Новенькая для мажора (СИ)

Но как бы мне ни хотелось увидеть свой подарок у нее на груди, я не был уверен, что хотя бы просто попытаюсь передать ей эту голубку.

Мной владело ощущение, что после всего я просто не имею права ничего ей дарить. Как будто любое мое проявление внимания лишь нанесет ей новое оскорбление. Как будто даже одно мое присутствие рядом с ней осквернит эту беззащитную чистоту.

Очень необычное чувство, даже парадоксальное.

Но в последнее время в моей душе пробудилось много странных, непривычных, несвойственных мне чувств.

Через несколько минут в раздевалку вошли Зорин, Тарасов и Глезер, они вели за собой длинноногую шатенку, так называемую королеву нашей школы. Ее руки были связанны за спиной, на голову был нацеплен черный мешок.

По моей немой команде Зорин с Глезером резко и жестко надавили ей на плечи, заставив девушку опуститься передо мной на колени, и сняли мешок с ее головы.

Растрепанные каштановые волосы, размазанный макияж, слезы на лице, нервная дрожь, сотрясающая стройное тело. Уже не такая красивая, как еще несколько часов назад. И далеко не такая высокомерная.

― Как вы смеете? ― прохрипела, как только Тарасов вынул кляп из ее рта. ― Что вы себе позволяете?

Бедняга Ник. В Карину Фирсову он был влюблен с начальной школы, да куда ему до нее ‒ все эти годы властолюбивая девчонка держала его на крючке, водила за нос, заигрывала с ним и не более того.

И все равно Тарасов сделал бы все, что бы мне ни пришло в голову ему приказать ‒ обрезал бы возлюбленной ее роскошные волосы и ей же скормил бы, если бы было нужно. Моя братва ‒ хорошо выдрессированные бойцовые псы, они одновременно и преданы мне, и боятся меня.

До того, как привести ко мне эту «королеву», парни должны были на какое-то время запереть ее в одном из тоннелей под бойлерной, просто для острастки. Абсолютная темнота, жара под сорок градусов, крысы ‒ я не был удивлен увидеть надменную красотку в таком жалком состоянии.

О да, я отлично умею заставлять людей делать то, что им велено. В этом я непревзойденный мастер.

И нет, мне ничуть не жаль ее. Еще легко отделалась.

― Кариночка, моя дорогая, ― обратился к ней в своей фирменной угрожающе-вкрадчивой манере, ― разве ты не знаешь, что мне позволено абсолютно все?

Встретившись со мной взглядом, девушка сильно побледнела.

― Рус-руслан, ― слегка запнулась. ― Зачем… Почему? Что я тебе сделала?!

― Лично мне ‒ ничего, но ты обидела дорогого мне человека. У меня не было выбора, милая моя. Пришлось тебя наказать, ― пожал плечами словно с сожалением.― И увы, с наказаниями я еще не закончил.

У нее слегка приоткрылся рот.

― Но я никому ничего не сделала! ― выкрикнула в панике.

― Вы с Яровой опоили наркотиками Арину Голубеву. Да или нет?

Какое-то время она пораженно молчала.

― Это все Катя, я тут совершенно ни при чем! Клянусь, Руслан, это была ее идея, только ее!

― И почему же ты не остановила свою верноподданную? Не помешала ей? Она никогда осмелилась бы на такое без твоего позволения. Подмешать отличнице наркотики… даже для вас это верх низости! ― мой голос невольно перешел в рычание.

Мне с трудом удалось взять себя в руки.

― Я не… ― Карина начала, было, оправдываться, но так и не смогла закончить предложение.

Подойдя к девушке еще ближе, я коснулся ее заплаканного лица.

― Тихо, тихо. Тебе нечего бояться, ― улыбнулся будто бы ласково. ― Конечно, только в том случае, если ты сделаешь так, как я скажу. Если же нет… ― сделал угрожающую паузу. ― Ты ведь со своим двойным гражданством собираешься учиться в Сорбонне? Умная девочка. Представляю, как тобой гордятся родители!

Карина широко распахнула глаза, вгляделась в мое лицо, пытаясь понять, к чему я клоню.

― Но что будет, если твои документы куда-нибудь затеряются, или хуже того… что, если ты вообще не сможешь закончить школу?

― У тебя не получится, ― прошептала без уверенности.

― Ты думаешь? А по-моему, мне не составит ни малейшего труда организовать такое дельце. Ты не знаешь, сколько у меня своих людей в этой школе, и в совете попечителей, и даже среди учителей, ― сказал чистую правду, и потому произнес все это спокойным тоном. ― Ну, а если эта угроза тебя не пугает, подумай о другом.

Приблизился к ее лицу вплотную. Не выдержав силы моего взгляда, девушка опустила голову. Жестко обхватив ее подбородок, я снова заставил ее посмотреть мне в глаза.

― Ты ведь занимаешься конным спортом? Видел твои награды. Какая ты умница! И попа — просто загляденье, ― криво усмехнулся. ― Но что, если что-то случится с твоей лошадью? Вьюга, кажется, ты так ее назвала? Арабская кобылка белой масти ‒ настоящая красавица, ― мой голос уже не был ласковым, я вложил в него столько холодной угрозы, сколько смог. ― А если что-то произойдет с подпругой? Жаль будет, если лошадь понесет, ты вылетишь из седла и сломаешь свою прелестную шейку! ― провел по ее горлу большим пальцем руки.

Когда я угрожаю их жизни, люди становятся удивительно покладистыми. Никогда этого не понимал. Это же очевидный блеф ‒ да я и лошади ее в жизни бы не навредил, не то, что ей самой. Неужели я похож на того, кто может убить свою одноклассницу, просто потому что она что-то не так сделала?

Вот и Ариша тогда восприняла все мои угрозы всерьез…

Видимо, действительно похож.

После моих слов Карина смертельно побледнела и затряслась как осиновый лист.

― Что я должна сделать? ― наконец, сумела произнести.

― Ну, во-первых, ― сделал небольшую паузу, ― сообщи всем своим подданным ‒ новенькая неприкосновенна. И отныне, если с Арины Голубевой хотя бы волосок упадет, я спрошу с тебя. Лично с тебя, Фирсова. Может, для начала обойдусь еще одним предупреждением, а может, сразу перейду к действиям, посмотрим. А во-вторых…

Второе мое поручение касалось Кати Яровой. Что-то мне подсказывало (и Карина это подтвердила), в том, что произошло с Ариной, виновата именно эта подлая дрянь, недостаточно умная для того, чтобы хотя бы попытаться скрыть завистливую суть своей мелкой душонки.

Мне с большим трудом удалось удержаться от более жестких действий, но я и так придумал для нее очень неплохое наказание. Я знал, что она представляет из себя. Знал, к чему стремится и о чем мечтает.

Как аукнется, так и откликнется.

Она получит по заслугам.

* * *

Арина

Может быть, Руслан, и правда, сожалеет?

Почему-то именно так мне и показалось. Возможно, я обманываю саму себя, и вижу то, чего нет. Возможно, он просто пытается загладить свою вину… Но в таком случае, он действительно чувствует себя виноватым.

«Вчера ты сказала, что любишь меня».

Неужели я действительно… призналась ему в любви? Мне было очень сложно в это поверить. Я даже Диме никогда не говорила, что люблю его, просто потому что для меня эти слова очень много значат. Сказать их, все равно, что признать ‒ этот человек для тебя тот самый, единственный. Половинка сердца, частица души. Тот, с кем ты уже не сможешь расстаться. Тот, в ком ты уверен, как в самом себе.

И я не сказала бы этих слов Руслану Орлову. Я это точно знаю.

Но сожалеет он или нет, это не отменяет того, что он сделал. Я и так была об этом парне, мягко говоря, не очень хорошего мнения, о чем же говорить теперь?

И все же от его слов мне стало немного легче, я перестала чувствовать себя такой грязной, ничтожной. Перестала ощущать себя использованной. Отчасти потому, что на следующий день Руслан подошел ко мне и предложил сесть за его столик ‒ наверное, для него это была не просто интрижка на одну ночь. Может быть, он и правда хочет со мной встречаться? Как знать.

Больше за весь этот день он ко мне ни разу не подошел. Несколько раз я ловила на себе его взгляд, но так как сама старалась на него не смотреть, то и выражения на его лице я расшифровать не могла.

Зайдя в свою комнату после уроков, я сразу увидела букет белых пионов, стоящий на столике возле окна. Рядом с ним, спиной ко мне стояла Катя, сжимая в руке какой-то белый картонный прямоугольник и постукивая им по столу. Она говорила по телефону.

Мне хотелось подойти к букету, но при этом совсем не хотелось приближаться к соседке ‒ после всего, что случилось, один ее вид вызывал во мне сильнейшее отвращение. И потому я просто замерла в дверях.

― Какого хрена не отвечал на звонки? ― девица сделала паузу, ее собеседник ей что-то ответил. ― Потом опохмелишься, сначала дело! Пришли мне фотки на мыло ‒ надеюсь, ее лицо там хорошо видно. Она должна быть узнаваема, иначе никакого эффекта не получится.

Еще одна пауза.

― Вот как? С Орловым? Уверен? Мать твою, вам ничего нельзя поручить! ― раздраженно всплеснула руками. ― Значит, м*дак своего добился! И выходит, я сама ее ему подала на блюдечке с голубой каемочкой, ― смяла в кулаке тот белый прямоугольник и швырнула его в угол комнаты. ― Прости Кирюш, нет компромата ‒ нет оплаты, может, в следующий раз. Я тебе еще перезвоню. Спортсменам привет.

Обернувшись и увидев меня, в первый момент вздрогнула от неожиданности.

― О, ты тут, зубрила, ― широко улыбнулась, быстро придя в себя. ― А я вот букетик очередной обнаружила ‒ всего один, представляешь? Неужели наш плейбой, наконец, добился своего? В таком случае миллиона роз от него больше не жди, с тебя и одного веника хватит! Не очень-то и долго ты его мучила, а все повторяла, «У меня парень есть!».

― Это не твое дело. Вообще не твое дело!

Какая же она бесстыжая, просто слов нет!

Громко фыркнув, соседка прошла мимо меня в коридор, и наконец, я смогла подойти к букету.

Пионы… Очень красивые цветы. Не знаю, почему, но меня, наоборот, тронул этот «всего один букет». Он был как нежный шепот после крика. Как что-то деликатное после немыслимой грубости.

Рядом с ним была еще одна коробка, белая, сделанная из дорогого бархатистого на ощупь картона ‒ она была перевязана розовой лентой. И тот белый прямоугольник явно прилагался к ней. Подойдя к скомканной открытке, которую Катя отшвырнула в угол с такой силой, я развернула ее.

«Пожалуйста, прости. Твой Р.»

Глава 22. Ориентиры

За время выходных не произошло ничего из ряда вон выходящего, соседка моя уехала домой, и все эти дни я провела, спокойно готовясь к поступлению в вуз. Переделала всю домашнюю работу, позвонила родителям, узнала, как они устроились на новом месте.

Но чего я так и не смогла сделать, это позвонить Диме. Всю эту неделю мы с ним не виделись, хуже того, не говорили и не переписывались с самого понедельника.

И что я теперь скажу своему парню? Как буду оправдываться?

Я не хотела никому изменять. Я как могла сопротивлялась местному королю с его бесконечными домогательствами: избегала Руслана, возражала ему, вырывалась, не давала себя целовать… И все равно ответила на поцелуй, все равно оказалась в его постели, хотела этого или нет.

Должна ли я была рассказать Диме о том, что произошло? В этом я совсем не была уверена.

Измена ‒ это гадко и мерзко, и пережить такое просто невозможно. Если все расскажу своему парню, я нанесу ему смертельную рану, причиню ужасную боль. И на этом наши отношения, вероятно, закончатся, даже несмотря на то, что после поцелуя я дала Орлову пощечину, той ночи не запомнила, да, наверное, и не несла ответственности за то, что творила в этом состоянии.

Но если не расскажу… не уверена. Не уверена, что смогу вынести такой груз на своей совести. К тому же, мной владело смутное ощущение, что Дима имел право знать о том, что произошло с моим телом, а главное, имел право самому решать, как к этому относиться.

Разве я могла скрыть от него… такое?

В итоге, я так ни до чего и не дошла в своих размышлениях, а потому о следующем разговоре с Димой думала со смесью страха и стыда.

Если же говорить о моих собственных чувствах…

Прошла всего неделя с нашей последней встречи, но за это время я успела измениться до неузнаваемости. Мой мир дал большую трещину, душа вывернулась наизнанку, а тело… тело зажгли поцелуи и прикосновения другого человека.

Я обещала, что не покорюсь парню, угрожавшему мне, насмехавшемуся надо мной, объявившему меня своей собственностью. Парню, гнусно воспользовавшемуся моим неадекватным состоянием в своих целях, этому тирану, держащему в страхе всю школу, не думающему ни о ком, кроме себя, но…

Но почему мои мысли все чаще и чаще обращаются к нему? Почему мне начинает казаться, что я сама загнала себя в какие-то рамки ненужных правил и нелепых ограничений? Почему мне кажется, что между нами с Димой все, так или иначе, закончится в ближайшее время?

И почему мне так хочется, до безумия хочется поверить в искренность Руслана?..

За все выходные я так и не решилась открыть ту белую коробку, которую он прислал мне в дополнение к цветам и извинениям. Не знаю, почему, наверное, не хотела снова расчувствоваться и распереживаться, превратиться в безвольную размазню ‒ а именно так на меня всегда действовали его подарки.

Но вот в ночь с воскресения на понедельник, перед тем, как ложиться спать, я все-таки не удержалась и открыла ее.

В коробке оказалась очередная порция конфет ручной работы, украшенных шоколадными вензелями, кусочками ягод и сусальным золотом. Но только я, было, вздохнула с облегчением, как мой взгляд наткнулся на маленький бархатный футляр, лежащий в одном из ее отделений.

Ювелирное украшение…

Он подарил мне ювелирное украшение?

Моей душой завладел ураган противоположных эмоций.

Разве Руслан не знает, что леди не могут принимать от джентльменов ничего, кроме цветов и конфет? Мне кажется, или в этих обстоятельствах такой подарок ‒ просто верх бестактности? Он словно расплатился со мной за ту ночь.

Прежде чем я успела дойти до чего-то в своих мыслях, мои руки сами собой открыли этот футляр… и сердце снова сжалось от смеси нежности, боли, грусти и сожаления.

