В. Д. Бонч-Бруевич. Соч., т. 3, глава «В. И. Ленин об устном народном творчестве».
В кн.: «П. А. Ойунский. Статьи и воспоминания». Якутск, 1969, стр. 76.
Происхождение якутов от курыканов доказывает в ряде работ академик А. П. Окладников (см. особенно: История Якутской АССР, т. 1; А. П. Окладников. Якутия до присоединения к Русскому государству, М. — Л., 1955).
Этот-то бедный Эллей (а не богач Омогой), по преданию, и положил начало большинству якутских племен.
Слово «якут» происходит от самоназвания народа — «Саха». Тунгусы (эвенки) называли якутов «яко» и передали это произношение русским, с которыми они встретились раньше якутов. Русские, прибывшие в Якутию в тридцатых годах XVII в., вначале называли якутов «якольские люди». Постепенно фонетические замены привели к современному названию «якуты».
Кровная месть и межплеменные стычки были прекращены русскими, которые, как видно из судебных актов, с первых же лет своего прибытия в Якутию повели против них борьбу.
Василий Федоров — «Манчары» (ласкательное прозвище). Реальная историческая личность (жил около 1805— 1870 гг.). Из судебных актов видно, что он много раз ссылался и каждый раз бежал, непременно возвращаясь в родные места. Отдельные предания о Манчары в разное время печатались и на русском языке в различных изданиях (в советских и дореволюционных). О бунтаре Манчары и недовольстве якутов своим бедственным положением см. Г. П. Башарин, «История аграрных отношений в Якутии (60-е годы XVIII — середина XIX вв.), М., 1956, стр. 307-327.
Якутская история позднейшего времени не знала понятия «хан». По-видимому, и у древних якутов не было ханов, Слово «хан» могло в древности войти в олонхо как обозначение звания родовых вождей и боевых предводителей соседних тюркских племен, а потом сохранилось пережиточно как часть имени первопредка (Харах Хаан) или героя-воина (Хаан Дьаргыстай). В быту же оно, как инородное слово, было забыто.
О «южных» связях олонхо см. А. П. Окладников, указ, соч., глава «Якутский эпос (олонхо) и его связь с югом» (стр. 257-277). А также И. В. Пухов, «К вопросу о генетической общности якутского героического эпоса олонхо с эпосом других сибирских народов», сб. «Национальное и интернациональное в литературе, фольклоре и языке», Кишинев, 1971, стр. 200-210.
Брак вне своего рода.
Пояснения, касающиеся различных богов и мифов, даются в примечаниях.
«Нюргун Боотур Стремительный» П. А. Ойунского, пер. В. В. Державина. Песнь первая.
«Нюргун Боотур Стремительный» П. А. Ойунского. Песнь вторая.
«Нюргун Боотур Стремительный» П. А. Ойунского. Песнь вторая.
Несмотря на такое название, богатырь племени абаасы в олонхо не шаманский черт, а эпический богатырь.
Все женщины абаасы считаются шаманками.
Об этом см. И. В. Пухов. Якутский героический эпос олонхо. Основные образы. М., 1962, стр. 162-166.
Переводы взяты из олонхо, записанных от народных олонхосутов. Подобные же стилистические узоры во множестве встречаются и в «Нюргун Боотуре Стремительном» П. А. Ойунского. Но, взяв для анализа стиля олонхо примеры из других народных поэм, мы стремились продемонстрировать тождество стиля олонхо Ойунского со стилем олонхо, записанных от народных сказителей.
Образцы народной литературы якутов, издаваемые под редакцией Э. К. Пекарского, III. Тексты. Образцы народной литературы якутов, записанные В. Н. Васильевым, вып. I. «Куруубай Хааннаах Кулун Куллустуур» («Строптивый Кулун Куллустуур»). Петроград, 1916, стр, 10.
Черкан (чааркаан) — орудие охоты на мелких зверей, грызунов и пр.
Перевод А. А. Попова и И. В. Пухова.
Д. М. Говоров. Неспотыкающийся Мюлдю Сильный (на якут, языке), запись А. Ф. Боярова, М.-Я., 1938.
Перевод И. В. Пухова.
Само море более подробно описывается в другой части вступительного описания этого олонхо.
Чтобы привести в соответствие со строем русского языка и сделать понятным смысл текста, при переводе пришлось серьезно перестроить конструкцию фразы, представляющей здесь собой как бы единицу мысли. В тексте группа предложений, относящихся к морю, стоит во второй части и заканчивается главной мыслью: «построил зимнее помещение». А «группа неба» стоит в верхней части и начинается со сравнения облака с белым журавлем.
