О.Д.И.Н. (сборник)

№ 13. Спарта

Надо же такая мелочь, не захотел мне уступить место в общественнике. Пришлось по кодексу сразу на дуэль. И вот здесь произошла странность, вместо того, чтобы просто потерять сознание от первого удара, мальчишка, противостоявший мне, не только выдержал его, но и с десяток последующих. Лишь «Вихрь Буруна» смог свалить его. Поистине, вырастет, будет великим бойцом. Ну а пока, дуэльная служба оттащила его с небольшой арены возле той остановки, где произошел инцидент. Я же, поправив свой боевой костюм, отправился в килл-сад, чтобы забрать своего внука. Сегодня у них даются азы греко-римской борьбы, и мне было интересно до какой ступени дойдет мой отпрыск. Ведь по нашей семейной линии почти все мужчины были не ниже 5 уровня, а женщины, так вообще иногда и 7–8 достигали. Учитывая, что обычный простолюдин еле «девятку» набирает, то вы понимаете, откуда у меня такая гордость. Естественно, генетика была одной из основополагающих частей высокоуровневого воина, но без должного воспитания и упорных тренировок невозможно достичь пика мастерства. Поэтому уже с младых лет родители, которые желали своему ребенку честной и прямой судьбы настоящего бойца, отдавали его в киллсад, затем в файт-скул и так далее. Итак до тех пор, пока он не получит свой первый ритуальный значок победы среди равных. У меня, например, таких блестящих побрякушек набралось уже больше десятка, и они давно потеряли для меня смысл. Но молодежь ценила внешние знаки твоего бойцовского мастерства, поэтому приходилось показывать пример и носить всю эту звенящую сбрую. Это, конечно, останавливало особо ретивых юнцов, желавших опробовать своё мастерство на мне, хотя попадались такие индивиды как сегодня, которые не склонялись перед превосходящим их воином. Но на то я и файтер 2 уровня, чтобы воодушевлять всех в стремлении достичь совершенства в искусстве боя. Ведь те, кто остаются на обочине жизни не имеют права размножаться и давать потомство. Их удел, грязная, низкая работа. Лишь сильные духом и телом, имеют право вести человечество вперед. Благодаря этому уже забыты нелепые воины прошлого, когда толпы совершенно необученного сброда выясняли, чей правитель глупее. Но, в конце концов, разум возобладал и был принят «Кодекс Чести», теперь индивидуальность каждого человека была превыше всего. И личная свобода защищалась до последней капли крови. Поначалу многие думали, что это безумие, но когда первые народы подхватили эту идею и стали её развивать, а вслед за этим подняли своё экономической и политическое превосходство, остальной мир понял, что за «Кодексом Чести» будущее. Теперь не было лицемерия, предательства или других пороков слабых людей. Когда каждый может вызвать другого на дуэль и решить дело смертью одного из них, все стали более осмотрительно относится к свободам друг друга. И как сказал пророк одной уже давно забытой веры:

— Относись к другому, как хочешь, чтобы относились к тебе.

Честные слова, показывающие правильное отношение к миру. Конечно, поначалу были всевозможные инциденты. Многие слабаки вызывали на дуэли тех, кто заведомо проигрывал им по физическим параметрам. Многие хотели заполучить власть над остальными посредством своей силы. Но постепенно законы дуэли выравнивались, и все становилось на свои места. Так, например, никто не мог вызвать на бой того, кто ниже его по уровню мастерства. Выше, пожалуйста, бейся с равными или более сильными. Показывай своё превосходство с честью, ибо нет сладости победы над тем, кто слабее тебя. Теперь все общественные и социальные нормы регулировались посредством «Кодекса Чести», исчезли бюрократия, взятки и другие нелепости, придуманные низкими людьми для защиты и восхваления себя любимых. Считаешь, что тебя обманули, унизили или еще как-то задели, вызывай на дуэль. Справедливый бой покажет, кто прав. Конечно, всегда остаются сомневающиеся в правильности существующей системы межчеловеческих отношений, но для таких и есть основные правила «Кодекса Чести»:

1. Каждый волен защищать свою свободу, честь и достоинство в справедливой битве один на один.

2. Бой проходит при участии минимум двух секундантов, иначе это не бой, а обычная драка.

3. Никто не может вызвать на дуэли человека ниже себя по уровню боевого мастерства.

4. Битва проходит в рукопашную, без малейшего применения какого-либо оружия.

