Ночной огонь

17

— Возмутительно! — миссис Мюллер вышла на берег в насквозь промокших юбках после опасной переправы через Снейк Ривер. Смитсон объявил день отдыха и стирки. И еще он заявил, что вечером состоится его свадьба с Мэри.

— Вы поощряете порочное поведение, потворствуете греху, миссис Д'Арси, — проворчала миссис Мюллер, натягивая на место съехавшую на лицо промокшую шляпку. Минуту назад она приказала Ариэль отделаться от несчастных девушек и их малышей. Миссис Мюллер сделала ошибку, настаивая на своем требовании; ее костлявые пальцы впились в плечо Ариэль. — Вы пригрели на своей груди этих трех индейских шлюх.

Ариэль повернулась к миссис Мюллер и как бы случайно толкнула плечом мокрую негодующую даму. Та замахала руками, стараясь удержать равновесие, но не удержалась и шлепнулась обратно в воду.

— О, миссис Мюллер. Я так сожалею, — заворковала Ариэль, входя в реку. — Позвольте помочь вам.

— Вы должны, — прошипела возмущенно миссис Мюллер, протянув руку к Ариэль. — О — о! — закричала она и упала на спину второй раз, когда Ариэль отступила назад. Мокрая шляпка сползла на лицо злой дамы, платье облепило худые ноги.

Ариэль натянуто улыбнулась. Миссис Мюллер вывела ее из мрачного состояния. Она ощутила крушение надежд после того, как одна из выкупленных упомянула, что Тадеус был в их поселении.

— Сегодня у меня совершенно нет времени, чтобы купаться, — мило сказала Ариэль и пошла прочь.

Уходя, она увидела Люка, наблюдавшего за сценой с берега. Он выглядел как настоящий опытный проводник, и по праву был так высоко ценим Смитсоном. Длинные сильные ноги переходили в узкие бедра, дальше — широкие плечи. Револьвер за поясом и огромный нож, висящий в ножнах на боку, дополняли картину. Его силуэт вырисовывался на фоне бесконечного голубого неба — большой, сильный и совершенно уверенный в своей мужественности.

— Не надо, — приказала Ариэль, — только не надо.

Смуглая кожа натянулась на выступающих скулах. Мускул дернулся на покрытой двухдневной щетиной щеке. Черные ресницы затеняли дымчатые глаза. Сейчас в нем не было ни капли мягкости, обаяние исчезло. Он отрывисто кивнул, луч солнца блеснул в черных волосах.

— Да, босс.

Ариэль вскинула руки. Она не станет вступать с ним в споры сейчас. Она попыталась с достоинством вернуться к фургонам, не обращая внимания на хлюпающую в ботинках воду. Люк держался на расстоянии с тех пор, как прозвучало имя Тадеуса. Он словно каменел при упоминании имени этого человека.

Она никогда не верила его мотивам сохранения их брака, несмотря на то, что в прочих делах, касающихся безопасности вдов, фургонов или скота, она доверяла ему безоговорочно. Если что-нибудь случится с ней, ее лошади перейдут Люку, она уже написала дарственную. Першероны любят его, и он прекрасно заботится о них.

Ариэль шмыгнула носом, дрожа от ледяной воды, испытывая желание как можно быстрее разобраться с Люком и кольцом Д’Арси. Она вытащила из кармана носовой платок и чихнула. Люк опасен; производит сильное впечатление, а под обаятельными манерами скрывается гранитная воля. «Босс», — пробормотала она, оскорбленная его отношением к своим приказам.

Лидия возилась над различными кремами и духами, которые готовила к свадебному празднику. Три женщины, купленные у индейцев, не отходили от нее и подчинялись каждому слову. Теперь они стали чище, аккуратнее, но низко опущенные плечи напоминали о пережитом в плену. Некоторые эмигранты отпускали по их поводу непристойные замечания, тем самым унижая девушек, слезы дрожали в глазах несчастных, когда они крепче прижимали к себе детей.

Ариэль быстро переоделась, немного раздраженная сценой своих подопечных, готовящихся к свадьбе. Журчащая река была тем местом, которое требовалось ей, чтобы успокоить нервы. Ивы покачивались под легким ветерком, позади играли и смеялись дети. Ее лошади стояли на берегу как часовые, пока Ариэль бросала в воду маленькие и плоские камушки. Большой булыжник плюхнулся в крутящийся недалеко от берега водоворот. Люк стоял рядом, плотно сжав челюсти.

Откинув назад голову и опираясь на одну ногу, он смотрел на нее своими дымчатыми глазами. Если бы только он не застал ее плачущей над рассказом о Тадеусе. Если бы только его отношение не было таким опасным и безжалостным. Несмотря на страсть, которую они испытывали друг к другу, она не хотела, чтобы Люк знал о ее сомнении в Тадеусе. Он что-то прятал глубоко внутри себя, у него есть какой-то секрет. И сейчас это было ужасно, поэтому она обижалась, ведь они достигли наивысшей степени доверия.

