Новый старый 1978-й. Книга десятая

Глава 5

Статья получилась просто убийственной. Имена, даты, количество похищенных денег были скрупулёзно мною в ней указаны. Мне ещё пришлось перед этим подключиться к информационному полю Земли и уточнить некоторые факты. А фактов набралось много. Печатала Валерия Сергеевна, или для меня теперь просто Лера, почти час, хотя она выдавала текст практически со скоростью автомата Калашникова. Вся первая и вторая полоса завтрашнего номера в «Правде» будет, точно, заняты моей статьёй. И заголовок я придумал броский: «Кто разворовывал Родину?».

Если даже сама Лера была потрясена данными, которые будет завтра читать вся страна, то что говорить об обычных советских гражданах. У меня было такое чувство, что все названные фигуранты «Хлопкового дела» завтра сами пойдут сдавать награбленные миллионы или пустят себе пулю в лоб. Конечная цифра незаконно присвоенных денежных средств получилась у меня астрономической, почти двадцать пять миллиардов советских рублей.

— Я от вас такого не ожидала, — сказала Лера, когда закончила печатать. — Боюсь, что подобный материал без личной визы Брежнева не пропустят. Слишком он взрывоопасный.

— Так я сейчас к нему и отправлюсь, — сказал я, — только сначала переоденусь.

— Ни пуха, ни пера, — пожелала мне, по уши влюблённая в меня, секретарша.

— К чёрту, — ответил я и телепортировался в нашу квартиру в Черёмушках.

Дома я надел строгий костюм с четырьмя Звёздами и позвонил в Кремль.

— Здравствуйте, Леонид Ильич, — приветствовал я Генсека.

— Привет, Андрей, — ответил Брежнев. — Можешь переноситься, мы тебя с Дмитрием Фёдоровичем уже ждём.

— Понял, — произнёс я и появился в знакомом кабинете.

Стол, изувеченный мной, уже заменили и ничего не напоминало о вчерашних событиях. Сегодня мы все здоровались за руку, что говорило о том, что товарищеское отношение между нами восстановлено. Я решил сначала решить вопрос со статьёй в «Правде», а уже потом, по результатам, раздавать «плюшки».

— С чем пожаловал сегодня? — спросил меня Брежнев, весело улыбаясь, в предвкушении начала процедуры лечения.

— Статью в завтрашний номер «Правды» принёс, — ответил я и достал из сумки два экземпляра, которые Лера печатала под копирку сразу для Брежнева и Устинова. — Только она получилась настолько жёсткой, что без вашего одобрения её главный редактор всё равно не пропустит и свяжется с вами. Так уж лучше сразу получить ваше одобрение, чтобы время зря не терять.

— Смотри-ка, ты, практически, второй человек в государстве и тебе могут не разрешить? Что же ты там такое написал?

— А вы прочтите. Дмитрий Фёдорович уже начал читать и я вижу, что он не просто удивлён, а даже шокирован.

— Да, — сказал Устинов, поднимая на нас с Брежневым глаза, — я такого в жизни никогда не читал. И ведь столько фактов ты, Андрей, приводишь, что с ними спорить трудно.

Леонид Ильич тоже стал читать свой экземпляр. Уже через несколько секунд брови его поползли вверх и он посмотрел вопросительно на меня.

— Да, Леонид Ильич, всё правда, — ответил я на его невысказанный вопрос. — Поэтому и отдаю её печатать в «Правду».

Минут пять чтение сопровождалось кряхтением и матерными возгласами, а потом Генсек перелистнул сразу на последнюю страницу, где увидел окончательную цифру. После чего, ошеломлённый, сказал:

— Я знал, что воруют. Я знал, что много. Но чтобы так, это просто натуральный экономический подрыв нашего государства. Андрей, за каждую цифру отвечаешь?

— Головой, Леонид Ильич, — ответил я.

— Ты представляешь, что завтра начнётся в стране?

— Все поймут, что «перестройка» и «гласность» — это не пустой звук. Начинать всегда надо с большого и резонансного дела. Нам теперь с отцом это по силам.

— Да, был он здесь утром. Получил генерала и отправился принимать дела. Посмотрим, но надеюсь, что справится.

— Я, если что, помогу. Так что со статьей делать будем?

— Однозначно печатать, — проговорил Устинов, дочитав до конца. — Если в Узбекской ССР начнутся волнения, я подниму армию. Давно пора чистить эту выгребную яму.

— Мы там уже пытались навести порядок, — сказал задумчиво Брежнев. — В 1975 году был осуждён Председатель Верховного Суда УзССР. Да, раз КГБ и армия с тобой, Андрей, то дерзай. Постарайся часть денег найти и вернуть.

— Я не только постараюсь, и не только часть, а верну всё до копейки.

— Это нереально, — ответил Генсек, ставя свою подпись на моей статье. — Хотя, с твоими нынешними возможностями, только ты и можешь с этим справиться. После возвращения из Америки будешь этим заниматься?

— Завтра же и приступлю, как только в киосках появятся утренние газеты. Телепортируюсь в Ташкент и решу все вопросы за три часа. Можете не сомневаться.

— Ты принёс, что обещал? — спросил меня Устинов.

— Конечно и даже больше. Вот пять слитков орихалка.

— Вот это по нашему, — ответил радостный Устинов, забирая всё. — Тогда я пошёл, Леонид Ильич, дальше работать.

— Давай, Дмитрий Фёдорович, — сказал Генсек. — Надо будет сегодня с Черненко поговорить, предупредить его о твоей статье. В четверг на Политбюро обсудим со всеми товарищами этот вопрос. Ну что, начнём лечение?

— Без проблем.

После чего я приступил к тому, что хорошо умел делать. Если уж я монаха воскресил два часа назад, то с живым человеком я должен быстро справиться.

