Новые веснушки для Субастика

Глава шестая Головокружительные тренировки

Теперь каждый вечер господин Пепперминт и Субастик были заняты тренировками. Господин Пепперминт старался изо всех сил, и Субастик был очень доволен его успехами, но останавливаться на достигнутом не собирался.

— На столе ты держишься уже вполне прилично, — сказал он как-то раз. — Не качаешься, не шатаешься, стоишь прямо как памятник!

Господин Пепперминт приосанился, польщенный похвалой.

— Пора переходить к следующему этапу, — продолжил Субастик. — Сегодня выходной — самое время приступить к полевым испытаниям! Пойдем на улицу, поищем площадку повыше. Собирайся!

— Нет, Субастик, — испугался господин Пепперминт. — Настоящую высоту мне пока не одолеть! Тем более на улице… Там же люди!

— Надо, папа! — строго сказал Субастик. — Или тебе уже не нужны веснушки?

— Очень даже нужны! — поспешил заверить его господин Пепперминт.

— А раз нужны, то нечего отлынивать! Ведь третьего августа тебе придется ползти на крышу, на самый верх! Да еще ночью! Как же ты собираешься лезть на крышу ночью, если даже днем боишься? Значит, нужно подготовиться! А то свалишься с крыши, и что? Я останусь без веснушек, зато ты будешь весь в синяках. И все, пропало дело! Жди потом сто лет, когда в следующий раз полнолуние на пятницу придется…

— Ты прав, — согласился господин Пепперминт. — Пойдем поищем что-нибудь подходящее… Но не очень высокое, ладно?

— Посмотрим, — уклончиво ответил Субастик.

Найти что-нибудь подходящее для полевых испытаний оказалось не так уже просто. Все, что Субастик считал вполне пригодной площадкой для тренировок, господин Пепперминт капризно отвергал. Перила моста ему казались слишком узкими, мусорный бачок — слишком грязным. На сосисочный ларек он залезать отказался, потому что был не уверен, одобрит ли это продавец, на крышу гаража — тоже ни в какую, дескать, частная собственность.

Субастик уже начинал терять терпение.

Когда же господин Пепперминт решительно отказался от такого шикарного объекта, как автобусная остановка с прекрасным навесом, Субастик не выдержал:

— Все! Я пошел домой! Разбирайся сам со своей красавицей, я тебе не помощник!

— Подожди, Субастик! — удержал его господин Пепперминт. — А как тебе вон та штуковина? — Господин Пепперминт показал на афишную тумбу, которая скромно притулилась в тенистом проулке.

Он воровато оглянулся и потрусил вперед.

— По крайней мере, есть шанс, что тут никто не увидит, как я по твоей милости кувыркаюсь мартышкой! — проворчал господин Пепперминт, бегло осмотрев место дислокации.

Субастик подошел к тумбе, окинул ее оценивающим взглядом и присвистнул.

— Ну и каланча! Метра три в высоту, не меньше! На такую тебе ни за что не залезть! — скептически сказал он.

— Почему не залезть? Запросто! — распетушился господин Пепперминт. — Ты упрешься в тумбу спиной, сложишь руки, чтобы получилось что-то вроде ступеньки. Сначала я встану на эту ступеньку, потом переберусь к тебе на плечи и — хоп! Я уже наверху! Мы так в детстве всегда делали!

— Можно и попробовать! — согласился Субастик и занял исходную позицию.

Господин Пепперминт довольно прытко одолел первые два этапа восхождения. Заминка произошла в самом конце, когда он, стоя на плечах у Субастика, уцепился за верхушку тумбы и подтянулся. Рывок — и вот он уже почти на крыше! Ноги повисли в воздухе, руками он крепко уцепился за края круглой нашлепки, осталось только чуть-чуть продвинуться вперед, найти точку опоры и встать.

— Поднимайся! — командовал снизу Субастик. — Попу, попу подтяни! Потом на коленки и вставай!

— Не могу! — прохрипел сдавленным голосом господин Пепперминт, распластавшийся на самом верху афишной тумбы. — Подпихни меня снизу немножко!