— Отойди в сторону, — попросила Ариэль, проходя позади него, боясь показать свое заплаканное лицо. Он застал ее в тяжелейшие минуты жизни, а она терпеть не могла проявлений слабости. Напоминание о том, как Люк утешал ее в форте Ларами, укололо; подобное больше не повторится.

— Да, босс. — Люк откинул голову, высокомерие сквозило в обманчиво ленивой позе. Железный тон заставил напрячься все ее существо.

Он поймал взметнувшуюся левую руку прежде, чем она достигла его лица. Притянутая к сильному мужскому телу, Ариэль сопротивлялась, чувствуя, как в живот упирается возбужденная плоть Люка. Она была опустошена, разочарована, отвесные горные скалы отделяли ее от Тадеуса. Она хотела прислониться к Люку, позволить ему нежно обнять себя. Холодные серебристые глаза скользнули по лицу, рот сжался в тонкую жесткую линию. Он медленно отпустил ее руку.

— Поостыньте, миссис Д'Арси, — мрачно приказал Люк, потом направился к реке.

Он наклонился к воде, ополоснул лицо. Ариэль свободно вдохнула, шагнула к нему, но была остановлена Люком.

— Не надо. Сейчас я не в очень хорошем настроении. Я едва сдерживаюсь перед страстью, которую испытываю к своей жене. Маленькая компенсация за то, что вижу тебя, грустящей по Тадеусу.

Ариэль застыла на полпути. Утомительное путешествие каждый день все больше истощало силы. Воспоминания о нежной прекрасной любви Люка витали в голове. Сейчас им бы помогла легкая, соблазнительная любовная игра, а не отчаянная решимость, которую она читала в его стального цвета глазах.

Люк медленно распрямился и повернулся к ней. Страсть и голод сверкали в его взоре, у Ариэль перехватило дыхание, в горле стало сухо.

— Итак? — спросил он, медленно приближаясь.

— Ты расстроен, — неровным голосом сказала она, когда Люк швырнул в кусты шляпу и начал расстегивать свой ремень. Его улыбка так была милой и привлекательной.

— Правда? Почему я должен быть расстроен? Моя жена планирует заполучить другого, более соответствующего ее вкусам. Ты ведь собиралась заполучить Тадеуса, не так ли? Это должно быть интересно, особенно с тех пор, как я не имею больше намерений расторгнуть брачные обязательства. На самом деле я решил посвятить всю свою энергию другому делу. Я хочу сделать тебе ребенка. Начинаем сейчас.

Ариэль прижала левую руку к горлу, когда Люк навис над ней.

— Это невозможно, — пересохшие губы с трудом слушались ее.

— Вот как? — напряженно спросил он, светлые глаза сверкали на смуглом невозмутимом лице. Она отступила назад и уперлась в ствол сосны.

— Перед тем как снова оказаться на пороге смерти, я хочу иметь ребенка, и мы женаты, миссис Д'Арси. Хотя ты склонна забывать, что мечтаешь о Тадеусе, когда я — «твой служащий». В данный момент быть служащим и мужем не очень подходит мне.

Встревоженная угрожающим тоном Люка, она дотронулась до его руки.

— Люк, ты ведь не поставишь под удар мое предприятие, да?

— Черт побери, почему бы нет?

Она заметила кровоподтек на его щеке,

— О, Люк. Что случилось?

Он поймал ее утешающие пальцы, рези» отвел их в сторону.

— Это не твоя забота.

— Я могла бы сделать это моей заботой. Как мой служащий, ты под моей защитой… — начала Ариэль, слова застыли у нее на языке, когда большая рука Люка стянула материал на ее груди.

Он притянул ее к себе, их лица разделяли несколько дюймов,

— Ты хочешь защищать меня? — недоверчиво прохрипел Люк, растягивая слова, крепко прижимая свой рот к ее губам и жадно целуя.

В следующее мгновение он отшатнулся и застегнул ремень. Решительный разворот его плеч и короткий кивок Люка в сторону Салли удержали Ариэль, но как ей хотелось окликнуть его! Дрожащими пальцами она провела по припухшим губам, все еще ощущая соблазнительные прикосновения теплых, неистовых губ.

— О, Боже, — прошептала она, не в силах побороть внезапную слабость.

— Полынь и песок, — проворчал Смитсон два дня спустя, оглядывая широкую равнину позади водопада Сальмана. Последние дни июля иссушили горячую землю, изнурили скот и усталых переселенцев. Мэри протянула хозяину каравана кружку воды, испытывая прилив нежности. Со дня свадьбы Смитсон вел себя как мальчишка.

Он откинулся в седле и положил руку на рыжеволосую голову Мэри, ее рука легла на его колено.

— Бесплодная, унылая земля. Нет травы для скота. Мы должны двигаться дальше… Нельзя оставаться здесь с Паркинсонами и ждать их выздоровления или смерти. Мы устроили их как только возможно, оставили всю воду и собрали достаточно хвороста для костра. Остальное сейчас в руках Господа.

— Ему потребуется помощь. — Люк направил лошадь к изолированному от других фургону. — Я остаюсь.

