Невиновный клиент

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

24 июля

6:15

Агент Ландерс проснулся в плохом настроении, зная, что ему придется провести следующие несколько дней в зале суда по делу, которое он может проиграть, несмотря на показания сестры Дилларда. Как только он собрался пойти в ванную, зазвонил его мобильный телефон. Кто, черт возьми, звонит в шесть пятнадцать утра? На дисплее телефона высветилось, что номер звонящего скрыт. Какой смысл показывать на дисплее номер звонящего, если любой может его скрыть? Ох, уж эти идиоты из сотовой компании.

— Ландерс.

— У меня для вас есть информация. — Голос был женский, но Ландерс едва слышал ее.

— Кто звонит?

— Раньше я работала на Эрлин Барлоу.

— Откуда у вас мой номер телефона?

— Джули Хейс дала мне его. Я собиралась позвонить вам раньше, но когда ее убили, я испугалась.

— А почему не боитесь сейчас?

— Потому что я уволилась.

— Как вас зовут?

— Не могу вам сказать. Вы совершаете ошибку. Энджел никого не убивала.

— Откуда вы знаете?

— Потому что той ночью я была там и знаю, что случилось.

— Вы хотите сказать, что Эрлин убила его?

— Не думаю, что вам стоит задавать мне этот вопрос.

— Если вы что-то знаете, мы сможем защитить вас. Вы должны появиться, подписать заявление и дать показания.

— Вы не защитили Джули.

— Вы не сможете помочь, если не дадите показания.

— Я могу помочь вам найти то, что вы ищете.

— Слушаю вас.

— Даю подсказку. Он красный и имеет четыре колеса.

— Корвет??

— Я знала, что вы умный.

— Где он?

— В амбаре.

— Хватит играть со мной в игры. Где машина?

— У вас есть на чем записать?

Ландерс позвонил Фрэнки Мартину и предупредил, что не сможет присутствовать на отборе присяжных, но не объяснил, почему. По тону Мартина он знал, что тот злится, но не собирался никому рассказывать, куда он едет. В случае Энджел Кристиан было и так достаточно проблем. Если бы звонившая девушка послала его по ложному следу, то только он знал бы об этом.

Поездка из Джонсон-Сити по 181 шоссе в округ Юникои заняла тридцать минут. Температура воздуха уже достигла двадцати пяти градусов и стоял густой туман. Было жарко и влажно. Он свернул на Темпл-Хилл и направился по Спайви-Маунтин-роуд.

Проехав еще четыре километра по горе, Ландерс достиг галечной дороги без опознавательных знаков, как раз там, где, по словам анонима, она и должна была находиться, свернул на нее и проехал через овраг и склон, покрытый деревьями. Через полтора километра он добрался до запертых ворот для скота. Ландерс перелез через них и пошел пешком по тропинке через сосновую рощу. Через четыреста метров он вышел на поляну. Амбар находился в ста метрах справа от него. Может быть, она сказала правду. По крайней мере, было похоже на то.

Он вытащил пистолет и медленно пошел вперед. Ландерс заметил движение в лесу слева и замер. Вероятно, это был олень. Он посмотрел через щели в досках. Когда глаза привыкли к полумраку, он смог разглядеть внутри автомобиль, покрытый брезентом. Дверь была заперта на висячий замок, поэтому Ландерс пробрался через окно, подошел к машине и снял брезент. Корвет. Чудесный красный корвет. Он разглядел темные пятна на пассажирском сиденье. Бинго. Наконец-то!

Ландерс вытащил блокнот и записал регистрационный номер машины, вылез обратно в окно и побежал к своему автомобилю. Он весь вспотел. Когда Ландерс добрался до места, где ловился сигнал мобильного телефона, то позвонил своему боссу и сообщил о своей находке. Билл Райт ответил, что позаботится об охране места и пошлет двух агентов. Никто не должен входить или выходить, пока Ландерс не оформит все по правилам. Кроме того, он сказал, что позвонит криминалистам, и они скоро прибудут на место.

Ландерс спустился с холма и направился прямо в офис налоговой инспекции, расположенной в здании суда округа Юникои. Она только что открылась, и кроме него там никого не было. Работавшая там женщина помогла ему найти на одной из налоговых карточек владельцев имущества и сообщила, что налоги на недвижимость платила корпорация «Бусти Галс Инкорпорейшн».

Ландерс сел в машину и поехал в офис Бюро расследований штата Теннесси в Джонсон-Сити. По дороге он позвонил в секретариат штата Теннесси, расположенный в Нэшвилле, и попросил отправить ему по факсу копию устава «Бусти Галс Инкорпорейшн».

Учредителем корпорации был «Хай Райд Инкорпорейшн», корпорация из штата Делавер, которая не была зарегистрирована для ведения бизнеса в штате Теннесси. Телефонный звонок в секретариат штата Делавер подтвердил подозрения Ландерса. Эрлин Барлоу была владелицей «Хай Райд Инкорпорейшн», что означало, что она также владела «Бусти Галс Инкорпорейшн». Ландерс отправил по факсу регистрационный номер машины в Национальное бюро угнанных автомобилей, подразделение страховой индустрии, отслеживавшее почти каждую машину в стране. Корвет был также зарегистрирован в «Хай Райд Инкорпорейшн». Это объясняло, почему он не нашел его в государственной службе регистрации автомобилей штата Теннесси.

Он использовал всю собранную им информацию, чтобы написать письменное заявление и получить ордер на обыск в сарае. Он не упомянул тот факт, что незаконно проник на участок в Спайви-Маунтин. Ландерс специально составил заявление на ордер так, чтобы все выглядело так, будто он отлично проделал полицейскую работу. И Ландерс считал, что это действительно так. Он нашел судью в кабинете, и в одиннадцать тридцать судья Гласс подписал ордер.

Ландерс должен был дать свидетельские показания по делу Энджел Кристиан сегодня во второй половине дня, но он знал, что с находкой в амбаре его показания могут измениться. Он следил за радиопередачами, поэтому знал, что криминалисты приехали в амбар незадолго до часу дня, и Ландерс отправился в Джонсборо, чтобы поговорить с Диконом Бейкером.

24 июля

9:00

Менее чем за неделю до суда я узнал, что Сара будет давать свидетельские показания против Энджел, когда окружной прокурор отправил мне по факсу измененный список свидетелей и копию показаний моей сестры. Я не поверил ни единому слову из прочитанного. Показания были приняты Филом Ландерсом.

Я сидел на втором этаже в зале суда в Джонсборо и был совершенно уверен в себе, но, как всегда, немного нервничал. Судебный пристав объявил о предстоящем появлении судьи Леонарда Грина. Сегодня в суде должно было рассматриваться дело «Штат Теннесси против Энджел Кристиан».

Семьдесят семь граждан были вызваны из округа Вашингтона. Из этой группы нам пришлось выбирать присяжных, которые должны были решить судьбу Энджел. Я провел много времени, разговаривая с ними, подчеркивая важность непредвзятости и беспристрастности, а также важность справедливого судебного разбирательства, но я знал, что цель отбора присяжных состояла в том, чтобы попытаться сделать процесс справедливым. Мне нужно было выбрать людей, которые с большей вероятностью будут сочувствовать Энджел, чем прокурору. Было важно, как можно больше поговорить с ними, точно оценить их ответы и реакции, и на этой основе сделать правильный выбор.

Я никогда раньше не защищал женщину, обвиняемую в убийстве, и тем более женщину с внешностью Энджел. Ее красота была благословением и проклятием одновременно, и это поставило меня перед увлекательной дилеммой, когда пришло время выбирать присяжных. Я знал, что Энджел понравится возможным присяжным, особенно если я буду выбирать их тщательно. Я надеялся, что ее привлекательность вызовет у них сочувствие и желание помочь. В то же время в ходе судебного процесса будут представлены доказательства увечий, которые могут привести в ужас любого человека. Если бы в какой-то момент процесса присяжные решили, что Энджел способна на такое, то она была обречена.

Еще большую сложность представлял выбор потенциальных женщин-присяжных. Среднестатистическая женщина округа Вашингтон, штат Теннесси, была консервативна и набожна. Из уст агента Ландерса эти консервативные женщины узнали бы, что Энджел скрывалась от правосудия и что она работала, хотя и недолго, в стриптиз-клубе. Они бы услышали, что Энджел Кристиан, вероятно, не было ее настоящим именем, и что Ландерс не смог найти информацию о ее прошлом. Только этого могло быть достаточно, чтобы многие женщины проголосовали за ее осуждение, но больше всего меня беспокоила их ревность. Если бы женщины-присяжные поняли, что Энджел считает себя красивой, или что она может воспользоваться своей красотой, чтобы завоевать благосклонность у мужчин-присяжных, у нас не было бы никаких шансов.

Кэролайн лично подобрала гардероб и косметику для Энджел, и когда я увидел ее утром в зале суда, я был благодарен жене за ее навыки. Черный брючный костюм и кремовая блузка выглядели консервативными, но стильными и достаточно свободными, чтобы скрыть изгибы ее тела, но при этом она не смотрелась старомодно. Туфли были черными и на низком каблуке, волосы уложены в пучок. Едва заметный макияж лишь подчеркивал ее фантастические карие глаза. На губах не было блеска, ни теней вокруг глаз, ни румян, ни украшений. Она выглядела как красивая испуганная студентка. Все просто идеально.

Я кивнул и улыбнулся группе будущих присяжных, когда судья Грин представил меня. Я сразу осмотрел зал в поисках Тестера-младшего, но его там не оказалось. Я представил Энджел и положил руку ей на плечо. Я хотел, чтобы присяжные поняли, что мне не стыдно прикасаться к ней, что я чувствую близость с клиенткой и что я верю ей. Энджел кивнула и улыбнулась, как я ей и сказал.

Я сел, и судья Грин начал процесс отбора присяжных. Он полез в стопку бумажных листков, наугад вытащил один и прочитал имя:

— Люсиль Бентон.

— Я, — женщина в джинсовом костюме встала и подняла руку.

— Спускайтесь вниз. — Голос судьи Грина звучал, как у ведущего телешоу. — Откуда вы?

— Лаймстоун, — ответила женщина, идя к присяжным.

— О, Лаймстоун! Чудесный город. И как дела в Лаймстоуне сегодня, миссис Бентон?

Меня передернуло. Я сидел рядом с женщиной, которую собирались судить за убийство, а судья Грин, как обычно, занимался политикой, бесстыдно потворствуя присяжным. Я делал заметки, когда он велел первым тринадцати присяжным сесть в жюри, а следующим семь — в первый ряду аудитории, прямо за барьером. Наконец, после получаса бесполезной болтовни судьи я услышал слова:

— Мистер Мартин, вы можете разобраться с присяжными.

Фрэнки Мартин встал, поправил галстук и поднялся на подиум. Впервые в жизни он собирался обратиться к присяжным по делу об убийстве. За последние четыре года он предъявлял обвинения только по проступкам в окружном суде. Но он был привлекательным и красноречивым молодым человеком, и держался уверенно. Он также боролся за свое выживание в прокуратуре. Тот факт, что Дикона Бейкера не было в зале суда, означало одно: он считал, что дело проиграно. Бейкер сделал Мартина козлом отпущения. Если Мартин проиграет процесс, то будет на следующей неделе заниматься делами о разводах.

Я наклонился и прошептал на ухо Энджел:

— Мне нужно, чтобы ты очень внимательно следила за присяжными. Если кто-то по какой-то причине заставляет тебя чувствовать себя некомфортно, ты должна сообщить мне об этом.

Она кивнула. Кэролайн, очевидно, дала ей свои духи — от нее исходил аромат сирени.

Мартин потратил час, расспрашивая будущих присяжных. Он говорил гладко, был вежлив и не сделал некоторых ошибок, обычно допускаемых начинающими прокурорами на своем первом крупном судебном процессе. У судьи Грина не было ни единой возможности заставить его чувствовать себя неловко.

Когда Мартин наконец сел, настал мой черед. Пока он говорил, я использовал время, чтобы запомнить имена присяжных. Я улыбался и был чрезвычайно вежлив со всеми. Я поблагодарил их за столь ценную услугу, оказываемую ими обществу, и сказал, что, если случайно задам им вопрос, который хоть немного смущает их, то они могут попросить судью позволить им ответить на него наедине. Я попросил их открыто и честно говорить о своих чувствах по широкому спектру вопросов, и пока они это делали, я внимательно наблюдал за ними в поисках мельчайших признаков недовольства.

Несмотря на предупреждение Тома Шорта, большая часть моей стратегии заключалась в том, чтобы отвлечь внимание от Энджел, и вместо этого поместить преподобного Тестера на скамью подсудимых. Если я хотел добиться успеха, мне нужны были присяжные, предпочтительно женщины, которые искренне верили в Бога и были бы глубоко оскорблены тем фактом, что пастор использовал пожертвования церкви, чтобы провести ночь в стриптиз-клубе. В юридических кругах эта стратегия была известна как «сукин сын это заслужил», и при соответствующих обстоятельствах она была очень эффективной.

