Независимая леди

ГЛАВА ПЯТАЯ

Шериф, забрав с собой мрачного Эда Паркера, уехал. Берди уложили в постель. Но адреналин все еще кипел в крови Джей-Джей и Люка.

— Не понимаю, почему ты сердишься.

— Нет, я не сержусь. — Его взгляд будто пригвоздил Джей-Джей к кушетке. — Я взбешен. Ты понимаешь, что он мог убить кого-то из нас? И все из-за тебя!

— Из-за меня?! Да я спасла тебя! Ты только обнимался с холодильником, пока Паркер угрожал тебе. Ты и глазом не моргнул, когда он пнул Берди. — Джей-Джей понимала, что несправедлива. Но и Люк был не прав.

— Я подумал, — процедил сквозь стиснутые зубы Люк, — что Берди предпочтет сломанные ребра ножу, воткнутому между ними.

— Паркер угрожал тебе и Берди ножом, но я не видела, чтобы ты собирался бороться с ним. Что, по-твоему, мне оставалось? Сказать: «Простите, мне пора готовить обед. Не могли бы вы вместе с ножом перейти в другую комнату?»

— Полиция уже выехала, и я пошел в кухню не для того, чтобы воевать. Я хотел подставить Паркеру другую цель вместо Берди. Когда я вошел, он перестал бить Берди. Для него взять верх надо мной было бы гораздо интереснее.

— Откуда я могла знать, что ты сначала позвонил шерифу, а потом пошел в кухню? Ты не дал мне сигнала держаться в стороне или уйти.

— По-моему, я абсолютно ясно дал тебе это знать. Я сказал, что ты совершаешь идиотский поступок. И сказал, чтобы ты напрасно не тратила энергию.

— Я не поняла, что ты это говорил мне.

— Ты хотела, чтобы я спросил, какого черта ты подкрадываешься со спины к пьяному вооруженному человеку?

— Я тоже была вооружена.

— Вооружена! — Люк отвернулся и ударил кулаками по подоконнику. Прислонил лоб к замерзшему оконному стеклу и выпустил длинное ругательство. И только потом он бросил через плечо: — Ты не была вооружена. Ты держала телефонную трубку и рога лося.

— И момент неожиданности.

— Я не убедил тебя, да? — Сама поза Люка излучала гнев. — Дело могло кончиться тем, что один из нас был бы убит. Если бы Паркер не выронил нож…

— Но он его выронил. Чего я и добивалась, когда ударила его по запястью.

— Если бы он правильно держал нож, ты могла бы уронить ему на запястье пианино, и он бы не выпустил оружие. Думаешь, эти чертовы рога удержали бы его? Он бы кинулся на очередную жертву, и мне пришлось бы спасать тебя. А если бы Паркер и я начали драться за нож, еще неизвестно, что бы сделала Берди.

— Ничего из перечисленного тобой не случилось. И я не понимаю, почему ты так злишься, когда уже все кончилось. Что сделано, то сделано.

— Я не злюсь, — процедил он. — Я пытаюсь заставить тебя понять, что твое безрассудство грозило нам всем опасностью. Я держал ситуацию под контролем. И было вовсе ни к чему, чтобы истеричная женщина с героическими фантазиями бросилась меня спасать.

— Так вот в чем дело. — Джей-Джей выпрямилась на кушетке. — Я задела твою мужскую гордость.

— Моя мужская гордость тут ни при чем.

— Еще как при чем. Ты не можешь смириться с мыслью, что женщина вызволила тебя, Стопроцентного Мужчину, из беды. Если ты бросаешься спасать меня, независимо от того, нужна мне твоя помощь или нет, это справедливо и благородно. Но моя помощь приводит тебя в бешенство.

— Не своди все к отношениям между мужчиной и женщиной, — холодно проговорил Люк.

— Это ты сводишь. — Джей-Джей выпятила нижнюю губу, как капризный ребенок, и бросила: — Все потому, что великолепный большой волосатый ковбой не может вынести, если приходится сказать «спасибо» маленькой слабой женщине, которая спасла его от плохого парня.

