Незримая нить

5

Черт побери, да она ревнует!

Пытаясь скрыть улыбку, Фрэнк сделал вид, будто почесывает подбородок. Ревность была ему знакома, и не только на примере других. Пару раз ему самому доводилось испытать чувство, которое ясно читалось сейчас во взгляде прекрасных фиолетовых глаз Элинор.

Отойдя подальше от гостей, Фрэнк отпустил ее руку.

— Ты не надел смокинг, — прошептала Элинор, принимая от него бокал шампанского, который он взял с подноса проходившего мимо официанта.

— Нет.

— Он тебе не подошел?

— Понятия не имею, — безразлично пожал плечами Фрэнк.

— Что это значит? Ты что, даже не мерил его?

Он встретился с ней взглядом.

— Я не люблю шутовские наряды, Элинор.

Элинор выглядела раздраженной и разочарованной.

— Мог бы, по крайней мере, сказать мне.

Он подождал, пока она сделает глоток шампанского.

— А ты могла бы сначала спросить.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом на губах Элинор появилась улыбка. Фрэнк коротко рассмеялся.

— Знаешь, хотелось бы мне хотя бы раз посмотреть, каков ты в смокинге.

— Для этого не нужно иметь богатое воображение. Я выглядел бы точно так же, как и все остальные, — сказал он, обводя рукой зал.

Она окинула его взглядом.

— Не думаю. Ты все равно выделялся бы из всех них.

— Я тоже такого мнения. К чему тогда все эти волнения?

Элинор задорно рассмеялась.

— Твой костюмчик тоже ничего.

— Спасибо за комплимент, — ухмыльнулся он.

— А что ты сделал со смокингом?

— Отослал обратно, разумеется.

— Понимаю.

Фрэнк бросил на нее пристальный взгляд. Очень хотелось надеяться на то, что она понимает. Действительно понимает. Ведь он всегда гордился тем, что все решает за себя сам. Всю свою жизнь ему приходилось противиться матери, пытающейся одеть его на свой вкус, и отбрыкиваться от вещей, подаренных сестрами. Фрэнк никогда не желал подчиняться женским капризам. Ему противно было смотреть на парня, напялившего розовый свитер, потому что его девушке казалось, будто в нем он выглядит сексуально, хотя на самом деле он походил… на гомосексуалиста.

Нет, это не для него. Слишком скользкая дорожка. Стоит уступить в одном, и скоро уже женщина, находящаяся рядом с тобой, начинает решать за тебя буквально все на свете. Как, например, решает за отца мать или сестры — за своих мужей.

Определенно такая жизнь не по нему. Он был мужчиной и любил свою жизнь такой, какая она есть. Плохо только, что он не очень представляет, из чего состоит его жизнь в данный период.

Допив свое шампанское, Фрэнк улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд Элинор.

Предположим, что сейчас он находится в несколько подвешенном состоянии, однако путь, на который она пыталась его толкнуть, послав смокинг, его не интересует. Ему не к лицу роль нахлебника. Фрэнк никогда не искал в жизни легких дорог, что и сделало из него чертовски хорошего спортсмена и, надо надеяться, неплохого человека.

Он наклонился к Элинор и тихо спросил:

— Долго нам еще здесь торчать?

Она нервно сглотнула.

— А в чем дело?

— В том, что я предпочел бы заняться кое-чем другим.

— Неужели? — спросила Элинор с невинной улыбкой. — И чем же это?

Подозревая, что ей прекрасно известно чем, Фрэнк, тем не менее, прошептал в розовое ушко нечто заставившее ее покраснеть.

— Звучит заманчиво, — призналась Элинор хрипловатым шепотом, от которого сердце его забилось быстрее.

— Только заманчиво? — удивленно поднял бровь Фрэнк.

— И где именно, ты полагаешь, мы этим займемся? — вместо ответа спросила она и невольно затаила дыхание.

— Это кое от чего зависит.