Да, запустили Леонида Ильича. Теперь и не поймёшь, головотяпство это или форменное вредительство. Я, конечно не Сталин и «Дело врачей» устраивать в стране не собираюсь, но так тоже нельзя. Как Брежнев ещё четыре года протянул, я просто удивляюсь. Букет заболеваний и запущенных болезней — это ещё мягко сказано. Но первым делом я поработал над его речевым аппаратом. Удалил последствия недавнего микроинсульта, в результате которого у него было парализовано верхнее небо.

— Леонид Ильич, — обратился я к Генсеку, — возьмите какой-нибудь текст и прочитайте вслух несколько предложений.

— А зачем? — спросил он.

— Сейчас сами увидите.

Брежнев удивлённо пожал плечами, но мою просьбу выполнил. Через пять секунд чтения он радостно воскликнул:

— Так я же теперь нормально говорить могу! Да, не ожидал я такого от тебя.

— Только остальное придётся не меньше двух месяцев лечить, — ответил я. — Запустили вас основательно. Чувствуется рука Андропова.

— Не напоминай мне о нём. Сделал я ему добро, а он вот как за него со мной рассчитался. О, чувствую, что появилась бодрость в теле. Получается, что ты лучше всей «Кремлёвки»?

— Получается, что так. Я многое теперь могу.

— Да я уж видел, сейчас даже чувствую. Я решил твоему отцу новую квартиру в своём доме, на Кутузовском 26 выделить. Думаю, не откажется.

— Спасибо за папу, Леонид Ильич.

— Это тебе за всё спасибо. Тут американцы со мной связались. Картер очень хочет с нами дружить.

— Ну правильно. Стоило мне у них все ракеты с ядерными боеголовками уничтожить, как они в друзья к нам набиваться стали.

— Значит, говоришь, я теперь дольше проживу?

— Вы даже курить опять сможете, когда я вам лёгкие почищу.

— Вот за это тебе отдельное спасибо. А то врачи мне запретили. Приходится просить охранника, чтобы покурил рядом. Я смотрю, ты уже чёрный стал. Где так загорел?

— Сегодня в Тайланде отдыхаем. Сейчас на Старую площадь телепортируюсь, а потом к своим подругам в Паттайю.

— Ну давай. Как-нибудь возьми меня с собой, а то с этими государственными делами никак на море вырваться не могу.

— Вот подлечу вас ещё и тогда будет можно. Вы тогда снова вкус к жизни почувствуете.

— Я уже чувствую, — ответил Брежнев и улыбнулся тому, что к нему возвращается здоровье.

А я подумал, что раз у Ситникова стали вновь расти волосы, то и выпавшие зубы тоже должны появиться. Да, когда у малышей зубки режутся, они капризничают и плачут.

Пришлось опять телепортироваться в свой рабочий кабинет и вызвать к себе Леру.

— Вот виза Брежнева на моей статье, — сказал я ей и протянул то, что она недавно напечатала. — Срочно отправьте курьера в «Правду», пусть передаст лично в руки главному редактору Афанасьеву Виктору Григорьевичу.

— Поняла, — ответила она, томно улыбаясь мне. — У нас завтра получится ещё раз заняться сексом? Я как вспоминаю свой оргазм с тобой, так у меня сразу слабость в ногах появляется.

— Лер, — сказал я, поглаживая её по холмику Венеры, выпирающему через юбку, — ты всегда такая ненасытная была?

— Только с тобой.

— Но ты же четыре раза кончила. Неужели мало?

— Но это был один, но длинный оргазм. Мы, женщины, когда кого-то любим, становимся в этом плане ненасытными.

— Ладно. Закрой дверь. Завтра вряд ли с тобой успеем, могу сейчас тебя трахнуть.

Она, обрадованно, побежала к двери, раздеваясь на ходу и ко мне вернулась уже абсолютно голая. Она решила повторить прошлый опыт и, нагнувшись над столом и отклячив задницы, сама ввела моего «друга» в свою «узкую дырочку». Да, теперь она стала настоящей фанаткой анального секса. Вид сзади был потрясающий. В общем, есть за что подержаться и на что посмотреть. Кто это дело любит, тот меня поймёт. Лера стонала, но чтобы стоны не были слишком громкими, утыкалась лицом себе в запястье.

Когда я почувствовал, что она вот-вот кончит, я добавил немного энергии «ра» и решил ускорить темп. В этот раз я резинку не надел, так ка «дымоход» был мною прочищен совсем недавно.

Кончили мы вместе, из-за чего Лера сначала закричала, а потом волны сладостного удовольствия стали перекатываться по её спине одна за одной, заставляя её то замирать, то изгибаться. Чтобы продлить ей кайф, я продолжил свои поступательные движения вперёд и назад.

А потом я мял руками её шары четвёртого размера и мне было хорошо. Получается, я умею испытывать удовольствие в сексе с любой женщиной. О, моя партнёрша еле пришла в себя. Лихо я ей «вдул». Ну так поза для меня была очень удобная. Ещё Винни-Пух сказал: «Входит, выходит и входит. Замечательно выходит!». Я всё делал по его инструкции. Этот озабоченный медведь знал толк в сексе.

— Это было бесподобно, — севшим голосом сказала Лера, когда я вышел из неё. — Как же я тебя люблю и «друга» твоего тоже. Спасибо тебе. У меня была маленькая надежда, что ты меня сегодня ещё раз трахнешь и эта надежда сбылась. Где же ты раньше был?

— В школу ходил.

— Не напоминай мне о моём возрасте. Хотя какой ты, к чёрту, школьник. Ты настоящая мечта любой женщины любого возраста. А знаешь, я хотела отдаться тебе сразу, как только тебя увидела в первый твой рабочий день. Я потом, когда ты ушёл, всё мечтала о тебе и вот моя мечта сбылась. Я сразу почувствовала в тебе первобытную мужскую силу этакого дикого самца.