Кроме того, я хотел, чтобы в жюри было, по крайней мере, четверо мужчин, предпочтительно отцов. Энджел умела вызывать сочувствие мужчин. Я желал, чтобы у них возникла инстинктивная потребность защитить ее. Я хотел, чтобы они надеялись, возможно, даже верили, что смогут найти ее после суда и дать ей понять, что именно их голос или их влияние освободили ее.

После трех часов вопросов и ответов, апелляций и споров судья Грин объявил, что жюри избрано. Группа состояла из пяти мужчин и семи женщин. Я не смог включить всех, кого хотел, потому что Фрэнк постоянно использовал отвод, чтобы избавиться от них, но у меня было хорошее предчувствие о группе, которая сейчас сидела в отсеке для присяжных заседателей.

Присяжным дали таблички, на которых были написаны их имена, и судья привел их к присяге. Затем он проинструктировал, как вести себя во время суда, потом посмотрел на часы в задней части помещения.

— Уже двенадцать, и я голоден. Заседание заканчивается в полдень. Начало в 13:30.

Присяжные покинули помещение, и приставы сопроводили Энджел обратно в камеру. Кэролайн положила бутерброды и чипсы мне в сумку, и я потратил перерыв на обед, просматривая свое вступительное слово. Точно в час тридцать судья Грин вернулся в зал суда и приказал судебным приставам привести присяжных.

Я встал, когда присяжные вошли и заняли свои места. Я улыбнулся и попытался поймать взгляд каждого, когда проходил мимо стола защиты.

— Надеюсь, вы хорошо пообедали, — сказал судья. — Готово ли обвинение?

— Да, сэр.

— А защита?

— Да, судья.

— Мистер Мартин, прочитайте обвинительное заключение.

Мартин встал и прочитал обвинительное заключение, в котором Энджел Кристиан обвинялась в том, что сознательно и преднамеренно отняла жизнь у Джона Пола Тестера. Второе обвинение заключалось в том, что она надругалась над трупом путем нанесения увечий.

— Вступительное слово, — произнес судья.

Фрэнки Мартин встал.

— Дамы и господа, доказательства по этому делу покажут, что подсудимая Энджел Кристиан жестоко убила и изуродовала тело Джона Пола Тестера ранним утром двенадцатого апреля этого года. Той ночью мистер Тестер посетил клуб, в котором работала обвиняемая. Она флиртовала с мистером Тестером, когда подавала ему несколько напитков, и около 23:30 мистер Тестер снял двести долларов из банкомата в холле клуба. Обвиняемая покинула заведение вскоре после отъезда мистера Тестера. Свидетель утверждает, что около полуночи он видел женщину, сопровождавшую мистера Тестера в его номер. Около часа дня мистер Тестер был найден мертвым в своей комнате в мотеле. Он был накачан наркотиками и на его теле обнаружено тридцать колотых ран. Его пенис был отрезан и отсутствовал в номере. Его бумажник также пропал. Отрезанный пенис был обнаружен в то же утро возле моста Пикен.

Мартин называл Тестера «мистером» вместо «преподобного». Довольно скоро я позабочусь исправить это недоразумение.

— В ходе судебно-медицинской экспертизы в комнате мистера Тестера на его одежде были обнаружены два волоска, которые были отправлены на экспертизу на тест ДНК. Позже у подозреваемой были изъяты образцы ДНК. Образец ДНК волос, найденных на одежде мистера Тестера, точно соответствовал образцу ДНК волос обвиняемой. Вероятность, что образец волос принадлежит кто-то другому, составляет сто миллиардов к одному. В процессе вы также увидите фотографию подозреваемой, сделанную в полиции через два дня после убийства. На фото виден синяк на лице подсудимой, и мы считаем, что она получила его в драке с мистером Тестером. Но самое главное, у нас имеется свидетель, который даст показания, что обвиняемая сама созналась в этом жестоком преступлении, — продолжил он. — Наш свидетель — заключенная следственного изолятора округа Вашингтона. Ее зовут Сара Диллард. По иронии судьбы, она является сестрой мистера Дилларда. Она будет свидетельствовать о том, что во время разговора, состоявшегося в тюрьме между ней и обвиняемой, последняя призналась в убийстве. Подсудимая сообщила мисс Диллард, что в ночь убийства последовала за мистером Тестером в его номер мотеля с целью грабежа. Она даст показания, что обвиняемая рассказала ей, что накачала мистера Тестера наркотиками и убила после того, как он потерял сознание на кровати… Я бы хотел, чтобы у меня имелась видеозапись, чтобы показать вам, как это произошло, или прямой свидетель, но, к сожалению, у меня их нет. Но я обладаю множеством косвенных доказательств того, что обвиняемая не сможет выкрутиться. Все указывает на нее. Она была в клубе, говорила с мистером Тестером, принесла ему напитки, флиртовала с ним. Пригласила его уйти вместе с ней. Последовала за ним в номер, а потом накачала наркотиками, убила и ограбила.

Мартин повернулся и указал на Энджел.

— Не позволяйте красоте и молодости этой женщины ввести вас в заблуждение. Не позволяйте быть обманутыми уловками ее адвоката и откровенным обманом, которые будут использоваться во время этого процесса. Молодая женщина, сидящая там, совершила жестокое убийство, и у нас есть доказательства этому. Ваша обязанность вынести вердикт о виновности по этому делу и призвать виновную к наказанию, чтобы восстановить справедливость для Джона Пола Тестера и его семьи, а именно — приговорить к смерти. Эта женщина совершила убийство. Моя работа заключается в том, чтобы доказать этот факт, а ваша — заставить ее заплатить за это. Я полностью намерен выполнить свой долг, и надеюсь, что после того, как вы услышите и видите все доказательства, вы сделаете то же самое. Благодарю Вас за внимание.

Как только Мартин сел за стол обвинения, я встал. Аргументация Мартина была страстной и убедительной, но ее часть была несправедливой, и я собирался немедленно указать на это. Я подошел к деревянной кафедре, поднял ее и отставил на метр справа от себя. Я не хотел никаких барьеров между собой и присяжными. Я посмотрел на них, а затем оглядел зал суда. Пришел Тестер-младший и сел в первом ряду слева от меня. Я заметил, что он потерял, по крайней мере, дюжину килограммов с тех пор, как я посетил его в последний раз несколько месяцев назад. Он явно не брился в течение нескольких дней и выглядел уставшим и изможденным. Он смотрел прямо на меня, и на мгновение я занервничал, но это быстро прошло.

— Нет особого смысла устраивать суд, — начал я, — если верить всему, что только что сказал мистер Мартин. — Я улыбнулся присяжным. — Если бы все сказанное было правдой, то полагаю, мы могли бы просто отправить мисс Кристиан в камеру смертников и сэкономить наше время и усилия.

Я искал глазами признаки того, что аргументы Мартина засели в головах присяжных. Они не избегали моего взгляда и все еще были восприимчивы к тому, что я им говорил.

— Проблема в том, что сказанное мистером Мартином, не совсем является правдой. Это его интерпретация доказательств, и, как каждый из вас знает, любая история имеет две стороны. Давайте начнем с самого главного. Эту молодую женщину зовут не «обвиняемая».

Я подошел к столу защиты, встал позади Энджел и положил руки ей на плечи.

— Ее зовут Энджел Кристиан и она будет давать показания по этому делу. Она скажет вам следующее: в ночь на одиннадцатое апреля преподобный Джон Пол Тестер пришел в клуб, где она проработала официанткой всего месяц. Это стриптиз-клуб, джентльменский клуб, или как вы там его называете. Это место, куда мужчины ходят смотреть, как молодые женщины танцуют и снимают с себя одежду. Это не то место, где можно встретить человека Божьего, особенно если он расплачивается за свои ночные развлечения деньгами, которые ему пожертвовали верующие в Церкви Света Иисуса, где всего за час до прибытия в клуб он проповедовал против зла разврата.

Диане Фрай удалось раздобыть запись проповеди Тестера того дня. Я пытался представить ее как доказательство, но судья отклонил мое прошение. Я даже не должен был упоминать об этом. Я знал, что если бы Фрэнки не возражал, то судья и слова не сказал бы. Если бы возражал сам судья, то уделил бы этому больше внимания. Упоминание о записи, вероятно, граничило с неэтичностью, но от исхода процесса зависела жизнь Энджел. Фрэнки молчал.

— Мисс Кристиан не была танцовщицей, стриптизершей и тем более проституткой. Она была официанткой. Энджел приехала сюда в феврале, потому что дома в Оклахоме она подверглась жестокому обращению. Первоначально она планировала поехать во Флориду, но по дороге на автобусной станции в Далласе встретила молодую женщину, которая сказала ей, что может помочь найти ей здесь работу. Мисс Кристиан скажет вам, что одиннадцатого апреля она подавала преподобному Тестеру напитки, которые он заказал. Шесть двойных порций чистого виски за два часа, что эквивалентно двенадцати напиткам. Она скажет вам, что преподобный Тестер напился, стал агрессивным и вел себя оскорбительно по отношению к ней. Энджел сообщит вам, что преподобный Тестер неподобающе выражался и прикасался к ней непристойным образом. Она пожаловалась на его поведение своему работодателю, миссис Эрлин Барлоу, которая также даст показания по этому делу. Миссис Барлоу поговорила с преподобным Тестером и, в конце концов, попросила его уйти. Мисс Кристиан никогда прежде не встречала Преподобного Тестера и не слышала о нем, пока он не пришел в клуб тем вечером, а после того, как ушел, она его больше не видела.

Я вернулся к присяжным и встал прямо перед ними.

— Несмотря на то, что́ мистер Мартин говорил ранее, вы не услышите, чтобы кто-нибудь из свидетелей сказал, что видел мисс Кристиан той ночью возле комнаты Преподобного Тестера. Вы не услышите, чтобы хоть один свидетель видел, как мисс Кристиан выходила из клуба в то же время, что и преподобный. На самом деле работодатель мисс Кристиан, миссис Эрлин Барлоу, будет свидетельствовать, что, когда смена мисс Кристиан закончилась, она отвезла ее домой. Вы услышите свидетельство о том, что два найденных волоска на теле жертвы соответствуют структуре ДНК мисс Кристиан. Это самая серьезная улика, которую представит обвинение по этому делу. Думаю, можно с уверенностью сказать, что если бы не эти два волоска, мы бы не сидели сегодня здесь. Но я попрошу вас обратить особое внимание на то, где были найдены эти волоски. Оба взяты с рубашки преподобного. Услышите свидетельство о том, что мисс Кристиан контактировала с преподобным Тестером в клубе, что она наклонилась над столом, чтобы подать напитки, и что он намеренно и непристойно потерся об нее. Таким образом, не только возможно, но и вероятно, что волосы попали на мистера Тестера в клубе. Дамы и господа, это все, что есть у обвинения, кроме еще показаний, полученных в последнюю минуту у наркоманки и воровки, заключенной в тюрьму. Да, она моя сестра, и зла на меня за то, что я позволил арестовать ее за кражу у моей семьи, совершенную уже не в первый раз.

Мартин встал, чтобы возразить. Судья Грин отмахнулся от него.

— Мистер Диллард, спокойнее.

— У обвинения нет орудия убийства. Нет очевидцев. У них нет отпечатков пальцев или следов крови, и нет никакой возможности доказать, что мисс Кристиан находилась на месте преступления. Обвинение утверждает, что мотивом является ограбление, но деньги преподобного Тестера не были найдены у мисс Кристиан. У обвинения нет никаких улик, чтобы доказать это. В этом случае обвинение должно без каких-либо разумных сомнений доказать, что мисс Кристиан, действуя преднамеренно, убила жертву ножом, а затем изуродовала труп. Чтобы осудить мисс Кристиан, у вас не должно быть ни малейшего сомнения, что она совершила это ужасное преступление. Кроме того, судья проинструктирует вас, что в случаях, основанных на косвенных доказательствах, таких как это, вы можете признать мисс Кристиан виновной, если не будет другой разумной теории чьей-то вины. Существуют десятки других разумных теорий о том, почему был убит Преподобный Тестер… Когда вы услышите все доказательства, у вас, дамы и господа, возникнут более чем разумные сомнения. На самом деле, вы, вероятно, удивитесь, почему эту молодую женщину арестовали. Энджел Кристиан живет в кошмаре с того дня, как ее несправедливо обвинили в убийстве. Этот кошмар, который можете остановить только вы. Она не виновна. Энджел не совершала этого ужасного поступка.

Я остановился и посмотрел на каждого из присяжных по очереди. Я хотел, чтобы до них дошли мои слова.

— Каждый, кто участвует в этом процессе, выполняет свой долг, — продолжил я. — Судья, адвокат и прокурор, свидетели, все. Вы обязаны установить истину, а после того, как вы это сделаете, проголосовать в соответствии с вашей совестью. В этом случае единственный вердикт, который вы можете вынести, — это невиновность. Это тот случай, когда требуется смертная казнь. Человек был убит, и кто-то должен заплатить за это. Но никто из нас не хочет, чтобы за это заплатил невинный человек, а эта красивая молодая женщина, сидящая перед вами, невиновна.