Люк подошел к кушетке, наклонился и уперся руками в спинку по обеим сторонам Джей-Джей.

— Не поверю, — намеренно ровным тоном начал он, — чтобы в данных обстоятельствах ни один из твоих братьев не удушил тебя.

— Боже, когда злишься, ты даже становишься остроумным. — Джей-Джей игриво взмахнула ресницами.

Люк выпрямился, рывком поставил Джей-Джей на ноги, запустил пальцы в ее волосы и закрыл ей рот крепким поцелуем собственника.

Именно этого ей и было надо. Она еще переживала свой успех, и от возбуждения в ней бушевала каждая клетка. Поцелуи Люка умиротворяли ее. Побежденный идет к победителю, с торжеством подумала она. Люк углубил поцелуй, и ее губы раскрылись ему навстречу.

Проскользив руками по спине, он обхватил ее ягодицы и приподнял ее. Джей-Джей, не отрываясь от его губ, зажала в кулаке его волосы. Смех булькал где-то в глубине горла Люка, пока он осторожно нес ее по кабинету. Потом он положил ее на стол, обвил ее ногами свою талию и просунул руки под ее толстый свитер.

Вихрь чувственного, судорожного жара соединял их все теснее и теснее, и вскоре она уже не могла различить, где ее тело, а где твердые, как камень, мускулы Люка. Несмотря на одежду, она ощущала его тепло. Он пах мылом и морозной свежестью. И очень сильно — мужчиной.

Веселое возбуждение от победы над Эдом Паркером сменилось совсем другими эмоциями. Кости у Джей-Джей словно расплавились, голова откинулась назад. Люк немедля воспользовался этим, приникнув губами к ямочке, где отдавались удары ее сердца. Горячие мозолистые ладони обхватили груди, тяжело налившиеся желанием. Большие пальцы круговыми движениями ласкали соски, едва касаясь их. И Джей-Джей думала, что сходит с ума. Она прижималась к его рукам, его искусные пальцы дарили ей невообразимую муку и наслаждение.

Внезапно Люк затих, потом высвободил руки из-под ее свитера, опустил ее ноги, скрещенные у него за спиной, и шагнул в сторону.

— Это единственное, что есть между нами: отношения мужчина — женщина. — Слова прозвучали как хриплое рычание.

Джей-Джей так хотела его, что дрожала всем телом. Но гордость не позволяла ей просить мужчину продолжать заниматься с ней любовью. Особенно если этот мужчина дал понять, что не занимался любовью, а давал наглядный урок. Лучше провалиться сквозь землю, чем получить какой-то урок от Люка Ремингтона. Оттолкнув его в сторону, Джей-Джей спрыгнула со стола.

— Нет, О'Брайн, нет. — Он нежно провел пальцем по ее распухшей нижней губе. — Я не хотел обижать тебя. Просто ты испугала меня до смерти, когда протанцевала в кухню с проклятыми рогами. Я видел только одно: как Паркер заносит над тобой нож. — Он прокашлялся. — Что не давало мне права силой целовать тебя…

— Перестань, ковбой. — Джей-Джей закрыла ладонью ему рот. — Если ты не хочешь целовать меня, будь мужчиной, так и скажи. Не оскорбляй меня чепухой насчет поцелуев силой. Мы же оба знаем, что я сама чуть не сорвала с тебя одежду… Ох! — Она отдернула руку и стала лизать ладонь. — Почему ты укусил меня?

— Потому что ты доводишь меня до сумасшествия.

— Да ну! — фыркнула она. — Я не из тех, кто поднимает тюки с сеном, я не из тех, кто носится в голубых джинсах, обрисовывающих тугие ягодицы, я не из тех, кто выделяет половые гормоны при каждом вдохе мужчины.

Люк недоуменно посмотрел на нее, потом расхохотался.

— Тугие ягодицы? — давился он словами. — Выделяет половые гормоны?

