Незримые тени

Анна

Маленькая Анна исчезла темной холодной ночью.

Ребенком она была не самым послушным, но к ужину возвращалась всегда вовремя. Поэтому, когда после назначенного времени прошло еще тридцать минут, ее мать и отец испытали тревогу. Громкие оклики не привели ни к какому результату. Не оказалось ее даже в самом отдаленном уголке сада, где Анна соорудила себе шалаш из подручных средств.

Всхлипывающая мать побежала к соседям, у которых была маленькая дочка, но та испуганно вытаращила глазенки и, отчаянно тряся головой, заверила, что в последний раз переговаривалась с Анной через изгородь несколько часов назад.

Поднялся переполох. Через час уже весь городок знал, что пропала маленькая девочка.

Откликнулись все жители Скальной Гряды, но поиски осложнялись неумолимо наступающей темнотой. Вдоль поросшего лесом океанского побережья потянулись фигуры, озаряемые легкими отблесками фонарей и светильников.

Давно жители Гряды не испытывали столь тягостного и беспокойного чувства. Их скромный, патриархальный и домашний мирок был избавлен от волнений Большой Земли. Им удавалось сохранять спокойное добродушие в своих домах и сердцах. Здесь мужчины оставались мужчинами, а женщины – женщинами. Ни одной родившейся здесь девушке не приходили в голову мысли о нежелании выходить замуж. Здесь мечтали о домашнем очаге, работящем муже, хорошей хозяйке-жене и стайке веселых ребятишек.

Детей тут особенно любили. Другое такое место на земле еще стоило поискать. Судя по всему, богиня семьи и плодородия благоволила к местным жителям.

Может, мужчины и прикладывались к стакану, особенно пасмурными осенними и зимними вечерами в местном кабаке, а их грубоватые шутки могли смутить чьи-то невинные уши, но при всем этом они были похожи в своем мировоззрении: мужчина – глава семьи, ее оплот и защита, женщина – мать и заботливая жена, прощающая мелкие недостатки своему мужу. Помыслить о том, что кто-то из здешних мог похитить ребенка, казалось невозможным.

Так что пропажа маленькой девочки для небольшого городка стала настоящим потрясением, ведь тут на свадьбы и похороны собирались вместе, знали каждого по имени. Вместе смеялись и плакали. Одиночество было не в чести.

Каждый, кто ободряюще похлопал по плечу отца Анны в ту ночь и твердым голосом говорил, что они ее непременно найдут, в глубине души готовился к худшему. Знал это и сам отец девочки.

Кристина, мать Анны, несмотря на попытки заставить ее остаться дома, бесстрашно ходила с фонарем в темной лесной чаще, куда бы она ни за какие деньги не пошла после захода солнца.

Предания и легенды Скальной Гряды о потустороннем мире стали частью этих мест. Здешние убеждения покоились на диковинной смеси веры во всевидящего, карающего Бога и фантастическую природу их края. Вера в ангелов и второе пришествие была столь же сильна, как и то, что в воде обитают русалки, а в лесу поджидает его хозяин – Лесовик.

Но сейчас любая страшная легенда казалась сущим пустяком. Быть матерью означало отбросить любые сомнения и презреть страх за свою жизнь. Возможная встреча с Лесным Хозяином не могла остановить женщину, разыскивающую свое дитя. Все свои помыслы она обратила к другой Матери, когда-то потерявшей своего ребенка. Сейчас могла помочь только Пресвятая Дева. К ней одной обращались с горячей молитвой.

Время шло.

Поисковые отряды прочесывали окрестные овраги и побережье вдоль и поперек, пока небо не затянуло густыми черными облаками, а луна, мягко озарявшая землю, словно большой светлячок, не скрылась из вида. Ночь поглотила всех, кто попал в тот миг под сень ее темного покрывала.