— Ага, опять условия?

— Разумеется.

Она огляделась вокруг. В пределах слышимости никого не было видно.

— И каковыми же они будут?

— Собственно говоря, условие только одно, и довольно скромное.

Глаза ее удивленно округлились.

— Скромное? И в чем же оно заключается? Его губы скривились в коварной усмешке.

— В том, что ты будешь делать то, что я тебе скажу.

Элинор долго молчала, то ли не зная, что сказать, то ли вообще лишившись дара речи.

— Рискованное обещание, не так ли? — наконец заметила она.

— Очень рискованное, — согласился Фрэнк.

Обведя взглядом зал, Элинор удостоверилась в том, что на них никто не обращает внимания.

— Ну как, принимаешь вызов? — спросил он, беря ее за руку.

Склонив голову, она взглянула на него исподлобья.

— И как ты собираешься это осуществить? Попросить хозяйку одолжить нам на время спальню?

Что, она его за дурака считает?

— Подожди немного, сама увидишь.

— Хорошо, — прошептала Элинор.

Фрэнк отпустил ее руку и повернулся.

— Куда ты собрался?

— Шшш, — сказал он, оборачиваясь и прижимая палец к ее губам. — Если мы уйдем вместе, это может вызвать подозрение.

— Понятно.

— Я выйду в холл, а оттуда направлюсь в жилую половину дома. Подожди немного и иди следом за мной.

Она еле заметно кивнула. И, поставив пустой бокал на ближайший стол, Фрэнк, не оглядываясь, вышел из зала.

Элинор понадобилось все самообладание, чтобы не последовать за ним в ту же секунду. Заметив проходящего мимо официанта, она поставила свой бокал на поднос, не обращая внимания на его заинтересованный взгляд. В другое время такой красивый мужчина не остался бы ею незамеченным, но не сегодня. Сегодня у нее на уме был только один человек.

С момента появления Фрэнка на пороге ее квартиры прошло уже четыре дня, но вместо привычного насыщения появилась опасность увлечься всерьез. Ситуация была для нее абсолютно новой и захватывающе опасной. Больше всего Элинор путала неуверенность в своей способности проконтролировать ситуацию в случае необходимости. Но в то же время ей нравилось это ощущение воздушного полета под куполом цирка без страховки.

Элинор на мгновение закрыла глаза. Задуманное им было чистой воды безумием. И тем не менее в данный момент ей хотелось этого больше всего на свете.

Перевесив сумочку на другое плечо и слегка растрепав при этом прическу, она вышла в дверь, ведущую в холл, делая вид, будто направляется в дамскую комнату. Но вместо этого, воровато оглядевшись по сторонам, пошла в глубь дома, стуча каблуками по черно-белому кафельному полу. Завернув за угол очередного коридора, Элинор вскрикнула от неожиданности — притаившийся там Фрэнк заключил ее в объятия, прижав спиной к холодной стене.

— Ты не слишком-то торопилась, — упрекнул он ее, не отрывая жадного взгляда от губ Элинор.

— Просто хотела убедиться, что за мной никто не следует, — ответила она, чувствуя, как сильно бьется ее сердце.

Запустив пальцы под бретельки платья, он спустил их вниз по обнаженным рукам Элинор, пока тонкая ткань не остановилась на округлостях грудей. Пальцы двинулись дальше, достигнув наконец уже отвердевших, возбужденных сосков. У Элинор вырвался негромкий возглас.

— Тише, — прошептал Фрэнк и, наклонив голову, поцеловал ее. — Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь тебя услышал и решил посмотреть, в чем дело?

Он заглянула в его глаза.

— Не собираешься же ты предложить… Неужели мы… Не думаю, чтобы…

— О, разумеется, собираюсь. — Проведя языком по ее нижней губе, он попросил: — Не надо думать, Элинор. Лучше отдайся чувствам.

