Новый Мир ( № 5 2013)

Непримиримость и свобода

Всеволод Некрасов. Стихи. 1956 — 1983. Составление, сопроводительный текст М. А. Сухотина, Г. В. Зыковой, Е. Н. Пенской. Вологда, 2012, 592 стр. («Библиотека Московского концептуализма Германа Титова»).

Несмотря на повсеместное распространение в последнее время электронных книг, несмотря на то, что многие давно уже предпочитают хранить свои библиотеки в компьютерах и на съемных дисках, есть все-таки еще люди, признающие библиотеку только в традиционном ее виде — как бесконечные полки с книгами. И вот как раз без книги, о которой пойдет здесь речь, ни одна уважающая себя библиотека обойтись не сможет. Это наиболее полное на данный момент издание первой части (с 1956 по 1983 год) поэтического наследия Всеволода Некрасова — одного из самых значительных русских поэтов второй половины ХХ века. Безусловно, этой книги давно не хватало в нашем литературном процессе. Однако, как известно, прижизненные попытки публикаций собрания сочинений наталкивались на достаточно жесткую позицию Всеволода Некрасова, требовавшего непременного соединения в одной книге и стихов, и бескомпромиссной полемической публицистики. Поэту было важнее не столько опубликовать свои произведения, сколько высказать позицию по ключевым вопросам развития современной литературы и культуры в целом. Именно так выстроена книга «Живу вижу», изданная в 2002 году при поддержке «Крокин галереи». Наряду со стихами в ней опубликована «История / о том / как и мы / попробовали вроде бы / быть людьми / и что из этого вышло / (и как так вышло / что ничего же не вышло / и почему же так быстро / это произошло / все-таки)» [8] . Кстати, на мой взгляд, именно Всеволод Некрасов первым стал писать о том, что несмотря на все перестроечные перемены, на самом деле в литературе и культуре многое осталось по-прежнему. Как раз эта точка зрения в полной мере и представлена в «Истории о том как…». Это очень важное наблюдение, которое многое объясняет в процессах, происходящих сейчас в нашей литературе.

Известный исследователь стиховых структур русского авангарда Юрий Орлицкий считает, что публицистика Некрасова представляет собой род художественной прозы и является логическим продолжением его же поэзии [9] . Собственно, уже само название «История о том как…» фактически оформлено как стихотворение. Несомненно, публикаторы наследия поэта, которые, судя по всему, относятся к своей задаче ответственно и даже в чем-то трепетно, не обойдут своим вниманием также и эту часть произведений Некрасова. Ну а книга, о которой идет речь, является не просто собранием стихов поэта за определенный период, а воспроизведением поэтического свода, созданного самим Некрасовым. Составители — Михаил Сухотин, Галина Зыкова и Елена Пенская — поставили перед собой задачу воспроизвести этот свод как можно ближе к оригиналу. Как рассказывает в своей заметке Михаил Сухотин, в оригинале свод представляет собой собрание стихотворений, перепечатанных Иваном Ахметьевым на четвертушках (1/4 части листа А4) бумаги и помещенных в картонную коробку из-под «Геркулеса». Существуют две редакции этого поэтического свода — ранняя 1981 — 1982 гг. и более поздняя. Составители в основном ориентировались на вторую редакцию. Сам по себе этот свод, отмечает Михаил Сухотин, является самостоятельным художественным произведением. И не только потому, что одно стихотворение у Некрасова — как бы отдельный мотив в общей поэтической симфонии, но и потому, что поэт специально работал над включенными в этот свод циклами. Таким образом, книгу «Стихи. 1956 — 1983» нужно рассматривать именно как единое поэтическое целое.

Стихотворения в книге пронумерованы — от 1 до 884, однако расположены отнюдь не в хронологическом порядке. И хотя, как сообщают в послесловии Елена Пенская и Галина Зыкова, практически все из них удалось датировать во время подготовки к изданию, даны в книге только авторские датировки — то есть подчеркиваются те случаи, когда дата становится полноценной частью стихотворения. Еще одна важная и очень интересная особенность этого поэтического свода — отсутствие окончательного варианта многих стихотворений. Всеволод Некрасов постоянно работал над своими стихами, многие его произведения были не чем-то застывшим, определившимся раз и навсегда, они развивались и видоизменялись. И составители даже предлагают считать каждое такое стихотворение существующим как пучок редакций, как некоторое множество равноправных текстов, однако в процессе подготовки издания книги, которая по необходимости должна иметь начало, конец и четкие принципы публикации, именно составителям приходится брать на себя ответственную задачу выбора одной из существующих редакций. Еще одна трудность связана с формой представления материала. Изначально стихи печатались на машинке, и было практически невозможно, отмечают составители, воспроизвести в книге все особенности этой печати. Дело в том, что у Всеволода Некрасова работает не только сам текст, не только размер и форма шрифта, но и расстояние между строчками, и расположение слов на странице [10] . Большое значение имеет также пустое пространство, которое в аутентичном виде, естественно, воспроизвести было также невозможно [11] . И потому, читая эту книгу, не надо забывать о том, что у нас в руках одна из версий существующего поэтического свода, а не академическое издание Полного собрания сочинений.