— Ты тоже очень хороша. Муж, наверное, тебя очень любит?

— Мне теперь никто не нужен.

— Лер, ты же взрослая женщина. Сама понимаешь, что нас связывает только секс.

— Ради такого секса можно и умереть. Ладно, что-то я разболталась. Теперь буду ждать следующего раза. Он ведь будет?

— Конечно. Ты меня во всех планах устраиваешь. Поэтому мы останемся с тобой любовниками, не больше.

— Я понимаю. Я согласна ждать сколько угодно.

Мы оделись и я исчез, чтобы появиться в Черёмушках. Надо было принять душ и надеть шорты. Из холодильника я достал пять бутылок Регпег, это был мой НЗ, так называемый «неприкосновенный запас», и положил в пакет. Девчонки просили захватить им воды. Ещё я взял ещё коробку с пирожными. Я этих сладкоежек знаю, без сладкого и дня не могут прожить. Лучше бы мороженое им принести, но его они уже всё съел. Убрав пирожные в пакет с минералкой и телепортировался на остров.

Мои подруги загорали и никаких мужиков на катерах рядом с ними не плавало. Моряки говорят «ходят», а говно плавает. Вот я и имел в виду второе. Я специально перенесся невидимым, чтобы сделать им сюрприз. Я доставал одну бутылку минералки и аккуратно ставил её рядом с каждой женой. А потом отошёл в сторону и стал наблюдать.

Первой бутылку заметила Ди, оглянулась вокруг и, не заметив меня, крикнула:

— Эндрю, я знаю, что ты здесь.

Тут же всполошились и остальные подруги. Пришлось явить себя миру. Девчонки обрадовались мне и холодной минералке, которую стали жадно пить.

— Пирожные из холодильника хотите? — спросил их я, когда они ополовинили свои ёмкости.

Естественно, они хотели. Ответом мне были четыре поцелуя. Я достал коробку с эклерами, это такие классические пирожные с заварным кремом, и открыл крышку. Четыре тонкие женские ручки мгновенно схватили сладкие лакомства и с чувством наслаждения стали их есть.

— Все дела сделал? — спросила Солнышко.

— Почти, — ответил я, тоже взяв один эклер. — Хотел заскочить к отцу на работу, но подумал, что у него сейчас много народу и ему не до меня. А так целый час печатал статью для завтрашней «Правды», а потом получал добро от Брежнева. После чего стал его лечить.

— А мы тут в это время бездельничали, — с завистью сказала Наташа.

— Вы беременные и вам надо больше отдыхать. В четверг мы улетаем и у нас начнутся гастроли в Штатах. А там будет тяжело. Так что вам необходимо набраться сил.

Успокоенные моими словами, они доели пирожные и пошли купаться. И я вместе с ними. Теперь мы часто здесь будем отдыхать. Всем здесь понравилось и загорать, и плавать. Да и монахов можно будет посетить. В свете последних событий мне стало более близким название «буддийские монахи». И это потому, что я сам теперь Будда.

Из-за скалы показался наш катер и я дал команду девчонкам одеваться. Они быстро привели себя в порядок. Пока катер плыл к нам, я успел шезлонги телепортировать на виллу.

— Уже вечереет, — сказал нам капитан, когда подошёл ближе и нам пришлось опять зайти в море, пройти метров пятнадцать по воде, а затем забраться на борт судна. — Пока вернёмся, начнёт темнеть.

Да мы не против. Мы наотдыхались всласть и получили массу впечатлений.

— Монахов не встречали? — спросил он.

— Нет, не видели, — соврал я и девчонки меня прекрасно поняли.

— У них там, говорят, Будда с европейскими чертами лица везде установлен. Странны они, но мирные и трудолюбивые.

Я ничего не ответил и мы продолжили обратный путь в молчании, любуясь пейзажами и океаном. Когда мы подходили к Паттайе, начало, действительно, темнеть, а потом резко наступила ночь. Очень знакомый эффект, также и в Ницце происходит. К пирсу мь пришвартовались без проблем, потому, что везде уже включили иллюминацию.

Оплатой капитан остался доволен и стал мне благодарно кланяться. А я вспомнил монахов с их поклонами и улыбнулся. Вот бы капитан удивился, узнав, что весь день возил на своём судне живого Будду. Мои девчонки, похоже, тоже подумали об этом. И это добавило нам веселого настроения.

А потом начался отлив. Это надо было видеть. На небе появилась Луна и было всё видно в её серебристом свете. Вода уходила довольно быстро и через несколько минут на месте, где только что было море, оказалась суша. Подруги были в полном восторге. Такого никто не ожидал, ну кроме меня и капитана. Было такое чувство, что вся вода, ушедшая в океан, соберётся там одной высоченной волной и огромное цунами сметёт здесь всё вокруг. Но это были только мои фантазии.

А потом я посмотрел на Луну. Где-то там, на обратной её стороне, была космическая база атлантов и восемь их боевых межгалактических кораблей, которыми я совсем недавно запугал до нервного заикания Америку. Обязательно надо будет туда отправиться, я имею в виду Луну. Вот разберусь с делами на Земле, возьму девчонок и слетаем туда все вместе.

Мы стояли на берегу, а вокруг опять закипала ночная жизнь. Только это был курортный город и здесь было всё попроще. В смысле с сексом. Вдоль берега шли пешеходные дорожки, где располагались бары под открытым небом. Возле барных стоек стояли столы и скамьи для посетителей. На них уже сидели многочисленные туристы и пили различные спиртные напитки. А те, кто снял себе проститутку, занимались с ними сексом прямо на этих скамейках, никого не стесняясь. Главное, чтобы не было видно обнаженного тела.

Девчонки были шокированы увиденным.

— Ну я понимаю, что они трахаются в баре на сцене перед публикой или в кустах, — сказала поражённая Маша. — Но чтобы вот так, на глазах у всех.

