Нулевой

Глава 7

Зажженная свеча, словно солдатик, стояла на массивном деревянном столе, освещая поцарапанную кожаную столешницу, кружку с недопитым чаем, компьютер и множество исписанных листов бумаги с витиеватыми схемами, заметками и рисунками. Огонек подрагивал на сквозняке, метавшемся меж двух распахнутых окон.

Лукас забрал письмо из рук Третьего и аккуратно занес его над свечой. Но Джек его остановил.

– Погоди, пускай Джейкоб сам это сделает.

– Ага, конечно. Хочешь, чтобы он ненароком сжег его? – Черноволосый недовольно повел плечом и снова подставил помятую бумагу к огню. – Рыжик, я искренне не понимаю, почему ты не можешь рассказать нам все без письма. – Лукас не отвлекался и продолжал прогревать бумагу, держа ее над свечой.

– Дело не в этом. Письмо не мое. Точнее, первая его часть написана моим другом, а вторая – мной.

Лукас повернулся, не отнимая бумаги от огня, и воззрился на него недоверчивым взглядом.

– Зачем было так изгаляться? Почему тогда ты здесь один, а не с ним? Не обижайся, но тебе не помешал бы помощник.

Джейкоб опустил голову, отросшие волнистые волосы закрыли лицо, эмоций разобрать было невозможно.

– Потому что мой друг мертв.

На секунду повисло траурное молчание. Казалось, Предвестники были немного поражены. Даже холодный Кевин сочувственно глянул в сторону парня.

Только лицо Лукаса не поменяло выражения. Он не почувствовал ни жалости, ни сожаления, ни горечи. Лишь раздражение. Ему не нравились люди, которые не могли справиться со своими эмоциями.

– Это все объясняет, – равнодушно бросил он.

Джейкоб тихо всхлипнул и, пересилив себя, поднял голову. Его помутневший взгляд бегло прошелся по всем присутствующим, словно ища кого-то среди них. Но, потерпев неудачу, он вдруг столкнулся с жестокой реальностью, рывком поднявшей его на поверхность.

– Сначала – письмо, потом – мой рассказ.

– Смени тон, рыжик. Приказы здесь отдаю я.

Неожиданно Арт и Джек стали стучать лидера по спине и кричать о том, что письмо начало гореть. В это же время Кевин отвел его руку от огня, который добрался не только до листов, но и до мраморной кожи.

Лукас ругнулся и принялся бить по бумаге, пытаясь остановить тление.

– Демон! Спасибо, парни. Все хорошо, только край сгорел.

Пока он тушил бумагу, молодые люди не на шутку разволновались. Могло показаться, что лидер вел себя как обычно, однако напарники знали его уже шесть лет и не могли поверить, что он может так легко отвлечься и едва не сжечь главную улику. Это точно на него не похоже. С Лукасом творилось что-то неладное: стали видны круги под глазами, которых раньше не было; вероятно, они появились из-за бессонных ночей, проведенных за изучением документов и старинных записей Предвестников; его реакция и внимательность к деталям немного ухудшились, хоть он и старался изо всех сил этого не показывать. Он становился измученным.

Конечно, для обычного человека все эти симптомы считались стандартными, особенно к концу рабочего дня, однако организм Предвестника намного более устойчив к разного рода нарушениям и болезням, поэтому для Нулевого подобное самочувствие сродни переутомлению, при котором человека срочно кладут в больницу. Но его друзья совершенно не понимали, отчего Лукасу стало так плохо и почему он не рассказывает им об этом.

Так и теперь, скрывая усталость под улыбкой, он повернулся к Кевину и попросил того прочесть письмо вслух.

– У твоего друга прекрасный понятный почерк, а твой выглядит так, будто ты не писал, а расписывал ручку ногой. Китайский я бы попробовал разобрать, но по английскому спец у нас Кевин, – обратился Лукас к Джейкобу.

Кевин коротко кивнул и начал читать спокойным поставленным голосом.

«Привет, Джей. Если ты читаешь это письмо, то, скорее всего, меня уже нет в живых. Просить тебя об обещании не плакать было бы слишком, потому просто умоляю – не дай себе утонуть, не повторяй моих ошибок. Ты видел, чем это заканчивается, а для тебя я такого исхода не хочу. Ты ведь не понимаешь, почему я это сделал? Верно, не понимаешь… Меня никто не поймет. Мне так нравилось называть тебя братом, но как же редко я позволял себе это. Я жалею, очень жалею! Знаешь, может быть, мне суждено превратиться в призрака, который не смог отпустить свои надежды и из-за этого остался бродить между двух миров, ведь так и не смог выбрать ни один из них. Я не понимаю, что со мной не так… Но еще больше не понимаю Феликса! Кто позволил ему выбирать, чью жизнь спасти? Да я бы лучше сгорел со своими родителями заживо, главное – с ними! Понимаешь? Мне просто отвратителен его выбор. Отвратителен он, отвратителен я сам, да настолько, что готов пытать себя, лишь бы искупить грех. Я словно испачкан и не могу отмыться, что бы ни делал. Я слаб, так почему он спас меня, а не родителей? Почему?! Ненавижу его!

