Неземная - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Синтия Хэнд (3 Я пережила чуму) #5

3 Я пережила чуму

Первое, что бросается мне в глаза, когда я въезжаю на парковку Старшей школы Джексон-Хоул – большой серебристый пикап в дальнем углу. Прищурившись, я пытаюсь рассмотреть номерной знак.

– Эй! – вскрикивает Джеффри, когда я чуть не врезаюсь в другой проржавевший синий пикап передо мной. – Научись водить!

– Прости.

Я пытаюсь мимикой и руками извиниться перед парнем, сидящим за рулем синего пикапа, но он кричит что-то из окна, и мне совершенно не хочется знать, что именно, а затем с визгом уносится подальше. Я осторожно паркую «Приус» на свободное место и с минуту пытаюсь взять себя в руки.

Здание Старшей школы Джексон-Хоул больше похоже не на учебное заведение, а на какой-то отель. Оно большое и кирпичное, а вдоль фасада вместо колонн установлены большие бревна, что придает ему деревенский стиль. Как и все остальное в этом городе, оно словно сошло с открытки. Горящий в окнах свет, посаженные на равном расстоянии деревья, которые прекрасно смотрятся даже без листьев, и конечно же, возвышающиеся позади горы. Даже облака в небе добавляют красоты в эту картину.

– Увидимся позже, – говори Джеффри и выскакивает из машины.

Он хватает свой рюкзак и направляется к школе с таким важным видом, словно все здесь принадлежит ему. Несколько девчонок на парковке провожают его взглядом. Он одаривает их легкой улыбкой, которая тут же порождает шепотки и хихиканье, всегда следовавшие за ним по пятам в нашей старой школе.

– Это так он не привлекает к себе внимания? – бормочу я.

Обновив блеск на губах, я рассматриваю свое отражение в зеркале заднего вида и морщусь от позорного цвета волос. Несмотря на все наши с мамой усилия, они все такие же оранжевые. За последнюю неделю мы красили их пять раз и даже покупали черный цвет, но стоило смыть краску, как волосы вновь становились отвратительного, режущего глаза оранжевого цвета. И теперь это казалось жестокой шуткой.

– Ты не сможешь всегда полагаться на свою внешность, Клара, – сказала мама после неудачной попытки номер пять.

Кто бы говорил. Она-то всегда выглядит великолепно.

– Я никогда не полагалась на свою внешность, мама.

– Ну конечно, – чересчур весело ответила она. – Ты не тщеславна, но все же знала, что когда ученики в Старшей школе Маунтин-Вью смотрели на тебя, то видели хорошенькую рыжеватую блондинку.

– Ага, зато теперь я не блондинка и не хорошенькая, – расстроенно сказала я.

Да, я ужасно жалела себя. А как иначе, если волосы стали такого ужасного оранжевого цвета?

Мама аккуратно обхватила рукой мой подбородок и приподняла мою голову, чтобы я посмотрела на нее.

– Даже если у тебя волосы вдруг станут неоново-зелеными, ты все равно будешь такой же красивой, – сказала она.

– Ты моя мама. Тебе по закону положено говорить это.

– Давай по-другому. Ты приехала сюда не для того, чтобы выиграть конкурс красоты. А для того, чтобы исполнить свое предназначение. Возможно, из-за цвета волос тебе будет сложнее освоиться здесь, чем в Калифорнии. А может, на это есть причина.

– Ты права. Уверена, на это есть веская причина.

– По крайней мере, краска скроет сияние. Так что ты можешь не бояться, что кто-то его увидит.

– Ура-ура.

– Так что постарайся извлечь из этого пользу, Клара, – сказала она.

И вот я здесь, и собираюсь использовать свои возможности по максимуму. Будто у меня есть выбор. Я выхожу из машины и направляюсь в дальний угол парковки, чтобы посмотреть на серебряный пикап. На заднем крыле виднеется надпись: «Аваланш». А на знаке заветный номер: «99CX».

Он здесь. Я заставляю себя сделать вдох. Он действительно здесь.

И теперь мне и моим непослушным безумным ярко-оранжевым волосам действительно остается лишь отправиться на уроки. Я смотрю, как школьники маленькими группами исчезают в здании. Они смеются, разговаривают, дурачатся. И никто из них мне не знаком. Кроме одного парня. Хотя он не знает меня. Ладошки становятся потными и липкими. Стая бабочек порхает у меня в животе. Я никогда в жизни так не нервничала.

«Ты справишься, Клара, – думаю я. – По сравнению с ангельским предназначением учеба в школе – легкотня».

Поэтому я расправляю плечи и, стараясь выглядеть такой же уверенной в себе, как Джеффри, направляюсь ко входу.