— А ты видишь хоть кусок голого тела? — спросил я. — Вот так. Это называется секс-туризм.

— Я бы так не смогла, — подумав, заявила Солнышко. — Все на тебя смотрят.

— Вот теперь вы знаете, как расслабляются в Паттайе. Как говорят туроператоры, это «осуществление коммерческих сексуальных отношений между туристом и жителями в месте назначения». А секс у нас с вами по расписанию завтра.

Девчонки кивнули и мы пошли дальше. Смотреть на трахающиеся парочки было забавно. Под конец нам это немного надоело и мы уже стали подыскивать тихий уголок, откуда можно было незаметно телепортироваться в Бангкок, но тут я застыл, как вкопанный.

— У нас есть песня, которая покорит Америку, — сказал я, отмерев. — Это гремучая смесь их любимого кантри и моего Еигобапсе.

— Ух ты! — восхитилась Солнышко, — А разве так можно?

— У меня всё можно. Мы этой песней откроем наше турне по Штатам. Там есть женская партия и её исполнит Солнышко. Для Маши я уже почти закончил новую песню. Так что сейчас перемещаемся в Бангкок, а потом в Москву. Нам записываться в студии нужно. В Москве сейчас семь вечера, вот и поработаем часа четыре-пять. Ди, ты останешься здесь вместе с Наташей, чтобы ей нескучно одной было.

— Хорошо, — ответила Наташа. — А утром ты Ди заберёшь?

— Да, я бы тебя и Ди взял сейчас в Москву, но ты тогда засветишься по полной в Центре. Там у ребят тренировки ещё идут и другие занятия в секциях и кружках пока не закончились.

— Поняла.

— Ди, ты не против? — спросил я.

— Нет. Я понимаю, что у вас работа, — ответила моя английская подруга.

— Вот и молодец. Тогда мы отправляемся в Бангкок.

В номере отеля мы простились до завтра с Наташей и Ди, после чего телепортировались в Москву. Там я сразу набрал номер Сереги и дал команду собираться на запись. Я с девчонками быстро ополоснулся и мы, одевшись, спустились к Роллс-Ройсу. Серега был уже там и, как всегда, с Женькой и Жанной.

— Ой, какие вы все загоревшие, — воскликнула Женька. — Где загорали?

— На даче, — соврал я. — Мы из Лондона крем для загара хороший привезли. Мгновенно коричневым становишься. Я на отдыхе написал две новые песни для наших гастролей в Штатах и две ещё на русском. Так что работаем, как минимум, до двенадцати или даже до часу. Все согласны ударно потрудиться?

— Да, — ответили две серёгины подруги, так как вопрос касался именно их.

— Тогда поехали. Солнышко садится на переднее сидение, а остальные сзади.

Мы не толстые, поэтому все нормально разместились. Да и ехать тут было пять минут. В здании Центра, действительно, было полно ребят. Вечерние тренировки, на которые все ходили с удовольствием, как раз, закончились. Нас встречали восторженными возгласами. Соскучились по нам, сразу видно.

Мы прошли в нашу любимую студию, расселись и я объяснил главную свою задумку. Это была, ставшая очень популярной в 1994 году, песня группы Redex под названием «Cotton Joe».

— Серега, — обратился я к своему клавишнику, — мне нужны звуки скрипки и банджо. Сможешь сделать?

— Смогу, — уверенно ответил тот. — У меня теперь для этого всё есть.

— Тогда слушай.

Я наиграл мелодию и объяснил, где будет звучать скрипка и банджо. Мы с ним пятнадцать минут репетировали, а потом я её спел со словами. Народ веселился и прыгал под музыку. Пришлось Солнышку сразу показать, где она поёт и спеть ей своим голосом, но очень похожим на её. Все вообще обалдели от такого. После этого я исполнил её ещё раз, чтобы Солнышко записала слова. После чего мы час с ней работали. Звукоинженеров я вызвал ещё из дома, пообещав заплатить по двести рублей каждому за срочность и они к этому моменту уже были на месте. Они нас гоняли ещё три раза, но в результате получилось потрясающая песня.

Маша ждала своей очереди и дождалась.

— Теперь песня на русском для Маши, — сказал я. — Песня называется «Маленький будда».

Маша посмотрела на меня с улыбкой, но ничего не сказала. Солнышко тоже всё поняла. Я сел за синтезатор и исполнил эту очень трогательную песню. В ней просто потрясающе звучала свирель. Народ слушал, затаив дыхание. Я видел реакцию моих двух подруг, когда прозвучало слово «Тайланд». Мы опять улыбнулись друг другу, так как только полтора часа назад вернулись оттуда. Маша даже забыла писать слова, так ей понравилась её новая песня.

Когда я закончил, она подбежала ко мне.

— Класс, — только и смогла она произнести.

Пришлось ей диктовать слова, но их было немного и они часто повторялись. И что удивительно, мы её сделали всего за полчаса. Пока я играл на синтезаторе, Серега всё настроил так, как надо. Да и Маша была в восторге от песни. Поэтому у нас всё получилось быстро. Вот так бы каждую песню записывать.

После этого мы поработали с Серёгой над моим творением под названием «За тех, кто в море». Солнышко и Маша её уже слышали в машине вчера утром, а вот Женька и Жанна нет. Вообще обе были восхищены тем, как мы профессионально, быстро и слаженно работаем. Да и от новых наших песен они просто балдели.

Эту мы тоже записали быстро. А для Солнышка, которая сидела вся в ожидании, я подготовил песню итальянской группы Corona «The Rhythms of The Night». Очень танцевальная и тоже в стиле Eurodance. Ну надо же популяризировать свой стиль за океаном. Исполняя её, я видел, что Солнышко довольна. Любит она такие песни и я это знаю.