24 июля

14:15

— Вызывайте первого свидетеля, — произнес судья Грин.

Мартин пригласил в качестве свидетеля Денниса Холла, менеджера мотеля «Бюджет Инн». Холл сообщил присяжным, что преподобный Тестер зарегистрировался в конце дня и сказал, что приехал проповедовать Учение о пробуждении из Евангелия в дружественной церкви, и спросил, где он мог бы съесть хороший гамбургер. На следующий день, через час после расчетного времени, одна из горничных сообщила ему, что на двери Тестера все еще висит табличка «Не беспокоить». Холл пошел, открыл дверь, увидел кровь и вызвал полицию.

Когда Мартин закончил допрос, я выпрямился и поправил галстук.

— Мистер Холл, вы видели, как преподобный Тестер вернулся в мотель после того, как ушел в ресторан, который вы ему порекомендовали — «Фиолетовая свинья», если не ошибаюсь?

— Нет, сэр. Моя смена закончилась в семь, и я отправился домой.

Я коснулся плеча Энджел.

— Вы когда-нибудь видели эту молодую женщину?

— Нет, иначе я бы ее запомнил.

— Спасибо. Вопросов больше нет.

— Вы можете идти, — сказал судья Грин. — Следующий свидетель.

Мартин вызвал Шейлу Хант, администратора ночной смены. Она рассказала, что видела, как машина Тестера въехала на парковку около полуночи, а затем появился красный корвет. Потом она заявила, что из красной машины вышла женщина и последовала за Тестером вверх по лестнице. Мартин не удосужился спросить, сможет ли она опознать женщину.

— Миссис Хант, — начал я, когда подошла моя очередь, — когда преподобный Тестер вернулся в мотель, шел дождь, не так ли?

— Да, был дождь.

— Довольно сильный, так ведь?

— Да.

— И вам было трудно разглядеть что-либо через окно. Правда?

— Да. Кроме того, что шел дождь, я не уделяла этому большого внимания, так как в то время смотрела шоу с Джеем Лено.

— Разве вы не сообщили полиции, что человек, которого вы видели, был одет в пальто или плащ?

— На ней был маленький капюшон. Я помню, что подумала, будто она похожа на красную шапочку, за исключением того, что цвет был не красный.

— Таким образом, вы не можете ее опознать. Так?

— Нет. Простите.

— Не за что извиняться, мэм. Можете ли вы сказать нам, была ли женщина молодой или старой?

— Нет.

— Высокой или низкой? Толстой или худой?

— Нет.

— Не могли бы вы сказать, была ли женщина чернокожей или белой, коричневой, азиаткой или рыжей?

— Я не думаю, что она была чернокожей, — заметила женщина. — Но это все, что я могу сказать.

— На самом деле, вы даже не можете сказать, была ли это женщина, верно?

— Думаю, что была.

— Но вы не уверены, не так ли?

— Не знаю. Думаю, что это была она.

— Вы думаете. Этой молодой женщине грозит смертный приговор. Вы должны быть уверены. Так вы уверены или нет?

— Было темно, и шел дождь.

— Спасибо. Давайте немного поговорим об автомобиле. Вы не могли разглядеть регистрационный номер, так ведь?

— Я даже и не пыталась.

— Потому что вас ничего не встревожило. Так?

— Верно. Ничего.

— Люди всегда приезжают и уезжают из мотеля. Верно?

— Да.

— А вы видели водителя?

— Нет.

— Вы можете сказать, был ли это мужчина или женщина?

— Я вообще не видела водителя.

— Вы заметили, куда поехала машина, после того, как пассажирка вышла?

— Я бросила взгляд на секунду. Потом я снова вернулась к просмотру шоу.

— Вы видели, как машина уезжала, а потом возвращалась?

— Я сказала вам, что снова начала смотреть шоу.

— Спасибо.

Мартин выглядел как всегда уверенным, но ему придется немного поволноваться. Дело на полной скорости летело под откос. Его первый свидетель нашел труп и вызвал полицию, а второй — сказал, что ничего не видел.

Я посмотрел налево и увидел, что Дикон Бейкер и Фил Ландерс направились к столу обвинения.

— Вызывайте следующего свидетеля, — приказал судья Грин.

— Могу я поговорить с мистером Мартином? — спросил Бейкер.

— Да, но быстро, — сказал судья.

Бейкер наклонился к Мартину и что-то прошептал ему на ухо. Мартин кивнул и что-то прошептал в ответ. Затем двое мужчин повернулись к судье.

— Ваша честь, мы можем подойти? — спросил Бейкер.

Грин махнул, соглашаясь, и я встал и присоединился к ним.

— Нам нужно поговорить с вами в вашем офисе, — произнес Бейкер.

— В настоящее время мы рассматриваем дело об убийстве, если вы не заметили, — прорычал судья Грин.

— Извините, — сказал Бейкер, — но произошло нечто очень важное, имеющее прямое отношение к делу.

Судья согласился на пятнадцатиминутный перерыв, и Бейкер, Ландерс, Мартин и я последовали за ним в кабинет. Он закрыл дверь, повесил свою одежду на вешалку у окна, сел за стол и спросил:

— Ну что у вас?

— Произошли очень важные события, — произнес Бейкер. — Этим утром сотрудники ТБР обнаружили красный корвет в сарае на Спайви-Маунтин. Автомобиль принадлежит Эрлин Барлоу. На данный момент наши криминологи обследуют его.

— Не вижу связи с этим процессом.

— Это может оправдать клиента мистера Дилларда, — сказал Бейкер. — Когда мы произвели арест, молодая женщина, работающая в стриптиз-клубе Барлоу, сообщила нам, что хозяйка и Энджел покинули клуб одновременно с жертвой. Она сказала, что они уехали на красном корвете Барлоу и в тот вечер так и не вернулись в клуб.

— Помню такое, — пробурчал судья. — И тот факт, что миссис Барлоу не сказала правду во время предварительного следствия, стало главной причиной, по которой я подписал ордер на обыск ее дома и клуба, а также позволил вам взять образцы волос у Барлоу и девушки.

— Совершенно верно, — подтвердил Бейкер. — Еще один свидетель связался с нами и сообщил, что видел женщину, похожую по описанию на миссис Барлоу, которая стояла рядом с корветом на мосту Пикен чуть позже полуночи в ночь убийства. Он сказал, что она была одна. Мы полагаем, что миссис Барлоу выбросила орудие убийства и пенис преподобного. Трудность, с которой мы столкнулись, заключалась в том, что машина исчезла. Мы нигде не могли ее найти, поэтому предположили, что в ней, вероятно, имеются доказательства убийства. Сейчас мы отыскали ее, и из того, что узнали, кажется, на сиденье имеются следы крови.

— Итак, теперь вы полагаете, что Барлоу убила преподобного Тестера? — спросил судья Грин.

— Это логично, особенно если мы сможем в конечном итоге доказать, что она убила и Хейс.

— Вы полностью завалили предварительное следствие, — произнес Грин.

— Пожалуйста, судья, — сказал Бейкер. — Не сейчас.

— Так чего же вы хотите? — спросил судья Грин.

— Немного времени. Мы просим отложить процесс на неделю. К тому времени мы получим результаты лабораторных исследований из Ноксвилла. Если в машине Барлоу обнаружат следы крови Тестера или мы найдем орудие убийства, то снимем обвинение против клиентки мистера Дилларда, если, конечно, она будет сотрудничать с нами, и арестуем Барлоу за убийство Тестера.

Энджел вряд ли пойдет на сотрудничество. У них не было достаточно доказательств, чтобы осудить ее, и я даже не мог придумать ни одной причины, по которой хотел бы им помочь.

Судья посмотрел на меня.

— Есть ли возражения, мистер Диллард?

— Нет, судья. Если есть шанс, что они снимут обвинения с моей клиентки, я не против дать им неделю.

— Все в порядке. — Судья указал на Бейкера пальцем. — Я даю вам немного времени. Но если в следующий понедельник не будет предъявлено новое обвинение, мы заканчиваем этот процесс.

24 июля

15:00

Судья не стал никому объяснять в зале суда, почему принял решение сделать недельный перерыв. Он просто сказал всем вернуться в следующий понедельник.

Энджел хотела узнать, что происходит, и я пообещал ей, что, как только смогу, приеду в тюрьму, чтобы все объяснить. Присяжные стали уходить, и когда зал опустел, ко мне подошла Эрлин Барлоу. Она сидела в коридоре вместе с другими свидетелями. Тестер-младший не сдвинулся со своего места.

— Дорогуша, что происходит? — спросила Эрлин.

— Полиция говорит, что у них есть новая информация по делу Энджел. Окружной прокурор попросил у судьи отсрочку, чтобы они могли собрать больше доказательств. Судья дал им срок до следующего понедельника.

Ландерс вышел из кабинета судьи, где он, по-видимому, обхаживал с Бейкером судью. Как только он увидел Эрлин, то повернул к нам, указал на нее пальцем и сказал:

— Не покидайте город.

Затем повернулся и вышел.

— Что это значит? — спросил Эрлин.

— Я не знаю. Мне ничего не сообщили, — ответил я, собираясь уходить.

Я не планировал говорить ей, что, скорее всего, на следующей неделе ее заключат под стражу. С моим везением, она могла исчезнуть, а мне бы предъявили обвинение.

— Я должен отправиться в тюрьму, чтобы встретиться с Энджел и рассказать ей, что происходит. Я поговорю с тобой позже.

Прежде чем покинуть здание суда, я подошел к лифту, чтобы добраться до офиса Дикона Бейкера.

— Интересная дилемма, — сказал он, когда я вошел.

— Для тебя, — сказал я. — Я все еще на той же волне. Невиновный клиент.

— Хватит ходить вокруг да около, — сказал Бейкер. — Если обнаружим в машине хоть что-то, связанное с убийством Тестера, то предъявим обвинение рыжей. И я сниму обвинения с твоей клиентки, если она согласится помочь нам.

— Эрлин — ее единственный близкий человек в этом мире. Я сомневаюсь, что она захочет предать ее.

— Диллард, она была с ней. Она знает, что произошло в том номере.

— Вы не можете это доказать.

Захочет ли она воспользоваться этим шансом? Возможно, Барлоу будет что сказать, когда ее саму обвинят в умышленном убийстве.

— Все, что рассказала мне Эрлин об Энджел, это то, что она невиновна.

— Из ее рта льется только ложь.

— Дикон, ты в тупике. Жюри привели к присяге по делу Энджел. Если вы снимаете обвинения, то не сможете подать снова в суд. Двойной риск. Если вы вернетесь и возобновите процесс, то проиграете, даже с показаниями моей сестры. Ты знаешь, что я буду делать с ней на скамье свидетелей?

— Я планировал находиться в зале суда во время перекрестного допроса, — ответил Бейкер с самодовольной ухмылкой. — Не хотелось бы пропустить. По крайней мере, сообщи клиентке мое предложение. Иди к ней и объясни, что я предлагаю снять с нее обвинение в умышленном убийстве.

— Я поговорю с ней, но не питай надежд.

Когда Энджел вошла в адвокатскую комнату, на ней была та же одежда, что и в зале суда.

— Охранники обыскивают мою камеру, — объяснила она. — Я пока жду. Думаю, они не ожидали моего возвращения так скоро.

— Странный денек выдался, правда? — спросил я.

— Что происходит?

— Хорошее и плохое одновременно. Сегодня утром сотрудники бюро расследований нашли красный корвет в сарае в округе Юникои. Постройка принадлежит Эрлин, как, вероятно, и сам автомобиль.

Энджел ахнула. Я внимательно наблюдал за ней. Ее лицо покраснело, нижняя губа дрожала. Она просто сидела, дрожа, и молчала. Я полез в портфель и достал носовые платочки. Я начал брать их с собой с тех пор, как впервые посетил ее в тюрьме. На всякий случай, я протянул ей через стол и положил свою руку на ее.

— Энджел, теперь окружной прокурор считает, что Эрлин убила преподобного Тестера. Он желает снять с тебя обвинение, но есть условие. Он хочет, чтобы ты рассказала ему все, что знаешь об убийстве проповедника.

В ее глазах промелькнул отстраненный взгляд, как будто она не понимала, о чем я говорю.

— Энджел? Ты меня поняла? Он хочет закрыть дело против тебя. Вероятно, они собираются арестовать Эрлин за убийство преподобного.

— Они не могут этого сделать! — взорвалась она, затем положила голову на стол и заплакала. Я подошел к ней и положил руку ей на плечо.

— Успокойся, — попросил я ее.

Хотя стальные двери были толщиной пять сантиметров, а стены из бетона, но рыдания Энджел были громкими. Я не хотел, чтобы охранники пришли и начали задавать вопросы.

— Поговори со мной, — попросил я. — Все в порядке. Просто поговори. Что бы тебя ни беспокоило, ты можешь сказать мне. Что бы это ни было, я на твоей стороне.

Внезапно она встала, вытерла глаза и умолкла. Энджел жалобно смотрела на меня.

— Могу ли я доверять тебе? — спросила она тихим голосом.

— Конечно, можешь. Ты это знаешь.