Моя первая ошибка в том, что я решаю, будто за таким красивым фасадом скрывается обычная старшая школа. Как же я не права! Внутри школа выглядит такой же крутой, как и снаружи. Почти во всех классах высокие потолки и окна во всю стену, через которые видно горы. А столовая больше похожа на лыжный домик или на художественный музей. Картины, разрисованные стены и коллажи можно найти практически в каждом уголке и закоулке. Здесь даже пахнет лучше, чем в обычных школах: сосна, мел и ароматная смесь дорогих духов. Моя старая школа в Калифорнии, построенная из шлакоблоков, по сравнению с этим местом кажется тюрьмой.

А еще я попадаю в край красивых людей. Хотя мне казалось, что я приехала из края красивых людей. Знаете, почему, когда по телевизору показывают школьную фотографию какой-либо знаменитости, она выглядит совершенно обычно и не выделяется среди других учеников? Думаете, почему так? Почему теперь Дженнифер Гарнер выглядит так классно? Да потому что у нее появились деньги. Различные кремы, причудливые стрижки, дизайнерская одежда и персональные тренеры. А вот у детей в Старшей школе Джексон-Хоул уже есть этот лоск знаменитостей. Ну, за исключением нескольких ребят, которые выглядят как настоящие ковбои в шляпах «Стетсон», клетчатых рубашках с жемчужными пуговицами, чересчур узких джинсах «Вранглерс» и потертых сапогах.

К тому же здесь прекрасная учебная программа. При желании можно записаться в художественный класс, если вы хотите научиться живописи и по окончании поучаствовать в настоящей выставке со своими работами. Еще есть курсы под названием «Мощный спорт», где вас научат ремонтировать мотоцикл, вездеход или снегоход. Здесь можно узнать, как начать свой бизнес, создать проект дома своей мечты, научиться готовить блюда французской кухни или изучить основы инженерного дела. А если вам захочется получить лицензию пилота, в школе можно пройти пару курсов по аэродинамике. Если вы в Джексон-Хоул, мир у вас в кармане.

И к этому определенно нужно привыкнуть.

Я надеюсь, что у других студентов мое появление вызовет воодушевление или хотя бы любопытство. Ведь я – «свежее мясо», к тому же из Калифорнии, и, возможно, у меня есть знания о жизни в большом городе, которыми я могу поделиться с местными жителями. И я опять ошибаюсь. В основном они не обращают на меня внимания. После трех уроков (тригонометрии, французского языка и химии) никто даже не пытается заговорить со мной. И от этого мне хочется сесть в машину и уехать обратно в Калифорнию, где я всех прекрасно знаю, а все знают меня. Где в эту самую минуту я могла бы обсуждать с друзьями каникулы и сравнивать расписания. Где осталась бы красивой и популярной. Где шла бы привычная жизнь.

Но затем я вижу его.

Он стоит спиной ко мне возле моего шкафчика. И мое тело простреливает электричество, когда я узнаю эти плечи, волосы, форму головы. В мгновение ока меня вновь накрывает видение, и я вижу его в черной флисовой кофте среди деревьев и одновременно в школе в конце коридора, словно видение – тонкая вуаль, прикрывающая реальность.

Я делаю шаг вперед и открываю рот, чтобы окликнуть его. Но тут же вспоминаю, что не знаю его имени. Только он, как и всегда, будто слышит меня, потому что начинает поворачиваться. Сердце пропускает удар, потому что я не просыпаюсь, как обычно, а вижу его лицо и изогнутый в полуулыбке рот, когда стоящий рядом парень выдает какую-то шутку.

А затем он поднимает глаза и встречается со мной взглядом. Коридор растворяется. И мы вдвоем оказываемся в лесу. За его спиной с невероятной скоростью в нашу сторону мчится огонь.

Я понимаю, что должна спасти его. Но вместо этого падаю в обморок.

Когда я прихожу в себя, то лежу на полу, а рядом, положив руку мне на лоб, сидит девушка с длинными золотисто-каштановыми волосами и что-то говорит таким тихим голосом, словно пытается успокоить взбесившееся животное.

– Что случилось?

Я оглядываюсь по сторонам в поисках парня, но его нигде нет. Что-то твердое упирается мне в спину, и я понимаю, что лежу на учебнике химии.

– Ты упала в обморок, – говорит девушка, будто я и сама этого не знаю. – У тебя что, эпилепсия? Было похоже на какой-то припадок.

Вокруг нас собралась толпа, и я чувствую, как жар приливает к щекам.

– Все в порядке, – говорю я и сажусь.

– Не торопись.

Девушка вскакивает и протягивает руку, чтобы помочь мне. Я обхватываю ее ладонь и с ее помощью поднимаюсь на ноги.

– Я немного неуклюжая, – говорю я, словно это все объясняет.

– С ней все в порядке. Идите в класс, – говорит девушка собравшимся школьникам, которые продолжают таращиться на нас.

– Ты ела сегодня утром? – спрашивает она у меня.