Пришлось отложить поиски до утра, чтобы возобновить их с первыми лучами солнца. Что и говорить, убитые горем родители не сомкнули глаз до самого рассвета, впрочем, как и большая часть жителей Скальной Гряды.

Давно здесь не происходило подобного, и, уже вернувшись домой, многие отцы, даже те, кто обычно скупились открыто проявлять чувства, обняли своих детей, ощутив прикосновение первобытного страха сродни тому, что испытывают животные, потеряв детеныша. Но этот инстинкт стократно усиливался у людей, взявших на себя бремя ответственности родительского обета. А кроме того, познавших непреодолимую силу любви.

Раннее утро выдалось туманным. Над берегом клубились белые нити, мешавшие видеть его. Но скоро рассвет вошел в свою полную силу, и серая тьма отступила перед беспощадным огненным светилом. Люди встретили солнце ликованием и страстными молитвами.

Отлив только начался, поэтому решили исследовать ту часть мыса, которую подтопило вчера ночью.

Вода постепенно отступала, обнажая обломки скал и нагромождения камней с намотанными на них водорослями. Под ногами то и дело пробегали крабы, суетливо покачивая клешнями, а потом в панике метались взад и вперед, испуганно косясь на незваных пришельцев. Но людям было не до этого. Они пристально вглядывались во все пригорки и углубления, созданные силой океана.

Под тяжестью сапог хлюпала вода и потрескивали раздавленные пустые раковины. Сейчас эти звуки не приносили того умиротворения, которое возникало от обычной прогулки вдоль океанской кромки. Над спокойной поверхностью воды в солнечных бликах неслось и терялось надрывное: «Анна! Анна!».

Когда берег стал понемногу уходить наверх, превращаясь в утес, на лица людей опустилась тень. Они продолжали поиски, но надежда таяла с каждым шагом, совсем как тот туман, что ранним утром покрывал побережье. Утес был так велик, что казался необъятным и бесконечным.

Если бы какой-то слабый человек оказался под этой отвесно нависающей громадой во время прилива, то сразу стало бы ясно, каков будет исход. Человеку ни за что не взобраться наверх. Не ухватиться пальцами за скользкие камни. Его неизбежно собьют с ног, накроют тяжелые потоки соленой воды и утащат в темные глубины.

Люди боялись произнести вслух то, что так хотелось сказать. Они смотрели вниз и тщетно пытались найти следы маленьких ног, хотя это и было немыслимо. Они это знали и все же продолжали смотреть, пусть даже против всякой логики. Если девочка и прошла здесь, то неукротимая мощь океана давно стерла все следы. Сколько бы раз тут ни ступали люди, всякий раз они своими глазами видели, как меняется отмель.

Сейчас вода уже далеко ушла, но люди знали, что это ненадолго и спустя несколько часов неумолимые волны вновь захлестнут песок и камни. Оставалось совсем немного времени. Одна за другой текли драгоценные минуты, набегая друг на друга. И с этим тоже ничего нельзя было поделать.

Если бы сейчас кто-то проник в головы этих сосредоточенных на поиске маленькой девочки мужчин и женщин, он бы услышал: «совсем одна, совсем одна», «не уберегли малютку», «напрасно ищем, отдала душу Господу», «бедный ребенок». Их лица были одинаково напряженными и сосредоточенными. Обрывки тревожных мыслей носились в их головах, словно стая взбудораженных пчел.

– Анна! Анна!

Визгливые чайки носились над берегом, собирая оставшуюся после отлива рыбу. Заплывая на отмель в прибрежные впадины и ямы, глупые рыбешки становились вскоре добычей прожорливых птиц.

Отец Анны шел впереди. Иногда у него сдавливало в груди и перехватывало дыхание. От отчаяния и бессилия подкашивались ноги

«Как же так?» – думал он. Чувствовал себя столетним стариком, не способным передвигаться.