— Холера, друг. Ты можешь умереть, — сказал Смитсон. — Вильсон уехал вперед купить у индейцев нашу безопасность и выбрать место для ночлега. Мы должны перескочить через этот район, иначе потеряем не только скот.

Люк смотрел на фургон, плавно двигающийся среди полыни. Переселенцы были безмолвны сейчас, уставшие и решительные. Лидия больше не собирала лекарственные травы, не восхищалась редкими экземплярами растений. Она устало шагала позади фургонов вместе с остальными. Мария пекла хлеб для лошадей Ариэль, который они ели из-за недостатка травы.

Смитсон подъехал к хвосту колонны, пристрелил павшую корову и встретился со взглядом Люка. Стайка перепелов вспорхнула в небо. Люк кивнул. Он понимал опасность холеры, подстерегающую одинокий фургон. Капитан хлопнул по колену своей пыльной шляпой и вернулся к каравану. Сиам отошел от Глэнис, повернулся и долго стоял, вглядываясь в друга, перед тем как уйти.

Анна оставила корзину еды, и Люк понес ее Паркинсонам. Молодые родители, трехлетний мальчик и пятилетняя девочка лежали в тени фургона, их скот бродил поблизости. Следующий час Люк лихорадочно старался облегчить страдания Паркинсонов. Мать и отец отчаянно пытались помочь маленьким детям, их собственные лица были искажены, щеки впали. Дети жалобно плакали, измученные болью. Люк протирал влажным платком сухие губы миссис Паркинсон, когда услышал легкий шум и поднял взгляд.

Ариэль казалась очень маленькой среди высокой полыни. Она шла к ним.

— Вернись к фургонам. Возьми мою лошадь, — приказал Люк, боясь за нее. Он знал, что она не возвратится даже после приказа.

— После того, как буду готова, — спокойно ответила она, коснулась его руки и взяла мокрый платок. — Скажи, что мне делать. Лидия прислала лечебные травы, но вначале сказала, мы должны помочь им пережить первые часы. Она уверена, что если кто-то может выполнить это задание, так только ты. — Ариэль подняла на него свои зеленые глаза. — Я знаю, ты спасешь их… Люк, пожалуйста, позволь мне помочь.

Миссис Паркинсон вскрикнула от боли, извиваясь на своем тюфяке. Ариэль приложила платок к горячему лбу женщины, погладила по волосам.

— Вот так, тише…

— Вы вдова… одна везете женщин в Орегон, — слабо прохрипела миссис Паркинсон. — Посчитайте, сколько неприятностей я доставила вам, почему вы остались?

— Вы нуждаетесь в помощи, — просто ответила Ариэль и взглянула в хмурые глаза Люка. — Я не более милосердна, чем Люк.

Следующие три часа Люк и Ариэль как могли ухаживали за Паркинсонами. Мальчик умер, и Люк, по желанию матери, похоронил его в нарядной одежде. Женщина потеряла желание жить, Ариэль сражалась, чтобы вдохнуть в нее волю к жизни, напоминая о дочери и муже… Медленно, с неохотой остекленевшие глаза миссис Паркинсон начали светиться.

— Что это за шум? — прошептала она сухими, потрескавшими губами.

Кот замяукал в темноте, потом взвыл, словно потерявшаяся душа, вой приближался. Ариэль. ухмыльнулась и подмигнула Люку, который закрыл глаза. Мяуканье послышалось совсем рядом. Это Лоренцо появился в лагере. Он зашипел на Люка. оставляя за собой ужасную вонь.

Ариэль засмеялась и пошла кормить кота. Милый звук ее смеха облегчил внезапное несчастьем Люка.

— Он любит тебя, Люсьен. Скажи «oui», Люсьен.

Она обняла кота и ухмыльнулась поверх его драных ушей в сторону мрачного взгляда Люка.

— Я извергаю проклятия.

— Он любит тебя… Ты можешь быть милым. Сколько людей стали бы держать обещание доставить бедного Лоренцо его хозяину? Немного, я думаю, — мягко сказала Ариэль, ее глаза сияли. — Спасибо за твою доброту к моим подопечным, дорогой Люсьен. Ты посвятил себя им и заставил чувствовать, что они гордые, сильные, способные занять достойное место в сердце мужчины. Каждая полувлюблена в тебя. А я больше, чем наполовину. Oui.

Прелестный изгиб ее губ растопил его сердце, и Люк почувствовал, что тонет в прохладных прозрачных озерах зеленых глаз. Тихая ночь, наполненная терпким дымом костра, окутывала их. Завороженный мягкостью Ариэль, Люк склонился к ней и отдался нежному поцелую.

Она встретила его губы с радостью.

— Мой дорогой, — прошептала Ариэль нежно, ее глаза были полны им. Рука ласково поглаживала колючий подбородок. — Мой дорогой, любимый Люсьен.

Люк положил ладонь на ее руку, закрыл глаза. Он мог бы прожить всю жизнь, наслаждаясь теплотой рук Ариэль.

— Ты не должна была возвращаться.