Но Субастику было до него не достать!

— Тогда давай вниз! Задний ход! — распорядился Субастик.

— Нет, я так свалюсь! — запротестовал господин Пепперминт.

Положение было безвыходным. Господин Пепперминт висел как мокрая тряпка и не мог сдвинуться с места. Ни туда ни сюда.

— Ну сделай же ты что-нибудь! — взмолился господин Пепперминт. — Иначе я сейчас грохнусь!

— Держись, папа! — крикнул Субастик. — Я сейчас!

Субастик бросился к ближайшему дому и принялся звонить во все звонки.

— Помогите! Помогите! Стулья, лестницы несите! Табуретки, птичьи клетки! Ящики, столы, банкетки! Все на выход! Все ко мне! Папа мой застрял в беде! — голосил Субастик во всю мочь.

В окнах замелькали любопытные встревоженные лица.

Субастик побежал назад.

— Сейчас придут! Потерпи немножко! — крикнул он господину Пепперминту, который держался из последних сил. — Всей кучей навалимся и подпихнем тебя!

— Какой кучей? — встревожился господин Пепперминт.

— Знаешь сколько я народу назвал! Ого-го-го! Так что не беспокойся, — утешил его Субастик.

— Только этого мне не хватало! — испугался господин Пепперминт. — Что подумают люди, когда увидят меня в таком дурацком положении?

Очень скоро господин Пепперминт услышал собственными ушами, что думают о нем люди.

— Ты что, сдурел?! — крикнул ему какой-то мужчина в спортивном костюме. — Чего ты там разлегся? А еще в очках…

— Безобразие какое! — пискнула дама в цветастом платье. — Всю тумбу своими грязными ботинками извозюкал!

— А почему дядя там лежит? — спросил детский голос.

— Пьяный, наверное, — ответила мама. — Пойдем отсюда!

— Помогите же кто-нибудь моему папе! — обратился Субастик к собравшимся. — Его надо только немножко подтолкнуть, чтобы он мог спокойно встать на ноги на крыше!

— Может, лучше все-таки стащить его вниз? — спросил старичок в бейсболке. — Что-то не похоже, что ему хочется там стоять. Да и зачем, собственно?

— Затем, что ему нужно тренироваться! — объяснил Субастик. — Ну, кто тут повыше будет? — решил он взять дело в свои руки.

— Кому стул? — спросила девушка в белом халате, выбежавшая из соседней аптеки. — Вам? — бросилась она усаживать старичка в бейсболке.

— Да не нужен мне ваш стул! — возмутился старичок. — Это вон тому верхолазу стул, видите ли, понадобился! Циркач нашелся!

— Так, расступитесь! — раздался чей-то бас. — Посторонитесь! Пропустите, пропустите! Дайте стул сюда!

Господин Пепперминт почувствовал, что кто-то крепко ухватил его за ноги и потянул вниз. Он зажмурился и еще крепче вцепился в тумбу.

— Прекратить брыкаться! — приказал бас.

Господин Пепперминт попытался поджать ноги.

Но чьи-то цепкие пальцы не давали ему пошевелиться. Рывок — и вот он уже поехал вниз! У господина Пепперминта все поплыло перед глазами, за-вертелось-закружилось…

Очнулся он на руках у дюжего полицейского, который держал его, как младенца.

Видя, что потерпевший пришел в себя, полицейский осторожно поставил его на землю.

— Ну как? — участливо спросил страж порядка. — Идти можете?

Господин Пепперминт кивнул.

— Тогда попрошу вас пройти со мной в отделение!

— А нам там дадут варенья? — подал голос Субастик.

— Вас попрошу тоже, — ушел от ответа полицейский.

— Ну, раз просите, отчего же не сходить! — согласился Субастик и доверчиво взял его за руку.

Держась одной рукой за полицейского, другой за господина Пепперминта, Субастик вприпрыжку направился в неведомое отделение, в глубине души все же надеясь, что там найдется для него что-нибудь вкусненькое. Он был несказанно рад, что ему так ловко удалось увести полицейского с испытательной площадки. А то вдруг папа проговорился бы!