Внезапно океан словно распахнулся перед ними. Люди обогнули скальный мыс, где в самом его конце утес делал резкий поворот и совершал свой плавный спуск к воде, чтобы слиться с береговой линией. Еще двести шагов и перед ними вновь возникнет лесная чаща. Вот и погода снова начала портиться.

Пока они шли, солнце, словно устав светить все утро, стало готовиться к обеденному отдыху. Уже собрались пухлые молочно-серые облака, а вскоре упали первые капли дождя.

Отец Анны внезапно резко остановился, как-то безумно и обреченно поглядел на следовавших за ним людей. Ком в горле мешал ему. Наконец он справился с ним.

– Эй, Мартин, – сказал один из мужчин, – скала кончается. Сейчас выйдем к просеке. Мы как раз еще не смотрели у торфяных болот.

– Да, вижу, – обронил тот глухо.

Стараясь не замечать исполненных жалости взглядов, обращенных на него, он пошел дальше, чувствуя, как неожиданная ярость закипает в нем.

«Что они так смотрят? Надежда еще есть!»

Злясь на них и на себя, он прекрасно осознавал причину этой злости. Ему было страшно так, как никогда прежде. Еще и проклятый дождь усиливался, низвергаясь из серых облаков. Морось смешивалась с океанской поверхностью, становясь новым прохладным клубком тумана, мешавшим видеть.

У подножия скалы, где обнажился песок и камни, вдруг открылось углубление, словно странная ухмылка на базальтовой плите, зиявшая как беззубый рот. А потом события завертелись, словно представление на рыночной ярмарке.

В темном проеме из ниоткуда возникла маленькая девичья фигурка, будто по мановению волшебной палочки перед смертными предстало мифическое морское создание.

Длинные темные волосы облепили ее плечи, падая на грудь, платье было мокрым, а подол грязным. На ножках ни башмачков, ни чулочков. Лицо казалось бледным, застывшим, но глаза на этом лице были живыми, черными и огромными.

Все остолбенели от неожиданности, замерли, как вкопанные, ведь у каждого мелькнула мысль о том, что это невозможно! Она – не настоящая! Это видение!

Они слишком долго ее искали, вглядываясь во тьму, в воды океана. И теперь проклятая усталость дает о себе знать! Но все это прошло через секунду, а затем у всех одновременно вырвался не то вздох, не то крик.

Все к ней бросились, заговорив разом, принялись растирать холодные ручки и ножки, закутывать в теплую шаль. А Мартин подхватил девочку, как перышко, прижимая к плечу, задыхаясь от переполняющих его чувств, не переставал повторять ее имя и уже не отпускал до самого дома, неся на дрожащих от волнения руках.

Вот так маленькая Анна и нашлась.

Сперва никого не смутило, что она молчала. Слишком много пережил ребенок, и всем была понятна ее неразговорчивость.

Но она продолжала хранить молчание и на второй день, и на третий. Когда ей заглядывали в глаза, то казалось, будто она смотрит не на человека, а сквозь него. Тут уж родители снова забеспокоились.

Решили позвать священника.

Он прочел несколько молитв, окропил святой водой весь дом и саму Анну. Девочка никак не реагировала на это действо, но как только священник ушел, она подняла голову и зрачки ее расширились. Голубые глаза снова стали черными. Совсем как тогда в пещере! Плотно сомкнутые губы разжались. И тут малышка медленно, но четко произнесла каким-то чужим, низким и спокойным голосом:

– Он умрет, как только увидит яркий свет.

Кристина, невзирая на бесконечное счастье от того, что дочь нашлась живой и невредимой, ощутила, как по спине внезапно пробежал противный холодок. Куда делся нежный голосок ее дочурки?

– Что ты сказала, милая?

Лицо Анны напряглось, по телу прошла сильная дрожь. Ее широко распахнутые глаза были прикованы к двери, через которую только что вышел священник.

– Он скоро умрет.

