Нижние уровни Ада (ЛП)

Глава 12 Трюкачество

В июле, августе и сентябре «Изгои» готовили нескольких новых пилотов на «Вьюны» в роте «B» 1-го авиационного батальона. Они базировались поперек основного района в Фу Лой.

Ребята из роты «Браво» действовали в составе взвода ударных вертолетов с позывными «Мятежники», используемым преимущественно в качестве основной поддержки дивизии. Взвод «Хьюи», с позывными «Длиннорогие», обеспечивал дивизионное командование вертолетами связи и управления. Наконец, взвод OH-6, с позывными «Пони» летал для строевого отдела дивизии на связных задачах. Командиру 1-го авиационного батальона, полковнику Аллену, пришла в голову идея, что для максимального использования всех вертолетов в роте «B», помимо общей поддержки дивизии, он обучит экипажи действовать так же, как команды поиска и уничтожения, как и в роте «D».

Тут и появились «Изгои». Это стало нашей обязанностью, взять пилотов «Пони» и обучить их как разведчиков. Первым, с кем мы работали, был Пони Один Шесть, их командир взвода.

Идея полковника Аллена заполучить больше воздушной кавалерии на поле боя была хорошей по нескольким причинам. Первая заключалась в том, что экипажи разведчиков «Изгоев» делали по 130 и более часов боевого налета в месяц и при этом не могли покрыть всю территорию. Кроме того, наш разведвзвод никогда не был полностью укомплектован пилотами. Так что мы приветствовали перспективу получить больше квалифицированных воздушных разведчиков в воздухе. У «Браво» были пилоты, которые уже находились в стране в течении шести — восьми месяцев, они летали на тех же типах вертолетов всё это время, они летали на тех же типах вертолетов, что у нас в роте «D», и они работали почти над той же сельской местностью Вьетнама. Поэтому мы все были в восторге от совместной подготовки пилотов 1-го авиационного батальона к тактике «Темных лошадок». Создание нового мини-кавалерийского подразделения «Светлых лошадок» обещало оказать еще большее давление на противника в поле.

В целом обучение пилотов-разведчиков прошло хорошо. Однако были разногласия по нескольким пунктам. Несмотря на то, что их пилоты были опытными в части полетов на вертолетах OH-6, обычные связные задачи для 1-го авиационного батальона были, как правило, полетами на высоте полторы тысячи футов (прим. 450 м) или выше. Пилоты «Пони» просто не привыкли летать над землей на бреющем и медленно, где и проходила большая часть рабочего времени воздушных разведчиков. Иногда имело место нежелание ребят из роты «B» использовать нашу тактику разведки боем.

Во время разведки, если пилот «Пони» обнаруживал наземный объект, например, бункер, он должен был сбросить скорость и висеть, нарезая круги вокруг заинтересовавшего пункта, изучая ситуацию. Для них даже не было редкостью неподвижно зависнуть над местом, пока он изучал ситуацию. Конечно, опытный разведчик знал, что такие полеты могут убить… очень быстро.

При каждом удобном случае мы старались довести до пилотов «Пони» — НЕ зависать, НЕ возвращаться в зону цели дважды с одного и того же направления или на той же самой скорости и НЕ давать Чарли шанса предугадать ваше движение или его отсутствие, или он поймает вас и собьет. Этот совет шел из школы горького опыта воздушных разведчиков.

Либо забыв, либо решив не следовать этим советам, Пони Один Шесть принял порцию пилюль из вражеского АК и был сбит 23 августа 1969 года. «Рыжий» Хейс, один из наших опытных борттехников «Изгоев», летел с Пони Один Шесть в этот день. Фил Каррис (Темная Лошадка Три Восемь), очень опытный пилот «Кобры», был его пилотом ударного вертолета. Во время поиска в районе, где были замечены свежие следы движения, Пони Один Шесть более или менее сосредоточился на конкретных деталях, которые он начал рассматривать внизу. Хейс забеспокоился и заговорил со своим пилотом через интерком:

— Сэр, не останавливайтесь. Мы слишком медленны, сэр… слишком медленны.

Однако разведывательные навыки Пони Один Шесть были на тот момент недостаточно развиты для быстрой оценки наземной обстановки. Так что он считал, что должен замедлиться и оставаться на месте достаточно долго, чтобы прочесть следы. Это был его несчастьем. Его медленные, ленивые круги сделали его легкой целью для вражеских стрелков. Чарли открыли яростный огонь.

Командир взвода «Пони» получил пулю в ногу. Еще одна вражеская пуля перебила топливопровод его OH-6. Двигатель заглох и «Вьюн» упал, объятый пламенем, подпитываемым фонтанирующим реактивным топливом.

Каррис в «Кобре» был шокирован, увидев, что его разведчик был внезапно охвачен пламенем и направляется на столкновение с деревьями внизу. Он вызвал Фу Лой для поддержки, затем снизился до опасной высоты, облетая район и пытаясь определить, выжил ли экипаж.

Три Восемь не мог сказать, были ли еще живые в пылающих обломках, поэтому у него была реальная дилемма: ждать прибытия вызванной группы разведчиков, которые доберутся до места крушения или пойти на ужасный риск посадки своей собственной «Кобры». Одно можно было сказать наверняка: кто-то должен был быстро добраться до сбитого «Вьюна». Если экипаж не выйдет через несколько секунд, пламя их уничтожит.

Осознавая, что команда разведчиков из Фу Лой будет через десять — пятнадцать минут, Каррис принял быстрое и дерзкое решение. Он решил посадить свою «Кобру» на рисовое поле недалеко от места крушения и отправить своего наводчика — оператора, Джона Грегори, через линию деревьев, чтобы попытаться вытащить экипаж разведчиков из машины и доставить всех выживших на поляну, откуда их можно будет эвакуировать.

Каррис осторожно посадил свою большую тяжелую птичку в воду на рисовом поле. Как только полозья «Кобры» опустились на дно, Джон открыл свой передний фонарь и спрыгнул прямо в грязную воду. Он немедленно погрузился по самую задницу в грязь, в то время как воздушный поток винта Карриса загонял его как гвоздь, еще глубже.

Держа пистолет над головой, чтобы он остался сухим, Грегори боролся с водой рисового поля. К тому времени, как он добрался до берега и выбрался у линии деревьев, Каррис снова поднялся, чтобы прикрыть его от людей на земле. Теперь, когда переднее кресло было пустым, все, что Кэррис мог теперь сделать — это переключить оружейную турель М28 в фиксированное по центральной оси положение и делать боевые заходы на бреющем, чтобы сдержать любого врага, привлеченного к месту крушения.

