Невеста викинга

Глава 29

– Ущипните меня, если я сплю, – простонала Бренна, погружаясь в теплую мыльную воду. В течение многих недель она ухитрялась обходиться короткими купаниями в холодных потоках, а свою одежду стирала в тазу, где и умывалась по утрам. Огромная круглая бадья, наполненная теплой ароматной водой, была для нее верхом восхищения. Это даже стоило того, чтобы снова посетить дом Сольвейг, к которому Бренна испытывала неприязнь. Она поднялась и вдохнула свежий аромат мыльной пены:

– О святая Бригитта, как я соскучилась по ванне.

– Когда я говорила вам, что Сольвейг уехала к Торкиллу, я знала, что вы согласитесь благодаря этому вернуться в ее дом. Никакая женщина не устоит против перспективы принять такую ванну, – произнесла с улыбкой Рика, доставая сверток, который оказался великолепной синей туникой. – Вам это подойдет. У нас похожие фигуры, если не считать небольшого различия в росте.

– Она очень мила, – произнесла Бренна, пропуская мягкую шерстяную ткань между пальцев. – Благодарю вас, Рика.

С тех пор как Бренна уехала из Донегола, ее одежда поизносилась от путешествий и работ в саду. Рика заметила это и любезно предложила ей свой киртл и тунику, в которых девушке и надлежало появиться у Торкилла. Друг Йоранда – а Бренна не сомневалась, что забота об одежде для нее была делом его рук, – оказался не только добрым, но и весьма проницательным человеком. Ее новая подруга Рика понимала, как чувствует себя Бренна в Дублине. В самом начале Бренна была уверена, что Йоранд купит на рынке то, что она захочет, но она не могла заставить себя заговорить с ним и тем более просить о чем-либо.

Теперь он не был ее, чтобы она могла просить.

– Вы в этом будете неотразимы, – пообещала Рика, протягивая Бренне кусок плотного материала. Бренна поняла, что этим она будет вытираться. – Я люблю синий цвет, но он никогда не шел мне. А вам с вашими серебристо-серыми глазами он пойдет.

Бренна стояла в бадье, наслаждаясь несметным количеством ручейков, струйками сбегающих по ее телу. Она смывала мыло, ладонями направляя воду туда, где еще лежали снежные шапки пены. На мгновение ей показалось, что ее груди немного увеличены. Бренна еще раз прикоснулась пальчиками к грудям и заметила, что темные ореолы вокруг упругих сосков, кажется, стали еще темнее. В полумраке дома трудно было сказать, так это или не так. Она вдруг вспомнила о тех приступах тошноты, которые вот уже несколько недель мучили ее. Невероятная мысль зародилась в ней, но Бренна тут же отогнала ее.

«Нет», – подумала она. Такого она не вынесет. Чувствительность сосков она приписала горячей воде. А что касается тошноты, то, напомнила она себе, они так долго плавали. К тому же Бренна знала, что плохо переносит качку. А узнать, что у твоего мужа есть еще одна жена… В общем, этого было вполне достаточно, чтобы захотеть избавиться от содержимого желудка.

Розовая от горячей воды, Бренна энергично растиралась полотенцем. Затем она натянула на себя тунику и надела на голову гребешок. Рика достала серебряные броши, которые застегивались на плечах и держали киртл. Броши были сделаны в виде пары быков, впряженных в повозку. Животные были выполнены так искусно, что трудно было сказать, какая нога какому животному принадлежит.

– Эти завитушки вызывают у меня в памяти изображения переплетающихся змей, встречающиеся по краям страниц рукописей, – сказала Бренна, проводя пальцем по завиткам. – Интересно сплетено!

Рика улыбнулась и, соглашаясь, кивнула.

– Это напоминает ситуацию, в которой сейчас оказался Йоранд. Хитрый узел, ничего не скажешь! – сказала она.

– Если бы он не женился на дочери каждого правителя на своем пути, то не оказался бы в таком клубке, – отрезала Бренна, внутренне чувствуя, что не должна обвинять его. Конечно, Йоранд не хотел, чтобы все повернулось таким образом, но он и не пытался выбраться из этого лабиринта. – Мне кажется, что у Йоранда нет никакой проблемы, – продолжила она. Разве он не говорил вам, что я уже освободила его от клятвы, которую он дал мне?

– Не говорил, – ответила Рика. – Но даже если бы вы и освободили его от этой клятвы, то сомневаюсь, что он принял бы это. Честь заставляет его быть вместе с вами, несмотря ни на что. Вы же сами видите, что он не принял вашего отказа от брачных обязательств.

