Невидимый

ХІІ Невидимый выходитъ изъ терпѣнія

Въ этомъ пунктѣ разсказъ долженъ быть прерванъ снова по одной весьма печальной причинѣ, которая скоро обнаружится. Пока все выше описанное происходило въ гостиной, и пока мистеръ Гокстеръ наблюдалъ за мистеромъ Марвелемъ, курившимъ у воротъ, всего за какіе-нибудь двѣнадцать ярдовъ мистеръ Голль и Тедди Генфрей въ смутномъ недоумѣніи обсуждали айпингскую злобу дня.

Вдругъ по двери гостиной что-то громко стукнуло, раздался пронзительный крикъ, и все смолкло.

— Гей! — крикнулъ Тедди Генфрей.

— Ге-ей! — донеслось изъ пивной.

Мистеръ Галль усваивалъ вещи медленно, но вѣрно.

— Что-то неладно, — сказалъ онъ и, выйдя изъ-за прилавка, направился къ двери гостиной.

Онъ и Тедди вмѣстѣ подошли къ двери съ напряженнымъ вниманіемъ на лицахъ. Глаза ихъ соображали.

— Не ладно что-нибудь, — повторилъ Галль, и Генфрей кивнуть въ знакъ согласія.

На и ихъ пахнуло непріятнымъ аптечнымъ запахомъ. Глухо доносился говоръ, очень быстрый и тихій.

— У васъ тамъ все благополучно? — спросилъ Галль, постучавшись.

Тихій говоръ внезапно смолкъ; послѣдовало минутное молчаніе, потомъ опять говоръ, свистящимъ шепотомъ, потомъ пронзительный крикъ; «Нѣтъ нѣтъ, ни за что!» И вдругъ поднялась какая-то возня, упалъ стулъ, произошла какъ бы краткая борьба, — и опять молчаніе.

— Кой чортъ! — воскликнулъ вполголоса Галль.

— Все ли у васъ благополучно? — громко повторилъ онъ.

Ему отмѣчалъ голосъ викарія, странно прерывистой интонаціей.

— Со-вер-ше-енно… Пожалуйста, не прерывайте.

— Странно! — сказалъ мистеръ Генфрей.

— Странно! — сказалъ мистеръ Галль.

— Говорятъ: «Не прерывайте!», — сказалъ Генфрей.

— Слышалъ, — сказалъ Галль.

— И кто-то фыркнулъ, — прибавилъ Генфрей.

Они продолжали прислушиваться. Разговоръ продолжался вполголоса и очень быстро.

— Не могу! — вдругъ сказалъ мистеръ Бонтингъ, возвышая голосъ. Говорю вамъ, сэръ, не могу и не стану.

— Что это было? — спросилъ Генфрей

— Говоритъ: «Не стану», — сказать Галль. Намъ, что ли, это онъ?

— Гнусно! — проговорилъ изнутри мистеръ Бонтингъ.

— «Гнусно», — повторялъ мистеръ Генфрей, — я слышалъ своими ушами.

— Кто жъ это теперь говорить?

— Должно, мистеръ Коссъ. Вы разбираете что-нибудь?

Молчаніе. Звуки изнутри неопредѣленные и непонятные.

— Словно бросаютъ по комнатѣ скатерть, — сказалъ Галль.

За прилавкомъ появилась мистрессъ Галль. Галль началъ дѣлать ей знаки молчанія и приглашенія. Это возбудило супружескую оппозицію мистрессъ Галль.

— Чего это ты тамъ подслушиваешь, Галль? — спросила она. Неужто тебѣ больше нечего дѣлать? Это нынче-то в самое горячее время?

Галль попытался все объяснить гримасами и мимикой, но мистрессъ Галль стояла на своемъ. Она возвысила голосъ. Тутъ и Гемфрей и Галль, оба довольно смущенные, сильно жестикулируя, прокрались на цыпочкахъ назадъ къ прилавку, чтобы объяснить ей, въ чемъ дѣло.

Сначала она отказалась видѣть что-либо особенное въ томъ, что они ей передали, потомъ потребовала, чтобы Галль молчалъ, а всю исторію разсказалъ ей Гемфрей. Произшествіе она склонна была считать сущимъ вздоромъ: можетъ быть, просто передвигали мебель.

— Я слышалъ: «Гнусно», право, слышалъ, — сказалъ Галль.

— И я слышалъ, мистрессъ Галль, — сказалъ Гемфрей.

— Чего доброго… — начала мистрессъ Гилль.

— Тсс! — прервалъ Тедди Генфрей. Никакъ это окно?

— Какое окно?

— Окно въ гостиную.

