Невеста верховного мага (СИ)

Глава 21. Велия. Порошки

Я растворилась в объятиях Дарио, а он гладил меня по волосам, спине, и продолжал прижимать сильно и бережно. Как же хорошо! Вот так правильно, так и должно быть. Рядом с ним. В его руках. В его объятиях. Стоять и вслушиваться в его шёпот, гулкий стук сердца и тяжелое дыхание.

— Господин Дарио, — донесся чей-то встревоженный голос, — лекарь уже здесь.

Дарио замер, а затем отстранился, оглядывая моё лицо, проводя рукой мне по лбу, волосам, оглядывая с ног до головы, и снова вглядываясь в глаза.

— Как ты? — спросил он.

Я пожала плечами. Дарио нахмурился, поднял меня на руки и размашисто пошёл, бросив на ходу:

— Луиджи! В мои покои!

Сбоку послышалось негромкое ворчание, с беззлобными ругательствами насчёт неких господ, отрывающих работников лечебной магии среди ночи от добрых жён. Я улыбнулась, прижимаясь щекой к плечу Дарио. Было спокойно и хорошо. Потянуло в сон.

Я вздрогнула от окрика Луиджи:

— Не спать! Госпожа Велия, спать нельзя!

С усилием раскрыв глаза, я подняла взгляд на Дарио. Он шёл быстро, почти бежал, на лестнице перешагивая сразу через две ступени. Его челюсти плотно сжимались, а брови хмурились. Глаза были привычного голубого цвета, мне показалось, что белки глаз отливают зелёным.

В сон тянуло неимоверно, но я увлекала себя разглядыванием мужа. Мы же расстались всего несколько часов назад. Как он мог так сильно измениться? Волосы отросли до середины лба, хотя утром были короткими. У глаз пролегли морщины, черты лица заострились.

В спальне Дарио усадил меня на застеленную кровать, подложив мне под спину подушки, и отошёл, уступив место Луиджи.

— Госпожа Велия, пока что спать нельзя. Дарио, налей ликтовой микстуры, чайную ложку на полстакана воды.

Луиджи выглядел серьёзным, его пальцы задвигались в стремительном танце. В этот раз лекарь работал хмуро и молча, разрешив только выпить раствора с ликтом, который протянул мне Дарио.

Спустя четверть часа, когда я уже совсем засыпала, Луиджи глянул исподлобья на мрачного Дарио и серьёзно произнёс:

— Похоже, обошлось. Ещё недельку бы помоталась там, и всё. Я закончил, Дарио. Её надо как следует вымыть. Не откладывай. На Велию выпускали заклятье черных оков. Я всё убрал, но на коже остались следы этой дряни.

Луиджи прищурился, будто выдаёт страшный секрет, и произнёс громким шёпотом:

— Немота, кстати, треснула. Слышишь? Ещё парочка потрясений, и заговорит твоя красавица.

Он закивал довольно и затараторил дальше:

— Заговорит-заговорит, ещё пожалеешь, что молчащей не осталась. В остальном всё нормально, кроме того, что всё ещё без беременности. И никаких рассказов сегодня. Даже если будет расспрашивать, все разговоры на утро. Я зайду после обеда.

Интересно, как я без голоса буду расспрашивать? Впрочем, я и в самом деле жутко устала, настолько, что даже не сразу осознала: Луиджи обещает, что я скоро заговорю.

Но как же тянуло в сон! Помыться только хотелось ещё сильнее, чем спать, всё же я изрядно побродила по подземельям среди грязи и паутины.

Луиджи вытащил из кармана бумажный квадратный конвертик, потряс его, глядя на просвет — внутри оказался порошок, а затем кинул Дарио, который поймал его на лету.

— Это тебе. Выпей перед сном. Поможет уснуть и восстановить силы. Понял меня? — Луиджи бросил на него пытливый взгляд.

Дарио кивнул. Лекарь вышел, а муж подошёл ко мне.

— Разрешишь помочь тебе вымыться?

Я немного опешила от такой просьбы, но кивнула.

— Нужно раздеться. Не будешь смущаться?

Подумав, я пожала плечами, а затем махнула рукой. Что уж теперь смущаться-то.

Осторожными движениями, будто боясь причинить боль, Дарио стал меня раздевать. Я с сожалением посмотрела на безнадёжно испорченное платье, которое ещё утром было таким красивым.

Дарио отнёс меня в купальню, набрал воду, разделся сам, а затем долго меня мыл, массируя осторожными движениями и промывая мне волосы. Я посматривала в зеркало на его сосредоточенное лицо, обращая внимание на то, как он сонно промаргивался и подавлял зевоту.