Когда они пришли в отделение, полицейский отвел их в какую-то комнату, где за большим письменным столом сидел внушительного вида господин.

— А это что за субчики-голубчики? — спросил он, увидев изрядно помятого господина Пепперминта и бодрого Субастика, который расплылся в лучезарной улыбке.

— Мы не субчики, мы — Субастики! — рассмеявшись, сказал он. — То есть это я Субастик, а это мой папа Пепперминт. Бруно Клаус Йозеф Пепперминт, — добавил он для порядка.

— Я вас пока еще ни о чем не спрашивал, — осадил Субастика второй полицейский.

Первый полицейский отвел своего товарища в сторонку и зашептал:

— Помнишь того толстяка, господина Жабмана? Ну, который недели две назад к нам все ходил? Заявление еще подал… На двух странных типов, которых так никто и не нашел…

— Помню, конечно! — сказал второй полицейский. — Он еще утверждал, будто один из этих типов был в водолазном костюме…

— Именно! — продолжал первый полицейский. — А теперь посмотри внимательно на того, что помельче… На рыжего…

— Ой, и правда! Водолазный костюм! — ахнул второй полицейский. — Значит, так. Я пойду приведу этого Жабмана. Для опознания. А ты их тут пока попридержи. Можешь как следует допросить.

С этими словами он надел фуражку и убежал.

Первый полицейский уселся за стол, взял лист бумаги, вставил его в электрическую пишущую машинку, строго посмотрел на притихшую парочку и приступил к вопросам.

С какой целью вы расположились на афишной тумбе? — спросил он.

— Он разложился на тумбе, потому что не мог встать! — выпалил Субастик. — У него голова на высоте кружится. А меня-то там не было! Я под тумбой сидел… Потому что…

— До вас еще дойдет очередь, — оборвал его полицейский. — Я спрашиваю вот этого господина… В очках… Так что вы делали на тумбе?

Господин Пепперминт посмотрел на Субастика, потом на полицейского.

— Об этом я, к сожалению, не имею права говорить, — твердо сказал господин Пепперминт.

— Скажи ему, что ты там тренировался, — шепотом подсказал Субастик. — А уж зачем ты тренировался, об этом сообщать не обязательно.

— Стало быть, вы отказываетесь давать показания? — повысил голос полицейский. — А вам известно, что я могу завести на вас дело?

— Дело? — испуганно переспросил господин Пепперминт. — Это по какому поводу?

— А по такому! В связи с посягательством на объект городского хозяйства! — заявил полицейский.

— Подождите! — не удержался Субастик. — Во-первых, мой папа никуда не сигал, а вовсе наоборот, полз себе тихонечко наверх… А во-вторых, эта тумба стояла там совершенно бесхозная…

— Сигал — не сигал, в данном случае не имеет значения! Факт остается фактом. Этот господин среди бела дня оказался в ненадлежащем месте, — отчеканил полицейский.

— А ночью мне его на эту тумбу было бы не заманить! Что вы! — хохотнул Субастик. — И лежать мы там не собирались, постояли бы немножко, и все. Слышишь, пап? Вот и господин полицейский говорит, что это место не лежачее, а стоячее.

Господин Пепперминт собрался было одернуть Субастика, видя, что полицейский весь покраснел и на лбу у него выступил пот, но полицейский опередил его:

— Так, молодой человек! — сказал он с металлом в голосе. — Если вы не замолчите, я вас выставлю за дверь!

— Зачем меня? — удивился Субастик. — Смотрите, как мой папа хорошо молчит. Лучше его выставите. Только за дверь не годится. Нужно его куда-нибудь повыше поставить…

— У меня уже голова кругом от вас пошла! — застонал полицейский.

— Ну ладно, раз у вас голова ушла, так мы тоже, пожалуй, пойдем! — сказал Субастик, слезая со стула. — Спасибо. Все было очень интересно.