5. В период своей жизни, каждый обязан раз в год проходить тест на определение уровня боевого мастерства (исключением является досрочное получение, после победы в битве над мастером, превосходящего скилла).

В эти основные пункты и входит весь смысл существования современного общества. И правильность этого мировоззрения доказана временем и стабильностью. Ну, вот и килл-сад, где воспитывают моего внука. Зовут его Давид и, для своего возраста, это очень понятливый мальчишка. Воспитатели его хвалят, и в группе он является альфой, что уже подразумевает высокий уровень доминантности.

— Деда, Деда!!! — кричит он и бежит ко мне от ворот.

Я чуть присаживаюсь и расставляю руки, но, угадав мой маневр, Давид делает подкат и проезжает между моих ног, оказываясь за спиной. Я делаю прыжок вперед, чтобы не получить удар, который любой должен знать с детства «Хвост ящерицы». Уже в прыжке, я разворачиваюсь и резко выбрасываю ногу вперед. Но жесткий блок-восьмерка встречает мою стопу. И сразу же следует контратака на мою опорную конечность. Подивившись многократно выросшей скорости движений внука, я, тем не менее, успеваю наклонить колено, чтобы удар пришелся в кость. Секундная вспышка легкой боли и, перехватив Давида за подмышки, я подбрасываю его в воздух. Он смеется и, сжимаясь калачиком, приземляется в мои объятья. Наш приветственный ритуал закончен и теперь я слушаю от внука нескончаемый щебет событий, случившихся с ним за весь сегодняшний день. Удобно устроившись на моей спине, он вещает мне прямо в ухо, иногда плюясь от избытка эмоций. Таким странным, но привычным способом мы добираемся до дома. А здесь нас уже ждет мой сын и его жена. Передав Давида в их руки, я решаю выпить немного травяного отвара и полчасика поболтать со своим сыном.

— Александр, ты же понимаешь, что все эти поблажки для «ограниченных» дуэльщиков ни к чему не приведут.

Разговор плавно перешел на свежие новости из политики.

— Отец, не будь столько консервативен. Ведь у них есть права. И никто не говорит об ослаблении для них правил. Просто «ограниченные» могут вызывать и быть вызванными на дуэль, только подобными им. По-моему, все здраво.

— Сын, единственным правилом из Кодекса Чести, измеряющим честность выбора соперника, есть уровень боевого мастерства. Остальные поправки путь в никуда.

— Ну почему во всем новом ты видишь все плохое? Поверь, уже прошли темные века, когда каждому, чтобы пробиться по социальной лестнице, нужно было лить собственную кровь. Сейчас все более цивилизованно.

— Алекс, а на чем была построена вся современная цивилизация? Вы забываете, с чего все начиналось. А корни это то, из чего вырастают ваши побеги. Обрежь их и дерево засохнет.

— Это сравнение не отражает суть нашего общества. Черт побери, да мы уже по небу летать можем, как птицы. И голодающих почти не осталось, вокруг практически «золотой век». А мы не можем обновить некоторые ветхие законы.

— Сын, послушай, давай представим на секунду, что этот закон прошел слушание и был принят Первыми среди равных. И теперь у нас получается, как бы круг внутри круга. Мы не можем лезть в дела «ограниченных» и у них там своя власть. Что же будет дальше? Увидим. Но взгляни с еще одной точки зрения. Кто попадает под критерий «ограниченных», а проще говоря, инвалидов. У кого ноги нет или руки, слепой, глухой? Это все понятно и просто. Но вот как быть с «ограниченными» в плане разума. Немножко шизофреник или чуточку параноик? Теперь представь битву слепого и парня, у которого просто «поехала крыша» слегка. Кто победит? А если такой «ограниченный» начнет оскорблять простого человека? А на дуэль нельзя вызвать, он, видите ли, по другим законам живет. Теперь ты видишь, сколько проблем возникнет разом?

— Постой отец, ты бросаешься из крайности в крайность. Будут же дополнительные пункты, которые урегулируют и эти мелочи.

— Чем сложнее закон, тем легче его нарушить. Именно поэтому Кодекс Чести был неизменным веками. А теперь хватит спорить, и давай тащи свой зад на тренировочную площадку. Размяв мозги, стоит не забывать о теле, — закончив беседу, я направился на небольшой дворик за домом.

За мной, конечно же, поспешил сын. Естественно, как только мы начали первый спарринг, то окрестные мальчишки, словно учуяв запах интересности, ринулись смотреть наш бой.

