Ночь на острове

5

— Я тебя не понимаю. Почему ты не заявила в полицию?

— Потому. — Опустив голову, Саманта думала об одном: чтобы мать перестала смотреть на нее так, будто она совершила что-то чудовищное. — Это всего лишь портфель, мама. Было бы из-за чего шум поднимать.

— Но ведь этот кожаный портфель купили тебе мы с папой, — сухо отозвалась мать. — А ты говоришь, что потеряла его в метро и даже не заявила об этом в полицию!

Саманта сняла жакет и повесила его на спинку стула.

— Я же сказала, что заметила пропажу, только когда вышла из метро. — Она оглядела кафе: в зале не было никого, кроме пары подростков, сидевших за столиком у окна. — Забудем об этом. Спасибо, что заменила меня. Было много работы?

— Работы было много в обед, — миссис Максвелл с дочерью не церемонилась. Надо сказать, я надеялась, что к обеду ты вернешься. А уже почти пять!

— Я знаю. Извини. — Саманта подготовилась к упрекам, пока бродила по улицам Лондона. — Тебе ведь известно, как это бывает. Автобусы переполнены, такси не поймаешь…

— Я ждала тебя к двум. Ну, в крайнем случае, к трем. — Миссис Максвелл ее объяснения не убедили. — Что, черт возьми, ты делала все это время? Ты приняла заказ?

— Вообще-то нет. — Саманта понимала, что врать не имеет смысла. Мать все равно узнает. — Им нужны блюда японской кухни: суши и все такое прочее. Я не умею это готовить.

Миссис Максвелл удивленно взглянула на дочь.

— Разве они не сказали тебе об этом, когда вы договаривались о встрече?

— Впрямую не сказали. — Саманта почувствовала, что краснеет. Господи, до чего ей ненавистны все эти увертки! Не умеет она врать. Умеет только наживать разные неприятности.

— И тебе, — кольнула мать, — понадобилось шесть часов, чтобы это выяснить?

— Почти три часа ушло на дорогу, — парировала Саманта, на сей раз с легким сердцем оттого, что это была чистая правда. — Ты сама знаешь, какое движение в городе. Поэтому и такси я не могла поймать.

— Все равно…

— Ну ладно, — Саманта, облизнув губы, поняла, что на них нет помады. Проклятье, надо было улучить минуту и поправить макияж. А она с того момента, как убежала из кабинета Мэтью Патнема, бродила по улицам в полной прострации. Ей потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. — Сначала мне пришлось ждать, потом мы пили кофе и разговаривали.

— О чем?

— Да так, о том, о сем. — Саманта пожала плечами и открыла ящик кассы, делая вид, что интересуется выручкой. — Ну, о чем обычно говорят люди, мама. О том, что погода холодная, о том, какое будет лето.

— Да, — усмехнулась мать, — похоже, ты попусту потратила время. Надеюсь, ты не станешь проделывать это слишком часто.

— Вообще не стану. — Саманта с треском захлопнула кассу, заставив Дебби испуганно выглянуть в зал. Однако Саманта не сомневалась, что та слышала весь разговор с первого до последнего слова. Секретничать в кафе было негде. — Я решила не заниматься больше доставкой готовых блюд. Ты была права, мама, у меня нет опыта, да я и не умею делать это.

Вид у матери был удивленный:

— Но разве ты уже не получала такие заказы?

— Получила, один, — нехотя призналась Саманта, думая, что надо бы принять аспирин. Голова у нее просто раскалывалась. — На официальный ужин в субботу. От человека, который был в гостях у Дебби и взял у нее мои координаты. Но больше я никаких заказов не приму. Это отнимает слишком много времени. А я не хочу такой большой нагрузки.

Ее решение обрадовало Пола — миссис Максвелл не замедлила рассказать ему обо всем. В тот же вечер, зайдя к ним домой, Пол едва успел снять пальто, как она выложила ему приятную новость. Саманта, у которой все еще болела голова, была не в том настроении, чтобы разделить их ликование. Будь ее воля, она бы им вообще ничего не сказала. Она бы просто прекратила принимать заказы. Однако ей пришлось слушать, как горячо поздравляют друг друга ее мать и жених, которые «так и знали, что этим кончится», и притворяться довольной, в то время как на самом деле у нее на душе скребли кошки.