— Могу ли я действительно доверять тебе?

— Все время я был рядом. Что бы ты ни сказала мне, обещаю, что никому не скажу. Я уже объяснил тебе об обязанности адвоката хранить секреты своего клиента.

Я видел, что она приняла решение. После этого она села прямо и расправила плечи, как будто тяжелая ноша свалилась с ее плеч.

— Я сделала это, мистер Диллард. Я убила его. Не могу позволить им обвинить мисс Эрлин.

С того дня, как я поговорил с Томом Шортом, у меня были некоторые подозрения, но я просто не хотел в это верить. Даже сейчас, когда слова слетели с ее уст, я не хотел в это верить. Я взял ее за руку, зная, что если продолжу и спрошу ее о деталях, то все изменится в наших отношениях и во всей моей стратегии, если процесс продолжится.

— Подумай, о чем ты говоришь, — перебил я ее. — Мы выиграем дело. Если ты скажешь мне, что убила его, это многое изменит.

— Ты хочешь знать правду?

— Не уверен.

Я смотрел на ее молодое гладкое лицо, и мое сердце потянулось к ней. Что-то подсказывало мне, что, если она и убила Тестера, то на это были серьезные причины.

— Извини, Энджел. Да, я хочу знать правду. Что произошло на самом деле?

Она закусила губу и вздрогнула.

— Можешь рассказать мне об этом?

Она медленно кивнула.

— Хорошо, но я не хочу, чтобы ты впала в истерику. Не хочу, чтобы кто-то еще слышал, поэтому ты должна держать себя в руках. Сможешь это сделать?

— Думаю, да.

— Тогда начинай.

Она глубоко вздохнула и сжала мою руку так сильно, что ее ногти впились в мою кожу.

— Все, что я говорила ранее — правда, кроме последней части. Миссис Эрлин не только попросила его уйти, когда он напился, начал приставать ко мне и выставил себя дураком. Она спросила меня, хочу ли я ей помочь. Эрлин сказала, что хочет преподать урок проповеднику. Она сказала, что все, что мне нужно сделать, это поехать с ней в гостиничный номер мужчины, а она позаботится обо всем остальном. Я сказала ей, что сделаю это.

— Что случилось дальше?

— Миссис Эрлин поговорила с ним, и он вышел в холл на несколько минут. Когда вернулся, она сказала мне взять пальто, а сама направилась в офис и пробыла там некоторое время. Затем мы вышли и сели в машину. Мы последовали за ним на парковку мотеля. По дороге Эрлин сказала мне, что он думал, будто я пойду с ним в номер, чтобы заняться сексом. И она дала мне маленькую бутылку виски, и сказала, что как только мы доберемся до мотеля, я должна пойти в его комнату и первым делом предложить выпить. Она сказала, что положила кое-что в виски, и что когда он выпьет, то уснет, а я должна вернуться к машине и сообщить ей. Думаю, она планировала забрать его деньги.

— Но, очевидно, что-то пошло не так, — сказал я.

Она прижала кулак ко рту и прошептала:

— Да.

Она смотрела отстраненно. На ее лице было то же выражение, которое я уже видел, когда она рассказала мне об инциденте с овсянкой.

— Когда мы добрались до мотеля, я вышла из машины и поднялась с ним по лестнице. Миссис Эрлин осталась на стоянке. Я вошла в комнату, и он закрыл за нами дверь. Я достала бутылку из сумочки и спросила, не хочет ли он выпить. Он взял ее, поставил на стол и ответил, что привел меня сюда не ради выпивки. У него было такое ужасное выражение лица… как будто он сошел с ума. Затем, прежде чем я даже поняла, что происходит, он ударил меня по лицу. И ударил с такой силой, что я упала на кровать и почти потеряла сознание. Затем… затем он снял с себя всю одежду, потом стянул с меня трусики……

Энджел остановилась и глубоко вздохнула.

— Он перевернул меня на живот и воткнул эту штуку мне в… — она указала на свои ягодицы.

— Он занимался с тобой анальным сексом? — спросил я.

— Чем? — она не знала, что означают эти слова.

— Неважно. Ты можешь продолжить?

— У меня было ощущение, что это происходит с кем-то другим, — сказала она. — Как будто я летала под потолком и смотрела сверху на то, что он делал. То же самое произошло, когда отец Томас кое-что делал со мной. Он одновременно ругался и проповедовал, обзывая меня. Затем вынул из меня свою штуковину, подошел к столу, взял бутылку и сделал большой глоток. Он пошатнулся, сел на кровать. У меня было чувство, что он забыл, что я была там… На столе лежал нож. Думаю, его. Я помню, как подошла к столу и взяла его. Это был складной нож. Он уже храпел. Я открыла нож, вернулась в кровать и начала наносить удары по нему. Я колола его до тех пор, пока могла поднять руку с ножом. А потом, кажется, я просто вышла за дверь. Я даже не надела трусики.

— Ты помнишь, что сделала Эрлин?

— Думаю, да, — ответила девушка. — Она взбежала по лестнице ко мне, завернула в свое пальто и забрала нож из моих рук. Потом отвела к машине и усадила в нее. Эрлин спросила меня, что случилось, и я попыталась рассказать ей. Затем она пошла в номер, но я не знаю, что она там делала. Потом она отвезла меня домой и смыла с меня кровь из шланга на заднем дворе. Эрлин сказала, что не хочет, чтобы кровь испачкала ванну. Затем она отвела меня внутрь и сказала, что ей нужно ненадолго уйти. Ее не было долгое время.

— А потом вы с Эрлин говорили о том, что случилось?

— Немного, — ответила Энджел. — Она сказала, что очень сожалеет обо всем, но теперь, по крайней мере, он больше не причинит вреда никакой другой девушке. Она сказала, никогда не упоминать о том, что случилось. Никому не рассказывать. И когда пришла полиция, Эрлин сказала мне не разговаривать с ними. Она приказала всем сотрудникам клуба не общаться с полицией. Когда они пришли арестовать меня, она велела сказать, что мне нужен адвокат.

— Энджел, ты ничего не упомянула про отрезанный пенис. Ты помнишь это?

— Я не отреза́ла его.

— Уверена?

— Да. Я бы сказала тебе, если бы помнила.

Я поверил ей.

— Хорошо, что ты рассказала мне, что произошло.

— Мне теперь придется остаться в тюрьме до конца моей жизни?

— Сомневаюсь. Это меняет некоторые вещи, но не изменяет того факта, что у них мало доказательств против тебя.

— А что насчет твоей сестры? Я никогда не говорила с ней.

— Я так и думал, — сказал я. — Ты должна доверять мне. Я что-нибудь придумаю. Мне просто нужно немного времени подумать.

После того, как охранники забрали ее, я остался сидеть за столом, не в силах встать и выйти. Дверь дважды жужжала, но я просто сидел и не мог двинуться с места.

Мысленно я продолжал видеть красивую хрупкую молодую девушку, которая под дождем наивно поднимается по лестнице в номер мотеля. Ее сопровождает мужчина, который вдвое больше ее и почти в три раза старше. Он закрывает дверь, и она предлагает мужчине выпить. Он берет бутылку из ее руки, ставит на стол и бьет девушку по щеке. У нее сыплются искры из глаз, и она падает на кровать, ошеломленная ударом. Гигант нависает над ней, тяжело дыша перегаром. Он хватает ее и катает, как тряпичную куклу. Он бормочет, попеременно называя ее шлюхой и восхваляя Господа за возможность отомстить низкой суке. Срывает с нее трусики. Он возбужден, но слишком пьян, чтобы поддерживать эрекцию. Он пытается протолкнутся в ее прямую кишку, но она слишком тугая. Он плюет на руку, чтобы смазать ее и пытается снова. Она борется, но он слишком силен. Он ударяет ее по затылку и приказывает не двигаться. Он проникает в нее и удовлетворенно кряхтит. Девушка становится безвольной. Капли пота стекают с носа монстра на спину девушки. Он не может трахать ее так, как хочет, и замечает бутылку, которую она ему предложила. Он встает с девушки, подходит к столу и берет бутылку, делает большой глоток, пока девушка скулит на кровати.

Я слышу в голове голос Сары: «Убери его от меня, Джоуи. Он делает мне больно!..»

Когда я, наконец, восстановил свою способность двигаться, то встал, нажал кнопку и стал ждать, пока дверь начнет гудеть, затем медленно пошел по лабиринту коридоров и стальных ворот. То, что Энджел описала мне, можно квалифицировать, в худшем случае, как умышленное убийство при смягчающих обстоятельствах. Тяжкое уголовное преступление с максимальным наказанием — шесть лет. Но я не мог заставить себя посоветовать ее пойти к окружному прокурору и рассказать ему о том, что случилось. Я не мог представить, что она будет сидеть в тюрьме за то, что отомстила человеку, который оскорбил ее самым постыдным образом.

На мой взгляд, лицемерный сукин сын получил по заслугам.

24 июля

18:00

Из тюрьмы я поехал прямо домой. В моей голове поочередно раздавались голоса, то Сары, то Энджел. Как только я вылез из машины, мой пес Рио тут же попытался помочиться на мои туфли, и я, вместо того, чтобы как обычно засмеяться или мягко оттолкнуть его в сторону, собрался его пнуть. Я с трудом успел себя вовремя остановить. По какой-то причине мысль о том, что он описает меня, настолько взбесила, что я захотел причинить ему боль. Я обругал пса и перешагнул через него, поскольку он съежился на дороге.

Я зашел на кухню. Кэролайн стояла, наклонившись над плитой. Я почувствовал запах брокколи. Ненавижу брокколи.

— Привет, дорогой, — сказала она. — Я слышала, что процесс отложили. Что происходит?

— Я собираюсь свернуть этой собаке шею.

— Полагаю, это не очень хорошая идея.

— Мне надоело, что он мочится на меня. Я устал от того, что все на меня кладут.

— Что происходит, Джо?

— Ничего.

Я прошел через кухню и направился в спальню, чтобы переодеться. Я чувствовал напряжение, сильное давление в висках так, что зрение сужалось до одной точки. Я почувствовал руку на плече. Прикосновения Кэролайн обычно успокаивали меня, но на этот раз это не сработало.

— Джо, что не так? Скажи мне.

— Вероятно, будет лучше, если ты сейчас оставишь меня в покое.

— Оставить тебя в покое? Почему? Что я такого наделала?

— Ничего, — ответил я. — И это только часть проблемы.

На самом деле, пока я ехал домой, у меня накопилось много гнева по отношению к Кэролайн. Я должен был заботиться о ней, и это означало, что мне следовало продолжать трудиться. Но я устал работать напропалую с людьми, которые этого не заслуживали и не ценили. Я устал от того, что меня использовали, лгали и сомневались в том, правильно ли я все делаю. Меня тошнило от всего этого.

— Дорогой, я люблю тебя, — произнесла она.

— Не поможет.

— Сегодня ты был под большим напряжением. Как насчет горячей ванны?

— Не хочу. Почему ты не делаешь то, что я прошу? Почему не оставляешь меня в покое?

— Как ты смеешь так говорить со мной? — воскликнула Кэролайн. — Я понимаю, ты ненавидишь работу. Знаю, иногда ненавидишь себя, но это не значит, что ты можешь вымещать все это на мне. Я не сделала ничего, кроме того, что люблю тебя и пытаюсь помочь в трудные времена, и не буду стоять здесь и выслушивать, как ты оскорбляешь меня. Джо, я не девочка для битья!

Все, что я чувствовал — это напряжение в голове. Я терял контроль над собой. Я прошел мимо нее и вернулся на кухню.

— Что ты делаешь? — Она стояла прямо за моей спиной. Я направился к двери. — Куда ты идешь?

— Наружу. Я ухожу.

Именно так я и поступил. Я поехал в Джонсон-Сити в бар «У Фриттера», в котором сидел в одиночестве и какое-то время пил водку. Затем попросил ликер «Егерместер». Потом еще один стакан. Я сидел там несколько часов.

Когда я вышел из бара, шел дождь, но мне было все равно. Я убедил себя, что мне необходимо отправиться в другое место, поэтому пересек на машине город, при этом закрыв одной рукой правый глаз, чтобы не двоилось в глазах. Я проехал через ворота комплекса Администрации по делам ветеранов, затем повернул к месту, где находилось кладбище с длинными рядами белых крестов, и в пьяном виде направился к участку, где был похоронен отец. Я вышел из машины и проковылял под дождем, пока не нашел нужную могилу.

Затем лег на могилу и потерял сознание.

Мне снилось, что я лежу в зарослях джунглей Гренады. Каким-то образом я отделился от моей команды. На лице нанесена камуфляжная краска, и я направлял оружие на дорогу. По направлению ко мне двигалась группа из шести кубинских солдат. Я расставил противопехотные мины в канаве рядом с дорогой и тщательно спрятал провода.

Первый кубинец вошел в зону поражения. Мне придется подождать, пока подойдут и другие. Как только они войдут в этот район, я открою огонь. И когда они бросятся в канаву, я нажму на кнопки и взорву мины. Будет замечательная бойня.