— Куда?! — подскочил полицейский. — Сидеть!

— То иди, то сиди, — проворчал Субастик, возвращаясь на место.

— Господин… папа! Отвечайте на вопрос! Зачем вы залезли на тумбу? — прохрипел полицейский.

— Пепперминт его фамилия, — шепотом подсказал Субастик.

Господин Пепперминт пожал плечами.

— Я же сказал, что не имею права говорить об этом, — спокойно ответил он.

— Значит, вы по-прежнему отказываетесь давать показания? — решил уточнить полицейский.

— Пап, зачем отказываться? Дадим ему показания, раз так просит! — оживился Субастик. — Сейчас покажу, как все было. У вас тут нет тумбы подходящей? — засуетился он. — Я папе все время показываю, когда мы тренируемся. Мне такие показания делать не впервой!

— Ага! Не впервой! — радостно ухватился полицейский за последние слова. — Так и запишем: Субастик Пепперминт многократно задерживался полицией…

Субастик пропустил эти слова мимо ушей, занятый сооружением модели тумбы из имеющего в наличии подручного материала — двух стульев и мусорной корзины, зато господин Пепперминт насторожился. Ему не очень понравилось то, что сказал полицейский. Он хотел было возразить, но не успел, потому что полицейский оторвался от бумаг и продолжил допрос.

— Ну а вы, господин Бруно Клаус Йозеф Пепперминт, все молчите? Стоите на своем? — строго спросил он.

— Нет, сейчас мы стоим на чужом, — поправил его Субастик, с удовлетворением оглядывая получившуюся конструкцию. — Это же ваш пол? Ваш! У себя мы уже настоялись — и на полу, и на стуле, и на столе… Сегодня вот решили охватить чужие территории.

— Что?! — полицейский даже подскочил от такого сообщения. — Вы собирались захватить чужую территорию?! Вдвоем?! Это уже называется организованная группа. Террористы! Дельце-то вырисовывается крупное! Записываю: «Задержанные чистосердечно признались в том, что составляют организованную преступную группу, которая планировала осуществить террористический захват чужой территории».

— Подождите, я не согласен! — возмутился Субастик. — Что значит «чистосердечное»? Откуда вам известно, что у меня чистое сердце? Вот руки у меня чистые, папа заставляет с мылом мыть… А сердце-то как вымоешь? Не подобраться! Так что зачеркивайте, что вы там насочиняли, и давайте я вам теперь покажу, как все было, — сказал Субастик, подходя к башне из двух стульев и мусорной корзины. Представьте себе, что это тумба…

— Задержанный! — перебил его полицейский. — Сядьте на место и отвечайте на вопросы по существу!

— Вы же сами просили, чтобы я устроил показание, а теперь капризничаете! — обиделся Субастик.

— Послушайте, любезнейший, — не выдержал господин Пепперминт. — Это какое-то недоразумение…

— А вас я буду опрашивать отдельно, — не дал ему договорить полицейский. — Скажи мне лучше, мальчик, — обратился он снова к Субастику, — я так понял, что вы усиленно тренировались… А где расположен этот ваш тренировочный лагерь?

— На столе, — честно ответил Субастик.

— На каком столе?! — удивился полицейский.

— На папином. Письменном, — уточнил Субастик.

— Значит, вы тренировались на письменном столе, — ехидно сказал полицейский. — И как же вы тренировались, можно узнать?

— Мы стояли… То есть папа стоял… Пока я сидел…

— Так ты еще и сидел? Сколько раз? — быстро спросил полицейский.

— Да уж и не упомню… Пап, ты не помнишь, сколько раз мы сидели?

— Так вы оба сидели? Значит, рецидивисты?! Превосходно! Это многое объясняет! — с удовлетворением сказал полицейский и принялся заносить новые сведения в протокол.

— Позвольте мне все-таки сказать, — не выдержал господин Пепперминт. — Ну какие мы рецидивисты?! Нигде мы не сидели!

