Никогда не уступай

Глава 10

Стоя на палубе с широко расставленными для равновесия ногами, Майк всматривался в толпу встречающих, надеясь отыскать в ней Эбби. Из Анкориджа он послал ей телеграмму, в которой предупреждал: если она не будет его встречать, то не потому, что не знает о его прибытии, а потому, что не хочет.

Неужели он надеялся на то, что за короткое время, пока его не было, она сумела преодолеть свои страхи и сомнения? Майк покачал головой и на минуту прикрыл глаза. Может, он сделал ошибку, оставив ее в таком смятении, во власти противоречивых чувств?

Боже милостивый, надеюсь, что за это время она не сумела разлюбить меня! Ему показалось, что на мгновение сердце его остановилось. Усилием воли он отогнал никчемные страхи. Ему нужно было верить в то, что Эбби любит его. Иначе он сойдет с ума.

— Майк?

Он обернулся. За то время, что их носило по океану, Тодд как будто подрос, стал шире в плечах и потемнел. Волосы его определенно нуждались в стрижке, а глаза были еще сонными.

— Что случилось?

— Мы с парнями хотели спросить, можно ли нам пойти домой сразу по прибытии. — Тодд с надеждой улыбнулся. — Я обещал девушке, что приду к ней сразу по возвращении. А ребятам тоже порядком надоел запах рыбы.

Майк подбадривающе смотрел на ребят. Мальчики поработали на славу. Им часто приходилось нести двойную вахту, если кто-то из команды сваливался от непонятной боли в животе. Они вполне заслужили отдых.

— Конечно, идите. Команда позаботится обо всем.

— Спасибо, Майк. — Устало улыбнувшись, Тодд отошел.

Майк тоже устал — и усталость его выдавала вялая походка. Он прошел на другой конец палубы и, опершись на поручни, стал наблюдать за тем, как ловко команда ставит судно на якорь. Он разочарованно вздохнул. Эбби на берегу не было.

Поначалу Майк не собирался оставаться на судне, но теперь покинул его последним.

Идя к машине, которую оставил на стоянке, Майк старался думать только о том, как доберется домой и примет горячую ванну. Но перед его взором невольно появилось улыбающееся любимое лицо Эбби, и от нахлынувших чувств сердце его затрепетало. Как же хотелось ему увидеть ее, дотронуться до нее! Но в таком виде он не мог идти к ней.

Через пятнадцать минут Майк уже поставил машину перед своим подъездом и поспешил в дом. Он стащил с себя одежду и залез под душ. Майк простоял бы под теплыми струями подольше, чтобы размягчить суставы, но желание поскорее увидеть Эбби пересилило, и он поспешил покончить с омовениями.

Спустя полчаса Майк был уже чисто выбрит, одет в белые слаксы и шелковую полосатую рубашку под синим блайзером и спешил к машине.

На пути к Эбби он пренебрегал всеми правилами дорожного движения. Припарковав машину к бару, Майк взбежал по ступенькам, дрожа от предвкушения увидеть ее. У него было много времени на обдумывание сложившегося положения, и в конце концов он пришел к выводу, что предоставит Эбби право самой принимать все решения, и будет всячески потакать ей во всем до тех пор, пока она окончательно не поверит в него.

На его стук никто не ответил, но он не позволил себе разочароваться сразу же и продолжал стучать в дверь. Однако ему так и не открыли, из чего он заключил, что ее нет дома.

Возможно, она в баре, подумал Майк, готовится к приему посетителей. По крайней мере он надеялся на то, что она там. Так что через несколько секунд он уже стучал в дверь бара.

Дверь открыла Мег. Увидев Майка, она смутилась.

— Привет, Майкаэль, — сказала она. — Что привело тебя сюда в это время дня?

От ее смущенной улыбки, преувеличенно спокойного тона и от того, как она избегала прямо смотреть на него, по спине пробежал холодок. Ему еще не сказали, но он уже понял, что Эбби уехала.

— Куда она уехала, Мег?

— Она пришла ко мне несколько дней назад, сказала, что ей необходимо уехать, и ушла.

Майк оцепенел.

— И все?

— И все.

Но почему-то он не верил ей — этой маленькой женщине, стыдливо смотревшей вниз. Зеленые глаза Майка стали необыкновенно серьезными, когда он шагнул к Мег.

