я точно не лесбиянка. — Она посмотрела прямо ему в глаза, словно призывая бежать. — Я ведьма.

— Что? — Маркус тоже чуть не рассмеялся, у него даже голова закружилась от облегчения. — Ты хочешь сказать, что ты Викканка? (Викка (англ. Wicca) — неоязыческая религия, основанная на почитании природы. — прим. перев.). Черт возьми, Бека, мне все равно, какой религии ты придерживаешься. — Хотя, он считал, что большая часть тех, кто поклонялся богине нового века, были идиотами, но это его особо не беспокоило. Черт, один из парней в его подразделении был Викканцем, и он был таким же крепким и надежным, как и все остальные, даже если он носил пентакль на шее вместо креста.

Она покачала головой.

— Я не Викканка, Маркус. Ведьма. Ну, знаешь: полеты на метле, бурлящий котел, превращение людей в жаб. — Она снова вздохнула, и движение ее груди на секунду отвлекло его внимание. — Ладно, давай пойдем другим путем. Ты когда-нибудь слышал о Бабе Яге?

Маркус пытался сосредоточиться, хотя ее обнаженное тело очень это затрудняло.

— Мне кажется, я когда-то слышал это имя. Мама читала нам с братом сказки, когда мы были маленькими, и, наверное, она упоминала нечто подобное. Это не она ли ела детей или кого-то еще? И жила в странной хижине, которая бегала на курьих ножках? — Он посмотрела на нее. — Почему мы обсуждаем детские сказки?

— Мы говорим не о них, — решительно заявила Бека. — Мы сейчас говорим обо мне. Я Баба Яга.

— Чего?

— Баба Яга. Но это не человек, а титул, — сказала она, как будто говоря разумные вещи, а не тарабарщину. — Они были наиболее известны в России и соседних славянских странах, но Бабы Яги всегда жили по всей Европе, и в итоге, они поехали и в Америку тоже. Сейчас нас здесь трое: я и мои сестры Барбара и Белла. Бабы — могущественные ведьмы, которые несут ответственность за проходы между этим миром и Иноземьем и поддержание баланса природы здесь. — Она нахмурилась. — В прежние времена это было намного проще, поверь мне.

— Это что, какая-то шутка? — Спросил Маркус. Он почувствовал, что отстраняется, что мир снова становится серым. Если и было что-то, чего он терпеть не мог, так это глупых сказок вроде тех, что рассказывал ему отец, когда они с Кайлом были детьми. — Потому что, если так, то это не смешно.

Эти проклятые истории о волшебных морских существах заставляли Кайла чувствовать себя в безопасности и непобедимым на воде. И из-за этого он погиб, как и тот обдолбанный хиппи, которого нанял его отец.

Бека закатила глаза, они приобрели темно-синий оттенок, словно море перед сильной бурей.

— Ты мне не веришь. Я тебя не виню. Черт, да я бы тоже не поверила. — Она махнула рукой. — Я не думаю, что ты поверишь мне на слово, как и не думаю, что ты поверишь в то, что этот автобус и есть избушка на курьих ножках.

Он оглядел автобус. Конечно, он был необычным, но в этом не было ничего волшебного.

— Послушай, Бека, я должен сказать тебе, что не могу иметь дело с этой паранормальной ерундой. Мой отец воспитывал нас на идиотских сказках о Шелки, русалках и морских чудовищах. Черт, он даже сказал нам, что русалка спасла его однажды во время шторма. Мой брат верил во все это дерьмо. Мир — это не романтическое место, полное магии. Это трудные, опасные джунгли, которые убьют вас, если будете витать в облаках. Так что, если мы хотим, чтобы наши отношения развивались, мне придется попросить тебя прекратить все эти штучки, хорошо?

— Не могу, — тихо сказала Бека. — Потому что это все правда.

— А теперь, полагаю, ты объявишь, что Чуи на самом деле дракон, — фыркнул он.

— Вообще-то, — начала Бека, спрятав улыбку, — так и есть. Но я не жду, что ты поверишь и в это. Пока не убедишься лично.

— Ну окей, — сказал Маркус. Он будет терпелив. Он будет спокоен. И когда она не предоставит ему никаких доказательств, он потащит ее к лучшему психиатру, которого только сможет найти. — Ты сейчас превратишь меня в лягушку?