Как и любой в своем уме, Грегори был напуган. Экипажи «Кобры» не практиковали высадку из вертолетов на вражеской территории. Но, пока он бежал между деревьями, замедляемый своим мокрым и вонючим летным комбинезоном, его мысли были о том, чтобы добраться до горящих обломков и помочь Хейсу и Пони Один Шесть.

Когда он добрался туда, машина все еще пылала, но экипажа нигде не было видно.

— Слава Богу — пробормотал про себя Грегори — Но где же они?

Затем он заметил Хейса в пятидесяти футах (прим. 15 м) от себя — на ногах, но согнувшегося пополам и держащегося за пах. Пони Один Шесть лежал на земле, пытаясь вылечить раненную ногу. Хейс явно страдал. Когда «Вьюн» ударился о землю с ускорением 2g, пулемет М60 ударил его удлинителем приклада в пах.

Наконец, Грегори смог отвести обоих раненых на край поляны дожидаться помощи.

Тем временем Кэррис все еще пытался прикрыть товарищей на земле своими боевыми заходами, но он понятия не имел, как поживает Грегори и нашел ли он кого-нибудь живым на месте крушения.

В этот момент на место происшествия прибыла вызванная группа разведчиков. Новая «Кобра» занялась стрельбой вместе с Каррисом, пока Джо Вад (Девять) бросил своего «Вьюна» вниз к линии деревьев, чтобы поискать Грегори. Вскоре Девятый заметил трех мужчин, ожидавших на краю поляны. Он видел, что командир взвода Пони был ранен, а Хейс скрючился в агонии. Грегори отчаянно махал руками и подпрыгивал, чтобы убедиться, что Вад их видит.

Что делать дальше, ответ был получен быстро. Коранда (Три Девять) и Каррис оба начали прицельный огонь по наземным целям на их боевых заходах. Они должны были быстро уйти на высоту или рисковали быть сбитыми. Кроме того, у «змей» не было места, чтобы нести кого-либо, кроме пилота и наводчика-оператора. Это означало, что Джо на своей разведывательной машине должен был зайти и подобрать Грегори, Хейса и Пони Один Шесть.

На долю секунды Вад задумался о том, что на земле было трое людей плюс двое уже были в его пташке. Помимо всего это потенциального веса, он был только что с базы и нес полную загрузку топлива и боеприпасов. Еще одна невозможная работа для невероятно маленького OH-6.

Для того, чтобы быстро облегчить свою машину, Вад завис прямо над ребятами на земле и начал опустошать боезапас к минигану. Он прижимал левую и правую педали и произвольно поливал окрестности полутора тысячью патронов калибра 7,62. Борттехник Девятого начал опустошать свой ящик с лентами длинными очередями из своего М60. Он не мог просто выбросить патроны к пулемету за дверь, потому что враг искал такие вещи и если находил, он их чистил и стреляли прямо по вам.

Когда вес патронов к минигану и М60 исчез, Вад сел прямо на рисовое поле, трое мужчин прыгнули в воду и начали пробираться к машине. Двое парней забрались в заднюю кабину с бортстрелком, третий — на переднее левое сиденье с Вадом. С дополнительным весом тощая, тесно ужатая разведывательная пташка начала быстро погружаться в слизистую грязь рисового поля.

Желая вытащить свою задницу до того, как «Вьюна» засосет слишком глубоко, Вад добавил гари. Но машина не двигалась, ее крепко держала присосавшаяся грязь.

Думая гораздо яснее чем я, столкнувшись с той же проблемой всего несколько дней назад, Вад немедленно закричал, чтобы все выбросили свои броневые нагрудники и все остальное, что было возможно, из вертолета. Затем вытянул до подмышек шаг-газ, немедленно освободив вертолет и отправив его в висение на добрых пятьдесят футов (прим. 15 м) над поверхностью рисового поля.

По возвращению всех на базу, был подведен итог. Пони Один Шесть был только легко ранен и вскоре выздоровел. Хейс хромал вокруг площадки еще несколько дней, оберегая ту часть его тела, которая выдержала удар приклада М60. Джон Грегори был представлен и получил Бронзовую звезду с литерой «V» за свои действия на земле. Фил Каррис и Джо Вад были награждены Летными Крестами за выдающиеся заслуги, в качестве ключевых игроков в спасении.

Я гордился тем, как ребята из «Темных Лошадок» отреагировали на ситуацию и смогли успешно вытащить людей с земли. Это был опасный район, полный вражеских войск.

Но я должен был признать, что не слишком доволен Пони Один Шесть. Он, по моему мнению, в значительной степени сам навлек на себя эту ситуацию. Очевидно, что каждый разведчик рисковал быть сбитым каждый раз, когда отправлялся на боевое задание. Но он всегда должен был делать все возможное, чтобы избежать этого. Это была та кость, которую я должен был разобрать с командиром взвода Пони.

Узнав, что рана на ноге незначительная и что он чувствует себя хорошо, я отправился поговорить с ним. Я не наносил никаких ударов. Я особо подчеркнул то, что опытные разведчики «Темных Лошадок» говорили им все это время: вы не можете просто зависнуть. Вы не можете делать много медленных кругов над целью, просто всматриваясь! Опытные пилоты, которые делают такие вещи, уходят прочь, неопытные пилоты, которые делают такие вещи, просят убить их самих и их бортстрелка.

— Вы должны довести до своих людей, что начинать надо быстро, оставаться быстрым и возвращаться с разных направлений и разной скоростью. — сказал я ему. — По мере того, как ваша способность читать следы улучшится, вы обнаружите, что вам не придется делать так много кругов над целью. Вы увидите больше за один заход, чем в трех или четырех медленных кругах. Но если вы не доживете до такой степени зрелости, это не будет иметь для вас никакого значения. Вы поняли меня?

Местом, где можно было немного спустить пар — фактически, вся социальная жизнь для офицеров в роте «D» — была офицерская столовая или клуб «О», как мы его называли. Там мы обедали и ужинали, там пили, смотрели фильмы, играли в «Кости Лжеца» и просто подолгу трепались ни о чем.

