О «Диалектике природы» Энгельса

Свое наиболее яркое выражение марксистский метод находит в методе восхождения от абстрактного (в смысле неразвитого, бедного определениями) к конкретному (в смысле развитого, богатого определениями).

В предисловии к 1-му изданию I тома «Капитала» Маркс отмечал, что хотя открытая им форма стоимости очень бессодержательна (т.е. абстрактна) и проста, но она была постигнута гораздо позднее, нежели удался анализ (правда, лишь приблизительный) гораздо более содержательных и сложных форм. И Маркс объяснял это тем, «что развитое тело легче изучать, чем клеточку тела»[5-1]. Форму стоимости товара Маркс считал экономической клеточкой буржуазного общества. Таким образом, в отличие от способа исследования, которое всегда начинается с конкретного, непосредственно данного и завершается вычленением из него некоторых абстрактных определений, метод восхождения от абстрактного к конкретному есть способ изложения достигнутых посредством исследования результатов. Другими словами, это есть способ мысленного воспроизведения изучаемого предмета как процесса развития, как движения этого предмета от его низшей, зародышевой формы (его «клеточки», по терминологии Маркса) до наиболее развитой и высшей формы (до «развитого тела», по его же терминологии). Начнем с показа того, каким методом пользовался Энгельс при изложении своей «Диалектики природы», а потом перейдем к рассмотрению того, как построены некоторые вузовские учебники, из которых одни, по частным наукам, фактически написаны в соответствии с указанным марксистским методом, другие — по общей науке (по диалектике) — отчасти вразрез с ним. Но прежде всего надо сказать о двух принципиально важныx открытиях, сделанных Энгельсом в 70-х годах прошлого века.

1. Два открытия

Весной 1873 г. Энгельс сделал важное открытие. Оно легло в основу всей его дальнейшей работы над диалектикой естествознания» В письме Марксу 30 мая 1873 г. 0н писал: «Тела неотделимы от движения: их формы и виды можно познавать только в движении... Познание различных форм движения и есть познание тел. Таким образом, изучение этих различных форм движения является главным предметом естествознания»[5-2].

Как отмечалось в главе II, это было открытием того факта, что вся природа в целом пронизана единым диалектическим процессом развития, который связывает последовательно между собой все её области. То, что сделал Дарвин для биологии и Менделеев для химии, Энгельс сделал для всего естествознания, взятого как целое.

До Энгельса все явления в неорганической природе охватывались сначала понятием «сила природы», а затем появились понятия «энергия» и «форма энергии» для видов движения, господствующих в неживой природе.

Но живая природа не подходила под эти понятия и оставалась резко отделенной, обособленной от неживой природы. Что же могло объединить всю природу в целом, как неорганическую, так и органическую? Энгельс такое понятие нашел: им стало более широкое понятие «форма движения». Идея о нераздельности материи и движения, об их единстве стала руководящей.

Формы движения, а вместе с ними и сама материя, а значит и вся природа, проходят определенные ступени развития от простого к сложному, от низшего к высшему. Простейшим, по Энгельсу, является механическое движение небесных тел и земных масс. При трении и ударе оно переходит в тепловое движение, т.е. принимает физическую форму движения. На известной стадии своей интенсивности физические формы переходят в химическую форму, иначе говоря, вызывают химическую Реакцию. Позднее английский ученый Дж. Б. С. Холдейн, редактируя перевод «Диалектики природы», привел такой пример к этой мысли Энгельса: «Когда спичку трут о шероховатую поверхность слегка, она только нагревается. Когда же её трут сильнее, она загорается.

В первом случае налицо переход механического движения в тепловое (физическое), во втором — переход физического в химическое. А что же случится дальше, когда химическое движение, все время усложняясь, достигнет самой высокой ступени своего развития и усложнения? Тогда, отвечает Энгельс, оно породит жизнь, т.е. перейдет в биологическую форму движения материи в природе.

Второе открытие было сделано Энгельсом три года спустя после первого и по своему значению не уступает ему. Суть его такова: исходя из идеи единства и нераздельности материи и движения, Энгельс пришел к выводу, что каждой специфической форме движения отвечает столь же специфический дискретный вид материи, присущей данной форме движения; и наоборот, каждому дискретному виду материи отвечает строго определенная, соответствующая ему форма движения. Механическому движению отвечают массы (небесных тел и земные массы), физическим формам движения — молекулы (а также частицы гипотетического «эфира»), химической форме движения — атомы, биологической — белки в качестве материального носителя жизни. Отсюда жизнь Энгельс определял как способ существования белков, как их химизм.