— Ну как же не сидели? — вмешался Субастик. — Мы и сейчас сидим! Тебя вообще хлебом не корми дай посидеть. Как увидишь стул или, того чище, мягкое кресло, сразу плюх и сидишь!

— Какие стулья, какие кресла?! — совсем запутался полицейский.

— Стулья у нас венские, а кресло старое… с тремя дырками и одним пятном, — сообщил Субастик.

— В террористическом лагере венские стулья? — не поверил своим ушам полицейский.

— Ох, какой вы непонятливый! — вздохнул Субастик. — Стулья эти у нас дома! Три штуки. Мы на них сидим. Иногда, правда, стоим…

— Как стоите?! — спросил полицейский.

— Прямо. — ответил Субастик. — Бывает, конечно, что и криво…

— Совсем ты мне голову заморочил со своей мебелью! — разнервничался полицейский. — Я уже действительно ничего не понимаю!

— А что тут понимать? — удивился Субастик. — Смотрите: вот это стул — на нем сидят! — Субастик вытащил на середину комнаты стул и очень наглядно развалился на нем. — Понятно? — строго спросил он полицейского.

Тот в ответ покорно кивнул.

— Показываю еще раз! — как хороший учитель, возвестил Субастик и повторил свой этюд. — Подходим, поворачиваемся спиной, нацеливаемся, сгибаем ноги в коленках и опускаем попу! Оп! Так, теперь переходим к следующему объекту. Вот это стол — на нем стоят, — сказал он и вспрыгнул прямо на письменный стол полицейского. — Бумажки свои уберите, а то у меня ласты скользят!

Полицейский воззрился на Субастиковы ласты и открыл рот от удивления.

— Во время восхождения повышенной сложности возможен кратковременный отдых, — продолжал свои объяснения Субастик. — Забравшись на особо высокое сооружение, некоторые любят сначала немного полежать… как мой папа, например. Вот так, — сказал Субастик и растянулся на столе, своротив попутно несколько папок, подставку для ручек и коробку со скрепками.

Господин Пепперминт бросился поднимать разлетевшееся добро.

— Эй-эй-эй! — вскочил полицейский. — Что это ты тут разлегся?! Хулиган какой! Убирайся отсюда с глаз моих долой!

— Я знал, что вам понравятся мои показания, — с довольным видом изрек Субастик, поднимаясь на ноги. — А теперь — последний, прощальный номер!

Субастик сделал ласточку, смахнув со стола остатки полицейского хозяйства, и ловко спрыгнул вниз.

— Уходим, пока он не передумал! — шепнул Субастик на ходу и устремился к двери, господин Пепперминт — за ним.

— Стой! — скомандовал опомнившийся полицейский. — Я тебя не отпускал! Я только велел тебе убираться с моего стола!

— А-а-а, вот оно что… А я не понял, — с деланным смущением сказал Субастик, подталкивая господина Пепперминта к выходу.

— Вот распишу сначала в протоколе все ваши художества да безобразия, тогда и пойдете! А там уже как суд решит! — Полицейский приосанился, почувствовав себя снова на коне.

— Все-все безобразия будете расписывать? — полюбопытствовал Субастик.

— Конечно, — заверил его полицейский.

— А без этого не отпустите? — уточнил Субастик.

— Нет, — отрезал полицейский.

— Ну ладно, так и быть! Раз вам интересно, я готов. Вставляйте чистый лист бумаги в свою машинку! — распорядился Субастик.

— Я бы предпочел послушать наконец твоего отца! — ответил полицейский.

— Нет, из него вам ничего не вытянуть! — сказал Субастик и попытался загородить господина Пепперминта так, чтобы он хотя бы не мозолил глаза полицейскому. — Этот пирожок так просто не раскусишь! Молчит как могила! Особенно если ему еще газету в руки дать.

— Пирожку? — переспросил полицейский.

— Это у него кличка такая, — пояснил Субастик с серьезным видом. — С намеком. Потому что он только с виду мягкий, а начиночка-то — кусачая, с перцем! Ого-го! Из нас из всех — самый матерый пирожище! Так что вы лучше его не трогайте, я вам и так все расскажу. А ты, пирог, иди домой, — как бы между прочим бросил Субастик через плечо, оттесняя господина Пепперминта к двери.