Общественные мероприятия начинались обычно в 16.00 или 17.00, когда все начинали собираться за выпивкой и несколькими бросками костей. Затем мы садились за обычный вечерний ужин, из ростбифа, белых бобов и заливного (иногда с кусочками душистого перца и нарезанным кубиками сырым луком).

После ужина мы обычно возвращались в бар, чтобы еще выпить и побросать кости, пока ждали темноты и начала кино. Затем, после кино, где-то около 21.00 большинство парней возвращались в свои хижины и ложились спать. Подъем в 03.30 для подготовки вылетов утренних ВР отделял их общество от любителей выпивки. Те, кто оставался после фильма, чтобы пропустить еще по стаканчику, обычно закрывали клуб в полночь.

Однажды вечером, некоторые из нас решили пообщаться после фильма. Вскоре к нам присоединились несколько новеньких лейтенантов из 82-й десантной. К югу от нашей базы, через ров, был расположен пункт сбора 82-й воздушно-десантной дивизии. Пополнение для 82-й, которое должно было отправиться в поле и те, кто из полей должны были отправиться на замену, отдых и пополнение.

Парни из 82-й иногда заходили в наш район, устраивая небольшой ад — стреляя из своего оружия по нашим зданиям, бросая свои гранаты со слезогонкой в наши душевые и срывая нам показ фильмов. Мы воспринимали их жеребячьи игры в дружеском духе, в основном потому, что наши парни иногда устраивали «шопинг» на стороне рва 82-й дивизии. Было забавно, что некоторые из вещей, в которых отчаянно нуждалась рота «D», были в изобилии в 82-й. Так что мы отлично поладили и даже пригласили офицеров 82-й десантной в наш офицерский клуб пообщаться.

В этот вечер в клуб пришли пара молодых, новеньких в стране офицеров 82-й и сели в баре между Биллом Джонсом (Один Восемь) и мной. Через несколько минут Джонс (пьяный настолько, каким я его вообще когда-либо видел) и я начали доставать этих двух лейтенантов, потому что они были одеты так, что были готовы предстать перед генеральной инспекцией в Штатах. На них была зеленая парадка и прыжковые ботинки, на плечах каждого, сияли как маяки «шпалы» вторых лейтенантов. Их десантные и рейнджерские нашивки были аккуратно пришиты. Короче говоря, они были зрелищем на боевой базе в центре Вьетнама.

Примерно в это время мимо проходил Джо Вад. Он взглянул на эти два ярких и блестящих объекта и решил, что они заслуживают дружеской подколки.

— Боже мой — сказал он им — Вы парни выглядите как настоящие убийцы — змееды. А это правда, что десантура действительно ест змей живьем?

На что один из лейтенантов ответил:

— Ты чертовский прав! Мы рейнджеры-десантники и меньшее, что мы делаем, это реально жрем змей живьем.

Такие шутки ходили назад и вперед, а наши два воздушно-десантных гостя превозносили себя, насколько они были крутыми и боевыми. Мы их подзуживали, зная, что ни один из них никогда не был вне сборного пункта.

Пока все это происходило, Билл Джонс просто сидел на своем барном стуле и пил. Вад и я даже не думали, что он обращает на это внимание, потому что его глаза время от времени закрывались, голова качалась, а локоть периодически соскальзывал со стойки.

А потом вдруг старый Один Восемь вернулся к жизни. Он тихо соскользнул с барного табурета и исчез за входной дверью клуба. Мы думали, что он выбрал свой лимит и направился обратно в хижину, чтобы лечь спать.

Однако, через пять минут Джонс вернулся. Он снова сел на свой барный табурет, повернулся к двум зеленым лейтенантам и невнятно спросил:

— А вы парни, действительно змееды? Я имею ввиду, вы свирепые, жесткосердные десантники, действительно жрущие живых змей?

Они ухмыльнулись друг другу.

— Ты прав, чувак. Твою мать, да мы такое делаем!

— Клево тогда — пробормотал Джонс — Я не смог найти змею, но что насчет этой жабы? Сможете ли вы съесть эту бедную, маленькую жабу, только что пойманную в периметре знаменитого вьетнамского квартала воздушно-кавалерийских разведчиков?

Джонс вытащил огромную жабу из своей потрепанной куртки и плюхнул пучеглазую зобастую штуку на стойку бара. Вад разразился безумным смехом, а я просто сидел и смотрел на эту квакающую массу бородавок и уродства. Очевидно, Джонс, очнувшись от алкогольной летаргии, был полон решимости подвергнуть наших двух воздушно-десантных лейтенантов проверке на вшивость.

Глядя на теперь — уже — недовольную жабу, два свежеиспеченных ОДС (офицера действительной службы), увидели что их мужественность под угрозой. Тем не менее, они не хотели иметь ничего общего с брыкающейся тварью, которую Джонс удерживал на стойке. После пары быстрых взглядов друг на друга и на жабу, они начали допускать, что может быть на самом деле они не такие уж и змееды, и что им не нужны все эти ребяческие проверки «на слабо».

Однако к тому времени все уорренты Темных Лошадок, все еще находящиеся в клубе, собрались вокруг бара и не собирались отпускать этих двух отчаянных ОДС с крючка.

Насмешки продолжались до тех пор, пока один из лейтенантов, наконец, чувствуя, что должен защитить честь воздушно-десантных войск, не схватил жабу и не начал пытаться запихнуть ее в рот. Лейтенант закрыл глаза, открыл рот, насколько мог, и попытался запихать эту тварь себе в глотку. Жаба брыкалась, квакала и поднимала адский шум.

Каждый раз, когда лейтенант чуть не засовывал тело жабы себе в рот, он задыхался и его рвало, а эту штуку он бросал обратно на стойку. Мы хватали отвергнутую жабу и крестили ее «квалифицированный десантник-парашютист», поднимая ее на высоту руки и бросая обратно на стойку. Затем, наливая пиво на барную стойку, мы скользили жабой по пене и должным образом провозглашали бедняжку «квалифицированным десантником-планеристом».

После всех этих глупостей, я, наконец сказал лейтенантам:

— Вы ребята, можете перестать пытаться сделать эту хрень. Вы, очевидно, не сможете этого сделать!

Это вдохновило одного из десантников снова попробовать засунуть теперь-слизистую жабу себе в глотку. Он был примерно на полпути к успеху, когда жаба дернула своими ногами и издала громовое кваканье. Отправив ее назад, ошарашенный лейтенант прислонился к стойке бара.

