Никто не хотел воевать

3

Звонок от Галины Тарасовны застал Валерия Григорьевича врасплох. Ведь она ему еще никогда не звонила. С тех самых пор, когда их жизненные пути бесповоротно разошлись, они встречались и перезванивались крайне редко и только по его инициативе. С годами не проходило желание показать бывшей возлюбленной, какого она сваляла дурака, променяв его на этого рохлю Мишку Прокопова. Каждая их мимолетная встреча за все эти десятилетия явилась ярмаркой тщеславия с его стороны. Этому, конечно, способствовало то, что ни самой Гале, ни ее мужу успех по жизни не сопутствовал. Они как начали после техникума так почти до конца советской эпохи работали маркшейдерами, Михаил под землей, Галя наверху в конторе. На излете той эпохи шахты стали массово закрывать как нерентабельные, и они оба вообще работали не по специальности за мизерную зарплату.

А вот у Валерия… вернее у его дяди дела еще в семидесятые пошли в гору, он сумел перебраться из Горкома в Обком и стал там довольно «весомым» человеком. И племянника он не забывал, постоянно оказывая ему помощь. Валера в училище учился, так же как и в техникуме, то есть отличником не был и по окончанию не имел права выбора места службы. Тем не менее, он не поехал ни «париться» в Среднюю Азию, ни мерзнуть на Север, или в Сибирь, ни на Кавказ, терпеть соседство джигитов со специфической ментальностью. Дядя включил свой уже немалый «административный ресурс» и Валера распределился в Киевский военный округ. О таком распределении могли только мечтать выпускники всех без исключения военных училищ тогдашнего СССР. Дядя, правда, предупредил, что за пределами Донецка его «ресурс» уже не действует и дальше Валере придется рассчитывать только на свои силы.

Что являлось главным для советского политработника? Это, прежде всего, шустрость, хорошо подвешенный язык, ну и, понятное дело, политическое чутье. Шустрым Валера был от природы, ну а язык и чутье ему «поставили» в училище. Потому, попав в войска, он стал преуспевать, иной раз, куда больше, чем его сокурсники, лучше его учившиеся. Правда, имелась у него одна очевидная слабость – он довольно долго не женился. Холостяк-замполит? А ведь в его обязанности входила обязательная работа с семьями военнослужащих. В общем, Валере не раз намекали, что с женитьбой лучше не тянуть, ибо это может отрицательно сказаться на карьере. Как всегда девушек и женщин вокруг него крутилось в избытке и многие были с ним не прочь… Но Валера ждал Галю, ждал даже тогда когда узнал, что она вышла замуж за Михаила. В конце концов это вылилось в реальную для него опасность. Разгорелась афганская война и Валеру как холостяка могли туда отправить в первую очередь. Перед ним и поставили вопрос ребром, да не кто-нибудь, а непосредственный начальник… начальник политотдела дивизии – либо Афган, либо женитьба на его перезревшей дочери. Продолжать ждать даже не журавля в небе, а синицу, которая и без того давно улетела к другому? Валера предпочел жениться на нелюбимой, некрасивой, старше себя девушке… обеспечить себе карьеру и «увернуться» от смертельно опасной командировки. Ко всему эта женитьба позволила избежать также маячившей перед ним замены в какой-нибудь «горячий» или «холодный» военный округ. Вскоре он поднялся в должности до замполита батальона, что открывало дорогу для поступления в академию.

Пока Валера учился в Военно-Политической Академии имени Ленина, тесть сумел с дивизии перевестись в политотдел округа. И хоть генералом он не стал, но сумел «выдернуть» зятя после академии опять-таки в Киевский Военный Округ. Так и прошла вся служба Валеры в родной, благодатной и обильной Украине.

После развала Союза и формирования ВС Украины, там в первую очередь стали смотреть… Нет, не как в армиях большинства других вновь образовавшихся независимых государств, не на национальность того или иного офицера, а на то, где он служил в советские времена и на его отношение к «незалежности». И оказалось что подполковник Чмутов один из немногих, кто и родился на Украине, и училище тут же закончил, и служил все время… за исключением трех лет обучения в академии. В общем, по анкетным данным Валерий Григорьевич очень даже подходил для вновь организуемой украинской армии, к тому же у него хватило ума выучиться бегло щебетать на «мове». Он успешно прошел переаттестацию и вскоре стал полковником украинской армии. Здесь он уже сам «толкался», ибо и дядя и тесть давно пребывали на пенсии. И, наконец, он дослужился до генерала…