Но их радость, вкупе с ее головной болью дали Саманте повод отказаться, когда Пол пригласил ее посидеть в пабе. Она сказала, что хочет побыть с ним дома. Конечно, это была правда. Но в эти минуты ее мучил стыд за то, что произошло днем, и это мешало ей с чистым сердцем принимать искренние ухаживания Пола. Ей казалось, что она предала его, да и себя тоже, и ей нужно время, чтобы успокоиться.

Хуже всего было то, что ей не удавалось выбросить из головы случившееся днем. Это и неудивительно, — решила она. В конце концов, женщины, которых пытались изнасиловать, нуждаются в том, чтобы все обдумать и проанализировать. Только вот ее никто не пытался изнасиловать. Разве он напал на нее с применением силы? В общем-то, да. Однако ничего страшного с ней не произошло. Он не лишил ее невинности, не совершил ничего фатального. Да если бы он знал, что она еще девушка, он бы, скорее всего, обходил ее за километр. А в том, что ему это было невдомек, наверное, ее главное несчастье.

Собственная реакция на поведение Мэтью — вот что беспокоило ее больше всего. Разумеется, ей может служить утешением, что при первой же возможности она унесла оттуда ноги. Она выскочила из его офиса как ошпаренная, как если бы за ней по пятам гнались черти. Его секретарша могла подумать Бог знает что: Саманта вылетела, опрокинув мусорную корзину, и даже не сказала «извините». Уж конечно, с ролью деловой женщины такое поведение не вяжется. Но раз дело приняло такой оборот, она и сама была вынуждена поступить по-свински.

Саманта вздохнула. Она может обманывать себя сколько угодно, все равно деваться некуда: именно из-за того, что произошло в его кабинете, так ноет теперь ее сердце. Даже спустя несколько часов она словно чувствовала его прикосновения, ощущала во рту его язык.

Она приняла душ, села в кресло и стала разглядывать себя в зеркале, неожиданно обнаружив, что думает о себе как о женщине. Общение с Полом никогда не вызывало в ней таких ощущений. Ответив на поцелуй Мэтью, она почувствовала, будто оказалась в другом измерении. Пламя, охватившее их, лишило ее способности думать. Она вся превратилась в желание. Ей хотелось, чтобы он в своих ласках шел дальше и дальше, делал с ней все то, что она запрещала делать Полу. Когда их губы слились, Саманта стала совершенно беспомощной, был даже момент, когда она готова была уступить, если бы он повалил ее на пол и…

Саманта задрожала как в лихорадке. Тут же рядом возник Пол, подсел на подлокотник ее кресла и обнял за плечи.

— Э, да ты, похоже, простудилась! — озабоченно воскликнул он. — Наверное, поэтому у тебя и голова болит. Здесь такие сквозняки повсюду!

Саманта пристально посмотрела на жениха, пытаясь угадать, понимает ли он хоть немного, что с ней происходит. Интересно, что бы он сказал, узнав, о чем она только что думала? Как бы он поступил, если бы, обнимая ее, вдруг почувствовал, что она грезит о другом мужчине? Что, глядя на его бледную руку с мясистыми пальцами, покрытую редким выгоревшим пушком, она сравнивает ее с другой рукой — смуглой, словно точеной, с длинными сильными пальцами, властной, как бы по праву лежавшей совсем недавно у нее на груди…

Боже, как только она могла такое нагородить! Ей стало стыдно. Да она и в самом деле не в себе! Нашелся желающий переспать с ней, а она размечталась о великой любви. Считает случившееся вполне нормальным и еще сравнивает этого негодяя со своим женихом, с Полом! Да их и рядом нельзя поставить. Кажется, ей надо прочистить мозги.