Небольшая серебряная подвеска на цепочке. Голубка. Белая птичка.

Я закусила губу.

Лучше бы и правда не открывала, лучше бы не позволяла его подарку влиять на свои чувства!

Хотелось бы мне, чтобы все было проще, потому что теперь на сто процентов я уверена только в одном ‒ я потеряла все ориентиры. Не знаю, где верх, а где низ, что черное, а что белое.

Запуталась. Я совершенно запуталась.

* * *

В понедельник утром я хотела выйти из общежития пораньше, но сборы заняли слишком много времени, и в столовую я пришла вместе со всеми. Отстояв длинную очередь на раздачу еды, получила тарелку рисовой каши ‒ на самом деле я ее на дух не переношу, но больше ничего вегетарианского в меню сегодня не было. Даже в простейшую яичницу они умудрились запихнуть бекон (да-да, знаю, на такое грех жаловаться).

Хорошо, что у меня осталось еще пара моих любимых кокосовых протеиновых батончиков, тех самых, что продаются в «Фикс прайзе» за треть их реальной стоимости. Надо будет купить еще.

Оглянув просторный зал, так и не нашла в нем знакомых девчонок. Ладно, ничего страшного, поем одна.

Но не успела я запихнуть в рот первую ложку ненавистной рисовой каши, как за мой столик подсел не кто иной, как Руслан Орлов.

― Привет, Ариша. Не против, если я к тебе присоединюсь?

Я вздрогнула. Подавила вздох.

Частью своего сознания (рациональной частью, которая хотела, чтобы все в моей жизни стало проще) я надеялась, что цветы, подарки и извинения были с его стороны простой попыткой загладить вину. Что, получив свое, он оставит меня в покое, и перестанет испытывать на прочность мое бедное сердце ‒ при виде него оно предательски забилось в миллион раз чаще…

Да что же это такое?.. Я же должна его ненавидеть!

― Ты получила мои цветы? ― улыбнулся парень.

― Да… спасибо, ― пробормотала я.

Интересно, что он во мне вообще нашел? Я ведь не красавица, уж точно не так красива, как остальные девчонки в нашем классе ‒ та же Алина, например, которую он так и не удосужился поцеловать. Да и Дина, Катя, Аня, Карина, они все намного красивее меня!

Ну, ладно, красота, а темперамент? Я же рядом с ним превращаюсь в какую-то вареную макаронину, становлюсь робким, пугливым кроликом (конечно, за исключением тех случаев, когда он окончательно наглеет, и даже меня, Зефирку, вынуждает к резким словам и грубым действиям).

― Сэндвичи с лососем, ― чуть подвинул ко мне свой поднос, ― мне утром доставили. Угощайся!

Нет, рыбу я тоже есть не могла, потому только покачала головой. На его лице возникло какое-то сложное выражение ‒ будто бы мой отказ от сэндвича подтвердил его худшие опасения.

На некоторое время мы оба замолчали.

― Я хотел еще раз перед тобой извиниться. Арина, поверь, ― наконец, произнес Руслан, ― если бы я только знал… я никогда бы так с тобой не поступил!

Он слегка хмурил брови. Его черные глаза, обычно грозные или насмешливые, были полны печали, раскаяния, а возможно, и нежности.

Я поняла, что не принять его извинения мог бы только человек с ледышкой вместо сердца.

― Я тебя прощаю, ― сказала, несмело улыбнувшись.

В этот момент его лицо озарилось неподдельной радостью. Мое сердце пропустило несколько ударов. Дыхание исчезло.

Неужели для него так много значило мое прощение?..

― Да, и еще, ― продолжил он через какое-то время, ― я поговорил с Кариной. Обещаю, больше они тебя не тронут.

Он, правда, сделал это ради меня?

― Спасибо, Руслан!

В этот момент за моей спиной раздался звон стекла. Оглянувшись на шум, я подумала, было, что кто-то уронил свой поднос, но быстро поняла, что дело в другом.

Рядом с раздачей стояла растерянная Катя, вся ее грудь была усеяна пятнами еды… и тут на моих глазах одна из популярных девчонок вылила ей на голову стакан молока! В следующую секунду соседка опрометью кинулась из столовой, явно с трудом сдерживая слезы.

Господи…

― Что это было? ― потрясенно спросила, снова обернувшись к Орлову.

Парень только пожал плечами и криво усмехнулся:

― Видимо, кармический ответ Вселенной.

― Ты имеешь к этому какое-то отношение?

Конечно, я не могла сказать, что Катя всего этого не заслужила, но все-таки…

― Как знать, может и имею!

Мое сердце нехорошо сжалось. Если отвечать жестокостью на жестокость, ничего хорошего из этого не получится, и уж точно справедливости в мире от такого не прибавится.

― По-моему, это уже чересчур!

― Она пожинает то, что посеяла. Да и ничего такого страшного с ней не случилось.

Ему легко говорить ‒ ничего страшного. Откуда ему знать, что такое публичное унижение, что такое беспомощность, отчаяние, чувство полной безнадежности? Наверное, если бы знал, не смог бы так легко задирать ни в чем не повинных людей, случайно нарушивших какое-нибудь его дурацкое правило.

― Не переживай об этом, Ариша! ― сверкнув черными глазами, Руслан по-мальчишески улыбнулся, беспечно и обаятельно.

Внезапно на меня обрушился шквал нежданных эмоций. Сердце забилось как ненормальное.

Эта улыбка…

Мной снова овладело чувство, будто влюбиться в этого парня будет делом одной секунды. Будто стоит мне на один миг перестать так отчаянно цепляться за свои принципы, и я соскользну в эту пропасть, как кошка с жестяной покатой крыши.

Я поняла, что снова теряю все ориентиры… и тут же вошла в оборону:

― Руслан, я действительно тебя простила и очень благодарна тебе за то, что ты поговорил с Кариной, но все, что я сказала раньше, осталось в силе! Ты не должен дарить мне подарки и уж точно не должен мстить за меня! ― я поднялась со своего места, не став доедать эту гадость.

Орлов тоже поднялся. В его глазах загорелось темное пламя. В какую-то секунду мне показалось, что он либо снова возьмет меня за горло, либо схватит за шкирку и утащит в свое логово, игнорируя любые мои протесты и сопротивление.

Но подавив свой гнев, Руслан только натянуто улыбнулся:

― То, что я сказал раньше, тоже осталось в силе. Если захочешь, буду рад снова пригласить тебя на свидание. Мой номер у тебя есть, ― взяв свой поднос, парень спокойно вышел из-за стола.

Я проследила взглядом за этим королем элитной школы, невольно полюбовавшись его мощной фигурой атлета и походкой крупного хищника из семейства кошачьих. В очередной раз задалась вопросом, что же он такого во мне нашел.

Его внимание подкупало, безумно льстило. И это спокойствие, стоившее ему невероятных усилий, определенно смогло произвести на меня впечатление. Ради меня он явно старался изо всех сил.

Внезапно во мне проснулось какое-то новое беспокойство, неожиданно для самой себя я испугалась… что он, и правда, послушает меня и оставит в покое.

«И с чем, с кем я тогда останусь? Останусь с парнем, к которому особо ничего не испытываю и с которым больше не могу быть честной?», промелькнуло в сознании.

Встряхнув головой, постаралась выкинуть из головы эти мысли, а из души ‒ нежеланные эмоции. Если Руслан перестанет проявлять ко мне внимание, я останусь со своим сердцем, все еще целым и невредимым.

Целым, а не разбитым на кусочки самоуверенным мажором, не знающим, что такое слово «нет».

* * *

После обществознания следующим уроком у нас должна была быть биология, но внезапно по громкой связи была объявлена учебная тревога. Взяв свои вещи (которые по идее нужно было оставить в кабинете) мы разделились на пары и дружно гуськом покинули здание школы. Большинство учеников уже стояли снаружи, разделенные по классам от пятого до одиннадцатого. Наш так же присоединился к остальным, заняв свое место рядом с параллельным 11«Б».

― Арина, привет! ― ко мне подошел Захар.

Его щеки были красными от холода, кудрявые волосы стояли дыбом (трудно сказать, почему). Он был одет в зеленый спортивный костюм.

― Привет! ― радостно улыбнулась. ― Давно стоите?

― Да нет, минут десять. У нас была физкультура ‒ бегали по футбольному полю. Так что пришли одними из первых.

Мы с ним хорошо разговорились, он поведал мне, каково быть младшим ребенком в семье профессиональных спортсменов. Младшим, к тому же не имеющим ни малейших способностей к каким-либо видам спорта (если не считать шахматы). Его мама в прошлом была очень известной фигуристкой, а папа ‒ хоккеистом, старшие братья пошли по отцовским стопам. Мама теперь заседала в Госдуме. И в своей семье, и в этой школе парень чувствовал себя белой вороной.

― Эх, если бы не очки, и не моя плохая координация! ― вздохнул он.

― Мне это знакомо, но наверное, немного по-другому. Детям в моей семье не очень повезло с генами ‒ у моего брата серьезное генетическое заболевание, ну, а я альбинос, а это значит, что вероятнее всего в ближайшие лет десять-двадцать заболею раком кожи.

Я рассказала ему, что мои родители уехали в Пакистан, а меня с собой не взяли в первую очередь по этой самой причине.

― Я уже безумно по ним скучаю. Да и как выяснилось, в это время года в Пакистане далеко не такое яркое солнце ‒ мама с папой говорят, что сейчас там как раз сезон муссонов. Как пройдут дожди, наступит зима, а значит, солнце будет не ярче, чем в России. А к тому времени, как наступила бы жара, мне в любом случае пришлось бы возвращаться обратно для поступления в вуз. В общем, лопухнулась не по-детски! ― я рассмеялась с долей горькой самоиронии.

― Неужели совершенно зазря перевелась в наш гадюшник? ― сочувственно покачал головой паренек.

― Ну, я вроде как получаю здесь хорошее образование, но если честно, с тем же успехом я могла бы просто самостоятельно заниматься по решебникам для подготовки к ЕГЭ. Так что да, вроде того! ― снова рассмеялась.

Внезапно я поймала на себе взгляд Руслана Орлова. Немного напрягшись, отвернулась, сделала небольшой шаг и встала по другую сторону от Захара, чтобы его не видеть.

Мы с приятелем так и продолжили болтать, пока не кончилась тревога, и так же вместе двинулись в сторону школы. Захар предложил донести мой портфель до следующего класса, но перед тем, как отдать его мне, спросил, краснея и волнуясь, может ли он записать номер моего телефона.

Тоже немного покраснев, телефон я ему, конечно, продиктовала, но…

― Правда, я сейчас встречаюсь с одним парнем из своей прошлой школы, мы договорились поддерживать отношения до поступления ‒ мы оба собираемся в МГУ.

― Ясно, ну конечно, ― обреченно вздохнул. ― У такой красивой девушки просто не могло не быть парня! ― залился краской пуще прежнего, ― Как обычно, мне не везет!

― Уверена, что еще обязательно повезет и скоро! ― тепло ему улыбнулась.

Занеся свои веще в класс, снова вышла в рекреацию, собираясь зайти в туалет… и тут увидела Захара, вновь окруженного парнями из банды Орлова ‒ они держали его за руки с двух сторон, а сам Руслан что-то пытался ему втолковать в своей жесткой повелительной манере. Окружающие ученики смотрели на это действо, как на какое-то зрелище, одновременно занимательное и устрашающее. Тут Тарасов, точно как в тот раз, резко опустил парня на колени перед так называемым «королем»…

От ярости у меня помутилось в голове, на мгновение перед глазами все стало красным.

Не успев подумать, я подошла к Руслану и изо всех сил толкнула его в плечо.

― Ты что себе позволяешь? Что он тебе сделал?!

Окружающие люди притихли.

Орлов медленно развернулся ко мне, как никогда жуткий, пугающий. Посмотрел мне в глаза.

― Он ослушался моего приказа, ― в глубине его пустого взгляда полыхнул ледяной огонь. ― Это не позволено никому.

Руслан запретил другим парням ко мне приближаться ‒ он этот приказ имел в виду? Неужели его запрет коснулся и ни в чем не повинного бедняги Захара? Неужели он может прилюдно унизить кого-то, только за то, что человек со мной заговорил?

У меня приоткрылся рот от шока и возмущения.

― Нарушил приказ? Неужели тот, который гласил «не приближайтесь к Арине Голубевой»? ― во мне будто прорвало какую-то дамбу, и слова хлынули наружу бурным потоком. ― Я не твоя собственность, Орлов! Ты один из самых бессердечных, жестоких, невыносимых людей, которых я только встречала! ― кричала на всю рекреацию. ― Пригласил меня на свидание? Да я скорее в аду сгорю, чем пойду на свидание с таким, как ты!

«Ни один человек не имеет права так разговаривать с королем…», мелькнула в сознании запоздалая мысль.

Я кричала на Руслана Орлова, прилюдно и во всеуслышание оскорбляла его. Я совершила настолько вопиющий проступок, что это ни у кого не укладывалось в голове. Никто из учеников не смел смотреть прямо на короля, но и отвести взгляд никто не решался.

Вокруг нас воцарилась мертвая тишина.

Глава 23. Ответная реакция

Тишина была такая, что казалось, можно было услышать, как жужжит комар в противоположной части рекреации.

Я стояла ни жива, ни мертва.

Всплеск адреналина, зашкаливающее возмущение, вызванное чудовищной несправедливостью, произошедшей на моих глазах, желание защитить друга ‒ все, что заставило меня совершить этот опасный опрометчивый поступок, все куда-то исчезло, и я осталась один на один со своим страхом, с парализующим ужасом, обхватившим мое сердце скользкими ледяными щупальцами.

Передо мной стоял тот самый человек, который с первого взгляда до полусмерти напугал меня, тот, который угрожал посадить меня в мешок с камнями и отправить на речное дно.

Его страшные черные глаза горели, как раскаленные угли ‒ в них я увидела свой приговор…

«Попросить прощения?..» мелькнула трусливая мысль в моем обезумевшем сознании.

Но я не успела произнести ни слова ‒ за одну секунду парень сократил расстояние между нами. Скользнув по горлу, его ладони остановились на моем затылке. Руслан взял меня за волосы… оттянул голову вниз. Мне стало больно.