В общем, мы работали ещё час. Да, гоняли нас звукоинженеры и в хвост, и в гриву. Вот хорошо писать или исполнять песни. Даже клипы на них снимать и то классно. А вот записывать их — это одно сплошное мучение. Хорошо мы с собой успели бутербродов дома наделать, а то первом часу ночи нас всех конкретно на еду пробило. Но в час с мелочью мы завершили наши записи и уставшие уехали домой.

Серега сказал, что он теперь два своих синтезатора в студию будет брать, с ними всё мною придуманное легче получится исполнять. Но все были довольны, понимая, что мы сделали большое дело. Жанна молодец, ничего лишнего мне не говорила и даже заговорщически не подмигивала. Понимала, что Солнышко и Маша за всеми внимательно наблюдают и не позволят мне бросить семя не туда, куда надо.

Идея Сереги о нашем совместном выступлении на двух синтезаторах натолкнула меня на мысль сделать что-то в стиле французского мультиинструменталиста Жана-Мишеля Жарра. Но не такое космическое-галактическое, а более танцевальное. И я вспомнил инструментальную композицию Роберта Майлза «Children». Она в моё время произвела настоящий фурор среди любителей электронной музыки. Мы её сможем записать и дома у Сереги, чтобы не тащить синтезаторы в студию.

Когда мы приехали и стали прощаться, я отвёл в сторону Серёгу и сказал:

— Тебе деньги нужны?

— Не помешают, — ответил он. — На девчонок много их уходит.

— Я от Стива аванс за новую пластинку получил через Маргарет. Сто тысяч долларов тебе хватит?

— Сколько?! Офигеть! Ещё спрашиваешь. Ну спасибо. Вот это деньги. А через три недели ещё двести получу.

— Двести пятьдесят.

— Ну, вообще, класс. Я тогда себе квартиру сразу большую куплю, как ты и говорил.

— Вот держи свои деньги, но на девчонок особо не трать.

— Спасибо огромное.

Он ушёл, довольный, а мы поднялись к себе и сразу залезли в джакузи. Долго плескаться я себе и девчонкам не дал, так как мне спать оставалось всего четыре часа. Надо будет за Ди смотаться рано утром в Бангкок, так как Наташа выезжала из номера и мою принцессу некуда было девать.

В этот раз мне никто во сне не приходил. Да, не выспался я конкретно. К тому же на улице было пасмурно и дождливо, как и предупреждали синоптики. Но это всего на несколько дней. Не зря мы жарились на солнце в Тайланде. Теперь загар мягко грел теле и ему было тепло. В такую рань я бегать не стал. Ушёл во вторую часть квартиры и там сделал зарядку.

Вот фруктов в Тайланде мы из-за спешки так и не купили. Придумал! Я сейчас за Ди телепортируюсь и мы вместе всё купим в ближайшем магазине. И ещё мы забыли про мебель. Правда, наш дворецкий был мною заранее предупреждён и он обещал её всю в одном из залов в замке сложить, но забирать-то её, всё равно, надо. Значит, опять мы с Ди ею и займёмся.

Приведя себя в порядок, я телепортировался в Бангкок. Там меня уже ждали Наташа и Ди. После поцелуев и традиционных утренних поглаживаний я спросил:

— Как спали?

— Грустно было без тебя и девчонок, — ответила Наташа.

— А мы легли только в половине второго. И я спал совсем чуть-чуть. Эта разница в часовых поясах меня когда-нибудь доконает. Наташ, в аэропорт сами с Вольфсоном доберётесь?

— Нас отвезут. Так что не волнуйся. И талисман я не забыла.

— Молодец. Димка тебя встретит в Шереметьево и привезёт домой. Про бандита и про нас никому не рассказывай, ну и про Будду тоже, а про остальное можешь говорить. В самолёте расскажи Александру Самуиловичи короткую версию, как будто вы были с ним вдвоём в Паттайе и на острове.

— Хорошо.

— А мы сейчас с Ди накупим бананов и ананасов нам, и на подарки. Кстати, в аэропорту купите сувениров всем нашим. Да, твоей маме надо будет сегодня второй сеанс лечения провести.

— Спасибо, любимый, что заботишься о маме. Ну что, присядем на дорожку?

Мы посидели, а потом пришёл белл-бой и погрузил вещи Наташи на гостиничную тележку. Внизу стоял Вольфсон, с которым мы сначала поздоровались, а потом сразу попрощались. Мы с Ди их проводили к тому же Мерседесу, который нас возил в Паттайю.

Махнув им на прощание, мы отправились за фруктами. По дороге ещё купили красивых сувениров, чтобы дарить друзьям и близким в Москве. А потом я в подсобке магазина уменьшил четыре коробки с различными фруктами, предварительно их оплатив и попросив их сюда привезти. После чего мы телепортировались в нашу московскую квартиру, где было ещё спящее царство.

Мы Солнышко и Машу будить не стали, а оставив коробки, перенеслись в замок Лидс в спальню Ди.

— Эндрю, а давай сейчас опять любовью займёмся, — сказала она, целуя меня. — Я вчера насмотрелась, как тайки сексом прямо на улице занимались и потом долго не могла уснуть. Тебя очень хотелось.

— Вот ты ненасытная, — ответил я. — Хорошо, только быстро.

И мы быстренько перепихнулись и кончили одновременно. Замечательная эта штука энергия «ра». Главное, что и я получаю полное удовлетворение, и партнерша. Я даже в этот момент свою секретаршу вспомнил. Вот ведь какой я странный. Одну трахаю, а вспоминаю другую. Но с этой атлантской энергией я могу их всех удовлетворить, поэтому и сравниваю их между собой.

— А ты знаешь, мне вчера захотелось с тобой сексом заняться прямо там, на скамейке при людях, — сказала Ди и засмущалась. — Я развратная, да?

— Ты хорошая и любимая жена, — ответил я, целуя её. — Это нормальное желание. Поэтому следующий раз мы с тобой его обязательно исполним.

