Низвержение

Глава 1

Бум!

Когда что-то взрывается, самое страшное после грохота и первобытного ужаса — это доля секунды, в которую весь мир распадается на части. Будто проваливаешься в неизвестность сквозь разорванную ткань времени и пространства.

Полковник Бисмарк лежал распростёртый на мраморном полу. Он пришёл в себя, но первые несколько секунд не мог пошевелиться — тело отказывалось ему подчиняться, словно зная, что ни к чему хорошему это не приведёт.

Полнейшая тишина совсем не удивила полковника. Тревожиться было не о чем, спешить некуда. Он лежал и зачарованно смотрел на разбитый потолок, где мерно покачивались снежно-белые лохмотья штукатурки. Туда-сюда, туда-сюда, как будто ими играет ветерок. К ещё большему восхищению Бисмарка, несколько кусков оторвались от потолка и плавно опустились на пол рядом с ним.

И тут к полковнику начал возвращаться слух.

Он различил какой-то шум, похожий на стук дятла.

— Vater,[2] — пробормотал полковник, вспомнив о том, как отец брал его с собой на охоту в джунгли в окрестностях Новой Германии. Иногда они не возвращались домой по целой неделе — ночевали в палатке и питались дичью, которую вместе стреляли.

Воспоминания были приятные. Лёжа среди обломков полуразрушенного взрывом здания, полковник умиротворённо вздохнул, словно человек, у которого нет никаких забот. Откуда-то издалека снова послышались частые отрывистые щелчки. Бисмарк не узнал в них автоматную очередь.

А потом Королевский монетный двор сотряс второй взрыв. Полковник зажмурился от ослепительной вспышки, такой же яркой, как Солнце в его мире в центре Земли.

Ударная волна накрыла его со всей мощью, и у мужчины перехватило дыхание.

— Was ist…?[3] — хватая ртом воздух, выговорил Бисмарк. Град стеклянных осколков пронёсся по комнате и со звоном обрушился на полированный мраморный пол вокруг него.

Только тут полковник понял, что творится неладное. Воздух быстро заполнялся едким чёрным дымом, но и в голове у него стоял такой же туман.

— Wie komme ich hierher?[4] — озадаченно произнёс полковник.

Он совершенно не представлял, как здесь оказался. Последнее, что Бисмарк помнил достаточно отчётливо — как на него напали в Новой Германии и захватили в плен. А дальше — полковник решил, что это очень странно, — он помнил только фиолетовую лампу. Нет, много фиолетовых ламп, таких ярких, что в сравнении с ними все остальные воспоминания блекли.

Он смутно припоминал долгую дорогу до наружной земной коры, а затем грузовик, на котором ехал вместе со своим отрядом новогерманских солдат. Их отвезли в большое здание — на фабрику. И с этой фабрикой, ясно сознавал Бисмарк, было связано какое-то дело. Жизненно важное задание, которое необходимо было выполнить невзирая ни на что.

Однако сейчас полковник ни за что не мог бы объяснить, в чём это задание заключалось. А размышлять об этом не было времени — совсем рядом раздалась стрельба и заставила Бисмарка действовать. Он сел и тут же скривился от боли — похоже, он сильно ударился головой об пол, когда падал. Кашляя и задыхаясь от дыма, полковник сообразил, что прежде всего надо найти укрытие.

Он пополз на четвереньках к дверному проёму, у которого дым был не такой плотный, и оказался в офисном помещении с высокими потолками. Там стоял письменный стол, на нём — ваза с цветами. Захлопнув дверь ногой, полковник прилёг перевести дух и осмотреть себя. Он пощупал разбитый затылок. Волосы были влажные от крови, но насколько рана серьёзна, Бисмарк определить не мог — кожа вокруг онемела, а он знал по опыту, что на голове даже лёгкие раны обильно кровоточат. Он ощупал тело и не обнаружил больше никаких повреждений. Полковник был не в униформе, а в незнакомых пальто и гражданском костюме. По крайней мере, при нём остался форменный ремень, а пистолет так и лежал в кобуре. Бисмарк вытащил оружие. Привычная тяжесть в руке успокаивала. Он прислушался к шуму за дверью.

Долго ждать не пришлось. После краткого затишья полковник услышал английскую речь и хруст обломков под ботинками в том коридоре, где он очнулся. Затем кто-то с разбегу вышиб плечом дверь комнаты и ворвался внутрь. Это был человек в чёрной куртке с надписью «Полиция» на груди. На нём был шлем с противогазом, а в руках он держал необычный автомат, совсем не похожий на те, какие доводилось видеть полковнику Бисмарку.

Полковник напал на полицейского сзади и ловко взял его в захват. Полицейский потерял сознание. Под треск и гудение его рации Бисмарк быстро снял с него форму и переоделся. Надевая противогаз, он обнаружил, что из раны на голове продолжает течь кровь, но беспокоиться об этом было некогда.

Он изучил штурмовую винтовку — «Хеклер и Кох» — и пришёл к выводу, что без труда с ней справится. Затем полковник вышел из офиса обратно в чёрный дым. Не успел он сделать и двух шагов, как оказался лицом к лицу с другим полицейским в таком же обмундировании. Поймав взгляд Бисмарка за стёклами противогаза, он сделал знак рукой, но полковник не знал, как на это ответить. Полицейский вопросительно посмотрел на него. Решив, что его обман раскрыт, Бисмарк стал наводить на него прицел.

Его спас ещё один взрыв, прокатившийся по коридору и сбивший его с ног. Ошеломлённый полковник поднялся и, шатаясь, добрёл до главного входа. Миновав перекошенные двери на сломанных петлях, он вышел наружу, споткнулся о ступеньку и едва не упал на тротуар.

Тут он остановился как вкопанный.

Вооружённый кордон. С таким количеством противников Бисмарку ни за что не справиться. Укрываясь за автомобилями или большими щитами, полицейские навели на него лазерные прицелы.

Но того, что случилось дальше, полковник никак не ожидал. У него до сих пор кружилась голова, и он не успел среагировать, когда из рук вырвали винтовку. В ту же секунду двое полицейских подняли его и быстро понесли прочь.

— Всё хорошо, приятель, не волнуйся. Тебе сейчас помогут, — попытался приободрить Бисмарка тот, что держал его слева. Второй полицейский тоже что-то сказал, но полковник его не понял.

С него сняли шлем и противогаз.

— Ты не из наших, — удивился полицейский, увидев залитое кровью лицо Бисмарка.

— Наверно, он из команды «Е», которую к нам из провинции перебросили, — предположил второй.

Но полковник ничего не слышал. Метрах в пяти от него, в канаве, лежало тело. Вокруг собрались полицейские. Один потыкал труп носком ботинка, остальные ответили дружным хохотом. Бисмарк сразу узнал покойного — это был новогерманец из его полка. Он хорошо знал и бойца, и его жену — у них совсем недавно родилась дочка. Полковник попытался вырваться, но полицейские, которые его держали, неверно истолковали это движение.

— Ага, и часу не пройдёт, как мы покончим с этими ублюдками, — прорычал тот, что повыше. — Понятия не имею, кто они, но четверых мы уже уложили.

Бисмарк продолжал вырываться, и второй полицейский — казалось, он готов лопнуть от ярости — отчеканил:

— Успокойтесь, офицер. Мы справимся.

— Ладно, — пробормотал полковник, понимая, что лучше не спорить — иначе кто-нибудь догадается о его истинной роли в этих событиях. Он больше не сопротивлялся, и полицейские проводили его до конца Треднидл-стрит и вывели в переулок, где стояло несколько машин «скорой помощи».

— Позаботьтесь о нём. Беднягу зацепило последним взрывом, — сообщил санитару один из полицейских и вслед за товарищем побежал обратно к Банку Англии.

В машине санитар принялся за осмотр.

— Замечательные у вас усы, — сообщил он полковнику.

Санитар был совсем молодой; судя по тому, как у него тряслись руки, ему ещё не приходилось принимать участие в таких серьёзных полицейских операциях. Он обработал полковнику рану на голове и едва успел приладить повязку, как от конца улицы послышались крики. Полицейские принесли ещё нескольких пострадавших. Санитар поспешил к ним, и у Бисмарка наконец появилась возможность ускользнуть. Он выбрался из «скорой», хотя его ещё пошатывало, и незаметно скрылся.

В районе собралось столько людей в форме — и полицейских, и всё прибывавших военных, — что к полковнику никто не приглядывался, но он на всякий случай держался проулков и дворов. Вдруг он обратил внимание на служебный вход в одно из офисных зданий: за открытыми двойными дверями темнел пологий съезд в подземную парковку. Бисмарк спустился туда и стал обходить машины, надеясь найти незапертую. Тут появился мужчина в полосатом костюме и направился к большому внедорожнику. Полковник подкрался к нему, когда тот ставил в багажник два чемодана, и вырубил точным ударом. Затем сменил полицейскую куртку на полосатый пиджак, уложил мужчину рядом с чемоданами, пока тот не пришёл в сознание, и захлопнул багажник.

Хотя Бисмарк прежде водил автомобили только с левым рулем, он без труда освоился с управлением. Встав в затор на выезде из Сити — многие торопились выбраться из опасного района, — полковник обследовал карманы пиджака. Он нашёл бумажник, вытащил кредитки — просмотрел и бросил на пассажирское сиденье. Ещё в бумажнике оказались водительские права. Прочитав адрес на них, Бисмарк стал глядеть по сторонам на дорожные указатели. Он не представлял, как добраться туда, где живет владелец внедорожника, но теперь, когда опасность немного отступила, можно было не торопиться.

Полковник дотронулся до кнопки на панели рядом с водительским сиденьем, и на экранчике перед ним появился бело-синий логотип «BMW». Бисмарк улыбнулся. Несколькими нажатиями он включил встроенный навигатор GPS и сразу ввёл почтовый индекс, указанный на правах. Услышав, как строгий женский голос даёт указания, полковник кивнул сам себе и расплылся в ещё более широкой улыбке.

— Bayerishen Motoren Werke, — произнёс он, одобрительно погладив дорогую кожаную оплётку рулевого колеса. — Ausgezeichnet.[5] — Полковник хорошо знал эту марку — в мировую войну его отец летал на самолетах производства BMW.

Многое в этом внешнем мире было так хорошо знакомо Бисмарку, что он мог бы подумать, что вовсе не покидал Новую Германию. Но кое к чему предстояло привыкнуть. Прежде всего к огромной силе тяжести — здесь каждое движение давалось полковнику с большим трудом: ему казалось, будто руки и ноги у него налиты свинцом.

И Солнце…

Он взглянул на небо через тонированное лобовое стекло, удивляясь непривычно маленькому светилу, куда менее яркому, чем вечно пылающий шар, под которым он провёл всю жизнь. Солнце уже не стояло прямо над головой, и Бисмарк осознал, что через несколько часов оно скроется за горизонтом, и наступит ночь — полнейшая темнота.

А ещё его поражали люди на улицах — люди всех рас. Полковник увидел, как чернокожий пожилой мужчина споткнулся и рухнул на тротуар. Белая женщина тут же бросилась ему на помощь.

Новую Германию — по причине её происхождения — населяли представители только одной расы, и полковник Бисмарк слишком хорошо знал, какие зверства творили немцы во время войны. Разглядывая спешащих домой из Сити людей, таких непохожих друг на друга, он улыбнулся. Поистине он попал в просвещённый мир!

— Через триста метров на круговом перекрёстке Олд-стрит сверните на второй выезд, — механически произнёс навигатор.

Пусть стигийцы вырвали полковника из родного мира и зашвырнули в чужой, но Бисмарк не собирался сдаваться. Он знал свои возможности и умел выживать.

Кроме того, ему надо было кое с кем свести счёты.

Глава 2

— Чёрт побери! — тихо произнёс кто-то в вязком полумраке маленького флигеля, принадлежащего поместью Перри. Если бы кто-нибудь видел, с какой скоростью обитатель флигеля метнулся через комнату к окну, затянутому паутиной, он бы не поверил своим глазам. Человек отвёл в сторону ветхую занавеску, и дневной свет, совсем слабый из-за дождя, упал ему на лицо. Лицо старика.

Это лицо никак нельзя было назвать обычным. Рельефом оно походило на землю, изрытую червями: от глаз расходились концентрические круги, образованные небольшими выступами на коже, а лоб покрывала сетка таких же выпуклых линий, спускавшаяся к вискам и под уши.

— Да кого же это принесло? — пробурчал человек и скривил лицо, плотно прижимая к ушам клапаны кепи, зашуршавшие подкладкой из фольги. — Кого это принесло? — повторил он и медленно отступил в глубину комнаты.

— Стой! — крикнул Честер, когда Уилл бросился к воротам, перекрывавшим дорогу.

Уилл остановился и сверился с электронными часами, даже не подозревая, какое неудобство доставляло человеку во флигеле это невинное устройство.

— Почему «стой»? Мы всего тридцать минут бегаем, — сообщил он Честеру. Только сейчас он заметил среди деревьев заросшую мхом крышу флигеля, но не придал этому особого значения.

— Полчаса? — пропыхтел Честер, смаргивая капли дождя, попавшие в глаза.

— Ага. Давай посмотрим, что там дальше? — предложил Уилл, бросив взгляд на дорожку. — Или ты устал? Если хочешь, давай на этом закончим и вернёмся в дом.

— Нет уж. Вовсе я не устал, — с некоторым возмущением ответил Честер. Он указал на знак на калитке. — Но тут же написано: «Опасно. Не входить».

— Опасно? И когда это нас останавливало? — поинтересовался Уилл и тут же перелез через калитку. Честер неохотно последовал за ним.

— У меня только второе дыхание открылось, — соврал он.

— Отлично, давай наперегонки до той опушки! — обрадовался Уилл и поднажал.

Честер кое-как нагнал друга.

— Я думал, мы и так наперегонки, — проворчал он, отфыркиваясь.

Дождь ещё усилился.

Дрейка не было уже почти месяц, и Перри в его отсутствие всерьёз взялся за ребят: каждый день отправлял их на пробежки по поместью и учил заниматься с гирями в старомодном подвальном спортзале. Представления Перри о физическом воспитании уходили корнями в армейскую подготовку, но Уилл с Честером не жаловались на большую нагрузку — они не рисковали спорить с хозяином поместья, к тому же им всё равно было нечем больше заняться, пока приходилось скрываться от стигийцев.

Ребята продолжали бежать по скользкой грязи, пока Честер наконец не объявил, задыхаясь:

— Перерыв! Погода против нас!

Они укрылись под старым вязом, раскидистая крона которого хоть как-то защищала от дождя.

— Мы с тобой похожи на беглых каторжников, — усмехнулся Уилл, оглядывая спортивные костюмы из плотной серой ткани, которые им выдал Перри.

— Ага, точно, — согласился Честер. — А эти кроссовки, по-моему, каменного века. — Он потопал ногами, пытаясь отряхнуть грязь с чёрных спортивных туфель на тяжёлой резиновой подошве, потом посмотрел на деревья. По листьям уже были заметны первые признаки осени. — Странное дело: вот сколько я был под землёй, всё не мог понять, в Англии я или нет. А теперь вроде вернулся в Верхоземье, а всё равно не понимаю, где я.

— Знаешь… — задумчиво начал Уилл, — уровень осадков здесь, похоже, выше средней нормы по стране. Возможно, потому, что ветер в основном дует с воды, может быть, даже с моря. — Он утёр лицо рукавом. — Да, пожалуй, мы недалеко от побережья. Может быть, в Уэльсе или в Шотландии.

— Серьёзно? Ты можешь такое определить? — поразился Честер.

Уилл рассмеялся.

— Нет, — сознался он.

— Свинтус ты.

— Может, и свинтус, зато бегаю быстрее, — парировал Уилл и снова бросился под дождь.

— Это мы ещё посмотрим! — крикнул ему вслед Честер.

Он почти нагнал Уилла, но когда разбрюзшая дорожка свернула в сторону, ребята едва не врезались в человека с дробовиком.

— Добрый день, — сказал тот.

Уилл резко остановился, и разогнавшийся Честер налетел прямо на друга. Переломленный дробовик висел у незнакомца на руке: ребята знали, что это правильное походное положение для такого оружия, и поэтому не особенно встревожились. Человек показался им древним стариком. Его загорелое дочерна лицо было изборождено морщинами, а редкие волосы белели ярче, чем у Уилла.

— Вы, видимо, гости командира? — осведомился он у ребят. Он явно имел в виду отца Дрейка, и Уилл сразу понял, что перед ним Старый Уилки, смотритель.

Парень медленно кивнул, раздумывая, что ответить:

— А вы, наверное… э-э-э… мистер Уилки?

— Он самый. Только уж зовите меня Старым Уилки — меня все так зовут, — сказал лесник. — А это моя внучка Стэфани.

— Стэф, — поправила его стройная девушка лет шестнадцати, выходя на дорожку. У неё были роскошные ярко-рыжие волосы и бледная кожа, усыпанная веснушками. Она смерила ребят взглядом, ничего не сказала и поправила на руке связку подстреленных фазанов, как будто дичь казалась ей куда интереснее Уилла с Честером.

Старый Уилки не без гордости посмотрел на неё.

— Стэфани иногда приезжает на выходные. Она в Бенендене учится, между прочим. Командир настоящий джентльмен — всегда оплачивает учёбу…

— Дед! — резко произнесла Стэфани, развернулась и направилась по дорожке в другую сторону.

Старый Уилки заговорщически наклонился к ребятам.

— Выросла вот, теперь говорит, что в деревне ей скучно. Ей бы всё в Лондоне по магазинам ходить да с подружками гулять. А когда помладше была, она в здешних местах души не чаяла. Тем более в Лондоне и на юге сейчас такой кавардак, что ей лучше тут переждать, пока оно не…

Из-за поворота раздался голос Стэфани:

— Дед, ты идёшь или как?

Старый Уилки выпрямился.

— А вы со своей компанией надолго приехали к командиру?

Уилл с Честером переглянулись. Дрейк их особо предупреждал: ничего не рассказывать о себе леснику.

— Пока не решили, — ответил Уилл.

— Это я к тому, что если вы серьёзно настроились тренироваться, как в десанте, может, вам интересно будет попробовать обезьянью тропу, — предположил Старый Уилки.

— А что это такое? — поинтересовался Уилл.

— Начало вон там, — лесник показал на лестницу с металлическим каркасом, закреплённую на стволе толстой сосны, а потом ткнул пальцем вверх. Ребята подняли головы и заметили, что между ветвями поблескивают металлические брусья.

— Это полоса препятствий. Я её давным-давно тут соорудил для командира, — продолжил Старый Уилки. — Десятый парашютный батальон в Элдершоте попытался было сделать такую же, но моя всё равно длиннее и лучше. Я её держу в образцовом порядке, хоть командир уже сколько лет к ней не подходил. — Старик улыбнулся ребятам. — Стэфани по ней летает как молния. Вам бы с ней посоревноваться — может, побьёте её рекорд.

— Хорошая мысль, — кивнул Уилл.

— Да, непременно надо попробовать, — неуверенно поддакнул Честер, не сводя взгляда с извилистой металлической конструкции на внушительной высоте.

— Ну что ж, молодые люди, мне, пожалуй, пора. Надеюсь, ещё свидимся, — улыбнулся Старый Уилки и, насвистывая, пошёл догонять Стэфани.

— Я туда ни за какие коврижки не полезу, — объявил другу Честер, усмехнулся и продолжил: — Только если Стэф захочет наперегонки. Она очень симпатичная, правда? — Он поджал губы, задумавшись. — Надо сказать, я разочаровался в рыжих после того, что со мной сделала Марта, но я готов сделать исключение. — Он мечтательно посмотрел вдаль.

— Так что, она тебе нравится больше, чем Эллиот? — поддразнил друга Уилл.

— Я… э… — смутился Честер.

Уилл с удивлением посмотрел на него. Он не ожидал, что Честер так серьёзно отнесётся к его словам.

— Ну, мы ведь сейчас почти не общаемся с Эллиот, — затараторил Честер. — Она всё время у себя, то в ванне лежит, то всякие маникюры делает и что ещё там девчонки любят.

Уилл кивнул.

— Она говорила, у неё спина болит в последнее время… и плечи постоянно ноют.

— Может, в этом и дело — ей просто нездоровится, — предположил Честер. — Но всё-таки Эллиот совсем на себя не похожа. Как-то она расклеилась, что ли.

— Пожалуй, — согласился Уилл. — С тех пор как мы сюда приехали, она очень изменилась. Я за неё волнуюсь.

Ребята продолжали пробежку, невзирая на проливной дождь. На последней миле перед домом к Уиллу и Честеру присоединились Бартлби с Колли — огромные коты-Охотники.

— У нас большой кошачий эскорт, — рассмеялся Честер, когда животные устроились по обе стороны от них с Уиллом. Высоко держа головы, Охотники двигались быстрыми уверенными прыжками, словно показывая, что быстрый темп даётся им без всякого труда. Уилл и Честер поднажали, но и Охотники ускорились.

— Нам их не перегнать, — усмехнулся Уилл, тяжело дыша.

Дружной четвёркой они достигли дома, взбежали по крыльцу и ввалились в холл. Перри появился почти мгновенно. На старом вояке с растрёпанными волосами и кудлатой бородой поверх твидовых брюк красовался кухонный фартук, а в руках он держал кипу каких-то распечаток.

— А ну-ка разувайтесь, ребята, — велел он, заметив, что Уилл с Честером уже наследили на чёрно-белом мраморном полу. — На зверей ваших смотреть страшно. — Перри строго поглядел на кошек, у которых по голой коже стекала грязь. — Они мне всю дичь в поместье изведут. Ни единой куропатки не оставят, — возмущённо добавил Перри и снова повернулся к Уиллу с Честером. — А вы что-то задержались, — заметил старик, взглянув на большие напольные часы.

Ребята переглянулись, не зная, следует ли сообщить Перри о встрече со Старым Уилки и его внучкой. Они предпочли промолчать, и Перри заговорил снова:

— Ну что ж, приятно видеть, что вы так серьёзно относитесь к тренировкам. Проголодались, наверное?

Уилл и Честер с энтузиазмом закивали.

— Я так и думал. Оставил вам суп на плите и буханку свежего хлеба. Больше ничего не готовил, уж извините. У меня сейчас забот по горло — наметилось одно дело.

Перри открыл дверь в свой кабинет и исчез внутри. Но прежде чем дверь захлопнулась, ребятам удалось впервые заглянуть в эту комнату.

— Там твой папа был? — удивился Уилл. Они заметили в кабинете мистера Ролса, склонившегося над какой-то машиной — судя по характерному грохоту, это был древний принтер.

— Ага, я тоже видел. А я думал, никому из нас нельзя в кабинет, — ответил Честер. Он пожал плечами и нагнулся снять кроссовки. — Хотя вообще-то в последние дни я папу почти не видел — может, он как раз там время проводит?

— А мне интересно, о каком таком деле говорил Перри. Как ты считаешь, может, они — сам-знаешь-кто — опять что-нибудь затеяли? — задумчиво произнёс Уилл.

После нападения на финансовый район в лондонском Сити и взрывов в Вест-Энде прошло уже несколько месяцев, но стигийцы, похоже, больше ничего не предпринимали против Верхоземья.

— Если что-нибудь случилось, в новостях покажут. Давай нальём себе супу и пойдём есть перед теликом, — предложил Честер.

— Отличный план, — одобрил Уилл.

Из-за чрезвычайных мер безопасности в здание «Пале-Гарнье» в девятом округе Парижа выстроились огромные очереди. Жандармы с ручными сканерами тщательно досматривали всех, прежде чем пропустить в фойе театра, — специальное представление «Богемы» должны были посетить французский президент с супругой.

Своей очереди спокойно ждала женщина средних лет.

— Bonsoir, Madame,[6] — сказал ей жандарм, когда она протянула ему сумку для досмотра.

— Bonsoir,[7] — ответила женщина, пока второй жандарм провёл сканером вдоль её тела спереди и сзади.

— Anglaise,[8] — заметил первый, проверив билет, и добавил по-английски с акцентом: — Приятного просмотра.

— Спасибо, — ответила Дженни, и жандарм пропустил её внутрь.

Женщина направилась в зрительный зал искать своё место. Она как будто брела через туман, ничего перед собой не видя. Отыскав в конце концов нужное кресло, она села и стала тихо ждать начала представления.

Ничего особенного в Дженни Грейнджер не обнаружили ни сканеры, ни металлоискатели на вокзале Сен-Панкрас, где она села на поезд «Евростар» до Парижа. И в пути она вовсе не вела себя подозрительно, разве что почти всё время смотрела перед собой не мигая, но и это, и немного нездоровый цвет лица любой, кто обратил бы на неё внимание, мог списать на сильную усталость.

Однако теперь, когда все зрители в «Пале-Гарнье» почтительно встали, приветствуя президента Франции и его красавицу жену, Дженни начала рыться в сумке. Свет в зале погас, поднялся занавес.

Сосед Дженни раздражённо взглянул на неё. Она продолжала копаться в сумке, что-то быстро шепча. Присмотревшись, он понял, что с ней что-то не так: женщина со всей силы давила рукой себе на живот. Поскольку он был врачом, то, естественно, предложил соседке помощь, однако Дженни ничего не ответила, только зашептала громче.

Вдруг она вскочила и, встревожив весь ряд, стала пробираться к центральному проходу. Но вместо того чтобы направиться к выходу из зала, как поступил бы человек, которому нездоровится, женщина отшвырнула сумку и бросилась в сторону сцены. Туда, где на почётном месте сидел президент.

Она так и не добежала до него, но при взрыве погибло больше двадцати зрителей.

Многие очевидцы отметили, что всё произошло в одно мгновение: там, где упала женщина, вспыхнул ослепительный свет и раздался грохот. В то время как одни заключили, что террористка споткнулась о ковер, другие божились, что её перехватил один из сопровождающих президента. Поскольку этот человек оказался в числе погибших на месте, ни подтвердить, ни опровергнуть гипотезу не удалось. Но что бы ни остановило Дженни, до цели она не добралась, и охрана быстро вывела из театра президента и первую леди.

Несмотря на то что за Дженни Грейнджер не числилось связей с террористами и вообще каких бы то ни было политических взглядов, за исключением того, что она когда-то состояла в консервативном молодежном движении, следствие вначале предположило, что ей удалось каким-то образом пронести в театр взрывное устройство. Однако записи камер слежения и результаты судмедэкспертизы указывали на нечто совершенно иное и крайне удивительное.

По всей видимости, взрыв произошёл внутри тела террористки. Тщательный анализ данных подкрепил это предположение — на месте взрыва была обнаружена лишь малая часть её останков.

Быстро появилась версия о том, что Дженни удалили внутренние органы и расположили на их месте ёмкости с двумя веществами, которые при смешивании превращаются в мощную взрывчатку.

Эта женщина, самая обыкновенная лондонская домохозяйка, которая после такой чудовищной операции в любом случае не протянула бы и недели, была живой бомбой.

Опрятно одетый человек в очках, чем-то похожий на учёного, по пути с работы поднялся из метро и свернул направо на Кэмден-Хай-стрит, изучающе оглядывая группы гуляющих.

За последнее десятилетие рынок на Кэмден-Лок облюбовали тинейджеры, питающие слабость к чёрной одежде, — их можно было увидеть едва ли не в каждом магазинчике и павильоне. Но среди них даже в этот поздний час попадались туристы, надеющиеся успеть на последнюю лодочную экскурсию в Маленькую Венецию либо посмотреть систему шлюзов на канале.

Строгий костюм человека в очках резко выделялся на фоне ярких витрин, где красовались ботинки кричащих расцветок и кожаные ремни с громадными пряжками в виде черепов или перекрещенных пуль.

Человек внезапно остановился перед самым мостом через канал и отошёл в сторону, пропуская процессию австралийских туристов. Вынув из кармана пиджака мобильный телефон, он сделал вид, будто отвечает на звонок.

— По-твоему, это маскировка? — усмехнулся он. — Ты уже староват, чтобы прикидываться готом.

В паре метров от него, в тени проулка между двумя домами Дрейк рассмеялся в ответ.

— Может быть. Кстати, их теперь называют «эмо». В любом случае я по-прежнему фанат «The Cure».

Дрейк отступил глубже в тень, прижимаясь к щербатой кирпичной стене викторианского здания. Он был в свободной чёрной куртке военного покроя, таких же брюках и высоких «мартенсах». Но его собеседника позабавила вовсе не одежда Дрейка: тот побрился наголо, отрастил усы и бородку клинышком и вдобавок надел круглые солнечные очки с зеркальными стёклами.

— Тут кое-что произошло, думаю, тебе стоит знать, — сказал человек в костюме уже серьёзным тоном. — Я пытался отыскать сведения по трём образцам Доминиона, которые мы отдали на исследование…

— Но они исчезли из банка штаммов, — перебил Дрейк. — И в главной базе данных не осталось ни единого упоминания о них.

— Откуда?.. — воскликнул его собеседник. — Откуда ты знаешь? — Он стал разворачиваться к Дрейку.

— Нет! — остановил его тот. — За нами могут следить.

Человек снова повернулся лицом к дороге, кивнув, как будто соглашался с чем-то, что ему сказали по телефону.

— Именно поэтому мне нужна помощь моего лучшего иммунолога, — продолжал Дрейк. — Чарли, мне надо, чтобы ты изготовил ещё несколько доз вакцины против Доминиона. Я найду какой-нибудь новый способ их распространить. И ещё я бы хотел тебя попросить кое-что исследовать.

— Как ты меня назвал? «Лучший иммунолог»? — с напускным возмущением переспросил Чарли. — Готов поспорить, что я единственный иммунолог, к которому ты можешь обратиться, и уж точно я один такой дурак, чтобы согласиться и рисковать из-за тебя жизнью. — Переведя дух, он поинтересовался: — И как обставлено дело на этот раз?

— У тебя дома за мусорным ведром спрятан пакет. Там новые образцы крови, а ещё несколько вирусов, которые я прихватил с собой из Колонии. — Дрейк замолчал, дожидаясь, пока женщина, которая вышла на набережную рядом с Чарли, пройдёт мимо, а затем продолжил: — Один на редкость мерзкий — убивает за считаные часы, так что будь осторожнее.

— Мы с каждым патогеном обращаемся так, будто это великая чума, — заметил Чарли.

— Чудовищно близко к истине, — мрачно прошептал Дрейк. — Что ж, пожалуй, тебе не стоит здесь больше задерживаться. Через пару дней заскочу к тебе в гости.

— Хорошо, — согласился Чарли и нажал клавишу на телефоне, заканчивая воображаемый разговор. Через несколько секунд после того, как он удалился, мимо укрытия Дрейка прошли два перезрелых рока-билли в замшевых туфлях и с огромными чубами, выкрашенными в неестественный иссиня-чёрный цвет. Пристроившись следом, Дрейк вместе с ними дошёл до станции Кэмден, куда неожиданно стали подтягиваться полицейские фургоны.

Работники лондонского метрополитена выводили людей со станции и закрывали входы решётками. Из машин выскочило не меньше десятка полицейских в полной экипировке, осмотрелись и как будто сами удивились, зачем сюда приехали. Один принялся стучать дубинкой по своему щиту. Тут по громкоговорителю объявили, что станция метро закрыта, поскольку на ней обнаружили подозрительный пакет.

Дрейк смешался с толпой у станции, прислушиваясь к раздражённым комментариям пассажиров. Подобные случаи в Лондоне перестали быть редкостью после первой волны терактов, устроенных стигийцами — точнее, новогерманцами, обработанными Тёмным светом.

За считаные месяцы после взрывов в Сити и Вест-Энде финансовое положение страны, и без того нестабильное, окончательно пошатнулось, и Соединённое Королевство скатилось в глубокий кризис. Убийство главы Банка Англии сильно потрясло людей, и даже когда неведомые террористы вроде бы прекратили напоминать о себе, народные волнения не утихли. Население потребовало отставки правительства, и были объявлены досрочные выборы. Сформированный по их результатам «подвешенный» парламент не спешил брать на себя решение текущих проблем, и в обстановке всеобщей неуверенности профсоюзные выступления и забастовки стали практически ежедневными.

Идеальные условия для осуществления стигийских планов, как слишком хорошо знал Дрейк.

— Пожалуйста, расходитесь, — обратился к толпе полицейский. — Станция закрыта. Пользуйтесь другими видами транспорта.

— Это какими? — поинтересовался один из рока-билли. — Автобусами, что ли? Так они же всю неделю опять бастуют, вы не в курсе, что ли?

Толпа поддержала его одобрительными криками и стала напирать на полицию. Дрейк решил, что ему лучше убраться оттуда, пока ситуация не вышла из-под контроля, и с непринуждённым видом неторопливо пошёл прочь. После теракта в Сити его разыскивала полиция — спасибо стигийцам. И хотя Дрейк был уверен в том, что на первый взгляд его сейчас узнать невозможно, он подозревал, что полицейские, разгоняя толпу, могут наугад задержать несколько человек, и не хотел искушать судьбу. Дрейку предстояло ещё очень многое сделать.

На следующее утро Честер проснулся раньше обычного из-за судороги в ноге.

— Перестарался, — проныл он, растирая бедро и вспоминая, как далеко от особняка они с Уиллом вчера убежали. Внезапно он перестал разминать сведённую мышцу и уставился прямо перед собой. — Болезнь роста, — сказал Честер, вспомнив, что говорила ему мама, когда он с криками просыпался среди ночи от боли в ногах. Миссис Ролс прибегала к нему в комнату, садилась рядом на кровать и ласково разговаривала с сыном, пока тому не становилось легче. При ней боль никогда не была такой сильной. А теперь Честер даже не представлял, где его мама да и жива ли она вообще. Он старался не думать о том, что стигийцы могли с ней сотворить, — такие мысли были куда хуже любой физической боли. Честер всё-таки надеялся, что она цела и невредима и где-то скрывается.

