Невидимый

VII Незнакомецъ разоблаченъ

Незнакомецъ ушелъ въ маленькую пріемную гостиницы около половины шестого утра и пробылъ до полудня, опустивъ шторы и запершись. Послѣ пріема, оказаннаго мистеру Галлю, никто не рѣшался пойти.

Все это время незнакомецъ, повидимому, ничего не ѣлъ. Три раза онъ звонилъ, въ третій разъ громко и отчаянно, но никто не явился на его звонокъ.

— Очень нужно! — говорила мистрессъ Галль. Ругатель этакій! Вотъ тебѣ и «Убирайся къ чорту»!

Вскорѣ пронеслась смутная молва о кражѣ въ домѣ священника, и оба происшествія были сопоставлены, Галль въ сопровожденіи Уоджорса пошелъ къ судьѣ, мистеру Шатлькоку, за совѣтомъ. Наверхъ никто не отваживался. Что дѣлалъ въ это время незнакомецъ — неизвѣстно. Иногда онъ начиналъ нетерпѣливо бѣгать изъ угла въ уголъ, раза два разражался громкими ругательствами, рвалъ какую-то бумагу, колотилъ бутылки.

Несмотря на всеобщій испугъ, маленькая кучка любопытныхъ постепенно росла. Явилась мистрессъ Ройстеръ, нѣсколько веселыхъ парней, щеголявшихъ черными куртками домашняго приготовленія и бѣлыми галстуками, — въ честь Духова дня, — присоединились къ толпѣ, задавая сбивчивые и нелѣпые вопросы. Молодой Арчи Гарнеръ отличился: онъ зашелъ со двора и попытался заглянуть подъ опущенныя шторы. Видѣть онъ ничего не могъ, во притворился, что видѣлъ. Вскорѣ присоединилась къ нему и прочая айпингская молодежь.

День былъ великолѣпный; вдоль деревенской улицы уже стояло рядкомъ около двѣнадцати балагановъ и навѣсъ для стрѣльбы, а на лужайкѣ, у кузницы расположились три желтыхъ съ коричневымъ фургона, и живописные незнакомцы обоего пола устраивали приспособленія для игры къ кокосовые орѣхи. Нм джентльменахъ были синія джерсе, на дамахъ — бѣлыя фартуки и совсѣмъ модныя шляпки съ огромными перьями. Удьеръ изъ «Краснаго Оленя» и мистеръ Джаггерстъ, сапожникъ, торговавшій, кромѣ того, дешевенькими велосипедами, развѣшивали поперекъ улицы рядъ національныхъ флаговъ и королевскихъ знаменъ, послужившихъ первоначально для прославленія Викторіи.

А между тѣмъ въ искусственномъ полумракѣ гостиной, куда проникалъ только одинъ тоненькій лучъ солнечнаго свѣта, незнакомецъ, голодный, по всей вѣроятности, и испуганный прятался въ свое черезчуръ теплое платье, напряженно читалъ что-то сквозь темные очки, позвякивалъ грязными пузырьками и разражался неистовыми ругательствами на мальчишекъ, которыхъ было хотя и не видно, но слышно подъ окнами. Въ углу у камина лежали осколки съ полъ-дюжины разбитыхъ бутылокъ, а въ воздухѣ стоялъ острый запахъ хлора. Все это сдѣлалось извѣстнымъ изъ того, что въ то время слышали въ комнатѣ и увидѣли, когда вошли.

Около полудня незнакомецъ вдругъ отворилъ дверь пріемной и всталъ на порогѣ, мрачно озирая троихъ или четверыхъ собравшихся въ залѣ людей.

— Мистрессъ Галль! — проговорилъ онъ.

Кто-то вышелъ не безъ опаски и робко позвалъ мистрессъ Галль. Черезъ нѣкоторое время она появилась какъ бы запыхавшаяся немного, но вслѣдствіе этого еще болѣе свирѣпая. Галля же еще не было дома. Мистрессъ Галль обдумала предстоящую сцену и явилась теперь съ маленькимъ подносикомъ, на которомъ лежалъ неоплаченный счетъ.

— Вы спрашиваете счетъ, сэръ? — сказала она.

— Почему мнѣ не подали завтрака? Почему вы не приготовили мнѣ завтрака и не отвѣчаете на звонки? Что же, по-вашему, воздухомъ, что ли, я питаюсь?

— А почему, желала бы я знать, — сказала мистрессъ Галль, — вы не платите мнѣ по счету?

— Говорилъ же я вамъ три дня тому назадъ, что скоро получу съ почты деньги?