Теперь каждый переход от одной формы к другой, от одного их материального дискретного носителя к другому и соответственно — от одной науки, изучающей их, к другой по иерархической лестнице выступил как совершающийся путем диалектического скачка.

Энгельс писал: «При всей постепенности, переход от одной формы движения к другой всегда остается скачком, решающим поворотом. Таков переход от механики небесных тел к механике небольших масс на отдельных небесных телах; таков же переход от механики масс к механике молекул, которая охватывает движения, составляющие предмет исследования физики в собственном смысле слова: теплоту, свет, электричество, магнетизм. Точно так же и переход от физики молекул к физике атомов — к химии — совершается опять-таки посредством решительного скачка. В еще большей степени это имеет место при переходе от обыкновенного химического действия к химизму белков, который мы называем жизнью. В пределах сферы жизни скачки становятся затем все более редкими и незаметными»[5-3].

Свою «Диалектику природы» Энгельс с самого начала задумал и стал осуществлять как обобщение результатов всего современного ему естествознания согласно тому самому марксистскому методу, который учитывает восхождение от абстрактного (низшего, простого) к конкретному (высшему, сложному). Именно в таком общем виде и совершается всякий процесс поступательного, прогрессивного развития.

Здесь встают три вопроса. Первый: что и почему Энгельс выбрал за «клеточку» всего естествознания, за исходный пункт развития? Второй: как представлял себе Энгельс сам процесс перехода от исходного пункта развития (наиболее абстрактного) ко все более сложным и высоким (более конкретным) его пунктам, т.е. как он представлял себе, так сказать, сам «механизм» этого перехода? Третий: что и почему он принял за «развитое тело» как за высший пункт всего процесса?

Постараемся ответить на все три вопроса.

2. Исходная «клеточка»

В качестве исходной «клеточки» всего изучаемого процесса развития природы Энгельсу служило механическое движение в виде простого перемещения движущегося тела. Механическое движение является самым обыденным, самым распространенным, самым простым и «массовидным» явлением природы, с которым человек сталкивается миллиарды раз, на каждом шагу. «Само собой разумеется, — писал Энгельс, — что изучение природы движения должно было исходить от низших, простейших форм его и должно было научиться понимать их прежде, чем могло дать что-нибудь для объяснения высших и более сложных форм его. И действительно, мы видим, что в историческом развитии естествознания раньше всего разрабатывается теория простого перемещения, механика небесных тел и земных масс...»[5-4].

Энгельс отмечает, далее, широчайшую распространенность механического движения, его повсеместность. Он говорит: «Всякое движение связано с каким-нибудь перемещением — перемещением небесных тел, земных масс, молекул, атомов или частиц эфира. Чем выше форма движения, тем незначительнее становится это перемещение. Оно никоим образом не исчерпывает природы соответствующего движения, но оно неотделимо от него. Поэтому его необходимо исследовать раньше всего остального»[5-5].

Здесь Энгельс поступает так, как поступали авторы клеточной теории в биологии: они обнаружили клетку в качестве структурного элемента всех более сложных организмов и их органов, а вместе с тем увидели в ней общий генезис всех этих высших организмов. Другими словами, они установили в отношении всех живых существ, что все они, во-первых, построены из клеток и, во-вторых, произошли из клеток. Тем самым было обнаружено их единство, как структурное, так и генетическое.

Подобно этому, по Энгельсу, все формы движения в природе, следовательно, все её явления, возникают из простого механического перемещения. Возникнув из него, они затем сохраняют его в себе в превзойденном, или, как выражался Гегель, «снятом», виде. Таково, например, по современным представлениям, движение молекул внутри макротела определенного агрегатного состояния, движение атома внутри молекулы, а значит и внутри макротела, движение электрона внутри атома (его атомной оболочки), значит и внутри молекулы и макротела.

Будучи, по Энгельсу, простейшим из всех форм движения, механическое движение содержит в себе зародыши всех противоречий, присущих более развитым и сложным формам движения. «Движение само есть противоречие, — писал Энгельс; — уже простое механическое перемещение может осуществиться лишь в силу того, что тело в один и тот же момент времени находится в данном месте и одновременно — в другом, что оно находится в одном и том же месте и не находится в нем.