– Что?

– Может, все дело в уровне сахара в крови. – Она обнимает меня за плечи и ведет по коридору. – Как тебя зовут?

– Клара.

– А я Венди, – представляется она.

– Куда мы идем?

– В медкабинет.

– Нет, – возражаю я и вырываюсь из ее рук. – Я правда в порядке.

Я выпрямляюсь и пытаюсь улыбнуться.

Звенит звонок, и коридор внезапно пустеет. Но тут из-за угла медленно появляется полноватая женщина с волосами пшеничного цвета и в синем медицинском халате. А за ней парень. Тот самый парень.

– Ну вот опять, – говорит Венди, когда я, пошатнувшись, приваливаюсь к ней.

– Кристиан! – вскрикивает медсестра, и они бросаются ко мне.

Кристиан. Так вот как его зовут.

Его рука оказывается у меня под коленями, и он поднимает меня на руки. Я инстинктивно обхватываю его плечи, отчего пальцы замирают всего в паре сантиметров от его волос. Меня тут же окутывает его запах – смесь мыла «Айвори» и каких-то чудесных пряных духов. Я так близко, что вижу золотые искорки в его зеленых глазах.

– Привет, – улыбнувшись, говорит он.

И у меня в голове вспыхивает лишь одна мысль: «Боже, помоги мне».

– Привет, – покраснев до корней своих рыжих распущенных волос, бормочу я и отвожу взгляд.

– Держись крепче, – просит он и уносит меня дальше по коридору.

Посмотрев ему за плечо, я вижу, как Венди провожает нас взглядом, а затем разворачивается и уходит в другую сторону.

Когда мы заходим в медкабинет, Кристиан аккуратно опускает меня на кушетку. Я изо всех сил стараюсь не пялиться на него.

– Спасибо, – заикаясь, выдавливаю я.

– Мне несложно. – На его лице вновь появляется улыбка, и я молча радуюсь, что сижу. – Ты довольно легкая.

Мой взбудораженный разум пытается придумать ответ, но ничего не выходит.

– Спасибо, – запинаясь, повторяю я.

– Спасибо, мистер Прескотт, – говорит медсестра. – А теперь отправляйтесь в класс.

Кристиан Прескотт. Его зовут Кристиан Прескотт.

– Увидимся, – прощается он и уходит.

Я машу ему вслед рукой, пока он не заворачивает за угол, чувствуя себя при этом идиоткой.

– Итак, – поворачиваясь ко мне, говорит медсестра.

– Я в порядке. Правда, – уверяю я.

Но, похоже, ее не убеждают мои слова.

– Хотите, я попрыгаю, чтобы доказать это? – предлагаю я с глупой улыбкой, которую мне не удается стереть с лица.

В результате я опаздываю на урок углубленного изучения английского языка. Когда учитель, пожилой мужчина с короткой белой бородой, жестом приглашает меня войти, я замечаю, что школьники сидят кружком.

– Возьмите, пожалуйста, стул. Мисс Гарднер, полагаю?

– Да.

Я чувствую устремленные на меня взгляды, когда хватаю стул из дальней части класса и возвращаюсь к кругу. Среди одноклассников я вижу Венди, девушку, которая помогла мне в коридоре. Она немного пододвигается, чтобы я могла сесть рядом с ней.

– Меня зовут мистер Фиббс, – представляется учитель. – И мы сейчас как раз выполняем задание, которое очень вам поможет, поэтому я рад, что вы смогли присоединиться к нам. Каждый должен рассказать о себе три уникальных факта. Если для кого-то из сидящих ваш факт тоже подходит, то он поднимает руку, а вам необходимо рассказать что-то другое. Сейчас мы слушаем Шона, который утверждает, что у него самый… изогнутый сноуборд в округе Титон. – Мистер Фиббс поднимает кустистые брови. – А Джексон с этим не согласен.

– Я катаюсь на прекрасной «Пинк леди», – хвастается, судя по всему, Шон.

– Ну, думаю, это уникальный факт, – усмехнувшись, говорит мистер Фиббс. – Итак, Кей, твоя очередь. Представься, пожалуйста, для новенькой.

Все поворачиваются к миниатюрной брюнетке с большими карими глазами. А она улыбается так, словно привыкла быть в центре внимания.

– Я Кей Паттерсон, – говорит она. – Мои родители владеют самым старым магазином в Джексоне. Еще я множество раз встречалась с Харрисоном Фордом, – продолжает она. – Потому что он очень любит наши ириски. Он как-то сказал, что я похожа на Кэрри Фишер из «Звездных войн».

Ого, сколько тщеславия! Хотя, если надеть на нее белое платье и сделать крендели из косичек по бокам, она действительно сможет сойти за принцессу Лею. Кей очень привлекательна с миленьким личиком, персиково-кремовой кожей и каштановыми волосами, которые спадают на плечи идеальными локонами и вдобавок так блестят, что даже не верится, что они натуральные.