Как только последний приблизился, я начал стрелять из M-60. Короткими очередями. Кубинцы бросились в кювет. Я взорвал мины, и земля содрогнулась. Кубинское оружие замолчало, и я направился зачищать территорию.

Я услышал сиплый звук выходящего воздуха из раны в грудной клетке, исходящий от раненого, лежащего на животе в канаве. Его левая рука была оторвана и валялась в метре от него. Я толкнул его в ребра ногой и перевернул. Он плюхнулся на спину, и я обнаружил, что смотрю в окровавленное лицо ребенка. Ему было где-то шестнадцать, и он был похож на меня.

Я начал кричать.

25 июля

1:00

Джерри Берд обнаружил меня лежащим под дождем. Джерри служил охранником Администрации по делам ветеранов, а также сам являлся ветераном. Я знал его около пятнадцати лет. Его жена училась в той же школе, что и я, а сын играл в бейсбол с Джеком. У нас было много общего, и за эти годы мы много раз хорошо проводили время.

Когда Джерри разбудил меня, я понятия не имел, где нахожусь и как сюда попал. Дождь лил, как из ведра, и от озноба мои зубы выбивали дробь. Джерри помог мне встать и взял за руку.

— Джо, какого черта ты здесь делаешь?

— Понятия не имею.

Джерри позвонил Кэролайн по мобильному телефону. Сообщил ей, где я нахожусь, и что мы сможем забрать мою машину на следующий день. Затем он отвез меня домой.

— Что происходит? — спросила Кэролайн, когда Джерри ушел.

Я выпил две чашки достаточно крепкого кофе, что даже свело язык. Я видел, что она плакала, но надеялся, что она не начнет плакать снова. Я и так чувствовал себя достаточно плохо.

— Я ужасно волновалась за тебя.

— Прости меня, — сказал я. — У меня случился нервный срыв.

Я всегда держал Кэролайн в стороне от худшей части моей работы и моего прошлого. Они были ужасны и страшны, а Кэролайн — красива, нежна и добра. Я боялся, что даже частично оскверню ее, если расскажу правду, но хуже всего было то, что она могла начать думать обо мне, как о слабом и ущербном.

— Поговори со мной, — сказала она. — Пожалуйста.

— Тебе не нужно знать. Поверь мне, будет лучше, если ты не будешь в курсе.

— Джо, ты действительно думаешь, что если расскажешь мне что-то плохое, я начну любить тебя меньше?

Между нами повисла тишина. Она налила еще одну чашку кофе. Я сидел и потягивал его маленькими глотками, пытаясь решить, хочу ли я рассказать своей жене, что все эти годы, несмотря на всю свою браваду и изображение из себя настоящего мужика, в действительности Кэролайн была замужем за маленьким испуганным мальчиком, пытающимся доказать самому себе, что он не трус?

— Я не могу тебе рассказать.

— Это как-то связано с этим делом?

— Частично. Похоже, они собираются арестовать Эрлин Барлоу за убийство Тестера.

Я был благодарен за возможность сменить тему разговора.

— Как ты думаешь, она убила Тестера?

— Я знаю, что она этого не делала.

— Откуда?

— Просто знаю.

— Откуда знаешь?

Я молча смотрел на нее. Я не мог ей рассказать, но Кэролайн была умной женщиной.

Я видел выражение ее лица. Она все поняла.

— Энджел сказала тебе, что это она сделала?

Я кивнул.

— А теперь ты пытаешься решить, что делать?

— Прямо сейчас я пытаюсь выжить. Ты же знаешь, мне придется вступить в борьбу с Сарой в качестве свидетеля, если процесс продолжится. Не могу сказать тебе, насколько боюсь этого.

— Джо, зачем она это делает? Что с ней не так?

— Ты действительно хочешь знать? Тебе не понравится, что услышишь.

— Конечно, хочу. Думаю, что имею право.

Это было правдой. Она заслужила услышать обо всем. Я посмотрел на нее и подумал о маме, о том сожалении, которое испытывал, потому что она не позволила мне войти в ее сердце, и пустоте, которую я чувствовал, потому что никогда не впускал ее в свое. Я вспомнил о ночных кошмарах, беспокойстве, депрессии, раздражающем чувстве, что я являюсь жалким трусом. Я посмотрел на Кэролайн и понял, что больше не могу держать свою жену в неведении. Не могу быть таким, как моя мать. Пришло время. Наступило время открыться.

Я рассказал Кэролайн, что́ Тестер сделал с Энджел, а дядя Раймонд с Сарой. Когда она услышала, что случилось с моей сестрой, Кэролайн села рядом со мной и обняла. Как только я ощутил ее дыхание на своей коже и почувствовал знакомый запах, я внезапно перестал задумываться, считает ли она меня слабым, потому что в тот момент я был действительно слаб. Мне нужна была поддержка единственного человека, которому я полностью доверял. Впервые в жизни я целиком раскрылся. Были моменты, когда я плакал так сильно, что не мог дышать. Сначала мне было стыдно, и я внутренне сопротивлялся, но как только начал, остановиться уже не мог. Двадцать лет спустя я открылся Кэролайн.

Я рассказал ей о разочаровании от того, что рос без отца. Поделился с ней информацией о зверствах, которые совершил и видел в Гренаде. Я рассказал ей все о Мейнарде Буше и Бонни Тейт и о том, что чувствовал, когда хоронили близнецов Бауэрс под лучами солнца. Я поведал ей о своих чувствах к матери. Говорил до самого утра. Я ни разу не испытывал ничего подобного, но когда закончил, то понял силу исповеди.

— Знаешь что? — произнесла Кэролайн, когда я был уже слишком вымотан, чтобы продолжать говорить. Она положила руки мне на плечи и посмотрела в глаза. — Если бы они судили меня, если бы я оказалась в той же ситуации, что и Энджел, то я бы не хотела, чтобы меня защищал кто-то другой. А знаешь почему?

— Прости меня за то, что́ я сказал, когда вернулся домой. Я большой дурак. Извини за…

— Тсс. Знаешь ли ты, почему я хотела бы, чтобы в целом мире именно ты защищал меня?

— Нет. Почему?

— Потому что ты, Джо, хороший человек. Все очень просто. Вот почему я вышла за тебя замуж, почему люблю тебя все эти годы. Вот почему наши дети обожают тебя. Вот почему ты все это время был рядом с Сарой и отправился сидеть со своей матерью. Вот почему ты проводишь свою жизнь, пытаясь помочь людям. Надеюсь, вы останешься таким навсегда.

Ее слова заставили меня онеметь. Я не знал, что сказать.

— Когда Энджел рассказала тебе, что произошло на самом деле? — спросила Кэролайн.

— Незадолго до того, как я вернулся домой.

— Так я и думала. Это все объясняет. Это вернуло тебя в то время и в тот дом с твоей сестрой. Добавление этого ко всему тому, что происходило с тобой в последнее время, вовсе не удивительно. Я счастлива, что ты не навредил себе.

— Я тоже.

— Ты сможешь пройти через это, — подбадривала меня Кэролайн. — Ты сможешь выжить. Ты самый сильный человек, которого я встречала.

Она встала, подошла к двери, ведущей в гараж, и открыла ее.

— А вот еще один, кто любит тебя.

Рио медленно вбежал в комнату, но увидев меня, остановился.

— Иди сюда, большой мальчик, — сказал я. Он навострил уши, размахивая хвостом. — Подойди и описай мою обувь.

25 июля

11:00

Впервые за целую вечность я хорошо спал. Во сне меня не преследовали мысли о засадах в джунглях, ни изнасилования, ни убийства, ни образы мертвых детей, ни бурных рек, ни смертельных водопадов.

Я проснулся от запаха кофе и звука стучавшего по крыше дождя. Я зашел на кухню и посмотрел на улицу. Небо было низким и хмурым. Над озером висел легкий туман, и я понял, что весь день будет лить проливной летний дождь, один из тех, которые, кажется, могут очистить весь мир. Кэролайн в спортивном лифчике и велосипедных шортах хозяйничала на кухне. Когда она обняла меня, я поднял ее и отнес в спальню. Полчаса спустя мы приятно уставшие лежали в постели.

— Что ты будешь делать сегодня? — спросила она.

— Думаю, — начал я, — мне следует придумать, что делать с Энджел.

— Какие у тебя есть варианты?

— Первый — это я должен пойти к Бейкеру и сказать ему, что мы передумали и хотим заключить сделку. Но как только я это сделаю, он сразу поймет, что это она убила Тестера, и ополчится на меня. Он предложит двадцать лет. Второй вариант — вызвать Энджел в качестве свидетеля, когда в понедельник продолжится суд. Если она скажет правду, то я смогу заявить о самозащите или непредумышленном убийстве, потому что он изнасиловал ее.

— Если ты так поступишь, то каков будет худший вариант?

— Худшее, если они ей не поверят и признают виновной в предумышленном убийстве. Это означает пожизненный срок. Не думаю, что в таких обстоятельствах она может получить смертный приговор. Ее могут обвинить в непредумышленном убийстве. Это означает, по крайней мере, пятнадцать лет. Если они согласятся на непредумышленное убийство в целях самообороны, Энджел может получить условный срок, но я сомневаюсь, что судья Грин согласится. Проблема в том, что когда она будет свидетельствовать, я не смогу запросить какие-либо медицинские показания. Том Шорт мог бы помочь мне, если бы она рассказала мне все с самого начала, но судья Грин не позволит мне использовать медицинские показания так поздно. Обвинение имеет право потребовать, чтобы ее осмотрел их собственный психиатр и имеет право получить все отчеты Тома Шорта. Я не отдал им документы, потому что не собирался их использовать.

— Какие есть еще варианты?

— Она может сказать, что не делала этого. Но если Энджел сделает это, я должен решить, сдать ли ее. Правила гласят, что если она будет давать показания и начнет говорить неправду, а я при этом буду знать, что она лжет, то я не имею права ни допрашивать ее, ни представить заключительную речь в ее пользу. Присяжные это быстро поймут. То есть, если она лжет, и я не разоблачу ее, то, значит, я покрываю ее и могу сам оказаться в тюрьме.

— Ты не должен этого допустить.

— Не могу и не буду. Но клянусь тебе, если бы я знал, что меня не поймают, я бы так и сделал. Этот парень изнасиловал ее, ударил, она упала, чуть не потеряв сознание, а затем он перевернул ее и занялся анальным сексом. Божий человек! Я не испытываю к нему ни малейшего сочувствия. Никакого. Она должна быть освобождена, Кэролайн. Энджел должна выйти на свободу.

— Мы оба знаем, откуда ноги растут, не так ли?

— Мне давно следовало рассказать тебе о Саре раньше. Прости меня. Я стыдился.

— Теперь это всплыло, и мое мнение о тебе не изменилось.

Я поцеловал ее в лоб.

— Это так несправедливо, — сказал я. — Было бы правильно, если бы она отправилась домой. Эрлин создала такую ситуацию. Очевидно, она планировала ограбить проповедника. Здесь нет вины Энджел. У нее даже не было оружия. Она убила Тестера его же ножом.

— Ей не нужно было его убивать, — возразила Кэролайн.

— Правда? А что бы ты сделала, если бы какой-нибудь пьяный придурок ударил тебя по лицу и трахнул в задницу?

— Я бы его убила и отрезала член.

— Именно. Есть только одна вещь, которую я могу сделать — это попытаться наладить отношения с Сарой. Если смогу заставить ее поговорить со мной, то думаю, сумею изменить ситуацию в нашу пользу.

— Что ты ей скажешь?

— Пока не решил. Знаешь, мы никогда не говорили о том, что случилось. Думаю, мы оба были так напуганы и унижены, что не хотели даже упоминать об этом. Я действительно думаю, что именно поэтому она не может совладать со своей жизнью.

Я сел на край кровати и сделал глубокий вдох.

— Я отправлюсь в тюрьму. Они не могут помешать мне поговорить с ней. Самое худшее, что может случиться — все останется по-прежнему.

— Ты собираешься поговорить с ней об изнасиловании?

— Должен. Мне следует сказать ей, что мне жаль.

— Джо, это не твоя вина.

— Я знаю, но у меня все еще есть ощущение, что должен извиниться перед ней. Я так и не набрался смелости поговорить, и это не меня изнасиловали.

— Не жди слишком многого, — предупредила меня Кэролайн.

Я оделся, выпил чашечку кофе и как раз собирался уходить, когда жена сказала:

— Джо?

— Да?

— Не забудь сказать ей, что любишь ее.

25 июля

Полдень

Заключенные ненавидят многое. Они ненавидят надзирателей, еду и особенно скуку. Но есть две вещи, которые они ненавидят особенно страстно: изнасилование детей и стукачей.

Администрация перевела Сару в изолятор на случай, если станет известно, что она донесла на Энджел. Содержание арестованного под стражей для обеспечения его безопасности было похоже на тюрьму строго режима. Заключенные были там полностью изолированы. Это безжалостное, мучительное и жалкое существование.