А постоянное возникновение и одновременное разрешение этого противоречия — и есть именно движение»[5-6].

И далее: «Если уже простое механическое перемещение содержит в себе противоречие, то тем более содержат высшие формы движения материи, а в особенности органическая жизнь и её развитие»[5-7].

В подготовительных материалах к «Анти-Дюрингу» дается заметка, раскрывающая глубже это противоречие, зародыш которого заключен уже в простейшем механическом перемещении. Энгельс писал: «Противоположность, — если вещи присуща противоположность, то эта вещь находится в противоречии с самой собой; то же относится и к выражению этой вещи в мысли (т.е. к её понятию. — Б. К.). Например, в том, что вещь остается той же самой и в то же время непрерывно изменяется, что она содержит в себе противоположность между «пребыванием одной и той же» и «изменением», заключается противоречие»[5-8].

Тут речь идет о диалектическом противоречии между тождеством и различием, о постоянном появлении различия внутри тождества, т.е. о постоянном снятии абсолютного тождества предмета или понятия о предмете с самим собой. В этом, собственно говоря, и состоит всякое изменение. По отношению к любой вещи такие изменения, будучи более сложными, чем механическое перемещение, т.е. будучи «надмеханическими», носят внутренний характер; физические (начиная с тепловых), химические, а особенно биологические изменения совершаются внутри изменяющейся вещи и находят соответственно этому внешнее выражение. Напротив, механическое перемещение носит чисто внешний характер и не затрагивает внутреннего состояния перемещающейся вещи.

В процессе развития и усложнения форм движения это внешнее изменение пространственного положения вещи переходит во внутреннее её изменение. Тем самым совершается выход процесса за пределы собственно механического движения — исходной «клеточки всего развития»; соответственно происходит превращение отмеченного выше противоречия из внешнего во внутреннее, следовательно, его углубление и расширение, его развитие.

Противоречия, заключенные в механическом движении как «клеточке» всего процесса развития природы, выступают еще иначе, если учесть относительность всякого движения. «Если два тела действуют друг на друга так, что в результате этого получается перемещение одного из них или обоих, то перемещение это может заключаться лишь в их взаимном приближении или удалении. Они либо притягивают друг друга, либо друг друга отталкивают... Из всего этого следует, что основной формой всякого движения являются приближение и удаление, сжатие и расширение, — короче говоря, старая полярная противоположность притяжения и отталкивания»[5-9].

Здесь речь заходит уже об источнике движения о факторах, вызывающих данный процесс и приводящих к разрешению заложенного в нем противоречия и переводу его в новое противоречие, отвечающее более высокой и более сложной форме движения.

Весь этот вопрос Энгельс рассматривает не только в плане локального движения, но и в плане развития всей природы в целом, точнее сказать, «нашего мирового острова»: «Теория Лапласа, — писал Энгельс, — предполагает только движущуюся материю — вращение необходимо у всех парящих в мировом пространстве тел»[5-10].

Таким образом, механическое движение действительно выступает как «клеточка», содержащая в себе зародыши противоречий более сложных и развитых форм движения.

3. «Механизм» развития

Когда определена «клеточка» (механическое перемещение в качестве таковой), встает задача проследить весь путь переходов от этой «клеточки» до «развитого тела», т.е. весь процесс восхождения от абстрактного («клеточки») до конкретного («развитого тела»).

Собственно, это и есть то, что именуется процессом прогрессивного развития (движения по его восходящей линии).

Весь этот процесс, как показывает Энгельс, есть процесс возникновения все новых и новых противоречий и их последующего разрешения.

Здесь обнаруживается следующее чрезвычайно интересное и важное обстоятельство: высший пункт развития каждой формы движения есть вместе с тем исходный Пункт для следующей по лестнице развития более сложной формы движения. Это означает, что в пределах каждой формы движения процесс развития достигает рано или поздно такого высшего своего пункта, где предельно «развитое тело» для данной формы движения становится одновременно «клеточкой» для следующей формы движения. Другими словами, именно в этом пункте совершается выход процесса развития из рамок данной формы движения.

Таков общий «механизм» развития как восхождения от абстрактного к конкретному, «механизм» перехода от старого качества к новому, от одной формы движения к другой. Этот «механизм» обнаруживается, по Энгельсу, уже на самых низких ступенях развития материи и её движения, а именно в случае механического движения. Будучи всегда относительным, оно заканчивается рано или поздно контактом между движущимися телами.

