Он висит над пропастью,
Успокоившись,
Потому что это случилось.
Сквозь ребра вклинивается в скалу синева —
И гордость не отгородит, и мольба не отмолит.
Глаза — безрассудные стражники,
А рассудок — всего лишь глаз.
Однако он радуется — словно орел
В бескрайних просторах под кровавой зарей, —
Потому что
Иначе не будет,
Не было
И быть не могло.
Впервые,
спокойный,
беспомощный,
Титан ощутил свою мощь.
Прометей,
Схваченный в середине пути
И повешенный меж землею и небом,
Проглотил украденный дар.
Цепи — или цепкие корни, —
Протянувшиеся с холодной земли,
Всасываются в раскаленную плоть,
Пробуя горящие кости.
А ограбленное, обозленное солнце
Вырастило яростного стервятника.
Но вскоре солнце, насытившись, расцвело,
А земля обагрилась шафраном.
Прометей, утратив свободу,
Украсился цветами блаженства —
Стенаниями земли и солнца, —
Взращенными холодеющим человечеством.
Прометей над пропастью
Вспоминал свой сон —
Он спеленут цепями в безопасном убежище,
А космические пифоны, Море и Небо,
Бьются за Землю — всесильную драгоценность,
И расклепанная молотом шляпка гвоздя,
Которым он пригвожден к скале, —
Лишь трепетный мотылек у него на груди.
Его руки и ноги не должны рвать цепей,
Однако он опасается глянуть на мотылька —
Опасается утратить страданье блаженства.
Дивное сновидение —
блаженный мир,
Где печени дано исцелиться.
Но сейчас он вернулся в реальную жизнь
С цепями,
небом,
землей
и стервятником.
Прометей прикован,
Потому что украл, —
Но он далек от людей и не может им рассказать,
У земли перегной, а у неба огонь.
Он жертвует свою плоть —
Ежедневная дань, —
Чтоб людей миновала чаша сия.
Он висит на цепях,
Распятый
под небесами,
Вдалеке от людей и не может сказать им,
Что они ничего не должны.
Не бог — лишь ветер в цветах.
Не цепи — лишь нервы и сухожилия.
Не стервятник — лишь багровое пламя,
Слово —
Ошметок солнца, —
Схороненное навеки неизреченным,
Пожизненная, бессмертная рана,
Кровоточащий безмолвием звук.