— Не проси меня делать меньше, чем делаешь сам, — ответила Ариэль шепотом. — Ты должен пить воду, дорогой. Паркинсонам и мулам ты нужен, чтобы выжить. И я нуждаюсь в тебе.

Люк ощущал огромное удовольствие, легонько скользя большим пальцем по ее щеке. Он словно растворился в изумрудных глазах.

— Так ты думаешь, что рядом мне нужен ангел?

— Да. Ж сожалению, все, что у тебя есть, это я.

Люк позволил родившейся в душе улыбке появиться на губах. У Ариэль был не легкий характер, но он предпочел бы ее любой другой. Он уважал стойкость и умение своей жены бросать вызов несчастьям. Связь между ними была глубокой и сильной. Но он уже видел, как рвутся такие связи. Смерть Тадеуса может заставить прерваться тонкие нити.

В три часа ночи больные прошли кризис и сделали несколько маленьких, но придавших им силы глотков говяжьего бульона, который приготовил Люк. На рассвете они погрузились в тяжелый сон. Люк смотрел на Ариэль, спящую, сидя у колеса фургона. Он взял ее на руки, устроился поудобнее на земле, завернувшись в одеяло. Ариэль прижалась к нему, легкое дыхание согревало шею.

Люк устало закрыл глаза, позволив рыжим завиткам щекотать лицо, крепче обнял возлюбленную, нуждаясь в ее мягкой теплоте. Ариэль склонилась и поцеловала его в щеку, потом еще и еще… Он осторожно повернул голову, и их губы встретились в долгом и нежном поцелуе.

— Люсьен, — сонно вздохнув, прошептала Ариэль, ее рука скользнула вокруг шеи любимого.

Он хмуро смотрел на новый рассвет, окрашивающий в розовый цвет огромное поле полыни. Если они выживут в путешествии, Тадеус встанет между ними.

Ариэль и Люк погоняли мулов, Паркинсоны лежали внутри фургона. Следующую ночь они провели у брошенного фургона, который напомнил, что на скудной земле из сил выбивались и бедные животные. Когда выздоравливающая семья и мулы были устроены на ночь, Ариэль, не раздеваясь, упала на тюфяк под фургоном. Люк? присоединился к ней, она прижалась щекой к его голой груди, просунула стройную ногу между его ног.

— М-м, тебе нужно искупаться, — весело прошептала она и подумала, что мягкость ее тела так хорошо подходит к худому и крепкому Люка.

Он улыбнулся и вытащил травинку из кудрявых волос. Мягкие изгибы губ Ариэль, теплое дыхание ее прогоняли видения прошлого и облегчали напряжение прошедшего дня. Лежать с ней рядом каждую ночь будет счастьем. Люк представил их на огромной кровати Д'Арси на его ферме. Он играл пальцами с вьющимися концами длинной толстой косы, которую заплел прошлым утром.

— А ты не пахнешь?

Она сонно вздохнула, устраиваясь поудобнее, и уткнулась лицом в его шею. Ее губы скользили вдоль груди Люка, и вид этого розового рта у его смуглой кожи заставил прокатиться по телу мужчины волну желания. Ариэль не спасла положения, погладив плоский живот, словно Люк был Зевсом. Эта мысль совсем не понравилась ему, но тут Ариэль вяло прошептала:

— Я когда-нибудь говорила, как ты уютен в горизонтальном положении, хотя и состоишь из одних мускулов и костей? Не могу представить себе, что спала отдельно от тебя… мой дорогой Люсьен…

Минуту спустя она уснула, и Люк был оставлен наедине со своими мыслями. Прошло много времени с тех пор, как он нуждался в ней, чтобы умереть. Теперь она нужна ему, чтобы жить. Ариэль глубоко вздохнула, протестуя против слишком сильного объятия. Медленно Люк заставил себя расслабиться. На время, по крайней мере, его жена прижималась к нему, нуждалась в нем так же, как и он в ней.

Следующий день тянулся бесконечно, мулы были измотаны крутым склоном, который привел их к Снейк Ривер. Ариэль мастерски выполняла инструкции Люка. Миссис Паркинсон потеряла коробку с лоскутами и нитками, тихо заплакав, когда шкатулка упала в серую реку. Этим вечером для скота нашлось хорошее пастбище, лагерь разбили на лугу. После того как Паркинсоны были устроены на ночь, Ариэль решила искупаться в ручье где-нибудь поблизости.

— Ненавижу грязь, — решительно заявила Ариэль и вошла в холодную воду. — Она в моих ботинках, в еде и питье, я ношу ее на себе как вторую кожу. Я чувствую песок с головы до пят. Когда мы приедем в Орегон-Сити, я проведу целую неделю в ванной комнате.

Она начала яростно намыливать одолженную у Люка рубашку и свои брюки, потом села, скрипя зубами, в воду и откинулась назад, чтобы намочить волосы.

Несмотря на усталость. Люк подавил хохот, распиравший его. Она выглядела как маленький решительный мальчишка… Пока холодная вода не заставила затвердеть ее соски под мокрой одеждой, Ариэль терла себя, кипела от злости, ворчала и ругалась. Взглянув на него, отбросила с лица влажную прядь и погрузила пальцы в тяжелые волосы.