— А я вамъ говорила три дня тому назадъ, что никакой вашей почты дожидаться не хочу. Велика бѣда, что вамъ пришлось подождать немного съ завтракомъ, коли вотъ уже пять дней какъ я жду со счетомъ?

Незнакомецъ выругался кратко, но сильно.

— Ну, ну! — послышалось изъ-за прилавка.

— Прошу покорно не ругаться, сэръ, — сказала мистресс Галль.

Незнакомецъ, стоя въ дверяхъ, болѣе чѣмъ когда-либо походилъ на сердитый водолазный шлемъ, но всѣ присутствовавшіе почувствовали, что мистрессъ Галль одолѣваетъ, что подтвердилось и послѣдующими его словами.

— Послушайте, голубушка….- началъ онъ.

— Никакая я вамъ не голубушка, — оборвала мистрессъ Галль.

— Я говорилъ вамъ, что переводъ еще не пришелъ.

— Ужъ и переводъ? — уязвила мистрессъ Галль.

— Но все-таки въ карманѣ у меня, можетъ быть, найдется…

— Три дня тому назадъ вы мнѣ говорили, что въ карманѣ у васъ найдется, много-много, что какой-нибудь соверенъ мелочью…

— Ну, а теперь нашлось еще.

— Эге! — раздалось изъ-за прилавка.

— Какъ же это такъ нашлось, смѣю спросить? — освѣдомилась мистрессъ Галль.

Вопросъ, по видимому, очень раздражилъ незнакомца. Онъ топнулъ ногой.

— Что вы хотите этимъ сказать?

— Да что не знаю, какъ это такъ вдругъ «нашлось», — пояснила мистрессъ Галль. И прежде чѣмъ я буду начинать съ вами новые счеты, готовить вамъ завтраки и все такое, извольте-ка объяснить-съ нѣкоторыя вещи-съ, которыхъ ни я и никто здѣсь не понимаетъ-съ и всѣ очень хотѣли бы понять. И почему, позвольте спросить, васъ не было въ вашей комнатѣ, и какъ вы туда попали-съ? Мои жильцы входятъ въ домъ черезъ двери-съ, такой ужъ у насъ заведенъ порядокъ-съ; а вы вошли вовсе не тамъ, это ужъ вѣрно… И какъ же вы вошли, позвольте спросить? Кромѣ того…

Вдругъ незнакомецъ поднялъ свои руки въ перчаткахъ, сжалъ кулаки, топнулъ и съ такимъ необыкновеннымъ бѣшенствомъ крикнулъ: «Стойте!», что мистрессъ Галль замолчала мгновенно.

— Вы не понимаете, кто я и что я, — проговорилъ медленно онъ. А вотъ я вамъ сейчасъ покажу. Чортъ возьми! Я покажу вамъ!

Онъ поднесъ открытую ладонь къ лицу и отнялъ ее. Середина лица обратилась въ черную яму.

— Вотъ! — сказалъ онъ, сдѣлалъ шагъ впередъ и подалъ что-то мистрессъ Галль, — что-то, что она машинально приняла, углубленная въ созерцаніе его преобразившейся физіономіи. Но вслѣдъ затѣмъ, увидѣвъ, что это было, громко взвизгнула, уронила предметъ, который держала въ рукѣ, и, едва устоявъ на ногахъ, отскочила назадъ. Носъ, — это былъ носъ незнакомца, красный и лоснящійся, — полетѣлъ на полъ, издавая звукъ пустого картона. Вслѣдъ затѣмъ незнакомецъ сдернулъ очки, и у всѣхъ присутствующихъ захватило дыханіе. Онъ сбросилъ шляпу и въ бѣшенствѣ началъ срывать съ себя бинты, но бинты поддались не сразу. Прошла минута томительнаго ожиданія.

— О, Господи! — сказалъ кто-то.

Бинты соскочили.

Хуже ничего совсѣмъ и быть не могло. Мистрессъ Гальь, стоявшая все время разинувъ ротъ и цѣпенѣвшая отъ ужаса, громко взвизгнула при видѣ того, что увидала, и бросилась вонъ изъ дома. За нею слѣдомъ двинулись и остальные. Всѣ ожидали ранъ, увѣчья, опредѣленныхъ ужасовъ, были къ нимъ готовы, и вдругъ ничего! Бинты и парикъ полетѣли черезъ корридоръ въ буфетъ и чуть не задѣли какого-то отскочившаго во-время мальчугана. Давя другъ друга, все общество кубаремъ летѣло съ лѣстницы, и не мудрено: человѣкъ, стоявшій въ дверяхъ и оравшій какія-то безсвязныя объясненія, до воротника пальто представлялъ изъ себя плотную, сильно жестикулирующую фигуру, — а дальше была пустота, полное отсутствіе чего бы то ни было.