Он оделся и вышел в коридор. Передвигаясь широкими шагами, чтобы размять ноги, Честер по пути дважды стукнул в дверь Уиллу — подал знак, что проснулся, — но ответа ждать не стал и спустился на первый этаж. Внизу не было ни души — похоже, никто ещё не вставал. Честер постоял перед закрытой, как обычно, дверью в кабинет Перри. Изнутри не было слышно ни звука, даже принтер не работал. Парень направился в гостиную.

В комнате было натоплено, а перед пылающим камином на дорожном пледе сидела, скрестив ноги, миссис Берроуз.

Глаза женщины были закрыты, лицо неподвижно. Хотя она не могла не услышать, как вошёл Честер, но ничего не сказала. Он не знал, как ему быть: обратиться к миссис Берроуз или же просто тихо выйти из комнаты, чтобы не мешать ей.

Тут грохот за спиной заставил его вздрогнуть. Это Уилл перепрыгнул через несколько ступенек, спускаясь по лестнице.

— Рано ты сегодня, — громко сказал он Честеру. — Наверняка…

Честер приложил палец к губам, указав на миссис Берроуз, и Уилл осёкся.

— Да всё нормально, — объяснил он другу. — Она просто медитирует. Миссис Берроуз этим каждое утро занимается.

— А она слышит нас? — шёпотом спросил Честер.

Уилл пожал плечами.

— Думаю, да, но ей это не мешает оставаться в трансе.

Миссис Берроуз не открывала глаз и не шевелилась — казалось даже, будто она не дышит. Вдруг рот её раскрылся, и из него выплыло облачко ледяного, несмотря на температуру в комнате, воздуха и на секунду зависло перед неподвижным лицом женщины.

— Как это у неё получается? — прошептал Честер.

— Не знаю, — отмахнулся Уилл, которого гораздо больше волновало урчание в собственном животе. Он оглянулся и посмотрел в коридор. — Что-то с кухни ничем не пахнет. Я голодный как волк. Вот бы Перри сейчас чего-нибудь нажарил.

Честер строго покачал головой.

— Боюсь, тут нам не повезло. Перри некогда готовить. Явно что-то происходит.

— Только по телику ничего не говорят, — заметил Уилл. Прошлым вечером ребята пересмотрели новости на всех каналах, но безрезультатно. — Может, у нас и «десантных курсов» сегодня не будет, — добавил он, бросив взгляд в угол гостиной, где темнела школьная доска.

Перри не только поощрял физические тренировки, но и всеми силами занимал ум ребят. Выражалось это в ежедневных лекциях по теме, которой старый боец владел лучше всего: Уилл и Честер под его началом учились читать географические карты, осваивали военную тактику, ориентирование и разведдело.

— Стратегические точки и зона обстрела, — сказал Честер, вспомнив теоретическое занятие по засадам.

— А мне больше всего понравилось вождение в боевых условиях, — улыбнулся Уилл. — Такому-то в нашей хайфилдской школе вряд ли учат.

Честер призадумался.

— Слушай, сколько же уроков мы пропустили за год! Кажется, уже целая вечность прошла. Я почти ничего и не помню из школы… только как ты поставил на место этого мелкого гада, Бешеного.

— А я до сих пор удивляюсь, как это Перри доверил нам свой драгоценный «лендровер», — продолжал Уилл, не слушая друга. — Я серьёзно думал, что машина перевернётся, когда я гонял по холмам.

Честер, усмехнувшись, вернулся к реальности.

— Да уж. И когда я зеркалом зацепил дерево, он не очень-то радовался.

— Чему уж там было радоваться, — заметил Перри, появляясь в дверях. Честер пристыженно опустил взгляд, а старик продолжал: — Боюсь, ребятки, сегодня вам самим придётся о себе позаботиться. Я всю ночь был на ногах — следил за развитием ситуации.

— Значит, это стигийцы? — уточнил Уилл.

— Все приметы указывают на них. Если я прав, они как раз приступили ко второй стадии своей операции. — Перри нахмурился. — Не могу только понять, зачем они сделали перерыв в два месяца после того, как запалили пожар в Сити.

— А эти последние события… очень серьёзные? — поинтересовался Уилл.

Перри кивнул.

— И чертовски хитро придуманные.

Ребята переглянулись, ожидая разъяснений, но Перри рассеянно смотрел на огонь и молчал. Судя по тому, как он тяжело опирался обеими руками на трость, старик очень устал.

— Этим делом занимается Дрейк? — наконец поинтересовался Уилл, надеясь выпытать у него хоть что-нибудь ещё.

— Нет, он ушёл в тень.

— Ушёл в тень? — переспросил парень.

— Он работает в одиночку, скорее всего в Лондоне. Я оставил ему несколько сообщений — велел возвращаться сюда. Ещё бы он их иногда прослушивал! — Перри вздохнул и повернулся к выходу.

— А мой папа теперь вам помогает? — нерешительно спросил Честер.

— Я потом введу вас в курс дела — когда узнаю побольше, — пробормотал Перри и двинулся в кабинет.

Глава 3

— Неужели кто-то может жить в такой глуши? Когда машина съехала с автострады, Ребекка-один выпрямилась на сиденье и стала приглядываться к промышленным зонам, которые одна за другой проносились за тонированным стеклом.

— Даже название противное — Слау. Слау. Как будто болото под ногами чавкает. И кто только додумался? — Тут её отбросило в сторону на крутом повороте. — О, надо же, очередная развязка. До чего мне это надоело!

Ребекка-два ничего не сказала. Она, задумавшись, смотрела в окно. По её лицу бежали полосы света от фонарей.

Раздражённая молчанием сестры, Ребекка-один фыркнула и стала водить острыми ноготками по сиденью, царапая роскошную кожаную обивку:

— Ты что-то слишком откровенно влюбилась. Не думай, что никто не видит, — объявила она и тут же получила реакцию: сестра мгновенно развернулась к ней.

— О чём это ты? — спросила Ребекка-два.

— Да о том, как ты вздыхаешь по своему оловянному солдатику, — огрызнулась Ребекка-один, кивнув в сторону молодого человека за рулём их «мерседеса». Это был капитан Франц, новогерманский офицер, который приглянулся Ребекке-два во внутреннем мире. — Нас должен возить один из наших, а не твой голубоглазый красавчик, наряженный в шоферскую форму, — продолжала стигийка. — Ты даже велишь ему не надевать фуражку, потому что иначе не сможешь любоваться его золотыми кудрями.

Ребекка-один злобно уставилась вперёд, сверля взглядом красивую голову капитана Франца, а он, как будто и не слыша, о чём говорят его пассажирки, по-прежнему невозмутимо управлял машиной.

— Ты чепуху несёшь! — вспыхнула Ребекка-два. — Ничего я не вздыхаю…

— Ещё как вздыхаешь. Я твоя сестра… меня ты не проведёшь, — покачала головой Ребекка-один. — Но я просто не понимаю.

Ребекка-два догадалась по лицу сестры, что та в самом деле серьёзно озадачена.

— Чего не понимаешь? — спросила она.

— Ну, прежде всего, что в нём такого особенного? Он всего лишь человек, ничем не лучше этих жалких верхоземских слизняков. Даже хуже: его протемнили до такой степени, что он превратился в зомби. — Для наглядности Ребекка-один вывалила язык наружу и скосила глаза. — Он как бестолковая сломанная кукла, которую ты для забавы таскаешь с собой. И это нездорово.

Капитан Франц остановил «мерседес» перед двустворчатыми воротами фабрики. Увидев, куда они приехали, Ребекка-один прервала свою тираду:

— Какие огромные, — произнесла она, оглядывая постройки величиной с ангары.

— Да, огромные, — согласилась Ребекка-два, успокоенная тем, что сестра отвлеклась.

Двое Граничников в верхоземской одежде открыли ворота. Заглянув в машину, они сделали капитану Францу знак, что можно проезжать.

Ребекка-один наклонилась вперёд и грубо толкнула новогерманца в плечо:

— Эй, ты, комнатная собачка, поезжай вокруг. Я хочу сперва осмотреть склады.

Капитан Франц немедленно подчинился: он объехал невысокое административное здание и затем притормозил. — Дальше, дальше, тупица! Вези внутрь! — прикрикнула Ребекка-один и так стукнула его по голове, что машина вильнула. — И руль крепче держи, дубина!

Ребекка-два стиснула зубы, но промолчала. «Мерседес» заехал в дверь склада.

— Останови тут, — резким тоном распорядилась Ребекка-один. Капитан Франц ударил по тормозам, и шины взвизгнули на крашеном бетонном полу. Сёстры вышли из машины, а навстречу им уже спешили старый стигиец с адъютантом в длинных чёрных одеяниях с белоснежными воротниками.

— Неплохое место, — одобрительно кивнула старому стигийцу Ребекка-два, осматриваясь.

— Три склада общей площадью три тысячи семьсот квадратных метров. Там, — старик указал на двери в углу просторного помещения, — развёрнут полевой госпиталь, где мы проводим массовое протемнение и имплантацию бомб. Как и многие другие компании в регионе, эта фабрика разорилась, и нам удалось купить землю со всеми постройками за бесценок. Эта территория идеально подходит для наших целей, и никто даже не подумает нас тут искать!

— А насколько хорошо она защищена? — осведомилась Ребекка-один.

— Начиная со вчерашнего дня мы удвоили количество часовых на всех входах и выходах. Наши бойцы совместно с новогерманцами несут дежурство круглые сутки, — ответил старый стигиец. — Также мы перекроем все подъезды к территории.

Стигийка кивнула:

— Так когда всё будет готово к приёму гостей?

Старик улыбнулся, и его чёрные глаза сверкнули радостным возбуждением:

— Первый склад будет полностью оборудован к вечеру. — Тут он прервался, наблюдая вместе с близнецами за тем, как новогерманские солдаты вкатывают на склад больничные койки и расставляют ровными рядами. — После массового закрытия больниц раздобыть сколько угодно коек не составляет труда, — продолжил старый стигиец. — Здесь вполне можно разместить сто пятьдесят, ещё как минимум столько же — в прилегающих помещениях. Затем установим увлажнители и отрегулируем атмосферу. Всё должно быть безупречно. — Он запрокинул голову, потянул носом воздух и хлопнул руками в перчатках. — Наш час приближается. Наконец-то.

— О, я чувствую, чувствую, — прошептала Ребекка-один. Всё время, пока старый стигиец говорил, она, запустив руку за воротник, тёрла себе спину между лопаток. Сейчас она вытащила руку, и Ребекка-два увидела у сестры на пальцах крошечные пятнышки крови.

Она и сама ощущала тупую боль вверху позвоночника и неодолимый зов природы.

Стигийской природы.

Хотя близнецы ещё не достигли зрелости и не могли участвовать в намеченном событии, они испытывали такое же жгучее, опьяняющее желание. Ребекке-два казалось, что у неё в жилах течёт не кровь, а электрический ток. Древняя сила манила её, звала исполнить своё назначение в завершении цикла, который тянулся сотни, если не тысячи лет.

Ребекка-два вытерла пот со лба. Она с изумлением поняла, что пытается бороться с этим внутренним позывом, и встревожилась — с какой стати ей сопротивляться?

Это ненормально.

Она отвернулась от сестры и старого стигийца — вдруг они каким-то образом почувствуют, что с ней происходит?

Раздался скрежет, потом трубы затряслись, и наконец брякнуло сообщение. Первый Офицер, держась за живот, поспешно приковылял из своего кабинета к трубам, нашёл нужную, открыл на ней задвижку и извлёк продолговатую округлую капсулу величиной с небольшую кухонную скалку.

— Что там, сэр? — спросил Второй Офицер, выглянув из Темницы в приёмную.

— Да погоди ты, — осадил его коллега. — Прочитать спокойно не даёшь! — В свете последних событий в Колонии оба полицейских не высыпались неделями, что не лучшим образом сказывалось на их настроении.

— Уже и спросить нельзя, — пробормотал Второй Офицер.

Первый Офицер тем временем открутил крышку капсулы и выудил наружу тоненький свиток. Из-за усталости он выронил сообщение и, разразившись несколькими отборными ругательствами, нагнулся за ним. Едва полицейский выпрямился, как взвыл:

— Ох ты, брюхо! — позеленел и застыл, прижав руку к животу.

— Не отпустило ещё? — поинтересовался Второй Офицер.

Вместо ответа тот угрюмо глянул на него, давая понять, что вопрос совершенно излишний. Наконец Первый Офицер развернул свиток и принялся разбирать мелкие буквы.

— Проблемы в Северной… драки… стигийцы просят выделить все доступные силы.

Второй Офицер ответил не сразу, но известие о беспорядках в Северной пещере его не удивило. За последнее время колонисты уже не раз поднимали друг на друга оружие, и полицейскому трудно было их за это винить. Многих теперь выселяли, превращая городские дома в казармы для постоянно прибывающих новогерманских солдат. Всё, что стигийцы предоставляли взамен, — это временное жильё в сырых грибных полях, где наспех настроили лачуг.

Потом ограничили пайки: огромная доля продовольственных запасов Колонии направлялась новым войскам, проходящим обучение у стигийцев.

Ещё больше накаляли ситуацию вспышки болезни, которая вызывала сильнейший понос и происходила, вероятнее всего, от нынешней перенаселённости в пещерах. Первый Офицер до сих пор мучился этим недугом.

Так что Второй Офицер совсем не удивился ни новым беспорядкам, ни тому, что стигийцы поручили уладить дело колониальной полиции.

Первый Офицер уставился на коллегу, барабаня пальцами по стойке в приёмной.

— Если хотите, возьму это на себя, — предложил Второй Офицер.

— Да, хочу, — коротко ответил Первый.

— Есть, сэр. Раз уж вы готовы удерживать позиции.

Невзирая на то, что тюремные камеры были до отказа забиты недовольными колонистами, Первый Офицер лишь презрительно хмыкнул: как только кто-то смеет сомневаться, что он не справится один? Он скомкал послание от стигийцев, но тут его живот издал неописуемый звук:

— Мне пора! — бросив на бегу полицейский и скрылся в кабинете, захлопнув за собой дверь.

— Держите себя в руках! — буркнул ему вслед Второй Офицер. — Хотя, может, лучше не надо, — добавил он и позволил себе усмехнуться.

Однако его веселье быстро улетучилось. Покачав головой, полицейский потянулся через стойку и снял с колышка свой шлем. Надев его, Второй Офицер потянулся ещё раз — за дубинкой. Она могла ему потребоваться — столкновения на улицах становились всё более ожесточёнными.

Помахивая дубинкой, полицейский толкнул дверь и вышел из участка. Он ненадолго задержался на лестнице, оглядывая дома через дорогу. В сиянии никогда не гаснущих фонарей со светосферами Второй Офицер заметил движение в одном из окон на верхнем этаже — как будто кто-то наблюдал оттуда за участком. Наверняка причин для беспокойства не было, но Второй Офицер теперь отовсюду ожидал опасности. Он никогда прежде не замечал за колонистами бунтарских настроений или настолько сильной неприязни к стигийцам — правящему классу подземного мира. Однако стигийцы, похоже, были настолько поглощены операцией в Верхоземье, что их уже не интересовало, что думают и делают жители Колонии, — лишь бы не вмешивались в их планы.

Второй Офицер неспешно спустился по ступенькам и вдруг услышал внизу поскуливание. Он ещё не потерял надежды на то, что его кошка-Охотница, Колли, когда-нибудь вернётся. Она убежала после взрыва в Лабораториях — происшествия, после которого Второй Офицер удостоился официальной благодарности за то, что отважно преследовал злоумышленников. По крайней мере, так он сказал стигийцам, и они, по всей видимости, приняли его версию событий.

Но когда полицейский посмотрел под ноги, то увидел вовсе не Колли, а маленькую собачку-альбиноса. Это был щенок гончей с ослепительно белой шерстью. Он, поджав хвост, уставился розовыми глазёнками на огромного человека. Животное явно изголодалось, а больше всего обеспокоило Второго Офицера то, что в Колонии таких чистокровных собак могли себе позволить только самые обеспеченные семьи. Похоже, хозяева оказались в такой нужде, что просто выбросили щенка на улицу.

— Бедняжка, — пробормотал полицейский и протянул ему руку, величиной с гроздь бананов. Щенок заскулил, обнюхал ему пальцы и подошёл ближе. Второй Офицер погладил его по голове.

А когда полицейский пошёл дальше, щенок увязался следом.

Вскоре Второй Офицер добрался до Черепных ворот. Из караульни тут же показался стигиец в характерной тёмно-зелёной форме Дивизии. Второй Офицер по нескольку раз в день ходил этой дорогой: на службу, по разным делам и со службы. Тем не менее стигиец внимательно рассмотрел его пропуск, несколько раз подозрительно поглядев на щенка, как будто полицейский пытался пронести мимо поста запрещённый товар.

Наконец солдат вернул ему пропуск и поднял фонарь, подавая знак открыть ворота. Решётка уползла внутрь черепа, вырезанного в камне, — словно чудовищный призрак спрятал зубы. Второй Офицер двинулся дальше, в тёмный туннель, начинавшийся во рту черепа и служивший главным проходом из Квартала в Колонию. Оттого, что щенок вприпрыжку бежал за ним, дорога показалась полицейскому не такой долгой и мрачной.

На последнем отрезке туннеля Второго Офицера сопровождал ровный гул. С высоты ему было хорошо видно Южную пещеру Колонии с бесчисленными рядами домов, окутанными пеленой тёплого воздуха и дыма.

— Как служба? — крикнул кто-то.

Второй Офицер остановился, оглядел чугунные ступени, взбиравшиеся на стену пещеры, и заметил на самом верху лестницы Четвёртого Офицера. Тот стерёг вход в центр управления Вентиляторными станциями, откуда и доносился низкий гул. Как и многие его коллеги из колониальной полиции, Четвёртый Офицер был коренастый и плотный, с коротким ёжиком белёсых волос. А стоял на посту у Вентиляторных станций он потому, что там было приказано усилить охрану после того, как Дрейк и Честер через систему вентиляции распылили по всей Колонии нервнопаралитический газ.

— Как служба? — повторил Четвёртый Офицер, на этот раз громче, чтобы его наверняка было слышно из-за гула вентиляторов.

— Как обычно! — прокричал в ответ Второй Офицер. — Заваруха в Северной.

Четвёртый кивнул и добавил, заметив щенка:

— Смотрю, ты себе друга завёл.

Второй Офицер поглядел на своего маленького спутника и пожал плечами вместо ответа, а затем побрёл вниз по склону.

Едва оказавшись на ровной земле, полицейский услышал мерный топот ног, в унисон стучащих по булыжной мостовой. Из-за угла показался отряд новогерманских солдат. Они бежали строем, а темп им задавал конный боец Дивизии.

Щенок спрятался за ногами Второго Офицера, пока отряд не прогрохотал мимо. Новогерманцы двигались абсолютно синхронно, как автоматы, и смотрели прямо перед собой. Полицейский знал, почему у них у всех такое отсутствующее выражение лица: их сильно протемнили.

За последнее время такие учения стали частым явлением в Колонии. Не реже можно было увидеть, как новогерманцы прямо во время маневров падают без сознания от усталости, а то и умирают от разрыва сердца. До Второго Офицера доходили слухи о том, что стигийцы так загоняют солдат, чтобы те потом быстрее приспособились к непривычно большой для них силе тяжести.

— Пойдём, малыш. Ничего страшного тут нет, — успокоил щенка Второй Офицер, когда отряд скрылся вдалеке. Полицейский вышел на одну из окраинных улочек Колонии, но направился не прямо в Северную пещеру, а сделал крюк до своего дома.

Как только он вошёл, навстречу из гостиной выскочила Эльза.

— Ты почему так рано? — строго спросила Второго Офицера сестра. — Ты зна… — начала она и вдруг увидела щенка. — О нет! Быть не может! — воскликнула она.

— Не мог же я бросить малыша одного на холоде, — объяснил полицейский. Он присел на корточки — при этом коленки у него хрустнули громче, чем залп винтовки, — и погладил животное. Его глаза на мгновение встретились с перепуганными собачьими. — Мне сейчас нужно в Северную, но я разыщу его хозяев, как только вернусь.

Эльза недовольно покачала головой и скрестила руки на груди:

— Полюбуйтесь-ка, заступник бедных, обездоленных и верхоземцев! — проворчала она. — Я-то думала, ты уже усвоил урок.

Второй Офицер с кряхтением поднялся:

— Где матушка? — спросил он.

— Наверху, отды… — начала Эльза и осеклась, вспомнив, какую новость хотела рассказать брату. — Представляешь, что сегодня приключилось? Смитов переселили, вот что.

Полицейский кивнул. Смиты жили через два дома от них и обосновались в этих местах ещё в незапамятные времена — во всяком случае, за несколько десятков лет до рождения Второго Офицера.

— Матушка очень тяжело это восприняла. Наших на улице почти не осталось. — Эльза нахмурилась. — Всех выселяют ради этих солдат-новогерманцев, которые и слова-то в ответ не говорят, когда с ними здороваешься, и смотрят на тебя как на пустое место. Да что творится-то?! — От волнения она сама не заметила, как сорвалась на крик, но теперь понизила голос на случай, если кто-то подслушивает: — Не знаю даже, переселяют ли наших в Северную на самом деле. На рынке поговаривают, будто целые семьи пропадают без следа. — Она положила руку на плечо брату. — Может, ты что-нибудь сделаешь? Поговоришь со стигийцами?

— Шутишь, что ли? Я? — переспросил Второй Офицер.

— Ну да, ты. Послушай, нашу семью пока не вышвырнули отсюда только потому, что стигийцы тебя считают героем. Ты ведь в одиночку бросился против тех верхоземцев, которые явились выручать твою зазнобу.

Полицейский отвернулся от уничижительного взгляда Эльзы. Пусть ему удалось обмануть стигийцев — охранник Лабораторий, его старый приятель, подтвердил рассказ Второго Офицера, — но сестра знала его слишком хорошо.

— А раз они думают, что ты такой чертовски замечательный, то, может, и послушают, что ты им скажешь, — отрезала она.

Второй Офицер сам не знал, что его больше потрясло: то, что Эльза чертыхнулась, или её безумное предложение: каким-то образом переубедить стигийцев.

Качая головой, полицейский направился к выходу. Дверь он аккуратно прикрыл, чтобы щенок за ним не увязался, и с неохотой побрёл прочь от душного домашнего тепла, мучимый дурными предчувствиями насчёт Северной пещеры и крайне удручённый своей жизнью в целом.

Перри подождал, пока все не собрались в холле. Последней пришла Эллиот. В красном платье, с блестящими волосами, собранными в высокую причёску, она неторопливо прошествовала по лестнице. Со времени прибытия в Верхоземье девушка заметно подросла — вытянулась сантиметров на десять и даже немного поправилась, так что её мальчишеская фигура приобрела более мягкие контуры. Возможно, причиной были щедрые порции кулинарных шедевров Перри, который неусыпно следил за тем, чтобы «дети хорошо ели», а возможно, просто возраст. Как бы то ни было, Уиллу и Честеру Эллиот ещё никогда не казалась такой женственной, и они изо всех сил старались не пожирать девушку глазами. Она же не на кого особо не смотрела, а меньше всего — на ребят.

— Хорошо. Пойдёмте, — объявил Перри и отворил тяжёлую дубовую дверь кабинета. Все гуськом вошли внутрь, молча оглядывая комнату, куда до этой минуты им было запрещено входить. Она оказалась больше, чем ожидал Уилл. Вдоль стен, обшитых панелями, тянулся ряд сейфов. Один из них стоял открытый, и Уилл увидел внутри аккуратно сложенные папки с бумагами.

— Привет, пап, — поздоровался Честер. Мистер Ролс, в мятой рубашке, небритый, встал из-за принтера и пошёл ему навстречу. Принтер продолжал грохотать, жадно заглатывая бумагу с перфорированными краями, которая со скрипом разматывалась из огромного рулона.

На столе около принтера Уилл увидел несколько компьютерных мониторов, но все они были выключены. На другом столе, у дальней стены, стоял ещё один, только он «смотрел» в угол, так что Уилл не мог разглядеть, включён он или нет. А на самой стене висела большая карта Шотландии в пастельных тонах с горами и низинами, обозначенными разными оттенками. Все, за исключением миссис Берроуз, остановили на ней взгляд.

— Да, вы в Шотландии, — сказал Перри, повышая голос, чтобы перекричать принтер. — В шестидесяти милях к северу от Глазго, если быть точным. — Он ткнул тростью в точку на карте. — Примерно вот здесь. — У Уилла по спине пробежал холодок. Очевидно, теперь уже не имело значения, что они смогут выдать расположение поместья, и от этого делалось жутковато. Перри открыл рот, но вместо того чтобы заговорить, неодобрительно поцокал языком и развернулся к мистеру Ролсу. — Будь добр, выключи на минуту эту чёртову машину. Я сам себя не слышу!

Мистер Ролс щёлкнул клавишей на принтере. Старик опёрся на край стола и продолжил:

— Вы, без сомнения, задаётесь вопросом, для чего мы с Джеффом заперлись тут на целые сутки. — Он взглянул на мистера Ролса, тот слегка кивнул, и Перри дважды стукнул по полу тростью. — Я попросил его помочь, потому что мне нужен был дежурный на телекс. Я до сих пор получаю бюллетени «Кобры». — Он невесело улыбнулся. — Сильные мира сего по-прежнему держат меня в курсе дел. В моей сфере никто по-настоящему не выходит в отставку.

Мистер Ролс заметил, как Честер недоумённо наморщил лоб.

— «Кобра» — это правительственный комитет, который собирается, когда возникает угроза государственной безопасности, — объяснил он.

— А не проще было бы переслать по инету? — спросил Уилл, переводя взгляд со старого принтера за спиной мистера Ролса на монитор.

— Сеть недостаточно безопасна, — ответил Перри. — А наш телекс можно отследить только одним способом: откопать многокилометровый выделенный кабель, к которому он подсоединён. — Старый боец глубоко вздохнул. — Так, с чего же начать… Мой сын, которого вы знаете под нелепым прозвищем Дрейк, упорно отказывался от моего содействия в борьбе против стигийцев. Более того, чтобы меня защитить, он распустил слух, будто я отдал богу душу. — Перри закатил глаза. — Но теперь моя безопасность не имеет значения — правила игры изменились. Зачитай, пожалуйста, последние бюллетени, — обратился он к мистеру Ролсу.

— Конечно. Итак, немногим больше суток назад стали появляться сообщения о чрезвычайных происшествиях по всей Европе: произошёл ряд покушений на глав государств и видных политических деятелей. Французский президент и его супруга чудом спаслись, однако в Испании и Италии в результате терактов погибли несколько десятков парламентариев. А в Брюсселе был взорван зал заседаний, где находилось множество политиков из разных стран.

— Но по телевизору ничего про это не было, — озадаченно заметил Уилл.

— А сегодня с утра мы даже новости посмотреть не смогли — почти на всех каналах профилактика, — добавил Честер.

— Ничего удивительного, — кивнул Перри. — Но сперва о главном. Продолжай, Джефф.

— Сведения об этих покушениях замалчиваются, поскольку дело крайне щекотливое. Следы ведут сюда.

— В Великобританию, — пояснил Перри. — Террористами-самоубийцами становятся простые англичане… обычные люди, превращённые в живые бомбы. Выбор взрывчатых веществ — без ферритных компонентов — означает, что стандартными методами обнаружить их невозможно.

— «Живые бомбы»? Как это? — нахмурившись, спросила миссис Берроуз.

— После неудавшейся попытки взрыва в парламенте Германии удалось захватить террористку живой, — начал объяснять мистер Ролс. — Оказалось, что у неё из грудной и брюшной полостей удалены все основные органы.

Перри перегнулся через стол за распечаткой из телекса, надел очки и прочитал вслух:

— «Лобэктомия правого легкого», — подняв глаза от листа, он объяснил: — Медицинский осмотр показал, что у женщины хирургическим путём целиком удалено лёгкое. — Перри снова сверился с распечаткой. — Также над ней провели цистэктомию, спленэктомию и холецистэктомию: удаление мочевого пузыря, селезёнки и желчного пузыря соответственно. И наконец — это самое жуткое — у неё извлекли практически весь тонкий и толстый кишечник, заменив их импровизированным шунтом. Ей вырезали все внутренности.

Уилл увидел, что Честер покачнулся и побледнел.

— Значит, она всё равно бы умерла? — спросила миссис Берроуз.

— Да, в считаные дни, — ответил мистер Ролс. — Она ещё могла пить и употреблять жидкую пищу, но переваривать твёрдую была не в состоянии. Причём она вряд ли дотянула бы до голодной смерти — без серьёзного медицинского вмешательства она умерла бы от инфекции или от самой травмы, которую нанесли её организму эти операции.

— Из неё вынули все ненужное… выпотрошили, как рыбу… — пробормотал Перри, снял очки и принялся тереть лоб. — И поместили в её тело две пластиковых ёмкости с химикалиями. Одним механическим движением в области пояса ёмкости соединяются, и между веществами происходит реакция, которая сопровождается мощнейшим взрывом. А для того, чтобы увеличить радиус поражения, ёмкости обложили осколками.

Миссис Берроуз закачала головой.

— Значит, это сделали стигийцы: обработали ни в чём не повинных людей Тёмным светом и раскромсали, чтобы превратить в ходячие бомбы. Но зачем?

— Зачем? — взревел Перри с яростью, какой никто от него не ожидал. — Затем, чтобы британское правительство никак не могло объяснить остальному миру, с какой стати наши рядовые граждане, вроде бы не замеченные в радикальных устремлениях, совершают бессмысленно жестокие теракты, — проворчал он. — Поскольку наша миграционная политика в прошлом была недостаточно строгой, СИТА и многие другие страны привыкли считать, что в Великобританию стекаются инакомыслящие со всего мира. Стигийцы всего лишь приближают то, что было давно предсказано. — Постепенно успокаиваясь, старик продолжал: — В результате сегодня в час дня будут закрыты государственная граница и воздушное пространство Великобритании. И весьма вероятно, что в стране введут военное положение.

Раздался звонок, и Перри вынул что-то из кармана. Предмет величиной с колоду карт больше походил на пейджер, чем на современный сотовый телефон. Старик взглянул на его маленький светодиодный экран.

— Одну минуту, — сказал он и перегнулся через стол, чтобы посмотреть на монитор. Честер воспользовался паузой:

— И что всё это значит? — спросил парень.

— Наш островок отгородят железным занавесом, так что мы окажемся полностью изолированы от внешнего мира… и под властью военных, — объяснил Перри, убирая устройство обратно в карман. — Со дня на день введут военное положение.

— И тогда стигийцы сделают решающий ход, — негромко произнесла Эллиот. Она впервые за день заговорила, и все тут же повернулись к ней. — Я знаю, как рассуждают Белые воротнички. Они вторгнутся к вам в страну, используя армию новогерманцев, которых забрали с собой наверх. А потом возьмут в оборот и ваших солдат, как только протемнят их.

— Даже если у них в распоряжении будут значительные наземные силы, им придётся чертовски нелегко, — с озадаченным видом произнёс Перри. — Нет, всё не так просто. В их планах должен быть ещё какой-то компонент, которого я пока не вижу. Я уже всю голову сломал, думая об этом. — Перри оттолкнулся от стола и встал прямо. Теперь Уилл заметил, какой усталый у него вид — ничего общего с оплотом силы и уверенности, каким Перри казался до этого.

— Что бы они ни замышляли, нельзя допустить, чтобы им это удалось, — сказала миссис Берроуз.

— Совершенно верно, — согласился старик. — И если не мы, то кто их остановит? — Он резко развернулся к открытой двери кабинета.

Едва у входа показалась фигура в чёрном, Уилл и Честер предположили худшее — что это стигиец, — и сразу отреагировали. Но миссис Берроуз схватила сына за руку, чтобы остановить.

— Ого! — изумился Честер. Они с Уиллом наконец узнали гостя с гладко выбритой головой и эспаньолкой.

— Кто их остановит? — повторил Дрейк слова отца. — Мы, чёрт побери!

Эллиот бросилась к нему на шею. Когда она разжала объятия, у неё на лице сияла широкая улыбка. На мгновение она стала прежней Эллиот, которой так не хватало Уиллу и Честеру.

— Ты теперь выглядишь как настоящий ренегат, — усмехнулась она. — Причём хитрый и опасный.

— Ха! А ты-то… — сказал в ответ Дрейк, любуясь её платьем и причёской. — Настоящая молодая леди!

Затем он вошёл в кабинет, поздоровался с ребятами, миссис Берроуз и мистером Ролсом и встал рядом с Перри.

— Значит, вас допустили до святая святых. — Дрейк быстро обвёл взглядом комнату и снова обратился к собравшимся: — Итак, последние новости. Сегодня на рассвете были одновременно нанесены удары по телецентрам, интернет-провайдерам и крупнейшим телефонным узлам.

— Вот почему мы не смогли поймать ни один канал по ТВ, — понял Честер.