– И я встречаюсь с Кристианом Прескоттом, – добавляет Кей.

После этих слов она мне окончательно разонравилась.

– Очень хорошо, Кэй, – говорит мистер Фиббс.

Следующей отвечает Венди. Ее лицо раскраснелось от смущения из-за того, что приходится рассказывать о себе перед всем классом.

– Меня зовут Венди Эйвери, – пожимая плечами, говорит она. – Моя семья управляет ранчо на окраине Уилсона. Не знаю, что еще во мне такого уникального. Я хочу стать ветеринаром, но это неудивительно, потому что я очень люблю лошадей. А еще я сама шью себе одежду с шести лет.

– Спасибо, Венди, – благодарит мистер Фиббс.

Она откидывается на спинку стула и вздыхает от облегчения. Сидящая по соседству Кей прикрывает зевок рукой. После этого скромного женственного жеста она мне нравится еще меньше.

В классе повисает тишина.

«О черт, – понимаю я. – Они ждут меня».

Все факты, которые я придумала, тут же вылетают у меня из головы. А их место занимают те, о которых мне рассказывать нельзя: «Я могу поговорить на любом языке в мире. У меня есть крылья, которые появляются от одной мысли. У меня пока плохо получается летать. Я натуральная блондинка. Я прекрасно умею определять направление, только это никак не помогает с полетами. О, и конечно же, я приехала сюда, чтобы спасти парня Кей».

– Итак, – прокашлявшись, начинаю я. – Меня зовут Клара Гарднер, и я приехала сюда из Калифорнии.

Одноклассники начинают хихикать, а парень, сидящий на другой стороне круга, поднимает руку.

– Это один из уникальных фактов мистера Ловетта, – объясняет учитель. – Он рассказал нам о нем, когда вас тут не было. Вы удивитесь, но здесь учится много школьников, которые переехали из Золотого штата.

– Хорошо, давайте попробую еще раз. – Видимо, тут все дело в конкретике. – Я переехала сюда из Калифорнии примерно неделю назад, потому что слышала много хорошего о здешних ирисках.

Все смеются, и даже Кей, которая при этом выглядит довольной. И внезапно я чувствую себя комиком, первая шутка которого оказалась удачной. Но уж лучше так, чем прослыть рыжеволосой мужланкой, которая потеряла сознание посреди коридора на третьей перемене. Так что нужно продолжить шутить.

– А еще меня почему-то любят птицы, – продолжаю я. – Они просто преследуют меня.

И это правда. Мне кажется, их привлекает запах моих перьев, хотя тут невозможно знать наверняка.

– Для тебя это не уникальный факт, Анджела? – спрашивает мистер Фиббс.

Вздрогнув, я поворачиваюсь направо, и вижу, как черноволосая девушка в фиолетовой тунике и черных легинсах быстро опускает руку.

– Нет, я просто потягивалась, – неспешно отвечает она, сверля меня своими серьезными янтарными глазами. – Но мне нравятся птицы. Это смешно.

Только в этот раз никто не смеется. Все одноклассники смотрят на меня. Я сглатываю.

– Что ж, еще один, да? – с нотками отчаяния говорю я. – Моя мама программист, а папа профессор физики в Нью-Йоркском университете, но если вы думаете, что я хорошо разбираюсь в математике, то… – Я строю грустную рожицу.

Это, конечно, неправда. Я прекрасно знаю математику. Ведь это, по сути, тоже язык. Именно поэтому мама так хорошо понимает, как компьютеры общаются друг с другом. И возможно, это и привлекло ее к папе, который даже без ангельской крови в венах похож на ходячий калькулятор. Нам с Джеффри всегда легко давалась математика. Но мои слова снова не вызывают смеха. Только жалкую ухмылку у Венди. Видимо, мне не суждено стать комиком.

– Спасибо, Клара, – говорит мистер Фиббс.

Последней ученицей, которой предстоит поделиться с нами тремя фактами, оказывается черноволосая девушка, которая пристально посмотрела на меня, когда я упомянула о странностях с птицами. Ее зовут Анджела Зербино.

– «Розовая подвязка» принадлежит моей матери. Я никогда не видела своего отца. Я пишу стихи, – заправив челку за ухо, быстро перечисляет она.

Снова повисает неловкое молчание. Она оглядывает всех присутствующих, словно бросает нам вызов. Но никто не смотрит ей в глаза.

– Хорошо, – прочистив горло, говорит учитель и просматривает свои записи. – Теперь мы узнали друг друга получше. Но как люди на самом деле узнают нас? Какие факты и особенности отличают нас от шести миллиардов людей на этой планете? Ответственен ли за это наш мозг? Неужели каждый человек похож на компьютер, на котором установлено различное программное обеспечение, отвечающее за память, привычки и генетические особенности? Неужели именно от этого зависят наши поступки? Интересно, что бы вы рассказали сегодня, если бы я попросил вас назвать самые определяющие поступки в вашей жизни?

