Невеста по контракту. Развод не предусмотрен!

Глава 12

— Не бойся меня, — шепчет муж хрипловато.

Опускает меня на прохладную простыню, сам опирается руками в матрас, нависая сверху. Он не сводит глаз с моего лица, смотрит пристально, словно пытается рассмотреть что-то.

Зажмуриваюсь, чтобы переключиться. Пусть бы он только не был слишком резок…

Пожалуйста…

Но вопреки ожиданиям, Тагаев внезапно замирает. Я распахиваю глаза и вижу — он лежит на мне без движения, дыхание ровное, будто спит.

— Али-алишер! — зову, толкая мужчину в плечо.

Он не шевелится.

— Алишер! — повторяю громче.

Вкладываю все силы, чтобы выбраться из-под мужа.

Что делать? Кому звонить? У Тагаева обморок или что?

Шквал вопросов в голове мешает принять верное решение, поэтому я делаю первое, что приходит в голову.

Наверное, глупо и совсем неэффективно, но я принимаюсь делать мужчине искусственное дыхание. Надавливаю на щёки, прижимаюсь к мягким тёплым губам, вдыхаю воздух.

Когда понимаю, что эффекта нет, то подрываюсь, накидываю на плечи халат и пулей вылетаю из комнаты.

Хватаю в кухне графин с водой, стремительно возвращаюсь в спальню.

И выливаю содержимое графина прямо на лицо мужчине.

— Пф! — плюётся Тагаев.

Хмурится, морщится, пытается открыть глаза, в которые тут же попадают капельки воды.

— Алишер… — облегчённо выдыхаю, — я так испугалась, — признаюсь простодушно и спешу скорее запахнуть халат.

— Зачем водой, Амина, — возмущается мужчина. — Могла бы просто надавать мне по щекам, — резво встаёт с постели и сдёргивает мокрую простыню, вынуждая меня подскочить следом.

Он явно знает, что и где находится в комнате, открывает дверцы шкафа, вынимает чистое бельё, перестилает постель.

Он не должен этого делать, но делает, а я слежу за действиями мужчины с открытым от удивления ртом.

— По щекам? — удивляюсь, наивно хлопая ресницами, когда способность говорить, наконец, возвращается ко мне. — Я не подумала, я тебе пыталась сделать ис… — запинаюсь, вдруг на секунду представив, что будет, если признаюсь.

Из кучи вариантов, как привести человека в чувства, я выбрала самый компрометирующий, уж лучше промолчу. А то мало ли, что обо мне подумает муж.

— Извини, — поджимаю губы и отворачиваюсь.

— Да уж, — мужчина усаживается на кровать.

Я пристраиваюсь на самом краешке.

— Думаю, мне тоже стоит извиниться за случившийся казус. Это именно то, о чём я говорит тебе прежде: моя болезнь прогрессирует, такие приступы случаются всё чаще, причём застают меня врасплох, — поясняет сдержанно, без тени жалости к себе в голосе или интонациях.

Просто констатирует факт.

— Я не видела ни разу, хотя не первый день здесь, — тяну мрачно и, осмелившись поднять взгляд, смотрю в глаза Тагаеву. — Алишер, в любом случае тебе не за что просить прошения.

— Али, — перебивает вдруг. — Зови меня просто Али, ни к чему полное имя. В конце концов, мы уже почти стали единым целым, ты моя жена и по закону, и справедливости. Почти… — добавляет с налётом недовольства.

Мужчине не нравится то, что первая ночь так неприглядно оборвалась. Он явно хотел дойти до конца, а теперь…

Теперь он имеет полное право продолжить, но не спешит этого делать. Смотрит на меня, прожигая насквозь чёрными глазами, поджимает губы недовольно.

— Хорошо, Али, — пробую новую для меня форму имени мужа на вкус и неожиданно отмечаю, что мне нравится.

Нравится называть его вот так просто, без официоза. Кажется, что очередная стенка между нами с грохотом падает и разлетается на сотни осколков.

— Пододвинься ко мне поближе, — кивает на место рядом с собой.

Я ведь сижу на самом краю кровати.

Послушно выполняю то ли просьбу, то ли приказ.

Поворачиваюсь спиной к изголовью кровати в поисках точки опоры, но Тагаев не позволяет мне этого сделать. Сгребает в охапку и прижимает к своему телу крепко-крепко.

— Ты меня так боишься, словно я какой-то монстр, — выдыхает мне в макушку. — Это неправильно, ребёнок не должен быть зачат в страхе. Ни в коем случае.

Слушаю, затаив дыхание. Боюсь что-либо сказать в ответ.

— Сегодня я оставлю тебя в покое, но ненадолго. Ты видишь, что у меня не так много времени, я должен всё успеть, а пока ты должна привыкнуть ко мне. Ложись рядом, — повелевает властно.

Я отстраняюсь и смотрю на мужчину широко распахнутыми от удивления глазами.

С одной стороны, рада, что сегодня он не станет лишать меня невинности, а с другой не понимаю, что Али подразумевает под словом «привыкнуть».

Я повинуюсь, но сердце бешено колотится. Он берёт мою руку, прижимает к своей груди.

— Ты должна научиться не бояться меня.

Его прикосновения поначалу пугают, но постепенно я расслабляюсь. Он целует меня, и этот поцелуй заставляет забыть о страхе.

— Я попробую… — запинаюсь. — Я постараюсь привыкнуть к тебе, обещаю, — выдыхаю с благодарностью.

Страх отступает, а на душе становится спокойно.

В груди разливается тепло, а по телу пробегает приятная дрожь, когда муж освобождает меня от халата снова.

Оказывается, прикосновения мужчины могут быть приятными, когда ты расслаблена и понимаешь, что тебе ничего не угрожает.

— Я держу своё слово, помнишь? — спрашивает муж, бережно укладывая меня на постель и нависая сверху. — Я не трону тебя, но кое-что всё же сделаю, обещаю, тебе понравится, — произносит, нависая надо мной.

А потом… всё меняется.

Его прикосновения становятся увереннее, настойчивее. Я чувствую, как границы между нами тают, но страх ещё живёт где-то глубоко внутри.

— Расслабься, — шепчет муж, и его голос звучит так близко, что отзывается эхом в моей груди.

Я хочу сказать что-то, но слова застревают в горле, когда его губы снова касаются моих. Этот поцелуй — властный, но не грубый, словно он пытается передать мне что-то важное без слов.

Внезапно я понимаю — сопротивляться бесполезно. Не потому что не могу, а потому что… не хочу.

Страх смешивается с чем-то новым, незнакомым, отчего сердце бьётся ещё чаще.

— Али… — вырывается у меня шёпотом, а дальше я просто теряю дар речи.

Он не отвечает, только крепче прижимает меня к себе.

В этот момент я осознаю — всё уже решено. Мы пересекли ту невидимую черту, за которой нет пути назад.

И теперь остаётся только одно — довериться ему полностью, несмотря на все страхи и сомнения.