— Именно так. Стигийцы отрезают нам связь с миром. А уж в Лондоне дела обстоят из рук вон плохо, можете мне поверить. Люди в панике. В магазинах сметают с полок всё подряд, новые партии товаров не подвозят. Социальные службы работают кое-как, если не сказать хуже: улицы завалены мусором, школы закрыты, в больницах почти не осталось медперсонала. С электричеством тоже перебои: за прошлую неделю целые районы города несколько раз оставались без света. Да, лондонцам сейчас несладко. К тому же ходят слухи, будто бы половина министров пропала без вести.

— Обезглавливание. Классический приём, — вставил Перри. Уилл с Честером переглянулись. Оба подумали об одном и том же: не подразумевает ли старик под «классикой» свой любимый трактат о повстанческой борьбе за авторством Фрэнка Китсона. Перри провёл ребром ладони по горлу. — Убираешь тех, кто наверху, — голову — и оставшийся народ — тело — не знает, что делать.

— В нашем случае голову, по всей вероятности, потом приставят на место, — сказал Дрейк. — Вот только голова будет стигийская.

— Ничего не понимаю. Раз творятся такие дела, может, нам лучше обратиться к властям и рассказать, кто за этим стоит? — предложил Честер.

— Так мы быстро подпишем сами себе смертный приговор, — возразил ему Дрейк. — Загвоздка в том, что никак не определить, до кого они уже добрались. Мы не знаем, кому можно доверять.

Перри хлопнул в ладоши:

— Я-то знаю, — сказал он. — Пора будить старых призраков.

Дрейк встретился взглядом с отцом, как будто знал, что тот имеет в виду, а потом поднял палец, кое-что вспомнив:

— Кстати о старых призраках, я совсем позабыл о приличиях, — произнёс ренегат и направился к выходу. Через секунду он вернулся в сопровождении человека, голову которого скрывал капюшон. Все в комнате знали, каково это: когда Дрейк вёз их в поместье отца, то всех заставил надеть капюшоны, чтобы не видеть дороги.

Ренегат перерезал ножом нейлоновую стяжку, которой были связаны руки новоприбывшего, и театральным жестом откинул капюшон у него с головы.

Уилл и Эллиот ахнули.

— Полковник! — воскликнула девушка, сразу его узнавшая, несмотря на то что сейчас он был не в военной форме, а в двубортном деловом костюме, явно дорогом, но плохо сидевшем на его фигуре.

— Это новогерманец, который вам помог? — спросил Честер у Уилла. Тот промолчал, с подозрением глядя на полковника. Хотя Бисмарк на одном из вертолётов спас его и Эллиот от стигийцев в Нижнем мире, Уилл знал, что полковник мог оказаться в Верхоземье, только если участвовал в нападении на лондонский Сити.

Новогерманец, моргая от непривычно яркого света, вышел на середину комнаты. Степенно поклонившись и щёлкнув каблуками, он пожал руку Эллиот:

— Для меня большая честь видеть вас снова, — сказал он и подошёл приветствовать Уилла. Парень не подал ему руки в ответ, только продолжал смотреть на полковника, не скрывая недоверия.

— Может, стигийцы специально это подстроили, — заметил Уилл. — Зря ты его сюда привёз. Его наверняка протемнили.

Дрейк, напротив, отнюдь не казался обеспокоенным.

— Да, полковника, должно быть, серьёзно обработали, однако, по всей видимости, удар по голове вернул его в норму. Он увидел, что стигийцы делают с его людьми — творят свои грязные дела их руками. Теперь он хочет отомстить.

Полковник Бисмарк кивнул в знак согласия, и Дрейк продолжал:

— И, да, Уилл, ты совершенно прав. Полковник понимает, что подвергает нас опасности, и согласился, чтобы здесь его держали под замком. — Ренегат бросил взгляд на карту на стене. — Особенно теперь, когда он знает, где мы находимся.

Перри с интересом оглядел Бисмарка и, признав в нем такого же военного, как он сам, сказал:

— Willkommen.[9]

— Danke,[10] — ответил тот.

— А как ты нашёл полковника? — спросил Перри у сына.

— Кое-кто раздавал направо и налево номер для чрезвычайной связи с моим секретным сервером, — улыбнулся Дрейк. — К счастью, бумажку с ним полковник спрятал в поясе, и стигийцы её не нашли.

— Ага, понадеемся, — буркнул Уилл.

Дрейк проигнорировал его замечание и продолжил:

— И полковник оставил сообщение кое-кому из присутствующих.

Все стали в недоумении переглядываться, но тут заговорила Эллиот. Под суровым взглядом Уилла она пробормотала:

— Я надеялась, ему не придётся воспользоваться номером. Но у меня было предчувствие, что полковник и его люди скоро окажутся на поверхности.

Уилл хотел что-то сказать, но Дрейк его опередил:

— Что ж, я рад, что ты так поступила, Эллиот. Полковник даёт нам ещё одну козырную карту в предстоящей борьбе со стигийцами, а расклад сейчас отнюдь не в нашу пользу.

Тем временем в километре от дома Бартлби ловко взбирался на древний дуб, цепляясь за кору длинными когтями. Остановившись около широкой трещины в стволе, кот мяукнул Колли, ждавшей на земле. Она мяукнула в ответ и вскарабкалась вслед за ним. Когда подруга его догнала, Бартлби осторожно перебрался на ветку, нависавшую над оградой владений Перри. Пусть люди понимали, как важно оставаться в безопасных границах поместья, но Охотников с их неутолимым аппетитом к свежей дичи пример хозяев не убеждал.

По большей части предоставленные сами себе, Колли и Бартлби вдоволь наелись куропаток, которых Перри разводил специально к охотничьему сезону. Вялые и глуповатые птицы не успевали даже сообразить, что происходит, когда кошки на них нападали. Колли и Бартлби извели почти всю популяцию куропаток, и теперь природный инстинкт побуждал их искать новые территории для охоты.

Оказавшись прямо над стеной, Бартлби прошёл ещё чуть дальше по ветке, прогнувшейся под весом двух крупных животных, и мотнул широкой головой, делая знак подруге, чтобы та спрыгивала первой. Колли улыбнулась бы ему в ответ, если бы умела. Ей понравилось, что её партнер такой внимательный: заботится о том, чтобы она не ушиблась, прыгая с большой высоты, ведь в её положении это может быть опасно.

Колли благополучно соскочила вниз, но из-за прыжка ветка качнулась вверх. Застигнутому врасплох Бартлби пришлось прыгать раньше, чем он собирался. Отчаянно размахивая хвостом в попытке хоть как-то управлять полётом, кот неуклюже шлёпнулся на землю. Колли тут же подбежала к нему и ласково потёрлась щекой о его морду.

Бартлби негромко поскулил, пользуясь, как любой мужчина, возможностью вызвать сочувствие подруги. Он принялся демонстративно зализывать подушечку передней лапы, которую поцарапал об острый камень. Через несколько секунд Колли решила, что с него хватит, и легонько шлёпнула его лапой по голове.

Бартлби тут же сосредоточился. Первым делом кот подыскал подходящее местечко, задрал ногу и обильно оросил его мочой. После того как новая территория была помечена по всем правилам, Бартлби двинулся вперёд, припав носом к земле: он выслеживал будущий обед, полагаясь на острейший нюх.

Задача была непроста: Охотники находились на краю густого соснового леса, который чуть поодаль взбирался на холм, и резкий аромат лежалой хвои мешал взять след. Однако кота это не останавливало. Хотя им с Колли пока что удалось поймать одного-единственного самца косули, который на свою беду решил срезать дорогу через владения Перри, они заметили, что в лесу пасётся целое стадо. Предвкушая аппетитную оленину, кошки едва не захлебывались слюной. А самой желанной добычей для Бартлби был вожак стада — Охотник слышал по ночам характерный крик, которым тот подзывал свой гарем самок.

Кот зигзагом продвигался вверх по склону: бегая из стороны в сторону, он пытался взять след. Колли следовала за ним на расстоянии около шести метров. Время от времени Охотники останавливались и взглядом выискивали друг друга среди сосновых стволов.

Перри и Дрейк могли бы гордиться их безупречной тактикой: кошки готовились взять цель в тиски, отрезав ей путь спереди и сзади, чтобы жертва, когда один из Охотников бросится на неё, в панике побежала прямо на второго и угодила ему в пасть.

Где-то крикнула птица, и кошки, заслышав хлопанье крыльев в ветвях, огляделись. Но тут подул ветерок, и Бартлби уставился на склон перед собой. Он лёг на землю и, водя носом, стал изучать местность. По тому, как дёрнулось его ухо, Колли всё поняла.

Бартлби учуял добычу.

Кот двинулся к цели, осторожно переставляя лапы; его выступающие лопатки заходили ходуном.

Колли скоро потеряла его из виду, но догонять не спешила — в охоте важнее всего терпение и точно выбранное время. Наконец, рассчитав, что Бартлби занял свою позицию, кошка стала красться вперёд. За шелестом ветвей её шагов вовсе не было слышно.

Вдруг раздался негромкий стук, и Колли замерла. Оказалось, просто шишка упала с дерева. Успокоившись, кошка продолжила путь.

К сожалению, деревьев выше по склону было куда меньше, и укрываться за ними стало неудобно. Поэтому Колли не торопилась. Она не хотела вспугнуть дичь раньше времени — если жертва кинется не назад, туда, где ждёт в засаде Бартлби, а вправо или влево, охоте настанет конец. Добыча ускользнёт из западни. Тут кошка заметила впереди поваленное дерево и свернула к нему — за ним жертва её не заметит.

Она припала к земле так низко, что касалась грудью слежавшейся хвои.

Колли показалось странным, что она не может по запаху ясно представить себе цель. И она, и Бартлби хорошо знали, как пахнут моча и помет косуль, и хотя кошка их чуяла, однако запах был не настолько сильным, как можно было бы ожидать.

Хотя возможно, тут паслось только одно животное, а не всё стадо. Колли это нисколько не разочаровало: одной косули им с Бартлби хватит, чтобы вдоволь наесться.

Когда кошка решила, что подобралась достаточно близко, она приготовилась к прыжку, уперевшись лапами в землю, и наконец с шипением и рычанием, стараясь произвести как можно больше шума, ринулась вперёд.

Верхоземским солдатам далеко до Граничников.

В какой бы природной среде ни приходилось действовать стигийским бойцам, они полностью с ней сживаются: пользуются, питаются, становятся тем, что их окружает. Два Граничника пахли, как сосновый лес, потому что скрывались там уже несколько недель. Ели они не только кроликов и птиц, которых удавалось изловить, но и грибы и разнообразные растения. По сравнению с Глубокими пещерами этот лес был настоящим рестораном. А пару раз бойцы обедали сырым мясом косули, которое и учуял Бартлби.

Колли с силой оттолкнулась от земли, чтобы одним длинным прыжком перемахнуть через поваленное дерево, но уже в полёте заметила то, чего в лесу быть не должно.

Блеск стекла в подзорной трубе, стоящей на треножнике.

А из-за телескопа показалось бледное, похожее на череп лицо Граничника.

В следующую долю секунды кошка увидела, как сверкнуло лезвие серпа.

Громко мяукнув, она выгнула спину и замолотила лапами в воздухе, отчаянно пытаясь притормозить.

Поваленное дерево было прямо перед ней. Колли понадеялась, что сможет приземлиться на ствол и отскочить, а не перелететь через него.

Граничник занёс серп над головой.

Когда он замахнулся оружием, Колли услышала хриплое рычание Бартлби. Защищая подругу, он прыгнул на солдата. Серым вихрем напряжённых мышц кот влетел прямо в спину Граничнику и впился когтями ему в шею.

Но серп был уже в воздухе.

Один раз перевернувшись, сверкающее лезвие царапнуло Колли по боку, отскочило в сторону, пролетело ещё пару метров и врезалось в дерево.

Рана была лёгкая, но кошка взвыла от боли и неожиданности.

Услышав это, Бартлби пришёл в неистовство. Он обхватил голову Граничника и стал царапать ему лицо задними лапами. На солдате было что-то вроде шерстяной шапки, и кот собирался вцепиться в неё зубами, но тут второй Граничник вонзил свой серп в шею Охотнику у основания черепа. Удар был мастерский и точный — лезвие перерубило позвоночник.

Бартлби издал высокий стон, который закончился, едва начавшись.

Закончился предсмертным хрипом.

Громадный кот умер ещё до того, как рухнул на землю.

Колли знала, что значит этот хрип.

Она бежала и бежала, пока не нашла дерево, по которому они перебирались через ограду.

Она бежала без оглядки до самого дома.

Перри сидел за кухонным столом в очках для чтения, глядя в потрёпанную кулинарную книгу, покрытую пятнами.

— Поливать мясо вытопившимся соком каждые… — прочитал он вслух и прервался, когда Колли ворвалась на кухню и ударила его по ногам, забившись под стол. — Чёрт побери! Проклятые дворняги опять повадились таскать еду! — воскликнул старик, вскакивая на ноги.

Миссис Берроуз, стоявшая у разделочного стола, наклонила голову и резко втянула носом воздух.

— Нет, дело не в этом, — сразу сказала она. Женщина быстро развернулась, и у неё с рук посыпалась мука. — Совсем не в этом, — добавила она и присела рядом с Охотницей. — Она очень испугана.

Миссис Берроуз вытерла руки о фартук и ласково погладила взмокшую от пота Колли.

— Что случилось, девочка? — Тут она уловила запах крови. — Дайте мне, пожалуйста, чистое полотенце из шкафа, — обратилась она к Перри. Тот удивленно поднял брови, но отправился выполнять просьбу.

— Что произошло? — спросила миссис Берроуз у кошки. Та уткнулась мордой в передние лапы, до сих пор тяжело дыша.

— Держите, — сказал Перри, протягивая миссис Берроуз полотенце. Она стала вытирать кошку от пота и крови.

— Явно что-то случилось, — повторила миссис Берроуз, когда Колли со стоном перекатилась на бок.

Перри нахмурился.

— Почему вы так думаете?

— Просто знаю. Она очень испугана и вдобавок ранена.

— Сильно? — спросил Перри, опускаясь на колени рядом с ней. — Давайте я посмотрю.

— Ничего страшного — всего лишь несколько царапин и небольшой порез на боку, — объяснила миссис Берроуз. — Но я чувствую: с ней что-то произошло.

— Например? — поинтересовался Перри, наблюдая за тем, как она вытирает Колли.

— Например, куда подевался Бартлби? Они были неразлучны с того самого дня, как встретились. Вы хоть раз видели их не вместе?

Перри пожал плечами.

— Эти поганцы бегают туда-сюда, как им заблагорассудится. Может, второй угодил в капкан или лапу сломал? — Старик с кряхтением выпрямился. — Попрошу мальчишек его поискать. — Уже в дверях он остановился и добавил: — Может, Уилки его где-нибудь видел.

Миссис Берроуз ненадолго приложила руку к округлившемуся животу Колли, оставив на гладкой кошачьей коже мучной отпечаток.

Незрячие глаза женщины озарились пониманием, затем она нахмурилась.

— Очень надеюсь, что с ним ничего не случилось, — сказала миссис Берроуз. — Только не сейчас.

Глава 4

«Булка и надфиль», один из самых популярных кабаков в Колонии, находился на перекрёстке двух главных улиц. Проходя мимо, Второй Офицер заметил, что заведение пустует. Прежде в таверне кипела жизнь, колонисты собирались тут после окончания рабочего дня и обсуждали новости, а теперь двери были заперты на засов и внутри царила тишина.

Миновав ещё несколько перекрёстков, полицейский повернул за угол и замер. Это был один из самых бедных районов, где на уличное освещение особенно не тратились, и хотя двери всех одинаковых домиков, стоявших ровными рядами, были открыты настежь, свет внутри не горел. Но не это заставило Второго Офицера остановиться. Вдоль улицы выстроился отряд из полусотни новогерманцев в форме. Будто манекены в магазине, они стояли не шелохнувшись, глядя прямо перед собой широко раскрытыми немигающими глазами.

Командира-стигийца при них не было, но Второй Офицер видел в отдалении здание Гарнизона, расположенное в стигийском квартале города. В окнах приземистого здания вспыхивали и гасли фиолетовые огоньки — словно мерцали звёзды в далеком неведомом созвездии. Полицейский покачал головой: он никогда прежде не видел, чтобы Тёмный свет применяли в таких масштабах.

Вскоре он прошёл по короткому служебному туннелю в Северную пещеру. Вдалеке виднелась кучка хижин, окружённая фонарями. Северная пещера — сельскохозяйственный район Колонии, где производилась большая часть продуктов, — до недавнего времени была наименее населённой во всём городе. Приблизившись к хижинам, Второй Офицер обнаружил, что их стало ещё больше — теперь наспех сколоченных построек было уже несколько сотен. Но несмотря на величину нового района, колонистов на улочках почти не встречалось.

У Второго Офицера за годы службы появилось что-то вроде шестого чувства, каким обладают все полицейские. Он сразу понял: если тут и были беспорядки, то сейчас они уже закончились. Над районом висела оглушительная мрачная тишина. Полицейский зашагал по улочке и тут заметил среди разномастных хибарок, приклеившихся друг к другу, Третьего Офицера. Тот сидел на земле, согнувшись и обхватив голову руками. Второй Офицер тут же поспешил к товарищу.

— Ты цел? — спросил он.

— Пару раз получил, — дрожащим голосом ответил тот. — Ничего, жить буду.

Он поднял голову, и Второй Офицер увидел на его лице кровь.

— Кто это тебя так?

Третий Офицер указал на открытое место перед одной из лачуг.

— Они.

Увидев мёртвые тела, Второй Офицер снял с пояса полицейский фонарь и пошёл их осматривать.

Трупа было три. Они распластались среди гниющих грибов-пенсовиков, растоптанных в серую кашу. Неподалёку от мертвецов валялся опрокинутый складной стол; упавшие с него карты рассыпались по грязи.

— Крессвелл, — негромко произнёс Второй Офицер, перевернув ближайшее тело на спину. — Кузнец. Застрелили в шею.

Третий Офицер что-то промямлил. Второй Офицер не обращал на него внимания, хотя тот и был ранен. Он не хотел зря тратить время: Третий был редкостный олух, вовсе не приспособленный для работы в полиции. Он продвинулся по службе только благодаря дяде, входившему в Комитет губернаторов, и за это пользовался единодушным презрением сослуживцев.

Второй Офицер отлично понимал, что особым умом похвастаться не может, однако у него было то, что Эльза называла «земляное чутьё»: он хорошо знал неписаные законы улиц и достаточно быстро соображал. А нынешнего звания он добился упорством и многолетним тяжёлым трудом.

Третий Офицер снова забормотал.

— Затихни, — осадил его Второй, переходя к следующему телу. — Грейсон… каменщик, — пробормотал он, а когда перевернул тело, чтобы осмотреть огнестрельную рану, из рукава мертвеца выскользнул червонный туз.

Держась за лоб, Третий Офицер кое-как поднялся на ноги и указал на третий труп.

— И двоюродный брат Крессвелла, Уолш, — сказал он.

— Да, вижу. Этому тоже выстрелили точно в шею, — заметил Второй Офицер. Это в самом деле был Эральдо Уолш, мускулистый коренастый мужчина, которого было легко узнать по неизменному ярко-красному шарфу на шее. Почёсывая подбородок, Второй Офицер восстановил картину событий. — Значит, так. Крессвелл с Грейсоном играли в карты… на табачок, — начал он, указав кивком на блестящие пакетики, рассыпавшиеся вперемешку с картами. — Они повздорили, видимо, из-за того, что Грейсон пытался жульничать, а потом Уолш пришёл на выручку братцу.

— Когда я попытался их разнять, все трое набросились на меня, — пожаловался Третий Офицер. — Потом набежала целая толпа — я думал, меня на месте прикончат.

Второй Офицер присвистнул:

— Да уж, теперь закон никто в грош не ставит, — сказал он, чувствуя, что упустил ещё одну, и очень важную часть головоломки. Полицейский догадывался, какой ответ услышит, но не мог не спросить: — А кто же стре… — Он осёкся, заметив Граничника. Солдат с винтовкой на плече возник у него за спиной будто призрак. Само по себе его появление не удивляло: было общеизвестно, что Граничников направили в Северную пещеру бороться с воровством на грибных фермах.

Присутствие Граничника объясняло, как погибли колонисты, но одна из жертв весьма озадачила Второго Офицера. Все знали, что Эральдо Уолш работает на стигийцев: шпионит по их приказу за колонистами и время от времени устраивает заварушки, когда ему велят. Уолша нельзя было назвать примерным гражданином, но до сих пор он жил как за каменной стеной — стигийцы очень многое спускали ему с рук.

— Похоже, вы не очень-то сюда торопились, — проворчал Граничник низким голосом. Второй Офицер хотел было объяснить, что шёл пешком из самого Квартала, но тут солдат ткнул носком сапога голову Эральдо Уолша.

Второму Офицеру нечасто приходилось иметь дело с Граничниками, да и, по правде говоря, он их до смерти боялся. Но для отчёта ему надо было знать все обстоятельства дела. Он собрался с духом и спросил:

— Хоть они и напали на полицейского, оружия я ни у кого из них не увидел. Неужели обязательно было в них стрелять?

Граничник резко повернул голову ко Второму Офицеру и пригвоздил его к месту силой взгляда. Глаза стигийского солдата горели огнём на иссечённом шрамами лице. Второй Офицер много лет прослужил в полиции и в своё время повидал немало ужасного, но сейчас невольно вздрогнул — эти глаза были словно окна в ад.

— Оберегать сородичей — ваша обязанность, — рявкнул Граничник. — А вас тут не было.

Второй Офицер, сглотнув, выдавил «да» и отвернулся. Он знал, что ему лучше промолчать, но всё-таки нервно продолжил:

— Нужно будет провести следствие. Мы доставим тела в м…

— Никакого следствия, — тоном, похожим на далёкий раскат грома, перебил его Граничник, держа длинную винтовку так, будто собирался выстрелить снова, на этот раз в полицейского. — И оставьте трупы лежать здесь. Чтобы остальным было неповадно. — Через мгновение стигиец снова скрылся в тени.

— Никакого следствия, — пробормотал Второй Офицер. Выходит, теперь стигийцы наскоро выносят смертный приговор без суда. Он переглянулся с Третьим Офицером, однако оба промолчали — полицейским не пристало ставить под сомнение мотивы стигийцев.

— Ужасно, — вздохнул Второй Офицер и медленно прошёл между телами, застывшими в тех положениях, в которых их застала смерть. На следующее утро, когда их найдут дети, трупы будут покрыты плотоядными слизнями, если, конечно, бродячие Охотники не обглодают их за ночь.

Полицейский отослал Третьего Офицера домой, восстанавливать силы после ранения, а сам на несколько часов отправился патрулировать окрестности. После происшествия жители лачуг старались не высовываться на улицу, но из-за закрытых дверей до Второго Офицера доносился женский плач и гул сердитых, недовольных голосов. Кое-где двери были открыты, и из темноты дверных проёмов сверкали злобные взгляды и алые огоньки курительных трубок.

Наконец Второго Офицера сменил другой полицейский, и он с гудящими от долгой ходьбы ногами поплёлся домой. Он вошёл, стараясь не шуметь, чтобы не перебудить домашних, но, к своему удивлению, услышал голоса на кухне.

— Здравствуй, матушка! — сказал Второй Офицер, войдя в душно натопленную комнату. Он никак не ожидал, что мать в такой поздний час ещё не спит.

Пожилая женщина, возившаяся у плиты, вздрогнув, развернулась к нему.

— Здравствуй, сынок, — ответила она. — Ты, верно, измотался. Иди-ка погрей ноги у камина. Мы с Эльзой уже поужинали, но твою порцию я, вишь, в тепле держала. Можешь на подносе поесть.

Полицейский прошёл в гостиную и с наслаждением опустился в кресло. Он скользнул усталым взглядом по лопате Уилла, лежавшей на серванте. Обнаружив её в комнате, мать и сестра Второго Офицера после случая с миссис Берроуз специально оставили лопату на видном месте — ему в назидание, даже в знак предупреждения. Но вышло наоборот: полицейскому приятно было её видеть. Лопата напоминала о Селии.

— Держи, мой хороший, — сказала мать, ставя ему на колени поднос с внушительной миской. Второй Офицер, голодный как волк, тут же схватил ложку и принялся жадно хлебать, чавкая на всю комнату — в Колонии мало кто заботился о приличиях за столом.

Мать тем временем затараторила:

— Я глазам не поверила, когда стигийцы явились в двадцать третий дом и в два счёта выставили Смитов. Глядеть было больно. Миссис Эс даже сундук собрать не успела — прямо в руках понесла платья. Я ведь сама ей кое-какие пошила, помню. Дочка её форменную истерику закатила. Вой подняла на всю улицу, слёзы в три ручья — в общем, словами не расскажешь. А мистер Эс без всякого шуму пошёл куда велено, только вид у него был такой, будто его на плаху ведут. Сердце разрывалось, на них глядючи. В Северной-то, чай, тоже страх. — Она вскинула руку, будто не желая об этом ничего слышать, и выжидательно посмотрела на сына, надеясь услышать от него подробности.

Когда подробностей не последовало, пожилая женщина продолжала: — Знаешь, я б тебя не винила, если б ты ушёл с той верхоземкой жить выше травы. Молодым тут жизни нет, хоть вы с Эльзой уже и не юные. Стигийцы-то, они нынче нас ни в грош не ставят.

Второй Офицер перестал жевать, так и застыв с поднесённой ко рту ложкой. Он в жизни не слышал, чтобы мать так говорила о Колонии или о стигийцах. Она всегда была законопослушна и почтительна и не терпела, когда при ней дурно отзывались о властях.

— Матушка! — воскликнул Второй Офицер. — Ты что, серьёзно?

Пожилая женщина склонила голову. Она не расчесала редеющие седые волосы после того, как дремала днём, и они были спутаны и растрёпаны, будто разорённое ветром птичье гнездо.

— Боюсь, что да, — печально прошептала она. — Боюсь, что да. Для нас всё кончено.

— Ты сама не веришь в то, что говоришь. — Замечание прозвучало достаточно строго, хотя Второй Офицер и говорил с набитым ртом. Обнаружив, что у него с ложки капает подлива, полицейский быстро выпрямился, чтобы капли попали на поднос, а не на синюю форменную куртку. Шмыгнув носом, он учуял аромат похлёбки. — Очень вкусно, — похвалил он стряпню матери, надеясь её подбодрить. — Ты прямо превзошла себя. — Тут полицейский нахмурился. — Но ведь мы никогда не едим крыс по будням!

Он помешал жидкую похлёбку ложкой, и со дна миски что-то всплыло.

Несмотря на то что от нагрева крошечный щенячий глаз почти весь посерел, в одном месте он еще остался розоватым.

Второй Офицер с грохотом уронил ложку.

— Как ты могла?!

Мать уже встала с кресла и торопливо пробиралась к двери.

— Времена-то тяжкие! Еды на всех не хва…

— Ах ты поганая старая ведьма! — заорал Второй Офицер, швырнув поднос ей вслед. — Да как ты посмела! Как ты посмела сварить мою собаку?!

— Ходят слухи, мой отец научил вас водить. Окажешь мне такую честь? — Дрейк бросил Уиллу ключи от «лендровера». — Только поезжай не очень быстро, я собираюсь по пути ввести вас обоих в курс дела, — добавил он и указал на дорогу к лесу.

В машине ренегат продолжил:

— Хочу представить вам нескольких старых друзей. Они не очень-то жалуют гостей, так что ведите себя с ними осторожно.

— Почему? И кто они такие? — спросил Честер с заднего сиденья.

— Они живут здесь, в поместье, потому что больше им некуда податься. Все они бывшие сослуживцы Перри — кое-кто знаком с ним ещё по малайской операции. И почти все… как бы выразиться… — Дрейк провёл рукой по выбритой голове, подбирая слова, — через многое прошли. Некоторых просто не рискнули выпустить обратно в мирную жизнь. Так что Перри поручился за них перед начальством и поселил у себя.

Ребята задумались. Потом Уилл спросил:

— Значит, они опасны?

— Потенциально опасны. Эти люди служили своей стране такими способами, каких вы даже не сможете себе представить. Они побывали на тёмной стороне, а это никогда не проходит бесследно.

Как раз когда Уилл узнал ворота с надписью «Опасно. Не входить», Дрейк велел ему остановиться. Уилл затормозил — автомобиль недовольно затрясся в ответ — и выключил зажигание. Ренегат не спешил выходить из машины, и ребята тоже остались на своих местах.

— А ты хорошо знаешь этих людей? — поинтересовался Уилл.

— С самого детства. Моя мать рано умерла, и они помогали Перри меня воспитывать. Он ведь много времени проводил за границей, так что часто оставлял меня на их попечении. Они были мне почти как семья. — Дрейк улыбнулся своим воспоминаниям. — Этакие дядюшки, чрезвычайно странные, но невероятно интересные.

— А почему ты решил именно нас с ними познакомить? — поинтересовался Честер. — Почему не моего папу и миссис Берроуз?

Дрейк повернулся на сиденье, чтобы видеть сразу обоих ребят:

— Вы ведь даже не представляете, насколько изменились, верно?

— В смысле? — удивился Уилл и переглянулся с Честером.

— В Глубоких пещерах я взял под свою защиту двух несмышленых мальчишек, которые не понимали, что творится вокруг. Но теперь вы всё понимаете. — Дрейк дал им время осознать его слова, а затем продолжал: — Я знаю, чего вы натерпелись из-за стигийцев.

— Ещё как, — пробормотал Честер.

— И по вам это видно, — продолжил ренегат. — Эти люди сразу поймут, что вы пережили. Они в своё время тоже заглядывали смерти в лицо. Моя задача — доказать им, что нынешняя угроза реальна, и убедить присоединиться к нам… Так у нас будет хоть какой-то шанс победить стигийцев.

Когда они вышли из машины, Дрейк обратился к ребятам:

— Оставьте здесь все электрические приборы, какие у вас есть. Фонарики и тому подобное — всё, где есть ток.

Уилл с Честером проверили карманы, потом Уилл вспомнил про электронные часы. — У меня только вот это, но в них всего одна маленькая бата…

— Неважно. Снимай, — перебил его Дрейк. — Если он к этому не готов, ни в коем случае нельзя к нему приближаться с такими вещами.

— К кому? — спросил Честер, уже порядком обеспокоенный.

— Первый в нашем списке — капитан Суини. Он же Радист, но вам лучше его так не называть — по крайней мере, пока.

Уилл расстегнул ремешок на часах и оставил их на сиденье. После этого Дрейк отпёр ворота и пошёл по дорожке, по которой Уилл с Честером несколько дней назад бегали до леса.

— Сюда, — указал Дрейк. Уилл как раз заметил среди деревьев заросшую мхом крышу, которую видел в прошлый раз. Дрейк сошёл с дорожки и стал спускаться по склону, углубившись в густые заросли папоротника. На первый взгляд они казались непроходимыми, однако среди них обнаружилась узенькая тропка, которая вывела к флигелю на дне лощины.

Не верилось, что в такой развалюхе кто-то живёт. Стёкла в окнах, хоть и остались целыми, заросли грязью.

— Держитесь за мной. Вам лучше вообще ничего не говорить. Если вдруг он что-то у вас спросит, отвечайте тихо… очень, очень тихо, — предупредил Дрейк. Он стукнул в дверь — легонько, едва слышно — и толкнул её. Ржавые петли неохотно подались.

Ренегат направился в темноту. Уилл с Честером последовали за ним, гадая, чем всё это обернётся. Они не слышали никаких звуков, кроме собственных шагов по голому каменному полу и хруста грязи под ногами. Воздух в домике был спёртый, пахло сыростью. Ничего не различая в кромешной темноте, ребята старались не отставать от Дрейка. Тут Уилл почувствовал его руку у себя на локте: похоже, это был знак остановиться.

— Здравствуй, Радист, — негромко произнёс Дрейк. — Надеюсь, мы тебе не помешали?

— Нет, я вас ждал. Твой отец сказал, что ты заглянешь, — отозвался из дальнего угла грубый голос. Уилл и Честер услышали, как Дрейк пошёл на голос, но как ни всматривались, не могли там никого разглядеть. Зажглась спичка, и тусклый свет масляной лампы пробил угольно-чёрные тени.

За силуэтом Дрейка виднелась другая фигура. При слабом освещении, которое давала шипящая лампа, можно было различить только, что жилец флигеля на полголовы выше ренегата и гораздо более крупного телосложения.

— Давно же ты меня не навещал, — проворчал он, однако не без нежности в голосе.

— Да, давно, — согласился Дрейк.

— Ты привёл обоих. Наверное, хочешь, чтобы я вышел наружу, показаться им?

Вслед за Дрейком Уилл и Честер вернулись ко входу во флигель. Будто призрак, таящийся от живых, хозяин вышел на свет. Хотя лицо у него было отнюдь не чистое, ребята увидели, что его глаза окружены концентрическими линиями, выпуклыми, словно под кожу зашиты провода. Линии были тёмные, почти чёрные, и от этого напоминали какие-то первобытные татуировки.

Разглядывая его, Уилл невольно вспомнил дядю Тэма, который был таким же крепким и мощным. Но Суини, пожалуй, заткнул бы Тэма за пояс: плечи у него были широченные, а рукава шерстяного армейского свитера едва не трескались на мускулистых руках.

На нём были грязные свободные брюки камуфляжной расцветки и армейское зимнее кепи с клапанами, опущенными на уши. Когда Суини снял головной убор, стало видно, что изнутри кепи в несколько слоёв выложено металлической фольгой.

— Помогает? — поинтересовался Дрейк.

— Не особенно, — буркнул Суини.