Тем не менее Саманта вздохнула с облегчением, когда Пол решил уйти пораньше, сказав, что она неважно выглядит, и ей лучше пораньше лечь спать.

Саманта последовала его совету, однако заснуть оказалось не так легко. Она долго не могла найти себе места, ей было то слишком жарко, то холодно — в зависимости от того, что занимало ее мысли. Ее попытки обуздать собственное воображение оказались тщетными. Она хотела не думать о Мэтью Патнеме, но не могла. И, когда ей все же удалось уснуть, все тайны ее подсознания выплеснулись в навязчивый сон, предательски завладевший ее безоружной фантазией.

В течение следующих нескольких дней он не появился. Саманта, втайне надеявшаяся, что Мэтью снова заглянет в кафе, сама не знала, хорошо это или плохо. Она понимала, как в идеале должна вести себя в подобной ситуации — но разве жизнь подчиняется схемам? Почему она, заглушая голос разума, постоянно ждет чего-то и вместе с тем боится будущего? Каждый раз на исходе дня она радовалась, что ей не пришлось разрываться между стыдом и влечением, а наутро просыпалась с надеждой на встречу. Может, ей станет легче после вечеринки, которую она должна обслуживать в субботу. В связи с этим заказом у нее тоже масса забот и волнений.

Но вот наступила суббота. Все прошло без сучка, без задоринки. Прием проходил в доме приятеля ее бывшей университетской подруги Дженнифер Спеллман, и все гости очень хвалили Саманту. Настолько, что она чуть не пожалела о своем поспешном решении не заниматься больше этой деятельностью. В тот вечер она могла получить с полдюжины подобных заявок, и все удивлялись, почему она отказывается.

По пути домой Саманта и сама подумала, что, наверное, напрасно так поступает. Но весь вечер в глубине ее души таилась надежда, что Мэтью заявится на эту вечеринку. С каким триумфом сообщит она ему о своем решении прикрыть едва начатое дело. Вряд ли оно пойдет ей на пользу, но она покажет ему, какого она мнения о нем и людях его круга.

Но он не пришел, и она поняла, насколько ее переживания далеки от действительности. Она слишком переоценила ту роль, которую он отвел ей в своих играх. Она бросала ему в лицо, как ей казалось, тяжкие обвинения — а ему хоть бы что, он даже не потрудился оправдаться. С какой стати она вообразила, что он захочет видеть ее, особенно после той жуткой сцены в его офисе? Если офис был действительно его. А вообще-то — какая разница, его или нет.

Саманта была в смятении. Мэтью не проявлял желания домогаться ее, и, казалось бы, она должна радоваться этому. В то же время, отказываясь от обслуживания на дому, Саманта теряла последнюю надежду, что пути их пересекутся вновь. Поэтому когда в следующий понедельник, выйдя из кафе, Саманта увидела Мэтью, она потеряла дар речи.

Наконец наступили теплые дни, солнце приятно грело плечи, пока она запирала дверь. Саманта подумала, что напрасно надела толстый свитер поверх рабочего костюма. Но она собиралась вечером съездить к поставщикам, а потом встретиться с Полом — к тому времени, наверное, похолодает.

Она могла и не заметить человека, прислонившегося спиной к стене между ее кафе и соседним киоском. Обычно в это время здесь было много народу. Неподалеку — автобусная остановка, а напротив — стоянка машин, так что место бойкое. Только когда он, оторвавшись от стены, подошел ближе, она поняла, что это Мэтью. Ее губы беспомощно задрожали, дыхание замерло.

— Привет! — сказал он, засовывая руку в карман пиджака. В другой он держал портфель, который она бросила в его офисе.

Саманта наконец обрела голос, но ее ответное приветствие прозвучало без желаемой враждебности. Однако взяв себя в руки, она тут же ринулась в атаку:

— Что вам нужно?

— Я пришел вас повидать. — Мэтью показал на портфель. — И, разумеется, вернул это.

— Вы не очень торопились, — в голосе Саманты не было благодарности, но она ничего не могла с собой поделать. — Хотя все равно, спасибо.