Всѣ трое стояли напряженно прислушивались. Глаза мистрессъ Галль, устремленные прямо впередъ, видѣли и не видѣли длинный свѣтлый четыреугольникъ трактирной двери, ослѣпительную бѣлую дорогу и фасадъ Гокстеровой лавочки, пёкшейся на іюньскомъ солнцѣ. Вдругъ дверь Гокстера отворилась, и показался самъ Гокстеръ, съ выпученными отъ волненія глазами и сильно жестикулировавшій.

— Караулъ! — заревѣлъ Гокстеръ. Держи его!..

Онъ перебѣжалъ наискось четыреугольникъ двери къ воротамъ Галлей и исчезъ.

Въ ту же минуту въ гостиной поднялась суматоха, и послышался запиравшихся оконъ.

Галль, Гемфрей и все человѣческое содержимое пивной, въ безпорядкѣ высыпало на улицу.

Они увидѣли, какъ кто-то махнулъ за уголъ по дорогѣ къ дюнамъ, и какъ мистеръ Гокстеръ исполнилъ въ воздухѣ сложный прыжокъ, окончившійся паденіемъ на плечо и голову. По улицѣ бѣжалъ къ нимъ и толпился изумленный народъ.

Мистеръ Гокстеръ лежалъ безъ памяти. Гемфрей остановился было, чтобы это констатировать, но Галль и два рабочихъ въ распивочной тотчасъ бросилась къ углу, издавая безсвязныя восклицанія, и видѣли, какъ мистеръ Марвель исчезъ за церковной оградой. Они, повидимому, пришли къ невозможному заключенію, что это и былъ самъ Невидимый, вдругъ обратившійся въ видимаго, и немедленно пустились ему вдогонку.

Но не пробѣжалъ Галль и двѣнадцати ярдовъ, какъ съ громкимъ крикомъ стремглавъ отлетѣлъ въ сторону, схватился за одного изъ рабочихъ и повалилъ его вмѣстѣ съ собою.

Что-то сшибло его съ ногъ точно такъ, какъ это дѣлается при игрѣ въ мячъ. Второй рабочій обернулся, описавъ въ воздухѣ кругъ, посмотрѣлъ съ удивленіемъ и, думая что Галль, оступившись, упалъ самъ собою, побѣжалъ было дальше, но лишь для того, чтобы получить такую же подножку, какую получилъ Галль.

Тутъ первый рабочій съ трудомъ всталъ было на ноги, но его огорошили сбоку ударомъ, который могъ бы свалить и быка.

Когда онъ упалъ, потокъ людей, стремившійся изъ деревни, показался изъ-за угла. Впереди всѣхъ бѣжалъ владѣлецъ тира, дюжій парень въ синей курткѣ. Къ удивленію своему, онъ не увидѣлъ на проселкѣ ровно никого, кромѣ троихъ людей, пренелѣпо барахтавшихся на землѣ. Но тутъ съ его шагнувшей впередъ ногой случилось что-то, отчего онъ потерялъ равновѣсіе и кубаремъ отлетѣлъ въ сторону, какъ разъ во время, чтобы сшибить съ ногъ своего брата и компаньона, непосредственно слѣдовавшаго за нимъ. Послѣ чего на нихъ стало спотыкаться и падать, стало давить ихъ и осыпать ругательствами цѣлое множество черезчуръ торопливаго люда.

Между тѣмъ, когда Галль, Генфрей, и рабочіе выбѣжали изъ дому, мистрессъ Галль, дисциплинированная многолѣтнимъ опытомъ, осталась за прилавкомъ у кассы. И вдругъ дверь въ гостиную отворилась. На порогѣ появился мистеръ Коссъ и, даже не взглянувъ на хозяйку, опрометью бросился съ крыльца на уголъ.

— Держи его! — кричать онъ. Не давай ему кинуть узелъ! Пока узелъ при немъ, его видно!

Существованіе мистера Марвеля было ему неизвѣстно, такъ какъ Невидимый передалъ книги и узелъ на дворѣ. Лицо у мистера Косса было гнѣвное и рѣшительное, но туалетъ его оставлялъ желать весьма многаго: онъ заключался въ чемъ-то въ родѣ крошечной бѣлой юбочки, которая могла бы кое-какъ сойти развѣ только въ Греціи.

— Держи его! — ревѣлъ онъ. У него мои панталоны и платье священника, все до послѣдней нитки!