И вот «рельсы» по которым он столько десятилетий успешно ехал, привели в «тупик». Этот «тупик» обозначился как-то вдруг, и причиной стала нежданная череда событий. В какие-то считанные недели Украина потеряла Крым, потом возник военный конфликт в Донбассе, в котором украинские вооруженные силы показали свою крайнюю неэффективность, и даже беспомощность. Они не могла справиться с военными формированиями сепаратистов, составленных из вчерашних шахтеров и трактористов, подкрепленных прибывшими из России наемниками. Высшие штабы украинской армии охватила всеобщее нервная шпиономания – все искали виновных в факте этой вопиющей небоеготовности. И Валерий Григорьевич предчувствовал, что он вполне может стать одним из этих виновных, может оказаться крайним. Конечно, легче всего объявить виноватым в низком моральном духе личного состава бывшего советского политработника, да еще предпенсионного возраста. Такого обвинить и уволить и просто и выгодно, чтобы отвести угрозу от более молодых и перспективных. Да-да, став генералом Валерий Григорьевич автоматически перестал быть перспективным, его уже никто не тянул и не прикрывал, напротив, всякий норовил подставить подножку. Все это время Валерий Григорьевич ощущал себя, как бы болтающемся в пространстве, не чувствуя под собой твердой почвы. Как никогда он чувствовал, какая разница между Россией и Украиной. В России имел место традиционно стабильный, сильный центр власти с многовековыми традициями. И кто бы там не приходил «к рулю», все равно на местах, в провинции этого «руля» с большей или меньшей степени эффективности слушались. Увы, Украина за полтора десятка лет независимости такого руля обрести так и не смогла. И сейчас как никогда казалось, что Украину куда-то неуправляемо несет. События на киевском майдане, бегство Януковича, отторжение Крыма, и вот, наконец, фактически полномасштабная война в Донбассе. Русскоязычный восток Украины, словно устал от безалаберности, безволия и коррумпированности киевской власти, и в то же время, словно соскучился по сильной, имперской, хотя тоже изрядно коррумпированной российской.

Звонок застал генерала Чмутова на службе. Он когда-то так жаждал услышать ее голос, сейчас… Все прошло, все перегорело. Галина тревожилась за судьбу матери, просила разузнать, что с ней, цел ли их дом. Чем он мог помочь? Броситься выяснять, что с их родным поселком и жива ли Стефания Петровна, та самая, что когда-то разрушила их любовь? Нет, он не испытывал былой неприязни к матери Гали. К тому же он просчитал свой жизненный путь в случае, если бы женился на Гале… Становилось очевидным, что он наверняка бы не сделал карьеры и уж точно не стал бы генералом. Он, в общем, был бы не прочь и помочь, но он не мог, ничего, совсем. Это ей в Москве казалось, что он, имея такой чин, в Киеве большой начальник и в курсе всех дел. А на самом деле он мало чего знал о том, что творится там, в Донбассе, в зоне активных боевых действий. Да и не только он, отвечавший за воспитательную работу, так же мало, что знали генералы занимавшие в штабе ВС ответственные командные и оперативные должности. В основном они лишь делали вид, что чем-то заняты, кем-то командуют, управляют, разрабатывают документы, отдают руководящие указания, или даже приказы, которые либо вообще игнорируются, либо исполняются с опозданиями, частично. В украинской армии, так же как и во всей Украине не было настоящего волевого и твердого командного центра. В результате, огромные запасы стрелкового оружия, боеприпасов, техники, обмундирования, продовольствия… все что досталось Украине в наследство от СССР. А это забитые под завязку склады трех общевойсковых округов: Киевского, Одесского и Прикарпатского. Почти все это за постсоветский период либо сгноили, либо безбожно разворовали и продали. Валерий Григорьевич, так часто возглавлял комиссии по расследованию этих хищений, что как никто знал истинное нутро украинской армии. Нет, он не негодовал, скорее, досадовал, что сам в той «торговле» никак не мог принять участия. Это в советское время политработники были «люди с большой буквы», а в постсоветское таковыми стали те, кто оказался поближе к «корыту». Так было и на гражданке, так было и в армии. А к армейскому корыту конечно ближе всех оказались тыловики и некоторые строевые командиры, они и обогащались.