— Впусти меня, выпьем по кружечке пива и немного поболтаем, ладно?..

— Давай же, малыш, пойдем погуляем. — Эбби протянула сыну руку.

В последние несколько дней Джейми только и делал, что упрямился. Эбби поняла, что он стал капризным потому, что скучал по бабушке.

— Мы с тобой в одинаковом положении, сынок, — сказала она и наклонилась, чтобы поднять его на руки. — Я скучаю по Майку, но нам с тобой придется научиться довольствоваться друг другом.

Она обняла малыша и потерлась носом об его ушко. Он рассмеялся, и Эбби тоже рассмеялась. Джейми попытался сжаться в комочек, чтобы избежать щекотки.

— Ну иди, играй. — Эбби опустила Джейми, беря за ручку, чтобы вывести на улицу.

День был великолепный. Горную хижину родителей Эбби окружали деревья, укрывавшие ее от ветров, дующих с озера. Кругом раздавалось пение птиц, шорох листьев, лесные зверьки сновали туда и сюда. Луч солнца проник сквозь сень деревьев, и все вокруг стало ярким и веселым. Мало-помалу к Эбби возвращалась радость жизни, и она обретала былую уверенность.

Следующие полчаса она гуляла с сынишкой и вместе с ним заново открывала для себя давно знакомые явления. Пылинки в луче света заворожили Джейми, и он потянулся своими ручонками, чтобы потрогать их. Каково же было его удивление, когда пальчики его утонули в пустоте.

— Ты голоден? — спросила Эбби, беря Джейми на руки.

Кожица его была такой прохладной и так приятно пахла. И вообще Джейми выглядел здоровым и крепким, как огурчик. Щечки его разрумянились.

— Спорим, ты проголодался? — Она поцеловала его в щечку. — Подожди всего несколько минут, и мама приготовит тебе обед!

Прижав сынишку к себе, Эбби отправилась в сторону дома, только сейчас заметив, как далеко они забрели.

К тому времени, как они подошли к дому, Эбби порядком устала, но все же на душе ее было хорошо и спокойно (насколько это было возможно).

— Сейчас я поменяю тебе подгузник, и мы отлично пообедаем, — сказала Эбби сынишке, укладывая его на кровать. — У нас на обед яблочный соус, кабачковая икра бабушкиного приготовления и еще яйцо. Как ты на это смотришь?

Глаза ее излучали любовь к сыну; она пощекотала животик Джейми.

— Нет, нет, нет! — запротестовал он, дергая Эбби за волосы, чтобы она прекратила эту противную щекотку.

Эбби понадобилось несколько секунд, чтобы вытащить его пальчики из своих волос. А потом она отнесла малыша на кухню, посадила на высокий стульчик и начала готовить обед.

Эбби облокотилась о стол, наблюдая, как ест ее сын. Она подумала, что ее мама здорово потрудилась над тем, чтобы научить его пользоваться ложкой. Конечно, пока он не очень аккуратно справляется с этой задачей, но был совершенно независим и никому не позволял помогать себе.

После обеда Эбби положила малыша подремать и принялась за уборку. В этот момент она услышала, как кто-то постучал в дверь. О ее пребывании здесь знали только домашние, а они не стали бы стучать, поэтому она поколебалась, открывать ли ей дверь.

В дверь застучали сильнее, и она поспешила открыть ее, боясь, что шум разбудит Джейми.

— Майк!

Перед ней стоял Майк. Он выглядел на редкость здоровым и откровенно несчастным. Эбби захотелось прижаться к нему, сказать, как счастлива она его видеть, признаться в том, что она очень скучала по нему, но укоризненное выражение его глаз остановило ее.

— Почему, Эбби?

Она не нашла в себе силы на то, чтобы прикинуться удивленной.

— Ничего не получится, Майк, — сказала она, и в ее тихом голосе сквозило сожаление. — Я все очень хорошо обдумала, когда ты уехал на Аляску, и решила, что была права. Самое большее, что я могу для тебя сделать, — это уйти из твоей жизни. Нет, подожди, выслушай меня, — поспешно сказала она, когда Майк собрался прервать ее. — Я люблю тебя, Майк, но, возможно, не так сильно, как ты того заслуживаешь. Ты действительно замечательный человек, и ты достоин того, чтобы тебя любили всем сердцем — страстно, до сумасшествия, безоглядно.