Въ деревнѣ слышали визгъ и крики, потомъ видѣли стремительно вырывающуюся изъ гостиницы толпу. Видѣли, какъ упала мистрессъ Гилль, и перепрыгнулъ черезъ нее чуть не споткнувшійся было Тедди Годфрей; слышали страшныя вопли Милли, которая выскочила изъ кухни на шумъ и прямо наткнулись на стоявшаго къ ней спиной незнакомца безъ головы. Но вопли эти внезапно смолкли,

И тотчасъ же, тѣ кто былъ на улицѣ,- торговецъ пряниками, хозяинъ тира и его помощникъ, хозяинъ качелей, мальчишки и дѣвчонки, расфранченная молодежь, старики въ блузахъ, цыгане въ фартукахъ, — всѣ они бросилась бѣжать по направленію къ гостиницѣ, и въ удивительно короткое время толпа человѣкъ въ сорокъ, быстро увеличиваясь, заколыхалась передъ заведеніемъ мистрессъ Галль, сновала, кричала, разспрашивала, восклицала и давала совѣты. Всѣмъ хотѣлось говорить сразу, и въ результатѣ получалось вавилонское столпотвореніе. Маленькая кучка народу суетилась вокругъ мистрессъ Галль, которую подняли безъ чувствъ. Царствовало полное смятеніе, среди котораго какой-то очевидецъ, что было мочи, горланилъ свои совершенно невѣроятныя показанія:

— Оборотень!

— Такъ что жъ такое онъ сдѣлалъ-то?

— Дѣвчонку приколотилъ!

— Съ ножомъ на нее бросился, вотъ что.

— Да говорю жъ я вамъ: безголовый! Не то, что, какъ говорятъ, «безголовый», а просто безъ головы!

— Вздоръ это, фокусъ какой-нибудь.

— Какъ снялъ онъ это бинты, тутъ, братцы мои, и…

Стараясь заглянуть въ отворенную дверь, толпа сплотилась въ нѣчто въ родѣ напиравшаго впередъ клина, вершину котораго, обращенную къ гостиницѣ, составляли наиболѣе смѣлые.

— Стоитъ это онъ, я дѣвчонка какъ заоретъ, — онъ и обернись! Она давай Богъ ноги, а онъ за ней… Всего какая-нибудь минута пришла, а онъ ужъ назадъ и ножикъ въ рукѣ, я въ другой коврига хлѣба, и всталъ, будто глядитъ. Вотъ сейчасъ только… Въ эту дверь вошелъ… Говорю жъ я вамъ: башки у наго никакой и въ поминѣ! Кабы вы раньше, сами бы…

Позади началось смятеніе, и ораторъ умолкъ. Онъ посторонился, чтобы дать пройти маленькой процессіи, твердымъ шагомъ направлявшейся прямо къ дому; во главѣ ея шелъ мастеръ Галль, красный и рѣшительный, за нимъ мистеръ Бобби Джефферсъ, деревенскій констэбль, и позади всѣхъ осмотрительный мистеръ Уоджерсъ. Они явились, вооруженные приказомъ объ арестѣ.

Толпа кричала противорѣчивыя наказанія о послѣднихъ событіяхъ.

— Съ головой ли, безъ головы ли, — говорилъ мистеръ Джафферсъ, — а арестовать надо непремѣнно, и я его арестую.

Мистеръ Галль торжественно поднялся по лѣстницѣ и торжественно подошелъ къ двери пріемной.

— Констэбль, — сказалъ омъ, — исполняйте вашу обязанность.

Джафферсъ вошелъ въ пріемную, а нимъ — Галль, а за Галлемъ — Уоджерсъ.

Имъ предстала въ полумракѣ безголовая фигура съ обглоданною коркой хлѣба въ одной, обтянутой перчаткой, рукѣ и кускомъ сыру въ другой.

— Вотъ онъ, — сказалъ Галль.

— Куда вы лѣзете, черти? — раздалось надъ воротникомъ пальто.

— Чудной-то вы чудной, сударь мой, что и говорить, — сказалъ Джафферсъ, — да насчетъ головы въ приказѣ ничего особеннаго не значатся; сколько есть, столько и арестуемъ. Что нужно, то нужно.

— Не подходи! — заревѣла безголовая фигура, отскакивая.

