Новый стандарт

Глава 8 Через тернии в Старгород

Самолет медленно и тоскливо, как доживающий свой век стервятник, начал кружить над посадочной полосой, постепенно сбавляя скорость и выбирая самую пологую траекторию для приземления. Агрессивный стиль посадки полесских пилотов нравился Дарку куда больше, правда, из-за укороченной процедуры виражей часто возникало недовольство среди пассажиров, содержание желудков которых неожиданно оказывалось на уровне гортани. Однако неудобства клиентов были такой малой и незначительной ценой за экономию дорогостоящего аэротоплива, что на них не обращали внимания. Действительно, люди ругались-ругались, но в суд на полесскую авиакомпанию не подавали, а если своенравное содержание желудка все же прорывалось наружу сквозь недостаточно крепко стиснутые зубы, то на этот случай были предусмотрены симпатичные пакетики в цветочек и половые тряпки.

Полессяне или полессцы – Дарк так и не смог запомнить, как правильно называть жителей этой когда-то лесной страны, – были намного неприхотливей и терпимей к дискомфорту, чем взбалмошные граждане КС. Они не скандалили и не ворчали, когда на их столик ставили пиво вместо заказанного виски, не подавали судебных исков, если вдруг им доставались места хуже, чем те, за которые они заплатили. Ну а уж если нерасторопная бортпроводница проливала на брюки пассажира горячий кофе, то инцидент ограничивался гневной тирадой с пострадавшей стороны и по-детски наивной улыбкой с виновной. Терпение – вот национальная черта потомков лесовиков, еще кое-кем называемых по старинке медведями.

За иллюминатором засверкало разноцветными огнями здание полесской аэробазы. Огромные корпуса из стекла и бетона были лишены привычных арок, балконов и прочих архитектурных изысков. Они выглядели просто, но в то же время величественно и помпезно. Уже в третий раз за последний год Дарку доводилось наблюдать это незабываемое зрелище. «Великая Кодвусийская Стена, могучая, несокрушимая крепость, созданная для того, чтобы огородить и спасти. – Впервые возникшая четыре месяца назад ассоциация крепла с каждой новой посадкой в Урве. – Нет, точно, очень похоже, только окна намного больше бойниц, да светятся ярко, как витражи дворца филанийского короля эпохи освоения Нового Континента».

Легкий, едва ощутимый толчок качнул самолет. Колеса коснулись посадочной полосы, а шум двигателей стал затихать. «Ну вот и все, – подумал про себя Дарк, поправляя перекрутившийся ремень сумки и застегивая молнию куртки до самого верха, – через пять минут подкатимся к терминалу, и начнется второй раунд увлекательной игры в кошки-мышки». Моррон быстро оглянулся и тут же принял исходное положение. Девушки сидели спокойно и в отличие от других пассажиров не собирали вещи в надежде первыми покинуть наскучивший борт самолета.

«Мне торопиться тоже не стоит, девчонки пойдут сзади и будут держаться на средней дистанции, – пришел к заключению Дарк, выбирая оптимальный вариант побега. – Самбина наверняка уже предупредила полесских сородичей, и в зале прилета мне уготовлена „теплая“ встреча».

Моррон посмотрел в иллюминатор: возле международного терминала стояло два самолета – дальверийский лайнер «АВ-700» и намбусийский «С-370». Кроме того, еще какое-то крупногабаритное аэрочудо неизвестной конструкции с нарисованными пальмами на фюзеляже только начало заходить на посадку.

«Много прилетевших, много встречающих, как это некстати! В тесном зале прилета будет толчея и неразбериха: сумки, чемоданы, потерянные вещи, назойливо предлагающие „поехать“ таксисты и прочие неофициальные лица. Достать мою фотографию было нетрудно. Блестящая лысина и ультрарадикальный прикид может обмануть людей, но не представителей семейства кровососущих. Местные вампиры явно узнают меня и постараются напасть в суматохе. Для этого не нужно обнажать клыки и злобно шипеть, достаточно всего лишь одного укола снотворного. Подойдут сзади, уколют в толкучке и под видом того, что их незадачливый приятель не рассчитал дозу спиртного в полете, выведут под руки на свежий воздух, а там все просто и понятно, как дважды два…» Дарк призадумался, он должен был исчезнуть еще до того, как выйдет в зал, задержаться на пограничном или на таможенном контроле.

Задача оказалась не из легких. Просто спрятаться и отсидеться было невозможно. Во-первых, его новые подружки будут внимательно следить за ним, а во-вторых, насколько он помнил процедуру прохождения досмотра иностранными гражданами, укрыться было просто негде. Длинный коридор без окон и, естественно, дверей вел прямо от борта самолета к пункту пограничного контроля, затем было просторное помещение с конвейером для выдачи багажа и таможенный пост. Никаких ответвлений и переходов в соседние терминалы, даже туалетов не было предусмотрено.

«Остается только одно: устроить скандал и изнурительную разборку с таможенными чинами. Долго я провалять дурака не смогу, поскольку даже вещей у меня с собой нет, а ввоз крупной партии наличных в Полесье преступлением не считается, скорее наоборот, неофициально приветствуется. Ну ничего, придумаю что-нибудь на ходу, потяну время, пока зал прилета не опустеет. Тогда вампирам будет сложно приблизиться ко мне незаметно, да они и не настолько глупы, чтобы решиться на открытое нападение».