Тогда Билл Джонс, в его явно нетрезвом состоянии, переместился на свой барный табурет, посмотрел лейтенантам в глаза и заявил:

— Вы знаете, я не думаю, что вы, парни, вообще можете есть змей. Позвольте мне показать вам, что может сделать настоящий воздушный разведчик Темных Лошадок.

С этими словами, Джонс поднял жабу, запрокинул голову, бросил тварь в рот и одним гаргантюанским глотком проглотил ее целиком!

Лейтенанты переглянулись, не веря своим глазам. Они начали зеленеть. Затем они оба выбежали через переднюю дверь и начали метать балласт.

Глаза Джонса были вытаращены и у него было забавное выражение на его лице. Как только оба лейтенанта выскочили через переднюю дверь, он немедленно направился к задней. Оказавшись снаружи, он начала издавать бурные горловые звуки. Он кашлял, давился и блевал, пока, наконец, не изверг все еще несломленную жабу. Когда оглушенная жаба похромала прочь, наш такой же оглушенный воздушный разведчик вернулся в бар и заказал еще выпить. Мы больше никогда не видели этих двух лейтенантов — десантников.

Среда 26 августа стала началом трехдневной серии событий, которые завершились самым необычным боевым столкновением.

За это время большая часть наших разведывательных операций была сосредоточена в западной части Трапеции — очаге вражеской активности. Вражеские солдаты и припасы почти постоянно проникали на юг из убежищ за камбоджийской границей и с плацдарма в цепи низких гор, называемых Острый Хребет.

26 августа в поисках следов и других признаков этой активности, команда разведчиков Темных Лошадок во время обычной ВР вступила в контакт с врагом вблизи ФОБ «Киен». Контакт оказался достаточно тяжелым и оперативный Темных Лошадок решил предупредить подразделения 2-го батальона 2-го механизированного пехотного полка, которые были расположены в ФОБ «Киен».

Когда пехота (с позывным «Дракула»), отправилась туда, где воздушные разведчики вступили в свой первый контакт, наши войска вышли на окраину огромного района бункеров. В этот момент я отправился в зону столкновения со своим ударным вертолетом, помочь координировать действия.

Как только я приблизился к вражескому базовому лагерю, четыре АК открыли по мне огонь. Там было по настоящему жарко! Дракула приближался к периметру базового лагеря и наткнулся на настоящую мясорубку.

То, что нам было нужно, и быстро, так это авианаводчики, которые могли бы вызвать реактивную авиацию и тяжелые штуки, чтобы врезать по бункерам, после чего наши могли бы прорваться в район и зачистить его. Я сразу же вышел в сеть и связался с нашим ПАН, которым оказался наш австралийский пилот OV-10, Сайдвиндер Один Пять. Мы дали ему информацию о цели и запросили подробности о любых тяжелых вещах, которые у него могут быть.

Вскоре Сайдвиндер вызвал удар «Мартин» B-57 «Канберра» с грузом пятисотфунтовых (прим. 226 кг) бомб, направленных в этот район. Наводившиеся по зажигательным ракетам с белым фосфором Сайдвиндера, они устроили базовому лагерю ад и разгром, сбросив обычные «железные» бомбы!

Когда реактивники Сайдвиндера полностью опустошили боезапас, он попросил маленькую птичку для ОБУ. Я снизился, когда пыль и дым начали рассеиваться. «Канберры» устроили там внизу ад. Бомбы уничтожили всю растительность джунглей и я мог ясно видеть квадратные очертания структуры бункеров. Стало сразу очевидно, что это очень большой базовый лагерь, со множеством бункеров, соединенных траншеями и «пончиковых» позиций для зенитных пулеметов.50 калибра.

Я сделал доклад, когда облетел территорию базы.

— У нас тут три бункера, пять на пять, частично разрушены. Есть два бункера, пять на семь. Похоже, уничтожены пятьдесят процентов. У нас два бункера, приблизительно восемь на восемь. Один бункер десять на десять. Мы назовем их разрушенными — крыши обвалились. У нас в районе разбросано много стрелкового оружия и снаряжения. У нас около сорока футов (прим. 12 м) траншей, похоже четыре, негативно… значит пять трупов убитых бомбовым ударом. Они в траншее.

С ОБУ мы должны были покинуть позицию. Начинало темнеть и было мало топлива. Все время, пока мы занимались ОБУ, Драк двигался ближе к базовому лагерю. Мы задавались вопросом, сколько еще трудностей им предстоит пережить этой ночью.

Когда я отходил, я связался с ним на FM.

— Дракула, это Темная Лошадка Один Шесть. Мы уходим с позиции из-за топлива и темноты. Району базирования хорошо досталось, и он довольно хорошо открыт. У вас там есть несколько тел, убитых бомбовым ударом. Удачи тебе сегодня ночью. Завтра утром первым делом мы вернемся к тебе.

Мы вернулись на рассвете 27 августа. Когда мы подошли к вражескому базовому лагерю, мой пилот ударного вертолета, Пол Фишман (Три Четыре), передал по радио нашим на земле доклад, сообщить о нашем присутствии и что мы готовы вернуться к работе.

— Драк Три Два, это Темная Лошадка Три Четыре. Мы над вами с командой поиска и уничтожения, и я собираюсь отправить маленькую птичку на визуальную разведку для вас. Есть ли какая-то конкретная область, в которой вы хотите, чтобы он поработал?

Дракула ответил:

— Негативно, Темная Лошадка. Мы дрались тут прошлой ночью до 24.00. Враг отступил примерно в это время и мы пытаемся восстановить контакт этим утром. Так что пусть разведчик идет в любом направлении и держите нас в курсе, если что-то найдете. Мы понесли легкие потери, но мы выдали Чарли довольно неплохо. Однако их боевые потери неизвестны, так как они утащили все тела в течении ночи.

Слушая разговор, я смотрел вниз на занятую ночью оборонительную позицию Драка. Я мог видеть бронетранспортеры и несколько поддерживающих их танков М48, выстроенных в вагенбург. Я подумал, что прямо над ними было бы лучшее место для меня, чтобы перейти на бреющий. Тогда, если бы у меня были какие-то проблемы, я мог бы посадить пташку в середину дружественных сил. Я резко снизился до высоты верхушек деревьев и резко повернул вправо, чтобы оказаться прямо над НОП. Я намеревался начать работать концентрическими кругами, за пределами нашей позиции.