Она так и сделала. Тем более что в чувствах недостатка не было. Все предыдущие мысли насчет того, чтобы спуститься вниз, к стоящей у дома машине, улетучились без следа, осталось лишь острое желание узнать, что сейчас у Фрэнка на уме.

Подцепив край платья, он поднял его выше бедер, одновременно притиснув Элинор к стене так, что для сохранения равновесия ей пришлось обхватить его ногами.

— О, Фрэнк, — только и прошептала она, почувствовав, как, зацепив пальцами резинку, он стянул с нее трусики.

Какой бы любительницей авантюр ни была Элинор, ей никогда еще не приходилось заниматься сексом в публичном месте и с риском оказаться обнаруженной посторонними. Поэтому перспектива того, что любой из респектабельных ее коллег, собравшихся в этом доме, может в любой момент застукать их «на месте преступления», обострила ощущения настолько, что все за этим последовавшее осталось для нее словно окутанным горячим, влажным туманом…

Когда все было кончено, они долго еще оставались в том же положении, тяжело дыша и стиснув друг друга руками. Потом, неторопливо наклонив голову, Фрэнк поцеловал ее в знак благодарности.

— Не помню, говорил я тебе, что ты неподражаема? — пробормотал он, слегка куснув ее за шею.

Элинор лениво улыбнулась.

— Нет, но мне это нравится.

Негромко рассмеявшись, он поставил ее на пол. И спустя несколько мгновений они ничем уже не отличались от людей, вышедших недавно из зала.

Почти не отличались.

— Что ты скажешь, если мы уйдем отсюда? — спросил Фрэнк.

Она удивленно подняла брови.

— Зачем? Лично мне нравится мысль вернуться обратно и потолкаться немного в толпе, зная, что несколько минут назад мы с тобой занимались поблизости сексом.

Он шутливо дернул ее за нос.

— Все-таки ты развратная женщина, Элинор.

— Кто бы это говорил.

Завернув за угол, они почти столкнулись с идущим им навстречу мужчиной, оказавшимся хорошо знакомым Элинор адвокатом.

— Извините, — сказал он.

— Это вы нас извините, — любезно ответил Фрэнк.

Отойдя подальше, Элинор, не удержавшись, весело рассмеялась.

— Знаешь, я передумала, — заявила она, отсмеявшись. — Давай-ка и вправду уйдем отсюда.

— Джулия не сомневается в виновности Оливии.

Не слишком подходящая тема для разговора, поморщился Фрэнк, замедляя движение рук, массирующих спину лежащей на кровати Элинор. Был уже первый час ночи, но она вернулась совсем недавно, полностью вымотанная и совершенно не в настроении заниматься сексом.

Первым делом он ее накормил, не обращая внимания на протесты, высказанные против овощного салата, от которого, впрочем, вскоре не осталось и следа. Такое состояние было прекрасно знакомо Фрэнку. Игры выматывали его настолько, что не оставалось никаких желаний, кроме хорошей еды и мягкой постели.

Зная, что делает, он сильно нажал пальцами на плечевые мышцы, и, дернувшись поначалу, Элинор с довольным стоном снова расслабилась.

— Мне кажется, ты сказала, что ее вина установлена.

— Так оно и есть. — Элинор, одетая лишь в соблазнительную черную ночную сорочку и трусики, повернула голову. — Но Джулия считает, что самооборона здесь ни при чем.

— А если это действительно правда?

Она не ответила.

— Интересно.

— Что тебе интересно?

Несколько раздраженный тон Элинор удивил Фрэнка.

— Ничего. Просто твой отказ ответить на этот вопрос кажется мне интересным.

Она передернула плечами, давая понять, что массаж окончен. Тогда Фрэнк растянулся рядом на кровати, закинув руки за голову.

— Господи, ты совсем как она, — проворчала Элинор.

— Кто?

— Джулия.

Повернувшись к нему спиной, она села, спустив ноги с кровати.

— Поясни.