Самолет остановился, герметичный люк открылся, и бортпроводницы, даря на прощание последние улыбки, вежливо попросили пассажиров проследовать к выходу. Дарк послушно встал и, немного переждав возникшую в проходе толчею, великодушно принял приглашение покинуть борт самолета. Поспешность действий не входила в планы моррона, но слишком затягивать встречу с неизбежным было опасно. Продолжавшие за ним наблюдение девушки могли неправильно истолковать его задержку и, как следствие, решиться свершить святую месть самостоятельно, без помощи полесских собратьев.

Дарк не солгал Миранде, девушек с такими глазами невозможно обманывать, ему действительно была неприятна мысль, что когда-нибудь придется убить рыжеволосую красавицу и ее не в меру визгливую подружку. Однако сантименты сантиментами, а главными причинами его бездействия по-прежнему оставались соблюдение конспирации и соображения личной безопасности. Любая шумиха на аэробазе чрезвычайно осложнила бы не только предстоящее расследование, но и отношения с местными властями. За ним и так гнались морроны и вампиры, вокруг его скромной персоны постоянно устраивали кровавую возню неизвестно на кого работающие убийцы, вмешательство же полесской полиции окончательно сделало бы его жизнь невыносимой. Его пребывание за гранью закона было чревато плачевными последствиями как для кровожадных преследователей, так и для ни в чем не повинной полесской общественности.

Перспектива бесславной смерти не пугала Дарка. Моррон изначально мертв, он не должен бояться небытия, поскольку и так уже зажился на этом безумном свете. В отличие от молодых морронов у Дарка было много времени и возможностей, чтобы свыкнуться со своей сутью. Неполных тысяча лет – достаточный срок, чтобы произошли существенные изменения в шкале жизненных ценностей и смерть казалась бы порой такой же желанной, как для других вечная жизнь. Честь, доброе имя и хорошая молва – эти людские понятия уже давно ничего не значили для Дарка. Они были пустым звуком, всего лишь внешними, весьма относительными показателями, мизерными и такими смешными по сравнению с уважением к самому себе.

«Я вступил в борьбу, принял брошенный кем-то вызов. Я могу погибнуть или победить, всякое может случиться, но одно я сделать обязан – выложиться, отдать все силы победе, бороться до последнего, а иначе… иначе я напрасно корпел под этим небом на протяжении долгой тысячи лет», – размышлял Дарк, безропотно повинуясь течению толпы, несущей его тело по длинному и узкому коридору к уже видневшимся впереди стеклянным стойкам пограничного контрольного пункта.

– Повернитесь, еще, еще, вот так… теперь немного правее! – Голос женщины в униформе был требователен и строг. – Не отворачивайтесь от света, мне нужно разглядеть вашу… лицо!

«Тридцать пять, может быть, сорок лет; немного полновата, страдает бессонницей и панически боится начальника смены, кажется, капитана, если я правильно сосчитал крестики на погонах. Они мелкие, отсюда не разберешь, сколько их там: семь или восемь», – развлекался наблюдением за сотрудницей пограничной службы Дарк в томительном ожидании того момента, когда наконец-то настанет его черед всунуть в узкое окошечко фальшивое удостоверение личности и очаровательно улыбнуться сердитой воительнице с плохой косметикой.

Время шло, уже двадцать седьмую минуту он толкался среди гудящей толпы желающих посетить Полесье, настолько обезумевших и отупевших во время перелета, что простая и естественная мысль организовать очередь не посетила их изможденные головы. Ровно двадцать семь минут, долгих и мучительных одну тысячу шестьсот двадцать секунд, посвященных упорной борьбе за выживание при помощи острых локтей и выносливых плеч. Если бы он был толстым, то легко бы избавился от пары килограммов лишнего веса, но, к несчастью, тело Дарка состояло из мышц, изрядно уставших, которых нужно было срочно кормить, о чем не преминул минуту назад напомнить предательски заурчавший желудок.

Дарк вспотел, голова трещала от монотонного гудения, в котором еще несколько минут назад можно было различить отдельные слова и даже акценты. Дальверийцы, виверийцы, герканцы, шеварийцы – все они почему-то неустанно галдели, как будто сговорившись свести его с ума. Моррон уже давно потерял из виду вампиров, но отсюда было некуда деться. Он точно знал, что они позади и что им намного хуже, чем всем остальным. Чуткий слух – преимущество во время охоты и огромный недостаток, когда вокруг полно тихо бормочущих и громко кричащих людей. Сколько ни зажимай уши и ни прикидывайся глухим, убийственные разнотональные звуки все равно прорвутся сквозь крепко прижатые к ушам ладони и разорвут на мелкие части чрезвычайно чувствительные барабанные перепонки. Поездка в Полесье стала для вампиров неожиданностью, и вряд ли в их элегантных сумочках имелись затычки для ушей. Моррон внезапно поймал себя на мысли, что проникся сочувствием к застигнутым врасплох врагам.

«Неужели я так размяк, что красивая мордашка и пара игривых взглядов возымели такое действие?! Старею, добрею!» – вздохнул Дарк и сильно заехал кулаком в бок обрюзгшему дальверийцу в широкополой шляпе, пытавшемуся бессовестно встрять между ним и спасительным окошком.