Гневный взгляд, минуя тело, ввинчивался прямо в душу. Его раскаленное дыхание касалось моей кожи.

― Совсем страх потеряла, Птичка? ― яростно прошептал рядом с моим ухом. ― Ты хоть понимаешь, с кем сейчас говорила?

Руслан Орлов возвышался надо мной, как черная скала.

В прошлый раз, когда я говорила с ним в таком тоне, он разбил кулак в кровь о стену ‒ а ведь тогда это произошло вдали от посторонних глаз. Может быть, долго Орлов обиду и не хранит, но и не терпит, когда ему перечат. Что же он со мной теперь сделает?

Внезапно выражение его лица переменилось, ярость и гнев почти исчезли из его глаз. Тут парень нагнулся… и одним движением забросил меня себе на плечо, так легко, словно мое тело было невесомым.

От неожиданности я громко вскрикнула.

― Я обещал, что ничего тебе не сделаю, Ариша, ― теперь в его голосе была насмешка, ― и видимо, ты решила поймать меня на слове, раз так разошлась. Конечно, я сдержу обещание. Но это не значит, что я тебя не отшлепаю, раз ты ведешь себя как непослушный ребенок!

И прямо при всех нанес два увесистых шлепка по моей пятой точке.

Со всех сторон послышались смешки.

― Отпусти меня! ― выкрикнула в смущении и ярости.

― Ну, уж нет! ― вместе со мной на плече двинулся в сторону коридора.

Я попробовала вырваться, но он крепко меня держал, и мне это не удалось. Несколько раз ударила его по спине кулаками, но это было все равно, что бить стену.

Остальные ученики провожали нас глазами, посмеиваясь и переговариваясь между собой. Ни у кого на лице больше не было ни страха, ни шока, ни удивления. И это понятно ‒ теперь наша разборка стала напоминать простую ссору двух влюбленных. Всемогущий Руслан Орлов отшлепал непослушную строптивую девчонку, отказавшуюся пойти с ним на свидание ‒ вот потеха-то вышла!

Встав на защиту своего друга, я накричала на короля, а он превратил эту сцену в фарс. Схватил, перекинул через плечо, как тряпичную куклу, и унес с собой, словно охотничий трофей.

― Куда ты меня несешь? ― выдавила сквозь злость и обиду.

― Как куда? На свидание, конечно! Так громко кричала, что никуда со мной не пойдешь ‒ теперь придется пойти, хочешь ты того или нет, хотя бы ради сохранения моего имиджа.

Так же, со мной на плече, получил нашу верхнюю одежду и вынес меня на улицу. Обнаженные участки моей кожи тут же опалил ледяной осенний воздух.

― Мне холодно!

― Ничего, сейчас согреемся, ― пообещал с какой-то хищной ноткой в голосе.

Руслан словно что-то подразумевал под этими словами ‒ что мы согреем друг друга, что-то вроде того. Но ведь я неоднократно ему говорила, что между нами ничего не может быть! Конечно, парень наверняка догадался, с каким трудом мне дается сопротивление, и видимо решил, что в какой-то момент сможет воспользоваться моей слабостью. И даже мог понять, что я уже почти в него влюбилась…

Я начала вырываться из его рук с удвоенной силой. Сбежать от зарождающихся чувств я могу, только держась от Руслана так далеко, как это возможно!

Влюбиться в этого изверга ‒ что может быть хуже?!

― Неужели ты думал, что после всех твоих грубых выходок я послушно пойду с тобой на свидание? Да я вернусь обратно в школу сразу, как только ты меня отпустишь!

― В таком случае, я просто никуда тебя не отпущу.

Подойдя к своему сияющему «Астон Мартину», парень щелкнул ключом зажигания и, открыв переднюю дверь, затолкал меня внутрь обитого кожей салона.

― Мои вещи остались в классе!

― Ничего, мой человек отнесет их в твою комнату, ― кинул куртку мне на колени.

Захлопнув дверь, снова щелкнул ключом, чтобы я не выбралась, пока он обходит автомобиль и садится за руль.

Нет, это уже переходит всякие границы! Сначала в ярости схватил меня за волосы, потом отшлепал на глазах у всей школы, а теперь похитил ‒ и после всего он еще рассчитывает на какие-то отношения?

По его мнению, я похожа на мазохистку? Или он думает, что у меня совсем нет гордости?

Грубиян!

― Руслан, я не могу пропускать уроки, ― как только он сел в машину, попыталась серьезно с ним поговорить, ― я должна заниматься, у моих родителей не хватит денег оплатить учебу ни в одном вузе, тем более в МГУ!

― Об этом нужно было думать до того, как ты на меня наехала. Серьезно Птичка, хватит трепыхаться! Еще очень легко отделалась.

Медленно выдохнула воздух из легких, пытаясь справиться с закипающим бешенством.

Легко отделалась? Если учесть тот факт, что Руслан ‒ страшное чудовище, поработившее всю школу, то конечно, очень легко ‒ бросила ему вызов, а получила свидание с красивым и богатым парнем. Свидание, ради которого многие девчонки отдали бы полжизни.

Но если посмотреть на все с нормальной, человеческой точки зрения… Да разве это нормально, так обращаться с девушкой? Тем более с девушкой, которая нравится? У него нет ни стыда, ни совести. Я вовсе не обязана все это терпеть! И не обязана встречаться с чудовищем ‒ пусть предложит это той, которой нравятся издевательства!

Обиженно надувшись, скрестила руки на груди и отвернулась к окну.

― Если у тебя есть какие-то пожелания насчет сегодняшнего дня, высказывай.

Я промолчала.

― Отлично, пойдем туда, куда я захочу!

Какое-то время мы оба ничего не говорили.

― А чего еще ты от меня ждала? Болтала с этим очкастым, улыбалась ему, смеялась ‒ как еще я должен был на это отреагировать?

У меня приоткрылся рот от удивления:

― Неужели ты ревнуешь… к Захару? ― эта мысль так поразила меня, что я забыла о своем решении молчать до конца нежеланного свидания.

Чтобы великолепный самоуверенный Руслан Орлов видел соперника в неловком пареньке с одуваном на голове, носящем очки и краснеющем, как девушка? Серьезно?

Я, конечно, знала, что он ревнив, но это уже чересчур!

― Ясное дело, я понял, что у него нет с тобой никаких шансов. Но с ним ты была куда приветливее, чем со мной, и намного разговорчивее. Да и веселее. Не знаю, может, ты не заметила, но я уже из сил выбился, пытаясь произвести на тебя впечатление. И все равно со мной ты как ледышка. Иногда, для разнообразия ‒ как злая кошка.

― А ничего, что ты это заслужил? ― прищурила глаза. ― Знаешь, меня очень сложно разозлить ‒ спроси кого хочешь из моих знакомых. Захар меня понимает и поддерживает, а ты… ты превратил мою жизнь в кошмар, ― продолжила чуть слышно.

― Но я уже извинился перед тобой, и не раз!

― Как будто это что-то меняет. Ты все время то извиняешься, то делаешь что-то непростительное.

― Тебе грех жаловаться. За то, что ты сделала, я должен был привязать тебя на ночь к флагштоку или отвезти на кладбище и скинуть в свежевскопанную могилу. Именно так бы я и поступил, будь на твоем месте кто-то другой, но нет, я везу тебя на свидание!

И он так просто говорит о том, как жестоко хотел со мной поступить? И думает, эти слова заставят меня лучше к нему относиться?

От ярости у меня на несколько мгновений исчезло дыхание. Я обернулась к нему.

― Я выбираю флагшток и могилу! Разворачивай машину, вези меня на кладбище! ― прошипела, зло сверкая глазами.

― Да что это на тебя нашло? ― нахмурил брови парень.

― Не надо делать ради меня исключений, Руслан. Обращаешься с другими людьми как с мусором, сеешь вокруг себя несправедливость ‒ я не могу тебя остановить, но и поддерживать в этом точно не стану!

― Я никогда и ни с кем не поступал несправедливо!

― Видно у тебя свое представление о том, что такое справедливость!

― Я устанавливаю правила, и если люди их нарушают ‒ наказываю их. Наказываю тогда и только тогда, когда они этого заслуживают. Ты бы удивилась, как часто я все спускал на тормозах, и какими мягкими бывали мои наказания! Вспомни, тебя я даже в воду не скинул, только пригрозил.

― Да, только напугал до полусмерти ‒ очень милосердно. И вообще, кто тебя назначил судьей и палачом в одном лице? По какому праву ты тут всем заправляешь?

― По праву сильнейшего, ― сверкнул черными глазами, холодными, как сталь.

На это мне даже ответить было нечего. Аргумент был бесчеловечным и одновременно бесспорным.

Мы оба замолчали на какое-то время.

― Я видела, как по твоему приказу Тарасов скинул очки Захара в фонтан. Пнул его коленом, оскорблял и унижал на глазах у всей школы. И ты будешь говорить, что он это заслужил? Он всего лишь пролил коктейль на твою любимую машину! Это была случайность, у него плохая координация, ему и так в этой школе тяжело приходится! У тебя просто нет сердца, ― на мои глаза навернулись слезы, я отвернулась в сторону окна.

Несколько секунд Руслан ничего мне не отвечал.

― Как легко ты делаешь выводы! ― в его голосе был скрытый гнев, но он говорил спокойно. ― Твой Захар залил мою машину и трусливо смылся. Наверное, это была случайность, но знаешь, у меня немало врагов ‒ с тем же успехом это мог быть намеренный вандализм, просто так спустить я этого не мог. Мои люди спрашивали, кто это сделал ‒ он так и не признался. Если бы принял все как мужчина, я бы никогда с ним так не поступил. В итоге пришлось искать свидетелей, и они нашлись. А вместо него мог пострадать невиновный, и вот это было бы действительно несправедливо ‒ один из восьмиклассников оговорил другого, и выяснилось все в последний момент! Твой Захар не сознался и тогда, предпочел отсидеться в стороне. Я наказал его не за коктейль, а за слабость, трусость и подлость. Да и наказанием это не назовешь ‒ просто потребовал извинений.

Я могла бы на это возразить, что уж сегодня-то Захар точно ни в чем виноват не был, и со стороны Руслана это было простой ревностью. И все же если Орлов сказал правду, и все именно так и было…

Довольно неприятная история, с какой стороны ни взгляни, и в ней мой друг представал в невыгодном свете. Я вспомнила, как не хотел он рассказывать мне о том, что произошло, как мялся, смущался. Я думала, этот стыд был вызван воспоминаниями о наказании, но возможно…

Возможно, ему было совестно вспоминать о своем поступке. О том, как он чуть не подставил другого ученика.

«Все равно во всем виноват этот так называемый король! Он всех запугал, конечно, Захар побоялся рассказать ему правду!», попыталась я в чем-то себя убедить.

― Я не такой плохой, как ты думаешь, ― сказал Руслан.

― Сомневаюсь, ― поежившись, сжала плечи руками.

― Не сомневайся. У меня есть совесть, понятия о правильном и ошибочном. Я знаю, ты выросла совсем в другом мире, тебе все видится в черно-белом цвете. Ты налепила на меня ярлык «злодей» и теперь ничего не хочешь слышать.

Я знала, что с какой-то стороны он совершенно точно был прав. Внезапно в мою душу вкралась новая надежда. Возможно, Руслан и правда… был небезнадежен? Я и хотела бы снова вцепиться в свою ненависть, как в спасательный круг ‒ ведь из моей жизни снова исчезали все ориентиры…

Но каким искушением было поверить ему!

Что, если мы и правда, просто придаем разные значения понятию «справедливость»? Что, если благодаря мне он сможет стать немного добрее к людям?

― Давай заключим договор. Сегодня ты по своей воле сходишь со мной на свидание, на настоящее свидание, а я на целую неделю стану шелковым. Клянусь, за эти дни и мухи не обижу! ― усмехнулся он. ― И если по его окончании ты не изменишь своего мнения обо мне и больше встречаться не захочешь ‒ так тому и быть.

На целую неделю прекратит унижать и задирать людей? Интересное предложение. Да вот только можно ли ему верить? Руслану и раньше уже случалось обманывать меня! С другой стороны, мне все равно так и так придется идти на это свидание, но в этом случае я могу что-то получить взамен.

― Если откажешься, мои жертвы на этой неделе будут на твоей совести!

Я поняла, что он просто шутит, но это был действительно сильный аргумент. Сколько же коварных мыслей у него в голове! Всего-то добавил один небольшой пункт в договор с дьяволом, и вот я уже всерьез размышляю о том, не дать ли ему реальный шанс меня завоевать! А ведь обещала себе, что этого никогда не будет ‒ ведь я знала, как для меня был опасен этот парень. Знала, что должна была держаться от него так далеко, как это возможно.

― Соглашайся, Птичка! ― улыбнулся Руслан по-мальчишески беспечно.

Мое сердце пропустило удар, а потом забилось как ненормальное.

Этот человек, и правда, сам дьявол во плоти!

Глава 24. Договор

Орлов остановил свой «Астон Мартин» на одной из улиц, чтобы мы могли подробнее обсудить условия нашего договора. Я решила не то чтобы дать ему шанс. Скорее рискнуть. Всего одно свидание, вряд ли оно может всерьез на что-то повлиять?

― Итак, правила такие. Ты идешь со мной туда, куда я тебя позову, позволяешь мне платить за себя, разговариваешь со мной так, словно пошла на свидание по доброй воле. Словно мне не пришлось тащить тебя силой! Никаких игр в ледяную принцессу и злую кошку ‒ это главное условие. В общем, не отмалчиваешься и во всем меня слушаешься!

― То есть, во всем тебя слушаться? Даже если ты снова руки начнешь распускать? Ну, уж нет!

― Ладно, почти во всем! ― Руслан усмехнулся с таким видом, словно я раскрыла его тайный замысел.

Хм… На минуту я задумалась над его словами.

― Хорошо. А вот мои условия: ты не только всю следующую неделю будешь вежлив с людьми, но и извинишься перед всеми, с кем в последнее время ужасно обошелся!

Его глаза сначала пораженно расширились, затем сузились ‒ парень явно не пришел в восторг от моей просьбы.

― Иначе никакого договора не получится! У тебя будет свидание с ледяной принцессой и злой кошкой в одном лице. А может, и вообще никакого свидания не будет ‒ может, у меня получится от тебя сбежать!

Орлов по-прежнему продолжал гневно молчать.