— Не пойду! — уперся господин Пепперминт.

— Ну так вот… Записывайте! Я специализируюсь на карточных играх, автомобильных спекуляциях, хищении тортов и манипуляциях с электрическими пишущими машинками. А папаша мой предпочитает работать по ночам — ходит по чужим кухням, не дает порядочным гражданам спать… Большей частью гражданкам…

— Не так быстро, я не успеваю! — перебил его полицейский, вставляя в машинку новый лист бумаги. — Так, давай поподробнее о картах. Крапленые берешь?

— Нет, крапленые еще не пробовал, — признался Субастик. — Только красненькие и черненькие. Да, чуть не забыл — я ведь у красненького короля корону и полкамзола оттяпал. Записали?

— Это другая статья, — отмахнулся полицейский, быстро тюкая по клавишам. — Потом запишем. Хотя, впрочем…

Он оторвался от печатания и быстро записал в блокнот: «Украл камзол у некоего господина по фамилии Король, а также иностранную валюту (кроны)».

Видя, что полицейский отвлекся, Субастик грозно посмотрел на господина Пепперминта и замахал руками, давая ему понять, чтобы тот уносил ноги.

Господин Пепперминт, который все это время не знал, куда себя девать от стыда, решил, что, пожалуй, и вправду лучше будет уйти, чем стоять и краснеть, слушая басни Субастика. Он осторожно открыл дверь и выскользнул в коридор. Полицейский, занятый камзолом господина по фамилии Король, даже не заметил исчезновения одного из задержанных.

— Ладно, с картами и с этим Королем все более или менее понятно. Давай теперь о машинах и тортах. Зачем ты торты крал? Это же никакой выгоды, так, мелочовка!

— Ну, это если по сто — сто пятьдесят штук брать, то никакой, а я-то по-крупному брал — не меньше тысячи!

— И что ты с такой кучей тортов делал? — удивился полицейский.

— Да есть некоторые любители, которые и три тысячи слопают, все мало… — уклончиво ответил Субастик.

— И кто такие? — гнул свою линию полицейский.

— Лопари! — выкрутился Субастик.

— Лопари же на севере живут… В Финляндии и еще в Норвегии… С размахом работаешь! — присвистнул полицейский.

— Уж не знаю, где они там живут, — не стал развивать эту тему Субастик. — Могу только сказать, что они мелкие, но очень шустрые. С трудом сговорились — я у них за каждый торт по три машины брал.

— Вот спекулянт! — возмутился полицейский.

— Так мне же для дела надо было, — начал было оправдываться Субастик.

— Хорошо, с этим ясно, — отрубил полицейский. — Пусть с этим международный отдел разбирается. Давай теперь следующий пункт. Что там у тебя было? Манипуляции с электрическими пишущими машинками…

— Сейчас расскажу, — охотно отозвался Субастик. — А лучше покажу. Манипуляции с электрическими пишущими машинками требуют особой ухватистости. Берем галстук, — с расстановкой проговорил Субастик и ловко подцепил кончик полицейского галстука. Не успел тот и крякнуть, как Субастик нажал на кнопку, и галстук в одну секунду намотался на валик для бумаги.

— Прекрати! Что ты делаешь! — сдавленным голосом просипел полицейский, уткнувшись носом в машинку.

— Погодите, это еще не все! — не обращая на него внимания, сказал Субастик и быстрым движением выдернул шнур из розетки.

Машинка тут же перестала гудеть.

Субастик прислушался.

— Отлично схватилось! — с удовлетворением сказал он и направился к выходу. — Счастливо оставаться! Привет господину Жабману!

С этими словами Субастик скрылся за дверью, оставив полицейского бороться с галстуком, застрявшим в каретке пишущей машинки.

Дома Субастик обнаружил господина Пепперминта, который нервно ходил из угла в угол.

