Глава 33

– Пора собираться, я думаю, что надо прибыть пораньше, – сказал Йоранд, закрепляя седло и устраиваясь в нем. Бренна была уже в седле.

– Уверена, что ты и не вспомнил бы, что порвал мою тунику, – ответила девушка с острой усмешкой. Воспоминание о порванной тунике вновь породило в ней воспоминания о вчерашнем вечере. Бренна встала еще до рассвета и зашила свою тунику и киртл. Хотя она хорошо умела обращаться с иголкой и ниткой, починка заняла много времени и отсрочила бы их отъезд, займись она ею сейчас.

– Я бы искренне сказал, что сожалею о твоей одежде, если бы это действительно было так. Но ты же сама догадываешься, что это не так, – ответил Йоранд и, нагнувшись, поцеловал Бренну теплыми и упругими губами. Когда нормандец оторвался, она нарочито обиженно сложила губы.

– Хорошо, если говорить начистоту, то и я не сожалею нисколько, – признала она. Кровь радостно бежала по ее жилам. Йоранд, ее нормандец, снова с ней, только с ней. А в предвкушении того, что увидит ребенка Синид, она чувствовала особый душевный подъем.

Если бы счастье окрыляло, то у Бренны выросли бы крылья, чтобы пролететь остальную часть пути.

Бренна и Йоранд поднялись на холм – последний на их пути холм – и теперь смотрели вниз на словно покрытые зеленым бархатом склоны, окружающие реку Шаннон. Ирландские кланы, жившие близ монастыря Клонмакнойз, уже неделю как занимались восстановлением своих домов после набега. Им было не до путников. В центре оскверненного аббатства высился деревянный скелет новой часовни. По воздуху разносились стук молотков и ровный, визг пилы. Монастырь Клонмакнойз теперь не пах гарью, как прежде. Путников встретил свежий запах соломы и смоляной запах древесины.

Бренна и Йоранд поспешили окольным путем вокруг аббатства к хижине Муртога. Старик сидел на пне около открытой двери. Он держал в руке трубку, наслаждаясь последними лучами солнца.

– Муртог, мы вернулись! – окликнула его Бренна, привязывая пегую лошадку и снимая с нее седло.

– Действительно вы, – шутливо ответил церковный сторож, поглядывая на нее зоркими глазами из-под лохматых бровей. От него не укрылось, что нормандец был все еще с ней. – Я смотрю, твой нормандец все еще с тобой. Если ему удалось свозить тебя в Дублин и обратно, то догадываюсь, чего ему это стоило.

Бренна заметила усмешку на губах Йоранда. Она решила оставить этот двусмысленный комплимент Муртога без ответа.

– А где аббат? – только спросила она.

Муртог дернул головой в сторону открытой двери хижины.

Бренна заметила, что в полумраке хижины у стола хозяйничал отец Амброзии. Другой комнаты в хижине не было. Очевидно, святой отец просто выселил церковного сторожа на то время, пока не будет построено для него новое жилище.

Когда Бренна переступила порог хижины, святой отец поднял взгляд. Он сильно похудел, сбросив, наверное, один или два стоуна. Его прежде пухлые щеки опали, делая его похожим на стареющую охотничью собаку. Однако глаза святого отца по-прежнему были ясными. У него не было того затравленного взгляда, который поразил Бренну во время их последней встречи. Когда вслед за Бренной вошел нормандец, отец Амброзии уже не начал креститься. Хотя девушке показалось, что он сделал какое-то быстрое магическое движение левой рукой – наверное, от сил зла.

– Да, дитя мое, – вопросительно произнес отец Амброзии, откладывая в сторону перо. В его взгляде светилась надежда. – Ты действительно принесла священный Кодекс?

– Да, святой отец, – сказала Бренна, кладя перед ним завернутую в ткань пачку так осторожно, словно там было тонкое немецкое стекло. – Мы принесли его большую часть.

– Как это понимать? – озадаченно спросил отец Амброзии, разворачивая слои ткани и трепля листы пергамента так нещадно, что Бренне захотелось отнять у него старинную рукопись. – Ах, злодеи! Они взяли обложку. В ней были драгоценные камни.

– Да, – ответила Бренна. – Но у нас осталось самое главное. Слово Божье – это истинная ценность старинной рукописи. Мы должны благодарить Бога за его милосердие.

– Бог нам не заплатит за восстановление монастыря, – пробормотал аббат.