— Нет ничего более раздражающего и распутного, чем обнаженный мужчина, подсматривающий за леди в ее домашнем наряде. Люк. Отвернись.

Он направился к ней.

— Почему ты не снимаешь одежду? Ариэль поморщилась, выронив мыло. Ее взгляд быстро перескочил с возбужденного тела Люка на выпрыгнувшую из воды рыбу.

— Моя одежда грязная. Я тоже грязная. Я просто ускоряю процесс.

— А, понятно. — Он наклонился, чтобы намылить ее волосы, поддерживая тяжелые, длинные пряди.

— Я умерла. Это рай. Аминь, — прошептала Ариэль, закрыв глаза а доверилась заботам Люка.

Она счастливо улыбалась, явно наслаждаясь его вниманием. Он открыто рассмеялся и поцеловал ее холодные губы.

Ариэль ушла под воду, потом вскочила на ноги, отдуваясь, стряхнула волосы с лица и сурово взглянула на него.

— Проклятье. Ты чудовище. Сухопутная крыса.

Люк ухмыльнулся. Какой бы уставшей не была Ариэль, она наполняла его жизнь удовольствием.

— Муж. Любовник. Знаешь, мне пришло в голову, что я никогда не видел твое тело при свете дня. Эти веснушки могли рассыпаться и в других местах… м-м, интригующе. — Он откинул голову, рассматривая ее бедра, и нахмурился. — Я очень любопытен.

— Любопытен? Я покажу тебе любопытство, — левая рука Ариэль сжалась в кулак.

— М-м, интересно, миссис Д'Арси, совпадает ли огненный цвет вашей головы с кудряшками между ног.

Ответ был мгновенным и прекрасным. Вначале ошеломленно расширились ее глаза, потом краска начала медленно заливать тонкую шею и нежную кожу щек. Он приподнял бровь, влюбленно оглядывая ее тело под мокрой одеждой. Он смотрел, очарованный и веселый, как Ариэль бросилась на него в атаку. Люк ждал, предчувствуя прикосновение влажного тела Ариэль. Он послал ей воздушный поцелуй и ждал…

Миссис Паркинсон вскрикнула, не в силах пошевелиться. Люк быстро оделся и побежал к фургону.

На следующий день они двигались вперед, ухаживая за семьей и требуя от мулов все их силы. Первого августа Смитсон медвежьими объятиями приветствовал Люка. Они только что прибыли в Форт Босе, торговое поселение Гудзонской компании. Дородный хозяин каравана сгреб Ариэль со скамейки фургона и раскрутил как ребенка.

— Хвала Господу, вы спасены. Вдовы не давали мне покоя день и ночь, требуя посылки спасательного отряда. Проклятье, что?.. — Женщины обступили их, потащили купаться и обедать.

Лоренцо лизал лапы, гордился собой, лежа как герой на руках Лидии.

Ариэль поела с волчьим аппетитом, потом уснула на плече Люка, как она делала это последние три дня.

— О! — заворковала Анна, всплеснув руками. — Разве они не милы? Люк боролся со сном, осторожно передавая Ариэль в заботливые женские руки. Ее пальцы вцепились в его плечо, хотя глаза не открылись.

— Нет. Ты не оставишь меня, Люсьен. Не сейчас, — прошептала она сонно и обвила руками его шею. — Не смей оставлять меня, ты, чудовище.

Густые брови Смитсона взлетели вверх. Сиам ухмыльнулся, а Глэнис смахнула слезу.

— Она прилепилась к тебе как клещ, парень, — неловко проворчал Смитсон. Он просунул голову в палатку, которую готовили женщины. — Подъем в четыре, выезд в семь. Вам лучше немного отдохнуть, — тихо проговорил он.

Женщины отошли в сторону, когда Люк нес Ариэль в палатку. Она свернулась в его руках, следуя трехдневной привычке. Слишком усталый, чтобы протестовать. Люк позволил Лоренцо улечься у своих ног. В конце концов, он держал ангела в своих объятиях.

Дорога в бассейне Бент Ривер стала проверкой опытности переселенцев, надежности фургонов и. выносливости скота. Крутые, скалистые склоны спускались к переправам через реку, потом снова подъемы по извилистым, ненадежным горным тропам. Ломались колеса фургонов, росла раздражительность, а женщины из «вдовьего поезда» доказывали свою стойкость.

Узы их дружбы укреплялись, закаленные ледяным дождем и грязью. Каким бы ни изматывающим был день, вечерами они вместе пили чай из прекрасного китайского сервиза и делились мечтами. Каждый день прием пищи начинался с молитвы, приличные манеры соблюдались неукоснительно. Ежевечерне вокруг костра звучали церковные песнопения и тихие задушевные разговоры. «Вдовы» теперь высоко держали головы, они стали женщинами, которые двигались навстречу своей судьбе, их будущее призвание — добропорядочные жены.