Когда я развернулся и начал уходить, я мельком увидел тело вражеского солдата, лежащего на земле, лицом вверх, не более чем в сорока ярдах (прим. 36 м) от танков и бронетранспортеров. Я вернулся обратно, взглянуть еще раз. Он выглядел как солдат АСВ, в темно-синей униформе, без сандалий и головного убора. Его карие глаза были широко открыты и смотрели прямо на меня. Рядом с ним лежал АК47, а на груди у него была сумка с боеприпасами. Он, очевидно, был ранен, потому что я мог видеть несколько отметин у него на ноге и довольно много крови на штанине его формы.

Я задумался, какого черта он здесь лежит. Почему его не утащили с остальными вражескими ранеными и мертвыми ночью?

Я вышел на FM и вызвал наших.

— Драк Три Два, это Темная Лошадка Один Шесть. Вы прочесали периметр после перестрелки прошлой ночью?

— Темная Лошадка, это Дракула Три Два. Принял. Мы кое-что подобрали. Почему спрашиваете? Вы что-то нашли?

— Принял, Драк. У меня здесь вражеский солдат внизу. Он лежит на земле примерно в сорока ярдах позади одного из ваших БТР. Видишь, где я кружу?

Он задержался на мгновение, чтобы посмотреть, потом ответил.

— Принял, Темная Лошадка, я вижу тебя. Как насчет того, чтобы сбросить на тело дым и мы проверим его позже.

— Негативно, Дракула. Это не тело. Это один живой солдат АСВ. Похоже, ему попали в ногу, но глаза широко открыты и этот маленький сукин сын смотрит прямо на меня!

Драк, должно быть, подумал, что мне показалось.

— Темная Лошадка Один Шесть, это Дракула Три Два. Подтвердите, что вражеский солдат жив.

— Принял, Драк Три Два. Он жив. Он следит за мной. Его голова движется и выглядит он так, будто хочет помахать. Похоже он ранен и он вооружен. Если вы пошлете кого-нибудь пешим, я прикрою вашего человека. Прием.

— Принял, Темная Лошадка — ответил Дракула — Мы сейчас будем.

Я поднялся примерно на сорок футов (прим. 12 м) выше деревьев и связался по интеркому с Паркером:

— Следи за этим парнем, Джимбо. Если он потянется к своему оружию, если даже он будет выглядеть, как потянувшийся за оружием, прикончи его из М60. У нас есть отряд, который двигается сюда из НОП, но если этот плохой парень двинется, прикончи его!

Через несколько минут БТР подъехал, урча, и пара наших выскочили из его заднего люка. Два американских солдата-кавалериста выглядели мало готовыми к бою этим утром. На них были тропические потрепанные штаны, ботинки и футболки. Они были вооружены своими М16-ми, но на них не было никакого снаряжения. Один из солдат был сержантом, второй был специалистом.

Из-за растительности они не могли точно видеть, где находится вражеский солдат, но они могли видеть меня, парящего над деревьями поблизости. У парней не было радио, поэтому я сказал Паркеру, что буду направлять их с помощью сигналов рукой. Я развернул «Вьюна» правым бортом, чтобы видеть поверхность под собой и завис прямо над раненым вражеским солдатом. Я удерживал шаг-газ коленом, управлял левой рукой ручкой циклического шага и начал жестикулировать правой.

Два пехотинца, наконец, подобрались достаточно близко, чтобы увидеть солдата АСВ лежащего на земле под джунглями. Они подкрались к нему, прикрывая друг друга из своих М-16. Я сдал назад, чтобы убрать поток воздуха от винта и шум, пока они будут брать его в плен.

Так как я продолжил визуальную разведку, то начал прослушивать сообщения по радио о солдате АСВ. Хотя он был тяжело ранен из одного из наших пулеметов.50 калибра — его нога была сломана и едва держалась вместе с телом — он был отправлен в Дау Тянг для медицинской помощи и допроса офицером разведотдела 3-й бригады. Офицер разведотдела узнал от необычно готового к сотрудничеству пленного, что он член печально известного и неуловимого полка Донг Най. Он вместе с полком покинул район Рыболовного Крючка в Камбодже, направляясь на каучуковую плантацию Мишлен, а, затем, в западную часть Трапеции.

У 1-й пехотной дивизии было больше причин прижать полк Донг Най, чем у собаки блох. Мы искали это подразделение: мы отчаянно хотели знать, где оно находится, что оно делает и каковы его тактические намерения. Это была первая хорошая связь со свежим расположением и деятельностью Донг Най — неожиданная удача разведки. Раненый военнопленный оказался сержантом. Из-за своего звания, он был посвящен в большое количество планов и, в ходе его допроса, раскрыл существенную информацию о передвижении и деятельности Донг Най. После этого пленный выразил сильное желание присоединиться к нашей программе Хой Чонг и стать одним из наших скаутов Кита Карсона.

Вернувшись вечером в Фу Лой, я получил задание на следующее утро вылететь в штаб 3-й бригады в Дау Тянге. Я должен был присутствовать на докладе бригадного офицера-планировщика, о том, что рассказал военнопленный, а затем спланировать визуальную разведку разведывательной группой в секторе, который тот обозначил как районы действия полка Донг Най.

Из Фу Лой это был прямой полет на северо-запад, в штаб-квартиру 3-й бригады. Маршрут — без отклонений с пути из-за артиллерийской стрельбы — обычно приводил нас в сердце Железного Треугольника, на север Гриба, затем прямо через западную часть Трапеции в Дау Тянг. С моей точки зрения держать высоту значило сделать полет скучным. Поэтому, прежде чем мы стартовали в то утро, я спросил своего змеевода, Пола Фишмана (Три Четыре), не возражает ли он против того, чтобы я в течении полета опустился на бреющую, а не держался рядом с ним на пятнадцати сотнях футов (прим. 450 м). Понимая, что с разведчиком над поверхностью всегда есть шанс немного припугнуть врага, Фишман не возражал против моего плана.

Как только мы пересекли границу базы, я установил свою оружейную систему в положение «заряжено», а переключатель режима огня в «нормальный огонь», и вышел на высоту полета в двадцать футов (прим. 6 м) от земли. Через пару минут я услышал, как Три Четвертый связался с артиллерией Лай Кхе. Они сообщили, что ведут огонь 105-мм по северному району Железного Треугольника. Это означало, что нам либо придется обходить вокруг Лай Кхе с севера, либо направиться на юг к реке Сайгон и следовать вдоль нее до Дау Тянг. Вместо того, чтобы идти на север, что удлиняло наш путь, Пол направил меня к реке. Мы повернули на запад, вышли к реке Сайгон и стали следовать ее общему направлению вдоль юго-западного края Железного Треугольника. Я шел прямо на уровне верхушек деревьев и держал скорость в девяносто узлов.

