Знакомый голос

Салимон Владимир Иванович родился в Москве в 1952 году. Выпустил более десяти поэтических книг. Постоянный автор “Нового мира”. Живет в Москве.

* *

*

Однажды ночью снег пошел,

как будто бы нарочно.

Сколь томик Тютчева тяжел,

теперь я знаю точно.

Как в полумраке за окном

похрустывают сучья,

детишкам, спящим сладким сном,

не знать про это лучше.

* *

*

Населенье небольшого острова

все передо мной, как на ладони,

возраста по большей части взрослого

в спальном умещается вагоне.

Это их на самом деле — Родина.

Это их в конце концов — Отчизна.

В том, что на полу в углу блевотина,

вовсе никакого нет цинизма.

Просто человек дошел до крайности.

Просто пассажира укачало.

Много пассажиров не без странности,

а нормальных — очень-очень мало.

* *

*

Ветер в поднебесье прах развеет

тех, кого мы искренне любили,

даже если кто окаменеет,

превратится в горстку легкой пыли.

Если вдруг забронзовеет кто-то,

ты возьми его за локоточек

и скажи:

— Ты вышел из народа,

горячо любимый всеми летчик.

Ты, моряк, красивый сам собою,

из народа вышел, между прочим,

и отец твой был перед войною

на заводе тракторном рабочим.

* *

*

Холодно на улице и в доме.

И на дальних подступах к реке

слышу я, как будто мышь в соломе,

дождь шуршит в сыром речном песке.

А немного подойдя поближе,

слышу я еще какой-то звук —

весел плеск становится все тише

и в тумане исчезает вдруг.

* *

*

Сквозь шум дождя знакомый голос слышу.

Кто бы не звал меня: Ступай, домой! —

а капли ударяются о крышу,

и слышу я: Ты мой! Ты мой!

Ты мой! — разносится на всю округу.

Ты мой! — кричат в который раз опять

в потемках так, как будто с перепугу,

что могут сына потерять.

В тревожные, мучительные ночи,

когда кружится по ветру листва,

И вы мои! — кричу я что есть мочи,

но не слышны мои слова.

* *

*

Тень самолета бежит по холмам,

словно кораблик бежит по волнам.

В море открытое на корабле

смелые люди выходят во мгле.

Из-под руки я смотрю им во след —

в сердце, как видно, у них страха нет.

* *

*

Я получил наследство скромное

по меркам нынешнего дня,

по прежним временам — огромное,

по крайней мере для меня.

Хотя кота, осла и мельницу

не получил я, но зато —

пальто, в каком марксисты-ленинцы

в столичном ездили метро.

В прикиде этом габардиновом

отец чертовски был хорош

и в аромате нафталиновом,

и в блеске глянцевых галош.

* *

*

Крепко-накрепко листья приклеились к крыше,

их теперь уже не оторвать.

Ночью ходят по дому на цыпочках мыши,

чтоб хозяевам не помешать.

Мы уснем мертвым сном в своих мягких постелях

и не встанем уже никогда.

Лунный свет под столом на чугунных гантелях

так трепещет, как в лужах вода.

Словно рябь на волнах от бегущей моторки,

лунный блеск в голубых зеркалах.

Вдруг увижу во сне церковь я на пригорке

с легкой проседью на куполах.

Загрузка...