Перед моими глазами тут же вспыхивает лесной пожар.

– В этой четверти мы будем много говорить о том, что значит быть уникальным, – продолжает мистер Фиббс.

Он встает и, прихрамывая, подходит к маленькому столу в дальней части класса. Взяв стопку книг, он начинает раздавать их нам.

– Это первая книга, которую мы прочитаем, – говорит он.

«Франкенштейн».

– Он живой! – вскрикивает парень со сноубордом «Пинк леди», держа книгу так, словно в нее вот-вот ударит молния.

Кей Паттерсон закатывает глаза.

– Судя по всему, вы уже слышали о докторе Франкенштейне.

Мистер Фиббс поворачивается к доске и выводит на ней «Мэри Шелли», а чуть ниже «1817 год».

– Эту книгу написала девушка чуть старше вас, и в ее основе размышления о борьбе между наукой и природой.

Учитель рассказывает нам о Жан-Жаке Руссо и о том, как его идеи повлияли на Мэри Шелли, когда она писала эту книгу. Я стараюсь не смотреть на Кей Паттерсон, но не могу не задаться вопросом, как ей удалось подцепить такого парня, как Кристиан. И это приводит меня к мысли, что я знаю о нем лишь то, как выглядит его затылок. И еще что он любит спасать девушек, которые теряют сознание посреди коридора. Поэтому тут же задумываюсь, а какой на самом деле Кристиан.

Осознав, что я невольно начала грызть ластик на карандаше, я откладываю его в сторону.

– Мэри Шелли захотелось понять, что делает нас людьми, – заканчивает он.

А затем смотрит на меня и встречается со мной взглядом, будто знает, что я не слушала его последние десять минут. Но вскоре отворачивается.

– Это нам и предстоит выяснить, – поднимая книгу, говорит он.

А через мгновение звенит звонок.

– Если хочешь, во время ланча можешь сесть со мной, – предлагает Венди, когда мы выходим из класса. – Ты принесла обед с собой? Или планировала уехать в город?

– Нет, я думала купить что-нибудь здесь.

– Ну, сегодня вроде бы дают жареного цыпленка.

Я морщусь.

– Но ты всегда можешь купить пиццу или сэндвич с арахисовым маслом. Это наше постоянное меню.

– Отлично.

Отстояв очередь и купив еду, я иду к столику Венди, за которым сидят несколько похожих друг на друга девушек и выжидающе смотрят на меня. Венди перечисляет их имена: Линдси, Эмма и Одри. Они выглядят достаточно дружелюбными. Их не назовешь красивыми, к тому же все они в футболках и джинсах, с косичками и хвостиками и без грамма косметики на лице. Но от этого они выглядят милыми. Обычными.

– Так это твоя компания? – усаживаясь, спрашиваю я.

Венди смеется.

– Мы зовем себя Невидимками.

– О… – Я не понимаю, шутит она или нет, поэтому не могу придумать ответ.

– Мы не чудачки и не вундеркинды, – говорит Линдси, Эмма или Одри. – Мы просто, ну, знаешь, будто невидимые.

– Невидимы для…

– Популярных ребят, – говорит Венди. – Они нас не замечают.

Отлично. Я великолепно впишусь в их коллектив.

В столовой я замечаю Джеффри в школьной куртке, который сидит в компании парней. Миниатюрная блондинка не сводит с него обожающего взгляда. Брат что-то говорит, и все за его столом начинают смеяться.

Невероятно. Прошла только половина уроков, а он уже стал Мистером Популярность. Кто-то двигает соседний стул. Я поворачиваюсь и вижу Кристиана, сидящего на стуле верхом. Наши взгляды встречаются на мгновение. Может, я не такая уж невидимая.

– Я слышал, ты приехала из Калифорнии, – говорит он.

– Да, – бормочу я и торопливо прожевываю кусок бутерброда с арахисовым маслом.

Вокруг повисает тишина. Девушки-невидимки смотрят на него широко раскрытыми глазами, так, словно он никогда раньше не появлялся на их территории. На самом деле почти все в столовой смотрят на нас с любопытством и каким-то хищническим блеском в глазах.

Я отпиваю глоток молока и расплываюсь в улыбке, надеясь, что на губах не осталось крошек.

– Мы переехали из Маунтин-Вью. Это чуть южнее Сан-Франциско.

– Я родился в Лос-Анджелесе и прожил там до пяти лет, правда, мало что помню с того времени.

– Как мило.

Мой разум лихорадочно ищет интересный ответ на его слова, какой-то способ выяснить, что у нас есть нечто общее. Но ничего не получается. И все, что удается придумать – это нервное хихиканье. Хихиканье, представляете?

