Невольница любви

Глава 14

Джун вернулась в Хадфилд поздним вечером.

День выдался изнурительным — и физически, и морально — и сейчас ей хотелось лишь одного: рухнуть в кровать и погрузиться в забытье.

Ее отъезд из Франции напоминал побег, но побег, увы, позорный. Джун знала, что никогда не забудет, каким взглядом провожал ее Анри.

Впрочем, у него было не так уж много шансов высказать вслух свои истинные чувства, не говоря уж о том, что он был ошеломлен новостью о своем грядущем отцовстве. Синтия позаботилась о том, чтобы Джун и Анри ни разу не остались, наедине.

Вскоре после сцены на лоджии графиня удалилась к себе, и Джун могла только гадать, как известие о будущем ребенке Синтии подействовало на старую даму. До этого утра графиня не выказывала никаких признаков слабости, но, когда уходила с лоджии, тяжело опираясь на руку одного из лакеев, она выглядела бесконечно старой и разбитой.

Тем непригляднее казалась молодой женщине собственная роль во всей этой истории. Что бы там ни замышлял Анри, всерьез или из лицемерия он преследовал Джун — это уже не имело значения. Она помогла Синтии обманывать семейство ле Брени — и теперь просто не имела права оставаться в их доме.

Как-то само собой вспомнилось название фирмы такси в Сен-Рафаэле. Бродя по улицам городка, Джун не раз видела юркие машинки, на которых яркими буквами было написано название фирмы, и сейчас она даже обрадовалась, что в состоянии хоть что-то сделать сама. Конечно, если попросить Анри, он приказал бы шоферу отвезти ее в город, но в том-то и дело, что Джун ни о чем не хотела просить угрюмого хозяина виллы.

Вызвав машину, она долго сидела в своей комнате, пока, по ее расчетам, до прибытия такси не остались считанные минуты. В коридорах ей не встретился никто из домочадцев, зато, когда Джун вышла на террасу, там, увы, оказались Анри и Синтия. Анри непонимающе воззрился на дорожную сумку в руке Джун.

— Что все это значит?

— Я уезжаю, — объяснила она то, что считала и так очевидным. — Скоро приедет такси.

— Такси!

Анри был потрясен до глубины души, но Синтию, похоже, такие мелочи не заботили.

— Оно и к лучшему! — объявила она, беспечно пожав плечами. — Джун отлично знает, что нам с тобой надо кое-что обсудить.., так что незачем смущать ее еще больше.

Неизвестно, что ответил бы на это Анри, но тут наконец появилось такси: все же Джун немного ошиблась в своих расчетах, как ошибалась и во всем остальном. Впрочем, Анри лично отнес ее сумку к машине и поставил в багажник.

— Зря ты это сделала, — сказал он тихо, когда Джун уже уселась в такси. — Правда, зря. Это еще не конец.

— Для меня — конец, — пробормотала Джун, не смея посмотреть на него, и тут Синтия, словно почуяв неладное, быстро подошла к ним.

— Увидимся в Сен-Рафаэле! — бросила она как ни в чем не бывало, и Джун не стала ее разочаровывать.

И все же когда она, отъезжая, оглянулась, ей захотелось разрыдаться при виде написанного на лице Анри отчаяния.

В Сен-Рафаэле Джун попросила таксиста подождать, забрала свои вещи из квартиры Синтии и кое-как растолковала старому Жану, что уезжает насовсем. Привратник, похоже, искренне огорчился.

Ранним вечером Джун уже прибыла в Лондон. Странное смятение охватило ее: город показался каким-то чужим, и не сразу Джун сообразила, что изменился вовсе не Лондон — изменилась она сама.

Поездка на вокзал, где Джун села в поезд до Хадфилда, отняла у путешественницы остатки сил. Сейчас она мечтала лишь об одном: добраться до дома и отправиться прямиком в постель. Джун знала, что мать обычно ложится спать рано, а стало быть, все объяснения можно отложить до утра. Оно и к лучшему. Она, конечно, все расскажет матери, но потом, потом…

И все же, выйдя из такси у дома, Джун тотчас увидела, что в окнах второго этажа еще горит свет, а у ворот припаркован автомобиль зятя.