Джей-Джей пожала плечами. Смех стих, и Люк печально покачал головой.

— Мы с тобой пара. Если я увижу, как ты чистишь зубы ниткой, я, наверно, подумаю, что это самое сексуальное движение, какое я видел у женщин.

— Физическое влечение бессмысленно, — состроила гримасу Джей-Джей. — Оно бесит меня. Антоний и Клеопатра, Елена и Парис… Несовместимые, не имеющие ничего общего и к тому же еще ставшие причиной войн. И все потому, что у них взбунтовались гормоны.

— Наверно, если бы их оставили в покое, их жаркая страсть быстро бы перегорела, — заметил Люк. — Клео поняла бы, что предпочитает корабли, тогда как Тони делает упор на конницу. Елене и Парису надоело бы смотреть, как другой гримасничает перед зеркалами.

— Тони бы подумал, — развила сценарий Люка Джей-Джей, — что Клео без макияжа ничего собой не представляет, а Клео сказала бы Тони, что он пахнет конюшней. Парис и Елена начали бы упрекать друг друга в тщеславии, ограниченности и неверности.

— Видишь? — ухмыльнулся Люк. — Им всего лишь надо было вычистить из своих организмов физическое влечение.

А это совсем не легко, если Антоний или Парис ухмылялись так же сексуально, как Люк Ремингтон. Джей-Джей возмущало томительное ощущение в глубине собственного живота.

— Лучше займусь обедом. Спасая ковбоя, я проголодалась. — И она упорхнула в кухню.

Бросив взгляд на часы в кухне, Джей-Джей поняла, что уже гораздо позднее, чем она думала. Надо приготовить что-то на скорую руку. Заглянув в кладовку и морозильник в подвале, она решила сделать макароны с сыром, рубленые котлеты, фруктовый салат и пирожки с ежевикой. Джей-Джей отмеряла и замешивала, но занятые руки не могли отвлечь мысли от того, что случилось между ней и Люком.

Казалось, они не могут оторваться друг от друга. Неважно, какая эмоция или событие заставляло их быть вдвоем, но кончалось все поцелуями. В этом вся проблема. Она не хочет, чтобы ей нравился Люк. Между ними нет ничего общего. Джей-Джей посмотрела в темноту ночи через окно над раковиной. Вокруг фонаря, освещавшего ранчо, танцевали большие пушистые снежинки. В Денвере она бы купила готовый обед, возвращаясь с работы, и провела вечер перед газовым камином, раскачиваясь в уютном кресле и читая судебные отчеты. Она бы придумывала планы на уикенд. Обед с Бартоном и Кэрри, может быть, кино, концерт или театр. В воскресенье они с Кэрри могли бы сходить в парк…

При мысли провести всю жизнь на ранчо у Джей-Джей все внутри похолодело. Она не для того училась в колледже, чтобы прислуживать какому-то мужчине.

Она поставила воду для макарон. Стать женой Люка — значит отказаться от профессии, от своей цели, от своей мечты. Стать женой Бартона — значит делать то, что она всю жизнь мечтала делать. Выбор нетрудный. Брак с Люком похож на леденец. Манящий, приятный на вкус и быстро кончающийся. Брак с Бартоном… Она посмотрела на кастрюлю. Как макароны с сыром. Не потрясающе, но сытно.

Джей-Джей потянулась за дуршлагом и услышала стон в холле. Выключив газ, она заспешила в комнату Берди.

Если бы не живот, маленькая фигурка Берди потерялась бы в одеялах, которые она навалила на себя. Берди не шевелилась. Неужели стон только послышался? Джей-Джей повернулась и на цыпочках пошла к двери, чтобы не беспокоить Берди.

С кровати донесся тихий вскрик. Джей-Джей обернулась и увидела, что Берди сжалась в позе эмбриона.

— Берди, как ты? — тихо спросила Джей-Джей, подумав, что та кричала во сне. При таком муже, как Эд Паркер, у любой женщины начнутся кошмары.