Мать так и залилась слезами. Глаза девочки казались стеклянными, холодными, а голос был страшным, словно доносился из подземелья. С тех пор как малютка появилась в доме после своего исчезновения, она ни разу не улыбнулась, а тут еще и это.

Мартин поехал в город и привез лучших врачей, которых смог отыскать.

Те осмотрели Анну по очереди и ничего опасного не нашли. Физически она казалась абсолютно здоровой. К тому же, девочка вновь заговорила своим обычным детским голоском, поэтому врачи вынесли вердикт: ребенок пробыл сутки в холодной пещере и ни с кем не разговаривал. Изменение тембра голоса связано именно с этим. Волноваться было не о чем.

Она и в самом деле стала такой, как прежде. Румянец вновь заиграл на ее щеках. Вернулся аппетит. Но родители никак не могли взять в толк, что же с ней приключилось. Расспросы ни к чему не привели. Анна повторяла одно и то же. Она заигралась на берегу, а когда стемнело и вода начала подниматься, испугалась и спряталась в пещере. Было темно и страшно, а больше она ничего не помнит.

Все успокоились.

Жизнь неспешно потекла своим чередом. Только как-то утром зашла соседка навестить Кристину и рассказала последнюю новость: священник, что приходил к Анне, скончался накануне от удара молнии.

Эту историю Анна слышала множество раз.

Странное, загадочное происшествие из детства. Когда-то ее исчезновение взбудоражило Скальную Гряду. Но еще больше, чем счастливое спасение, жителей городка потрясла другая, более пугающая новость: малютка Анна начала предсказывать будущее и видеть больше, чем доступно простым смертным.

С тех пор ни она, ни ее семья не знали покоя.

Соседка, охая и вздыхая, поведала историю со священником на городской площади торговке грушами. Та поделилась новостью с товарками, и к вечеру Скальная Гряда гудела, как растревоженный улей.

Всем было страсть как интересно выяснить главное: это дар небесный или же, что гораздо хуже, бесовский? Кто знает, что произошло с девочкой во тьме? И какие силы смогли защитить ее, одинокого, заблудившегося ребенка, от холода и смерти?

В каждом доме с пылом обсуждали столь волнующее событие. Во-первых, в здешних местах редко случалось подобное, а это значит, что любое происшествие было похоже на то, как если бы в тихий пруд забросили гигантский камень. Во-вторых, не каждый день сообщают, что обычная, веселая прежде девочка начинает впадать в оцепенение и говорить мужским голосом о гибели служителя Господа. И что еще интереснее, говорить правду.

После предсказания смерти священника Анна поведала одной бездетной паре, безуспешно пытавшейся завести ребенка вот уже много лет, скорое рождение малыша.

– Это будет мальчик с родинкой на лбу, – предрекла она.

И вот, пожалуйста! Вскоре оказалось, что девчонка права!

Разговоры дошли до городского судьи и, чтобы предотвратить волнения в городе, он решил испытать ребенка.

Внешне девочка походила на своих сверстниц, и ничто не выдавало в ней сверхъестественных способностей. Анна послушно отсидела церковную службу и даже трогательно спела несколько псалмов. Не испугалась она ни святой воды, ни причастия. Стало быть, ничего демонического в ней быть не могло.

Все вздохнули с облегчением. Значит, девочка отмечена особым даром Божьим, который должен утешать простых людей.

Теперь не проходило и дня, чтобы у порога дома родителей Анны не собиралось с десяток человек. Кто-то выходил оттуда счастливым и довольным, кто-то задумчивым, но случалось, что и рыдали навзрыд. Сама девочка, после того как заглядывала в судьбы других людей, чувствовала слабость и порой теряла сознание.

Мать переживала за нее и говорила отцу, что этот «дар Божий» доведет ребенка до гибели. Впрочем, Анна довольно быстро приходила в себя, словно ничего не случилось и вновь с готовностью заглядывала в человеческие судьбы, читать тайны которых стало ее призванием.