Теперь Уилл заметил, что и лоб Радиста покрыт паутиной выпуклых линий. По необычному лицу Суини трудно было определить его возраст, однако парень, обратив внимание на поредевшие седые волосы, заключил, что ему не меньше шестидесяти.

Прищурив удивительные глаза, Радист внимательно рассмотрел обоих ребят по очереди.

— Что, рассказал он вам что-нибудь про меня? — строго спросил он, указав большим пальцем на Дрейка.

Они молча помотали головой.

— Так я и думал, — заметил Суини, а затем откашлялся. — Сорок лет назад я служил в морской пехоте, точней, во флотском спецназе. Но у меня наследственная близорукость, и зрение рано начало падать. Короче говоря, мне оставалось либо выйти в отставку по состоянию здоровья, либо заделаться кабинетной крысой и до конца службы перекладывать бумажки с места на место. И тут появляется этот доктор из военного научного центра и предлагает мне чудо — иначе не скажешь. Пообещал, что вернёт мне идеальное зрение, и я снова буду в строю. Без армии я жизни не видел, так что сразу ухватился за такую возможность. Но, как говорится…

— Инициатива наказуема, — с улыбкой вставил Дрейк.

— Ещё как, чёрт побери. Оказалось, они занимаются искусственным обострением восприятия — для военных нужд, естественно, — сложив два пальца, Суини нарисовал ими в воздухе восьмёрку у себя перед глазами, как будто сам себя благословлял. — Видите ли, мне в сетчатку и в уши вживили кое-какие приспособления, потом покопались в мозгах, чтобы сигналы быстрее доходили, и в итоге зрение и слух у меня стали в сотни раз тоньше, чем у обычного человека. Заодно скорость реакции выросла. — Он с мрачным видом откашлялся. — Я был третьим в очереди на операцию, и к тому времени, как хирурги взялись за меня, они уже, слава богу, соображали, что делают. Более или менее. Остальным подопытным не повезло: один бедняга умер прямо на операционном столе, а второго парализовало.

Помня наказ Дрейка, Уилл с Честером молчали — только потрясённо смотрели на Суини.

— Короче говоря… я быстро двигаюсь, а ещё слышу и вижу то, что вам не под силу, — сказал он и опустил глаза на кепи, которое держал в руках.

— Как раз то, что нужно для ночных операций и вылазок в джунгли, — объяснил Дрейк.

— Да, вот так я и служил: три десятка лет шастал в темноте, — кивнул Суини и поднял взгляд. — Всё ощущаешь гораздо ярче, чётче… даже самые незаметные мелочи… если заранее не настроиться, от громких звуков голова разрывается. — Он нахмурился, и сетка линий у него на лбу превратилась в зигзаг. — Но хуже всего, что это нельзя «выключить». Они-то не подумали, что я круглые сутки буду мучиться от этой, как её, «сенсорной перегрузки». От неё запросто можно слететь с катушек. — Он махнул рукой на лес и наклонил голову. — Вот сейчас я слышу, как насекомые роют ходы под корой у этих деревьев. Стук, будто от отбойных молотков. — Суини повернулся в ту сторону, откуда пришёл Дрейк с ребятами. — А машина, которую вы оставили у калитки… Я слышу, как остывает мотор. А тут у меня как будто айсберги взрываются. — Он поднёс руки к вискам, но не дотронулся до них. — И это никогда не прекратится.

— Вы в самом деле всё это слышите? — тихо спросил Уилл.

— Разумеется. А что касается глаз, то солнечный свет я ещё могу выносить, но недолго.

— Я тоже, — пробормотал Уилл.

Суини бросил на него непонимающий взгляд, а затем продолжил:

— Самое неприятное, что любой электроприбор может нарушить контуры у меня в голове. Так что мне приходится жить тут без электричества. Свечу себе масляной лампой, если вдруг потребуется, а готовлю в печке. Мне иногда кажется, будто я провалился в Средние века.

— В прятки играть с Радистом даже не начинайте — в этом ему никто в подмётки не годится, — с улыбкой предупредил Дрейк, чтобы немного разрядить обстановку. — Он за километр услышит, как вы дышите.

— Да ладно, я буду иногда поддаваться. — Суини хрипло рассмеялся, а потом обхватил Дрейка за плечи одной ручищей и тряхнул так, что у того ноги оторвались от земли. Отпустив Дрейка, Суини наклонился к нему. — У меня к тебе разговор, — сказал он и сверкнул глазами в сторону Уилла и Честера. — Приятно было познакомиться, ребятки.

— Подождите меня в машине, — велел Дрейк, и они стали подниматься на холм, оставив ренегата и Суини наедине.

Когда Дрейк вернулся, за руль «лендровера» сел Честер. Прикинув, что они достаточно далеко отъехали от флигеля и Суини их не услышит, Уилл спросил: — А нельзя у него вытащить из головы все эти устройства, чтобы он снова стал нормальным человеком?

— Наверное, можно, только он не захотел, чтобы у него второй раз копались в голове. Да и рискованно это — вырвать провода после стольких лет, — ответил Дрейк, обернувшись к Уиллу. — Радист всё время на пределе, и порой с ним бывает тяжело. Но он нам очень пригодится, если я смогу убедить его снова взяться за дело.

Уилл скорчил гримасу:

— Пригодится, если только будет на нашей стороне.

Дрейк кивнул:

— Понимаю, о чём ты. Вообще его способности сродни чутью твоей мамы. Два таких человека в команде — это практически готовый радар для поиска стигийцев. Кстати, весьма подходящее сравнение, если учесть, к кому мы сейчас направляемся.

— К кому же? — спросил Уилл.

— К профессору Данфорту, — ответил Дрейк. — Его специальность — оборонная электроника. Он проектировал низкочастотные радары, предохранители для ядерных ракет и тому подобное. А теперь вынужден сидеть без дела… ну, не совсем без дела, конечно. Профессор — самый умный человек из всех, кого я знаю. Настоящий гений. — Дрейк указал на крайнее здание в ряду тесно стоящих домиков. — Нам туда.

Пока Честер парковал «лендровер», Уилл поглядел на довольно элегантный коттедж с горшками красных и жёлтых примул, висящими у двери и окон.

— Дашь какие-нибудь ценные указания, как с ним общаться? — спросил Честер, когда они вышли из машины и направились к дому.

— Пожалуй, нет. Он — довольно безобидный человек, только не выносит, когда к нему прикасаются. Боится подхватить микробы, — ответил Дрейк. Он подошёл к двери и приложил ладонь к какой-то стеклянной панели на ней. Раздалось несколько щелчков — замок автоматически открылся, и дверь распахнулась.

Ярко освещённая комната представляла собой полную противоположность жилищу Суини. Здесь было сухо и тепло, на стенах, выкрашенных в тёмно-жёлтый цвет, висели аляповатые акварели с сельскими видами. На каминной доске красовалось ещё несколько картин, а мебель георгианской эпохи была отполирована до блеска.

С кресла поднялся невысокий человек в скромном, но опрятном костюме: красно-коричневый жилет и желтовато-коричневые брюки. На нём были очки с толстыми стёклами. До появления гостей он при свете из окна работал с каким-то предметом, но теперь положил его на стол и направился к Дрейку. Профессор сильно сутулился, а его движения чем-то напоминали птичьи. В целом он походил на чудаковатого пожилого дядюшку, какие есть едва ли не в каждой семье.

Рядом с крошечным профессором Дрейк казался настоящим великаном.

— Столько лет прошло, а твой сканер по-прежнему идеально работает, — заметил Дрейк и выставил перед собой раскрытую ладонь: как будто в особом приветственном жесте, принятом только у них двоих. — И ты не удалил мой отпечаток из базы данных.

— Разумеется. В отличие от твоего отца, я никогда не думал, что с тобой приключилось несчастье. Я знал, что рано или поздно ты вернёшься, — сказал Данфорт и с усмешкой прибавил: — Дьявол своих бережёт. — Он повернулся к ребятам. — А это, значит, мальчики, о которых он мне говорил… Перри, я имею в виду, а не дьявол; впрочем, иногда я подозреваю, что они — одно и то же лицо.

Профессор принялся внимательно рассматривать Уилла через толстые линзы очков.

— Альбинизм… соответственно, ты Уилл Берроуз… да… — И он, глядя куда-то сквозь него, продекламировал: — «Глава его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи его, как пламень огненный». — Затем Данфорт снова сосредоточился на изучении Уилла. — Альбинизм… также ахромия, ахромазия и ахроматоз. Приблизительно один случай на семнадцать тысяч; наследственное отклонение, вызванное генетической мутацией, — в завершение речи изрёк он.

— Э-э-э… Здравствуйте, — пробормотал немало обескураженный таким интересом к своей персоне Уилл, когда профессор наконец замолчал. Парень машинально протянул ему руку, но Данфорт тут же отступил на шаг, бурча что-то вроде: «Скорлупа… хочет разбить мне скорлупу». Потом профессор откашлялся и переключился на Честера.

— А ты, значит, Ролс. Чудесно, чудесно.

Злясь на себя за то, что забыл предупреждение Дрейка насчёт профессора и его неприязни физического контакта, Уилл принялся разглядывать предмет, над которым работал Данфорт, когда они вошли. На квадратной подушечке размером примерно восемь на восемь сантиметров была растянута полоска кружева, с которой свисало множество коклюшек. Видно было, что работа начата только недавно, однако те участки, которые Данфорт уже закончил, поражали сложностью геометрических узоров.

— Знаю, это анахронизм, но плетение кружева помогает мне думать, — объяснил профессор, заметив, куда смотрит Уилл. — Я нахожу, что мышление — во многом подсознательный процесс.

Когда Уилл кивнул в ответ, Данфорт указал ему взглядом на Дрейка.

— Это я научил сопляка всему, что он знает. Объяснял ему основы электроники, когда он ещё шнурки завязывать не умел. Я его взял к себе в ученики.

— Ученик Мерлина, — произнёс Дрейк с тёплой улыбкой. — Как такое забудешь! Начали мы с радиолюбительства, когда мне было года три-четыре, а потом быстро перешли к роботам и беспилотным подрывникам.

— Что за беспилотные подрывники? — поинтересовался Честер.

— Военные мини-самолеты на радиоуправлении, набитые взрывчаткой собственного изготовления, — объяснил Дрейк. — Перри запретил нам проводить лётные испытания в поместье после того, как один самолёт врезался в теплицу и чуть не снёс голову Старому Уилки.

Профессор нетерпеливо дёрнулся, как будто его начали утомлять разговоры не по делу.

— Ну что ж, я получил твою посылку с чертежами и компонентами. Потрясающая вещь, должен тебе сказать. — Данфорт снял очки и принялся тщательнейшим образом их протирать. При виде таких привычных манерных жестов Уилл едва сдержал возглас удивления: он неожиданно понял, насколько профессор Данфорт напоминает ему покойного отца, доктора Берроуза. Сходство не укрылось и от Честера, который, похоже, обратил на него внимание тогда же, когда и Уилл. Честер поймал взгляд друга и слегка кивнул ему.

Данфорт будто читал лекцию:

— Стигийцы, следуя в развитии своей науки курсом, параллельным нашему, освоили поистине передовые технологии. В применении ультразвука и контроле над сознанием им удалось достичь таких высот, о которых военное ведомство США, в шестидесятых активно занимавшееся этими задачами, могло только мечтать. Да и в наши дни, поверьте мне, американцы не пожалели бы денег на то, чтобы заполу…

— А тебе-то удалось чего-нибудь добиться с Тёмным светом? — нетерпеливо перебил его Дрейк.

— Удалось ли мне? — переспросил профессор таким тоном, будто ренегат его оскорбил. — А сам как думаешь? Пойдём. — Он проковылял к дальней стене комнаты, вдоль которой тянулся книжный шкаф, и — точь-в-точь как Дрейк у входной двери — приложил ладонь к зеркалу. За средней секцией шкафа раздался щелчок, и она повернулась, открывая тайный проход.

— Прямо как лаборатория Декстера из мультика, — скептически заметил шёпотом Честер, когда они с Уиллом пошли вслед за Данфортом и Дрейком. Потайная комната от потолка до пола была заполнена электронным оборудованием. Бесчисленные приборы мигали разноцветными лампочками.

Но их целью явно было не это помещение: профессор направился к узкой деревянной лестнице в углу комнаты. Поднявшись по ней, ребята оказались на просторном чердаке. Длиной не меньше тридцати метров, он явно тянулся через весь ряд домиков. Здесь тоже было много разных устройств, правда, в основном укрытых чехлами от пыли. После нескольких лабораторных столов в самом дальнем конце чердака стояло металлическое кресло, привинченное к полу. Дойдя до него, Данфорт выкатил откуда-то тележку, уставленную электронными приборами.

Профессор щёлкнул переключателем, и на маленьком круглом экранчике заплясала зелёная линия, которая скоро превратилась в ровную синусоиду. Затем он взял в руки нечто вроде шлема, соединённого множеством проводов с приборами на тележке. Спереди на шлеме были два клапана, видимо, предназначенные для того, чтобы закрывать глаза.

— Удалось ли мне чего-нибудь добиться? — фыркнул Данфорт и выразительно помахал шлемом перед Дрейком. — Разумеется, удалось. Вот тебе то, что ты просил: противоядие от Тёмного света. — Он нажал кнопку на задней части шлема, и клапаны для глаз загудели и засветились ярко-фиолетовым. Когда Данфорт повернулся вместе со шлемом, фиолетовый свет попал Уиллу в глаза. Он тут же ощутил покалывание где-то в середине головы, а затем быстро растущее давление, словно у него пытаются вытащить глазные яблоки лучом захвата — как на космическом корабле в фантастическом фильме.

У Уилла перехватило дыхание, и он невольно попятился. Он всего на мгновение увидел фиолетовый свет, но ему показалось, что колючий сгусток энергии снова забрался к нему в череп.

— Нет! — простонал парень. На него нахлынули тяжёлые воспоминания о сеансах Тёмного света, которые ему устраивали, когда они с Честером сидели в Темнице.

Придя в себя, Уилл встретил взгляд Дрейка.

— На тебя тоже подействовало? — спросил ренегат.

Услышав, как парень выдавил «да», Данфорт замурлыкал какую-то песенку.

— Чудесно, чудесно! Получилось гораздо мощнее стигийского, — довольным тоном произнёс он.

Прикрывая рукой глаза от светящихся клапанов на шлеме, Дрейк обратился к профессору: — Значит, ты говоришь, этот аппарат полностью снимает воздействие Тёмного света?

— Теоретически, да, — ответил Данфорт и выключил шлем. — Вспомогательные сенсоры считывают нормализованный альфа-ритм мозга подопытного, — сказал он, бросив взгляд на экранчик с зелёной волной. — Затем я запускаю обратную связь, чтобы стереть результаты внешней коррекции, то есть любые дополнительные установки, заданные стигийцами.

— И ты уверен, что он работает? — уточнил Дрейк. — Без побочных эффектов? Никакой потери памяти, никакого ущерба умственным способностям?

Профессор раздражённо вздохнул:

— Да, согласно моим расчётам, именно так. Я хоть раз в жизни ошибался?

— Думаю, есть только один способ проверить, — вдруг заявил Дрейк. Он скинул куртку на пол и уселся на кресло. — Давай.

Ребята ошеломлённо уставились на него.

— Дрейк, ты уверен, что… — начал было Честер.

Дрейк его перебил:

— А как ещё нам убедиться, что аппарат работает? Не можем же мы испытать его на кролике!

— А можно сначала попробовать на Бартлби, — предложил Уилл. — Его ведь тоже протемнили.

Данфорту некогда было выслушивать возражения. Он вытянул руку со шлемом в сторону Честера, потому что не хотел, чтобы тот подходил к нему слишком близко, и кивнул на Дрейка.

— Надень на него. И смотри, чтобы сенсоры были хорошо зафиксированы на висках, иначе показания будут неточные, — распорядился профессор.

— Ладно, — неохотно согласился Честер. Он опустил шлем на бритую голову ренегата, а Данфорт что-то подрегулировал на своих приборах.

— Помоги-ка! — велел профессор Уиллу. — Пристегни его к креслу, да получше.

Озадаченно взглянув на Честера, Уилл выполнил распоряжение и закрепил руки и ноги Дрейка ремешками, торчавшими из кресла.

В течение недолгой паузы, пока Данфорт заканчивал настройку приборов, УИЛЛ опять поразился сходству профессора с покойным доктором Берроузом: его, похоже, ни на йоту не беспокоило то, что в кресле живой человек, который может пострадать, если эксперимент пойдёт не так, как задумано. Более того, ведь Данфорт знал Дрейка, когда тот был ещё совсем мальчишкой, и, несомненно, сыграл очень важную роль в его жизни. Решение Дрейка специализироваться на оптоэлектронике наверняка объяснялось влиянием профессора. И тем не менее в данный момент Данфорта интересовало только, заработает ли его изобретение. Отец Уилла точно так же готов был пожертвовать чем и кем угодно ради своего стремления к знаниям и открытиям.

— Все системы готовы, — объявил Данфорт и щёлкнул переключателем. Несколько секунд ничего не происходило. Дрейк в кресле был неподвижен. Понять выражение его лица не давали клапаны шлема, закрывавшие глаза.

Уилл до того рассердился и возмутился, что ему захотелось ударить Данфорта. Он готов был уже вмешаться в эксперимент и броситься освобождать Дрейка, но тут раздался голос профессора.

— Я снял нормализованные показатели, — объявил он. — Приступаем к чистке. — И Данфорт нажал на кнопку.

Дрейк несколько раз дёрнулся. Потом закричал во всю мочь, выгнувшись в кресле: его мышцы так напряглись, что Уилл испугался, не разорвутся ли ремешки у него на запястьях и щиколотках.

Негромкое гудение приборов на тележке, казалось, отдавалось по всему чердаку. Из-под клапанов шлема немного просачивался наружу фиолетовый свет, и от этого Уиллу было тяжело смотреть прямо на Дрейка.

— О нет… — тихо простонал Честер, увидев, как с лица ренегата на рубашку хлынули целые реки пота.

— Заметно, что его подвергли довольно сильной обработке, — сухо, будто отзывался о погоде, заметил профессор. — Теперь я увеличу амплитуду, чтобы перейти к окончательному этапу чистки. — Он повернул круглую рукоятку.

Рот Дрейка растянулся в беззвучном крике. У него выступили жилы на шее и запястьях, так что казалось, будто они вот-вот вырвутся из-под кожи. Затем ренегат зашевелил губами.

— Господи, ты только послушай… это же по-стигийски! — воскликнул Честер. — Он говорит по-стигийски!

Уилл изумлённо прислушался к странным звукам, похожим на треск рвущейся бумаги, которые издавал Дрейк. Странно было слышать стигийскую речь от человека.

— Надо было бы запи…

— Записываем, — перебил его Данфорт, указав на потолок прямо над креслом, где был закреплён какой-то зеркальный купол.

— Может быть, Эллиот поймёт, что он говорит, — предположил Честер. Вместо ответа профессор картинно взмахнул рукой.

— На этом всё, — объявил он.

Данфорт щёлкнул переключателем. Гудение постепенно стихло, фиолетовый свет в клапанах угас, а обмякший Дрейк свесился вперёд.

— Отсоедини от него всё, — велел профессор Честеру. Парень быстро снял с ренегата шлем и открепил сенсоры от его взмокшей кожи.

Уилл расстегнул ремешки на кресле и выпрямился.

— Дрейк? Эй, Дрейк! — встревоженно воскликнул он и потряс его руку. — Ты живой?

Дрейк не пошевелился. Его голова безвольно опустилась на грудь. Похоже, он был без сознания.

— И что нам теперь делать? — спросил Уилл, отступив от кресла.

— Шлёпни его по щеке, — ответил профессор, разминая руки с таким видом, будто даже помыслить не мог о том, чтобы ударить Дрейка самому.

— Вы серьёзно? — уточнил Честер.

— Вполне серьёзно, — кивнул Данфорт. — Влепи ему пощёчину.

— Ладно. — Честер приподнял голову ренегата и хлопнул его по лицу.

— Ударь посильнее, — покачал головой Данфорт. — От всей души.

Но вторая пощечина Дрейку не понадобилась — он дёрнул головой.

— Пришёл в себя, — с облегчением произнёс Честер.

— Сколько? — спросил профессор, выставив три пальца перед лицом у ренегата. — Сколько пальцев ты видишь?

— Двадцать четыре чёрных дрозда, — пьяно пропел Дрейк, щурясь на него.

— Ударь его ещё разок, — сказал Данфорт.

Честер, сглотнув, замахнулся, но Дрейк поймал его руку.

— Господи, пошутить уже нельзя! — воскликнул Дрейк. Он выпрямился на кресле и утёр пот со лба. — Я в полном порядке.

Тут он поймал недовольный взгляд Уилла.

— Знаю, знаю, — сказал ренегат и глубоко вздохнул. — В обычных обстоятельствах я бы не пошёл на такой риск. Но учитывая, что нам предстоит, я обязан любыми способами помогать общему делу.

— Ты уверен, что с тобой всё хорошо? — спросил Уилл, пристально его рассматривая. — У тебя голос какой-то странный.

— Да нет, всё хорошо. Правда. Просто язык прикусил, — ответил Дрейк. Его голос в самом деле звучал необычно, и Уилл с Честером — быть может, от облегчения, что ренегат цел и невредим, — не выдержали и рассмеялись. — Ну спасибо, — улыбнулся Дрейк, трогая кончик языка, но скоро посерьёзнел. — Думаю, мы не узнаем наверняка, насколько удачно прошла чистка, пока снова не столкнёмся со стигийцами.

— О маловеры! — оскорблённо хмыкнул Данфорт.

Дрейк, кряхтя, поднялся с кресла. Подождав несколько секунд, пока пройдёт дрожь в ногах, он повернулся к тележке с приборами:

— А ты можешь уменьшить эту установку? Для полевых условий нам нужно что-нибудь менее громоздкое.

— Я уже начал работать над портативным вариантом, — ответил профессор. — Так, кто следующий? — спросил он, остановив холодный равнодушный взгляд на Уилле.

— Ну… я… наверно, — пробормотал Уилл.

— Это не так уж и страшно, — попытался ободрить его Дрейк, когда парень снял куртку и уселся в кресло. — Ведь мы уже преодолели тягу к самоубийству, на которую тебя запрограммировали.

— Верно, Уилл, — согласился Честер, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал веселее. — Тебе же больше не хочется прыгнуть с крыши? — сказал он, закрепляя шлем и сенсоры на голове друга.

— Да вот что-то снова захотелось, — пробормотал Уилл.

Дрейк затянул ремешки на руках и ногах Уилла, а потом свернул платок и положил ему в рот.

— На, зажми, — посоветовал он. — А то ещё язык откусишь.

— Спасибо, — пробормотал через платок Уилл. Он слышал, как профессор щёлкает переключателями, но ничего не видел из-за клапанов на глазах. — Просто я уверен, что это будет ужасно, — попытался сказать он.

— Молчи и не шевелись, — рявкнул на него Данфорт. — Так, нормализованный ритм есть… а теперь…

Он нажал на кнопку, и темнота перед глазами Уилла стала ярко-фиолетовой, а потом хлынула прямо в голову. Его пронзила сильнейшая боль, но она существовала будто сама по себе, не привязанная к какой-либо части тела — Уилл вовсе перестал ощущать собственное тело, когда его вышвырнуло в огромное пустое пространство, то и дело взрывавшееся белым светом, словно он оказался внутри вспышки фотоаппарата. Свет вспыхивал всё чаще и чаще, а между вспышками Уилл различал тёмные силуэты. Он понял, что видит двух стигийцев, которые много месяцев назад обрабатывали его Тёмным светом, когда был в заточении в Квартале. Самым странным было, что события как будто прокручивались перед ним задом наперёд.

Боль настолько усилилась, что Уиллу показалось, будто у него сейчас расколется голова. Но вдруг всё прекратилось, и он увидел склонившихся над ним Дрейка и Честера.

— Нормально? — спросил ренегат.

— Конечно, — ответил Уилл, хотя у него пересохло во рту и страшно ныли руки.

— Ты так вопил, что я думал, у меня барабанные перепонки лопнут, — тихо сказал Честер. — Ты выплюнул платок и орал во всё горло. Слава богу, что всё хорошо!

Уилл заметил, как побледнел его друг:

— А? Что? Что случилось? — спросил он. — И куда подевался профессор?

— Ты минут десять был без сознания, — объяснил Дрейк.

Тут появился Данфорт — очевидно, он спускался вниз.

— А, очнулся. Значит, нюхательные соли и аптечка не понадобятся, — раздражённо заметил он.

— Ты заставил нас поволноваться, — объяснил Дрейк Уиллу. — Должно быть, стигийцы запрограммировали тебя сильнее, чем я ожидал. Теперь, после чистки, мы, наверное, уже не узнаем, что тебе внушили.

Честер скривился, как будто попробовал на вкус что-то противное.

— Ты по-стигийски говорил. Так жутко было.

— Что? И я тоже? — удивился Уилл. — Странно. А я совсем этого не помню.

Затем настала очередь Честера пройти обработку на «Очистителе Данфорта», как по ходу дела окрестили аппарат. Сперва Честер даже не взмок, но потом пот с него тоже покатился градом, он стал кричать и бормотать по-стигийски. К концу чистки он едва остался в сознании.

— Видно, мне тоже что-нибудь вбили в голову, пока мы сидели в Темнице, — предположил он, выпив воды и немного придя в себя после обработки.

— Боюсь, что так. Они ведь не любят упускать возможности, — вздохнул Дрейк. — Однако есть и положительный момент: ты перенёс чистку намного легче, чем мы с Уиллом, так что, я полагаю, тебя и протемнили не очень сильно.

— Отключаю питание, — объявил Данфорт, щёлкнув последним прибором на тележке. Гудение стихло. — Я бы сказал, что испытание прошло чрезвычайно удачно.

Когда они уже выходили от чудного маленького профессора, Дрейк вдруг обернулся к хозяину.

— А как там Джиггс? — спросил он.

— Мы с ним сейчас не разговариваем, — ответил Данфорт. — Но он наверняка следит за нами из той рощи. Он, видишь ли, теперь ночует на деревьях — чистый бабуин. Уже сколько времени прошло, как он отсидел в Уормвуд-Скрабс, а до сих пор не выносит замкнутых пространств.

— Ясно, — кивнул Дрейк, похоже, вовсе не удивившись. — Передавай ему привет от меня, если всё-таки встретишь.

— Вряд ли, — возразил профессор и закрыл дверь.

По пути к машине Уилл с Честером, шагавшие следом за Дрейком, во все глаза рассматривали рощицу и гадали, за что этот Джиггс сидел в тюрьме и кем вообще надо быть, чтобы спать на деревьях.

— Вы его не увидите. Даже если он будет в десяти шагах от нас, — сказал Дрейк, даже не обернувшись к ребятам. — Такой уж Джиггс человек. Он всегда прячется. И это отлично у него получается.

Глава 5

Бартлби не возвращался целых два дня, и Уилл с Честером снова отправились на его поиски, на этот раз в сопровождении миссис Берроуз.

— Он может быть где угодно, — сказал Честер, бредя по размокшей тропинке вдоль зарослей камыша на берегу озера. Он остановился и посмотрел на воду. — А если он свалился в озеро и утонул, мы его вообще не найдём… Мало ли, за рыбой полез…

— Нет, он осторожный, да и плавать умеет. Я уверен, что он жив и здоров, где бы он ни был, — правда, без энтузиазма в голосе возразил ему Уилл. Он старался не поддаваться печальным мыслям, но Честера его пример не убеждал.

— Как скажешь, — буркнул он.

Уилл медленно покивал в такт своим мыслям.

— Готов поспорить, он скоро вернётся домой как ни в чем не бывало.

— Нет, — вдруг сказала миссис Берроуз.

Ребята посмотрели на неё так, будто ожидали услышать печальную новость, но Селия просто сказала им то, что ей сообщило её новое чувство, с помощью которого она пыталась обнаружить Охотника. — Здесь только слабые отзвуки… Он тут побывал, пометил территорию, но это было уже давно. Свежих следов я не чувствую.

Повернувшись лицом к востоку, миссис Берроуз высоко подняла голову и стала медленно ей вращать, пока невидящий взгляд не остановился на островке посреди озера. На ней было длинное белое платье из хлопка, которое Перри нашёл в гардеробе одной из гостевых комнат. Стоя на берегу, с развевающимися на ветерке волосами Селия в таком одеянии чем-то походила на святую.

— Значит, вы не думаете, что Бартлби просто бросил Колли и убежал на волю? — спросил Честер. — Всё-таки он кот, а на котов, ну, трудно полагаться.

— Как и на мужей, — отстранённо ответила миссис Берроуз и резко повернула голову на запад, как будто что-то услышала.

Ребята терпеливо ждали, надеясь, что она учуяла Охотника, но женщина молчала.

— Мам, это он? — наконец спросил Уилл.

— Нет, что-то другое… слишком далеко… трудно сказать… может быть, олень, — тихо произнесла она.

Честер отломил один камыш.

— Перри говорит, Старый Уилки тоже его не встречал, когда делал обход. — Он ненадолго задумался, похлопывая коричневой головкой камыша по ладони. — Слушай, Уилл… Ты не думаешь, что он сам тут как-то замешан?

— Осторожней, может, там какие насекомые водятся, — усмехнулся Уилл, зная, что Честер панически боится всех ползучих тварей. — А что ты имеешь в виду? С какой стати Старому Уилки вредить Барту?

Честер, тут же бросив камыш, отряхнул руки и внимательно их осмотрел.

— Ну… Перри ведь говорил, что у Старого Уилки пропал спаниель, а ты-то знаешь, кто в этом скорее всего виноват.

Уилл сразу отмёл это предположение.

— Неужели он бы стал обманывать Перри? Старый Уилки столько лет у него служит, что вряд ли.

Миссис Берроуз всё так же стояла лицом к западу, где сосновый лес зелёным ковром стелился по невысокому холму. Где был наблюдательный пост Граничников. — Да… олень… должно быть, олень, — решила она. — Я возвращаюсь, — объявила Селия, развернулась к дому и двинулась вверх по склону.

— Хорошо, мам, — сказал Уилл. — Мы ещё немного поищем и придём.

Честер подождал, пока миссис Берроуз отойдёт достаточно далеко, и сказал:

— Ты же сам понимаешь, что мы только зря тратим время, Уилл! Мы его не найдём. Может, просто приманим его кроликом или курицей? Или привяжем около дома живого козлёнка. Как только Бартлби его учует — сразу прибежит.

— У меня нехорошее предчувствие, — ответил Уилл, пропустив мимо ушей идеи друга. — Давай глянем, что там на холме. — И он побежал вдоль берега озера туда, где начинался крутой подъём.

Лицо Честера на экране исказилось гримасой боли. Он кричал так громко, что динамики трещали. Эллиот поёрзала на стуле и обхватила себя руками, массируя плечи кончиками пальцев.

— Тебе настолько тяжело смотреть? — спросил Дрейк, поставив запись на паузу.

— Нет, не в этом дело, — ответила Эллиот. — У меня в последнее время спина побаливает.

Эллиот последней прошла «чистку Данфорта», но процедура никак на неё не подействовала; это позволило заключить, что её ни разу не протемняли. Все остальные в поместье, за тремя исключениями, были избавлены от последствий стигийского воздействия. Во-первых, Дрейк освободил от чистки миссис Берроуз, опасаясь, что устранение результатов такой обширной обработки Тёмным светом, которой её подвергли в Колонии, слишком сильно травмирует женщину. Во-вторых, Перри наотрез отказался от процедуры: он сообщил Дрейку, что никого не подпустит к своему мозгу, даже Данфорта, которому безгранично доверяет. А в-третьих, чистки избежал Джиггс, потому что никто не знал, где он.

Дрейк заполучил копии записей, сделанных на чердаке у профессора, и теперь они вдвоём с Эллиот просматривали их на большом экране, установленном в бильярдной. Данфорт сделал по два варианта каждого ролика: простая запись и воспроизвёденная в обратной последовательности, поскольку некоторые жертвы Тёмного света, подвергшиеся особенно сильной обработке, в том числе Дрейк и УИЛЛ, говорили по-стигийски задом наперёд.

— Так странно слышать стигийскую речь от Честера и от всех вас, — заметила Эллиот.

Они отсмотрели сеансы чистки Дрейка, Уилла и полковника Бисмарка, однако Эллиот пока удалось вычленить лишь несколько путаных и совершенно бессмысленных фраз, которые никак не указывали, на что их запрограммировали.

— Можем продолжать? — спросил Дрейк.

Эллиот кивнула.

Ренегат нажал кнопку на пульте, и они прислушались к треску стигийских слов, произносимых Честером.

— Какая-то чепуха, — пожала плечами Эллиот. — Большей частью отдельные слова, а если и попадаются куски предложений, то в них всё равно нет никакого смысла, — подытожила она, не переставая слушать. — Как будто кто-то говорит во сне.

Дрейк глубоко вздохнул. Он уже смирился с тем, что записи ничем им не помогут.

— Ну что ж, это уже конец сеан…

— Погоди! — воскликнула Эллиот, резко выпрямившись. — Перемотай!

Уилл и Честер забрались по склону холма на такую высоту, что дом вдалеке был виден как на ладони.

Уилл остановился и, пока друг неохотно его догонял, позвал:

— Барт! Ты здесь, Барт?

Тут раздался шорох, и кто-то вышел из-за большого дуба.

— Стэфани! — воскликнул Честер.