Адвокаты, желающие встретиться со своими клиентами-заключенными в этой секции, должны были спрашивать разрешения у надзирателей. Охрана не приводила заключенных в комнату для адвокатов, потому что по пути они могли встретить других заключенных. Мне потребовался почти час, чтобы увидеть Сару. Надзиратели знали, что она выступала свидетелем против моей клиентки, и не хотели, чтобы я разговаривал с ней. Но, как адвокат, я имел такое же право, как и полиция, допрашивать свидетелей, в том числе главных, поэтому я не позволил бы им помешать мне. Они пытались связаться с Диконом Бейкером по телефону, но лишь услышали, что в настоящее время он «недоступен». Фрэнки Мартин взял выходной и где-то рыбачил. Наконец, после того как я пригрозил притащить их к ближайшему судье, они отступили.

Надзиратель, который открыл дверь в камеру Сары, вошел и объявил, что ей не обязательно говорить со мной, если она этого не хочет. Верная себе, она велела ему не лезть не в свое дело.

Он запер дверь, и я слышал, как он шел по коридору. Камера была совсем крохотной, около трех метров, и выкрашенная в темно-серый цвет. В ней имелась платформа из нержавеющей стали, покрытая тонким матрасом, раковина и туалет из того же материала. Вот и все. Там не было ни телевизора, ни радио, ни того, на чем можно писать или читать, абсолютно ничего, чтобы отвлечь или занять сознание. Сара босиком и в оранжевом измятом тюремном комбинезоне сидела в углу за раковиной, прижимая колени к груди.

— Так вот как они относятся к ключевому свидетелю по делу об убийстве, — начал я. — Интересно, куда они помещают людей, которые им не нравятся.

Она закрыла лицо руками, и я подошел к ней. Опустившись на колени, я положил ладони на ее плечи. К моему удивлению, она не вздрогнула и не отстранилась.

— Тебе не нужно говорить, если не хочешь, — сказал я осторожно, — но прошлой ночью я понял кое-что, чем хотел бы поделиться с тобой. Я хочу извиниться.

Я почувствовал, как мои глаза наполняются слезами, и напрягся, чтобы взять свои эмоции под контроль. Я не знаю почему, но даже в моих попытках поднять шоры и честно взглянуть на то, что произошло между нами, я чувствовал необходимость поддерживать свой стоический образ.

— Сара, прости, что подвел тебя. Прости, что не остановил его. Извини, что не защитил тебя. Я должен был убить этого ублюдка.

Как и с Кэролайн прошлой ночью, когда поделился с ней своей болью, моя защита рухнула, и слезы потекли по щекам.

— Пожалуйста, Сара. Я был таким маленьким. Я не знал, что делать. Пожалуйста, прости меня.

Она тоже заплакала, и я обнял ее за плечи.

— Если бы мог, я бы вытащил тебя из той комнаты, я бы сделал это тотчас, но мы оба знаем, что теперь не могу. Единственное, что я способен сделать, это сказать тебе, как мне жаль, и что я люблю тебя. Я всегда любил и буду любить тебя.

— Джоуи, ты был очень мал, — произнесла она сдавленным голосом. — Мы оба были слишком малы.

Она подняла голову и обняла меня за шею. Нереальный момент, минуты отчаяния и честности — и больше, по крайней мере, так я надеялся, — любви. Я не помнил, когда в последний раз обнимал Сару, и мне было очень приятно сидеть на корточках на бетонном полу и чувствовать ее дыхание на своей шее. Мы молчали пару минут, и оба были смущены этим редким всплеском любви.

Наконец она заговорила.

— Джоуи, ты сломаешь мне шею.

— Прости.

Иногда забываю о своем размере. Я отпустил ее и отошел.

— Мне нужно вставать. Этот бетон убивает мои колени.

Я сел на край ее койки, и она присела рядом. Мы говорили около часа. Сначала разговор был медленным и натянутым, но вскоре она рассказала мне, как мучилась, и как наркотики были единственным, что давало ей облегчение, хотя и на короткое время. Мы беседовали о том, как росли без отца, о маме и о том, как сильно она волновалась за нас. В итоге мы добрались до будущего, до ближайшего будущего, и до того, что оно значило для Сары.

— Итак, какое у тебя соглашение с окружным прокурором? — спросил я.

Она настороженно посмотрела на меня.

— Ты поэтому пришел?

— Пожалуйста, не говори так. Ты знаешь, почему я пришел. Но это то, с чем нам предстоит иметь дело.

— Я согласилась дать правдивые показания в обмен на немедленное освобождение и условный срок.

— У тебя они в письменном виде?

— Черт, да.

Она залезла под матрас и вытащила конверт. Внутри было соглашение, подписанное Сарой, Диконом Бейкером и судьей Глассом. Сара обязалась предоставить «правдивые показания» в суде по делу «Штата Теннесси против Энджел Кристиан», и после того, как она это сделает, ее должны немедленно освободить.

— Какими будут твои правдивые показания? — спросил я.

Она одарила меня озорной ухмылкой, которой я не видел уже тридцать лет.

— Ты убедишься, что я получу свою сделку??

Я улыбнулся в ответ.

— Можешь на это рассчитывать.

31 июля

14.00

К девяти часам утра понедельника результаты по вещественным доказательствам, обнаруженным в машине Эрлин Барлоу, так и не были получены из лаборатории ТБР, и судья Грин возобновил судебное разбирательство. В течение недели я потратил много времени, тщательно объясняя все Энджел. Она знала, что не может встать на трибуну и солгать. Она осознала, что я не могу использовать доктора в качестве свидетеля защиты и понимала риски. Внимательно выслушав все, что я должен был сказать, и, без сомнения, с некоторой помощью Эрлин, она согласилась.

Фрэнк Мартин старался изо всех сил, но у него не было ни орудия преступления, ни ясного мотива, ни очевидцев. Он вызвал Ландерса для дачи показаний, чтобы описать место преступления и объяснить ход расследования, но в ходе перекрестного допроса мне удалось ясно показать, как Тестер сначала пил пиво в «Пурпурной свинье», а затем отправился тратить церковные деньги в стриптиз-клуб. В довершение всего, я указал на тот факт, что Тестер настолько потерял контроль, что потратил все деньги, и в полночь ему даже пришлось снимать их в банкомате.

Судмедэксперт сообщил, что Тестер умер от потери крови в результате многочисленных колотых ран, но на допросе ей также пришлось признать, что уровень алкоголя в его крови был чрезвычайно высоким. Она попыталась помочь обвинению, указав, что Тестер принял наркотик, используемый для изнасилования, но не смогла объяснить, как он попал в его организм.

Один из специалистов лаборатории ТБР рассказал присяжным о волосах, обнаруженных на рубашке Тестера, и объяснил им процессы распознавания ДНК. Во время допроса ему пришлось признать, что эти два волоска могли попасть от Энджел к нему в клубе.

Пожилая женщина по имени Ина Мэй рассказала присяжным, как наутро после убийства ее кошка обнаружила пенис Тестера. Ее показания спровоцировали кратковременную вспышку легкомыслия в этом серьезном процессе.

Фрэнки оставил Сару напоследок. Лучше бы он стразу повесился.

— Мэм, назовите свое имя для протокола, — начал он.

— Меня зовут Сара Диллард.

На ней была оранжевая роба, наручники и кандалы. Она казалась нервной, но решительной.

— А где вы живете, мисс Диллард?

— В следственном изоляторе округа Вашингтон.

— Так вы заключенная?

— Да, меня обвинили в краже.

— Вы знаете обвиняемую, мисс Диллард?

Сара посмотрела на Энджел и кивнула.

— Она из моего тюремного блока.

— Вы также являетесь сестрой ее адвоката, не так ли?

— Да.

— И вы связались с офисом окружного прокурора, чтобы сообщить, что у вас имеется информация о подсудимой, которая может иметь важное значение для этого дела?

— Нет.

— Что?

— Я сказала: нет. Я не связывалась с офисом окружного прокурора. Они пришли ко мне.

— А, понятно. И кто с вами встречался?

— Вон тот мужчина.

Она указала на Ландерса, сидевшего за столом обвинения.

— И что вы сделали в результате визита агента Ландерса?

— Ничего.

Ой-ой, вот и началось.

— Ничего? Вы же говорили с обвиняемой. Разве это не так?

— Нет.

— Подсудимая призналась вам, что она убила преподобного Тестера, так ведь?

— Возражаю, — вмешался я. — Судья, он направляет свидетеля.

— Поддерживаю. Продолжайте, мистер Мартин. Она ответила на ваш вопрос.

— Ваша честь, могу ли я попросить сделать небольшой перерыв? — спросил Мартин.

— Зачем?

— Мне нужно немного времени, чтобы прояснить ситуацию. Это полная неожиданность для меня.

— Это совершенно очевидно, мистер Мартин, но я не привык прерывать дела об убийствах, потому что какой-то прокурор удивлен. У вас есть еще вопросы к свидетелю?

— Разрешите мне относиться к свидетелю как враждебному, ваша честь.

— Мистер Мартин, она ваш свидетель.

— Я знаю, но ее показания — не такие, как мне докладывали.

— Вы имеете в виду, что вы даже не беседовали с ней?

— Агент Ландерс допрашивал ее. Он сообщил мне, каковы будут ее показания, и она подписала заявление. Он показал мне его.

— Тогда воспользуйтесь им, — сказал судья.

— Позвольте мне относиться к ней как к враждебному свидетелю, — повторил Мартин.

Судья Грин махнул рукой Фрэнки, как будто он прогонял его прочь, и сказал:

— Продолжайте. Но я не думаю, что это что-то изменит.

Мартин выпрямился и повернулся к Саре.

— Мисс Диллард, вы подписали соглашение с окружным прокурором о даче правдивых показаний по этому делу?

— Да, — ответила Сара. — Это именно то, что я сделала.

— Разве вы не сообщили агенту Ландерсу, что Энджел Кристиан, обвиняемая по этому делу, призналась вам во время вашего разговора в тюрьме, что она убила Преподобного Тестера?

— Нет, это неправда.

— Разве вы не подписали заявление об этом?

Ландерс взял лист бумаги, вероятно, с показаниями Сары.

— Да, я подписала показания, которые написал агент Ландерс. Он изложил их до того, как пришел поговорить со мной. Там все было ложью. Извините, что я подписала их.

— Так вы утверждаете, что подписали ложное заявление?

— Совершенно верно.

— Вы обвиняете полицейского в том, что он составил ложное заявление, которое вы добровольно подписали?

— Он написал показания, и я подписала их. Он не задавал мне никаких вопросов. Он сказал мне, что если я подпишу показания и дам их в суде, он позаботится о том, чтобы я вышла из тюрьмы. Я никогда не разговаривала с обвиняемой.

Мартин повернулся и уставился на Ландерса.

— Можно прерваться на минуту, ваша честь?

— Только побыстрее.

Мартин подошел к столу обвинения и начал что-то шептать Ландерсу. Ландерс решительно покачал головой и прошептал что-то в ответ. Их разговор быстро превратился в горячий спор, оба мужчины энергично шепотом о чем-то спорили. В какой-то момент я услышал, как Ландерс послал Мартина. Я надеялся, что присяжные тоже это слышали.

Мартин вернулся к кафедре.

— Мисс Диллард, вы лжете. Не так ли? Вы пытаетесь помочь своему брату.

— Нет, — возразила Сара. — Это вы пытались заставить меня солгать. Агент сказал, что так я смогу отомстить брату.

— Мисс Диллард, как вы думаете, присяжные поверят вам? — патетически спросил Мартин. — Вы осуждены за кражу и наркотики. Вы будете это отрицать?

— Я была осуждена за кражу и наркотики, когда агент Ландерс пришел ко мне. Это не беспокоило его, когда он пытался заставить меня лгать.

— Это смешно! — воскликнул Мартин. — Ваша честь, я хочу, чтобы ее показания были отвергнуты.

— На каком основании, мистер Мартин? Потому что она не сказала того, что вы хотели услышать? Ваша просьба отклонена. У вас есть еще вопросы к свидетелю?

— Это ни к чему не приведет, — ответил Мартин и отошел от кафедры. Он начал сдуваться, как лопнувший пузырь. — Она просто лжет.

Фрэнки сел на свое место. Я на минуту задумался, стоит ли мне задать вопросы Саре. Она уже проделала большую дыру в обвинительном заключении, но я не мог удержаться от того, чтобы еще немного не покрутить нож в ране. Поэтому я подошел к кафедре.

— Ты моя сестра, так?

— Да.

— Правда ли, что мы не всегда с тобой ладили?

— Да, это так.

— На самом деле, твой последний приговор был прямым результатом того, что я позвонил в полицию, не так ли?

— Да.

— И ты рассердились на меня за это, не так ли?

— Очень.

— Какой у тебя срок?

— Шесть лет.

— И сколько из них тебе пришлось бы отбыть, если бы ты дала такие показания, как ожидал мистер Мартин?

— Меня бы немедленно освободили.

— У тебя есть копия соглашения?

Она предъявила свой экземпляр, и я попросил судью приобщить его в качестве вещественного доказательства. Мартин возразил, что это не имеет никакого отношения к делу, но судья отклонил его просьбу.