– Меня зовут Кристиан, – учтиво говорит он. – У меня так и не получилось представиться раньше.

– Клара.

Я протягиваю ему руку, чтобы обменяться рукопожатием, что он, кажется, находит очаровательным. Кристиан обхватывает мою ладонь, и в этот момент видение и реальный мир вновь сливаются воедино. Он одаривает меня своей ошеломляющей кривоватой улыбкой. В реальности. Его теплая рука уверенно сжимает мою. И у меня тут же начинает кружиться голова.

– Приятно познакомиться, Клара, – говорит он.

– Взаимно.

Он снова мне улыбается.

«Сексуальный» недостаточно сильное слово для этого парня. Он безумно красив. И дело не только во внешности: в старательно растрепанных волнах темных волос, в четко очерченных бровях, придающих ему серьезный вид, даже когда он улыбается, в глазах, которые, как я заметила, иногда кажутся изумрудными, а иногда карими, в выразительных чертах лица, в изгибе полных губ. Я смотрю на его лицо всего десять минут, а уже одержима его губами.

– Спасибо за помощь, – говорю я.

– Всегда пожалуйста.

– Кристиан, ты готов идти? – Кей подходит к нам, кладет руку ему на затылок и собственническим жестом запускает пальцы в его волосы.

У нее невероятно безразличное выражение лица, словно ей все равно, с кем разговаривает ее парень. Кристиан поворачивается, чтобы посмотреть на нее, и его лицо оказывается практически на уровне ее груди. На шее Кей виднеется блестящий серебряный кулон в виде половинки сердца с инициалами «К.П.». Он улыбается.

И чары рассеиваются.

– Да, сейчас пойдем, – говорит он. – Кей, это…

– Клара Гарднер, – кивает она. – Мы вместе ходим на английский. Переехала сюда из Калифорнии. Не любит птиц. Плохо разбирается в математике.

– Да, это если коротко, – говорю я.

– Что? Я что-то пропустил? – смущенно спрашивает Кристиан.

– Ничего. Просто глупое задание от мистера Фиббса. Нам нужно идти, если мы не хотим опоздать на следующий урок, – говорит она, а затем поворачивается ко мне и расплывается в улыбке, сверкая идеальными белыми зубами. Держу пари, раньше она носила брекеты. – Примерно в полутора километрах отсюда есть замечательное китайское кафе, где мы часто обедаем. Можешь сходить как-нибудь туда со своими друзьями.

Думаю, это означало: «Даже не надейся, что мы подружимся».

– Мне нравится китайская кухня, – говорю я.

Кристиан вскакивает со стула. Кей тут же берет его под руку и, с улыбкой смотря на него из-под ресниц, медленно тянет к выходу из столовой.

– Приятно было познакомиться, – отвечает он мне. – Снова.

А затем исчезает.

– Ого, – выдыхает Венди, которая все это время просидела рядом, не издав и звука. – Поразительная попытка пофлиртовать.

– Думаю, на меня снизошло вдохновение, – слегка ошеломленно говорю я.

– Ну, не думаю, что в школе найдется много девушек, которых бы не вдохновил Кристиан, – отвечает она, и остальные начинают хихикать.

– В восьмом классе я мечтала о том, чтобы он пригласил меня на танцы и меня объявили королевой вечера, – покраснев, вздыхает девушка, которую вроде бы зовут Эмма. – Но это давно прошло.

– Уверена, в этом году на танцах королем станет Кристиан. – Венди морщит нос. – А Кей – королевой. Я бы на твоем месте была осмотрительнее.

– Она настолько ужасна?

Венди смеется, а потом пожимает плечами:

– Мы с ней были лучшими подругами в начальной школе, ночевали друг у друга, устраивали чаепития для кукол и все такое. Но как только перешли в среднюю школу… – Венди печально качает головой. – Она избалована. Хотя достаточно любезна, если тебе удастся познакомиться с ней поближе. Даже может быть милой. Но у нее есть и плохая сторона.

Я почти уверена, что уже познакомилась с плохой стороной Кей Паттерсон. Это было заметно по тому, как она старалась, чтобы ее голос звучал легкомысленно и дружелюбно, но все же в нем слышались нотки презрения.

Я обвожу взглядом столовую и замечаю черноволосую девушку с английского, Анджелу Зербино. Она сидит в одиночестве и читает толстую книгу в черной обложке, а перед ней на столе стоит поднос с нетронутым ланчем. Она поднимает голову и смотрит на меня, а затем едва заметно кивает в знак приветствия. Задержав на мгновение взгляд, я отвожу глаза, после чего она возвращается к чтению.

– Почему она одна? – спрашиваю я у Венди, кивнув в сторону Анджелы.

– Анджела? Она не отщепенка или что-то в этом роде. Просто предпочитает одиночество. Она немного напористая. И при этом сосредоточенная. Она всегда была такой.