Она скорчила гримасу.

— Нет, пока ты находишься в моей постели. Я люблю лягушек, но фу.

Прежде чем он успел решить, зашла ли она слишком далеко в своей шутке или просто сошла с ума, она решительным движением щелкнула пальцами, и ее доска для серфинга появилась посреди кухни с хрустящим хлопком. На мгновение она лениво завертелась в воздухе, прежде чем мягко опустилась на пол.

— У тебя рот открыт, — язвительно произнесла Бека. — Нужны еще доказательства?

Он резко закрыл рот и кивнул, потеряв дар речи. Наверняка, ему все это привиделось. Или это был какой-то трюк. Вот в чем дело — это был трюк. Сумасшедшие люди делали все возможное, чтобы поддержать свою версию реальности. Должно быть, она каким-то образом устроила этот трюк заранее.

— А если я сам что-нибудь выберу? — спросил он.

— Конечно, — сказала она, холодная как скала. — Дерзай.

— Ладненько, — сказал Маркус, ломая голову, чтобы такое придумать нечто совершенно невозможное. Может, если бы он смог заставить ее взглянуть в лицо реальности, это помогло бы ей выйти из этого состояния. Он наклонился и поднял подушку с того места, где она упала на пол во время их страстного занятия любовью.

— Ты можешь превратить это, ну не знаю, скажем, в птицу?

Она приподняла бровь, но взяла подушку из его рук.

— Я не могу превратить неодушевленный предмет в живое существо; ни одна ведьма не обладает такой силой, — сказала она.

Ага!

— Но я могу сделать ее похожей на птицу, если это поможет. — Она подбросила подушку в воздух, делая при этом какой-то вращательный жест двумя пальцами правой руки. Пока он ошеломленно наблюдал, подушка превратилась в ярко-красного кардинала (Красный кардинал, или виргинский кардинал — вид птиц из семейства кардиналовых. В семи штатах США избран официальным символом. Красная птица с хохолком. — прим. ред.), пролетев через всю комнату, прежде чем опуститься на столешницу и вернуться к своей первоначальной форме. Она даже пропела несколько мелодичных нот по пути.

— Что за…

— Прости, — сказала Бека. — Понимаю, это слишком много для первого раза. Но если мы хотим быть вместе, ты должен знать правду.

Маркус чувствовал себя так, словно стоял слишком близко от удара миномета; как будто земля под его ногами внезапно задрожала и разверзлась, заполнив то, что мгновение назад было чистым воздухом, острыми и смертоносными осколками. Все было не так, как он думал. И меньше всего Бека.

— Правду? — сказал он, повышая голос, когда встал с кровати и начал натягивать одежду так быстро, как только мог. От шока у него закружилась голова. — Ты не узнаешь правды, даже если она ударит тебя по голове кирпичом. Я не могу поверить, что ты позволила всему зайти так далеко, не сказав мне, что ты какое-то волшебное существо из сказки. Кто-нибудь еще знает? — Он развернулся и уставился на нее, сжимая в руке футболку. — Кеш?

Бека опустила глаза.

— Да. Кеш знает. Но я ему не говорила. Ну, то есть, он и так всегда знал.

Маркус надел футболку, не заботясь правильной ли стороной.

— Он что тоже Баба Яга?

— Нет, — ответила Бека. Он понимал, что расстраивает ее, но в данный момент он не мог себя контролировать.

— Баба Яга всегда женщина, — продолжила она. — Кеш — Шелки.

— Шелки. Это те самые, которые превращаются в тюленей. Отец рассказывал и о них тоже.

— Скорее это тюлени, которые превращаются в людей, — сказала она, затем отмахнулась от поправки взмахом руки. — Это неважно. Но да, Кеш — Шелки. Точнее Принц Шелки. Поэтому он и знает кто я. Но больше никто. Ну, то есть, обыкновенные люди, которые не имеют отношения к магии.

«Долбаный принц. Все понятно. У него никогда не было шанса, не так ли?»

— Ну, я точно не принц, — проворчал Маркус, засовывая ноги в ботинки. — Но я умею колдовать.

— Правда? — Бека выглядела одновременно испуганной, смущенной и полной надежд.