– Назад… к линии, живо! – устало прошипело чудовище в женском обличье, грозно поедая Дарка мутными, слезящимися глазами.

– Какая линия?! Вы что, не видите… такое творится?! – попытался вразумить женщину в форме моррон, едва удерживая напирающую и клокочущую за его спиной толпу.

– К линии! – настойчиво повторила приказ пограничница, смотря на строптивого юношу, как на агрессора, интервента, контрабандиста и наглеца в одном лице.

Титаническим усилием воли и напрягшихся мышц спины моррону все же удалось немного потеснить назад рвущихся к барьеру товарищей по несчастью. Только после этого грозная воительница открыла окошечко и милостиво согласилась принять маленькую книжечку в серой обложке.

Спустя несколько секунд пристального разглядывания помятых корочек и сверки личности на фотографии с покрывшейся потом физиономией стоявшего перед ней субъекта служащая все же поставила во вкладыше желанный штамп и нажала на кнопку.

Магнитный замок приветливо щелкнул, подмигнув Дарку зеленым светом, и массивная железная дверь, как скрипучие ворота средневекового замка, медленно отъехала в сторону. Только переступив порог и осознав, что все мучения остались позади, моррон спохватился: «Я же лыс как колено, а на фотографии с длинными волосами. Мое лицо изменилось до неузнаваемости, я сам себя с трудом узнаю, почему же она меня пропустила?»

Случившееся объяснялось просто. За шесть часов смены женщина налюбовалась на столько фотографий и лиц, что если бы она одинаково внимательно всматривалась в каждую, то определенно сошла бы с ума. Дарку повезло, он попал в число тех счастливцев, удостоверения которых женщина, якобы рассматривая, на самом деле закрывала глаза и отдыхала. Если бы не ее усталость, то, вероятно, возникли бы большие проблемы не только из-за отсутствия волос у оригинала, но и из-за дилетантского качества немного смазанной с левого края печати.

Конвейерная система проверки прибывающих имела один существенный недостаток – человеческий фактор. Экономия на персонале свела на нет работу всего пограничного механизма.

Не растрачивая попусту ограниченный запас душевных сил, прибереженных для куда более важных вещей, чем соболезнования усталой женщине, Дарк усиленно заработал локтями, пробивая себе дорогу через две сотни уже прошедших пограничный пост счастливцев, теперь пытавшихся отыскать свой багаж среди бесформенного нагромождения чемоданов и сумок.

Похоже, власти умышленно издевались над иностранными гостями полесской столицы. Конвейер был всего один, и из темной бездны загадочного отверстия в стене ежесекундно прибывали все новые и новые партии упакованного барахла. Стоит ли уточнять, что вещи попадали на движущуюся ленту транспортера в хаотичном порядке, то есть вперемешку со всех рейсов. Человек тридцать-сорок ползали между разбросанными чемоданами, еще столько же тешили себя надеждой поймать то чудное мгновение, когда их драгоценная сумка только торжественно въедет в зал и не будет сброшена под ноги. Остальных приезжих, видимо, уже покинули силы, они держались в стороне и пребывали в сомнамбулически глубоком раздумье: «В каком состоянии достанется мне багаж, и прибудет ли он вообще?»

К счастью, моррон путешествовал налегке, и это помогло ему избежать проблемы, с которой столкнулись привыкшие к хотя бы минимальному комфорту в дороге путешественники. Однако дойти до зала таможни оказалось непросто. Пару раз Дарк падал, спотыкаясь о валявшиеся на полу чемоданы и оторванные ремни сумок, которые наподобие змей так и норовили оплести его ноги, трижды его грубо отпихивали в сторону, а однажды даже пнули.

С виду респектабельные, еще недавно переполненные жеманством и показными манерами граждане всего за какие-то полчаса превратились в обезумевших, мечущихся по замкнутому пространству багажного отделения зверей. Природа есть природа, против нее не попрешь! Борьба за помятую и перепачканную котомку – та же самая борьба за кусок мяса в голодную зиму, но только в условиях цивилизованного, высокоразвитого человеческого общества. Как только вещи оказывались в руках владельцев, накал страстей моментально спадал. А после того как таможенный кордон оставался за спиной, взъерошенные и растрепанные пассажиры «чистили перышки» и снова превращались в напыщенных дам и господ, способных часами рассуждать об этикете с приличиями и неустанно выливать на собеседников словесный шлак на высокие темы.

Выбравшись из толпы, Дарк поспешил к стойкам таможенников, одетых в униформу небесно-голубого цвета и пугающих клиентов изрядной толщиной лоснящихся щек. Беглец сначала хотел отдышаться, но не мог позволить себе упустить удачный момент, когда встречающие еще не видели его, а девушки-вампиры еще не прошли пограничного контроля. Именно сейчас он должен был исчезнуть, раствориться, как дым. Не время обращать внимание на неопрятный вид, льющийся со лба пот и сбившееся дыхание, когда, возможно, всего через несколько мгновений шанс уйти незамеченным будет окончательно и бесповоротно утерян.

– В сторону, пшел! – Рука моррон а схватила за ворот пиджака степенного гражданина в очках и откинула его в сторону. – Че рты раззявили, курицы моченые?! А ну, пропусти!