Разминочные пружинистые шаги и легкий хруст суставов, вот с чего начинается любой спарринг. Секунда и быстрый взгляд на оппонента, понимаешь, что можно начинать схватку. Ну что ж, побуду сегодня атакующим для разнообразия. Быстрым скользящим прыжком я оказываюсь практически вплотную к Александру. Одна рука идет к шее, другая блокирует возможные выпады. Сейчас будет бросок. Но мой сын не зря носит прозвище «Ивовый прут». Пустив волну по телу, он сбрасывает мою руку с шеи и головой бьёт меня в плечевой нервный узел. Причем довольно успешно, рука отнимается мгновенно. Я отскакиваю назад и экстренно провожу целой конечностью массаж поврежденного места. Мне нужно буквально пару секунд, чтобы вернуться в строй. Но Алекс не дает мне такой поблажки. Рывок, и вот я отбиваю веер атак в верхней плоскости. Нога, рука, снова нога, направленная в висок, все это знакомо и предсказуемо. Вот только отрабатывать защиту мне приходится без участия одной руки. А так как все происходит на очень высоких скоростях, некоторые удары получается блокировать не полностью. Вот один из таких хлестких махов ногой пробивает мою защиту, и я получаю хороший щелчок в челюсть.

Шаг назад, в глазах темнеет, но, встряхнув головой, я возвращаюсь обратно. Вовремя, так как на меня уже несется вторая волна атаки. Рука, наконец, возвращается в строй, и я могу работать в полную силу. Пара скользящих блоков и я начинаю давить острыми выпадами коленей и локтей. Эти удары рассчитаны на среднее расстояние и являются базой для развития следующего уровня нападения. Мой сын, конечно, знает об этом и готовится перейти в веерную оборону. Но я продолжаю работать в том же режиме, используя локти и колени, лишь наращивая скоростной темп. И вот, появляется шанс одним ударом решить исход поединка. Уже привыкший к моему ритму ударов, Александр пропускает момент, когда я резко замедляюсь и текуче вновь перехожу к ближнему бою. Он не успевает сориентироваться и пропускает мою руку, тянущуюся к его колену. Шлепок и одна нога моего сына перестает держать вес тела, затем молниеносная подсечка и вот он уже лежит на спине, недоуменно моргая глазами.

— Ну почему я всегда покупаюсь на твою уловку в смене темпа? Уже который раз! — вещает он, поднимаясь с земли и потирая ушибленную конечность.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами. Делаю приглашение начать следующий бой. Александр хмыкает и молча кидается в атаку…

Уже спустя пару часов, мы мокрые и распаренные после душа и хорошей парилки сидим в креслах на веранде и пьем, разбавленное родниковой водой, легкое вино. Солнце медленно клонится к закату, и мы наслаждаемся приятной усталостью после тренировки и мелодичными звуками соседской девчушки, репетирующей на фортепиано очередную гамму.

— Ты знаешь отец, вот в такие моменты начинаешь ценить нехитрые прелести жизни. И понимаешь, как хочется спокойствия и стабильности.

— Вот сейчас ты мне напоминаешь старика, который хочет покоя и уверенности в завтрашнем дне, — с усмешкой произнес я.

— А что плохого в спокойствии? Мы для того и стараемся, чтобы людям легче жилось и приятней.

— Кто сказал, что это хорошо для них? По своей природе хищники и любопытные к тому же. Мы должны двигаться вперед иначе начнем деградировать.

— Отец, но не все время нужно бороться и стремится куда-то. Нужно время и для отдыха.

— Согласен с тобой. Только некоторые забывают, что легкие пути обычно ведут к обрыву. Так что только твоя совесть и чувство собственного достоинства выбирают, когда тебе нужно отдохнуть, а когда бороться до конца.

— Иногда мне кажется, что это я твой отец, а ты мой сын. Так мы по-разному воспринимаем жизнь. Словно ты еще ничего не видел и хочешь добиться чего-то, проявить себя. А мне нужно лишь удобное кресло и тишина, — улыбнувшись, сказал мой сын.

— Все в мире относительно. Так что вполне может быть, — шуткой на шутку ответил я.

Мы еще долго сидели и смотрели на закат, теперь уже просто молча. Ведь иногда разговоры не нужны. Пока наше, почти медитативное, состояние не нарушил Давид, вбежавший на веранду с твердым намерением притащить нас на ужин. Вечер продолжился в приятной семейной обстановке.