В данном случае это «общее место», характеризующее белого журавля (стерха), дано сокращенно. Часто характеристика белого журавля бывает более полной (до десяти и более строк) и дается в виде цепи эпитетов.
Собрание сочинений П. А. Ойунского было издано в Якутске в семи томах в 1958-1962 гг. (на якут. яз.).
П. А. Ойунский был председателем Губревкома, Якутского ЦИК, членом ВЦИК и ЦИК СССР, депутатом Верховного Совета СССР первого созыва, делегатом X съезда партии, участником Первого съезда писателей СССР, где был избран членом правления Союза писателей СССР. Он был председателем правления Союза писателей Якутской АССР, работал директором Якутского государственного издательства, директором Научно-исследовательского института языка и культуры при Совнаркоме Якутской АССР и ответственным редактором сборников трудов этого института.
В 1935 г. получил ученую степень кандидата филологических (тогда «лингвистических») наук.
Одной из наиболее значительных является его работа «Якутская сказка (олонхо), ее сюжет и содержание». Собр. соч. т. VII, Як., 1962 (статья написана по-русски).
Эрилик Эристин оставил запись нескольких своих олонхо, которые хранятся в рукописном фонде Якутского филиала АН СССР.
Кюннюк Урастыров — ученик знаменитого олонхосута Тимофея Васильевича Захарова («Чээбия») — записал и издал большое олонхо «Тойон Дьагарыма», которое выдержало два издания (1941 и 1959).
Даже автор этих строк в дошкольном возрасте выучил от зятя нашей семьи Василия Николаевича Охлопкова (из Бярть-Усовского наслега Борогонского улуса), бывшего хорошим олонхосутом, много олонхо и забавлял престарелых бабушку и дедушку сказыванием их. Но у меня не было слуха и, поступив в школу, я вынужден был оставить сказывание олонхо: школьники меня высмеяли.
К. А. Слепцов. «Из детских лет писателя», сб. «П. А. Ойунский. Статьи и воспоминания». Як., 1969, стр. 100.
В. А. Саввин. «Большой друг театра», там же, стр. 119.
Партархив Якутского обкома КПСС, ф. 3, оп. 177, д. 5567. л. 8 (цитировано по ст. 3, П. Саввина «О революционной и общественно-политической деятельности П. А. Ойунского», сб. «П. А. Ойунский. Статьи и воспоминания», стр. 3 — 4).
Д. К. Сивцев (Суорун Омоллон), народный писатель Якутии. «Его правда — правда жизни», сб. «П. А. Ойунский Статьи и воспоминания», стр. 144.
См., например: П. А. Ойунский. Избранное, перевод с якутского (составитель сборника — С. П. Данилов, вступительная статья «П. А. Ойунский — основоположник современной якутской литературы» И. В. Пухова), М., 1963; Платон Ойунский. Стихи разных лет, журн. Новый мир, 1957, № 12, стр. 97-107.
Такое деление «по песням» условно и практикуется только в книгах.
Олонхо обычно начинали петь после ужина. Исполнение продолжалось почти всю ночь — в среднем около 8— 9 часов, с небольшими перерывами, во время которых олонхосут курил или отдыхал. Бывали случаи, когда пели более 9 часов подряд.
В прошлом якутские олонхосуты были больше известны по прозвищу — это было как бы их поэтическим псевдонимом.
Константин Григорьевич Оросин происходил из известного байского рода. Но он был близок к народу, увлекался олонхо и народными песнями, постоянно жил в кругу певцов и олонхосутов. Дружил с представителями политссылки, серьезно помогал им в сборе фольклорного материала. О нем см.: Г. У. Эргис, «Олонхосут и певец К— Г. Оросин» в издании его олонхо «Нюргун Боотур Стремительный», стр. 363— 364 (см. далее сноску на издание этого олонхо).
Образцы народной литературы якутов, издаваемые под редакцией Э. К. Пекарского. Тексты. Образцы народной литературы якутов, собранные Э. К. Пекарским. Спб., 1911.
«Нюргун Боотур Стремительный», текст К. Г. Оросина, редакция текста, перевод и комментарии Г. У. Эргиса. Як., 1947.
«Образцы...» Э. К. Пекарского, стр. 1.
См. «Образцы...» Э. К. Пекарского, стр. 148-194. Перевод: С. В. Ястремский, «Образцы народной литературы якутов», Труды комиссии по изучению Якутской Автономной Советской Социалистической Республики, т. VII, Л., 1929. стр. 122-152; А. А. Попов, Якутский фольклор, М., 1936, стр. 104-156 (здесь олонхо это названо «Две шаманки»).
Авункул — дядя по матери.
«Литературная газета» от 24 января 1973 г.