Молодой таможенник с жиденькой бороденкой и оттопыренными усами чуть не выронил из рук магнитный щуп при виде наголо бритого юноши в кожаной куртке, грубо распихивавшего выстроившуюся перед пунктом проверки очередь. Действия нахала привлекли внимание и находившихся поблизости коллег: двое таможенников открыли от удивления рты, а седовласый сержант со следами кофе на рубашке и кителе выпучил глаза и чуть было не подавился отправляемым в бездонные недра живота бутербродом. Даже служебный пес ощетинился и тихо зарычал в преддверии драки. Пройдя сквозь очередь, как ледокол сквозь льды северных морей, Дарк остановился в метре от жидкобородого таможенника и, мимоходом сплюнув под ноги, водрузил сумку с деньгами на стол досмотра.

– Долго я еще ждать буду?! Валяй, обнюхивай! – обратился Аламез то ли к служащему, то ли к внезапно испугавшемуся и забившемуся под стол псу.

Реакция собаки ничуть не удивила моррона. Такое случилось не впервой, животные чувствовали, что он не человек, и предпочитали держаться подальше. У них были острый нюх, обостренные инстинкты, а вот молчание оробевших служащих уже начинало по-настоящему выводить Дарка из себя. Еще немного, еще минутная задержка из-за нерешительности остолопов в погонах, и его затея бесславно провалится.

– Встаньте в очередь, – неуверенно пролепетал юноша, косясь на начальника, который, отложив бутерброд, начал медленно принимать грозный вид, естественно, не забыв при этом раздуть для пущей важности толстые щеки.

– А те какое дело, мелюзга, в очереди я или нет?! У тя там че, теща стоит?! Развели тут свинарник, а от других порядка требуете! – продолжал спектакль Дарк, плавно и почти незаметно для окружающих переходя с общеконтинентального на полесский. – Давай живее, не тяни время, мне еще с дороги в кабак заглянуть надо!

– Убрать отсюда эту мразь! Чего встали, бездельники?! – подал голос начальник смены, наконец-то доведя свой гнев до кондиции кипения. – Манш, Иланор, исполнять!

Испугавшись грозного крика, пес для порядка жалобно тявкнул из-под стола, а два рослых парня, сбросив оковы оцепенения, поспешно кинулись исполнять приказ. Запоздалая реакция оппонентов не застала моррона врасплох. Как только рука одного из таможенников властно легла на его плечо, Дарк сделал легкое круговое движение и вывернул кисть незадачливого вышибалы.

Дальше события стали развиваться в строгом соответствии с намеченным беглецом планом. Дежурный полицейский наряд находился неподалеку от поста и внимательно наблюдал за происходящим. Пока шла словесная перепалка, служители порядка не вмешивались, предоставляя своим коллегам-таможенникам возможность разрешить чрезвычайную ситуацию мирными средствами, но как только конфликт перерос в стадию рукоприкладства, вооруженные автоматами мужчина и девушка поспешили использовать в споре последние и весьма увесистые аргументы.

Тяжелый стальной приклад врезался точно между лопаток. Если бы Дарк не предвидел нападения сзади и предусмотрительно не рванулся вперед, то удар бы пришелся точно по основанию черепа.

«Задумка могла окончиться плохо: полгода больничной койки или летальный исход, а все из-за плохой подготовки! Ну не научили оболтусов в академии рассчитывать силу удара, что с этим поделать… дилетанты!» – выражал Дарк про себя недовольство низким уровнем профессионализма местных полицейских, пока сладкая парочка в бронежилетах заваливала его обмякшее тело на стол и, осыпая спину ударами кулаков, закручивала назад руки.

Не считая явного перебора с применением приклада, нужно было отдать должное слаженности и отточенности действий напарников. Процедура ареста заняла не более пяти секунд, и стоявшие поблизости гражданские даже не успели как следует испугаться. Однако когда стальные браслеты защелкнулись на запястьях хулигана, по рядам невольных свидетелей инцидента прокатился недовольный ропот, мгновенно переросший в шквал возмущений. К великому удивлению Дарка, среди присутствующих нашлись чудаки, осуждавшие действия представителей властей и по непонятным причинам вставшие на его сторону.

«Да что же творится?!», «Беззаконие, произвол, нарушение прав…», «Правильно, так с ними и надо, подонками!» – неслись вслед Дарку, которого уже волокли в сторону служебных помещений, противоречивые выкрики.

Сознание вернулось не сразу, оно долго пробиралось сквозь разрушенные адским сотрясением коридоры мозга, но наконец нашло путь и объединило отдельные функции восприятия мира в единую цепь. Сначала открылись глаза – ядовито-зеленый фон резал сетчатку и отдавался ноющими болями в затылке; затем вернулось обоняние – жуткая вонь поразила дыхание. Дарк издал тихий хрип, от чего заболели разбитые в кровь губы. Серьезных повреждений вроде бы не было, иначе побитый организм обязательно просигналил бы об этом спазмами, ломотой, резями и прочими разновидностями болевых ощущений. Еще пару раз крякнув, моррон сел на липкий пол и огляделся вокруг: темно-зеленый кафель в грязных разводах, яркая лампочка без абажура на потолке, три писсуара – источника зловония, пара туалетных кабинок и проржавевший умывальник, из которого монотонно капала вода. Сомнений не было, его заперли в туалете полицейского опорного пункта аэробазы, не забыв предварительно снять наручники и слегка попинать ногами.