Утром следующего дня я сходил в семейный склеп, чтобы возложить цветы на могилу моей почившей супруги. Элеандра была сильной женщиной, и лишь нелепая случайность могла оборвать нить её жизни. Преклонив колени, я прислонился к прохладному мрамору надгробия лбом.

— Ты все так же близка мне, как и раньше, несмотря на то, что находишься очень далеко. И, несмотря на то, что мир меняется, мы остаемся такими же…

Я приходил сюда, чтобы подумать, и разложить по полочкам в себе некоторые мысли. Пробыв немного в месте, где все тлен и прах, начинаешь понимать, насколько важны некоторые мелочи, которые ты иногда упускаешь из виду. И как пусты те желания, которые движут тобой в обычной жизни. Равновесие с мирозданием, вот к чему я стремился.

— Эй, ты чего здесь ошиваешься? А ну-ка вали отсюда! — услышал я за спиной наглый выкрик.

С непомерным желанием дать наглецу, посмевшему прервать мой ритуал, оплеуху я повернулся. Передо мной стоял, похоже, местный сторож, был он в потрепанном комбинезоне и весь буквально излучал дерзость и хамство.

— Ты что не слышал? Это место для богатых господ, а не всякого отребья, типа тебя. Так что быстро двигай за ограду, пока я тебе не накостылял, — продолжил он, высокомерно ухмыляясь.

Беда таких людей в том, что они не могут здраво оценивать своего оппонента в беседе. Затмившее им глаза, ощущение капельки власти туманит рассудок. И хотя я не одевался богато, но моя одежда носила на себе печать достатка и высокого социального уровня. Видимо выражение моего лица было недостаточно хмурым или злобным и этот тупица сторож принял меня за очередного простака, над которым можно поглумится. Ну что ж придется поставить его на место.

— Я вызываю тебя на дуэль по Кодексу Чести. Ты принимаешь вызов? — произнес я.

— Хах, еще бы от такого лопушка не принять. У меня как раз пара помощников ничего не делают, вот и побудут секундантами, — еще более нагло ответил он мне.

Мы проследовали к небольшому домику администрации, где как раз и находилась дуэльная площадка. Перейдя линию, я решил от слов перейти к делу и, повернувшись к сопернику лицом, принял боевую стойку. Он с ленцой взглянул на меня и, сплюнув на землю, лишь помахал рукой, подзывая меня. Ну что ж если он хочет, то и получит. Плавным движением я буквально перетек в его сторону, чуть разворачивая корпус, чтобы было удобней замахиваться. Мой оппонент продолжал стоять, лишь чуть приподняв руки в защитной стойке. Резко отклонив корпус назад, я маятником передал весь импульс на ударную ногу и буквально хлестнул ей, целясь в грудь противника. Такого удара хватило бы, чтобы пробить кирпичную стену, но наглец лишь покачнулся и, встряхнув голову, пошел на меня в контратаку. Работал он руками хоть и хорошо, но совершенно бестолково. Слишком размашисто, забывая напрочь о защите и буквально проваливаясь за своими ударами. Мне оставалось лишь поймать момент и, пройдя в период между замахами, вырубить наглеца. Через секунду такая возможность у меня появилась и я, пройдя под одной из его рук, заблокировав вторую, нанес серию мощнейших ударов в корпус соперника. Солнечное сплетение, желудок и селезенка были буквально вбиты внутрь. Но для этого человека словно не существовало боли, он лишь поморщился и продолжил атаковать меня. На секунду я даже растерялся и пропустил тяжелый хук справа, отбросивший меня на пару шагов назад. В голове зазвенело, впервые какой-то отброс смог достать меня. Такого не было уже много лет. Я начинал злиться, и хотя многие говорят, что ярость затмевает рассудок, для меня это наоборот было словно ушата ледяной воды в лицо. Мир обрел кристальную ясность, и мысли потекли четкой чередой. Теперь этому выродку не поздоровится. Резко выпрыгнув вперед, я, схватив и сделав руками «замок», обхватил шею противника и сильно потянул её вниз, одновременно выбрасывая своё колено вверх. Не ожидав такой молниеносной атаки, он не успел ничего сообразить, и мой удар буквально пробил его внутренности до самого позвоночника. Отскочив назад и не давая ему опомниться, я делаю подсечку и уже на падающего противника приземляюсь всем телом, вминая его в землю. Задыхающийся хрип и бешеные белки глаз, уставившиеся на меня. В тот же момент я почувствовал, как стальные пальцы вцепились мне в кадык и начали его поворачивать вокруг своей оси. Еще секунда и моя гортань будет вырвана, этот прием мне был знаком, и относился он к одному из почти запрещенных. Но, вот именно, что почти, так как в дуэли не было запретов, лишь не присутствие любого вида оружия. Тем не менее, некоторые удары и приемы считались низкими и презираемыми многими бойцами. И вот я дергаю головой, уходя от его пальцев, и одновременно вскакиваю на ноги. Шаг назад и оборонительная стойка. Но мой противник, поднявшись на одно колено, как-то странно побледнел и схватился рукой за грудь. Неужели мои удары смогли пробить его непроницаемую болевую защиту? Судорожно вдыхая, он посмотрел на меня глазами, полными злобы и замертво упал на спину. Уж что-то, а когда жизнь уходит из человека, я мог отличить с первого взгляда, как-никак боевой опыт сказывался. И хотя за свою жизнь во время дуэли я убивал людей всего лишь пару раз, и то на красном уровне Кодекса Чести, когда поединок ведется до смерти одного из участников. Но этого мне хватило, чтобы приобрести бесценный опыт. Итак, передо мной лежал поверженный соперник, и к тому же лишенный жизни. Тем не менее, никакой своей вины я не ощущал. Ведь это была не просто драка, а справедливая дуэль. Да и секунданты все видели, к тому же есть запись камер видеонаблюдения кладбища. Так что я, коротко махнув головой, замершим секундантам и велев им вызвать дуэльную службу, направился по своим делам.