— Ну что? — с тревогой спросил он, завидев Субастика.

— Все прекрасно! — ответил Субастик. — Жаль только, что мы не увидим, какая физиономия будет у господина Жабмана, когда он явится в полицейский участок! Вот, наверное, разозлится!

Но Субастик ошибся.

Господин Жабман нисколько не разозлился. Наоборот, он страшно развеселился при виде растерянного лица первого полицейского, который безнадежно пытался разгладить руками зажеванный галстук.

— Что здесь происходит? — строго спросил второй полицейский, войдя в кабинет и обозрев разгром, учиненный Субастиком. Повсюду валялись бумаги, ручки, карандаши, скрепки. — Где этот субъект в водолазном костюме?

— Исчез! Испарился! И второй тоже! — сообщил первый полицейский.

— Ага, что я говорил?! — обрадовался господин Жабман, услышав такой рапорт. — А мне никто не верил! Теперь вот сами убедились! Преступники-невидимки!

С этими словами довольный господин Жабман покинул участок.

Все последующие дни господин Пепперминт выходил на улицу только в темных очках и замотавшись в шарф. От страха попасться на глаза одному из полицейских он старался перемещаться мелкими перебежками и держался все больше в тенечке. Утешало только то, что испытания они с Субастиком проводили довольно далеко от дома госпожи Брюкман и вероятность встречи с теми полицейскими или, того хуже, с кем-нибудь из очевидцев недавнего позора была невелика.

Прошла неделя, и господин Пепперминт убедился, что никто не собирается его арестовывать и никто из прохожих им не интересуется. Только тогда он рискнул наконец сменить экипировку. Теперь он обходился без солнечных очков и шарфа, хотя по-прежнему предпочитал улицы потенистей и категорически отказывался от высотных тренировок за пределами квартиры. Чтобы, однако, не потерять форму, он придумал упражнение, которое выполнял по пути на работу. Он обнаружил, что палисадник перед офисом обрамлен каменным бордюром вполне подходящей высоты. Собрав волю в кулак, он заставлял себя подняться на этот поребрик и делал несколько шагов, балансируя, как канатоходец. Иногда ему удавалось сделать два шага, иногда три. Редко пять. Но стоило ему представить себе, что он на крыше, как ноги тут же сами собой спрыгивали вниз. Тогда он решил, что лучше будет думать о чем-нибудь приятном, и уже на другой день испробовал новый метод: за каждый шаг он мысленно награждал себя чем-нибудь вкусненьким.

— Вот тебе конфетка, а теперь мандарин… А теперь арбуз… Очень большой… Умница… — бормотал он, осторожно переставляя ноги и старясь держать равновесие.

— Браво, господин Пепперминт! — раздался вдруг женский голос. — Завидую! Я бы тоже так прошлась, да каблуки мешают. Я в детстве любила играть в канатоходца…

Господин Пепперминт замер и скосил глаза. Рядом с ним, на тротуаре, стояла она! Его незнакомка! Стояла и улыбалась.

От неожиданности господин Пепперминт окаменел.

— Откуда… Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросил он и слегка покачнулся.

— У вас редкая фамилия. Звонкая такая. Слышно на всю лестницу, когда начальство вас к себе зовет. И к тому же очень вкусная! — ответила незнакомка и рассмеялась. — У нас в отделе все мятный чай пьют и все время вас вспоминают. Так что вы у нас знаменитость!

— Жаль, что я не у вас в отделе! — сказал господин Пепперминт, зардевшись. — Тогда, по крайней мере, я бы знал, как вас зовут. Может быть, у вас тоже вкусная фамилия!

— Нет, мне до вас далеко… господин Мятник! — снова рассмеялась незнакомка и поспешила на работу.

Господин Пепперминт остался стоять на поребрике. Он смотрел вслед прекрасной незнакомке, и на лице его играла счастливая улыбка.

«Какой у нее чудесный голос! — думал господин Пепперминт. — А улыбка? Легкая! Ироничная! Нет, будь что будет, а третьего августа полезу на крышу! И тогда…»