Последним из чувств к моррону вернулась память. Он на твердую четверку с плюсом отыграл комедийную сценку на таможне, но так и не успел перейти ко второму действию. Внезапно появившийся самозванец режиссер взял инициативу в свои руки и хорошо поставленным ударом по голове объявил антракт. Это произошло сразу же, как только он в сопровождении двух костоломов скрылся от взглядов публики за дверью служебных помещений. Дарк немного не рассчитал, за что и поплатился, хотя, по большому счету, еще ничего не было потеряно. Сколько бы ни тянулся антракт, а зрители все равно не смогут отсидеться в буфете.

Моррон медленно встал и не спеша, проверив работу опорно-двигательной системы и вестибулярного аппарата, доковылял до такой же темно-зеленой и грязной, как кафель, двери. «Три громких удара, как это символично, – размышлял Дарк, пока барабанил по запертой двери. – Три удара – три звонка в театре, хватит, ротозеи, бездельничать, шут отдохнул, шут готов продолжить клоунаду!»

Вскоре в ответ раздались торопливые шаги, дверь открылась, и на пороге возникла уже знакомая моррону девушка: среднего роста, стройная, черноволосая, с немного раскосыми глазами и короткой стрижкой. Дарк сделал было шаг вперед, но округленный кончик полицейской дубинки тут же уперся ему в грудь.

– Очухался, скандалист?! Я рада, теперь посиди спокойно и не мешай работать, а то получишь вторую порцию… прав, – быстро проговорила девушка и захлопнула дверь так сильно, что с потолка отвалился кусок штукатурки, а барабанные перепонки задержанного чуть не разорвались.

На языке мгновенно завертелось много нелестных эпитетов, адресованных женщинам во власти, но Дарк сдержался. В конце концов, его повторно не побили, а обошлись вполне вежливыми уговорами.

Выждав с минуту, он снова постучал в дверь, но на этот раз результата не последовало. Привыкшая к фокусам перепивших в полете пассажиров и прочих бузотеров-арестантов, девушка наверняка стиснула зубы и упорно барабанила по клавиатуре, стараясь не обращать внимания на побочные шумы, мешающие печатать отчет о задержании. Время шло, Дарк продолжал бесплодные попытки сочинить увертюру для одинокого ударника с оркестром гулко завывающих водосточных труб и бачков. Костяшки кулака уже начинали распухать, а на него так и не обращали внимания. Отчаявшись, Дарк сильно пнул по двери ногой и затих в ожидании ответной реакции. Не прошло и минуты, как вновь послышались шаги и голоса. На всякий случай моррон отошел от двери и начал разминать кисти рук. Долетевшие до его слуха обрывки фраз и интонации свидетельствовали о том, что разговор предстоял серьезный.

На этот раз визитеров было двое. Негласная инструкция руководства запрещала проводить воспитательные мероприятия с задержанными поодиночке. Не то чтобы кто-то боялся возможности побега, скорее присутствие при избиении второго полицейского намного облегчало судебные разбирательства в случаях нанесения воспитуемым тяжелых, а порой и несовместимых с жизнью увечий. Должен же был кто-нибудь засвидетельствовать, что арестант набросился первым и получил по заслугам.

Черноволосая накинулась на жертву сразу. Крепко сжав зубы, она быстро приблизилась к Дарку и, не говоря ни слова, занесла для удара дубинку. Ее напарник, скуластый, широкоплечий детина лет сорока, взял на себя роль пассивного наблюдателя. Широко расставив ноги, он замер у двери. Видимо, сегодня был не его черед развлекаться, он не вмешивался, только подстраховывал разъяренную львицу.

В отличие от боевого оружия – секир, кинжалов и мечей – полицейская дубинка была всего лишь детской игрушкой. Эффективный инструмент усмирения безоружной толпы был бесполезен и жалок при применении против опытного противника. Его набор атакующих ударов ограничен, а ход мысли владельца примитивен и предсказуем. Дарк легко ухватился за кончик дубинки в полете и рванул на себя: оружие оказалось в руке, а растерянная девушка беспомощно затрепыхалась в крепких объятиях. Ее напарник бросился было на помощь, но тут же остановился, повинуясь волевому взгляду Дарка.

– Стой где стоишь, а то боевой подруге все кости переломаю, начну с мордашки! – на всякий случай озвучил моррон мысль, которую светловолосый верзила уже самостоятельно прочел по выражению его лица.

– Не осложняй! – лаконично произнес полицейский, гневно взирая на Дарка исподлобья. – К чему тебе это?! Мы ведь тебя только успокоить хотели, чтоб дверь не ломал. За тобой же ничего нет. Ну, побузил немного, перебрал чуток в полете, со всяким бывает. Мы и помяли-то тя чуток, так… для острастки, уже отпускать собирались!

– Хватит трепаться! – прервал Дарк сладкие успокоительные речи, при помощи которых полицейские имели обыкновение усыплять бдительность разбушевавшихся преступников. – Еще шаг вперед, и я ей шею сверну!