— Не за что, — он огляделся вокруг. — Вы одна?

— А с кем я должна быть? — вскинула голову Саманта.

— Та девушка, как ее там…

— Вы имеете в виду Дебби?

— Да, точно, Дебби. Она не с вами?

— Нет, как видите, — буркнула Саманта. — Она уходит раньше, чтобы успеть на автобус. — Саманта помедлила. — А что? Зачем вам Дебби?

Он улыбнулся, чуть сощурившись.

— Ревнуете? — вкрадчиво поинтересовался он.

Саманта резко отпрянула. Ну уж нет, во второй раз он ее не проведет, — думала она, презирая себя уже за то, что слушает его. С какой бы целью он сюда ни явился, ей до этого нет никакого дела.

— Ну же, Сэм…

Его примирительный тон был оставлен без внимания. Саманта встала у кромки тротуара, чтобы перейти улицу. Ей не терпелось укрыться от него за потоком машин, но зеленый свет, как нарочно, все не зажигался.

— Сэм, — повторил Мэтью ей почти на ухо, взяв ее за локоть, — нам надо поговорить.

— Не вижу необходимости, — она попыталась оттолкнуть его, но безуспешно; ее нижняя губа обиженно надулась. — Знаете, у меня мелькала мысль, что вы можете прийти, чтобы извиниться, но ведь вы пришли не для этого, верно?

— Извиниться? — было ясно, что ему такое и в голову не приходило. — О’кей. Я согласен, если вам так угодно, — он состроил гримасу, которая, по его мнению, выражала раскаяние, — я прошу прощения.

— Вы притворяетесь! — вспыхнула Саманта. — Вы говорите это только для того, чтобы меня успокоить!

— Пусть так, — беззлобно согласился он, переведя взгляд на ее губы. — Не уходи.

Саманте вдруг стало трудно дышать.

— Мне надо идти, — пробормотала она, но он сильнее сжал ей локоть и привлек ее к себе. Пиджак у него был расстегнут, и она сквозь тонкую рубашку почувствовала тепло его тела.

— Нет, не надо, — возразил он, касаясь своим горячим дыханием ее волос. Ну же, Сэм! Я всю неделю только о тебе и думал. И не говори, будто ты не думала обо мне…

У Саманты перехватило дыхание.

— Пожалуйста, пустите меня!

— А ты не убежишь, если отпущу?

Закусив губу, она отрицательно мотнула головой, и, к ее облегчению, он разжал руки. Отстранившись на безопасное расстояние и несколько раз глотнув воздух, она наконец сказала:

— Вы напрасно пришли. Зря только теряете время.

— Да, знаю, — усмехнулся он. — Ты не умеешь готовить японские национальные блюда.

Саманта поперхнулась.

— Вы не способны говорить серьезно?

— Я стараюсь.

— Боже мой! — она воздела глаза к небу. Ей хотелось говорить с ним совсем не так, и он знал это. — Мистер Патнем…

— Мэтт.

— Мистер Патнем! — она упрямо покачала головой. — Что вам от меня нужно?

— Зайдем куда-нибудь посидеть, и я тебе скажу.

— Нет, — возмутилась она, — с меня довольно! Я не хочу с вами разговаривать.

— Я в это не верю.

Саманта беспомощно всхлипнула. Их пререкания на обочине чересчур затянулись. Машины мчались мимо нескончаемым потоком, и любая из них могла оказаться машиной Пола или кого-нибудь из ее знакомых. Как она станет потом объяснять поведение своего собеседника?

— У вас что, совсем нет совести?

— Ты о чем?

— О том, что я помолвлена и скоро выхожу замуж! — с вызовом бросила она. Я знаю, в вашей среде на такие вещи смотрят по-другому, но в моей — если девушка собирается замуж за одного, она не станет крутить с другим!

Мэтью нахмурился:

— А почему мы считаешь, что в моей среде по-другому?

— Потому что так и есть. — Саманта запнулась. — Я… я вас видела с той женщиной. С мисс Мейнверинг.