Этот их контакт может принимать, как показывает Энгельс, либо характер резкого столкновения (удара), либо длительного трения. В обоих случаях механическое внешнее движение исчезает как таковое и переходит в тепловое (внутреннее) движение. «Удар и трение, — записывает Энгельс. — Механика рассматривает действие удара как происходящее в чистом виде. Но в действительности дело происходит иначе. При каждом ударе часть механического движения превращается в теплоту, а трение есть не что иное, как такая форма удара, которая непрерывно превращает механическое движение в теплоту (огонь от трения известен с древнейших времен)»[5-11].

Подобно тому как само механическое движение составляет «клеточку» всех остальных более сложных («надмеханических») форм движения, так и два отмеченных способа перехода механического движения в тепловое (удар и трение) представляют собой как бы зародыш («клеточку») двух видов перехода от одного качества к другому в «надмеханических» областях природы. Например, переход от капельно-жидкого агрегатного состояния вещества в парообразное может в предельных случаях происходить либо путем бурного кипения (и даже взрыва перегретой жидкости), либо путем медленного испарения жидкости. Ядерно-физическая реакция, например, деление ядер урана, также может совершаться либо путем взрыва (в атомной бомбе), либо путем медленно протекающей реакции (в урановом котле). Аналогичным образом могут протекать и химические реакции: при одних условиях нитроглицерин дает взрыв, при других — спокойно сгорает.

Те же два способа обнаруживаются и в биологии: новый вид, который, как правило, возникает путем длительной эволюции, может возникнуть внезапно в результате совершившихся мутационных изменений у существующей формы, что, разумеется, не имеет ничего общего с наивными и в корне ложными представлениями о «порождении» одного вида другим видом, согласно «новому» взгляду на учение о виде. Надо только помнить, что способов перехода (скачка) от одного качества к друго му практически существует бесчисленное множество и что разовый быстрый удар и длительный медленный переход являются лишь крайними случаями такого скачка.

Итак, как мы видели, контакт механически движущихся тел влечет за собой контакт и двух форм движения — более простой и низкой (механической) и более сложной и высокой (тепловой). Видимое, макроскопическое движение тел превращается в невидимое, микроскопическое и продолжается в видє теплового движения молекул, из которых состоят макротела. Следовательно, здесь как раз встречаются и как бы накладываются один на другой конечный (высший) пункт механического движения и исходный (низший) пункт физического (теплового) движения. Это одновременное двоякое проявление данного пункта в развитии форм движения и дало основание Энгельсу определить физику как механику молекул. Обобщая такой подход с твердого на другие агрегатные состояния, Энгельс писал: «В движении газов, в процессе испарения, движение масс переходит прямо в молекулярное движение. Здесь, следовательно, надо сделать переход»[5-12], т.е. переход от механики к физике.

То же самое наблюдается, как отмечает Энгельс, и в истории всей природы «нашего мирового острова». «...Уже и теперь можно считать почти установленным, — пишет он, — что происходящие на Солнце механические движения проистекают исключительно из конфликта теплоты с тяжестью»[5-13], следовательно — отталкивания с притяжением, в их понимании Энгельсом.

На более высокой ступени развития и усложнения явлений природы контакт между различными формами движения принимает менее простой вид и осуществляется уже не путем прямого внешнего столкновения движущихся тел. Энгельс подробно прослеживает электрохимические процессы, совершающиеся в гальваническом элементе, где происходит превращение химизма в электричество, и в электролитической ванне, где совершается обратное превращение электричества в химизм.

В обоих случаях происходит как бы столкновение («контакт») между двумя различными формами движения — электрической (физической) и химической, причем такое «столкновение» предполагает их взаимный переход друг в друга, как это имеет место и в случае «столкновения» внешнего, механического (молярного) и внутреннего, теплового (молекулярного) движения при контакте двух тел, двигавшихся одно относительно другого. Здесь тоже имеет место и внешний контакт тел (например, соприкосновение различных металлических пластинок из разных металлов в гальваническом элементе или различных элементов с раствором электролита в электролитической ванне). Но такой контакт в данном случае носит характер не внешнего соударения или трения, а соприкосновения тел, обладающих внутренним физическим движением различной интенсивности.