Но Бренна знала, что старинная рукопись привлекала к себе паломников со всего острова, а это означало немалые пожертвования. Отец Амброзии снова сел за стол и принялся с каменным выражением лица писать что-то. Бренна давно знала настоятеля и понимала, что сейчас его гложет жадность. Словно вспомнив, что он не один, святой отец встал и перекрестил Бренну.

– Благодарю тебя, Бренна, и… нормандца. Ступайте с Богом.

Затем взял старинную рукопись и положил ее на одну из полок, где прежде церковный сторож держал рассаду. Когда он обернулся, то очень удивился, увидев Бренну и Йоранда, и благословил их еще раз.

– Теперь ступайте, – выразительно рубанул он воздух двумя сложенными пальцами.

– Вы забыли свое обещание, – напомнила ему Бренна. – Мы вам вернули старинную рукопись. Теперь скажите мне, где ребенок Синид.

Бренна была ошеломлена забывчивостью священника.

Аббат нарочито громко прочистил нос.

– Мы договаривались, что вы мне привезете Кодекс монастыря острова Скеллиг-Майкл, – ответил он. – А вы принесли мне его не весь.

Йоранд в два шага подскочил к святому отцу, поднял его и ударил о стену. Со стропил посыпались пыль, ошметки грязи и старая солома.

– Говори ей, и быстро! Или ты сейчас будешь… не весь.

Отец Амброзии побелел и хрипел, выкатив глаза. Бренна положила ладонь на руку Йоранда. Заслышав возню, в дом скользнул Муртог. Конечно, аббат изменил своему слову, но Бренна при всей своей нелюбви к нему не хотела, чтобы Йоранд покалечил святого отца. Она знала, что за него вступится Муртог. Однако Муртог стоял в стороне и, посасывая трубку, лишь смотрел с выражением предвкушения на своем высохшем лице.

– В этом нет необходимости, – сказала Бренна спокойным голосом. – Я думаю, аббат мудр и потому исполнит свое обещание.

Йоранд плавно опустил отца Амброзия на грязный пол и отстранился, давая ему возможность продышаться. Но взгляд нормандца красноречиво говорил, что если святой отец откажется от своих обещаний, то погрома не миновать.

– Я не отказываюсь, – наконец проговорил отец Амброзии. Он грязным платком вытер лоб, блестевший от пота. – Я лишь хотел уберечь тебя от еще большей печали, дитя мое.

– Где ребенок сестры? – настаивала Бренна.

– Малыш мертв, – сухо сказал аббат.

– Вы лжете! Я не верю этому, – заявила Бренна, складывая на груди руки, хотя сейчас ей так хотелось самой ударить его. Она чувствовала, как в ней поднимается гнев. Будь на месте аббата кто-нибудь еще, она не могла бы поручиться, что не выцарапала бы ему глаза. – Ребенок не мог умереть.

Отец Амброзии лишь смотрел на нее со странной смесью жалости и страдания.

– Как бы вы могли послать нас на поиск старинной рукописи, если бы ребенок не был все еще жив? – настойчиво спросила Бренна.

Аббат мельком взглянул на Йоранда:

– С тобой был нормандец. Я лишь хотел воспользоваться слабой возможностью возвратить в аббатство одно из потерянных сокровищ. Я сожалею, что мне пришлось обмануть тебя, но все это только ради монастыря.

«Нет!» Бренна открывала и закрывала рот, не в силах произнести ни звука, словно ее ударили в живот. Не доверяя своим трясущимся ногам, она опустилась на трехногий табурет у стола аббата.

– У него не было ни малейшего шанса выжить, а учитывая, кто был его отец, я не мог дать свое благословение. В это сложное время нельзя забывать…

Аббат продолжал и продолжал монотонно бормотать о милосердии Божьем и мистерии его замыслов, но Бренна ничего не слышала. В ее ушах эхом отзывался первый крик родившегося ребенка. Что-то в этом крике было от наполовину забытых воспоминаний, что-то от ее бесконечных ночных грез.

Неожиданно что-то тяжелое легло на ее плечо, и она сразу поняла, что это была рука Йоранда. Он хотел утешить ее, но Бренна понимала, что, подобно Рахили из Рамаха, не успокоится теперь никогда.

– Это был мальчик или девочка? – спросила она, прерывая речь святого отца, начинавшую превращаться в проповедь.

– Не надо тревожить себя… – начал аббат.

– Синид принесла парня, – ответил за него Муртог. – Красивого крошечного малыша с пучком рыжих волос на маленькой голове.

– Хватит! – оборвал церковного сторожа отец Амброзии и хмуро посмотрел на него.

– Но как он умер? – спросила Бренна.