— Мисс Диллард, не могли бы вы объяснить присяжным, при каких обстоятельствах было подписано данное соглашение? — спросил я громко.

— Агент Ландерс приходил ко мне несколько месяцев назад, чтобы спросить, не могу ли я им помочь, познакомившись с мисс Кристиан. Он сказал, что хочет, чтобы я поговорила с ней и узнала все, что можно, а потом все им рассказала. Я ответила ему, что не буду, и он ушел. Несколько недель назад, когда меня приговорили к шести годам, он снова появился. Он сказал, что может предложить мне две вещи: сокращение срока и шанс отомстить тебе. Я спросила его, что он хочет от меня. Он сказал, что я должна подписать показания, будто бы Энджел Кристиан созналась в убийстве преподобного Тестера. Когда он пришел ко мне в тюрьму, показания уже были готовы. Там сказано, что во время разговора в нашем блоке мисс Кристиан сообщила мне, что ушла из стриптиз-клуба «Мышиный хвост» вместе с мистером Тестером, после того, как согласилась заняться с ним сексом. Она пошла с ним в его комнату в мотеле. Там говорилось, что она вошла в комнату и накачала его наркотиками, а потом убила и забрала его деньги. Там также было написано, что она не сожалеет, потому что этот человек был свиньей.

— Свиньей? Милая деталь. Мисс Кристиан говорила тебе что-нибудь из этого?

— Нет. Я даже никогда с ней не разговаривала. — Сара снова указала на Ландерса. — Он все выдумал.

— Почему ты подписала их?

— Потому что не хотела сидеть в тюрьме. Потому что злилась на тебя за то, что ты позволил меня арестовать. Я винила тебя во всем. Но теперь я понимаю, что была неправа. Это не твоя вина, что я в тюрьме, а моя. — Она посмотрела прямо на присяжных и тихо добавила. — Извините. Мне очень жаль.

— Благодарю вас, мисс Диллард.

Я подумал, что судья Грин может вынести нам оправдательный приговор в конце процесса. Ему следовало, но, очевидно, у него не хватило смелости отпустить обвиняемую в преднамеренном убийстве за дверь, не отправив дело присяжным.

Он посмотрел на меня и приказал:

— Вызывайте вашего первого свидетеля.

Я встал. В вестибюле были мои свидетели, включая Вирджила Уотерсона и Эрлин Барлоу, но я подумал, что они мне не понадобятся.

— Ваша честь, защита воздерживается.

Мы с Мартином выступили с заключительной речью, которая оказалась короткой. Присяжные удалились на совещание. Им понадобилось меньше часа, чтобы вынести вердикт.

Я знал, что Энджел виновна, а присяжные — нет, и поэтому они освободили ее.

31 июля

16:15

Сразу после оглашения приговора Фрэнки Мартин и Ландерс встали и вышли, не сказав ни слова. Среди объятий, слез и поздравлений я заметил, как Тестер-младший выходит из зала суда, сцепив зубы. Я был уверен, что сейчас он ненавидит меня больше, чем когда-либо. Я изобразил его умершего отца, как пьяного лицемера, который мог быть убит кем угодно, и вердикт присяжных подтвердил этот портрет. Когда он исчез с моих глаз, я спросил себя, что бы он чувствовал, если бы знал правду о том, что случилось той ночью в номере мотеля. Мне было интересно, как долго мне придется ходить и оглядываться через плечо. Тестер-младший не проронил ни слова во время суда.

Эрлин Барлоу прошла через зал суда, словно светская львица, обнимая всех, кто оставался на месте достаточно долго, чтобы она успела обнять. Она обняла даже одного из судебных приставов. Когда Эрлин подошла ко мне, то поцеловала в щеку и прошептала искреннее «спасибо» мне на ухо. Я хотел рассказать ей, что я знаю о корвете и крови, но время было совершенно неподходящее.

Энджел обняла меня и не выпускала из объятий, по крайней мере, полминуты, а затем повернулась и ушла рука об руку с Эрлин. Мое последнее воспоминание о ней — это то, как она лучезарно улыбается, но я был уверен, что эта радость не продлится долго. Жизнь была жестока и несправедлива с ней. Я понимал, что события той ночи, когда Тестер изнасиловал ее, как и мысль, что убийство сошло ей с рук, будут преследовать ее. Мне было интересно, куда она пойдет и что с ней станет.

Кэролайн решила приехать посмотреть суд после того, как я рассказал ей, что будет с Сарой. Она стояла у перегородки, пока я медленно складывал свои документы в портфель. За исключением двух судебных приставов, мы с ней были единственными, кто остался в зале суда. Я не торопился. Я хотел побыть там достаточно долго, чтобы все остальные могли уйти. Последнее, чего я хотел, это столкнуться с Тестером-младшим или Ландерсом.

Я, наконец, закрыл портфель, повернулся и подмигнул Кэролайн. Она прошла через барьер и поцеловала меня, не говоря ни слова. Затем взяла меня под руку, и мы вместе вышли через боковую дверь, затем спустились по задней лестнице на первый этаж.

— Боже, как жарко, — сказал я, когда мы пересекали улицу с односторонним движением, идущую параллельно суду. Термометры показывали около тридцати семи градусов. Когда мы направлялись к парковке, я заметил человека, выходящего из-за небольшой изгороди на углу здания примерно в тридцати метрах от нас. Его правая рука была крепко прижата к телу, и он явно что-то сжимал в ней. Тестер.

Он находился между нами и зданием. Мы никак не могли попасть внутрь, где были полицейские и судебные приставы. Я бросил портфель на землю, схватил Кэролайн за руку и побежал.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Беги, Кэролайн! Тестер позади нас. Думаю, у него пистолет.

Я оглянулся через плечо. Он бежал трусцой и поднимал правую руку.

Парковка за зданием суда была размером почти акр и покрыта асфальтом. На ней было около сотен мест и она всегда была заполнена. Когда мы с Кэролайн приблизились к первому ряду машин, выстрел из пистолета нарушил тишину летнего дня в старейшем городе Теннесси. Я услышал, как пуля просвистела рядом со мной. Она отрикошетила от крыла старого Бьюика и просвистела дальше.

— Джо! Он убьет нас! — закричала Кэролайн.

Я схватил ее за руку и потянул между двумя рядами машин.

— Пригнись! Не поднимай голову, — рявкнул я.

Мы пробежали еще пятнадцать метров, прежде чем я оглянулся. Тестер остановился. Его ноги были расставлены, и он прицеливался, сжимая пистолет двумя руками. Еще одна пуля разбила боковое стекло машины, мимо которой мы бежали. Я остановился и присел у переднего крыла. Я должен был придумать, как вытащить Кэролайн с линии огня.

— Мы не можем оставаться вместе, — сказал я.

Я был весь в поту и тяжело дышал. Глаза Кэролайн были полны дикого страха. Я обнял ее лицо ладонями.

— Слушай внимательно. Я побегу. Он последует за мной. Я тот, кого он преследует. Когда он это сделает, ты побежишь в противоположном направлении. В суде, вероятно, слышали выстрелы, но на всякий случай, вызови полицию по мобильному. Найди кого-нибудь, кто мне поможет!

— Джо! Не…

Я не стал дожидаться, когда она закончит. Я выскочил из-за машины и побежал к западному крылу здания суда. Я бежал, может быть, пять или десять секунд, прежде чем снова оглянулся. Тестер тоже бежал, но отставал. Он поднял пистолет и выстрелил, но прицелился слишком высоко. Ну, по крайней мере, Кэролайн была в безопасности. Я продолжил бежать.

Добравшись до конца автостоянки, я присел за пикапом. Я знал, что не могу тут долго оставаться, но был в ловушке. Парковка заканчивалась бетонной стеной высотой не менее трех метров. Мне пришлось либо пробежать по открытому пространству до главной улицы, либо вернуться назад. Если бы я вернулся назад, то мог бы еще попытаться спрятаться за машины, но, в этом случае, Тестер мог подобраться ближе ко мне и выстрелить более прицельно, подстрелив меня. Кроме того, я не был уверен, смогла ли Кэролайн выбраться с автостоянки. Если бы я направился вперед, то оказался бы под ударом, а вот если бы я смог добраться до угла Мэйн-стрит и обойти аптеку…

Я побежал к улице.

Периферийным зрением я заметил, как он занял свою позицию для выстрела. Четвертая пуля просвистела у моего уха, и я побежал зигзагообразно. Группа туристов стояла на углу перед судом, указывая и крича. Мне показалось, что я увидел что-то цвета хаки. Помощник шерифа? Боже, надеюсь, это был кто-то из помощников. Четыре выстрела. Сколько у него осталось патронов?

Я уже приближался к маленькой аптеке на углу, думал нырнуть внутрь, но не хотел попасть в ловушку и подвергнуть опасности кого-то еще. Если бы я мог обойти здание, это послужило бы мне щитом, пока я не найду укрытие или не сверну в переулок, где дождусь прибытия полиции. Как только я повернул за угол, пятая пуля застряла в кирпичах рядом со мной, отрикошетила и попала мне в левое бедро. Я не почувствовал боли, но от удара пули потерял равновесие и растянулся лицом на тротуаре из плитки. Ошеломленный пару секунду я лежал на земле, но затем попытался встать. Моя левая нога не функционировала. Я начал ползти. Плитки под ладонями были теплыми.

На другой стороне улицы люди кричали и вопили, и я знал, что Тестер приближается ко мне. Я слышал вой сирен. Пожалуйста, Господи, заставь их поторопиться! Одна из плиток на тротуаре качалась. Я вытащил ее пальцами, перевернулся на спину, когда Тестер-младший появился из-за угла менее чем в трех метрах от меня. Он держал пистолет направленным вперед, затем увидел меня лежащим на земле и замедлил ход. У него на лбу блестели капли пота. Уголки его губ слегка изогнулись.

Я бросил плитку, но промахнулся на несколько сантиметров. Он сделал еще два шага и встал надо мной, так же, как я стоял над ним в ту ночь, когда пришел к нему домой. Я посмотрел на пистолет. Это был револьвер. Шесть патронов. Я насчитал пять пуль. У него оставался еще один патрон.

— «Отцы будут есть сыновей среди тебя, и сыновья будут есть отцов своих», — начал он. — «И я произведу над тобою суд и весь остаток твой развею по всем ветрам…».[7]

Я начал отползать назад на локтях, волоча свою кровоточащую и бесполезную левую ногу. Я смотрел на Тестера, ожидал выстрела и темноты после этого. Его глаза были дикими, и он продолжал говорить, но слова невозможно разобрать. Он взвел курок большим пальцем. Его рука дрожала. Я застыл.

Следующие несколько секунд прошли как замедленные кадры. Тестер качнулся вперед, как будто что-то ударило его в спину. На его лице отразилось удивление, и револьвер дрогнул в его руке. Пуля прошла так близко от моего уха, что я почувствовал воздушную волну. Пистолет с грохотом упал на плитку у моих ног. Внезапно огромная, покрытая пигментными пятнами рука появилась из-за головы Тестера и прикрыла его лицо. Пальцы прижались к подбородку и потянули его прямо вверх.

Младший упал на спину. Мужчина сел на него и начал что-то брызгать в глаза. Седой мужчина в униформе…

Это был сержант Херли — старший офицер Службы безопасности здания суда. Я видел, как он поднял свой огромный кулак, и услышал глухой стук, когда тот нанес удар по челюсти Тестера. Появились еще люди в униформе, некоторые в коричневой, другие — в синей. Они набросились на Тестера, как саранча.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Херли встал и повернулся.

Он подошел ко мне и присел рядом со мной.

— Диллард, ты в порядке?

Я посмотрел ему в глаза и впервые понял, что они такие же зеленые, как и мои. Я откинул голову на плитку и улыбнулся. Старый добрый Херли, мой собственный престарелый ангел-хранитель. Он даже не вспотел.

— Что тебя так задержало? — спросил я. — Ты позволил ему выстрелить в меня.

Сержант хмыкнул. Он наклонился и поднял револьвер Тестера-младшего и внимательно осмотрел его.

— Я сохранил твою жалкую жизнь, а единственное, что ты можешь сказать, это предъявить претензию, что мне потребовалось слишком много времени. Клянусь, если бы у него был еще один патрон, я бы закончил работу за него.

2 августа

11:00

В семь часов утра представители Федерального бюро расследований штата Теннесси арестовали Эрлин Барлоу. Это произошло за день до того, как Бейкер выступил против бывшего прокурора Ли Муни на выборах. Очевидно, лабораторные исследования подтвердили, что кровь в корвете принадлежала преподобному Тестеру. Эрлин позвонила мне, как только были закончены все формальности после ее задержания, и она хотела, чтобы я приехал к ней в тюрьму.

Пуля, попавшая в меня, вошла в мою левую четырехглавую мышцу, поцарапала бедренную кость и прошла через мышцу паха. Рана была, как называют врачи, навылет. Пуля прошла в несколько сантиметров мимо моей бедренной артерии. Если бы она задела ее, я бы умер на тротуаре от потери крови. Вместо этого в больнице мне очистили рану, перевязали, а на следующий день выписали. Рана постоянно пульсировала, но я не жаловался, учитывая альтернативу. Я принял много аспирина, ходил на костылях, и Кэролайн помогала мне обрабатывать рану.