Здесь и выступает в электрическом (и вообще физическом) движении то, что мы называли выше «развитым телом»: достигая высшей точки своего развития, электрическое движение выходит из своих собственных рамок и вступает в сферу химических процессов. Такое «развитое тело» в данном случае проявляет себя в виде «тесной связи между химическим и электрическим действием»[5-14], которая реализуется «в месте соприкосновения науки о молекулах и науки об атомах»[5-15].

Выше мы уже приводили энгельсовское определение наук по переходным пунктам, где одна форма движения, достигнув стадии «развитого тела», переходит в другую, становясь её «клеточкой».

Соответственно этому, подобно определению физики как механики молекул, химию Энгельс определил как физику атомов. Меткость и глубину этого определения вскоре после издания «Диалектики природы» подчеркнул один из основателей химической физики академик Н. Н. Семенов.

В итоге получается последовательный ряд взаимопереходящих форм движения, восходящих от простейшей и наиболее абстрактной — механической формы («клеточки») до высшей и наиболее конкретной в сфере доорганической природы — химической формы («развитого тела»). Энгельс характеризует этот ряд восхождения от абстрактного к конкретному в следующей заметке: «Трение и удар порождают внутреннее движение соответствующих тел, молекулярное движение, дифференцирующееся, в зависимости от обстоятельств, на теплоту, электричество и т.д. Однако это движение — только временное»: с прекращением причины прекращается и её действие. «На известной ступени все они превращаются в перманентное молекулярное изменение — химическое»[5-16]. Выход процесса развития форм движения за пределы физических форм и переход его в область химических явлений совершается, как показал Энгельс, и в рамках истории всей природы «нашего мирового острова».

Говоря об остывании отдельных тел солнечной системы, Энгельс отмечал: «Вместе с прогрессирующим охлаждением начинает все более и более выступать на первый план взаимодействие превращающихся друг в друга физических форм движения, пока, наконец, не будет достигнут тот пункт, с которого начинает давать себя знать химическое сродство, когда химически индифферентные до тех лор элементы химически дифференцируются один за другим, приобретают химические свойства и вступают друг с другом в соединения»[5-17].

Перейдя в область химии, процесс усложнения и развития форм движения идет в неразрывной связи с процессом усложнения и развития химического вещества как материального носителя химической формы движения. Градаций здесь столько, сколько членов в последовательно развивающихся гомологических, генетических и изологических рядах, а затем — в рядах полимеров и продуктов конденсации органических соединений.

Химическое усложнение прбисходит подобно предыдущим случаям, когда процесс развития достигал некоторого предельного пункта — высшего, конечного для данной формы движения и одновременно низшего, исходного для следующей за ней более высокой и сложной формы, именно здесь происходит выход процесса развития за границы неживой (доорганической) природы и вступление его в область живой (органической) природы. «Механизм» этого скачка связан с образованием материального носителя биологической формы движения, за каковой Энгельс принимал белок. «Когда химия порождает белок, — писал он, — химический процесс выходит за свои собственные рамки, как мы видели это выше относительно механического процесса. Он вступает в некоторую более богатую содержанием (т.е. более конкретную. — Б. К.) область — область органической жизни. Физиология есть, разумеется, физика и в особенности химия живого тела, но вместе с тем она перестает быть специально химией: с одной стороны, сфера её действия ограничивается, но, с другой стороны, она вместе с тем поднимается здесь на некоторую более высокую ступень»[5-18].

На этой более высокой ступени развития по-новому проявляется отмеченное уже выше противоречие между устойчивостью и изменчивостью, зародыш которого был заключен в простом механическом перемещении, когда тело одновременно и находится и не находится в определенной точке (или, обобщая, в определенном состоянии). Теперь, на стадии органической жизни это противоречие выступило в его более развитой форме.

Энгельс писал: «...жизнь состоит прежде всего именно в том, что живое существо в каждый данный момент является тем же самым и все-таки иным. Следовательно, жизнь тоже есть существующее в самих вещах и процессах, беспрестанно само себя порождающее и себя разрешающее противоречие, и как только это противоречие прекращается, прекращается и жизнь, наступает смерть»[5-19].

Так это и происходило, согласно взглядам Энгельса) в развитии всей природы. Энгельс писал, что если, наконец, на отдельном небесном теле «температура понизилась до того, что — по крайней мере на каком-нибудь значительном участке поверхности — она уже не превышает тех границ, внутри которых является жизнеспособным белок, то, при наличии прочих благоприятных химических предварительных условий, образуется живая протоплазма»[5-20].