– Но и с Сольвейг он связан клятвой верности, – возразила Бренна.

– Разводы бывают и у нас, особенно по взаимному согласию. Хуже то, что Йоранд присягал на служение Торкиллу. Мужчины часто отдают свое имущество в залог верности феодалу. Часто их жизнь зависит от верности своей клятве, – ответила Рика. Она нахмурилась, размышляя о несправедливости такого высокого понятия, как честь.

– Возможно, неожиданное воспоминание о Сольвейг смутило и самого Йоранда, – неуверенно пожала плечами Рика. – Иногда мужчины не до конца понимают собственные чувства. Но Йоранд определенно тянется именно к вам, я вижу это. И подозреваю, что вам он еще небезразличен.

Бренна закусила губу.

– Совсем небезразличен, – призналась она, переходя на гэльский язык. Рика не поняла, но кивнула, словно догадалась.

– Я так и думала, – с задумчивым видом произнесла она. – Вам надо решить, хотите ли вы быть с ним или нет? Просто вспомните свою жизнь с ним.

Бренна вспомнила те несколько месяцев, что провела с нормандцем. Воспоминания были живыми и яркими, чего никак нельзя было сказать про те несколько дней, которые она провела без Йоранда. Они прошли словно во сне.

– Давайте уложим волосы, – предложила Рика, собирая роговой гребенкой ее длинные локоны. Почувствовав уверенные движения рук, Бренна сдалась и уже тихо сидела, дожидаясь, когда Рика спрячет ее непослушные завитки в длинные косы. Когда косы были готовы, Рикп уложила их на голове Бренны и затянула шнурком на ее волосах платок.

– У нас замужние женщины прикрывают свою голову, – объяснила Рика. – Это является знаком того, что они блюдут свою честь в браке.

Бренна стала возражать, но Рика повела ее к полированному серебряному зеркалу Сольвейг. Из зеркала на нее смотрела незнакомка. Знакомым показался лишь взгляд серых глаз. Ей всегда говорили, что ее глаза совсем как у отца. На фоне этого норвежского узла, в который были сложены ее косы, серые ирландские глаза казались совсем чужыми.

– Я не хочу так, – сказала Бренна, развязывая тонкий шнурок и расплетая косы, стянутые вместе. – Благодарю вас, но это не для меня.

Бренна не могла нести на голове символ верности своему мужу, если она чувствовала, что он больше не принадлежит ей. Она провела рукой по длинному шнурку, вытащила его и наклонилась вперед, встряхивая волосами. Даже влажные, они скручивались в своенравные локоны, падая на ее плечи и спину.

Рика посмотрела на нее с одобрением:

– Правильно, вы должны всегда оставаться собой. Это поступок мудрой женщины, друг мой.

На небе светила полная луна, то и дело исчезающая в облаках. Бренна и Рика держали путь к дому Торкилла по дорожке, скупо освещенной немногочисленными факелами, привязанными к шестам. Дом вождя был намного больше, чем любой другой дом в Дублине. Там предводитель не только жил, но и встречался со своими вассалами – совсем как Брайан у-Ниалл в своем селении. Деревянный дом Торкилла был очень массивным. Над его крышей возвышались два дракона, смотрящие в противоположные стороны. Искусно вырезанные чудища искоса посматривали вниз на Бренну, стоявшую почти у самой стены здания.

Сердце ее затрепетало, когда, сопровождаемая Рикой, она вошла в широкий проем двери. После уличной темноты яркий свет факелов на мгновение ослепил ее.

Пир был в самом разгаре. Аромат жареного мяса и хлеба смешивался с запахом пива и немытой толпы – не все гости пришли сюда столь же чистыми, как Бренна. Мужчины и женщины сидели и стояли, ели и смеялись, пили медовуху. Бренну поразило, насколько же все были высокими. Даже сидя, нормандец был выше ее, стоявшей рядом. Она невольно почувствовала себя подобно мыши, пробирающейся через коровник, полный котов, голодных котов.

В волнении она следовала через толпу за Рикой. Отчасти ей хотелось увидеть Йоранда снова, с другой стороны, она боялась, что где-то здесь кошмар ее прошлого, которого звали, как она теперь узнала, Колгрим.

Бренна успокаивала себя тем, что Колгрим вряд ли вспомнит ее с того злополучного дня. Ведь тогда она убежала, как только Синид приказала ей. Кроме того, Колгрим, наверное, обесчестил так много ирландок, что даже не вспомнил бы и Синид, будь она сейчас здесь.