Он еще раз взглянул на нее, такую красивую, такую коварную. Слава богу, он не позволил ей приблизиться к своему сердцу.

— Да, — сказал он. — Я могу заставить себя исчезнуть из твоей жизни.

Он повернулся и пошел прочь, протопал через автобус к двери и с грохотом распахнул ее. Он обернулся достаточно надолго, чтобы увидеть, как одна мерцающая слеза скользнула по бледной коже и повисла, дрожа, прежде чем медленно упасть на кровать.

— И я надеюсь, что ты будешь держаться подальше от меня, моего отца и лодки, — сказал он. — Что бы ты там ни задумала, я не хочу иметь с этим ничего общего. Или с тобой.

Он должен был быть умнее, сказал он себе, садясь в свой джип. Маркус чувствовал себя потрясенным и преданным размером секретов, которые она скрывала от него. Как раз тогда, когда он решил, что узнал настоящую Беку. Все, что он считал ложью, было правдой. И единственное, в чем он был уверен, что эта правда была ложью.

Если жизнь — это сказка, то у него никогда не будет счастливого конца.

* * *

Бека медленно оделась и сложила диван. Воздух в автобусе пах страстью, жаром и напряжением; ее кожа все еще хранила запах Маркуса. Каждый раз, когда она двигалась, она чувствовала приятную боль от непривычной активности между ног и тяжесть груди. Это должно было быть великолепно. Вместо этого, это был ад. В конце концов, она просто сдалась и села на пол в кухне, обняв ноги и позволяя слезам просочиться на ее уже и так промокшую футболку.

Ей следовало быть умнее. Была причина, по которой Бабы Яги не позволяли себе сближаться с людьми. Но Барбара опровергла это правило, и поэтому на миг Бека убедила и себя, что она тоже может это сделать. Она действительно должна была быть умнее.

Тяжелые шаги и громкий гав возвестили о возвращении Чуи, прежде чем он открыл дверь и неторопливо вошел внутрь. Она смахнула слезы и постаралась выглядеть нормально.

— Как дела, Бека, — произнес Чуи, — я видел, как моряк уехал и решил, что могу вернуться. — Он усмехнулся. — Хорошо провели время?

Затем он присмотрелся повнимательнее, понюхал воздух и побрел на кухню, где она сидела рядом с доской для серфинга, которую так и не удосужилась убрать обратно в кладовку.

— Окей, я сбит с толку, — сказал он. — Либо ты занялась серфингом в помещении, либо придумала какой-то новый извращенный способ секса. Так что?

— Ни то, ни то. — Фыркнула Бека. — Я просто доказывала Маркусу, что умею колдовать. Я пыталась рассказать ему о том, что я Баба Яга, но он мне не поверил, поэтому и призвала доску, а потом превратила подушку в птицу.

Чуи вгляделся в ее красные глаза.

— Либо секс был действительно отстойным, либо признание, что ты ведьма, было плохой идеей.

Бека снова шмыгнула носом, еще одна пара слезинок шлепнулась на пол, как мини-ливень.

— Секс не был отстойным.

— Уже хорошо. — Чуи опустился рядом с ней, его гигантская голова покоилась на ее ногах в жесте мохнатой солидарности. — Он что, удивился, обнаружив, что живет в сказке?

— Не совсем, — вздохнула Бека. — Скорее разозлился и взбесился. Он явно решил, что я лгала ему, не рассказывая правды все это время.

Чуи зарычал.

— Ну, это просто глупо. Ты же не можешь всем рассказывать, что ты могущественная ведьма из русских легенд.

— Знаю, знаю, — сказала Бека. — Я не говорю, что его реакция была справедливой. Но, возможно, мне следовало сказать ему об этом до того, как мы занялись любовью, а не после. Или до того, как он сказал мне, что у него были ко мне серьезные чувства. — Она потерла глаза руками, устав плакать, но не знала, как остановиться. — Боюсь, были — ключевое слово.

— А у тебя к нему серьезные чувства? — Спросил Чуи, поднимая голову, чтобы посмотреть ей в лицо.

Она пожала плечами.

— Это уже неважно. Он велел мне держаться от него подальше. Все кончено. Мне просто нужно сосредоточиться на работе и жить своей жизнью. Уверена, Кеш будет счастлив утешить меня.