И в результате, состояние армии оказалось таково, что его наиболее полно охарактеризовал один депутат Верховной Рады: «У нас в армии почти ничего не заводится, не летает, не стреляет…». Крым вообще оборонять оказалось некому. Ну, а для АТО в Донбассе едва наскребли относительно боеспособные части. В ходе боевых действий сразу выяснилось, что у частей ВСУ слабый моральный дух и низкая воинская выучка. Вновь формируемые добровольческие батальоны нацгвардии, как правило, кроме патриотического рвения ни чем от срочников не отличались. К тому же они оказались склонны к партизанщине и игнорированию приказов командования ВСУ. И что мог знать Валерий Григорьевич, при таком управлении и исполнительности, о положении в зоне боевых действий? Кто обстрелял его родной поселок? Да кто угодно. Могли и ВСУ и нацгвардия. Могли обстрелять по ошибке, случайно, а то и по-пьяни. То же самое могли и сепаратисты, тем более у них появились соответствующие огневые средства. В штабе никто даже толком не представлял против кого воюет армия. То, что банды местных донецких отморозков и прибывших к ним на подмогу солдаты удачи из России, могут противостоять хоть далеко и не самой сильной, но, тем не менее, регулярной армии довольно большой европейской страны – в это как-то не верилось.

Валерий Григорьевич вроде бы озаботился просьбой Галины Тарасовны, пообещал выяснить, что там произошло. А что он мог еще ей сказать? Что он не тот генерал, который напрямую командует войсками? Или то, что ему в последнее время вообще не доверяют, и скорее всего он один из вероятных кандидатов на скорое увольнение? Хорошо если вообще крайним не назначат, и не свалят на него вину за низкое морально-психологическое состояние в войсках…

Галина Тарасовна после звонка Чмутову, по его тону сразу поняла что, несмотря на обещания, он вряд ли что-то сможет выяснить про мать достаточно быстро. Более того она осознала, что ему просто не хочется заниматься этим хлопотным делом. Все это словно выбило какую-то «опору» в ее сознании. Вся жизнь, все, что она в ней делала, вдруг потеряло всякий смысл, в связи с возможной потерей матери и родного дома. Она обычно с Леонидом почти каждый год приезжала к матери, приезжала к себе домой, на родину. Там она с гордостью хвастала перед знакомыми и соседями, что живет в Москве. Мать, хоть и не изжила былой неприязни к кацапам, тоже любила прихвастнуть:

– У мене оби дочки в Москви живуть.

Действительно живут. Но как, что имеют, нажили за жизнь? У Оксаны хоть имеется трехкомнатная квартира в Виннице, в которой сейчас живет ее дочь. А у Галины, ее семьи? Если разрушен, или сгорел родительский дом, у них получается вообще ничего нет!… Живут в Москве? Живут, но где? Оксана в большой квартире хозяев, у которых работает прислугой, хоть она сама себя гордо величает экономкой. А Галина с семьей вот уже десять лет мыкается по съемным квартирам. А сколько нервов стоит этот съем квартиры. С нее в любой момент могут и хозяева выгнать, и участковый постоянно придирается, деньги жмет.

Cемья Прокоповых снимала трехкомнатную квартиру в одном из спальных районов юго-востока Москвы. Вернее, они снимали там две комнаты, а в третьей были свалены вещи хозяев. Хозяева простые москвичи, немолодые брат с сестрой, которым эта квартира досталась по наследству от их родителей. Брали они по московским меркам не так много, по 800 долларов в месяц. Тем не менее, для семьи Галины Тарасовны, то был немалый расход. До Москвы они пытались устроиться в Курске, куда приехали из Донбасса в 2002 году, вслед за родственниками Михаила. К тому времени родственники уже занимались торговлей мясом. Они прописали Прокоповых в Курске, помогли оформить российское гражданство. Все бы хорошо, но на периферии торговля мясом не приносила большой выгоды, ибо население там было в основном бедное и мяса покупало мало. Тогда-то на сходе всех родственников, типа семейном совете, решили попробовать выйти на московский рынок. А кому ехать в столицу, чтобы реализовывать мясную продукцию? Предложили Михаилу. Тогда, конечно, ни он, ни Галина особо не рвались вновь менять место жительства, срывать со школы сына. Но родственники повели себя жестко, дескать, вы еще и здесь не обвыклись, а у нас уже «место нагрето», так что вам ехать удобнее всех. Делать было нечего, не подчинение стало бы черной неблагодарностью за прописку и гражданство. Пришлось ехать в Москву. В отличие от отца и матери Леонид, которому тогда исполнилось 12 лет, в Москву ехал с радостью. Курск ему не нравился, а Москва… Москва она всегда манила прежде всего молодежь.