— Да? — казалось, он не понял. — Ну и что же ты видела?

Саманта почувствовала, что краска заливает ее щеки.

— Скажем так: я видела, что вы друг другу не чужие.

— Так и есть, мы не чужие. — Мэтью тяжело дышал. — Было время, когда Мелисса рассчитывала выйти за меня замуж. Тебе от этого легче?

— О! — Саманта ощутила внезапную слабость в коленях. — Я понимаю.

— Неужели? Сомневаюсь в этом. — Теперь он говорил насмешливо. — Послушай, мне нужно выпить. Поедем со мной.

Саманта закусила губу.

— Я не пью за рулем.

— Ну, выпьешь лимонад.

Это прозвучало почти резко. Он терял терпение, она поняла это по выражению его лица. Ей достаточно продолжить в том же духе, и ему это надоест. Он поймет, что она не такая, как Мелисса Мейнверинг. У нее есть принципы. Но, Боже мой, сколько в нем самодовольства!

— Сэм, прошу тебя!

Откровенная мольба в его голосе обезоружила ее. Она хотела прогнать его, хотела поступать только правильно, доказать, хотя бы себе самой, что ничего в ней не изменилось. Но это было не так. Она стала совсем другой, и глупо было отрицать это. Прежней Саманты больше нет.

Горькая для нее правда состояла в том, что, несмотря на все свои принципы, ей ужасно хотелось принять приглашение Мэтью. Она чувствовала, что, если откажет ему сейчас, он больше никогда и никуда ее не позовет. Это ее последний шанс. Что, в конце концов, особенного в том, что он разок угостит ее лимонадом? Как он правильно заметил, когда приходил в прошлый раз в кафе, не в постель же он ее тащит!

— Хорошо… — сказала она, раскаиваясь в своей слабости.

— О’кей. — В его голосе послышалось облегчение. Она наконец поняла, что он к отказам не привык. — Я оставил машину за углом.

— Машину? — удивилась Саманта. — Вы хотели выпить, или мне послышалось?

— Ну да, так и есть.

— При чем здесь тогда машина?

— А ты думаешь, мы пойдем в один из этих пабов на Хай-стрит? — поморщился он. — Ну, раз ты так хочешь, — пожалуйста.

Саманта знала, что пабы в этом районе пользуются дурной славой. Не дай Бог, кто-нибудь увидит ее там с Мэтью Патнемом. Она тогда будет скомпрометирована вдвойне.

— Мне все равно, — сказал он, видя ее расстроенный взгляд, — выбирай сама, ты все здесь знаешь лучше, чем я.

— Лучше поедем куда-нибудь в другое место, — пробормотала она еле слышно.

На улице за углом был затор, не в последнюю очередь образовавшийся благодаря черному «Порше», припаркованному так, что он загородил добрую половину улицы. Из-за этого машины, сворачивавшие на Хай-стрит, вынуждены были выезжать на встречную полосу.

— Кто же так ставит машину, — укоризненно сказала Саманта.

Мэтью изнутри открыл дверцу, и она проскользнула в машину, моля Бога о том, чтобы ее не увидел кто-нибудь из знакомых. Похоже, оправдаться ей будет трудно.

«Порше» тронулся с места, вписавшись в поток. Саманта, негодующе хмыкнула. Что я здесь делаю? — думала она, — рискую всем неизвестно ради чего.

— Согласен, такая машина — дань условности, — отозвался Мэтью, думая, что ее недовольство связано с автомобилем, — но она не моя, а Роба, моего… приятеля. Он обожает подобные атрибуты благополучия, а я — нет.

Саманта заметила, что юбка у нее задралась, высоко открыв ноги, и исхитрилась натянуть ее почти до колен.

— Скажите еще, что не умеете водить. Вы за рулем, словно Робин Гуд в лесу, — сказала она без тени дружелюбия. И почувствовала приступ саднящей тоски, услыхав его короткий хрипловатый смешок.