Я несколько раз засыпала, и просыпалась от плеска воды, но Дарио продолжал меня тщательно мыть, следуя рекомендациями лекаря. А когда он завернул меня в широкое полотенце и принялся просушивать мои волосы, я уже совсем спала.

Последнее, что я помнила, это шипение порошка в стакане, когда Дарио разводил себе содержимое конверта Луиджи в воде, а затем ощущение бережных и надёжных объятий мужа.

***

— Милочка, ну сколько же можно спать! — бесцеремонный Луиджи тряс меня за руку и говорил на повышенных тонах. — Уже полдень, я долго буду ещё тебя будить?!

Я уставилась на пожилого лекаря, натягивая на себя одеяло свободной рукой, чувствуя, как начинаю злиться.

— Ого! А мы начинаем вспоминать, что такое эмоции. Какая прелесть! А то всё страхи, да испуги. Так, глядишь, и на саму себя станешь походить. А как походить начнёшь, так и самой собой станешь. Ты ж огого какая! Прям как моя жена в молодости, вот задавала перцу, помню…

— Луиджи! — голос Дарио звучал устало и раздражённо, — займись уже делом.

Пальцы лекаря и так уже выводили замысловатый танец то около моей головы, то над моими ногами, укрытыми одеялом.

— А ты, мой господин, давай пей-пей. Тебе самому ещё восстанавливаться. Я, конечно, знал, что ты силён, но чтоб настолько!

Луиджи замолчал и покосился на меня, пожевал губами, ни на секунду не прекращая стремительно изгибать пальцы и запястья в невообразимые положения.

— Хоть бы лимона добавил, редкостная же дрянь, — проворчал Дарио.

Я лежала, таращась на стоящего у кровати лекаря, трясущего надо мной руками, а потом повернула голову к окну.

Дарио сидел за столиком, откинувшись на спинку стула, одетый в тёмные брюки и рубашку с длинным рукавом из мягкого на вид плотного материала.

Он скривился, глядя на стакан с мутной жидкостью, а затем выпил её залпом.

— Ничего, потерпишь, — Луиджи одобрительно глянул на него, — В порядке твоя жёнушка, всё хорошо. Можешь не трястись над ней, она полностью здорова. Во всех отношениях. Немота разве что. Ну да что уж тут. Зато сойдёт скоро.

Луиджи перестал трясти надо мной пальцами, удовлетворённо оглядел меня с ног до головы, а потом повернулся к Дарио и скрестил руки на груди.

— А ты сам поберегись, — лекарь буравил верховного мага взглядом, — истощение у тебя сильное. И не смотри на меня зверем, я тебе правду говорю. Ты вчера чуть не надорвался, без последствий такое напряжение не обходится. Минимум два дня без магии, понял?

— Ментальную придётся.

Луиджи подумал, достал из кармана несколько жёлтых конвертов и протянул подошедшему к кровати Дарио.

— Тогда добавь ещё это. Дай себе хотя бы пару дней. Надорвёшься, даже у тебя будут проблемы.

— Спасибо, Луиджи.

Лекарь глянул на Дарио из под седых бровей, на его лице промелькнуло озабочено-отеческое выражение. Он вздохнул, пробурчал «береги себя» и, не прощаясь, вышел из комнаты.

Дарио посмотрел ему вслед с тёплой улыбкой, хмурые складки на его лице разгладились. А потом спросил меня:

— Есть хочешь?

Я была жутко голодна. Ели мы в полном молчании. А когда перешли к чаю, Дарио протянул мне письмо.

Я ошеломлённо вчиталась в строки, написанные таким знакомым корявым почерком. Брат в письме сообщал, что на него с друзьями распространилось королевское помилование.

Он подробно писал, как устроился на побережье, у него есть работа, а ещё Антонио всё время берёт несколько подработок и скоро сможет выкупить небольшой дом на окраине поселения.

Ещё целый лист занимало описание чудесной девушки, дочери рыбака, насколько хорошо они понимают друг друга и какая она красивая и весёлая. Я улыбнулась, Антонио неисправим.

Я смотрела на лист и моя улыбка погасла. Как так получилось, что за всё это время я ни разу не вспомнила о брате? Дарио обещал его спасти, и выполнил обещание, это точно писал Антонио.

Младший брат, о котором я всю сознательную жизнь заботилась, вытаскивая его из передряг, про которого я думала ежечасно, на целые дни выпал из моих мыслей. Как это возможно?

Я посмотрела на Дарио, и он кивнул.

— Да, надо поговорить. Я принесу тебе бумагу.