— Вы обвиняетесь в умышленном убийстве «ограниченного» гражданина Клавдия Августича во время несанкционированной дуэли. Хотели бы вы сказать что-то в свою защиту? — провозгласил судья холодным тоном.

Я стоял перед Кругом Справедливости и понимал, что сейчас решается моя судьба. А ведь буквально пару дней назад я был счастлив и свободен. Все оборвалось, когда меня обвинили в убийстве «ограниченного». Оказалось, тот наглый тип на кладбище был инвалидом. У него были какие-то отклонения в нервной системе, вследствие чего завышенный болевой порог. То есть, если он коснулся раскалённой сковороды рукой, то понял бы это только благодаря запаху паленого мяса. Ну и напоследок что-то с сердцем, вроде бы врожденный порок. И, конечно, активисты закона о внесении поправок в Кодекс Чести по поводу «ограниченных» встали на дыбы. Как это! Вы только посмотрите, простых инвалидов убивают прирожденные воины. Где справедливость?! В общем, ор поднялся нешуточный. И, конечно, власти не могли так оставить это и меня заключили под стражу. Во время всей это шумихи ко мне в камеру пришел сын. Он уже проконсультировался у моего защитника и рассказал мне, как обстоят дела.

— Отец, все гораздо серьезней, чем мы думали. И все из-за этих законников, проталкивающих правку в Кодекс Чести. У них оказалось много сторонников, и твой случай, в обычное время, был бы стандартной оплошностью, но теперь ты чуть ли не враг народа. И теперь они митингуют круглые сутки возле здания Совета. Так что сейчас надвигается настоящий кризис для всего нашего общества. Но у нас есть один вариант, при котором ты останешься без серьезного наказания.

— Сын мой, ты же понимаешь, что это лишь шакалы, лающие на льва. Стоит Первым среди равных показать силу и все вернется на круги своя. И я готов принять любое наказание по справедливости суда.

— Я понимаю, что ты человек старой закалки, но сейчас эти выспренние слова не нужны. Да и Первые среди равных уже не так могущественны. В политических интригах уже давно правит хитрость, а не сила. Всех на дуэль не вызовешь. Так что лучше иногда прогнуться, чтобы не сломаться, — грустно произнес Александр.

— Мне горько слышать такие слова.

Мир изменился… причем не в лучшую сторону. Но мы сами создаем его, так что я буду стоять на своем.

— Отец, послушай не нужно твоего геройства. Защитник предложил отличный вариант. Дело в том, что эти активисты, требуют не столько твоей крови, сколько введения поправок закона в силу. А ты своего рода «мальчик для битья». То есть, выбор прост, если ты признаешь, что сожалеешь о содеянном, и что понимаешь и радеешь за важность внесения изменений в Кодекс Чести по поводу «ограниченных», то твой поступок будет расцениваться как первый прецедент подобного рода. И твоё наказание будет чисто формальным. Ну а если ты продолжишь упрямиться, то судить тебя будут как физическое лицо, которое предумышленно совершило убийство более слабого по уровню человека. И тогда может быть все что угодно, вплоть до смертной казни.