— Ну, не совсем, — ответил он, взглянув на нее искоса, и она поняла, что ее телодвижения не остались незамеченными. — Во всяком случае, в Лондоне не очень-то разъездишься. Ты и сама это знаешь по своей работе.

— Разъезжать на машине не моя работа, — сухо отрезала она, стараясь быть осмотрительнее и натягивая пониже подол. — Я этим больше не занимаюсь. Не поставляю еду для приемов.

— Почему?

За разговором Мэтью успевал лавировать, осторожно выруливая на участке Фоллзуэй, где велись дорожные работы, что не помешало ему, задав этот вопрос, с любопытством взглянуть на Саманту. Это был удачный момент заявить ему, что во всем виноват он, но она промолчала. Зачем давать ему такой повод для самодовольства? Ведь на самом деле это была ее ошибка, совершенная по наивности.

— Потому что я только вечерами могу видеться со своим женихом, и вообще эта работа отнимает слишком много времени, — наконец сказала она. — Ой, а куда мы едем? Знаете, я не могу надолго задерживаться.

— У тебя свидание с женихом? — скривился Мэтью.

— Именно.

— Тогда зайдем вон туда, — предложил он, показывая на вывеску паба, и в его голосе явственно прозвучал холодок. — И название что надо: «Черный ворон».

Мэтью подъехал к стоянке, припарковался и, открыв дверцу, выставил наружу свои длинные ноги.

— Надеюсь, виски у них есть, и наливают они без обмана.

Саманта выбралась из машины сама, хотя в короткой юбке ей это было неудобно. Но она не захотела ждать, пока Мэтью обойдет капот и подаст ей руку.

Замедляя шаг в узком вестибюле паба, он спросил:

— Куда пойдем, в бар или в зал? Выбирай.

Саманта ответила, что ей все равно, но потом, оказавшись с ним в полутемном закутке прокуренного бара, пожалела, что предоставила выбор ему. Именно в такое место, по ее представлению, он и должен был ее затащить. С одной только разницей: соприкасались их колени, а не бедра, как ей грезилось в мечтах — он сел напротив, и Саманта быстро отодвинулась.

Она попросила минеральной воды, и Мэтью, хоть и поморщившись, выполнил ее просьбу. Себе он заказал кружку пива, чему Саманта удивилась.

— Видишь, я последовал твоему совету, — сказал он. — Твой жених это пьет? Настоящий эль?

Саманте не хотелось сейчас вспоминать жениха.

— Вообще-то да, — ответила она, почувствовав в его тоне брезгливость. — Но я думала, вам это неинтересно.

— Напротив, — он глотнул пива и промокнул рот тыльной стороной ладони. Меня интересует все, что касается тебя. В том числе и твой жених.

— И вам не стыдно? — вспыхнула Саманта.

— Как видишь, не стыдно. За все, что связано с тобой, — грустно добавил он. — А что, я от этого теряю в твоих глазах?

Саманта не нашлась, что ответить, и он, немного помолчав, спросил:

— Расскажи о себе: чем ты занимаешься, что любишь? Чья это была идея открыть кафе? — Он помедлил. — Пола?

— Да, его. — Саманта сжала губы. — Пол большая опора для меня. Во всем…

— Во всем, кроме того, что мешает вам встречаться?

— Что вы имеете в виду?

— Это он заставил тебя отказаться от обслуживания на дому, разве не так? И очень жаль, потому что у меня к тебе дело.

— Еще одно дело?

— Угу.

Мэтью заглянул в свою кружку и макнул в нее палец. Саманта невольно вспомнила, как эти красивые руки скользили по ее груди, и явственно испытала те же ощущения. Случайно перехватив пристальный взгляд Мэтью, она поняла, что у него мелькнула та же мысль.

— Ну и как он? — грубовато спросил Мэтью, и Саманта смешалась.

— Я не поняла… Кто?

— Пол, — уточнил он, — тебе с ним хорошо? Я имею в виду, в постели, добавил он с неслыханной наглостью. — Мне кажется, в этом плане у вас что-то не так.