Я расслабился. Так же, как и Паркер. Он сидел на своей банке, просто наблюдая за происходящим. Рычаг шаг-газа удерживался моим левым коленом, я держал ручку циклического шага и управлял вертолетом левой рукой. В правой руке была неторопливо выкуриваемая сигарета. Моя правая нога болталась за дверью кабины. Было еще одно прекрасное утро в солнечном Вьетнаме.

Мы вышли к окрестностям нашей ФОБ «Киен». До Дау Тянг оставалось всего несколько минут и мне было так хорошо, что я подумал о том, чтобы до конца полета немного сыграть в «подскок». Я опустил пташку на высоту около двух футов прим. 0,6 м) и увеличил скорость до ста узлов, а затем и до ста десяти. Мы рвались вперед, я брал на себя ручку циклического шага, отклоняющую диск винта назад и поднимал пташку над дамбами рисовых чек и линиями деревьев. Затем я снова толкал ручку вперед, резко наклоняя вперед лопасти и нос вниз, снижаясь до двух футов. Я был просто трюкач, и я любил это!

Однако, мои выходки не ускользнули от взора моего пилота ударного вертолета. Как всегда, Пол внимательно наблюдал за мной.

— Эй, Один Шесть, ты какого черта творишь?

— У меня есть яйца — ответил я.

Затем предупредил Паркера, чтобы он держался перед следующим подскоком, поскольку еще одна линия деревьев вырисовывалась впереди через мой фонарь.

Было все еще раннее утро, и полумрак не давал действительно хорошей видимости. Но приближающаяся линия деревьев выглядела свободной от препятствий на другой стороне, что делало ее лакомым кусочком для подскока над деревьями, а затем спуска вниз в слитном маневре. Я смутно различал рисовую чеку на другой стороне с дамбой, проходящей через середину. Не слишком сложно.

Я быстро приблизился к линии деревьев, подождал до самого последнего мгновения, а затем рванул к груди до упора ручку циклического шага. Маленький OH-6 подпрыгнул вверх на сорок футов (прим. 12 м), как будто его внезапно пнул под хвостовую балку миссурийский мул.

Когда мы выскочили над гребенкой деревьев и нос OH-6 опустился на другую сторону, я посмотрел вперед через фонарь. Слева направо, прямо по курсу тянулась вереница солдат АСВ, идущих один за другим по дамбе рисового поля, наслаждаясь покоем.

Я двигался очень быстро и очень низко, поэтому звук моего двигателя и лопастей был приглушен растительностью, а моя «Кобра» была высоко и слишком далеко позади меня, чтобы ее можно было увидеть или услышать. Враг был захвачен совершенно врасплох.

Когда я выскочил над этой линией деревьев, на скорости более ста узлов и менее чем в тридцати-сорока ярдах (прим. 27–36 м) от их левого фланга, эти бедные ублюдки были как громом поражены.

Я мог сразу сказать, как только увидел колонну, что эти ребята были регулярными силами АСВ. В отличии от партизан, они были в ременно-плечевых системах и нагружены снаряжением, таким как минометы, СГМ, рациями. Они выглядели как взвод тяжелого вооружения АСВ. Они, вероятно, проверили открытую местность впереди, убедились, что потенциальной опасности нет, затем начали движение взводом, пересекая поле. И в этот самый момент я, перепрыгнув деревья, поймал их с голой задницей на открытом месте, без прикрытия и без пространства для маневра.

Очнувшись от своего первоначального шока, увидев целую колонну вражеских солдат, растянувшуюся прямо передо мной, я начал смотреть на них более внимательно. Мои глаза сосредоточились на их ведущем. Он был не более чем в тридцати ярдах (прим. 27 м) передо мной, застыв на месте и глядя прямо на меня. Затем он начал вскидывать свое оружие.

Я нажал кнопку радиопередатчика и завопил:

— Динки! Динки! Они прямо передо мной!

Затем я выжал спуск минигана до двух тысяч выстрелов в минуту. Моя первая очередь вошла в вытаращившего глаза ведущего прямо на линии пояса и буквально разрезала его пополам.

Я сильно прижал правую педаль, удерживая птичку носом вниз и развернулся, проводя миниганом вдоль остальной части колонны. Снова нажал на спуск минигана — на этот раз до четырех тысяч выстрелов в минуту — моя вторая очередь пронеслась через следующих четырех человек. Пули ударились о землю с облаками пыли, и ошметками частей тел.

Плотина рисового поля, теперь, казалось, взорвалась, когда солдаты АСВ начали отстреливаться, разбегаясь в стороны и пытаясь найти укрытие. Я снова резко заложил вправо, чтобы дать навести М60 Паркера на группу пойманных в ловушку врагов на поле под нами.

Он выдал трех-четырех секундную очередь, а, затем, нажал кнопку интеркома.

— Выровняйтесь, сэр! Выровняйтесь! — вопил он мне.

Правый поворот, который я сделал, был настолько крутым, что Паркер не мог стрелять без риска попасть по накрененным лопастям винта птички. Я увел ручку циклического шага в центр, выравнивая вертолет, и тут же услышал М60 Паркера, заработавший в полную мощь. Он поймал группу из трех солдат АСВ, пытавшихся выбраться с поляны и вернуться в джунгли. Он накрыл их всех.

Я разворачивал машину еще на один круг над вражеской неразберихой, когда в моих наушниках внезапно раздался голос Три Четвертого. Он кричал:

— Один Шесть, Один Шесть, что за чертовщина творится у тебя внизу? Что у тебя? Что у тебя внизу, Один Шесть?

— Динки… у меня динки, куча динков — выпалил я — Мы поймали их в ловушку. Они бегают тут повсюду!

Я не расслышал его ответа, потому что Паркер сходил с ума со своим М60. Кроме того, я только что заметил солдата АСВ с автоматом АК47, бегущим к джунглям. Другой солдат бежал перед ним и оба забыли обо всем, кроме бегства.