— Оба вы… как бы это сказать… хотите быть святее Римского Папы. — Элинор оглянулась через плечо. — Что бы на самом деле ни произошло, каждый человек имеет право на справедливую защиту. Не судите и не судимы будете.

— Послушай, Элинор, я не высказался ни за ни против. — Фрэнк успокаивающим жестом погладил ее по спине. — Но если тебя интересует мое мнение, то это дело доставит тебе немало неприятностей. Наша с Джулией точка зрения не имеет тут никакого значения. Делом Оливии Ханиман занимаешься ты. И этим все сказано.

Элинор тяжело вздохнула.

— Не знаю, зачем я вообще завела с тобой этот разговор. Вряд ли ты меня поймешь.

Он внутренне напрягся.

— Почему же? Не хватает мыслительных способностей?

Нагнувшись, Элинор пошарила ногой по полу.

— Где, черт побери, мои тапочки?

Разговор вроде бы заглох сам собой, но Фрэнку это не понравилось. Собственно говоря, Элинор только что дала понять, что считает его тупицей. Естественно, разве ему дано уразуметь, о чем она говорит. Он ведь спортсмен. Как говорится, сила есть — ума не надо.

Элинор явно ожидала ответа.

— Я убрал их в платяной шкаф.

— Зачем? — Она взглянула на него так, будто он выбросил тапочки в окно.

Фрэнк пожал плечами.

— Я постоянно о них спотыкался.

Подойдя к шкафу, она с грохотом открыла дверцу, выдавая таким образом с трудом сдерживаемое раздражение.

— Боже мой… — Надев тапочки, Элинор с недоумением уставилась на одежду. — Что ты тут натворил?

— Всего лишь развесил одежду, которую сегодня принесли из чистки.

Она обернулась.

— Ты не только развесил ее. Ты… ты все расположил по-другому.

Тон ее замечания Фрэнку не понравился.

— Может быть, кое-что передвинул.

— Не просто передвинул, а навел тут собственный порядок. — Элинор поменяла местами несколько вешалок. — Я… я привыкла, когда мои вещи лежат и висят так, как мне сподручнее. Можешь ты это понять?

Он покачал головой.

— Хаос.

— Возможно. — Она с силой захлопнула дверцу шкафа. — Но это мой хаос!

Элинор вышла из спальни, но против его ожидания не хлопнула дверью.

Долгое время Фрэнк лежал, разглядывая потолок. Разыгравшаяся сцена доставила ему мало удовольствия. Никогда еще он не видел Элинор такой взвинченной, собственно говоря, это было в первый раз. Из-за двери послышались звуки работающего телевизора.

Поднявшись с кровати, Фрэнк направился в гостиную. Элинор устроилась на черной кожаной софе, накрыв ноги пледом. Если она и заметила его появление, то никак этого не показала, продолжая упрямо смотреть в экран.

Он сел рядом, кроме черных трусов на нем не было ничего. Элинор не отодвинулась, и это показалось ему хорошим знаком.

— Ты нарядил елку, — сказала она, по-прежнему не отрывая взгляда от экрана.

— Хотел сделать тебе сюрприз. — Устроившись поудобнее, он изобразил на лице улыбку.

Но Элинор не отреагировала. Хотя после сцены в спальне она наверняка примет в штыки любые мои слова и поступки, подумал Фрэнк.

Елка была не единственным сюрпризом. Он собирался рассказать ей, что наконец поддался на уговоры Мирослава продолжить сеансы физиотерапии, где бы в данный момент ни находился, и был приятно удивлен, обнаружив в телефонной книге знакомого по колледжу. Собственно говоря, некоторое время Фрэнк прожил с Роджером Карпентером в одной комнате. Сегодня они выпили вместе по чашке кофе.

— Итак, — неожиданно спросила Элинор, — чем ты сегодня занимался весь день? Кроме перевешивания моей одежды и установки этой дурацкой елки, естественно.

Что-то в ее тоне заставило Фрэнка насторожиться. Она как будто ожидала от него признания в безделье.