— Вы же понятия не имеете…

— Не знай я, что у тебя есть жених, я бы сказал, что ты совершенно неопытна, — продолжал он, словно не слыша ее возражений. — Должно быть, он очень неловок.

— Если вы произнесете еще хоть одно слово, — прошипела Саманта, — я выплесну вам это в лицо.

Мэтью пожал плечами:

— Зачем же ты тогда пошла со мной?

Саманта задохнулась от гнева. И это после того как он практически похитил ее из кафе! Мгновенно было забыто, что она сама, по собственной воле согласилась поехать с ним. Она здесь по его милости, и только он во всем виноват!

— Думаю, вам лучше отвезти меня назад, — едва слышно сказала она и попыталась выскользнуть из-за столика, но он преградил ей путь.

— Не надо так, — устало взмолился он, — не убегай опять. — Он поймал ее дрожащую руку. — Ну, хорошо. Я вел себя гадко. Извини. Теперь ты успокоишься?

— Нет! — Ее глаза горели яростью. — Так я и знала, что от вас ничего хорошего не дождешься! Вам доставляет удовольствие издеваться надо мной, да?

Его глаза потемнели.

— Есть вещи, которые нам обоим доставят удовольствие. — Она и ахнуть не успела, как они оказались сидящими рядом на деревянной скамейке. Его рука обняла ее за плечи, и Саманте понадобилось мобилизовать все силы, чтобы воском не растечься по сиденью. — Слушай, хватит нам валять дурака, пробормотал он, другой рукой поворачивая к себе ее лицо. — Догадываешься, что я хочу сейчас сделать?

Саманта судорожно глотнула воздух.

— Ты догадываешься? — требовательно переспросил он, и она беспомощно покачала головой.

— Мне нужно идти, — прошептала она, опасливо озираясь на стойку, но бармен был занят, да и посетители не обращали на них никакого внимания.

— Никуда тебе не нужно, — возразил он, наклонив к ней голову и слегка касаясь ее языком чуть ниже уха. — Признайся, ты ведь хочешь остаться. — Он прихватил губами мочку и слегка ее прикусил. — Просто тебя гложет чувство вины, вот и все.

— Да, это так. — Она ухватилась за это объяснение, как утопающий за соломинку. — Мне здесь делать нечего. И не надо было мне сюда приходить. Вы должны отвезти меня назад.

Мэтью вздохнул, его рука соскользнула к ней на колени, к ее судорожно сжатым кулачкам. Она вырвала у него свои руки и вцепилась в сиденье, остужая горячие пальцы о прохладное дерево скамьи.

— Хорошо, я отвезу тебя назад, — сказал он наконец, и она удивилась, что эти слова не принесли ей желанного облегчения. — Но я думаю, ты должна хотя бы выслушать мое предложение, — добавил он, перенеся руку на ее упругое бедро. В конце месяца у моего деда день рождения. Точнее, в субботу перед Пасхой. Моя мать созывает гостей, и я сказал ей, что ты, может быть, согласишься помочь.

У Саманты слова застряли в горле.

— У вашего деда? — переспросила она.

Мэтью кивнул, скользя пальцами по ее бедру. Вот он достиг подола короткой черной юбки, но не убрал руку, а принялся гладить ее ноги в черных сетчатых колготках.

— По-моему, гостей будет человек пятьдесят или около того. — Его глаза ловили ее взгляд. — В общем, семейное сборище. Ну, что ты скажешь?

Саманта нервно передернула плечами.

— Я не сумею приготовить еду на пятьдесят человек, — нерешительно возразила она, чувствуя, как его обволакивающая улыбка наполняет желанием ее тело.

— А никто тебя и не просит, — прошептал он, завладевая ее приоткрывшимся ртом и проникая языком в его влажную глубину. — Просто нужно, чтобы кто-то помог маме, только и всего, — продолжал он, целуя ее в уголки губ, — я ей сказал, что ты для этого идеально подходишь.

Саманта задрожала как в ознобе.

— Ну что? Ты согласна?