Знаешь, я достаточно задавал себе этот чертов вопрос. И я ненавижу выбор Феликса. Ненавижу, что у него есть возможность этого выбора. Так почему у меня ее быть не может? Почему мое желание не считается? И не удивляйся – да, я случайно узнал правду…»

За окном едва светило весеннее солнце, загородный дом был окутан тишиной. Джейкоб вместе с родителями уехали за покупками, а Адам занялся генеральной уборкой.

Он лениво копался в куче хлама, сваленного в картонные коробки, которые были задвинуты в самый дальний угол.

Брезгливо сморщившись от полетевшей на него паутины и облаков пыли, парень выдвинул картонки одну за другой. Только теперь поняв масштаб работ, он решил начать с самой легкой из всех, а с остальными попросить помощи у брата.

Постепенно дно коробки становилось все ближе, пока Адам погружался в самые ее глубины. Нити времени скользили сквозь пальцы. Он наблюдал за их скручиваниями, переплетениями, узелками и разрывами так, словно видел в них прошлое тех, чьи вещи брал. Попадались и совершенно диковинные предметы: бумеранг ручной работы, советская чернильница примерно восемнадцатого века, пара билетов на самолет в Россию, маска гориллы. Однако были и банальные, а иногда и откровенно бредовые вещи. Так, парень отыскал несколько стеклянных банок, обернутых в журнальную и газетную бумаги, которые заметно пожелтели от времени.

Заголовки завораживали и невольно заставили взгляд зацепиться за большие точеные буквы.

«ВСЯ ПРАВДА О МИРОВОМ ЗАГОВОРЕВСПЛЫЛА НАРУЖУ!»

«САМАЯ ПОКУПАЕМАЯ КНИГА ЗА ПОСЛЕДНИЕ 10 ЛЕТ СНОВА ПОСТУПИТ В ПРОДАЖУ»

«КАК ПРИГОТОВИТЬ ВКУСНЕЙШИЙ ЛИМОНАД»

На последнем из них Адам хотел остановиться, но внимание невольно привлек другой лист, который, по-видимому, когда-то был первой страницей. Заголовок на нем гласил:

«ТАИНСТВЕННЫЙ СПАСИТЕЛЬ. СУПЕРГЕРОЙ ИЛИ ВЫДУМКА?»

Один взгляд на приложенное к статье фото заставил парня покрыться холодным потом. Сердце пропустило удар, чтобы в следующую секунду пуститься вскачь, а воздух в легких кончился.

«Позже я спросил у Блейка. Он сказал, что это правда. В тот момент, когда я осознал, кем был спаситель, мне в голову пришла лишь одна мысль: „Почему я?“

Я размышлял, чем я хуже Ликса? Чем не подхожу на роль того, кто может обладать силой Нулевого? Мне пришлось долго искать материалы, которые позволили бы провести обряд. Да, я хотел стать Предвестником принудительно. Хотел всего лишь малую часть силы, хоть каплю, правда! Я бы смог вернуть родителей к жизни. Смог бы! Мне бы удалось! Но однажды все, из чего я состою, показалось мне отвратительным: существование, мысли, плоть, поступки, желания…

Я словно долгое время был одержим демоном.

И действительно чуть не навредил вам своими действиями… Я очень прошу меня простить! Мне так чертовски жаль! Жизнь и раньше была для меня подарком, который я старательно отторгал, и она стала отторгать меня в ответ. Я не заслуживал ее и раньше, а сейчас тем более. Но мечта вернуть родителей так и осталась неисполненной. Одержимость ею не оставит меня до конца моих дней, которого я буду ждать с нетерпением, лишь бы оказаться рядом с родителями. Так зачем тянуть, верно? Я помешался? Наверное. Но мне уже все равно. Этот мир больше не для меня. Как я могу жить там, где нет тех, кого люблю? Конечно, я благодарен тебе за все, брат. Но ты должен понять. Ты всегда был на моей стороне, так поверь же в меня и теперь. Твоя надежда будет помогать мне, ведь самоубийцы не попадают в рай, а мои родители не могут быть где-то еще. Но я готов сразиться хоть с самим Сатаной, хоть с Богом, лишь бы отыскать их. И сделаю все, что понадобится.

