Нужна ли пенсия коту?

Странные сны-воспоминания

После ужина уже перед сном Шишок нам пояснил, что бояться нечего:

— Если Ялка вздумает в баню наведаться, я её спугну завываниями своими. Да и не ходят обычно по баням люди ночами: бояться нечисти, и правильно делают. Ночь — она для нас и отведена. Хотя иной раз бывают и дуры. Ведуньями себя да колдуньями возомнят. Прутся ночью в баню ритуалы каки-то глупые творить. Ох, мы уж тут над нимя шуткуем! Ну, какой, быват, и потрафим малёхо — енто ежели хороший гостинчик принесёт. Сполним то, чего она просит. Вот Ялка намедни мине молочка принесла да рыбки сушёной. А попросила-то всего ничаво: шоба в мужеский день я ей мужичонку какова подогнал поласковей да по сноровистей. Дитё родить хочет.

— А что это за мужеский день, дедушка Шишок? — Настёна вылупила глаза на банника.

— Да ты не знашь рази? Тута же в деревне одне бабы живуть. Мужикам ходу нет окромя однова денёчка. Недаром же зовётся поселение Новодевкино. Сперва-то тут токмо те обитали, которы от своих мужиков сбёгли, прятались оне. А потом и другие стали к ым примыкать. Тяжело было сперва, да мы, банники, овинные, домовые, а то луговые дажа, помогать взялись. Антиресно нам стало, как бабы одне, без мужиков, справляться почнут. А те и правда, мало-помалу обжилися. Но вот деток без мужиков на свет произвесть никак не могли. А куды же натуру свою бабску деть? Хочут же оне деточек-то тётёшкать. Вот и придумали выделять денёк единый, кады мужикам ход в деревню открыт. Завтрева как раз тот праздник великий и наступит. Малуша, мабуть, забыла про няво. Да шо с ей взять-то — старуха уже почти. Самой-то мужика не нать, от думат, шо и другие такия жа. Ой! А ведь точно: перед вечером все бабы почнут бани топить, шоба пред мужиками красавишнами выступить. Так шо утречком придётся вам отсюдова уходить в лесок. Тама переждёте до ночи, куды ж деваться-то. Ну, а опосля ужо вертайтесь. Милости просим.

Значит, не сильно я ошибался, предполагая, что Новодевкино — деревня русских амазонок. Самые настоящие амазонки и есть эти новодекинцы. Или, правильнее будет сказать, новодевки? Хотя смешно получается, тут же старух да баб, уже детей имеющих, больше, чем истинных девиц. Ну, на Руси такое не редкость! Назовут село Медвежье, а там о медведях слыхом не слыхивали. А ещё смешнее названия типа Сучкино. Там что, сучек больше, чем кобелей, что ли? Ну, про Комары, Хомяки и Воробьи понятно. А чем может похвалиться село Широкая щель? Драченино? Упоровка?

Пока я так размышлял, настя натурально под рассказы банника начала клевать носом.

Э, да ты, девка, видать, сморилась. Ланн, бум ночёвничать готовиться.

Спать банник уложил девушку на полог, где обычно во время помывки люди парятся. Повозюкал руками над досками — и вот тебе уже тюфяк, набитый соломой. Вместо одеяла хозяин выдал тулуп:

— Ночами тута холодает. Хучь вчарась и было натоплено, а за ночь да за день печурка остылая совсем. А стены не утеплёны. Так что укрывайся, девонька. Ну, и котяра твой тебя греть будет, — он усмехнулся. — Будешь хозяйку греть-то, мохнатик?

За ухо меня дёрнул, прощелыга. Явно же насмехается! Догадался поди, нечисть банная, что не кот я, а оборотень в каком-то смысле слова. Так и хотелось его тяпнуть или царапнуть... Но нельзя — выгонит, куда мы? Терпи, Павел Барков, пренебрежение и зубоскальство какого-то духа нечистого, хотя и мытого, ради девушки хотя бы.

Настенька, как и всегда, засопела тут же, лишь коснулась её голова подушки. А мне вот никак не спалось. Я уж и свернулся калачиком, и нос спрятал поглубже в шерсть, и глаза зажмурил изо всех сил — никак не идёт сон, хоть ты тресни! А тут ещё мысли всякие в голову лезть начали...

Во-первых, стал я обдумывать тот факт, что цвет глаз Настеньки и Оксаны странно похож между собой. Зато я лично ни у кого из знакомых таких глаз больше не видел. Это раз. Настя видит Шишка — это два. Бабушка Малуша намекала на то, что Настя — не обычный человек, вроде какими-то способностями обладает — это три. Значит... Офигеть! Как я раньше-то об этом не подумал?

Анастасия — морская дева, сестра Оксаны! Вот почему они мне казались похожими-то! Что мне это даёт? Да, почитай, ничего... И вообще, тут тоже много белых пятен. Баламутень утверждал, что морские девы, выйдя на землю и получив облик обычной человеческой девушки, получают от отца во владение реку. А у Насти же не было никакой реки. Потому что жила она в городе, где никаких рек в помине нет. Как же так получается?

Так, возвращаемся назад. Морской Владыка давал дочерям реку во владение... в приданное! Вот, вот оно, ключевое слово — «в приданное»! То есть девушка должна была выйти замуж. Получается, Настя замуж никогда не выходила? Странно... Такая красивая, умная... ну, я уже на повтор пошёл, кажется. Интересно было бы узнать, почему Настюха замуж-то не вышла...

