О фантастике и приключениях

Советская научная фантастика в 1958–1959 годах

Во вступительном слове Г.Тушкан отметил положительную роль всероссийского совещания по научно-фантастической и приключенческой литературе, проведенного в 1958 году. За истекшие два года, сказал он, заметно уменьшился поток тусклых, очень слабых и даже халтурных приключенческих книг. С другой стороны, резко возросло и продолжает возрастать количество произведений научной фантастики. Отряд активно действующих писателей-фантастов пополнился новыми именами.

Об этом можно судить хотя бы по списку книг, вынесенных на обсуждение.[52] Кстати, в нем отсутствуют не только многие новинки, но и не указаны критические и литературоведческие работы.[53]

На этой дискуссии хотелось бы не только подвести итоги, но и обсудить дальнейшие пути развития научно-фантастической литературы. А перспективы, которые открываются перед нею, поистине грандиозны. Намечаемый ныне двадцатилетний план развития народного хозяйства с 1960 по 1980 годы будет планом и программой построения коммунизма в нашей стране. Прямое призвание писателей-фантастов — находиться на первой линии борьбы за наше коммунистическое будущее.

Советская фантастика исключительно многообразна, диапазон ее очень широк — от фантастической сказки до реалистического романа о творческом труде изобретателей и ученых, от приключенческого романа и романа-памфлета с элементами научной фантастики до научно-популярных книг, в которых фантастика служит лишь условной посылкой, оживляющей повествование (В.Брагин. «В стране дремучих трав», П. Гордашевский. «Их было четверо»). Но в каких бы направлениях ни шли творческие поиски авторов, фантастическая литература должна твердо стоять на позициях марксистской философии и не скатываться к фантасмагории. А между тем время от времени еще появляются фантастические произведения, далекие от какой бы то ни было науки и проникнутые к тому же сомнительными идеями. В качестве примера оратор приводит во всех отношениях неудачный роман Л. Оношко «На оранжевой планете».

Наше время, насыщенное героизмом самого высокого накала, дает небывалый материал для создания отличных научно-фантастических книг, остро увлекательных, открывающих необычные гипотезы, рассказывающих о таких научных достижениях и о таких подвигах, которые сегодня кажутся фантастикой, а завтра станут былью.

К. Андреев начал свой доклад с упреков в адрес литературной критики. Беда ее заключается в том, что она обычно оставляет в стороне самое существенное — неумелое изображение характеров героев, дурной язык, механическое перенесение сюжетов произведений из одного в другое. Несоответствие того или иного романа умозрительной концепции критика нередко служит поводом для придирчивого и далеко не объективного разбора. Так, например, Ю. Рюриков считает фантастику своего рода продолжением или дальнейшим развитием сказки, и этого достаточно для него, чтобы критиковать писателей не за те недостатки, которые действительно имеются в их книгах, а за то, что они нарушают теорию, которую он, Ю. Рюриков, сам создал. И. В. Журавлева исходит в своей статье («Литература и жизнь», 1960, № 4) из неудачной предпосылки. Она считает научную фантастику великой пророческой мечтой, указывающей путь и науке и человечеству. Если принять эту теорию, то выходит, что даже наука вынуждена следовать по пути писателей-фантастов. Столь наивная точка зрения может лишь дезориентировать авторов.

Наша фантастика в основе своей новаторская. У нее есть большие достижения. По сравнению с бескрылой, пессимистической, не видящей будущего фантастикой капиталистических стран, она идет своим путем. Новую струю в развитие этого жанра внесли произведения А. Казанцева, В. Немцова, Ю. Долгушина. Новаторство этих писателей выражается прежде всего в том, что они показывают в своих романах не итоги изобретательской работы, а самый процесс творчества. Взять романы А. Казанцева «Арктический мост» и «Пылающий остров».

Писатель не заглядывает в далекое будущее. Он рисует людей завтрашнего дня, заимствуя характеры из нашей современности. Делает он это вполне сознательно, так как в людях нашего времени уже содержатся черты человека завтрашнего дня. Автор показывает претворенными в жизнь те идеи, которые существуют сейчас в планах, проектах и чертежах. Но основной пафос произведений А. Казанцева — соревнование двух систем — «свободного предпринимательства» и свободного развития мысли в нашей стране.

