Новая РПГ жизнь - Маньяка, душителя (СИ)

Глава 9. Откровение и Подготовка

Глава 9 Подготовка и заход.

Утром проснулся под очередной пронзительный звук колокола. Этой ночью меня вновь посетил ещё один “прекрасный” кошмар. Не буду углубляться в то, о чём он был… Но просто скажу одно, мне не очень нравится такая очевидная и явная тенденция. Просто нет предпосылок или чего-либо ещё. Такое вряд ли может повторится два раза подряд без особой на то причины.

Самое непонятное и беспокоящее то, что как только мне удаётся всплыть от ужасающего кошмара, мир начинает иррационально казаться невероятно прекрасным и счастливым местом, словно в конце пути есть Свет.

Приведу очень странный пример, сегодня, за невероятно долгий период времени мне явственно не хотелось причинить хоть кому-то какую-то боль: ни моральную, ни физическую. Словно, я потерял наслаждение от этого.

Мой разум был не в себе, но при всём этом, я чувствовал себя обычно, словно… Словно, это уже не я.

Это не правильно.

Это ужасающе… Что-то меняет, ломает и выворачивает меня наизнанку. Кто или что это? Человек просто не способен так сильно измениться психически всего за пару ночей.

Что-то привлекло внимание, в моей руке было что-то… Что-то мягкое. Переведя взгляд на свою ладонь, увидел в ней маленький мятый чепчик служанки, который остался там ещё со вчерашнего вечера…

Тело как будто парализовало. Я всматривался в него… Словно вглядываясь в бездну. Внутри меня, в районе желудка, медленно начало вкручиваться чувство… Вины и раскаяния…

Вины к той невинной служанке, что не хотела причинить мне никакого вреда… И даже ко всем остальным. Ко всем, кому я когда-либо причинил любую боль или убил, желая насытить свою душевную пустоту… С самого своего детства у меня не было этого гадского чувства… Захотелось расплакаться навзрыд, при этом горько смеясь и избивая себя в процессе. Собрав всю свою волю, все свои внутренние и психические силы, я смог подавить это омерзительное, почти забытое мной чувство… Но оно ещё было внутри.

Кто-то или что-то контролирует мой разум. Я не буду сломлен, мою волю не сломить жалким примитивным чувствам…

Надеюсь…

***

В маленькую обеденную залу нас отводил мужчина средних лет, носящий чёрные доспехи. В отличии от своего прошлого коллеги, когда он наблюдал за героями, на его устах была странная детская улыбка счастья, чем-то он был похож на педофила, извините меня конечно, но чёрт, вы бы видели его.

Мои коллеги весело перекидывались несмешными шуточками, по моему мнению, и, вообще, были полностью веселы и бодры.

В отличии от меня, ныне я был полностью погружен в себя, в самую глубину. На данный момент, мне было вообще не важно, что с Марией общался Джейкоб, весело шутя и хвастаясь чем-то, проще говоря, неумело флиртуя. Как только мне удалось подавить этот бурлящий поток, который в любой момент мог похоронить меня под всем весом вины, на меня накатило неестественное опустошение, апатия и психическая усталость. Хотелось, как в детстве, когда я ещё был молодым и глупым, просто стать непоколебимым деревом и наблюдать, как мир проходит мимо тебя. Ничего не помогало избавиться от этого состояния.

Так же было и за завтраком, съел пару ложек какого-то изысканного фруктового бульона и смотрел в него на своё отражение.

Так я и остался в таком положение, на весь завтрак. Просто опустил голову и смотрел. В ответ, оттуда на меня смотрел мертвец, щёки осунулись, выделяя скулы, а глаза были, словно у дохлой рыбы, мёртвыми. Всем своим видом я напоминал того, кто вот-вот умрет… Но мне был странно не важен этот факт. Так и просидел, даже не съев и половины.

Завтрак закончился.

— Герои!

Мне даже не хотелось комментировать силу его пафоса.

Он продолжил:

— Сегодня, в этот замечательный день, вы отправитесь в подземелье Лоргуса! — Фура на секунду затих, после чего добавил с новой силой в своих словах, — Всё улучшенное снаряжение уже подготовлено и ожидает вас, включая камни спасения.

— Ну, неужели! Наконец-то мы начнём гриндить мобов и поднимать уровень! — Канда… Она, казалось, была очень взволнованна. Полная противоположность меня.

— Это дело для Настоящего мужчины, сражаться с монстрами! — Джейкоб с его глупой философией настоящего мужчины… Или как, сказал бы я — “Аленьей философией”. Мусор, что прикрывается только за ведомыми ему догмами, держась за них. Даже если они противоречат логике и здравому смыслу. Настоящий, легко внушаемый, отброс. Я уверен, что в глубине души он сам знает это…

Что-то уж слишком сильно я взъелся на него, возможно, всё же кроме апатии во мне, что-то и осталось.

Хильда была неразговорчива. Сегодня она была хмура, украдкой посматривая на меня. Поппо и Мария тоже молчали, но при этом, по ним было видно, что они были взволнованы грядущими событиями.

Дальше так продолжаться не могло, я просто уже не мог терпеть это, решив поговорить с Фурой. Может, он знает что-то по этому поводу? Это просто невозможно, чтобы я изменился, а тем более за одну ночь… А мои перепады настроения? Это явно ненормально и не типично мне.

Подождав, когда Герои медленно пройдут в направление за очередным статистом — провожатым, я решил, что вот, сейчас мой шанс.

