Ночь в больнице

10

Инженера фон Круцке необходимо было уничтожить. Иного выхода не оставалось.

Клоса удивляло, что «М-18» до сего времени не предпринял никаких попыток, чтобы сообщить обо всём Роде. Если бы шефу Клоса стало известно о нахождении в больнице Круцке и Евы, он немедленно прибыл бы сюда. Кто бы из персонала больницы ни был агентом «М-18», непонятно одно: почему он притаился и не принимает никаких мер, чтобы связаться с полковником фон Роде.

А может быть, убитый Вельмаж и был агентом фон Роде? Задав себе этот вопрос, Клос, поразмыслив, ответил на него отрицательно. Никто из подпольщиков не мог ликвидировать предателя без приговора организации.

Нужно быть, наконец, безумцем, чтобы убить немецкого агента, когда в больнице находится офицер абвера. И тем не менее это произошло…

Все сотрудники больницы казались спокойными и даже безразличными, как будто бы смерть Вельмажа никого из них не касалась. Но так ли это? Какие отношения связывали, например, убитого с Вацлавом Стоковским? Они вместе работали, наверное, хорошо знали друг друга…

Клос посмотрел на руки Стоковского. Они дрожали, и фельдшер, видимо, заметив взгляд офицера, быстро спрятал их в карманы. На вопросы он отвечал не торопясь, но был чем-то взволнован. Клос понимал, что, если этот молодой парень не глуп, он ничего конкретного не скажет немецкому офицеру, даже если и знает что-нибудь.

Вместе с тем Клос понимал, что «М-18», беседуя с немецким офицером с глазу на глаз, не станет скрывать, что сотрудничает с немцами.

— Во время выстрела, — ещё раз повторил свой вопрос обер-лейтенант, — вы были в коридоре?

— Да, — ответил Вацлав.

— Что вы делали, когда раздался выстрел?

— Сидел около больного.

— И даже не повернулись на звук выстрела?

— Не повернулся, — ответил Вацлав.

Клос обыскал его, но ничего, кроме паспорта, не обнаружил.

— Это вы убили Вельмажа! — твёрдо сказал он.

— Нет! — крикнул Вацлав. — Я его не убивал!

— Садитесь. Скажите честно, кто первый появился в коридоре после выстрела?

— Все одновременно, — прошептал Вацлав.

— Но кто-то, однако, пришёл раньше? Хотя бы на секунду. Вспомните как следует.

— Кажется, доктор Ковальский, — ответил парень шёпотом.

— А потом?

— Медсестра Клара и вы, господин обер-лейтенант, вошли почти одновременно.

— А последней была медсестра Кристина?

— Да, — сказал Вацлав.

Это уже кое-что значило.

Наконец-то этот парень начал говорить более связно. Теперь Клосу надо было выяснить, какие отношения были у Стефана Вельмажа с Кларой и Кристиной. Голос Вацлава заметно дрожал, когда он говорил о Кларе. Он сказал, что Кристина была любовницей Стефана.

Клос угостил Вацлава сигаретой и отпустил:

— Это всё. Можете пока идти. Вас допросит ещё раз полковник фон Роде. — И добавил: — «М-18»…

Однако последние слова Клоса не произвели на Вацлава никакого впечатления. Он встал и спросил:

— Я могу идти?

Затем в комнату вошла медсестра Кристина.

Клосу был известен такой тип женщин: кроткие, послушные, обычно привязанные к одному мужчине. У Кристины были натруженные руки, гладко зачёсанные волосы и чистое, без следов косметики, лицо.

«Этой девушке, — подумал Клос, — видимо, нелегко было удержать около себя Стефана Вельмажа».

На вопросы обер-лейтенанта девушка отвечала сдержанно и без особого желания.

— Да, я была знакома со Стефаном Вельмажем уже два года… Да, я была его любовницей… Действительно, он сидел в тюрьме. За что? Напрасно господин немецкий офицер спрашивает меня об этом… Ничего интересного для немецких властей я сообщить не могу… — Она встала, выпрямилась и, презрительно посмотрев на Клоса, с вызовом сказала: — Больше я вам ничего не скажу. Оставьте меня в покое!

Клос вынужден был прикрикнуть на неё, чтобы не вызвать у девушки подозрения:

— Вы забываете, что говорите с немецким офицером!

— Я вас не боюсь, — ответила Кристина, — Мне теперь всё равно. Я знаю, как у вас там допрашивают и добиваются признания. Я готова на всё!

Её ответ был неожиданным для Клоса. Он не мог даже предположить, что эта кроткая молодая женщина могла решиться так разговаривать с немецким офицером.

Как и Вацлав, Кристина не обратила внимания на слова Клоса о полковнике Роде и агенте «М-18». Значит, она не могла быть немецким агентом.

Клос ничего не добился, а время шло…

Допрос медсёстры Клары также не дал ничего нового. Клара повторяла, что, когда раздался выстрел, она находилась в бельевом складе.

— Кого из персонала больницы вы увидели, когда выходили из склада в коридор? — спросил он.

— Всех, — ответила не задумываясь Клара.

— Медсестру Кристину тоже?

— Да.

Она лгала. Вацлав Стоковский на допросе утверждал, что Кристина появилась в коридоре последней. Поэтому Клара не могла её видеть, когда выходила из склада.

— Вы лжёте, — сказал Клос.

Девушка молчала.

— Я думал, вы поможете мне найти убийцу. На лице девушки появилась усмешка.

— Убийцы, — прошептала она, — находятся на свободе. Клос почувствовал, как теплота подступает к его сердцу.

Нужно иметь исключительную смелость, чтобы сказать подобное немецкому офицеру. Однако девушка вела себя неосторожно.