— И ты не та, кто любит меня так?

— Но это же очевидно, разве не правда? — Она постаралась придать своему голосу невозмутимость, но он не повиновался ей и прозвучал тихо и печально.

— Но не для меня, Эбби, и вообще мне все совсем не так ясно, как тебе.

Майк пошире открыл дверь и вошел внутрь. Почти сразу комната показалась удивительно маленькой.

— У тебя есть немного кофе или, может быть, какая-нибудь выпивка?

— Я сварю тебе кофе. Но ты потом уедешь, Майк. Нет никакого смысла продолжать, потому что я уже решила, что вернусь в Калифорнию.

Ничего такого она не решила, но надеялась, что эта ложь во спасение поможет ему понять ее непреклонность.

— Собираешься вернуться к своей прежней жизни?

Эбби вздрогнула. В Калифорнии не было ничего, к чему она могла бы вернуться, но если, узнав, что ей есть к чему возвращаться, Майк уйдет, она готова продолжать эту ложь.

— У меня в городе есть квартира, и я могу вернуться на прежнюю работу, если захочу.

Майк кивнул, но вид у него был по-прежнему решительный. Он заставил Мег сказать ему, где находится Эбби, потом ехал, как сумасшедший, и что же? Неужели теперь он отступит без борьбы?

Эбби повела Майка на кухню — между ними, как это и прежде бывало, воцарилось тяжелое молчание. Майк облокотился о дверной косяк и стал наблюдать за тем, как Эбби наполняет чайник и ставит его на плиту.

Она не помнила, когда в последнее время чувствовала себя настолько смущенной. Эбби верила в то, что поступает правильно, но в то же время отлично знала, что, если он прикоснется к ней, от ее решимости ничего не останется.

Не говоря ни слова, она сварила кофе и подала ему чашку.

— Спасибо, Абигайль. — Майк пил кофе, глядя на нее поверх чашки. Эбби нервно заерзала. — А ты не присоединишься ко мне?

— Нет, я и так уже много выпила.

— Тогда просто посиди со мной. Нам надо поговорить.

— Я постою, Майк, если ты не возражаешь.

Он возражал, но не стал говорить об этом. Ее любимый притворился, что его занимает только кофе; на самом деле он внимательно смотрел на нее, не пропуская из того, что видел, ничего. Эбби старалась вести себя непринужденно, но по некоторым признакам Майк догадывался, что она крайне напряжена и может взорваться в любую минуту. Несмотря на то, что внутри у него все клокотало, он небрежной походкой прошел в кухню и сел на дубовый табурет.

— Хорошо, Эбби. Ну так расскажи мне еще раз, почему ты сочла необходимым сбежать сразу же после того, как за мной закрылась дверь.

Майк глотнул кофе и стал ждать.

То ли из-за волнения, то ли из-за испытываемого ею чувства вины, но внезапно Эбби разозлилась.

— Я не сбежала, Майк, а уехала, и только тогда, когда все тщательнейшим образом обдумала. Я отлично знала, что делаю.

— И я знаю, что ты делала. Ты чувствовала себя в тупике — и потому сбежала. Посмотри правде в глаза, Абигайль, — продолжал Майк. — Как только жизнь задает тебе нелегкий урок, ты отступаешь.

— Нет, это не так!

— Значит, я должен поверить, что тебе было наплевать на то, что подумаю я, вернувшись домой и обнаружив, что ты уехала? — Им начинало овладевать отчаяние. — Никогда не поверю в то, что ты можешь быть такой вероломной и черствой, Эбби.

И почему он так мешает ей совершить единственно правильный поступок? Эбби не смела взглянуть Майку в глаза и потому отвернулась и стала смотреть в окно, стараясь думать не о двусмыленном положении, в которое она попала, а о чем-то совсем другом. Судя по тому, как сильно раскачивались за окном деревья, ветер усиливался.

Эбби не слышала шагов Майка. Просто он незаметно очутился возле нее — его дыхание коснулось ее щеки, подобно легкому теплому дуновению.

