Память

Твоя твердокаменная, в ветхой майке спина —

Мускулистая и мосластая, как у старого жеребца, —

Низко склоненная над тюком овцы

Во время стрижки,

То потела, то подсыхала,

Когда ее обдували промозглые сквозняки

В темной пещере овечьего хлева,

А ты, с раскаленно-багровым лицом,

С барабанно-гортанным фейерверком проклятий,

С тлеющей сигаретой, прилипшей к губе,

Так что на ней сохранялся пепел,

Уверенно управлялся с живым тюком —

То нежно и бережно, то яростно или резко.

Ты работал споро — как матерый шахтер,

Который,

Не думая о своих ладонях,

Рушит переднюю стенку забоя, —

Лысый склонившийся над шерстистой овцой

И уютной искоркой тлеющей сигареты.

А потом, распрямившись с усталым «ох!»

И отпустивши овцу на покой,

Ты отрывал от губы бычок

Лопатообразной, засалившейся рукой

И прикуривал от него свою новую сигарету.

Загрузка...