— Может быть, это вы убили Вельмажа? — повысил голос Клос.

— Нет. Я не убивала, — спокойно ответила Клара.

— Это мы ещё выясним… Что вам известно об отношениях Вельмажа с медсестрой Кристиной?

— Ничего.

— Она была его любовницей?

— Не знаю. Вам бы лучше спросить об этом у неё.

— А Стоковский? Он дружил с Вельмажем?

— Возможно, — ответила девушка.

Клос подумал, что избрал не самый лучший способ допроса.

Впервые в течение этой ночи он понял, что, играя роль немецкого офицера, ничего не добьётся от этих людей. Они будут или молчать, или говорить неправду.

Только агент «М-18» вёл бы себя иначе с немецким офицером. Но кто из них агент фон Роде? Если это всё-таки Стоковский? Или… Он боялся даже подумать об этом, но и такое было вполне вероятно… доктор Ковальский?..

Клос решил рискнуть.

— Если это не вы, — сказал он Кларе, — то остаётся только одно — подозревать в убийстве доктора Ковальского. — И тут же он заметил в глазах девушки страх.

— Нет! — крикнула она. — Нет! — И добавила: — Если господин офицер так думает, то прошу арестовать меня!

Этот искренний порыв девушки не удивил Клоса.

«Она любит доктора», — подумал он и разрешил ей уйти. А сам, с беспокойством посмотрев на часы, попытался систематизировать факты.

После тщательного анализа Клос понял, что до цели ещё далеко. Вахтёр больницы, последний из допрашиваемых, также ничего нового не сказал. Он признался, что уважал Стефана Вельмажа как вежливого парня, однако об отношениях убитого и Кристины старик ничего не знал.

Клос начертил на листе бумаги план расположения больницы, обозначил очерёдность появления сотрудников в коридоре после выстрела. Ясно было одно: Кристина появилась в коридоре не последней. Он хорошо помнит, что, когда услышал выстрел и выбежал из дежурки, Кристина уже была в коридоре, он видел её.

Но тогда зачем лгал Стоковский, утверждая, что она пришла последней?

И вдруг неожиданная мысль возникла у Клоса. Но если эта мысль верна, тогда он должен не разыскивать убийцу… а защищать.

Он снова вызвал медсестру Кристину. Девушка, как и прежде, держалась спокойно и с достоинством.

— Мне осталось задать вам ещё один вопрос, — сказал он. — Кого из персонала больницы вы увидели в коридоре после выстрела, когда выходили из перевязочной?

Девушка с минуту молчала и наконец ответила:

— Никого.

— А Стоковского?

— Не помню.

— Стоковский утверждает, что он в это время находился около больного, лежавшего в коридоре.

— Если он это утверждает, то, значит, так и было, — спокойно сказала Кристина.

Клос хотел крикнуть ей, что она лжёт, но не стал. Он приказал ей выйти. Девушка покинула комнату, даже не взглянув на него. Он только видел её слегка ссутулившиеся плечи.

Итак, оставались доктор Ковальский и лежавший в коридоре немец, инженер фон Круцке. Этот человек располагает ценной информацией о новом оружии, которую ожидает Центр… Сколько погибло людей из подпольной организации, чтобы раздобыть эту информацию! Но какими бы ни были жертвы, задание Центра должно быть выполнено.

Круцке узнал Еву, поэтому его необходимо было устранить. Но прежде надо было получить от него нужную информацию об испытаниях нового оружия или хотя бы узнать время испытаний.

В дверях показался доктор Ковальский. С ним предстоял самый трудный разговор.

— Всех допросили, господин обер-лейтенант? — Доктор сел на стул и с наслаждением вытянул ноги. Он выглядел очень уставшим.

— Да, — ответил Клос.

— Теперь очередь за мной? — В голосе Ковальского сквозила ирония. — Я никак не пойму, зачем вы ведёте это следствие?

Клос с минуту присматривался к доктору, но лицо Ковальского было невозмутимым.

— Представьте себе, — сказал наконец Клос, — что найти убийцу для меня не самое главное.

— Я так и предполагал. — Ковальский встал и подошёл к телефону. Покрутив в руке перерезанный провод, он с недоумением посмотрел на Клоса:

— Вы, господин обер-лейтенант, боялись, что в больнице находится человек, который может вызвать… полицию?

«Как это понимать?»— подумал Клос, но всё же решил ответить откровенно:

— Девушка, которую вы, доктор, оперировали сегодня, участвовала в бою. Здесь, в больнице, её опознали.

Ковальский ничуть не удивился, услышав это.

— Я знаю, — ответил он. — Знаю даже, что она была ранена неподалёку от домика лесника…

— Вы узнали это от того немца? -Да.

— Где он лежит?

— Я распорядился перенести его в перевязочную, — ответил доктор и добавил; — Что вы намерены делать?

— У меня нет выбора, — сказал Клос. — Завтра, даже сегодня здесь может появиться гестапо. Надеюсь, вы понимаете, чем это грозит…

— Кто вы? — спросил доктор.

— Не имеет значения… Важно только одно, доктор, — я вам поверил. Этого немца, Круцке, хотя это и нелёгкое дело, мы должны ликвидировать.

— Он находится под моей медицинской опекой, — прошептал Ковальский. — Я не знаю, просто не знаю… Нет, нет, я не могу это сделать! Вы должны понять меня. Я врач… Необходимо найти другой выход.

— Какой? Пан доктор, вы или слишком наивны, или…

— Что?

— Или вы агент гестапо.

Итак, все карты раскрыты, брошен последний козырь. Как ответит Ковальский?

Доктор рассмеялся.

— В больнице действует немецкий агент под псевдонимом «М-18», — добавил Клос.

— И вы думаете, что этот агент— я? — спросил Ковальский.