Въ одно мгновеніе незнакомецъ швырнулъ хлѣбъ и сырь, и мистеръ Галль едва успѣлъ поймать и спрятать упавшій на столъ ножикъ. Перчатка слетѣла съ лѣвой руки незнакомца и шлепнулась прямо въ лицо Джафферса. Черезъ минуту, прервавъ начатое было объясненіе касательно арестовъ вообще, Джафферсъ схватилъ незнакомца за лишенную кисти руку и невидимое горло. Звонкій ударъ по ляжкѣ заставилъ его вскрикнуть, но онъ не разжалъ рукъ. Гальь Галль толкнулъ черезъ столъ ножикъ Уоджерсу исполнявшему обязанность какъ бы судебнаго пристава со стороны наступленія, и сдѣлалъ шагъ впередъ, между тѣлъ какъ Джафферсъ и незнакомецъ, сцѣпившись и колотя другъ друга, надвигались пошатываясь прямо на него. На дорогѣ попался имъ стулъ и съ трескомъ грохнулся объ полъ, а за нимъ растянулись и сами противники.

— Берите за ноги, — промычалъ, сквозь зубы Джафферсъ.

Мистеръ Галль, пытаясь выполнить инструкцію, получилъ здоровенный ударъ въ грудь, на минуту совсѣмъ его ошеломившій, а мистеръ Уоджерсъ, видя, что безголовый незнакомецъ очутился теперь уже поверхъ Джафферса, съ ножомъ въ рукѣ отступилъ къ двери, гдѣ и наткнулся прямо на мистера Гокстера и сиддербриджскаго ломового, явивишхся на выручку закона и порядка. Въ ту же минуту со шкафа слетѣло три или четыре стклянки, и въ воздухѣ пахнуло какимъ-то ѣдкимъ запахомъ.

— Сдаюсь! — крикнулъ незнакомецъ, хоть и подмялъ подъ себя Джафферса, и черезъ минуту всталъ на ноги.

Онъ задыхался и представлялъ весьма странную фигуру, — безъ головы и безъ рукъ, такъ какъ теперь снялъ уже и лѣвую перчатку.

— Дѣлать нечего! — прибавилъ онъ захлебывающимся, почти рыдающимъ голосомъ.

Удивительно странно было слышать этотъ голосъ, исходящій какъ бы изъ пустого пространства, но суссэкскіе крестьяне — можетъ быть, самый положительный народъ въ мірѣ. Джефферсъ тоже всталъ и вынулъ ручные кандалы, но тутъ онъ выпучилъ глаза.

— Да что же это? — проговорилъ онъ, огорошенный смутнымъ сознаніемъ несообразности всего происшедшаго. Чортъ возьми!.. Того… Куда жъ ихъ?

Незнакомецъ провелъ рукою вдоль жилета, и будто чудомъ всѣ пуговицы, къ которымъ обращался пустой рукавъ, разстегивались сами собою, потомъ онъ сказалъ что-то о своихъ ногахъ, наклонился, и видно было, что онъ возятся со своими башмаками и носками.

— Батюшки! — вдругъ воскликнулъ Гокстеръ. Да вѣдь это совсѣмъ даже и не человѣкъ никакой! Просто пустая одежа!.. Глядите-ка! Черезъ воротъ-то все насквозь видно, всю подкладку, какъ есть! Руку можно просунуть.

Онъ протянулъ было руку, но какъ будто наткнулся ею на что-то въ воздухѣ и отдернулъ ее съ громкимъ крикомъ.

— Потрудитесь не совать мнѣ пальцевъ въ глаза, — произнесъ воздушный голосъ тономъ свирѣпой укоризны. Въ сущности, вѣдь я весь тутъ: голова, руки, ноги и все прочее; только такъ случилось, что я невидимъ. Случай очень непріятный, чортъ бы его побралъ, но оно такъ, и это не причина, чтобы всякій айпингскій болванъ могъ безнаказанно тыкать въ меня пальцами. Понимаете?

И пара платья, теперь вся разстегнутая и свободно висѣвшая на своихъ невидимыхъ опорахъ, остановилась среди комнаты, держа руки фертомъ.

Вошло еще нѣсколько человѣкъ, и стало тѣсно.

— Невидимъ, ишь ты! — сказалъ Гокстеръ, игнорируя брань незнакомца. Да слыханное ли это дѣло?

— Оно дѣйствительно странно, но все же это не преступленіе. Почему на меня вдругъ накинулся полицейскій?

— А! Ну, это особая статья, — сказалъ Джафферсъ. Конечно, васъ трудненько разглядѣть при этомъ свѣтѣ, но приказъ, — вотъ онъ, и все законнымъ порядкомъ. Кого тамъ видно, кого не видно, — это до меня не касается, а вотъ воровство — дѣло другое. Въ одинъ домъ забрались воры и стащили деньги.