Глаза аббата предупреждающе сверкнули в сторону Муртога. Затем аббат снова возвратился к Бренне:

– Пусть прошлое уйдет безвозвратно, дитя мое. Поверь мне, не будет ничего хорошего от того…

– Где он?! – потребовала ответа Бренна. – По крайней мере это вы должны мне сказать. Где он похоронен?

Пухлые губы аббата сжались в неприступную твердую линию.

– Весь нищий люд у нас хоронится в одном месте, – ответил он. И, обернувшись, словно не мог больше переносить вида Бренны, продолжил: – Вся скорбь у нас на Гончарном поле.


Гончарное поле, кладбище монастыря Клонмакнойз, было тихим местом. Ряды надгробий чередовались с проходами, словно рыбацкой сетью брошенными на поле. Некоторые надгробья были настолько иссечены дождями и ветрами, что наполовину покрытые мхом надписи превратились в нечитаемый выщербленный узор.

Но было и много свежих захоронений. Глинистая почва, темная и голая, островками разрывала бесконечное зеленое море травы и мха. Похоронами тех, кто не был предан огню, занимался старый Муртог. «Брат Бартоломео, сестра Мэри Патрик», – рассеянно читала Бренна надписи на камнях, проходя вдоль рядов. Многие из этих людей были захоронены совсем недавно и были при жизни Бренны в монастыре ее друзьями. Но она не могла думать об этом теперь.

«Одна на всех печаль», – вспомнила Бренна слова из какой-то рукописи и невольно произнесла эти слова вслух. Если бы она только могла представить себе весь масштаб горя и бед, этого хватило бы ей до конца жизни.

Бренна остановилась перед могилой Синид. Еще тогда, год назад, она лично проследила за тем, чтобы на ее могиле был установлен не простой крест, а красивый, украшенный завитками. Теперь могильный холмик густо порос травой.

– О Синид, – рыдая, произнесла Бренна. – Я так сожалею.

Чувство вины не покидало Бренну, и она совершенно не представляла, что она может сделать для сестры. Цветов у нее с собой не было. Не было ничего, что она могла бы оставить на могиле. Бренна сняла принадлежавший ее матери серебряный крестик и сжала его в ладони. Затем с любовью положила его на надгробный камень.

– Среди нас ты первой была невестой, – тихо сказала она. – Это тебе от матери.

Повернувшись, Бренна продолжила дальше свой печальный путь. Когда показался дальний угол Гончарного поля, она замедлила шаг.

Огромной заплатой на зеленом кладбищенском ковре смотрелась, большая могила, куда, зашив в простой саван, клали тела бедняков и неопознанных. Из этой ямы шел резкий запах, к которому примешивался другой – сладковатый и зловонный. Миазмы гниения не скроет до конца никакой запах. Около ямы Бренна опустилась на колени.

Здесь он закончил свой жизненный путь – малыш, так и не получивший имени. Как она могла позволить ребенку Синид разделить такую судьбу? Конечно, по отцу у этого малыша было плохое наследство, но в его жилах текла кровь и дочери королевского рода. Если бы тогда она бросила вызов аббату и боролась за ребенка…

– Прости меня, Господи, – прошептала она, обращаясь к тому маленькому призраку, который не оставлял ее весь прошедший год. Бренна вспоминала любимую сестру и приносила ей свою молитву. В отчаянии она обхватила себя руками, в ее ушах барабаном бил пульс, и она в такт ему начала раскачиваться. Слезы текли из ее глаз, а с губ срывались рыдания. Выходила печаль.

Неожиданно для себя Бренна оказалась в сильных объятиях Йоранда. Нормандец тоже встал на колени и теперь, обхватив руками, держал ее. Его горячее дыхание успокаивающе согревало шею Бренны. Она чувствовала его запах – запах нагретой на солнце шерсти и соленого морского бриза. Мир вокруг Бренны становился все ярче, и она почувствовала, что постепенно оживает сама.

Внезапно Бренна разразилась новым взрывом отчаяния.

– Бренна, любовь моя, – сказал Йоранд, поглаживая ее волосы и прижимая к своей широкой груди. – Сейчас ты уже ничего не можешь сделать для ребенка сестры. Это принесет тебе только боль.

– Да, эта боль сидит в моем сердце! – вновь зарыдала девушка и принялась бить себя кулаками по бедрам. Йоранд поймал ее руки и прижал их.

– Ну почему я тогда не боролась за этого ребенка! – воскликнула она.

– Неужели ты думаешь, что можешь побороть саму смерть? – спросил Йоранд.