Девушка держала в руке мобильный телефон. Она подняла ворот тёмно-синего плаща, а ярко-рыжие волосы перевязала лентой, чтобы ветер их не трепал. Уилл заметил, что на ногах у неё чёрные туфли на высоких каблуках, которые в этой глуши казались совершенно неуместными.

— Ой, привет, — без особой радости произнесла она, пряча телефон за спину. — А что вы тут делаете? — Стэфани кивнула сама себе. — Погодите, я знаю. Псину ищете, которая убежала от Перри. Дед тоже её разыскивает.

— Да, — подтвердил Уилл. — Псина пропала.

— Ну, я её не видела, — безразличным тоном сказала Стэфани. Она обвела ребят чуть презрительным взглядом и отвернулась, будто давая им понять, что они вторглись в её владения.

— А ты что здесь делаешь? — поинтересовался Честер, чтобы поддержать разговор.

Вместо ответа девушка посмотрела на него так, словно вопрос был совершенно неуместен.

— Ты кому-то звонила, так? — обвиняющим тоном спросил Уилл.

Поняв, что её поймали с поличным, Стэфани смягчилась.

— Сеть пытаюсь поймать, только ничего не выходит, — призналась она и вытащила телефон из-за спины. — Дед такой, всё запрещено, у Перри какие-то там враги, типа в поместье нельзя мобильником пользоваться и всё тут. — Она пожала плечами. — А я такая, можно подумать мне есть кому и что разболтать. — Стэфани заговорщически взглянула на Уилла с Честером. — Вы же деду не скажете? И Перри тоже, — добавила она с такой уверенностью, будто уже заручилась согласием ребят беречь её секрет.

— Не скажем, конечно, — живо согласился Честер.

— Так кому ты звонила? — спросил Уилл, подозрительно прищурившись.

— Пытаюсь эсэмэски получить от девчонок, но сигнал слишком слабый. В Лондоне типа крутая вечерина сегодня, все туда идут, а я типа торчу тут, в этой… — Она не договорила, как будто и без того было ясно, какого она мнения о поместье Перри.

— Вечерина? — переспросил Честер.

— Ну да. Из Итона приедут знакомые — клёвые такие ребята. И из Хэрроу ещё. А меня не будет. Типа вообще нереально! — У Стэфани чуть не срывался голос от отчаяния. — А вы где учитесь? — вдруг спросила она.

— Э-э-э… в школе, — ответил Честер. Когда Стэфани на него смотрела, у него перед глазами всё плыло, и он едва мог связать два слова.

— В Хайфилде, — уточнил Уилл.

Девушка, наморщив лоб, сделала жест, будто показывала район на карте.

— Это где-то на севере… на севере Лондона, так? — И она закусила губу, всем своим видом выражая жалость к ребятам.

— Нет, что ты, — рассмеялся Уилл. — На самом деле правильно произносится «Хайфельд». Это в Швейцарии.

— В Швейцарии? — озадаченно переспросила Стэфани. — Но я никогда не слы…

— Ничего удивительного, — перебил её Уилл и гордо выпятил грудь. — Это вроде как элитная школа. Типа дорогая. И нереально клёвая — мы каждое утро перед занятиями на горных лыжах катаемся.

— Правда? А меня родители ни разу не возили кататься на горных лыжах, — мрачно призналась она. — Я бы хотела попробовать.

Из-за спины Стэфани Честер отчаянно мотал головой и беззвучно кричал Уиллу: «Нет!». Но Уилла уже понесло.

— А мой друг — он на лыжах типа мегазвезда. Наш тренер говорит, он так потрясно проходит скоростной слалом на трамплине, что его стопудово возьмут в олимпийскую сборную. — В подкрепление своих слов Уилл стал размахивать руками, как горнолыжники, которых он видел по телевизору.

— Правда? — восхищённо взвизгнула Стэфани и так быстро развернулась к Честеру, что едва не увидела, как он подаёт знаки Уиллу. — Скоростной слалом на трамплине! А-а-а, потрясно! — Она похлопала ресницами, окончательно смутив парня. — Я теперь всем буду рассказывать, что типа знаю олимпийского спортсмена.

— Ну, это Уилл преувеличивает, — пробормотал Честер. — И вообще-то нам пора. — Он схватил приятеля за локоть и потащил за собой вниз по склону холма. — Для чего ты это всё насочинял? — спросил его Честер. — Зачем ей наврал?

— Она так нос задирает: Итон, Хэрроу. Она же нас в упор не замечала, потому что мы в таких школах не учились. На самом-то деле мы вообще нигде не учимся, потому что за нами гоняется типа целая армия кровожадных психов из-под земли. По-твоему, я ей это должен был рассказать? — возразил Уилл. — Типа лучше было бы?

— Только не надо теперь всё время говорить «типа», ладно? — страдальческим тоном попросил Честер. — Хотя, по-моему, она ничего.

Уилл оглянулся через плечо и обнаружил, что Стэфани смотрит им вслед. Он помахал девушке, и она с энтузиазмом помахала в ответ. Тогда Уилл согнул колени и покачался из стороны в сторону, изображая спуск на лыжах. Стэфани захихикала, пронзительно, но довольно приятно на слух.

— Хватит уже, блин! — буркнул другу Честер и с пыхтением побежал вниз.

Досмотрев вместе с Дрейком последние записи, Эллиот вернулась к себе в комнату. Она села за туалетный столик, увенчанный зеркалом, и обвела взглядом все важные мелочи, которые Перри купил для неё, подчинившись настояниям миссис Берроуз. Девушка полюбовалась яркими пузырьками с лаком для ногтей, которые недавно поселились рядом с подводкой для глаз, тональным кремом и тюбиками с помадой. А ещё там стоял флакон духов — миссис Берроуз подарила ей свои собственные.

Эллиот повертела в руках стеклянный флакон, так что на нём заиграл свет, а потом понюхала пробку. Духи были ей дороже всего прочего на столике. Они напоминали ей о матери, которая с особой гордостью пользовалась духами, пусть и незамысловатыми — парфюмерная лавка в Южной пещере не могла похвастаться богатым ассортиментом. Сама же Эллиот питала к духам Колонии смешанные чувства. Девушка улыбнулась, вспомнив, как ученик парфюмера, её сверстник, рассказывал, будто их делают из забродившего грибного сока пополам с мочой Охотников. Она по сей день не знала, правда это или нет.

Поставив флакон на место, Эллиот зевнула и потянулась. Казалось, с тех пор, как она бегала по Глубоким пещерам вооружённая до зубов, прошла целая вечность. В доме Перри девушка чувствовала себя совершенно другим человеком. Прежде всю её жизнь составляла борьба за существование: за каждым поворотом могла таиться опасность, будь то враждебно настроенный ренегат, стигиец или голодный хищник. Теперь Эллиот наслаждалась передышкой. Верхоземцы столько всего принимали как должное: и мягкий климат, и бытовой комфорт, и изобилие пищи…

Но больше всего в гостях у Перри ей нравилось быть чистой. Проведя столько лет в грязи, порой месяцами не меняя одежды, Эллиот, пожалуй, теперь излишне усердствовала с купанием, принимая ванну по два, а то и три раза в день, но ведь раньше она никогда не могла себе позволить такой роскоши.

В глубине души она всегда знала, что передышка не будет вечной.

Знала, что рано или поздно что-то нарушит безмятежный покой. И теперь, когда это «что-то» неумолимо надвигалось на неё, Уилла, Честера и всех остальных, Эллиот оставалось только одно — стать прежней. Ради себя самой и ради тех, кто ей дорог.

Девушка со вздохом остановила взгляд на длинной винтовке, прислонённой к туалетному столику. Эллиот потянулась за ней, щёлкнула затвором, чтобы убедиться, что магазин пуст, и повернулась к окну. Из её комнаты открывался вид на одну из скульптур, украшавших лужайку за особняком, — статую святого Георгия, ведущего смертный бой с драконом. Девушка посмотрела в прибор ночного видения, подрегулировала его с поправкой на расстояние и взяла на прицел голову дракона. Раздался щелчок холостого выстрела.

— Это всё, что я умею, — пробормотала Эллиот, кладя винтовку на колени. Она провела пальцем по стволу, покрытому мелкими вмятинками, по зазубринам на деревянном прикладе. Многие из них отмечали опасные моменты, трудности, которые Эллиот удавалось преодолеть.

Удавалось до этих пор.

Она повернулась на стуле и посмотрела на девушку в зеркале, с аккуратной причёской и безупречной кожей, в красном шерстяном свитере и юбке до колен. Чем дольше Эллиот глядела на своё отражение, тем больше ей казалось, что это вовсе не она, а кто-то незнакомый.

Ощущение было настолько сильным, что, тряхнув головой, Эллиот почти что ожидала, что девушка в зеркале не пошевелится, а может быть, даже заговорит с ней.

— Я тебя не знаю. — Эллиот быстро отвернулась от зеркала, словно почувствовав на себе пристальный взгляд незнакомки. Она встала, положила винтовку на туалетный столик, отодвинув на край косметику и смахнув несколько флакончиков, и пошла за своей старой одеждой.

Как только Уилл и Честер вошли в дом и увидели у лестницы Эллиот, они сразу поняли — что-то случилось. Она не только принесла с собой винтовку, но и переоделась из женственного наряда в комбинезон и снова остригла волосы. Вернулась прежняя Эллиот, которая так часто выручала их под землёй.

— Оп-па! — сказал Уилл. — Это не к добру.

Честер хотел было спросить у неё, в чём дело, но девушка велела:

— Туда! — и показала на гостиную.

Оказалось, все уже собрались и расселись перед камином. Не хватало только Перри.

Уилл вопросительно посмотрел на Дрейка.

— Ждём отца, — пояснил тот.

Тут в гостиную влетел Перри и без промедления начал:

— Каждый звонок с телефона в кабинете фиксируется. — Он помахал зажатыми в кулаке распечатками. — Как легко догадаться, эта линия предназначена далеко не для секретных переговоров. Она для звонков по бытовым вопросам вроде заказа топлива для котельной. — Перри надел очки для чтения и уставился на первую страницу распечаток. — Вскоре после вашего приезда в журнале вызовов появился незнакомый номер. Сперва я не придал этому значения, но потом внимательно просмотрел весь журнал и обнаружил, что по этому же номеру были сделаны ещё два звонка, каждый длительностью около минуты. И я не имел к этому ни малейшего отношения.

— Но ведь до недавних пор никому из нас не разрешалось входить в кабинет, — сказала миссис Берроуз и повернулась к Дрейку: — Это точно не вы?

— Во время второго и третьего звонков меня даже не было в поместье, — ответил ренегат. — Объяснение может быть только одно: кто-то пробирался в кабинет и звонил тайком.

Все переглянулись.

— Но для чего кому бы то ни было из нас так поступать? И что это за номер? — спросила миссис Берроуз.

— Номер лондонский. Теперь он недоступен, — сказал Перри.

Дрейк встал с места:

— Боюсь, теперь я знаю, кто звонил из кабинета, но заранее прошу вас не винить этого человека. Он делал это не по своей воле.

— Ты сказал «он»? — воскликнул Уилл.

Дрейк кивнул.

— И звонки прекратились после того, как он прошёл чистку Данфорта.

Уилл, заподозрив, что речь может идти о нём, неловко переступил с ноги на ногу.

— Выходит, стигийцы внушили мне… или кому-то…

Дрейк жестом велел ему замолчать.

— Мы с Эллиот просмотрели все записи процедур. К сожалению, единственным полезным для нас было то, — он повернулся к Честеру, — что ты назвал несколько цифр из этого номера и кое-какие стигийские слова, которые Эллиот удалось перевести.

— Что?.. Нет! — вскрикнул Честер, бледнея. — Я?

— Да, ты. Скорее всего, стигийцы запрограммировали тебя выходить с ними на связь и сообщать о нашем местонахождении. Возможно, ты, сам того не зная, звонил им ещё задолго до того, как мы сюда приехали, — без тени осуждения сказал Дрейк. — Так что, по всей вероятности, они прекрасно знают, где мы сейчас.

— Но… Я бы в жизни такого не сделал! — Честер попятился.

Эллиот подошла к нему и взяла за руку.

— Не вини себя. У тебя не было выбора.

— Нет, это не я, — дрожащим голосом возразил Честер. — Я бы запомнил…

— Нет, не запомнил бы, — мягко возразил Дрейк.

Глаза Честера наполнились слезами. Он смотрел на ренегата, пытаясь заговорить, хоть как-то оправдаться.

— Господи, простите меня! — выпалил он и бросился вон из комнаты. Мистер Ролс поспешил за ним.

— Ну что ж, неплохо прошло, — сказал Перри без тени улыбки и обратился к оставшимся: — Итак, теперь мы должны поддерживать полную боевую готовность. Надолго оставаться здесь нельзя — наше местонахождение раскрыто.

— Но если это в самом деле стигийцы, почему они ещё не напали? — спросил Уилл.

— Не знаю. Может быть, мы у них следующие в списке: как только закончат с другими делами, сразу примутся за нас, — не без сарказма ответил Перри. Он явно был удручён сложившейся ситуацией. — Я уже предупредил Уилки и всех остальных, а Данфорт проверяет, в порядке ли камеры видеонаблюдения и тепловые датчики.

— Несомненно, что для стигийцев мы одна из главных целей, — продолжил Дрейк. — Им вовсе не нужно, чтобы мы нагрянули некстати и испортили им праздник. Когда — не «если», а «когда» — они здесь появятся, мы должны тут же сняться с места. Начинайте собираться в дорогу и обязательно спуститесь в арсенал за оружием.

Перри скорчил гримасу.

— Ну и незадача, — забормотал он себе под нос. — Народу слишком много. На новом месте припасов маловато, нужно будет раздобыть ещё воды и еды. Можно подумать, я рукой махну и всё само сделается! — Стуча тростью по полу, старик быстро вышел из комнаты, продолжая ворчать.

Глава 6

Уилл поудобнее уложил «стэн» на коленях и с нежностью на него посмотрел.

— Знаешь, мне как-то уютнее стало оттого, что старый друг снова со мной, — он поднял взгляд на Честера. — Как ты после всей этой истории с Тёмным светом?

Честер повёл плечами.

— Что меня бесит, так это то, что я ни черта не помню, как звонил. Вообще ничего, — он нахмурился. — Даже в том коттедже в Норфолке, куда меня притащила сумасшедшая Марта… там же был телефон… может, я и оттуда звонил стигийцам. Правда, я мало что мог бы им рассказать: я же понятия не имел, где нахожусь. Думал, что звоню родителям, но если это было не так, может, даже хорошо, что Марта стукнула меня по голове…

— Не надо, — перебил его Уилл. — Скоро сам с ума сойдёшь, если не перестанешь на этом зацикливаться. Забудь. Что сделано, то сделано. И вообще, ты же знаешь, что они внушили мне. Это было куда хуже.

— Верно, — согласился Честер. — Давай, твой ход.

Ребята сидели в гостиной, где в камине умиротворяюще потрескивали поленья, и играли вторую партию в шахматы. Дрейк попросил их подежурить до утра, на случай если в поместье явятся незваные гости.

Уилл потянулся к ферзю, но убрал руку, отвлекшись на пляшущие языки пламени.

— Кстати о Марте, помнишь, сколько мы играли в шахматы у неё в хижине? — задумчиво произнёс он.

Честер кивнул.

Уилл по-прежнему смотрел на огонь отсутствующим взглядом.

— Мы тогда всерьёз думали, что Эллиот умрёт, — проговорил он.

— Она тебе очень нравится, правда? — невзначай поинтересовался Честер, оценивая расстановку сил на шахматной доске.

Уилл ответил не сразу.

— Да, пожалуй. Так и тебе тоже, разве нет?

— Угу… Только, по-моему, ты ей нравишься куда больше, чем я, — заметил Честер, продолжая разглядывать свои фигуры.

— Ну не знаю, — пробормотал Уилл и снова сосредоточился на игре, недовольно хмыкнув: ситуация складывалась не в его пользу.

— Скажи ей, — вдруг выпалил Честер.

Уилл наконец сделал ход ферзём и, зная, что может доверять другу, сказал прямо:

— Не могу. Когда творится такое… В общем, это бы только всё усложнило. — Тут ему пришло в голову, что Честер мог завести этот разговор потому, что сам любит Эллиот и хочет убедиться, что его друг это одобрит. Уилл посмотрел на Честера. Тот больше ничего не говорил, и Уилл заключил, что ошибся. — Честно говоря, я сомневаюсь, что у меня вообще могут быть с кем-то отношения, — признался он. — После того, что вышло у моих родителей…

Уилл думал о докторе Берроузе и миссис Берроуз. Обоим был в тягость скучный брак без любви, они жили каждый своей жизнью. Он не мог забыть, с какой неприязнью мать встретила доктора Берроуза, когда они вернулись в Хайфилд. Миссис Берроуз ясно дала мужу понять, что не готова опять жить вместе с ним.

— У которых? — спросил Честер.

— А? — не понял Уилл.

— Ты про каких родителей? Про настоящих?

Это заставило Уилла вспомнить о биологических родителях и о том, что рассказал ему Кэл. Мистер Джером беспокоился о соблюдении законов Колонии куда больше, чем о собственной семье, даже когда его маленький сын умирал от тяжёлой лихорадки. Без ума от отчаяния, Сара Джером, бросив мужа, совершила немыслимое — сбежала с ребёнком в Верхоземье.

Хоть это и могло оскорбить её память, Уилл невольно расхохотался.

Честер удивлённо посмотрел на него.

— На твой выбор, — пожал плечами Уилл. — Одни других стоят.

Тут в коридоре послышались торопливые шаги, и в дверях появился Перри.

— Нас атакуют! — проревел он. Его пейджер пищал так часто, что сигналы сливались в одну ноту. Перри принялся бить в гонг, стоящий на столе в холле. Дом наполнился тревожным звоном. Затем старик ринулся в кабинет. Ребята последовали за ним. Мистер Ролс, по-прежнему дежуривший у телекса, уже поднялся. Перри направился к монитору у себя на столе и застучал по клавиатуре, переключаясь между картинками с разных камер наблюдения. — Вот! Инфракрасная одного засекла! — крикнул старик. — Они в периметре!

В кадре можно было ясно различить тёмный силуэт, крадущийся мимо дерева. Уилл ахнул: следующая камера показала его уже на фоне главного въезда в поместье.

— Поглядите на оружие! — воскликнул парень, сразу узнавший длинноствольную винтовку с громоздким прибором ночного видения, какими пользовались Граничники. — Это они!

— О господи! — отозвался Честер. — И правда они!

— Да уж, это точно не викарий на прогулке. А вон ещё одна команда, — показал Перри на группу, в которой было не меньше четырёх бойцов, продвигавшуюся под прикрытием стены. — Периметр нарушен с южной стороны в нескольких местах. — Старик поднял взгляд на Дрейка, вошедшего в кабинет вместе с полковником Бисмарком. — Слышал? — спросил он у сына. — Они здесь.

Дрейк коротко кивнул.

— Пора эвакуироваться.

Перри встал из-за стола и сверился с часами.

— Стигийцы пешком, значит, сюда они доберутся через восемь-девять минут. Действуем как договаривались, — сказал он Дрейку. — Уведёшь их на восток, пока мы доберёмся до «бедфорда» через ливневую канализацию. И если не встретишь Радиста, уходи без него. Он может сам о себе позаботиться.

— А Джиггс и Дан… — начал было Дрейк.

— Джиггс предпочитает действовать в одиночку, а Данфорт уже отбыл, — перебил сына Перри, потрясая пейджером. Потом он замахал руками на собравшихся в кабинете. — А ну-ка вышли! Вышли все! — приказал он. Старик опустился на одно колено рядом со столом и отодвинул панель в полу, открыв небольшое углубление, в котором из паза торчал ключ. Перри повернул ключ и сказал: — Тут всё заминировано. Не получат ни единой бумажки из этого кабинета!

Внизу лестницы Дрейк, Уилл, Честер и мистер Ролс встретили Эллиот и Селию.

— Я ещё до гонга почувствовала, что на нас что-то надвигается, и велела Эллиот одеваться, — сказала миссис Берроуз. — Насколько я понимаю, мы уходим.

— Да, — подтвердил Дрейк. — Берите вещи. — Он обвёл взглядом стройный ряд рюкзаков и оружия у дальней стены. — Мой отец отведёт вас к грузовику. — Ренегат взглянул на полковника Бисмарка, хотел было что-то сказать, но потом как будто передумал и обратился к Уиллу. — Линза у тебя далеко? — спросил он у парня.

Уилл указал на верх своего рюкзака.

— Хорошо, — похвалил Дрейк. — Большую часть пути придётся ехать без света, а мне понадобится смена за рулём. Поможешь?

— Ну да… конечно, — кивнул Уилл, польщённый тем, что Дрейк выбрал его, а не полковника.

Парень подхватил рюкзак и несколько сумок с оборудованием для Дрейка. Попрощаться со всеми как следует не было времени: он быстро обнял маму, потом повернулся к Эллиот, но та была занята сборами и не обратила на него внимания. Затем Уилл с Дрейком выбежали по коридору на кухню, а оттуда через чёрный ход наружу. К удивлению парня, Дрейк не стал выключать лампу на кухне и даже зажёг освещение на заднем крыльце.

— Как только поедем, помашешь им вокруг, — сказал ренегат, протягивая парню мощный фонарь. — Надо, чтобы нас обязательно заметили.

— Чтобы заметили? — удивился Уилл.

— Разве я тебе не сказал, что мы будем приманкой? — усмехнулся Дрейк. — Мы уведём стигийцев за собой, чтобы Перри и остальные могли ускользнуть на «бедфорде».

Они направились за дом, к сараю, которым Уилл ни разу не заинтересовался. Когда Дрейк распахнул двери, парень почувствовал запах бензина и разглядел при тусклом лунном свете какую-то угловатую машину, с ветровым стеклом, но без крыши.

— Мой старый джип, — пояснил ренегат, забрасывая сумки на заднее сиденье. — Я ещё в детстве на нём рассекал.

Уилл вскрикнул и отшатнулся — прямо на него из темноты выплыло диковинное лицо.

— Не бойсь, парнишка, — пробурчал Суини. Он повернулся к Дрейку, который уже уселся за руль. — Услышал, как наши гости топают по дороге. Странные они звуки издают — вроде даже на слова похоже, но уж больно противно.

— Они по-стигийски говорят, — объяснил Уилл. — У них такой язык.

— А-а-а, — протянул Суини и раскатисто засмеялся. — Занятно, значит, болтают стегайцы.

— У нас мало времени. Садитесь оба в машину, и поскорее, — распорядился Дрейк. Он собрался было включить зажигание, но помедлил.

— Давай уж, — вздохнул Суини, натягивая кепку на уши. — Электрику в машине я вытерпеть могу, только от генератора зубы страшно ноют.

— Нет, меня не это беспокоит, — мотнул головой Дрейк. — С какой стати Граничникам разговаривать во время операции? С их-то опытом, и допустить такую ошибку? — Пожав плечами, он завёл машину и включил фары на полную мощность. — Зажигай, — скомандовал он Уиллу.

Дрейк нажал на газ, стараясь, чтобы машина производила как можно больше шума, задним ходом вывел джип из сарая и рванул к парадному входу и подъездной аллее. Из-под колёс полетел гравий. Уилл направил яркий луч на холм, по которому должны были наступать стигийцы.

— Думаю, хватит, Уилл. Не может быть, чтобы они не заметили! — крикнул Дрейк сквозь рёв мотора. Он объехал дом с другой стороны и вдавил педаль газа, чтобы машина перескочила канаву. После жёсткого приземления на другой стороне канавы они промчались напрямик через несколько полей. Уилл заметил впереди ограду, но Дрейк не затормозил, а пробил её на полном ходу и поехал вниз по пологому склону. — Будут новые северные ворота, — засмеялся ренегат. — Выключай фонарь, Уилл. Мы уходим в тень. — Он опустил на лицо устройство ночного видения и одновременно выключил фары джипа. — Переходим на бесшумный ход, ребята.

Возглавляя остальных, Перри торопливо спустился по лестнице в подвал и поспешил через пыльный тускло освещённый коридор, миновав спортзал, винные погреба и наконец арсенал. Перед бронированной дверью в конце коридора он остановился проверить, не отстал ли кто.

— И почему меня это не удивляет? — спросил он, когда Колли выглянула из-за ног миссис Берроуз.

Не дожидаясь ответа, старик снова повернулся к двери и поднял тяжёлый железный засов, оплетённый паутиной. — Тут мне нужна будет помощь, — сказал он Честеру, указав на ручки с краю. Они вдвоём навалились на дверь, но та не поддалась. Только со второй попытки она открылась, засыпав всех грязью и ржавчиной. Честер попал под волну сырого воздуха, а когда Перри посветил фонарём, различил что-то похожее на внутреннюю поверхность наклонной кирпичной трубы.

— Этот желоб ведёт в канализацию. Осторожнее, тут скользко, — предупредил старик. — Просто съезжай как с горки, — сказал он Честеру и помог сесть на пол.

Желоб, весь покрытый какой-то слизью, шёл вниз под уклоном градусов в сорок пять. Честер с громоздким рюкзаком на спине и «стэном» на плече стал продвигаться вперёд, светя фонарём в кромешную темноту. Очень скоро пол сделался настолько влажным и скользким, что управлять движением стало практически невозможно. Честер попытался откинуться на спину и притормозить пятками, но безуспешно. Парень покатился вниз, разгоняясь всё сильнее и сильнее, и наконец с громким плеском рухнул в воду глубиной больше полуметра.

— Ох, лучше не бывает, — проворчал он, вытирая с лица вонючую жидкость. Честер поправил рюкзак на спине, и тут луч его фонаря упал на громадную бурую крысу. Когда парень вскрикнул от неожиданности, крыса, испуганно пискнув, бросилась прочь.

— Всё в порядке? — послышался сверху встревоженный голос Перри.

«Ну почему меня вечно заносит в такие места?!» — спросил себя Честер, поёжившись. Он посветил фонарём вверх и отозвался:

— Да, всё нормально!

Остальные по очереди тоже съехали вниз; Честер следил, чтобы никто не ушибся. Миссис Берроуз помощь вовсе не понадобилась: её новые сверхтонкие чувства прекрасно справились с задачей. Перри спустился последним и, едва коснувшись ногами земли, обратился ко всем:

— Мы в главном канале ливневой канализации, который соединяет реку с озером. Прекрасный образец гидроинженерного искусства эдвардианской эпохи. А теперь нужно ускориться. — И он побежал трусцой по грязной воде.

Остальные последовали его примеру. Свет фонарей отражался от старинных кирпичных стен туннеля. Перри заметно прихрамывал — было видно, что ему тяжело передвигаться с такой скоростью. Однако мистер Ролс бежал так же медленно, то и дело оступался и падал в воду. Честер каждый раз приходил ему на помощь.

Меньше чем через десять минут они добрались до конца туннеля и оказались в коллекторе, почти отвесные стены которого заросли папоротником и мхом. Сквозняк здесь был такой сильный, что вымокшая насквозь одежда тут же задубела. Метрах в пяти-шести от выхода, где коллектор расширялся, Честер заметил тёмный силуэт грузовика. Из-за машины вышел Старый Уилки с дробовиком в руках, и они с Перри тут же принялись что-то полушёпотом обсуждать.

Остальные подтянулись к грузовику. Вдруг из брезентового кузова высунулась голова Стэфани. Девушка растерянно оглядела мокрых, забрызганных грязью людей, потом увидела Честера и просияла.

— Ой, привет! Дед не говорил, что ты тоже поедешь.

— Э-э-э… вот, поеду, — пробормотал тот.

— Потрясно, правда? В этой глуши вообще никогда ничего интересного не происходит, а я типа просто тащусь по всем этим шпионским штучкам! Ружья, и куда-то ночью тайком ехать — типа как в кино!

— Не хочешь меня познакомить со своей подружкой? — поинтересовалась Эллиот.

Честер начал мямлить что-то похожее на имена, но тут Стэфани заметила Колли и восторженно взвизгнула: — Ой, вы свою псину нашли!

— Тихо там! — буркнул Перри.

— Ой-ой-ой, прошу прощения, — едко отозвалась Стэфани, зажав рот рукой и состроив рожу. — Вечно я попадаю в неприятности из-за того, что у меня голос такой громкий!

— Это не та псина, — объяснил Честер. — Это… э-э-э… другая псина. Их две.

Стэфани кивнула. Она чувствовала на себе испытующий взгляд Эллиот.

— Ладно, короче, залезай сюда и садись ко мне. Хочу, чтобы мой любимый горнолыжник сидел рядом со мной! — отрезала рыжеволосая девушка. — Фш-ш, фш-ш! — она покачала бёдрами и звонко рассмеялась.

— Фш-ш? — нахмурившись, повторила Эллиот.

— Горнолыжник? — удивился мистер Ролс.

Честер беспомощно посмотрел на обоих, забросил рюкзак в кузов и следом забрался туда сам.

— Только я типа не собираюсь сидеть возле этих мёртвых свиней и коров, — категорично заявила Стэфани. Теперь и Честер увидел, что в задней части кузова составлено около десятка ящиков и синих пластмассовых бочек. Над ними висели туши, обмотанные какими-то тряпками. — Фу-у! — скривилась Стэфани. — Сам видишь, — она ткнула пальцем в сторону туш. — Ещё накапает какая-нибудь гадость мне на плащ!

— Нет… ну, да, может накапать, — согласился Честер. Он никак не мог взять в толк, понимает ли Стэфани вообще, что происходит, или её оставили в полнейшем неведении.

— Выезжаем прямо сейчас? — осведомился у Перри полковник Бисмарк.

— Да, поскорее грузитесь в машину. Метров через двести коллектор соединяется с рекой. В это время года вода стоит высоко, так что придётся искупаться, — сообщил Перри, а затем обратился к полковнику. — Я попрошу вас сесть рядом со мной, на случай опасности в пути.

— Ja.[11] Разумеется, — ответил полковник и похлопал по стволу своей винтовки.

Наконец все уложили вещи в грузовик и, закрыв кузов, расселись по скамейкам вдоль обоих бортов кузова. Перри забрался в кабину к Старому Уилки, завёл мотор, и машина покатилась вниз по склону, к выходу из коллектора. Там он переключил передачу, отчего всех в кузове порядочно тряхнуло, и грузовик, вскарабкавшись на гравийный берег, въехал в реку. В темноте под брезентом трудно было что-то разглядеть, но пассажиры слышали, как на дне кузова плещется вода.

— Ох! — театрально вздохнула Стэфани, поджала ноги и вцепилась в руку Честера.

Дрейк увёл джип с дороги и остановился неподалёку в лесу. Тут он нарубил веток своим мачете и с помощью Уилла замаскировал ими автомобиль.

Затем они вернулись на дорогу, где их дожидался Суини. Отставной капитан связал на макушке клапаны кепи и, наклонив голову, смотрел в ту сторону, откуда они приехали.

— Пока ничего, — сообщил он Дрейку и полез в сумку, висевшую у него на плече. — Прихватил подарочков этим вашим стегайцам. — Суини вытащил массивный тридцатисантиметровый армейский нож и, зажав его в зубах, будто пират, продолжил рыться в сумке.

— У вас даже пистолета нет, — заметил Уилл.

— Огнестрел не по моей части, — покачал головой Суини и ухмыльнулся, не выпуская ножа изо рта. Он выставил вперёд огромную руку и сжал её, будто душил невидимого противника. Костяшки затрещали, словно кто-то откупорил несколько бутылок шампанского одну за другой. — Вот это мне по душе. Есть где разгуляться фантазии. — Наконец он нашёл, что искал. — Ага, — он вытащил две гранаты. — Свежие ананасики.

— Спасибо, — ухмыльнулся Дрейк и взял одну с таким непринуждённым видом, как будто Суини его угостил шоколадкой. Потом ренегат с Уиллом устроились с одной стороны дороги, капитан занял позицию с другой, и они принялись ждать. Дрейк уже объяснил Уиллу, что нужно сосредоточиться на придорожных зарослях, потому что ни один уважающий себя Граничник не пойдёт прямо по дороге. И вот Уилл внимательно смотрел по сторонам, сжимая в руках «стэн». Линза на правом глазу окрашивала деревья и кусты оранжевым, и они были видны так же чётко, как днём. «Интересно, а какими их видит Суини?» — подумал он.

После часа сидения в кустах под дождём воодушевление Уилла поугасло. Вначале парень с замиранием сердца предвкушал, как они застанут Граничников врасплох. Время шло, но ничего не происходило, только одежда намокала всё сильнее и ноги затекали. Уилл промучился ещё два часа, прежде чем Дрейк наконец решил устроить совещание.

— Никаких новостей? — спросил ренегат у появившегося из укрытия Суини.

Великан покачал головой.

— Ничегошеньки, — он бросил взгляд на Уилла. — Зато наслушался, как парнишка зевает и ёрзает на заднице, будто сел в муравейник.

— Извините, — пробормотал Уилл.

— У них было более чем достаточно времени, чтобы нас догнать, — задумчиво проговорил Дрейк, глядя на дорогу. — Они никак не могли не заметить, как мы уезжали, так что точно знают, куда мы направились.

— Может, они окопались возле дома: надеются, что нам хватит глупости вернуться? — предположил Суини.

Дрейк повертел в руке гранату:

— Может быть.

Он вывел джип на дорогу и тронулся, как только Уилл и Суини сели в машину.