Дарк легонько сжал рукой горло жертвы. Девушка застонала от боли, ее тело конвульсивно содрогнулось, а из уголка рта потекла слюна. Наглядная демонстрация серьезности намерений возымела действие. Полицейский сделал шаг назад и примирительно вытянул открытыми ладонями вперед руки.

– Хорошо, хорошо, как скажешь. Только зачем тебе осложнения? Ты же не преступник: банк не грабил, никого не убивал. Хочешь, прямо сейчас отпустим?!

– Мне нужны три вещи: моя сумка, нож и твой начальник, – четко выговорил каждое слово неподдавшийся на уговоры моррон. – Жду три минуты, затем начинаю ломать кости. С оружием не входить, усыпляющий газ, газовые гранаты и прочую дребедень не применять! У меня хватит времени свернуть девке шею!

Видимо, до полицейского наконец дошло, что слащавые заверения не подействовали на террориста. Он молча кивнул в ответ и, не поворачиваясь спиной, удалился. К тому же требования парня были настолько несуразными и смешными, что их можно было удовлетворить без особых усилий и не поднимая шумихи.

Через пару минут дверь снова открылась. Порог переступил невысокий, худощавый мужчина в форме полицейского лейтенанта. В одной руке он держал отобранную при аресте сумку, а в другой – небольшой перочинный нож. Дарк не сомневался, что за закрытой дверью с нетерпением ожидала условного знака, легкого покашливания или нарочито громко произнесенного условного слова, вооруженная до зубов спецгруппа. Вне зависимости от страны, эпохи и континента действия властей всегда одинаковы, прямолинейны и настолько предсказуемы, что порой становилось просто неинтересно нарушать букву закона.

– Поставь на пол рядом с собой! – скомандовал Дарк, предвосхищая глупость офицера, который непременно постарался бы приблизиться к нему и использовать сумку как оружие. – Молодец, теперь возьми нож и вспори днище с правой стороны. Смотри, аккуратней, она мне еще понадобится!

Лейтенант изумленно вытаращил глаза, но точно выполнил указания. С такими странными требованиями ему еще не приходилось сталкиваться, но по заверениям психиатра-эксперта, которые лейтенанту доводилось несколько раз слышать на регулярно проводимых в академии семинарах, ход мысли рассерженных психов был опасен и неисповедим.

Беспокойство за жизнь своего подчиненного, а следовательно, и за собственную карьеру взяло верх над стремлением воздать преступнику по заслугам. Маленький, но острый ножик с хрустом вонзился в бок сумки и начал вспарывать тонкую ткань.

– Вот, я сделал, – отчитался офицер по выполнении работы. – Что теперь?

– Приподними и встряхни! – медленно произнес Дарк, гипнотизируя собеседника строгим, настойчивым взглядом.

Лейтенант не решился перечить и осторожно приподнял сумку. Из-за отпоротой подкладки вылетела и шлепнулась на пол маленькая черная книжечка с крупными золотыми буквами: ГАПС. Офицер чертыхнулся и испуганно отскочил к двери, как будто увидел вместо безобидного удостоверения личности агрессивно настроенную гремучую змею. Оказалось, что упоминание нечестивого всуе и было сигналом к началу штурма. Дверь распахнулась, но автоматчики не успел проникнуть внутрь, они испарились при звуках властной и громкой ругани офицера.

– Между прочим, команды «Пошел…» и даже «Вон!» уставом не предусмотрены, господин лейтенант! С чего это вдруг такая экспрессия?! – усмехнулся Дарк и отпустил заложницу.

Обмякшее тело девушки упало на пол. Радостное известие, что все закончилось и угроза для жизни осталась позади, почему-то привело к непонятной для моррона реакции – потере сознания.

– Бог с ней, сама оклемается, – отмахнулся Дарк, раздумав приводить девицу в чувство. – Ты лучше, лейтенант, пнем не стой, а книжечку подними! Пол-то у вас тут давно немытый, запачканный весь…

Мужчина робко кивнул и поспешно поднял удостоверение.

– Теперь открой и прочти, кричать не надо, но так, чтобы я слышал! – потребовал Дарк, не отводя пронизывающего насквозь взгляда от лица перепуганного полицейского.

– Государственное Агентство Политического Сыска, – задребезжал тонкий, противный голос полицейского коменданта международного терминала, – капитан Кабион Алендор, уполномоченный и полновластный…

– Достаточно, – скомандовал Дарк, подходя к офицеру вплотную и вытирая вспотевшие ладони о ворот его форменной куртки. – Твои ребята немного со мной пошалили, но я прощаю… Зачем я устроил скандал на таможне, не скажу, поскольку не твоего это ума дело. Меня вообще здесь не было, понял?!

– Угу. – Лейтенант не нашел слов и кивнул.

– Ну вот и отлично. Надеюсь, наличность в порядке, пересчитывать не надо?!

– Нет, что вы, мы же не… – Лейтенант не менее интенсивно замотал головой.

– Приятно иметь дело с умными и порядочными людьми, – перебил заверения Дарк. – А теперь пускай твои орлы снимут жилетики, отложат автоматики и пойдут попить кофе минут на пятнадцать! Кстати, я буду не против, если и ты присоединишься к ним. Устрой коллегам корпоративное кофепитие где-нибудь подальше отсюда, например, в баре на втором этаже!