Сердце у нее замерло от недобрых предчувствий.

Неужели что-то случилось с матерью?! — смятенно думала Джун, лихорадочно роясь в сумке в поисках ключа. Боже, только не это! Мне бы сообщили, непременно сообщили… Внезапно Джун сообразила, что провела выходные на вилле ле Брени, а родня об этом понятия не имела.

Наконец ключ повернулся в замке, но дверь не открылась, оказалось, что изнутри она заперта на засов. В отчаянии Джун шепотом выругалась, и тут дверь распахнулась. На пороге стоял ее племянник.

— Тетя Джун! — воскликнул мальчик. — Ты откуда взялась? Мы думали, ты отдыхаешь на Лазурном берегу.

Джун заставила себя улыбнуться.

— Я и отдыхала. — Она поверх головы Майки смотрела на дверь столовой, откуда показалась Эрмина. — Что случилось? Мама не…

— Бабушка чувствует себя хорошо, — сообщил Майки прежде, чем его мать успела что-то ответить. — Мы тепе;', иуд ем жить с ней.

— Что?! — не удержалась Джун от удивленного восклицания, и сестра одарила сына-болтунишку раздраженным взглядом.

— Иди в гостиную, спроси у папы, хочет ли он еще кофе, — отрывисто велела она. — Ну, пошевеливайся. Нам с тетей Джун нужно поговорить.

Что верно, то верно, мрачно подумала Джун. моргая от яркого света в прихожей, она внесла в дом багаж и, захлопнув входную дверь, привалилась к ней спиной.

— Ты скажешь, что случилось, или нет?

— Скажу. — Эрмина обхватила руками плечи, словно пытаясь укрыться от неведомой опасности. В отличие от Джун сестра была брюнеткой с неприятным желто-смуглым цветом лица. Она страшно гордилась, что сумела выскочить замуж раньше Джун. — Между прочим, я могла, бы спросить у тебя то же самое.

Джун замялась, не желая раньше времени пускаться в объяснения.

— Об этом мы поговорим позже. Почему Майки сказал, что вы теперь будете жить здесь?

Эрмина вздохнула.

— Ему бы помолчать… Это еще не решено окончательно, но.., отрицать не буду — мы с мамой и Эриком уже обсуждали это.

Джун помотала головой, ощущая себя Алисой, которая падает в кроличью нору, — «все чудестраньше и чудестраньше».

— Но почему? — непонимающе спросила она. — Я ведь собиралась отсутствовать лишь пару недель.

— Да, знаю, — легко согласилась Эрмина, — но ты ведь всегда жаловалась, что тебе трудно работать в двух местах.

— Да не жаловалась я!

— Ну, не ты, а мама, какая разница? Она всегда твердит, что ты очень устаешь. У тебя даже не было времени посидеть с Майки, помнишь?

Джун моргнула. Неужели все дело в том, что она как-то отказалась посидеть с сынишкой Эрмины?

— И все-таки…

— Послушай, Джун, — Эрмина жестом указала на дверь гостиной, — посиди, отдохни, ладно? Я принесу тебе чаю, а потом мы спокойно обо всем поговорим.

Джун даже не шелохнулась.

— Где мама?

— У себя, где же еще? — фыркнула Эрмина. — В кровати, как и положено в такое позднее время.

Решив не высказывать пока своего мнения о новостях, которыми ее встретили, Джун подхватила вещи и пошла к лестнице на второй этаж.

Быть может, мать объяснит, почему всего лишь через неделю после отъезда Джун ее сестра со всем своим семейством решила перебраться в родовое гнездо.

Миссис Фоулер оторвалась от книги и с некоторым недоумением воззрилась на вошедшую в спальню дочь.

— Джун, — промолвила она, и Джун со смутным удовлетворением отметила, что, по крайней мере, мать испытывает неловкость от случившегося. — Господи, что ты здесь делаешь?