― Передо мной-то ты извинился!

― Извинился, потому что мне действительно не все равно, что ты чувствуешь. Мне было жаль, что я тебя напугал, и очень жаль, что воспользовался твоим состоянием. Но перед другими я извиниться не смогу. По крайней мере, искренне.

От его слов у меня на сердце стало тепло, как никогда ‒ значит, он и правда сожалеет, ему и правда не все равно!

Но в следующую секунду я снова испугалась. Лед в моем сердце уже начал таять, растает окончательно… и что тогда?

― Ну, извинись неискренне!

― Не хочу.

― Отыщи в своей душе хоть кроху доброты, сочувствия и сострадания, попробуй представить, через что из-за тебя прошли все эти люди, и тогда, может быть, сможешь попросить прощения от чистого сердца. Ты ведь не одну меня напугал до полусмерти! Видел бы ты себя со стороны ‒ просто сам Люцифер в человечьем обличье!

Руслан усмехнулся:

― Что мне сделать, чтобы ты вычеркнула этот пункт из нашего договора?

― Ничего! ― фыркнула я.

― Извиниться даже перед этим слюнтяем и слабаком, заслужившим худшего наказания? Или перед Фирсовой, накачавшей тебя наркотиками? Перед Яровой, этой низкой тварью?

― А Карине ты что сделал? ― немного растерялась.

― А ты думаешь, я просто попросил ее оставить тебя в покое, поговорил с ней? Я и правда, поговорил. В своей манере.

Боже мой! Он словно этим гордится!

Ему явно нравится наводить ужас на людей. Чувствует себя альфа самцом, королем, самым крутым?

― Да, Руслан, и перед ними тоже извинись!

Орлов с раздражением выдохнул воздух из легких.

― Тогда добавлю еще один пункт со своей стороны, ― взгляд его черных глаз остановился на моих губах. ― С тебя поцелуй! Настоящий поцелуй, Птичка, не чмок в щечку!

Мое сердце забилось как сумасшедшее. Покраснев, я сжала руки у груди.

― У меня все еще есть парень, я не могу ни с кем целоваться…

― А что твой парень думает о том, что ты со мной переспала?

― Я же была не в себе! И не контролировала своих действий!

― То есть, ты ему об этом не рассказала, я так понимаю? Ну, и о поцелуе не говори.

Я вздохнула.

― Ладно, ты победил, можешь ни перед кем не извиняться.

― Нет уж! Мне понравился этот пункт договора. С тебя поцелуй, а я, так уж и быть, пошлю своим жертвам по корзине с фруктами! ― засмеялся Руслан.

Взглянув на его чувственные, красиво изогнутые губы, вспомнив их вкус, я ощутила приближение знакомой огненной волны, готовой накрыть меня за секунду.

― Я не буду обманывать своего парня! ― встряхнула головой, пытаясь избавиться от этого наваждения.

― Поцелуй ‒ это не измена.

― У меня другое мнение на этот счет.

― Как же с тобой тяжело! ― раздраженно вздохнул Орлов. ― Неужели обязательно быть такой правильной?

― Это называется порядочность. А еще честность. Если бы я была твоей девушкой, ты тоже был бы не против, чтобы я целовалась с другими парнями? Приму к сведенью!

Руслан нахмурился, в его глазах сверкнула молния ‒ что-то мне подсказывало, что он был бы очень даже против. Да он после того поцелуя с Димой чуть меня не растерзал!

― Ладно, Ариша, ты тоже победила. О других парнях при мне не смей даже заикаться! ― его голос на миг перешел в рычание, и на какое-то время после этого он замолчал. ― Ладно уж… подожду с поцелуем. От этого твои губы только слаще станут. И не только губы, ― окинул мое тело долгим хищным взглядом.

Мне в лицо бросилась кровь.

― Но ведь ты уже и так получил от меня все, что хотел. Разве тебе этого мало?

Я не помнила всего, что произошло между нами, но он-то помнил.

― Мало, Птичка, очень мало. И тебе было бы мало, если бы ты не забыла ту ночь. А я навсегда запомню, как ты вцеплялась ноготками мне в спину и просила не останавливаться, как стонала, выкрикивала мое имя… и как признавалась в любви.

Сердце подскочило и замерло. Стыдливо опустив глаза, я отвернулась от Руслана в другую сторону. Зарделась, как маков цвет.

Тут парень положил горячую ладонь на мое колено, погладил его и двинулся, было, вверх вдоль бедра… но затем, вздохнув, убрал руку:

― Давай-ка начинать наше свидание, пока ты еще сильнее не раздразнила мой аппетит!

* * *

Первым пунктом программы Руслан хотел сделать посещение аквапарка с термами, банями, СПА и всем, что включал в себя этот комплекс.

― По будням там вполне свободно. Джакузи с сауной у меня и дома есть, но горок точно нет, ― весело улыбнулся парень.

Пришлось рассказать ему о своем постыдном страхе ‒ ничто, связанное с купанием, не будет для меня в удовольствие. Мне не хотелось делиться этим с ним, но наш договор подразумевал, что я не буду отмалчиваться.

― …если видно дно, я хотя бы смогу зайти в воду, но ощущения будут сильно ниже среднего.

Его глаза расширились, на лице проступило понимание:

― Так вот почему ты так испугалась в тот раз!

― Да. Да, это был настоящий кошмар наяву. Я решила, что ты как-то сумел узнать, чего я боюсь больше всего на свете. А одна мысль о том мешке с камнями… ― против воли мой голос дрогнул.

― Я понятия не имел, ― покачал головой Орлов.

Он посмотрел на меня так, будто это признание что-то для него значило.

― Ну, тогда пойдем по классическому сценарию. Что скажешь насчет обеда на яхте «Рэдиссон»? Тоже нет?

― Лучше останемся на суше.

Он чуть прищурил глаза, словно ему что-то пришло в голову. Пару секунд он ничего не говорил.

― Тогда ресторан. Но для начала ты выберешь себе новую одежду!

Я, было, начала с ним спорить, но он приподнял руку, отметая любые возражения.

― Во-первых, ты обещала во всем, или почти во всем меня слушаться, позволить мне платить за себя. А во-вторых… ты же никуда не пойдешь в этой школьной форме? Если ты не знала, в приличных местах существует такая вещь, как дресскод.

И так первым пунктом нашей программы стал торговый центр «Барвиха Лакшери Вилладж».

* * *

Нужно ли упоминать, как некомфортно мне было ходить по дорогим бутикам с этим мажором, так и норовившим что-нибудь для меня купить? Мне все время приходилось напоминать себе об условиях нашей сделки. И все равно я чувствовала себя, не то корыстной охотницей за деньгами, не то девочкой-трофеем.

Но, в конце концов, процесс выбора одежды так меня увлек, что я и расслабилась, и развеселилась.

Примеряя то один то другой наряд, позировала перед Орловым, сидевшим в кресле, небрежно развалившись, и метко, с юмором комментировавшим каждый мой выход.

― А почему ты не носишь форму?

― Она мне не идет, ― усмехнулся парень.

― Сомневаюсь! ― я засмеялась.

Молодцу все к лицу!

Вернувшись в примерочную, так и продолжая улыбаться, внезапно встретилась взглядом со своим отражением. Счастливая улыбка, сверкающие глаза, румянец на лице… Да я как лягушка в постепенно закипающей воде! Сама не заметила, как включилась в это свидание по полной, начала получать от него самое настоящее удовольствие.

И дело было не в сиянии дорогих витрин, и не в этих нарядах, а в парне, с которым мне уже безумно не хотелось расставаться! А ведь наше свидание едва началось. Слишком он привлекателен ‒ абсолютно любая девушка мгновенно бы в него влюбилась. Видимо, и я не исключение…

Быстро сделав выбор в пользу одного из вариантов, подобранных вместе с Орловым, вышла из примерочной в куда худшем настроении, чем входила туда.

― Не знаю, поблагодарить тебя за щедрость, или сохранить все ярлыки, чтобы завтра ты смог вернуть эту одежду в магазины?

Руслан удивленно фыркнул:

― Поблагодари, если хочешь, но ничего возвращать я точно не буду!

― Ну, тогда спасибо, ― с сомнением произнесла я.

Мысленно прикинув, во что обошелся этот комплект, состоящий из свободных бежевых брюк, белого топа, светло-кофейного пальто на завязках, белых кроссовок с золотыми вставками и сумочки-конверта, я провела ладонью по лбу.

На все это ушло не меньше месячной зарплаты моего папы. И он вот так просто выкинул на ветер такие деньжищи?

У Орловых точно хватило бы денег купить те препараты, «Золгенсма» и «Спинраза», самые дорогие лекарства в мире, которые могли поставить на ноги моего младшего брата (конечно, они подействовали бы лучше в младенческом возрасте). А они тратят их на всякую ерунду. Вроде этой слишком роскошной машины, этих тряпок.

А моей семье ни за что не собрать такой суммы.

Мной снова овладело ощущение чудовищной несправедливости этой жизни. Мой мир покачнулся и чуть не рухнул. Я зажмурилась. Попыталась успокоиться, снова обрести подобие почвы под ногами.

― Что-то не так?

Покачала головой.

― Тебе неприятно принимать от меня подарки?

Я промолчала.

― У нас договор ‒ ты не имеешь права отмалчиваться. Никаких игр в ледяную принцессу, Ариша.

Тяжело вздохнула:

― Чуть попозже скажу, в ресторане.

Внезапно мне пришла в голову одна мысль. Может, если мы начнем честно говорить друг с другом, и я расскажу ему о своей семье… Руслан расскажет о своей? И если я спрошу его, что же такое произошло между ним и Денисом Авериным, он ответит?

Дина с Алиной говорили тогда, что до свадьбы их родителей он был намного проще. Что вроде как он до полусмерти избил своего сводного брата, и в наказание отец поместил их обоих в эту школу. А после этого парень изменился настолько, что его стали бояться даже подруги детства.

Но что-то мне подсказывало, что мне не стоило говорить с этим парнем о личном. Такие вещи были куда опаснее совместного похода по бутикам и даже объятий с поцелуями. Расскажу ему о себе и больше узнаю о нем…

И тогда мое сердце будет уже не спасти.

Глава 25. Честный разговор

На обед Руслан привел меня в очень приятное место: пространство ресторана было наполнено светом и воздухом, в отделке стен преобладало дерево, столики отделяли друг от друга необычные резные ширмы, мебель была обита мягким материалом бежевого и светло-бирюзового цвета. Из больших окон открывался чудесный вид на одну из старинных московских улиц.

― Советую взять камчатского краба со шпинатом и крем-суп из тыквы.

В супе из тыквы присутствовал все тот же несчастный бекон, преследовавший меня сегодня целый день.

― Наверное, буду пиццу «Четыре сыра».

― Краба точно не будешь? Еще равиоли с муссом из гребешка очень вкусные.

Скорее всего, парень просто хотел меня повкуснее накормить, а может, считал, что я снова скромничаю ‒ краб стоил раза в два дороже пиццы. Но дело было, конечно, не в этом. Скромничать я прекратила еще в том торговом центре.

― Я вегетарианка, ― сказала ему то, чего обычно мало кому говорила.

― О, вот как, ― Руслан чуть прищурил глаза. ― Мясо не любишь или это по идейным соображениям? То-то ты такая бледная ‒ видимо, анемия.

Да, именно поэтому и не говорила, чтобы избежать подобных споров.

― Недалеко от военного городка, в котором я выросла, находилась скотобойня. Детские воспоминания ‒ самые яркие, ― пожала плечами. ― С тех пор мне чисто физически в горло не лезет то, что двигалось, жило и дышало. Ну, и по идейным соображениям тоже. Просто не хочу в этом участвовать, ― печально вздохнула. ― А анемии у меня нет, я принимаю добавки с железом, как и любой разумный вегетарианец.

― Бывает. Думаю, посещение скотобойни у кого угодно отбило бы желание есть мясо, ― пожал плечами парень. ― Ариша, Ариша… какая же ты… хорошая, не могу подобрать другого слова! Смотрю на тебя, и все еще не верю до конца.

― Не веришь? ― слегка удивилась.

― Да, не верю. Хотя бы как ты сегодня кинулась защищать того очкастого ‒ не побоялась против меня пойти, а на это никому в этой школе духа бы не хватило. Я оценил, серьезно.

― Ага. Так оценил, что схватил меня за волосы, ― невольно скрестила руки на груди.

― Не обижайся, ― усмехнувшись, покачал головой. ― Ты действительно легко отделалась. Я, конечно, стараюсь контролировать свою взрывную сторону, но не всегда выходит. Всякий раз мое первое побуждение ‒ загасить любой бунт в зародыше. Не знаю, гены это или воспитание. Наверное, и то и другое.

А может, и гормоны. Тестостерон. Хотя, и воспитание я бы определенно не стала сбрасывать со счетов.

― Ну, если ты даешь себе отчет, в том, что делаешь… может, рано или поздно перестанешь так делать?

Орлов засмеялся своим низким бархатистым смехом.

― Птичка, я не сказал, что хотел бы измениться! Просто мне немного недостает самоконтроля ‒ всегда сначала делаю, потом рассуждаю. В большинстве случаев я согласен со своей взрывной стороной ‒ да только не тогда, когда она приказывает мне схватить за горло или за волосы такую хорошую девушку, как ты.

Мы сделали заказ, и Орлов велел официанту не добавлять бекон в один из тыквенных супов.

― Ты хорошая, но при этом сильная ‒ знаешь, я еще никогда таких не встречал.

От его слов мне стало так приятно ‒ не смогла бы сказать как! Я польщенно заулыбалась. Неужели его действительно привлекло что-то не только в моем теле, но и в душе? Неужели он сумел взглянуть так глубоко? Руслан Орлов? Ни за что бы не поверила!

Внезапно мне вспомнились все Димины комплименты ‒ он всегда говорил только о моей внешности. Белая роза, снежинка, жемчужина. А характер мой он, в основном, критиковал, пытался что-то во мне изменить и исправить. Я всегда воспринимала его слова, как попытку мне помочь, но сейчас вдруг увидела их совсем с другой стороны.

― Все еще не верится. Да… наверное, все еще пытаюсь найти в твоих поступках какой-то скрытый смысл. Большинству людей нельзя доверять! Почти никому доверять нельзя.

Тут мне пришлось вернуться с небес на землю. У меня приоткрылся рот.