Вскоре она поняла, что не нужно говорить людям все то скрытое, что удавалось узнать. Будто какая-то мудрость открывалась ей вместе с каждым новым видением. Кое-где она старалась смягчить жестокую правду, но радостные события всегда сообщала полностью. И хотя людей немного пугало то состояние, в которое она впадала, любопытство и благодарность за приоткрытую завесу тайн их судеб, оказывались сильнее.

Девочка никому не отказывала в помощи, и люди в своем большинстве искали способ отблагодарить ее. Один богатый фермер подарил семье Анны корову, и теперь у них всегда было свежее молоко. Состоятельные горожане не оказывались в долгу и всегда оставляли щедрое вознаграждение.

– Погляди, Кристина, – растерянно говорил отец, обращаясь к жене, показывая на довольно внушительную сумму денег, скопившуюся в деревянной шкатулке, – будет нашей дорогой девочке доброе приданое. Выдадим ее за самого лучшего жениха в округе.

Самой Анне мысли о замужестве не приходили ни в десять, ни в пятнадцать, ни в двадцать лет.

Хотя она и превратилась в привлекательную девушку, ни один мужчина не волновал ее воображение. Ее искренним желанием стало помогать другим людям, утешать их и спасать, если это возможно. В свою же судьбу она предпочитала не заглядывать, но не потому что страшилась ее. Девушка не видела в этом необходимости, уповая на провидение.

К ней ехали за помощью, утешением и советом, и Анна терпеливо принимала всех, хотя порой откровения давались тяжело.

С возрастом она стала видеть больше образов.

Они становились четкими, целостными и ясными. Все чаще видения приобретали вид истории, в которой переплетались судьбы других людей, незнакомых ей. Это было волнительно, увлекательно и страшно, но она не допускала и мысли, что может оставить это занятие. Когда Анне исполнилось двадцать два года, в ее черных волосах появились яркие белые пряди.

– Деточка, ты принимаешь все так близко к сердцу, – говорила ее мать. – Такая добрая, всем готова помочь. Замуж бы тебе выйти, и я успокоюсь. Вот отец смотрит на тебя с небес и, готова поклясться, молит всех святых о твоем благополучии.

Но Анна лишь улыбалась уголками губ. Если бы она могла, то рассказала бы о мире бесчисленных духов, о тайнах жизни и смерти. Но не имела права. Когда-то, во мраке холодной пещеры девушка дала одно обещание, обретая силу, и нарушить этот обет означало пошатнуть хрупкое равновесие.

Теперь они с матерью жили в каменном домике, увитом плющом и дикими розами, построенном на месте их старого деревянного. Вставала Анна до зари, открывала ставни и впускала свежий морской воздух в дом. Затем обязательно совершала прогулку вдоль берега, любуясь восходящим солнцем и пробуждающимся океаном.

Прогулка была делом привычным и необходимым. Запах морской воды, соленого ветра и водорослей, занимающийся несмелый рассвет проясняли мысли и чувства лучше всего.

В такие мгновения она была наедине с океаном. Он огромный, синий, отражающий в себе небо, грозный в своем гневе, но неизменно завораживающий. И она – маленькая девчонка из прибрежного городка, молчаливая хранительница тайн, в которые ее посвятили неведомо за какие заслуги.

Солнце медленно загоралось где-то там, за далеким горизонтом. Песок и камешки хрустели под ногами. Анна обожала эти шорохи, всплески, движения волн в спокойную погоду или, напротив, нервные, резкие движения воды, стоило пробудиться сердитым северным ветрам.

Она черпала силы, глядя в черный омут океана, чувствовала дыхание воды, ее необъятную таинственную магию. Ту, что была с начала времен.

Анна взяла часть этой магии, потому что так предназначено. Ей доверили один из секретов, скрытых от большинства людей, чтобы сделать мир лучше.