— Ну?

— И обстоятельства, несомнѣнно, указываютъ…

— Вздоръ и чепуха, — сказалъ Невидимый.

— Надѣюсь, сэръ. Но я получилъ приказанія…

— Хорошо, — сказалъ незнакомецъ, — пойду. Пойду. Только безъ кандаловъ.

— Такъ полагается, — сказалъ Джафферсъ.

— Безъ кандаловъ, — рѣшилъ незнакомецъ.

— Извините, — сказалъ Джафферсъ.

Вдругъ фигура сѣла, и прежде чѣмъ кто-либо могъ что-либо сообразить, туфли, носки и панталоны полетѣли подъ спитъ. Потомъ Невидимый вскочилъ и сбросилъ пиджакъ.

— Стой, этакъ не годится! — воскликнулъ Джафферсъ, вдругъ понявъ, въ чемъ дѣло. Онъ ухватился за жилетъ, жилетъ сопротивлялся, потомъ оттуда выскочила рубашка и оставила его, пустой и мягкій, въ рукахъ Джафферса.

— Держи его! — крякнулъ Джафферсъ. Коли онъ все сниметъ…

— Держи его! — закричали всѣ и бросились на трепетавшую въ воздухѣ рубашку, представлявшую теперь уже послѣднее, что осталось отъ незнакомца.

Рукавъ рубашки ловкой оплеухой остановилъ Галля, который придвинулся было, разставивъ руки, и отбросилъ его назадъ, на стараго пономаря Тутстона; еще минута, — и вся рубашка приподнялась, судорожно задергалась и безсильно замахала повисшими рукавами, точь-въ-точь такъ, будто кто-нибудь снималъ ее черезъ голову. Джафферсъ вцѣпился въ нее, но отъ этого она только скорѣе снялась. Что-то изъ воздуха дало ему въ зубы, онъ выхватилъ свою дубинку и неистово ударилъ ею по макушкѣ Тедди Геяфрея.

— Берегись! — кричали всѣ, колотя наобумъ и ни во что не попадая. Держи его. Запри дверь! Не выпускай! Я что-то поймалъ! Вотъ онъ!

Поднялось просто какое-то вавилонское столпотвореніе. Всѣмъ какъ будто доставалось одновременно, и Санди Уоджерсъ, со своей обычной сообразительностью и еще освѣженный крѣпкимъ ударомъ въ носъ головою, отворилъ дверь и началъ отступленіе. Остальные тотчасъ поваляли за нимъ и въ уголкѣ у двери происходила съ минуту страшная давка. Удары продолжались. У Фиппса, унитарія, былъ вышибленъ зубъ, а у Генфрея повреждено ухо. Джафферсъ получилъ пощечину и, обернувшись, поймалъ что-то, что отдѣляло его въ давкѣ отъ Гокстера и мѣшало имъ сойтись. Онъ ощупалъ мускулистую грудь, а черезъ минуту вся куча борющихся, неистовство павшихъ людей вывалилась въ полныя народомъ сѣни.

— Поймалъ! — гаркнулъ Джафферсъ захлебываясь.

Онъ кружась пробирался сквозь толпу и, весь красный, съ надувшимися на лбу жилами, боролся съ невидимымъ противникомъ. Толпа отшатывалась направо и налѣво передъ удивительнымъ поединкомъ, который качаясь несся къ выходу и кубаремъ слетѣлъ съ шеста ступенекъ крыльца. Джафферсъ вскрикнулъ задавленнымъ голосомъ, все еще не выпуская противника и сильно работая колѣнями, перекувырнулся и, подмятый имъ, со всего размаха ударился годовою о землю. Только тогда онъ разжалъ пальцы.

Раздались тревожные крики: «Держи его!», «Невидимка!» и т. д., и какой-то молодой человѣкъ, никому изъ присутствующихъ незнакомый и имя котораго такъ и осталось неизвѣстныхъ, тотчасъ бросился впередъ, что-то поймалъ, кого-то выпустилъ и упалъ на распростертое тѣло констэбля. Посреди дороги крикнула женщина, кѣмъ-то задѣтая; собака, которую, повидимому, кто-то ударилъ, завизжала и съ воемъ бросилась во дворъ Гокстера, — тѣмъ и завершилось прохожденіе Невидимаго. Съ минуту толпа стояла, изумленная и жестикулирующая, затѣмъ наступила паника и размела ее по деревнѣ, какъ порывъ вѣтра разметаетъ сухіе листья. Но Джафферсъ лежалъ совсѣмъ тихо, съ обращеннымъ кверху лицомъ и согнутыми колѣнями, у подножія лѣстницы трактира.