Если физику Энгельс определил как механику молекул, а химию — как физику атомов, то, распространяя далее тот же способ рассмотрения науки и её предмета, основанный на восхождении от абстрактного к конкретному, он определил биологию как химию белков. Этим схватывался тот высший (конечный) пункт усложнения химического движения, который одновременно выступал как низший (исходный) пункт биологического движения.

Теперь можно представить себе весь ряд форм движения, развертывающийся последовательно от механической до биологической включительно. Отдельные члены этого ряда характеризуются Энгельсом со стороны глубины и особенностей тех изменений, которые происходят с материальными носителями соответствующих форм движения. Это обнаруживается при анализе различного типа реакций, которые совершаются в области, изучаемой той или иной наукой. «Реакция, — записывал Энгельс. — Механическая, физическая реакция (...теплота и т.д.) исчерпывает себя с каждым актом реакции. Химическая реакция изменяет состав реагирующего тела и возобновляется лишь тогда, когда прибавляется новое количество его. Только органическое тело реагирует самостоятельно — разумеется, в пределах его возможностей... и при предпосылке притока пищи, — но эта притекающая пища действует лишь после того, как она ассимилирована, а не непосредственным образом, как на низших ступенях, так что здесь органическое тело обладает самостоятельной силой реагирования; новая реакция должна быть опосредствована им»[5-21].

Так вырисовывается основная линия «Диалектики природы», какой она должна была бы получиться согласно краткому варианту её плана. Расширенный план, как уже говорилось выше, шел дальше и охватывал не только переход от химизма к жизни, но и переход от живой природы к человеку.

4. «Развитое тело»

Высший пункт развития живой природы является вместе с тем и высшим пунктом развития форм движения в пределах природы вообще, т.е. выходом процесса развития из области природы и вступлением его в область человеческой истории. Таким высшим пунктом оказалась, как считает Энгельс, высокоразвитая порода человекообразных обезьян, которые были общими отдаленными предками и современных приматов (человекообразных обезьян) и человека.

Чтобы показать, как было достигнуто это наиболее «развитое тело» для природы и в то же время «клеточка» для последующего исторического движения человека и человеческого общества, нужно обратить внимание на характер дифференциации, совершающейся в процессе развития на более высоких его ступенях, в результате чего и осуществляется переход на следующую, еще более высокую его ступень.

Дифференциация вещества, как отмечает Энгельс, происходит еще в рамках химии. Важнейшей её тенденцией здесь является раздвоение (дивергенция) процесса развития на неорганические и органические соединения.

Первая ветвь через геохимические процессы приводит к образованию мертвой (неорганической) природы, вторая — живой (органической) природы. Выход процесса развития за рамки химии есть обнаружение скрытого до тех пор внутри химии противоречия с образованием двух ветвей дальнейшего развития природы: одной ветви — неорганической (земная кора с её лито-, гидро- и атмосферами), другой — органической (жизнь на Земле).

Раздвоение (дивергенция) линии диалектического движения совершается дальше уже внутри каждой из этих двух ветвей. Мы рассмотрим из них только вторую ветвь, причем отметим следующее: при образовании двух ветвей происходит как бы поляризация процесса развития, когда противоречие, до тех пор скрытое внутри предшествующей формы и находившееся в ней, так сказать, «в себе», становится явным, открытым и выливается в противоречие двух образовавшихся из него ветвей. Их особенность состоит в том, что одна из этих ветвей приводит к переходу на более высокую ступень и выходит в конце концов за рамки данной ступени. Такую ветвь мы назовем перспективной. Другая же ветвь, напротив, не приводит к такому переходу на более высокую ступень и остается целиком в рамках данной, качественно определенной ступени. Мы назовем её неперспективной.

Ветвь живой природы является перспективной, ветвь неживой природы — неперспективной. В дальнейшем поляризация на противоположные стороны приобретает все более сложный и разнообразный характер по мере развития биологической формы движения. Энгельс писал, что «в органической жизни образование клеточного ядра надо рассматривать тоже как явление поляризации живого белкового вещества, а теория развития показывает, как, начиная с простой клетки, каждый шаг вперед до наисложнейшего растения, с одной стороны, и до человека — с другой, совершается через постоянную борьбу наследственности и приспособления»[5-22]. Следовательно, здесь имеет место специфическое раздвоение линии развития на перспективную (животные) и неперспективную (растения). Говоря о двойственном характере различных групп объектов природы, Энгельс записывает: «Организм: 1) растение, 2) животное»[5-23].