― Какое циничное утверждение! ― я пораженно покачала головой. ― И у моих поступков нет никакого скрытого смысла, да и какой мог бы быть?

Если бы я сопротивлялась ему, только чтобы еще сильнее подогреть его интерес, мне все равно не стоило бы кричать на него сегодня. К чему это могло бы привести? Все думали, что после этого Руслан меня если не убьет, то покалечит!

― Я не циник, Ариша, и никогда им не был. Увы, это правда ‒ большинство людей слабы, и на них нельзя положиться. Они могут не желать зла, они могут быть в глубине души хорошими людьми, но все равно будут лгать и предавать. А все из-за своей слабости. И в этом смысле страх ‒ очень хороший мотиватор. Если боятся ‒ точно не предадут. Ты выросла совсем в другом мире, и просто не сталкивалась с этой стороной человеческой души, я же изучил ее вдоль и поперек ‒ положено по положению, ― криво усмехнулся. ― Сократ считал, что люди, если будут знать, как поступить правильно, всегда поступят правильно. Надо ли говорить, как наивна такая точка зрения? Человек может тысячу раз знать, что именно должен делать, и все равно демоны в его душе не позволят ему поступить по совести.

Я молчала какое-то время. Пыталась переварить его слова, правильно воспринять его точку зрения, и понять… как относиться ко всему этому.

― Как в книгах Достоевского, ― наконец, задумчиво произнесла.

― Точно. Именно так. Со словами «Господи, прости ради Христа!», зарежет приятеля, и заберет у него часы, просто потому что очень приглянулись. Не знал, как поступить правильно? Думаю, все-таки знал.

Орлов почти дословно привел цитату из «Идиота», тогда цитировал Шекспира, и только что приводил в пример мнение Сократа ‒ сейчас у меня не было времени удивляться его начитанности, но мысленно я сделала пометку на будущее.

― Не знаю, Руслан. С какой-то стороны ты, конечно же, прав, но, по-моему, ты сконцентрировался на худшей стороне людей ‒ а плохое есть во всех, и от этого действительно никуда не деться. А о хорошей стороне не думаешь. О ней забываешь, не принимаешь во внимание. Это и есть цинизм. Держишь всю школу в страхе, чтобы никто даже в мыслях не держал предать тебя, но тебе самому это никогда не принесет ничего хорошего. Никому не доверяешь, а значит, уже и не сможешь доверять. Просто потому что никто не сможет доверять тебе.

«Я не смогу тебе доверять», печально добавила про себя.

Нам принесли еду, и я взялась за свой тыквенный суп ‒ нужно было на что-то отвлечься, привести мысли в порядок.

― Во всем мире я могу доверять только двоим: своему отцу и самому себе. Но мне кажется… тебе я тоже уже доверяю. Чем больше тебя узнаю, тем сильнее доверяю, ― улыбнулся Руслан, чуть прищурив глаза.

Я улыбнулась ему в ответ, но немного сконфуженно ‒ это было очень приятно слышать, но одновременно странно. Чем я сумела заслужить его доверие?

И что же такого с ним случилось, что он утратил веру в людей? Он ставит силу во главу угла, а слабость объявляет главным пороком человечества. Явно восхищается своим отцом, старается держать с него пример. Возможно, конечно, эти мысли внушил ему его отец… Но скорее всего дело в чем-то другом.

― Руслан… можно у тебя кое-что спросить? Я пойму, если ты не захочешь отвечать.

― Спрашивай о чем угодно, мы же для того и разговариваем, чтобы хорошо друг друга узнать.

Несмело улыбнувшись, осторожно произнесла:

― Что тогда произошло между вами с Денисом Авериным? Алина и Дина говорят, что после того случая ты изменился.

На его лицо нашло темное облако, глаза стали двумя черными угольками. Откинувшись в кресле, Орлов провел ладонью по шее и затылку. Он снова начал напоминать льва, опасного хищника, только притворявшегося домашним котом.

― Можешь не отвечать, ― чуть слышно повторила я.

― Дело не в том, что я не хочу тебе рассказать… просто мне самому неприятно вспоминать об этом.

Несколько минут он ничего не говорил, за это время я даже успела доесть свой суп.

― Хорошо, Ариша, ― наконец, со вздохом продолжил Руслан, ― слушай. Может быть, ты знаешь, а может, и нет, но с Авериным мы раньше были лучшими друзьями.

Я кивнула:

― Да, девочки мне сказали.

― И ты наверняка уже сумела сделать о нем определенный вывод ‒ он мелкая подлая мразь. В тот день, когда мы с тобой познакомились, он пришел в твою комнату не на нашу так называемую вечеринку (с чего бы ему было присоединяться к моей компании?). Он пришел конкретно к тебе, к нашей олимпиаднице, ― усмехнулся парень. ― Решил, что сможет использовать тебя, одну из самых умных девочек в школе, и сразу начал втираться в доверие ‒ это его коронный номер. Если знает, что с кого-то что-то может поиметь, становится самим обаянием. Дружелюбием. Ты купилась… да и я тоже. Все детство считал ублюдка одним из своих самых близких людей.

У меня приоткрылся рот:

― Так ты поэтому тогда запретил мне к нему приближаться? Чтобы я не доверяла ему?

― Ну, может, отчасти… Хотя, кого я обманываю ‒ прости Ариша, но в тот момент мне было на тебя абсолютно все равно. Увидел красивую девочку, этакого ангелка, и решил… ну, сама понимаешь. Это не было любовью с первого взгляда, вот что я хочу сказать. То, что я чувствовал, скорее походило на нездоровую одержимость. Но в любом случае, мне не хотелось, чтобы мерзавец пользовался тобой, чтобы ты делала за него уроки, на экзаменах помогала и так далее. С ним я ничего сделать не мог, так что решил поговорить с тобой.

― Хм… а почему же Аверин так и не воспользовался моим доверием? Почему показал свой истинный характер?

― Да, как обычно, верх взяла его страсть к мелкому пакостничеству. Я ведь тебе говорил, что с того момента, как увидел тебя, больше ни о чем не мог думать? ― Руслан улыбнулся. ― И ты вроде знаешь, что я запретил другим парням к тебе подходить, даже мечтать о тебе запретил ‒ в общем, застолбил. Аверин это услышал. Конечно, с его стороны это была минутная слабость ‒ пренебрег долговременной выгодой, чтобы плюнуть мне в лицо, а заодно посмотреть, что я с тобой после этого сделаю. Ведь ты ослушалась меня, и я не мог на это не отреагировать. Наверняка на славу посмеялся за наш счет ‒ я сам, лично, был вынужден наказать девушку, которую до этого объявлял своей. И с наказанием, как оказалось, сильно перестарался ‒ ведь ты боишься глубины… ― с сожалением покачал головой.

Так странно было слушать о тех событиях с его стороны. Он говорит, что ему пришлось наказать меня… Видно, не так-то легко быть королем!

― Так что же между вами тогда произошло? ― повторила я свой вопрос.

― Да уж произошло… ― Руслан снова нахмурился. ― То время, Ариша, было самым тяжелым в моей жизни. Мои родители тогда совсем недавно развелись, нам с сестрой нелегко это далось ‒ и это мягко сказано. Моя мама… у нее была давняя героиновая зависимость, ― на его лице отразилась смесь из сильных эмоций. ― Отец терпел ее срывы, раз за разом отправлял на лечение. Но, в конце концов, его терпение лопнуло, он подал на развод. И моя сестра, Олеся, не нашла ничего лучше, как тоже подсесть на наркотики, и не на легкие…

Я прижала ладонь ко рту.

― Руслан, какой кошмар…

― Верно, Ариша. Но конечно, это еще не все. Как только развелся, мой отец снова женился ‒ на матери моего лучшего друга. И это сделало нас братьями ‒ в то время для меня это стало нежданной радостью. Мы поселились в одном доме, расположились в соседних спальнях. Но вот в чем загвоздка ‒ раньше Аверин притворялся моим другом только из-за влияния моего отца, из-за привилегий, которые могла дать эта «дружба». Но теперь, став его приемным сыном, совершенно перестал в этом нуждаться. Довольно скоро по своей излюбленной привычке, о которой я тогда и не догадывался, он начал мелко пакостить, и поначалу это было незаметно. Но затем произошел один случай, окончательно открывший мне на него глаза. Он подставил меня. По крупному. Так началась наша вражда. Но даже не это стало главной трагедией того времени.

― А что же случилось? ― чуть слышно спросила я.

― В то время как раз умерла моя мама. Нет, не от передозировки, у нее просто не выдержало сердце. Оказалось, что у нее был не выявленный эндокардит, поражение трехстворчатого клапана ‒ обычное дело для героиновых наркоманов. Она не кололась уже два месяца. Вернулась в свою квартиру на Чистых прудах… Ее нашли соседи. Стал слышен запах, ― с силой сжал челюсть. ― Моя сестра обвинила во всем отца ‒ если бы мама жила с нами, не сама по себе, мы смогли бы вовремя поднять тревогу. Ей могли бы сделать операцию, заменить изношенный клапан, назначить курс антибиотиков. Но она была одна. И умерла одна, ― его лицо застыло, в черных глазах была боль, был холод.

У меня просто не находилось слов. Такие события кого угодно изменили бы до неузнаваемости, тем более, если они произошли в юности! Связь с родителями … ее значение невозможно переоценить.

А Руслан тем временем продолжил свой рассказ.

― Сестра как раз сама вышла из наркоклиники. И тут смерть мамы. Для меня это был тяжелейший период, что говорить о ней? Олеся впала в депрессию. А Аверин, ее сводный брат, живший в одном доме с нами… подставил ей свое плечо. По сути, воспользовался ее уязвимостью. Всего пара ночей. Я не знаю, что именно он ей сказал, как обосновал разрыв… но это стало для нее последней каплей. Она перерезала вены, чуть не покончила с собой. Я едва успел.

Боже…

Мне вспомнилась та фраза «Карма стерва, братишка. Видно, в свое время ты испортил слишком много девиц!». Денис Аверин сказал это Руслану, надеясь задеть, и тот пришел в настоящее бешенство ‒ тогда я не поняла, что именно мажор имел в виду. Так вот оно что.

― Сестра все рассказала мне про Аверина, но просила не говорить отцу ‒ ей было слишком стыдно. Отец снова отправил ее в диспансер, на этот раз в другой, для неудавшихся самоубийц. Психотерапия и антидепрессанты ‒ в конце концов, она смогла вернуться в норму. Практически в норму. А я…

Низкий голос Руслана стал холоден как лед, в глазах поселилась пустота.

― Я хотел его убить. Едва сдерживался от того, чтобы не убить его. И вот пара неосторожных замечаний с его стороны… Хотел меня поддеть, да что-то не рассчитал. Я чуть не проломил ему череп. Сломал челюсть, нос и несколько ребер. Сводный брат… Он едва выжил. Отцу я так и не рассказал, за что именно избил его ‒ не знаю, что он сам сделал бы с ним, может и ничего. Ведь он был сыном его жены. В итоге отец купил частную школу недалеко от нашего дома, и поместил нас обоих туда. Он и раньше подумывал это сделать, а тут я дал ему прекрасный повод.

Я знала, что они с Денисом Авериным подрались, но в свете этой истории… Не представляю, через что им всем пришлось пройти.

― Но как же… он не боялся, что вы продолжите сражаться, как скорпионы в банке?

― Отец взял с меня слово, Птичка. Слово, что я не трону своего «брата». И моему слову, данному отцу можно верить. Если я нарушу его… меня ждут последствия. Очень серьезные последствия, с которыми я не захочу столкнуться.

Ни один из нас так и не притронулся к основному блюду ‒ его краб и моя пицца совсем остыли.

Трагическая смерть его мамы, наркозависимость сестры, предательство лучшего друга. Я не знала, что сказать, как облегчить ему эту ношу. Казалось, мое сердце закровоточило вместе с его, забилось в унисон с его сердцем.

Коснулась руки Руслана, и он сжал мою ладонь в своей.

Я думала, что всего одно свидание ни на что не сможет повлиять…

Конечно, я ошиблась. Ошиблась так, что и сказать невозможно.

* * *

Остаток обеда мы так и проговорили о наших семьях. Я рассказала ему о своем брате и его диагнозе, о том, как тяжело мне переносить, когда с кем-то происходит что-то несправедливое.

― Знаешь, я могу поговорить с отцом. Он занимается благотворительностью, напрямую поддерживает несколько фондов. Конечно, такую сумму будет нелегко собрать, но все-таки возможно. Да и вообще, вам, наверное, любая помощь бы пригодилась.

― В благотворительных фондах нам отказали…

― Вам отказали. Нам вряд ли откажут, ― усмехнулся парень.

Улыбнувшись, я опустила глаза. К моим щекам прилила кровь.

― Спасибо, Руслан. Даже если не получится, все равно спасибо!

― Какой разговор? Ерунда.

После ресторана Орлов решил еще куда-то меня отвезти, а куда ‒ так и не сказал. Захотел устроить сюрприз. На подъезде к точке назначения попросил меня закрыть глаза, и так и вывел из машины, аккуратно, за руки, следя, чтобы я не споткнулась.

― Открывай!

Перед нами стояла корзина гигантского воздушного шара, готового вот-вот устремиться в небо. Его цветастый купол был освещен изнутри ярким пламенем газовой горелки. Время от времени из нее с шумом вырывался очередной огненный залп.

― Как раз за два часа до заката! Полетаем, Птичка? Надеюсь, высоты ты не боишься?

― Нет! ― я засмеялась и захлопала в ладоши. ― Господи, как ты это делаешь? Как ты угадал?

Полетать на шаре я мечтала еще с той одной-единственной поездки в Турцию. Мама тогда осталась в отеле с братом, а мы с папой поехали на экскурсию в Каппадокию ‒ знаменитых фотографий этих мест не видел только тот, у кого нет инстаграма. Полет на шаре обошелся бы слишком дорого, так что вместе со многими другими туристами мы остались наблюдать это зрелище со стороны. Конечно, это было здорово. И все же в тот раз мне так хотелось именно полетать… но мечта так и осталась мечтой.

До этого дня!

Вместе мы поднялись в воздух над Подмосковьем, вокруг нас раскинулся сумасшедший, поистине волшебный пейзаж ‒ невысокие холмы, поля и леса в золотистой листве, теплое сияние закатного солнца, нежные краски ясного неба.