И тут в моей голове прозвучал голосок бабушки Малуши — подслушивала, бабулька-хулиганка, мои мысли, похоже:

— Ну, раз хочешь узнать ответ на этот вопрос — подсоблю. Сам сейчас всё и увидишь...

И захихикала насмешливо. Под этот её смешок я вдруг неожиданно для себя провалился в крепкий сон...

... Сны бывают разными. Иные чёрно-белые, где кадры несутся, как куски разных фильмов, склеенные беспорядочно и запущенные в ускоренном режиме. Такие сны практически нельзя пересказать, они быстро забываются. А есть другие, цветные. Это не просто сны — самые настоящие фильмы, с сюжетной линией, деталями, твоими мыслями, которыми ты сопровождаешь увиденное. С твоими чувствами...

Вот и мне сейчас приснился цветной сон. И был он похож даже не на фильм, а на воспоминание. Двадцать пять лет назад. Я работаю в следственном отделе. И мне всего лишь сорок пять лет. Можно сказать, мужчина в полном расцвете. На голове такая шевелюра — девушки завидовали. Ведущий следователь.

И тут к нам в отдел присылают девчушку, зелёную совсем. Худенькую, стеснительную до невозможности. Как же её звали? Ах, да! Вроде бы Асей. Редкое имя в те времена. Я его только у Тургенева встречал, рассказ у него такой был, «Ася». Я ещё сильно был удивлён, что кого-то и сейчас называют так мило и так просто...

Стоп! Ася... Это же производное от Анастасии!!! Неужели???

... А эта Асенька то и дело ко мне подходила со всякими своими вопросами. Она же, хотя и имела «красный» диплом, но по юридическим специальностям нигде поработать ещё не успела. Хорошая девушка была, наивная и доверчивая. А я — ловелас и отпетый циник. Не то, чтобы я хотел ей причинить какое-то зло, нет. Я просто даже в голову не брал, что наша короткая связь будет иметь последствия.

Но буквально через три месяца Асенька вдруг уволилась. Я как раз об ту пору переключился на бухгалтершу, которая давно уже строила мне глазки. Как-то само собой всё получилось: праздновали Новый год тёплой компанией, выпили лишку, проснулся с ней в одной постели. А утром после выходных Асеньке кто-то об этом, видимо, доложил. Она уволилась без отработки, по семейным обстоятельствам.

Ну да, я сначала хотел её найти. Но она как в воду канула. Вроде бы куда-то уехала, на какую-то комсомольскую стройку. И что мне нужно было делать? Ехать за ней? Ага, прям вот так: бросить работу, где я уже многого добился, и мчаться чёрт знает куда чёрт знает зачем! Я был слишком прагматичным, чтобы совершать подобные необдуманные поступки. И об Асеньке у меня осталось лишь мимолётное воспоминание, подобное тому, как однажды в жаркий день ты долго мучился жаждой, а потом написля чистой родниковой воды. Вроде и было что-то хорошее, но сам ты за это ничего и никому не должен.

На этом первый эпизод закончился. Я проснулся, посмотрел на тихонько посапывающую девушку и чуть не взвыл от зла на самого себя. Такую девушку упустил! Олух царя небесного, осёл тупой и упрямый, дикобраз самодовольный!!! А, кстати, почему же я не запомнил, какого цвета у асеньки были глаза? И тут же сам себе ответил: «Почему??? Да потому что, Павел Барков — конченный эгоист, распущенный ловелас, тупое животное, не способное чувствовать!» Не... С тупым животным я, кажется, погорячился. Не стоит их обижать...

Побродил по бане, повылизывался. Но сон таки через некоторое время снова меня сморил и, как ни странно, продолжился.

... Теперь я уже видел себя более взрослым. Мне уже лет пятьдесят пять. И меня пригласили в какую-то школу провести лекцию о том, как это здорово — соблюдать закон. И как это гнусно — не соблюдать оный. Короче, лекция предполагалась наитупейшая, которую обычно никто не слушает, но ради галочки проводить велят. Кто-то там, сверху, распоряжения спускает.

И вот я в школе. Вышел на сцену актового зала. Детишки сидят, лет по десять всем, шушукаются, хихикают. Кто-то с «морской бой» жарится, кто-то в «балду» — вот и листок друг другу передают. А те и вовсе походные шахматы достали и играют без зазрения совести. А одна девчулька как вперилась в меня своими глазищами... Синими-синими... Так и не сводила взгляд ни на минуту...

После лекции девочка подошла ко мне и попросила подписать книгу. Смешно, но это был томик стихов А. Фета «Вечерние огни». Девочка попросила сделать надпись для её мамы.

— Напишите, пожалуйста, так: «Милой Настеньке. Помню...» И подпись поставьте.

И я, как сомнамбула, выполнял всё, что попросила эта девчушка: подписал незнакомой женщине книгу, где сообщил её, что я её помню. А незнакомой ли? И почему-то имя «Настенька» тогда у меня совсем не ассоциировалась с Асей. А ведь, по всему выходит, автограф у меня брала её дочь. И, возможно, моя тоже...

Хотя, я думаю, так бывает только в любовных романах. Никакая дочь Аси не моя. Глупости всё это! Так тогда и подумал я. И постарался поскорее забыть глупый инцидент. Нет, была, конечно, мысль навестить бывшую подругу... Но у меня на вечер была запланирована встреча с бывшими сослуживцами. поэтому я отложил мероприятие на завтра. А там и вовсе забыл о произошедшем. да и не очень хотелось всё это ворошить, если быть совсем уж честным.