Докладчик считает несправедливыми упреки, которые предъявляются В. Немцову в «заземленности» его фантастики:

Самыми большими врагами научной фантастики, говорит докладчик, являются в наши дни не критики (их не так уж много), а те авторы, которые своими произведениями тянут фантастику в неправильное русло. Фантаст, заглядывая в будущее, неминуемо перескакивает через какой-то этап развития науки, но это не дает права фантастике быть антинаучной. Есть основные и элементарные законы природы (сохранения энергии, сохранения вещества, скорости света), которые мы не имеем права переступать. Поэтому мне кажется очень опасной, заявил далее К. Андреев, выявившаяся в последнее время тенденция к абсолютному отрицанию каких бы то ни было реальных научных границ для нашей фантастики. Такие нездоровые тенденции К. Андреев усматривает в романах Ю. и С. Сафроновых и Г. Мартынова, а также в рассказах Г. Анфилова и В. Журавлевой, напечатанных в журнале «Знание — сила».

К сожалению, докладчик ограничился только перечислением авторов, так и не раскрыв, в чем же заключаются, по его мнению, недостатки их произведений и в чем именно он видит в их творчестве «отказ от завоеванного нами с таким трудом права на реализм, права на гуманизм, права на то, чтобы наша литература была по-настоящему художественной».

К. Андреев отмечает как весьма отрадный факт наличие в советской фантастике самых разнообразных книг и творческих течений. Реалистическая фантастика писателей старшего поколения (А. Казанцев, В. Немцов, Ю. Долгушин, Н. Лукин) и молодых авторов (А. и Б. Стругацкие, В. Савченко, А. Полещук[54]) нисколько не отрицает права на работу в другом плане, какую успешно ведут в рамках фантастического жанра Л. Лагин, В. Брагин, Г. Тушкан и другие писатели. В качестве примера поиска новых путей докладчик упомянул повести А. Казанцева «Планета бурь» и «Лунная дорога», заметив при этом:

Особенно плодотворным К. Андреев считает новое, условно говоря, социально-утопическое направление, которое открыл в нашей литературе роман И. Ефремова «Туманность Андромеды». Конечно, каждый писатель волен выбирать тему в соответствии со своими возможностями. Но не следует забывать, что молодежь в нашей стране составляет более половины населения. Нынешние подростки переживут двухтысячный год и заглянут в эпоху осуществленного коммунизма. Роман И. Ефремова, при всех его отдельных недостатках, тем и интересен, что он соединяет в себе и научную и социальную фантастику.

Е. Брандис посвятил свое выступление критике художественных недостатков научно-фантастических книг. Засилье литературных трафаретов и штампов, иллюстративность, лекциомания, нагромождение при- ключений, механические куклы вместо живых людей — таковы наиболее распространенные недостатки, мешающие пока что нашей фантастике слиться с большой советской литературой. Фантастическую книгу принято рассматривать прежде всего с точки зрения темы. Некоторые критики считают научную фантастику переходным жанром, граничащим с художественной прозой и научно-популярной литературой. В журнале «Знание — сила» (№ 12 за 1959 год) содержится именно такая формулировка. Но можно ли сводить к столь утилитарным и узко практическим задачам целую отрасль художественной литературы? Популяризация научных идей — не самоцель, а один из элементов научной фантастики. Но если взять, к примеру, рассказы А. и Б. Стругацких — это безусловно одаренные, эрудированные авторы, — то легко заметить, что волнуют их больше всего не люди, а научные гипотезы, саморазвивающиеся механизмы. Пафос голой техники обесчеловечивает литературу. Не отражается ли в излишней технизации научной фантастики та недооценка значения гуманитарных наук в жизни нашего общества, о которой в свое время писал И. Эренбург, а сейчас вновь поднял вопрос К. Зелинский?

И не случайно техническая фантастика отличается удивительной серостью языка. Главным героем становится машина, а человек — лишь ее придатком. Да и где уж тут заботиться о средствах выражения, если фантастические рассказы изобилуют такими «красотами» стиля: «…энергия выделяется в виде „протоматерии“ — неквантованной основы всех частиц и полей. Потом протоматерия самопроизвольно квантуется — частично на частицы и античастицы, частично на электронные поля. А частично вступает во взаимодействие с окружающей средой» (выдержка взята из рассказа А. и Б. Стругацких).

Там, где нет больших философских и нравственных идей, не может быть настоящего искусства. Тем и покоряет нас «Туманность Андромеды», что, несмотря на очевидные недостатки, о которых много говорилось, она проникнута высоким гуманизмом, стремлением осмыслить исторический путь человечества к ослепительным высотам мысли и знания — не в виде логических схем, а в живых образах. Разумеется, изображение коммунистического общества и человека будущего не исключает многообразия других тем, но эта тема самая перспективная, самая волнующая и самая нужная.

Вряд ли стоит употреблять термин «советская социальная утопия». Научное представление о коммунизме создано уже давно. Здесь нет никакой утопии. Задача писателей — дополнить это общее представление деталями, развить и обогатить до такой степени, чтобы у читателей сложился зримый образ нашего будущего. На этом пути много непознанного и неразведанного. Остается небывалый простор для домысла, для творческих исканий.