Решив не упустить их, я поднял птичку, чтобы зайти им с тыла. Именно тогда я заметил обстрел, который велся по нам с земли. Был непрерывный шквал огня из АК47 и я слышал, как пули начали бить по вертолету. Но я все равно не позволю этим двум солдатам вернуться в джунгли. Я зашел на сорок ярдов (прим. 36 м) позади них. Они знали, что я у них на хвосте и спасали бегством свои жизни.

Когда я мчался следом за ними, то заметил, что у одного из солдат был большой черный котел для варки риса, привязанный сзади к его ранцу. Он был размером с большое ведро для стирки и сильно мотался вверх и вниз, пока солдат бежал. Я немного опустил нос, наблюдая как дно котла появляется из под перекрестья, нарисованного жировым карандашом на плексигласе фонаря. Я прикоснулся к правой педали, а затем дал короткую очередь из минигана.

Мои пули прошли прямо по тропе, позади бегущего последним человека, а затем попали в днище котла. Человек повалился на землю. Как и солдат, бегущий перед ним. Мои пули, очевидно, прошили заднего и попали в солдата впереди, убив обоих. Меньше чем за минуту боя девять врагов были повержены.

Я резко развернул пташку вправо, чтобы вернуться к основной группе попавших в ловушку вражеских солдат. Снова полился интенсивный огонь с земли. Мы были отличной целью, всего в пяти-семи футах (прим. 4,5–6,5 м) от земли и я слышал, как пули щелкали по всему вертолету. Я попытался снова навести миниган на Чарли, а М60 Джимбо стрелял длинными непрерывными очередями.

Все это было настолько безумно, что мне потребовалось время, чтобы понять, что вопит Три Четыре через гарнитуру.

— Уходи оттуда Один Шесть… Вали оттуда к черту и дай мне дорогу!

Я вернулся к реальности.

— Принял, Три Четыре. Один Шесть ухожу на запад.

Как только Пол увидел, что у меня поднялся хвост, он начал заход и стрельбу ракетами. Я мог видеть как его 2,75-дюймовки бьют по рисовому полю и близлежащим джунглям. Последняя пара ракет, которую он выстрелил по вражеским солдатам, была с дротиками. Со своего круга неподалеку, я видел облачко красного дыма от заряда, выталкивающего контейнер с дротиками и осыпающего всю область тысячами иглоподобных металлических стрелок.

Когда Три Четыре вышел из своего последнего боевого захода и снова набрал высоту, я нажал кнопку передатчика:

— Один Шесть, возвращаюсь с востока для оценки боевого ущерба.

Я вернулся на поляну с востока, сделал пару быстрых виражей над полем боя и обнаружил, что внизу все еще много людей. Они все стреляли в меня и Паркер снова открыл огонь из своего М60 по всему, что видел. Я слышал, как пули Чарли снова попадали в вертолет и задавался вопросом, сколько еще может выдержать OH-6.

Закладывая виражи, я обстрелял двух вражеских солдат из минигана и накрыл их. Продолжая разворот, я увидел как пули Паркера взметнули пыль вокруг еще двух, а затем сбили обоих на землю.

Уголком правого глаза, я увидел как солдат АСВ вскочил с земли и побежал к центру поля. Когда я отреагировал, он уже нырнул в кусты. Это было маленькое пятно растительности, практически — единственное на этом поле.

Я включил интерком и сказал Паркеру:

— Обстреляй кусты. АСВ только что прыгнул в них. Прочеши кусты… он никуда не денется. Прикончи его!

Паркер завопил в ответ:

— Я не могу, сэр, у меня кончились патроны!

Я с трудом мог в это поверить. За несколько минут Джим расстрелял тридцать две сотни патронов к М60.

— Хорошо — сказал я — я подойду и прикончу его из мини. Держись!

Я резко развернулся, сбросил скорость, опустил нос и нажал на спуск до упора. Ничего не произошло. Он не выстрелил. Все что я слышал, это работающий мотор пулемета. У меня кончились патроны к минигану.

Я снова нажал интерком.

— Мой миниган тоже пуст, Джимбо. Дай мне Вилли Пита.

Паркер сдернул темно-зеленую банку с проволоки на переборке, вытащил чеку и держал гранату снаружи вертолета, готовый бросить по моей команде. Когда я подошел к укрытию, то снова включил интерком.

— Товсь… Сброс!

Граната упала прямо в центр кустов. Я ускорился, так как в растительности расцвел взрыв с языками раскаленного горящего белого фосфора.

Я немедленно вызвал пилота ударного вертолета.

— ОК, Три Четыре, цель Вилли Пит. Целься по моей метке, целься по моей метке! Один Шесть отходит.

Когда я направился на отход, то оглянулся на небольшие заросли. Человек стремительно бежал прочь от кустарника. Его одежда полыхала в тех местах, где на нее попали куски белого фосфора.

Он сделал около пяти шагов, когда Три Четыре выпустил первые ракеты. Они были последним, что он увидел. Одна из ракет Фишмана попала прямо между ног человека.

Когда Три Четыре отворачивал после стрельбы, я вышел на UHF.

— Хороший рок-н-ролл, Три Четыре. Один Шесть возвращается. Тебе лучше вызвать АМСВ, потому что у меня все еще есть люди, движущиеся на земле и много снаряжения, открыто лежащего повсюду.

Конечно, ребята из роты следили на нашими передачами, так что Три Четыре получил ответ на запрос почти сразу же, как его сделал. Следующее, что я услышал по радио было:

— ОК, Три Четыре, это Темная Лошадка Три. Оставайтесь над районом цели. АМСВ уже загружены и готовы отправляться, и я вызвал еще одну команду поиска и уничтожения, чтобы сменить тебя. Ждите.

Когда я снова опустился над полем, новые вражеские пули снова обрушились на вертолет. Я прыгал и скакал, пытаясь удержать оставшихся плохих парней в загоне и убедить их, что у меня еще есть боеприпасы. Паркер прибег к запасной М16, которую он быстро разрядил по всему, что двигалось. Тогда он вытащил свой помповый дробовик «Итака» двенадцатого калибра из-под банки и стрелял в упор, пока не опустошил.

Я последовал его примеру и вытащил свой Кольт «Питон».357 калибра из наплечной кобуры. Я смог стрелять из большого револьвера в открытую дверь кабины, зацепив рычаг шаг-газа за левую ногу, держа ручку циклического шага правой и положив левое предплечье на локоть правой, стреляя левой рукой. Я не уверен, что попал в кого-нибудь из Кольта, но я, возможно, напугал нескольких солдат АСВ до смерти. Каждый раз, как я стрелял из.357-го, в котором были патроны «Super Vel Magnum», пламя вылетало из ствола на три с половиной фута (прим. 1 м) и грохот стоял, как от гаубицы.