— Я люблю тебя, Эбби, а ты любишь меня. Ты больше не можешь отрицать это, так же, как и то, что воспламеняешься всякий раз, когда я касаюсь тебя.

Как бы в доказательство своих слов он вытянул руки и взял ее за кисти. Его пальцы нашли ее пульс и почувствовали лихорадочное биение ее сердца. Майк ликовал.

— И ты будешь говорить мне, что ничего не чувствуешь?

Взволнованная сверх всякой меры, Эбби попыталась освободить свои руки, но помешать Майку исполнить задуманное было не так-то просто. Он крепко держал ее.

— Посмотри мне в глаза, Абигайль, — приказал он. Когда Эбби подняла на него глаза, он продолжил медленно и решительно: — Я не позволю тебе отослать меня домой, как провинившегося школьника. Слишком сильно я люблю тебя, чтобы отпустить… Так ты боишься, да? — Майк подошел к Эбби вплотную. — Со мной тоже так бывает — иногда я чувствую себя неуверенным, напуганным. Вот как сейчас, например. Слышишь?.. — Он положил ее руку себе на грудь. — Старый пулемет стрекочет, как сумасшедший, и не только потому, что ты так чертовски сексуальна. Я страшно напуган, Эбби, но не по той причине, по которой напугана ты.

Под ее пальцами сердце его грохотало. Эбби почувствовала, что ее собственное сердце стало биться с той же частотой.

— Чего ты хочешь от меня, Майк? Нет, не говори. Я знаю. Тебе нужна женщина такая же свободная, как и ты, без каких-либо обязательств, которая помчится за тобой по первому же твоему зову. Я не такая, Майк, — печально заключила она. — И не могу дать тебе то, что тебе нужно.

— А почему ты не предоставишь мне самому судить об этом? — Он приложил к своей груди ее другую руку. — Мы нужны друг другу, Эбби. — Майк глубоко вздохнул. — А Джейми нужны и мать и отец. Я люблю вас обоих, Эбби, и не позволю тебе отказать мне в возможности дать вам обоим счастье.

— Но у нас даже нет ничего общего, Майк. — Эбби готова была схватиться за любую соломинку. — Я ничего не смыслю в том, чем любишь заниматься ты. — Она увидела в его глазах смешинку и нахмурилась. — Ну хорошо, в постели у нас действительно все чудесно, но этого недостаточно. Тебе нужен кто-то, кто сможет разделить хотя бы некоторые из твоих интересов. Кто-то, кто может любить тебя так же страстно, как, если верить твоим словам, ты любишь меня. — А в глазах ее ясно читалось, что она всего лишь делает то, что считает правильным для них обоих. — Почему ты так хочешь сразу обзавестись семьей, Майк? Тебе совсем не нужны такие заботы.

— Мне нужна ты, Абигайль!

«Ничего не получится!» Она не выкрикнула это только потому, что боялась разбудить Джейми.

— Ты не знаешь, что это такое — брать в жены женщину с ребенком. Когда новизна пройдет, я наскучу тебе.

— Ну как мне заставить тебя понять, что я люблю тебя настолько сильно, чтобы жениться на тебе? Эбби, я не подросток с горящими глазами, ослепленный светом первой любви. Я знаю, какую ответственность на себя беру, и еще я знаю, что моя любовь к тебе и Джейми с годами может только возрасти. Дай мне год, Эбби, — в отчаянии вымолвил он. — Если через год ты будешь чувствовать себя несчастной… и если захочешь оставить меня… я не стану задерживать тебя.

Эбби растерялась. Она ожидала всего чего угодно, но только не этого. На какое-то время она лишилась дара речи и могла только стоять и глядеть на него, не отрываясь. Его глаза манили, притягивали ее к себе, и она почувствовала, что тонет в этом зеленом омуте.

— Эбби, прошу тебя, согласись, — прошептал он, наклоняясь и целуя ее. — Все, о чем я прошу, — лишь год. Двенадцать месяцев. Триста шестьдесят пять дней. Неужели ты не дашь мне даже этого времени?

Могла ли она отважиться — и дать ему то, что он просит? Эбби стояла и смотрела в его полные мольбы зеленые глаза, а мысли и чувства ее были в полном смятении. И вдруг картины ее будущей жизни, жизни без Майка, сменяя друг друга, отчетливо пронеслись перед ней. Вот она идет на работу, а после — с работы. И в промежутках — несколько драгоценных часов с Джейми. И с каждым годом она становится все более старой и одинокой.