— Старец Фура… Мы можем поговорить? — мои слова в этот раз были действительно пустыми и безэмоциональными, в них с трудом можно было расслышать вопрос. Мне не хотелось показывать какой-то энтузиазм. Я чувствовал лишь равнодушие. Он перевел вопросительный взгляд на меня и заговорил:

— Я слушаю вас, молодой Герой. Скажите, что вас беспокоит.

— Мне бы хотелось поговорить с вами лично, без посторонних ушей, — я перевел свой полностью невыразительный взгляд на пару охранников.

— Конечно-конечно, как пожелаете! — именно в этот день, он, казалось, был особенно бодр и весел, — Идёмте! — он махнул рукой в левую сторону, показывая путь, не прошли мы и двадцати метров, как завернули за угол. Там он и остановился.

— Что вас беспокоит, Герой, какая-то просьба или пожелание, возможно, вам не понравились ваши спальни? Или кто-то из слуг нахамил вам? — он остановил свои разглагольствования, заметив, что я не отвечаю и просто смотрю на него. После чего внимательно оглядел меня, я бы даже сказал, вгляделся, сразу же в его глазах появилась обеспокоенность, — Что с вами случилось? Вы выглядите просто ужасно… Кто-то причинил вам вред? — под конец его обеспокоенность перешла в лёгкий гнев, — Только скажите, кто это! Я…

— У меня проблемы, причём серьёзные, — пришлось перебить его, не хотелось ждать, пока ему что-то взбредет в голову. — Мои эмоции… Они изменились… С ними что-то происходит, — делаю паузу, — Я чувствую себя не так, как обычно — пауза в этот раз была долгой, да и вообще, каждое слово говорил, проговаривая, тем самым, добавляя им в весе, — С прибытия у меня были странные иррациональные перепады настроения вплоть до сегодняшней апатии… Это усилилось вчера, во время урока с инструктором, и вот, сегодня, с самого утра, оно обострилось, — казалось, что эмоций в моём голосе просто нет, тут подойдет аналогия с пустыней и водой.

— Геро… — Фура, попытался вклиниться в мой монолог и хотел что-то сказать, но я перебил его после короткой паузы.

— Кто-то или что-то сидит в наших головах, незаметно пытаясь влиять на нас, — я постучал указательным пальцем по виску для того, чтобы мои слова звучали более убедительно и проникновенно. — Никто даже не вспоминает о том, что с нами был ещё один герой… С моими товарищами тоже что-то не так. Они были беззаботно веселы и даже ни разу не вспоминали о Фауне, — делаю паузу, понимая, что вспомнил имя того усатого моржа, — Кажется, словно я один замечаю эти несостыковки… Как мы с моими коллегами, пришедшими из различных обществ и культур спокойно уживаемся вместе, когда даже обычные люди из одного места начинают вздоры. Я ничего не понимаю… Что вообще здесь происходит?

— Молодой Герой… — в его старческом голосе начали явственно слышаться грусть и понимание, — Мы помним о Фауне… — он сделал паузу, при этом умудряясь выглядеть немного неуверенно, — Это нормальное состояние для Героев… Каждый Герой человечества… После призыва начинает, ну… Становиться Героем… — он сделал паузу, после чего продолжил с новой силой, — Все Героические и Сострадательные черты личности, что были в Героях, усиливаются. Как, давным-давно было записано ещё самым первым первосвященником в летописях и в книге о святых: — “Героям не ведам страх, Герои не сомневаются, Герои — Лучшие из людей,” — он сделал долгую сознательную паузу, словно подбирал свои следующие слова, — Не пройдет и месяца, как Герой становится воплощением самих человеческих стремлений и будущего… Герои станут тем, к чему люди стремятся с самого рождения нашей расы… Вам больше не нужна будет еда… Ни даже сон или отдых. — он перешёл на тон, как будто говорит саму истину, вроде того, что солнце встаёт на Востоке, — Герои воплощают лучшее, что есть в нашей расе! Снова Рожденными, они обновляются. Словно легендарные фениксы, перерождённые в огне! — в конце всего этого высказывания его глаза снова приобрели огонь молодости, а голос прорезали фанатичные нотки.

— Возможно… — я начал осторожно, — Как-то отменить принудительные изменения в психике? — мой голос был так же апатичен, даже злости не поднялось… Я знал, что в этот момент должен был проявить агрессию или начать сильно волноваться, но мне было странно неважно моё состояние.

— Достижение Героя Человечества… — он отрицательно покачал головой, — Ни один Герой, что когда-либо жил, не смог потерять или изменить свой статус после прибытия… — сделав паузу, он удивленно посмотрел на меня и заговорил, — Вы — первый Герой, за все три поколения Героев, что я направил, кто вообще смог заметить эти изменения в себе… Мы обычно стараемся держать это в тайне… Чтобы не волновать только прибывших… Не нужно волноваться о том, чего не сможешь изменить… — он положил руку мне на плечо, после чего проникновенно добавил, — Героев выбирают из самых лучших и достойных людей, сложно заметить изменения в себе, когда они лишь усиливают то, что есть в тебе, — его голос приобрёл нотки восхищения, — Вы должны быть воистину очень неординарным, чтобы не только выбрать класс Разведчика, но ещё и заметить изменение в себе и в окружающих… Вы и вправду исключительны…

На его последних словах что-то в самой глубине, в самом ядре моего существования, что-то свирепое и жестокое, что было похоронено под новоприобретенной виной и сожалением всё же вырвалось на волю в подавляющей ярости…

На данный момент я не был осторожен или у меня не было сожалений. Самое святое, то, что всегда было в безопасности, мой разум, моя психика, была скручена без моего ведома в какой-то шаблон. Рука уже дернулась, чтобы вытащить кинжал, хотелось попробовать вскрыть его горло, хотя бы таким способом выплескивая всё то, что было во мне.