Чтобы убедиться в этом, следует вспомнить еще и такие значительные книги, как «Магелланово облако» Станислава Лема и «В стране наших внуков» Яна Вайсса.

Все разговоры о своеобразии научно-фантастического сюжета, предполагающего якобы облегченные художественные средства, вызваны стремлением оправдать недостаток мастерства писателя. Специфика темы, обращенной в будущее — будущее науки и будущее человечества — не должна отвлекать писателей от их непосредственных художественных задач. С этой точки зрения заслуживают внимания творческие поиски молодых авторов: Г. Альтова («Легенды о звездных капитанах», «Богатырская симфония»), В. Савченко («Черные звезды»), В. Журавлевой (сборник рассказов «Сквозь время»), А. Полещука («Великое делание») и др.

Г. Гуревич сетует на то, что разноголосица мнений, отсутствие сколько-нибудь единой точки зрения на научную фантастику и ее задачи мешает работе писателей. Критики часто не понимают фантастики как художественного приема, который используется во многих произведениях (В. Обручев, Л. Лагин, П. Гордашевский и др.), и спешат наклеить ярлычок «социальный памфлет», «роман с элементами научной фантастики» и т. п. на книгу с богатым и сложным содержанием. Под единым флагом фантастики объединяются различные и часто противоречивые направления, и это необходимо учитывать. Нужна любая книга, на любую тему, если только это действительно хорошая книга. «Я думаю, что в советской фантастике хороши все направления, которые выполняют основную задачу — помогают советскому народу строить новую жизнь».

Л. Лагин вносит предложение организовать семинар для молодых писателей и заняться подробнейшим разбором одного-двух произведений. Это принесет писателям больше пользы, чем общие рассуждения.

Л. Лагин подчеркивает, что борьба на идеологическом фронте не прекратится даже при самом идеальном сосуществовании с капиталистическими странами. Идеологическая борьба у нас идет и должна идти и в научно-фантастической литературе. В связи с этим особое значение приобретает вопрос о показе будущего коммунистического общества. Наши читатели интересуются: как оно будет выглядеть? А если судить по нашим романам, то в коммунистическом обществе главная задача населения — это полеты в межзвездное пространство. У нас имеется много дел на земле, есть много задач, которые ждут на земле своего решения, а писатели об этом часто забывают. Изображение коммунистического общества — не в отдаленной перспективе, а только что сформировавшегося — вот чем должны заняться, в первую очередь, наши фантасты! И с этой точки зрения проблема человека, как центральной фигуры в романе, должна быть поставлена со всей остротой. Научно-фантастическая литература необычайно доходчива и может быть эффективна в нашей борьбе за победу коммунизма.

Н. Томан подвергает острой критике роман Ю. и С. Сафроновых «Внуки наших внуков» за допущенные в нем вопиющие научно-технические ошибки. Отсюда оратор делает вывод, что должен быть какой-то предел для фантазирования. Без серьезной аргументации нельзя переступить бесспорных законов науки, это только дискредитирует фантастику. Далее Н. Томан отмечает достоинства повести А. и Б. Стругацких «Страна багровых туч» и повести В. Савченко «Черные звезды». Оба произведения написаны с несомненным литературным мастерством и обнаруживают серьезную научную подготовленность авторов.

И. Кассель (Детгиз) считает, что критики, и в частности Ю. Рюриков, совершенно правы, когда призывают писателей обратиться к социальному фантастическому роману. Давно назрела необходимость открыть окна фантастики в большой мир, показать отношения людей, социальные условия, выросшие характеры людей будущего! Очень душно в наших фантастических романах, и особенно в рассказах. Двое-трое стиснуты в батисфере или в камере звездного корабля. Герои часто наделяются сверхчеловеческими качествами и постоянно балансируют на краю гибели. Это уже превратилось в штампы. С этой точки зрения рассматривается рассказ Г. Анфилова «В конце пути» и критикуются рассуждения В. Журавлевой о задачах фантастики в ее рассказе «Человек, создавший Атлантику» («Знание — сила», 1959, № 12). Далее И. Кассель берет под защиту творчество A. и Б. Стругацких от несправедливых, по его мнению, упреков Е. Брандиса и призывает писателей создавать книги о завтрашнем дне нашей планеты.

С большим вниманием было выслушано выступление B. Сытина, заявившего, что при всем многообразии советской научно-фантастической литературы она должна неизменно базироваться на марксистско-ленинской теории, которая предполагает, как мы знаем, материалистическое понимание мира, диалектический подход к анализу его явлений. Между тем в некоторых произведениях порою проскальзывают, безусловно помимо субъективного желания авторов, какие-то мистические тенденции, чуть ли не идеи бессмертия.