«О нет», — подумала она, осознав, что если сейчас прогонит его, то уже никогда-никогда не будет счастлива. Она снова посмотрела в глаза Майка, внезапно поняв, что хочет прожить свою жизнь с ним и только с ним. Нет, не одну — две жизни! Она подошла к нему, тела их почти соприкоснулись. Она очень любила его, и хотя до смерти боялась того, что произойдет нечто такое, из-за чего потеряет его, она понимала, что не должна, не может не рискнуть. Уж лучше рискнуть и пройти через боль, если ей суждено будет его потерять, чем до конца жизни жалеть, что не взяла то, что щедро дарила ей судьба.

— Год, Майк? — Он кивнул, и она улыбнулась: — Ах-ах-ах. Ты так просто не отделаешься от меня. Если уж я решусь, то ты будешь связан со мной до конца своих дней.

Майк облегченно вздохнул и в следующее мгновение уже сжимал ее в объятиях. Потом он стал покрывать ее глаза, губы, волосы поцелуями до тех пор, пока Эбби не взяла его лицо в свои руки и не закрыла ему рот долгим и нежным поцелуем. Счастливый, Майк поднял ее на руки.

— Ты такая красивая! — не уставал повторять он. — О, Эбби, когда я думал, что навсегда потерял тебя, я хотел, о, один только Господь знает, что я собирался сделать. — Он привлек ее к себе и вновь начал покрывать ее лицо страстными поцелуями.

Глаза Эбби наполнились слезами счастья.

— Я буду верить тебе, Майк. Моя любовь к тебе сильнее, чем просто любовь женщины к мужчине. Страх и сомнения оставили меня навсегда.

— А я сделаю все, что в моей власти, чтобы ты никогда не пожалела об этом, родная. — Его глаза светились любовью. — Даже если на это понадобится целая жизнь, я все равно докажу тебе, что достоин твоей любви.

Эбби потерлась щекой о его щеку, вдыхая дурманящий мужской запах. «О, как же я люблю его», — подумала она и снова обвила его шею.

— Если ты обещаешь любить меня вечно, я приму твою любовь.

— Отныне и во веки веков… — Майк взял ее за руку. Он немного смутился, не зная, что делать дальше. Потом он повел ее в спальню.

— Джейми спит…

— Ш-ш-ш. Мы не станем будить его. Я просто хочу посмотреть на него.

Джейми раскинулся посередине двуспальной кровати. Ручонки его сжимали лоскутное одеяло бабушки.

Майк с умилением и нежностью смотрел на крошечную фигурку безмятежно спящего ребенка.

— Ты позволишь мне усыновить его, Эбби? — спросил Майк.

Больше всего в жизни ему хотелось, чтобы этот красивый маленький мальчик когда-нибудь назвал его папой. Эбби обняла Майка и прильнула к нему.

— Конечно, если ты действительно этого хочешь.

— Тогда я буду счастливейшим человеком в мире.

Горло у Эбби сжалось. И она обрадовалась тому, что Майк не видит ее затуманенных слезами глаз. Он прав. Джейми нужны и мать и отец. Фил не хотел сына — никогда не хотел, так что он не будет возражать против усыновления Джейми.

Майк почувствовал ее напряжение и немедленно откликнулся на него.

— Что-то не так, Эбби? — Он посмотрел ей в глаза.

— Нет, Майк, все хорошо. — Она слабо улыбнулась. — Впервые за долгое, долгое время все в порядке. В таком замечательном порядке!

Она подставила ему губы для поцелуя. Майк обнял Эбби, и она почувствовала, что он весь горит желанием.

— В соседней комнате есть тахта, — вспомнила она. — Я спала на ней, когда в детстве приезжала сюда с родителями.

Майк взял ее на руки.

— Только покажи дорогу…

Эбби обвила руками шею Майка, положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Сложности их жизни никуда от них не ушли, но со временем они смогут устранить их. А пока она забудет обо всем, что способно омрачить их счастье.