— Я здесь живу, — неприязненно напомнила Джун, но потом сказала себе, что мать ни в чем не виновата, и устало опустилась на краешек постели. Ладно, прочие проблемы подождут. — Как ты себя чувствуешь?

— О, вполне сносно. — Миссис Фоулер слабо улыбнулась. — Вполне. А ты? Выглядит надо сказать, неплохо.

— Спасибо, — с невольным удивлением отозвалась Джун. — У меня все в порядке. Просто… планы изменились.

Миссис Фоулер покачала головой.

— Могла бы нас и предупредить.

— О да, конечно, — с сарказмом согласилась Джун. — Меня-то кто предупредил?

И тут же устыдилась своей резкости, покаянно погладила изуродованную артритом руку матери.

— Извини, мама. Не обращай внимания. Я просто устала.

— И все же ты должна знать правду, — объявила миссис Фоулер, обеспокоенно глядя на дочь. — Понимаешь, все дело в Эрике. Он потерял работу.

— Господи, опять! — простонала Джун.

— Ничего не поделаешь. — Мать вздохнула. — Понимаешь, из кассы пропали кое-какие деньги, и, хотя Эрик клянется, что он здесь ни при чем, кто-то на прошлой неделе видел его на скачках и…

Она осеклась, но Джун и так все поняла. Эрик был неисправимым игроком, и не в первый раз уже ее мать тратила свои и без того скромные сбережения, чтобы покрыть его грешки.

— Но почему Майки сказал, что они теперь будут жить здесь? — мягко спросила она, — Это ты так решила?

— По правде говоря, ничего другого мне не пришло в голову, — неохотно призналась миссис Фоулер. — Теперь Эрмина будет просто не в состоянии выплачивать проценты по закладной на дом.

— Но ведь Эрик когда-нибудь найдет другую работу?

— Надеюсь. Похоже, на сей раз урок пошел ему впрок. Все зависит от того, как обернется судебное разбирательство.

— Неужели они передадут дело в суд?!

— Вполне возможно, — с горечью призналась мать. — И даже если этого не случится, не могу же я бросить их на произвол судьбы, верно?

— Верно. Итак, — сказала Джун негромко, что же теперь делать мне?

— Решай сама. Это твой дом, и, если захочешь здесь остаться, оставайся. Но… — мать замялась, — я ведь давно уже поняла, что главной причиной твоей болезни было переутомление.

День изо дня ездить в Манчестер на работу, а по вечерам подрабатывать уборщицей — кто такое выдержит?

— И что же ты предлагаешь? — со вздохом спросила Джун.

— Ох, не знаю… — Миссис Фоулер смешалась. — Я ведь не могу решать за тебя, но мне кажется, что ты была гораздо счастливее, когда жила одна, в Манчестере.

Джун прерывисто вздохнула. Она знала, что к этому идет, — с той минуты, когда Майки выпалил ошеломляющую новость. Самое смешное, что до поездки во Францию Джун и впрямь втайне мечтала жить отдельно. Теперь же ей хотелось одного: остаться в Хадфилде и ухаживать за матерью. Она подумывала даже оставить работу в магазине и подыскать местечко поближе к дому, но теперь, похоже, эти планы пошли прахом. Джун знала, что с Эрминой и с ее мужем не уживется — ее отношения с зятем всегда оставляли желать лучшего.

Джун поняла и еще кое-что: ни за что на свете она не станет делиться с матерью своими мыслями.

— Ты, пожалуй, права, мама, — сказала она, вымучив улыбку. — Да, такой выход будет наилучшим со всех точек зрения.

В конце концов, Эрмина тоже любит маму, рассудила Джун. И с какой стати я всегда считала, что лишь я одна способна быть для матери поддержкой и опорой?

— Ты уверена? — осторожно спросила миссис Фоулер. — Ты ведь так и не сказала мне, почему вернулась раньше срока. У Синтии что-то случилось?

Джун подавила истерический смешок.

— Нет, ничего. Все в порядке. Просто.., мне стало скучно, вот и все. Знаешь, в Сен-Рафаэле совершенно нечем себя занять.