На Руслане был синий флисовый плед, а на мне красный; парень крепко обнимал меня, чтобы мне было еще теплее. Я ощущала его дыхание в своих волосах.

Я знала, что сделало бы этот момент еще лучше, и еще чудеснее… Но продолжала бороться с собой, взвешивать за и против, проворачивать наш сегодняшний разговор в своей голове, другие разговоры, его противоречивые поступки. Думать о правильном и ошибочном. Обо всех причинах, почему я могла или не могла ему верить.

Продолжала игнорировать биение собственного сердца, разгонявшего мою кровь до скорости света при одном взгляде на это лицо. Красивое лицо, так часто озаряющееся беспечной улыбкой! Глаза, способные метать молнии, дарить взгляды нежности… или даже…

Я не решилась произнести это слово даже про себя ‒ испугалась этой стремительности, этого вихря эмоций, этого сказочного, слишком прекрасного дня.

Чарующий осенний пейзаж, ветер на ресницах. Солнечные искры повсюду, в его черных глазах, в волосах, далеко в безоблачном небе.

Его губы приближались к моим, и вот-вот должны были встретиться с ними. Только ощутить их бархатную нежность, их тепло, этот вкус… Забыть обо всем!

Мое сердце забилось, как испуганная птица, попавшая с силки.

Не знаю. Не знаю, могу ли, должна ли себе это позволить…

Глава 26. Причины для сомнений

В самый последний момент я опустила голову, отвернулась в сторону от него.

― Руслан, мне нужно подумать… мне нужно время, ― прошептала чуть слышно.

Парень сделал глубокий вдох. Ему явно не так-то легко было взять себя в руки ‒ мой отказ и разозлил, и разочаровал его.

― Ладно, Ариша, ― наконец произнес, заправив прядь волос мне за ухо. ― Подумай еще немного.

Конечно, он не привык к отказам, да и, наверное, считает, что для того, чтобы мы с ним не были вместе, нет никаких разумных причин.

Но с моей стороны все выглядело немного иначе.

После того, как шар опустился на землю, Орлов отвез меня обратно в школу, припарковал свой «Астон Мартин» рядом с женским общежитием.

― На несколько дней мне придется уехать, так что у тебя целый вагон времени на размышления.

Мое сердце сжалось ‒ что бы я ни говорила самой себе, мне совсем не хотелось с ним расставаться.

― А куда ты едешь?

― В Гонконг вместе с отцом. К пятнице я вернусь, и надеюсь, что к этому дню ты окончательно во всем разберешься.

Мы смотрели друг другу в глаза, не решаясь закончить свидание и выйти из машины. Не решаясь коснуться друг друга…

Казалось, сам воздух между нами был пронизан электричеством.

Не знаю, в чем тут было дело ‒ в полумраке, в уединении автомобильного салона, в неминуемости грядущей разлуки, но внезапно эти ощущения, этот жар, волнение и трепет, стало просто невозможно терпеть.

Против воли мое дыхание участилось.

Протянув руку в миллиметре от моей груди, Орлов открыл дверь с пассажирской стороны автомобиля. В этот момент его лицо оказалось очень близко от моего. Я замерла. На секунду мне показалось, что я парю в невесомости.

Я ощущала исходящее от него тепло, этот пряный свежий аромат, смешанный с еще каким-то сводящим с ума, волнующим запахом.

На мгновение Руслан прикоснулся ртом к моей щеке, провел ладонью сверху вниз по моей шее… В моих легких словно закончился весь кислород. С сердцем произошло что-то немыслимое ‒ оно и остановилось, и разрослось в размере, и забилось с какой-то умопомрачительной скоростью.

Парень отстранился от меня, но это явно далось ему с большим трудом. В тех местах, где меня коснулись его губы и руки, мою кожу саднило; по всему телу ходили обжигающие волны одна за другой. Я поспешила выйти наружу, пока окончательно не потеряла голову и не наделала глупостей.

Оглянувшись, проследила взглядом за этой роскошной сияющей машиной ‒ проехав немного и сделав поворот, Руслан снова покинул школьную территорию. Уехал, дал мне время разобраться в себе. Конечно, так было лучше.

Но почему сейчас, в этот момент мне уже так не казалось?

* * *

В свою комнату я шла, по-прежнему пребывая в состоянии какого-то странного умопомрачения. Все мое существо было охвачено огнем, мысли кружились и рассыпались, упрямо не желая меня слушаться. Но хуже всего было другое…

Мне уже начало безумно его не хватать.

За какой-то день, один-единственный день я умудрилась настолько пристраститься к присутствию этого парня, что теперь, едва расставшись с ним, не могла думать ни о чем другом, кроме как о нашей новой встрече. В моем животе порхали сумасшедшие бабочки, голову наполняли волнительные воспоминания. Перед глазами стоял образ его лица. Я словно все еще могла ощущать силу его объятий…

Что он со мной сделал?!

Такого я не испытывала никогда. Никогда со мной не происходило ничего, хоть отдаленно напоминающего этот эмоциональный ураган.

Я вспомнила свои первые в жизни отношения, сейчас казавшиеся такими далекими, тусклыми и нереальными ‒ как будто все это происходило не со мной. Мне было хорошо с Димой, правда. И хоть я никогда не считала любовью то, что испытывала к нему… как выяснилось, я вообще ничего к нему не испытывала. Сочетание неплохой дружбы, чисто человеческой симпатии и легкого физического влечения ‒ это даже нельзя было назвать влюбленностью. А сейчас…

Не зря я так боялась разговоров о личном, не зря избегала встреч с Русланом. После сегодняшнего свидания я сумела увидеть его совсем с другой стороны… и в моем сердце что-то сдвинулось.

Открыв дверь своим ключом, я сразу обратила внимание на две вещи. Во-первых, заметила портфель со всеми книгами, тетрадями и телефоном, который, как и говорил Руслан, «его люди» принесли в мою комнату.

А во вторых, я увидела свою соседку, бездвижно лежащую на кровати поленом ‒ ее волосы были никак не уложены, на лице не было видно и следа макияжа, под глазами горели лиловые круги. На секунду переведя на меня пустой взгляд, она снова обратила его на потолок, никак не прокомментировав мой непривычный внешний вид.

― Ты в порядке? ― невольно спросила я.

Девушка ничего мне не ответила, все так же продолжая смотреть прямо перед собой. Ее небольшой изящный нос был красным и слегка припухшим, словно она очень долго плакала.

Что-то мне подсказывало, что я была последней, от кого Катя ждала участия и сочувствия. Мы не только не были подругами ‒ не хочется это признавать, но мы были настоящими врагами. Я ничем не смогла бы ей помочь, даже если бы захотела. Скорее всего, она переживала из-за Карины и остальных девчонок, которых натравил на нее Орлов, а значит, могла винить во всем меня.

Я вздохнула.

Сняв новое пальто и повесив его в шкаф, я посмотрела на время ‒ ложиться спать было еще рано, садиться за уроки поздно (да и не очень хотелось). Внутри меня кипела какая-то нервная нуемная энергия. Я знала, что в ближайшее время точно не смогу успокоиться, а значит, вариант тихого вечернего времяпрепровождения с книжкой тоже отпадал.

А не пойти ли мне в комнату отдыха? Кто знает, может мне удастся встретить там Дину с Алиной, поговорить с ними, расспросить о том, что в этот момент волновало меня сильнее всего? Да, наверное, так и сделаю.

Вытащив из рюкзака свой телефон, я отправилась на поиски девчонок, подруг детства Руслана Орлова. Удача мне улыбнулась, даже улыбнулась дважды ‒ Алина и Дина действительно сидели в комнате отдыха, и других наших одноклассниц рядом с ними не было.

― О-о-о! Кто пришел! ― увидев меня, блондинка даже в ладоши захлопала от восторга. ― Главная героиня сегодняшних сплетен!

― Мы держали за тебя кулаки, ― хмыкнула Дина.

Я даже немного растерялась:

― В смысле? Вы о чем?

― Ну, как же, об этом вся школа болтает! Сегодня ты при всем честном народе заявила нашему Русланчику, что никогда не пойдешь с ним на свидание, а он взвалил тебя на плечо и куда-то утащил!

― Да… наверное, весело было за этим наблюдать.

― Увы, мы с Алиной все пропустили.

― Не представляешь, как нам обидно! Говорят, он силой затащил тебя в свою машину и куда-то увез.

― Кое-кто уже вовсю принимает ставки, живой ты вернешься, или он тебя где-нибудь похоронит.

― Но ты выглядишь живой, и даже больше, ― девушка оглянула взглядом мой новый наряд. ― Отлично выглядишь!

― Так куда он тебя повез? Алина от любопытства уже чуть кони не двинула, ― ухмыльнулась шатенка.

― На свидание, ― честно ответила я. ― Мы пошли на свидание в ресторан, а потом он устроил мне полет на воздушном шаре.

― Это такой эвфемизм? ― Дина не сдержала широкую ухмылку.

Я слегка покраснела.

― Да нет же, в самом прямом смысле ‒ корзина, шар, наполненный горячим воздухом. Мы с ним летали в небе над Подмосковьем.

Девчонки переглянулись с каким-то неоднозначным видом.

― Что?

― Да сучка ты везучая, вот что. Алина и так уже вся обзавидовалась, а теперь еще и про шар узнала ‒ все, не видать ей покоя, как своих ушей. Больше ни о чем другом говорить не будет.

Блондинка пихнула подругу локтем.

― Как будто я одна обзавидовалась!

― А вы, правда… думаете, что тут есть чему завидовать? ― наконец, задала вопрос, который меня беспокоил. ― Думаете, я ему, и правда, нравлюсь?

У девчонок от удивления даже глаза на лоб полезли.

― Никто во всей школе не сомневается, что у него от тебя совсем крышу снесло. По-моему, ты единственная еще этого не поняла, ― покачала головой Дина.

― Но ведь я ему сопротивлялась, и конечно, подогрела этим его интерес. Но что будет, если я перестану сопротивляться?

― Если честно, никто не понимает, как у тебя на это хватает сил. Он ведь такой… Руслан Орлов, ― со значением произнесла блондинка, шутливо округлив глаза. ― Почему же вы еще не вместе?

Вздохнув, провела руками по лицу, задержала ладони на горячих щеках.

Ответ на это вопрос был очень прост и сложен одновременно.

― Разве такому, как он, можно верить? Я боюсь, что он сделает мне больно.

― Ну, даже если и так, у тебя хоть будет что вспомнить.

― Согласна, ― кивнула Алина. ― Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. И по-моему, ты слишком беспокоишься и перестраховываешься. Никто не знает, что будет. Я бы на твоем месте ни секунды не колебалась.

Я какое-то время молчала, обдумывая их слова. Ни одна из них так и не сказала, что ему можно верить ‒ а ведь именно это меня и беспокоило в первую очередь. Потому что своему чутью я не доверяла совершенно ‒ в прошлом меня слишком часто предавали и обманывали. Это не сделало меня циничнее. Только осторожнее.

Я не умею разбираться в людях и отлично это знаю. Всегда вижу в человеке только хорошее, а плохое не замечаю, потом обжигаюсь, жалею об этом.

Вот и сейчас я уже готова была поверить в то, что Руслан ‒ человек слова, что он цельная, сильная, волевая личность. Что он запугивает других учеников только потому, что ему самому когда-то сделали больно, от этого он разуверился в людях, и тоже, как и я, просто не хочет, чтобы кто-то снова воспользовался его доверием.

Полюбить его будет делом одной секунды…

Но кто может укорить меня за то, что я не тороплюсь отдать свое сердце человеку, которому не доверяю?

― А что такое случилось с Катей? ― я задала второй интересовавший меня вопрос. ― После того инцидента в столовой произошло еще что-то, о чем я не знаю?

Девчонки снова переглянулись.

― Да уж, чего только не произошло. Уж не знаю, чем она Карине не угодила, но наша королева спустила на нее всех собак. Вообще всех своих придворных против нее настроила. Они и подножки ей ставили, так, что она колено разбила в кровь, и вещи ее прятали. А еще Карина всем рассказала, что Катя этим летом с одним чуваком из 11«Б» переспала в туалете ночного клуба, и теперь все ее шлюхой называют, ― покачала головой шатенка. ― Мне она никогда особо не нравилась, но даже я считаю, это уже слишком.

― Слишком жестоко, ― кивнула Алина. ― Ради популярности Катя на что угодно готова была пойти, а теперь в один день всего лишилась. Рухнули все ее надежды ‒ врагу такого не пожелаешь.

Господи, какой кошмар! Надо будет попросить Руслана прекратить эту травлю. Наверняка соседка уже усвоила все уроки, которые только могла, и даже больше. Это уже перешло через все границы! Нельзя, просто нельзя делать такое с человеком, кем бы он ни был!

Попросить Руслана… а он вернется только в пятницу ‒ при мысли об этом я начала скучать по нему в тысячу раз сильнее.

Да кого я обманываю? Доверяю я ему или не доверяю, боюсь его или боюсь его власти над моими чувствами. В глубине души я знаю…

Я знаю, что уже приняла решение. Точнее, мое сердце приняло его за меня.

* * *

Два дня я пыталась заставить себя сделать то, что было необходимо. И вот наступил четверг ‒ дальше тянуть было некуда. Такие вещи положено было обсуждать с глазу на глаз, так что сразу после занятий я села на электричку и поехала в свой старый военный городок, в котором прожила большую часть жизни.

Поездка получилась долгой и очень утомительной, но мне скучать особо было некогда. Все мои мысли занимали парень, от которого я уходила, и парень, к которому уходила.

С электрички пересела на первую маршрутку ‒ мне предстояло проехать еще минут пятнадцать непосредственно до самого городка. Оглядывая город, в котором выросла, я поразилась тому, каким маленьким, старым и неказистым все здесь выглядело ‒ двухэтажные дома, покрытые желтой краской поверх неровной штукатурки, пятиэтажные хрущевки, вздыбленный асфальт и страшноватые полуоблысевшие клены, обстриженные со всех сторон чуть не до самого ствола.

Как-то слишком быстро, просто мгновенно я привыкла к красоте и комфорту своей новой элитной школы и окружающей ее Барвихи.

Маршрутка остановилась возле самых ворот КПП, серых, украшенных большими красными пятиконечными звездами. Мой родной городок показался мне таким же милым и уютным, как и в детстве ‒ если бы у меня было больше времени, я обязательно прогулялась по нему, прошлась по всем до боли знакомым местам, по которым уже успела соскучиться.