— Эбби, Эбби, — как заклинание повторял Майк, укладывая ее на тахту. — Я никогда, слышишь, никогда никого не любил так сильно! Кажется, что всю свою жизнь я ждал только тебя!

Дрожащими руками Майк раздел ее и отошел в сторону, чтобы полюбоваться на безупречное тело любимой. Через высокое узкое окно скупо пробивался свет, глаза Эбби искрились, а густые волосы отливали золотом. Майк встал на колени возле тахты и взял ее лицо в свои руки.

— Люби меня, Эбби, — сказал он чуть слышно, — просто люби и все.

Эбби пригнулась к нему и замерла в долгом поцелуе. Его уста были требовательными и нежными, жаркими и прохладными. Эбби запустила пальцы в гущу его волос, нежно теребила их кудрявые пряди.

Поцелуй их длился, казалось, целую вечность, и когда в конце концов они разомкнули пылающие губы, то почувствовали, что задыхаются от волнения и желания принадлежать друг другу.

— Не заставляй меня ждать! — взмолилась Эбби.

Через секунду обнаженный Майк вернулся к ней.

— Детка! — Майк прижал Эбби к себе, целуя и покачивая ее в своих объятиях. — Ты не можешь себе представить, как сильно я хотел быть с тобой снова.

— Ш-ш-ш…

Эбби сейчас не хотела разговаривать. Она выгнула бедра и замерла в ожидании. Когда она открылась ему, Майка охватила глубокая истома.

Деревья на ветру все качались и качались за окном, и их ветви задевали о кровлю крыши. Солнце медленно склонялось к западу, а тени становились все длиннее. Но для любовников, охваченных страстью, красота надвигающейся ночи осталась за окнами.

Утомленные, они лежали в объятиях друг друга, мечтая о будущей совместной жизни. В комнате было тепло и по-домашнему уютно, а за окнами сгущалась тьма и становилось все холоднее.

Громкий крик, раздавшийся из спальни, испугал Эбби.

— Джейми проснулся, — сказала она.

— Я схожу к нему, — заявил Майк, вставая. — Мне пора учиться отцовству… — Он быстро натянул брюки и вышел из маленькой спальни.

Эбби услышала, как он ласково разговаривает с Джейми, а вскоре до нее донесся журчащий смех малыша. Когда в комнату вошел Майк с Джейми на руках, она, уже одетая, сидела на кровати.

— Может, мне стоит немного повременить с курсом обучения отцовству. — Он передал насквозь мокрого Джейми Эбби.

— Трусишка, — поддразнила она и поцеловала малыша в пухленькую щечку. — Твой новый папа что-то не больно-то храбр, — сказала она, с нежностью глядя на Майка. — На этот раз я тебя прощаю, но когда у нас будет еще ребенок, тебе придется разделить со мной эти малоприятные обязанности.

Майк проводил Эбби в спальню, смеясь.

— В таком случае мне лучше поучиться на Джейми, чтобы с дочкой проделывать все это умело.

— С дочкой?

— Я всегда был неравнодушен к женщинам.

— Тебе бы лучше отныне сохранить пристрастие только к женщинам, носящим твою фамилию.

— Я только к ним и буду неравнодушным. — Майк подошел к Эбби и стал наблюдать за тем, как она меняет подгузник сынишке. — Ну пойдем, малыш. Познакомимся получше за стаканом молока.

Эбби пошла за ними следом — она не могла сдержать улыбки, глядя на то, как двое мужчин — большой и маленький, дружно идут в кухню. Глаза ее, прикованные к крошечной ручке, утопающей в руке Майка, наполнились слезами. Джейми отнесся к Майку с такой трогательной доверчивостью ребенка! Вот и она тоже со временем научится доверять ему так же, как и ее сынишка!

— Мама, ты идешь? — спросил Майк, полуоборачиваясь к Эбби. Глаза его светились любовью.

— За тобой — хоть на край света! Хоть на край света, — повторила она.

— Должно быть, я счастливейший из мужчин, — прошептал Майк, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

— И я, — тихо ответила Эбби, переводя взгляд с него на сына, — должно быть, счастливейшая из женщин.

Их губы вновь слились в продолжительном поцелуе. Не успев разомкнуть объятия, они снова сомкнули их. Наконец-то могли они беспрепятственно сказать друг другу самое сокровенное!