— Деревья… — пробормотал Уилл, глядя в окно, за которым миля за милей тянулся лес. Они всё больше удалялись от поместья Перри. Смотреть, в общем-то, было не на что. Суини неподвижно сидел сзади, держа сумку на коленях; его странные глаза, окружённые рисунками, были плотно закрыты.

Уилл вдруг осознал, насколько замёрз, и натянул шарф на лицо, но это мало помогло. Сказав себе, что можно расслабиться, ведь Граничники вряд ли знают местность так же хорошо, как Дрейк, — парень поддался усталости и заснул.

Разбудил его маневр Дрейка — тот прошёл поворот на такой скорости, что джип встал на два колеса, и Уилла стукнуло о дверь. Приближался рассвет. Небо начало синеть. Они вписались в ещё один крутой поворот и помчались вниз по склону. Под холмом Уилл заметил речку, пересекавшую дорогу. Его отвлёк крик Суини. Парень обернулся, но ни капитана, ни его сумки не увидел.

Тут Дрейк ударил по тормозам, и машина, вильнув, остановилась.

— Это ещё кто? — шепнул Уилл.

Впереди, метрах в десяти от них, посреди брода через речку стояла женщина и подавала сигналы фонариком.

Уилл услышал, как Дрейк произнёс:

— Миссис Ролс, — переключил передачу и снова нажал на газ.

Парень не мог понять, почему он не даст задний ход.

— Чего ты ждёшь? — взволнованно спросил он Дрейка. — Это наверняка ловушка.

— Слишком поздно. Мы уже в неё попались, — негромко ответил ренегат. Он не стал выключать мотор, но выскользнул из машины и пригнулся. Уилл, держа «стэн» наготове, последовал его примеру.

Миссис Ролс несколько раз позвала Дрейка по имени, однако тот не откликался. Обводя «береттой» деревья, он осторожно продвигался к броду.

— И что теперь? — спросил Уилл.

— Будем импровизировать, — шепнул в ответ ренегат. Он вытащил зубами чеку гранаты, выплюнул её, но гранату продолжал держать в руке, прижимая спусковой рычаг. Дрейк встретился взглядом с парнем и сказал: — Прикрой меня сзади.

Уиллу не нужно было повторять дважды. Он навел «стэн» на дорогу.

— Дрейк, всё в порядке! — крикнула миссис Ролс, продолжая размахивать фонариком.

Кроме мамы Честера, вокруг не было видно ни единого живого существа. Суини тоже нигде не было, но Уилл и не ожидал его увидеть: старый солдат был в своём деле мастером.

— Всё в порядке! — снова прокричала миссис Ролс и опустила фонарь. — Правда, Дрейк, всё в порядке!

— Эмили, — отозвался ренегат, не сводя глаз с деревьев, — кто с вами?

— Здравствуй, Дрейк, — произнёс Эдди, выступив из-за дерева на другом берегу ручья. Он направился к миссис Ролс.

— Ни с места! — распорядился Дрейк, целясь стигийцу в голову. — Я так и думал, что это ты.

Эдди медленно поднял обе руки, расставив пальцы.

— Я без оружия. Я просто хочу с тобой поговорить.

Хоть ему и было велено прикрывать Дрейка сзади, Уилл не удержался и посмотрел на бывшего Граничника — он ведь не видел его прежде. Эдди был высокий и тощий, как все стигийцы. На нём было тёмно-коричневое пальто до колен, резиновые сапоги и кепка. Если бы не впалые щёки и угольно-чёрные глаза, его можно было бы принять за сельского жителя на прогулке.

— Это не засада. Иначе я бы здесь не стоял, — продолжил Эдди, опустив руки. — Мне нужно с тобой поговорить. Это куда важнее, чем наши взаимные обиды.

Дрейк застыл в боевой стойке на одном берегу ручья, Эдди — на другом; миссис Ролс стояла по щиколотку в воде ровно на полпути между ними.

— Откуда ты знал, что я поеду этой дорогой? — строгим тоном спросил ренегат.

— Самый разумный вариант с точки зрения тактики, — пожал плечами Эдди. — Я установил наблюдение за домом и, естественно, исследовал окрестности.

— Естественно, — саркастически повторил Дрейк.

— Я предугадал, что ты выберешь не самый очевидный путь к отступлению. — Стигиец взглянул на миссис Ролс. — Между прочим, они собирались задействовать Эмили для операции в Сити, но я вмешался. О ней позаботились.

— Это правда? — спросил Дрейк. — Он спас вам жизнь?

— Да, — кивнула миссис Ролс и улыбнулась. По её виду в самом деле нельзя было предположить, чтобы её мучили или держали в заточении.

— И я привел её к тебе, — подытожил Эдди. — В подтверждение моих мирных намерений.

Миссис Ролс двинулась к Дрейку.

— Извините, Эмили, но ближе подходить не стоит. Возможно, вас протемнили, — сказал ренегат. — Уилл, держи её на прицеле.

— Здрасте, миссис Ролс, — растерянно пробормотал парень, наводя на неё «стэн». — Как ваши дела?

— Замечательно, спасибо, Уилл, — ответила она.

— Её не обрабатывали Тёмным светом. Во всяком случае, я не обрабатывал, — подал голос Эдди.

Повисла тишина, нарушаемая только журчанием ручья и редкими птичьими криками вдалеке.

— Ладно, где остальные? — спросил Дрейк. — Ты же не в одиночку наблюдал за домом и изучал местность.

— Совершенно верно, не в одиночку, — ответил Эдди, медленно поднимая руку. — С твоего позволения…

— Пожалуйста, — кивнул Дрейк.

Эдди щёлкнул пальцами.

Впереди и позади на дороге послышался рокот моторов.

С треском ломая кусты на своём пути, из леса выкатились два американских армейских вездехода.

— «Хамви»? — встревоженно произнёс Дрейк.

Огромные машины остановились, перекрыв дорогу в обе стороны. Они были матового зелёного цвета, с тонированными стёклами. Шум двигателей стих, и двери обоих автомобилей распахнулись одновременно.

Стигийцы вышли из машин, ещё несколько солдат появились из леса. Уилл насчитал восьмерых.

— Граничники? — ещё больше встревожившись, спросил Дрейк.

— Прошу любить и жаловать, — кивнул Эдди.

Ни на ком из стигийских бойцов не было привычной коричневой формы — только разномастная гражданская одежда из Верхоземья: непромокаемые куртки, анораки, туристические ботинки. Один даже был в джинсах. Но по суровым лицам и бесстрастным глазам в этих солдатах безошибочно можно было опознать элиту стигийской армии. Даже невооружённые, они внушали Уиллу страх. У него внутри всё сжалось. В последний раз он видел такое количество Граничников, когда одна из двойняшек безжалостно расстреляла его отца.

— Где нам встать? — осведомился Эдди.

Дрейк кивнул в его сторону.

— Пусть держатся около тебя, чтобы мне всех было видно.

Граничники послушно промаршировали к берегу ручья и выстроились в ряд за спиной Эдди. Уилл обратил внимание, что у одного из бойцов перебинтована голова, а левый глаз вроде бы даже зашит. От этого стигиец выглядел ещё более угрожающе.

— Это всё? — спросил Дрейк, наведя пистолет на стигийский отряд.

Эдди, не торопясь с ответом, оглядел солдат.

Наконец он повернулся к Дрейку, но тот не дал ему заговорить.

— Радист, можешь выходить, — едва повысив голос, произнёс ренегат.

— Эх, а я только вошёл во вкус, — раздался ответ, и по лесу разнеслось эхо короткого смешка. Суини с довольным видом вышел на дорогу. Он без видимого усилия, будто они вовсе ничего не весили, держал на каждом плече по обмякшему Граничнику. — Вот отловил тут парочку стегайцев. Не так уж быстро они соображают, а? — Он снова усмехнулся.

Эдди отрывисто кивнул в сторону Радиста.

— Ты им ничего не сделал? — спросил Дрейк.

Суини расплылся в ухмылке.

— Я рассудил, что незачем — они ведь были без оружия. Не бойсь, они спят, как ангелочки. — Он поглядел на одного Граничника у себя на плече, потом на другого. — Ох и страхолюдные же ангелочки. — Он поднял взгляд на Дрейка. — Куда их класть? Главному стегайцу отнести?

— Нет, положи здесь. — Дрейк улыбнулся Эдди, который с любопытством рассматривал крепыша ветерана. — Знакомься, это Радист, мой старый приятель. У меня много интересных друзей.

Эдди поднял брови, явно потрясённый тем, что кому-то удалось застать врасплох стигийских солдат.

— Ещё одного не хватает, — сказал он.

— Джиггс, — пояснил Суини.

— Джиггс тут? — изумлённо переспросил Дрейк.

— Ещё бы! Тоже вырубил одного болванчика.

— Молодец, — похвалил Дрейк. Отрывисто рассмеявшись, он обвёл взглядом Граничников, по-прежнему стоящих неподвижным рядом. — А по какому поводу маскарад, Эдди? Решили отдохнуть на природе? — холодно осведомился ренегат. — Я так понимаю, что все эти Граничники переметнулись на твою сторону? А ты уверен, что можешь на них положиться?

— Они преданы мне, — без тени сомнения ответил Эдди. — Ведь я рассказывал тебе, что некоторые стигийцы придерживаются тех же взглядов, что и я. Эти бойцы перешли под моё начало из-за своих убеждений. Они считают, что экспансию необходимо остановить.

Взглянув в сторону Уилла, Дрейк обратил внимание на его напряжённое выражение лица.

— Что с тобой? — спросил он у парня.

Уилл и сам не знал, что с ним. Он думал о том, что кто-то из этих Граничников, быть может, стоял на вершине пирамиды и смотрел, как убивают доктора Берроуза. Он осуждал Дрейка за союз с Эдди, пусть и непродолжительный — на время операции в Вечном городе, но прямо сказать ренегату не решился; зато он не стеснялся в выражениях, когда говорил об этом с Честером. Уилл просто не мог поверить в существование «хорошего» стигийца.

— Уилл? — окликнул его Дрейк.

— Ничего… всё нормально, — процедил сквозь зубы парень.

— Значит, ты Уилл Берроуз, — негромко произнёс Эдди. — Я о тебе наслышан.

— Да ну, — буркнул Уилл, не зная, как реагировать на внимание со стороны стигийца.

— И о твоей семье, — продолжал Эдди. — Чрезвычайно интересные люди: Тэм, твоя мать Сара… и Кэл, твой брат. По поводу него мы должны принести тебе свои извинения.

— Кэл? — только и смог выговорить Уилл.

— Да, касательно его Охотника. Бартлби — кажется, так его звали.

— Что значит звали? — воскликнул Дрейк, но стигиец оставил его слова без внимания.

— На одном из моих наблюдательных постов в окрестностях поместья произошло грубейшее и необъяснимое нарушение регламента, и вашему Охотнику удалось воспользовался невнимательностью бойцов, — сказал Эдди. — Часовой допустил, чтобы животное подкралось к нему и даже атаковало.

— О чём вы? — не мог понять Уилл.

— К несчастью, Бартлби погиб. — Эдди указал скрюченным пальцем на «хамви» за спиной Уилла. Парень повернулся и как загипнотизированный побрёл к автомобилю. Он знал, что там увидит, и не хотел на это смотреть, но должен был.

На плоском капоте что-то лежало. Уилл откинул наверх устройство ночного видения — уже начинало светать.

Подойдя к «хамви», он увидел на капоте Бартлби. Его лапы попарно связали верёвками, чтобы растянуть тело поперёк передней части машины — будто охотничью добычу.

Как предрассветная синева через ночной мрак, сетка кобальтовых вен просвечивала сквозь тёмно-серую кожу кота, будто поблёкшую после смерти. Янтарные глаза Бартлби тоже потускнели — матово-желтоватые, словно скисшее молоко, они смотрели в никуда.

Но больше всего Уилла потрясло то, что кот — всегда такой энергичный и полный сил — лежал совершенно неподвижно. Ведь он постоянно носился в поисках съестного либо устраивал шалости, как озорной мальчишка.

— Барт, — шепнул парень. На долю секунды ему почудилось, что Бартлби вот-вот шевельнётся, будто тот только прилёг подремать. Но Уилл знал, что этого не случится. Он протянул руку и погладил толстую лапу Охотника. — Бедный старина Бартлби, — проговорил Уилл, давясь комом в горле. — Бедный Бартлби.

Повторяя себе под нос эти слова и качая головой, он поплёлся обратно к «форду», поникший от горя и обиды.

Все взгляды были устремлены на него, но никто не сказал ни слова. Наконец Эдди нарушил молчание.

— Приношу свои глубочайшие извинения.

— Извинения, надо же, — буркнул Уилл.

В ушах у него зазвенел голос мёртвого брата, Кэла, взывающего к мести:

— Убей этих тощих гадов! Давай, Уилл, пусть они за всё заплатят!

Уилл понял, что ему ничто не мешает поступить именно так: он может расстрелять Эдди и его солдат, и ему за это ничего не будет. Ведь он не нарушит никаких законов. Дрейк и Суини просто зароют трупы в лесу, вместе с Бартлби.

— Извинения, значит? — повторил Уилл, с вызовом глядя на стигийца. — Знаешь куда засунь свои извинения! — И он угрожающе наставил «стэн» на Эдди.

У парня руки чесались нажать на курок.

В глазах у него стояли слёзы.

— Вы у меня всё отобрали. Всё на свете. Только и можете, что убивать. Я…

Палец на курке дёрнулся.

— Уилл! — воскликнул Дрейк.

— Тихо, приятель… не делай того, о чём потом будешь жалеть, — сказал Суини, скользнув к Уиллу, взялся за ствол «стэна» и направил его вниз. Уилл покорно дал ему забрать у себя оружие. — Нельзя так поддаваться ярости, — добавил старый солдат.

— Я хочу возместить ущерб, — сказал Эдди как ни в чем не бывало.

— Что? — изумился Дрейк.

Эдди перешёл ручей вброд и остановился в шаге от ренегата.

— Давай выброшу, — предложил он, указав на взведённую гранату, которую Дрейк по-прежнему сжимал в руке. — Она тебе не понадобится.

Дрейк недоверчиво посмотрел на него.

— Я не собираюсь нас подрывать, — заверил его стигиец. — Я не тороплюсь на тот свет.

Ренегат нахмурился, но, к крайнему удивлению Уилла, позволил Эдди забрать гранату. Поразительнее всего было, что между Дрейком и стигийцем не чувствовалось враждебности — напротив, они держались как старые приятели, даже друзья. Уиллу стало тошно.

Эдди вернулся к шеренге Граничников и вручил гранату стигийцу с перебинтованной головой. Тот молча её принял.

— Этот боец желает выразить своё сожаление по поводу случившегося, — объявил Эдди, и Граничник зашагал в сторону леса.

— Нет! — крикнул Дрейк, сообразив, что сейчас произойдёт, и развернулся к Суини. — Радист! Уши! — заорал он.

В это мгновение Граничник упал животом на гранату. Его тело приглушило взрыв. Самого бойца подбросило кверху, на всех остальных полетели комья земли и щепки. Одно дерево со скрипом завалилось, и миссис Ролс взвизгнула.

— Ах ты ж! — проворчал Суини, зажимая руками уши. — Так и оглохнуть недолго.

— В этом не было необходимости, — мрачно произнёс Дрейк, обращаясь к Эдди.

Лица Граничников и Эдди были, как обычно, непроницаемы.

— Нет, это была расплата за небрежное отношение к службе, — объяснил Эдди. — Заодно я дал ответ на твой вопрос, Дрейк. Каждый из этих бойцов беспрекословно подчиняется мне. Они всецело мне преданы. Потому они и здесь. Они выполнят любое моё распоряжение.

Затем Эдди обратился к ошеломлённому Уиллу, который по-прежнему стоял сжавшись, как в момент взрыва.

— Как я уже сказал, мы чрезвычайно сожалеем о гибели Охотника. Теперь виновный понёс наказание, и я надеюсь, что это хотя бы отчасти послужит возмещением. — Эдди развернулся к Дрейку. — А теперь давай поговорим, если ты не против.

— Не против, только постарайся обойтись без подобных трюков, — попросил ренегат.

В огромных ручищах Суини, которого Уилл с Дрейком оставили стеречь миссис Ролс и Граничников, «стэн» казался детской игрушкой. Эдди деликатно предложил побеседовать в «хамви» на другой стороне ручья, чтобы Уиллу не пришлось второй раз смотреть на тело Бартлби.

Парень забрался на переднее пассажирское место. Он раньше никогда не видел «хамви» изнутри и теперь с интересом осматривался в просторной машине.

— Всё нормально? — осведомился у него Дрейк, устраиваясь на одном из задних сидений.

Уилл повернулся и кивнул, но ренегат уже не смотрел на него, занятый изучением стойки с оружием в кузове. Там было около десятка стигийских винтовок и суперсовременных верхоземских автоматов. Рядом лежали рации, на вид очень дорогие.

— Готов поспорить, одним алмазом тут не ограничилось, — заметил Дрейк, когда Эдди забрался на сиденье рядом с ним.

— У меня в Лондоне ещё пара таких машин, — ответил стигиец. — И несколько броне…

Совершенно неожиданно для Уилла Дрейк размахнулся и ударил Эдди кулаком в лицо.

— Это тебе за то, что протемнил меня, — сказал ренегат, потирая костяшки пальцев.

На глазах Эдди выступили слёзы. Он порылся в кармане брюк, достал платок и промокнул нос. Уилл увидел кровь у него на верхней губе.

— Пожалуй, я заслу…

Дрейк снова ударил его, казалось, даже ещё сильнее, чем в первый раз. Платок отлетел прочь, кровь из носа у стигийца потекла ручьём.

— А это за что? — спросил Эдди. Голос у него звучал ещё более гнусаво, чем обычно.

— Это за Честера, — проворчал ренегат. — Его протемнять — это было уж совсем низко и подло.

— Как? — воскликнул Уилл. — Так его не настоящие стигийцы обработали?

— Нет. Правильно я говорю, Эдди? — обвиняющим тоном спросил у стигийца Дрейк.

Эдди кивнул.

— Полагаю, и это я заслужил, — сказал он. Стигиец нисколько не казался обиженным тем, как обошёлся с ним Дрейк. Голос его был ровным и бесстрастным. — Да, я повёл грязную игру, но мне нужно было как-то за вами следить. Так что когда ты оставил Честера одного у меня в квартире, я устроил ему небольшую процедуру — ничего серьёзного.

— Ты так легко об этом говоришь, будто налил ему ванну с пеной, — сухо заметил Дрейк и покачал головой. — Значит, мы напрасно бежали из дома моего отца. Ради всего святого, мог бы просто явиться с парадного входа!

Эдди шмыгнул разбитым носом.

— Мне нужно было полностью завладеть твоим вниманием. Если бы я пришёл с обычным визитом, ты вряд ли принял бы мои слова всерьёз. И ты забываешь о том, какую услугу я тебе в итоге оказал. После того как ты бросил Эмили Ролс обратно в яму со змеями, я вмешался, чтобы спасти её, и вернул тебе целой и невредимой.

— В яму со змеями? О чём это он? — спросил Уилл у Дрейка.

— Она сама так захотела, — попытался оправдаться ренегат, однако Уилл почувствовал, что тут Эдди припёр Дрейка к стене. — Эмили жаждала помочь, а мне нужен был способ следить за планами стигийцев.

— Значит, по-твоему, то, как я поступил с Честером, было хуже, чем оставить его мать на растерзание, — рявкнул Эдди на ренегата, а затем сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Ладно. Эти разговоры всё равно ни к чему не приведут, а я ещё должен сообщить тебе чрезвы…

Дрейк, явно задетый обвинением Эдди, сердито перебил его:

— Ради какого же это важного дела ты на стенку лезешь, лишь бы со мной поговорить? Если это по поводу твоей дочери, не трать время понапрасну. Она о тебе знать ничего не хочет.

— И да… и нет, — осторожно ответил стигиец. — Нет, дело не в Эллиот. Но не заметил ли ты в ней ничего особенного? Каких-то изменений?

Дрейк нахмурился, озадаченный вопросом.

— Ну, она быстро растёт, — ответил он. — Как любая нормальная девочка её лет.

— Нормальная девочка, — едва слышно повторил Эдди, медленно сжимая и разжимая кулак. Этот простой жест выдавал необычное для стигийца волнение: Уилл и Дрейк сразу это поняли. Эдди встретился взглядом с Дрейком. — Я собираюсь рассказать тебе о том, что не ведомо ни одному человеку. И ты поймёшь, почему мои сородичи развернули такую масштабную операцию на поверхности.

— Продолжай, — проговорил Дрейк, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку сиденья. — Я весь внимание.

— Я должен рассказать тебе… — начал Эдди и на мгновение запнулся, словно губы отказывались ему повиноваться, — …о Фазе.

Два новогерманца распахнули ворота фабрики перед «мерседесом», и капитан Франц повёл машину на асфальтированную площадку с табличкой «Парковка для гостей». Тут он остановился, в мгновение ока выскочил из машины и открыл заднюю дверь, чтобы высадить близнецов. Затем Франц поспешил открыть перед ними входную дверь административного здания. Ребекки на мгновение задержались на парковке, любуясь стройными рядами дорогих автомобилей.

— Нам есть чем гордиться, — заметила Ребекка-один, взглянув на «бугатти-вейрон» рядом с «феррари-энцо».

Её сестра одобрительно хмыкнула, и девочки направились к зданию. Капитан Франц застыл у двери, держа её открытой.

— Вы очень любезны. Спасибо, — сказала Ребекка-два, проходя мимо него.

— Вы очень любезны. Спасибо, — повторила Ребекка-один хрипловатым голосом, подражая Мэрилин Монро, поравнявшись с капитаном, и вдобавок сделала шутливый реверанс.

Ребекка-два оставила без внимания выходку сестры, тем более что навстречу им уже устремился Граничник в полном обмундировании.

— Судя по машинам, все в сборе, — сказала ему стигийка. — Проводи их в конференц-зал.

Быстро миновав приёмную, близнецы прошли по коридору в просторную комнату, в центре которой стоял внушительный стол длиной около семи метров, окружённый креслами. Ребекки сразу сели в его главе. Капитан Франц, держа руки за спиной, встал у них за спиной словно почётный караул.

Меньше чем через минуту конференц-зал стал заполняться взрослыми стигийками. В Верхоземье они вели довольно разнообразную жизнь, что нашло отражение в их внешности. Одни сохранили свой естественный цвет волос, чёрный как вороново крыло, другие предпочли стать блондинками или рыжими. Наряды их так же различались. В отличие от своих сородичей мужского пола, стигийки не скрывались в тени; напротив, многие из них проникли в высшие эшелоны власти и бизнеса Верхоземья и постоянно находились в центре внимания. Эти женщины играли важные, порой решающие роли в английском обществе.

Стигиек было сорок. Несмотря на различия в внешности, их объединяла потрясающая красота. Очень высокие, стройные, с тонкими чертами лица и выразительными глазами, все они по меркам Верхоземья были ослепительны.

Женщина с коротко остриженными чёрными волосами прошла, покачивая бёдрами, к креслу на противоположной от близнецов стороне стола и села в него, изящно закинув ногу на ногу.

— Эрмиона, — приветствовала её Ребекка-один.

Эрмиона улыбнулась в ответ.

— Видела в «Хелло!» статью про тебя, — продолжала Ребекка-один. — Фотографии просто роскошные!

— Да, я тоже осталась довольна съёмкой, — улыбнулась Эрмиона. Советник директора в одной из ведущих мировых пиар-компаний, она попеременно жила то в Лондоне, то в Париже, то в Нью-Йорке, где у неё были собственные дома.

К Эрмионе подошла другая стигийка, со светлыми волосами длиной до плеч, одетая в чёрный костюм от Вивьен Вествуд. С томной кошачьей грацией она опустилась на соседнее кресло и упёрлась ногой в край стола, демонстрируя туфельку от Джимми Чу.

— О, привет, Вейн, — поздоровалась Ребекка-два. — Давно не виделись.

— Да, давно, — ответила светловолосая стигийка.

Хотя с первого взгляда это было трудно заметить, Эрмиона и Вейн были близнецами, как и Ребекки, которые во всём брали с них пример.

— Ты здорово поработала над последними выпусками, — заметила Вейн, обращаясь к Ребекке-два.

Блондинка приподняла уголки рта в улыбке. Она вела реалити-шоу на телевидении, собиравшее огромные рейтинги:

— Среднему верхоземцу не так уж много надо, — отметила она с нескрываемым презрением.

Эрмиона, потирая плечо через пиджак, обвела взглядом зал.

— Ну и дыра. Совершенно ничем не примечательное место.

Ребекка-два кивнула.

— Да, просто идеально, правда? А там, — она кивнула вправо, — почти четыре тысячи метров контролируемого пространства.

Ребекка-один продолжила, обращаясь ко всем стигийкам:

— И на этом пространстве для вас уже приготовлены триста объектов.

Женщины мгновенно отреагировали, одобрительно закивав. У всех без исключения участилось дыхание, на лицах выступил румянец. Некоторые стали разминать плечи.

Однако стигийка, стоявшая в центре группы за спиной Вейн и Эрмионы, выглядела не особенно довольной.

— И это всё? — резко осведомилась она. По сравнению с остальными эта женщина в униформе цвета хаки казалась блёклой и неэлегантной. Косметики на ней не было; под офицерской фуражкой скрывались тусклые тёмно-русые волосы. Она носила одно из самых высоких званий в британской армии, какого только удавалось добиться женщине. — Потому что я знаю, где можно раздобыть значительно большее число кандидатов, — сказала стигийка, имея в виду подчинённые ей войска. — И все они в превосходной физической форме.

Ребекка-один быстро возразила:

— В этом нет нужды. Ещё столько же объектов уже проходят обработку, скоро они будут готовы. Это должно удовлетворить даже ваш аппетит, майор.

Женщина в тёмно-синем деловом костюме отделилась от группы и шагнула вперёд. Она прибыла прямо из офтальмологической клиники на Харли-стрит, где регулярно обрабатывала Тёмным светом ведущих политиков и бизнесменов.

— Могу я начать с него? — спросила она, разглядывая капитана Франца. — Он такой аппетитный. — Её тёмные глаза расширились в предвкушении.

— Я первая его увидела, — рассмеялась Эрмиона, выпрямила ноги и обвела кончиком языка безупречно ровные зубы.

— Вы обе ошибаетесь. Думаю, что он достанется мне, — промурлыкала Вейн.

— Нет, — чересчур поспешно возразила Ребекка-два. — Он нужен нам.

— Неужели? — поинтересовалась Эрмиона, сверкнув глазами. От неё не укрылось неожиданное напряжение девочки. — И для какой же цели может быть нужен этот верхоземец?

Чтобы разрядить обстановку, Ребекка-один хлопнула в ладоши и поднялась со своего места.

— Если все готовы, — громко сказала она, — просим вас следовать за нами.

Девочки вышли первыми, взрослые стигийки двинулись следом. Когда они покинули застеленный ковром зал, их каблуки зацокали по линолеуму на полу коридора, ведущего на первый склад. Двое Граничников бесстрашной элиты стигийской армии охраняли вход на бывшую фабрику. Однако сейчас они выглядели вовсе не такими бесстрашными и отступили к стенам, когда женщины шествовали мимо них. Эрмиона шатнулась к одному из них и зарычала. Граничник едва не подпрыгнул на месте.

— Мужчины такие жалкие, — усмехнулась она.

Остальные стигийки не проронили ни слова, направляясь в цех. По углам гудели промышленные увлажнители воздуха, в огромном помещении было тепло и душно. Полумрак рассеивали только редкие светосферы, водружённые на треножники.

Весь цех занимали триста больничных коек, расставленных ровными рядами. На каждой лежал человек в бессознательном состоянии. Больше всего это походило на казарму или спальню в общежитии. Среди спящих были и верхоземцы, и колонисты, и даже несколько новогерманцев, добавленных для ровного счёта.

Ребекка-один повернулась к стигийкам.

— Это… — начала было она, но тут заметила, что большинство женщин не обращает на неё абсолютно никакого внимания. Охваченные всепоглощающим первобытным инстинктом, многие уже устремились к койкам. Ребекка-один высоко подняла руки и обратилась к стигийкам во весь голос: — Это один из величайших моментов в нашей долгой истории, и мы гордимся тем, что нам представилась… — Она замолчала, видя, что произносить речь бесполезно. Женщины не слушали её, только жадно оглядывали койки.

— Как только закончите здесь, можете проследовать на другие склады, там вас ждут остальные кандидаты, — добавила Ребекка-два. — Не волнуйтесь, если вам не хватит сил на всех, скоро к нам присоединятся и другие наши сёстры.

— Мы постараемся для них хоть что-нибудь оставить, — усмехнулась Эрмиона. Несколько женщин встретили её слова приглушённым смехом, но большинство не отреагировали, сгорая от предвкушения.

— Да начнется Фаза! — громко провозгласила Ребекка-один.

Стигийки рассредоточились по цеху; некоторые даже перешли на бег, чтобы успеть захватить дальние койки.

— Сколько изменений со времён Румынии, — заметила Ребекка-один. — Теперь, когда у нас есть средство, чтобы начисто промывать им мозги, всё гораздо проще, — сказала она, имея в виду интенсивную обработку Тёмным светом, которой подверглись все лежащие на койках.

— Да, это гораздо опрятнее, чем перерезать сухожилия. Некоторые умудрялись сопротивляться и в таком состоянии, — проговорила Ребекка-два, зачарованно наблюдая за Эрмионой.

Стигийка подошла к одной из ближайших коек, сбросила пиджак, затем блузку. Усевшись верхом на бесчувственное тело, Эрмиона выгнула спину и запрокинула голову, огласив помещение первобытным пронзительным криком, который, казалось, вознёсся до самой проржавевшей крыши и рухнул обратно вниз.

На её спине выступила кровь. А когда Эрмиона начала кричать, над лопатками треснула кожа и раскрылись длинные щели.

Из них стали пробиваться две членистые конечности, похожие на ноги насекомого. Они выбрались наружу, подрагивая, будто только что появившиеся на свет самостоятельные существа, сделавшие первый вдох, а затем расправились во всю длину, огромные, чёрные, гладкие, покрытые мелкими щетинками. Они блестели от крови и плазмы.

Эрмиона продолжала кричать; к ней присоединялись другие женщины, тоже оседлавшие своих жертв. Этот общий вопль стал невыносимо громким — казалось, он проникает в самые стены цеха, чтобы, отразившись от них, многократно усилиться.

Эрмиона схватилась за плечи бесчувственного человека, и в то же мгновение насекомьи конечности, взметнувшись у неё из-за спины, впились ему в виски, удерживая на месте голову жертвы.

Стигийка, отрывисто дыша, склонилась над человеком и запустила большие пальцы ему в рот, широко его растягивая. Из её рта выскочила трубка длиной в полметра, тут же устремившаяся в раскрытый рот жертвы.

— Какое прекрасное зрелище! — восхищённо пробормотала Ребекка-один, не сводя глаз с Эрмионы. — Какое счастье за этим наблюдать!

Трубка напоминала яйцеклад, какой располагается у многих насекомых на конце тела, только значительно больших размеров. Очутившись во рту человека, яйцеклад Эрмионы запульсировал — мышцы проталкивали по нему что-то округлое величиной со спичечный коробок. Яйцо.

Когда трубка, углубившись, проникла в горло, человек рефлекторно закашлялся и попытался помотать головой. Но наконец яйцо с хлюпаньем пробилось внутрь, и он снова стал неподвижен.

Насекомьи конечности Эрмионы отсоединились от висков человека. Она подняла руки, изящно потянувшись, слезла с жертвы и тут же переместилась на соседнюю койку, где лежала женщина.

— Один есть, осталось пятьсот девяносто девять, — улыбнулась Ребекка-два.

Глава 7

— Из каждого такого яйца, — продолжал Эдди, — появляется больше трёх десятков стигийцев. Они проходят через стадию личинки, питаясь живой плотью человека-хозяина. А когда от его тела ничего не остаётся, они вырываются наружу и…

— Вырываются? — переспросил Уилл, уже порядком позеленевший.

— Да, прорывают кожу и выползают наружу искать новые источники пищи. В эти дни им необходимо обильно питаться свежим мясом, чтобы полностью развиться. Затем, получив достаточное количество белка, они окукливаются. Через одну-две недели они вылупляются, и вот вам новенькая армия.

Дрейк недоверчиво нахмурился.

— Ты говоришь, что так появляются стигийцы. Что это значит?

— Стигийцы. Такие, как я, как Граничники, — ответил Эдди.

Ренегат нахмурился ещё больше.

— За две недели? Но как взрослый организм может сформироваться всего за несколько недель? Объясни.

— Они обладают умственными способностями взрослого стигийца-мужчины, однако лишены эмоций. Они им и не требуются: такие стигийцы создаются с одной-единственной целью — убивать. И они безупречно с этим справляются, потому что сами не боятся смерти. У нас их называют Воителями. Они будут методично истреблять верхоземское население любым оружием, какое будет в их распоряжении, до тех пор пока им не прикажут остановиться. Или пока они всех не уничтожат.

В машине повисло ошеломлённое молчание, которое лишь через несколько минут нарушил Уилл.

— Они как осы-наездники, — потрясённо прошептал он. Парень, казалось, побледнел, если только это было возможно при его бесцветной коже. — Я как-то видел про них передачу по телевизору. Они откладывают яйца в живое существо, а потом из них вылупляются и…

— Всё не так просто, — перебил Дрейк, поворачиваясь к Уиллу. — Помнишь, как мы последний раз были в Хайфилде вместе с твоим отцом? Когда он ещё хотел посмотреть на Селию с крыши?