Дойдя до своего дома, поднялась на четвертый этаж, нажала на звонок квартиры своего нынешнего, в скором времени бывшего парня. Мое сердце сжалось. Он боялся, что я брошу его ради какого-то мажора… как в воду глядел. И прошло-то всего две недели с того момента, как я перевелась в новую школу!

Мне открыла Димина мама:

― Ой, Ариночка, здравствуй! А Дима уехал, но скоро должен быть. Заходи!

― Спасибо, тетя Валя, ― сконфуженно улыбнулась. ― Но я ненадолго. Жаль, что его не застала. Я ему сейчас перезвоню.

Почему я не позвонила ему раньше? Потому что как могла откладывала этот разговор ‒ мне одновременно не хотелось ранить его чувства, и в то же время… да, мне было перед ним очень стыдно.

Выйдя на улицу, направилась, было, к своему подъезду, находящемуся в этом же доме ‒ мне нужно было забрать письма из почтового ящика… но тут наткнулась взглядом на интересное зрелище.

На проезжей части перед самым подъездом стоял серебряный «Хендай Солярис», и внутри него явно целовалась какая-то парочка. Девушку я разглядеть не смогла, но вот молодой человек был мне очень хорошо знаком. Мои глаза чуть не вылезли из орбит.

Вот вам и «не хотелось ранить его чувства». Мои легкие начал распирать какой-то безумный истеричный смех.

Но очень быстро мне стало грустно ‒ ведь мы встречались почти год, неужели эти месяцы совсем ничего не значили ни для кого из нас?

Затем мне стало противно. Просто мерзко до тошноты.

Парочка вылезла из машины, каждый со своей стороны. В девушке я узнала одну из бывших одноклассниц, Свету Задорожную ‒ на Диму она и раньше заглядывалась, да только я не придавала этому никакого значения.

Повернувшись к дому, парень уперся взглядом прямо в меня, стоящую здесь же, возле дверей в подъезд. Его глаза сначала расширились, потом сощурились ‒ он нахмурился, явно тут же заняв оборонительную позицию.

Я скрестила руки на груди. Сделала глубокий очищающий вдох, надеясь хоть как-то прийти в себя. Но это было не так-то просто. Меня начало трясти от бешенства ‒ это была какая-то странная чисто физиологическая реакция, и эту дрожь я не смогла бы остановить при всем желании.

«С этим нужно просто покончить ‒ он нашел другую, я нашла другого», сказала самой себе, пытаясь успокоиться.

― Ты же не ждешь от меня объяснений? ― подойдя ближе, Дима тоже скрестил руки, повторив мою позу один в один.

― Ты…

Я чуть не задохнулась от возмущения и пару секунд не могла и слова вымолвить.

― Ничего, что ты все еще считался моим парнем? ― наконец, смогла заговорить. ― Это нормально, по-твоему?! Мы вот так должны были расстаться? Хуже, чем врагами? ― на последних словах мой голос предательски дрогнул.

― А что, ты сюда прикатила, не для того, чтобы со мной порвать? А Зефирка? Или скорее… Птичка? ― язвительно ввернул, скривив губы.

У меня приоткрылся рот от удивления. Как он сумел узнать это прозвище?

― Да-да. Твой принц уже успел меня навестить. Распинался на твой счет, ― в его глазах мелькнула какая-то мысль, затем губы раздвинулись в улыбке. ― Сказал, что он тебя так и так скоро получит, и предложил мне денег, чтобы я отдал тебя ему.

― Руслан… заплатил тебе, чтобы ты расстался со мной?

― Тебе не о чем беспокоиться, Птичка. Твой принц дорого за тебя заплатил. Видишь мою новую машину? Красивая, правда? Может, и не такая красивая, как та, в которой ты теперь кататься будешь, но все равно.

Голова закружилась, в ногах образовалась слабость.

В этот момент мне показалось, что со всех сторон меня облепила жидкая зловонная грязь, и я измазалась в этой грязи так, что никогда уже не смогу отмыться.

― Арина, ― уже другим голосом обратился ко мне Дима, ― я мог просто отдать тебя ему или что-то при этом получить. Это были большие деньги. Прости, что я умею считать.

И с этими словами вошел в двери своего подъезда.

Очередное доказательство того, как плохо я разбираюсь в людях. Очередное предательство… вдвойне гадкое, вдвойне болезненное.

Две новые раны. Раны, полученные от обоих «моих» парней.

Глава 27. Невозможная пара

Полночи я проплакала в подушку. Как могла, пыталась успокоиться, говорила себе, мне не о чем переживать. Пыталась убедить себя в том, что от Руслана всего можно было ожидать, и его поступок не должен был меня удивить…

Но все равно мне было больно. Больно и гадко.

Ведь он в очередной раз показал мне, что готов пойти на любую подлость, чтобы добиться цели. Что считает меня своей собственностью, и ему абсолютно все равно, что я чувствую. Подкупил моего парня! Неужели он не понял, что я почувствую, если узнаю об этом?

Все эти дни только о нем и думала. А теперь вынуждена была вырвать его из своего сердца, забыть эти глупые наивные мечты.

Я наивная. Я глупая! Решила, что Руслан сможет измениться, что я ему, и правда, дорога. Хотела верить, что мы не такие уж и разные, что глубоко в его груди скрыто настоящее верное любящее сердце. Ведь он так заботился о сестре, с такой болью вспоминал о матери. И с такой нежностью смотрел на меня…

Из глаз хлынул новый поток этих горьких слез. Мой живот скрутило от боли, и я закусила угол подушки, на которой лежала.

Но возможно, все что произошло, произошло к лучшему? Принять маленькую боль сейчас, чтобы избежать большей в будущем. Наверное, я должна быть благодарна Диме за то, что он не стал скрывать от меня своего поступка.

Ведь я успела увидеть истинное лицо Руслана до того, как окончательно в него влюбилась.

* * *

На следующий день я проснулась в еще худшем настроении, чем была накануне ‒ кажется, мое утверждение о том, что я все еще окончательно в него не влюбилась… не совсем соответствовало истине. Он умудрился проникнуть в самую глубину моего сердца, и вырвать его оттуда было не так-то просто.

Король элитной школы и самая обычная, простая, ничем не примечательная девушка… невероятная пара. Невозможная.

Конечно, его внимание ничем хорошим обернуться для меня не могло.

Сегодня я не стала краситься, оставила брови и ресницы белоснежными ‒ стойкая хна с них уже сошла, и если я не хотела быть похожа на бледного сурка, мне нужно было нанести ее снова. А еще не стала надевать контактные линзы, надела очки. Отчасти, просто потому что моя апатия сделала меня безразличнее к тому, как я выгляжу, а отчасти… по другой причине.

При мне Руслан несколько раз назвал Захара «этим очкастым». Интересно, как ему понравится увидеть очки на девушке, которой он так упорно добивался все это время?

Не то чтобы они совсем мне не шли, нет. Вид был вполне… умный. Но просто сама я настолько их не любила, что готова была каждые полгода выделять немалую по моим меркам сумму на контактные линзы ‒ просто, чтобы не видеть своего отражения с этими стеклами на белом, как молоко, лице.

Встав в очередь на раздачу еды, подавила желание судорожно оглядеться по сторонам, прямо как в те дни, когда я боялась этого парня, как чумы. Правда, сейчас мое душевное состояние было ничуть не лучше. В животе по-прежнему ворочалась болезненная тоска, из глаз в любой момент могли брызнуть слезы ‒ я не хотела его видеть, боялась увидеть его, точно как в тот ужасный день после вечеринки.

И тут, словно сама Вселенная решила подкинуть мне еще одно испытание, проверить на прочность мои нервы и выдержку.

― Привет… Ариша? ― приветствие Руслана прозвучало вопросом.

Закусила губу.

― Привет.

Я не решилась поднять на него взгляд.

― Не знал, что ты носишь очки, ― хмыкнул парень.

― У меня плохое зрение, как и у всех альбиносов.

― Если честно, я даже не знал, что ты альбинос.

― Ну, вот и узнал.

И тут, не удержавшись, посмотрела прямо на него.

Руслан Орлов, этот высокий, мускулистый, невероятно привлекательный парень, мечта всех девчонок в этой несчастной школе, рассматривал меня расширенными глазами, чуть приподняв брови в удивлении.

Мое сердце в очередной раз очень неприятно сжалось.

― Не нравится, как я сегодня выгляжу?

― Да, нет. Непривычно только. Да и своеобразно, ― улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.

От вида его улыбки мое сердце заколотилось как ненормальное, но живот кольнуло горьким отчаянием. Я как могла, постаралась успокоиться.

― Наверное, не хочешь, чтобы тебя увидели рядом с девушкой в очках? ― пробормотала чуть слышно.

― Ты не поверишь, но мне абсолютно все равно, кто и что обо мне подумает. Я могу делать, что захочу, встречаться с кем захочу ‒ и пусть все обсуждают вкусы короля, ― усмехнулся парень. ― Как говорится, «Льва не должно интересовать мнение овец».

― Это ты сейчас «Игру престолов» процитировал?

― Ага. Точно. Ты тоже смотрела?

Промолчав, снова отвернулась. Сделала несколько шагов по направлению к раздаче.

Несколько мгновений он тоже молчал… а потом внезапно развернул меня к себе.

― Арина, у тебя что-то случилось? В семье проблемы, или с учебой что-то не ладится?

Лицо Руслана напряглось, в его глазах я увидела зарождающееся темное пламя.

― Нет, ― опустила голову вниз.

― Тогда почему ты снова превращаешься в ледышку? Ты обещала, что к тому времени, как я вернусь…

― А ты обещал, что оставишь меня в покое, если после свидания я не изменю своего мнения о тебе.

Его дыхание участилось, ладонь с силой сжалась на моем предплечье.

― Выходит, ты не изменила? ― переспросил Орлов. ― Что же еще я должен тебе сказать? Что должен сделать? Наше свидание прошло отлично! Разве нет?

Очередь на раздачу двигалась мимо нас, мы стояли чуть в стороне, обращая на себя всеобщее внимание.

― Прошло отлично, ― мой голос дрогнул. ― Я тоже так подумала, Руслан. И поехала поговорить со своим парнем. И… увидела его новую машину. Было очень щедро с твоей стороны, столько заплатить… за меня, ― опустила голову еще ниже, чтобы он не увидел моих слез.

На несколько секунд у него словно перехватило дыхание.

― Так он тебе сказал…

Руслан сделал паузу, попытался взять себя в руки.

― Ариша! ― наконец, продолжил он. ― Если бы он любил тебя, разве бы он принял деньги? Я просто избавил тебя от этой мелкой продажной сущности!

Замотала головой из стороны в сторону.

Говорит так, словно хотел сделать мне одолжение, а не пытался любыми средствами завладеть мной, взять под контроль мою жизнь!

― Птичка, я не могу… я и подумать не могу о том, что кто-то будет целовать тебя, что кто-то может к тебе прикоснуться!

― А я не могу встречаться с тем, кому не доверяю!

После моих слов он будто на миг потерял дар речи, но тут внезапно схватил меня, сжал мои плечи руками и с силой встряхнул. Очки съехали на кончик носа, волосы растрепались.

Я не знала, как выбраться из этого захвата, как сбежать из плена его рук…

Но Руслан уже и сам отпустил меня и даже сделал шаг назад. В его черных глазах стояла смесь из ярости, боли и даже словно бы… отчаяния, и я никогда его таким не видела.

― У меня кончилось терпение, Арина, ― произнес медленно, через силу. ― Все. Я сделал все, что мог! Теперь выбор за тобой. И ты станешь моей девушкой… моими первыми серьезными отношениями. Или я больше к тебе и близко не подойду! ― его голос на миг перешел в рычание.

Я смотрела на него сквозь эти нелепые очки, точно зная, как выглядела со стороны в тот момент: растрепанные волосы, невыразительное лицо бледного сурка, странноватые водянисто-голубые глаза.

После его слов во мне снова проснулся тот страх, о котором раньше я и не подозревала, страх, что он послушает меня, больше не станет добиваться моего внимания. Во мне проснулись все те сожаления и надежды, мечты и желания…

Но я продолжала молчать. Неподвижно стоять и молчать.

Руслан полминуты ждал моего ответа… но, так и не дождавшись, развернулся и направился к выходу из столовой.

Я с трудом сдержала желание выкрикнуть его имя, догнать его, согласиться на любые условия…

Но мной уже завладели те же сомнения. Горькие сомнения. Едкие и жгучие, как кислота.

* * *

Вместо завтрака я отправилась рыдать в туалет. Заперлась в кабинке, набрала в руки несколько горстей туалетной бумаги и дала выход этим чувствам.

Слезы нет-нет, да смогли облегчить эмоциональный груз, тяжким бременем навалившийся на мою душу.

«Неужели он и правда больше никогда ко мне не подойдет?», задавала я вопрос самой себе и не знала, как относиться к ответу на него. Разве это не то, чего я хотела, чего добивалась? Нет? Или я хотела, чтобы Руслан каким-то образом сумел доказать мне, что ему можно доверять?

И вот он предоставил мне выбор. А я все еще не знала, правильный ли выбор сделала.

Все те же сомнения, все те же «за» и «против». И все тот же шепот моего надломленного сердца…

Вернувшись на уроки и сев за свой единоличный стол, как могла, подавила подспудное желание, чтобы он, как и раньше, просто вошел в класс с этим самоуверенным видом и без колебаний сел за мою парту. Мне нельзя было этого хотеть, ведь если он заговорит со мной… что я ему скажу?

Но Руслан снова не пришел на занятия, по своей привычке пропустил и этот учебный день.

Может, давал мне время передумать… а может, просто не хотел меня видеть? Или снова куда-то уехал вместе со своим отцом?

Этого я не знала. Только понимала, что запуталась еще сильнее, совсем потеряла голову, понимала, что несмотря на все усилия так и не сумела сохранить свое сердце.

И только в этом у меня не было никаких сомнений.

* * *

Придя к себе после уроков, первым делом сняла с лица эти мерзопакостные очки, взяла свою косметичку и отправилась в общую ванную, наносить хну на брови и ресницы (рука у меня верная, а салон красоты не по карману). Попыталась убедить себя, что делаю это для себя, просто потому что мне самой так больше нравится, но…

Но в глубине души я понимала, что просто не хочу, чтобы Орлов снова увидел меня «своеобразным» белоснежным сурком.