— По-моему, ребенок уже идет. — У Берди от страха дрожал голос.

— Ты позвонила доктору? — У Джей-Джей замерло сердце. В голове ни одной мысли.

— Я боялась встать.

— Когда он должен родиться?

— Через две недели.

Джей-Джей на минуту задумалась.

— Берди, по-моему, это не роды. Помню, у мамы тоже были ложные схватки, когда должен был родиться мой младший брат. — Она постаралась, чтобы голос звучал уверенно. — Ты сегодня понервничала, и он тоже стал беспокойным. Полежи, отдохни, и все будет отлично. Скоро обед.

Берди в ответ застонала.

— Давай я принесу тебе радиотелефон Люка, ты позвони доктору и поговори с ним. Уверена, он скажет, что тебе надо полежать — и все обойдется.

— Постель вся мокрая. Я боюсь даже смотреть. Джей-Джей, — в голосе Берди слышалась паника, — что, если я потеряю ребенка?

— Хочешь, я проверю? — Джей-Джей подошла к изножию кровати и, не дожидаясь ответа, осторожно приподняла одеяла. Один взгляд — и у нее перехватило дыхание. — Все отлично, Берди. У тебя отошли воды. Малыш уже на подходе. Не волнуйся. Я скажу Люку, чтобы позвонил доктору, и сейчас же вернусь.

Сверкнув уверенной улыбкой для успокоения Берди, Джей-Джей вышла из комнаты. Она не побежала, пока молодая женщина могла видеть или слышать ее. Когда она ворвалась в кабинет Люка, он говорил по телефону.

— Берди рожает! Позвони ее доктору. Воды отошли. Да не сиди просто так и не смотри на меня! Позвони доктору, вызови «скорую помощь». У нас нет времени! Мы должны отвезти ее в больницу. Заводи пикап. Нет, сначала вызови «скорую», потом заводи пикап. Мы встретим «скорую» на полпути. Шевелись же!

И Люк пошевелился. Он обошел стол и положил ладони ей на плечи.

— Вздохни глубоко и успокойся.

— Ты не слышал, что я сказала? Берди рожает!

— Паника делу не поможет. Уверен, что у Берди еще есть время. Расслабься.

— Я не паникую. — Джей-Джей вырвалась из его рук и выскочила в холл. У дверей Берди она затормозила и сосчитала до десяти. Вытерев вспотевшие ладони о бедра, она состроила улыбку и вошла в комнату. Берди лежала на боку, свернувшись в клубок. — Люк звонит доктору. Все будет хорошо. — Джей-Джей пыталась вспомнить фильмы, где рожали женщины. Естественно, это были роды в голливудском стиле. Но ведь они не могли быть очень далеки от настоящих. Или могли? Неужели киношники не приглашают специалистов, когда что-то снимают? — Давай устроим тебя удобнее? Хочешь чистую ночную рубашку? — Джей-Джей подошла к комоду и начала открывать ящики. Во втором сверху она нашла поношенную фланелевую сорочку. — Эта как раз годится, чтобы встретить нового маленького человека. Ты сможешь?.. — Джей-Джей остановилась на середине вопроса, потому что Берди схватила ее за руку и сжала невероятно крепко.

К тому моменту, когда Люк постучал в дверь, Джей-Джей удалось поменять простыни и надеть на Берди чистую ночную сорочку.

— Как у вас дела? — спросил Люк.

— Прекрасно. — Джей-Джей разделила сияющую улыбку между Берди и Люком. — У нас вот-вот будет малыш. — Она с трудом сглотнула. — Очень скоро.

— Пойду разогревать пикап.

— По-моему, пикап нам не понадобится. Похоже, что малыш решил появиться на свет прямо здесь. — Она взбила подушки. — Берди, помнишь, что я говорила? Дыши: вдох — выдох, медленно и глубоко. Вот так. Держу пари, твой малыш не первый среди тех, кто родился в этом доме. Разве это не замечательно? Подумай, какую историю ты будешь рассказывать сыну или дочери… Дыши, Берди, дыши. Может быть, если во время родов рядом адвокат — это счастливое предзнаменование. Твой малыш вырастет и станет судьей Верховного суда. А мне придется отстаивать перед ним интересы моего клиента. Разве это не удивительно? Дыши, Берди.