— Конечно помню, — ответил Уилл. — На площади Мартино.

— Так вот, я тогда довольно подробно распространялся о том, насколько стигийцы по своему образу действий похожи на вирусы. Я даже не догадывался, что окажусь так близко к истине. — Ренегат развернулся к Эдди. — Полагаю, что когда личинки растут в теле хозяина, они не только поглощают белки из его организма, но и ассимилируют в своем геноме часть его ДНК. Я прав? И именно поэтому современные стигийцы по своей физиологии так близки к нам?

Эдди кивнул.

— Наши учёные считают, что первая Фаза состоялась в доисторическую эпоху и в конечном счёте привела к вымиранию динозавров. Разумеется, в те времена мы не были гуманоидами. По мнению учёных, сходство с человеком мы приобрели после второй Фазы, при неандертальцах.

Уилл едва слышно ахнул.

— Погоди… это уже что-то из области фантастики, — воскликнул Дрейк. — Чем ты докажешь, что всё это правда, Эдди? Откуда мне знать, что ты это не выдумал? — недоверчиво, но без агрессии спросил он, как будто прежде всего пытался осознать услышанное. — Выходит, мы должны полагаться только на твои ело…

Эдди запустил руку внутрь своей куртки. Во мгновение ока Дрейк выхватил пистолет и наставил его на стигийца.

— Ты же знаешь, я не вооружён, — напомнил Эдди, не шелохнувшись. — Просто хочу тебе кое-что показать.

— Показывай, — согласился ренегат, не опуская оружия.

Стигиец медленно вытащил из внутреннего кармана книгу в потёртом, растрескавшемся переплёте.

— «Книга Катастроф»? — выдохнул Уилл, разглядывая светло-коричневатый пергамент обложки.

— Нет, она намного более древняя, — ответил Эдди. — С пятнадцатого века сохранилось всего несколько экземпляров. Её ни разу не видели глаза колониста, и вряд ли хоть одна найдётся выше травы. Этот экземпляр для меня тайком вынесли из Цитадели.

Дрейк убрал пистолет и пожал плечами.

— И что же это?

— Ну… — Эдди на секунду задумался. — По-стигийски её название означает «многие происходят из одного». В вашем языке трудно найти подходящее слово… пожалуй, «порождение», нет, скорее «отпрыск». — Он обвёл пальцем перевёрнутый треугольник, вытисненный на переплёте. — Да, «Книга отпрысков», — подытожил он свои размышления и показал обложку Уиллу и Дрейку. — Между прочим, это кожа. Точнее, не простая кожа. Человеческая.

— Та-ак, — нахмурился Дрейк. — Пожалуй, это сразу задаёт определённый тон.

Эдди раскрыл книгу и стал аккуратно листать. Страницы шелестели словно сухие листья. — О, вот оно, — сказал он наконец и повернул книгу так, чтобы Уилл и Дрейк увидели иллюстрацию — грубовато выполненную гравюру.

Она изображала лежащего навзничь человека с раздувшимся изуродованным телом, над которым нависало узкое женское лицо. Её фигура была полускрыта в тени и едва различима.

Уилл прищурился, рассматривая картинку.

— У неё как будто крылья за спиной… это, наверное, те самые щупальца, о которых вы говорили, — предположил он.

— Верно. — Эдди развернул книгу обратно к себе и взглянул на убористый рукописный текст. — Это хроника нашей последней Фазы. Здесь описано, что произошло в середине пятнадцатого века в Румынии, — объяснил он Уиллу и Дрейку. — Это было во времена правления князя Валашского, который прославился безжалостным истреблением…

Уилл не удержался и вставил:

— Влад… как его… мне папа рассказывал. Вы ведь говорите про Влада Колосажателя, так?

— Именно о нём, — подтвердил Эдди. — Легенды и домыслы, окружавшие его персону, породили невероятные вампирские истории и фильмы, которые сейчас так популярны у вас. Но на самом деле всё было совсем иначе… на самом деле этот миф обязан своим появлением нашей Фазе. Видите ли, князь предложил нам защиту в обмен на то, что мы уничтожим его давних противников, бояр. Со своей стороны он должен был предоставить нам надёжное, тихое место, чтобы провести Фазу, и снабжать нас свежими телами.

— Наверняка он вам всё обеспечил. Папа рассказывал, что он убил тысячи людей, жарил их заживо, сдирал с них кожу, отрубал руки и ноги… — припомнил Уилл. — А ещё он любил насаживать головы убитых на колья.

— Это был лишь способ отвлечь внимание от наших замыслов, — сказал Эдди. — В действительности князь отличался мягким характером и был просвещённым для своего времени человеком.

Дрейк ещё сильнее нахмурился.

— Погоди-ка. Я что-то не понимаю. Если Фаза была в пятнадцатом веке… то… что произошло? Мы до сих пор живы, в рабство нас не обратили. Так что же пошло не так?

— Князь предал нас, — объяснил стигиец. — Его священнослужители убедили его, что мы — богопротивные создания, которым следует помешать. И тогда он приказал своим рыцарям напасть на катакомбы дворца, где проходила Фаза. Едва вылупившиеся Воители были ещё личинками или куколками, так что рыцари, не встретив никакого сопротивления, перерезали их и сожгли останки. Лишь наши женщины попытались дать им отпор, но в конце концов рыцари загнали их в тупик и перебили. — На лице Эдди мелькнула тень улыбки, когда он добавил: — Так что Влад по прозвищу Колосажатель должен был бы остаться в истории не жестоким деспотом, а одним из величайших героев. Ведь он спас всё человечество.

Дрейк, переплетя пальцы, обдумывал услышанное.

— Так ты говоришь, обычные солдаты, вооружённые лишь простым оружием, смогли остановить Фазу? Тогда с современными средствами это не составит никакого труда.

— Если — и только если — вы найдёте место, где проходит новая Фаза, и истребите Воителей до того, как они войдут в полную силу, — ответил Эдди. — На стадии окукливания либо до неё.

— Почему? — вставил Дрейк.

— Потому что Воители тоже могут размножаться. Едва они достигнут зрелости, как их число будет возрастать…

— В геометрической прогрессии, — перебил Дрейк. — Значит, женщин среди них нет, но они всё равно могут размножаться. — Тут его осенил ещё один вопрос. — А почему эта новая Фаза началась именно сейчас?

— Как я уже объяснял, для начала Фазы необходимы несколько факторов, и даже наши учёные не знают точно, какие именно. Возможно, отчасти причина в наших биологических часах. Грядёт… нет, уже настало наше время. Я уверен в этом. Я это чувствую, так же, как и все Граничники, которые перешли на мою сторону.

Глава 8

Обе Ребекки расположились в комнате охраны перед экраном, куда передавалось изображение с внутренних камер наблюдения. Капитан Франц застыл позади их кресел как манекен в витрине. Близнецы следили за тем, как Эрмиона и другие стигийки методично переходят с койки на койку, откладывая яйца.

Ребекка-два увидела на другом экране движение около фабричных ворот.

— Прибыл обед, — заметила она.

— Самое время. Наши сёстры наверняка проголодались. Так, не получится ли поглядеть поближе? — проговорила Ребекка-один и застучала по клавишам на панели управления, переключаясь между камерами. — Вот. — На экране появилась погрузочная зона, куда задним ходом заезжал внушительный грузовик. Едва машина остановилась, отряд новогерманцев принялся торопливо выгружать содержимое кузова в тачки. — Еда с доставкой на дом, — улыбнулась девочка и, тихонько напевая «Ты моё солнышко», переключилась обратно на камеру, установленную в душном влажном цехе. Она повернула рукоятку на панели и приблизила изображение так, что в кадре оказались двери, ведущие из погрузочной зоны. Меньше чем через минуту двери распахнулись, и в цех вошли два новогерманца, толкая перед собой тяжёлую тачку. За ними появился Граничник, он остался караулить вход.

Стигийки, почуяв запах пищи, уже перебрались к самым дверям.

Ребекка-один злорадно рассмеялась:

— Что сейчас будет!..

Вейн кинулась на одного из новогерманцев, вцепилась ногтями ему в горло и во мгновение ока повалила солдата на пол. Остальные женщины тут же набросились на него и его товарища и принялись рвать их на части. Оба были настолько одурманены Тёмным светом, что даже не сопротивлялись.

— Что ж, мы ведь обещали сёстрам свежее мясо, — задумчиво произнесла Ребекка-два, наблюдая за кровавым пиршеством. — Свежее, по-моему, некуда.

Даже Граничник не избежал внимания стигиек.

— Потрясающе! — ахнула Ребекка-два.

Вейн, словно паук, метнулась к стигийскому бойцу с такой поразительной скоростью, что камера засекла только неясное пятно.

Одним прыжком она оказалась возле Граничника и, не успел он осознать, что происходит, полоснула ему по глазам насекомьими лапами. Ослеплённый стигиец, шатаясь, попытался отбиться винтовкой, но Эрмиона уже прыгнула ему на спину и впилась зубами в шею.

— Самки всегда кровожаднее самцов, — негромко заметила Ребекка-один.

— Ха! — усмехнулась Ребекка-два, любуясь, как Вейн и Эрмиона разрывают стигийца на части. Другой Граничник тем временем в панике запирал снаружи двери цеха. — До чего же эти две красотки разборчивы в еде!

«Бедфорд» катился вдоль русла реки. Уровень воды скоро понизился, так что пассажирам в кузове больше не заливало ноги. Затем грузовик свернул и выехал на берег, на какую-то дорогу.

Честер почувствовал тяжесть на плече. Стэфани задремала, прислонив к нему голову. Осторожно, чтобы не потревожить её, парень достал фонарик и, прикрывая свет рукой, попытался разобрать время на часах. Прежде чем он выключил фонарик, его луч на мгновение осветил Эллиот, сидящую напротив. Она не спала и смотрела прямо на Честера и Стэфани. Может быть, из-за того, как на её лицо падал свет, парню показалось, что выглядит она мрачной и сердитой.

Хотя в темноте ничего нельзя было разглядеть, Честер залился краской — будто его поймали за каким-то недозволенным делом.

Он совершенно не представлял, как реагировать на неожиданное внимание Стэфани, тем более что, как предполагал Честер, интерес девочки к нему был вызван прежде всего дурацкой выдумкой Уилла про успехи на горнолыжных склонах.

И вообще всё происходило слишком быстро — как будто его несла бурная река. В итоге Честер не мог понять, ни как Эллиот к нему относится, ни как он сам относится к ней. Раньше ему казалось, что они стали ближе друг к другу, но в последнее время, пока они жили в доме Перри, Эллиот отстранилась от него. Впрочем, и ото всех остальных.

Парень окончательно запутался.

Он почувствовал огромное облегчение, когда «бедфорд» наконец со скрипом остановился и Стэфани проснулась.

— Где мы? — зевая, спросила она и выпрямилась.

— Не знаю, — проворчал Честер, по-прежнему чувствуя, а может быть, только воображая на себе взгляд Эллиот.

Перри с грохотом открыл кузов.

— Все на выход.

Честер спрыгнул на землю следом за полковником Бисмарком и обнаружил, что машина стоит под ржавым навесом. Он вышел наружу и, щурясь, посмотрел на небо. Сквозь облака пробивались первые лучи солнца.

— Ну вот, дождь идёт, — пожаловался парень, смаргивая мелкие капли, попавшие в глаза.

— Это же «моррис-майнор»! — воскликнул мистер Ролс. Честер обернулся и увидел выглядывающий из-за грузовика старенький легковой автомобиль. Он напоминал огромную перезрелую виноградину, не только округлой формой, но и тусклым налётом на всей поверхности.

— Машина Данфорта, — пояснил Перри. — Слава богу, добрался без происшествий.

Собрав вещи, все последовали за ним по тропинке, окаймлённой густым кустарником. Честер заметил, что Эллиот остановилась и, скривившись, стала потирать плечо под лямкой рюкзака. Встревожившись, парень вернулся к ней.

— Всё в порядке? — спросил он, положив руку ей на плечо.

Эллиот вздрогнула и отшатнулась, а затем посмотрела ему в глаза.

— Стэфани очень красивая. Ты не говорил, что познакомился с кем-то в поместье, — сказала она.

— Я… э-э-э… думал, это неважно, — пробормотал Честер. — И я вообще-то совсем не знаю, что она за человек.

— Зато я знаю, — ответила Эллиот. — У неё есть всё, о чем я только мечтала. И всё, за что я себя ненавижу.

Честер понятия не имел, как на это ответить, но тут Перри обратил внимание на то, что они отстали.

— Эй, вы двое, догоняйте! — крикнул он и зашагал дальше по тропинке. Через несколько минут Честер увидел впереди открытое пространство.

— Здесь надо ускориться, — предупредил Перри.

Они вышли в овраг у подножия горы, которая большей частью была покрыта выщипанной овцами травой. Однако на вершине почву размыла вода, обнажив крупные бороздчатые камни, напоминавшие развалины древних укреплений. Честер заметил, что овраг ведёт к линии электропередачи.

Перри остановился у края оврага и велел всем подойти к нему.

— Наверху мы будем на виду. Крайне маловероятно, что в долине кто-то окажется, но из предосторожности Уилки будет отправлять вас по одному. Понятно?

Все кивнули, и Перри, вскарабкавшись по склону оврага, скрылся из виду. Когда пришла очередь Честера, Уилки похлопал его по спине. Взобравшись наверх, парень побежал через ветер и морось к Перри, присевшему на корточки метрах в десяти от оврага, около одного из двух сооружений у основания ближайшей опоры. Приблизившись, Честер увидел, что это два одинаковых приземистых трансформатора, выкрашенных серой краской, с рядами охлаждающих рёбер по бокам. Каждый был площадью около двух квадратных метров. Сверху на них было что-то вроде регбийных ворот, от которых к опорам линии электропередачи тянулись провода.

Трансформаторы окружал сетчатый забор, по верху оплетённый колючей проволокой. Перри провёл Честера через калитку в заборе; внутри уже ждали мистер Ролс и очень недовольная Стэфани.

— Уже ни разу не клёво, — буркнула она, сердито наблюдая, как у неё с носа капает вода.

Наконец Старый Уилки, замыкавший процессию, тоже добрался до забора, и Перри направился к ближнему из трансформаторов, издававшему мерный гул. На нём висел знак: две молнии по обе стороны от красного черепа с костями и надпись «Опасно для жизни! Не влезай — убьёт!».

— В самом деле опасно, — произнёс Перри и положил руку на стену трансформатора. Раздался треск электрического разряда, и мокрые волосы старика встали дыбом. Пожалуй, это бы выглядело довольно забавно, если бы только все не испугались, что его ударило током.

Но Перри был цел и невредим.

— Всё нормально, — рассмеялся он. — Небольшой электростатический заряд, чтобы отпугнуть любопытных. — Он коснулся одного из рёбер на стенке трансформатора, нажал на выступ на нём и отодвинул ребро, открывая небольшой люк.

Все, пригнувшись, прошли внутрь и столпились в крошечном помещении. Перри, светя себе фонариком, ввёл последовательность цифр на маленькой приборной панели. Едва он закончил, как над решёткой около панели загорелась красная лампочка. Мужской голос строго произнёс:

— Первый код.

— Ты прекрасно знаешь, кто я. Неужели надо каждый раз ломать комедию? — раздражённо возразил Перри.

— Разумеется, — отрезал голос и после многозначительной паузы добавил, — сэр.

Перри шумно вздохнул и продекламировал:

— Зверь в горных недрах скован сном, но пробудится на зов королевства и исполнит августейшую волю.

— Принято, — отозвалась панель. — А теперь будьте любезны код четырнадцатый, сэр.

Перри на мгновение задумался.

— Есть радость в дремучих лесах, есть отрада на пустом берегу, есть общество, куда чужим заказан путь…

— И код восьмой, пожалуйста, — перебил голос.

— Чёрт побери, мы промёрзли до костей, помираем с голоду и устали, как собаки. Финч, если сейчас же не пустишь нас в Комплекс, я взорву эту проклятую дверь, — пригрозил Перри.

После недолгой паузы сбоку от панели раздался щелчок и появилась узкая полоска света.

— Ну наконец-то! — воскликнул Перри и толкнул дверь. За ней начинался наклонный проход с ржавыми перилами по обе стороны. Все спустились по нему в комнату с низким потолком.

— Это единственный вход и выход Комплекса, — объяснил Перри, кивая в сторону массивной двери в тусклом свете фонарей. — Танковая броня, — прокомментировал он. — Понадобится целая тонна взрывчатки, чтобы оставить на ней хотя бы вмятину. — Затем он указал на узкие щели-бойницы в серых металлических пластинах, вставленных в бетонные стены по обе стороны от двери. — За ними караульни, чтобы размещать часовых, — продолжал старик.

— Что же это за место? — поинтересовался мистер Ролс.

— Комплекс служил базой для операции «Страж», — ответил Перри. — Она настолько секретная, что наверху уже наверняка и не помнят, что им положено забыть о её существовании.

— Вроде того убежища на случай атомной войны, которое нашёл Уилл? — спросил Честер.

— Нет, гораздо серьёзнее, — покачал головой Перри. — Ещё в начале века, перед Первой мировой, аристократы, правившие страной, решили обеспечить себе надёжное укрытие — чтобы спрятать родных и движимые ценности в случае вторжения врага. Они выстроили Комплекс на собственные средства. Пожалуй, можно сказать, что это подземный дворец для богатеев. Позднее, в годы Второй мировой, когда запахло жареным, Высший военный совет реквизировал Комплекс, чтобы использовать его ещё и в качестве центра управления Сопротивлением.

— Это и была операция «Страж»? — предположил мистер Ролс.

— Совершенно верно. В каждом городе на юго-востоке и в каждом крупном регионе по всей остальной территории Британских островов ждала наготове группа Сопротивления. Любой историк вам расскажет: как только немцы пересекли бы Ла-Манш, каждой группе предписывалось распечатать свой конверт с инструкциями и в точности их выполнить. Перри бросил взгляд на полковника Бисмарка, который только кивнул в ответ. — Однако историкам неизвестно, что эти группы не были полностью независимы. Крупные операции должны были управляться из тактического штаба, который находится здесь, в Комплексе, — так называемого «Центра». Он сохранился до наших дней, и его название тоже.

— И для чего же теперь используется Комплекс? — поинтересовался мистер Ролс.

— Его поддерживают в состоянии готовности на случай чрезвычайных событий в будущем, — объяснил Перри. — И я полагаю, что сейчас как раз такой случай.

Он замолчал, услышав металлический звон. Казалось, что он доносится из-за бронированной двери, но точно сказать было трудно — звук шёл откуда-то издалека. Затем он послышался снова, уже громче, а потом повторился ещё несколько раз.

Огромная дверь медленно отворилась. Честер и полковник Бисмарк осветили фонариками прямоугольный коридор с кремово-белыми стенами и блестящим зелёным полом. Однако свет не проникал в глубину прохода, где царил зловещий мрак.

Затем вдали появились огоньки.

— А длинный этот коридор? — спросил Честер, щурясь на них.

Перри не ответил. Загорелись ещё несколько ламп, уже ближе.

Потом из темноты послышался шум какой-то машины.

— Что это? — встревожился мистер Ролс, невольно отступая назад.

— Последний рыцарь-хранитель, — усмехнулся Перри.

Тут зажёгся свет в помещении, где они стояли.

В ту же секунду из коридора выехал пожилой человек на инвалидном мотороллере и со скрипом затормозил на линолеуме перед ними.

Стэфани хихикнула.

Вдогонку за стариком по коридору бежало не меньше десятка кошек всех мастей и возрастов.

— Сержант Финч, — приветствовал старика Перри и, подойдя к нему, с чувством пожал протянутую руку. Желтовато-коричневый форменный берет сержанта низко нависал над его кустистыми седыми бровями и казался велик на несколько размеров, будто его хозяина неудачно выстирали. Одет Финч был в кофту цвета хаки. На задней части его мотороллера был закреплён карман, из которого торчали два костыля.

— Командир! Очень рад снова вас видеть, сэр, — улыбнулся сержант. — Извините, что не встаю — ноги у меня уже не те.

— Да и у меня, — заметил Перри и помахал тростью.

Сержант Финч посмотрел вниз, на кошку, устроившуюся у его ног на полу мотороллера. — И вы уж простите за все эти формальности на входе. Сами знаете, мне по инструкции положено.

— Разумеется, — успокоил его Перри.

Сержант обвёл взглядом остальных и остановился на Колли, которая осторожно высунулась из-за спины миссис Берроуз, чтобы обнюхать одну из рискнувших подобраться к ней кошек.

— Это у вас, случаем, не собака, а, командир? Собаку-то сюда бы не стоило, у меня ведь ко…

— Не волнуйтесь, это тоже кошка. Просто очень большая, — сказала миссис Берроуз.

Колли с интересом глядела с высоты своего роста на простых кошек, которые, почуяв в ней сородича, быстро осмелели. Они окружили Охотницу и принялись с мяуканьем тереться о её ноги.

— Чего только не придумают! — воскликнул сержант Финч. — Я и понятия не имел, что таких кошек вывели! — Покачав головой, он наклонился вперёд, чтобы достать из корзинки на руле несколько планшетов с бумагами и связку дешёвых шариковых ручек. — Так, прежде всего вот что. Мне нужно, чтобы каждый из вас подписал эту форму в трёх экземплярах, тогда я пропущу вас дальше.

Перри состроил гримасу.

— Да уж. Я и забыл, какая у нас тут бюрократия.

— И что это такое? — спросил мистер Ролс, взяв планшет и проглядывая документ.

Сержант Финч погрозил ему пальцем.

— Нет-нет, сэр, не читайте. Вам не полагается читать. Это ОСГТ — Особое соглашение по государственной тайне, — пояснил он.

— Что? — возмутился мистер Ролс. — Раз мне нельзя это читать, как мне узнать, на что я соглашаюсь?

— Никак, — улыбнулся Перри. — Это настолько секретный документ, что прочесть его разрешается только после подписания.

— Безумие какое-то, — проворчал мистер Ролс, поставив подпись на верхнем экземпляре и переворачивая лист.

Когда все, включая миссис Берроуз — ей показали, в каком месте подписаться, — закончили с документами, сержант Финч повёл их дальше по коридору. Он оказался довольно длинный — метров сто, а по стенам тянулись полки с помятыми касками, старыми противогазами, велосипедами, на вид годов сороковых, и старинными рациями в тряпичных футлярах.

Время от времени сержант нажимал кнопку на руле своего мотороллера, закрывая за ними двери. Одно прикосновение к красной кнопке с цифрой — и толстый лист металла, отрезая путь назад, выдвигался из стены с тем самым скрежетом, который они слышали до этого.

— Значит, Данфорт уже прибыл? — уточнил Перри.

— Да, профессор сейчас в Центре, сэр, — ответил Финч. — Подключает какие-то новые приспособления.

Перри кивнул.

— Надо бы его проведать.

— Есть, сэр! — отчеканил сержант, и его мотороллер заскрипел колёсами по линолеуму, набирая скорость, — коридор пошёл под уклон. Колли скакала впереди группы людей, сопровождаемая остальными кошками. Охотница впервые за долгое время выглядела бодрой и оживлённой, хотя, возможно, только потому, что один разыгравшийся котёнок то и дело пытался запрыгнуть ей на спину, цепляясь крошечными коготками.

Данфорт лишь на мгновение отвёл взгляд от экрана своего ноутбука, когда процессия вошла в Центр.

— Рекомендую посмотреть, — без какого-либо вступления сказал профессор. — Главная новость в Америке.

Центр представлял собой просторное круглое помещение, в середине которого стояли в пять рядов длинные столы с древними телефонами и какими-то деревянными конструкциями со множеством рычажков и переключателей. Примерно полстены Центра от пола до потолка было увешано листами оргстекла с картами разных районов Британских островов, нарисованными жирными чёрными линиями. Честер ненадолго задержался у одной, изображавшей юг Англии, Ла-Манш и часть французского берега.

Данфорт сидел у самого входа. Из-за панели на стене рядом с ним свисал клубок спутанных проводов, которые дергались от того, что профессор возился с чем-то позади стола, попутно глядя на экран ноутбука.

— Сейчас, только разберусь с этой бестолковой рухлядью, — проворчал он, махнув рукой в сторону большого экрана на стене, — и можно будет посмотреть новости на самом старом цветном телевизоре в Англии.

По экрану вдруг побежали зигзаги.

— Так, почти… — отметил Данфорт, когда линии на несколько секунд сложились в изображение какого-то человека. Профессор что-то переключил на ноутбуке и наконец объявил: — Осталось подрегулировать затухание… и вуаля!

— «Си-эн-эн»? — нахмурился Перри, увидев на экране диктора за столом. Звука пока не было. — Так ты нам это хотел показать?

— Да, — кивнул Данфорт. — Главная тема на всех каналах в Штатах. «Си-эн-эн», «Фокс», «Эй-би-си» — выбирайте на свой вкус.

Сержант Финч с раскрытым ртом глядел на экран.

— Это что, телевизор? У меня в жизни тут телевизора не было.

— Опора ЛЭП над нами представляет собой мощную радиоантенну, но внутри него вмонтирована пара спутниковых тарелок. Я подхватил сигнал с одной, — объяснил Данфорт. — А теперь… Хиту Робинсону такое и не снилось… у нас наконец-то… будет звук. — Он что-то ещё подрегулировал на ноутбуке, и колонки на стенах отозвались оглушительным треском.

Все собрались перед большим экраном, только миссис Берроуз опустилась на колени рядом с Колли, отгоняя от неё нахального котёнка.

Диктор с мрачным видом говорил:

«Только что из Управления внутренней безопасности поступили подробности относительно взрыва, который произошёл вчера вечером перед зданием правительства на Капитолийском холме и унёс жизни трёх членов Сената и ещё четырёх человек. Ряд информагентств поспешил сообщить о том, что причиной взрыва стал заминированный автомобиль».

В кадре появились американские солдаты, охраняющие перегороженную улицу. Камера двинулась мимо них, к нескольким сгоревшим остовам машин, вокруг которых толпились криминалисты в белых комбинезонах.

«В Управлении эту версию опровергли. Записи с камер наблюдения показали, что взрывное устройство привёл в действие террорист-смертник, мужчина средних лет, по всей видимости, действовавший в одиночку. — На экране снова появился диктор. — Несколько часов назад Управление внутренней безопасности провело пресс-конференцию, на которой было сделано следующее заявление».

Сидящая за столом женщина обращалась к журналистам, заполнившим всю просторную комнату перед ней:

«Предполагаемый террорист был опознан. Это гражданин США… — В толпе поднялся удивлённый ропот, многие подняли руки. — Пожалуйста, подождите. Я отвечу на ваши вопросы позднее, — сказала она и подождала, пока журналисты успокоятся. — Это гражданин США, который последние пять лет провёл в Великобритании, где снимал документальные телефильмы».

Миссис Берроуз вскочила.

«Вот недавняя фотография предполагаемого террориста», — продолжала женщина, и на экране появился портрет мужчины.

— Его показывают? Как он выглядит? Пожалуйста, опишите мне его! — взволнованно попросила миссис Берроуз.

Все в Центре, кроме Перри, повернулись к ней.

— Около сорока лет, вес восемьдесят килограммов, отросшие курчавые волосы, борода… — начал старик.

— Бен, — выдохнула Селия, догадавшись, что это американский телепродюсер, с которым она подружилась в Хайфилде.

Перри не пришлось описывать фотографию дальше.

«Согласно списку пассажиров, предоставленному международным аэропортом имени Кеннеди, Бенджамин Уилбрахамс прибыл вчера из Лондона утренним рейсом, затем взял напрокат автомобиль и направился в Вашингтон. В последние две недели коммерческое авиасообщение с Великобританией приостановлено, однако Уилбрахамс воспользовался особым рейсом, организованным военной авиацией США для возвращения на родину граждан США, оказавшихся в Великобритании. Перед посадкой Уилбрахамс прошёл полный досмотр. Взрывное устройство не было обнаружено ни в его багаже, ни на нём, однако есть предположение, что он мог перевезти его в своём теле, подобно английским «живым бомбам», которые за последний месяц совершили ряд терактов в различных европейских странах».

Зал совершенно затих.

На экране опять появился диктор в студии.

«После чрезвычайной ситуации с разливом нефти у Восточного побережья негативное отношение к Великобритании в прошлом году достигло небывалых масштабов. Нынешнее происшествие, при котором наш соотечественник был неизвестным образом принуждён совершить ужасающий террористический акт на американской земле, ещё больше усилило антибританские настроения. Перед британским посольством в Нью-Йорке и рядом британских консульств по всей стране проходят массовые демонстрации».

Показали бушующую толпу с транспарантами.

«Наши американские ребята жизни отдавали, чтобы помочь англичанам победить Германию во Второй мировой. И вот как они нам отплатили!» — возмущался мужчина, потрясая кулаком в камеру.

«Да они каких только террористов к себе не пускали! Вот, доигрались. Рано или поздно этим и должно было кончиться», — комментировал другой.

Потом женщина стала скандировать:

«Бомби бритишей! Бомби бритишей!»

— Очень умно придумано. Стигийцы позаботились о том, чтобы мы не получили помощи от наших друзей с другого берега Атлантики, — отметил Данфорт.

— Хватит, — скомандовал Перри. — Выключай.

Когда экран погас, все повернулись к миссис Берроуз.

— Они использовали Бена. Наверное, протемнили его до помешательства, — тихо произнесла Селия, опустив голову. — Он не заслуживал такой смерти.

Перри смущённо откашлялся. Переглянувшись со Старым Уилки, он подошёл к Стэфани.

— Думаю, нам с тобой пора серьёзно поговорить.

Стэфани, вместо того чтобы ответить в своей обычной жизнерадостной манере, только вяло кивнула. Честера захлестнула жалость к девушке: стало ясно, что ей ещё не объяснили, насколько серьёзно положение.

— Сержант Финч покажет вам ваши комнаты, — тем временем обратился Перри к остальным. — По крайней мере, на недостаток комфорта здесь не пожалуешься: жилые помещения этажом ниже мало чем уступают пятизвёздочным гостиницам.

Глава 9

Уилл никогда не видел Дрейка настолько взволнованным, как в эту минуту, когда он поднял взгляд на Эдди и начал:

— Скажи мне вот что. Почему ты так уверен, что эта ваша Фаза началась? Кто-то из твоих людей видел её своими глазами? И где она происходит? — принялся расспрашивать он.

— Началась, началась, но где — мы не знаем, — сказал Эдди, когда Дрейк наконец дал ему вставить хоть слово. — Для стигийца это самая мощная сила, какая только может быть… мы чувствуем её каждой клеточкой тела. И я, и все мои люди — мы уже довольно давно ощущали её приближение. А стигийские женщины, где бы они ни были, должны были почувствовать Фазу намного раньше. Они воспринимают её в сотни раз острее. Это неодолимая, всепоглощающая жажда размножения. Это… — Эдди задумался, подбирая подходящее сравнение, — как труба, зовущая в бой… только в данном случае мы имеем дело с некой химической реакцией.

— Феромоны, — предположил Дрейк, вздохнув.

Эдди, казалось, был так поглощён собственными размышлениями, что не расслышал его.

— Эта реакция запускает Фазу… управляет ею… хотим мы того или нет. Наши женщины превращаются в нечто иное… нечто страшное. А их детища — Воители — выводят из игры все виды, которые не могут служить пищей. Король умер — да здравствует король.

— Нас, соответственно, тоже собираются вывести из игры? — уточнил Дрейк.

— Да, любая форма жизни, которая хотя бы отдалённо может представлять угрозу господству стигийцев, подлежит уничтожению, — заметив краем глаза какое-то движение рядом с машиной, Эдди обратил внимание на рыжую белку, метнувшуюся вверх по стволу дерева. Он указал на животное. — Подобно тому, как этот вид, когда-то преобладавший, оказался вытеснен серыми белками.

— Однако эти Воители, о которых ты говоришь, они ведь всего лишь солдаты, пусть и супер-Граничники. Хорошо вооруженные верхоземцы смогут их остановить, верно ведь? — спросил Дрейк. — Тем более если мы организуем сопротивление.

— Это колоссальное «если». Их стихия — хаос. Они сами — хаос, — возразил Эдди. — И если вы вступите с ними в бой и каким-то образом одержите верх, это не исключает возможность второй стадии.

— Не думаю, что хочу об этом знать, — буркнул Дрейк, когда Эдди, полистав Книгу отпрысков, раскрыл её и повернул к собеседникам.

— А это что ещё такое? — изумился Уилл.

Гравюра занимала целую страницу, но была разделена на три части: небо, землю и, в самом низу, водоём с пеной и волнами на поверхности, очевидно, обозначавший море. В каждой из трёх частей были изображены невиданные существа. Помимо жутких зубов и когтей сходство между ними исчерпывалось тем, что художник попытался нарисовать их полупрозрачными. В остальном же каждое чудовище было приспособлено к избранной им среде обитания: у верхнего имелись две пары перепончатых крыльев, у среднего — шесть лап, а у морского — плавники.

— Они обеспечат успех Фазы, даже если остальные планы потерпят крах, — сказал Эдди. — Это подстраховка. Армаги.

— Армаги? — медленно повторил ренегат.

— От них пошло слово «армагеддон». И мифическая последняя битва добра со злом тут ни при чём, что бы ни утверждали мировые религии. Но армагеддон — это всё же нечто вроде финала… финала эпохи людей на Земле, — сказал Эдди.