Знаешь, я ведь с детства был одной сплошной проблемой, а если проблему нельзя решить, нужно уничтожить ее корень.

Я хочу остаться в твоей памяти скромным семнадцатилетним подростком, любящим искусство, рисование, утреннюю росу и свою пока еще живую семью. Запомни меня таким, а не слабовольным, измученным и истощенным горем человеком, из которого выветрилась душа. Запомни меня прежним Адамом, который не опорочил близких своими желаниями и не подверг их опасности.

Год назад мы с Феликсом нашли в одном из старых шкафов с хламом информацию об очень мощном артефакте, в котором заключена значительная часть силы предыдущего Нулевого Предвестника, однако даже примерное местонахождение артефакта было неизвестно. Судя по записям, он „безвозвратно утерян“, но Ликс нашел кое-какие несостыковки, в которые я не стану сейчас углубляться. Документы выглядели крайне подозрительно, а Блейк ни разу не упоминал о них, поэтому мы и начали расследование. Уверен, что ты уже успел обидеться на нас за то, что мы так долго скрывали это от тебя, но пойми: до недавнего времени никаких продвижений не было, мы изначально не верили в это дело, наши поиски были сродни детским играм в шпионов. Но недавно нам удалось кое-что отыскать! Теперь мы знаем, где артефакт. Обо всех подробностях тебе расскажет Ликс. Я прошу вас обоих – тебя, Джейкоб, и Феликса, – найдите эту вещь и передайте Нулевому втайне от нашего агентства. Четвертому Предвестнику нельзя доверять.

На этом мне придется закончить. Что-то внутри подсказывает, что это письмо тебе еще пригодится, поэтому я не буду писать ничего более.

Крепко-крепко тебя обнимаю и прошу: живи дальше, оставайся таким же солнечным и жизнерадостным человеком.

Прощай, брат. Прощай, Джей.

Твой навеки лучший друг и брат,

Адам

Дополнение. Незнакомец.

Нулевой, Второй, Третий и Шестой Предвестники, я буду краток. Как вы могли прочесть выше, американскому агентству нельзя доверять. Также я полностью подтверждаю информацию о существовании артефакта Нулевого. Почему только в нашем агентстве хранились документы о нем? Есть два варианта: либо что-то скрывают, либо вы тоже в курсе, просто мне об этом неизвестно. В любом случае я решил, что обязан сообщить вам о том, что Феликс нашел артефакт и стал Предвестником Смерти. Я не знаю наверняка, но он мог взять силу Нулевого себе, а это не каждый организм выдержит. Прошу вас спасти его. Я очень рискую, отправляя это письмо, и надеюсь на ваше молчание. В противном случае меня убьют. Сожгите письмо и не верьте никому, даже самым близким».

Кевин прочистил горло и, свернув бумажный лист вчетверо, вернул его Лукасу.

Всхлипывания Джейкоба превращались в завывания – он был близок к истерике, хоть и очень старался сдержаться.

Его лучший друг всего десять дней назад совершил самоубийство у него на глазах.

Слушая Кевина, Джейкоб слышал голос Адама, молодого человека с коричневыми, как только что созревшие каштаны, волосами, шоколадно-янтарными глазами, едва заметными веснушками и грустной улыбкой, которую он надевал, чтобы не беспокоить близких. Однако это плохо у него получалось, ведь после смерти родителей он больше не мог беззаботно веселиться. Не мог до той самой секунды, пока не подружился с Феликсом. Седьмой Предвестник, сам того не зная, вернул ему ощущение счастья. Слезы так и лились неудержимым потоком из глаз Джейкоба.

Нулевой поднялся из-за стола. Он подошел к парню и, грубо взяв того за спутанную рыжеватую шевелюру на затылке, поднял его красное от слез лицо. И ударил наотмашь. Сильно. Больно.

Парень свалился со стула, стукнувшись головой о тумбочку.

В ушах звенело от крови, которая с бешеной скоростью бежала по артериям и венам. Казалось, голова сейчас расколется на части от тупой пульсирующей боли.

Лукас одной рукой взял его за ворот одежды, отрывая от земли и держа в воздухе. Его голос напоминал гортанный рык:

– Заткнись. Твое нытье ни к чему.

«Отвратительно», – бесконтрольно пронеслось в мыслях лидера, и он приказал Джеку посадить Джейкоба обратно на стул.