– А что за «Розовая подвязка»? Похоже на… ну, знаешь… место, где…

Венди смеется.

– На бордель?

– Да, – смутившись, отвечаю я.

– Это ресторан, в котором показывают различные представления, – продолжая смеяться, говорит Венди. – Ковбойские мелодрамы и несколько мюзиклов.

– Ааа, – понимающе выдыхаю я. – Просто, когда она сказала об этом на уроке и добавила, что никогда не видела отца, я слегка смутилась. Ну, знаете, это не то, что хочется знать о своих одноклассниках.

Теперь все за столом смеются. Я снова смотрю на Анджелу, но она слегка повернулась, и теперь мне не видно ее лица.

– Она кажется милой, – добавляю я.

Венди кивает.

– Так и есть. Мой брат давно влюблен в нее.

– У тебя есть брат?

Она фыркает, словно ей хотелось бы, чтобы это было не так.

– Да. Вообще-то мы близнецы. Но он настоящая заноза в заднице.

– Как мне знакомо это чувство.

Я смотрю на Джеффри и его новых друзей.

– Помяни черта, – говорит Венди и хватает за рукав парня, который идет мимо нашего стола.

– Эй! – вскрикивает он. – Чего тебе?

– Ничего. Я как раз рассказывала новенькой о своем потрясающем брате, а ты тут как тут. – Она одаривает его ослепительной улыбкой, по которой сразу понятно, что это ложь.

– Это Такер Эйвери, – представляет своего брата Венди.

Они невероятно похожи – те же серо-голубые глаза, тот же загар, те же золотисто-каштановые волосы – только у него короткая стрижка и он примерно на тридцать сантиметров выше сестры. Такер определенно из компании ковбоев, только это не так заметно, как у других, потому что на нем простая серая футболка, джинсы и ковбойские сапоги. Его тоже можно назвать «сексуальным», хотя он отличается от Кристиана – менее утонченный, более загорелый и мускулистый, а на подбородке легкая щетина. Он выглядит так, словно всю свою жизнь работал под палящим солнцем.

– Это Клара, – продолжает она.

– А, та девушка из «Приуса», которая чуть не протаранила мой пикап сегодня утром, – говорит он.

– Ох, я сожалею.

Он осматривает меня с ног до головы, и я чувствую, как краснею, наверное, в сотый раз за день.

– Ты приехала из Калифорнии?

Слово «Калифорния» в его исполнении звучит как оскорбление.

– Такер, – предупреждающим тоном говорит Венди и дергает его за руку.

– Вообще-то я сомневаюсь, что твой пикап пострадал бы, если бы я в тебя врезалась, – парирую я. – Похоже, его задняя часть так проржавела, что сама вот-вот отвалится.

Глаза Венди округляются. Кажется, она искренне обеспокоена происходящим.

А Такер лишь усмехается.

– Скорее всего, именно этот ржавый пикап вытащит тебя из сугроба во время следующей бури.

– Такер! – восклицает Венди. – Разве тебе не нужно идти на собрание команды по родео?

Я пытаюсь придумать ответную колкость о том, что мой милый «Приус» ест намного меньше бензина, чем его пикап, и это сэкономит мне невероятно много денег, но ничего не приходит на ум.

– Ты же сама меня остановила, – говорит он сестре.

– Я не думала, что ты будешь вести себя как свинья.

– Ну простите. – Он ухмыляется мне. – Приятно познакомиться, морковка, – говорит он, глядя на мои волосы. – Ох, простите, Клара.

Мое лицо пылает.

– И мне, любитель ржавых ведер, – отвечаю я, но он уже отвернулся.

Отлично. Я не пробыла в школе и пяти часов, а уже нажила себе двух врагов.

– Я же говорила, что он заноза, – вздыхает Венди.

– Мне кажется, ты его перехвалила, – говорю я.

И мы обе начинаем смеяться.

Зайдя в кабинет на следующий урок, я тут же вижу Анджелу Зербино. Она сидит в первом ряду, склонившись над тетрадью. Я занимаю место на несколько рядов дальше и осматриваю класс. На стенах висят портреты английских монархов. На большом столе недалеко от доски стоит модель лондонского Тауэра из палочек для мороженого, а рядом копия Стоунхенджа из папье-маше. Один из углов занят манекеном в кольчуге, а второй – большой деревянной доской с тремя отверстиями: настоящие колодки[10].

Похоже, здесь будет что-то интересное.

Одноклассники постепенно занимают свои места. А когда звенит звонок, из задней комнаты выходит учитель. Им оказывается тощий парень с длинными волосами, собранными в хвост, и в очках с толстыми стеклами. Но несмотря на это, он выглядит круто в рубашке, галстуке, черных джинсах и ковбойских сапогах.