Лошади Ариэль спокойно встречали все преграды и беспрекословно повиновались, когда другие животные паниковали. Ариэль награждала их кусочками сушеных яблок, тщательно чистила и заботливо ухаживала за огромными серыми красавцами.

«Вдовы» украсили цветами соломенные шляпы, прорезали в них дыры и надели на кобыл. Зевс свысока смотрел на шляпы, но временами казался довольным щегольским венком из полевых цветов, также как и своей кличкой.

Мужчины прерывали работу, чтобы посмотреть на маленькую женщину, скачущую на широкой спине мощного жеребца. Ариэль двигалась между лошадьми, под ними, перебираясь с одной спины на другую и всегда напевая вполголоса, смеялась и ласково разговаривала с гигантскими животными.

Эпизод с Паркинсонами придал новый оттенок отношениям Люка и Ариэль. Когда он охотился или помогал Вильсону вести переговоры с индейцами, она ужасно тосковала. При виде Люка ее сердце начинало бешено колотиться, и она еле сдерживала себя, чтобы не броситься к нему.

Однажды в неясном свете горных сумерек она смогла скрыть радость, когда Люк вернулся с короткой охоты. Грязный и усталый, он вел под уздцы лошадь, нагруженную тушей лося. Увидев Ариэль, Люк остановился. Сиам взял поводья и продолжал путь к лагерю, а Люк стоял, надменно ожидая, что она придет к нему.

Вечерний туман опустился в долину, клубился над рекой и смешивался с дымом костров. Аромат сосен плыл по воздуху вместе с запахом сладких ягодных пирогов Марии.

Вдруг застеснявшись Люка, Ариэль сцепила за спиной руки, борясь со своей радостью и желанием кинуться в его объятия. Когда Зевс подтолкнул ее в спину, она сопротивлялась. Жеребец снова мотнул головой и среди черной щетины Люка сверкнули его зубы.

— Ты грязный, — хрипло проговорила Ариэль, когда последний толчок Зевса привел ее к Люку. — И высокомерный, — добавила она для равного счета.

Его светлые глаза весело блестели, в уголках притаились искорки смеха.

— Погуляешь со мной, chore?

— Х-м. Я знаю, куда ведут твои прогулки, — ответила она, застенчиво отводя взгляд на стадо лосей, промелькнувших за соснами.

Он наклонился и мягко поцеловал ее губы.

— Ма chere, один взгляд на твою обнаженную грудь, на плавный переход от живота к бедру, на округлые ягодицы, на изящный изгиб колена и тонкой очаровательной щиколотки, только один взгляд по виду излечит все мои болезни. Я изголодался по виду шелковистой плоти, веснушек и рыжей гривы, вьющейся надо всем этим.

— Люсьен Д’Арси! — слова мягко взорвались в прохладном горном воздухе, пропитанном запахом сосен и костров. Ариэль задержала дыхание.

— Прекрасно. Я буду чахнуть, тоскуя по виду моей невесты. Тогда один поцелуй, безо всякого принуждения. — Он расставил ноги и принял беспечную позу» — Вы можете начинать, девушка.

— Самоуверенный нахал. Чудовище, — ругалась она, размахивая левой рукой. — Скажи еще прыгать. Прелестно. Целовать тебя, когда ты хочешь. — Она взглянула на Зевса, который терпеливо ждал с тревогой в глазах. — Вот. Целуй его.

Потом упрямица вспорхнула и побежала между сосен. Люк быстро догнал ее, подхватил на руки и продолжал легко бежать до первой буйной горной травы.

Лежа на ней, он поймал бьющие его руки и прижался, тяжело дыша, к ее шее. — Ты чертовски быстра. Должно быть, из-за своей распутной крови.

— О! Распутная! А я была так рада видеть тебя! — воскликнула Ариэль.

Люк приподнял голову, его пальцы гладили гладкую кожу лица, серебристые глаза были теплыми и нежными. — Вот. Ты была рада видеть меня. Ты, возможно, даже любишь меня. Согласись.

— Никогда. — Она повернула голову посмотреть на Зевса и кобыл, пасущихся вокруг них. Рядом журчал ручей, в лагере, отделенном от влюбленных сгущающимися сумерками, заплакал ребенок. Большим пальцем Люк гладил прозрачную кожу на тонком запястье, чувствовал учащенный пульс Ариэль.

— Мы должны возвращаться, — хрипло прошептала она, осознавая, что Люк рассматривает ее.

— Я хочу иметь от тебя детей, — сказал он мягко, медленно. — У нас мог бы быть хороший брак. Я хочу, чтобы ты жила со мной в моей усадьбе… усадьбе моих родителей. Там отличное место, чтобы разводить лошадей и растить детей.

Ариэль слушала его взволнованно бьющееся сердце, чувствовала ранимость сильного мужчины. Она увидела его стареющим, аристократические черты сохраняли красоту. Она ждала, почти молясь, что он впустит ее в самый сокровенный уголок души, если любит… Звук собственного сердца отдавался в ушах, кровь тяжело пульсировала в венах, она ждала…

Что-то темное и настороженное мелькнуло в глазах Люка, выражение лица застыло.