Тут Бренна увидела Колгрима и невольно напряглась. Он сидел по правую руку от Торкилла и, наклонившись к предводителю, о чем-то с ним говорил. Затем он выпил содержимое длинного рожка, который держал в руках. По его рыжей бороде потекли золотистые струйки эля. Отложив пустой рожок, Колгрим отер сальные губы тыльной стороной руки. На мгновение его взгляд встретился со взглядом Бренны, и она почувствовала, что не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Наконец он посмотрел в сторону, и Бренна медленно выдохнула.

Сольвейг сидела слева от отца. На ней были белоснежные киртл и туника. Золотистые волосы дочери вождя были заплетены в несколько кос и уложены причудливым узлом на голове. Она настолько светилась чистотой, что ее образ мог бы украсить фолиант Евангелия.

Кожа Сольвейг была бледна, как пергамент. Светлые брови сливались с лицом, делая ее еще более похожей на образ с иконы, если бы не ярко накрашенные губы. Бренна вдруг с острой болью поняла, что эта женщина не обделена красотой.

Но когда Бренна увидела Йоранда, остальные в зале – и злодей Колгрим, и эта стерва Сольвейг – куда-то растворились. Ее муж сидел неподвижно, как каменное изваяние, хмуро глядя перед собой. Даже сейчас его лицо напоминало образы с гравюр, наполненные чистотой линий и внутренним равновесием. Хотя Бренне было невыносимо больно смотреть на него, но она смотрела и смотрела, не в силах оторваться от него, как не может оторваться от ручья человек, которого выбросило на берег после кораблекрушения.

Когда Йоранд заметил Бренну, он встал и поприветствовал ее. Улыбка осветила его лицо. Сколько сил потребовалось Бренне, чтобы не кинуться к нему с распростертыми объятиями.

Следуя совету Рики, Бренна возвратилась мыслями в те дни, когда они были вместе. До чего же ярки были воспоминания! Столь же ярко и отчетливо сейчас она чувствовала угрозу, наполнявшую зал, где шел веселый пир. Бренна поспешила догнать Рику и уже не отходила от нее.

– Бьерн, это Бренна, – представила ее Рика темноволосому мужчине, сидевшему рядом с Йорандом. Бьерн вежливо улыбнулся гостье и спустя мгновение уже был всецело поглощен своей великолепной рыжеволосой женой.

Бренна заняла полагающееся ей место со стороны своего мужа. Йоранд пододвинулся и положил ей руку на бедро.

– Спасибо, что пришли, – тихо сказал он. – Я боялся, что вы не придете.

– Рика сказала мне, что вы хотите бросить Колгриму вызов, – сказала Бренна, пытаясь не отвлекаться на тепло его ладони. – Поскольку я хочу, чтобы вы отсудили старинную рукопись, мне необходимо поддержать вас. Торкиля, надеюсь, выслушает также и мое свидетельство?

– Свидетельство?

– Но вы так много говорили о том, что уважаете закон, – ответила Бренна. – Я надеюсь, что ваш высокий суд сделает правильный выбор.

– Что там она бы ни толковала о суде, скажи ей, что именно я, как первая жена, буду первой решать, что забирать у Колгрима, – сказала Сольвейг, наклоняясь к Йоранду и впиваясь взглядом в Бренну.

– Она про это ничего не знает, – сказал Йоранд, которого выводила из себя жадность Сольвейг. – Она даже не понимает, что это не суд, что сейчас начнется смертный поединок. Не беспокойся, ты свое получишь.

– Надеюсь, что так. Я кое-что заслужила за те страдания, через которые мне пришлось пройти из-за тебя. Сначала мне сказали, что тебя смыло за борт, и я должна была, как жена, носить траур. Затем, почти через полгода, ты появляешься с какой-то ирландкой, которую вздумал притащить сюда, в Дублин, – проговорила Сольвейг, злобно поглядывая на Йоранда. Затем добавила вполголоса: – Но раз уж ты решил наложить руку на богатства старого капитана, то знай, что Колгрим в подвале своего дома хранит награбленное серебро.

Йоранд изучал безупречно красивое лицо Сольвейг, словно видел его впервые. Сейчас, оглядываясь назад, он понимал, что когда-то ее красота больше заворожила его, чем возможности ее отца. Теперь же он видел, насколько пустыми были души и у Торкилла, и у его дочери. Каким же он был дураком, что согласился на брак с таким мелким существом. Йоранд подумал, что если бы не встретил Бренну, то мог бы довольствоваться браком с Сольвейг всю свою жизнь. При этой мысли его охватила дрожь.

Сольвейг, насколько он помнил, ничуть не изменилась, чего нельзя было сказать про него.