— А девчонки?

— Если захотят, то я вас всех по очереди удовлетворю.

— Только надо будет юбку подлиннее надеть, чтобы ничего видно не было.

— Хорошо, так и сделаем. А теперь пошли, мебелью займёмся.

Мы пошли в Каминный зал, куда должны были сложить всё, что мы купили для нашей квартиры в Москве. Да, а мебели получилось довольно прилично. Что и куда будем ставить, это пусть подруги решают. Это их теперь семейное гнёздышко, вот им и заниматься. Я уменьшил эту кучу мебели и убрал в пакет, который лежал на одном из диванов рядом с квитанцией за доставку.

— Я тебя очень люблю, — сказала мне Ди, прижавшись ко мне.

— Ия тебя тоже очень люблю, — ответил я ей и погладил ласково по волосам.

Нежные они у меня все и ласковые. От мамок я их оторвал, вот приходится быть и мужем, и мамой с папой одновременно, а скоро и отцом их детей стану. Мы так немного постояли и я вернулся в Москву. Чтобы не шуметь, я ушёл на вторую половину квартиры и там все сначала аккуратно, с учетом реальных габаритов каждого предмета мебели, расставил, а потом вернул первоначальный размер. Вот интересно, уменьшать и возвращать прежние габариты я хорошо научился, а увеличивать я могу? На тайских бананах потренируюсь, они, как раз, маленькие.

Так, пойду коробками с фруктами займусь. Мы ещё с Ди три арбуза купили. У нас в Союзе для этих ягод ещё не сезон, а их увидели и захотелось попробовать. Помимо этого мы купили на пробу очищенный дуриан и джекфрут. Ну и мандарины с манго прихватили, само собой. У нас мандарины только перед Новым годом в продаже появятся, а там они круглый год вызревают. Личи и карамболу мы брать не стали. Я об этих фруктах слышал, но никогда не ел. Следующий раз купим. Мы в Тайланд часто будем теперь наведываться.

А из коробок такой фруктовый аромат пошёл, что я не выдержал и взял гроздь бананов и ананас. Вот это завтрак, я понимаю. Так, у нас в Центре работа с девяти начинается, прямо туда сейчас и отправлюсь. В почтовом ящике надо не забыть взять «Правду». Там моя разгромная статья должна быть напечатана. Я оделся сегодня строго, так как мне потом ещё в ЦК надо будет заскочить. Да и Брежнев, наверняка, меня вызовет. Газеты в Советском Союзе утром рано распространяют, чтобы все могли ещё по пути на работу их прочитать.

До Центра я доехал на машине, как нормальный человек. Я здесь не Будда, а простой советский гражданин. Ну, не совсем простой, конечно, но гражданин. В Центре на рабочем месте была только секретарша Лена. Я ей захватил в качестве презента три штуки мандаринов, чему она очень обрадовалась. Дефицит, однако. А дефицит у нас в стране невозможно просто так купить, его можно только достать. Но, опять же, за деньги. Или поменять один дефицит на другой.

По дороге я забрал газету и увидел свою статью. Да, вся первая и вторая страница были ею заняты. Ну что ж, как сказал Максим Горький: «Пусть сильнее грянет буря!». Я, теперь, и правда, как буревестник получаюсь. Посланец богов, одним словом.

— Марии Григорьевне помогли разобраться в её новых обязанностях? — спросил я Лену, которая меня пыталась напоить чаем с домашним вареньем.

— Конечно. Я ей всё объяснила и показала. Она скоро будет, — ответила она. — Андрей Юрьевич, как вам не страшно было такую статью писать?

— «Гласность» у нас в стране, да и Леонид Ильич мою статью одобрил.

— Да, смелый вы человек. А я страшная трусиха.

— Статья-то понравилась?

— Очень. Её в метро почти все читали и обсуждали. Говорили, что с вашим приходом в ЦК и Политбюро начались перемены, которых все ждали. А вот и мама Наташи пришла.

— Здравствуйте, Мария Григорьевна, — сказали мы с Леной хором.

— Здравствуйте, Андрей, — ответила она мне— Здравствуйте, Лена. Андрей, вы, наверное, меня ждали?

— Да, — сказал я. — Проходите в мой кабинет, там всё и обговорим.

Когда я закрыл дверь, то спросил:

— Как самочувствие?

— Намного лучше, — ответила она. — Врачи мне только вчера подтвердили, что у меня рак. Но ты сказал, что вылечишь?

— Вылечу. Садитесь, как прошлый раз и продолжим.

Ого, как у меня теперь получается. После воскрешения настоятеля буддийского монастыря, я очень сильно прибавил в способности лечить. Я тогда Опытного Война вылечил от смерти, как не парадоксально это звучит. Теперь даже раковая опухоль мне даётся легче и процесс лечения идёт быстрее. Здесь я направляю энергию только на поражённый участок, а не на всё мёртвое тело, как в случае с настоятелем.

— Через три недели вернусь и мы продолжим лечение, — сказал я, закончив сеанс. — Осталось немного.

— Спасибо тебе, — сказала мама Наташи. — И за себя и за дочку. Любит она тебя очень. И ты, я вижу, её любишь.

— Люблю, Мария Григорьевна. Мы с ней час назад созванивались, так что у неё всё хорошо. Сегодня вечером она прилетит и вам позвонит.

Я проводил её до двери, а потом, попрощавшись со всеми, отправился к машине. Поеду домой, а оттуда телепортируюсь на работу. Девчонки уже, наверняка, встали.

И точно. Когда я вошёл в квартиру, с кухни раздавалось их весёлое щебетание. Ага, мои экзотические фрукты едят. Нашли-таки их. Я прошёл на кухню и увидел, что подруги доедают арбуз.

— Всем привет, — сказал я своим двум жёнам, губы и щеки которых были в арбузном соке. — Как вам тайские подарки?