Фрэнк испытывал сильное искушение доставить ей это удовольствие, но вместо этого только почесал затылок. По опыту общения с сестрами он знал, что поступать кому-либо назло дело совершенно бесперспективное. Явно находясь в раздраженном состоянии, Элинор нуждалась в разрядке, и, к несчастью, кроме него, никого поблизости не было.

— Может быть, сменим тему разговора? — Понимая, что говорить этого не следует, ибо намек на то, что ее плохое настроение вызвано вовсе не его поступками, способен лишь усугубить ситуацию, Фрэнк, однако, ничего не мог с собой поделать.

Вспыхнув, Элинор открыла рот, явно собираясь ответить какой-нибудь колкостью.

— Подожди, — поспешно произнес он, прикладывая палец к ее губам. — Давай заключим перемирие, а?

Глаза ее зло сузились.

— Перемирие? А я и не знала, что мы находимся в состоянии войны.

Удержавшись от готового вырваться ядовитого замечания, Фрэнк улыбнулся, что далось ему без особого труда, учитывая то, с каким нетерпением он ждал возвращения Элинор.

— Я по тебе соскучился. — И это было истинной правдой.

Она долго молча глядела на него, потом напряжение отпустило ее, выражение лица смягчилось.

— Я тоже по тебе скучала.

Посадив Элинор к себе на колени, Фрэнк запустил пальцы в густые шелковистые волосы и впился в ее губы долгим поцелуем, о чем страстно мечтал с момента ее появления на пороге.

— Вот это значительно лучше, — пробормотал он, спуская бретельки сорочки с плеч Элинор.

Она лукаво улыбнулась.

— Только извиняться я не собираюсь.

Запустив руку под сорочку, Фрэнк слегка сжал ее грудь.

— Разве я просил об извинениях?

— Нет, не просил.

— Хотя и заслуживаю их.

Элинор рассмеялась, сковывавшее ее ранее напряжение исчезло без следа, сменившись другим, гораздо более для него привлекательным настроением. Пользуясь моментом, Фрэнк припал губами к обнаженной женской шее. Элинор невольно содрогнулась.

— Тебе холодно? — спросил Фрэнк.

Приподнявшись, Элинор ловко оседлала его.

— Совсем нет. По правде говоря, — сказала она, засовывая руку под резинку трусов, — я чувствую, как меня охватывает жар.

Приняв лежачее положение, он смог как следует ощутить прижатое к нему мягкое, теплое тело. Теперь все было в порядке. Именно для того он сюда и приехал: забыть о травме и о карьере и потеряться в нежной плоти этой необыкновенной женщины. Взглянув на раскрасневшуюся Элинор, Фрэнк порадовался, что свет включен, и он в состоянии видеть каждую отражающуюся на ее лице эмоцию. Стащив с себя трусики, она раздела и его.

— Мне нравятся мужчины, которые всегда готовы, — заявила она.

Фрэнк погладил его бедра.

— Рядом с женщиной, подобной тебе, любой мужчина всегда готов.

Видя, что Элинор собирается приступить к действию, он остановил ее.

— Подожди, давай сначала избавимся от этого. — Взявшись за подол, он стащил с нее сорочку через голову.

Зрелище, представшее его глазам, было бесподобным. Полные груди с розовыми сосками, тонкая талия, копна темных волос — она была совершенством во всех отношениях, причем это не являлось результатом каких-либо ухищрений. Фрэнк ни разу не замечал, чтобы Элинор хоть как-то заботилась о своей фигуре.

Что-то пробормотав, она нетерпеливо повела бедрами.

— Есть что-нибудь, чего бы вам особенно хотелось, мисс Фергюссон?

Схватив его за плечи, Элинор крепко сжала их.

— О да, мистер Корвин. Я хочу вас. Во всех мыслимых и немыслимых значениях этого слова, — сладострастно прошептала она, выгибая спину в предвкушении предстоящего блаженства.