На его руку неожиданно легла маленькая рука. Бренна. Это имя стало для Йоранда талисманом, молитвой, которую шепчут в минуты безумия. Когда на прошлой неделе забавы с Сольвейг стали чересчур горячими, он вспоминал минуты близости с Бренной и несколько раз даже прошептал ее имя.

– Когда… это начнется? – спросила Бренна.

– Очень скоро, – ответил Йоранд, накрывая ее руку своей, чтобы подольше удержать ее. Йоранд знал, что она не чуралась грубой работы, однако кожа ее ладоней сохраняла свою нежность. Он глубоко вдохнул, ловя исходивший от нее свежий аромат чистоты. Ее взгляд был ясен, и из глубин ее глаз смотрела душа. Возможно, этой ночью он потеряет ее совсем. Эта мысль одолевала Йоранда, однако он упорно теснил ее в уголки своего сознания. Какой прок в том, чтобы думать о худшем?

Словно в ответ на вопрос Бренны встал Торкилл и жутким криком заставил всех замолчать.

Бренна слушала в напряженном замешательстве, пытаясь понять, что говорит Торкилл. Словно почувствовав ее состояние, Рика наклонилась к ней и начала шепотом переводить:

– Сейчас он перечисляет всех, кто является свидетелем обвинения.

Бренна кивала в ответ. Ей так важно было понимать, что говорится.

Через какое-то время поднялся и начал говорить Йоранд. Сейчас, когда он говорил по-норвежски, его голос звучал для Бренны совсем непривычно. Ведь она привыкла к тому, что он говорил с ней на богато интонированном гэльском языке. Однако и сейчас его звучный красивый голос переворачивал все внутри ее. Бренне было искренне жаль, что она больше не сможет погружаться в эти низкие и глубокие звуки его голоса. Сейчас ей так хотелось заснуть и забыть обо всем этом кошмаре, что творился вокруг.

– Йоранд говорит, что Колгрим напал на него в шторм и сбросил за борт, полагая, что утопит, – шептала Рика. – Конечно, это нельзя считать нарушением закона, но Колгрим ударил его сзади, напав без предупреждения.

Колгрим вскочил с диким рычанием. Бренна вздрогнула.

– Колгрим требует поединка, – объяснила Рика. – Йоранд хотел вызвать Колгрима на поединок уже сегодня днем, когда тот только прибыл. Однако Торкилл запретил этот бой, потому что надо было сначала оповестить Колгрима, что Йоранд не утонул. Драться с призраками было не по правилам обычного поединка. В результате Йоранда даже посадили под замок, чтобы тот не бросил Колгриму вызов раньше времени.

– А что, обмен оскорблениями – это одна из затей Торкилла, чтобы развлечь гостей? – спросила Бренна.

– Я в своей стране была известным скальдом,[9] – раздраженно ответила Рика. – Однако здесь я всю неделю была без своего любимого дела. Торкилла не интересуют саги и поэзия, в которой не воспеваются его деяния. Увы, о его деяниях я не могу сказать ничего стоящего.

Колгрим кинулся на Йоранда, однако Торкилл., отличавшийся огромным ростом, успел встать между ними и растолкать дерущихся. Он заговорил громоподобным голосом. Когда вождь закончил свою речь, все встали и пошли к распахнутой двери.

Йоранд бросил на Бренну прощальный взгляд и решительно пошел наружу.

– Что теперь? – спросила девушка.

– Начинается смертный поединок, – сказала Рика, мрачно сжимая губы.

– Но я думала, что это всего лишь суд.

Рика печально покачала головой:

– Наверное, он просто не сказал вам. Это не суд, а смертный поединок. Победитель забирает все.

Неожиданно Бренна почувствовала сильное головокружение.

Мимо нее пронеслась Сольвейг. Она остановилась и, окидывая взглядом, сказала Бренне что-то язвительное. Из этой фразы Бренна поняла, что та осуждает ее за то, что она желает Йоранду плохого. Речь этой красивой женщины звучала как фырканье.

– Я боюсь спросить, что она сказала мне, – произнесла Бренна, когда догнала Рику уже в толпе у двери.

– Молись своему богу, ирландка, – начала говорить Рика. Ее потрясающая память, позволяющая запомнать с абсолютной точностью каждое сказанное не могла не поражать. – Пусть наш муж одержит победу, иначе завтра утром мы будем принадлежать Колгриму.

– Нет, – возразила Бренна. – Не может быть, чтобы нормандцы были настолько варварским народом. Мужчина не может забрать жену у другого мужчины.

Рика положила руку на ее плечо:

– Может, но для этого он должен вначале убить того мужчину.