— И тебе, любимый, привет. Вкуснотища, — ответила Солнышко с набитым ртом, а Маша просто кивнула, так как тоже жевала сладкую мякоть.

— Я из замка мебель утром переправил.

— А мы и не видели, — ответила Маша, проглотив остатки арбуза. — Пошли тогда смотреть.

Да, им тут и часа не хватит, чтобы во всём разобраться, а мне в ЦК пора перемещаться. Надо мою статью с заместителями обсудить, да и две песни на английском зарегистрировать и продать. И ещё две на русском отдать Ситникову. А потом все четыре Анатолию передать, пусть на старую работу их отдаст, чтобы днём в эфир выпустили. Хотелось наших радиослушателей перед отъездом порадовать.

— Так, подруги, — сказал я Солнышку и Маше, — я тороплюсь на работу. Вы тут ничего сами не перетаскивайте. Только наметьте, а я вечером вернусь и Димку в помощь подключу.

— Хорошо, — ответила Маша. — Тогда мы потом вещи начнём собирать.

— Только без фанатизма. Я вам всё в Нью-Йорке куплю.

Это их вполне устроило. Чмокнув этих двух, озадаченных мебелью и сбором чемоданов, подруг, я переместился в свой рабочий кабинет на Старой площади. Даже если Солнышко и Маша наберут много вещей, я больше половины просто уменьшу и получится у нас всего пара чемоданов на троих. А то грузить их на тележки в аэропорту — та ещё морока. Да и по городам нам помотаться придётся.

Надо будет у Маргарет сегодня уточнить, когда приедет за песнями. Так, с Лерой сегодня некогда будет сексом заниматься, да и вечером у нас семейный «перпепихончик» намечен. Девчонки ждут, я по глазам сегодня видел. Да и не только по глазам. К тому же Ди опять утром пришлось трахнуть. Так она ещё и вечером свою порцию попросит. Избаловал я девчонок хорошим сексом. Ну а как их не баловать, они у меня хорошие.

Так, собрался и начал думать головой, а не головкой.

— Лера, я на месте, — связался я со своей секретаршей.

И она появилась, вся аж сияющая изнутри. Любой сразу догадается, что она влюбилась и завела любовника. И этим любовником являюсь я.

— Привет, милый, — поздоровалась она со мной в духе моих жён. — Ты мне всю ночь снился.

— Лер, у нас рабочий день в самом разгаре, — вернул я её на грешную землю, а то пару «палок кинул» и она вся такая в радужных мечтах стала. — Давай не смешивать секс и работу.

— Я поняла. Просто я ещё под впечатлением вчерашнего нахожусь. Даже муж заметил и хотел воспользоваться мной, но я сослалась на усталость.

— Это всё замечательно, но у меня сегодня куча дел. Что у нас говорят о моей статье в «Правде»?

— Народ только её и обсуждает. Раньше они эту газету пробегали по заголовкам и толком не читали, а сейчас отдельные её абзацы даже вслух зачитывают и спорят. Большинство в восторге от вашей статьи, полностью поддерживают вас и то, что в ней написано, одобряют. Говорят, что давно с южными республиками надо было серьёзно разобраться. Меньшинство пока отмалчивается.

— Это и понятно. Собирай всех моих замов. Я Олега Дмитриевича хочу услышать, он же цензурой у нас занимается. Сбор через десять минут.

— Есть, товарищ начальник.

— Это уже лучше, чем «милый». Совсем распустил я тебя. Вон Ситников свою секретаршу тоже трахает в кабинете, но она же его милым не называет.

— Не обижайся, Андрей. А про секретаршу я не знала.

— Давай, собирай народ. Молодец, что сегодня не в такой сексуальной одежде пришла.

Довольная собой, Лера пошла работать. А я заранее достал всё для регистрации моих песен, чтобы не забыть отдать. Оказалось, что я статуэтку себя в образе Будды продолжаю с собой таскать. Вот что значит спать четыре часа в сутки. Ну вот, все пришли, никто в сегодня в «поле» не уехал работать.

Все со мной поздоровались и расселись на свои места. Сегодня было прохладно, поэтому народ накинул пиджаки. Даже Людмила Николаевна была в брючном костюме. Ага, значит, всё-таки, была в 200-й секции ГУМа. Вот с неё и начнём.

— Людмила Николаевна, как вам моя статья? — спросил я её.

— Ваша предыдущая статья о заместителях Суслова нас подготовила к тому, что стиль ваших статей предельно выверен и взвешен и они аргументированы конкретными фактами, но сегодняшняя меня просто поразила. Украдено почти двадцать пять миллиардов рублей, а правоохранительные органы мышей не ловят.

— Вы уже в курсе, что КГБ теперь возглавляет мой отец, поэтому все подобные вопросы будут решаться оперативно. Что у вас нового по линии образования? Только коротко, если можно.

Она уложилась в десять минут. Молодец. Всё конкретно. Сначала о школе, о наболевшем. ПТУ и техникумы в том числе. Потом высшее образование. Короче, дел у нас море.

Дальше отчитался Олег Дмитриевич. Я в понедельник ему через Леру передал задание продумать идею нового закона о печати. Я помнил этот закон в редакции Горбачева, но этот вариант мне абсолютно не подходил. Цензуру мы запрещать не собираемся, но некий вариант «хрущевской оттепели» я в этом плане рассматривал. Олег Дмитриевич те времена хорошо помнит, так что и карты ему в руки.

Он сделал проще. Свой проект напечатал и передал мне, а за три минуты вкратце рассказал, что он надумал. Ну что ж, в общем и целом ничего. Было понятно, что контроль со стороны советских и партийных органов мы будет ослаблять. Но ненамного. Всё будем делать постепенно и поэтапно. Пока у нас идёт и подготовительный, и первый этап одновременно. По поводу творческих диссидентов он предварительно переговорил с Анатолием, так что был в курсе моей политики в этом направлении.