Ариэль закрыла глаза, прислушалась к учащенному биению своего сердца. Она вынесла слишком много, чтобы просто потерять этого мужчину. Слишком много, чтобы действовать опрометчиво.

— Дай мне встать, Люсьен.

Он поднялся и помог ей. Лошади мирно паслись, ночь пришла в горы. Люк медленно поднял руку Ариэль к своим губам, поцеловал маленькую ладонь. Потом, держась за руки, они неспешно пошли в лагерь.

Утомленные ежедневными переходами, они каждую ночь проводили часы, рассказывая друг Другу о своем прошлом. Ариэль узнала, что Люк был женат и до чинукской жены. Вилоу. Он избегал вопросов о юности и раннем браке, в этот момент его лицо застывало. Она смеялась над историями о шалостях сестер Люка, о том, как часто он получал наказания вместо них. Когда бы он ни говорил о матери, печальное выражение не сходило с его лица. Знатная аристократка, она не была сильной, . не могла защищать себя или детей. Джейсон? Д'Арси был требователен и придирчив к семье, особенно к сыну.

Каждый день Ариэль ждала, что Люк попросит . погулять с ним. Он делал это с изысканной галантностью. Ариэль замечала мечтательность на лицах женщин, когда он приносил ей маленькие подарки: цветы, яркое перо или красивый камень. Однажды ночью Люк подхватил ее на руки» и отнес в приготовленное за лагерем место. Они занимался любовью жадно и безрассудно. Она разделяла его страсть, их сердца и тела одинаково сильно бились и трепетали. Ариэль проснулась от нежного поцелуя в грудь, соблазнительный кончик пальца скользил по ее губам.

При свете дня Ариэль хотелось упасть с ним в траву и… Всякий раз она старалась отгонять эту мысль. Леди не общаются с мужчинами просто для удовлетворения желаний. Вся эта похотливая, пламенная страсть греховна, хотя временами она была небесно прекрасна и оставляла слезы счастья на щеках Ариэль.

Она хотела и требовала от Люка большего. Только горячая, преданная любовь, на меньшее она не согласна. Ариэль не была человеком, легко меняющим свои планы, но постепенно благовоспитанные дети Тадеуса стали блекнуть перед смуглыми, милыми озорниками Люка. Ариэль все чаще замечала, что рассматривает тяжелое старинное кольцо.

Фургоны катились на запад, к долине реки Повдер, наполненной птицами и полынью, потом через прекрасные Голубые Горы. В середине августа караван въехал в долину Уматило. Там у индейцев племен задавала, кауси и нес перси переселенцы покупали овощи, обменивали одежду. Затем на горизонте появились две заснеженные горные вершины, и широкая серая река Колумбия подняла дух переселенцев. Их возбуждение в предвкушении окончания путешествия возрастало. На последнем этапе пути Ариэль обдумывала возможность замужества с Тадеусом.

Она лежала в объятиях Люка и возвратилась в лагерь к четырем часам утра.

Пока она и Люк были связаны в настоящее время судьбой, практическое содержание брака не удовлетворяло страстную натуру Люка, а иногда и надменную. Он мог быть пугающе безжалостным с ворами или людьми, жестокими с животными…

И напротив, милым и обаятельным с дамами Ариэль. И еще, до сих пор в его сердце был закрытый от нее уголок. Это раззадоривало и пугало Ариэль.

Глэнис растворилась в Жан-Пьере, искала возможность откровенно флиртовать с ним. Он всегда изумлялся, потом наслаждался этим. Их смех заполнял дни и ночи. Каждый вечер Сиам приходил к столу вдов, чистый и выбритый, всегда с маленьким подарком к удовольствию Глэнис. Она давала ему самый большой бисквит, самый сочный кусок большого яблочного пирога. Сиам касался ее при каждом возможном случае, его глаза сияли от счастья. Когда она возвращалась с вечерней прогулки, Глэнис лучезарно улыбалась, платье было в беспорядке,

Смитсон объявил день отдыха среди лугов и полей подсолнухов. День был посвящен стирке и торговле, подготовке к очередному отрезку пути. Ариэль подозревала, что Смитсон хотел на время уединиться со своей новой семьей. Рука об руку с Мери он казался намного моложе, нес перси, очарованные «Женщиной Большой Лошади» и ее холеными першеронами, расположились рядом с лагерем.

Нельсон Банкрофт отвез Элизу в поселение Витван, чтобы пожениться. Хотя женщины были счастливы за Элизу и ее нового мужа, они горевали о потере подруги.

Пришли новости о мексиканской войне, англичане ушли из Орегона, отказавшись от претензий — на эту землю.

Каждый раз Люк все более нежно целовал и ласкал Ариэль. Подолгу он любовно касался ее, словно ждал, что их счастье может упорхнуть.