Бренна от удивления обернулась и встретилась с пристальным взглядом синих глаз нормандца. Он высказал то, о чем она подумала только что.

– В Норвегии верят, что смерть человека предопределена свыше, – произнес Йоранд, – еще до рождения. Предопределена Норнами, тремя сестрами, которые держат в своих руках нити судьбы человека. Тот, кто избежит смерти в море, найдет ее в лесу. Неужели христиане думают, что могут обмануть смерть?

– Нет, – уже спокойно ответила Бренна. – Мы не думаем, что ее можно обмануть. – Она вытерла слезы со щек. – Но мы живем надеждой. И я должна была жить надеждой, что мне позволят подержать на руках малыша, помочь ему. Именно я должна была вручить его Синид, если бы она выжила.

На лице Йоранда промелькнуло страдание. В эту минуту Бренна поняла, что Йоранд действительно с ней и душой, и сердцем. Она видела, что нормандец чувствует и разделяет ее печаль.

– Давай уйдем отсюда, Бренна, – сказал Йоранд, прикрывая сжатые в молитве ладони девушки своими ладонями. – Мир больше, чем ты можешь себе представить. Вместе мы сможем забыть печаль этого острова и начать все сначала на новом месте. Если хочешь, мы уплывем на новые земли или просто возвратимся в Согнефьорд, где я родился. Я подарю тебе много детей – полный дом, обещаю. Только скажи, что поплывешь со мной хоть на край света.

Бренна погладила щеку нормандца. Что было сейчас в его глазах? Страх? Не может быть, чтобы в этих глазах был страх. В этот момент внезапная догадка острием пронзила ей сердце.

– Ты боишься, что я, подобно своей матери, уйду в пучину глубокой печали из-за потери ребенка? – спросила она.

Мгновение посмотрев куда-то вниз, нормандец быстро кивнул.

– Ты должен понимать, что часть меня всегда будет здесь. Иначе и быть не может. Я слишком многим обязана Синид, – сказала Бренна. Она выразительно прижала руку к груди, чувствуя, как быстро под ладонью бьется ее сердце. Она вдруг подумала, что, несмотря на все эти испытания, она все еще жива и может дышать и слушать стук своего сердца. – Моя душа не столь тонка, как у моей матери, чтобы потеря ребенка могла уничтожить меня. У меня больше упорства от у-Ниалла, чем чувствительности от рода Коннахтов, откуда происходит моя мать.

Словно опровергая только что сказанное, по ее щекам побежали слезы, сделав уголки ее рта солеными.

– Малыш, который здесь покоится, это тоже часть меня. Пока я жива, все остальное твое, – продолжила Бренна.

– Тогда ты поедешь со мной, – обрадовался Йоранд, чувствуя на душе ласковое тепло.

– Нет, мой любимый, я не поплыву с тобой к чужим берегам, – ответила Бренна. – Я родилась на острове Эрин и должна вернуться туда. Но для того чтобы остановить Торкилла, я поплыву с тобой. Мы не можем позволить его людям править нашим островом.

Удивление на решительном лице нормандца подсказало ей, что тот начисто забыл о Торкилле, как о страшном сне. Теперь она напомнила ему о нем и увидела то уже знакомое ей выражение его глаз.

– Нет, Бренна, – сказал Йоранд. – Это путешествие не для тебя. Слишком опасно.

Хотя нормандец не сказал слов «особенно сейчас», девушка поняла это по его тону.

– Тогда я буду ждать тебя в Дублине, – предложила Бренна.

– Но в моем доме живет Сольвейг, – сказал Йоранд, поднимая от удивления брови.

– Я буду жить у отца Армога в маленькой церквушке. Ты меня найдешь там. Сомневаюсь, чтобы Сольвейг посещала эту церковь. Там я буду в безопасности.

– Не получится. Армога в Дублине больше нет, – сказал Йоранд, предупреждающе поднимая ладонь, словно отражая ее возможные вопросы. – Не спрашивай меня, откуда я знаю, просто доверься. Он надолго оставил эти места.

– Тогда мне следует поспешить в Донегол, чтобы поспеть туда до зимы. Надеюсь, Муртог составит мне компанию, – сказала Бренна, кладя руку на живот. – Ты ведь вернешься ко мне в Донегол?

– Да, моя принцесса, – пообещал Йоранд, заверяя клятву поцелуем. – Если только я буду еще дышать, то прибуду в Донегол прежде, чем пробежит наш год и один день. Ты сказала, что будешь моей, пока жива. Поклянись мне в этом.

Загрузка...