Когда я выпустил последний патрон из.357-го, меня вызвал Боб Дэвис (Один Три), сказав, что он и его пилот ударного вертолета теперь на позиции. Пока я по быстрому передавал ему обстановку на поле боя, я услышал как он сказал:

— Вот черт!

— Что случилось, Один Три? — я подскочил к нему сзади — Что у тебя случилось… Что черт возьми, у тебя случилось?

— Черт возьми, Один Шесть, в том-то и проблема, что ничего. Я насчитал там двадцать два трупа, а нам вы ничего не оставили!

На обратном пути в Фу Лой (я так и не попал на совещание в Дау Тянг) я включил интерком и сказал Паркеру:

— Давай прикрутим красный дым к твоему М60, чтобы мы могли показать парням, возвращаясь домой, что пощипали сегодня Чарли.

Я слышал как он хихикнул.

— Сэр, красный дым уже там.

Я обернулся и увидел, что он уже примотал его проволокой к надульнику своего пулемета.

Мы сделали наш традиционный заход на базу с клубящимся шлейфом красного дыма. Наземный личный состав махал нам руками и подбадривал. Сотни людей работали на базе и когда команды поиска и уничтожения возвращались домой с хвостом красного дыма, вы могли слышать, как они хлопали друг друга по спине и кричали: «Эй, наши ребята сегодня хорошо поработали!»

Нам это тоже поднимало боевой дух. Мы знали, что делаем то, для чего нас послали во Вьетнам. Может быть, просто может быть, мы сократили войну на несколько минут или часов.

Каким бы тихим и сдержанным не был Джим Паркер, его эмоции проявились, когда мы вернулись на базу и посадили птичку рядом с больверком. Мои эмоции, вероятно, тоже были заметны.

Я выключил аккумулятор, затем повернулся на своем сиденье, чтобы взглянуть назад на своего борттехника через открытую панель в переборке. Джимбо широко улыбнулся и показал мне большой палец. Так он говорил мне, «вы хорошо поработали сегодня, сэр. Мы довольно крепко сегодня прижали Чарли».

Я кивнул и улыбнулся в ответ, затем тоже показал ему большой палец. Это был мой способ сказать ему «Хорошая работа, мальчик с фермы в Джорджии. Я бы не пережил сегодняшний день с кем-то чуть менее худшим в кабине борттехника.»

К этому времени Пол Фишман подошел к машине. Он хлопнул меня по плечу, когда мы вместе отправились к оперативному бункеру.

— Черт возьми, Миллс! — сказал он — Ты меня до усрачки напугал! Если ты не прекратишь устраивать замесы внизу, как ты это делаешь сейчас, то ты получишь полную дырок задницу. И я буду просто сидеть и смотреть на это с высоты пятнадцать сотен футов!

Я сказал ему правду, когда ответил:

— Я иногда пугаю себя до усрачки, Поли, и это был один из тех дней, когда я чуть не напугал себя до смерти!

Техники на базе проверили мой OH-6, после того как мы вернулись, и их отчет напугал меня еще больше. В общей сложности, двадцать — двадцать пять пуль попало в мой вертолет. Мой индикатор воздушной скорости был разбит. Высотомер пробит насквозь, разбит вдребезги. В броню под банкой Паркера попали дважды. Броня вокруг сиденья пилота была поражена сзади дважды, что указывало на то, что вражеские пули прошли через отсек бортстрелка, миновав Паркера, но попав в заднюю часть брони моего кресла, прежде чем отрикошетить во что-нибудь еще на машине.

Кроме того бортовой М60 Паркера словил пулю АК47, рядом с мушкой, прямо между стволом и газоотводной трубкой. Почти невозможное попадание оставило аккуратную серповидную выемку в нижней части ствола и разрушило газоотводную трубку.

Еще были четыре или пять отверстий от пуль АСВ в плексигласе фонаря, пара в хвостовой балке вертолета и по крайней мере три в лопастях винта. В качестве хорошей новости, одна пуля АК прошла навылет через моторный отсек — не задев ни одной жизненно важной части двигателя, без которого мы бы опустились прямо посреди этих тридцати плохих парней.

Как я понял, между АСВ и нашим «Вьюном», всего за 120 секунд этого боя, было выпущено где-то между восемью и десятью тысячами патронов в джунглях, на поле размером не больше половины футбольного. И все это время чудесный маленький OH-6 продолжал летать. Еще более удивительным было то, что ни Паркер, ни я не пострадали. Мужик… мы должно быть оба вели праведную жизнь!

В тот же день, когда АМСВ вернулись с зачистки, мы узнали, какой разгром мы учинили вражеским солдатам, которых поймали на дамбе рисового поля. Мы узнали о двух пленных и двадцати шести убитых — на четыре трупа больше, чем насчитал в спешке Боб Дэвис, когда менял меня. Кроме того, командир АМСВ Боб Харрис, вернулся с грузом трофейного оружия и снаряжения, которое его взвод нашел на земле после боя. Среди обнаруженных предметов были многочисленные автоматы АК47 поздних выпусков, 60-мм миномет, пулемет СГМ на станке и два русских ручных пулемета.

Но для меня самой интересной вещью был котел для варки риса. Он был привязан на спине солдата, которого я поймал убегающим в джунгли. АМСВ нашли его на тропе в зарослях, сняли с тела и привезли обратно, показать мне двадцать четыре дырки от пуль минигана прямо на дне котла!

В тот же вечер мне сказали, что за сегодняшний день мы с Паркером были представлены к Серебряной Звезде (меня уже повторно). Это было хорошее чувство, но даже и вполовину не такое хорошее, как знание того, что воздушные разведчики смогли, наконец, обнаружить довольно крупное подразделение неуловимого полка Донг Най.

Вражеское подразделение, которое мы накрыли на поле, определенно было идентифицировано как взвод тяжелого вооружения из состава Донг Най. Мы долго охотились на этих ублюдков. Теперь мы нашли их и как следует подогрели, уничтожив одно из их важнейших подразделений на том поле в джунглях.

После активности утренней мясорубки, я наконец забылся сном, зная, что я вернусь на рассвете следующим утром для поиска Донг Най. Я хотел помочь нанести завершающий удар.