— То есть на кону или моя жизнь или устои нашего общества… Мне нужно подумать сын.

— Ну почему ты любишь бросаться из крайности в крайность? Ты же адекватный человек и уже принял единственно верное решение. Просто скажи, что это все случайно вышло, что раскаиваешься и все, мы уже пьем что-нибудь холодное на нашей веранде. Не становись затычкой в этой бочке, я прошу тебя. Герои уже никому не нужны в современном мире.

— Хватит! Ты забываешься, сын! Иди и оставь меня одного. Завтра на суде все услышат мои слова, — сурово оборвал его я.

— Как скажешь отец. Но помни, как мы любим тебя и как ты много значишь для всех, — покорно склонив голову, сказал он и молча вышел за дверь.

Щелкнул замок, и я опять остался наедине со своими мыслями. У меня было время сделать свой выбор и решить, какой путь правильный. И я знал, что от моего решения зависит многое.

И вот я стою здесь перед судом Первых среди равных, и сотни людей ждут моих слов. Я поднимаю глаза и, сжав кулаки, начинаю говорить.

— Я не говорю эти слова в свою защиту. Пусть все сказанное мной воспримут, как проявление истинной воли. Начну с того, что вспомню, что я чувствовал, когда мой отец, первый раз привел меня в килл-сад и рассказал, что такое Кодекс Чести. Тогда мне казалось, что это все как в старинных историях-сказках, каждый должен защищать свою честь и достоинство. Благодаря этому, все люди всегда думают прежде, чем как-то поступить. Руководствуются здравым смыслом, зная, что их может постигнуть кара в лице дуэли, если они будут грязны своими помыслами, словами или делами. Повзрослев, я понял, что на этих устоях держится наше общество. Индивидуальность каждого человека, это не только его права, но и ответственность. Нельзя свалить свои грехи на другого. Каждый сам отвечает за свои поступки. Это виделось мне правильным и справедливым. Но, став еще старше, я понял, что есть и другой смысл в Кодексе Чести и в дуэльных поединках. Несмотря на то, что мы отдельные личности, есть еще более высокий приоритет. Коллективный. И немногие достигают уровня его понимания и осознания. Это стремление бороться не только за свою честь, но и за честь нашего общества. Когда благо твоего социума, важнее своего собственного. Истинное самоотречение, когда ты побеждаешь не своего соперника в бою, а самого себя внутри. И сейчас я бы хотел сказать, что человек, который погиб в бою со мной, получил по заслугам. Он был нагл и дерзок. Дуэль показала, кто из нас был прав.

И эта случайность, моё незнание его «недостатков» и «ограниченности», повлекших за собой его смерть, лишь вина моей неосмотрительности. Поэтому я полностью беру на себя ответственность за эту смерть. И готов понести полное наказание по всей строгости закона. Да будет на то воля Первых среди равных, — закончив говорить, я закрыл глаза и прижал правую руку, сжатую в кулак к сердцу. Моя воля была исполнена.

После казни Александр сидел на ступеньках здания Совета и плакал с сухими глазами. В груди был ком, а в голове непонимание поступка отца.

— Я вижу, как тебе трудно мальчик, но поверь, твой отец поступил очень благородно, — услышал он голос у своего плеча.

Рядом с ним стоял один из представителей Первых среди равных. Убеленный сединами старик, сжимавший в руках жезл Совета. Присев рядом, он продолжил.

— Сейчас ты не поймешь, насколько важный поступок совершил твой отец. Но пройдет время и все станет на свои места.

— Зачем?! Я не понимаю этого! Он мог остаться в живых. Но почему-то сам пошел на плаху, — с надрывом прошептал Александр.

— Это был поступок чести, но не индивидуальной, а общественной. Отдав свою жизнь, чтобы другие могли жить, вот истинный порыв. И только те, кто сами достигли этого уровня, поймут, насколько силен духом твой отец. Запомни это, — старик поднялся и, положив что-то на ступени рядом с Александром, неспешно двинулся прочь.

Взяв в руки вещицу оставленную стариком, Александр понял, что это старинная монета. С одной стороны, которой был выгравирован факел в руке, а с другой солнце. Удивительно, но на ребре были нанесены слова, давно исчезнувшего языка. Перевести их Александр не смог. — «γνῶθι σεαυτόν».