– Понял. – Офицер преданно мотнул головой, а затем быстро скрылся за дверью.

Моррон облегченно вздохнул и задумчиво посмотрел на совершенно пустой блокнот, который до сих пор держал в руках. На бледно-серой обложке не только не было позолоченных букв, но и листы внутри тонкой книжечки были абсолютно пустыми. Старый трюк, о котором ему когда-то рассказывал непревзойденный мастер иллюзии Мартин Гентар, сработал и помог ему выпутаться из весьма затруднительного положения.

«Значит, самая страшная контора в Полесье называется ГАПС. Звучит комично, но дяденьки там, по-видимому, собрались серьезные. Нужно запомнить название, вдруг впредь пригодится», – подумал Дарк, перекинув сумку через плечо и не спеша покидая опустевший как по мановению волшебной палочки полицейский участок.

В четвертый раз за последний час звучала эта противная песня. Творчество современных полесских музыкантов и рифмоплетов поражало своей примитивностью и нежеланием осознать простые реалии жизни: слушатели не всегда бывают пьяными, и далеко не все из них провели бурную молодость в тюрьме. К звукам голоса тоскливо завывавшей певицы у Дарка сложилось особое отношение: он резал уши, пронзал мозг, заставлял мурашки ускорить бег по позвоночнику и отзывался спазмами желудка.

«Когда закончу дела, специально задержусь на несколько дней. Найду певичку, увезу из столицы и утоплю в самом вязком болоте! Ишь разголосилась, дрянь!» – Моррон передернулся, поправил воротник куртки и нехотя открыл глаза.

На электронном табло седьмого терминала полесской аэробазы было 4:37 утра. До начала посадки на старгородский рейс оставалось чуть менее получаса. Из-за разницы между западно-континентальным и полесским временем эта ночь оказалась слишком долгой. С тех пор как Дарк успешно освободился из зловонных застенков полицейского сортира, прошло три долгих, томительных часа. Потеряв след, вампиры наверняка попытались найти его среди пассажиров ночного рейса на Старгород, а затем кинулись на железнодорожный вокзал и междугородние станции энергомобилей. Не обнаружив беглеца и там, они пришли к единственно разумному решению: прекратить поиски и направиться в Старгород. Действительно, у известного хитреца Аламеза мог быть свой собственный способ быстро и незаметно добраться до древнего полесского города. Он мог на несколько дней осесть в столице и переждать или использовать энергомобиль, специально оставленный во время недавнего посещения Полесья на одной из платных стоянок аэробазы. Проверять все возможные варианты у вампиров не было ни времени, ни сил, ни тем более желания. Они знали, что конечным пунктом сложного маршрута его бегства все равно окажется старгородская глубинка. Именно туда он стремился: в бывшую полесскую столицу, а ныне небольшой провинциальный городок, находившийся всего в трехстах километрах от Урвы.

«Везет же кровососам, – завистливо сетовал на жизнь Дарк, ежась от холода и пытаясь залезть внутрь куртки, наподобие черепахи, прячущей голову и конечности внутрь панциря. – Они уже давно на месте, разбрелись по уютным „лежбищам“ гостинично-подвального типа и отсыпаются до заката, а ты тут бди, мерзни, пока не подкатят старенькую винтовую таратайку! И кто только составлял это чертово расписание? Надо же было чудаку додуматься, поставить рейс в полночь, а следующий только на утро, голову бы ему оторвать, мерзавцу!»

Рынок – результат развития спроса. Самые умные и предприимчивые коммерсанты целенаправленно формируют потребительские приоритеты, подстраивают желания людей под налаженный процесс массового производства. В этом и заключается успех умелого ведения дел: «Заставить покупать то, что тебе выгодно производить, а не производить то, что хотят покупатели!» Именно руководствуясь этим абсурдным, с первого взгляда, принципом, и работали самые крупные и удачливые компании Континента. Клиент сегодня хочет одно, а завтра его интересует совершенно другое. Сначала он хочет скоростной автомобиль, потом удобный в управлении, через пару лет все помешаются на безопасности, а затем основным параметром неожиданно станет экономичность двигателя. Человек никогда не знает точно, чего он хочет, в голове не хватает извилин, чтобы четко и конкретно сформулировать собственные желания. Добивается высокого уровня прибыли только тот, кто формирует и стимулирует потребности, а не идет, как основная масса недальновидных самоучек-торговцев, по проторенному веками пути удовлетворения спроса. Каждый, кто пытается поспеть за развитием рынка, на самом деле всегда оказывается на шаг позади, не успевает перестраиваться, теряет прибыль, получая лишь малую часть от максимально возможного.

Тот человек, который составлял расписание рейсов, был явным консерватором и бюрократом. Он, ссылаясь всего лишь на статистику покупки билетов, объявил промежуток времени с полуночи до пяти утра «мертвым», отменил трехчасовой рейс и даже не задумался о том, что плохая заполняемость салона в ночное время объяснялась не отсутствием спроса у потребителей транспортных услуг, а отвратительной работой городского общественного транспорта.