Ну, а родители ехали в Москву со страхом, знали, что она «слезам не верит», и что жизнь там дорогая, цены запредельные. В том же Курске можно месяц жить на те деньги, которых в Москве и на неделю не хватит. Много возникло по первому времени проблем и со съемом квартиры, и с устройством Лени в школу. Потом стало полегче, но все равно за эти годы не только Галина Тарасовна успела возненавидеть Москву, избавился от детской романтики и Леонид. Михаил Николаевич, тот молча терпел все тяготы и сразу по уши влез в торговые дела на продовольственном рынке. Как ни странно, Галина Тарасовна после нескольких лет московской жизни, вдруг осознала, что жить желает только здесь, в этой ненавистной Москве, даже пусть на птичьих правах. Да, дорогая здесь жизнь, неприятная, тесная, суетливая, плохой климат, тем не менее, в сухом остатке – лучше жизни нет нигде, ни в России, ни на Украине. Да чего там, такой жизни нет в большинстве бывших советских республиках. Недаром же отовсюду лезут именно в Москву, а уж азербайджанцы, армяне и грузины, ради жизни в Москве проявляли просто чудеса находчивости и изворотливости. Так было и во времена СССР, так осталось и в постсоветское время.

В 2010 году, также в Москву, оставив квартиру в Виннице дочери, приехала Оксана Тарасовна и посмотрела, как живет сестра. Она спросила:

– Деньги копите?

– Копим, – со вздохом ответила Галина Тарасовна, давая понять, что накопление идет туго.

Меж сестрами давно уж незримо наметилось что-то вроде соревнования: кто лучше устроится в жизни, некрасивая, но активная и всегда жившая «своим умом» Оксана, или красивая, но инертная, прислушивающаяся к матери Галина. И вроде бы всегда с большим отрывом «лидировала» Оксана. Правда в одном, весьма важном аспекте она явно уступала младшей сестре. Оксана вышла замуж «с интересом» и вышла неудачно, ибо фактически не познала счастья семейной жизни с мужем. Тот самый сын декана, которым она хвастала приезжая на каникулы, оказался пьяницей и гулякой, да к тому же и со слабым здоровьем. Они прожили всего-ничего, у них родился сын, а дочку Оксана рожала уже будучи разведенной, и более замуж так и не вышла. А вот Галина как вышла за Михаила, который и в молодости готов был с нее пылинки сдувать и до сих пор любил… так и жила с ним уже более тридцати лет. Правда и у них далеко не все гладко в семейной жизни. Это у Михаила к Галине имела место сильное и не проходящее чувство, а у нее… Она нет-нет, да и вспоминала Валерия – первая любовь она особенная.

Особым испытанием на прочность семьи Прокоповых, стало то, что Галина долго не могла забеременеть. Не больно дипломатичная Стефания Петровна не раз по этому поводу предъявляла претензии зятю. Типа, вроде ты ничего мужик, не пьешь, не гуляешь, а вот с «этим» делом у тебя видно не того. И Галине мать не раз выговаривала: не того нашла, пустой оказался. Приводила в пример Оксану:

– У ней хоч и пьяничка задохлый, а двох дитэй змиг зробити. А з цього кака користь? И в начальство николи не вийде, и до мущщинского делу негожий..

Учитывая, что Галя и Михаил жили в доме Стефании Петровны, слушать такое зятю было весьма нелестно. Другой бы не выдержал. Но Михаил все сносил стоически, и Бог их в конце-концов вознаградил. В 1991 году, когда Гале и Михаилу исполнилось по тридцать четыре года, наконец-то и у них появился ребенок, сын. Тем не менее, теща продолжала гнобить зятя до самого 2002 года, пока они не уехали. Впрочем, отъезд был спровоцирован не Стефанией Петровной, а тем, что к тому времени выживать в Донбассе, тем, кто имел отношение к шахтерскому труду, стало сложно. Массовое закрытие неперспективных шахт и предприятий их обслуживающих – все это провоцировало безработицу и чемоданное настроение.