– Здравствуйте, я мистер Эриксон. Рад приветствовать вас в третьей четверти на уроке «История Британии», – говорит он и поднимает со стола банку, в которой виднеются какие-то бумажки. – Для начала я предлагаю вам разделиться на граждан Британии. В этой банке лежат три листочка со словом «крепостной». Если вы вытащите один из них, то будете считаться рабом. Постарайтесь смириться с этой участью. Также там есть три листочка со словом «священнослужитель», вытащив которые вы становитесь служителями церкви.

Он смотрит на дверь за нашими спинами, в которую только что вошел кто-то опоздавший.

– Кристиан, как мило с твоей стороны присоединиться к нам.

Мне приходится призвать всю свою силу воли, чтобы не обернуться.

– Извините за опоздание, – говорит Кристиан. – Этого больше не повторится.

– Конечно, ведь иначе придется провести пять минут в колодках.

– Сто процентов, больше не повторится.

– Отлично, – говорит мистер Эриксон. – На чем мы остановились? Ах да. Еще здесь лежат пять листочков со словами «лорд или леди», и если вы вытаскиваете один из них – поздравляю, у вас есть земля и, возможно, один или два раба. Три листочка со словом «рыцарь» – думаю, эту роль объяснять не нужно. И один-единственный листок со словом «монарх». Тот, кому он достанется, станет править всеми.

Он протягивает банку Анджеле.

– Я стану королевой, – говорит она.

– Посмотрим, – отвечает мистер Эриксон.

Достав листок из банки, Анджела читает то, что там написано. И ее улыбка исчезает.

– Леди.

– Я бы не стал жаловаться, – говорит ей мистер Эриксон. – У вас относительно хорошая жизнь.

– Конечно, вот только меня в любой момент могут продать человеку, который предложит за меня самую большую сумму.

– Туше, – говорит мистер Эриксон. – Знакомьтесь, леди Анджела.

Он медленно обходит класс. Он уже знаком с учениками и называет их по именам.

– Хмм, рыжие волосы, – подойдя ко мне, говорит он. – Возможно, вы станете ведьмой.

Кто-то хихикает у меня за спиной. Я быстро оглядываюсь и вижу несносного брата Венди, сидящего позади меня. Такер одаривает меня дьявольской ухмылкой.

Я достаю листок. «Священнослужитель».

– Очень хорошо, сестра Клара. Теперь ваша очередь, мистер Эйвери.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что Такер достанет из банки.

– Рыцарь, – с явным самодовольством читает он.

– Сэр Такер.

Листок со словом «монарх» достается незнакомому парню по имени Брейди, который, судя по мускулатуре и тому, как он воспринимает свою роль – будто он заслужил это право, а не получил его случайно, – явно футболист.

Последним тянет листок Кристиан.

– Ах, – с фальшивой печалью в голосе вздыхает он. – Я крепостной.

После этого мистер Эриксон вновь обходит класс с набором игральных костей, которые мы бросаем, чтобы выяснить, выживем или нет после чумы. Самые низкие шансы у крепостных и священников, потому что они ухаживали за больными, но мне повезло. Мистер Эриксон награждает меня ламинированным значком с надписью: «Я пережила чуму».

Мама явно будет мной гордиться.

Кристиан не выжил. Он получает значок с черепом и скрещенными костями, на котором написано: «Я погиб во время чумы». Мистер Эриксон записывает его смерть в свою тетрадь, где собирается отслеживать наши новые судьбы, а затем заверяет нас, что обычные правила жизни и смерти не применяются в этой игре.

Но я все же воспринимаю такую быструю смерть Кристиана как плохой знак.

Когда мы возвращаемся домой, мама встречает нас у двери.

– Рассказывай все скорее, – приказывает она, как только я переступаю порог. – И в мельчайших подробностях. Он учится в твоей школе? Ты его видела?

– О, она его видела, – говорит Джеффри, прежде чем я успеваю ответить. – Она увидела его и грохнулась в обморок посреди коридора. Все в школе только и говорили об этом.

Ее глаза расширяются, и она поворачивается ко мне. Я пожимаю плечами.

– Я же говорил, что так все и будет, – усмехается брат.

– Ты гений.

Мама пытается взъерошить ему волосы, но Джеффри уворачивается.

– И слишком быстрый для тебя, – добавляет он.

– Я приготовила чипсы и сальсу. Они на кухне.

– Что случилось? – спрашивает она, когда брат отправляется набивать рот.

– Джеффри же все рассказал. Я просто потеряла сознание на глазах у всех.

– О, милая. – Мама сочувственно надувает губы.

– Когда я очнулась, рядом сидела девушка. Думаю, мы с ней подружимся. И… – Я сглатываю. – Он вернулся с медсестрой, а потом отнес меня в медкабинет.

У нее отвисает челюсть. Я никогда не видела, чтобы она так удивлялась.

– Он отнес тебя?