В маленьком доме недалеко от Форта Ванкувера Тадеус Нортрап, положив ноги на стол, рассматривал свои хорошо начищенные сапоги. Тадеус бросил на стол несколько монет, не давая себе труда скрыть презрение к высокому плоскому лбу индейца. Когда чинукский посланец ушел, Тадеус обратил внимание на Маргарет Давис, которая чистила очередную пару сапог. Беременная любовница больше его не интересовала. На некоторое время она развлекла Тадеуса, свеженькая молодая вдова стремилась к его советам и помощи. Он подумывал о женитьбе на ней, чтобы получить ее землю, в которой, по слухам, водилось золото.

Форт Ванкувер, покинутый Гудзонской торговой компанией, давал мало возможностей для джентльмена с хорошей наследственностью. Хотя он имел некоторые успехи в спекуляции, пока Маклохлин, Большой Белый Орел, не прислал предупреждение прекратить дела. После тихого увольнения Тадеуса из Форта Ливен он обдумывал свои перспективы.

Деньги и драгоценности, которые он по возможности забирал у беззащитных женщин, хорошо послужили его надобностям. Теперь они закончились, также как и деньги, присланные родителями для вкладов в Вильямет Вэли.

Чинукский гонец получил послание от плоскоголовых, что Ариэль хочет видеть его.

Она всегда хотела видеть его, самодовольно решил Тадеус. Любая женщина не против компании красивого джентльмена, достигшего совершенства в покорении дамских сердец.

— Женщина Большой Лошади, — пробормотал он, вспоминая любовь Ариэль к огромным животным. — Богатая женщина, которая проводит время в конюшне.

Судя по словам чинукского посланца, Ариэль собирается начать разводить лошадей, фермерствовать и открыть свое дело в Орегон-Сити. Приданое богатой Ариэль поддержит его в течение многих лет. Он сможет жить как помещик. Она всегда любила, его, немного нервничала и смущалась, когда он был рядом. Миниатюрная женщина, а он предпочитал крупных и пышных или совсем молоденьких девственниц. У Ариэль был злой нрав, подходящий к непослушным рыжим волосам и дьявольской левой руке.

В качестве ее мужа он будет иметь право обуздать этот весьма милый характер любым способом без всяких помех. Также как стегая лошадь, можно сломить ее упорство. По опыту он знал, что беременность и роды ослабляют женщин, смиряют их дух, и намеревался постоянно наполнять чрево Ариэль наследниками Нортрапов.

Женитьба на Ариэль отлично впишется в его планы. После выбора добровольно покинуть армию, вместо бесчестья увольнения, ему приходилось трудно. А приезд Ариэль для него большая удача. Он женится на ней и заживет жизнью настоящего джентльмена в Вильямет. Если она умрет или, когда ее дух будет окончательно сломлен, они смогут вернуться на Восточное Побережье к обширным денежным запасам Браунингов. Со временем он извинится за юношеские проступки перед высшим светом. Жаркие любовные приключения молодого человека с бурлящей кровью могут быть поняты и прощены, когда все увидят его зрелость и присутствие рядом строгой Ариэль. Никто не сомневался в ее репутации прекрасной деловой женщины, хотя необычная решимость заниматься бизнесом поражала многих. Он возьмет бразды правления из рук Ариэль и будет управлять делами Браунингов, как сам того пожелает. Распродажа по частям огромной империи станет началом большого успеха.

Тадеус улыбнулся, его мысли перескочили на документы увольнения из армии. Он отдал целое состояние, чтобы сделать увольнение быстрым и легким. В армии существовали неприятные способы разборок с нарушителями порядка. Маргарет поймала его улыбку и робко улыбнулась в ответ.

— Иди сюда и приведи в порядок мои волосы, хорошо, дорогая? — сказал Тадеус. — Потом я сообщу тебе кое-что важное.

Ночью Маргарет тихо покончила с жизнью.

Фургоны медленно продвигались по пустынной местности, к Даллесу. Там они встретили людей, предложивших переправить фургоны вниз по реке к Форту Ванкувер. Несколько повозок погрузили на плоты, но Смитсон выбрал сухопутную дорогу, старый индейский путь, пересекающий горную гряду. Караван пересекал долины, переправлялся через реки, объезжал высокие заснеженные горы.

Каждый день уставшие сердца переселенцев с нетерпением ждали будущее. Фургоны тянули смешанные упряжки из лошадей, мулов и волов. Першероны Ариэль паслись на богатых травах и возвращали силу, утраченную в засушливых районах. Сиам и Глэнис долгие часы проводили вне лагеря, а Лидия объявила, что нашла свой Райский Сад.

Позади оставались мили изнуряющего пути, горные вершины и густые леса. Фургоны все чаще ломались, одежда и обувь переселенцев поизносились.

Женщины во «вдовьем поезде» Ариэль становились сильнее, беспокойнее, больше заботились о своей коже и волосах. Несмотря на натруженные руки, перебирали на привалах сложенные в сундуках хорошие наряды, которые были сшиты за время путешествия. Они будут надеты для будущих мужей.

Ариэль думала о своих планах. В них произошло небольшое изменение. Маленькое дополнение к брачным мечтам.

Она решила заполучить Люка, а не Тадеуса… и на своих условиях.