Не только такая жизнь опротивела Галине Тарасовне. Ей глубоко противен был и бизнес, которым занимался муж и его родня, эта мясная торговля. Стоять за прилавком? Разве когда-нибудь она думала, что к старости жизнь заставит ее именно к оному встать. Но куда деваться, если ее семья жила за счет этой торговли. Слава Богу они, наконец, смогли снять подходящую квартиру. У них появились, хоть и не так много как хотелось, но достаточно средств, чтобы оплатить учебу сына в колледже, где он учился на программиста. Не забывали и откладывать, правда, нерегулярно и опять же не так много как хотелось, но откладывали.

Учился Леонид, как выяснилось впоследствии, напрасно. Ему казалось, что престижная профессия, поможет утвердится в московской жизни, но… Когда он окончил колледж, в котором обучение стоило семьдесят тысяч рублей в месяц… К тому времени программистов в Москве, причем с институтским образованием и куда более качественной подготовкой, чем после колледжа, стало, как говориться, пруд пруди. Леониду хорошо оплачиваемой работы просто не нашлось. Он устроился айтишником в школу, в которой когда-то учился. Но там ему положили зарплату всего в 22 тысячи рублей, а работы со школьным сайтом, отправлением, приемом и обработкой школьной электронной почты оказалось много. К тому же многие учителя, особенно старшего поколения, плохо владели компьютером, и ему приходилось работать и за них.

Попытался Леонид поработать, как ему казалось, в серьезной фирме в офисе системным администратором. Но его там, в основном, использовали как ремонтника. В сети той фирмы работало несколько десятков компьютеров и постоянно случались поломки. Из-за недостаточного опыта далеко не всегда Леониду те поломки удавалось исправлять, что существенно сказывалось на его зарплате. Но самым тяжким испытанием в той фирме стало поиск разрывов в кабелях, образующихся в результате наличия в помещениях офиса, вернее под ними, подвала, кишащего мышами и крысами. С наступлением темноты они поднимались по воздуховодам и щелям в офис и лакомились этими кабелями, нарушая сетевую проводку, что иной раз становилось причиной коротких замыканий. Поиск перегрызенных кабелей тоже повесили на Леонида. Таким образом, он вместо того, чтобы сидеть за компом, бегал с тестером по офисному помещению и искал порывы. Иной раз приходилось просто ползать в поисках таковых. Муторная работа. К тому же за нее платили всего 25 тысяч.

В общем, Галина Тарасовна, после нескольких месяцев такой работы, когда сын вместо положенных восьми часов работал минимум по десять в сутки и получал за это по московским меркам гроши… Она потребовала, чтобы Леонид бросал эту даровую каторгу и подыскал себе, что-то получше. Увы, найти работу по специальности с окладом более 30 тысяч никак не получалось. Он попытался «делать деньги» в интернете, скачивая и перепродавая ролики с платных сайтов. У него ничего не получилось, да и это было весьма рискованно. В конце-концов пришлось идти на рынок помогать отцу. Тем более, что мать перед пенсией хотела хоть немного поработать в Москве в какой-нибудь госструктуре, чтобы на ту же пенсию уже уйти с «московской» работы, что сулило немалые льготы. Она устроилась администратором в гостиницу. Работа тоже оказалась нервотрепной, малооплачиваемой, но приходилось терпеть. Сын же стал вместо нее к прилавку на рынке.

По достижении 18 лет Леонида стали доставать повестками из курского военкомата, к которому он был официально приписан. Родственники сумели его «отмазать», конечно же вычтя сумму заплаченную в военкомате из доли родителей в мясной торговле. Но теперь Леониду было необходимо ежегодно ездить в Курск, чтобы подтвердить свою «негодность» к воинской службе.

Галина Тарасовна с трудом дотерпела в своей гостинице до 2012 года, когда ей исполнилось 55 лет, после чего незамедлительно вышла на пенсию. Увы, пенсия у нее получилась мизерная, куда меньше, чем она могла бы иметь, если бы не развалился Союз, и она бы ушла на нее со своей маркшейдерской службы. В общем, если бы да кабы… Но Галина об этом «если бы» думала постоянно и просто ненавидела, тех кто по ее мнению развалил Союз, в котором, как сейчас выяснилось, она и ее семье жили не так-то и плохо. Ей казалось, что в том Союзе все или большинство жили так же, в общем неплохо. И зачем было крушить ту жизнь? Она ведь тогда никуда не выезжала с Донбасса дальше Крыма, где отдыхала в ведомственных санаториях, потому не могла знать, как живут в Союзе в других местах. Об том ей сообщил уже в Москве один из ее нынешних квартирных хозяев…