Впрочем, с подкрашенными бровями я и правда лучше смотрелась.

Вернувшись обратно в свою комнату, внезапно я обнаружила, что с моего стола исчезли учебники. Вообще все: и решебники для подготовки к ЕГЭ, и обычные школьные, и книги для дополнительного чтения, и даже специализированная литература для будущих юристов. Вместо них на столе лежала одна белая роза и прямоугольная записка из дорогой бумаги, к которой кто-то приклеил вырезанные из газеты буквы, как это делают похитители:

«Твои книги у меня, не заставляй меня делать им больно. Если хочешь снова увидеть их живыми и невредимыми, подходи к моей машине в восемь вечера. Твой Р.».

Руслан сказал, что больше никогда не подойдет ко мне… но ведь он не говорил, что мне самой нельзя к нему подходить! Я попыталась разозлиться ‒ ведь он снова взялся за старое, снова решил хитростью заманить меня на свидание. Но мои губы сами собой раздвинулись в улыбке.

Руслан знает, что без учебников я как без рук. Увы, он не оставил мне иного выбора ‒ я действительно должна буду прийти сегодня на место встречи, хочу я этого или нет. Ну, а раз выбора он мне не предоставил…

Наверное, я могу не мучить себя обычными сомнениями и долгими колебаниями?

* * *

До самого вечера я кое-как прозанималась по решебникам, скачанным со школьного сайта, но вот наступило время идти на это… скажем, свидание. В качестве компромисса с самой собой я оделась вполне прилично, но наряжаться не стала.

Я не знала, о чем мы будем говорить, что я сама скажу ему, не знала, куда он повезет меня. Не представляла, к чему все это приведет. Ведь мне так и не удалось ни к чему прийти в своих размышлениях.

Придя на школьную парковку и подойдя к его автомобилю, оглянулась в поисках Руслана. Но машина была пустой изнутри, мотор не гудел, да и рядом его тоже не было. Парковка была темной, тихой и казалась абсолютно безлюдной.

Тут внезапно какой-то человек обхватил меня сзади поперек тела, зажал рот рукой и потащил куда-то в темноту.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, в ушах словно зазвучал шум прибоя. Я попыталась вырваться, закричать, позвать на помощь, но у меня это не вышло! Я всегда была слишком маленькой, хрупкой, и этот человек был во много раз сильнее меня.

Если это нападение было сюрпризом в духе «угадай кто» по версии Руслана Орлова… я никогда его не прощу!

Но частью сознания я понимала, что он тут был ни при чем. От того, кто обхватил мое тело, исходил незнакомый запах; рука, зажавшая мне рот, пахла жасминовым мылом.

«Это не Руслан!..», вспыхнула мысль в моем объятом ужасом мозгу.

Глава 28. Смертельный захват

Как бы я ни сопротивлялась, как бы ни пыталась вырваться, этот человек все равно протащил меня через всю парковку, вывел со школьной территории и, приподняв мое тело, засунул в багажник своей машины.

Я не смогла хорошо его разглядеть (было слишком темно), но все равно мне стало ясно, что похитил меня какой-то парень лет восемнадцати-двадцати. На нем была кожаная куртка, темная толстовка и джинсы, его волосы были стильно подстрижены и красиво уложены с помощью геля, лицо закрывала красная бандана, повязанная на манер разбойников из классических вестернов.

Убрав на секунду ладонь, парень заклеил мне рот изолентой (я попыталась закричать, но так и не успела позвать на помощь), а затем, перевернув меня на живот, сковал руки за спиной чем-то вроде пластикового хомута для стяжки кабелей.

Я не знала… не представляла, кому могла понадобиться. Мне все еще не верилось, что со мной вообще могло случиться что-то подобное. Когда в прошлый раз меня захватили парни из банды Орлова, я боялась, билась в панике, но при этом хотя бы отчасти понимала, что именно со мной происходило.

Сейчас же меня окутывала паутина полной неизвестности. Все мое существо было пронизано страхом, наполнено недоумением и растерянностью. Я чувствовала себя беспомощной и слабой. Я только и могла, что пытаться кричать сквозь изоленту на моем лице.

Я была ошеломлена.

Багажник захлопнулся с громким треском и грохотом, и я погрузилась в кромешную темноту, пропитанную вонью бензина и ментолового ароматизатора для машин. Через несколько секунд загудел мотор, и поверхность, на которой я лежала, заходила ходуном, затряслась на мелких выбоинах в асфальте и лежачих полицейских, уложенных на подъезде к школе.

Что это за парень? Куда он везет меня?

И неужели можно вот так просто схватить девушку, одну из учениц, на территории элитной школы? А камеры? А охрана?! В глубине души я все еще надеялась, что кто-нибудь хоть что-нибудь сделает, не позволит моему похитителю причинить мне вред.

«Нет на парковке никакой охраны, шлагбаум поднимается и опускается при помощи мобильного приложения», внезапно вспомнилось мне. Что касается камер… какой в них будет толк, если сейчас, в этот самый момент, неизвестный уже увозит меня в непонятном направлении?

Может быть, Руслан, если он пришел на свидание чуть позже… может быть, он успел заметить, как кто-то схватил меня и засунул в багажник, успел записать номер машины и теперь забьет тревогу? Обратится в полицию? Спасет меня!..

Но что если… Руслан тут вообще был ни при чем? Что если записку прислал мне кто-то другой, и это с самого начала было западней, ловушкой? Что если он, как и обещал, больше не собирался и близко ко мне подходить?

От этой мысли моя кровь заледенела; сердце застыло, обратилось в камень.

Но если это был не он, то кто тогда?

Белая роза, подпись «Твой Р.» на листке дорогой бумаги. Да быть не может! Это был Руслан!..

Ведь кроме него, единственным человеком, которому была известна эта подпись… была… Катя.

Катя.

Моя соседка, у которой имелся полный доступ к моим личным вещам, которая была в курсе всех моих привычек. Девушка, опоившая меня наркотиками, лживая гадина, которая была способна сотворить со мной все что угодно!..

Катя знала обо всем или практически обо всем, что происходило между нами с Русланом. И в тех бедах и неприятностях, которые произошли с ней в последнее время, она винила меня.

Из-за Руслана моя соседка стала изгоем, даже хуже. Стала одной из самых непопулярных и презираемых девушек в школе ‒ Карина выдала все ее секреты, даже опубликовала несколько постыдных переписок и личных фотографий. Если в первый день другие ученики издевались над ней в шутку, просто потому что им так приказали, то к пятнице ее дружно возненавидела вся школа.

«Ради популярности Катя на что угодно готова была пойти, а теперь в один день всего лишилась. Рухнули все ее надежды…».

Это была она…

Мои внутренности словно затопило ледяной водой. Страх приобрел конкретные очертания, но от этого не уменьшился, не стал более терпимым.

«Что они собираются со мной сделать?», этот вопрос бился в моей голове, как муха в закрытой банке.

Похищение ради выкупа? Но кто будет платить за меня? Руслан?

Внезапно машина остановилась, перестав трястись на кочках; послышался звук захлопнувшейся двери. Через недолгое время багажник открылся и надо мной показался тот же самый парень (Кати рядом с ним не было).

Вытащив меня наружу, поставив на ноги, он прижал мое тело к боку своей машины и сам придвинулся ближе. Слишком близко, близко до отвращения… Стер слезы с моих щек.

― Готова повеселиться, красотка? ― послышалось из-под красной повязки.

* * *

Мои колени дрогнули и подогнулись. Тело сковал живой кристально чистый ужас.

Не может быть!..

Да разве может нормальный человек, не психопат и не полный извращенец пойти на такое? Где же Катя нашла этого мерзавца, как заставила плясать под свою дудку?!

Внезапно всплеск адреналина сумел придать мне сил. Вывернувшись из его рук, я сделала несколько торопливых шагов в темноту, но он мгновенно догнал меня, схватил за волосы и снова прижал к своей машине, не позволив вырваться.

― Прости, девочка, так не пойдет!

Открыв автомобиль, парень швырнул меня на заднее сиденье; моя голова больно ударилась о ручку противоположной двери, и на мгновение я чуть не потеряла сознание от боли. Но эта боль недолго отвлекала меня от главного, того, что должно было случиться, того, что пугало меня.

Я начала вырываться и брыкаться что есть сил, но мои руки все еще были скованны за спиной. Пыталась кричать, но на моем лице все еще была налеплена изолента.

Страх доводил до безумия. Я задыхалась, захлебывалась от рыданий.

Внезапно машину озарил яркий свет…

Перестав меня держать, парень, было, начал выбираться из машины, но тут словно какая-то неведомая сила за один миг выволокла его наружу.

Стали слышны звуки борьбы. Приподняв голову, я увидела Руслана, тот сцепился в серьезной схватке с моим похитителем. Но тут парень вырвался из захвата, и тогда Орлов нанес мощный удар по его челюсти одним из своих больших кулаков. Похититель повалился на спину.

Наступила тишина.

― Ариша?..

Заглянув в машину, он очень осторожно вытащил меня оттуда и сразу освободил мой рот от изоленты. Звуки рыданий послышались громче ‒ я словно не до конца понимала, кто именно их издает. Что-то уже начала осознавать, но все равно…

― Руслан, ― прошептала холодными непослушными губами.

― Тише, ― прижал меня к груди.

Я плакала, плакала и никак не могла остановиться. Так прошло несколько долгих минут. Руслан просто продолжал крепко прижимать меня к себе, гладить по голове, слегка укачивая, как маленького ребенка.

Наконец, когда я немного успокоилась, он помог мне встать… и тут я увидела того самого парня, неподвижно распростертого у наших ног. Рядом с его головой лежал большой камень, даже валун, и упал он прямо на него. Его шея была вывернута не под тем углом, изо рта шла струйка слюны, смешанной с кровью. В глазах ничего не отражалось.

Сердце провалилось куда-то в пятки. На мгновение я потеряла способность ориентироваться в пространстве.

― Господи, Руслан, неужели… он мертв?

Повязка соскочила с его лица ‒ оно было мне незнакомо. Неужели всего лишь какой-то парень, который увидел меня на парковке? Или все же Катин сообщник?

― Ариша, просто не смотри.

― Руслан! Что… что теперь будет? Как… Что же нам делать? Если об этом кто-то узнает… ― я не решилась продолжить предложение.

По моему телу прошла волна неконтролируемой дрожи, и я еще крепче вцепилась в человека, спасшего меня от худшей участи, чем смерть.

Я знала законы, «Превышение самообороны» ‒ одна из самых расплывчатых статей УК РФ. Мы никогда ничего не докажем. Да и если докажем… ему все равно будет грозить тюремный срок.

― Никто не узнает. У меня есть контакт специалиста, который все это очень быстро уладит.

Зажала рот ладонью. Замотала головой из стороны в сторону. Мне хотелось кричать…

Но я понимала, что криком мне не удастся ничего исправить.

* * *

Доведя меня до своего автомобиля, Руслан прошел несколько шагов вдоль темной проселочной дороги, связался по телефону со своим человеком. Мне было видно его силуэт в свете неполной луны ‒ высокий рост, широкие плечи, литые рельефные мышцы, как у статуи Геркулеса Фарнезского. Сдержанная сила прирученного хищника…

Защищая меня, он случайно убил человека.

Но мной владело стойкое ощущение, будто в этой смерти была виновата именно я. И это чувство я просто… не могла вынести! Мой мир раскололся на мелкие кусочки, разлетелся, был развеян как пыль.

Руслан сказал, что свяжется со специалистом, способным уладить… такое дело? Мне стоило радоваться, что у него не будет проблем с законом. Но что можно было сказать о человеке, имеющем контакт подобного специалиста?

Мое тело по-прежнему била крупная дрожь. Я обнимала себя руками, кусала костяшки пальцев, грызла ногти ‒ это не помогало.

― Ариша, как ты себя чувствуешь? ― наконец, парень вернулся в машину и сел за руль.

Покачала головой:

― Мне страшно.

― Ничего не бойся, все будет хорошо. Мой человек во всем разберется, не оставит ни улик, ни следов.

Я закрыла лицо руками; мне снова с огромным трудом удалось сдержать крик.

― Все это уже слишком…

― Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть.

Он не сдержал свою взрывную сторону? Конечно, это просто случайность, несчастный случай…

Провела руками по лицу.

«Это неважно. Руслан спас меня от худшей участи, чем смерть, а тот парень… сам виноват?», конец моего утверждения прозвучал как вопрос.

― Как же ты меня нашел? ― спросила, пытаясь немного отвлечься.

― Пришел в твою комнату, рассказать, что я поговорил со своим отцом о лекарствах для твоего брата. Увидел на столе записку, понял, что кто-то снова решил устроить тебе ловушку. И сразу бросился за тобой. Слава богу, Ариша, ― в его голосе появилась необычная интонация, смесь облегчения, гнева и боли. ― Слава богу, успел!

Конечно, Руслан не хотел того, что произошло. Просто он с ума сошел от беспокойства, испугался за меня, не смог вынести мысль, что ко мне кто-то прикоснется, вот и не смог рассчитать силу удара. Он сделал бы что угодно, чтобы мне ничего не угрожало, вот и все.

Я, наконец, смогла выдохнуть, и даже почувствовать себя в относительной безопасности. На мгновение мне показалось, будто мое тело парит в невесомости.

― Спасибо, Руслан!

― Тебе не за что меня благодарить.

Так значит, за этим нападением, и правда, стояла Катя…

― Что же это был за парень? ― спросила, не надеясь услышать ответ.

― Кирилл Хазаров, старшеклассник из одной из соседних школ.

― Так ты его знаешь?

― Нет. Он играл в баскетбол за команду противников ‒ вот и все, что я о нем знаю.

Мы уже подъезжали к школе с другой стороны от парковки. Проехав недолго по дороге между сосен, Руслан снова остановил машину рядом с женским общежитием. Посмотрел мне в глаза.

Какое-то время ни у одного из нас не находилось слов, чтобы выразить эти чувства. Благодарность и нежность, страх и беспокойство, чувство глубочайшего облегчения и одновременно… ужаса.

Но затем парень просто обнял меня своими сильными крепкими руками, прижался губами к моей щеке.

― Не представляешь, как я рад, что ты цела.