Сан Саныч, наш хозяйственник, пытался затянуть своё выступление, напирая на цифры отчёта, но я вернул его в рамки регламента. Меня, если честно, эти проблемы заботили мало. С завтрашнего дня Ситников будет меня замещать, вот пусть и замещает. На три недели это будет его головной болью, зато его первого отправлю в конце июля в Ниццу.

Эту троицу я отпустил, а Ситникова и Краснова оставил. Ситников сразу высказался по поводу статьи:

— Рашидов вам эту статью не простит. Узбеки могут бузу устроить.

— Устинов полностью меня вчера поддержал, — ответил. — С утра все воинские части в республике подняты по тревоге. Увольнительные отменены и вызваны из отпусков офицеры. Временно, конечно. Усилены воинские патрули в городах и кишлаках.

— Раз армия нас поддерживает, тогда я спокоен.

— Брежнев поручил мне лично разобраться с этой проблемой и у меня тоже к «окончательному решению узбекского вопроса» всё готово. КГБ я предупрежу, так что волнения в этом регионе возможны, но маловероятны. А теперь речь пойдёт о моих песнях. Мы сегодня ночью записали четыре новых хита. Два на английском и два на русском. Вот кассеты и ноты со словами. Василий Романович, Маргарет вызываете сюда и регистрируете их, а Анатолий две песни сегодня даёт в эфир. Договорились? Ну и отлично. А я пока свяжусь с отцом и обсужу узбекские дела.

Когда два моих зама вышли, я позвонил по знакомому прямому номеру, по которому я разговаривал с Андроповым.

— Пап, привет, это я, — сказал я, услышав, что генерал-майор Кравцов слушает.

— Привет, сын, — сказал и.о. Председателя КГБ. — Читал твою статью в «Правде». Лихо ты их всех на чистую воду вывел.

— Я по этому поводу и звоню. Устинов армию подключил, так им от тебя тоже поддержка, на всякий случай, не помешает.

— Уже отдал указания. Так что можешь быть спокоен. Как сам?

— Хорошо. В июле будем тебя вводить в состав ЦК, ну а осенью в кандидаты Политбюро.

— Да, серьёзно ты здесь всем руководишь. Многие, как я слышал, тебя побаиваются. Хватка, говорят, у тебя железная.

— Твоя школа. А как там мама?

— Она пока в Хельсинки вещи собирает.

— Леонид Ильич тебе новую квартиру обещал выделить, на Кутузовском. Так что как приедет в Москву, пусть не распаковывает коробки.

— Это хорошая новость. Я её предупрежу.

— Тогда привет маме.

— И ты Светлане привет передавай. Внуков ждём с нетерпением, так ей и скажи.

— Спасибо, пап.

Ну вот и поговорили. Тут и Маргарет нарисовалась в сопровождении Ситникова. Сначала прослушали песни. Обе понравились, поэтому два чека по двести пятьдесят тысяч были выписаны сразу.

— Как Ламбада? — спросил я собеседницу.

— Не поверите, — ответила она, улыбаясь, — её в Лондоне, как передают мои друзья, даже на улице танцуют. Особенно латиноамериканцы. Так что с этой песни мы хорошо заработаем, да и вы тоже.

Потом обсудили наше турне. Изменений никаких не было, да и Женька, как их представительница, с нами всё время будет. Вот пусть и работает. Первые два концерта состоятся в Нью-Йорке. В пятницу мы выступим в Radio City Music Hall в Рокфеллеровском Центре, там шесть тысяч мест, как в Кремлёвском Дворце съездов, а в субботу у нас дискотека на многоцелевом футбольно-бейсбольном стадионе «Shea». Вот там уже зрителей будет в десять раз больше. Но нас этим уже не запугаешь.

Самое удивительное, что именно на этом стадионе в воскресенье 15 августа 1965 года выступила группа Битлз в первый день своего третьего турне по Штатам, тем самым положив начало рок-концертам на стадионах. У них на выступлении присутствовало 55.600 зрителей и тогда это был мировой рекорд, который продержался до 1973 года, когда другая британская группа, Led Zeppelin, собрала на 1200 зрителей больше и тоже в Америке. Посмотрим, сколько будет у нас.

«Ливерпульская четверка» тогда прилетела к стадиону на вертолёте, а потом они пересели на бронированный автофургон и въехали в нём на стадион. Но мы этим заниматься не будем, так как фильм о нашем концерте снимать мы не собирались. Хотя, кто его знает. Телевидение будет точно, куда сейчас без него. Только вот выступали Битлы всего лишь полчаса, а нам предстояло отпахать четыре. Они потом, через год, ещ< раз дали концерт на этом стадионе и это было их четвёртое, последнее, турне по Штатам. Да, Битлы уже написали свою историю, теперь мы пишем свою. У меня даже мысль появилась, как организовать наше появление на сцене, чтобы оно запомнилось ньюйоркцам надолго.

Когда Маргарет ушла, я сказал Ситникову:

— Ну что, продолжим курс лечения. Я думаю, что сегодня мы его уже сможем закончить.

Но договорить нам не дали. Зазвонил самый главный телефон у меня на столе, который был без наборного диска и с гербом СССР. Я по такому звонил из кабинета Андропова. Это был телефон прямой связи с Брежневым. Ну что, значит в Ташкенте, всё-таки, начались беспорядки и придётся туда срочно телепортироваться.

— Здравствуйте, Леонид Ильич, — сказал я в трубку. — Ташкент?

— Нет, Андрей, — ответил встревоженный голос Генсека. — Галина попала в аварию. Врачи не дают никаких гарантий. Сможешь её спасти?

— Смогу. Она сейчас где?

— В Склифе. Я сейчас туда выезжаю. Ты со мной?

— Да. Через две минуты буду у вас.