Было бы неправильно ставить перед фантастикой временные пределы, но сейчас для воспитания народа в коммунистическом духе, для воспитания молодого поколения особенно важно получить много произведений, в которых показывалось бы, как завоевывается коммунизм в ближайшие годы и как пойдет дальнейшее развитие уже оформившегося коммунистического общества. Затем тов. Сытин останавливается на вопросе об отношении писателя-фантаста к науке. Разумеется, говорит он, писатель должен хорошо ориентироваться в данной научной дисциплине, но было бы легкомысленно судить о ней с точки зрения самых отдаленных перспектив или, тем более, призывать ученых ориентироваться на научную фантастику. В заключение тов. Сытин поддерживает мысль об организации семинара молодых писателей, работающих в области научной фантастики, и сообщает собранию свое мнение о целесообразности создания всесоюзного журнала фантастики и приключений, который будет называться «Спутник».

Б. Ляпунов сказал, что, по его мнению, космическая тема — знамя нашего времени в науке. Но, к сожалению, в произведениях, посвященных этой теме, чаще всего обнаруживаются бесконечные перепевы одних и тех же мотивов. Самое опасное, по мнению Б. Ляпунова, возвести ненаучность в некую догму, а это чаще всего и бывает в рассказах на космические темы. Далее Б. Ляпунов горячо поддерживает мысль о создании нового журнала. «Спутник» должен выйти на орбиту! Это поможет возродить добрые традиции наших молодежных приключенческих журналов прошлых лет.

А. Полещук выступает в защиту принципа научной популяризации в фантастической литературе. Если научно-популярная «лекция» становится механическим довеском, то это порок таланта автора, а не самого принципа популяризации.

С. Иванов выдвигает тезис: советская фантастика в основе своей — социальная, и неправы те критики, которые утверждают, будто у нас нет социальной фантастики. Тов. Иванов упрекает К. Андреева за то, что, если судить по его докладу, может показаться, что у нас все благополучно в научной фантастике, и произведения А. Казанцева и В. Немцова «превосходны». Можно хорошо относиться к книгам этих писателей, но вряд ли их следует считать превосходными. Преобладание космической темы в ущерб всем другим темам — явный перегиб, а между тем, если проанализировать статьи A. Синявского и Ю. Рюрикова, то это не что иное, как приглашение писателям уйти в космос. Для нашей научной фантастики еще очень много работы на земле. Почему бы не писать книги, которые рассматривали бы наше будущее через 15–25 лет? Не слишком ли много у нас книг о полете на Венеру? В заключение тов. Иванов хвалит В. Немцова за то, что его герои, даже совершая путешествие в космос, продолжают все время думать о земле. Никакого снижения романтики в книгах B. Немцова оратор не усматривает.

П. Аматуни присоединяется к мнению товарищей, считающих, что фантастика при всех обстоятельствах не должна порывать с наукой. Например, повесть А. Колпакова «Гриада», напечатанная в «Пионерской правде», поражает отсутствием научной достоверности. Чтобы разобраться в имеющихся у нас книгах, изданных за много лет, необходимо иметь хороший библиографический указатель фантастической литературы. Такой указатель давно уже составлен Б. Ляпуновым, но, к сожалению, он до сих пор не может найти издательства для публикации своего ценного труда.

Последним берет слово в прениях А. Казанцев. Мы говорили, заявил он, преимущественно о темах и почти ничего не сказали о книгах и мастерстве. Вопрос об организации специального семинара по научной фантастике давно уже назрел. Было бы нелепо налагать запрет на какие-то темы, в том числе и космические. Не следует забывать, что фантасты правильно угадали устремление человека в космос, и это, конечно, не случайно. Всякая вульгаризация для нас неприемлема. Но завоевание космоса — это символ нашего времени, характеризующий тот период строительства коммунизма, который мы с вами переживаем. Закрыть рот для песни, посвященной завоеванию космоса, было бы неправильно. Это не значит, что мы должны отказаться от земных интересов.

Не следует искусственно суживать диапазон фантастических произведений и ставить перед писателями какие-то временные или тематические пределы. Нам нужны всякие произведения — и о сегодняшнем дне, и о завтрашнем дне, и о тысячелетии назад, и о тысяче лет вперед.

Должна ли быть научной или не научной фантастика?

Ответ один. Она ни в коем случае не может быть антинаучной.

Далее А. Казанцев останавливается на элементах популяризации в научной фантастике.

Очень хорошо, заключает оратор, что у нас теперь издается много книг, но далеко не всё, что выходит под рубрикой научной фантастики, отвечает элементарным эстетическим научным требованиям.

Сейчас нам надо более активно прилагать свою общественную энергию к развитию научной фантастики.

Это диктуется развитием нашей жизни.