Держали бы на службе умных, радеющих за дело людей, расписание бы выглядело совсем по-другому. Ответственный за его составление проел бы плешь своему руководству, чтобы то, в свою очередь, объяснило ленивым клеркам из городской управы необходимость наладить работу транспорта в ночное время.

«Все, как всегда, упиралось и упирается в человеческий фактор или, как сейчас модно говорить, персонал. Руководство беспокоит не максимализация прибыли, не успешное развитие порученного ему дела, а крепость собственных задниц в уютных и теплых креслах. Люди привыкли идти по самому легкому пути, зарабатывать меньше, но зато без дерготни, напряжения мозгов и прочих усилий. Старый Континент – старые, дряблые, усталые от жизни люди, не чета дальверийцам. Они куда шустрее, работоспособнее и подвижнее нас, именно за это мы их и не любим!» – подвел черту под размышлениями на отвлеченную тему полусонный моррон.

Сам седьмой терминал находился на окраине аэробазы. Отсюда летали старенькие, доживающие свой век самолеты, а дальность маршрутов не превышала пятисот километров. В расписании значились лишь местные рейсы, за исключением одного, на Старгород, который уже давно не пользовался популярностью, но не мог быть отменен из тактических соображений ведения продолжительной межведомственной войны между государственными палатами воздушного и железнодорожного транспорта.

Дарку не было дела до дрязг бюрократов, растрачивающих годы, нервы и бюджетные средства ради доказательства своей значимости и незаменимости. Однако из разбитого окошка зала ожидания ужасно сквозило, а соседство с многодетным семейством полесских фермеров, возвращавшихся из столицы после закупок, абсолютно не устраивало. Будущее полесского народа носилось и визжало, пытаясь достать все и вся. Степенные родители не обращали внимания на невинные забавы навязчивых деток, их больше волновали надежность и плотность упаковки огромных баулов, которые они не сдали в багаж, а собирались протащить в салон самолета под видом ручной клади.

Моррон стойко терпел визг и радовался тому, что в Старгород полесские сельчане не полетят. Поблизости вообще было не более двадцати человек, предположительно летевших с ним одним рейсом. Три часа назад было еще хуже: он был совершенно один среди орущего и постоянно движущегося царства крестьян, гусей и вещей.

Приятный женский голос объявил по громкой связи о начале посадки на старгородский рейс. Дарк облегченно вздохнул и, взяв в руки сумку, быстро направился к турникету. В этот миг его вновь посетило странное чувство. Вышедший из строя во время полета зуммер опасности заработал вновь, притом сигнал был настолько сильным, что разболелся правый висок и задергалось веко. Моррон вернулся на прежнее место и внимательно осмотрел зал. Будущие компаньоны по тряске в стареньком самолете обрадованно зашевелились и начали собирать вещи. В зале возникло оживление, но новых лиц не было за исключением нескольких сельских жителей, которые не воспринимались беглецом как потенциальные источники угрозы. Тем не менее сигнал продолжал усиливаться, пульсирующая боль в виске перекочевала на правый глаз, лоб и переносицу.

Внезапно внимание Дарка привлекла только появившаяся в зале особа. Обругав и грубо оттолкнув замешкавшегося в узком проходе между стеклянными дверями бородатого мужчину, в зал вбежала молодая, симпатичная девушка. Дорожная сумка была небрежно перекинута через плечо, застегнутый на все пуговицы просторный черный пиджак доходил почти до колен и прикрывал от посторонних взоров явно хорошо натренированную, изящную фигуру. Боль моментально улеглась, как только Дарк увидел блондинку. Она застыла в центре зала, растерянно озиралась по сторонам и, казалось, кого-то высматривала.

«Похоже, пребывание в Полесье отрицательно сказывается на органах чувств, – предположил Дарк, на всякий случай спрятавшись за сумками и наблюдая за действиями светловолосой красавицы. – Она не вампир, со мной в самолете не летела. Следующий рейс из КС прилетает лишь послезавтра. Девушка не из числа боевиков из собора, но мой мозг среагировал именно на нее. Может, она причастна к резне в Старгороде, что-то вроде полесского филиала террористической организации? Почему бы и нет? Коль банки деньгами рискуют и отделения в Урве открывают, то этим веселым ребятам сам Бог велел здесь обосноваться».

Пассажиры продолжали один за другим покидать зал и подходить к стойке регистрации. Уже более половины улетающих получили посадочные талоны и скрылись в коридоре, ведущем к трапу самолета. Красавица вела себя странно, она продолжала неуверенно топтаться на одном и том же месте, провожая внимательным взглядом каждого подходящего к стойке регистрации, а потом смотрела на маленький, умещающийся в ладони предмет, который то и дело доставала и снова убирала в карман пиджака.

«Ладно, была не была, вроде бы оружия у блондинки нет, а очаровательные улыбки, конечно, ранят, но не убивают», – подумал Дарк, вышел из укрытия и, стараясь не обращать на себя внимания, направился в сторону зоны посадки.

Он был предпоследним, кто зарегистрировался на старгородский рейс. Таинственная девушка поедала глазами его затылок, пока он получал посадочный талон и непринужденно общался с весело щебечущей бортпроводницей. Входя в коридор, моррон быстро оглянулся через плечо. Стоявшая ранее неподвижно незнакомка залихватски перекинула сумку через плечо и стремительно неслась к пункту регистрации пассажиров.