— «Нечто вроде» — это как? — уточнил Уилл. Ему даже захотелось рассмеяться — так абсурдно всё это звучало.

— Наши легенды гласят, что Армаги постоянно мутируют. Они способны полностью восстановить свой организм из крошечной частицы. Разорви одного на части — и получишь легион новых. Если воспользоваться научной терминологией, то можно сказать, что Армаги — это сплошные стволовые клетки, которые превращаются в наиболее подходящую к обстоятельствам машину для убийства. — Эдди захлопнул книгу. — Так что даже если вам удастся пережить первую стадию — Воителей, то вторая вас в любом случае прикончит. Рыцари Влада Колосажателя, сами того не зная, остановили Армаг, когда сожгли катакомбы и обратили в пепел всё живое в них.

— Значит, мы должны покончить с Воителями, пока они не успели распространиться по миру. И сжечь всех подряд, — рассудил Дрейк. — И Воителей, и стигиек.

— Слушайте, может, это сейчас неважно, но можно кое-что спросить? — вдруг заговорил Уилл.

Эдди кивнул.

— Эта Фаза… это из-за неё Ребекки имеют такую власть над стигийцами? — спросил парень.

— Все наши женщины пользуются преимуществом перед мужчинами, а Ребекки к тому же принадлежат к правящему семейству.

— Ясно… а… э… — начал Уилл, но замялся.

— Что ещё? — подбодрил его Дрейк.

— А тогда… что насчет Эллиот? — выдавил парень.

Эдди мрачно поглядел на него.

— Что насчёт Эллиот? Честно говоря, не представляю. Конечно, она из тех, кого колонисты безжалостно называют Сушёными детками — наполовину человек, наполовину стигиец, которых казнят, сбрасывая в Дымящую Джин. Но какое наследие возьмёт в ней верх, я сказать не могу. Что я могу сказать, так это то, что если Фаза на неё как-то воздействует, Эллиот необходимо изолировать. Она будет опасна для окружающих.

Уилл нервно сглотнул.

— Ясно, — сказал он, жалея о том, что задал вопрос.

Суини по-прежнему стерёг Граничников, когда Уилл вернулся к ручью. Солдаты не сдвинулись с места ни на шаг, только миссис Ролс вышла из воды и села на берегу, подобрав ноги.

— Вижу, планёрка закончилась. Ну и до чего договорились? — поинтересовался Суини.

— Если расскажу, вы не поверите, — ответил Уилл.

Суини дотронулся до линии у себя перед ухом.

— Вообще-то я почти всё слышал. Страшное дело — с ума сойти можно.

— Почти всё слышали? — удивился парень и бросил взгляд через плечо на «хамви». — Так ведь отсюда… сколько… метров тридцать?

— Пара пустяков, — ухмыльнулся Суини.

Развернувшись, Уилл вдруг почувствовал на себе взгляд восьми пар стигийских глаз. Теперь он знал то же, что знали Граничники. Парень смущённо откашлялся.

— Значит, вы слышали, что Дрейк собирается в путь не откладывая. И что Эдди поедет с нами, мы возьмём один «хамви», — обратился он к Суини.

Капитан отрывисто кивнул на выстроившихся Граничников.

— А с этими горе-вояками как обойдёмся?

— Отпустим, — пожал плечами Уилл.

— Так что, мы с ними теперь друзья? — улыбнулся великан.

— Вроде того, — ответил парень и повернулся к Граничникам. — Эдди велел вам отправляться в Лондон и там ждать его распоряжений. Он сказал, берите джип и другой «хам…» — Посмотрев на дорогу, где стояла вторая машина, Уилл увидел на капоте тело Охотника, и все слова вылетели у него из головы.

— И что дальше? — осторожно подсказал Суини.

— Бартлби, — только и выговорил парень, беспомощно глядя на капитана.

Суини кивнул и обратился к Граничникам.

— Слушай мою команду, стегозавры. Сейчас важное дело сделаете — похороните парнишкиного кота. И чтобы могилу вырыли как полагается — не халтурить! — Суини посмотрел на Уилла. — Идёт?

Парень с благодарностью кивнул.

Капитан указал большим пальцем в сторону миссис Ролс.

— А с девахой что делать?

Та открыла рот, чтобы высказать своё мнение по поводу подобного обращения, но передумала и только посмотрела на Суини испепеляющим взглядом.

— Миссис Ролс едет с нами, — отрезал Уилл и пошёл забрать из джипа свой рюкзак и заодно пару вещмешков Дрейка.

Когда он вернулся, Суини протянул к нему руку.

— Давай пока понесу, — предложил он и, легко подцепив пальцами все три сумки, перехватил их у Уилла с такой непринуждённостью, будто они ничего не весили. — И пукалку свою можешь забрать, — добавил капитан, отдавая ему «стэн». Втроём они направились к «хамви». Хотя Суини уже не держал миссис Ролс на прицеле, парень обратил внимание, что тот старается не отходить от неё слишком уж далеко.

— Уилл, — позвала его миссис Ролс, — теперь-то, когда все перестали изображать шпионов, можно мне узнать, как там мои мальчики? Мне ничего не рассказывают ни про Джеффа, ни про Честера, но я полагаю, они оба сейчас в безопасности? Правда?

— Конечно, — успокоил её Уилл. — И мы скоро к ним присоединимся.

— Спасибо, — ответила миссис Ролс, с облегчением вздыхая.

Однако как только они приблизились к машине, Дрейк забрал у Суини один из вещмешков и подошёл к миссис Ролс.

— Эмили, у нас с вами два пути. Либо я продолжаю считать вас возможным агентом противника и держу связанной, либо полностью реабилитирую, но для этого надо убедиться, что вас не протемнили. Выбор за вами.

Миссис Ролс наклонила голову к Уиллу и улыбнулась ему.

— Рановато я решила, что шпионские игры закончились. Вот, опять он за своё. — Повернувшись к Дрейку, она сказала: — Я не хочу быть в наручниках, когда увижу мужа и сына. Делайте, что считаете нужным.

Дрейк достал из вещмешка небольшое устройство — что-то вроде очков, соединённых проводком с маленьким цилиндром.

— Это Данфорт сделал? — поинтересовался Уилл.

— Да, это новый карманный Очиститель, — кивнул Дрейк. — Знаю, я уже миллион раз это повторял, но профессор — настоящий гений.

— Да уж, — вставил Суини. — Он как-то предложил у меня под капотом порыться — как будто я ему «моррис-майнор».

— Ну, во всяком случае, Очиститель он здорово уменьшил по сравнению с тем, что раньше было, — отметил Уилл.

Дрейк кивнул.

— Так, Уилл, ты мне сейчас понадобишься. — Он поднёс цилиндр к лицу парня.

— Я? А для чего? — встревожился Уилл.

— Просто не моргай, сейчас вылетит птичка, — усмехнулся ренегат. Он нажал на клавишу на цилиндре, и прямо в глаза парню ударил яркий фиолетовый луч.

Уилл сразу узнал этот цвет — точь-в-точь как Тёмный свет, однако на этот раз он не почувствовал никакого воздействия. Он прищурился, но только из-за того, что луч был очень яркий.

— И что? — спросил он.

— Чувствуешь что-нибудь? — осведомился Дрейк. — Не тошнит, голова не кружится?

— Не-а, — ответил Уилл.

— Хорошо, — пробормотал Дрейк и отпустил клавишу. Фиолетовый свет погас. — Видишь ли, ты — контрольный образец. Я и не ожидал никакой реакции — это подтверждает, что ты совершенно чист. А теперь займёмся вами, Эмили. — Дрейк поднёс цилиндр к её лицу и снова нажал на клавишу.

Охнув, будто её ударили, миссис Ролс застыла как статуя. Суини в мгновение ока подхватил её, едва женщина начала падать.

Эдди внимательно наблюдал за ними.

— Поразительная технология. Полагаю, ты её разработал в пику моему Тёмному свету, когда им занимался, — сказал стигиец. — Но я тебя уверяю, Дрейк, я не обрабатывал Эмили.

— Ты, может быть, и не обрабатывал, — возразил ренегат. — Но что-то ей в голове подкрутили. Понятия не имею что, но рисковать не могу. Посади её сзади, Радист, — распорядился он. — И держи покрепче, а то ещё упадёт и расшибётся.

Суини затащил совершенно дезориентированную миссис Ролс в «хамви», уселся рядом с ней и обхватил за плечи огромной ручищей.

— Готово! — отчитался он Дрейку.

Ренегат просунул в открытую дверь машины очки от Очистителя.

— Это рабочая часть, — сказал он, надев очки на миссис Ролс, и поправил их, чтобы плотно прилегали к глазам. — Так, чуть не забыл. Она ведь может язык прикусить. Есть у кого-нибудь платок?

— Держи. — Суини достал из кармана куртки какую-то тряпочку не первой свежести и протянул ему. Дрейк сложил её в несколько раз.

— Откройте пошире, — велел он миссис Ролс. Та, ещё не до конца опомнившись, раскрыла рот и позволила Дрейку вставить кляп. — А теперь постарайтесь расслабиться. Скоро всё будет позади. — Он щёлкнул другой клавишей на цилиндре, и из-под очков просочилось наружу немного фиолетового света.

Уилл невольно вздрогнул, когда вопль миссис Ролс разнёсся по лесу.

Второй Офицер, на ходу застегивая портупею, вышел в коридор. Вместо того чтобы пойти домой, он уже вторую ночь проводил в камере в допросном крыле полицейского участка, набросав на холодный каменный пол тюремных одеял. Он до сих пор не мог простить мать и сестру за то, что они убили его собачку, сварили её и подали ему. Шагая по белёному коридору в сторону приёмной, Второй Офицер махал руками в надежде размять затёкшие мышцы.

— Эй! — крикнул он, не застав никого в приёмной. — Сэр? Э-эй? Есть кто-нибудь?

Ответа не последовало, и полицейский, откинув крышку конторки, прошёл к кабинету Первого Офицера. — А, вот вы где, — сказал он начальнику, который склонился над столом, обхватив голову руками. — Что, опять нутряная гниль мучает? — участливо осведомился он.

— Нет, — помедлив, ответил Первый Офицер и выпрямился.

Второй Офицер отшатнулся, увидев его лицо, сплошь в синяках и кровоподтёках, с заплывшим глазом. — Что случилось? Кто это вас так? Сколько их было?

— Да эти, в Темнице, — вздохнул Первый Офицер. — Загоняю я, значит, арестантов на ночь, а тут Маллиган как на меня бросится, сволочь этакая!

— Маллиган? — переспросил Второй Офицер. — Билл Маллиган, мебельщик?

Его начальник потупил взгляд.

— Нет, мамаша его.

— Да неужто Гаппи Маллиган? — изумился Второй Офицер. — Ей же без малого девяносто! Как же она…

— Сам знаю, — проворчал Первый Офицер и угрюмо покачал головой, как будто говоря, что такое позорное пятно ничем не смыть. — Она всё про стигийцев злословила, а потом — раз! — и кинулась на меня, ни с того ни с сего. А рука-то у неё тяжелая.

— Гаппи Маллиган, — повторил Второй Офицер. Он был настолько ошеломлён, что плюхнулся на стул для посетителей. Сесть ему Первый Офицер не предлагал, и когда Второй сообразил, что натворил, то увидел, что начальник, прищурив здоровый глаз, глядит на него. — Ох, простите, сэр. Я не…

— Сиди, — сказал Первый Офицер. — Знаешь, Патрик, по-моему, мы до такого дошли, что уже не до распорядка.

Второй Офицер изумился ещё больше. Начальник прежде никогда — ни единого разу — не обращался к нему по имени. Более того, даже дома Второго Офицера иначе как Вторым Офицером не называли — так требовал закон Колонии.

— Я… Я… — забормотал Второй Офицер.

— Не надо сейчас никого из себя строить, Патрик, — попросил Первый Офицер, доставая из ящика стола трубку и кисет. Курить в участке строжайше запрещалось. — Ты сам подумай. Половина Колонии медленно, но верно помирает с голоду, другая половина пропала невесть куда, — продолжал полицейский, набивая трубку. — Причём те, кто помирает с голоду, со дня на день друг друга перебьют, потому что дерутся из-за последних объедков, какие только могут стащить, а мы… — Первый Офицер чиркнул огнивом и раскурил трубку, прежде чем продолжать. — А мы с тобой угодили в самое месиво, и никуда нам из него не деться. В конце концов, какая-нибудь беззубая старуха вроде Маллиган захлестает нас до смерти сумочкой, и всё ради куска солёной лягушатины. — Он попыхтел трубкой. — И штука-то вся в том, Патрик, что кроме нас никого не осталось. Мы одни не даём воцариться полной анархии. Попали между двух огней — ни туда, ни сюда. — Полицейский глубокомысленно покачал головой. — Ничего хорошего нам это не сулит, приятель. Ничего хорошего.

Второй Офицер слушал вполуха — он изо всех сил старался вспомнить, как зовут его начальника, но никак не мог. Но тут кое-что из сказанного Первым Офицером его насторожило:

— Сэр, а что вы там говорили насчёт пропавших? Беда какая случилась?

До Второго Офицера, естественно, доходили слухи об исчезновениях людей, но он списывал это на досужие домыслы и склонялся к тому, что все пропавшие устроились где-нибудь во времянках в Северной пещере.

Первый Офицер проморгался — дым попал ему в здоровый глаз, — потом разглядел свиток, лежащий около его локтя, и подтолкнул через стол к своему подчинённому.

— Пятый Офицер кое-что доложил, пока ты отдыхал. Мы с тобой оба слышали, будто бы люди исчезают, но тут совсем другое дело. Один из наших пропал без вести. От Третьего Офицера уже двадцать четыре часа ни слуху ни духу.

— Так он патрулирует в Северной, — сказал Второй Офицер. — Я его недавно видел. Может, он и сейчас…

— Он сегодня не явился на дежурство, — перебил Первый Офицер. — И домой не возвращался. Говорят, будто этой ночью в Северной что-то стряслось, и что бы это ни было, я подозреваю, что Третий аккурат туда угодил. Вот, погляди, новый стигийский эдикт, — он ткнул трубкой на свиток. — Нам туда теперь хода нет.

— В Северную? Не пускают? — поразился Второй Офицер. — А почему? Мы же полицейские.

Начальник кивнул.

— Чрезвычайно странно, правда?

Второй Офицер прочитал свиток.

— С какой стати стигийцам никого не пускать в Северную и не выпускать оттуда? — Тут он, возмущённо фыркнув, вскочил на ноги. — Пойду сам посмотрю, что там творится, — решил он вдруг.

— Ты серьёзно? — спросил Первый Офицер, невозмутимо вскинув брови — крепкий табак начал действовать на его измотанные нервы. — В таком случае ты куда храбрее меня, Патрик.

У Черепных ворот Второму Офицеру никто не встретился, никто не проверил его документы, но это ещё не означало, что стигийцы не наблюдают за ним. Полицейский прошёл через ворота и двадцать минут спустя уже добрался до склона, ведущего в Южную пещеру. Сверху открывался вид на улицы и дома. Гул Вентиляторных станций отдавался у него в ушах громче обычного; казалось, это единственный звук во всём городе.

Даже спустившись в жилую часть пещеры, Второй Офицер не мог отделаться от ощущения, что в Колонии, кроме него, нет ни души. Обычно в этот утренний час жители города уже спешили на работу или открывали лавки, однако теперь на улицах было пусто.

Хоть Второй Офицер и поссорился с матерью и сестрой, но сейчас, забеспокоившись, решил заглянуть домой. Обнаружив, что входная дверь заперта, он стал открывать её своим ключом и от волнения его выронил. Ключ громко брякнул о порог. Нагибаясь за ним, полицейский снова отметил зловещую тишину вокруг.

Окна с закрытыми шторами на другой стороне улицы мрачно взирали на него, словно десятки злобных чёрных глаз. Ещё недавно здесь квартировали отряды новогерманцев, но стигийцы уже перебросили их в Верхоземье. За прошедшие недели Второй Офицер не раз слышал среди ночи мерные шаги марширующих новогерманских солдат. Но и теперь, когда они покинули Колонию, мало кому из прежних жильцов было позволено вернуться домой. Сейчас полицейский уже сомневался, возвратятся ли они когда-нибудь вообще, и станет ли его родная улица такой, как раньше. Тем более если в Северной пещере случилось что-то из ряда вон выходящее.

Он наконец открыл дверь и вошёл в дом. Первым делом полицейский направился на кухню, затем, не найдя там ни матери, ни сестры, он осмотрел гостиную, потом спальни наверху. Кровати были незастелены.

Конечно, можно было предположить, что Эльза куда-то повела мать, но не в такой же ранний час! Второй Офицер отгонял мысли о худшем — что его семью забрали стигийцы. Он спустился по лестнице и, ненадолго остановившись в прихожей, вдруг услышал шорох на кухне. Полицейский тут же метнулся в гостиную за лопатой Уилла. Если в дом забрались воры, он готов был задать им жару.

Второй Офицер прокрался на кухню и прислушался. Шорох раздался снова. Полицейский прошёл через кухню к двери в небольшой коридор. Он заканчивался другой дверью, которая вела в чулан с углём. Приблизившись к ней на цыпочках, Второй Офицер приложил к двери ухо. Из-за неё опять донесся шорох. «Может, крыса?» — подумал он.

Однако тут послышался неразборчивый шёпот.

«Двуногие крысы», — сказал он себе.

Сосчитав про себя до трёх, Второй Офицер вышиб дверь и с рёвом ворвался в чулан.

В темноте кто-то зашевелился — полицейский увидел, как блеснули белки двух пар глаз.

Он замахнулся лопатой.

— Батюшки святы! — вскрикнула мать, закрывая лицо руками.

Эльза завопила.

— Что? — воскликнул Второй Офицер, не веря своим глазам.

Мать и сестра, обе в ночных рубашках, перепачканные углём с ног до головы, жались друг к другу в дальнем углу чулана.

— Ради всего святого, вы что тут забыли? — проревел полицейский, ещё не придя в себя от волнения.

Мать расплакалась.

— Мы думали, это стигийцы… пришли за нами… — выдавила Эльза.

Второй Офицер вывел обеих дрожащих женщин на кухню и усадил за стол. Он посмотрел на них, испуганных и перепачканных, потом на грязные следы босых ног на кухонном полу, который мать драила каждый второй день с таким тщанием, что на кафельных плитках можно было хоть обед подавать.

Полицейский не мог уже злиться на них из-за щенка. Но он был зол — кто-то должен был заплатить за то, что случилось с Колонией. Город изменился до неузнаваемости, весь привычный уклад жизни разрушился. И Второй Офицер — до недавних пор образцовый гражданин, преданно исполнявший свой долг, — знал, кто в этом виноват.

— Пора это прекратить, — прошептал он. — Пора остановить стигийцев.

Уложив мать и сестру спать, Второй Офицер двинулся по пустынным улицам в Северную пещеру. Ему не встретилось ни души — даже ни единого протемнённого новогерманца. В некоторых районах стояла тяжёлая вонь канализации. Теперь, когда наряды на работы временно приостановили, никто не спускался прочищать шлюзы. Видимо, засорились центральные трубы, и из-за этого перестала работать вся система.

— До чего же мы докатились?! — вздохнул Второй Офицер и резко остановился. В самом деле, поперёк входа в туннель, ведущий в Северную пещеру, была натянута толстая верёвка. На ней висело официальное объявление в чёрной рамке, запрещавшее проход. Полицейский поглядел, как оно покачивается на ветру, и перешагнул верёвку.

В пещере ему пришлось включить фонарик — там не осталось ни одной светосферы, только пустые столбы. По обе стороны от центральной тропы простирались голые поля. От лачуг не осталось и следа; ни единого намека на то, что здесь кто-то когда-то жил.

Тут Второму Офицеру почудилось какое-то движение. Он напрягся, ожидая худшего — встречи с Граничником. Но в течение нескольких секунд ничего не произошло, и он двинулся дальше.

Через несколько шагов он снова замер на месте и посветил фонарем на дорогу перед собой.

— Гос-с… — ахнул полицейский.

С земли поднялся тёмный, бесформенный силуэт. Второй Офицер был совершенно убежден, что его везению пришёл конец и на этот раз он точно наткнулся на Граничника.

Однако хлопанье крыльев обнаружило его ошибку. Полицейский всего лишь спугнул стаю рудничных грифов — уродливых длиннотелых птиц-падальщиков с растрёпанными чёрными перьями, напоминавших воробьёв, выросших без света. Не издавая ни звука, кроме зловещего хлопанья крыльев, птицы поднялись в воздух и полетели под самый потолок пещеры, обратно в гнёзда.

Второй Офицер, держась за сердце и тяжело дыша, постоял на месте, чтобы опомниться от испуга, а затем принялся тщательно обследовать место, где ещё недавно стоял город — где он в прошлый раз осматривал три мёртвых тела в присутствии ныне пропавшего без вести Третьего Офицера. Однако сейчас всё было иначе — полицейский не видел ничего, что могло бы ему помочь.

— Без толку! — воскликнул он и в сердцах со всей силы ткнул землю носком сапога. Тут полицейский застыл. Под поверхностью, как будто бы аккуратно разровненной граблями, обнаружилось нечто странное. Тёмная, почти чёрная масса, перемешанная с почвой. С первого взгляда было ясно, что ни рудничные грифы, ни пенсовики не имеют к ней отношения. Второй Офицер опустился на колени, подобрал щепотку необычного вещества и понюхал.

— Пепел, — пробормотал он. — Древесная зола.

Город сожгли дотла. Кто бы ни зачистил Северную пещеру, действовали они тщательно. Как умеют только стигийцы.

Полицейский выпрямился и обвёл окрестности лучом фонаря.

— Но что стало с людьми?

Он по-прежнему ожидал, что вот-вот за спиной раздастся щелчок затвора и боль пронзит ему шею, когда дежурный Граничник покарает его за нарушение стигийского эдикта. Но и жутких солдат в Северной пещере тоже не было.

Второй Офицер тщательно прочесал местность. Ему попадались осколки глиняной и стеклянной посуды, а один раз встретился отстрелянный винтовочный патрон, от которого ещё пахло бездымным порохом. Значит, стреляли совсем недавно. Но людей никак не могли сжечь вместе с их лачугами. В такую жестокость полицейский не верил. А если стигийцы куда-то увели здешних жителей, то куда?

Тут на земле что-то блеснуло при свете его фонарика. Второй Офицер догадывался, что это такое, ещё до того, как нагнулся подобрать предмет. Это была латунная пуговица с изображением скрещённых кирки и лопаты — трехсотлетний герб отцов-основателей Колонии. И такая пуговица могла взяться только с одного костюма.

С полицейского мундира.

Точнее, с мундира Третьего Офицера.

Зажав пуговицу в кулаке, Второй Офицер вернулся на дорогу. Постепенно понимая, как ему надо поступить, он ускорял шаги. Он миновал Южную пещеру, поднялся на склон, по которому спустился всего часа два назад, и двинулся дальше, мимо Вентиляторных станций. Здесь он резко остановился.

Убедившись, что никто его не преследует и что в туннеле впереди нет ни души, Второй Офицер нырнул в тёмный боковой коридор, метров через десять заканчивающийся небольшой пещерой. В её центре располагался загон, каменный пол в котором был засыпан соломой. Запах свинарника ещё чувствовался, хотя его обитателей давно забили, чтобы прокормить армию новогерманцев.

Но Второй Офицер пришёл сюда не за свининой.

В дальней стене пещеры когда-то была дверь, которую в своё время подорвали Дрейк и Честер. Теперь проход завалили камнями, и туннель, ведущий к нему из Лабиринта, скорее всего, тоже разрушили, чтобы никто больше не смог попасть в Колонию таким путём.

Второй Офицер двинулся вдоль стены и, отсчитав нужное число шагов влево от входа, посветил на землю. Он нашёл углубление, присыпанное обломками камней, и стал аккуратно его раскапывать, стараясь не шуметь.

Наконец он увидел то, что искал. Чёрную коробочку величиной с колоду карт, откуда торчала тонкая антенна.

«Это на самый крайний случай, — объяснил ему Дрейк. — Если когда-нибудь возникнет такая необходимость — я постараюсь прийти на помощь».

Тогда Второй Офицер не придал особого значения его словам. После того как половину Лабораторий уничтожил взрыв, Дрейку и Честеру вместе с миссис Берроуз куда важнее было вовремя выбраться из Колонии. А полицейский куда больше беспокоился о том, как доказать стигийцам, что он тут ни при чём.

Второй Офицер знал, что ему следовало бы доложить о верхоземском устройстве, но понимал: вряд ли сможет объяснить, откуда ему стало о нём известно. Так что в конце концов полицейский предпочёл забыть о его существовании.

До этой минуты.

Он осмотрел блестящую чёрную поверхность устройства. Оно походило на те радиомаяки, которые Дрейк дал Уиллу, чтобы отмечать путь в нижние миры, но отличалось от них. Это устройство издавало сигнал на совершенно другой частоте.

Второй Офицер неуклюже повертел его в огромных руках, отыскал на боку крошечный переключатель и нажал на него. Затем осторожно уложил маячок обратно в тайник и снова засыпал камнями.

Полицейский не представлял, сколько времени сигнал будет идти до Дрейка и дойдёт ли вообще, но больше ему некого было просить о помощи. Он словно бросил в океан послание в бутылке, надеясь, что письмо достигнет других берегов и что его кто-нибудь спасёт.

Что кто-нибудь спасёт Колонию.

Глава 10

Едва миссис Берроуз вернулась к себе в комнату, как зазвенел внутренний телефон около двери. Она сняла трубку.

— Да, всё готово, — подтвердила Селия. — Это было не так-то просто — мне пришлось почти не дышать и двигаться черепашьим шагом, лишь бы её не разбудить. К счастью, не разбудила. Не знаю, как бы я объясняла, что делаю у неё в комнате.

Несколько секунд женщина помолчала, слушая собеседника.

— Хорошо, — сказала она и собралась было положить трубку, думая, что разговор окончен. — Что? Бартлби? — воскликнула миссис Берроуз и посмотрела в сторону кабинета, примыкающего к комнате. Там стоял дубовый письменный стол; между двумя рядами выдвижных ящиков, которые служили ему опорой, в позе сфинкса полулежала Колли, не сводившая янтарных глаз с миссис Берроуз. — Да, ужасно жаль. С другой стороны, он ведь просто следовал инстинктам, как любое дикое животное. — Слушая ответ собеседника, Селия стала рассеянно накручивать телефонный провод на палец. — Не беспокойся, мы скоро будем. Встретим вас, — сказала она и повесила трубку.

Охотница вздохнула совсем как человек и печально опустила морду на передние лапы.

— Знаю, — утешила её миссис Берроуз. — Но у тебя столько радости впереди!

— Эллиот, — негромко произнесла Селия в темноту.

Девушка мгновенно проснулась и выскочила из постели, сжимая винтовку.

— Что случилось? — взволнованно спросила она. — В чём дело?

— Всё в порядке, не суетись, — успокоила её миссис Берроуз. — Просто приехали Уилл с Дрейком, и я решила, ты захочешь их встретить. Они в Центре. — Женщина не дала Эллиот возможности подумать, хочет ли та куда-то идти, и просто включила свет в комнате.

Перри не погрешил против истины, когда хвалил условия в Комплексе. Эллиот и миссис Берроуз поселили в соседних номерах, обозначенных «Мин-1» и «Мин-2». Очевидно, они предназначались для министров; отделкой они напоминали каюты на роскошном океанском лайнере — мебель красного дерева, латунная фурнитура; для полноты сходства недоставало только иллюминаторов.

Каждый номер состоял из спальни площадью около трёх квадратных метров, примыкающего к ней кабинета, где едва хватало места для письменного стола и двух стульев, и отдельной ванной. И мебель, и ковры на полу, и постельное бельё были высочайшего класса по меркам Великобритании начала двадцатого века. Единственной современной деталью в комнатах были уродливые пластмассовые кабельные стойки, которые тянулись вдоль плинтусов и вокруг дверей к резко выделяющимся на фоне интерьера внутренним телефонам с алюминиевыми панелями. Зато каждый номер имел связь с Центром.

— Переодеваться надо? — спросила Эллиот. На ней была свободная белая футболка, найденная в гардеробе, и синие шорты, которые были ей заметно велики.

— Халат накинь, — посоветовала миссис Берроуз, кутаясь в свой — толстый и плотный, как одеяло. В номерах отнюдь не было душно — наоборот, довольно прохладно. Через вентиляционные отверстия в потолке в комнаты закачивался свежий воздух.

— Ну что, готова? — уточнила Селия, и они с Эллиот вместе вышли в коридор.

— Честер! — изумлённо воскликнула девушка, увидев прикорнувшего у стены друга. Возглас Эллиот разбудил его, и парень, кряхтя, поднялся на ноги. Он зевнул так широко, что казалось, будто сейчас вывихнет челюсть.

— О, привет… Извини… Я так крепко уснул, а тут миссис Берроуз пришла, — объяснил Честер, потирая глаза. — Всего часа два успел поспать.

Они втроём прошли по коридору и вышли в холл, к лифтам.

— Второй этаж, — прочитал Честер, снова зевая. Он прищурился одним глазом на план, висящий на стене. Когда сержант Финч с кошачьей свитой провожал их в комнаты, он упомянул, что Комплекс состоит из шести подземных этажей. Ещё он рассказал, что всё оборудование здесь питается от линий электропередачи наверху, а хитрость заключается в том, что поскольку Комплекс подключён к энергосистеме напрямую, то отследить утечку и заподозрить существование секретного убежища невозможно.

— Каким лифтом он советовал не пользоваться? — спросила миссис Берроуз, останавливаясь посреди холла: сержант Финч предупредил, что один из лифтов часто застревает, но Селия не могла увидеть, на какой именно он указал.

— Вот этим, — сказала Эллиот и подвела женщину за руку к закрытой двери. — Он крайний с этой стороны.

— Спасибо, — ответила миссис Берроуз.

Честер вызвал лифт. Он приехал почти сразу.

— Едем наверх, — пробормотал парень и, пропустив Эллиот и миссис Берроуз, неохотно вошёл следом за ними.

Лифт быстро набрал скорость при подъёме, затем резко остановился. Лампа на потолке погасла, но тут же зажглась другая, тускло-жёлтая. Динамик сообщил спокойным мужским голосом:

— Аварийное освещение.

— Ох, этого только не хватало, — проныл Честер и принялся жать на кнопку аварийного открытия дверей. — Лучше бы по лестнице пошли… Не доверяю я лифтам после той трясучей штуки под домом Уилла.

Но едва он договорил, как лифт снова пришёл в движение.

— А как там Дрейк и Уилл… у них точно всё в порядке? С ними ничего не случилось по пути? — спросила Эллиот у миссис Берроуз. Она потерла плечо и поморщилась, как от боли.

Селия не успела ответить. Раздался звонок, и двери открылись. Все трое вышли и направились к Центру. Освещение в коридорах было такое же тусклое, как в лифте.

— Интересно, почему это так темно? — вслух подумал Честер, когда они вошли в Центр.

Первым они увидели Данфорта. На фигуру профессора бросали отсветы целых шесть экранов — вдобавок к своему ноутбуку он расставил ещё пять на столах вокруг себя. Очевидно, он продолжал заниматься тем же, над чем работал до приезда Перри: на стенах было открыто ещё несколько панелей, из-за которых свисали громадные клубки проводов. Заметив Честера, Эллиот и миссис Берроуз, Данфорт ненадолго выглянул из-под стола. — Основное освещение пока не работает, — сказал он и вернулся к работе, больше ничего не объяснив.

— Уилл! Дрейк! — воскликнула Эллиот и бросилась к дальней стене Центра.

— Глазам своим не верю! — изумился Честер, увидев женщину рядом с отцом. Мистер и миссис Ролс, обнимая друг друга за плечи, стояли у входа в туннель, ведущий на поверхность.

— Честер! — закричала миссис Ролс и раскрыла объятия подбежавшему сыну. Честер прижался к ней, и из глаз у него хлынули слёзы счастья и облегчения.

— Ты её нашёл! Спасибо! — улыбнулся парень Дрейку. — Спасибо, спасибо!

Дрейк коротко кивнул в ответ и повернулся к Эллиот.

— Нам нужно поговорить, — серьёзным тоном начал он.

Эллиот обратила внимание, что Уилл подошёл к ней очень близко и с тревогой поглядывает на её спину — на винтовку, как предположила девушка.

— В чём дело? — спросила она, почувствовав неладное. Она отступила от Уилла и Дрейка. — Вы от меня что-то скрываете?

Тут Эллиот посмотрела на длинный входной коридор. По нему в Центр направлялись двое. Одного из них, высокого и крупного, трудно было с кем-то спутать даже на таком расстоянии.

— Суини, — произнесла девушка. Но она никак не могла узнать второго. — Кто это с ним?

— Эллиот… — начал Уилл, шагнув к ней. — Мы…

— Джиггс… Это Джиггс? — перебила Эллиот, вглядываясь в полутёмный коридор. Хотя про Джиггса несколько раз заходила речь, его ещё никто не видел, но все предполагали, что скоро доведётся с ним познакомиться.

Эллиот медленно покачала головой.

— Нет, — пробормотала она.

Девушка бросила взгляд на Дрейка.

— Нет! Только не он!

Уилл увидел, как она сжала зубы, как зловеще загорелись её глаза.

— Эллиот, дай мне винтовку, — попросил Дрейк и протянул руку, чтобы схватить девушку. Но она оказалась быстрее.

Эллиот кинулась бежать.

К отцу.