— Джей-Джей, можно тебя на минутку в кухню?

— Я сейчас вернусь. — Джей-Джей обнажила в улыбке все тридцать два зуба. — Люк, наверно, хочет обедать. Ох уж эти мужчины! Не забывай глубоко дышать.

Улыбка исчезла, как только Джей-Джей закрыла дверь. В кухне она не дала Люку открыть рта.

— Когда приедет «скорая»? Ты сказал им, что надо срочно? По-моему, ребенок может появиться в любую минуту.

— А ты давно смотрела в окно? Снег валит сплошной стеной, — терпеливо объяснил Люк. — Если начнется настоящий буран, не знаю, доберется ли вообще сюда «скорая помощь».

Джей-Джей крепко зажмурила глаза и сжала кулаки. Через мгновение она открыла глаза и спросила:

— Что мы будем делать?

— Вымой руки. Я позвоню в больницу и объясню им ситуацию. Если понадобится, буду передавать их инструкции тебе.

— Инструкции — мне? Зачем? Принимать ребенка? Не говори глупости. Позови жен твоих работников. Жена Джеффа, наверно, не намного старше Берди. Но у Бекки, жены Дейла, двое малышей. Позови ее, она может пройти через двор даже в метель.

— Я звонил, но Бекки в городе, у своей матери. И Дейл сказал, что велел ей не возвращаться сегодня, если погода ухудшится.

— Я не собираюсь принимать роды. — Быть ответственной за две человеческие жизни? Эта мысль привела Джей-Джей в ужас. — Если я наврежу, Берди предъявит мне иск. — От слабого крика, донесшегося из спальни, у Джей-Джей судорогой свело желудок.

— Берди не предъявит иск, и ты ничего не испортишь. — Люк подвел ее к крану и пустил воду. — Не беспокойся, ты все сделаешь прекрасно. — Люк выхватил из ящика буфета чистое полотенце и нежно вытер ей руки. — А я буду передавать тебе инструкции из больницы.

Джей-Джей будто вросла в пол возле раковины.

— Ты, наверно, сто раз принимал роды у коров и лошадей. Тут нет особых различий. Давай ты будешь принимать роды, а я буду говорить по телефону.

— Я сделаю все, что могу, — Люк обнял ее лицо своими большими руками, — но, думаю, Берди предпочтет женщину. Ты всегда утверждала, что ты способная и тебе не надо, чтобы мужчина бросался спасать тебя. Соедини свои слова с делом, О'Брайн.

— Это не имеет отношения к медицине. У меня просто нет ни знаний, ни опыта, чтобы принять роды.

Люк нежно поцеловал ее в губы, повернул и подтолкнул в сторону спальни Берди.

— Иди встречай будущего судью Верховного суда.

Джей-Джей остановилась на пороге, собрала всю свою волю и состроила улыбку.

— Как у нас здесь дела? — бодрым тоном спросила она, входя в комнату.

Берди попыталась ответить улыбкой, но слабое усилие быстро потухло. Роженица закричала.

Джей-Джей взяла ее за руку и начала бормотать какие-то утешительные слова. Схватки у Берди, казалось, продолжались целую вечность. Несколько сломанных костей по боли не шли ни в какое сравнение. Наконец измученная женщина откинулась на подушки.

— Простите, не надо бы так кричать, но очень больно.

— Кричи сколько хочешь. — Джей-Джей бумажной салфеткой вытерла у нее с лица пот.

— Врач хочет знать, какие интервалы между схватками и долго ли они продолжаются, — раздался за дверью голос Люка.

— Я не засекала время… — Крик Берди прервал ее на полуслове. Когда роженица затихла, Джей-Джей чувствовала себя такой же усталой, как и она. — Надеюсь, врач понял, сколько это длится, — не оборачиваясь, бросила Джей-Джей.