Тестер-младший был арестован и обвинен в двух попытках преднамеренного убийства. Его уже отвезли в Ноксвилл в Лейкшорский институт психического здоровья. У меня были смешанные чувства по отношению к нему. Хотя он дважды пытался убить меня, и оба раза почти преуспел в этом, но я все же не мог не думать о том, что он сам являлся жертвой. Жертвой опасного сочетания фундаменталистского экстремизма и отцовского лицемерия. Когда он узнал об обстоятельствах убийства отца, в нем явно что-то сломалось. А потом ему пришлось сидеть в суде и выслушать все… У меня были серьезные сомнения, что его привлекут к уголовной ответственности за свои действия. Как и Энджел, он был настолько травмирован, что, вероятно, больше не ощущал тонкую грань между добром и злом.

С помощью костылей я добрался до комнаты для встреч с адвокатом в тюрьме. Эрлин Барлоу уже сидела за столом. К ней относились как к Мейнарду Бушу — на ней были наручники, кандалы на ногах и цепь на талии. Однако в оранжевом комбинезоне она выглядела очень привлекательно, хотя его цвет и не шел к цвету ее волос.

Она сидела на том же стуле, что и Энджел во время наших многочисленных бесед. К моему удивлению она была в своем обычном приподнятом настроении. Не похоже, чтобы мне понадобились бы салфетки.

— Мистер Диллард, — сказала она, когда я сел. — Не могу выразить, как я рада тебя видеть, сладенький. Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня подстрелили.

— Дорогой, мне очень жаль. Должно быть, это было ужасно. Этот парень еще более сумасшедший, чем его отец.

— Эрлин, мне жаль видеть тебя здесь.

— Ты должен вытащить меня из этого места, дорогуша. Я не убивала этого парня.

Сколько раз я слышал это? Но теперь все было иначе.

— Знаю.

— Мой маленький ангелочек рассказала тебе?

— Извини, но я не могу говорить с тобой об этом.

Она прижала руку к своему сердцу.

— Детка, я сама могу сложить дважды два. Энджел рассказала тебе, и ты все равно ее вытащил. Вот почему я наняла тебя. Я знала, что ты лучший.

Лучший. Помощь виновной женщине в уходе от наказания сделало меня лучшим в моей профессии. Я спросил себя, что же я должен был сделать, чтобы стать худшим.

— Скажи мне кое-что, — начал я. — У Энджел была возможность заключить отличную сделку за пару недель до суда. Она отвергла ее. Ты ведь не имеешь к этому никакого отношения, не так ли?

Ее искренняя улыбка стала искусственной.

— Когда процесс начался, ей дали еще один шанс. Окружной прокурор был готов снять с нее обвинение в убийстве. Все, что ей нужно было сделать, это сказать им, что это ты совершила убийство. Но она не стала этого делать.

— Моя милая маленькая девочка.

— Для нас было очень выгодно, что Джули Хейс умерла. Не так ли, Эрлин?

— Ужасная трагедия. Не могу сосчитать, сколько раз я умоляла этого ребенка держаться подальше от наркотиков. Они погубили ее.

— Ты ведь не имеешь никакого отношения к ее смерти?

— О, дорогой! Поверить не могу, что ты задаешь мне такой вопрос. Но я расскажу тебе маленький секрет. Возможно, я намекнула кому-то, что Джули стала проблемой, и этот кто-то мог неправильно меня понять. Я, конечно же, не хотела, чтобы кого-то убили.

Я решил оставить все как есть. Я не желал рисковать и вдруг оказаться в качестве свидетеля против Эрлин.

— Как, по-твоему, копы узнали о твоей машине?

— Знаешь, я сама об этом много думала, — сказала она, — и пришла к выводу, что одна из моих девочек позвонила тому мерзкому агенту из ТБР. На самом деле, я в этом уверена. Кажется, я объяснила ей, что именно следует сказать. Возможно, я даже стояла рядом с ней, когда она позвонила ему.

— Что ты сделала?!

Она положила руки на стол, переплела пальцы и слегка наклонилась ко мне.

— Милый, возможно, мне придется кое-что объяснить тебе. Когда ты управляешь таким бизнесом, как мой, ты встречаешься с разными людьми. Я стараюсь быть доброй со всеми, поэтому, когда мне что-то нужно, я обычно это получаю. На этот раз мне нужен был хороший юридический совет, но не тот, который я могла бы получить от тебя. Поэтому я поговорила с замечательным человеком. Он адвокат, но не такой, как ты. Он оказывал помощь моему мужу с финансами. Он помог мне понять некоторые вещи о законе. Давай посмотрим, какие именно. Например, такие вещи, как невозможность быть судимым дважды за одно и то же преступление. И да, о пятой поправке, которая против надуманных обысков и задержаний.

— Кто этот человек?

— Миленький, не могу предать его доверие. Скажем так. Он очень милый человек, который иногда предается безобидному греху. Он и мой Гас были очень близкими друзьями.

Я не мог поверить в то, что услышал. По правде говоря, я подозревал, что Эрлин может каким-то образом быть причастна к смерти Джули, но у меня не было доказательств, и я сомневался, что кто-нибудь когда-нибудь найдет их. Но это было что-то иное и очень захватывающее.

— Почему ты хотела, чтобы Ландерс нашел машину? — спросил я.

— Милый, я не могла позволить Энджел провести остаток жизни в тюрьме или получить смертную казнь. Вся история с проповедником случилась по моей вине. Когда он пришел в клуб и начал вести себя как придурок, стал лапать Энджел, я просто сошла с ума. Знаешь, что он сказал, когда я любезно попросила его уйти? «Я хочу снять твою шлюху на ночь. С кем могу поговорить об этом?». Это взбесило меня еще больше, и я решила преподать ему небольшой урок. Все, что Энджел должна была сделать, это войти в номер и дать ему выпить. Я бы позаботилась об остальном сама.

— Но это не сработало так, как ты планировала, не так ли?

— Это было ужасно. Я не должна была отправлять эту милую девушку в номер мотеля одну. Я объехала квартал несколько раз, и знала, что проповедник был гнилой до мозга костей, но, черт побери, я была так зла, что не могла трезво мыслить. Я никогда и подумать не могла, что он сделает то, что сделал. Кроме того, мне бы и в голову не пришло, что Энджел так отреагирует. Когда я увидела ее, спускающуюся по лестнице, я подумала, что у меня случится сердечный приступ. Я вошла в номер, и там повсюду была кровь. Я чуть не потеряла сознание. Но я заставила себя успокоиться и попыталась все исправить для Энджел. Я забрала бутылку, ее сумочку и брюки, нож, а потом настала очередь и…

— Подожди минутку, Эрлин. Зачем ты отрезала его… как ты его назвала?

— Отросток?

— Да, отросток. Почему ты его отрезала? Энджел сказала, что она этого не делала. Значит, остаешься только ты.

— Я смотрела телевизионное шоу, где мужчина был осужден за изнасилование, потому что на его отростке была обнаружена ДНК девушки. Я подумала, что ДНК Энджел может оказаться на нем. Знаешь, если полиция пришла бы и начала задавать вопросы, я не хотела бы, чтобы Энджел пришлось бы объяснять это. К тому же, дорогой, ему он уже больше не был нужен.

Когда я впервые встретил Эрлин, я сразу понял, что она больше, чем большие сиськи и глаза, но я никогда не ожидал ничего подобного.

— Что еще ты сделала?

— Ну, давай посмотрим. Не так уж много. Я только попросила милого Вирджила оказать мне услугу.

— Ты хочешь сказать, что он не видел тебя на мосту?

— Никто не видел меня на мосту, дорогой. Я могу тебе это гарантировать. Я думала, что никто не сможет найти член. Просто не повезло.

Это было почти гениально. Ей удалось обмануть полицию, заставив думать, что она совершила убийство, чтобы спасти Энджел, но она проделала такую мастерскую работу, что ее вполне могут осудить.

— У тебя серьезные проблемы, Эрлин. Например, что сделает Вирджил, когда штат отправит ему повестку для дачи показаний против тебя? Если он сядет на скамью свидетелей и солжет, его могут обвинить в лжесвидетельстве.

— Милый, не волнуйся об этом. Я не пойду в суд.

— Как это? Почему?

— Это другая юридическая вещь, о которой я тебе говорила. Пятая поправка. Тот адвокат, который любит время от времени грешить, однажды вечером пришел в клуб, и я спросила его, как можно привести сотрудника полиции к улике и быть уверенной, что он не сможет использовать ее позже. Он рассказал мне все об обысках и кое-что предложил. Что если я подожду до самой последней минуты и заставлю кого-то анонимно позвонить этому противному агенту ТБР и сообщить ему, где находится машина. Адвокат готов был поставить на все, что полицейский отправится туда и вторгнется без ордера на обыск. И знаешь что? Он оказался совершенно прав. Агент перелез через запертые ворота, проигнорировал запертую дверь в моем сарае и пролез через окно. Машина находилась под брезентом в сарае. А это, дорогой, частная собственность.

В моих глазах она становилась все более гениальной, но она понятия не имела, с кем имеет дело.

— Ландерс будет врать, — предупредил я ее. — Он скажет, что ворота не были заперты, а дверь сарая была открыта, что он действовал на основании достоверной информации и что машину видели.

Она улыбнулась и пожала плечами.

— О, дорогой, ты еще не слышал самое веселое. У меня есть видео со всем, что он сделал. Адвокат посоветовал отправить в лес человека с камерой. Ронни все снял. Я смотрела видео раз десять.

Я смотрел на нее несколько секунд и не мог в это поверить. Я чувствовал, как во мне поднимается смех, но пытался подавить его. Чем больше я старался оставаться серьезным, тем больше у меня было желание рассмеяться. Когда я, наконец, расхохотался, то едва мог дышать. Я посмотрел на Эрлин. Она тоже смеялась. Это был один из самых приятных моментов в моей жизни: мы с Эрлин залились громким смехом. Это было почти так же хорошо, как секс.

Через несколько минут я, наконец, смог немного овладеть собой.

— Знаешь, что это означает? — спросил я сквозь смех. — Это значит, что они не смогут воспользоваться машиной и всем, что нашли в ней!

Эрлин походила на китайского болванчика.

— Дорогой, именно этого я и добивалась. Разве это не прекрасно?

Мы снова начали смеяться.

— У них будет на тебя меньше,… чем на Энджел.

— Знаю.

Наконец мы успокоились, и Эрлин посерьезнела.

— Ты же будешь представлять меня, не так ли? Ты сделаешь это для меня?

Я вытер слезу рукой.

— Я не могу, Эрлин. Это конфликт интересов.

— Не понимаю, почему ты не можешь. Они признали Энджел невиновной. Ее дело закрыто, не так ли? Они не могут отправить ее снова под суд. Все, что тебе нужно сделать, это показать им видеозапись, и на этом все закончится. Разве ты так не думаешь?

— Я не знаю. Все будет не так просто. Ничто никогда не бывает простым.

— Давай, мистер Диллард. Будь добр. Для тебя это проще простого. Ты самый лучший из всех. О, и говоря об этом, я хотела заметить, что как ты разгромил их со своей сестрой, было великолепно. Когда Энджел рассказала мне об этом, я подумала, что описаюсь от смеха.

— Я не планировал этого. Я не такой умный, как ты.

— Не обманывай себя. Что скажешь? Ты сделаешь для меня то же самое, что и для Энджел?

Я думал о конфликте интересов. Она была права насчет Энджел. Несмотря ни на что, они не могли судить ее снова, и поскольку правила запрещали мне говорить хоть слово о ее признании, значит, это не могло стать проблемой. Кроме того, у Эрлин была видеозапись, где Ландерс проводил незаконный обыск, и машина, плюс все, что было в ней. Все доказательства были недействительны. Не было бы никакого суда и никакого риска, что мне когда-нибудь придется допрашивать Энджел в качестве свидетеля. И поскольку Энджел рассказала мне, что произошло на самом деле, я знал, что Эрлин не убивала Тестера.

Если бы я согласился, Эрлин была бы моим невинным клиентом. Наконец-то! Это было почти невероятно.

— Тебе придется пробыть в тюрьме какое-то время, — сказал я. — Ты готова к этому?

— Я могла бы дать миллион наличными в качестве залога, но боюсь, что налогоплательщики начнут интересоваться, откуда они. Не беспокойся обо мне, дорогой, я буду в порядке.

— Тебя ждет плохая реклама.

— Не имеет значения. Никто никогда не пригласит меня стать членом Юношеской Лиги, не так ли?

— Они попытаются изобразить тебя как аморальную мадам, которая использует молодых девушек и охотится на похотливых мужчин.

— Но ты очистишь мое имя. Так ведь, дорогой?

Женщина обладала почти неповторимым очарованием, не говоря уже о большом банковском счете. Я кивнул и улыбнулся.

— Хорошо, у тебя уже есть адвокат. Но это дорого тебе обойдется.