— Сейчасъ посмотрю, что съ нимъ, крикнулъ онъ Генфрею, минуя распластаннаго на землѣ Гокстера и огибая уголь, чтобы присоединиться къ погонѣ, но быль тотчасъ сшибленъ съ ногъ въ неприличнѣйшее положеніе. Кто-то, во весь опоръ мчавшійся мимо, со всего размаха наступилъ ему на палецъ. Онъ взвизгнулъ, попробовалъ встать, его опять повалили, онъ опять упалъ на четвереньки и сообразилъ, что участвуетъ уже не въ погонѣ, а въ отступленіе. Всѣ бѣжали назадъ въ деревню. Мистеръ Кассъ поднялся, получилъ здоровенную затрещину въ ухо. Пошатываясь, пустился онъ въ обратный путь къ трактиру, перескочивъ попутно черезъ забытаго и уже сидящаго теперь на землѣ Гокстера.

Уже поднявшись на первыя ступени крыльца, онъ услышалъ позади себя внезапный крикъ ярости, рѣзко выдѣлявшійся на общемъ фонѣ криковъ, и звонкую пощечину. Въ крикѣ онъ призналъ голосъ Невидимаго, и интонація его была интонаціей человѣка, внезапно разъяренного сильнымъ ударомъ.

Въ то же мгновеніе мистеръ Коссъ очутился въ гостиной.

— Назадъ идетъ, Бонтингъ! — крикнулъ онъ врываясь. Спасайся!

Мастеръ Бонтингъ стоялъ у окна и былъ занять попыткой одѣться въ маленькій коврикъ и «Западно-Сюррейскую газету».

— Кто идетъ? — спросилъ онъ и такъ сильно вздрогнулъ, что чуть было не разстроилъ своего костюма.

— Невидимый! — воскликнулъ Коссъ, и бросился къ окну. Лучше убираться по-добру, по-здорову! Буянитъ! Бѣшеный какой-то! Ужасъ!

Еще минута, и отъ былъ уже на дворѣ.

— Великій Боже! — вымолвилъ мистеръ Бонтингъ, колеблясь между двумя страшными альтернативами. Въ коридорѣ гостиницы послышалась ужасная возня, и рѣшеніе его было принято. Онъ вылѣзъ изъ окна, торопливо прилаживая свой костюмъ и пустился бѣжать по деревнѣ съ всею быстротою, на какую была способна его толстыя, коротенькія ножки.

Начиная съ яростнаго крика Невидимаго и достопамятнаго бѣгства мистера Бонтинга по деревнѣ, послѣдовательный отчетъ объ айпингскихъ событіяхъ становятся невозможнымъ. Можетъ быть, первоначальнымъ намѣреніемъ Невидимаго было просто скрыть отступленіе мистера Марвеля съ книгами и платьемъ. Но терпѣніе, которымъ онъ и вообще не отличался, совершенно измѣнило ему при какомъ-то случайно полученнымъ имъ щелчкѣ,- онъ окончательно вышелъ изъ себя и принялся всѣхъ тузить и разшвыривать направо и налѣво просто ради удовольствія причинить боль.

Представьте себѣ улицу съ бѣгущею по ней толпой, хлопанье дверей, драки изъ-за мѣстъ, гдѣ можно спрятаться. Представьте вліяніе суматохи на нетвердое равновѣсіе Флетчеровой доски и двухъ стульевъ и бѣдственные его результаты. Представьте испуганную парочку, застигнутую бѣдою на качеляхъ. Затѣмъ весь этотъ бурный вихрь миновалъ. Айпингская улица со своими флагами и праздничнымъ убранствомъ, покинута всѣми, кромѣ продолжающаго бѣсноваться на ней Невидимаго, и въ безпорядкѣ завалена кокосовыми орѣхами, опрокинутыми парусинными щитами и разсыпавшимся товаромъ съ лотка торговца лакомствами. Отовсюду раздается стукъ затворяющихся ставней и задвигающихся болтовъ, и единственный видимый признавъ человѣка — какой-нибудь глазъ подъ приподнятой бровью, мелькающій иногда въ уголкѣ оконной рамы. Невидимый позабавился немного, перебивъ всѣ окна въ «Повозкѣ и лошадяхъ», потокъ просунулъ уличный фонарь въ окно гостиной мистрессъ Грограмъ. Онъ же, вѣроятно, обрѣзалъ телеграфную проволоку, какъ разъ за котэджемъ Гиггинсовъ, на Адердинской дорогѣ. Затѣмъ, какъ допускали то его особыя свойства, совершенно исчезъ изъ сферы человѣческихъ наблюденій, и въ деревушкѣ его не видали, не слыхали и не ощущали больше никогда. Онъ пропалъ окончательно.

Но добрыхъ два часа прошло прежде, чѣмъ какое-либо человѣческое существо отважилось сунуть носъ въ пустыню Айпингъ-Стрита.