— Он хочет знать, видишь ли ты что-нибудь.

— А что я должна видеть? Ох… — Джей-Джей высвободила руку из хватки Берди, прошла вдоль кровати и подняла одеяло у ног. Она дважды открывала рот, прежде чем ей удалось выдавить из себя слова: — По-моему, я вижу макушку ребенка.

Берди снова начала кричать.

— Люк, Люк! — Сердце у Джей-Джей подпрыгнуло к горлу. — Люк, ох, Люк…

Он уже стоял рядом с телефоном, прижатым к уху.

— Давай, О'Брайн, осторожно, не тащи, держи под подбородок, так, поддерживай головку, хорошо, хорошо работаешь, Берди, о'кей, о'кей!

Спальню наполнил крик ребенка.

Как в тумане, Джей-Джей взяла жгут, который протянул ей Люк, перевязала пуповину в двух местах и разрезала ее ножницами между узлами. Люк заверил ее, что все простерилизовал. У нее в руке появилась подогретая пеленка. Она вытерла новорожденному лицо, прочистила носик и улыбнулась, глядя в несфокусированные голубые глаза.

Несмотря на вытянутую голову, сморщенное лицо и отвратительную слизь, покрывавшую тело малыша, Джей-Джей подумала, что это самое красивое и удивительное создание, какое она видела в жизни.

Берди плакала и задавала вопросы, которые вряд ли кто-то мог услышать за криком младенца.

Он начал дрожать. Джей-Джей поспешно отогнула одеяло, под которым лежала Берди, разорвала ночную рубашку и осторожно положила младенца лицом к материнской груди. Потом она одернула рубашку и укрыла мать и дитя одеялом.

— Берди, какой красивый! — Слезы затуманили глаза Джей-Джей.

— Он очень красивый, — Берди расслабленно улыбнулась новорожденному. — Спасибо, Джей-Джей.

— Ммм, — прокашлялся Люк. — Это она.

Берди и Джей-Джей одновременно подняли одеяло, осмотрели малыша и заулыбались.

— А я и не заметила, — призналась Джей-Джей.

— Джей-Джей, еще один… — прошептала обомлевшая Берди.

— Это не ребенок, — после поспешной проверки успокоила ее Джей-Джей.

— По-моему, это отходит послед. — Люк стоял у изголовья и наблюдал за матерью и новорожденной.

— Ох, — воскликнула Джей-Джей, — мы сейчас вот что сделаем. Люк, полотенце! — Она завязывала полотенце между ногами роженицы, когда громовые удары сотрясли парадную дверь.

Через минуту в комнату вошел врач и улыбнулся Берди.

— Похоже, что вы уже справились без нас. — Он надел манжет тонометра на руку роженицы. Второй вошедший взял малышку.

В спальне столпилось слишком много народа, и в воздухе не осталось кислорода. У Джей-Джей кровь отхлынула от головы. Спотыкаясь, она побрела в кухню. Голоса из спальни доходили до нее словно сквозь вату. Она вымыла руки и рухнула на ближайший стул. За ее спиной продолжалась суета. Мужские голоса задавали вопросы, Берди тихо отвечала, громко кричал ребенок.

Джей-Джей сидела, не в силах обернуться. Звуки доносились уже из холла. Открылась и закрылась парадная дверь. Потом в доме воцарилась тишина.

Джей-Джей посмотрела на свои еще дрожавшие руки. Она приняла роды! Никогда в жизни Джей-Джей не испытывала такого ужаса. Но она все сделала правильно, и ребенок спасен. Триумф и удовлетворение переполняли ее. Ей хотелось встать и закричать во всю силу легких.

В холле раздались шаги.

Джей-Джей посмотрела на свою запачканную юбку и тут же вскочила и сдернула с крючка рядом с плитой большой фартук. Она всовывала в него голову, когда в кухню вошел Люк. Он остановился у нее за спиной, завязал на талии тесемки и положил руки на плечи.