Основу этого раздвоения и его дальнейшего углубления составляет, по Энгельсу, все тот же процесс продолжающейся качественной дифференциации возникающих форм живой природы. Когда из бесформенного белка возникла благодаря образованию ядра и оболочки первая клетка, вместе с нею была дана и основа для формообразования всего органического мира. Судя по данным палеонтологии, сперва развились бесчисленные виды протистов, «из которых одни дифференцировались постепенно в первые растения, а другие — в первых животных. А из первых животных развились, главным образом путем дальнейшей дифференциации, бесчисленные классы, отряды, семейства, роды и виды животных и, наконец, та форма, в которой достигает своего наиболее полного развития нервная система, — а именно позвоночные, и опять-таки, наконец, среди них то позвоночное, в котором природа приходит к осознанию самой себя, — человек»[5-24].

Существенный признак позвоночных это, подчеркивал Энгельс, «группировка всего тела вокруг нервной системы. Этим дана возможность для развития до самосознания...»[5-25]. Все это — конкретное проявление той самой дифференциации форм движения и их материальных носителей, которая началась с того момента, как только процесс развития вышел за рамки простого механического движения и вступил в область качественно более богатых, «надмеханических» форм движения. «И человек возникает путем дифференциации, — пишет Энгельс, — и не только индивидуально,... но и в историческом смысле. Когда после тысячелетней борьбы рука, наконец, дифференцировалась от ноги и установилась прямая походка, то человек отделился от обезьяны, и была заложена основа для развития членораздельной речи и для мощного развития мозга, благодаря чему пропасть между человеком и обезьяной стала с тех пор непроходимой. Специализация руки означает появление орудия, а орудие означает специфически человеческую деятельность, преобразующее обратное воздействие человека на природу — производство»[5-26].

В расширенном плане «Диалектики природы» это положение сформулировано кратко: «Дифференциация человека благодаря труду»[5-27]. В самом деле, производительный труд наших далеких предков был тем — социальным, качественно особым, не встречающимся в самой природе — фактором, который вьивел процесс развития из области природы и привел его в область социальных явлений. «Вместе с человеком мы вступаем в область истории»[5-28], — писал Энгельс.

Следовательно, здесь мы снова видим, что в лице человека, только еще начавшегося формироваться, живая природа достигла своего «развитого тела» (своего высшего, конечного, наиболее конкретного пункта), которое вместе с тем выступило как «клеточка» истории общества (как её низший, исходный, наиболее абстрактный пункт). Этот пункт, где совершается диалектический скачок от природы к человеку, от всех естественных форм движения, включая и биологическую, к социальной форме движения, и был выбран Энгельсом как пункт, где его «Диалектика природы» должна, по его замыслу, сомкнуться с «Капиталом» Маркса. И такое смыкание заключено в энгельсовской формулировке, гласящей, что труд — «основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека»[5-29].

Именно этому вопросу посвящен фрагмент из заключительной главы «Диалектики природы», носящий название «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека».

В итоге «Диалектика природы», изложенная с единых теоретических позиций с помощью единого марксистского метода, охватывала все познание природы, достигнутое к концу XIX в., начиная от простейшего (механического) движения довершающегося в ней, и кончая сложнейшим движением, связанным с человеком, вместе с которым процесс развития делает скачок из области природы в область истории.

Так конкретно применял Энгельс к анализу естествознания марксистский диалектический метод, основанный на учете восхождения от низшего к высшему, от простого к сложному, от абстрактного к конкретному.

Не сумма примеров, в которую иногда превращают «Диалектику природы» недальновидные исследователи, а именно этот марксистский метод, столь блестяще примененный в ней Энгельсом, и составляет самое ценное, непреходящее, что содержится в этой работе и что со всей отчетливостью выступает в каждой её главе, в каждом её фрагменте и даже заметке, несмотря на незавершенность всей «Диалектики природы» в целом.

Но совершенно непревзойденным образом марксистский метод проявил свое действенное значение в тех предсказаниях, которые сделал Энгельс на его основе в результате анализа современного ему естествознания и тенденций его дальнейшего развития. Об этом речь идет в следующей главе.