Всеволод Некрасов как поэт безусловно признан профессиональным сообществом. Однако у «просто-читателей» часто возникают сомнения в том, что перед ними именно стихи. Отчасти такому непониманию способствуют и сами стихотворения, которые одновременно являются и поразительно простыми, и крайне сложными. И самое главное — ничто в них не напоминает привычные столбики ровных строф, каждая строчка в которых оканчивается рифмой. Хотя на самом деле рифма у Некрасова есть практически в каждом стихотворении:

11.

аморальность

ненормальность

а моральность

не банальность

вообще

все

неверные

обязательно нервные

верные

тоже нервные

но они

по крайней мере верные

Конечно, первая же мысль, возникающая у простодушного читателя после этих стихов: «Я тоже так могу!». Но так ли это на самом деле? Крайняя простота требует наибольшей степени поэтического мастерства. И вовсе не так уж легко, виртуозно сыграв на гласных и сонорных, еще и вложить в это достаточно жесткую нравственную сентенцию. Здесь важны не только словесное чутье и музыкальный слух, но и определенный жизненный опыт, и четко выработанная позиция, то есть предварительно нужно проделать серьезную внутреннюю работу. Просто сесть и написать «такое» стихотворение не получится.

Литературоведческая же точка зрения на творчество Всеволода Некрасова представлена, в частности, в третьем номере научного электронного журнала «Полилог», который полностью посвящен этому поэту [12] . Здесь-то и оказывается, что эти простые с виду стихи дают возможность бесконечного числа интерпретаций. Их можно рассматривать как попытку повторения дела Адама — обновление сущностей путем их наименования (Татьяна Бонч-Осмоловская) или как достаточно жесткое прочерчивание границы между искусством и жизнью (Михаил Павловец), как фонетический и графический эксперимент в поэзии (Дарья Новикова) или как пример перенесенной в область искусства мировоззренческой нетерпимости (Александр Житенев) и т. д. В результате получается, что все важнейшие проблемы эпохи — этические, эстетические, экзистенциальные, аксиологические — в творчестве Всеволода Некрасова так или иначе были затронуты. Именно статьи этого номера журнала в их совокупности показывают и доказывают (в силу крайне традиционного и консервативного восприятия поэзии такое доказательство, к сожалению, нужно), что перед нами действительно один из самых значимых русских поэтов второй половины ХХ века. Ну а для меня наиболее, наверное, важная особенность и стихов, и прозы Некрасова — это наличие у него абсолютно узнаваемой интонации. Для современной литературы это качество не такое уж частое, но вот текст Некрасова можно даже не подписывать — эту фразу, причем как стиховую, так и прозаическую, нельзя больше спутать ни с какой другой.

418.

сотри случайные черты

три четыре

сотри случайные черты

смотри

случайно

не протри только

дырочки

Крайне важна для нашей литературы также поставленная Некрасовым задача обновления языка, «испорченного» тоталитарным дискурсом. Читая эту книгу, не надо забывать о том, что она в первую очередь является фактом неофициальной культуры и полюсом противостояния культуре официальной. Если официоз предпочитал риторические фигуры и цветистые выражения, то здесь все это принципиально изгоняется и предпринимаются специальные усилия для того, чтобы сделать слово равным самому себе. Здесь у Некрасова главная установка — это «как сказать, чтоб не соврать», то есть стремление к абсолютной истине. Если там ловчили и подстраивались, то позиция здесь будет жесткой и непримиримой, и поэт не отступит от нее ни на миллиметр. В общем-то, прав Александр Житенев — нетерпимость у Некрасова становится не просто мировоззренческим принципом, но и элементом его поэтики. Но если бы эта книга была только фактом противостояния двух культур, наверное, этой статьи и многих других статей просто бы не было. На мой взгляд, Всеволоду Некрасову действительно удалось выполнить поставленную задачу — полностью обновить русскую поэзию, удалось не только освободить ее от официального вранья, но и сделать нечто принципиально новое, чего раньше в русской литературе не было. А это необыкновенно важно для русской культуры второй половины ХХ века, которая в основном пыталась (и продолжает пытаться) повторить путь классиков. В завершение хотелось бы выразить надежду на то, что и публикация, и изучение наследия Всеволода Некрасова в полном его объеме будут продолжаться.

Анна ГОЛУБКОВА