— Ты хорошо поработала, О'Брайн.

— А еще говорят, что смотреть телевизор — пустая трата времени. Проголодался? — Она включила горелки на плите и поставила кастрюли. — Все почти готово. Не знаю, как ты, а я умираю от голода. Надеюсь, в больнице покормят бедную Берди. Она так и не пообедала. — Вода закипела, и Джей-Джей засыпала макароны.

Люк взял сыр и терку и продолжил начатую Джей-Джей работу, которую прервал новорожденный.

— Я серьезно. Ты очень хорошо поработала, О'Брайн. Вот теперь я знаю, какая ты способная. Я бы даже доверил тебе мою любимую корову.

— Корову?! — вихрем обернулась Джей-Джей. — Нельзя сравнивать жизнь человека… — Насмешливый блеск в глазах Люка остановил ее. — Чудовище, — поняв шутку, бросила она. — Красивая девочка, правда?

— Красивая? Не хотелось говорить при Берди, но я никогда не видел такого безобразного младенца. Красное лицо, вытянутая голова… Берди держалась хорошо, но ей, должно быть, стало тошно. Пройти через такие муки ради тощего сморчка.

— Когда ребенок рождается, он всегда так выглядит, — улыбнулась Джей-Джей. — Через месяц она будет совершенно другой.

— Когда это ты успела стать специалистом по младенцам? — спросил Люк, расставляя тарелки и раскладывая приборы.

— У меня два младших брата и два племянника. — Она смешивала сыр и молоко с чуть подсохшими макаронами. — Но поверь мне, нянчить младенца намного легче, чем принимать его.

— Ты и правда нянчила?

— И чертовски хорошо, — с вызовом объявила Джей-Джей, садясь за стол напротив Люка. — Племянникам сейчас четыре и шесть. Когда они приходят в гости, я знаю, где купить хорошую пиццу, потом веду их в зоосад или на аттракционы, или в парк. А еще они любят смотреть бейсбол. Почему ты так разглядываешь меня?

Люк покачал головой, не отвечая.

— А на каких лошадях вы катаетесь в парке?

— Мы любим просто рассматривать их. — Она усмехнулась. — Представляю, какие у них были бы глаза, если бы они увидели Хондо и Джонни. Я хочу сфотографироваться рядом с ними и послать племянникам. Только без куртки твоего дяди.

— Обязательно.

Люк помог ей поставить грязную посуду в посудомоечную машину.

— У тебя в семье все врачи. Удивительно, почему ты не пошла в медицину, не стала доктором или фельдшером.

— Я всегда хотела быть адвокатом, сильным и влиятельным человеком. Наверно, из-за политических дискуссий, которые велись у нас за обеденным столом. Моя мама — медсестра, она хотела, чтобы я тоже стала медсестрой. Я ничего против этой профессии не имею, но мне не хотелось всю свою жизнь выполнять то, что велят делать мужчины.

— Ты говоришь, как моя сестра Сара, — засмеялся Люк.

— Я не знала, что у тебя есть сестра.

— Две. И обе — летчицы в Военно-Воздушных Силах. Мишель — в Делавэре, в отряде истребителей. Сара, она на три года моложе, тоже на истребителях, летает в Калифорнии.

— У тебя две сестры, и обе военные летчицы? — Джей-Джей вытаращила от удивления глаза.

— Пока — да. Но когда выйдут замуж, наверняка сменят профессию.

— Ты хочешь сказать, что они станут домохозяйками? — не без ехидства спросила Джей-Джей.

— Моя мать говорила, что ее профессия — заботиться о папе и о нас, детях. Она всюду ездила за папой и, где бы мы ни жили, какие бы ни были условия, создавала для нас уют. Она не называла это жертвой, она называла это привилегией, — сдержанно проговорил Люк, выходя из кухни.

— И этого же она хочет для твоих сестер? Быть личной горничной и любовницей какого-то мужчины? — вслед ему спросила Джей-Джей.